Утро выдалось тёплым. Солнце играло в листьях деревьев, в траве и на ярко-красном капоте автомобиля De Dion-Bouton Type AW. Юная девушка вцепилась в руль так, что побелели костяшки пальцев. Она смеялась. Ветер трепал её короткие волосы, остриженные на современный манер. Пассажир про себя молился, хотя и не был набожным человеком.
— Виорика, милая, полегче!
— Не бойтесь, любезный Джордж, это далеко не предел!
Георге Памантеску, крупный землевладелец и друг почившего отца Виорики, имел все основания опасаться за свою жизнь: они ехали по горной дороге вверх, и он, недавно получивший автомобиль из Франции, не был уверен, что девушка легко освоится с управлением. Виорика же быстро разобралась, оценив и напольное расположение сцепления, и переехавший вперёд радиатор, и современный внешний вид автомобиля, который казался Георге несколько агрессивным. Крутанув руль, девушка съехала с дороги к обрыву, остановившись и выбив камни, которые с грохотом сорвались вниз.
— Совсем немного не доехали! — Она выпрыгнула из машины и подбежала к самому краю, чтобы сверху посмотреть на весь проделанный ими путь. Блуза с закатанными рукавами, открывающими загорелые руки, широкие кожаные брюки, короткая неровная стрижка, закрывавшая поллица, только подчёркивали природную красоту девушки. Тонкие, аристократические черты лица достались ей от матери, Елены Ипсиланти. А от отца она унаследовала живые проницательные глаза.
Бак был пуст. Прогулка затянулась, и Георге Помантеску предполагал такой исход событий, о чём несколько раз предупреждал Виорику, но она непреклонно твердила, что сможет довезти их до замка.
— Виорика, я ведь говорил вам.
— Но я была уверена...
— В гору расход топлива больше. И что мне теперь с вами делать?
Она повернулась к Памантеску и улыбнулась:
— Джордж, не беспокойтесь. Отсюда меньше мили до замка. Что может быть лучше, чем пройтись пешком в такое чудесное утро? Но… если вы не хотите бросать автомобиль, подождите здесь — я пришлю вам слугу с бензином.
— Я бы составил вам компанию, но…
— Всё-таки Де Дион Бутон прекрасен! — Девушка подошла к машине, любовно разглядывая декоративную облицовку радиатора и фары. — Четыре цилиндра, двенадцать лошадиных сил. Вы подумайте — двенадцать! Мы мчались, как ветер! Но, дорога, скажу я вам, шла вверх совсем под небольшим углом. Дальше так быстро не поедете!
— Я и не собирался.
Виорика рассмеялась:
— Вы милый, Джордж. — Она знала: Георге Памантеску, завидный холостяк, слишком давний друг семьи и никогда не осмелится посвататься к ней или к маман. Знала и бессовестно фамильярничала, злоупотребляя его добрым отношением. — Не вздумайте взять наш бензин и уехать обратно! Вы непременно должны быть на ужине!
— Госпожа Елена устраивает пышный приём?
— Какое там! Мы бедны, как церковные крысы! Держимся на доходах от пансиона, которым занимается Шандр.
— Ваш новый управляющий тот ещё прохвост.
— А, ерунда! — Виорика махнула рукой. Положение обедневшей аристократки её не смущало. Напротив, она находила его в какой-то степени забавным.
— Кто будет на ужине?
— Какой-то надутый индюк. Солевой магнат. Ммм… Господин Николаэ Стурдза.
— Из тех самых Стурдза?
— Возможно. Мне дела нет. А вот маман его приезд почему-то взволновал.
— Я бы посоветовал вам быть с ним поосторожней, милая. Если это Стурдза, о котором я думаю — владелец шахты Салина Турда, у него могут быть на вас свои виды. У вашего отца когда-то были акции этой соляной шахты. У меня самого есть бизнес в Клуже. И этот господин, если мы всё-таки о нём, мой должник.
— У него плохи дела?
— Проблемы с акционерами. Пополнив пакет акций, увеличив долю влияния, он бы, возможно, что-то исправил.
— Виды на меня? Из-за каких-то акций? Право, смешно.
— Ваши акции вкупе с вашей фамилией. У потомка древнего дворянского рода могут быть на сей счёт свои соображения. Если не ошибаюсь, его покойная жена тоже была аристократкой. Слышал о ней — бедная девушка. Впрочем, не будем об этом.
— Опять эти ваши интриги и игры с деньгами…
— Скучно?
— Скучно. А вот за прогулку я благодарна. Ваш автомобиль прекрасен — буду называть его… Красным Дьяволом.
— Виорика, это вульгарно.
Она немного отклонила голову, и волосы упали с лица, открыв утреннему свету её смеющиеся карие глаза, оттенённые густыми чёрными ресницами:
— А вы никому не рассказывайте. Это будет нашей тайной.
