Кудряшов Кирилл Васильевич : другие произведения.

Эпидемия Fv

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.16*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "FV" - кажущееся бессмысленным сочетание букв, ни с того, ни с сего появляющееся на сотовых телефонах всех без исключения абонентов "Медянской сотовой компании". Поначалу никто не обращает на него внимания, принимая за сбой в работе сети, или глюк телефона. Но потом обнаруживается жуткая закономерность - появление этой надписи предшествует беде. Люди сходят с ума, становясь опасными для себя и окружающих. Полуторамиллионный город охвачен эпидемией безумия, с каждым днем уносящей все больше и больше жизней... В центре катастрофы, вызванной не поддающимся расшифровке сигналом из космоса - шестеро друзей. Они не пытаются спасти мир. Не пытаются противостоять FV, ставшему для целого города синонимом слова "смерть". Они просто хотят выжить, сохранив остатки разума!

    Скачать произведение в формате MS WORD можно здесь: www.кирилл-кудряшов.рф


Эпидемия FV

  
   Женя
  
   Голова болела. Не то чтобы нещадно, не то чтобы невыносимо, но как минимум весьма неприятно. Нормальное состояние для понедельника...
   Народ на остановке пришел в движение - не иначе, почуял приближающийся автобус. Женя не раз поражался этому чувству, в котором было что-то от предчувствия, а что-то и от телепатии. Не то люди ощущали приближение автобуса на каком-то субатомном уровне (то ли через ноги передавалась дрожь асфальтового полотна, то ли уши улавливали знакомое ворчание двигателя), не то неосознанно поддерживали некую телепатическую связь с водителем. Он и сам чувствовал, что тревога не ложная, что вожделенное транспортное средство где-то рядом.
   Автобус подкатил к остановке, не слишком гостеприимно распахнув двери. "Входите, пассажиры дорогие, если сможете, конечно". Из передней двери, остановившейся прямо перед Женей, торчала чья-то задница, при чем не просто торчала, а основательно выпирала наружу, заставляя поразиться тому, что двери вообще сумели закрыться. На мысли о том, что хочешь - не хочешь, а забираться внутрь все равно придется, голова отреагировала острой болью в висках...
   Народ привычно двинулся к автобусу. Завсегдатаи этой остановки, которых Женя даже запомнил в лицо за последний год, на ходу разминали руки и плечи, готовясь к штурму. Те же, кого нелегкая судьба случайно занесла Сосновку ранним утром понедельника, испуганно отшатнулись в сторону, признавая, что забраться в автобус им не по силам.
   Женя тоже предпочел бы постоять в сторонке еще пяток минут, дожидаясь следующего автобуса, а не мять пиджак, втискиваясь в эту давку, но... Проблема заключалась в том, что следующий автобус придет не через пять минут, а через двадцать, да и то если повезет. А этих двадцати минут у него не было...
   Ничего, не впервой...
   Левая рука на левый поручень, правая - на правый... Проталкивать стоящих на ступенях пассажиров приходилось в лучшем случае собственным пузом, а в худшем - тем, что находится пониже этого самого пуза.
   Хорошо сейчас Лехе и Сергею в Серегином джипе! Впрочем, пробка на подъездах к центру уравняет всех. Все будут стоять как миленькие!
   Кто-то ворчал, что ему отдавили ногу. Кому-то попали в ухо зонтиком... Привычное начало рабочего дня. Запах перегара, плывущий по салону, запотевшие окна, не смотря на то, что на улице как минимум плюс десять.
   Определенно пора покупать если не машину, то, как минимум, мотоцикл. А что, хорошая идея! Свой транспорт, и никаких пробок. Зимой, правда, или в дождь, ездить будет очень весело! Всем хороша Сосновка - чистый и, как там в песне поется, весь покрытый зеленью, спальный район, и от центра-то всего пол часа езды, если без пробок, конечно... Вот только почему же сюда нормально транспорт-то не ходит? Хотя бы по утрам!
   - Молодой человек, вы выходите? - довольна милая, пусть и изрядно помятая девушка явно обращалась к нему.
   - Я? - глупый вопрос. Когда стоишь в дверях, к кому еще могут обращаться? - Нет, но вас выпущу!
   Девушка согласно кивнула. Поменяться с ней местами нереально, слишком мало места и много народу. Проще выйти и вновь зайти... Наверняка те двое, что стоят на ступеньках в дверях тоже понимают это. У них, собственно, и выбора-то нет - их просто вынесут.
   Автобус замедлил ход, подъезжая к остановке, и, наконец, остановился, открыв двери. Паренек, стоявший у самых дверей не вышел - выпал, стоило створкам разойтись в разные стороны. А вот похмельного вида мужик, стоявший на второй ступеньке, попытался вжаться в стенку, что при его комплекции позволило бы пройти мимо него разве что пятилетнему ребенку.
   - Будьте добры, выпустите меня! - как мог вежливо обратился к нему Женя.
   - Дык это... проходите!
   Господи, ну почему создавая этот мир, ты создал так много идиотов? Ну неужели нельзя было населить его нормальными людьми? Или никакого Бога нет, и человек действительно произошел от обезьяны? Это, пожалуй, объясняет все. Кто-то произошел, а кто-то еще находится в процессе эволюционирования.
   Ну хорошо! Выходить, так выходить!
   Женя шагнул вперед, в дверь, даже не пытаясь скукожиться, чтобы протиснуться мимо этого имбицила. Наоборот, распрямив плечи и выталкивая мужика из автобуса. Он, похоже, и в самом деле верил, что мимо него можно спокойно пройти, а потому даже не удосужился вцепиться в поручень. В итоге Женя, малость не рассчитав сил, просто вынес бедолагу вон, и тот, буркнув что-то неразборчивое, буквально выпал, повалившись на землю.
   - Ты что творишь?! - крикнул он, выпучив глаза и неуклюже пытаясь подняться.
   Вышедший из автобуса народ не торопился расходиться, предчувствуя интересное зрелище.
   - Ты же сказал, "Проходи", вот я и прошел, - пожал плечами Женя, и повернулся, собираясь вернуться в автобус, количество пассажиров в котором теперь несколько уменьшилось, и давка была не такой жестокой!
   - Ты куда собрался?
   Коричневая не то от загара, не то от грязи рука легла Жене на плечо. От такой наглости к его лицу прилила краска, а больная голова загудела как церковный колокол. Где-то под сердцем клокотала злость... Хотелось развернуться, и со всей силы вмазать этому полудурку кулаком по переносице! Чтоб брызнула кровь, чтоб он подавился собственными словами, чтоб упал... А потом, когда он упадет - бить его ногами по лицу, повыбивать все зубы, свернуть на бок нос, переломать ребра...
   Он уже видел в воображении эту картину... До чего же хотелось воплотить ее в жизнь! Убить это чмо, смерти которого никто и не заметит, без которого мир станет хоть чуточку, но симпатичнее!
   Глаза начала застилать уже знакомая белая пелена ярости...
   Нет! Стоп! Нельзя! Ни в коем случае нельзя, иначе опять... А что, собственно, опять? Отключка на несколько минут, а то и часов, на протяжении которых он совершенно не будет ничего помнить, и придет в себя неизвестно где, или в лесу, или в подъезде какого-нибудь дома. Нельзя выходить из себя...
