Мы возвращались из неопределенной поездки, толи экскурсии, толи какого-то турне? Словом, цель этой поездка вначале была не совсем ясной. Мы - это большая группа разных людей. Поездка была заранее оплачена.
Близко к ночи. Остановились у гостиницы. Устраиваемся на ночлег. Нас медленно распределяют: кого и в какой номер поселить.
Странно, но перед тем, как попасть в предписанные номера, заставляют долго ждать. У каждого с собой много вещей: чемоданы, пакеты и сумки, ручная кладь. И вроде бы, даже есть вещи запрещенные, которые почему-то важно провезти с собой. Похоже, что туристический маршрут не просто прогулочный тур, - это случайное сообщество 'челноков'. Фойе гостиницы очень напоминает таможенный контроль, будто сама гостиница и есть территория таможни. Но никто об этом не знает. Нас умышленно ввели в заблуждение и говорят, надо ждать: 'Мест нет!'.
Все разбрелись в разные стороны, кто куда: люди едят, умываются, приводят себя в порядок. А кто просто пьянствует, или спит.
Ночь. Глубокая ночь. Вот в это время и нагрянула таможенная служба. Начался 'перетрус' и проверка. Неожиданно в моих сумках обнаруживается много вещей, которые я не имел права провозить через границу. Таможенник собирается оформлять какие-то карательно-судебные документы, выписывать некие штрафные санкции. А я-то знаю, что половина этих вещей - не мои, впервые их вижу, прекрасно понимаю: некто подлым способом, используя меня втемную, воспользовался моими сумками, чтоб провезти свой товар. 'Хоть бы предупредил!' - подумал я, но совершенно без обиды на подставившего меня человека. Перед таможенником тоже не собираюсь оправдываться.
И тут меня позвали получить ключ от номера гостиницы, и мои сумки мне стали совершенно не интересны. Я понял: моя судьба переменилась, и проблемы сумок с запрещенными товарами уже не существует.
Администратор гостиницы выдает ключ, на желтом металле выгравирована цифра 51. Номер 52 оказывается у парня, с которым я познакомился и подружился в дороге. Мы обрадовались: наши номера будут рядом! Отправляемся искать. Но больше всего меня утешило, что моим соседом будет именно этот полюбившийся мне парень, он мне очень симпатичен, к тому же - мой земляк.
Ищем свои номера. По дороге выясняется, что нас попросту обманули. А мы еще удивлялись: почему люди спят где попало? Прошел слух: 'Нам выдали ключи, а номера-то давно заняты другими людьми. Я не принимаю во внимание это обстоятельство: мало ли чего говорят люди, получившие ключи, потом услышавшие странную новость, сразу поверившие услышанному, и, смирившись с этим, расположились на ночлег на полу. Мало ли чего говорят люди, почему я должен им верить? Лично меня администратор ни о чем таком не предупреждал, не говорил: 'В номер заходить нельзя!' Мало ли кому что сказали, и кому что послышалось.
Иду искать свой номер. Вот мой ключ - на месте и разберусь, что и до чего. Больше всего возмущает несправедливость фирмы, организовывающей поездку: знали, что номера будут заняты другими людьми, и не сказали, а мы оплатили этот ночлег, хотя и не можем им воспользоваться. Мы заплатили дорогую цену, а тут оказывается такой подвох, что даже обыкновенного 'койкоместа' может не достаться.
Нечестность фирмы, или несправедливость администрации гостиницы возмущает меня все больше и больше. Иду, высказываю вслух свое недовольство, подбиваю на бунт людей: 'Надо всех их вывести на чистую воду. Со всеми разобраться и наказать виновных!' Многие меня с радостью поддерживают, готовы отстаивать свои права, сражаться за справедливость. Мы решительны: намерены восстановить справедливый порядок. Нас уже много. Мы воодушевлены. Жаждем борьбы.
Я начал замечать, что, оказывается, не все искренни в этом благородном порыве. Многие преследуют свои мелкие эгоистичные цели. Чувствую, что наиболее открыт и близок мне по духу, именно этот симпатичный парень, мой земляк, сосед по номеру. Но видит ли он, какова реальная ситуация. По-моему нет, всё воспринимает за чистую монету. Я знаю, этот парень не предаст, но он не понимает, что показное воодушевление большинства своекорыстно и лживо. Люди изменчивы и не постоянны, как только ситуация изменится, они опять станут жалкими и ничтожными, даже скотоподобными.
'Надо показать этому парню' - подумал я, крепко обнял его, и мы вместе взлетаем ввысь и кружимся в восторге над толпой. 'Видишь, - говорю я ему, - ты видишь, как всё есть на самом деле? Ты понимаешь теперь, что мы с тобой боги?'