Георге усмехнулся, не зная, как реагировать. Виорика сделала пару шагов назад, пятясь в сторону дороги:
— Я пришлю кого-нибудь с бензином, Баро или Ружу. Ну, не скучайте! И обязательно будьте вечером. Я познакомлю вас с одной интересной дамой!
Памантеску хотел было сказать, что на сегодня интересных дам с него достаточно, но Виорика Ипсиланти уже убежала по пыльной, залитой солнцем дороге, растворившись дымкой в знойном утре.
— Виорика! Где ты была? Я тебя искала!
— Я не скрывалась!
Виорика и Елена Ипсиланти столкнулись в коридоре. Обе не ожидали ни этого случайного столкновения, ни последующей стычки.
— Тебя не было всё утро! И опять одета как мужчина. Каталась на лошадях?
Виорике никак не дано было понять, почему маман не может отличить запах бензина от запаха конского навоза. Или всё это от неё бесконечно далеко? Или она делает вид?
— Теперь я здесь. Что изволите поручить вашей глупой дочери?
Елена вздохнула:
— Ты нужна на кухне. И прошу тебя, переоденься к ужину.
— Да, мама. — Виорика закатила глаза. Женщины и не подозревали, насколько они похожи. Возможно, это и было причиной многих недоразумений. На кухне Виорика нашла несколько растерявшегося Баро, которого Ружа оставила на хозяйстве, убежав в деревню. Эта цыганская пара прислуживала в замке, сколько Виорика себя помнила. Девушка решила озадачить Баро доставкой бензина и отослала его к господину Памантеску, чему цыган был несказанно рад.
— Что тут у нас? Карпатский суп? Прекрасный выбор! — Виорика подошла к плите.
— Не хватает людей, барышня. Некому прислуживать за столом. Не цыган же ставить, в самом деле! — Пожаловалась Флоря, их кухарка.
— Я подумаю. Но если никого не найдётся, сами как-нибудь выкрутимся.
— Сами, барышня? Я прислуживать не пойду — вы знаете, не понимаю этих ваших этикетов. А вот лучше прочтите мне заметку: никак не могу осилить.
Виорика подошла к женщине и взяла из её рук газету.
— Что это, Флоря? Читаешь дешёвые новеллы местных писак?
— Госпожа, видит бог, не читаю. Но уж больно интересно написано. Как-будто бы про господина Пауля и его невесту. А как-будто бы и не про них.
— А действительно! — Виорика подошла к окну. — Имена изменены, и всё невыносимо опошлено... Нужно от этого избавиться!
— Ай-ай, госпожа Виорика, погодите! Я не разобрала всех слов! Там сказано, невеста господина Пауля оказалась афариской?
— Аферисткой — поправила Виорика — “аферисткой, пытавшейся обмануть богатенького выскочку”. — Девушка дочитала, хмурясь, после чего смяла бумагу и выкинула в огонь.
— Госпожа!
— Ни слова правды. Ты, Флоря, знаешь Пауля Мурузи?
— Откуда, барышня? Но в деревне только о нём и говорят.
— Я немного с ним знакома. Не уверена, что узнаю в лицо, если столкнусь. Флоря, кто принёс в замок эту гадость?
— Вы про газету? Ружа и принесла…
— А куда она ушла? По каким делам?
— Так растворитель закончился. Осталась последняя канистра. Ружа и пошла в аптеку за эфиром.
— Вечно она химичит.
— И не говорите, барышня, запах от этих её смесей такой — в обморок можно грохнуться. Сколько раз помогала оттирать краску после киношников. Беда с ними.
— Беда, это точно. — Подтвердила Виорика. А про себя подумала: но и доход тоже. — Что-то я с тобой заболталась, Флоря. Мне пора.
— Ой, барышня, попробуйте суп. Хорошо ли посолен?
Направляясь из кухни в гостевое крыло замка, Виорика задумалась о даме, знакомство с которой посулила Джорджу. Виорика не поняла, что именно привлекло её внимание к этой платной гостье замка. Может быть, что-то в манере держаться. А ещё Виорика, девушка по природе своей любопытная и наблюдательная, заметила, что незнакомка носит два похожих перстня на безымянных пальцах обеих рук. Только возможности разглядеть украшения поближе до сих пор не представилось. Может быть, сегодня… Маман, решив, что гостья украсит общество на предстоящем ужине, пригласила её, и та любезно согласилась.
Но нужно возвращаться к делам насущным. Кому же действительно прислуживать за столом? Мучимая этим вопросом, Виорика не заметила, как столкнулась с той самой гостьей, назвавшейся госпожой Иляной Сареяну.
— Ах, милая, простите, вы не пострадали?
