Nazgul : другие произведения.

Первоисточник проекта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Когда я прочитал эту вещь, то сначала поразился гениальному выбору места и времени "попадания", а равно сюжетному богатству замысла столкнуть две России XVII и XXI веков так, что ни одна из них не способна "подмять" другую и они вынуждены мирно сосуществовать. Потом расстроился обилием технических и фактических ляпов в тексте. Сперва - советовал в комментах, после - начал писать фанфики, затем - просто писать. Захотелось честно реконструировать, а как бы оно всё происходило на самом деле? Вышедший на бумаге роман Хвана сильно изуродован по требованию издательства. С его любезного разрешения, выкладываю оригинальный вариант.
  

Дмитрий Иванович Хван

  

ЗЕРНО ЖИЗНИ

  

оригинальная версия первого романа цикла (от 30 августа 2009 года), вдохновившая меня на написание проекта-апокрифа

  

сохранено и размещено с личного разрешения автора

  
  Гибнет в потоке времени только то,
  что лишено крепкого зерна жизни и что,
  следовательно, не стоит жизни.
  Белинский В.Г.
  
  Пролог
  
  Архипелаг Новая Земля, залив Рогачёва, июль 2008
  
  Вертолёт совершал уже второй заход, облетая на небольшой высоте высадившуюся на полуострове Утиный группу залётных гринписовцев. Эти борцы за чистоту природы и за чьи-то интересы, в сумраке полярного дня, спустив моторные лодки со своего "Arctic Sunrise", высадились на Новой Земле. Корабль гринписовцев пришёл ещё вчера из Архангельска. В составе экспедиции заявленной ещё несколько дней назад на базе Архангельского морского пароходства, были экологи из США, Канады, Норвегии и других стран, шесть человек - от экологических и правозащитных организаций России. Экологи ранее направляли запрос в министерство обороны Российской Федерации на право посещения и высадки на Новой Земле, но ответа не получили. Но они намеревались даже в случае отказа высадиться на Новой Земле и провести митинг, чтобы привлечь внимание всего мира к проблеме загрязнения окружающей среды радиоактивными отходами и последствиями ядерных испытаний.
  Поначалу гринписовцы хотели высадится в Белушьей Губе, но там их жёстко блокировали пограничные катера базы и кораблю экологов пришлось встать на якорь у острова Ярцева. Хотя корабль и пасли, вылазку экологов военные проморгали - хоть и полярный день, но время-то ночное. Теперь эта свора зелёных устроила свой шабаш на берегу, установив огромные транспаранты с призывами "соблюдать и прекратить" в разных вариациях. Они снимали друг дружку на камеры, давая сами себе интервью, гримасничали и показывали непотребные жесты облетавшему их становище вертолёту, вызванному из базы в Белушке. Такая же ситуация уже была, ещё при СССР, который находился на последнем издыхании. Тогда корабль Гринписа с одноимённым названием уже подходил к Новой Земле, но был арестован, хотя четвёрка скромных разумом экологов всё-таки смогла высадиться на берегу, взяв пробы и, видимо, отработав чей-то заказ сполна. Кстати, "гринписовцы" уже тогда получили на руки совершенно секретные лоцманские карты фарватеров и кучу другой закрытой информации. А ведь тогда им помогали в этом депутаты Верховного Совета СССР и, хотя сейчас таких иуд с зелёными не было, высадится на Новой земле они смогли в гораздо большем количестве.
  К полудню из Белушки прибыл катер с военными моряками, после чего экологам было предложено немедленно покинуть берег и уплыть на свой корабль, после чего его отконвоируют обратно в Архангельск. На эти разумные слова зелёные ответили в своём духе - они просто взяли и устроили костёр из своих моторок и, провоцируя моряков на применение оружия, стали обступать их, ругаясь и улюлюкая. Флотский офицер, связавшись с начальством, приказал морякам грузиться на катер. Отплытие военных гринписовцы приняли за свою победу и устроили свой праздник жизни, даже откупорив бутылки с шампанским. Американцы радостно что-то докладывали по спутниковому телефону, на что остальные не обращали ровно никакого внимания.
  Вечером, на берегу полуострова, где расположились гринписовцы, совершил посадку вертолёт. Прибывший из Белушьей Губы грузный майор объявил группе экологов ультиматум - или они грузятся на катера и их отвозят на их корабль или они будут экстрадированы силой и в дальнейшем их ждёт судебное разбирательство за нарушения законодательства Российской Федерации. В ответ, разгорячённые алкоголем экологи, освистав майора, устроили свалку у вертолёта. Моряки, прибывшие с майором, пытались оттеснить буянивших гринписовцев от винтокрылой машины, но успеха это не приносило. В конце концов, наступила развязка конфликта - из толпы кто-то кинул бутылку из-под шампанского и тяжёлое стекло врезалось точнёхонько в голову майора. Тот потеряв сознание, осел на каменистую землю, придерживаемый одним из подчинённых. Моряки, синхронно щёлкнув затворами, открыли огонь в воздух - толпа отхлынула, продолжая выкрикивать оскорбления в адрес военных. Воинам пришлось пустить в ход приклады.
  А пару часов спустя подошедшие катера и вовсе наблюдали сюрреалистическую картину. В лагере экологов происходило что-то непонятное: внезапно появился высокий, на сколько хватало глаз, столб света и внезапная белая вспышка, заставившая даже моряков в заливе зажмурить глаза, а то и вовсе отвернуться, прикрыв ладонями глаза. Слышался громкий треск, схожий со звуком ломающихся деревьев. Ярко-белое свечение продолжалось в течение нескольких минут и затем, как, внезапно появившись, оно внезапно и исчезло. Радировав на базу, катерники получили задание подойти к берегу и узнать, что произошло в становище зелёных, выяснить, что эти недоумки взорвали.
  Четвёрка моряков, во главе с мичманом, высадилась на берег, то, что они наблюдали, немало их шокировало и даже напугало. По берегу слепо бродили, спотыкаясь, оглушённые люди, многие сидели или лежали на земле, несколько тел были буквально вплавлены в каменистый грунт. В лагере явно ощущалось резкое повышение температуры воздуха, вокруг раздавались негромкие щелчки, воздух был разрежен, пахло палёным мясом и пластиком. Со всех сторон раздавались громкие стоны и крики о помощи, причём на разных языках. Мичман почувствовал неприятное чувство вибрации вокруг, отражающееся на организме неприятным зудом.
  - Так ребята, уматываем отсюда срочно! Тут работа явно не для нас, а для химиков, - изменившимся голосом проговорил мичман.
  Моряки бросились к лодке. В ночном, судя по часам, сумраке полярного дня на полуостров высадилось пара десятков человек из НИЧа в костюмах химзащиты, с необходимым оборудованием для радиационного контроля. Однако, к немалому удивлению, радиационный фон был в норме. Если нормой можно назвать то, что тут недалеко расположен Полигон. Температура воздуха тоже была в норме, видимо эффект от вспышки был кратковременный.
  На поставленные вопросы люди отвечали с трудом, речь была бессвязна и малопонятна, с иностранцами вообще не связывались, понять их сейчас было невозможно. Но, как стало известно, в ходе эвакуации пострадавших, к ним световая вспышка и следующим за ней тепловой эффект отношения не имели. Они вообще обвиняли военных, что те испытали на них свои новые разработки и это им даром, мол, не пройдёт. После тщательного обследования места трагедии не было найдено ничего способного вызвать наблюдаемые ранее световые и тепловые эффекты. Никаких следов химических или взрывчатых веществ не было обнаружено. На катера эвакуировали двадцать четыре человека, и пять обгорелых тел экологов. Однако, судя по спискам, полученным от главы экологической экспедиции, бесследно исчезло трое гринписовцев, один американец и двое канадцев. Военные работали на месте вспышки в сумраке полярного дня, пытаясь обнаружить останки троих экологов, да хотя, какие там, к чёрту экологи! Всем давно известно, чьим интересам служит эта организация. Сколько уже было случаев, когда так называемые экологи: и внешние и внутренние, на поверку оказывались обыкновенными шпионами, получающими деньги за предоставленную информацию. В районе трагедии так и не удалось найти останки троицы пропавших гринписовцев, как собственно, не удалось найти вообще ничего. Никаких признаков недавно разыгравшегося действа света, звука и высокой температуры. Было решено сворачиваться, оставив до фактического утра попытки найти зацепки для объяснения произошедшего.
  Собираясь у берега для погрузки, мужики из научно-исследовательской части обсуждали увиденное, делясь наблюдениями. Сходились на одном - на том, что нечего не непонятно и у этой ситуации абсолютно неясная история. И что почти все чувствовали непонятный зуд в теле, находясь неподалёку от места, где были погибшие.
  - А где Васильев? Чего он телится там? Эй, Васильев!? Николай!
  Мичман Васильев не отзывался, со стороны площадки бывшего лагеря экологов были слышны лишь хлопки материи разбросанных ветром транспарантов. Капитан второго ранга, взяв двоих старших лейтенантов, решил ещё раз пройти по месту их недавних работ. Николая не было видно, не отзывался он и на выкрики. Около места, где погибли экологи, капитана опять неприятно затрясло, но на этот раз намного сильнее. Пройдя ровную площадку, они упёрлись в отлогость начинающейся каменистой гряды.
  - Стоп, назад, пройдём ещё раз, - приказал капитан, - Ничего не понимаю. Не белый же медведь его сожрал.
  Белый медведь, конечно, тварь опасная, зимой отирается возле помоек или камбузов, жрёт отбросы и гарнизонных собак, а при случае может закусить бойцом. Но не тут же и не сейчас. При повторном подходе к месту выемки трупов из грунта, капитана опять неприятно затрясло.
  - Да что такое, чёрт возьми! Парни, а у вас тоже... - капитан осёкся на полуслове и почувствовал слабость в ногах.
  Вышагивающий справа от него лейтенант Сафаров исчез в мгновение ока без следа. Шедший слева Прошин тоже застыл, как и капитан, только округлив глаза и что-то пытаясь промычать. Пауза затягивалась. Наконец, капитан взял себя в руки и знаками показал второму лейтенанту уматывать к лодкам, а сам рядом с местом исчезновения бойца оставил знак в виде рейки от транспаранта незадачливых гринписовцев. Затем там же капитан соорудил из плавника и камней некое подобие маяка для обозначения места пропажи воина.
   В том, что там же пропал и Васильев, капитан уже не сомневался.
  
   Вардё, Норвегия, РЛС США 'Have Star'
  
   - Сэр, срочно! Вышел на связь наш агент на Новой Земле.
   - Слушаю тебя.
   - Сэр, зарегистрирована световая и климатическая аномалия: архипелаг Новая Земля, остров Южный, залив Рогачёва.
   - Характер аномалии?
   - Световой... э-э, столб, сэр. Плюс тепловая аномалия, вызвавшая смерть минимум восьми человек.
   - Рядом есть русские, их оборудование? Они что-то испытывают?
   - Только пара пограничных катеров, сэр. Совсем рядом их главная база на Новой Земле.
   - Ведите наблюдение.
   - Да, сэр.
  
   Гуанчжоу, Юго-Восточный Китай, ноябрь 2002.
   Департамент инфекционных заболеваний, госпиталь Нангфэнг.
  
   Начальник госпиталя, профессор Бао Линь, одетый в костюм химической защиты, во время очередного обхода с присущим ему хладнокровием накинул простынь на остывающее тело очередного умершего от странной болезни, которая, внезапно появившись, уже наделала немало бед. Люди заражались моментально, массово и, хотя смертность была не столь высока, как поначалу заявили аккредитованные в Китае американские и европейские журналисты, примерно каждый двадцатый заболевший гарантированно умирал.
   Причём, болезнь была явно избирательной - никто из европейцев или американцев, которые находились в зоне распространения эпидемии, не заболел. Никто! Даже специально помещённые, несмотря на их решительные протесты, в один изолятор с заболевшими китайцами бельгийские журналисты и группа португальских предпринимателей из Макао, не оказалась заражённой.
   Позже, когда китайские специалисты уже выделили вирус SARS и начали исследовать гены этого вируса, профессор пекинской клиники Ван Шуфан, лично участвовавшая в спасении и лечении больных так называемой атипичной пневмонией, скажет:
  
   'САРС является излечимой болезнью. Подавляющее большинство больных можно вылечить. Кроме лекарств мы применяем также дыхательные аппараты, а в лечении тяжело заболевших мы прибегаем и к гормонотерапии. Все эти меры дали лучшие результаты. Министерство науки и техники совместно с ведомствами здравоохранения страны приступили к интенсивным научным исследованиям в области профилактики и лечения этого заболевания. Ныне несколько тысяч китайских ученых дни и ночи работают над этим'.
  
   Бао Линь знал и другое - да, пробный шар пущен. Американский дьявол начал свою игру с Поднебесной Империей. Что же, пускай демон играет мускулами и упивается своей кажущейся мощью, ведь время расставит всё на свои места. А ждать китайцы умеют. И всё помнят.
  
  Глава 1
  
   Североморск, Мурманская область, июль 2008.
  
   Скромные занавески лениво колыхались от дуновения свежего воздуха, проникавшего в открытое окно тёмной однокомнатной хрущёвки. Вместе с ним в комнату залетали и звуки ночного города. Изредка гомонили ночные гуляки, проносились автомашины и, доказывая приморское положение города, со стороны бухты доносились редкие гудки и тарахтение моторов. Город засыпал. Как и сам обитатель этой квартиры. Пётр полулежал на старом, с потёртой обивкой, диване, одним глазом посматривая на экран телевизора и сжимал в руке пустую пивную бутылочку. Смотренный уже сто раз старый добрый советский фильм, ещё и прерываемый через каждые десять минут порцией идиотских рекламных роликов, невероятно наскучил. Поэтому, выключив голосящий на очередной рекламе телевизор, Пётр прошлёпал в ванную, где честно попытался перед сном почистить зубы. Удавалось со скрипом.
   - А оставлю, пожалуй, я это неблагодарное дело на утро! У меня что-то ничего не получается, - выгородил он сам себя и решил ложиться спать.
   "Лучше бы ряженки взял, голова теперь с утра будет раскалываться" - сонно моргало отражение в зеркале.
   Пётр завалился на не застеленный с прошлой ночи диван и тут же уснул, сотрясая комнату громким раскатистым храпом. Карпинский ворочался во сне, пытаясь устроится поудобнее. Раскладывать же диван и, тем более, стелить бельё ему было откровенно лень. Собственно, после тройки бутылочек "Кольского тёмного" и плотного ночного ужина, так всегда и бывает. Когда Карпинский всё так же беспокойно смотрел уже десятый сон, в тихую североморскую ночь, как в плохом кино, ворвался телефонный звонок. Треклятый аппарат трезвонил, не переставая. "Вот чёрт! Хотел ведь уже сто раз заменить это старьё на новый, с мелодиями" - Пётр пытался прикрыть уши подушкой.
   Конечно же, звонили со службы, Карпинский это знал, в такое время делать это больше не кому. Да и вообще, редко кто ему названивал, разве что родители из Мурманска, закадыка Васька да и, собственно, всё. С девушками пока как-то не складывалось, почему-то ситуация в стиле "поматросил и бросил" более относилась к самому Карпинскому, нежели к девушкам, с которыми он пытался завести роман. А телефон всё звенел, скоро уже и соседи сверху начнут в потолок стучать, неврастеники, подумал Пётр и обречённо поднял трубку. Так и есть, главный корабельный старшины, Анатолий Михайлович. И плевать ему, что ты в отпуске, Карпинский!
   - Здравия желаю, Анатолий Михайлович! - бросил он в трубку, ожидая веской причины для ночного звонка.
   Однако Михалыч и не собирался оправдываться, а лишь сухо бросил:
   - Сейчас УАЗик подъедет. Наши все собираются на площади у дома офицеров.
   - Случилось что, Михалыч? - сипло проговорил Карпинский, всё-таки проснувшийся от непривычного голоса обычно весёлого по жизни человека.
   - Петя, у тебя ещё минут двадцать. Узнаешь всё, но потом. Ну давай, мне ещё людей обзванивать надо, - в трубке послышались гудки, отдававшиеся в ушах звоном.
   - Да, видимо именно что-то случилось, - иначе зачем на корабле сейчас нужен старшина первой статьи, находящийся в долгожданном, но по-глупому дома проводимом, отпуске. Одеваясь, Пётр по инерции зашёл на кухню - проверить холодильник. Тот как обычно, не подвёл - старенький "Апшерон" был образцово чист, вот только мамины баночки с непроверенным ещё содержимым выдавали в своём хозяине обычного холостяка. Но пока ещё с небольшим стажем. Старшина заварил чаю, вот уж чего, а этого добра у него было навалом. Чай он любил и любил практически всё его многообразие, разве что с дорогими сортами отношения у него не складывались, так как стоимость оных была выше его любви к хорошему чаю. Окончательно одевшись и собрав кое-какое барахлишко, Пётр допил чай и пошатываясь, вышел из квартиры.
   - Практически утро, - машинально поёжившись, отметил он. - Ну и где наш УАЗик?
   Не дав Петру времени ухмыльнутся, из предрассветной мглы выскочил яркий свет фар, а за ним и сама машина. Тяжко скрипнув тормозами, она остановилась напротив Петра.
   - Привет! И ты тут? - в машине уже находился его товарищ со школьной парты - Василий Новиков, сержант-контрактник из отряда морской пехоты.
   - Здравия желаю, - Карпинский пожал руку мичману, сидевшему впереди.
   Он только недавно прибыл на прохождение службы из Петербурга. Немного повозившись, Пётр устроился на заднем сиденье. Непьющий Новиков тут же отвернулся в сторонку от запаха, всё ещё исходившего от Карпинского.
   - Слышно чего? - бросил старшина, понимая, что никто ему не ответит.
   - Знаю только то, что наш БДК отправят к Новой Земле. Мы пойдём к Южному острову, к Белушке. Что дальше - не знаю, а если бы и знал - то не сказал бы, - ответил мичман-петербуржец, пожав плечами.
   У "трапа", что на улице Душенова, между кирпичными пятиэтажками, машина захватила ещё одного матроса. УАЗ вырулил по направлению к бухте. Ехали молча, матрос пытался дремать и, что странно, не задавал никаких вопросов. А тем временем окончательно рассвело. Команду собрали на площади перед домом офицеров. Люди стояли притихшие и ждали, что родное командование им, наконец, объявит цель собрания. Тем временем, полушёпотом выдвигались разнообразные теории и предположения. Обращали на себя и незнакомые люди в штатском, находившиеся рядом с флотскими начальниками. Руководил человек, в котором легко угадывались высокое положение и властные полномочия. Люди в штатском и флотское командование негромко переговаривались между собой, флотские явно были чем-то огорошены и пытались задавать вопросы штатским без видимого успеха.
   Промозглая погода не радовала, дул мокрый и порывистый ветер с моря. Карпинский уже порядком продрог, не лучше обстояли дела и у его соседей. Наконец, команда была построена, проверено наличие людей по списочному составу, тут же были поданы автобусы, команда покатила к месту швартовки "Оленегорского горняка", готовиться к походу. Мимо грузящихся в автобусы людей пронеслась кавалькада чёрных, тонированных джипов и микроавтобусов. Абсолютно всем на площади в этот момент было ясно, куда именно они направляются. Пётр занял место в автобусе, закинув спортивную сумку на колени и прислонившись щекой к холодному стеклу. В бухте уже давно начался трудовой день, да собственно он и не прекращался. Сновали люди и машины, совершенно не обращая внимания на команду БДК. Мало ли кого куда отправляют, кому есть дело, кроме родных и друзей. Очередной выход в море, один из многих.
   Почти все в автобусе были напряжены и задумчивы. Нет, конечно, некоторые моряки, пересмеиваясь и ухмыляясь, обсуждали и сегодняшнюю беготню, и повседневные вопросы. Но общее напряжение по поводу экстренного выхода в море чувствовалось. Оглядев салон на предмет дружков, Пётр заметил скромно притулившегося Анатолия Михайловича.
   - Михалыч! Что на задках спрятался?
   Бухнувшись с ним рядом и обменявшись рукопожатием, старшина с заговорщицким видом зашептал ему, - ну так что там, что за товарищи в штатском?
   - Что происходит-то?
   - Не знаю точно, Петя. Там сейчас 'Профессор Штокман' стоит. Второй день уже стоит. Мне кажется, что-то там рвануло.
   Пётр поднял брови, а Михалыч продолжил, отрешённо глядя в окно:
   - Может радиация, может химия какая, кто знает? Полигон всё-таки.
   - Фигово, - протянул старшина.
   - Да, не к тёще на блины. Ну а что ты хотел - служба такая.
   - Ну, тогда бы должны средства защиты уже раздать, сейчас не спешка восемьдесят шестого, да и мы не солдатики. Так что вряд ли радиация.
   - Это да, не спорю, - поставил точку в автобусном разговоре Михалыч.
   В окне проносились склады причалов, мелькали компании моряков и портовых рабочих, трудовой день порта продолжался. Танковый трюм БДК был забит стройматериалами и оборудованием. Там же находился ГАЗ-66 с кунгом и два армейских УАЗа. Анатолий Михайлович, деловито сновал по трюму, проверяя, как закрепили и распределили груз. Отряд морской пехоты был размещён по кубрикам.
  
   Главный человек на корабле - капитан второго ранга Фёдор Андреевич Сартинов и человек, в чьих руках находились бразды управления операцией, представившийся ему как Павел Константинович, сидели тет-а-тет в капитанской каюте.
   - Хотелось бы от вас, Павел Константинович, услышать не только официальную версию нашего выхода в море, - начал капитан, когда чай уже был налит и все формальные вопросы были заданы.
   - Да, конечно, сейчас самое время. Кстати, Фёдор Андреевич, называйте меня просто по имени.
   - Хорошо, Павел. Люди не дураки, они понимают, что одиночный выход в море со сбором отпускников, с задачами обычного похода, это несколько натянутое основание, - продолжил капитан.
   - Логично. Было бы странно, если бы они думали иначе, - улыбнулся Павел, а потом, наконец, рассказал капитану о сложившейся ситуации на Новой Земле:
   - Ситуация у нас такая, на южном острове недавно была засечена странная аномалия. Кхм, скажем так - экстремальный тепловой и световой выброс, на локальной площади. Погибло пять человек, трое пропали без вести. Есть пострадавшие - ожоги и наружные и повреждения дыхательных путей. Почти все пострадавшие и погибшие - иностранцы из секты Гринпис, - тут Павел позволил себе ухмыльнуться.
   - Хуже всего то, что об этом уже знают янки. Американцы из группы экологов успели проинформировать о случившемся происшествии своих коллег в Мурманске, а те связались с базой американцев в Норвегии. Они склонны винить в произошедшем наших военных, думают это наши новейшие разработки неконтактного оружия. Что мы испытывали на них какое-то вундерваффе.
   - Да уж, ситуация странная, а военные точно не имеют к этому отношения?
   - Можете мне поверить на слово, капитан. Тем более что пропали без вести также и два парня из НИЧа. Пропали в так называемом пространственном колодце при обследовании места происшествия.
   - Не понял. Что насчёт так называемого колодца? - лицо капитана приняло настороженный вид.
   - Слово колодец подобрали уже без меня, так как всё, что туда попадает - пропадает. Аномалия.
   Лицо капитана вытянулось, а брови изогнулись дугой.
   - То есть наш корабль и приданные морские пехотинцы должны обеспечить охрану периметра для безопасной работы специалистов? - проговорил он.
   - Вы совершенно правы, капитан, это ваша задача. Пока мы решили обойтись малыми силами, то есть вами, - в очередной раз улыбнувшись, констатировал Павел.
   - Большой десантный корабль - это малые силы? Что же вы планируете делать с вашей аномалией?
   - Будем её изучать, что же ещё? - отхлебнув чай, ответил Павел. - Кстати, говорят, что когда находишься рядом с аномалией, то ощущения сродни тому, что рядом с тобой работают несколькими отбойными молотками, но в полной тишине.
   - Вот как, - удивлённо сказал Фёдор Андреевич.
   Павел же пустился в рассуждения о том, наконец, среди всех аномальных зон, казалось, наконец, была найдена по настоящему материальная аномалия, которую не надо искать. Только изучать.
   - В общем-то, ясно, а что с парнями-то произошло, как они сейчас?
   - А никак, - буркнул Павел.
   - То есть? - вскинул брови капитан.
   - Я же сказал, пропали. Совсем пропали, исчезли в аномалии, в этом колодце. Никаких следов не осталось, просто исчезли и всё.
  
   Боевая штурманская часть, как обычно, не подвела - 'БДК-91' ткнулся носом в недавно освободившийся ото льда берег. Аппарели корабля опустились, началась разгрузка трюма: стройматериалы, ящики с оборудованием, инструменты, тюки с одеждой, медикаменты, цинки с патронами и множество всего прочего, что было погружено в Североморске, вплоть до раскладных креслиц для учёной части экспедиции. Ставились большие армейские палатки, производилась наладка оборудования и связи. Бойцы совершенно незаметно для специалистов заняли периметр вокруг научного лагеря. Учёные же начали свою работу с определения границ аномалии, для начала зафиксировали её по низкочастотным колебаниям давления воздуха с помощью микробарографа. Посредством направленных на аномалию инфракрасных лучей удалось воочию её увидеть. В воздухе висело бесцветное марево, изредка подрагивающее и переливающееся слабыми бликами света, идущими как бы изнутри. Нижней частью аномалия уходила в землю, верхней - сужаясь, создавая, таким образом, очертания наполовину ушедшего в землю зерна. По внешнему виду своему это больше всего это напоминало жидкое зеркало. Люди, стоящие вокруг подсвеченной аномалии, с застывшим на лицах восхищением наблюдали эту волшебную картину. Павел неспешно подошёл к светящейся аномалии и, преодолев небольшое внутреннее сомнение, мягко дотронулся до поверхности аномалии, несмотря на предостерегающий жест профессора Радека. Пальцы его мягко обволокло, субстанция не была похожа ни на жидкость, не на эфир, она вообще не была похожа на что-то объяснимое. Это скорее был сухой песчаный ветер, зовущий за собой. Павел с трудом отбросил наваждение и отдёрнул руку, что отметил - с сожалением. Радек вопросительно уставился на начальника экспедиции.
   - Попробуйте, если есть желание. Но осторожно, затягивает, - с немалым удивлением отметил Павел.
   Рабочие за пару часов соорудили вокруг аномалии каркас, определив, тем самым, её границы. Затем они стали размечать территорию под постройку ангара, так как аномалию следовало срочно упрятать от чужих глаз, да и для нормальной работы учёных требовалась крыша над головой. А постоянно прописанный на Новой Земле резкий, порывистый ветер, не давал непривычным к нему людям спокойно заниматься своими делами. Другое дело - привыкшие к этому флотские, такие как старшина Карпинский, который после тёплого кубрика, стоял на продуваемой палубе, да наблюдал за работой на берегу. Наблюдал и чувствовал непонятную зависть к Новикову, своему школьному дружку. Ваське, который рассказывал ему удивительные вещи про парящее в воздухе жидкое стекло, воскрешая в памяти Карпинского прочитанные им сотни фантастических рассказов, да просмотренных фильмов. Смотря на берег, Пётр видел, что там затевалось что-то действительно серьёзное, очень важное. Причём Пётр ясно понимал неким шестым чувством, что они - те, кто прибыл сюда на БДК, лишь первая часть, самый мелкий винтик того процесса, что скоро тут закрутится на полную катушку.
   Ну и ладно, всё-таки, чёрт возьми, а приятно чувствовать себя причастным к чему-то секретному и таинственному.
   - Опять меня в романтики потянуло, - усмехнулся Пётр над самим собой.
   Успевший до развала СССР немного попутешествовать по огромной стране благодаря отцовской службе, поучаствовать в нарождающемся взамен раскуроченной пионерской организации скаутском движении, полазать в горы, да чуть не утонуть благодаря собственной любознательности в Байкале - это был Пётр. Который главным своим богатством считал стопки советских научно-популярных журналов, да полки, полные книг. Друг Карпинского, сержант из морской пехоты, Василий Новиков, был уже на давно берегу, в самом центре событий - нёс караул у некоей пространственной аномалии. О чём он и рассказывал своему другу в кубрике корабля, когда его отделение отправлялось на отдых.
   - Ёшкин кот, Васька! Как бы мне хотелось тоже так же быть поближе ко всему этому!
   Васька лишь ухмылялся в ответ, в очередной раз повторяя глупую шутку о первой статье старшины. Группа морпехов сержанта Новикова отдыхала в офицерском кубрике БДК, туда же проскользнул и Пётр Карпинский.
   - Ну что там творится, Вася?
   - Сегодня закончили ангар сооружать над аномалией, не всем теперь на ветру стоять. А там, красиво, аномалия эта светом переливается. А, кстати, когда подходишь к ней ближе, то тебя трясёт мелкой дрожью, отходишь - нормально.
   - Ничего себе, - протянул Пётр.
   - Я смотрю ты поближе хочешь эту зеркальную аномалию увидеть, Петруха?
   - Спрашиваешь!
   - Ну ладно, уговорил - в следующий наряд будешь морпехом, вон Санёк отдохнёт, ему что-то нехорошо стало от этих трясок.
   - Санёк, ты как, согласен? - ухмыльнулся Новиков.
   Александр пробасил, что, дескать, будет весьма неплохо, если сачканёт разок, а то что-то ему эти научные тряски совсем не по нутру. Нутро у него совсем поплохело после двух смен.
   - Ну всё, Петя, готовься через четыре с четвертью часа быть в составе десантной бригады нашего славного БДК.
   - Есть, быть готовым, - с широкой улыбкой Карпинский приложил руку к пустой голове.
  
   Новая Земля.
  
