Саниалита весь день старалась не показываться на глаза матери. Избегать Фесендру было не так легко, но только не для дочери, которая знала мать очень хорошо. Да и поместье Больвонов девушке было знакомо, как свои пять пальцев. Она помнила все комнаты, всю мебель, даже каждую царапину на стене родного дома. Честно говоря, Саниалита почти ни разу не выходила из владений семьи. Конечно же, ее тянуло за границы привычного мира, хотелось повидать, что лежит за пределами Хириоса и близлежащих лесов. Однако родители всячески были против этого, боялись, что дочь может впасть в приступ в ненужный момент на глазах у других людей. Хотя, наверное, это так же и был страх за безопасность Саниалиты и простое нежелание что-либо менять.
Именно поэтому маленькая Саниалита часто бродила по дому в одиночистве, ну или с Брисом, который был старше ее всего на год. Они вместе играли в прятки, иногда отнимавшие у них чуть ли не весь день. Зато это было всегда интересно, искать и находить новые места, вроде старого чулана, или погреба в конюшне.
Как-то раз, девочка так хорошо спряталась, что Брис нашел ее только под вечер в саду, где вдали от всего остального, посреди чистого пруда, стояла стеклянная оранжерея, внешне похожая на шестиугольную беседку из белого камня, который сам пестрел узорами, изображающими цветы и лианы, с распустившимися лепестками. Там рос один единственный куст жасмина, неведомо откуда взявшийся. Считается, что по легенде, основатель рода Больвонов увидел, как тут цветет жасмин, и ему это показалось чудом, знаком свыше, потому что лепестки растения раскрылись прямо у него на глазах, и опали почти сразу же, унесенные ветром в небо, оставив после себя только сладковатый запах. И он решил построить замок именно на этом месте. Наверняка история это слегка привирала, однако куст рос там, сколько помнила Саниалита, и пах точно так же одурманивающе.
Это был солнечный летний день, из таких, которые оставляют за собой сладкие воспоминания. Тогда Брис искал юную госпожу в перерыве между делами, которыми должен был заниматься, такими как мытье лошадей, починка мебели, кормежка охотничьих псов. Он искал ее в обычных местах, вроде гостиной, конюшен, где она часто ухаживала за своим любимым конем Пинти, элегантным и грозным животным редкой породы, так же Брис смотрел и на кухне, в покоях юной госпожи, на чулане и в саду. Он, почему-то не думал, что она может пойти в ту самую оранжерею, ведь входить туда разрешалось только членам семьи Больвонов и Миррену, который как раз и ухаживал за кустом жасмина. И за нарушение этого правила, от отца ему могла достаться как минимум порка. Но Саниалита как раз там и ждала его, она хотела, чтобы он нарушил этот запрет, хотела понять, на что готов пойти друг ради нее. И вот, когда она уже отчаялась увидеть Бриса подле мостика, ведущего через пруд к оранжерее, он как раз вышел, сначала робко и боязливо, с осторожной любопытностью, присущей только детям, а потом стал смелее, заметив ее блестящие глаза в открытых дверях.
Это был действительно прекрасный день. И вид с беседки открывался как раз на долину, в которой лежал Хириос. Они весь вечер разговаривали, шутили и смеялись, ели яблоки, которые Брис сорвал в саду, такие сочные и спелые. Они наблюдали за закатом - расплавленным диском солнца, проплывающим рядом с башней в центре города, и за мерцающими огоньками улиц. Это был наверное лучший день, который помнила Саниалита. С тех пор оранжерея стала их тайным местом, куда они наведывались вместе и любили болтать о сущих пустяках, будучи беззаботными детьми.
Только когда год назад отец Саниалиты скончался, его нашли как раз в этой беседке, и девушка перестала туда ходить, чтобы не тревожить воспоминания. Она отдалилась от Бриса, постоянно ходила с отсутствующим видом, как будто даже не замечала его. Никто не знал как граф оказался в оранжерее, ночью ему было очень плохо из-за болезни, он не мог сам встать с постели, метался в бреду, однако утром его покои оказались пусты, слуги все будто заснули и ничего не видели, конечно, они потом не избежали наказания грозной Фесендры. Однако оставалось загадкой то, как господин граф оказался сидящим в беседке, и почему на его лице застыла предсмертная улыбка. Еще одна легенда после этого прибавилась к слухам о доме Больвонов.