   Он обернулся, сбрасывая чужую руку с плеча. Сердце гулко билось в груди, лицо стало горячим как при лихорадке. Где-то в груди, в такт с сердцем, колотилась ярость, которую он пытался усмирить...
   - Я прошу прощения... - с трудом выдавил он из себя, - Случайно получилось...
   Пелена перед глазами начала понемногу рассеиваться. Понемногу, очень медленно, но все же давая Жене надежду, что сегодня он таки попадет на работу вовремя, а не час-другой спустя.
   Мужик отшатнулся прочь, и в его глазах на мгновение промелькнул испуг. Должно быть, он увидел в Жениных глазах то, что он мечтал сделать.
   - Это... ладно, в общем... Бывает... - пробормотал он, и вдруг, как-то странно икнув, согнулся пополам, чтобы отбежав к остановке извергнуть из себя съеденное накануне.
   Толпа расхохоталась, от чего белесая пелена перед глазами Жени на несколько секунд стала еще гуще. В этот миг он ненавидел их всех... Что смешного в том, что это бледное подобие человека стоит посреди улицы и блюет? Кем нужно быть, чтобы смеяться над этой отвратительной картиной? Но усилием воли он прогнал эту мысль прочь... Вон, вон из и без того больной головы! Не выходить из себя, не раздражаться из-за этих безволосых обезьян. Они не стоят того, чтобы опоздать на работу на несколько часов - ведь Бог его знает, куда его занесет за время провала в памяти.
   Женя забрался в автобус, и встал у окна, тяжело дыша. Голова трещала по швам, словно вознамерилась развалиться прямо тут, на этом самом месте, выставляя на всеобщее обозрение его серое вещество. Добраться бы живым до работы, а там можно наглотаться парацетамола и спокойно жить дальше. Пелена отступала... Понемногу он вновь обретал способность видеть мир в нормальных тонах.
   Автобус тронулся с места, и Женя напоследок бросил взгляд в окно... Неопохмеленный мужик так и остался на остановке. Он по-прежнему стоял возле павильона и, его рвало чем-то алым. Или он сегодня обильно позавтракал свекольным супом, или...
   Или его тошнило собственной кровью.
   Женя отвернулся, подавляя приступ тошноты. Еще не хватало ему самому последовать примеру этого идиота. Вид крови всегда вызывал у него отвращение... Вот только интересно, что когда несколько минут назад он представлял, как разобьет в кровь лицо этого хмыря - не было никакого намека на омерзение или тошноту.
   Почему когда он видит кровь, ему кажется что с ней связано что-то важное? Что-то, что он никак не может вспомнить, и чем сильнее старается найти у себя в памяти какое-то важное воспоминание - тем дальше оно ускользает от него.
   Может быть с кровью связано что-то, что произошло с ним в один из периодов беспамятства?
   Впрочем, не важно. Или, по крайней мере, не важно сейчас. Пелена отступает, сердце понемногу успокаивается, начиная биться в нормальном ритме. Ярость, клокотавшая в груди утихает... Сегодня все будет в порядке, а что будет потом - потом и будет.
   Первый раз, когда он обнаружил себя сидящим поздним вечером возле подъезда какого-то дома на самой окраине города, он запаниковал. Три часа просто выпали из его жизни, и то, что он мог сделать за это время, пугало его до смерти. Последним что он помнил, была подобная сегодняшней ссора в автобусе, только на этот раз причиной охватившей его ярости стала едва держащаяся на ногах старушка, тащившая за собой здоровенную сумку. Сумка, естественно не раз стоявшая на полу, задевала своим грязным дном всех подряд, оставляя следы на одежде. И когда Женя попросил старуху быть немножко поаккуратнее - узнал о себе и о молодежи вообще много нового и интересного.
   Он закипел как чайник на газовой плите, сказав ей в ответ что-то не менее приятное, а потом сознание заполнила белая пелена ярости. Цвета померкли, стали какими-то неестественными, нереальными...А потом он очнулся, сидя на скамейке возле незнакомого дома. Как он попал сюда, зачем, и где провел последние три часа - он не знал.
   Следующие несколько дней он провел дома, плюнув на институт и приближающуюся сессию. Каждый день он ждал звонка в дверь, и ордера на арест, который ему покажут в дверной глазок. Ордера на ЕГО арест, по подозрению в убийстве семидесятилетней старухи, которая и сама бы благополучно скончалась через пару лет...
   Он безвылазно сидел перед телевизором, отлавливая новостные программы и боясь увидеть в одной из них сюжет о бабке, до смерти избитой в своем подъезде... Но в новостях говорили о чем угодно, только не о новом Раскольникове, милиция не торопилась нанести ему видит, и вообще все было гладко, тихо и спокойно.
   Подобное повторилось с ним месяц спустя - тогда из памяти выпали от силы пол часа. На этот раз причиной дикой, бесконтрольной ярости стал бомжеватого вида старик, молотивший своей тростью кошку прямо посреди улицы. Тогда последним мгновением, которое Женя помнил перед провалом в памяти, был тяжелый удар в челюсть этого бомжа, которым он опрокинул его на асфальт. И если бы тогда выяснилось, что в беспамятстве он забил этого урода до смерти его же собственной палкой, Женя пошел бы в тюрьму (или, быть может, в дурдом) с гордо поднятой головой.
   Чем бомжу не понравилась кошка, он не знал. Старый живодер просто подошел к кошке, сидевшей на мусорном баке, и с ловкостью и силой, которой вряд ли можно было ожидать от тщедушного старичка, огрел ее палкой поперек спины. Кошка, также не ожидавшая подобного, испуганно мявкнув, упала на землю, и попыталась уползти. Именно уползти, потому что ее задние ноги, кажется, больше не слушались ее - вполне возможно что удар перебил ей позвоночник.
   Бомжу этого показалось мало, и он, вновь замахнувшись тростью, шибанул кошку по и без того висящим плетьми задним лапам. Ударить в третий раз он не успел... Волна ярости всколыхнулась в Жене настолько быстро, что и сам не успел осознать, что делает. Он подбежал к дедку, и в тот момент, когда он в третий раз поднял свою палку, ударил его апперкотом в челюсть так, что тот, кажется, даже на секунду оторвался ногами от земли.
   А потом - хлоп, и он уже едет в трамвае, в пяти остановках от той, где все произошло. Только кулак саднило от нанесенного удара, а в остальном - все как всегда.
   И снова несколько дней он просматривал новости, выискивая там упоминание о жестоком убийстве старика-живодера. В тот раз он вообще не сомневался в том, что убил его - уже один тот апперкот вполне мог отправить старикашку на тот свет. Но вновь ничего. Разбившийся автобус, грузовик, влетевший в остановку, но никаких мертвых бомжей.
   Поэтому, отключившись от мира в третий раз, вновь на пару часов, и очнувшись в лесу, неподалеку от дома, Женя больше не волновался по поводу того, что мог убить едва не сбившего его водителя, несшегося на красный свет, из-за которого он, собственно, и пережил приступ ярости. Пожалуй, убить этого лихача он не мог чисто физически - не на своих же двоих он догнал его машину?
   Эти провалы в памяти пугали его до сих пор, но уже не так, как в первый раз. На несколько часов, а иногда - лишь на несколько минут, он пропадал из жизни, стоило ему только выйти из себя. Как правило, причиной этого бесконтрольного гнева, влекшего за собой матовую завесу перед глазами и провал в памяти, были такие, вот, "автобусные" ссоры. Бабки, пробирающиеся по головам к выходу, шпана, роняющая бутылки пива на пол, и обливающая ноги всем, кто стоял рядом. Одним словом, безграничная людская тупость и низость.