— Простите вы меня, — Улыбнулась Виорика, принимая левой рукой изящную руку в перчатке и поднимаясь на ноги. — Иду, не разбирая дороги!
Они обе секунду смотрели друг на друга и вдруг рассмеялись.
— Ох, и правда: мыслями вы где-то далеко, моя милая.
— Пустяки. Не хватает слуг. — Виорика спохватилась, осознав, что сболтнула лишнего.
— Так возьмите моего, дорогая… Виорика? Я не ошиблась? Возьмите Андре! В дороге от него, может быть, и есть польза, но в стенах замка он мне совершенно не нужен!
Женщины друг другу понравились, хотя Виорика заметила, что госпожа Иляна слегка нервничала, предлагая своего слугу. Девушка списала это на неловкость момента. Она поблагодарила и обещала подумать, на что получила ответ, что и думать нечего. Таким образом, слуга на вечер был передан в её полное распоряжение.
Всё было приготовлено: в тяжёлой люстре и в серебряных подсвечниках зажгли свечи и гостей пригласили в просторную залу с высоким потолком. Мать и дочь Ипсиланти занялись представлением гостей друг другу. Впрочем, людей, собравшихся в гостиной, рассчитанной на куда более пышные приёмы, было немного: наши знакомые господин Георге Помантеску и госпожа Иляна Сареяну, а также солевой магнат Николаэ Стурдза. Георге был вхож в семью, так что Елена в первую очередь уделяла внимание новым гостям:
— Господин Николаэ, позвольте представить вам нашу гостью — госпожу Иляну. О! — Она посмотрела на обоих: Стурдза казался неприятно удивлённым, а госпожа Сареяну — взволнованной. Елена продолжила. — Быть может, вы знакомы?
— Не имел чести. — Быстро ответил Стурдза.
— Нет, нет. Это не так. — Попробовала улыбнуться Иляна.
— Ну тогда, надеюсь, новое знакомство окажется приятным. — Елена улыбнулась так, как умеют улыбаться женщины её высокого положения. Виорика усмехнулась напыщенности матери, хотя в душе завидовала этой выдержке и манере держаться. Девушка поспешила представить господина Георге.
— О, мы лично не знакомы, но наслышан. — Протянул руку господин Стурдза.
— А может, не только наслышаны, но видели моё имя на бумагах? — Улыбнулся господин Памантеску, и его улыбку вежливой назвать было нельзя.
— Вы об этом… деле. Мы можем поговорить. Но я уверяю, очень скоро всё уладится. Вы знаете, кто я. Можете быть спокойны за…
— Не сегодня, не за ужином. Мы найдём более интересные темы для разговоров. Некоторые дамы считают такого рода дела… скучными.
Виорика сдержалась, чтоб не рассмеяться. Она кивнула и представила Георге госпожу Иляну, шепнув про “ту самую” даму, а после пригласила гостей рассаживаться. Ещё Виорика знала, что Помантеску обещался быть немного раньше, но опоздал. И вид у него был потрёпанный. Она отозвала его в сторону и выслушав, побледнела. Георге же, напротив, казался спокойным.
Посреди гостиной за массивным овальным столом расположились по часовой стрелке дочь и мать Ипсиланти, затем, по левую руку от Елены, господин Николаэ Стурдза, далее, как раз напротив Виорики, Георге Памантеску, за ним госпожа Иляна Сареяну. Вышло, что она, в свою очередь, оказалась напротив господина Николаэ и рядом с Виорикой, тем самым замыкая круг гостей. Виорика и Елена были ближе всех к выходу. Андре — слуга госпожи Иляны, уже был в зале. Ужин начался.
К счастью, гостей развлекала маман. Виорика не вникала в беседу, она наблюдала за Джорджем. В дороге с ним произошла авария: по какой-то причине двигатель взорвался. Машину развернуло, а водитель вылетел на дорогу. Памантеску чудом не пострадал, но признался, что чувствует себя нехорошо. Хотя тут же заверил, что ужин поправит его здоровье. Девушка волновалась за своего друга, но разговор матери с господином Стурдза всё-таки привлёк её внимание.
— И не говорите, господин Николаэ. Совершенно отбились от рук! Это крестьянское восстание, это нечто совершенно ужасное!
— Елена, реформы шестидесятых прошли бессмысленно. Крестьянам дали слишком мало земли. А некоторым не досталось ничего. Восстания были неизбежны. — Георге не ждал ответа от госпожи Ипсиланти, он смотрел на Стурдза. Тот не стал медлить:
— Вы как крупный землевладелец разве не должны быть на моей стороне? Люди многого хотят. К счастью, у нас хорошая армия. У меня, в отличие от вас, не так много земли. И ещё меньше отведено под сельскохозяйственные нужды. Я не могу разбрасываться.