Вот и сейчас, после всех произошедших событий, Саниалита стояла около оранжереи, куда долго не наведывалась, и где могла побыть одна, без назойливых глаз и ушей. После того, как девушка вышла от Миррена, она побоялась идти к матери, ведь она не знала, что ей толком сказать. Саниалита даже не поняла, что ее занесло сюда - может воспоминания о былой радости, а может то, что мать тоже не хотела больше сюда входить, и любая трещинка в камне напоминала ей о погибшем муже.
"Что же случилось в ту ночь?" - думала Саниалита, стоя в дверях, и смотря, как ветер играет в кусте жасмина. "Какую же тайну ты унес с собой, папа?" Она вдохнула нежный запах, напоминающий аромат сочных яблок, вкусный и манящий, а потом ступила за порог, и призрачная цепь, удерживающая целый год Саниалиту вдали от этого места, медленно рассыпалась, позволив ей вздохнуть теперь уже по-другому. "Что же означала твоя вездесущая улыбка? О чем ты думал в тот момент, когда душа покинула тело, и унеслась к высокому ночному небу?" - девушка нежно гладила белые цветы, и казалось, стоит только обернуться, и она снова увидит отца, с улыбкой показывающего маленькой дочери семейную реликвию. По ее щеке скатилась слеза.
Брис снова нарушил запрет. Неведомо откуда, но он знал, что дочь графини придет именно сюда. А может он приходил сюда чуть ли не каждый день, проверить, пустует ли беседка снова, и все больше разочаровывался...
Саниалита услышала шаги, обернулась посмотреть и увидела его, стоявшего, как и тогда, несколько лет назад, у начала мостика. Только теперь он стал намного мужественней. На лицо падал яркий солнечный свет. Она сначала спутала его с отцом, решила, что это явился дух родителя, спустившийся дабы ответить на волнующие дочь вопросы, помочь справиться с реальностью. Но потом отец обернулся Брисом, и она слегка разочаровалась и опустила голову.
- Пустите, дорогая госпожа? - спросил он, стоя у порога и, не получив ответа, вошел и сел рядом с ней, но не совсем близко.
- Я тебе еще не разрешила войти, - сказала Саниалита с наигранной злостью.
- Помниться вы сами научили меня нарушать несущественные запреты. Но если пожелаете, слуга может и уйти, - пожал он плечами, даже немного привстав.
- Нет, останься! - возразила девушка неожиданно резко, схватив его за руку. Он остановился, посмотрел на Саниалиту, снова присел.
- Госпожа слишком долго меня отталкивала, я уже разучился понимать ее намеки.
- Неужели ты такой глупый? Ты же помнишь, что мой отец... погиб.
- Когда мой отец погиб, это не помешало моей дружбе с госпожой. Никто особо меня не жалел, знаете ли, - опустил глаза Брис, сжав кулаки.
- Я... я просто хотела сказать, что... извини, - выдохнула она.
- Ничего. Это было слишком давно, чтобы я до сих пор жалел.
- Брис, давай разговаривать нормально, как тогда... на ты, - сказала она, чувствуя, что сейчас расплачется из-за тоски по прежним временам.
Он внезапно притянул ее к себе, взял за подбородок и впился в ее губы своими так, словно ждал этого целую вечность. И правда, если год можно считать вечностью, то он прождал очень много. Глаза Саниалиты сначала широко раскрылись от изумления, а руки отталкивали Бриса, но потом она сама обвила его, забывшись в чувствах. Они долго просидели так, не замечая ничего вокруг, кроме друг друга. Брис ласкал ее шею руками, вдыхал запах, как будто это помогало утолить ему какую-то жажду.
Наконец, Саниалита случайно задела его губу клыком и почувствовала вкус крови во рту.
- Ой, прости, - отодвинулась она.
Он рукавом рубашки вытер маленькую струйку крови, стекающую по подбородку. Брис выглядел счастливым, несмотря на распоротую губу.
- Пустяк, Сани.
Они молча смотрели друг на друга некоторое время. Это был их второй поцелуй, как раз перед смертью отца Брис признался в любви своей госпоже, как он любил называть Саниалиту, и тогда они тоже целовались целый вечер напролет, иногда оглядываясь с небольшой опаской и весельем. Но теперь уже Саниалита бросилась к нему, обняла и поймала его уста.
- Не боишься, что нас кто-нибудь увидит? - спросила она в перерыве между поцелуями. Сама девушка не чувствовала ни капли страха.
- На это правило мне тоже плевать, - улыбнулся он, и пара продолжила целоваться.