   Ни разу он не получил ни малейшей зацепки, ни малейшего намека на то, что он делал, пока не помнил себя. За время провала в памяти он мог уехать в другой конец города, а мог и отправиться к себе домой (один раз он пришел в себя на своей собственной кухне, совершенно не помня, как туда попал). И если первое время его еще посещала мысль о том, чтобы обратиться к врачу, то потом, когда приступы ярости стали случаться с ним с интервалом примерно раз в два месяца, он отказался от этой мысли.
   Мало ли, что может выяснить врач, например психиатр? И мало ли, в какое заведение он может его отправить...
   Поэтому за все три года, прошедшие с того момента как он впервые "отключился", Женя ни разу не обмолвился никому ни словом о своих провалах и похождениях в беспамятстве. Сам он предпочитал думать об этом как о сомнамбулизме, пусть и каком-то странном и пугающем. Одно дело, когда ты не помнишь, как закрыл ночью окно или выключил будильник, и совсем другое когда ты не помнишь, как и зачем уехал на противоположный конец города среди белого дня!
   С одной стороны он надеялся, что никто и никогда не узнает о его "приступах", а с другой - что когда-нибудь он впадет в беспамятство на работе, или, еще лучше, во время дружеской попойки с друзьями.
   "Ну и шутки у тебя, Аникин!"
   "Какие шутки?"
   "Ты что, правда ничего не помнишь? Ты же голышом на столе танцевал пять минут назад! Вроде и выпили-то совсем чуть-чуть!"
   Ну, по крайней мере, он надеялся, что все его проделки, когда он не осознает себя, сводятся к танцам нагишом на столе.
   Автобус тормозил, подкатывая к остановке... Растолкав изрядно поредевшую, но все же основательную давку, Женя направился к возвышавшемуся над остальными строениями бизнес-центру, в котором, собственно, и располагалась его контора.
   В "Астроленде" он проработал уже год, и, по большому счету, давно перестал считаться новичком. Не смотря на то, что он всего два года как окончил институт, в компании с ним уже считались, признавая его статус пусть и молодого, но хорошего бухгалтера. И пусть Леха с Сергеем подшучивают над его кабинетной работой, предпочитая ей постоянные командировки. Пусть хвастаются тем, что они побывали чуть ли не в каждом уголке России, и что в будущем побывают и далеко за ее пределами... Он-то знал, как нестабильна карьера менеджера, и как перспективна работа бухгалтера.
   В кармане сонно заворчал сотовый, голосом только что проснувшегося мультяшного кота (Женя и сам не знал, почему этот голос вызывал у него ассоциации именно с котом) заявивший: "Э-э-х, опять sms'ка пришла"... На ходу он достал мобильник, мельком глянув на экран:
   "Сообщение от Анютка"
   "А я уже на работе. Целую!"
   Сразу видно, у Ани опять период вынужденного безделья, и от тоски она шлет сообщения и по "Аське", и по sms. Наверняка сообщение о том, что она уже на работе получило как минимум десять человек, но уж "Целую" она добавила точно ему одному. Эта мысль заставила его улыбнуться и ускорить шаг. Отвечать ей он не стал, логически рассудив, что через пять минут все равно увидит ее в "Аське".
   Офис "Астроленда" располагался на 11-м этаже 14-этажного бизнес-центра, и из окон бухгалтерии открывался чудесный вид на набережную Медянки, и левый берег города, ощетинившийся новыми яркими высотками. На ум Жене не раз приходило сравнение города с отправившимся в рейс дальнобойщиком, у которого щетина сначала лишь пробивается, а затем плавно превращается в густую бороду. Весь тот год, что он наблюдал левый берег из окна, щетина домов становилась все гуще и гуще. Активно застраивалась даже прибрежная зона Медянки, и, судя по всему, скоро дома станут возводиться едва ли не на самом ее берегу - в зоне, именовавшейся Нахаловкой, застроенной частными домами, построенными безо всякого разрешения, на свой страх и риск. В Нахаловке селились те, кто по каким-то соображениям (как правило - финансовым) не могли позволить себе купить землю в городе. Впрочем, понятие "покупка" земли появилось только с развалом СССР, а Нахаловка была всегда... Что могло заставить людей селить в опасной зоне, которую в случае прорыва громадной дамбы на юге, в горах, просто смело бы волной - Женя понять не мог. Или настолько велико было желание жить у воды, или настолько крепка была вера в строителей плотины...
   Офис еще пустовал. В бухгалтерии пока тоже было не многолюдно. Финансистов "Астроленда" представляла пока только главный бухгалтер, Марина Викторовна, которая, кажется, жила на работе, приходя раньше всех, и уходя исключительно последней. На ней, собственно, вся контора и держалась, ибо похить инопланетяне директора - она заняла бы его место и повела бы фирму дальше к светлому будущему (при чем не исключено, что и действительно смогла бы довести), а похить инопланетяне ее саму - ее место не смог бы занять никто в целом свете.
   Выполнив ежедневный ритуал приветствия, протирания запылившегося стола (вот он, минус офиса в самом центре города - вечная пыль и копоть от сотен машин, ежеминутно проносившихся под окнами), включения компьютера, ввода пароля и других мелочей, выполнявшихся на автопилоте, он уселся, наконец, во вращающееся кресло. Снова привычные операции - поиск сегодняшнего курса доллара и евро, внести его в программу финансового учета, разнести по столам менеджеров банковскую выписку - сколько и от кого пришло денег...
   Внизу экрана мигнула "Аська" - новое сообщение. Естественно от Ани.
   "Как добрался?"
   Как я мог добраться? Как всегда из Сосновки, ласково именуемой задницей Медянска. Неминуемая проблема больших городов - или ты дышишь гарью и копотью, живя в центре, или по часу добираешься до работы из спальных районов.
   "Как всегда, с приключениями!"
   "Ноги целы?"
   "Ноги - да, обувь - нет".
   В ответ пришел улыбающийся колобок-смайлик. Сам Женя их не переносил на дух, предпочитая выражать эмоции словами.
   *ржот*
   *из под стола*
   *сквозь смех*
   Или, наконец, простое и лаконичное *гы*.
   "Приедешь вечером ко мне?" - отстрочил он.
   "Вряд ли... Дел по дому много. Давай лучше ты ко мне."
   "Не получится. Значит в другой раз..."
   Женя мысленно выругался. Провести вечер в Анином обществе было бы достойной компенсацией за тяжелое утро с головной болью и поездкой в компании идиотов. Слава Богу, хоть голова начала понемногу проходить - все ж таки дурное это дело, гулять в воскресенье! Воскресенье - это уже не выходной, это день накануне понедельника. Да и вообще, мешать, пусть даже и в желудке, живое пиво с пастеризованным, все-таки не стоило. Последствия были крайне неприятными, не смотря на то, что выпито было не так уж и много.
   Вновь зазвонил сотовый. На этот раз - не сонно потянулся, а именно зазвонил, гремя на весь офис музыкой из "Mortal Kombat". Леха...
   - Здоровеньки былы, хлопец гарный! - гаркнул телефон, стоило только поднести его к уху.