Затем мы спускаемся на землю к людям. С нами в толпу приходит великая сила, многие это чувствуют, в них проявляются наилучшие качества, они счастливы: всеобщее ликование и восторг. И многие понимают, что это мы их освободили от внутреннего рабства, они понимают также, что мы - боги. И некоторые начинают подбивать и провоцировать на сотворение всяческих чудес. И мой парень-земляк, этот наивный блондин, на лет двадцать моложе меня, с удовольствием демонстрирует чудеса. И тут вдруг до меня доходит, что он мой отец, а я - его сын, несмотря на то, что открыл ему глаза на самого себя, на происходящее и на его глубинную сущность. Несмотря на то, что это я поднял его в небеса, я его сын, но он был прежде меня, был, где-то раньше, хотя и не помнил этого до недавнего времени. Я хочу крикнуть, что он Отец, чтоб еще больше чести его удостоили. Но не сказал этой истины вслух. Знаю: есть какая-то опасность во всем творящемся действе. Чувствую, она есть, но не могу определить, откуда она? Вернее, от кого она исходит и придет?
Наверное, я всё-таки крикнула эти слова: 'Он Отец мой!', но не сказал, что я сын. Люди просят его: 'Сделай это!' - и он делает. Покажи это, - и он показывает. Он сотворят что-то невероятное и все удивляются. И тут к нему подходит один здоровяк-громила в образе бога войны Марса и что-то с издевкой просит продемонстрировать, в интонации слышится неверие и вызов. Светлый наивный парень не видит подвоха и запросто демонстрирует то, что просит Марс. Неловко оступается и сваливается в керамическую ванную, до краев наполненную непонятной жидкостью. Громила хватает его за волосы и топит его в ванне. Злорадно кричит после жестокого убийства: 'Ну и где теперь ваш бог, где его сила?' Среди людей смятение. 'Теперь я ваш бог!!!' - ревет Громила Марс. Страх и ужас обуял толпу, все растеряны. Началось столпотворение. Животные инстинкты взяли власть над толпой, грубая и сытая сила взяла верх. Но тут какой-то худощавый изгой, типа бомжа, сделал Марсу подсечку и свалил его в туже ванную. Похоже, в самой ванне было нечто вроде жидкого азота: упадешь в неё и живым уже не выбраться.
Кто-то из приближенных новоявленного бога, отомстил за него. Он убил изгоя-бомжа, который уже, было, предотвратил вакханалию. Но всё теперь возвращалось на круги своя. Я закипел отмщением, подумав, нужно открыться перед ними. 'Предать убийцу смерти! Убейте его!!!' - обратился я ко всем сразу, соображая, что во всей толпе найдется хоть один верный, который осмелится и выполнит мой приказ. Из толпы вышел человек, видом напоминающий уголовника, повалил здоровяка-детину, убийцу изгоя-бомжа на стол, который вдруг оказался в центре, и с диким криком одной рукой вырвал его половые органы. Уже мертвое тело убийцы выплюнуло из свежей раны вонючий гной. Вокруг смрад и вонь. Толпа застыла. Я подошел к этому уголовнику, выполнившему мой приказ, и обнял его. Он был весь в дерьме и гное, от него несло смрадом, но он оказался единственным, который не предал. Я понял его нутром. Я нашел его, своего сына, хоть годами он был значительно старше меня. И снова началась борьба за Справедливость.
Нас снова кто-то предавал. Многие из людей были даже не людьми, а сущими скотами, и не ведали они, что Боги на земле, и наводят порядок, устанавливают справедливость.
И снова вокруг были измены. И нас предавали. Но мы стали мудрее... И опять предали все. Я не знаю, что стало с моим названым сыном. Он где-то затерялся в толпе. Я опять остался один. Но каким-то образом сумел обрести опору и доказать тем, которые были рядом, что вместе - мы сила. Не просто доказать, а показать это живым явлением. Опять все в здании объединились. Потому что мы находились внутри какого-то здания, наверное, всё той же гостиницы, в которую вселились по приезде. Теперь только все поняли, что мы сила, когда вмести, когда едины, и никто не сможет одолеть нас.
За пределами здания были толпы людей, которые стремились прорваться внутрь и навести свои порядки. Они не ведали этой силы, которую знали мы.
А у нас в доме начинался праздник. Столы ломились от яств и напитков. И тут мне страшно захотелось пить. Наперебой начали предлагать всякие вина, напитки. А я начал сам лихорадочно искать, чем можно утолить смертельную жажду. Дрожащей рукой переворачивал на столе бокалы и фужеры, не понимая, что же я на самом деле ищу и что мне нужно. Что же утолит мою жажду свободы? И тут увидел на столе между двух женщин стоит пол-литровая стеклянная банка, а в ней кактус. Кактус 'пил' эту воду. Я взял банку двумя руками и припал к ней ртом. Начал с жадностью пить воду. Это была живая вода свободы. Она была зеленоватой и сладкой... Немого теплой.
И тут я проснулся. Долго лежал и слушал пространство. Размышлял над сном: что хочет сказать мне Господь этим сном? К чему этот сон? Что он значит? За окном тревожно прокричала птица. Очень тревожно. И я понял, это ответ Всевышнего: сон пророческий...
'Надо делать Амвей!' - подумал я. Приподнялся и посмотрел на часы. Сел и по свежей памяти записал сон. Было видно, как в предутреннем небе куда-то летят стаями чайки. Застыли, освещенные первыми лучами, перистые облака. Несколько раз стучалась в окно и весело чирикала какая-то маленькая птичка. Вероятнее всего, синица. Земля просыпалась. Всходило солнце. Начинался новый день.
Четыре часа, сорок три минуты, 19-го июля, пятница. 2006г.