Аннотация: ДИСПАНСЕРИЗАЦИЯ - пенсионер Иван Иванович идёт в поликлинику обследоваться, после чего, ему приходится пережить добавочных, несколько "беспокойных" дней в своей жизни.
ДИСПАНСЕРИЗАЦИЯ
Каждое утро Иван Иванович, за чашкой чая, бутербродом и одной ириской, сидел в комнате перед телевизором. Вот уже как восемь лет, он вышел на заслуженный отдых, после сорокалетнего служения стране в должности врача скорой помощи. Первые два года пребывания на пенсии, были для него невыносимы. Порой без будильника, он подскакивал в шесть утра, шёл умываться, чистить зубы, одевался, укладывал необходимое в видавший время кожаный чёрный портфель, на ходу делал несколько глотков чая, и шёл на работу. И только когда выходил из подъезда, он останавливался. Потирал мочку правого уха: "Дурак! - Тихо, говорил он сам себе." Поворачивал назад и шёл домой, пережёвывая тонкие губы.
Прошло три года, прежде чем, Иван Иванович успокоился и стал жить размеренной жизнью простого пенсионера. Он много читал, чего не мог позволить себе раньше, много времени уделял внукам, раз в неделю общался с детьми по телефону, изредка были общения лично. Он не сетовал на редкие общения с детьми. Понимал, сколько много задач приходится решать, чтобы обеспечивать потребности семьи из трёх человек. Он сетовал лишь на одного человека, на покойницу жену, с которой бок обок прожил три десятка лет, и которая вот уж как четыре года покинула его, оставив одного в этом новом для него и непонятном мире.
Как-то раз, в один из будних дней исхода ноября, когда Иван Иванович завтракал, слушая новосные сообщения по телевизору, где министр здравоохранения призывала население страны к диспансеризации, ему послышались из коридора звуки бульканья воды. Он убавил звук в телевизоре, прислушался. Звуки бульканья слышались более ясно. Иван Иванович встал и прошёл в коридор. Прислушался. Бульканье слышалось из туалета. Включив свет, он открыл дверь и увидел, как в унитазе будто гейзер пузырясь, поднималась вода. Понимая, что сам не справится, Иван Иванович, вызвал слесаря, который спустя четверть часа уже был в квартире и как мастер своего дела, тот час, принялся устранять аварию.
Первым делом он перекрыл воду, следом спустился этажом ниже, чтобы попытаться с места где произошёл затор, выбить "кляп", который преграждал путь сточным водам. Но вскоре вернулся, так как, дверь ему, никто не открыл. Колобок, небольшого роста мужичок шестидесяти пяти лет, с заурядной внешностью, недолго стоял перед открытой дверью туалета, размышляя. Уже спустя пять минут, он принялся пробивать затор из квартиры Иван Ивановича, чем не мало озадачил того. Иван Иванович стоял в стороне и с горечью наблюдал за тем как слесарь, разбивал часть плитки, что закрывала трубы в туалете, тем самым, придавая эстетичность, этой комнате, которую, он укладывал сам двадцать лет назад, наблюдал, как просверливал дыру в трубе, чтобы добраться до затора.
Устранение заняло чуть больше трёх часов, оставив ощутимую брешь в бюджете, а самое неприятное, потребовало не мало психологических усилий. Оставшиеся пол дня Иван Иванович провёл в уборке квартиры, после которой, к вечеру, у него разболелась голова и нарушился сердечный ритм. Понимая, что происходит, он выпил нужные таблетки, выпил горячий чай с ромашкой, как часовой обошёл квартиру, состоявшую из трёх комнат и в одиннадцать, лёг в постель. Сон не приходил. Он вертелся, то на правый бок, то на левый, а то ложился на спину, наконец после полуночи, уснул. Спал не спокойно, тревожно, постоянно ворочился. В результате, утром Иван Иванович, проснулся от неприятного ощущения: покалывало всю правую часть лица, немели губы, часть щеки с подбородком, язык и сдавливало в области сердца. Иван Иванович, то час вспомнил из практики, чем могут заканчиваться такие симптомы и не вставая с кровати, он вызвал скорую помощь, из прикроватной тумбочки достал целлофановый пакет с лекарствами, из пакета пузырёк с нитроглицерином, из пузырька кристаллик, который положил под язык. Спустя минуту, другую, боль утихла, а ещё спустя двадцать минут, держась за стены, ковыляя, Иван Иванович, отрыл дверь врачу.