   - И тебе не болеть, - отозвался Женя, без особого, впрочем, энтузиазма.
   - Чего кислый такой?
   - Утро понедельника.
   - А, ну это все объясняет! - все так же радостно и зычно согласился Леха, - Слушай, папуас, поехали в будущие выходные на природу?
   - Окстись, родной! - поневоле заражаясь манерой речи друга, ответил Женя, - Сентябрь на дворе! Хорошо в Сибири летом, целый месяц снега нет!
   - Ну дык пока что снег и не выпал! Я ж тебя не купаться зову! Поедем культурно, на машине, все втроем плюс наши дамы сердца... или сердец? А, не важно. В общем, Серега уже в курсе, он с нами, так что машиной мы обеспечены. Слушай, а как будет правильно, он с нами, или мы с ним? Ведь на его ж машине едем? А, не важно... Короче, остался ты. Бери свою Анюту, и поехали! Шашлычки, свежий воздух...
   - Дубак, колотун, комары!
   - Какие комары в дубак и колотун? - хохотнул Леха, - Пессимист ты хренов, крыса кабинетная!
   - Да пошел ты! - беззлобно буркнул Женя, - Знаю я твои поездки, и всю твою походную романтику. Спать в палатках, ногами наружу, гонять комаров тапком, разводить костер из мокрых дров... А потом - в кустах сидеть с твоих шашлыков!
   Месяц назад Леха позвонил ему точно в таком же состоянии - воодушевленный до предела, и предложил также всем вшестером сесть на поезд, выйти где-то на середине пути между Медянском и Новосибирском, и пешком за несколько суток добраться до Казахстана. Перейти границу ("Спорим она никем не охраняется?" - "А если охраняется?" - "А, делов то? Все равно просочимся"), выйти в ближайший крупный город и там, добравшись до российского посольства, попроситься домой, сказав что заблудились в лесу и вышли в сопредельное государство.
   - Да ты чего? - искренне поразился Леха, - Я ж не враг своему здоровью в такую погоду ночевать под открытым небом? В санаторий поедем! Как белые люди!
   - В санаторий? Ты меня разорить хочешь?
   - Да там дешево все!
   - Дешево - это, по-твоему, сколько?
   Названная цена и в самом деле была приемлемой. Если подумать, то примерно столько он и так проживал за день.
   - Далеко ехать-то? - спросил Женя, сам еще не осознавая, что практически готов согласиться.
   - Да часа три на машине. Не ближний свет, но и не глухомань.
   - Ладно, уболтал!
   Леха издал победный клич и отключился.
   Женя пожал плечами и, отложив сотовый, принялся за повседневные дела, время от времени отвлекаясь, чтобы скинуть Ане сообщение.
   "Анют, нас с тобой Леха зовет на природу на все выходные. Поехали?"
   "Не в Казахстан?" Смеющийся во весь рот колобок. Аня тоже помнила эта его идею, от которой все они открещивались как могли, выдумывая несуществующих больных родственников, срочные дела, или просто редкую (и обязательно заразную болезнь).
   "Нет, в санаторий у нас, в области! Говорит, там хорошо!"
   "А он там был?"
   "Нет конечно!" *улыбка до ушей*
   "Понятно... В принципе, почему бы и нет!"
  
   Аня
  
   "...Почему бы и нет!" - написала она, и вновь вернулась к созерцанию монитора. Работы пока не было - с утра в "Фотомаркете" было затишье, а потому ни приходовать, ни списывать было нечего. От скуки Аня выстукивала пальцами какой-то мотив на столе, сама не отдавая отчета в том, что именно за музыка засела у нее в голове.
   Похоронный марш?
   Она вздрогнула всем телом, и встряхнула рукой, отгоняя прилипшую мелодию. И с чего бы, интересно, это? Почему не какой-нибудь попсовый мотивчик, а именно похоронный марш? Дурная примета...
   - Чего грустишь, Анют? - улыбнулся ей Андрей, продавец, принятый на работу с месяц назад, зачем-то пожаловавший в бухгалтерию.
   - Да так, взгрустнулось! - Аня улыбнулась ему в ответ, продемонстрировав безупречно белые зубы - хоть в рекламе какого-нибудь "Колгейта" снимайся. Она давно усвоила, что ее улыбка производит на мужчин магическое, привораживающее действие. Идеальные зубы на фоне смуглого лица. Восточная таинственность сочеталась в ней с русской красотой и большими голубыми глазами...
   - Вот, улыбнулась, и от улыбки стало всем светлей. А можно еще разок?
   Она улыбнулась вновь. На этот раз не широко и открыто, а чуть кокетливо, опустив ресницы. От такой улыбки должно было стать светлей только тому человеку, которому она предназначалась.
   Андрей подмигнул ей, и исчез за дверью, не то забыв, зачем приходил, не то забежав только для того, чтобы сделать ей комплимент. Лена, сидевшая напротив нее, кажется, подумала о том же.
   - Что-то он тебе глазки строит...
   Не смотря на то, что Лена была старше нее, но формально находилось в Анином подчинении (Аня числилась главбухом, в то время как Лена в свои тридцать шесть - лишь простым бухгалтером), между ними установились теплые дружеские отношения практически на равных. А потому подчиненная могла в шутку поддеть свою начальницу, а более молодая вполне могла также в шутку отпустить шпильку в адрес старшего товарища.
   - Пусть строит, - улыбнулась в ответ Аня, - А я буду стоически терпеть его ухаживания. Мы с тобой будем есть подаренные мне шоколадки и втихомолку хихикать над влюбчивостью наших мужчин.
   У самой Лены был сын, который в этом году пошел в девятый класс, и ей, не смотря на то, что выглядела она от силы на тридцать, глазки уже никто не строил. Кадровый состав "Фотомаркета" постепенно омолаживался, и едва закончивших институт менеджеров вряд ли могла заинтересовать разменявшая третий десяток замужняя женщина с ребенком. За Аней же все мужчины фирмы ухаживали, можно сказать, рефлекторно.
   - Как у тебя с Женей? - спросила Лена, откладывая в сторону какой-то бизнес-журнал. Работы у нее также не было, а потому она не прочь была поболтать.
   - Да как... Нормально. Зовет, вон, меня в санаторий на следующие выходные. Природа, свежий воздух, шашлычки...
   - Это дело хорошее. Соглашайся!
   - А я уже согласилась...
   - А чего ж кислая такая сидишь? Радоваться надо!
   - Радоваться буду, когда там окажусь. А сейчас... Утро понедельника, чего ты от меня хочешь. Выходные были веселыми, спать хочется, а тут еще и работы нет совсем. Да еще ночью сон видела какой-то дурацкий...
   - Что-нибудь страшное?
   - Да как тебе сказать...
   Кровь... Бардовая запекшаяся кровь, пятнами которой покрыта ее подушка. Кажется, она даже чувствует ее запах - едва заметный, практически полностью выветрившийся запах крови. В окно светит полная луна, и в ее тусклом свете она видит несколько мелких камешков, лежащих на ее подушке. Один из них прилип к ее щеке, и, проведя по ней рукой, она чувствует не только этот камешек, покорно перекочевывающий в ее ладонь, но и что-то вязкое, липкое. Кровь... Кровь у нее на губах... Кровью перепачкана все ее лицо, и даже волосы. Вкус крови во рту...
   Во рту... Это никакие не камешки, это...