Виорика поняла, что пора вмешаться. Два их гостя явно друг другу не нравились:
— Господа, это сложный вопрос. Но что хорошо, у нас сейчас вовсю открывают школы для бедноты. Я думаю, это отличный признак!
— Образование, дорогая Виорика, это привилегия. — Николаэ Стурдза немного придвинулся, внимательно на неё взглянув. Виорике не понравилось это его “дорогая”.
— Чепуха! И привилегии чепуха. Где бы мы были, если бы все так думали? — Георге недовольно поморщился. Стурдза хотел ответить, но тут внесли суп.
“Слава тебе, боже” — подумала православная, но совершенно не религиозная Виорика. На правах хозяйки девушка сама взялась разливать знаменитое карпатское угощение. Госпожа Сареяну вызвалась ей помогать. Её слуга Андре обходил гостей, расставляя закуски и предлагая вино. Георге, следивший за Виорикой с черпаком, от вина отказался. Разливая суп, младшая Ипсиланти заметила, что Иляна сняла с правой руки перчатку, под которой на пальце обнаружился перстень с выгравированной буквой “И”.
— Чтоб тарелки не скользили, — шепнула госпожа Сареяну, принимая первую порцию. И замешкалась, глядя на тарелку в руках, словно вдруг забыла, что с ней делать, но, в конце концов, поставила перед собой. Передавая ей следующую порцию, Виорика спросила:
— Иляна, это у вас оберег на шее?
— Оберег? — Девушка вздрогнула, прикоснувшись к шелковому мешочку на чёрном шнурке, и при этом взглянула на господина Николаэ. Виорика перехватила её взгляд, и почувствовала, как по коже пробежали мурашки, таким от него веяло холодом. Впрочем, ей этот господин тоже не нравился. Она отдала девушке тарелку. Иляна тут же пустила суп дальше по кругу, протянув его Георге. Он, подражая первому порыву Иляны, поставил тарелку перед собой.
— Вы не передадите суп господину Стурдза?
— Он получит следующую порцию. Эту я уже облюбовал.
— Конечно. — Иляна, приняв очередную тарелку, поняла, что та слишком тяжела, чтобы передавать её через стол, и отдала подошедшему Андре. А Виорика, наливавшая тем временем суп для себя и маман, глубоко задумалась, и вдруг воскликнула:
— Вспомнила! Имя той девушки — Ана Драгаеску!
— Милая, что с тобой? Отдай мне. — Госпожа Елена забрала у дочери тарелку с супом, почти переливающимся через край. Старшая Ипсиланти поняла, что дочь опять где-то мысленно летала, и сейчас сказала вслух что-то не слишком удобное.
Елена заметила, что гостям это не понравилось: госпожа Иляна вздрогнула, а Стурдза поморщился. Такая неприятная сплетня. Георге переспросил:
— Виорика, вы о неудавшемся браке между Паулем Мурузи и этой самой Аной?
Вот уж кому точно не было дела до того, что скандальные новости за столом в обществе обсуждать не следует. Виорику же сильно волновала судьба девушки.
— Да, я об этом. Слышал ли кто-нибудь, что случилось с этой бедняжкой, невестой господина Мурузи?
Елене, считавшей сплетни на званом обеде моветоном, поведение дочери не нравилось, но не ответить на вопрос было бы неприлично.
— Проходимка оказалась замужней дамой. Хорошо, нашёлся свидетель.
— Мама, я немного знакома с Паулем, он, кажется, был серьёзно в неё влюблён.
— Не будем об этом.
— Возможно, у девушки были причины. — Госпожа Сареяну пропустила пальцы под чёрный шнурок. Со стороны казалось, он её давит. — Простите, мне нужно ненадолго вас покинуть. — Она поднялась и вышла из зала. Виорика заметила, что Андре тоже нигде нет.
— Можно пока выпить вина. Это разогреет аппетит. — Стурдза оглянулся, бокалы у всех были полны. Без вина оказался только отвлёкшийся Георге.
— Дружище, не откажите в любезности выпить со мной, и закончим на этом споры. Они не способствуют пищеварению.
— Ваша правда, — на миг замявшись, согласился Памантеску. — Почему бы не выпить?
Колебания Георге разозлили господина Николаэ, хотя он не подал виду и наполнил бокал соседа. За стол как раз вернулась несколько побледневшая госпожа Сареяну, и Виорика заметила, что шнурок с её шеи исчез. Иляна села, улыбнулась всем и взялась за суповую ложку.
— Милая, может быть, сначала вина?
— Да, конечно. — Коснувшись шеи, она нервным движением взяла бокал и немного пригубила. Гости последовали её примеру. Господин Памантеску осушил свой бокал залпом и сразу же принялся за суп:
— Виорика, это невозможно!
