Если город небольшой, то новое строительство там, скорее всего, не ведётся вовсе. В средних по размеру поселениях изредка возводятся жилые дома, магазины; бывает даже, что и торговые центры. И только руководство больших городов и столиц может себе позволить украсить улицы и обрадовать жителей новыми театрами, музеями, а то ещё и концертными залами. Наш городок относится к категории "средних", особых достопримечательностей в нём нет, а всё так, как везде: несколько школ, три техникума и один ВУЗ, понятное дело, что магазинов больше, чем всех учебных да ещё медицинских учреждений вместе взятых. Но одна необычная достопримечательность в нём всё же имеется: магазин по имени "Людмила". Это заведение было построено давно, говорят, что лет двести, а то и триста тому назад. И магазин знаменит тем, что, взяв его в аренду или даже выкупив данное помещение, новый хозяин этой торговой точки через пару месяцев разорялся. Увидев на дверях магазина очередную надпись "Помещение сдаётся в аренду", прохожие на ходу удивлялись:
- Заколдованное место какое-то! Снести его надо.
- Ну, зачем же сносить, всё же городская знаменитость.
- Название ему хотя бы поменяли, может быть, с новым именем и судьба у магазина изменилась бы.
Название "Людмила", и в самом деле, было ещё одной странностью этого помещения. Его когда-то выложили в виде барельефа на фасаде здания. И каждый новый хозяин пытался название закрасить, заделать, завесить другим именем по своему усмотрению. Но новая надпись обсыпалась, обваливалась, отрывалась, обнажая упорное слово "Людмила". Существовали в разные времена разные версии, откуда взялось такое название, но в итоге горожанам больше всего понравилась печальная история о том, что так звали девушку, некогда отвергшую мастера-отделочника, и он, сильно страдая, увековечил её имя. И настолько печально и от всего сердца у него это получилось, что надпись "Людмила" стала почти самостоятельным явлением в городе.
А внутри магазина заканчивалось очередное оформление нового торгового зала. Сотрудники, занятые этой работой, буквально валились с ног:
- Зря мы сюда въехали, - присев на край витрины, тяжело вздохнула молодая продавщица, - вчера ведь уже всё готово было, а сегодня с утра что случилось-то? Почему такой беспорядок? И никто ничего не знает.
Торговый зал, почти готовый к открытию вчера, сегодня находился в непрезентабельном виде: где-то валялись рассыпанные крупы, пропали многие ценники, а стекло самой большой витрины вдруг оказалось с огромной продольной трещиной. Уборщица сбилась с ног, пытаясь навести порядок, совсем юная заведующая секции тихонько плакала в стороне, директор на кого-то громко кричал по телефону. И за всем этим шумом никто не слышал тихого ворчания, которое раздавалось то в одном, то в другом конце зала:
- Магазин им опять подавай! Да сколько же есть можно?! А про душу, душу-то почему никто не думает?
Это ворчало местное привидение. А имя у привидения было - Людмила.
*
Милочка стала привидением в далёком 1775 году. Это случилось в те прекрасные времена, когда даже маленький городок пытался создать своими силами такое захватывающее и интригующее действо, как театр. Людмила родилась в купеческой состоятельной семье. Батюшка нанял ей учителей, чтобы грамоте любимую дочку выучили да пению, и это, как магнитом, стало к ней притягивать женихов. И как-то вечером за ужином отец сообщил:
- Через месяц свадьбу играть будем.
Милочка помертвела:
- Какую свадьбу, батюшка?!
- Купец первой гильдии к тебе посватался, Тимофеев Елисей.
- Да он же почти старик! Батюшка, пожалейте!
- А ты что, в старых девках всю жизнь прокуковать хочешь?! Вон, уже девятнадцать лет стукнуло, через год никто свататься не захочет! - отец грохнул кулаком по столу. - Старый ей, видите ли! Ему ещё сорока-то нет, зато в городе три торговые лавки имеет, будешь барыней у Елисея Петровича ходить.
Милочка зарыдала в голос, а за ней и маменька. Отец, который больше жизни любил свою дочку, и всё ей прощал и позволял, здесь остался крепок, как кремень, и все стали готовиться к свадьбе. Людмила тоже делала вид, что готовится: ездила к портнихе на примерку, закупала с маменькой приданное, а сама никак не могла решить: то ли ей руки на себя наложить, то ли сбежать из дому. Елисея Тимофеева она хорошо знала и уважала, влюбиться в свои девятнадцать лет ещё так и не успела, зато Милочка мечтала сыграть в театре. В их городе театра не было, но батюшка возил её не один раз на представления в соседний город. И девушка заболела сценой, ни о чём другом думать не могла. А замужней женщине, понятное дело, на сцену путь заказан. Промучившись целую неделю, Милочка всё рассказала матушке. Та пришла в ужас:
- Какой театр, дочка?! Ты с ума сошла. Там разве играют порядочные женщины? Это же позор на весь наш род будет.
- Неправда ваша, матушка - Людмила чуть не плакала, - я в театре с некоторыми актрисами познакомилась, они все из хороших семей, а одна даже, представляете, поповская дочка.
- Милочка, а какая из тебя актриса получится, ты же не знаешь. Ведь, может быть, на сцене и притворяться не сможешь.
- Я всё могу, я показывалась в театре. Я и пела там, и танцевала, и пьеску маленькую изображала. Меня режиссёр похвалил, сказал, что я способная очень.
Мать после этого три ночи спать не могла, думала. Она хорошо знала характер своей дочери, понимала, что если та своего не добьётся, дело может плохо кончиться: ведь сбежит Милочка из дому, а то и хуже того - жизни себя лишит. Через три дня матушка позвала Людмилу:
- Пойдём с тобой по саду пройдёмся, разговор у меня есть. Дочка, я уже всё обдумала, самое лучшее будет, если мы всё же сыграем свадьбу.