   - Приснилось что у меня все зубы выпали, представляешь! Приснилось что я просыпаюсь, а у меня все постель в крови, и все мои зубы на подушке...
   Не все... Она ощупывает десны языком, и понимает, что этой ночью она лишилась всех зубов. Всех до единого! К горлу подкатывает страх, но он тут же сменяется ужасом, когда она понимает, что на подушке рассыпан от силы десяток зубов. Остальные... остальные она проглотила во сне...
   - Как будто я - в Чернобыле! - заставив себя улыбнуться, закончила Аня.
   - Выпавший зуб - это к покойнику, - будто бы сама себе сказала Лена, и, увидев, как вытягивается Анино лицо, тут же спохватилась, - Ой, прости, пожалуйста! Я не подумала... Суеверия все это...
   А выпавшие ЗУБЫ - это к чему? Выпавшие и проглоченные... Когда ты чувствуешь их в своем желудке!
   - Да знаю я, что суеверия... - поморщившись, согласилась Аня, - Просто сон такой яркий был, и страшный. Когда тебе снится, что ты проснулась, это уже само по себе странно...
   - Переработалась, - вынесла вердикт Лена, - Но ничего, скоро выходные. Съездишь со своим Женькой, отдохнешь...
   - Скоро? Вся неделя впереди! Скорей бы уж...
   Об их знакомстве с Женей можно было бы написать книгу. Учитывая, что оба они работали бухгалтерами, пусть и учились в разных институтах, вполне логично было предположить, что они познакомились как-нибудь на почве своей работы. Встретились на семинаре для экономистов, сидели рядом на каком-нибудь тренинге... Но нет! Все было гораздо проще, и в то же время сложнее. Они учились вместе в начальной школе, а потом встретились спустя 13 лет! Назвать это иначе как судьбой было сложно...
   Чуть больше года назад она, интереса ради, забралась на какой-то сайт, вовсю рекламировавшийся в сети и предлагавший помочь в поиске одноклассников. Таковых систем, в принципе, и так было с избытком, и на паре из них Аня даже была зарегистрирована... Вносишь свои данные, в какой школе/институте училась, и смотришь, кто еще из зарегистрированных пользователей также грыз гранит науки в этом учебном заведении. Ну а найдя его - остается лишь отправить ему сообщение...
   Большинство сайтов поражало свой тупостью. Ну, точнее говоря, сайты поражали полным отсутствием "болваноустойчивости" системы, а уж люди - своей непроходимой тупостью. Например на сайте сначала нужно было выбрать свой город из списка, а если вы его там не нашли (мало ли, вдруг вы живете в городе имени 30 лет пионерии Урюпинской области) - введите свой город вручную. Здесь начинались сюрпризы... Народ искал в списке, допустим, Медянск, по каким-то причинам не находил, будучи или близоруким, или поддатым, или просто не слишком умным, и тогда вводил его вручную. Таким образом на сервисе присутствовали
   Медянск, с зарегистрированными тремя тысячами пользователей,
   Медянск с сотней пользователей,
   Медянск с тремя пользователями,
   А также Medyansk, медянск, medansk и другие варианты названий города, написанных безграмотно, на латинице и другими возможными способами.
   Дальше было еще интереснее. Этот сайт позволял искать одноклассников, однокурсников, коллег, и даже товарищей по пионерскому лагерю, в котором вы отдыхали в те годы, когда лагеря еще были пионерскими. Увы, даже в начале 21-го века еще далеко не все научились грамотно пользоваться Интернетом, а многие - попросту не умели нормально читать. Поэтому в раздел "Школы" (в которых, если вы не нашли свою школу в списке, также можно было внести ее вручную), помимо "Школы N8", "Школы 8" и даже "Восьмой школы", могли присутствовать "Пионерский лагерь "Дубинушка", и даже "Ispravitelnaya koloniya N18"... Удивительным было лишь то, что люди, видимо не слишком давно покинувшие стену этой самой исправительной колонии, не могли толком прочесть правила сайта и разобраться, в каком разделе искать своих товарищей по зоне (а ведь был и такой!), но умели писать на латинице...
   В общем, поиск своих одноклассников в пяти Медянсках, в каждом из которых было по три - четыре школы N8, на таких сайтах превращался в сущее наказание. И найдя сайт, на котором Медянск был всего один, Аня возликовала душой, и, как оказалось, не зря! Одноклассник там и в самом деле обнаружился, пусть он и не принадлежал к числу тех, кого Аня действительно хотела бы разыскать...
   Есть мнение, что гении помнят себя с трех лет. Обычные люди помнят себя с пяти, а отдельные особи не помнят, что они делали вчера. Теорию эту, кажется, активно пропагандировал граф Толстой, вероятно в первую очередь чтобы доказать всем свою гениальность. Но, согласитесь, далеко не каждый помнит всех тех, с кем учился в первом классе...
   Аня помнила многое из своего трехгодовалого детства, и почти все из того, что произошло с ней в семь лет, в первом классе, не говоря уж о втором и третьем. И, пожалуй, отчетливее всего она помнила своего соседа по парте, с которым просидела целый год, и которого просто терпеть не могла! Звали его Женя Аникин...
   У всех в детстве были свои "тараканы" и свои заскоки. Все дети развиваются по-разному, но в целом к семи годам они выравниваются и, в общем и целом, становятся похожими друг на друга. Ну а тот, кто по каким-то причинам выбивается из этой общности, автоматически становится или посмешищем в глазах остальных, или просто изгоем, с которым никто не хочет водиться... Кому-то родители не объяснили, что не вежливо ковыряться в носу, и он, начав делать это на перемене, вызывает дружный смех, за которым следуют неизбежные тычки и подножки. Кого-то родители забирают из школы, и он через пол года зарабатывает репутацию маменькиного сыночка... Кто-то наоборот щелкает примеры из учебника математики как орешки, и становится "самым умным", которому завидуют, а потому недолюбливают...
   Женя был чем-то средним между всеми этими понятиями и ситуациями, ну а кроме того - еще и ужасно вредным и нахальным. Из школы его каждый день забирала мама, при этом он был не по годам развит, без особой радости вливался в игры со сверстниками, и всегда носил с собой в портфеле помимо обязательных учебников, еще и какую-нибудь книжку. Чтобы почитать ее на перемене, а то и на уроке. Книжки эти по единогласно высказанному мнению класса, были "взрослыми", что делало Женю в их глазах еще более странным.
   Ко взрослым книжкам причислялись, например, Толкиеновский "Хоббит", "Капитан Сорвиголова" Буссенара и "Пленники черного метеорита" Бачило. Иными словами то, до чего остальные доросли спустя всего пару лет... Ну, точнее - кто-то - дорос до этих книг, а кто-то - до сигарет, которые впоследствии сменятся "косячками".
   Если бы среди Жениных недостатков были только эти - наверное, уже к третьему классу Аня вполне могла дорасти до его увлечений, и они имели бы шансы стать хорошими друзьями. Но увы, главным его недостатком была патологическая вредность и озлобленность чуть ли не на весь мир. Откуда у него взялось такое отношение к миру, да еще и в раннем детстве, она не могла понять до сих пор, даже после года достаточно близкого знакомства с этим человеком.