   - У вас всё готово? - Павел обратился к группе учёных из ЦНИИ робототехники и технической кибернетики, которые чуть ли не танцевали вокруг своей машины, похожей на луноход с торчащими в разные стороны антеннами, камерами и манипуляторами.
   - Да, Павел Константинович, мы вполне можем приступать, - ответил невысокий человек в очках.
   - Отлично, от меня из Москвы уже давно ждут информации.
   Внутри ангара учёные застыли у приборов, датчиков и экранов, собрались все участвующие в эксперименте специалисты и управленцы, а вокруг них цепью по периметру стояли морские пехотинцы с невозмутимыми лицами. Всё было готово.
   Аппарат, при полном молчании собравшихся людей, поскрипывая, неспешно покатился к аномалии, утягивая за собой разматывающийся из бухты толстый кабель. Казалось, что все участники проекта в этот момент боялись даже пошевельнуться. Как виделось многим, аппарат двигался очень медленно, но пропал он моментально. Люди смотрели, как он буквально растягивался, въезжая в аномалию, словно растягивая и её саму. Но исчез он разом, моментально, его поглотила та сила, что тянула внутрь себя и руку Павла. Люди облегчённо выдохнули и дружно загалдели.
   - Связь?! - крикнул Павел.
   - Фиксируется, связь стабильная, - ответили ему.
   - Есть картинка! Вывожу на экран.
   Все, кто был в ангаре, мгновенно повернули головы к большому экрану, на нём уже проступал сквозь белёсую пелену передаваемый аппаратом видеоряд. Люди ахнули, кто-то из женщин вскрикнул. На экране появилось изображение высокой травы, было видно мельтешение насекомых, затем камера, взяв выше, показала стоящие неподалёку высокие деревья, холмы, дальние горы, всё это щедро заливал яркий солнечный свет.
   - Поступают первичные данные о климате и составе атмосферы.
   Камера, между тем, взяла правее. Перед восхищенными взорами людей предстала идиллическая картина: яркое солнце заливало собой гряду невысоких холмов, окаймлённых высоким кустарником, далее переходящим в густой хвойный лес, ещё правее появился пляж с изумительно белым песком и ярко-бирюзовая вода, по всей видимости, неглубокой бухточки. На заднем фоне слева возвышались горы, на которых угадывались белые шапки снега. В нижнем углу картинки отчётливо виднелась примятая трава и, несомненно, часть костюма химзащиты первой дежурной группы НИЧа.
   - Стоп, влево камеру! - приказал Павел.
   Так и есть, на примятой траве лежала верхняя часть костюма и противогаз. Что же, уже неплохо!
   - Первичные данные по климату: температура плюс пятнадцать по Цельсию, юго-западный ветер, давление 756 мм, влажность 68 процентов.
   - Отлично! Так, где его засекли?! Где аномалия выходит?
   Группа связи ошарашено вглядывалась в дисплеи.
   - Ну, не томите, ребята! - Павел начал нервничать.
   - Мы не можем его засечь, он не опознаётся - будем ждать прохождения спутников.
   - Ладно, - скрипнул зубами Павел.
   - Павел Константинович? - сзади неслышно подошёл Радек. - Можно вас на минутку?
   - Конечно, у вас какие-то данные?
   - Да, данные состава воздуха, - ответил Николай, немного нервничая. - Отойдёмте, Павел Константинович?
   - Данные дают основания полагать, что данная атмосфера, по сути, не является аналогичной земной атмосфере. То есть мы имеем уникальную атмосферу, не имеющую аналогов на нашей планете. В общем, вывод такой: это не земная атмосфера! - скороговоркой отрапортовал профессор.
   - Что? - Бледнея, отчеканил Павел.
   - Нет, ну то есть вполне себе земная, но не совсем. То есть земная конечно, но не полностью. Тьфу ты, чёрт возьми! Она просто отличается от земной и всё.
   А отличалась атмосфера на том конце аномалии в гораздо лучшую сторону от своего земного аналога. Так, концентрация углекислого газа была гораздо ниже современной, а кислород присутствовал в большем соотношении, присутствия же в воздухе последствий промышленных выбросов в атмосферу не наблюдалось вовсе.
   - И что вы хотите сказать?
   - Павел, я уже сказал, наша земная атмосфера и атмосфера на выходе из аномалии разные!
   В принципе, соотношение кислорода и углекислого газа, меняется на планете регулярно и это не всегда зависит от человека - вот мировой океан, это толща воды в котором растворено до 95 процентов углекислого газа. Если вода прогревается хотя бы на полградуса - следует выброс углекислого газа. Теория парникового эффекта предполагает обратную последовательность.
   - Ясно, - Павел удручённо задумался.
   - Но сейчас дело в том, что атмосферы просто разные.
   - Ваш вывод? - Павел поднял глаза на Николая.
   - Это не Земля, - выдохнул Николай и немного подрагивающими руками попытался вытащить сигарету из чужой пачки. Наконец, с большим трудом смог это сделать, чиркнул зажигалкой и вышел из палатки. Павел в задумчивости сел перед экраном и потянулся за трубой спутникового телефона.
  
   Новая Земля, п-ов Утиный, июль 2008.
  
   Лето на Новой Земле уже вступило в свои права, буйство полярных цветов и зелени соседствовало с лежавшим ещё кое-где снегом. Но люди, проведшие на Северах не один сезон, не в пример остальным, были рады и такому лету. Пусть сильный ветер и довольно прохладно, главное, что этот ветер не несёт в лицо колючий снег. Пусть и еле согревающее, но зато - солнце. Десятки, сотни уток, гусей и полярных воробьёв, прилетевших на архипелаг для размножения, кружили над лагерем, расположенным на полуострове с говорящим названием.
   В лагере кипела работа. Аппарат, благополучно вернувшись из аномалии по команде оператора, снял гору с плеч научной части экспедиции, сохранив им немало нервных клеток. Итак, канал двухсторонний и это подтверждено. Павел сидел в своей палатке и с задумчивым видом выстукивал пальцами мелодию. После сеанса связи с Москвой он был крайне озадачен прытью кураторов проекта. На том конце трубки от него требовали немедленно высылать группу разведки на тот конец аномалии. Но Павел оспаривал это решение и предлагал пока ограничится наблюдательным аппаратом или небольшими группами разведки. Он предложил задействовать профессионалов, а не десантников срочной службы, пусть и с сержантским и офицерским составом, служащим по контракту. Однако в Москве были непреклонны - высылать людей и без промедления. Вероятно, вариант с колонизацией планеты уже был поддержан в самых высоких кругах, а для этого требовалась срочная высадка первой группы. По-видимому, была необходимость обустроить местность вокруг выхода аномалии, на случай возможных требований по интернационализации проекта. Как бы то ни было, Павел получил приказ немедленно начать колонизацию планеты, до прибытия основных сил, выделяемых на проект государством.
   Собрание начальствующего состава экспедиции проходило в палатке Павла. Перезнакомившимся в рабочем порядке людям не нужно было представляться, поэтому начали сразу с главного. Первая группа заброса была составлена и утверждена.
   Павел зачитал в порядке необходимой формальности список:
   - Андрей Валентинович Смирнов, полковник морской пехоты ВМС России. Будет вторым после Бога на той стороне.
   - Алексей Кузьмич Сазонов и Ярослав Ростиславович Петренко, майоры морской пехоты, заместители Андрея Валентиновича, его правая и левая рука.
   - Так, партия рабочих специалистов, начальник Вячеслав Андреевич Соколов.
   - Начальник научной части экспедиции - Радек Николай Валентинович, профессор. Всё, вот списки ваших людей, посмотрите, чуть позже отдадите их мне, отметив тех, кто будет в первой группе.
   Павел уже собирался дать команду к сбору, как в палатку забежало лохматое существо из группы Радека и сообщило, что аномалия вновь заработала. Все присутствующие заметно подобрались и Павел торжественно приказал сбор. Начальник проекта последним вышел из палатки и направился к ангару над аномалией. Там уже происходил конечная сборка отделочного пластика на стены, монтировалось освещение и электропроводка, работа кипела.
  
   Кубрик БДК - 91 "Оленегорский горняк".
  
   Карпинский после всех новостей ужасно нервничал и при виде Новикова скукожил такую рожу, что Василий заржал.
   - Что, Петенька, уже боишься в аномалию прыгать?
   - Нет, я не испугался! Просто как теперь выкручиваться? Мне же потом надо незаметно на корабль вернуться, а туда Саню ставить.
   - Ты что, уже перехотел экзотики? - Новиков прищурился и Карпинскому стало непонятно, то ли Васька придуривается, то ли издевается.
   - Нет, не перехотел, - твёрдо сказал Пётр.
  
   Вардё, Норвегия РЛС США 'Have Star'
  
   - Сэр, сегодня опять замечена активность русских недалеко от Полигона.
   - Да мы следим за этой ситуацией, какие-либо перемены зафиксированы ?
   - Пока всё также, сэр - большой десантный корабль, классифицированный как объект серии "Ropucha", научный корабль "профессор Штокманн".
   - Что ещё?
   - Активное обустройство, куча народу, большие военные палатки, сэр.
   - Что по аномалии?
   - Всё также, сэр. Состояние стабильное.
   - Вашингтон уже интересуется данной ситуацией, усильте наблюдение. Вероятен вариант того, что нам придётся влезть в эту заварушку.
   - Ясно, сэр.
  
   Новая Земля, п-ов Утиный, июль 2008.
  
   - Равняйсь, смирно!
   Майор Сазонов, доложил о построении полковнику Смирнову.
   - Вольно, парни!
   Сто двадцать бойцов, сержантов и офицеров были построены в две шеренги. Карпинский притулился крайним левым во второй и старался не смотреть на полковника. Тот начал говорить речь, начал издалека, по-советски прошёлся по международному положению. Потом об аномалии. Как плохо кончилась безумная затея гринписовцев, как пропали два офицера из научно-исследовательской части новоземельцев, как въехал и вернулся из аномалии научный аппарат. Рассказал про картинку, полученную аппаратом и про то, что пропавшие мужики наверняка живы и здоровы. О полной идентичности атмосферы той планеты атмосфере земной. И о том, что канал двухсторонний и оттуда можно без проблем вернуться. Последующий ввод в аномалию аппаратов прошёл успешно и передаваемые ими данные проходят в рабочем режиме. В конце полковник предложил отказаться от экспедиции тем, кто сомневается или считает это опасным. Никто не стал отказываться.
   - Отлично, парни, с этим разобрались. Теперь, старшина первой статьи Карпинский и сержант морской пехоты Новиков после выполнения задания будут подвергнуты взысканию и прочим прелестям, которые этому сопутствуют, ясно, орлы?
   - Так точно, товарищ полковник! - гаркнули проштрафившиеся.
   - Всё, проверить снаряжение и быть готовыми. Выдвигайтесь к ангару, - полковник направился к группе рабочих:
   - Вячеслав, как у тебя?
   - Нормально Андрей Валентинович, только двое отказались от перехода. Заменил. Вот список ребят, шестьдесят два человека.
   - Хорошо, готовность десять минут, становитесь шеренгой за бойцами.
   Смирнов направился к учёным:
   - Профессор Радек, вы готовы?
   - О да, конечно полковник, у нас всё готово, нас тридцать восемь человек.
   - Хорошо, готовность десять минут, выходите к ангару, становитесь шеренгой за партией Вячеслава.
   Бойцы и специалисты выстраивались в колонну по одному, каждый был нагружен под завязку. Первым ушёл в марево аномалии робот, для загрузки в него данных и первых результатов анализов.
   - Марш! - скомандовал Смирнов.
   Люди, один за другим, стали пропадать в аномалии. Процесс несколько затянулся, последним в аномалии скрылся Смирнов. Павел развернувшись, пошёл в свою палатку - докладывать в Москву о высадке первого десанта на колонизируемую планету.
  
   Пётр, следуя за впереди идущим коренастым морпехом, не отрываясь, смотрел на покачивающийся хлястик его рюкзака. Карпинский судорожно думал, хотел ли он именно этого, такого испытания, где чёрт его знает, что будет дальше вообще, где ничего не понятно и вероятно слишком опасно. И старшина с удивлением понял, что хотел он именно этого, что именно этого и не хватало в его жизни. Вот и оно. Надвигалась почти достроенная конструкция, рабочие оторвались от инструментов и молча провожали бойцов взглядами. Тень крыши закрыла Петра, возник сумрачный свет от временно установленной лампы, Карпинский, зажмурив глаза, входил в пространство под ангаром. Над головами впереди идущих людей висело парящее марево - то самое жидкое стекло, о котором говорил Новиков. И вот оно всё ближе, люди один за другим пропадали в аномалии, со стороны казалось, что их, поначалу вошедших в висящее марево, потом затягивало туда. Карпинский зажмурил глаза и вошёл в аномалию, тут же она его обволокла тёплым и сухим объятьем и с силой затянула внутрь. Машинально сохраняя темп шага, старшина вдруг ощутил закрытыми глазами ослепительно-белый свет и почувствовал тёплый ветер с хвойными ароматами. Мгновенно и резко зашумело в голове, пришлось хватать ртом воздух, которого вдруг стало очень мало.
   - Ах ты ёшкин кот! Я уже там!
   Мысли так и прыгали у него в голове, голова раскалывалась, а глаза были буквально ослеплены солнечным светом и, лишь наткнувшись на чей-то рюкзак, Петр, наконец, принял горизонтальное положение тела, упав в высокую траву. Цепкие руки схватили его за плечи. Пётр открыл глаза и понял, что двое солдат оттаскивают его бесчувственную тушку в сторону от направления выхода из аномалии, дабы он мешал выходу остальных.
   - Парни, я сам! - запротестовал Пётр.
   - Сам, так сам, - пробасил невидимый голос и морпехи тотчас же отстали от него.
   Оклемавшись, Пётр отошёл в сторонку и присев, начал наблюдать за ошалелыми рабочими, выходящими из... Да из ничего! Просто вот так вот вдруг из пустоты появляются люди. На выходе из аномалии никакого марева, как на входе, не висело, абсолютно ничего. Карпинский начал оглядываться, а от увиденной картины дух захватывало, а сердце просто таки выпрыгивало из груди. Люди находились на невысоком и довольно пологом холме, покрытым травой и мелким кустарником. Слева кусты кончались и начинался редкий лесок, хвойные деревья группками росли и на остальных холмах. Дальше. О, дальше было нечто - высокие горы со снежными шапками, и лес, зелёное море леса.
   - О, Боже! - справа тоже было море, но море удивительно голубого, да нет, скорее бирюзового цвета, песочный пляж бело-светлого цвета, прибрежные скалы, мелкие островки, на которых тоже росли такие деревца. Всё это напоминало японские миниатюры, сходство было просто потрясающим.
   Майор Петренко достал из своего рюкзака цифровую видеокамеру и принялся обзорно запечатлевать окрестности. Смирнов начал раздавать команды, морские пехотинцы, сбросив рюкзаки и приготовив свои АКС-74М, занимали небольшой периметр. Солдаты с ручными пулемётами Калашникова и снайпера с СВД занимали позиции немного позади. Остальные принялись выкладывать амуницию, шустро потроша сброшенные рюкзаки. К Петру подбежал Новиков:
   - Ну что рот раззявил? Давай за мной!
   Трое бойцов, Карпинский и сержант Новиков заняли позиции за выходом из аномалии. Тем временем все учёные уже вышли и вместе с рабочими занимались наладкой оборудования, ставились огромные армейские палатки. Вячеслав громко командовал своими людьми, направляя ещё не отошедших от полученной нагрузки людей. Только через полчаса, ситуация уже более-менее успокоилась и прошёл первоначальный дискомфорт, связанный с резким перепадом давления. Люди, наконец, отошли от шока, вызванного перемещением в пространстве.
   Смирнов уже проводил первое полевое совещание, собрав вокруг себя офицеров и сержантов.
   - Итак, сейчас у нас несколько задач. Первая - пока самая главная, это осмотреться на местности. Майор Петренко, вы с группой пройдёте по периметру вокруг нас на удалении до километра. Дальше пока не заходить, постоянная связь, каждые десять минут. Если заметите что-нибудь интересное, сразу на связь. Ясно?
   - Так точно, товарищ полковник!
   - Всё, выполнять.
   - Есть!
   Петренко быстрым шагом направился к бойцам, которые уже поставили палатку и разместили в ней амуницию и запасы пищи. Майор разделил своих бойцов: сам Петренко с двумя десятками морпехов ушли налево через густые кусты, остальные - направо, через пляж. Через некоторое время они должны были встретиться.
   Смирнов же подошёл к Вячеславу Соколову, отвечавшему за техническое обеспечение первой заброски:
   - Вячеслав, закончите обустройство, отдыхайте. Да, и получи на своих ребят пистолеты, в палатке уже приготовили двенадцать АПС в кобурах.
   - Ясно, - Вячеслав побежал к своим подопечным.
  
   Новая Земля, зона аномалии, июль 2008.
  
   Павел следил за действиями специалистов из института робототехники, которые выводили свой аппарат на утоптанный грунт перед ангаром. Вдруг раздались восторженные крики около ангара, оттуда из ничего выходил сияющий от счастья подчинённый профессора Радека. Получалось, что человек мог войти в аномалию и вернуться оттуда без проблем, как и аппараты. Вышедшего тут же отвели в медицинскую палатку, на обследование. Вскоре выяснилось, что кроме прыгающего давления, все остальные показатели были в норме. То есть, никакой видимой опасности для человека в проходе через аномалию нет. Однако карантин пока никто не отменял - мало ли там возможных инфекций? Хотя сам архипелаг и был отличным местом для карантина. Павел приказал держать связь с ушедшей группой через опять ушедший в аномалию аппарат, подсоединив к тому кабель связи и тут же схватился за вибрирующий телефон. Ответили моментально.
   - Есть новости?
   - Да и очень хорошие, проект абсолютно рабочий! Колодец стабильно действует на вход-выход человека, без проблем.
   - Отлично, что представляет собой местность за аномалией?
   - Планета земного типа, море, лес, горы, много зелени - внешне ничем не отличается от Земли. Воздух чистый, следов селений или местных жителей пока не наблюдается, я отправил людей на осмотр ближайшей местности. Как только будет видеоматериал с места, я вам его сразу отошлю.
   - Отлично. И докладывайте по мере поступления новостей. Да... и надо что-то делать по информационной безопасности и легенде для аномалии. Наши информаторы доложили, что американцы держат руку на пульсе. Скоро отправим к вам в помощь нашу команду. И, наверное, надо недалеко от норвежской границы провести учения Северного флота для острастки. Ладно, Павел, удачи.
  
   Российский базовый лагерь "Новая Земля".
  
   Солнце постепенно скрывалось за горами, расцвечивая снежные шапки великолепным багровым цветом. В этом свете купался и величаво развевающийся на прохладной вечернем ветру российский триколор, картина была потрясающе красивая.
   С час назад вернулись бойцы во главе с майором Петренко, встретившись там же, где и разделились, проделав пешком по два эллипса по холмам и окружающим лесам. Ничего особенного не было обнаружено, однако один из бойцов отряда Зайцева утверждал, что чувствовал слабый запах мяса, готовившегося на костре. Отметив направление ветра, откуда якобы, шёл запах, группа доложилась Смирнову, но тот добро на вылазку в сторону не дал. В целом, результатов не было, найденные следы животных и остатки процессов их жизнедеятельности - не в счёт. Завтра было решено устроить более глубокую разведку. Перед ночёвкой запустили дизельный генератор, в палатках появился свет, но в центре лагеря всё равно появился костёр, это была инициатива Смирнова. Что естественно, у всех эта идея нашла полное одобрение. Место аномалии отметили и рядом с ней были поставлены две палатки для подчинённых Радека, с другой стороны стояла палатка Смирнова.
   Работы по обустройству безопасности лагеря были закончены. По периметру было установлено ограждение в виде колючей проволоки, насаженной на составные колья под метр высотой. Было решено, каждые четыре часа менять по пять дозорных и сменяться дежурному майору. Карпинский и Новиков с тремя бойцами занимали одну палатку, их время дозора было с десяти вечера до двух ночи, поэтому бойцы уже завалились спать, Новиков тоже похрапывал. Карпинский лежал с открытыми глазами, завтра в разведку пойдёт его отделение, как он хотел, чтобы завтра поскорее наступило! Ему лезла в голову всякая чушь про то, как он будет разведывать Новый мир, какой он будет первооткрыватель неизведанного, что-то среднее между Хабаровым и Дежнёвым. Убаюканный этой нелепостью, Пётр погрузился в сон. Снилось Петру чёрт знает что, однако, когда Новиков разбудил его, все сны Карпинского куда-то улетучились, как он ни старался их припомнить.
   - Петя, выходим в охранение, быстрее очухивайся, - зашипел Новиков.
   Пятёрка Новикова заняла позиции по краям лагеря, лишь майор Сазонов постоянно перемещался от позиции к позиции, изредка подбрасывая дровишки в прогорающий костёр в центре лагеря. Время дозора пролетало довольно быстро, ничего особенного не было замечено, лишь постоянный шум прибоя, всплески воды и редкие звуки животного мира ночного леса нарушали тишину ночи. Вдруг Сазонова по рации вызвал Евгений Лопахин, парень, призванный из Боровичей - маленького райцентра Новгородчины, с которым Карпинский уже немного скорешился.
   - Товарищ майор, гляньте туда, огонь вроде, - Женя указал рукой направление в темноту.
   Крошечный огонёк, плясал отблеском на гребне далёкого холма, полученный майором на Новой Земле бинокль ночного видения 'Филин' подтвердил увиденное глазом. Костёр!
   Похвалив бойца за находку, майор следил за далёким огоньком до конца своей смены, передав бинокль сменившему его Петренко. Доложившись Смирнову о ночном огне, Сазонов получил указание отдыхать, а наутро готовить своё отделение к походу по направлению к далёкому костру.
  
   Новая Земля, зона аномалии, июль 2008.
  
   Рано утром база была взбудоражена внезапным появлением из ангара майора Петренко, с горящими от возбуждения глазами и камерой на груди. Майор сразу направился в палатку Павла Константиновича, вяло отвечая на восторженные приветствия сопровождавших его от ангара людей. Павел смотрел видео, подключив камеру к своему ноутбуку. Не отрывая глаз и почти не дыша, он созерцал окрестности холма и далёкие перспективы местности, великолепный морской пейзаж бухточки с изумрудной водой и первый поход группы по окрестностям лагеря. Восхищённо наблюдая за дисплеем, начальник экспедиции нервно теребил свой телефон. После долгих расспросов, Павел, наконец, отпустил майора отдыхать и набрал номер. Ответили опять моментально.
   - Что нового?
   - Опять отличные новости, сегодня высылаю вам видеоотчёт нашей экспедиции. По нашим наблюдениям, эта планета и есть наша Земля, видимо, имеет место темпоральный скачок или параллельная реальность. И ещё, сегодня ночью ребята на той стороне наблюдали огонь костра, так что или это наши пропавшие бойцы или местные. Как бы то ни было, сегодня туда отправится группа, исследовать это место.
   - Так... Я уверен, что вам пора увеличить наше присутствие там. Павел, на днях прибудет основная группа первоначальной колонизации и московская группа из нашего управления. Надо будет сменить морпехов, там срочников до чёрта. Чревато. Ещё с подписками возиться. Так, ладно. Кстати, сегодня встречайте группу медиков из института нашего управления и двух биологов из Уфимского института.
   - Ясно, встретим, разместим.
   - Вертолёт прибудет из Белушки около полудня.
   - Ясно.
   - Всё, до связи.
  
   Скопировав данные камеры на электронный накопитель, Павел вышел из палатки, глубоко вдохнул холодный морской воздух, хорошенько потянулся и глянул на часы: половина десятого утра. Начальник лагеря направился к палатке связи, где застал майора Коновальца, замещавшего полковника Смирнова в его отсутствие.
   - Майор, сегодня у нас будут гости, поставьте ещё одну палатку рядом с палаткой нашей медслужбы. Так... И готовьте ещё два отделения морских пехотинцев.
   Павел глянул на часы, - к пятнадцати ноль-ноль, будем посылать туда людей.
   - Ясно, Павел Константинович. Пришло сообщение, в районе полуострова Рыбачий замечены две подлодки ВМФ США класса 'Огайо'. Так же выявлена концентрация атлантического флота США в районе Исландии.
   - Понятно, значит янки обозначили своё присутствие и заинтересованность в нашем объекте. Что же, решение об учениях Северного Флота в том районе было правильным.
   - Учений?
   - Да, учений. Ладно, майор, выполняйте задачи, которые я вам поставил.
   - Есть выполнять!
   Павел вызвал вертолёт с базы в Рогачёво и проинструктировал порученца.
  
  Глава 2
  
  Институт биохимии и генетики Уфимского научного центра РАН, июль 2008.
  
  - Подпишите здесь и здесь. Спасибо. Вас отвезут домой и будут ждать. Потом в аэропорт.
  - Такая спешка? Зачем? - удивилась Катя.
  - Это объясняется степенью важности работы. Вы уже определились с напарником?
  - Да-да, определилась. Елена Мышкина - мой ассистент.
  Молодой человек улыбнувшись, кивнул и вышел из лаборатории. За ним засеменил руководитель научного центра, на ходу выспрашивая о грантах и расширении научной базы института.
  Спустя сутки
  Екатерина Тимофеева, доктор биологических наук, вместе с коллегой Еленой Мышкиной тряслись на борту Ми-8АМТ, летевшего из посёлка Белушья Губа в базовый лагерь проекта. На Новую Землю они прилетели из Мурманска, на борту Ан-12, где познакомились с группой военных медиков из Питера и мурманской бригадой врачей из местного военного госпиталя. Катя была полностью погружена в свои мысли, Елена же трепалась с Наташей, военным медиком из отряда Дарьи Поповских, майора медицинской службы. Катя думала не о предстоящей работе, а о собственной судьбе. Ей предстояла через месяц связать себя узами второго уже брака - с Борисом их познакомили общие знакомые. Медовый месяц они планировали провести у родственников Бориса в Туапсе с заездом в Сочи. На свадьбу и отдых требовались деньги - только поэтому Катя заинтересовалась контрактом.
  А теперь она сомневалась - а может это и к лучшему, свадьба откладывалась и у неё было время всё обдумать и решить для себя, нужна ли она ей вообще? Подписав контракт, Катя взяла в ассистенты Леночку, которая была младше её на семь лет, но с которой она неожиданно очень сильно подружилась. Лена согласилась сразу же и Катя поняла, что никакого молодого человека у Ленки всё-таки нет. А сколько было разговоров о нём!
  
  Новая Земля, зона аномалии.
  
  Павел продемонстрировал прибывшим в лагерь биологам видеозаписи, сделанные на месте высадки группы. Увиденные картины нового мира на экране ноутбука повергли Катю в восхищение красотой природы. У неё уже появились смутные догадки, но пока она решила, что для первых выводов надо побывать на месте. Вводная была окончена быстро, людей собирали для скорого входа в аномалию, вторая группа заброса была готова. Павел решил опробовать аномалию на вход более габаритных объектов. Из чрева десантного корабля выполз нагруженный стройматериалами грузовик ГАЗ-66. Направившись к ангару, он замер, там же остановился и следовавший за ним УАЗ. Павел махнул рукой, первая машина неспешно покатила на мостки. ГАЗ прокатился через аномалию, но не исчез! Павел вопросительно посмотрел на палатку связи, стоящий в проёме специалист тут же доложил, что аномалия фиксируется. ГАЗ дал задний ход и откатился в сторону. Настала очередь УАЗа, но он так же не смог войти в аномалию.
  - Чёрт возьми, это всё усложняет дело!
  Павел удручённо скомандовал колонне людей выдвигаться.
  
  Российский базовый лагерь "Новая Земля"".
  
  Ранним утром над лагерем плыли в рассветной дымке ароматы готовящегося завтрака, запахи гречневой каши с мясом и заваренного какао разносились далеко по округе. После завтрака Смирнов собрал бойцов на инструктаж. Полковник и сам был не прочь отправиться с отрядом к ночному огню, который так всех взбудоражил. Но он не имел права покидать лагерь, тем более что майор Петренко ещё не вернулся с той стороны аномалии, с той Новой Земли на эту новую Землю.
  - Парни, действуете с максимальной осторожностью, от маршрута отклоняетесь только в случае обнаружение любых неприродных объектов, то есть постройки, развалины, предметы, обработанные рукой или механизмом. Не разделятся! Мы не знаем пока ничего о том, что представляют собой местные обитатели. Скрытность приоритетна, не выходить на открытые участки местности.
  - Сержант Ким!
  - Я!
  - Будешь вести съёмку местности. Оскар не обещаю.
  Ким заулыбался, получая камеру, от чего его и так узкие глаза и вовсе превратились в две щёлочки.
  - Ну и всё, собирайтесь, парни. Алексей, погоди! Связь держать каждые пятнадцать минут и смотри, максимальная осторожность и ещё раз осторожность!
  Смирнов пожал майору руку и направился в свою палатку, где его ждал Вячеслав. Сазонов жестом направил ждущих команды морпехов на выход из лагеря. Шли цепочкой, соблюдая дистанцию. Бойцы, спустившись с холма и пройдя по низинному лугу, углубились в буйно разросшийся кустарник. Минут десять активной работы руками, заключавшейся в том, что бы вовремя перехватить отведённую впереди идущим человеком ветвь и не получить ей по физиономии, были потрачены на преодоления кустарника. Внезапно кончившиеся заросли открыли людям шикарный вид на побережье и пляж со светлым, почти белым песком. Осталось лишь спустится с невысокого песчаного обрывчика. Там и сям по побережью рукой природы были причудливым образом набросаны большие камни и небольшие скалы. Хвойные, согнутые, видимо от дувших тут постоянно ветров, деревья с выдающимися из земли корнями, которые росли на краю обрыва и на побережье напомнили Карпинскому детство. А именно славный пионерский лагерь 'Наука' в Крыму. Пётр поделился наблюдением с впереди идущим Новиковым, на что Василий молча кивнул. Но было что-то, что не давало общей картины. Что-то должно было присутствовать ещё, что-то неуловимо знакомое.
  - Запах моря!
  Так ведь не было крепкого морского запаха, характерного запаха водорослей. Значит, это огромная масса воды до горизонта, морской пейзаж, скалистые островки, изумрудная вода, всё это, так похожее на море - лишь озеро! Карпинский решил догнать Сазонова.
  - Товарищ майор. Это же не море, а огромное озеро!
  - Да, я уже понял, возвращайтесь в строй, - кивнул Сазонов.
  Наконец, вдоволь напрыгавшись по камням, отделение вышло на берег, чтобы далее, преодолев подъём, углубиться в лес. Лес был так же бесподобно красив, временами он напоминал горный Крым, временами джунгли, переплетение веточек создавало иллюзию лиан. Пышные лиственные шапки деревьев напоминали лес Амазонии, всё великолепие дополнялось солнечным светом, играющем бликами и льющимся столь щедро, что все уже давно ощутили эту щедрость, постоянно вытирая лицо от пота. Было много ручейков и быстрых, пронзительно холодных речушек с каменистым дном. Группа забирала влево, поднимаясь по склону холма среди редколесья. Наконец, Сазонов дал команду на привал и подозвал Новикова.
  - Василий, мы уже близко. Сейчас поднимемся по склону холма, оттуда можно будет уже смотреть по обстановке.
  Бойцы только успели попить водички и немного передохнуть.
  - Пошли, парни, осталось немного ещё пройти до цели. Не забывайте про осторожность, смотрите по сторонам.
  Отделение пошло дальше, вверх по холму.
  - Это не холм, это целая гора, - шипел Карпинский.
  - Не мороси, Петя, расслабься и получай удовольствие, как будто ты в походе, - Василий ухмылялся, снисходительно поглядывая на Карпинского.
  - Не, ну я был, конечно, в походах. Но в горы мы не лаза..., - Пётр осёкся, глядя на склон холма, идущего параллельно тому, на склоне которого они сейчас находились.
  - ...ли. - Закончил мысль Карпинский.
  - Ты чего? - машинально прошептал Вася.
  - Показалось, как будто что-то светлое там мелькнуло. Движение какое-то было, - нерешительно произнёс Пётр.
  - Может животное? Но, в любом случае, будем посматривать, пошли.
  Деревья росли всё реже, сквозь них на склоне угадывался некий амфитеатр, небольшая площадка с выступающими по двум сторонам выходам скальной породы. Больше всего это походило на большой открытый балкон, присущий старорежимным дачам. Сазонов остановил группу и приказал вытянуться цепью и охватывать полукругом появившуюся цель. Крайний боец поднял руку в локте, привлекая внимание майора. Все замерли, теперь было отчётливо видно белый дымок, поднимающийся ввысь из-за скалы. Отделение тихонько подбиралось к площадке, стал слышен треск ломаемых сучьев. По всей видимости, кто-то ломал хворост для костра. Бойцы подобрались для броска, стали обходить природный балкон со стороны скал. Внезапно треск хвороста прекратился, а бойцы с изумлением узнали характерный двойной металлический щелчок взводимого затвора автомата.
  - Что прётесь? Чего надо? - Тут же выкрикнули из-за скалы.
  Карпинский обрадовался, ведь кричали на чистом русском языке. Пропавшие мужики были найдены!
  