У Милочки из глаз сразу же хлынули слёзы:
- Маменька, как вы можете?! А я ведь думала, что вы любите меня.
- Да ты что ревёшь-то? Послушай меня до конца. Вот поверь моему опыту, вижу я, как Елисей Петрович любит тебя. Выйдешь замуж, верёвки сможешь вить из него. Да не маши ты руками, мужик-то он очень хороший, добрый да умный. Прям в первый день после свадьбы ты ему и скажи: "Мол, всё у нас, Елисей Петрович, расчудесно будет, коли построите вы для меня небольшой театр". Думаю, что молодой муж для своей жены-красавицы всё сделает, лишь бы любила она его.
Как придумало мудрое материнское сердце, так оно всё и случилось: за полгода после свадьбы построил купец Тимофеев в самом центре города небольшой, зрителей на двести, театр и имя ему дал "Людмила". Милочка в этом театре и директором была, и режиссёром, и главной примой. А Елисей Петрович, будучи опытным купцом-предпринимателем, смог такую славу по соседним городам разнести, что стали зрители со всей округи съезжаться, чтобы на спектакли чудесные посмотреть. Лет через пять театр "Людмила" начал такой доход приносить, что Тимофеев даже подумывал ещё где театр открыть. Так Милочка, став замечательной актрисой, всю свою жизнь провела на сцене и с любимым мужем, Елисеем Петровичем. Их дети так и продолжили театральную деятельность родителей, а вот внукам это показалось не интересным и не доходным. Тогда-то театр "Людмила" впервые был перестроен под торговое помещение. И впервые род Тимофеевых разорился, так и не сумев наладить в бывшем театре хорошую торговлю.
Прошло много лет, здание бывшего театра и заброшенным стояло, и много раз перестраивалось: то магазин там очередной открывали, то склад какой, а то мастерские. Единственное, что неизменным оставалось - это надпись на фасаде и привидение этого дома, сама Людмила. С первого дня, как решили внуки из театра магазин сделать, душа актрисы вся изболелась. Но всё же это внуки родные её были, вдруг у них что-то получится лучше, чем было, и Людмила несколько лет терпела и с тревогой наблюдала за своим любимым детищем. Но, понимая, что торговля здесь никогда не пойдёт, она поселилась в родном некогда театре в виде привидения. С тех пор и все эти долгие годы Мила делала так, чтобы магазин в её театре не приживался. Она научилась ронять вещи и стала скидывать товары с полок, а позже и сами полки. Открывала краны с водой, и товар заливало. Когда появилось электричество, Милочка долго присматривалась к этой необычной технике, а потом так освоилась, что без проблем устраивала в самые неподходящие моменты короткое замыкание с лёгкими пожарами, местными взрывами и долгосрочным отсутствием света. Этот процесс оказался самым выгодным: холодильники выходили на долгое время из строя, продукты портились, что непременно приводило к очередному закрытию магазина. И всё это время Людмила очень надеялась, что её, наконец, кто-то поймёт и вернёт в дом театральную жизнь.
*
Директор, перестав, наконец, кричать по телефону, вышел наружу, снял баннер о сегодняшнем открытии магазина и приказал:
- В надписи поменять дату открытия на завтрашнюю. Всем успокоиться, пообедать и быстренько везде навести порядок. Не расстраивайтесь. Пока вы обедаете, рабочие заменят стекло в витрине, его уже везут. Думаю, что это происки конкурентов.
- Ага, конкурентов! - тихонечко проворчала Людмила - У вас единственный конкурент, это я. Очень надеюсь, что ваше стекло не доберётся в целости до этой ужасной витрины с сырым мясом.
Сотрудники переместились в единственное, пока не занятое, помещение магазина. Кроме столов и стульев там пока ничего не было. Минут через двадцать заведующая секции, которую звали Милой, и все подшучивали, что магазин открыт в её честь, удивилась:
- Обратите внимание, какая здесь акустика: в том конце мужчины тихонько разговаривают, а нам всё слышно, - и вдруг неожиданно запела.
К комнате воцарилась абсолютная тишина, только голос девушки звенел где-то вверху и всех завораживал.
- Да здесь концертный зал делать надо, а не магазин, - растерянно заявил директор, замерший в дверях.
- Ну, наконец-то! - обрадовалось настырное привидение и на радостях уронило на вновь доставленное витринное стекло ящик с консервированными помидорами. - А девушка эта мне сразу понравилась, я чувствовала, что в ней что-то есть!
- Да что же это за вредительство такое?! - вновь закричал директор магазина. - Это кто сейчас сделал?! Голову оторву!
Но потом вздохнул, махнул рукой, ещё раз вздохнул, вернулся в комнату, где только что пела Мила и попросил:
- Спой ещё что-нибудь, душевное.
Похоже, что жизнь вернула директора на тот путь, который он покинул лет десять назад. Вернее, это сделала не жизнь, а прекрасное привидение Людмила. Хотя она и не подозревала, что директор магазина был из хорошей старинной музыкальной семьи, где пели все, включая его самого. И вот её настойчивость заставила вспомнить директора, что хороши в жизни не только деньги, что есть ещё что-то, переворачивающее душу и доводящее сердце до исступления: он вдруг пришёл в ужас, что столько лет жил, заперев в сердце свою радость и своё счастье - музыку. И уже себе под нос пробурчал:
- Придётся с мэрией договариваться, пусть помогут немного, будем в городе первый концертный зал открывать.