Пропуская вперёд небольшого роста, коренастого мужчину лет сорока, лысого с густыми тёмными тараканьими усами, Иван Иванович вернулся на свою двуспальную кровать и сел на край, положа руки на колени. На лице его читалось, будто он сам себя осуждал за то, что побеспокоил ...
-Что беспокоит? - В полголоса басом, спросил врач, присаживаясь на стоявший напротив кровати стул и поставив чемодан возле себя на пол.
Иван Иванович, взглянул на знакомый ему чемодан и без лишних слов, рассказал, что его беспокоит, потирая рукой при этом, несколько онемевшую щёку, после чего, врач положил чемодан на край кровати, открыв его, достал тонометр и измерил Иван Ивановичу давление.
- 200/140 - отметил врач и внимательно, вопрошающе взглянул на Иван Ивановича.
-Высоковато.
Врач предложил прилечь и как только Иван Иванович лёг, он, рядом с чемоданом, поставил кардиограф, открыл его, нашёл глазами ближнюю электрическую розетку - над тумбочкой, подключил к ней кардиограф, а провода с зажимами прикрепил к конечностям Иван Ивановича, предварительно распрыскнув на эти конечности и другие, случайно оказавшиеся рядом части тела воду. Записал кардиограмму.
- Ну что, протянул врач, - нового нет ничего, а старое и сами знаете... Я вас уколю, а вы завтра сходите к терапевту. - Собрав и закрыв кардиограф, врач открыл чемодан. Достал из чемодана всё, что надо было для инъекции, набрал из ампулы лекарство в шприц, уколол в мягкое место, которое уже приготовил Иван Иванович. Оставил на тумбочке пустые ампулы, пустой шприц, собрал чемодан и попрощавшись ушёл.
Иван Иванович остался лежать, прижимая ватку к месту укола. Привыкший сдерживать свои чувства и скрывать мысли, он вдруг пустил несколько слезинок по щекам. Ему стало жалко себя, и тут же он ощутил обиду на супругу, после чего, со всей страстью обрушился на неё: "Вот видишь Аграфена, какие тяготы мне приходится претерпевать. И всё одному, а тебе и горя нет... Ну ничего, встретимся, я тебе всё выскажу старая." Он приподнял голову и взглянул на фотографию жены, запечатлённую в год пятидесяти пятилетия, что стояла на его прикроватной тумбочки в стеклянной рамке. Миловидная, с букетом бардовых роз, она смотрела на мужа с теплотой и любовью: "Завтра Аграфена пойду в поликлинику, может положат в больницу подлечиться. Я ведь ты знаешь сам их никогда не тревожил, всё сам обходился. Ваню, нашего старшенького, да тебя, я госпитализировал, да -а - а," - и Иван Иванович убрав ватку и натянув трусы, трико, лёг на спину, положил крест на крест руки на грудь, прикрыл веки, задумался, как бы вновь видя всё о чём вспоминал... А спустя пол часа, не открывая глаз, с досадой спросил себя: "Не уж - то я не заслужил?"
На другой день, Иван Иванович пошёл в поликлинику. Погода выдалась ясная, сухая, с нотками приближающейся зимы. Выйдя из подъезда, Иван Иванович поднял вверх голову, окинул взглядом голые макушки деревьев, бескрайную лазурь неба, набрал свежего воздуха в грудь, выдохнул и медленно побрёл пешком три остановки. Шёл по длинной широкой улицы спального микрорайона города, бросая взгляд то в право, то в лево, удивляясь, как за два десятка лет застроился микрорайон и продолжает застраиваться. Он вспомнил 1984год, когда он с семьёй получил от государства квартиру в этом микрорайоне, который на тот момент выглядел пустырём с точечными застройками. Иван Иванович пустился в воспоминания, как он поступал часто, прогуливаясь вечерами по своему микрорайону. Внезапно его внимание привлекло место памяти бойцам красной армии, освобождавшим город от фашистских захватчиков. К месту, огороженному стендами с фотографиями бойцов, разрушенного города, с фотографией генерала Лизюкова, куда еще весной не безразличные горожане приносили цветы отдавая дань памяти, стояли две припаркованные машины. Неприятно удивлённый, Иван Иванович побрёл дальше, и спустя час, дошёл до поликлиники. Стрелки часов, что висели над регистратурой показывали десять утра. Большая часть людей, толпившаяся с раннего утра у окон регистратуры, разошлась, поэтому отстояв четверть часа, Иван Иванович заглядывая в окошко обратился к медрегистратору, просовывая паспорт с полисом чрез щели стеклянных заграждений, которая глядела на него, вопрошающе.