   В детстве сидеть с ним за одной партой было сущим кошмаром. Он был подобен самцу, оберегающему свои границы от посягательств любых других существ, и требовал, чтобы Анин локоть, не приведи Господь, не оказался на его половине парты! Если кто-то забывал дома учебник, его сосед с готовностью протягивал ему свой. Но не Женя! Если Аня забывала свой учебник, то это было сугубо ее проблемой, ибо сам Женя не забывал никогда и ничего. И заставить его позволить ей списать из учебника задание можно было только посредством вмешательства учительницы. В этом случае он получал втык "за то, что жадина", а сама Аня - замечание в дневнике, за то что забывает дома школьные принадлежности, так что такой вариант подходил только в том случае, если иначе Аня светила двойка за невыполненное задание.
   Разумеется, она не оставалась в долгу... Женя сидел слева от нее, а значит один элегантный толчок левой рукой приводил к тому, что в Женина ручка срывалась со строчки, и описывала не слишком изящную дугу по всей тетради. А что такое неаккуратная тетрадь для первоклассника? Правильно, замечание от учительницы, а то и снижение оценки на балл, "за грязь"!
   Такая месть сработала раза два или три, и каждый раз Аня делал добрые-добрые глаза и искренне просила у него прощения за то, что не только влезла локтем на его половину, но и из-за нее ему теперь переписывать целое предложение, а то и больше... Но однажды, также якобы ненароком резко двинув локтем, Аня напоролась на вытащенную на всю длину иголку от циркуля. Было ужасно больно, но еще больше - обидно!
   Со злости Аня начиркала в его дневнике, и тем же днем обнаружила, что завязочки ее куртки на двадцать один узел привязаны к ножкам стула. Привязаны так, что проще их отрезать, чем развязывать...
   Это была уже война, а значит пора было вводить тяжелую артиллерию. В этом качестве выступила кнопка, подложенная на стул. Разочарование было безграничным - дело было зимой, и Женя ходил в двух штанах, через которые укола кнопкой он просто не ощутил. Зато когда обнаружил ее, воткнувшейся в его невероятно толстые штаны - месть была скорой и страшной. На перемене Аня, вдруг, села мимо стула, который (она была точно в этом уверена!!!) должен был находиться в тот момент прямо под ней, но почему-то сместился на пол метра назад.
   И снова она горько плакала, от боли и от обиды...
   В общем, учитывая их взаимоотношения в детстве, было бы вовсе не удивительно, если бы Аня тут же забыла о его существовании. Скорее наоборот, было удивительно, что она ему написала. Правда написала-то просто так, интереса ради. "А я тебя знаю!" Коротко, ясно и по существу. Никаких "Помнишь, мы с тобой за одной партой сидели? Может встретимся, вспомним молодость?" - эту "молодость" она не имела ни малейшего желания вспоминать.
   Просто написала и все тут, сама толком не понимая, зачем. Из любопытства, из интереса...
   А он также из интереса ответил. Взял из контактов на сайте ее "Аську", и написал ей, при чем не коротко, а всерьез, действительно собираясь вспомнить молодость.
   Сначала беседа шла вяло. Оба работали, и отвечали на сообщения друг друга в промежутках между разгребанием счетов на своем столе. Аня с первых же слов дала понять, что помнит его маленьким поганцем, здорово подпортившим ей жизнь, а он сразу с ходу дал понять что такое отношение его оскорбляет, что в детстве он действительно был изрядным поганцем, но время идет, люди меняются, и теперь он - респектабельный и перспективный молодой человек, который не дергает девушек за косички и не выдергивает из-под них стульев.
   В общем, слово за слово, и они оба обнаружили в другом приятного и интересного собеседника, а к концу недели решили, что, пожалуй, было бы неплохо встретиться, посидеть в кафе и действительно вспомнить молодость. Детские обиды вроде исчирканной тетрадки и отбитой задницы оба теперь вспоминали с улыбкой.
   Они посидели в кафе в субботу, сходили в кино в воскресенье, в понедельник Аня после работы отправилась к нему домой (Женя жил один, в подаренной родителями двухкомнатной квартире), а во вторник - он заночевал у нее, оставив у ее родителей только положительные впечатления.
   Впрочем, многое в нем осталось от того восьмилетнего мальчика, не такого, как все. Патологическое (если не сказать параноидальное) стремление к порядку - к тому, чтобы все вокруг делалось по правилам и никак иначе. Увлечение "взрослыми" книжками, которых Аня никогда в жизни не купила бы. Прочитанный в детстве "Хоббит" повлек за собой "Властелина колец", которого Женя сейчас перечитывал раз на шестой (уверяя, что каждый раз открывает в этой книге что-то новое). А уж стоящих у него на полке книг Ломброзо, Фрейда и Хаббарда, по ее мнению и вовсе не должно быть в домашней библиотеке экономиста. Но нет, были...
   Насколько она знала, Женя зарабатывал достаточно для того, чтобы купить себе машину, но не делал этого, можно сказать, из принципа. Дороги, начисто забитые пробками, сидящие в кустах ГАИшники, выскакивающие перед тобой на дорогу с радаром, блондинки за рулем, перестраивающиеся из третьего ряда прямо в первый, и даже не удосуживающиеся включить поворотник...
   "Пока все это не исчезнет, - говорил он, - Я буду ездить на автобусе, или на электричке. Безопаснее... Да и нервы целее."
   И вообще, кажется, нелюбовь ко всему человечеству, за исключением его близких друзей, ничуть не уменьшилась со школьной скамьи. Хотя теперь, Аня во многом понимала его отношение к миру, ибо сама нередко поражалась людской глупости и бессердечию. Разве что не принимала его настолько близко к сердцу...
   В общем, спустя две недели после вторичного знакомства, они официально признались друг-другу в том, что теперь могут именоваться не просто знакомыми или даже друзьями, а... парой. Не "Влюбленной парочкой", как окрестил их Алексей (которого, впрочем, иначе как Лехой никто и никогда не называл), ближайший друг и товарищ Жени, а просто парой. Даже не "парочкой" - "парой". "Так солиднее звучит", - в шутку заявила она. Так и повелось. Все вокруг - парочки, а они с Женей - пара.
   А почему она, пусть и также в шутку, воспротивилась против "влюбленной" ("Это нынешнее молодое поколение - влюбленные, а мы с Женей - любящие, а "Любящая пара" - не звучит"), она не знала и сама. Уверенности в том, что это любовь не было.
   Как правило, периоду влюбленности или любви предшествует период увлеченности. У кого-то он выражен ярче, у кого-то - практически незаметен для посторонних взглядов, но он есть у всех, и, естественно, был и у нее. Со всеми, кроме Жени. С ним было хорошо и интересно. Его рука на ее плече или талии вызывала чувство защищенности, чувство, что рядом с ней находится мужчина. Ее мужчина! Но вот было ли это чувство любовью - она не знала. Да, впрочем, и не задумывалась.
   От добра - добра не ищут. Уж коли тебе хорошо с кем-либо, то не выпендривайся, и не пытайся дать определение тому, насколько тебе с ним хорошо, и уж тем более - почему чувства, возникающие когда он рядом, не идентичны тем, которые ты испытала, когда рядом был кто-то другой. Просто прими это как данность!
   И Аня приняла...
   И потому сейчас она с радостью согласилась ехать с ним в этот санаторий, о котором она не знала ничего, даже названия. Она бы согласилась ехать и еще дальше, хоть пересекать границу Казахстана, если он будет рядом. Но в то же время она четко разграничивала это выражение с другим. Именно "Если он будет рядом", но не "Ради того, чтобы быть рядом с ним".