  Российский базовый лагерь "Новая Земля".
  
  В середине дня лагерь объяла суматоха. Обживающие холм люди приветствовали появление своих товарищей, которые вдруг неожиданно начали появляться из ниоткуда. Из аномалии выходили люди: сначала шестьдесят человек морпехов, включая два отделения из роты хозяйственного обеспечения, которые споро начали стаскивать рюкзаки и ручную кладь. Присев, они обалдело оглядывали местность вокруг. На их лицах читалось восхищение и радость, появились улыбки и торжествующие возгласы. После бойцов появился и Павел. Люди продолжали выходить, появились очередные рабочие и специалисты - пополнение в группу Вячеслава Соколова, группа военных медиков и несколько учёных. Последним вышел Ярослав Петренко. Для переброски с Новой Земли всего необходимого был устроен ручной конвейер: морпехи и рабочие, по очереди принимали из аномалии груз и сразу уходили с ним на место складирования, так продолжалось несколько часов. В числе прочего были и две бурильные установки с трубами, предстояла первичная геологоразведка, пока неглубокая, метров на шестьдесят. По окончанию перегрузки люди порядком устали, зато горы перемещённого материала возвышалась посреди базы экспедиции. Павел сразу нашёл глазами Смирнова и помахал ему с нескрываемой радостью. Полковник с удивлением отметил, что это первое проявление Павлом таких эмоций. Усмехнувшись, Смирнов направился к нему.
  В палатке Смирнова на складных стульчиках сидело трое, помимо начальников двух баз, тут же находился Вячеслав. Собеседники уже около часа вели беседу под аккомпанемент чудесного чая, заваренного на воде из местного источника, которая была кристально чиста и потрясающе вкусна. Это отметили ещё в первый день экспедиции. Из неспешного разговора вытекало, что Москва намерена прочно закрепится на той стороне аномалии.
  - То есть, колонизация, Павел? - Смирнов, потянулся, широко расправив руки.
  - Да. Но у нас будут проблемы. С янки, в первую очередь. Им активно сливают информацию по Объекту. Пока не вычислили, кто именно. Ну это ладно. Кстати, скоро будут менять морпехов на бойцов спецназа, да ещё московские шишки из управления прибудут, настоящие зубры.
  Вячеслав почти всё время молчал, слушая товарищей, а сейчас он обозначил движение. На него сразу обратили внимание. Инженер не спешил, потрепал волосы на голове, как первокурсник на зачёте и размеренно произнёс:
  - Послушайте, но ведь если, как вы Павел, говорите, радиус аномалии не позволяет проникнуть туда объекту, размеры которого превышают примерный объём среднего человека, то всё очень усложняется.
  - Ну да, как я говорил, мы сегодня пробовали автомобили. У нас ничего не получилось.
  - То есть, получается, что можно рассчитывать только на ручную кладь, - озадаченно произнёс Смирнов.
  Павел кивнул с крайне озабоченным видом и продолжил:
  - У нас появляется проблема со стройматериалами, как тут сооружать что-то, если...
  - Можно использовать местное дерево, мы же можем протащить и собрать тут станок с циркуляркой? Или торцовочный станок? Ведь такая задача вполне решима, - вставил Вячеслав.
  Павел энергично кивнул на предложение инженера.
  - Вот и займитесь этим, Вячеслав!
  Несколько километров восточнее
  С площадки, куда так долго сегодня добирались бойцы, открывался шикарный вид. С одной стороны голубое море воды, с другой зелёное море леса, а далёкие горы выступали грядой за скрывающимися в тумане зелёными холмами. Восторг, одним словом! В центре площадки, где собрались люди, горел костёр. Рядом была навалена куча хвороста, а кости и куски шкуры какого-то несчастного копытного лежали в откопанной ранее ямке, явно с прицелом прикопать это добро позднее. Там же валялась большая, передняя, часть этого животного, напоминавшего собой небольшого оленька, серого цвета с рыжими подпалинами. Но более всего удивляла голова животного - она была с клыками, далеко выдающимися к низу. Это придавало оленьку необыкновенный вид саблезубого копытного.
  - Кстати, мясо не очень, - Васильев махнул рукой на тушку животного.
  - Когда я попал сюда, я даже не успел испугаться, - Николай криво усмехнулся и продолжил, - меня как будто с разбегу остановили, ну как об стену шарахнулся.
  Окружившие его бойцы с улыбками слушали первооткрывателя этого мира.
  - Иду, осматриваю обожжённые и вплавленные в землю трупы, вокруг сумрак, ветер. Еле ноги переставляю, ветер воет со свистом и вперёд гонит. А тут раз... и ничего тебя в спину не толкает, тишина. Я противогаз снял, а тёплый ветерок в лицо мне дует. И запах хвойного леса. Но самое главное - тишина! Я вообще был оглушён тишиной, - Васильев подкинул дровишек и продолжил:
  - Короче, стою, мысли путаются, шевелиться не могу, а кричать так сильно хочется, но горло пересохло. Так я только и свистнул что-то. А потом звуки на меня как накинулись - все подряд: шум прибоя, ночные крики птиц, стрекот насекомых, посвист ветра. Ну я и сел, за голову схватился, - Николай рассмеялся, смех перешёл в кашель.
  - Вот чёрт, простудился тут. Сижу я, короче, а тут и Сафарчик как раз вываливается, прям мне под ноги.
  Сафаров, услышал, что разговор достиг и его персоны, приподнялся.
  - Я ему, Витя, мол. А он как давай кричать, - Коля опять закашлял, и, глотнув из фляжки, заботливо переданной ему Новиковым, хотел было дальше рассказывать.
  Но тут подал голос Сафаров:
  - Эй, Колян, хорош! Тут у кого хочешь, истерика бы случилась.
  - Ладно-ладно, - примиряющим тоном проговорил Николай.
  Ким стоял несколько позади людей, собравшихся у импровизированного шалашика. Несколько длинных сухих жердей было приставлено к скале, закидано сверху лапником и обложено камнями, чтобы жерди не расходились. Ким уже снял окрестности, саблезубого оленька, весь разговор с нашедшимися парнями и теперь переключился на тело, лежащее в шалашике. А тем временем, внимание отделения явно переключилось на Сафарова.
  - Виктор, расскажи нам, как уже успел ногу-то сломать? - спросил Сазонов и кивнул на ногу.
  - А вон она, причина валяется, - Сафаров махнул рукой на тело в шалаше. Все повернули головы, в который раз вглядываясь в незнакомку.
  - Я спускался к ручью, за водой, - Виктор приподнялся с утеплённой шинели, лежащей поверх лапника, - это вон за этой скалой, вниз и налево. Спускаюсь, меж деревьями и вдруг, она из-за дерева, неожиданно так вышла. Я струхнул, заорал и свалился. Очнулся - а гипса нет.
  - Хорошо, Колян прибежал. Глазищи на неё выпучил, - рассмеялся Сафаров.
  - Я, главное, наверх его тащу, а это чудо за нами идёт. Так и поднялась сюда, - продолжил Николай.
  Новиков, Сазонов и Ким обступили странную женщину. Она была в грязной одежде, а её жалкий вид однозначно говорил о том, что женщине пришлось туго в последнее время. У незнакомки было широкоскулое и узкоглазое лицо, свалявшиеся волосы, перетянутые полоской кожи с вставками разноцветных камешков. Вся её одежда состояла из грубо выделанных шкур. На ногах были подобия унт, перетянутых на икрах и щиколотках кожаными шнурками. Пояс представлял полоску шкуры, которая была перетянута на груди. Но самое интересное - женщина была беременна, причём срок был поздним, месяц восьмой-девятый, судя по сильно выпирающему животу. Она не отрываясь, следила за бойцами, но дольше всего её взгляд задерживался на держащем камеру Киме. Это было вполне естественно, ведь Сергей был единственный азиат в отделении, да и во всей десантной команде БДК.
  - Слушай Серёга, а она кто? Ну, в смысле, она же азиатка, - Сазонов явно не знал, как построить вопрос.
  - Точно не скажу, но у нас на Сахалине такие встречались, бывало. Ну, она не кореянка точно, на китаянку и тем более японку совсем не похожа, черты лица, слишком грубые. Сибирская народность, скорее всего, со скидкой на предполагаемую местность - тувинка или якутка.
  - Ну тогда всё сходится, - мрачно заявил Васильев.
  - Что у тебя сходится? - удивлённо вопросили несколько голосов.
  - Мы в Сибири, а где конкретно, пока не ясно.
  - Вы оба погодите про Сибирь-то городить! Скоро смеркаться будет, надо хвороста насобирать и ко сну готовится, - Сазонов нахмурил брови, глядя на останки оленька.
  - И дохлятину надо закопать, а то мух не оберёшься, а то и кто покрупнее на запах пожалует. Коломейцев, Карпинский, а вы на гребень холма шуруйте, попробуйте ещё раз связаться с лагерем, в лесу не получится.
  
  Российский базовый лагерь "Новая Земля".
  
  Рабочие из новой партии ставили ещё одну палатку, в этот раз уже за оградой лагеря, на низинном лугу. Непослушную траву пришлось сначала уминать, а особо стойкую - выкорчёвывать. Отделения хозроты занимались готовкой и оборудованием продсклада, фасовкой и сортировкой продуктов. В лагере царило чувство первооткрывателей, люди были одухотворены стоящей перед ними задачей по исследованию этого мира. Несомненной удачей места выхода аномалии было то, что холм стоял на продуваемом тёплом ветром месте и, стало быть, в лагере не было той надоедливой мошкары, что донимала людей при выходах за водой или дровами для костра. А особенно при вылазках туалет, обустроенный по высшему разряду, который стал первым строением на новой Земле. При этом страдали двое - и тот, кто отправлял свои надобности, а особенно тот, кто шёл для страховки.
  - Слушайте, мужики, а мы уже неплохо расширяемся? - Смирнов, сложив руки на груди, оглядывал лагерь с нескрываемым удовольствием.
  - Ну что, не пора ли уже ставить более долговечные постройки? Палатки уже всем надоели, наверное? - Заметил Вячеслав.
  - Вячеслав, я понял, что ты имеешь в виду. Я сегодня отправлю БДК в Мурманск, тебе привезут станки и всё необходимое тебе оборудование. Ты мне только список необходимого оборудования представь, пожалуйста, - Павел глянул на часы.
  - А он у меня уже готов, Павел Константинович, - Вячеслав, улыбаясь в пышные усы, вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и торжественно вручил опешившему Павлу.
  - Эка, вот хитрец! - Смирнов аж крякнул от восхищения.
  - Ну ладно, всё, я на Новую Землю. Павел пошёл было к проходу между мирами, но развернулся, точно вспомнил что-то.
  - Чуть не забыл. Андрей Валентинович, этого туриста - Карпинского, пришлите ко мне, вместе с видеоматериалом.
  Тем временем, Радек знакомился с новой партией специалистов, вводя их в курс дела. Пополнение прибыло для изучения флоры и фауны новой Земли, её почвы и воды, пробного засева зерновыми культурами. Новенькими были сотрудники Института Почвоведения и Агрохимии и специалисты из московского НИИ эпидемиологии и вирусологии. Биологов и почвоведов Радек сразу после скорого ужина собрал и поставил задачи предстоящего похода. Катя, уже походив по лугу, недалеко от работающих строителей, насобирала образцы местной флоры и в данный момент находилась в некотором недоумении. Собственно ничего нового она не увидела - вполне земные растения и травы, кустарники и деревья. Вот и пылящие кедры, что характерно для этого времени года, но на Земле - в Сибири.
  - Ладно, завтра будет ясно? - проговорила она.
  Уже начинало смеркаться. Лагерь замолкал, люди собирались у костров, начинались разговоры под чай. Только дежурные морпехи не принимали участия в посиделках. Багровое красивейшее солнце, закончив свой дневной путь по небосклону, садилось за горы, окрашивая небо и снежные вершины в свои цвета. Ночью Кате решительным образом не спалось, глаза-то закрывались, но вот сон не приходил. Хотелось выйти на свежий воздух, в палатке казалось душно и тоскливо. Но Катя никак не могла на это решиться, но, слушая тихий говор и смешки в соседних палатках, она, наконец, решилась. Стараясь не задеть спящую Ленку, Катя выбралась из спальника и в темноте пыталась нащупать хлястик собачки молнии. Ленка перестала сопеть, и Катя повернула в её сторону голову, скорчив в темноте гримасу.
  - Катя, ты к костру? - спросила Ленка.
  - Да, ты тоже пойдёшь?
  - Нет, я тебя одну отпущу! - возмущённо прошептала Лена.
  Чертыхаясь и шипя, девушки надели таки обувь, поддерживая друг дружку. Оказывается, таких полуночников в лагере было немало. Во многих палатках горели фонари, а в одной, в нарушение всех правил мерцало танцующее пламя свечи. Романтики, видимо. Лена шепнула Екатерине, что мол, тоже неплохо было захватить пару свечей. Катя согласно кивнула. Наконец, они вышли к костру, у которого полукругом сидели люди.
  - Доброй ночи, девушки, - Ярослав, как заправский джентльмен, встал и изобразил приглашающий жест рукой, указывая на свободные раскладные креслица.
  Остальные занимали Радек и трое его подчинённых, ещё из первой партии. Сейчас эта научная четвёрка, покуривая, негромко переговаривалась о планах на завтрашний день. Петренко расспросил о том, как биологи устроились, выдал неуклюжий комплимент Леночке, от которого Екатерина мысленно прыснула со смеху, однако её подружка лишь смущённо захихикала. Ярослав, чтобы поддержать разговор, решил рассказать о группе Сазонова, ушедшей утром на поиски ночного огня.
  - А наши-то, сейчас вон там, - Ярослав передал Лене бинокль, указывая рукой направление, далёкого огня.
  - Ой, костёр горит! - пискнула Ленка, - А далеко до него?
  - Свет костра ночью виден до восьми километров,- заметил молодой парень из учёной партии.
  - Да, где-то так и есть, - согласился Петренко, явно недовольный тем, что этот очкарик его опередил.
  - Так вы же, девушки, и новостей наших не знаете! - притворно воскликнул Ярослав.
  - Каких новостей? - спросили подружки разом.
  Ярослав рассказал историю о том, как потерялись в аномалии двое солдат из военной части в посёлке Белушья Губа, тем самым, открыв вход сюда. О том, как они нашлись, с ними нашлась и местная жительница - беременная аборигенка. Девушки слушали, округляя глаза. Новость о беременной повергла их в шок, а позднее в восторг. Так, поговорив ещё с полчаса о новостях с дальнего холма с подключившимся к разговору профессором Радеком, Катя решила выложить ему свои догадки.
  - Николай Валентинович, а вы не находите странным, то что мы здесь наблюдаем вполне земных представителей флоры и возможно фауны? Например, голубая ель, кедр, свойственный сибирскому региону, чабрец, камнеломка? Завтра я хочу посмотреть поближе побережье.
  - Да, Екатерина, я уже в курсе, мне уже пришлось выслушать эту информацию, - Радек улыбался.
  Он откинулся в кресле, стряхнул пепел с сигареты и продолжил:
  - Это можно было бы объяснить тем, что планеты имеют одинаковый ресурс для своего развития и сегодняшняя удача с нахождением аборигенки абсолютно земного облика это подтверждает.
  Катя оглянулась на Ленку, но та уже спала, уронив голову на плечо.
  - Ой, ладно, мы пойдём, завтра дел невпроворот.
  Катя разбудила задремавшую было Лену и, пожелав остающимся спокойной ночи, девушки направились к своей палатке. Лагерь уже спал, в палатках не виднелось ни света фонаря, не пламени свечки. Пока Ленка снимала сапоги и пыталась пролезть в палатку, прежде чем последовать за ней, Тимофеева окинула взглядом ночное небо. И тут её словно током ударило. Луна наконец вышла! Первая ночь на новой Земле была абсолютно безлунной. Тёмное небо было затянуто облаками и, хотя присутствие луны наблюдалось по слабому свету, пробивавшемуся сквозь плотные облака, визуально она не наблюдалась. Да и сейчас было отнюдь не полнолуние, но до боли знакомые пятна на лунной поверхности, так напоминавшие рожицу, явственно были видны. Катя рванула назад к костру, пробегая между палаток, она пару раз чуть не поскользнулась, но устояла на ногах и появилась у костра. Но там оставался только Петренко, вышагивающий с сигаретой и молодой парень, кажется физик. Катя резко подошла к Ярославу и, рванув того за рукав, указала на небо, яростно прошептав:
  - Луна!
  Ярослав уставился вверх, бросил сигарету в огонь и, улыбнувшись заметил:
  - Что-то Солнце у вас таких эмоций не вызвало.
  - Какое... А, ясно, - Тимофеева заметно сконфузилась. - Да уж, а мы-то тоже сначала размечтались, что это новый Мир, - посокрушался для приличия Петренко, - но ведь наши аппараты не фиксировались спутниками.
  Физик, щурясь и заслоняясь ладонью от света костра, пытался найти на небе то, на что указывала девушка. Найдя, наконец, Луну парень выронил изо рта сигарету и, чертыхнувшись, стал стряхивать с себя окурок и рассыпавшийся по одежде пепел. Петренко ухмыльнулся, такие вот они, учёные - дальше своих пробирок и не видят.
  Карпинский поднимался вверх по склону, за ним, с некоторым отставанием пыхтел радист отряда Иван Коломейцев.
  - Пётр, всё, давай тут склон подходящий.
  На безлесном, каменистом склоне Иван присел и попробовал связаться с лагерем. После двух попыток, наконец, связь появилась, и Иван начал передавать сведения об удачной экспедиции отряда.
  - Пётр, пошли, ты чего? - Иван закончил передачу и собирался спускаться.
  - Слушай Вань, ты давай отдохни тут, а я наверх слазаю - тут осталось всего ничего.
  Вершина холма и впрямь манила своей близостью.
  - Погодь, давай вместе.
  Наконец, бойцы выбрались на каменистый, поросший редкой травой и продуваемый ветром гребень. Открывшиеся красоты заставили Карпинского присвистнуть. Стянув кепку, он взъерошил волосы и зашагал к каменному выступу, за которым начинался довольно крутого вида склон. Там же он и застыл.
  - Ваня! Давай сюда! - в голосе Карпинского послышались визгливые нотки.
  Иван, подбежал к камню и застыл, было от чего. Их взорам открылась потрясающая картина - из пресного моря изливалась широченная река, на другом берегу её истока, сквозь туман, проступал поросший лесом берег. Поднимались вверх зелёные холмы, близнецы тех, на одном из которых бойцы сейчас и стояли. Но главным было даже не это, а то, что творилось на берегу с их стороны. Там горело несколько костров, на берегу угадывались вытащенные из воды лодки, перевёрнутые днищем вверх. Вокруг самого крупного костра сидело много людей, перед ними кривлялись и махали руками странные фигурки. Иван заметил примерно посередине реки скалу, возвышающуюся над водой, около которой были лодки. Карпинский посчитал примерное количество людей, выходило никак не меньше пятидесяти- шестидесяти человек.
  - Так, всё Ваня, двигаем к нашим, а то скоро совсем стемнеет, - Пётр схватил Ивана за рукав и потянул за собой засмотревшегося радиста.
  Новиков с майором уже битый час пытались наладить с дикаркой контакт, то приступая к общению, то отступая от стены полного непонимания. Женщина не могла или не хотела ничего объяснить. Она несколько раз пыталась заговорить на своём языке, но майор лишь махал рукой. Она замолкала, догадываясь, что её не понимают.
  - Ким! Иди-ка ты сюда, попробуй её разговорить.
  Майор отошёл от неё, увлекая за собой Новикова, чтобы не смущать дикарку. Ким присел рядом с женщиной и тихо заговорил.
  - Что же, положимся на азиатский менталитет, - Новиков подмигнул майору.
  Тот хмурясь, лишь пожал плечами. Минут через десять к костру подошёл улыбающийся Ким.
  - Что, Серёга, тоже не получилось? - съехидничал Сафаров.
  - Вовсе нет, получилось, - ещё шире улыбнулся довольный собой Ким.
  - Ты хорош улыбу давить, говори, узнал что-нибудь? - Новиков нетерпеливо вглядывался в лицо корейца. Ким опустился на бревно у костра.
  - Ну что, я так понял, что она была привезена сюда на лодке, чтобы быть наказанной. Видимо, за ребёнка. Люди, которые её привезли находятся за холмом.
  Ким махнул рукой на громаду возвышающегося над площадкой холма.
  - И к ним она не пойдёт, ещё она показала так, - Сергей продемонстрировал однозначный жест ребром ладони по горлу.
  - Да, ничего себе, - Сазонов задумался.
  - Наверное, загуляла с кем-то, вот её и убить хотели. Народец, видать, дикий и нравы такие же дикие, - Это уже Васильев встрял в разговор.
  - Я ей уже показывал, иди мол, отсюда к своим. Она сначала не реагировала, а когда я несколько раз повторил, показывая вниз, она лишь жалостливо пропищала только.
  Тем временем, спустились посланные связаться с лагерем Карпинский и Коломейцев. Они хором, перебивая друг друга, начали излагать недавно увиденное и лишь после того, как Сазонов приказал им обоим заткнутся, а говорить кому-то одному, картина прояснилась. Объединив данные Кима и новости, полученные от Коломейцева, Сазонов крепко задумался. Задуматься было над чем, благо ему не мешали, так как бойцам было о чём поговорить. Наконец, Сазонов подозвал Новикова. В конце концов они с Василием договорились на связь с лагерем выйти утром, перед проведением вылазки к берегу. В ходе разведки нужно было узнать количество людей, их возможное оружие и общую картину общества аборигенов. А уж потом, связавшись с лагерем, получить дальнейшие инструкции у Смирнова.
  
  Байкал, базовый лагерь "Новая Земля".
  
  Ранним утром, когда ещё окончательно не рассвело, лагерь стал наполняться движением. Никому уже не спалось, почти весь лагерь собрался проводить ребят. Бойцы готовили к походу пятёрку надувных лодок. Две из которых были небольшими, с составными рейками, остальные были крупнее со стеклопластиковым днищем, на них должна была уместиться группа Сазонова. В связи с тем, что группа пополнилась двумя лежачими, Смирнов в ходе очередной радиосвязи договорился, что подберёт группу на побережье южнее холма, на котором они находились. Договорившись о приметах места, обговорили и время, примерно вышло непосредственно после рассвета, из маленького лагеря выйдет группа Новикова с носилками и направится к берегу. Другая группа - Сазонова, выйдет с холма затемно и, проведя разведку, уйдёт по следам первой группы. Обговорили и возможность задержки второй группы. Так же, на площадку холма должна была прибыть группа наблюдателей в составе пяти морских пехотинцев во главе с сержантом Игорем Зайцевым.
  После того, как Петренко с бойцами отправились за группой Сазонова, прошло около двух часов. Связь пока держалась, а значит, волноваться не стоило. Смирнов был занят, инструктируя новоприбывшего капитана, командира роты морского десанта, Владимира Кабаржицкого. В отсутствие майоров капитан стал вторым человеком в лагере. Утром лагерь покинула и партия биологов с почвоведами и приданной им четвёркой бойцов. Только, вместо уплывшего сержанта Зайцева, теперь их сопровождал сержант Васин - здоровенная детина под два метра ростом с пудовыми кулачищами. В его ладони автомат Калашникова смотрелся детской пластиковой игрушкой. Правило большого человека сработало и в этот раз, как повелось - девушкам он показался добрым и немного застенчивым. Группа пошла новым маршрутом, на юго-запад от лагеря, делая пробы и собирая экземпляры местной флоры. Сначала прошли рощицу лиственных деревьев, затем миновали луг, потом направились через редкий хвойный лесок, постепенно забирая к побережью. Спускаясь по песчаному уступу, к открывающейся полянке перед берегом, Катя чуть не налетела на остановившегося перед ней здоровяка Васина. Олег стоял, напряжённо вглядываясь в буйно разросшиеся кусты по сторонам от открытой площадки. Катя, Ленка и Тамара - почвовед, пытались из-за спины Васина разглядеть, что же его внезапно остановило. Посреди полянки было костровище, обложенное крупными камнями. Ближе к берегу виднелась вытащенная на берег лодка и кучка хвороста перед ней. Олег подошёл ближе и нагнулся к месту костра, было предельно ясно, что огонь тут горел очень давно, да и лодка выглядела довольно непрезентабельно. Борта ввалились внутрь, отчего она была похожа на костяк длинного и крупного зверя.
  - Хм, странная лодка, каркасная. Но борта из бересты. Тьфу ты, сгнила вся, - Лена, сморщив носик, отошла от лодки.
  - Сержант!
  Двое бойцов стояли в дальней стороне поляны. Прежде чем Олег подошёл, он уже понял, что там. Итак, труп. Труп давний, остался лишь скелет да истлевшая напрочь одежда, которая угадывалась по сохранившимся клочкам. Сержант, осматривая труп, вынул из района груди пару длинных стрел, наконечники у них были костяные, а вот оперения не осталось. А вот и удачная находка. Под трупом сохранился кожаный кисет, Олег аккуратно разложил его. Но внутри не оказалось чего-то интересного: разноцветные камешки, непонятная фигурка из белой глины, небольшой слиток железа и пара слежавшихся перьев.
  - Так, собираемся в лагерь, - Васин выпрямился.
  - Вы двое, Олег указал на бойцов, нашедших скелет, - пошарьте вокруг, если ничего не найдёте, уходим сразу.
  Он собрал стрелы и остальные находки, замотал мелочь из кисета в тряпицу и убрал в чемоданчик с пробами почвоведов. Бойцы, обойдя вокруг места былой трагедии, вернулись с пустыми руками.
  - Ничего? Всё, уходим.
  Ближе к четырём дня вернулась партия учёных. Олег с Катей сразу направились в палатку полковника, рассказывать срочные новости, парочка почвоведов с образцами, которые они таки забрали у сержанта - к себе. Завтра у почвоведов с приданными им бойцами из хозроты начиналась основная работа - предстояло высевать культуры, взятые в экспедицию для определения пригодности почв планеты для культурной колонизации. Высевалось семь культур, взятых в первую партию - картофель, пшеница, овёс, гречиха, горох, чеснок и лук. Культуры второй очереди, семена которых хранились в палатке агротехников, предстояло засевать второй партией.
  Катя Смирнова в его палатке не застала, стоявший у входа морпех доложил, что все начальствующие товарищи собрались у главного инженера экспедиции.
  - А, ну и Радек там наверняка, отлично, - Катя уже была уверена в своей догадке.
  Осталось их высказать Радеку и остальным. Олег молча выкладывал на стол все свои находки. Радек заметно напрягся, подрагивающие пальцы выдавали его внутреннее напряжение.
  - Катя, вы представляете, ночью проход закрылся - мы же можем остаться здесь, - отведя, глаза от вещей, прошептал профессор биологу.
  - Николай Валентинович, не волнуйтесь, мы здесь не останемся! - строго и осуждающе произнёс Смирнов, - и давайте раньше срока не будем оглашать эту новость в лагере.
  - Вы правы, не надо пока ничего оглашать, - Вячеслав встал с кресла и принялся с немалым интересом разглядывать находки. Наибольший интерес у инженера вызвал небольшой слиток железа.
  - Хм, неплохое железо-то, чистое - не проржавел слиток, - Вячеслав выглядел довольным.
  - Думаете, тут железный век? - внимательно посмотрел на инженера Радек.
  - Возможно. Так, что мы имеем? - Вячеслав обвёл всех собравшихся в палатке долгим взглядом.
  - У нас есть лодка-берестянка, стрелы с костяным наконечником, которыми убили человека, недалеко от нас, но правда давненько. Железо вот, теперь тоже есть, скоро привезут беременную аборигенку, а недалеко от места нашей высадки шаманы скачут.
  - Катя, что у тебя, да говори же. Я вижу, ты что-то хочешь сказать, - Вячеслав смотрел на взволнованную Екатерину.
  - Ну что я могу сказать. Окружающая нас флора с фауной типична для Сибири, точнее юга Сибири. А конкретно я могу сказать, что мы с вами, господа, на Байкале. Тут полно байкальских эндемиков.
  Вячеслав невозмутимо кивнул, Радек пожал плечами. Смирнов взял слово.
  - Что же, Вячеслав, ты был прав. И что получается? Мы на Земле, на Байкале - а нас не могут засечь? Ни один спутник не нашёл сигнала? Вам в это верится? Мне лично не очень, - продолжил полковник.
  - Ну и? - нетерпеливо спросил Радек.
  Смирнов кивнул на Вячеслава, тот вопросительно взметнул брови и хмыкнул.
  - Стало быть, попахивает параллельщиной какой-то, господа, - вздохнул Вячеслав и, наконец, присел.
  - Ну а это что-то меняет или вам необходимо была другая планета? Так вы её и получили. Правда, тут, видимо, что-то не заладилось с эволюцией человеческой цивилизации. Дикари, тут, - Катя невесело улыбнулась.
  - Так проход закрыт же, уже почти весь день. Это говорит о том, что существует опасность того, что нам придётся тут задержаться, - спокойно проговорил Радек.
  - Значит, подождем, пока не откроется, - Смирнов, стараясь казаться невозмутимым, всё-таки пустил петуха. Голос его в конце фразы предательски дрогнул.
  Это заметили все. Радек покачал головой и, махнув рукой, бросил:
  - Всё, я к себе!
  Шум, суету и всеобщий восторг принесла с собой вернувшаяся из водного похода группа. Всё внимание лагеря было приковано к аборигенке, пока ещё несли в медицинскую палатку, удивлённые восклицания не умолкали и вопросы сыпались один за другим. Когда её, наконец, внесли к медикам, Дарья решительно прогнала всех прочь от палатки и скрылась там. Потом занесли Сафарова. Спустя двадцать минут она поведала ждущим людям, что дикарка здорова, даже не истощена и, по всей видимости, родит буквально на днях. Что же, это было новостью дня, лагерь обсуждал новости до отбоя. Сафаров уже через полчаса, улыбаясь, ковылял на костылях в сторону поваров, идя на запах готовящейся на котле пищи. Катя сидела в палатке и разбирала с Ленкой образцы растений. Услышав покашливание, она повернула голову к входу, там стоял морской пехотинец.
  - Можно? Екатерина Павловна, я хочу вам кое-что показать.
  Ленка впустила Кима с камерой в руках.
  - Вот, я снял на видео странное животное. Я понимаю, что все говорят, что мы на Земле, но это животное, по-моему, совсем не земное! - Он протянул, камеру, открыв боковой дисплей.
  Катя сначала отпрянула при виде крови и растерзанной тушки оленька, но потом прыснула в кулак и, со смехом, протянула Сергею камеру. Ким тоже непонимающе улыбнулся.
  - Это кабарга, у самцов бывают какие вот клыки. Это нормально, - с важным видом знатока произнесла Ленка.
  Катя, услышав её тон, теперь и вовсе расхохоталась. Ким почесал голову и извиняющимся голосом произнёс.
  - Я ещё тюленей снял, посмотрите ? Тоже необычно, вода пресная, а тюлени.
  - Ну, в свете того, что мы на Байкале, я вам скажу, что сняли вы обычную байкальскую нерпу. Эндемичный вид Байкала. Родственна тюленям с Севера - а, поди же ты, живёт тут.
  - Ну, ясно. Ладно, пойду я тогда. - Ким смущённо направился к выходу.
  - Подождите! - И Катя и Лена сказали это одновременно.
  - Давайте посмотрим, что вы запечатлели? - Кате действительно было интересно.
  