-Мне бы по скорой к своему терапевту талончик взять?
-Вызывал вчера. Врач посоветовал в поликлинику к терапевту, - несколько раздражённо, вырвалось у Иван Ивановича.
Перелистав страницы паспорта, она остановилась на пятой, набрала на клавиатуре нужный ей текст, и прочитав открывшуюся ей информацию, обратилась к Иван Ивановичу:
-Могу к другому дать талончик.
-Согласен, - одобрительно кивая головой, тихо сказал Иван Иванович. И подождав ещё минуту, он с талонов, новенькой картой амбулаторного больного, отошёл от регистратуры, затем, оставив видавшую время кожаную чёрную куртку в гардеробной, направился к лифту, на котором в компании с двумя другими его возраста мужчинами, поднялся на шестой этаж и выйдя из лифта, отделившись от спутников, прошёл к кабинету, указанному на талоне.
Талон у него был дополнительным, времени и очерёдности на талоне не указывалось, поэтому заглянув в кабинет, под неодобрительные вздохи и чмоканье уже сидевших и часть стоявших семи пациентов, Иван Иванович отдал талон медсестре и стал ждать вместе с другими пациентами за дверью кабинета. Первые полчаса, ему пришлось стоять, подпирая стену, а другие полтора часа ему улыбнулось счастье ожидать приёма сидя на скамейке. Отметив про себя, что не напрасно. Дело в том, что по соседству сидели две пациентки, несколько старше, возраста Иван Ивановича и тихо беседовали на предмет своих телесных недугов. Иван Ивановича нельзя было назвать человеком любопытным к чужим разговорам и поэтому большая часть разговора женщин, было для него фоном, но в момент, когда женщины завели разговор о подношениях некоторым докторам, Иван Иванович напрягся. Правое его ухо, что было ближе к женщинам, стало лучше слышать. Минут десять он сидел, сконцентрировав внимание, и из того что он услышал было понятно, "Благодарить надо до того, как, а не после того. И благодарность хорошо бы положить в карточку, на первую страницу."
Наконец, выйдя из кабинета, молоденькая медсестра огласила его фамилию:
-Иванов!
-Иду! - Несколько уставшим голосом сказал Иван Иванович и тяжело поднявшись, прошёл в кабинет, где присел на стул возле стола, положив на край стола карточку с талоном, за которым сидела врач и быстро чего - то писала в карточке предыдущего больного. Минуты три, в полной тишине сидел Иван Иванович глядя на противоположную стену, где висел санбелютень, посвященный гриппу и его профилактике, после оглянулся назад, взглянул на медсестру, которая тоже сосредоточенно что - то писала, отвернулся, принимая исходное положение и вновь устремил свой взгляд на санбелютень. И вот врач перестала писать, отложила карточку и пристально взглянула на Иван Ивановича, подвигая к себе новую карточку и талон Иван Ивановича. На Иван Ивановича смотрело молодое, миловидное, узкое, ухоженное лицо с дежурной вежливостью. Он, хотел было представится, но не успел открыть рот, как врач первая тихим, уверенным голосом задала вопрос:
-С чем пришли?
-Мне вчера было плохо, - начал говорить Иван Иванович.
-Мне вчера тоже было плохо! Конкретно, что беспокоит? - Уверенно продолжила врач.
-Ну я и говорю, - голос Иван Ивановича дрогнул. Он стал поочерёдно перебирал пальцы рук, лежавшие на коленях. - Вчера были боли в области сердца, немело лицо. Я вызвал скорую помощь. Врач сделал укол и посоветовал обратиться к врачу.