— Невозможно вкусно, Дж…, господин Георге?
— Невозможно есть, дорогая Виорика! Пересолено!
— Быть не может! — Младшая Ипсиланти подскочила. Неужели мясо передержали в рассоле? Но ведь она сама проверяла! Памантеску, промокнув губы платком, начал было успокаивать Виорику, но вдруг несколько раз судорожно вздохнул, что-то прохрипел, глядя на господина Николаэ, и рухнул на пол. Николаэ, ближайший сосед Георге, подскочил к нему, расслабил воротник, пошлёпал по щекам, припал ухом к груди и, прислушавшись, выдавил:
— Господа и дамы, это… это невероятно, но... Георге Памантеску — мёртв!
Целая буря чувств нахлынула на Виорику, чуть не сбив её с ног. Она хотела бежать к Георге, но это слово – “мёртв” – ударило в неё, лишив возможности двигаться. Гости замерли. Застывшие лица с написанным на них непониманием, нежеланием принять произошедшее, воцарившаяся в зале тишина вселяли ужас. Время остановилось. Но усилием воли Виорика Ипсиланти вырвалась из паутины холодного липкого страха. Её близкий друг мёртв, но смерть пришла не сама по себе. Его убийца здесь, в этом зале. Мысль заработала – лихорадочно, быстро, но довольно чётко. В голове прокрутились все детали этого вечера. Виорика понимала — если убийца здесь — она не может, не должна его упустить!
— Из этой залы никто не выйдет. — Виорика упёрлась ладонями в стол, чтобы не потерять равновесие, и крикнула:
— Баро! Немедленно закрой двери!
Так, что она знает? Пять человек за столом, три гостя и они с маман. Шестой — Андре — прислуживал. Снятая перчатка, перстень, исчезнувший с шеи шнурок, суп, пущенный против часовой стрелки, по кругу: ведь Виорика левша, черпак она держала в левой руке, отдавая тарелки от себя направо. Вино, в конце концов.
Баро влетел в зал, огляделся. Виорика уверенно ему кивнула. Цыган взглянул на госпожу Елену и одними губами прошептал:
— Домна?
Елена Ипсиланти тоже кивнула, подтверждая приказ дочери. Баро встал в дверном проёме, перегородив проход.
— Я прошу всех сесть так, как мы сидели за ужином!
— Да что вы себе позволяете, Виорика? Я требую, чтобы меня выпустили! Вы не слуга закона, в конце концов!
— За жандармами я пошлю, господин Стурдза, сядьте. Хорошо, если они будут к утру. А пока, на правах хозяйки, прошу всех: соблюдайте спокойствие. За порядком проследят мои слуги.
— Вы пожалеете, барышня. — Николаэ не понравилось, что он вынужден подчиняться какой-то соплячке и её слуге-цыгану, но не лезть же в драку. Стурдза вернулся на место и сел.
— В замке произошло убийство. А вы, господин Николаэ, один из подозреваемых. — Виорика садиться не стала. Ей хотелось, чтобы все видели и слышали её. — Вторая – Иляна Сареяну.
Молодые женщины скрестили взгляды. В глазах госпожи Сареяну стояли слёзы. Она прикоснулась к шее, нащупывая отсутствующий шнурок. На пальце блестнул перстень.
— Вы сняли только одну перчатку, госпожа Иляна?
— У меня мёрзнут руки, Виорика. Но шёлк скользкий, я боялась уронить тарелки.
— Господина Георге отравили. Вы передавали ему суп. Оголили вы правую руку, чтобы удобнее было незаметно подсыпать яд, или отрава до сих пор на вашей левой перчатке — как знать?
— Что? Нет!
— Приняв у меня тарелку, вы намеренно поставили её перед собой, надеясь, что господин Георге последует вашему примеру — людям это свойственно. Вы предугадали, что он оставит суп с ядом у себя. И даже уточнили специально, не намерен ли он передать блюдо дальше!
— Да, так и было! — Елена Ипсиланти вскочила. — О мой бог, но зачем?
— Я не делала этого. Я… — Иляна замолчала, опустив голову.
Виорика вздохнула:
— Только одно меня смущает, госпожа Сареяну. Вы с Георге не знакомы. Я это поняла точно, когда представляла вас друг другу. Он не знает вас, а вы — его. Я многое могу определить по лицу Джорд... могла определить…
— Да что тут думать! — Опять вспылил Стурдза. — У неё была прекрасная возможность. Нужно запереть её и дождаться полиции!
Иляна молчала, Виорика продолжила:
— А теперь вы, господин Николаэ. Разве не вы наливали Георге вино?
— Да ведь мы все его пили. Каждый из нас!
— Всем остальным вино разливал Андре.