  Глава 3
  
  15 июля 2008, Пекин. 'Женьмин Жибао'.
  '...Власти Российской Федерации до сих пор не дали внятного ответа по поводу территориального размежевания в Хасанском районе Внешнего Дунбэя (Приморье - рус.). По мнению министра иностранных дел Китая Ли Чжаосина, китайская сторона и так до сих пор проявляла беспрецедентную сдержанность в вопросе спорных территорий. Как известно, в 2004 году китайские власти добились передачи Россией Китаю исконно китайских островов близ Боли (Хабаровск - рус.), а до этого мы получили от советского лидера Хрущёва свои острова на реке Уссури. Потом от господина Горбачёва - предателя коммунистических идеалов, мы получили часть спорной территории. Тем более непонятны сегодняшние трудности в оккупированном русскими исконно китайском районе близ Хайшэвэя (Владивосток - рус.). Коммунистическая партия Китая в лице её председателя, Ху Дзиньтао гневно осудила нерешительность властей Российской Федерации в этом важном для всех китайцев вопросе. Эти проблемы не дают нормально развивать нашим странам межгосударственные отношения, заявил Ху Дзиньтао. Напомним, что китайская сторона, при передаче ей Хасанского района, готова вложить до восьми миллиардов евро в этот депрессивный регион, для строительства крупного океанского порта на побережье Японского моря. Так же власти Китая обещают полное соблюдение всех прав русского меньшинства. Между тем, глава провинции Хэйлудзян, Ван Лининь заявил, что ''пора поднять вопрос о принадлежности Китаю всех незаконно отторженных у него царской Россией территорий, а именно: Забайкальского края и Бурятии, Амурской области и Приморья, побережья Охотского моря и Сахалина, Якутии и других территорий. Как заявил Ван Лининь, пора пересмотреть варварский акт захвата Китайской земли.
  Сообщает специальный корреспондент в провинции Хэйлудзян Чжан Гуан Чен. '
  
  Новая Земля, зона аномалии. Август 2008.
  
  Аномалия была закрыта уже вторые сутки, не светилась и никак себя не обнаруживала. У Павла нервы были на пределе, он почти не спал последнее время.
  - Неужели всё псу под хвост, столько людей, - тоска полностью овладевала им.
  Ведь он сам видел этот Новый Мир, он ощущал его и тот мир был прекрасен.
  Заказанные Вячеславом инструменты, механизмы, детали и станки, по большей части с ручным приводом, были уже давно складированы в недавно отстроенный ангар. И теперь всё зависело лишь от того, когда откроется эта чёртова аномалия. Из Москвы передали, что янки уже давно всё пронюхали, в Мурманске и Североморске полно иностранных граждан, проявивших повышенный интерес к этим северным городам. Вплоть до швейцарцев. Зато контрразведке раздолье - сколько новеньких клиентов засветилось в этот небольшой временной промежуток. Москва обещает скоро закрыть Североморск для иностранцев, как и было до "демократизации" страны. Ну а на месте аномалии собираются строить фиктивный филиал Энергетического института, вариант с местом утилизации радиоактивной дряни был отметён сразу. Кстати, Китай уже давно предлагает изучать энергетическую аномалию вместе, хочет прислать сюда небольшой штат учёных. 'Как надоели уже эти скользкие азиаты, сегодня они предлагают вместе изучать, а завтра тут от них будет не продохнуть. Ещё потом объявят Новую Землю исконной территорией Китая, отторгнутой от Поднебесной русскими поморами. Вот уж родня великого Ломоносова в гробу заворочается. Уж чего-чего, а никаких китайцев. Кстати, что-то Кремль долго мусолит китайские требования. Неужто, правда, Хасан отдадут? Тогда Владивосток обязательно захиреет, а китайцы рядом с ним свой порт отгрохают. Да они и Владивосток уже давно своим объявили. Эх, вот времена! При Сталине такого не было, слышал я байку, про то, как великий кормчий Китая просил красного монарха Союза ССР поселить двадцать миллионов китайцев на Дальнем Востоке. Виссарионыч тогда ему отлуп дал, мол, у меня свои миллионы имеются. А сейчас кусками русской земли откупаются. Вон на Дальнем Востоке уже скоро русские в тотальном меньшинстве будут, откупаться не придётся. Всё само Китаю в руки свалится, как груша перезрелая. То-то они совсем скромность потеряли'.
  Но тут его грустные мысли были наглым образом прерваны дружным рёвом пары десятков глоток.
  - Неужели?! Чёрт возьми, - Павел с замиранием сердца прислушался к крикам, - Так и есть, открылась, родная.
  К нему в новенький сборный домик, канадской разработки, уже вламывались сияющие хлопцы из группы следящей за аномалией.
  - Палконстантиныч! Ура!
  Ну да, действительно ура. Павел выскочил на улицу и помчался к ангару над аномалией. Там же был и капитан "Горняка" со своими офицерами. Минуту спустя они уже отдавали распоряжения.
  - Расчищайте площадку перед аномалией!
  - Давайте парни, перегружаем сюда всё из того ангара.
  Павел был повсюду, быстренько под его указания пригнали стоявшие в ангаре для техники погрузчики. Эти завсегдатаи гипермаркетов споро начали выгружать грузы на расчищенную площадку. Там их уже ждали десятки человек. Конвейер заработал. Люди, заносившие упаковки в аномалию, выходили и становились в конец очереди, чтобы занести ещё что-нибудь. Павел, тем временем, докладывал в Москву об открытии аномалии. Ему сообщили, что скоро наладят аппаратуру для видеоконференции с борта "Профессора Штокмана", надо будет доставить начальника лагеря и главного научного работника на борт. Павел решил, что пройдёт сквозь аномалию после того, как всё будет перегружено на ту сторону. Наконец продукты, инструменты, оружие, станки, материалы, генераторы, топливо и прочее было перегружено на ту сторону. Люди выходили на площадку, а у всех на лице явно виднелся немой вопрос к Павлу.
  - Я вас прекрасно понимаю, - Павел проговорил умиротворяющим голосом.
  - Думаю, можно дать людям возможность увидеть новый мир, - улыбнулся Сартинов. - Вы не против?
  - А если аномалия снова закроется? - предостерёг капитана Павел.
  - Павел Константинович, аномалия имеет свою цикличность. Она находится в состоянии стабильности, каких-либо отклонений не замечено, - заметил помощник профессора Радека, оставшийся на Новой Земле.
  - Ну что же, сегодня, думаю, можно. Но только до конца светового дня.
  - Вот и хорошо, мы с товарищами тоже прогуляемся, - Фёдор Андреевич с четырьмя офицерами пошёл к толпящимся у аномалии двум десяткам рабочих.
  Павел скрипнул зубами - капитан, видимо, сдурел вконец! Надо бы заменить его на другого - который не суёт свой морской нос в чужую епархию, а сидит на корабле. Прилюдно выяснять отношения с Сартиновым Павел не стал - не комильфо. Но потом он с ним поговорит.
  - Бригадир, - начальник экспедиции подозвал старшего из рабочих, - у вас два часа на прогулку. Ты будешь отвечать за любую возможную выходку своих людей.
  Бригадир заметно оскорбился, но лишь кивнул и возвратился к товарищам. Вскоре площадка перед аномалией опустела.
  
  Байкал, базовый лагерь "Новая Земля".
  
  Когда весть об открытии аномалии, ируется, Смирнов поднял весь лагерь на уши. Даже ставший уже похожим на захандрившего Обломова профессор Радек расцвёл на глазах. Люди сияли как тульские самовары. А когда рабочие принялись заносить стройматериалы, инструменты и продукты, радости людей не было предела. После того, как склады были заполнены, к полковнику подошёл бригадир рабочих и немного смущаясь, но искренне спросил разрешения ему и его людям немного прогуляться в новом мире, почувствовать себя причастным к общему делу. Быть, хотя бы лично для себя, немного больше чем просто грузчиком.
  - А хотя бы до бухточки и обратно, - показал рукой бригадир, представившийся Александром.
  - Саша, я то за. Но всё дело в том, что тебе нужно спрашивать разрешение не у меня, а у начальника экспедиции - Павла Константиновича.
  - Ясно, - Александр и его товарищи скрылись в аномалии, с лицами, полными разочарования.
  Смирнов надеялся, что Павел непременно откажет романтикам в их чудной просьбе. Всё-таки это экспедиция не в Подмосковье или даже в Приморье - тут совершенно новый мир, неизвестный и возможно враждебный.
  'Может ещё экипаж БДК заявится, хотим мол, посмотреть, что тут у вас' - хмыкнул полковник.
  А через некоторое время так и случилось. С нескрываемым изумлением Смирнов увидел, как из аномалии внезапно появился капитан БДК Фёдор Андреевич Сартинов и четверо его офицеров.
  - Приветствую, капитан! Тоже решили пройтись пыльными дорожками нового мира? - неловко улыбаясь, приветствовал Сартинова Смирнов.
  - А как же, такое случается только один раз в жизни! - капитан хлопнул полковника по плечу и надел солнцезащитные очки.
  - Кстати, там за нами занимали, человек двадцать с лихом, - улыбнулся офицер с БДК.
  И точно, не прошло и пяти минут, как из аномалии начали выходить рабочие.
  - Дались ещё вы мне тут! И как Павел позволил? - недоумевал полковник.
  С некоторым трудом их удалось собрать в организованную толпу и, снабдив охраной из морпехов, отпустить к бухте. Капитан же, похлопав по пристёгнутой кобуре, от охраны отказался. И тут Смирнов показал, чей тут корабль и кто тут капитан, снабдив и его отделением своих бойцов. Но были у него и другие проблемы. Беременную аборигенку следовало срочно переправить на ту сторону, не дай Бог, начнёт рожать тут. Смирнов распорядился подготовить Галдан, так звали беременную, к транспортировке. Вместе с ней должны были покинуть лагерь нашедшиеся мужики из НИЧа и Карпинский с Новиковым. Смирнов уже давно приготовил все необходимые положительные характеристики, для того, чтобы его бойцы не очень сильно пострадали от разбирательств о самовольном решении Карпинского и поддержавшего его сержанта Новикова. Он хотел уговорить Павла не доводить дело до трибунала. А то и вовсе простить в виду исключительной ситуации, весь эти парни неплохо тут поработали. На площадке перед аномалией раздались недоуменные возгласы, парни-срочники топтались у точки перехода с испуганными лицами.
  - Что такое? - не выдержал Смирнов.
  - Пришла полярная лиса, - обречённо пробормотал Радек, бывший у места аномалии.
  - Какая ещё лиса?! - повысил голос Смирнов.
  - Песец, - бросил подошедший Вячеслав.
  - Всё, Андрей Валентинович, чую долго нам сидеть без связи с Большой землёй, - Радек развернулся и пошёл к своей палатке.
  
  Три часа спустя, Новая Земля, зона аномалии.
  
  - Да что они себе позволяют? - Павел заметно нервничал.
  И зачем он позволил рабочим уйти на ту сторону. Романтики нашлись, тоже мне!
  - Аномалия закрылась! - в домик Павла вбежал с докладом один из его помощников.
  - А ну зовите этого олуха, что обещал цикличность! - Павел тут же выскочил на улицу, направившись к ангару над аномалией.
  Чёрт побери! Именно сейчас надо было вытащить из аномалии полковника Смирнова и профессора Радека, их уже ждут на организованной видеоконференции с Москвой. Павел не останавливаясь, ведь он совершенно забыл о том, что аномалия сейчас не фиксируется, пролетел сквозь пустое место входа в тоннель пространства. Охнув, он пролетел мимо и чуть не повалился во влажную редкую траву на каменистом грунте. Сзади раздался ощутимый выдох разочарования.
  - А-а! Господин помощник профессора! Вы же обещали мне стабильную работу аномалии и её цикличность! Что теперь скажете? - лицо Павла исказилось в гримасе отчаянья.
  - Я ошибался, - проговорил учёный, уставившись на место, где прежде висело марево входа в аномалию.
  
  Байкал, базовый лагерь "Новая Земля".
  
  На следующий день после закрытия аномалии Галдан родила мальчика. Мальчонка был настоящий богатырь, крупненький и горластый, весь лагерь сбежался на его крики. Появление ребёнка немного отвлекло людей от вчерашней неприятности. Малыш вытеснил на время из душ людей смятение, он мгновенно стал всеобщим любимцем. Аборигенка вначале порывалась уйти из лагеря, пытаясь объяснить что-то окружавшим её людям.
  - О том, чтобы теперь отпустить Галдан с ребёнком, не может идти и речи, вы меня понимаете? - Дарья Поповских, старший медик лагеря, внимательно смотрела на Смирнова и Вячеслава.
  - Конечно, Даша, мы не можем на это пойти, - Вячеслав глянул на полковника.
  Тот согласно кивнул. Наконец, Галдан поняла, что она тут вовсе не в тягость и эти люди стараются ей помочь. Аборигенка больше не собиралась уходить, а наоборот, всем своим видом она показывала, что намерена остаться с приютившими её людьми. Она всем приветливо улыбалась и даже дозволяла женщинам экспедиции подержать немного мальчонку. Вечером Вячеслав после разговоров под коньячок в палатке полковника, направился к костру, где в этот раз была только Катерина. Она, не отрываясь, следила за пламенем и была полностью погружена в свои мысли. Катя обернулась, заметив приближающегося Вячеслава.
  - Извините Катя, что отвлекаю, - инженеру стало неловко.
  - Ничего, Вячеслав Андреевич, ничего. Так... дом вспоминала.
  Молчание затянулось.
  - Катя, вы не находите, что ребёнок не очень-то и похож на Галдан?
  - Я заметила, что у него светлые волосики.
  - Вот именно! Это говорит о том, что отец ребёнка явно не азиат, даже с учётом всех условностей, даже если волосы потемнеют.
  - Знаете, Вячеслав, надо немедленно приступать к обучению Галдан русскому языку. Мы, пока она была беременна, к ней не подступались - а сейчас самое время. Плюс к этому надо и у неё учиться.
  - Катя вы правы, вообще-то я и хотел к этому подвести наш разговор, - инженер улыбнулся в свои пышные усы.
  - Экий вы хитрец, Вячеслав Андреевич! - хохотнула Катя, - с Галдан пока лучше всего находит общий язык Наташа из медиков и моя Ленка.
  - Ясно, вот завтра и дадим им задания, пусть учат и сами учатся. Потом сержантов подключим. - Ну, я спать, всего доброго, Екатерина.
  - Спокойной ночи, Вячеслав Андреевич.
  Наутро Лена приступила к новым обязанностям, она не отходила от Галдан ни на шаг, постоянно показывая на что-либо и повторяя туземке русские слова. По прошествии нескольких дней Галдан уже уверенно называла многие обиходные вещи в лагере. Но с глаголами было очень туго. Пока она называла лишь несколько, самых простых слов - таких как, дай, пошли и тому подобное. Через день Лену сменяла Наташа, таким образом, учёба, путём полного погружения, не прекращалась ни на день. Вячеслав, сетуя на то, что его команда рабочих сидит без дела, получил разрешение Смирнова на рубку леса и возведение пары деревянных строений. Одну постройку Вячеслав хотел сделать жилой, а вторую забрать под склад для своего добра.
  - Ну не могу я в палатке долго жить, душа дома просит, - уговаривал он Смирнова.
  - Ладно- ладно, потом посмотрим, может тебе придётся не два дома делать, а десять, - хитро прищурился полковник.
  - Намёк понял, - согласился инженер. - Всё равно, если не нам, то нашим сменщикам пригодится!
  Вячеслав и его команда начали валить лес - выбирали сосны и лиственницы, с длинными и ровными стволами, не сухие.
  - А то сухотка будет у жильцов, - объяснил Соколов.
  Под брёвна первого венца Вячеслав положил пару монеток в шерстяном отрезке материи. Как он пояснил, это к богатству. Параллельно с домом, его мужики сработали столы и лавки, принялись за оконные ставни, в светлое же время суток, за неимением стёкол, использовали полиэтилен, благо его было достаточно. Постоянная высадка групп наблюдения на 'Заставе Васильева', как решили назвать эту природную площадку, выявила закономерность в поведении туземцев, шаманы появлялись тут три раза в месяц, иногда на скалу доставляли человека и оставляли его на ночь. Если утром человек ещё был на скале, его забирали на лодках и провожали погреться у костра. Но зачастую, ночью оставленный на камне туземец исчезал. Дозорные объясняли это высокими волнами и холодом вод Байкала. Как стало ясно, туземцы не жили около истока Ангары, они просто постоянно наведывались к скале, которая стояла посреди реки. Это священное место для её народа, пояснила Галдан. Её малыш рос здоровеньким, стабильно набирал вес. Волосики на головке у него так и не темнели, как и свойственно женщинам, об этом факте любила посудачить женская половина лагеря. Но уже и мужчины замечали, что черты лица мальчика явно не азиатские, точнее глаза у него были немного раскосые, но и они были светлее, чем у мамы. Галдан пока отмалчивалась на назойливые вопросы по этому поводу. И вскоре, их перестали задавать, поняв бесперспективность этих попыток докопаться до истины. Аномалия не открылась ни через день, не через неделю, ни через месяц, не через два. Людей, как могли, успокаивали, занимали работами по специальности. Отправлялись научные партии по окрестностям лагеря. Бойцы охранения постоянно находились на 'заставе Васильева', вторую заставу открыли на мысу, названном Лиственничным, из-за обилия растущих там высоченных лиственниц, с запада лагерь прикрывали патрулями на лодках. Восток держали под наблюдением пешие дозоры. Туземцы пока никак себя не проявляли, кроме как своими постоянными сборищами в истоке Ангары, у Шаман-Камня, той самой скалы над водами Ангары. Бригада Вячеслава построила таки два помещения, первое из которых - склад был забит оборудованием, инструментами и станками, пока ждущими своего часа. Во втором доме, точнее в большом зале на первом этаже, собрались начальники лагеря и главы подразделений - Вячеслав, Радек, Дарья, Катя и три офицера. Сартинов своим присутствием не баловал, проводя почти всё время в палатке. Видимо, проникся моментом и теперь на него давила депрессия.
  Полковник, на правах председательствующего открыл совещание, главным вопросом.
  - Что мы будем делать, если аномалия не откроется? - Смирнов, скрестил пальцы рук и, бухнув по столу, обвёл всех долгим взглядом.
  Сделав паузу, он продолжил: - Cейчас нам надо уже что-то предпринимать, через три, максимум четыре месяца начнётся зима. Есть ли у вас какие-либо предложения?
  Начал, как обычно, Вячеслав:
  - Я вот что думаю, пока ничего не ясно. Но нам уже надо серьёзнее обустраиваться. Зимой будет холодно, а соляру надо будет экономить.
  - Вот, - Соколов выложил на стол ту самую странную фигурку из белой глины, которую нашли во время первого похода биологов под трупом.
  - Что это? - Раздалось несколько голосов.
  - Что ты хочешь этим сказать, Вячеслав? - полковник удивлённо посмотрел на инженера.
  - Кирпичи.
  - Ты хочешь делать кирпичи? - воскликнул полковник.
  - Разве не надо? Кто из вас зимой откажется от дровяной печки? - инженер обвёл взглядом маленькую компанию.
  - Но как ты будешь их делать, где материал возьмёшь?
  - Я уже нашёл, спасибо нашей Галдан. Я месяц назад показал ей эту фигурку и спросил где взять много таких белых штучек. Она мне рассказала про белую реку, которая выше по течению большой реки входит в Ангару. То есть, выходит, что такие белые глины есть на реке, в неё впадающей..Поэтому сейчас я ставлю первоочередной вопрос по организации экспедиции на поиски белых глин. Я знаю, что они хорошего качества - глина жирная, фигурка не разбилась о камни с метровой высоты падения. Нам нужны печи на зиму и нужен кирпич для построек.
  - Ясно, я думаю, что возражений быть не может по этому вопросу? - Смирнов оглядел людей.
  - Но как мы поступим с туземцами? Ведь это сейчас мы в волчьем углу и пока нас никто не обнаружил, только потому, что мы не высовываемся? А они по реке шарятся постоянно, - проговорил Петренко.
  - Да, Ярослав, это верно. Но мы не можем вечно тут сидеть! - объяснил полковник.
  - А вдруг завтра аномалия откроется? - Радек решил вставить свои пять копеек.
  - А вот как откроется, тогда и решим. Итак, всё - вопрос закрыт. Вячеслав, тогда собирай группу, подумай, сколько человек тебе надо.
  - Валентиныч, обижаешь. Вот, я накидал кое-чего, - Вячеслав достал из кармана лист бумаги.
  Смирнов углубился в чтение.
  - Погоди, это тебе около 20 человек надо, ещё охрану выставить надо.
  - Да, по охране я там тоже написал. Но это прикидочно, сначала надо найти глину и обследовать местность вокруг. Я думаю, если место подходящее, то нам придётся переезжать на новое место.
  - Вы что бросите место аномалии, вы в своём уме? Как так можно делать? Я отсюда никуда не уйду! - Радек разошёлся не на шутку.
  - Погодите, об этом никто не говорит, - примиряюще сказал Вячеслав.
  - Конечно, это место надо должным образом оборудовать и постоянно находится тут, - рассудил Смирнов.
  - Так, ладно, по первому вопросу ясно. Завтра уйдём на двух лодках по Ангаре, поищем место, о котором сказала Галдан. Этот вопрос закрыли, кирпичи нам очень нужны.
  
  Мурманск, 17 сентября 2008.
  
  Дела складывались хуже некуда, аномалия не проявляла себя уже второй месяц. В Североморск был отведён БДК-91, а научно-исследовательское судно 'Профессор Штокман' ожидало лишь решения Москвы. Базу сильно сократили, оставив вахтовый персонал, а также было принято решение о заморозке планов по строительству корпуса филиала московского института физики высоких энергий, как прикрытия для Объекта. Бойцы из спецподразделений, управленцы и большая группа учёных и специалистов всё ещё находились в спешно восстановленном посёлке Рогачёво, который за время изучения аномалии стремительно разросся и был чудесным образом реанимирован из того состояния, которое у медиков называют летальным. Павла отправили в Мурманск - объяснив это отпуском, чему он был очень недоволен. Профессиональная ревность к явно подсиживающему его полковнику из спецчасти, недавно прибывшего с материка с пятью сотнями бойцов - настоящими волчарами, чей взгляд сложно было держать. Да уж, это не морпехи-срочники, которые рядом с ними смотрелись не столь солидно. Слишком уж резко полковник стал пытаться поставить себя выше Павла и это выводило его из шаткого душевного равновесия, ещё и подточенного нестабильностью положения проекта.
  Но были и позитивные моменты, самое главное, что напряжение в международных отношениях из-за российской аномалии заметно спало. Даже китайцы дольше не досаждали предложениями о совместном изучении аномалии. Убралась и большая часть агентов иностранных разведок из северных городов Мурманской и Архангельской областей, тех, кого ещё не арестовали, а просто взяли на карандаш наши контрразведчики. Да и вообще, Павел начал осознавать, что исчезновение этого прохода между мирами не столь уж и плохо. Но вот люди! Ведь там осталось триста пятьдесят семь человек!
   Начальник проекта по прибытии в Мурманск сдал паспорта оставшихся на той стороне. Ещё на базе, в приступе меланхолии, он просматривал оставшиеся без хозяев паспорта и уже выучил практически всех оставшихся там людей, помнил почти каждое лицо. Пока, на стадии заморозки проекта, Павел сидел в выделенном ему кабинете в здании УФСБ по Мурманской области. Контора находилось в строгом здании советской постройки с присущими тому времени регалиями красной империи на фасаде. Павел долго не мог найти себе места, себя и только себя он винил в сложившейся ситуации, он пошёл на поводу у Москвы и не мог или не смог разъяснить опасность массового перехода людей через Объект. Но паршивые дела складывались не только у Павла, паршивой была и международная политическая ситуация.
  Затихнув с требованиями на одном направлении, Китай словно взбесился на другом. По всем каналам крутили кадры, до боли напоминающие хронику конфликта далёких шестидесятых. Кадры, снятые на российско-китайской границе в Приморье. Переплывавшие Уссури на лодках, катерах и даже плотах, китайцы, как и раньше, устаивали бессмысленные, с точки зрения российских обывателей, акции. Они опять, как при Хрущёве, махали красными книжечками-цитатниками Мао и с остекленевшими глазами на безумных лицах толкали наших пограничников, пытаясь просто выдавить их подальше от российского берега. Но вся дикость ситуации заключалась в том, что на российской стороне происходило то же самое. Такие же китайцы с теми же цитатниками и с такими же безумными лицами собирались у застав и пытались прорваться внутрь ограждений. Усугублялось это тем, что зажатые с двух сторон пограничники не открывали даже предупредительного огня, был приказ "огня не открывать".
   Павел знал, что официальный Китай давно стимулировал процесс въезда граждан Поднебесной на Дальний Восток России с целью, получив там национальное большинство, устраивать провокации, видимо время уже пришло. Ситуация была критическая, на все призывы Москвы одуматься, власти Китая не отвечали. Лишь центральная пресса Китая печатала пламенные воззвания к восстановлению исторической справедливости. Так же печатались изречения Мао Дзедуна и Дэн Сяопина о варварских захватах китайской земли царским правительство России. В статьях поносились русские казаки, дипломаты и деятели прошлого, такие как Хабаров, Невельской, Муравьёв, Игнатьев и многие другие. Истерия нарастала.
  - Что же будет дальше? - Павел обречённо вздохнул.
  И ведь, главное, отбиваться-то кажется нечем, ведь советская стратегия войны с Китаем предусматривала локальное применение ядерного оружия. Иного способа сдержать людское море из Китая не было. А сейчас что?
  Наворотили делов демократишки. Япония уже давно демонстативно держит свои корабли у Курил, нагло посылает браконьерствовать своих рыбаков в наши воды. А где наш флот? Ага, правильно - что не сгнило и не продано на металл, то стоит прикованным к причалу. Забыли власть предержащие цитату Императора Александра Миротворца, эх, забыли. Или не знали вообще. Зато нефтедолларов у нас мёртвым грузом висит и не работает рекордное количество, как рапортует иной чиновник по ящику. Правильно, а зачем Стабилизационному фонду работать? Ведь мы, по словам другого чинуши, не можем освоить такие деньги, у нас, видите ли, подходящих объектов для финансирования нету. Конечно, не сельское же хозяйство финансировать! Зачем оно нам, если есть польская буйволятина, аргентинского производства, годов эдак семидесятых, снятых c армейских запасов глубокой заморозки. Есть канадская пшеница с изменённым генным составом. Голландские помидорчики с геном рыбы. И прочая отрава.
  - Эх, что дальше? А ничего хорошего, - встав, Павел решил сегодня развеяться.
   Он решил пойти прогуляться, а то грустные мысли, лезущие в голову, совсем бы его добили. Возвращаясь в гостиницу 'Меридан', на улице Воровского - что практически центр, Пётр заехал в супермаркет за коньяком. Расслабятся, так до конца, решил он. Выбрал полулитровую бутылочку выдержанного армянского коньяка. Внезапно зазвонил выданный ему ещё в начале проекта сотовый телефон, заставив Павла неловко чертыхнуться и сунуть бутылку подмышку.
   - Вот чёрт! Стоило его сегодня отключить, - только и успел подумать он.
   Цифры, высветившиеся на дисплее, были ему незнакомы. В принципе, этот его номер был известен лишь очень узкому кругу людей, но звонили-то всегда с одного номера.
   - Что?! - мгновение спустя коньяк растекался по полу, распространяя в отделе дорогого алкоголя соответствующий запах.
   Павлу звонили из Москвы - аналогичная новоземельской, новая аномалия внезапно появилась под Сары-Ташем, что в Киргизии, недалеко от заброшенной советской станции противовоздушной обороны. Китай и США уже в курсе характеристик аномалии и оба гиганта готовятся к высылке солдат и учёных в зону нового пространственного перехода. Американцы уже отправили самолёты на свою базу в аэропорту 'Манас'. Китайцы сосредотачиваются на границе. Вялые попытки официального Бишкека противиться никто не принимает всерьёз.
  
   18 сентября, 2008.
   Рен-ТВ, экстренный выпуск новостей.
  
   Мы находимся на главной площади Бишкека, здесь собрались тысячи людей, которые выражают свой протест произволу американских военных. Напомним, прибывшие вчера ночью четыре роты батальона сил специальных операций армии США, без применения оружия оттеснили части национальной гвардии Киргизской республики из местности неподалёку от бывшей советской базы войск ПВО. Руководство Киргизии выразило решительный протест действиям американских военных, однако Белый Дом пока никак не отреагировал на заявление Бишкека. Тем временем, находящиеся в Киргизии, согласно договору между членами Шанхайской организации сотрудничества, китайские войска приведены в полную боевую готовность. Так же, на киргизско-китайской границе скапливаются чаcти китайской армии, прибывающие из Синдзян-Уйгурской автономии Китая.
   Командующий контингентом находящихся в Киргизии американских войск, полковник Генри МакГроу предостерегает Пекин о недопустимости опрометчивых решений, которые могут повлечь за собой тяжёлые последствия. В целом, ситуация в данный момент очень взрывоопасная. Сегодня, рано утром, местные информагенства передали сообщения о неоднократных нарушениях воздушной границы Киргизии летательными аппаратами ВВС КНР.
   С вами был специальный корреспондент РенТВ в Средней Азии Василий Атабаев.
  
   Павел выключил телевизор и откинулся на кровать, закрыл лицо ладонями.
   - Что-то совсем у наших 'друзей' крыша поехала... Так и до крови недалеко осталось. Эта чёртова аномалия как будто выедает мозги у высших государственных мужей.
   - А что если так и есть?! - осенила его дикая мысль.
   Эта штука способствует агрессии за право ею обладать? Как вон Китай взъелся на наш огрызок Советского Союза. Янки чуть флот свой не двинули к Новой Земле. Даже карлики из Евросоюза присылали своих шпионов в Мурманск и другие города и посёлки акватории Баренцева моря.
  
   Байкал, Российский базовый лагерь "Новая Земля".
  