-Галочка, - обратилась врач к медсестре, - выпишите направления на все обследования для диспансеризации, на кровь, мочу, ЭКГ и пр. - А вам давайте пака измерим давление.
Иван Иванович закатил вверх рукав джемпера, несколько потёртый рукав рубашки и освободив руку выше локтя положил её на край стола, врач тотчас на руку наложила манжетку и уже спустя минуту сообщила Иван Ивановичу:
-170/100. Наверное, высоковато?
-Да - а - а, - только и успел протянуть Иван Иванович.
-Галочка напиши ещё направление в процедурный кабинет по скорой.
-Хорошо, - тихо сказала медсестра.
-А вы подождите пожалуйста в коридоре, медсестра вам вынесет направления, что бы вы прошли диспансеризацию, и надо сделать МРТ - головы для невролога. И когда всё пройдёте, с результатами к неврологу.
Кивнув, Иван Иванович молча встал и вышел в коридор. Спустя пять минут получил на руки направления, на общий анализ крови, биохимию крови, мочу, ЭКГ, окулиста и невролога, и направление в процедурный кабинет. Иван Иванович ещё несколько минут задержался у кабинета сидя на скамейки и раскладывая направления между страниц маленького журнала "Сканворды", и когда все направления были аккуратно разложены, он пошёл в процедурный кабинет, где спустя четверть часа он получил укол, способствующий понижению артериального давления, а ещё спустя минут тридцать, проехав на автобусе, он переступил порог своей тёплой, уютной квартиры, где и провёл весь последующий день.
В зале, перед телевизором, сидя на кресле возле журнального стола, пообедал заварной лапшой, выпил чай с бубликом и помыв посуду, перешёл на диван, где задремал, лёжа перед телевизором. Ближе к вечеру, Иван Иванович, принялся всё на том же диване, перед телевизором разбирать данные ему направления и раскладывать вновь между страниц, а одно направление на МРТ он внимательно прочитал, ручкой подчеркнул номер телефона центра где проводили исследования, взял сотовый телефон и набрал номер, после чего, приятный женский голос, записал его на обследование. Вечером, выпив свой вечерний кефир, Иван Иванович взял сборник Ольги Форш, и открыл на стр. 175 "Радищев". Он прочитал несколько страниц, и когда перевернул очередную прочитанную страницу, он вдруг почувствовал внезапный прилив возбуждения. Отложил сборник на журнальный стол, предварительно оставив кусок газетной закладки между страниц, Иван Иванович погрузился в воспоминания. Он вспомнил разговор двух женщин в поликлинике, и погрузился в воспоминания далёкого прошлого, где он врач скорой помощи, Иванов Иван Иванович, у больных снимал приступы тяжёлой аритмии, принимал роды у женщин там, где требовали обстоятельства, обезболивал безнадёжных больных - тем самым давая им отдых от мучительных болей, оказывал помощь пострадавшим в транспортных авариях и т.д. и не разу не подумал взять за свою работу деньги. Коробку конфет, шоколадку, изредка бутылку коньяка, вот что было благодарностью и то было не удобно брать. Ему ласкало душу больше всего простое слово - "спасибо". И вот пришли другие времена, где "Спасибо, на хлеб не намажешь", где церквей и храмов больше чем больниц, из которых многие пребывают в плачевном состоянии и в которых мест для многих больных просто нет... Он вновь вспомнил покойницу жену, вспомнил день, когда у неё внезапно сильно закружилась голова, ей стало дурно и она упала бес чувств. Вспомнил, как он вызывал дважды скорую помощь, одновременно оказывая помощь жене самостоятельно, и только когда он вызвал платную скорую, она спустя двадцать минут приехала. Но увы, было уже поздно... У Иван Ивановича защемило сердце от воспоминаний. Он включил телевизор, чтобы переключиться и успокоить рану, которую он вновь разбередил. И следом не надеясь сам успокоится, он встал прошёл на кухню, накапал Валокордина, выпил и вернулся на диван, где спустя час уснул.
