Здесь - дураков не перечесть
и подлецов полным-полно.
А там, в палате номер шесть -
там полосатое окно,
в котором яблоневый сад
и небо серое видны.
Там все задумчиво молчат,
внимая зову тишины.
Там социолог молодой
буравит взглядом потолок.
Обросший пышной бородой,
он от раздумий изнемог,
но сохраняет оптимизм.
Он знает - истина близка.
Она скользнет однажды вниз,
к нему, оттуда, с потолка,
и упадет в его ладонь,
как шишки падают с сосны.
Актер, уже немолодой,
стоит часами у стены.
Искусство пламенно любя -
ведь только им душа жива -
он повторяет про себя
ролей несыгранных слова.
Он гнал когда-то самогон,
менял автографы на спирт.
Горячкой белой потрясен,
актер неделями не спит
и не отходит от стены.
Он неподвижен как комод.
Ему награды не нужны,
не для оваций он живет.
Лишь Мельпомене, ей одной,
актера предана душа -
той, что таится за стеной,
шелками в сумерках шурша.
А математик, в январе
переселившийся под стол,
давно играючи прозрел,
постиг, бессмертие обрел.
Точней, бессмертье обрело
его, смиренного, давно.
Он - только вечное число,
что в куб судьбы возведено.
Как хорошо, что где-то есть
еще палата номер шесть,
где люди чужды суеты,
где души узников чисты.