  
   Леха
  
   - Отель "Оверлук", Джек Торренс слушает! - раздался в телефоне звонкий мальчишеский голос, который Джеку Торренсу мог принадлежать примерно с той же вероятностью, с какой "Оверлук" мог оказаться не в горах Колорадо, а в Медянской области.
   - Ну и шуточки у вас, молодой человек! - улыбнулся телефонной трубке Леха. Конечно, идеально было бы ответить этому сорванцу, тоже представившись кем-нибудь из героев Кинговского "Сияния", но вот незадача, он не помнил ни одного из них! - В таком случае, мне бы управляющего отелем!
   - Ой, мама! Кажется это тебя!
   В этом "отеле" управляющий именовался главврачом.
   - Алле! Кто это?
   - Это Алексей. Мы, помнится, с вами разговаривали на прошлой неделе...
   - Алексей?... А, точно! Простите меня, пожалуйста, за сына... Он у меня с юмором, как что ответит-ответит...
   Интересно, знала ли она, что ее сорванец только что переименовал затерянный в глуши санаторий "Дзержинский" в фешенебельный американский отель, поселиться в котором было равносильно самоубийству? Вряд ли... Впрочем, с чувством юмора у самого Лехи все было в полном порядке. Его автоответчик представлялся то холодильником, то пылесосом, а то и вовсе штабом противоракетной обороны страны. Сам же Леха, беря трубку, нередко представлялся коротко и лаконично: "Крематорий..." После чего распространители и прочие нежелательные личности почему-то отсеивались сами.
   - Да ничего страшно, - успокоил он ее, - Когда дети растут с чувством юмором, это хорошо... Но, собственно, я ж по делу. Мы определились, нас будет шестеро.
   - Шестеро... - пробормотала себе под нос женщина на том конце провода, видимо что-то записывая или прикидывая, - Значит шестеро. И заедете вы шестнадцатого, так?
   - Пятнадцатого вечером, в пятницу.
   - В пятницу. А уедете в воскресенье вечером?
   - Да.
   - Вы без путевок, без направлений? Просто отдохнуть?
   - И снова да.
   - Тогда ждем вас, приезжайте!
   Попрощавшись, Леха повесил трубку, радостно потирая руки. Выходные предстояли интересные...
   Про санаторий "Дзержинский" он узнал абсолютно случайно, от одного приятеля, который, возвращаясь с фестиваля в Алтае, решил ехать домой не прямой дорогой, а взять немного западнее Медянска, чтобы во-первых избежать затора на дороге (по радио передали, что на подъездах к Медянску произошла крупная авария), ну а во-вторых, чтобы как можно дольше возвращаться в людный город, больше походящий на муравейник. В итоге он и совершил ознакомительную поездку по западу Медянской области, поразившись тому, что Алтай постепенно превращается в туристическую Мекку, в то время как Медянская область, лишь незначительно уступавшая Алтаю, совершенно забыта и заброшена.
   Ближе к югу области равнинные речушки превращались в шумные горные, а зеленые луга перетекали в тайгу. Расстилавшаяся на западе степь изобиловала солеными и пресными озерами, при чем зачастую соленое находилось в паре метров от пресного. Искупался, обмазался целебной грязью, и можешь идти смывать ее в соседнее озеро, надо лишь перейти разделяющую их естественную дамбу. И даже про пресные озера среди окрестных жителей ходила добрая молва - об их лечебных свойствах и, естественно, о романтических (а иногда и трагичных) историях любви, происшедших на берегах этих озер...
   Одним из таких озер было озеро Балах, на берегу которого и расположился санаторий "Дзержинский", который был назван так не то в честь поселка Дзержинец, располагавшегося неподалеку, не то наоборот поселок был назван в честь санатория. Собственно говоря, кто из них появился первым, Леху волновало достаточно мало. Гораздо больший интерес вызывало то, что его приятель, рассказавший ему про "Дзержинский", останавливался там на ночь и остался в полнейшем восторге как от санатория и его окрестностей, так и от цены, которую он заплатил за ночь в этом раю.
   "Дзержинский" был пережитком Советской эпохи... В горы расцвета СССР туда ездила отдыхать вся партийная номенклатура Медянска, а легенды гласили что во время Второй Мировой в эти края заглянул сам Иосиф Виссарионович, не то чтобы подлечить порядком расшатавшиеся нервы, не то чтобы быть подальше от Москвы, на случай если немецкий "Блицкриг" завершится успешно.
   Однако с развалом Советского Союза, когда партийцы обрели возможность выбираться за пределы оборвавшегося "Железного занавеса", то есть не только в окрестные санатории, или, если повезет, в Сочи, а хоть на пляжи Санта-Барбары, "Джержинский" стал понемногу хиреть. Все финансирование он получал исключительно "сверху", так и не став акционерным обществом и не начав работать сам на себя. А что в России творилось "наверху" в 90-е годы, известно каждому.
   Так знаменитый, некогда, санаторий, постепенно был предан анафеме, и теперь его вспоминали лишь бабушки с дедушками, да такие, вот, счастливчики, наткнувшиеся на него по чистой случайности.
   Летом "Дзержинский", рассчитанный на четыре сотни человек, принимал не более двухсот. К осени это число сокращалось до пятидесяти, ну а зимой жизнь в занесенном снегом санатории, останавливалась полностью и бесповоротно. Сейчас, в середине сентября, санаторий почти наверняка пустовал, и для главврача приезд шестерых отдыхающих, пусть и всего на пару дней, но зато не обремененных путевками, был бальзамом на душу. В "Дзержинский" попадали в основном по путевкам, выданным центрами соцзащиты, или какими-нибудь фондами здоровья. Деньги за эти путевки государство возвращало неохотно, если повезет - через пол годика, так что приезд "случайных" отдыхающих не мог не радовать персонал. Это означало, что деньги от них будут получены и оприходованы тут же! Быть может, пойдут на выплату зарплаты, которую задерживают на несколько месяцев...
   В общем, резюмируя все, что он знал о "Дзержинском", можно было сказать что это - основательная глухомань с красивейшими местами и минимальной плотностью населения. Жалко было лишь, что узнал он об этом месте лишь осенью. Туда бы съездить летом, покупаться в тамошнем озере, посидеть на берегу у костра... Но по большому счету и в сентябре там будет неплохо...
   Леха набрал на своем телефоне номер мобильного Сергея.
   - Договорился? - спросил тот, едва взяв трубку.
   - Конечно. В пятницу стартуем. Женька с нами, и почти наверняка - вместе с Анютой. С тебя машина, с нас все остальное.
   - Как обычно! - с напускной серьезности возмутился Сергей, - Вы это "все остальное" выпьете, а я буду сидеть за рулем и облизываться!
   - Так давай я поведу?
   - У тебя ж прав нет!
   - Ну и что? Водить-то я умею...
   - Нет уж! Я вашим "всем остальным" заправлюсь там, на природе. Значит решено! Все, иди работать, халявщик! Совсем от рук отбился.
   Леха повесил трубку, и перевел взгляд на монитор, на котором была открыта карта Медянской области, увеличенная в районе поселка Дзержинец. На секунду, только на секунду, у него появилось странное и необъяснимое желание вновь позвонить сейчас друзьям и сказать, что ему перезвонили из санатория, сообщив что он закрывается на ремонт, что его взорвали неизвестные террористы, или что-нибудь еще. В общем, отказаться от этой затеи, и вновь предложить пеший поход в Казахстан, или отправиться на поезде в Красноярск, полазить по тамошним знаменитым Столбам. Почему? - Он не знал и сам...