На другой день, Иван Иванович сдал анализы, прошёл МРТ - головы. А ещё на другой день с утра он прошёл окулиста, записал ЭКГ - где узнал, что инфаркта нет и, медленно спускаясь с верхних этажей на первый, прошёл в медицинский центр, забрал пакет с снимком и его описанием. Преследуемый своим любопытством, Иван Иванович, как только вышел из медицинского центра, присел на рядом стоявшую скамейку, достал описание МРТ и одев очки принялся его читать. Имея представление о строении черепа и его содержимом, первую минуту Иван Иванович спокойно пробегал глазами строки описания, но затем, он несколько напрягся, лицо покрылось розовыми пятнами. Пропустив последующие строки описания, Иван Иванович, переключился на заключение, где отмечалось дополнительное образование, малого размера. На лбу Иван Ивановича появилась испарина, мелкая дрожь пробежала по всему телу. Он еще раз перечитал заключение, встал, вновь зашёл в медицинский центр.
За столом регистратора, рядом с сидевшей медрегистратором стоял высокий, молодой врач и маленькими глотками попивал кофе. Иван Иванович, узнал в мужчине, вчерашнего врача, проводившего исследование, и легко выдохнув подошёл к нему протягивая снимок:
-Здравствуйте! Я у вас вчера был. Вот посмотрите снимок вы описывали. Мне не понятно, что означает фраза дополнительное образование.
Несколько высокомерно врач взглянул на Иван Ивановича, врач поставил на стол чашку с кофе и взял протянутый ему снимок с описанием. Повернувшись к окну, он секунду, другую посмотрел снимок, а следом повернувшись к Иван Ивановичу уверенно констатировал:
-А что тут непонятного. Да, дополнительное образование, и вам нужна консультация нейрохирурга, но направление к нему вам может дать только невролог, - и врач на минуту умолк, отведя взгляд в сторону, - а потом добавил, взглянув на растерянное лицо Иван Ивановича, - да вы не волнуйтесь, оно маленькое.
Иван Иванович сам не свой вышел из кабинета и прошёл к регистратуре, чтобы взять талончик к неврологу.
Вернувшись домой, Иван Иванович, весь оставшийся день и вечер, провёл в чтении различной медицинской литературы, пытаясь найти интересующие его разъяснения, выискивал статьи в интернете. Есть ему не хотелось, он только периодически подогревал воду и пил её маленькими глотками. Из того что он сумел найти и прочитать, он понял, что жизнь его в опасности. Спать лёг уже за полночь и спалось плохо. На другой день, в пять утра, Иван Иванович был уже на ногах. На кухне, насильно впихнул в себя бутерброд с колбасным сыром, сделал несколько глотков чая, следом прошёл к раковине, где вымыл тарелку из-под бутерброда, и принялся полоскать кружку. Полоскал он её минуты три, остановив взгляд всё на той же кружки, и вдруг спохватившись, он выключил кран, оставив кружку в раковине, размашисто вытер руки о пижаму, вышел из кухни, в спальне переоделся и уже в шесть утра вышел из дома, на автобусе доехал до поликлиники, и полседьмого утра присоединился к пятнадцати таким же, как и он страждущим. Чем ближе приближалось время открытия поликлиники, тем больше становилось страждущих получить талончик к специалисту и когда в полвосьмого двери поликлиники открылись, страждущие превратились в поток. Отстояв ещё час у регистратуры, Иван Иванович, наконец получил заветный талон к неврологу, посетить которого ему предстояло спустя шесть дней.
Выдохнув, и выйдя из поликлиники, Иван Иванович неспеша, пошёл пешком, обдумывая, как бы ускорить посещение к неврологу. Он шёл медленно, в мыслях перебирая знакомых коллег; с кем работал, учился, когда - то пересекался, становясь приятелями. Когда Иван Иванович пришёл домой, он, раздевшись и переобувшись, спешно прошёл в зал, где, подойдя к стенке, открыл секретер и взяв с полки записную книжку, не закрывая секретер тяжело опустился на диван перелистывая страницы записной книжки. Найдя ему нужные номера телефонов, он вновь встал, прошёл к секретеру, там взял ручку, тетрадный лист бумаги и вернувшись на диван начал переносить номера телефонов с записной книжки на лист бумаги. Приятелям с студенческой скамьи, с которыми долгие годы поддерживал добрые отношения, Иван Иванович позвонил первым и тотчас расстроился. На другом конце провода ему сообщили о недавней скоропостижной кончине одного и другого. Остолбенев, прижимая к груди трубку телефона, где будто паровозный прощальный гудок, был слышен гудок телефона, Иван Иванович извлёк из памяти, годичной давности их поход в баню, где они трое старых приятелей от души смеялись, вспоминая молодые годы. Он вновь набрал один из двух номеров, представился и попросил сказать причину смерти. Молодой, тихий, сдержанный женский голос, сообщил, что её отец с другом неделю назад, погибли в автомобильной аварии.