   Отплытие поисковой группы было намечено на раннее утро 20 августа. Плыть решили на двух больших лодках. В охранение было отправлено отделение Новикова, как наиболее опытное. Между прочим, Вячеслав решил отпустить бороду.
   - Просто бриться лень, - отшутился он по этому поводу.
   До истока Ангары добрались без происшествий, миновав скалу шаманов, на реке сбросили скорость и, внимательно оглядывая берег, пошли вниз по Ангаре. Лес по берегам реки подступал прямо к воде, и было весьма затруднительно что-либо в нём разглядеть. Вскоре миновали небольшие пороги и острова, насчёт них Сазонов отметил, что тут туземцы могут устроить им кузькину мать, если что. Через пару часов достигли первого крупного притока, но Вячеслав рукой показал первой лодке двигаться дальше. Карпинский обозревал огромные пространства с невысокими горами на горизонте.
   - Землищи-то сколько, мать моя женщина!
   Миновали и второй приток, пока всё шло без происшествий. До тех пор, пока Карпинский не заметил вытащенные из воды лодки на левом берегу. На песчаной площадке между деревьями весело горел костёр, в небольшом котелке кипело варево. Хозяева костра, видимо, только что удрали, так что все попытки докричаться до них успеха не возымели. Вячеслав с интересом разглядывал неуклюжий котелок, плошки, деревянные остроги. Между деревьями были растянуты шкурки белок, горностаев и прочей меховой живности. В открытом кожаном мешке лежало пшено, видимо, его только хотели засыпать, да пришлось убегать. Карпинский, обегая глазами полянку, сделал вывод.
   - Всё ясно, просто охотники, они сами тут в гостях.
   - Ладно, уходим, - Сазонов торопил всех обратно - на реку.
   Лодки вошли в третий крупный приток слева и углубились в него. А через несколько километров, наконец, пошли крутые белые берега. Искомое место! А теперь надо было среди этих почти отвесных берегов найти подходящее для высадки место. После того, как лодки причалили, Вячеслав принялся прощупывать глину, троих человек Сазонов тут же отправил за хворостом.
   - Майор, надо пошарить по округе. Дай пяток человек, - Вячеслав подошёл к Сазонову, едва тот присел на корточки у начавшего разгораться костра.
  - Сержант! - позвал Новикова майор. - Возьми троих. Смотри в оба, световое время у вас есть. Слишком далеко не удаляться.
  Проверив рацию, Новиков выбрал троих парней и через пару минут они скрылись в высоком кустарнике. Вернулись они спустя пару часов.
  - Ну что, Алексей! Оглядись вокруг, ознакомься с местностью. Тут будет наше новое поселение, - с немалым удовлетворением сказал инженер.
  - Что нашёл-то интересного, Андреич?
   - А много чего! Ну, во-первых, с глиной всё нормально - как я и ожидал, отличная глина, жирная. Будем замешивать её с речным песком для кирпичной массы. А во-вторых, тут есть известняк, то есть и вяжущее для кирпичей есть и камень для строительства. Возможно, есть железные руды, по крайней мере, выход одной из подземных жил вон на том утёсе точно есть, я зафиксировал. Так что, живём и строимся тут.
   Обратный путь занял гораздо меньше времени, группа вернулась в лагерь буквально с заходом солнца. Вячеслав рассказал Смирнову про новое место, так красиво его расписав, что выходило, будто бы там находится рай земной. После долгих споров, было решено разделить людей примерно пополам.
   На новое место отправлялись половина рабочих и специалистов Вячеслава, два отделения морских пехотинцев под командой майора Сазонова, отделение хозроты, бригада медиков и оба специалиста-почвоведа. Рейсы на лодках для доставки инструмента, топлива, пищи и оборудования заняли почти двое с половиной суток. В базовом лагере по настоянию Смирнова пока продолжалось строительство изб, а также заготавливались брёвна для частокола уже складировались под навесом. Оставшимся девяти рабочим помогали посменно бойцы Петренко. Вячеслав начертил примерный план построек - первым делом над местом аномалии соорудили шестигранный сруб, больше похожий на дозорную башню. Частокол со встроенными башенками планировался по периметру всего холма, с будущим захватом северного луга. На южной обрывистой стороне холма в проекте сооружалась градница, большое прямоугольное укрепление-изба, в которой располагались казармы для морских пехотинцев и под ней, для закрепления обрывистой стороны, планировали обруб - деревянную обшивку из брёвен. Жилые дома и медицинская изба пока теснились в центре проекта поселения. Северная, самая пологая сторона холма в будущем обзаводилась воротами и двумя башенками по сторонам.
   Так что работы было море и людей было чем занять на ближайшие, до наступления настоящих холодов, три месяца. Характерно, что рабочие, по примеру своего начальника, стали отпускать бороды. Даже Сартинов, который наконец, начал принимать участие с общей работе работе экспедиции.
  
  Лагерь 'Белая речка', ранняя осень.
  
  Производство кирпича уже шло, пока небольшими темпами, зато споро и чётко, но и для этого надо было повозится. Как и заверял Вячеслав, глина оказалась отличного качества, первый кирпич-сырец, обожжённый в конструкции из железной бочки с ножками, дал возможность довольно быстро сделать печи для обжига просушенного кирпича. Теперь дело пойдёт быстрее и сушащиеся в четырёх формах заготовки кирпичей через несколько суток будут готовы к обжигу. Да и ещё повезло, что не было дождей, хотя опасные тучи на небосклоне наблюдались. Также были сложены печи и для нужного посёлку процесса углежжения, кстати, ещё до процесса формовки кирпичей Вячеслав отрядил группу рабочих в углежоги. Мужики валили окружающий лагерь вековой лес на постройки, все работали слаженно и строили основательно. Люди понимали что то, как они переживут зиму зависело от того, как они поработают сейчас. Поэтому никакие понукания были не нужны. Да и людей с ленцой в экспедиции не было. Лагерь расширялся, становясь посёлком, обрастая постройками. Каждые сутки работы кирпичной артели сжигалось до пяти кубометров дров, соответственно, в отвалах копилась древесная зола. А тут как-то раз, Соколов, обходя своё хозяйство, увидел эти завалы. Вскоре морпехи, работая лопатами и носилками перенесли всю золу в специально построенный неподалёку от ближнего поля сарай.
  - Внесение в почву сей калийной соли или, как её звать по иному - поташа, даёт чудный прирост урожайности картофеля, свёклы, пшеницы и прочего, - сказала как-то незадолго до этого Вячеславу агротехник Сотникова. Отлично, безотходное производство - что может быть лучше?
  Туземцы пока не объявлялись, хотя их присутствие угадывалось по редким, приносимым ветром запахам далёкого костра и ночным звукам, доносящимся с Ангары. Через два дня прибыл полковник, обходя развернувшееся не на шутку хозяйство Вячеслава, лишь восхищённо цокал языком.
   - Ну, Вячеслав Андреевич, ты даёшь. Хозяйство у тебя, смотрю, в гору идёт. Когда кирпич перевозить к нам будем?
   - Думаю месяцок ещё поделать, потом уже снег может выпасть. Да и смысл возить? У вас надо будет насчёт глины пошукать по окрестностям. Кирпичи возить - топлива не напасёшься, а у нас его в обрез, беречь надо, для генераторов. - Беречь-то оно надо, но на две-три печи кирпич нам всё равно нужен! - Смирнов почесал удручённо голову.
   - Да, везти придётся. Ну ничего, печи вам сложим - солярку на тепло не надо будет перегонять.
   - Это да.
   Второй сруб был почти готов, сейчас, одетые по пояс рабочие крепили крышу и прокладывали её мхом.
   - Хороша изба, у тебя попросторнее наших.
   - Так у вас срубов больше, компактнее. А это не изба ещё.
   - В смысле, Вячеслав?
   - Избой она станет после того, как печку сложим.
   - Ясно, - усмехнулся полковник, - ну, пойдём в дом, побеседуем, что делать дальше, как жить будем.
   В доме уже были сколочены две длинные лавки, большой стол стоял посредине зала или горницы, как и подмывало это помещение назвать, рядом было несколько табуретов, второй этаж занимала спальня, там стояло шесть двухъярусных кроватей.
   - Да, мебельную фабрику впору открывать тебе, Андреич! Что у нас там этого добра уже навалом, что у вас, - заулыбался полковник.
   - Так, специалисты же, Андрей, не зря сюда их отобрали, - Вячеслав вздохнул.
   - Как у тебя люди вообще, ну, я имею в виду, как они переживают то, что мы тут застряли?
   Смирнов заметно нахмурился.
   - Некоторые бойцы у Сазонова, я вижу, сникли немного. Мои пока работой заняты, не замечаю у них апатии.
   - А, кстати. - Оживился Вячеслав. - Кашу будешь? Чай?
   - Чай буду, кашу не хочу.
   - А я поем, с твоего разрешения. - Вячеслав разлил по стаканам чай. Подвинул к себе котелок с кашей. - Андрей, я так понял, у тебя там уже неладно? Радек опять?
   - Ну да, что-то он совсем плох стал. Боюсь как бы с ума не стронулся. Сидит в палатке у себя безвылазно, на избы не смотрит даже. Ему девчонки еду носят, а он зверем смотрит. Надо что- то с ним делать, на него же люди смотрят, он и других может заразить своим дурным настроением.
   Вячеслав пожал плечами, - Ну не знаю даже, что предпринять, Андрей. Смотри сам.
   - Кстати, на частокол у вас брёвна готовы уже?
   - Да, они пока лежат штабелями, плёнкой накрыли, скоро ставить собираемся.
   Вячеслав ел и, слушая, кивал.
   - Всё разметили?
   - Да, колышки по периметру вбили, обрыв укрепляем.
   - Как с урожаем засеянного?
   - Ну тут у нас всё отлично! Почва богатая - всё растёт, как в Черноземье. На следующий сезон ещё больше засеем, а с третьего урожая уже небольшую часть его можно на питание оставить.
   - Это радует, Андрей. С голоду хоть не помрём.
   - Умного тайга всегда прокормит, Вячеслав.
   - А с подспорьем - лучше!
   - Ну да. Кстати тут ещё дело одно, Вячеслав, прямо скажем - первостатейное, - полковник немного помедлил.
   - Чего ещё сделать? Извини, железо ещё рано ковать, только весной, наверное, попробую. Задумки есть.
   - Нет, я не об этом. Галдан ребёнку имя, наконец, дала.
   - Ну и хорошо, пора уже, - рассмеялся Вячеслав.
   - Трифоном назвала его.
   - Отличное имя, Трифон, - хмыкнул Вячеслав, - а почему именно такое? Не могли другого имени подобрать, ну там Александр или Андрей - инженер подмигнул Смирнову.
   - Ты погоди шутить, Андреич. Тут дело серьёзное. Она говорит, Трифоном отца ребёнка звали.
   Вячеслав выронил ложку и та с глухим стуком ударилась о пол.
   - Ишь ты, - наконец произнёс он.
   - И где она его встретила? Говорит?
   - Да.
   - Ну и?!
   - И... вниз по течению. Очень далеко, говорит там, где Ангара соединяется с другой большой рекой.
  - Андрей, ты смотрел карту? - Вячеслав от напряжения даже покраснел.
  - Конечно, там большая река это Енисей.
  - Далеко?
  - Это почти две тысячи километров.
  Вячеслав заметно приуныл, было с чего, две тысячи километров сейчас проплыть - это почти невозможно.
  - Ну, ты так не унывай. Там всё расстояние рекой увеличивается, она просто большущий крюк по тайге делает. По Ангаре не так сложно попасть туда.
  - А что у нас на Енисее стоит, - Вячеслав задумался, - Красноярск.
  - Да, но ему далеко до слияния рек. Я посмотрел атлас офицера - там есть Енисейск, немножко выше слияния. Капитан Кабаржицкий говорит, что Енисейский острог наши казаки основали в самом начале семнадцатого века.
  Так что надо пробовать туда добраться.
  - Ну, если только по весне, как лёд сойдёт.
  - Конечно, по весне.
  
  Глава 4
  
  19 сентября 2008. Тегеран, Иранское информационное агентство ИРНА
  'Нарастает напряжённость в противостоянии КНР и США в Киргизии. Как передаёт из Киргизии корреспондент иранской газеты "Кейхан" Али Лариджани, вчера в долине Сары-Таш, раздавалась стрельба из автоматического оружия. Как сообщают очевидцы из числа местных жителей, вошедшие накануне в долину солдаты специальных подразделений китайской армии, утром сегодняшнего дня пытались оттеснить батальон американских войск с занимаемой ими территории долины.
   В ходе завязавшейся перестрелки было убито, по меньшей мере, до двухсот китайцев. Потери американской стороны не разглашаются, но, как говорят очевидцы, днём было вывезено на территорию американской базы ВВС 'Ганси' несколько десятков тел убитых и около десятка тяжелораненых солдат. Таким образом, этот очаг напряжённости получил сегодня новый виток.
   Тем временем, отмечен массовый переход китайских войск киргизской границы. Национальная гвардия Киргизии, несмотря на локальные успехи в обороне, которым способствует сложный рельеф местности, не сможет долго сопротивляться НОАК. Уже сейчас осталось лишь несколько очагов обороны, в которых ещё сопротивляются блокированные остатки армии Киргизии. Китайцы предлагают им сдаться или, в противном случае, грозят их уничтожить бомбардировками. США грозят Пекину не только экономическими санкциями, но и грозят пересмотреть позиции по статусу Тайваня, Тибета и Уйгурии.
   Официальный Пекин никак не реагирует на американские заявления. Бишкек в данной ситуации остаётся наблюдателем, в стране нарастает кризис власти, население массово выражает недовольство попранием суверенитета Киргизии со стороны других держав и просит правительство Российской Федерации и Совет Безопасности ООН вмешаться в урегулирование конфликта. В связи с тем, что продвижение китайской армии к месту конфликта не останавливается, сегодня вечером нас ждут новые подробности конфликта'.
  
  Посёлок "Белая речка", ранняя осень.
  
  В эту смену валить лес должен был он. Карпинский, проснувшись, первым делом сбегал на речку умыться. С мостков, глядя на разбегающиеся по воде круги, Пётр машинально отметил прогрессирующую неуставщину своей физиономии. Лицо его приняло крайне небритое состояние. Ещё бы, последний раз он касался бритвы в день приезда полковника, а в остальное время майор Сазонов смотрел на это нарушение сквозь пальцы.
  - Надо будет спросить у него насчёт этого, а то вон работяги уже с бородами щеголяют, - дал себе обещание Пётр.
  Поднимаясь по утоптанным ступеням в склоне берега, Пётр вдруг услышал на том берегу странные звуки. Больше всего это напоминало разнобойный стук дерева о дерево, рассмотреть тот берег не давал густой туман, стелющийся над водой. Сколько Пётр не силился рассмотреть хоть что-нибудь, попытки его были тщетны. Махнув рукой, он побежал одеваться. Навстречу ему на реку шло двое Вячеславовских рабочих с полотенцами, поздоровавшись и предупредив их о странных звуках, Карпинский поспешил к Новикову. Команда лесорубов уже почти собралась, парни собирали инструменты.
  - Карпинский! А ну, подойди сюда, - крикнул стоящий на крыльце майор.
  "Сазонов, чёрт возьми. Чего ему надо-то?" - Пётр мрачно подумал о том, что он совершил в последнее время. Выходило, что вроде ничего.
  Майор, смерил Карпинского уничижающим взглядом и зло произнёс.
  - Матрос Карпинский!
  - Никак нет, товарищ майор, старшина первой статьи, - произнёс на автопилоте Пётр и тут же осёкся и мысленно прикусил язык, глядя, как багровеет лицо майора.
  Стоявший рядом Вячеслав укоризненно посмотрел на спорщика.
  - Ах ты старшина? А ты погоны свои видел, старшина? Или ты думаешь твой капитан тут командовать будет? Нет, не будет! Где твоё оружие, боец? Кому я треплю языком о постоянном ношении оружия? Ты думаешь, тут турпоход, а я вам за доброго гида? - Сазонов повышал голос явно для того, чтобы его слышали все обитатели лагеря.
  - Ты посмотри, даже девчонки с оружием! - он указал на трёх девушек, внимательно смотревших на словесную экзекуцию этого растяпы-морпеха. У каждой из них на поясе висели пистолеты АПС, а у одной на плече даже висел 'Вихрь' с разложенным прикладом.
  Карпинский понуро опустил голову, щёки его предательски горели. Да, чёрт возьми, майор был кругом прав. А он балбес.
  - Сержант Новиков!
  - Я, товарищ майор!
  - Ещё раз увижу этого деятеля без оружия, спрос будет с тебя.
  - Есть! - лицо Новикова ничего не выражало, но Карпинский знал, что потом Васька задаст ему трёпки.
  После разбора полётов, осуществлённых возмущённым другом, Пётр осознал глубину своей ошибки. Обещав Ваське невозможность повторения такой ситуации и чувствуя себя полным лохом, Карпинский нацепил на ремень кобуру с общелагерным АПС, закинул на плечо АК-74М и поплёлся за товарищами к месту порубки. Внезапно с реки донесся хлопок пистолетного выстрела и вскрики. Карпинский почувствовал холод в животе, секундное замешательство и вытянувшаяся было колонна лесорубов, побросав инструменты, рванула к месту умывания. Туда же побежали и находившиеся в лагере люди. Тем временем, грохнуло ещё два выстрела. Подбежавшим людям открылась нерадостная картина. На берегу лежал, наполовину в воде, один рабочий, а второй с пеной от зубной пасты на губах, зажимал рваную рану на бедре. Вырванная из ноги стрела валялась рядом с ним. Он истошно ругался и выцеливал непонятно кого на том берегу. Хоть туман и рассеивался, но противоположный берег почти не просматривался. Морпехи, держа тот берег на прицеле, дали забрать раненых. Ничего не происходило, было непонятно, кто напал на рабочих и подстрелил ли второй кого-нибудь. Девчонки-медики уже обрабатывали раны пострадавших, когда из окна дома вырвалась очередь из автомата. Послышались крики, но было непонятно, что происходит.
  - Лес! Смотрите, они из леса прут!- кричали из дома.
  Морские пехотинцы собрались, наконец, и перебежками между сложенными брёвнами и поленницами дров стали стекаться к северной стороне лагеря. В редком лесу было уже видно какое-то шевеление, виднелись перебегающие между деревьями люди в земляного цвета халатах и меховых конических шапках. В воздухе вдруг послышалось шуршание, Пётр инстинктивно поднял голову. Но, ещё не успев ничего увидеть, он уже почувствовал резкую боль в плече. Рукав вдруг начал наливаться горячей кровью, а в земле осталась стрела. Выдернув её, он с ужасом оглядел широкий железный наконечник.
  - По касательной прошла. Чёрт, повезло ведь, - без эмоций отметил Пётр.
  - Огонь! Огонь! - надрывался Вячеслав. Его не было видно, но его голос, наконец, заставил бойцов начать стрелять. Пётр, шипя от боли, начал выцеливать серые фигурки. Бил короткими очередями, но магазин всё равно кончился быстро, он достал пистолет и огляделся. Вокруг него продолжали стрелять, так же навесно падали стрелы.
  - Идут, там ещё идут!- слева от него рабочий, сидевший за поленницей дров с пустым магазином от АК в руках, показывал на группу туземцев с копьями, которые заходили в лагерь с юга.
  - А там же раненые и девчонки! - Пётр ужаснулся и рванул туда.
  Медички уже увидели грозящую им опасность и доставали пистолеты. Одна осталась у раненых, другие уже начали стрелять. К счастью, они первым завалили туземца, который был с луком. Пётр у крыльца остановился и прицеливаясь, отстреливал магазин. Застрелив с девчонками четверых, он понял, что магазин кончился. Такие же проблемы были и у медичек. Они судорожно меняли магазины, Пётр понял, что они не успевают. Мгновение тянулось мучительно больно, но положение спасла та самая девушка с 'Вихрем'. Она косой прошлась по атакующим воинам, свалив троих или четверых копейщиков. Больше атаковать было некому, со стороны врага доносились лишь хрипы. Но и они были недолги. Привалившийся к перилам Пётр почувствовал слабость в ногах и попытался присесть у ступенек крыльца. Привалившись к ним, он ощутил, что голова его стала слишком тяжела, а язык не слушается и, проваливаясь в темноту, вяло махнул рукой в сторону девушек.
  Очнулся он от мерзкого запаха нашатыря, резко ударившего в нос. Пётр лежал на застеленной лавке в доме, рядом лежали такие же неудачники, суетились девушки. Приподнявшись,Карпинский насчитал восемь человек раненых, включая и себя. Плечо было туго забинтовано, боли не было, видимо и вкололи ещё обезболивающее, ну что же - неплохо. Жить можно, заживёт. До свадьбы. А хотя, нет, пока никакой свадьбы.
  - Маринка ? - Пётр позвал девушку, которая сидела на той же лавке у него в ногах.
  - Чего?
  - Ну, это... мне можно вставать-то сейчас?
  - Можно, ты просто крови немного потерял, но не критично. Как и я, собственно, - она с гордостью продемонстрировала забинтованное предплечье.
  - Чиркнуло стрелой тоже. Хорошо, мы сразу того гада с луком пристрелили.
  - Марин, а никого не убили? - дрогнувшим голосом спросил Пётр.
  - К счастью нет. Все живы, но раненых много. Стрелки из этих дикарей хреновые, однако, много людей стрелами посекло. А кому-то её вытаскить пришлось. Хуже всего тот рабочий, он первым получил две стрелы в бок. - Марина кивнула на замотанного бинтами мужика, около которого колдовали два врача и стоял столбом Вячеслав.
  Отворилась дверь и зашёл Сазонов, увидев Карпинского, майор подсел на лавку.
  - Ну что Петя, убедился, что оружие нужно? Как ты? Вроде у тебя не очень серьёзно.
  - Да, товарищ майор, ерунда. Всё нормально, заживёт скоро, наверное.
  - Вот и получили мы крещеньице боевое. Вообще-то нам сильно повезло, что без трупов обошлось.
  - Алексей Петрович, надо огораживаться сейчас в первую очередь.
  - Знаю, Петя, знаю. Ладно, давай поправляйся.
  Майор направился к Вячеславу и, похлопав по плечу, что- то тихо сказал тому на ухо. Тот кивнул и они оба направились к выходу. Накинув на плечи куртку, Карпинский вышел из оборудованного в санчасть дома. Солнце уже здорово припекало, спасал свежий ветерок с лугов, лежащих слева от лагеря. Новикова он нашёл сразу же, но подойти к нему сейчас было сложно, Василий расставлял наряды бойцов по периметру, объяснял каждому задачи и отвлекать его сейчас было безумием. Пётр решил присесть пока отдохнуть, но его отвлекло нечто необычное - на площадке за домом были сложены рядами трупы туземцев. Карпинский решил посмотреть на врагов поближе, а заодно и посчитать урон, понесённый атаковавшими их лагерь аборигенами. Обходя ряды распростёртых тел, Пётр насчитал тридцать семь трупов, все они были одеты примерно одинаково, халаты, перетянутые поясом, стёганые штаны, остроносые сапоги, подбитые мехом и всё это обильно залито кровью. Лишь одно тело было наряжено в цветной халат.
  - Вот и предводитель их. Вот чудо в перьях, полез грудью на автоматы. Хотя, откуда ему знать, бедняги, дикий народ.
  Рядом было сложено нехитрое оружие нападавших: копья, обожженные и заострённые колья, костяные ножи, луки, стрелы с железными и костяными наконечниками, несколько железных ножей и даже одна сабля. Её принадлежность легко угадывалась, Карпинский глянул на предводителя. Да, пустые ножны подтверждали личность бывшего владельца сабли.
  - Ух ты, даже пленные есть! - Карпинский немедленно направился туда, горя желанием рассмотреть живых врагов.
  Четверо сгорбленных туземцев со связанными за спиной руками сидели на земле спина к спине. Лишь изредка они бросали затравленные взгляды на направленные в их сторону штыки двух охранников. Один ранен в плечо и уже был перевязан, видимо, сквозное. Ерунда.
  - А вон и Васька, - Пётр хотел было пойти к нему потрепаться о прошедшем столкновении, но повременил, видя, что тот занят.
  Новиков переговаривался со снайперами отряда, показывал что-то руками по округе. Наконец парни со старыми добрыми СВД пошли занимать позиции в башенках на крышах обоих домов. Идея Вячеслава встроить в крышу гнёзда для снайпера была весьма недурственна. Улучив момент, Карпинский крикнул Новикову, тот махнул рукой, мол, сейчас подойду. Друзьям было о чём поговорить. В этот день лагерь больше никто не тревожил, после обеда люди были направлены на рубку, сразу две смены. Было необходимо максимально быстро закончить частокол, одна группа валила длинные и ровные лиственницы, вторая быстро зачищала ствол. Свободные от нарядов и легкораненые, поцарапанные стрелами морпехи и рабочие споро оттаскивали следующий ствол к лагерю. На ближайшее время оставили время под рытьё котлованов под башни и ям под частокол. Карпинский здоровой рукой ухватывался за перехваченный верёвками ствол и, вместе с мужиками крякнув, тащил его к намеченной раскопом стене. Все работали сосредоточенно и без лишних слов. Никто, как обычно бывало, не травил анекдоты или подначивал своего дружка. Сегодня лагерь получил серьёзную встряску, все понимали, что лишь несерьёзные боевые качества нападавших туземцев не позволили появиться трупам в маленьком отряде экспедиции Вячеслава. Вячеслав тем временем, вместе с майором решил проведать захваченных пленных.
  - Да молчат они, Вячеслав Андреевич, только зыркают. Боятся, что мы их сейчас зарежем или в жертву принесём, что они ещё могут думать?
  - Ну, да, логично, ну что майор, может и правда принесём их в жертву?
  - Вячеслав Андреевич?!
  - Да ладно, шучу-шучу. Шучу. Ну что у нас тут?
  Четвёрка связанных пленных понуро глянула на подошедших, на их лицах было написана покорность судьбе, но, в то же время и страх сидел в глазах туземцев.
  - Ну что орлы, не видели до этого в деле автомат славного мастера Калашникова?
  Орлы молчали, вопросительно глядя на Вячеслава. Перевязанный что-то пробормотал, естественно, никто ничего не понял.
  - Ну что, Алексей, надо срочно Галдан сюда вести и капитана, он что-то про казачий острог говорил. Может ещё знает чего интересного. Кстати, может наши девчонки, что с Галдан занимались тоже выучили немного туземный язык? Смирнов говорил, они тоже учились у туземки.
  Сазонов пожал плечами. - Когда отправляться думаете?
  - Да наверное завтра с утречка.
  - Вячеслав Андреевич, может сегодня рванём? Налегке, одну лодку задействуем.
  - Алексей, мне же тоже надо поговорить со Смирновым.
  - Втроём туда, впятером вернёмся - до ночи обернёмся Вячеслав Андреевич.
  - Ну давай, командуй майор! В темпе вальса только.
  - Есть!
  А инженер наклонился к пленным:
  - Ну что вы, дураки, на нас полезли? Вы кто вообще? Ну-ка, попробуем, как в кино про индейцев. - Вячеслав подмигнул охранникам и ткнул себя пальцем в грудь:
  - Вячеслав.
  Потом ткнул в ближнего туземца. Тот сглотнул и будто выплюнул через силу:
  - Орочон!
  Вячеслав ткнул в следующего пленника.
  - Орочон!
  Инженер хмыкнул, следующий тоже оказался Орочоном, последнего туземца он решил не спрашивать. И так уже было ясно. Махнув на пленных рукой, он пошёл к мосткам, где Сазонов уже ждал его, чуть ли не приплясывая от нетерпения. На этот раз затарились посерьёзней, помимо уже имеющихся у всех АПС, майор взял по три рожка для АК и четыре гранаты РГН, как пояснил Сазонов - на всякий случай.
  - Узнали чего, Вячеслав Андреевич? Видел, вы у них задержались.
  - Да что у этих братьев узнаешь, Алёша. - хмыкнул инженер.
  Лодка, вспенив винтом воду у мостков, рванула к месту высадки.
  Шли по реке ходко, на максимуме скорости, мотор давал почти 40 километров в час. Прошли больше чем половину пути, стали виднеться островки.
  - Внимание, сейчас пороги будут. Проход есть, но придётся сбавить скорость, смотрите в оба, - Сазонов приготовил свой АК. Проверил гранаты на разгрузке, кивнул сидящему за рулём мотора морпеху, готовься, мол. Тот кивнул и стал снижать скорость, внимательно поглядывая по сторонам. К счастью проскочили без проблем.
  - Вячеслав Андреевич, не нравится мне это место, засаду тут легко сделать. Вот бы углубить дно, каменья растащить.
  - Нам сейчас не до этого, Лёша. Огородиться бы успеть.
  - Да я понял. Это скорее на будущее.
  Инженер кивнул. Наконец показалась скала в истоке Ангары, тут тоже туземцев не наблюдалось. Через полчаса лодка уткнулась носом в белый песок пляжа. Кстати, вода здесь прогревалась весьма недурственно, в отличие от ледяных вод Байкала, вода в бухточке была тёплой, чем обитатели лагеря в удовольствием пользовались. Лодку встречали. Вячеслав с удовольствием оглядел уже почти по всему периметру возвышающийся частокол. Отлично тут поработали мужики. Остались башенки и надвратные укрепления. Градница уже потихоньку поднималась над обрывчиком. Сам обрыв был уже укреплён.
  - Ну, Андрей Валентинович, принимай поздравления, молодцы. Через месячишко уже отстроитесь капитально.
  - Так ведь вам спасибо Вячеслав Андреевич. - заулыбался полковник. - Кабы не твои мужики, сидели бы в палатках.
  - Как там Радек, кстати? Получше?
  - Да, вроде оживает понемногу, видно, трудно ему, бедняге.
  Вячеслав покивал, - он у нас самый пожилой, беречь его надо.
  - Ладно, пора и о серьёзном поговорить. Пойдём в дом, Вячеслав. Вижу, ты крепко озабочен. - Да уж, есть от чего озаботится. Андрей, ты это... зови к нам Галдан и Владимира, фамилию его боюсь напутать, - Вячеслав улыбнулся.
  - Кабаржицкого?
  - Да-да.
  Вячеслава не перебивали, он уложился минут в пятнадцать, лишь изредка вставлял фразы Сазонов. Он и тут не утерпел, упомянул о порогах. Смирнов слушал с широко открытыми глазами и иногда кряхтел осиплым горлом, как будто простудился.
  - Да-а, - только это Смирнов и смог произнести после рассказа инженера.
  - А я ещё, помнится, хотел сэкономить на рабочих в составе экспедиции. Если нам не огородиться, нас тут как курей ощиплют, ночью, например.
  - Ночью не может, утром рано воевать будет, - сказала Галдан.
  - О-о, ты делаешь успехи, Галдан, хорошо уже говоришь. Да, рано утром и напали, верно. - Вячеслав обрадовался тому, что проблем с переводом, видимо, не будет.
  - Галдан, а что такое орочен? - вспомнил угрюмых 'братьев' инженер.
  - Тунгусы, то есть эвенки! - воскликнул Кабаржицкий. - на вас эвенки напали?
  - Если ты так говоришь, Володя, то да, именно они. - Сазонов переглянулся с Вячеславом, тот подмигнул, кивнув на Кабаржицкого.
  - Эвэнкил. - согласно кивнула Галдан. - Кыштымы.
  - Кыштымы? - Вячеслав начал вспоминать что-то. Слышал я такое слово.
  - Город такой есть Вячеслав Андреевич. На Урале, - снова порадовал знаниями Владимир.
  - Галдан, что такое кыштым? - заинтересовался Смирнов.
  - Слабые люди нам дают соболь.
  - Вам это кому?
  - Буряад.
  Это слово поняли абсолютно все. Смирнов снова начал обдумывать вслух сложившуюся ситуацию.
  - Что же, картина немного проясняется. У нас есть слабые эвенки и сильные буряты.
  - Буряад даёт соболь халх, - вставила Галдан.
  Смирнов вопросительно посмотрел на Кабаржицкого.
  Тот, пожав плечами, сказал, - Или монголы или другое племя.
  - Русских тут пока что-то не видно, но Галдан встретила, как мы определили, в Енисейске своего Трифона.
  - Ну, Енисейска ещё нету, там острог стоит, точнее должен стоять, поболее того, что мы затеваем. Но примерно такой же, - объяснил Владимир.
  - Что ты думаешь Владимир, что за ситуация у нас получается? - подперев голову ладонями, хмуро спросил полковник. - Что это за время такое?
  - Ну что, я думаю, это не сложно. Освоение Прибайкалья, Ангары. Конец шестнадцатого, начало семнадцатого века. С учётом постройки Енисейского острога - первая треть семнадцатого.
  - О, чёрт! - Смирнов выразил этим возгласом общее мнение по поводу ситуации, в которую попала экспедиция.
  - Но это, параллельный мир или наша Земля в прошлом? Этого нам не узнать уже, если только аномалия вновь не откроется, - Владимир высказал вслух свои мысли.
  - Володя, а почему мы узнаем, если аномалия откроется? - заинтересовался Сазонов.
  - Бредбери описывал такую ситуацию. Эффект бабочки называется.
  - Хех, осталось этого дождаться, - подвёл итог разговору Смирнов.
  - Вячеслав вам пора уже, если хотите успеть в свой лагерь до ночи.
  Инженер забрал Галдан и Владимира и лодка взяла обратный курс. Сазонов увидел в вещах Кабаржицкого подозрительно знакомые чехлы.
  - Володя, это никак спиннинги?
  - Да, 'Шимано Форсмастер'. - заулыбался Владимир. - Всё никак не могу опробовать здесь.
  - У-у, это мы тебе предоставим, Володь! И скоро, так что готовься, - заявил Вячеслав. Мимо проносились высоченные деревья, разлетались в стороны разные птахи при приближении рыка мотора.
  - Так, скоро пороги! Внимание! - Сазонов наскоро объяснил Владимиру про опасность прохода между валунами и островками.
  - Заливные островки, их весной заливает... ишь ты!
  Внезапно свистнули пара оперённых стрел.
  - Пригнись, умник! - Сазонов загрохотал калашом в сторону высокой осоки.
  Вячеслав, одной рукой пригнул за борт лодки Галдан, другой палил из пистолета по теням, еле видимым в вечерней мгле прибрежного леса.
  - Давай, Гена, выноси!
  К счастью, Гена вынес. Прибыли в лагерь уже в полной темноте. Фонарь почти не помогал, подплывали практически на ощупь. Выручили костры, горевшие по периметру лагеря. Новиков достойно справился с охраной лагеря. Сазонов был доволен.
  - Как пленные, Василий?
  - Отлично, устали как черти, сейчас спят, - отрапортовал Новиков.
  - А что это они устали? - заинтересовался Вячеслав, - работать заставил?
  - Ну так. Тут у нас женевские конвенции не действуют. Так они у меня сегодня учились лопатами работать. Своих неудачливых товарищей закапывали. Нормально прошло, без происшествий. Я им постелил тряпьё и привязал к брёвнам хорошенько, парни охраняют их.
  - Ну и отлично! Молодец, Василий, - Вячеслав, зевнув, махнул в сторону дома, - всё, не могу больше. Спать надо.
  