   А тут вдруг подало голос и какое-то внутреннее "Я", уже не раз нашептывавшее ему: "Одумайся, Ермолов! Хватит маяться дурью и искать приключения на свою задницу! Может пора бы уже из души компании превратиться в нормального главу семьи? Побыть в выходные с женой, ТОЛЬКО с женой, и ни с кем другим? Или даже перестать открещиваться от мыслей о том, чтобы завести ребенка?"
   Может быть, - ответил он самому себе, - Может быть, но со временем...
   Он всегда шел по жизни смеясь, и, по крайней мере, пока, не собирался становиться серьезным.
  
   Сергей
  
   Сергей отложил в сторону сотовый, и усмехнулся. При всех своих многочисленных недостатках Леха обладал какой-то феноменальной, сверхъестественной способностью поднимать настроение всем, кто так или иначе пересекался с ним. Наверное за счет этого он все еще и держался на работе в "МедСоте". За два года, прошедшие с того момента, когда их обоих, выпускников института связи, взяли сюда на работу, Леха привлек в контору от силы десяток клиентов, да и клиенты эти были, скажем так, грошовыми.
   Если Ермолов начинал прозванивать базу потенциальных клиентов, и, не приведи Господь, на том конце провода оказывалась молодая девушка - причина звонка тут же оказывалась забытой. Деловой разговор о возможности перехода компании на корпоративный тариф сотовой связи плавно переходил на почти дружескую беседу о том, чем живет фирма, и чем в ней занимается это милое создание с чарующим голосом (у Лехи голоса практически всех его собеседниц считались чарующими), ну а затем беседа становилась чисто личной, и в итоге номер телефона этой девушки оказывался в Лехином списке контактов.
   И это при том, что Ермолов был влюблен, женат и счастлив в браке. "Я же не виноват, что временами мне хочется поговорить не только с женой, но и с друзьями? И что мне хочется расширить свой круг знакомых?" - говорил он, - "И уж точно не виноват в том, что среди моих друзей большинство - женского пола".
   Таким образом, в "МедСоте" он работал, по сути, не менеджером, а генератором хорошего настроения, и, образно говоря, разведчиком. После беседы с менеджером какой-нибудь компании (при условии, конечно, что этот менеджер был женского пола) он знал о ней практически все. При чем "о ней" можно было трактовать и как "о фирме", и как "о девушке". И потому Алексей Ермолов был Лехой даже для начальства - ни у кого язык не поворачивался назвать его хотя бы Алексеем...
   Они дружили с детства, с первого класса... Все трое: он, Женька и Леха. В седьмом их разбросало по разным параллелям, в девятом вновь свело в месте. Все трое прекрасно понимали, что такая дружба - редкость, и потому ценили друг-друга и хранили эту дружбу как величайшее сокровище. Вместе играли в детстве, вместе ходили на разборки в юности, если один из них попадал в беду. Вот только в институт поступили уже не вместе, так как, строго говоря, Женька всегда был немножко "сам по себе". Свои мечты, свои планы... Но и не смотря на это они остались друзьями даже тогда, когда Женька собрался жениться, и вместе со своей потенциальной женой перебрался в подаренную родителями квартиру в Сосновом районе, за тридесять земель от родного Ленинского.
   Потенциальная жена так женой и не стала, а Женька так и остался жить в Сосновке. Иногда, когда вечный инициатор Леха предлагал вечерком собраться и попить пива, это раздражало. Но с другой стороны, когда жены отпускали их на выходные, понимая, что их мужчины перестанут быть самими собой, если хотя бы раз в месяц не соберутся с друзьями и не обсудят любимые виды спорта, начальство и, собственно, их, женщин - Женькина квартира была просто мечтой и идеалом. У него они и ночевали, звоня женам домой и хмельным голосом объясняя, что Сергей немного выпил и за руль сесть не может, а транспорт из Сосновки ходит настолько плохо, что лучше даже и не пытаться отсюда выбраться.
   Ну а жены делали вид, что верят им...
   После окончания института все трое устроились на работу, тоже чуть ли не в один день. Они с Лехой и вовсе пришли на собеседование вместе, в итоге оказавшись в разных отделах и пойдя по разным карьерным лестницам. Ну, если быть точнее, то Леха на своей карьерной лестнице просто сел и закурил, видимо дожидаясь лифта. Женька же сначала помотался по нескольким конторам, сменив за год с десяток работ, пока, наконец, не осел в своем "Астроленде".
   Они с Лехой остепенились (точнее - сам он остепенился, а Леха - лишь женился, так и не став по-настоящему семейным человеком), Женька же так и остался холостяком. Хотя сейчас, наконец-то, стал делать подвижки в сторону отказа от свободной жизни, все больше и больше времени проводя со своей Анютой. Это радовало...
   Все то время, сколько Сергей знал его, Женька, хоть и был его лучшим другом, всегда выделялся из компании. Хотя нет, выделялся - не подходящее слово. Вот Леха, тот выделялся. Если они знакомились с компанией девушек, то Леха неизбежно отхватывал себе лучшую из них. Если, еще учась в школе, все трое не делали домашнее задание, то они с Женькой получали по "двойке", Леха же исхитрялся отвертеться.
   Выделялся - Леха, а Женька - выбивался.
   Ушел учиться в другой институт. Переехал в другой район... А тут, наконец, последовал примеру друзей и плавно двигался к женитьбе (он уже не раз упоминал о том, что хочет сделать Ане предложение, только еще не выбрал подходящего момента), к тому же на девушке из их класса. Ну и что, что вместе они проучились только до третьего, к тому же Леха с Сергеем даже не сразу вспомнили тихую и почти незаметную Анюту, которую когда-то, в далеком детстве, не раз дергали за косички.
   Главное что Аня была "своей" - они с Лехой ощутили это с первого взгляда. Своей, идеально подходящей в их компанию, и идеально подходящей парой для Женьки. Наверное, это понимал и он.
   Немного подумав, он вновь взял в руки сотовый и набрал номер жены.
   - Мариш, мы едем отдыхать. Все обговорено.
   С утра Марина чувствовала себя паршивенько. Жаловалась на головную боль и слабость, а потому осталась дома...
   - Замечательно! - ее голос звучал устало.
   - Ты как себя чувствуешь? Голова прошла?
   - Полегче... Болит уже не так сильно. Ты не отвлекайся, работай...
   Обменявшись традиционным "люблю, целую", они попрощались.
   Сергей надеялся, что это лишь недомогание, легкая простуда, а не первые симптомы чего-нибудь серьезного. Обидно было бы упустить возможность вот так вот отдохнуть в "Дзержинском"...
   Лежащий на столе сотовый мигнул, и Сергей автоматически потянулся к нему, ожидая звонка. Но нет, телефон промолчал, и более того, только что включившийся экран был темен. Должно быть, выпитое в выходные пиво до сих пор не выветрилось из организма - иначе этот глюк было не объяснить.
  
Полная версия романа - тут:
https://www.starywriting.com/novel/14phhReeRenzTHIgXBt6Qg%3D%3D.html
Оценка: 8.16*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"