-Спасибо, - смягчённым, охрипшим голосом тихо выдавил из себя Иван Иванович и положил трубку на телефон. Не убирая руки с телефона, бледный, он сидел неподвижно, устремив стеклянный взгляд серых глаз в пол, забыв о ещё не сделанных звонках. - "Они, троя, Володька, Роман и он, договаривались ехать на пруды, порыбачить, но за три дня, дети попросили посидеть с внуком, и он не поехал..." От горя у него закружилась голова, заныло сердце. Наклонившись, он обхватил обеими руками голову, издавая тихий стон. Встал, прошёлся по комнате. Подойдя к окну, открыл его, выглянул. Тот час густая осенняя сырость проникла в комнату. Иван Иванович закрыл окно, сел на диван стиснув руки и сидел не подвижно, пака за окном не стемнело. Лёг в постель поздно, долго ворочался и когда наконец усталость взяла верх он уснул.
На другой день, Иван Иванович проснулся позже обычного. Приподняв голову, он взглянул на будильник, стрелки которого показывали восемь утра. Ещё предыдущим вечером он твёрдо решил посетить кладбище, и только потом решать другие задачи. Почистив зубы, умывшись, позавтракав, Иван Иванович вновь позвонил в дом Романа, узнал место захоронения его товарищей. Оказалось, на том же кладбище, где была могила его супруги. "Заодно и тебя проведаю Авдотья," тихо отметил Иван Иванович, возвращая трубку телефона на свое место. С кладбища Иван Иванович вернулся после обеда, уставшим и разбитым. Перешагнув порог своего дома он только и смог что снять куртку и ботинки. Медленно прошёл в гостиную, где на диван повалился как подкошенный лицом в подушку, и тотчас уснул.
Спустя три часа, звонок мобильного телефона разбудил его. Перевернувшись на спину, потирая одной рукой заспанные глаза, он другой, поднёс телефон к уху. -Здравствуй сын! Да вздремнул немного. Да сын, у меня всё хорошо, а вот у моих товарищей.... Да нет их больше, сынок... Были, были и вот не стало... - Иван Иванович умолк, слушая сына, а спустя минуту другу, продолжил, - да сын ты прав, жизнь не вечна, но всё же, нам хочется отсрочить... Нет сын, спасибо, у меня всё есть. Давай обнимаю. - Поднявшись с дивана, Иван Иванович прошёл в кухню, где, сидя за обеденным столом, можно было без труда, дотянуться и до газовой плиты, рабочего стола, холодильника. Он заварил себе пакетик чая, вернулся в зал и сев на диван, принялся обзванивать знакомых. Звонил не долго, кто-то отказал сразу, кто-то пообещал перезвонить на другой день и сказать результат, кто - то завёл пустой разговор, мастерски, уклонившись от ответа. Выпив чай, он вновь прошёл на кухню, сполоснул чашку и вернулся в гостиную, где и провёл остаток дня, до позднего вечера перед телевизором, смотря уважаемый им канал "Моя планета", под передачи которого, он частенько погружался в свои мысли, как и теперь.