  20 сентября 2008. РИА "Новости", cпециальный репортаж.
  Сегодня утром Совет Безопасности ООН выразил глубокую обеспокоенность конфликтом, развернувшимся между США и КНР. Генеральный секретарь ООН господин Пак Ги Мун призвал конфликтующие стороны одуматься и найти мирный выход из сложившийся конфликтной ситуации за столом переговоров. Военный конфликт между двумя ядерными державами угрожает безопасности всего мира, заявил Пан Ги Мун. Он добавил, что если стороны пожелают, то ООН способна стать посредником в деле мирного урегулирования этой ситуации.
  США, в свою очередь, выразили своё недоумение сегодняшним выступлением генсека ООН. Как заявил президент США Джордж Буш, буквально следующее: ...и пусть этот японец не вмешивается в дела, которые его совершенно не касаются. Это наше дело, как защищать свои интересы и мы не позволим никому нас осуждать. Да поможет нам Бог!
  Китайская сторона никак не отреагировала на заявление Пан Ги Муна. Как передают наши корреспонденты из Киргизии, сегодня днём вновь произошло боестолкновение между китайской армией и американскими войсками. В результате короткого боя, китайские войска вновь отошли на исходные позиции. Наблюдатели передают о колоссальных жертвах, по некоторым источникам они достигают двух тысяч убитых. Потери американских войск не оглашаются. Также, сегодня при попытке прорваться к блокированным американским солдатам, китайцами был сбит медицинский вертолёт 'Чинук'. Из экипажа вертолёта никто не выжил. Китайцы, между тем, обвиняют США в использовании генного оружия, якобы американские солдаты стреляли по позициям китайских войск минами, начинка которых содержала модифицированный вирус САРС, более известный как атипичная пневмония. Власти США не не отрицают, но и не комментируют данное заявление Пекина. Как заявил сегодня лидер Китая, господин Ху Дзиньтао, в случае повторения таких атак Китай будет вынужден отвечать адекватно, то есть оружием массового поражения. Очевидцы с места событий передают о новой экипировке китайских войск - костюмах химической защиты, во множестве прибывающих на передовую линии боестолкновения с американскими войсками.
  Между тем продолжается китайская экспансия в Киргизию, сегодня ночью в Бишкек, Нарын, Ош, Каракол и некоторые другие населённые пункты были введены войска народной армии Китая, танки и другая техника продолжает прибывать на территорию Киргизии. Президент и члены правительства Киргизии бежали в Казахстан. Пекин объявил киргизское правительство низложенным и заявил, что вскоре будет проведён референдум о вступлении Киргизии в состав Китайской республики на правах автономной области. Тем временем, китайские войска сейчас подавляют стихийные народные выступления против оккупации. Казахстан, Узбекистан и Таджикистан привели свои войска в полную боевую готовность.
  Пока мировое сообщество никак не комментирует действия Китая. Дождёмся официальных заявлений глав мирового сообщества. Специальный корреспондент РИА "Новости" Антон Киселёв,
  Ташкент, Узбекистан.
  
  Алматы, Казахстан.
  
  Сегодня утром Павел вылетел в Алма-Ату, точнее Алматы, как сейчас зовут этот город. Но когда-то его звали Верный, казакам, основавшим этот город, было виднее, как его назвать. Путь Павла лежал в российское консульство, расположенное на улице Джандосова. На улицах города было множество народу, казахи с национальными флагами зачастую надолго перекрывали улицы, так что дорога до консульства растянулась на лишние два часа. Кстати, русских на улицах было на удивление мало, да и те что были, старались обходить беснующиеся толпы казахов. Наблюдалось наличие военных патрулей, но они не обращали внимания на возбуждённое население, видимо полностью выражая своё согласие с по-боевому настроенными толпами. Горели магазинчики с вывеской на китайском языке, те, что пару раз были встречены по дороге. У одного из магазинчиков толпа увлечённо забивала двух китайцев. Судя по ожесточённым лицам казахов, Павел понял, что забьют их насмерть. На проспекте Абая машина консульства пропустила колонну БТР-80 и крытых грузовиков с солдатами. Что-то назревало. Астана вела себя подчёркнуто антикитайски. Павел знал, что китайское консульство в Алматы уже закрыли, а в сельских районах происходят массовые волнения, изгоняются и избиваются китайские сезонные рабочие.
  - Да какие там сезонные, всесезонные - так правильней, - подумал он.
  Милиция или верней уже полиция не вмешивается в эти беспорядки, видимо власти решили пустить это на самотёк. Так же по всей стране задерживаются граждане Китая, было закрыто посольство в Астане, власти закрывают и многочисленные китайские консульства. Это началось после оккупации Китаем Киргизии.
  - Что же, им видней, но в данной ситуации так задираться перед Китаем - это чистой воды сумасшествие, что у казахов армия так сильна? Или... да нет, разве у Казахстана такие амбиции по поводу аномалии? Бред какой-то. Ограничились бы по примеру Евросоюза, разрывом дипломатических отношений. Хотя что там, европейцам проще - они далеко от здешних проблем.
  Наконец, лишь заехав во двор консульства, Павел перестал слышать шум улицы и крики толпы стали более отдалёнными. А тут чирикали птицы, да шумели под слабым ветром своей листвой длинные тополя. Выйдя из машины и прикрыв глаза от солнца рукой, Павел залюбовался игрой солнечных бликов на распахнутых окнах здания консульства. Зазвонил телефон, Павла опять вызывала контора. Суть разговора свелась к тому, что Павлу следовало убираться из Алматы в Павлодар и быстрее. Работники консульств и российских фирм уже предупреждены. Ведётся работа с русским населением южного Казахстана, цель одна - срочно выезжать в западные или северные области Казахстана, в восточные города - Павлодар, Семипалатинск, Усть-Каменогорск. Вечером ожидается вторжение народной армии КНР в южный Казахстан. Потрясённый Павел присел на лавочку. В консульство он так и не зашёл, гнал машину до Павлодара. По пути было множество машин с русскими беженцами.
  - Хорошо, хоть так.
  
  22 августа 2008. Французское информационное агентство AFX.
  'Сегодня, в течение дня ожидается вторжение китайских войск в Казахстан. Это государство в Средней Азии, граничащее с Китаем и оккупированной им Киргизией. В данный момент, по словам наших корреспондентов, наблюдается концентрация китайских войск и бронетехники на границе с Казахстаном. Свидетели с места событий передают о фактах массовой вирусной инфекции, поразившей, как китайские войска, так и местных жителей - киргизов и казахов. Пекин, комментируя этот факт, заявляет, что наука и медицина Китая способна отразить этот акт геноцида со стороны Вашингтона. Повторяю, так заявляют власти Китая. Далее.
  Сегодня утром казахские ВВС сбили два китайских МиГ-29, нарушившие воздушную границу республики. В Казахстане, тем, временем, продолжаются китайские погромы. Этнические китайцы бегут из страны. В свою очередь, США предостерегли Китай от дальнейших противоправных действий. Как известно, вчера Соединёнными Штатами, Японией, Австралией и Южной Кореей была признана государственность Тайваня. Так же эти страны, вслед за Евросоюзом, разорвали дипломатические отношения с КНР. В Киргизии остаются блокированными американские войска, численностью до батальона, ожидается, что китайская армия обрушится на них одновременно с вторжением в Казахстан. Тем временем российские войска концентрируются на казахской границе. Индия, в свою очередь, накапливает свои войска в Кашмире, Дели инициировал проведение полной мобилизации своей армии. Регион готов взорваться, достаточно лишь одной искры. Все прогрессивные страны мира требуют от Китая одуматься и не совершать опрометчивых поступков, которые могут привести к ещё более трагическим последствиям.
  Следите за новостями.'
  
  Павлодар встретил Павла суетой и отсутствием военных на дорогах. Армейцев не наблюдалось. Но улицы были забиты народом, машину Павла пару раз останавливали, стучали по машине, один раз пьяный толстый казах прорычал, барабаня в боковое стекло.
  - Что, орыс, тоже уматываешь, а кто с китайцами воевать будет?!
  Павел поддал газу, толпа не расступалась, а наоборот, заинтересовалась новым объектом для развлечения. Машину начали раскачивать, посыпалось блестящим крошевом ветровое стекло.
  - А-а, пошли вы нахрен! - Павел утопил педаль газа до упора.
  Растолкав людей движущимся автомобилем, Павел выскочил на свободное от людей пространство и теперь гнал по улице, распугивая рёвом двигателя оказавшихся на пути автомобиля зевак. К сожалению, впереди ожидаемо оказалась ещё одна толпа, Павел вывернул руль, притормаживая. Однако скорость погасить не успел и его автомобиль въехал в пустую автобусную остановку. Тут же брызнуло стекло рекламного щита и Павел почувствовал резкую боль, стекло посекло ему кожу рук, а один осколок оставил глубокую кровоточащую борозду. Двигатель окончательно заглох и он, зажимая глубокую рану на руке, стал выбираться из машины. Засвистели камни, пару раз ударило в бок и спину, тут же послышались торжествующие вопли. Павел заметил недалеко арку между домами и побежал туда, за ней был внутренний дворик, образованный тремя корпусами дома. Павел заметался, не зная, в какую сторону бежать. Тем временем, нарастал гул толпы...
  - Эй, мужик! Давай сюда, в этот подъезд, я тебе дверь открою! - это из окна второго этажа кричал седенький старик.
  Его окна, видимо, выходили и на улицу и он мог наблюдать сцену у остановки. Только после того, как за ним захлопнулась стальная дверь, Павел опустился на пол и позволил себе перевести дух.
  - Вот они и лупят сейчас русских, правда в центр не суются, там наших много и менты русские есть с оружием. Но их так мало, всех повыгоняли за время независимости, сельских казахов набирали, - он тяжело вздохнул.
  Павел со стариком сидели на кухне. Вырисовывалась непонятная картина. Москва санкционировала бегство русских из южного Казахстана, а воинствующим казахам казалось, что те бегут от конфликта и не желают помогать казахам бить китайцев. Москва что-то задумала.
  - Но что?
  И тут кухонное стекло лопнуло и взорвалось тысячей осколков, Павел только и успел прикрыть старика. С улицы послышались радостные вопли. В семнадцать ноль-ноль взревели моторы танков и китайская армия перешла казахскую границу. Они шли как нож сквозь масло, слишком неравны были силы, слабые казахские войска, значительно ослабленные спланированным Москвой массовым дезертирством русских солдат и офицеров, были практически втоптаны в землю. Тараз, Шу и Маканчи были захвачены в первые часы столкновения и китайцы наводили в городах свой порядок, всех жителей отправили по домам и объявили комендантский час. Чимкент был захвачен массовым авиадесантом, бывшая столица - Алматы, так же блокирована воздушно-десантными войсками КНР с применением десантирования бронетехники и подвергалась массированным бомбардировкам. К ночи они вышли к Кызылорда, Жезказгану и озеру Балхаш, на этой линии китайцы сделали остановку и перегруппировывали свои силы.
  Российская Федерация предупредила Китай, что она не допустит дальнейшего продвижения китайской армии. Китай поспешил заверить Москву, о том, что Пекин понимает заинтересованность России в этом вопросе и все спорные моменты могут быть решены на переговорах министров иностранных дел двух стран в Хабаровске. США начали переброску авианосных соединений к китайским берегам, подводные лодки с ядерными боеголовками уже давно дежурили там же. Даже Северная Корея заявила о разрыве дипломатических отношений с КНР. Армии Индии и Пакистана снова схлестнулись в очередной раз. Китай обещал поставлять Пакистану вооружение. Индия в ответ поддержала идею тибетской государственности, выдвинутой США. Весь мир оцепенел и застыл в ожидании развязки этой драмы, играемой в духе театра абсурда.
  22 сентября 2008. Долина Сары-Таш.
  Полковник Генри МакГроу, командующий батальоном сил специальных операций армии США получил последние инструкции от радиста блокированной китайцами базы 'Ганси' в Бишкекском аэропорту 'Манас'. Инструкции заключались в следующем: Вашингтон требовал удерживать Объект по последнего шанса, при невозможности удержания Объекта при прогнозируемой на сегодняшний вечер атаки китайцев, солдатам надлежало сдаться в плен. Он лично, Генри МакГроу, должен был перед пленением активировать ядерный заряд малой мощности, установленный на месте аномалии. Это было необходимо для Америки, необходимо для всех демократических стран. И Генри был обязан так поступить и он так поступит, как настоящий американский патриот. Генри даже хотел застрелиться после активации таймера, но решил оставить это на волю судьбы. Будь, как будет! В семнадцать часов по местному времени, Генри доложили, что китайцы открыли ураганный огонь по позициям батальона с участием миномётов. Крупные калибры и танки китайцы не использовали. Подавляя очаги растянутой обороны американцев, китайцы, при помощи бронемашин поддержки пехоты, продвигались всё ближе к Объекту. Генри, на своё удивление, сохранял ясность ума и бодрость духа, командуя обороной. Запрашиваемая связь с 'Ганси' пропала сразу после атаки китайцев. Было ясно, что аэропорт захвачен китайской армией.
  - С ними эти проклятые азиаты не церемонились. Здесь эти сволочи аккуратны. А вот хрен вы получите Объект. Он достанется или Америке или никому! - Генри присел рядом с бомбой и открыл крышку на панели активизации заряда.
  Прибежавший к нему в палатку солдат из взвода охраны аэропорта и доложил о том, что китайцы подбираются к Объекту охранения, их ничто более не сдерживает.
  - Сколько солдат осталось, рядовой? - невозмутимо вопросил Генри.
  - Здесь около дюжины, сэр! Остальные уже в окружении и отстреливают последние патроны.
  - Зови всех сюда, немедленно, солдат!
  - Есть, сэр! - боец скрылся за откинутым пологом палатки. Генри тем временем, поставил таймер взрывателя на семь минут. Через пару минут собрались все: одиннадцать бойцов из службы охраны аэропорта, некоторые уже с полученными ранениями. И он, полковник Генри, начальник разбитого спецподразделения.
  - Парни, эти поганые азиаты, видимо, не берут пленных. Не думаю, что нам стоит помирать тут, так и не выполнив свой долг перед Америкой, нам ничего не остаётся, кроме как уйти в Новый мир, с надеждой на волю Господа! А китайцам оставим этот подарочек!
  Генри с видимым удовольствием показал на атомный заряд. Бойцы, увидев его, заметно приободрились, но тут же по палатке хлестко прошлись очередью. Засвистели пули. Солдаты пригнулись и полковник заорал, указывая на невидимый проход в аномалию.
  - Марш сюда! Марш, марш! Вперёд!
  Солдаты не заставили себя долго ждать и быстро исчезли в тоннеле пространства. Генри ушёл последним, на его глаза мгновенно накинулась темнота, горло жестоко сковало и он потерял сознание.
  
  Глава 5
  
  ВГТРК 'Россия', 'Вести' экстренный выпуск.
  'Сегодня, президент России, верховный главнокомандующих вооружённых сил Российской Федерации, в связи с вероломным нападением КНР на Казахскую республику, приказал вооружённым силам России взять под свой контроль области Казахстана, населённые преимущественно этническими славянами. Это решение продиктовано исключительно заботой о жизни и здоровье населения. Мы не можем, заявил он, безучастно наблюдать за развивающейся трагедией в Средней Азии.
   Одновременно президент Российской Федерации направил послание председателю коммунистической партии Китая Ху Дзиньтао, в котором предупредил Китай от дальнейшей эскалации конфликта и заявил о возможности достижения договорённостей с официальным Пекином по поводу раздела сфер влияния в Средней Азии.Однако, в случае дальнейшего наступления китайских войск будет применено ядерное оружие. Это должно охладить пылкие умы в правительстве Китая, заявил президент.
   Тем временем, поступают тревожные сообщения из Южной Кореи. Китайская армия перешла границу Северной Кореи, обвинив ту в сговоре с империалистическими странами и отпадению от коммунистических идеалов. Пхеньян блокирован. Правительство Северной Кореи погибло в полном составе при попытке вылететь на вертолётах в Сеул. В корейском небе господствуют китайские ВВС. Ситуация накаляется, в связи с активацией ядерного потенциала Северной Кореи. Мы будем следить за новостями, выходя в эфир при каждом случае получения новой информации. Следите за новостными сообщениями'.
  
  Павел отвёл старика в комнату, положив того на диван. У Анатолия Борисовича, как звали его нежданного спасителя, прихватило сердце.
   - На комоде... - Прошептал старик.
   Там Павел нашёл таблетки и положил лекарство ему под язык. Надо было что-то делать. Но что?! В кухню продолжали залетать камни, свист и возгласы становились всё яростнее.
   - Айда бить русаков! - кричали помешавшиеся от злобы представители титульной нации.
   В дверь, тем временем, уже забарабанили. Внезапно шум толпы разорвал грохот автоматной очереди, послышались крики боли и ужаса. На улице загремела траками бронетехника, Павел осторожно выглянул в окно. Во дворике никого не было, кроме нескольких скрюченных тел его недавних обидчиков. Павел прошёл в маленькую комнату, окна которой выходили на улицу и, выглянув на улицу, тут же задохнулся от счастья. По проспекту Батырбая (бывшая улица Кутузова) неспешно и величаво катили танки Т- 80У, по тротуарам проходили пехотинцы с Калашниковыми. Из окон домов им уже восторженно кричали приветствия, люди высыпали на улицы, обнимали солдат. Период власти узконационально окрашенной Юрты закончился. Российские войска также входили и в старый город Уральск, основанный яицкими казаками, где танк подминал под себя нелепый таблоид 'Welcome to Oral', поставленный новыми местными ревнителями казахски созвучных названий русских городов. Атырау снова стал Гурьевым, Семей - Семипалатинском, а Оскемен - Усть-Каменогорском.
  Павел вызвал старику скорую и сдал Анатолия Борисовича врачам на руки, записав на всякий случай адрес больницы. Пожелав ему удачи, Павел побрёл по улице, направляясь к консульству России.
   - Ну а что мне теперь-то делать? - недоумевал он. Набранный номер долго не отвечал.
   - Странно, всегда же брали трубку после первого гудка, - вскоре, наконец, ответили.
   - Да, Павел?
   - Я хотел бы получить инструкции по моим дальнейшим действиям.
   - Инструкций пока не предвидится, Павел, я даже не знаю, что вообще предвидится.
   - Что вы имеете в виду?
   - Все наши предварительные договорённости с Китаем пошли прахом. С час назад Северная Корея врезала всем своим ядерным потенциалом по Пекину и Шанхаю. Что будет дальше, я не представляю... Павел, действуйте по обстоятельствам. Я думаю, что Объект в данный момент ни нам, не кому бы то ни было, не светит. Тем более, он не фиксируется. Молчите? Я вас понимаю, Павел, сейчас сложно что-либо сказать или спрогнозировать. Отдохните в гостинице, например или напейтесь. Ладно, удачи.
  
   ВГТРК 'Россия', 'Вести' экстренный выпуск.
  ...сложно что-либо комментировать. В данный момент КНР силами нескольких дивизий и бригады специального назначения, при активной поддержке авиации, атаковала Корею. Вторжение в празднующую своё единение страну заставило Пхеньян прибегнуть к радикальным способам обороны, использовав ядерные заряды. Китай, в свою очередь воздержался от применения оружия массового поражения, концентрируя у границы с Кореей всё новые войска, имея в виду возможные столкновения с высаживающимися в Пусане американскими, австралийскими, филиппинскими и японскими войсками. Через некоторое время после вторжения в Корею, были атакованы и скопления индийских войск войск в Кашмире. Информации из этого района очень мало и пока не ясно, что происходит на этом участке китайского наступления. Агрессия началась с того, что Китай уничтожил тактическим ядерным зарядом горстку американских войск, блокированных в долине Сары-Таш. В то же время, Евросоюз и Москва призывают все страны-участники конфликта сесть за стол переговоров, пока не поздно. Ведь возможное применение ядерного оружия странами-участницами конфликта приведёт к ужаса...
  
   Павел выключил телевизор и, словно во сне, ушёл в ванную. Умыв холодной водой лицо и глядя в зеркало, он наблюдал за падающими с подбородка каплями. Только что он осознал, что мир, который он знал, рухнул в небытие. А вместе с ним, рухнули и все ограничения и моральные нормы поведения государств, теперь ничто никого не сдерживает. Судьба целого мира висела на волоске. Какой дьявол впихнул в наш мир эту чёртову аномалию, зачем?! Или всё же, аномалия тут не при чём? Она лишь предлог для ждущих своего часа амбиций?
   Павел решил последовать совету московского доброжелателя и до ночи надирался в баре гостиницы 'Иртыш', празднуя вместе с остальными постояльцами смену власти. После полуночи Павла отнесли в его номер, где он и забылся мертвецким сном. Проснулся Павел, естественно поздно, в начале третьего и тут же решил позвонить своему куратору в Москву, он решил ещё вчера, что попытается отказаться от дальнейшей работ по проекту аномалии 'Объект'. Внезапно до него донёсся далёкий протяжный гул и здание немного потрясло. Абонент не отвечал, даже гудков в трубке не слышалось.
   - Странно, - Павел решил попробовать дозвониться до своих московских друзей, но тоже ничего не вышло. Телефоны коллег тоже молчали, тогда он решил позвонить в свой питерский институт. Пока он набирал цифры, его сознание обожгло молнией липкого страха.
   - Нет! Нет, этого не может быть. Просто не может быть.
   Но питерский институт тоже не отвечал, трубка была мертва и только индикаторы на панели телефона показывали, что он в рабочем состоянии. Находясь в состоянии прострации Павел вышел из номера, на автопилоте выйдя на улицу, он даже и не подумал ловить такси до консульства. Тем более что ловить было нечего. Павел шёл по пустынной улице, солнце уже палило вовсю, было жарко и душно. Слабый ветер трепыхал развешанные на фасадах зданий российские триколоры, было чудовищно тихо, и хлопки флаговой материи раздавались грохотом по всей улице.
   - Неужели у всех состояние нестояния после вчерашнего праздника?
   Мимо Павла пролетела старенькая легковушка, неожиданно вывернув из-за угла дома. Павел с удивлением отметил бешено раскрытые глаза водителя, легковушка тем временем, не снижая скорости, скрылась на проспекте.
   - Ничего не понимаю, - Павел зачесал мокрые волосы, достал платок - отереть лицо от пота, но так и замер, откинув голову назад.
   - Боже мой! - мысленно закричал Павел.
   Всё небо было расчерчено белыми дымными хвостами, но хвостами отнюдь не самолётов. Следы шли со стороны Китая, многие по дальней траектории, но некоторые и по более пологой. Опять донёсся дальний рокочущий гул, но в этот раз его не трясло.
   - Да что творится, чёрт возьми?
   Гул доносился с проспекта и Павел рванул туда, не отдавая отчёта в своих действиях. К гулу добавился лязг.
   - Танки! Значит это войска, наши войска!- Павел вдалеке увидел знакомые очертания танковых силуэтов, - Сейчас я всё узнаю.
   Павел побежал навстречу танкам, бежал, пока хватало сил. Но вскоре он выдохся и перешёл на шаг. В боку закололо и Павел согнулся пополам, отдышавшись, Павел разогнулся и почувствовал, как страх опять сковал его, проникая из низа живота и распространяясь по всему организму.
   "Это не наши! Но кто - казахи, американцы?" - Павел остолбенел.
   Но нет, он не угадал, в вымерший Павлодар входил авангард народно-освободительной армии Китая. Павел с открытым ртом наблюдал, как мимо него с грохотом и лязгом проплывают танки, выпуская клубы едкого дыма, как проходят пехотинцы, облачённые в костюмы химической защиты и оттого похожие на космонавтов, с такими же родными, как и танки, автоматами Калашникова. В небе барражировали звенья вертолётов.
   Так бы он и стоял, но какой-то пехотинец, походя, засветил ему по лицу прикладом. Павел послушно осел на тротуар и больше не реагировал на внешние раздражители. Пребывал он в этом состоянии довольно долго, лишь под вечер его разбудили ударом сапога в бок. Закашлявшись и пребывая в обалделом состоянии, с горящей от боли скулой, Павел увидел перед собой руку, облачённую в серебрянного цвета костюм с красной нашивкой флага Китая на рукаве, которая указывала ему направление движения. Павел, вместе с толпой таких же несчастных поплёлся вперёд по проспекту, полностью отключившись от внешних раздражителей, пребывая в состоянии полного аффекта. Сейчас он больше всего хотел попасть туда, в тот неведомый мир, где остались его товарищи.
  
   24 сентября 2008. Португальское информационное агентство Lusa.
  Разморожен ядерный потенциал Франции и Великобритании!
   Сегодня, прибывший в Европу министр обороны США, Роберт Гейтс, проведёт полную координацию управления и совместного использования всего комплекса ядерных потенциалов Франции и Великобритании c ядерным потенциалом США. Все силы будут направлены на уничтожение Китая и его армии, если Пекин не одумается и не сядет за стол переговоров. Как известно, ядерный потенциал Китая сейчас находится в полной боевой готовности, китайские генералы ждут лишь приказа из Пекина.
   В то же время Вьетнамская республика героически отбивает атаку войск КНР и присоединилась к прогрессивным силам борющимся против китайской агрессии. Также вчера к новой коалиции присоединились Лаос и Камбоджа, на что рассчитывают эти страны - непонятно, но уже ясно, что их армии станут пушечным мясом для китайских генералов. Сегодня утром к Китаю присоединился Непал, Бутан и Бирма. В результате отступления индийских войск, армией Китая оккупирована северная Индия, корреспонденты передают о массовых фактах геноцида индийского населения, в том числе и пакистанскими войсками.
   Роберт Гейтс, заявил, что он крайне раздосадован мерзким и циничным сговором Москвы и Пекина. Он заявил буквально следующее - что вести переговоры с общемировым агрессором и тем самым, способствовать китайской чуме в её агрессии и потворствовать этому, означает только одно - объявлению Москвой войны США, Евросоюзу и всему остальному демократическому и прогрессивному человечеству. Это преступление Москвы против человечества будет наказано.
   Тем не менее, оба противоборствующих лагеря готовятся к дальнейшей эскалации конфликта, ООН призывает стороны не использовать в своих целях ядерное оружие. Президент Франции, премьер-министр Великобритании, президент США и министр иностранных дел России поспешили заявить о том, что эти страны ни при каких обстоятельствах не будут применять ядерное оружие первыми. Весь мир застыл в ожидании ответа китайской стороны. Тем временем, информационные агентства всего мира сообщают об инфекции неизвестного происхождения, уносящей сотни тысяч жизней в Китае, Центральной и Юго-Восточной Азии. Следите за новостями.
  Первый раз после смерти Мао Китай решил пойти ва-банк и если первый шар, пущенный Великим Кормчим в сторону Советского Союза, в общем-то, удался и Китай из инструмента советской политики превратился в самостоятельного игрока на политической карте мира, пусть и потеряв дружбу с Москвой. То второй шар, пущенный уже в сторону США превратил локальный конфликт в общемировой.
  
  Лагерь "Белая Речка", ранняя осень.
  