— Вот, кстати, Андре! Он же крутится у стола весь день! Мог подсыпать в пищу господину Памантеску что угодно!
— Но бокал господина Памантеску наполнили именно вы! Все это видели?
— Я не уверена, но, кажется, да! — Подтвердила Елена. — Вы ещё уговаривали дорогого Георге… ох, боже мой… уговаривали его выпить с вами и забыть все споры.
— Кстати, о спорах, — продолжала Виорика, — вы, господин Николаэ, задолжали господину Памантеску крупную сумму.
— Да я никогда с ним прежде не встречался!
— Может, не с ним, а с его поверенным. У Георге были интересы во многих отраслях. Вы можете отрицать — это несложно проверить. Я знаю о долге от господина Памантеску лично. А сюда вы, вероятно, приехали свататься ко мне?
— Да это абсурд! — Николаэ вскочил, опрокинув ступ. — Полный абсурд! Вы, конечно, недурны собой, барышня, но с чего вы взяли?..
Виорика посмотрела на мать.
— Мама?
Елена гневно выдохнула:
— Так вы, господин Стурдза, в долгах? Виорика угадала. Что ещё могло вас сюда привести? Вы — холостяк. А у меня — засидевш… прекрасная дочь на выданье.
— Мама, думаю, его интересовала не я, а наши акции в Салина Турда! У нас ведь они есть?
—… Кажется, да. — Елена поморщилась, напрягая память. Когда она вступала в наследство, что-то такое она видела в бумагах.
— Вы хотели жениться на мне ради нашей доли акций. Вы бы поправили своё положение, получив контрольный пакет. Вы предполагали, что господин Георге может вам в этом помешать!
— Почему, Виорика? — удивилась Елена.
Девушка осеклась. Действительно, почему? Как много людей знали о их дружбе? И что об этой дружбе думали? Не всё ли теперь равно? Георге мёртв. И повинный в этом человек здесь.
— Я не травил его! У меня нет яда! Обыщите меня! — Николаэ демонстративно похлопал себя по карманам, потом поднял обе руки. — Это не я!
— Виорика, а где же Андре? — Вдруг спросила Елена. — Только что был здесь, а теперь я его не вижу.
Слуги госпожи Сареяну нигде не было. Баро, отвлёкшийся на господина Николаэ, понял, что сплоховал. Виорика выбежала в коридор, ведущий на кухню. Цыган, пропустив её, встал в дверном проёме и преградил путь ринувшемуся за ней Николаэ. А Виорика тем временем наблюдала интересную картину: её кухарка угрожала ножом порывавшемуся сбежать Андре.
— Молодчик пытался прошмыгнуть! Но я ему не… ай-ай-ай, куда-й то?!
Андре перепрыгнул через стол и ринулся мимо Виорики, оттолкнув её. Но девушка успела в него вцепиться. Завязалась борьба, в которой Виорика, будучи слабее, проигрывала.
— А ну-ка отойди от домны мики! Иначе выпущу кишки! — раздался вдруг грубый женский голос.
Вернувшаяся из деревни Ружа быстро оттеснила к стенке испуганного Андре, приставив к его животу кривой нож. Кухарка Флоря, обогнув стол, подбежала к Виорике:
— Барышня, как вы? Посмотрите, он что-то прячет в руке. Хотел выкинуть в окно, но я не подпустила.
— Ружа, что там?
— Сейчас узнаем, домна мика. — Цыганка повернулась к молодому человеку — малец, разожми пальцы, не то придётся разгибать ножом.
— Не пугай его. — Виорика подошла к Андре, взяв за руку, в которой было зажато нечто, имеющее чёрный шнурок. — Это принадлежит госпоже Сареяну? Отдайте мне!
— Не могу. — Он покачал головой. А Виорика вдруг всхлипнула на вдохе, впервые разглядев его лицо:
— А я ведь вас знаю! Вы…
— Прошу, молчите.
— Не стану. Впрочем, если вы мне всё объясните…
— Нет.
— Вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Умер мой дорогой друг. И если вы к этому причастны...
— Ни я, ни госпожа Иляна!
— А факты говорят об обратном! Отдайте! — Виорика вцепилась в его пальцы, и они поддались, чему очень способствовал тычок Ружи молодому человеку в бок. В руках у младшей Ипсиланти оказался небольшой шёлковый мешочек. Раскрыв его, барышня изумлённо воскликнула:
— Соль? Но почему соль?
#
Андре и Виорика вернулись в обеденную залу вместе. Георге лежал на полу, Елена сидела, нервно теребя салфетку, Иляна плакала, а взбешённый господин Стурдза метался.
— Милая, всё в порядке? Где он был? — Встрепенулась старшая Ипсиланти.
— Всему своё время, мама. На чём мы остановились?