Он думал о заключении МРТ, понимая, что дополнительное образование может привести как к глубокой инвалидности, так и к смерти. "Но к смерти ладно, закапают и всё, а вот перспектива лежать "кабачком", была не радужной." Иван Иванович, в картинках увидел своё обездвиженное тело: дочь - протягивающую к его рту ложку супа, сына - меняющего ему памперсы. Следом картинка сменилась, и он увидел себя в доме престарелых - одиноким, беспомощным стариком, где за ним время от времени ухаживает персонал заведения. У него перехватило дыхание. "Уж лучше умереть," вполголоса вырвалось у него. И он увидел себя лежащим в гробу, вокруг которого, скорбящие сын, дочь, внуки и другие не многочисленные родственники. Увидел выкопанную могилу, возле могилы супруги. "Хорошо, воссоединимся," вновь вырвалось у него. И он мысленно начал прощаться с теми, кто ему дорог: дочерью, зятем, сыном, невесткой, внуками, соседом своего возраста, холостяком, который частенько брал у него в долг до зарплаты, а порой и отдавал ему свои рубашки, брюки. И тотчас, он увидел его - не бритого, заросшего будто Тарзан, в грязной старой рубашке, засаленных брюках, скорбящего, пускающего слезу. Иван Иванович поднялся с дивана и медленно побрёл обходить квартиру, прощаясь с ней, в которой прожил добрых тридцать лет, где каждый гвоздик был вбит своими руками и на что не падал глаз его, было для него дорогим напоминанием прошедших лет его жизни. Вернулся в зал, подошёл к подоконнику, где стояла плошка, в которой наконец зацвёл розовым цветом шарик кактуса. Иронично улыбнулся. Попрощался с ним. Взглянул в окно, пригнулся, выгнул спину, шею, лицом касаясь стекла. За стеклом, над головой светили, тихие мерцающие звёзды, под ногами дорога, по которой проезжали машины, шли люди, спешащие в свои тёплые дома. Лицо Иван Ивановича было удивлённым, видевшего красоту мира, недоступную другим. Он тихо начал говорить: "Вот Авдотья, мы скоро с тобой и свидимся. Пожил один, хватит, не понравилось, плохо одному без тебя. Живу как в лесу, не поговорить по душам, не поспорить не с кем, а теперь, как Володька с Романом ушли, я и вовсе один остался. Да, да, Авдотья ушли..." Он вдруг почувствовал обиду, да так сильно, что ослаб. Отойдя от окна, он сел на диван, откинулся на спинку, руки повисли будто плети. Ныла душа, да что там душа, всё тело ныло, от охватившей его глубокой, безнадёжной скорби. Ночь прошла без сна, лишь когда утро стало заметно, более ранним, а нежно зелёное небо торопило вставать, он прилёг на диван и уснул.
К полудню раздался телефонный звонок. Иван Иванович, не открывая глаз, протянул руку назад, взял трубку телефона и поднёс к уху.
-Алло, Иван! Здравствуй! Ты спишь что ли?
-Да вздремнул немного. Здравствуй!
-Я договорился, но надо будет МРТ с контрастом повторить в другом центре. Записывай.
-Подожди, - и Иван Иванович, спешно сел на диван, взял с журнального столика карандаш, подвинул газету. - Пишу! - Сказал он в трубку и принялся записывать номер телефона на краю газеты.
-Как сделаешь, так позвони и я тебя тут же отведу. Понял?
-Хорошо Стёпа, так и сделаю. Спасибо!
-Да не за что! Жду звонка, до свидания.
Приятный, обнадёживающий баритон приятеля, нисколько не успокоил Иван Ивановича, а наоборот, заставил сердце биться чаще. Сев на диван, он набрал номер телефона медицинского центра и записался на МРТ с контрастом, а следом почистив зубы и умывшись, он принялся убирать в доме. Пылесосил, мыл полы, пыль вытирал, гораздо тщательней чем обычно, а когда закончил с уборкой, прошёл в спальню, где принялся собирать бельё. Спустя час собрал, поделив его на две кучи. Одну для больницы, другую смертную. "Ну вот и собрал, осталось проверить документы", - тихо сказал он и прошёл в зал где из шкафа в стенке достал пакет с папкой, в которой хранились все важные документы. Удостоверившись, что всё с документами в порядке и завещания написаны правильно, он с некоторым облегчением вздохнул: "Ну вот и здесь порядок, в обиде никто не будет." Иван Иванович почувствовал чувство голода. Убрав все документы на место, он прошёл на кухню, где приготовил себе яичницу из четырёх яиц на шкварках с солёными огурчиками. Своё любимое, но редкое блюдо. Поставил на стол и рюмку, с бутылкой водкой. Выпив рюмку, следом другую, Иван Иванович, стал медленно поглощать еду, заглядывая сквозь уже тёмное стекло окна, испытывая при этом, большое удовлетворение от еды и от проделанное им работы. Когда ужин закончил, Иван Иванович перешёл в зал, где с полчаса посидел перед телевизором, затем перешёл в спальню, где, лёжа в постели ещё некоторое время почитав прессу, крепко уснул.