  В горнице было накурено - хоть топор вешай, пришлось открывать окна. Вячеслав виновато развёл руками, - Последняя пачка, мужики. Больше сигарет вообще нету.
  - Ну и отлично Вячеслав Андреевич, наконец, вы перестанете травить нас, - Сазонов был явно доволен, - а то у нас курильщиков ведь больше нет.
  - Ладно, как проветрится, зовите Галдан и этих, тунгусов, надеюсь, они уже позавтракали.
  Сазонов, Вячеслав и Кабаржицкий сидели уже около получаса, но так и не пришли к общему знаменателю, обсуждая планы Вячеслава. Инженер предлагал наведаться в логово атаковавших их туземцев. Логика Вячеслава была в том, что экспедиции необходимо пополнение пищевых запасов.
  - Скоро осень кончится, ребята. Думайте, что зимой делать будем. Охотой кто-нибудь занимался?
  - Да есть, наверное, такие мы поспрашиваем у парней. Твои-то как?
  - Есть двое, но их опыт не назовёшь охотой. Так, выезды на природу под водочку, пострелять по банкам. Утрирую, конечно, но примерно так. - Вячеслав нетерпеливо забарабанил по столу.
  - Володя, давай тунгусов сюда.
  Кабаржицкий выглянул на крыльцо и махнул рукой, заводи, мол. Четвёрка тунгусов уже не вздрагивала от каждого шороха, вошли они хоть и с робостью, но уже не со страхом в глазах. Расселись на лавке и уставились на Вячеслава, тот, поглаживая усы, собирался с мыслями.
  Наконец, он решился:
  - Галдан, спроси их, кем был убитый нами воин из их отряда в цветной одежде и с железной саблей?
  - Сын старшего рода, главный воин, отец его старый и не может теперь быть главным. Нету сына, - после некоторого времени переговоров с эвенками, ответила Галдан.
   - Спроси, много ли воинов у них осталось? - Сазонов понял, куда клонил Вячеслав.
   - Говорят, остались слабые, больные и раненые. Мало. Шесть человек.
   Кабаржицкий удивлённо спросил - Они что, всех воинов на нас послали? И чего теперь там остались женщины и дети?
   - Интересно, чего они дальше делать будут, - сказал Вячеслав, - Галдан, спроси их, зачем они на нас напали?
   - Говорят, приказали.
   - Кто?
   - Говорят, кому соболя и белку дают. Буряад. Они их убьют. Соболя нет - убьют. Плохой кыштым.
   - Ясно, спроси, что теперь они делать будут, после того, как мы их воинов убили.
  - Говорят, будут в другой род идти, к Хатысме, он брат старого вождя. У него есть сыновья. Сильный род. Много воинов. Их не примут.
   - Это ты так думаешь? - заинтересовался Вячеслав.
   - Да, остались старые, слабые, дети и женщины - кто кормить их захочет? - Галдан искренне не понимала, как Вячеслав мог этого не знать.
   - Скажи им это!
   Галдан к ним обратилась, тунгусы заметно приуныли, покачали головами. Начали обсуждать что-то между собой.
   - Говорят, их одних возьмут. Но вы не отпустите.
   - Конечно не отпустим, - утвердительно кивнул головой Вячеслав.
   - Так, мужики, какие мысли? - Вячеслав хлопнул ладонью по столу, отчего тунгусы заметно вздрогнули.
   - Скажи, что ты хочешь, и я скажу свои мысли, - улыбнулся Сазонов.
   - Вячеслав Андреевич, вы что хотите их сюда привести? - Кабаржицкий, в свою очередь, изумился.
   - Ну... надо сначала посмотреть на их хозяйство, чем живут, что нам понадобиться.
   - А что нам может понадобится?! - хором воскликнули оба офицера.
   - Мы здесь зимой не жили, мужики, исходите из этого. Сколько у нас осталось еды?
   Сазонов почесал голову, прищурился - где-то на месяц, полтора, мол.
  - Во! А я о чём вам толкую? Наши посадки - это только на будущее задел, главное - семенной фонд собрать. Весной используем коняшек.
   - Вячеслав Андреевич, а как они нас будут кормить, если они себя прокормить не смогут? - Владимир не понимал, чего хочет Вячеслав.
   - У нас есть голова на плечах, а у них есть знания о мире, в котором они живут. Нас надо только научить, а дальше мы сами сможем. Как говорил великий человек:
  Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума. А нам проще - летать не надо, а надо лишь использовать местность, где мы появились, для того, чтобы тут прожить. Всего лишь.
   - Ясно, Вячеслав Андреевич, - Сазонов понимающе протянул и глянул на Владимира. Тот рассеяно кивал головой, полностью погружённый в свои мысли.
   - И, мужики, давайте уже просто Вячеслав. Честное слово, пора уже.
   Вячеслав обратился к Галдан - Скажи им, чтобы показали нам дорогу к их поселению.
   Услышав это предложение, тунгусы побледнели и отчаянно завертели головами, о чём-то умоляя Вячеслава.
   - Галдан, скажи им, что мы никого не убьём, мы их заберём сюда. Будут жить с нами. Будут нам кыштымами.
   Теперь лица туземцев удивлённо вытянулись, они что-то возбуждённо залопотали.
   - Галдан, о чём они говорят?
   - Говорят, у них нет теперь воинов, много ртов, много женщин. Вы не возьмёте.
   - Скажи им, нам не нужны пока воины. Нужны охотники и старые люди, которые много знают.
   Туземцы зацокали языками и возбуждённо закивали.
   - Галдан, а далеко до их поселения? - Владимир тоже решил поучаствовать в допросе.
   - Говорят, что не далеко, по воде близко. Но они пешком шли.
   - Скажи им, что скоро пойдём. Всё, Алексей готовь человек десять. Сам пойдёшь или Новикова взять?
   - Вячеслав, сам пойду, конечно, возьму отделение Рината.
   - Хорошо, через часик выходим.
   Отряд шёл по берегу Ангары, то и дело отклоняясь от берега влево, частенько мешали скалы и высокие холмы, в изобилии встречающиеся на пути группы. Отряд вело двое тунгусов, двух других оставили в лагере, несмотря на их мольбы взять с собой всех. Также решено было надеть бронежилеты и каски, так как опасность засады Сазонову представлялась очень возможной. Восемь человек, раненых во время набега стали очень большой проблемой, тем более не хотелось повторных ранений.
   Шли ходко, несмотря на все прелести девственной природы в виде кустарников и буераков, мелких речушек и каменных россыпей, а если прибавить ещё и мелко накрапывающий холодный дождик, то картина становится полной. Отряд вымок и продрог основательно, плащи были не у всех. По прошествии пары часов двое тунгусов залопотали на своём языке и указывали на пологий холм, полностью заросший лесом. Галдан, завёрнутая в армейский плащ, перевела, что за холмом находится их селение.
   Сержант отделения Ринат Саляев с двумя морпехами, опережая отряд, выдвинулись на разведку. Было довольно глупо парадным строем заходить в селение, несмотря на то, что почти все его воины погибли. Вячеслав остановил группу в густом кустарнике у холма, здесь должны были дождаться возвращение разведчиков.
   Наконец, разведчики вернулись.
   - Ну что там, Ринат?
   - А ничего интересного, Вячеслав Андреевич, десятка два чумов, нескольких туземцев видел, так... бродят, охраны нет никакой, все видимо в чумах сидят - дождь ведь и овцы блеяли, по-моему. Безопасно, мы подойдём спокойно.
   - Овцы - это хорошо. Ладно, пошли, Алексей, смотри, чтобы никто лук не успел натянуть.
   - Так там вроде некому натягивать-то, - майор хмыкнул и серьёзно добавил, - конечно, Вячеслав.
   - Галдан, ты скажи ему, Вячеслав указывал на тунгуса, который хмуро понурил мокрую голову в ожидании встречи со своей роднёй, чтобы сразу к вождю вёл.
   Тот молча кивнул.
   Селение встретило незнакомцев обыденно и тихо, можно сказать, что их вообще не заметили. Некоторые люди вышли посмотреть на них, но даже эмоции были почти на нуле. Никаких криков или плача от потери мужчин не было. Только дети вились вокруг пришельцев, внимательно заглядывая в их лица. Видимо, тут ещё не встречались с европейцами. Над крытыми берестой и шкурами чумами курились дымки.
   Разговор с вождём явно не клеился. Старик на контакт не шёл, да и запугать его не получится. Он недавно потерял последнего сына, последнюю надежду на будущее своего кочевья. Тутумэ, а именно так звали вождя, сидел, поджав ноги и пил горячий травяной чай. Его изрезанное морщинами лицо выражало полную безразличность к окружающему миру, однако гостей в чум к нему пригласили и даже подали нехитрое угощение - чай, сушёные ягоды, вяленое мясо и обжигающе горячий мясной бульон с какими-то корешками.
   Сазонов, Вячеслав и Галдан сидели тут же, вокруг очага, составляя компанию в чаепитии вождю и молодому тунгусу, скорее мальчику, чем юноше. Имя вождя переводилось как ползающий, что отражало его болезненное состояние, а так же говорило о его скорой кончине. Оказывается, он был давно болен и непонятно как оставался жив до сих пор. Вячеслав и не знал, что сказать старику, пауза затягивалась. Сазонов больше налегал на мясо. Внезапно в тишине раздался каркающий голос вождя. Вячеслав и Алексей разом посмотрели на Галдан.
   - Он говорит, что вы издалека.
   - Ну да, мы издалека, даже очень, - согласился Вячеслав.
   Вождь продолжил говорить.
   - Он говорит, что его кочевье не богатое - шесть оленей и овцы. Что вы, пришельцы, будете делать с его людьми?
   - Скажи, будем их защищать, поселим рядом.
   - Он говорит, что тут много женщин и детей, шесть слабых воинов. Вы будете защищать? Кормить?
   - Скажи, что будем. Но и работать они будут.
   - Он говорит, есть сильные племена. Много воинов, лошади, железное оружие.
   - Скажи ему Галдан, что мы тоже сильные.
   - Он вам верит.
   Старик что-то сказал парню, и тот вышел из чума, - Вячеслав вопросительно посмотрел на бурятку.
  Та пожала плечами:
  - Он послал за Алгурчи.
  В чум вошёл тунгус, сразу бросилось в глаза, что у него не было кисти руки, а левую щеку и ухо пересекал неприятного вида шрам. Тутумэ заговорил с Алгурчи, а Галдан шёпотом переводила это. Выходило то, что вождь вдруг решил отринуть первоначально напускное безразличие и теперь говорит о том, что остатки его кочевья должны будут пойти с этими пришельцами и жить с ними. Алгурчи косился на бородатого Вячеслава, его лицо выражало нечто среднее между страхом и покорностью судьбе, он часто кивал. У Алексея сложилось впечатление, что этот тунгус сейчас расплачется. Потом они поняли, что так разволновало тунгуса - старый вождь, Ползающий, решил остаться тут, и никакие уговоры не помогли.
   очевье загудело, как разворошённый улей. Через некоторое время тот молодой тунгус из чума вождя привёл шестёрку оленей из редколесья. Видимо, те паслись на некотором отдалении от становища тунгусов. Мерзкий дождик, наконец, кончился, и выглянуло долгожданное солнце. Тунгусы принялись разбирать чумы и укладывать поклажу в тюки, которые навьючивали на оленей.
   Лодки решили не задействовать, хотя путь по реке был наиболее короток и удобен. Моторы жгли драгоценное горючее, которого оставалось не так много. Лучше приберечь его на более критические случаи. Пришлось гонять навьюченных оленей в четыре ходки, чтобы перевезти всё имущество кочевья. В лагере ощутимо прибавилось народу - шесть мужчин, сорок три женщины и двадцать один ребёнок. Мгновенно стало тесно, а бегающие дети стали настоящей головной болью солдат и строителей. Как бы чего не утащили или не поранились. Все инструменты было решено пока запереть в первой избе, вторая всё так же представляла собой жилой дом с медпунктом на первом этаже, правда уже на шесть мест. Карпинский и Женька Лопахин были ранены не столь серьёзно, что бы отлёживаться там далее.
   Перед отбоем, на собрании руководства лагеря по случаю пополнения населения Кабаржицким было предложено построить для туземцев бараки, аналогичные тем баракам, что были у индейцев Северной Америки, входивших в лигу Ирокезов. Это были длинные дома, с очагами внутри, в которых переносить зиму не так сложно.
   - Печи там можно сложить. И к цивилизации немного их приблизим! - Заключил Кабаржицкий.
   - Решено! Строить придётся три барака, один для наших. Я думаю, что пока этот тип домов нам более выгоден, чем избы, - согласился Вячеслав.
   - Вячеслав, я думаю, стоит построить бараки по периметру лагеря, с каждой стороны - там, где мы частокол ещё не закончили, ведь такой длинный дом ничем не хуже стены, а так мы и отстреливаться можем через бойницы, - предложил Новиков.
   - Верно! Точно! - Послышались возгласы одобрения.
   - Вы вот тут кричите, а почему все забыли о таком важном аспекте, как помывка?
   - Бани нет и не надо что ли, так и будем в реке купаться? - Сазонов решил, наконец, задать вопрос, который уже давно вертелся у него на языке.
   - Ой, Алексей, это недоработка, сам, дурак в реке полощусь - я о бане и не подумал. Тем более холода придут скоро! - Вячеслав сокрушённо покачал головой.
   - Ладно, завтра начинаем новую стройку. Тем более нас время уже поджимает, скоро осень уже вступит в свои права, а нам ещё продовольствие нужно заготавливать.
   - Алексей...
   - Да, Вячеслав? - Встрепенулся майор.
   - Завтра же надо съездить за Дарьей, взять медикаменты. Тунгусов надо хорошенько осмотреть, может у них есть заболевшие. Сегодня я видел несколько женщин и детей в довольно ослабленном состоянии. И захватишь Трифона, а то Галдан явно нервничает без сына. Кстати, Дарье надо захватить витаминов, а то у нас в посёлке их кот наплакал, а у Смирнова их побольше малость, нам тоже пригодится зимой. Чую, цингой ещё запахнет.
   - Владимир, кстати, ты давай рыбку лови, зря что ли 'Шимано' взял? А то тунгусы вон уже и тут на лодочках приходили с уловом. Догоняй.
   Кабаржицкий кивнул, улыбнувшись.
   - И, наконец, Василий. Ты отбери человек пять и с тунгусами займитесь охотой, поучись у них, что да как. И ещё, друзья, надо отобрать несколько человек, наиболее способных к изучению языка наших новых товарищей, кхм... Надо учить, это необходимо.
   - Да я понимаю, Вячеслав, - сказал Новиков. Я и так уже потихоньку с Галдан балякаю.
   - Ну и отлично. Так, ладно, все свободны. Я сейчас набросаю план нашего... уже посёлка, можно сказать, и тоже баиньки.
  
   К первым ночным заморозкам посёлок фактически был уже готов, частокол по периметру лагеря был установлен, в который были органически вписаны бараки. Оставалось незаконченными лишь несколько башенок по периметру посёлка, но они активно достраивались. В центре посёлка, в придачу к двум ранним двухэтажным избам были построены ещё два одноэтажных дома, с пристройками для отары овец, нескольких коз и шести оленей. Устроена большая крытая поленница, в центре посёлка, недалеко от главного костровища.
   Даже трём лохматым кабыздохам тунгусов были устроены персональные будки по разным сторонам посёлка. Так же частоколом и башенками была охвачена и часть противоположного берега реки Белой, как её единодушно назвали. На островке посреди реки тоже была установлена дозорная башня, в которой находились рыболовные снасти, неводы и прочий инструментарий для рыбной ловли. Тунгусы оказались отличными рыболовами, на своих утлых каркасных посудинах, перетянутых берестой, они умудрялись наловить столько рыбы, что устроенная на том берегу коптильня с трудом справлялась со своим делом. Байкальский таймень, ленок и хариус отлично ловились и на снасти Кабаржицкого и на удочки туземцев.
   Показанное тунгусом Алгурчи соляное месторождение, находившееся примерно в половине дня пути от лагеря, здорово помогало. С помощью соли можно было сохранить на зиму не только рыбу, но и запасы мяса, которые добывала охотничья партия. У туземцев так же были свои запасы проса и чумизы. Тунгусы делали, кстати, вполне неплохой творог и сыр из смеси овечьего и козьего молока. Козье молоко также пользовалось у наших людей популярностью. Несмотря на то, что добывание пищи, как оказалось, не столь проблемно, многие со страхом ждали зиму и боялись возможного голода. Ведь люди привыкли к тому, что должны быть колышущиеся поля пшеницы и свинофермы, полные хрюкающих хавроний, без устали дающих новых и новых поросят.
  Старые и новые жители посёлка старались лучше понять друг друга, правда, по первости, тунгусы были несколько шокированы навязчивой доброжелательностью русских. Но после первого медосмотра новоприбывших, устроенного Дарьей, когда на ноги было поставлено несколько, приболевших было, детишек и начато лечение трахомы, выявленной у многих взрослых посредством мазей с антибиотиками, первоначальный лёд недоверия был растоплен.
   Окончательно, доверие тунгусов было завоёвано особенно тёплым отношением к их детям, которых, соскучившиеся по своим родным, оставленным ими на той стороне, русские так и льнули, стараясь угостить их чем-нибудь вкусненьким или просто потискать и поиграть. Участники экспедиции давали детишкам имена, которые наиболее подходили по созвучию к тем именам, к которым они привыкли у себя дома. Так по посёлку уже шныряли Димки, Маши и Ванюшки, которые с удовольствием откликались на эти имена.
   Избы в центре посёлка поначалу хотели было обкладывать кирпичом, но Соколов не позволил - кирпич пригодится на печи. А вообще, практически весь израсходован на первый уровень семи сторожевых башен, расположенных по периметру посёлка. Вячеслав заметил, что неплохо бы использовать для строительства известняк, но с кирпичом получалось меньше мороки, так что отличный белый камень решили оставить на потом. Зато, наконец, около берега реки была заложена баня - предмет чаяний многих людей в посёлке, соскучившихся по нормальной парилке. Так что, теперь ещё одной проблемой станет меньше. Однако появилась проблема новая, которая было в общем-то ожидаемая, но отодвигаемая многими на второй план.
   За прошедшие пару месяцев со дня первого нападения местных на русскую экспедицию, туземцы больше не тревожили пришельцев. Они даже не показывались вблизи посёлка, хотя по Ангаре они сплавлялись регулярно, дозоры морпехов постоянно наблюдали их небольшие лодочные караваны к Шаманьему камню и обратно. На Белой они не появлялись, до определённого момента.
   Так как последнюю группу чужих туземцев проводили по Ангаре сутки назад, нового их появление не ожидали в ближайшие шесть-семь суток, тем более неожиданным стало их сегодняшнее появление. В тот день, как обычно, группа рыбаков, под присмотром трёх морпехов, рыбачила ранним утром на Ангаре. Двое воинов наблюдали за излучиной реки с невысокого, поросшего скрывающим людей мелким кустарником, холма. Третий морпех находился на корме большой моторки и приглядывал за рекой по её течению с юга на север. Три остальные посудины рыболовной партии представляли собой берестянки тунгусов, в каждой из них находилось аккурат два человека. Прибежавший к месту ловли морпех, из секрета на холме, оповестил рыбаков об опасности, им грозящей. Лодки начали подгребать к берегу , быстро вытягивая из воды сеть. Хотя все старались уйти с середины реки к берегу незамеченными, сделать это не удалось. Небольшая флотилия из пяти лодок незваных гостей всё равно выскочила из-за излучины Ангары неожиданно скоро. До посёлка от Ангары вверх по Белой было несколько километров, порядка четырёх, так что уйти под защиту поселения было невозможно, поэтому лодки пристали к берегу и люди, приготовив оружие: огнестрельное - наших людей и луки тунгусов, стали ждать подхода чужаков. Их лодки были заметно крупнее берестянок, примерно подходя размерами под моторку, в каждой лодке было по четыре-пять человек, вооружённым луками и копьями.
  
   Расстояние между чужими воинами и поселковыми рыбаками неуклонно уменьшалось.
   - Не стрелять первыми, подпустим поближе! Посмотрим, может вообще обойдётся? - Ринат не стал форсировать события.
   Тунгусы заметно нервничали и, если бы не морпехи и пара мужиков, точно бы дали стрекача. Тем временем незнакомцы уже были в нескольких десятках метров, на первой лодке различались двое туземцев с нацеленными в рыбаков луками. Позади них стоял высокий человек, не походящий своим видом на жителей Приангарья, на голове его красовался остроконечный шлем, красный кафтан облегал мощную фигуру, а дополняла картину внушительная борода.
   Вдруг он поднял вверх согнутую в локте руку, ладонью к готовым к бою поселковым. Не надо быть восьми пядей во лбу, чтобы догадаться о его желании показать мирные намерения и о том, что он был главным среди чужаков. Саляев, также, встав на берегу, повторил жест высокого незнакомца.
   - Фёдор, сними предохранитель, заходи повыше направо, держи берег под прицелом. Игорь, ты в траву левее, тоже держи их на прицеле, - Ринат отправил по флангам автоматчиков.
   - Мужики, готовьте пистолеты, - закончил расстановку Саляев.
   - Чёрт, жаль укрытия никакого. Как на ладони тут!
   Туземцы на носу лодки опустили луки по приказу высокого мужчины. Флотилия чужаков стала приставать к берегу. Первым сошёл на землю предводитель незнакомцев, Ринат протянул ему руку. Тот спустя мгновение протянул свою, и таким вот нехитрым способом, эпохальное знакомство состоялось. Первый раз пришельцы из страны со странным названием Российская Федерация встретили своих предков из Московской Руси.
  - Ринат, - представился Саляев.
  - Пётр Бекетов, казацкий сотник из Енисейского острожка. Ты сам-то казанец, никак? - Удивился Пётр.
  - Нет, не казанец, я из Альметьевска, - улыбнулся в ответ Ринат.
   - Не ведаю о сём граде. С какого острожка будете? В Енисейском вас не было, неужто из казачков, что для Красного Яра присылали? Сызнова нас, енисейских, как прошлой зимою, опередили? Много ли ясаку собрали? И пошто брацких данников побили, а жён их и детишек увели? - Бекетов засыпал Рината вопросами.
   Ринат растерянно развёл руками.
   - Я половину сказанного тобой не понял, Пётр. Что это за брацкие данники?
   - Брацкие людишки с Уды-реки жалились нам, что де казачки побили крепко их улусных данников, да забрали всю рухлядь да оленей, жён и детей. Опричь вас никого нет в этой стороне.
   - А-а, Ринат, он нам про тунгусов толкует, - просветил Саляева один из мужиков, - нехрена нам заливать про них. Они сами напали, Олега стрелами в бок истыкали! А кто ещё нападёт - мы и их угомоним. - И внимательно посмотрел на двух туземцев, оставшихся сидеть в лодке Бекетова.
  - Сами, говоришь, напали? - Бекетов прищурился и глянул на своих туземцев, - или вы ясак выколачивали со злостию?
   - Какой ещё, нахрен, ясак?! - продолжал яриться мужик.
   - Пётр, а как вас по батюшке? - спросил Ринат.
   - Иванов сын.
   - Так вот, Пётр Иванович, вы своим людям скажите, чтобы не обходили нас. А то мы нервные бываем и копья подальше уберите. Убрать, я сказал копья!! Назад давай! - крикнул Ринат на двух казачков, опасно подходивших к и так нервничающим мужикам.
   Силы были явно неравные, но знали об этом только морпехи. С нашей стороны было два морских пехотинца с АКМ, два мужика с пистолетами, третий с калашом, да двое туземцев взрослых с луками и четыре подростка. К тому же, третий морпех контролировал ситуацию на холме из засады со снайперской винтовкой. Неравные и несмотря на то, что казаков было явно больше. Кстати, тихой сапой казаки в лодках раздули фитили страшных на вид пищалей. Было ясно, что если грянет, то крови будет много.
   Ринат насчитал не менее двадцати человек казаков и двоих туземцев, конечно, использовав автоматы, можно было покрошить их всех, а Женька с холма мог поработать по казакам с пищалями. Но и они могут удачным выстрелом положить тут поселковых, трава больше не скрывала рыбаков, а укрыться на отлогом берегу было совсем негде. Да и, чёрт возьми, вовсе не хотелось начинать знакомство с предками с кровавой бани, жалко - свои люди же. Кстати, о бане.
   - Пётр Иванович. Я предлагаю не доводить дело по перестрелки с жертвами, тем более, жалко в вас стрелять. Давайте-ка, обсудим все вопросы у нас в посёлке. Тем более, только баню отстроили. Там и поговорите с нашими начальниками.
   - Чудно ты сказываешь, казанец. Но ты прав, нет нужды с кровопускании, поговорим после баньки. Показывай путь к вашему острожку.
   Ринат понял, что попал. - Сейчас вести их к посёлку - значит раскрыть место пребывания своих людей, место посёлка. А отправить кого-либо на моторке, значит дать возможность Бекетову подумать о засаде. Чёрт, что делать-то? Блин, да что я мельтешу-то! У Женьки, сидящего в засаде, есть рация, парень наверняка всё правильно передал. Нервишки!
   - Мотор не заводи, на вёслах пойдём. Нечего их нервировать сейчас, а то опять вопросами закидает, ни к чему это сейчас, - выдал Ринат скороговоркой мужику у мотора лодки.
   Тот, поняв, кивнул. Бекетов сотоварищи грузились на свои лодки.
   - Женька! Выходи! Мы уходим, - крикнул Ринат в сторону холма, сложив руки рупором.
   Бекетов внимательно посмотрел на Рината, на холм и, покачав головой, сам себе усмехнулся.
   - Женя, радировал на базу? - Спросил Саляев проходящего мимо него к моторке Лопахина с рацией за спиной.
   - Саляев, вот реально обижаешь!
  
   Казаки, шедшие на лодках за моторкой, вели себя довольно беспечно. Над водной гладью то и дело раздавались сальные шуточки, следующие за ними грохоты смеха, дурные вопли. Ринат, поглядывая на лодку Бекетова, шедшую за ним, заметил, что Пётр Иванович не принимает участия в веселии казаков, а явно погружён в свои мысли. За берегами зорко следили двое туземцев. Всё веселье казаков как ветром сдуло при приближении к посёлку.
   Первая же башня на островке, обложенная до середины кирпичом и крытая черепицей из смеси глинозёма с известняком, с двумя часовыми на верхней площадке, заставила их уважительно смолкнуть и внимательно присматриваться к бойницам башни.
   На досках причала уже стояли Вячеслав, Сазонов, и Кабаржицкий. Новиков и бойцы организовали прикрытие с берега, две башни - на острове посреди реки и на берегу перекрывали пространство подхода лодок и места высадки казаков. Саляев заметил, что Бекетов явно разглядел заранее это обстоятельство, но сотник невозмутимо сохранял бесстрастное выражение лица.
   - Серьёзный мужик, с ним надо ухо востро.
   Лодки, тем временем, начали причаливать. Вячеслав подал Бекетову руку, с её помощью, сохраняя равновесие, Пётр Иванович ступил на мостки, те лишь жалобно скрипнули. После рукопожатия и знакомства, Вячеслав предложил пройти в избу, отобедать и поговорить о делах насущных.
   - Только прошу вас, оружие оставить в башне. Вы у нас гости и опасаться вам нечего, прошу понять нас.
   - Отчего же не понять? Братцы! Бронь и оружье оставляйте тут, - обратился к казакам и стрельцам Бекетов, те, глухо поворчав, оружие сдали, причём всё - вплоть до ножей.
  Россиянам предстояла серьёзная беседа с представителем Московского царства.
  
  Глава 6
  
  Белореченский посёлок, ранняя осень.
  