Но тут к Виорике подбежала Ружа и шепнула на ухо пару слов. Барышня кивнула, быстро набросала записку, перечитала и отдала цыганке.
— Передай ему. И пусть сделает всё точь в точь, как написано!
— Поняла, госпожа.
Девушка подумала: как вовремя приехал нежданный гость! Теперь у неё всё получится.
— Итак, госпожа Иляна, вернёмся к вам. Мы остановились на том, что у вас не было мотива. Георге ни разу ничем себя не скомпрометировал. К нему не приставала грязь. Не могу представить, чем бы он мог вас обидеть.
— Это правда. Я совсем не знала господина Памантеску, но он показался мне хорошим человеком.
— А вот господин Стурдза вполне заслуживает вашей мести, не так ли? У меня возникла догадка. И она кажется мне не лишённой смысла. Изволите выслушать?
Ружа вернулась. Видимо, поручение она передала — в проходе, за спиной Баро, Виорика увидела ещё одну фигуру.
— Ружа, милая, так хочется пить. А я не уверена в безвредности того, что стоит на столе. Пожалуйста, принеси мне с кухни томатный сок.
— Сию минуту, барышня.
Виорика повернулась к гостям:
— Иляна Сареяну, появившись в замке, сразу привлекла моё внимание. Что-то в её облике показалось мне необычным. Но что? Я вспомнила, что, впервые увидев её, обратила внимание на похожие перстни, которые она носит на обеих руках. Но больше увидеть их мне не удалось, дама не снимает перчаток. Как вы видите, левая рука её до сих пор в перчатке. Зная о нехватке слуг в замке, она была уверена, что я сама буду разливать суп, и села рядом, чтобы предложить мне помощь в раздаче тарелок. Села по правую руку, зная, что я левша. В левой руке я держала черпак — и тарелки могла передавать только направо, через госпожу Иляну. У неё была возможность отравить любого из нас. Но хотела она смерти только одному — господину Николаэ Стурдза!
Николаэ побледнел. Елена же не поверила:
— Милая, он, конечно, не тот, за кого я его принимала. Но почему?
— Помните, мама, я спрашивала сегодня о сорванном венчании? Вы знаете подробности?
— Священник узнал обманщицу. Подумать только, второй раз выходить замуж при живом муже!
— А кто первый муж? Помнится, дело замяли. Но я вспомнила: я читала в газетах, и сегодняшняя дурно написанная новелла освежила мою память. У девушки была сестра — Илона Драгаеску... Вы не заметили, мама, что наша гостья Иляна Сареяну и господин Стурдза как будто знакомы?
— К чему ты, Виорика? Если и знакомы, что с того?
— А знаете ли вы, что Николаэ Стурдза был женат? К сожалению, о супруге я ничего не знаю. Только то, что она рано умерла.
Госпожа Сареяну вскочила, опрокинув стул, бокал и закуски со стола.
— Милая, успокойтесь. — Виорика схватила девушку за руку в перчатке.
— Виорика, боже мой, а если там яд? — Вскрикнула Елена.
— Яд, мама, в сердце у господина Николае Стурдза. — Младшая Ипсиланти повернулась к Иляне Сареяну. — Я приняла вас за его исчезнувшую, якобы умершую жену: столько в ваших глазах было ненависти. Но… покажите ваш перстень! — Виорика стянула с девушки перчатку. На безымянном пальце оказалось почти в точности такое же украшение, как и на второй руке. Но буква была другой.
— Здесь выгравировано: “А”. Ведь она ваша сестра — Ана Стурдза, в девичестве Ана Драгаеску? Никто не догадался, что обманщица Драгаеску, попытавшаяся второй раз выйти замуж, — на самом деле госпожа Стурдза, считавшаяся мёртвой. Что с Аной, милая, скажите мне?
— Повесилась.
Елена шумно вздохнула. Николаэ, слушавший молча, хотел вмешаться, но Баро положил руку ему на плечо. Госпожа Сареяну, вернее, Илона Драгаеску, продолжила:
— Мы из обедневшего аристократического рода. — Она запнулась, чуть не сказав: “так же, как и вы”, но сдержалась. — Выйдя замуж, сестра жила довольно уединённо. Мерзавец Стурдза не давал нам видеться, не выводил Ану в свет. Когда он выгнал её из дому, заплатив гроши за молчание, и сказал всем, что жена его покинула этот мир, свет принял ложь. Развод плохо сказался бы на его репутации. Судьба улыбнулась Ане, пообещав счастье во втором браке. Но… не сложилось.
— И вы решили отравить господина Николаэ? Поэтому и сняли перчатку, чтобы удобнее было бросить в суп щепотку соли? Носили яд на своей груди, у сердца!