Утро следующего дня было пасмурным. Казалось, низкие свинцовые тучи, вот, вот, извергнут из себя мелкий, холодный дождь. В восемь утра, Иван Иванович был уже на ногах. Он, выпив чашку чая и собравшись, собирался выходить из дома. С виду спокойный, он то уронил губку для обуви, то зонт упал мимо пакета, то ключом не мог попасть в замочную скважину, когда закрывал дверь. Иван Иванович старался не думать о плохом, он старался вообще не о чём не думать, но это плохое, с наглостью лезло само ему в голову. И к моменту, когда Иван Иванович переступил порог медицинского центра, внутри его всё дрожало и продолжало. Дрожало, когда он лежал двадцать минут в капсуле в закрытом пространстве, когда в небольшом холе, один, ожидал результата исследования. Спустя полчаса, молоденькая, медсестра вынесла пакет со снимком и доброжелательно улыбаясь вручила его Иван Ивановичу, у которого в этот миг всё внутри похолодело. Беря пакет, он неожиданно для себя, попросил о встрече с врачом.
-Хорошо, - сказала медработник, и скрылась за дверью, а уже спустя минуту другую вышла вновь и пригласила Иван Ивановича пройти за ней.
В просторном кабинете, вдоль двух больших окон, стояли столы с компьютерами, принтерами и другой современной техникой. За одним из трёх столов сидел лет двадцати, субтильный, невзрачной внешности молодой человек, быстро набирая текст на клавиатуре.
-Присядьте, - тихо сказала медработник Иван Ивановичу, подведя его к столу, где сидел молодой человек и рукой указала на стул.
Иван Иванович кивнув, присел, положа руки, держащие пакеты на колени.
-Что вас интересует? - Устремив свой взгляд на Иван Ивановича, сказал молодой человек.
-Мне бы врача? Очень щекотливая ситуация, хотел бы прояснить...
-Я врач.
Иван Иванович имея сомнения, пристально взглянул на собеседника.
-Я вас слушаю, - уверенно повторил молодой человек.
И Иван Иванович достав снимок из пакета положил на стол перед ним. - Прошу вас, поясните что на этом снимке, до того, как я попаду к неврологу. Пожалуйста, а то мочи больше нет ждать свой приговор.
Врач взял снимок и поглядев на него секунду, вновь обратил свой умный взгляд на Иван Ивановича, который был бледней, чем кладут в гроб. - Я не вижу нужды, вам ждать приговор.
-Как? - Спросил Иван Иванович, - а образование?
-Какое образование?
Иван Иванович извлёк из своего пакета другой пакет с предыдущим снимком, извлёк из пакета снимок, описание его и положил на стол врачу. Врач прочитал описание, минуту разглядывал снимок, и с той же уверенностью обратился к Иван Ивановичу:
-Я вам с уверенностью говорю, что у вас образований нет. А то что приняли за образование это так называемый карман - особенности строения головного мозга, и вашей жизни он не угрожает.
-Точно? - Чуть слышно, хрипловато переспросил Иван Иванович.
-Точно! Можете быть спокойны, - и врач убедительно улыбнулся.
Поблагодарив доктора, Иван Иванович, словно на ватных ногах встал со стула и тяжело вышел из кабинета. В холе, где сидела ожидающая своей очереди средних лет женщина, Иван Иванович присел на кушетку. В его голове крутилась фраза: "Можете быть спокойны, можете быть спокойны, можете быть спокойны." Ещё недавно бледное лицо, покрылось красными пятнами. Иван Иванович так бы и сидел, но следом вышла медицинский работник и подойдя к нему протянула два пакета. Иван Иванович взял, окинув её безучастным взором.
-Вам плохо? - Спросила она участливо.
-Что? - Переспросил Иван Иванович и ту же улыбнувшись, ответил. - Нет, мне хорошо!
Вскоре Иван Иванович вышел из медицинского центра и пошёл домой пешком, из другого микрорайона города. Он шёл медленно, глубоко вдыхая осенний воздух с примесями выхлопных газов и был счастлив.