— Если бы эта соль, проклятая соль из его соляных шахт, могла пропитаться моей яростью и болью, их одних было бы достаточно, чтобы его убить.
— Но ведь вы использовали настоящий яд, госпожа Иляна?
— Я… я не зна… — она неуверенно покосилась на Андре.
Виорика задумалась: кто из них отравил Георге? Сделала ли это госпожа Илона, сняв перчатку и незаметно взяв соль из мешочка на груди? Или, быть может, отраву подсыпал прислуживавший за столом Андре, поняв, что девушка не справится? Мужчины сидели рядом: он мог ошибиться. Есть ли разница: Андре или Илона? Их сговор налицо. И виселица суждена обоим. А делится ли грех убийства надвое? Как знать?
— Вы… убили… не того. Не того, госпожа Илона, на чью жизнь покушались. Мы убедились, что у вас были и возможности, и мотив. Кто из вас посолил суп — не важно. Отравлены ли все порции — и готовы ли вы были заодно убить нас всех — тоже не важно. Мы живы, господин Георге мёртв.
— Но у вас нет улик. Как вы докажете, что отрава была в соли? — Неожиданно подал голос Андре. Илона встрепенулась, охваченная внезапной надеждой.
— Вот он — ваш оберег. — Виорика протянула руку и показала присутствующим шёлковый мешочек, лежащий у неё в ладони. — В нём соль. А отравлена она или нет — можем выяснить! — Виорика улыбнулась подоспевшей Руже. — Мне как раз принесли мой томатный сок! — Пригубив немного, она поставила кубок на стол — прекрасный напиток! Из отборных помидоров — привезли сегодня из деревни. Я лично выбирала лучшие. Но знаете что? Сок несомненно хорош, но в нём чего-то не хватает. — Виорика раскрыла мешочек, взяла оттуда щепотку соли и щедро посолила напиток. — Ну как, можно мне выпить это? Или, Иляна, простите, Илона, вы сами желаете попробовать? Если выпьете, я поверю, что вы невиновны. И, вместе с тем, поверю, что вы украшаете руку перстнем Аны — в память о счастливых днях с ней, тогда как соль на груди вы носили как напоминание о тяжёлой доле вашей бедной сестры.
— Госпожа Виорика, пожалуйста!
— Мне выпить это?
— Нет, не смейте!
Виорика подошла к Илоне и подала ей кубок. Та приняла его дрожащей рукой.
— Нельзя мне, тогда пейте вы!
Илона Драгаеску, едва дыша, поднесла кубок к губам.
— Я убила человека. Видит бог, я не хотела.
— Тогда пейте! — И Виорика, поддерживая с трудом стоящую на ногах девушку, почти вплотную приблизилась к ней и невозмутимо взглянула в глаза:
— Уверена, в аду вам уготовано место пожарче!
Госпожа Сареяну, она же Драгаеску, слабо понимая происходящее вокруг, сделала несколько глотков и… как подкошенная, упала на пол.
— Порождение дьявола! Отравилась собственный ядом! Туда ей и дорога! — Николаэ Стурдза хотел было подойти к лежащей на полу Илоне, но Баро продолжал удерживать его на месте. В зал вбежала Ружа:
— Госпожа Елена, к нам ещё один гость!
— Сейчас? Да кто ж ещё? — Елена досадливо поморщилась. — Здесь принять не могу, сама видишь, проводи гостя в кабинет.
— Подождите, мама! Ружа, кто приехал?
— Господин Антон, барышня.
Антон Кедвенс, студент Будапештского университета и друг Виорики, не дожидаясь разрешения Елены, вошёл в залу. Виорика подлетела к нему, отгораживая от матери:
— Антон, вы так вовремя! У нас здесь… ужасное несчастье. Возможно, девушка отравилась. Вы не посмотрите?
Кедвенс учился на медицинском факультете, просьба его не удивила. Подойдя к упавшей девушке, он склонился над ней, оглядел лицо, губы, пощупал пульс, вздохнул и произнёс:
— К сожалению, вынужден сообщить, что девушка мертва. Ошибка исключена. Скорее всего, отравлена сильным ядом. Смерть наступила мгновенно?
— О мой бог, да! — Подтвердила Елена.
Виорика кивнула.
— Значит, всё прояснилось. — Она посмотрела на Николаэ. — Господин Стурдза, она пыталась вас убить, и её настигла кара. Мы все прекрасно понимаем, что не в наших интересах предавать этот случай огласке. Надеюсь, совместными усилиями нам удастся уладить это дело с полицией. Вы согласны?
Девушка рассчитывала, что правда о покойной Ане станет её козырем, вздумай господин Струдза возражать. Но тот неуверенно кивнул. Акционеры не хотели иметь с ним дела, а скандал окончательно разрушил бы репутацию.