  Вячеслав, позвав Новикова, негромко ему сказал срочно слать моторку в базовый лагерь к Смирнову и немедленно везти его сюда. А заодно оглядеться на реке, если покажутся ещё лодки с чужаками, сразу же радировать сюда и, не сближаясь, моментально отправляться обратно, если столкновение с чужаками будет неизбежным.
  - Пётр Иванович, пойдёмте в избу, пообедаем и поговорим о делах наших, - обернувшись, Соколов обратился к Бекетову.
  Тот обернулся на своих людей и вопросительно посмотрел на Соколова.
  - Ваших товарищей тоже накормят, не беспокойтесь, - сразу понял казацкого сотника инженер.
  Бекетов кивнул и направился за Вячеславом. В избе уже ждала гостей Дарья и помогавшие ей туземки. Входя в дверь, Бекетов несколько замешкался - сложив пальцы двуперстием для того, чтобы перекреститься на иконы в красном углу, он не нашёл взглядом ничего того, что полагалось иметь в любой русской избе. Сотник озадаченно оглянулся на Вячеслава, тот пожал плечами и заметно покраснел. Наконец, все расселись на лавках за длинным столом, уставленном лебединой песней взятых с собой запасов пищи. Картофельное пюре с тушёнкой, рис с курицей, на сладкое джемы и шоколад. Конечно, украшением стола была косуля, принесённая охотниками и рыбные копчёности - заслуга увечного тунгуса Алгурчи, ставшего местным гуру рыбной ловли. За столом, помимо Вячеслава и Бекетова находились: Сазонов, Кабаржицкий, Дарья, Галдан, Ирина из почвоведов, да казацкий десятник Бекетова Афанасий Хмелёв, выделяющийся чёрной и по-цыгански курчавой растительностью и рваным ухом. Принялись на еду, заводилой был Афанасий - он хватал всё, что было рядом, особенно налегая на мясо косули.
  - А хлебушка у вас нету? - проговорил набитым ртом Афанасий.
  - Нет, хлеба у нас нет, что был - давно кончился, сами страдаем, - ответил Сазонов.
  - Голодно было в пути? - Спросил Бекетова Вячеслав.
  - Да-а! Мы уж корешки копали и жрали! - ответил за Бекетова Афанасий и тут же осёкся, натолкнувшись на колючий взгляд глаз сотника. Подняв руки в извиняющемся жесте, Хмелёв больше рта не открывал.
  - А дорога была долгая от Енисейска? - продолжал Вячеслав.
  - Восьмая седьмица пошла, как вышли с острожка.
  - А что вы так вышли, холода ведь уже стоят по ночам?
  - Так ведь надо было застолбить места сбора ясака и привести под высокую государеву руку брацких людишек. А то ить красноярцы опередят. Да и казачки Якова Хрипунова на зимовку в Енисейск уже прибыли. Они тоже могут опередить нас, енисейских.
   - У вас что, конкуренция? - Сазонов заулыбался.
  - Что у нас? - Не понял Бекетов.
  - Ну, вроде того, что вы представляете одного государя, а хотите опередить друг дружку в сборе ясака.
  - Да, а как же? Кто в казну больше рухляди мягкой сдаст, тот и жалованье получит и на службе повысить себя сможет.
  - Рухляди?
  - Меха, Вячеслав, шкурки звериные, - Кабаржицкий разъяснил своим современникам смысл слова.
  - Обождите. Вы не собираете ясак!? - До Бекетова дошло понимание этого факта лишь только что.
  - Нет, не собираем, зачем он нам? - Ответ Вячеслава поверг Петра Ивановича в глубокий шок.
  - Как!? А что вы посылаете в казну?
  - Пётр Иванович, надо вам объяснить кое-что. Мы не собираем ясак и не шлём ничего в казну. Мы граждане другого государства, которое... хм, довольно далеко отсюда. Царя у нас нет. Не знаю, может это и нехорошо, но царя нет.
  - Вы беглые чтоль? Схизматики? - Бекетов сузил глаза, брови его сошлись на переносице, широкие ладони сжались в пудовые кулачищи.
  Афанасий так же напрягся и стал озираться по сторонам, видимо, ища варианты для драки в доме. Повисла неприятная пауза, оставалась лишь искра до пожара.
  - Стоп-стоп, Пётр Иванович. - Дарья решила встрять в разговор, дабы немного остудить горячие головы разбушевавшихся мужиков.
  - Мы не схизматики и не беглые. У нас есть своя страна и она... да, она далеко отсюда.
  - А царь наш, Михайло Фёдорович, известен вам?
   - Романов Михаил Фёдорович нам конечно известен, он взошёл на престол в 1613 году, чем окончил великую смуту в государстве. Избрание было трудным, отметались кандидатуры служивших оккупантам Мстиславского и Ивана Романова, так и боровшимся с ними Шереметьева и Воротынского. Потом влиятельные люди стали выдвигать на трон молодого стольника Михаила Романова, который после удачного 'голосования' отблагодарил своих новых друзей поместьями. Те, конечно, хотели править от имени молодого царя, неопытного во всём и весьма болезненного. Ну там всего понамешано, интриг море, столкновения интересов, агенты влияния Польши и Швеции, Англия, как обычно, сунулась в московские разборки. Сейчас, кстати, правит патриарх Филарет, замешанный в Тушинской измене и переговорам с оккупантами-поляками. И в отравлении князя Василия Голицина, реального претендента на русский престол. Русский Ришелье, блин!
  Бекетов обалдело уставился на Кабаржицкого, который выдавал такую информацию, за которую легко получить удобное местечко на дыбе.
  - Что за год ты назвал? - на автомате спросил Бекетов, всё ещё продолжая переваривать полученную информацию.
  - Тысяча шестьсот тринадцатый или по-вашему, семь тысяч сто двадцать первый.
  - Да, видно, что вы не из наших краёв. Однако, соглядатаи ваши в Москве имеются.
  Вячеслав сделал жест рукой, который можно было трактовать как 'пусть так'.
  - А скажите, почему у вас не часовенки, ни церквушки, даже иконки нет ни одной ? Вы не веруете в Господа Бога нашего вседержителя? - Бекетов затронул важную для него тему.
  - Даже крестов не вижу.
  - У меня есть крестик, - похвасталась Дарья.
  - У меня тоже есть, - Кабаржицкий продемонстрировал сотнику свой крестик.
  Бекетов заметно удовлетворился этой демонстрацией православных крестов. Факт того, что поселковые люди принадлежали к одной с ним вере, заметно облегчал Петру Ивановичу общение с этими странными людьми.
  - Вина я смотрю, у вас тоже нет, - протянул разочарованно Бекетов.
  Сазонов ответил, что не только вина, но и табака в посёлке не держат, на что сотник разочарованно запустил пятернёй в волосы.
  - Что табаку не курите, я и так вижу, да и ноздрей рваных нету у твоих людей.
  Между тем, Кабаржицкий зашушукался с Вячеславом. Бекетов поморщился, считая, что они не хотят посвящать его в какие-то знания и снова принялся за остывшее мясо.
  - Вячеслав, наша ситуация непонятна Бекетову. Мы не сможем ему объяснить наше положение, какие там, к чёрту, путешествия во времени? Какая, нафиг, Эр Эф?
  Мы ему мозги спалим такой информацией или он нас за идиотов посчитает или секту какую-нибудь. Потом нагрянут сюда с очистительной миссией во славу Господа.
  Вячеслав, слушая, кивал.
  - Короче, я не знаю, что ему говорить. В уме вертится только дикая мыслишка о новгородцах на Аляске.
  - О чём ты, Володя!? - округлил глаза Вячеслав.
  - Смотри, Андреич... Сведения о новгородцах, бежавших в шестнадцатом веке от натиска строящих общерусское государство москвичей, есть. Ещё в сорок четвёртом году на Юконе нашли остатки новгородских построек, до этого, ещё в двенадцатом веке, новгородцы ходили за Урал. Говорят, что ходили по Иртышу, по проливу между Азией и Америкой. За то, что всё это правда я поручится не могу, но про новгородцев в Америке сведения точно достоверные. Упираем на это?
  - А чего остаётся? Про Ельцина и Горбачёва ему рассказывать что ли?
  - Хорошо, - Владимир склонился к уху сидящего справа Сазонова.
  Афанасий, насытившись, уже дремал за столом. Разговоры его более не интересовали и десятник, отпросившись, полез спать на полати ещё тёплой печки.
  - Пётр Иванович, так что там с данниками... брацкими, да?
  - Брацкими, - кивнул Бекетов, - мне жалился князёк брацкий с Уды, именем Немес, что де казачки крепко побили одно из его двух кыштымов, а всех, кто остался живой, забрали себе.
  - Второй кыштым - это Хатысма, брат Тутумэ-Ползающего, - кивнув, вставила Галдан.
  - Ясно, Галдан. Так, Пётр Иванович, врёт ваш князёк, как сивый мерин. Во-первых, насколько я понял, это именно он натравил на нас своих данников. Они атаковали нас, но воины из них получились никудышные. Побили мы их сильно, а жён и детей забрали к себе в посёлок, чтобы они с голоду не поумирали, так как мы почти всех мужиков у них убили.
   - Чтож, уразумел я, Вячеслав Андреевич. Тут мне всё ясно. Меж прочим, я сам в начале лета уже плавал усмирять тунгусов, что напали на отряд нашего енисейского атамана - Максима Перфильева сотоварищи. Тогда побили немного казачков. Так я взял с них аманатов, ясака, а тунгусцы обещали больше не нападать.
  - Что за аманаты?
  - Заложники, Вячеслав, - объяснил Кабаржицкий.
  - Владимир, ты у нас не кандидат исторических наук, случаем? - Рассмеялся Сазонов.
  - Нет, товарищ майор, - Владимир вежливо ощерился в ответ.
   - Майор? У вас полки иноземного строя? - удивился Бекетов.
   - Нет, полки у нас самого русского строя, просто некоторые воинские звания пришли к нам из других стран.
  - Так где же ваше государство, Вячеслав? И много ли там бояр, таких как ты?
  Соколов, посмотрев на Кабаржицкого, сокрушённо покачал головой и предложил тому самому рассказывать. Владимир начал с того, что напомнил Бекетову, становление Московского царства и походы москвичей на Новгород. Тот кивал, подмечая, что псковские и новгородские земли и сейчас имеют некоторые вольности и привилегии. Владимир продолжал о том, что несколько тысяч сторонников новгородской вольницы решили уйти из-под руки Москвы и жить, согласно своим желаниям, на новом месте. Которое они нашли за за Синским царством, за далёким студёным морем, да за горами высокими.
  ; - Там и есть наша страна, - капитан закончил свой рассказ.
   - А тут вы зачем? Ох, не верю я тебе, Володимир, хоть и складно ты сказываешь.
   - А тут мы для порядка и контроля. Разведываем, что да как. - Неожиданно вставил Сазонов. Вячеслав кивнул, подтверждая сказанное. Дарья лишь хмыкнула.
  - Ладно, други, пора и мне на боковую, а то ишь, как Афанасий храпит. Выспаться мне надо, а под вечер и обещанную вами баньку опробовать.
   Бекетов, сняв лёгкий зипун, полез на полати к своему десятнику, сразу пихнув того в бок, чтобы он перестал храпеть. Помогло. Туземки убирали со стола, а Вячеслав с Сазоновым вышли из избы на крыльцо.
  - Курить охота, Алексей, аж жуть. - Вячеслав мечтательно закатил глаза.
  - Нет уж, раз такие дела, пора бросать, Андреич! Меня вот волнует, как там наши Карпинский с Коломейцевым, добрались ли до первой базы.
  Новоземельский посёлок, ранняя осень.
  Тем временем, оба бойца уже подруливали к знакомому белому пляжу. На шум мотора лодки сбежались практически все обитатели первого лагеря, или уже, как и Белая Речка, вполне себе посёлка. Тут периметр поселения также был отстроен частоколом, поставлены башенки, сделаны двое ворот - в сторону Байкала и по направлению течения Ангары. Поставлен кирпичный ангар, куда таскали хорошую глину с речушки в двух километрах от посёлка, конечно, она была не так хороша, как на Белой Речке, но всё же для кирпичей и черепицы она годилась вполне. Смирнов принял бойцов в только что отстроенной, просторной избе, где была жарко натоплена печь. Так, что пришлось стаскивать верхнюю одежду, садясь за стол. Смирнов без помощи туземцев наладил в посёлке рыбную ловлю и охоту, так что еды хватало, да и запасов пока оставалось немного. Он всё сокрушался, что де, нету овощей на рассаду, да как хорошо бы организовать огородики и свинарник.
   - Что-что, но вы, полковник, в председатели колхоза сгодились бы! - Пошутил профессор Радек, уже давно пришедший в себя, после глубокой депрессии.
   - Николай Валентинович, рад что вы уже шутите!
   - А что, Пётр, дальше убиваться смысла нет, будем жить, - подошёл Фёдор Сартинов.
  - Парни, вы давайте не шуткуйте, а выкладывайте, не так просто же примчались под вечер. Лясы поточить и потом можно будет.
  - Короче, - начал Карпинский, - держитесь мужики! Объявились тут русские казачки на Ангаре, конец нашему милому затворничеству настал.
  Капитан БДК аж присвистнул, присутствующие за столом раскрыли рты и тяжёлая пауза держалась довольно долго. А потом посыпались вопросы. Карпинский отдувался за двоих, а Ванька, тем временем, уплетал солёную рыбу. Оставив посёлок под начало сержантов Зайцева и Васина, Смирнов, Петренко и Радек, за шиворот оторвав Коломейцева от рыбы, погрузились в моторку и отбыли на вторую базу, чаще именуемую Белой Речкой, в багровом свете вечернего солнца.
  В Белореченский посёлок моторка пришла в закатном сумраке, на башне уже горел маяком огонь, а на ночное патрулирование периметра посёлка выходили три тройки морпехов. Казаки, отоспавшись днём, уже попарились на славу в бане и сейчас сидели у костра в центре посёлка.
   - Где Вячеслав? - спросил Смирнов у бойца на воротах, установленных между двумя башенками у входа в посёлок со стороны причала на реке.
   - Женька! - Тот крикнул в приоткрытую дверь на нижнем ярусе более крупной башни, - проводи полковника к Вячеславу. Они с сотником в избе сидят, как из бани вышли.
   Смирнов, пересекая внутреннюю площадь посёлка удивлённо мотал головой, насколько же здесь стало многолюдно. Отовсюду доносится говор и детские звонкие голоса. - А это что? - Смирнов указал на груду тряпья у костра, которую палками поддевали и кидали в огонь.
   - А-а, Андрей Валентинович, это сейчас тунгусов после казачков в баню запускаем группами. Сегодня у нас банный день получается, у туземцев просто блох много, да и пахнут они того... не очень. А тряпьё их Вячеслав приказал сжечь к чёртовой матери, чтобы заразу не разносить. Потом и чумы их разберём в костёр, чтобы в посёлке этого добра не было. Вон у них два барака есть, пускай обживают, там места навалом.
   - А одежда как же? У них есть разве ещё?
   - Есть, есть. Меха у них есть, кожа тоже, ткани имеются, кое-чего мы подкинем. Пускай шьют, сидят. Зато чесаться не будут.
   - Как с мылом?
   - Есть немного, варят. Но нам жира надо больше, тунгусов растрясём на жир, - улыбнулся Евгений и видя удивлённое лицо полковника, добавил:
   - В смысле на материал, зверя какого, например.
   Спустя пару минут Лопахин указал Смирнову на крупный дом, стоящий в центре посёлка:
   - А вот мы и пришли, кстати - это изба Вячеслава, местный сельсовет, - хихикнул Лопахин.
   Стоявший у крыльца бородатый мужик, увидев Смирнова, метнулся в избу и сразу оттуда вышел Вячеслав с Кабаржицким.
   Смирнов душевно обнялся с Соколовым и обменялся рукопожатием с Владимиром.
   - Тут такая штука, Андрей, я почему с тобой хотел переговорить заранее. Потому что, Владимир правильно указал на то, что мы не можем рассказывать о том, что с нами произошло.
   - Что ты имеешь в виду, Андреич?
   - Короче. Смотри сам - как ты будешь объяснять путешествия во времени и пространстве современникам первого Романова на троне?
   - Нас сочтут за шарлатанов, а хуже того - за сектантов или еретиков. - Вставил Кабаржицкий.
   - Ну и что вы предлагаете? - Смирнов был совершенно сбит с толку.
   Владимир с Вячеславом принялись на пальцах рассказывать их легенду.
   Минут через семь-восемь, полковник, наконец, уяснил основные тезисы выступления дуэта.
   - Уф, Андрей Валентинович, с бойцами и то проще вышло, - улыбался Владимир.
   - Дык, мне положено знать больше! - Воскликнул полковник.
   - Ну смотри, Андрей, не заговорись теперь с сотником.
   И троица вошла в избу. Разговор был долгий, закончили далеко за полночь, когда уже в посёлке спали все, кроме часовых и дозоров вокруг стен. Смирнов и Бекетов остались весьма довольные взаимным знакомством и заключили устный договор о дружбе, если можно так выразится. Больше говорили о сотрудничестве и положении русских служилых и вольных людей в Сибири, стараясь огибать острые углы вопросов Бекетова об их государстве. Отделывались общими фразами и туманными объяснениями, что де, далека страна наша. Смирнову пришлось описывать местность Аляски, западной Канады и северо-запада США, описывая мифическое государство беглых новгородцев, больше упирая на скудость почв, отсутствие драгоценных металлов и особенно пушного зверя. Что де, в Сибири оного во сто крат больше.
   - Стало быть Сибирская землица вас тоже привлекает, а говорили что ясак не собираете? - насторожился Бекетов.
   - Я думаю, что земли и её богатств тут всем хватит, - ответствовал Смирнов.
   - Так-то оно так, но ить иные казачки так не станут рассуждать. А хватятся за пищали да сабли.
   - Ну а на других казачков у нас и свои пищали есть. - Хитро прищурив глаз, отвечал полковник.
   Бекетов кивнул. Далее разговор пошёл в более конструктивное русло, Бекетов должен был разграничить территорию сбора ясака. Смирнов неожиданно для остальных, принялся с жаром участвовать в обсуждении этого вопроса. Сошлись на том, что точкой разграничения сторон станет место впадения в Тунгуску, как Бекетов называл Ангару, реки Уды, где он в последний раз получал ясак и приводил туземцев в московское подданство. Смирнов обязал увязать факт прохождения линии границы с тем, что казаки должны держать поселение на линии разграничения. Иначе, граница пройдёт по первому жилью енисейцев. Сотник обязался до снега соорудить на Уде острожек, а Вячеслав обещал ему в этом помочь. Смирнов спросил о капусте, а особенно интересовался поросятами, может ли атаман привезти им такой подарок? Бекетов вяло кивал, Смирнов это заметил и объявил сотнику, что мы мол, отплатим не только помощью в строительстве острожка.
   - Сейчас! - воскликнул он и выскочил из избы, оставив озадаченного сотника в ещё полном недоумении. Вячеслав и Владимир поглядев друг на друга в унисон пожал плечами. Несколько минут спустя Смирнов вернулся с торжествующим блеском в глазах и с большим чехлом за плечом.
   - Вот!
   - О-о, Андрей, ты свого "Ижака" отдашь? Мы же хотели пострелять как-нибудь вместе! - Воскликнул Вячеслав.
   - Ничего, постреляем из чего-нибудь другого.
   - Да, твоя любовь к хрюшкам дорого нам стоит! - Рассмеялся инженер.
   Тем временем, Бекетов не сводил глаз с чехла, угадывая в нём очертания оружия.
   - Нравится такая игрушка, Пётр Иванович? Да, уж! Отличная штука, класический вариант, плюс автоматическое выбрасывание стреляных гильз, надёжность и простота использования в различных климатических условиях, так-то! А медведя или кабана без проблем завалит!
   - Айда на двор, стрельнём, полковник! - Глаза сотника азартно загорелись.
   - А что? Пойдём!
   - Ополоумели?! Ночь на дворе! Народ спит же давно. - Отрезвил парочку Вячеслав.
  - А... ну да. Завтра постреляем, Пётр Иванович.
  - Так мужики, я спать, - заявил Кабаржицкий.
  - Спокойной ночи, Володя. Если тебя эти ненормальные не разбудят, конечно, - хмыкнул Соколов.
  Капитан согласно закивал и отправился спать в свою комнатушку, которая была выделена ему на втором этаже барака, ставшего казармой морпехов. Туда же, в стоявший в сторону леса барак, приютили и большую часть казаков и стрельцов Бекетова. Остальные расположились в более комфортабельных избах. Троица же, в лице сотника, полковника и инженера, продолжила свой ночной разговор, правда продержались они недолго. Причём Бекетов так и заснул, с ружьём в обнимку.
  А наутро к Вячеславу заглянул один из его строителей, Сергей из Мурманска, главный весельчак и балагур в местной бригаде, но сегодня он, судя по его серьёзному виду, пришёл не просто так. Лицо его выражало серьёзность и настороженность, прежде чем войти, он хорошенько осмотрелся по сторонам.
  - Заходи Серёга, чай будешь? Только принесли.
  - А, - махнул рукой Сергей, - не до чая мне, еле утра дождался. Тут дела такие задеваются, аж страшно становится.
  - Чего случилось-то, Серёжа?
  - Короче, бойцы наши, что с казачками общались, затевают что-то. Они недовольны нашим сегодняшним положеньицем. Вчера солдатики уши-то свои развесили, а казаки рады стараться - давай заливать про казацкую вольницу, туземных жён да золотишко.
  - И?
  - Некоторые горячие головы желают с казаками уйти, вольной жизни им захотелось. Надоела рутина поселковая.
  - А мужики чего?
  - Мужики в норме, так ведь и в основном, взрослые все, понимают, что к чему. Новиков тоже в курсе, они с Саляевым уже общались. К Смирнову и Сазонову пойдут, потом к тебе, видимо.
  - Понятно... Ладно, Серёга, спасибо что зашёл, рассказал.
  - Ну так, что делать будешь теперь?
  - Ясно чего, собрание нужно провести, начистоту пообщаться. Сначала с майором поговорю, конечно.
  Вячеслав допил чай и, посидев в раздумьях минутку, решительно направился в стоящую рядышком избу Сазонова, чьи апартаменты находились на втором этаже. Поднявшись наверх, он обнаружил там спорящую компанию - в комнате уже находились Смирнов, Петренко, Кабаржицкий и Новиков. Все нервно дёрнулись, когда Соколов открывал дверь.
  - А где Саляев? - Спросил Вячеслав.
  - В казарме, конечно, не оставлять же бойцов одних! - Сразу ответил Новиков.
  - Решил чего, Алексей? - Вопрос адресовался Сазонову.
  - Хрен его знает, Вячеслав. Может под арест посадить зачинщиков, а казаков попросить убраться поскорей?
  - Так ведь ещё ничего не было! Только наши догадки, - Кабаржицкий вставил своё и был прав, - ведь это мы тут невесть чего придумываем, а наши может просто - поболтали и всё забыли.
  - Но всё равно, я предлагаю провести собрание, да и время настало, - решительно произнёс Вячеслав.
  Спорить с этим никто не стал, решили сегодня днём собрать людей в казарме и расставить все точки над i. Чтобы не оставлять пустыми посты посёлка, с каждым отделением работу проводили отдельно. Сначала, поговорили с отделением Новикова, как более лояльным. Потом пришёл черед саляевского отделения, тут вопросов было больше, остальные отделения оставались тёмной лошадкой. Было неизвестно, чего от них ожидать.
  В итоге, молодые, здоровые морпехи поставили несколько задач перед руководством посёлка, в целом их можно было скомпановать под вопросы общего и местного масштабов. Самая важная тема - возвращения домой оказалась самой сложной. Соколов честно сказал, что наиболее вероятен вариант того, что им придётся остаться здесь навсегда. Хотя, вероятность чуда в принципе возможна, но он сам верит в это с трудом. Насчёт вольностей было сказано, что субординация была, есть и будет, никаких вольностей в казачьем варианте не предусматривается, да и сами казачьи вольности таковыми кажутся лишь на первый взгляд. Впрочем, желающие могут сдать оружие и убираться на все четыре стороны - искать счастья в необременённых цивилизацией просторах Сибири. Подальше от места возможного появления прохода в аномалии. Насчёт женщин решилось проще - руководство посёлка решило сразу дать зелёный свет самой сложной мужской проблеме, которая могла в будущем наделать много бед. По аналогии с казаками, морпехам и строителям дозволялось брать так называемых туземных жён, но с несколькими железными правилами. Не дозволялось брать больше одной женщины и только по обоюдному согласию. И без ущерба несению службы и работам на благо посёлка.
  Морпехи, казалось, в целом поняли весь спектр проблем, которые встанут перед ними широкой стеной при бегстве из лагеря, пусть и с оружием, к которому, как часто бывает, кончаются боеприпасы. Итогом стало то, что парни дали понять - информация, попавшая к руководству посёлка, была не совсем верна, и что де они вовсе не желали приключений на свои неокрепшие задницы. В посёлке Смирнова, по его словам, таких проблем пока не наблюдалось. Морпехи не выказывали похожих запросов. Однако это вовсе не означало отсутствия проблемы, полковник это ясно себе представлял. Между тем, Смирнов мягко съехал на тему выгод от подселения туземцев, пример Белореченского посёлка ему дюже понравился. Сазонов предложил ему отбить у бурятского князя второго кыштыма, столь невероятный вариант многих огорошил. Но неожиданно Смирнов полностью поддержал предложение майора, к его вящему удивлению. Причём, решил сделать это, не откладывая в долгий ящик, а на неделе, проводив отряд Бекетова до реки Уды, провести разведку в местности, где сотник хотел оставить несколько человек на зимовку.
  - Поможем им со строительством, а заодно разведаем тамошнюю обстановку.
  День пролетел быстро, казачки собирались в обратную дорогу, выменяв у Сазонова немного припасов на золотой песок. С Бекетовым договорились о совместной постройке Удинского зимовья на границе совместных зон влияния.
  Смирнов и Сазонов решили вопрос о тех людях, что должны будут помочь в строительстве и охране зимовья, на Уду послали семнадцать человек под началом Новикова - четыре морпеха, включая самого Василия и Петра Карпинского, радиста Коломейцева, снайпера Кима и трёх строителей с инструментом. На следующее утро караван из шести лодок отправился вниз по течению Ангары, чуть позже в Новоземельский посёлок ушла лодка со Смирновым.
  Лодки по течению шли ходко, на месте были ещё до сумерек. Зимовье было задумано Бекетовым на островке недалеко от впадения Уды в Ангару, место было очень удачно выбрано - остров омывался широкими водами Уды, а лес не подступал слишком близко к берегам реки, как это было повсеместно на Ангаре. Выгрузившись, люди первым делом развели костёр - после путешествия нужно было обогреться и подсушить одежду. При этом отличился Карпинский, который навёл шороху своей зажигалкой. Он решил использовать её, увидев приготовившегося было высекать искру Афанасия.
  Пётр тут же поймал укоризненный взгляд Новикова, пожал плечами и принялся рассказывать удивлённому столь быстрым розжигом огня, Афанасию, про новгородских учёных мужей и их чудесных научных изысканиях. Афанасий немедля предложил отсыпать золотишка за такое изыскание, на что Пётр, косясь на Василия, предложил подойти с этим вопросом попозже. Тот нехотя согласился.
  - Афанаська! Где ты, чёрт? - Бекетов с берега кликал десятника и Хмелёв зайцем кинулся к своему начальнику. Пётр Иванович несколько минут наставлял оставляемого на зимовку Афанасия, нередко косясь на поселковых.
  - Конечно, нас он всё-таки опасается, ишь как зыркает, - подумал, наблюдая за казаками, Карпинский.
  Позже, Бекетов тепло простился с остающимися на зимовку людьми - и поселковыми и своими, отбывая далее по течению Ангары, или как называл реку Бекетов, Тунгуски к родному Енисейскому острогу. Уже только четыре лодки продолжали обратный путь и вскоре они пропали из виду, выйдя на Ангару. Коломейцев, тем временем, настроив рацию, уже передал сообщение Сазонову о благополучном достижении места зимовья. Семеро оставшихся казаков и рабочие, между тем, принялись разбирать инструменты и готовились рубить лапник для ночёвки.
  Енисейский острог, ноябрь 7136 года (1628).
  Прибывший из долгого речного похода сотник обнялся с енисейским воеводой Василием Аргамаковым и тут же потащил его на разговор в избу, дав команду казакам разгружать лодки, набитые собранным ясаком. Разговор получился долгим, сначала Василий недоверчиво щурил глаза и усмехался, но потом раскраснелся, вскочил с лавки и стал мерять ногами жарко натопленную горницу.
   - А не врёшь?! Откель им взяться? Новгородцы... не может того быть! Никогда не слыхивал.
   - А ну сиди тут, сейчас я покажу тебе пищаль новгородскую!
   Бекетов выскочил из избы и направился к себе, чертыхаясь и ругая себя, что не взял пищаль сразу.
   - На, гляди, воевода! Хорошенько гляди, - крикнул Бекетов, входя в горницу.
   С некоторым трудом раскрыв молнию чехла, сотник извлёк на свет предмет вожделений многих советских любителей охоты - однозарядный, модифицированный "Иж". Бекетов передал ружьё атаману, а сам высыпал на стол горсть патронов к нему.
   - Гляди, а это бой к ручнице, дробь.
   Аргамаков вертел в руках диковинку, цокал языком от удовольствия.
   - А продай, Пётр Иванович! Золота по весу дам!
   - Сдурел, Василий! Не надобно за такую вещь золота, дай-ко пищаль сюда, а то мало ли чего.
   Бекетов сцапал ружьё и стал убирать в чехол, как вдруг Аргамаков заметил медную начищенную табличку на прикладе.
   - Ну-ка, погодь прятать, давай гляну, что на меди писано.
   - На гляди, я читать пробовал, буквицы вроде знакомые, но не те, что при церквах учат.
   Аргамаков впился глазами в табличку. С горем пополам угадали лишь несколько букв, но для казаков полное содержание этой надписи было абсолютной китайской грамотой. А на табличке красовалась незамысловатая надпись:
  
   "Капитану Смирнову А.В от командира 103-й гвардейской Краснознамённой, ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии Рябченко И.Ф. Кабул, 1985".
  
   В тот же вечер Бекетов с Аргамаковым писали очередное письмо в Москву, ко двору Московского государя, Михаила Романова. Письмо ушло на следующий день, вместе с караваном служилых людей и стрельцов, охранявших собранные казаками Енисейского острога шкурки.
  
   " Великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии из Сибири из Енисейского острогу пишет тебе сын боярской Петрушка Бекетов.
   Служу я, холоп твой, тебе, праведному государю, в Сибири всякие твои государевы, службы зимние и летние, конные и струговые, и нартные 16 лет, и своей службишкой и раденьем многую тебе, праведному государю, прибыль учинил.
   В прошлом, государь, во 136-м году посылан был я, холоп твой, а со мною служивые немногие люди, по Верхней Тунгуске реке на Уду реку к тунгусам, что те тунгусы тебе, праведному государю, были непослушны, твоего, государева, ясаку не давали и служилых и промышленных людей побивали. Да я ж, холоп твой, послан на твою, государеву, службу для твоего, государева, ясачного збору на годовую, под братцкой порог. И я, холоп твой, на твоей, государевой, годовой службе тебе; государю, служил, ходил и с братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке реке, и по Ангаре реке, и до усть Уды реки, и твой, государев, ясак з братцких княжцей и улусных людей взял вновь, и братцких людей под твою, государеву, высокую руку подвел. И по се число те братцкие люди твой, государев, ясак дают в Енисейской острог.
   А преж, государь, меня в тех местех никакой руской человек не бывал. Однакож, на Ангаре реке, при впадении в неё Белой реки узрел я людей руских, числом небольшим, но боевитым и мастеровым безмерно. Побили они безо всякого своего убытку тунгусов без меры, да забрали себе улусников братцкого князишки. Сами они сказывают, что де потомки они беглых новгородцев. А государство их далеко стоит за морем на большой земле, однакож богатства в той земле нет, ясак збирать нечем и земля не родит хлеба. Так они в земельке Сибирской промышляют, а главным у них мастеровой боярин именем Вячеслав Соколов да полковник Ондрей Смирнов.
   Дюже опасные сеи люди для наших промыслов, однако сами недоброго они пока не замышляют, да нам, холопам твоим, государь, помогают в бедствиях наших. А что делать с ними далее, то не ведаю, подскажи нам, холопам твоим, что затевать, Великий государь.
   Петрушка Бекетов да Василько Аргамаков с Енисейского острогу.
  
   Белореченский посёлок, начало ноября.
  
   Тунгус Алгурчи неожиданно исчез из Белореченского посёлка, вместе с сыном-подростком, хватились его лишь на второй день после того, как он вышел рыбачить на Ангаре. А так как он часто выходил на рыбалку вместе с сыном, то его очередному утреннему лову не придали значения. Дозорный с башни лишь отметил, что у него был в лодке был кожаный мешок, как теперь стало ясно - с припасами.
   - Ну я так и крикнул ему, что мол, наживки сегодня взял побольше? А он только улыбнулся и головой закивал, - оправдывался часовой.
  
   - Ладно, смотрим по реке и берега. С реки не уходить, внимательно, ребята. - Сазонов отправил две поисковые группы, пошарить по реке вверх и вниз по течению, заодно закинув Коломейцеву в зимовье батарею для рации. Но, несмотря на двухдневные поиски, никаких следов найдено не было, тунгусы в посёлке молчали, на вопросы отвечали однообразно - мол, не знаем, не видели. А на шестой день с зимовья пришёл сигнал, что на Ангаре морпехи заметили четыре лодки, шедшие по направлению к посёлку. Высланный наряд сержанта Саляева опознал в головной лодке пропавшего советника старого вождя Тутумэ, вместе с сыном. Теперь этот увечный тунгус вёл небольшой отряд чужих туземцев в посёлок. Саляев, прибыв на моторке в посёлок, навёл шороху - своих туземцев согнали в бараки, на башни выставили дозоры. Люди, проверив оружие, ждали прибытия лодок. Наконец, лодки подошли к причалу.
   - Алгурчи! Заходи один с сыном, другие пусть сидят в лодках! - Саляев кричал с башни на правом берегу реки.
   Тунгус кивнул, что-то негромко сказал своим друзьям и они вдвоём вышли в воротам, створки которых тут же оттащили, открыв проход в посёлок.
   Там его ждал Вячеслав с Сазоновым, - ну, рассказывай Алгурчи, что случилось с тобой ?
   Тот замялся, косясь на сына, Алгурчи, хоть и понимал по-русски, разговаривать не мог совершенно. А вот его сын, напротив, говорил уже очень хорошо, лучше всех тунгусов в посёлке. Бойкий и любознательный паренёк, он был любимцем поселковых, везде совал свой курносый нос, даже помогал строителям - с удивительно гордым и важным видом подавал инструменты. А в устроенной Вячеславом импровизированной школе для поселковых тунгусов, уже даже пробовал читать и писать.
   - Ну, Акира, говори ты, кого твой отец привёл? - спросил Сазонов у Окирэ, или как его звали поселковые - у Акиры, иногда добавляя и Куросава.
   - Это Хатысма, брат Тутумэ, нашего старого вождя. Там он, его жёны и родня - он тоже хочет жить с вами, не давать ясак и женщин бурятам.
   - Так. Алексей, ну чего нам делать? Отойдём-ка, - Вячеслав увлёк майора в сторонку.
  
   - А чего? Нам не надо больше народу. Их уже больше нас станет - а это опасно!
   - Верно думаешь. Мда, что-то быстро слишком второй кыштым нарисовался.
   - Можно подумать, как их сплавить к Смирнову, - тихо добавил Алексей.
   - Правильно, мы хотели второго кыштыма отбить - вот и отбили, - хмыкнул Вячеслав.
   - Вячеслав, пускай Смирнов селит их около посёлка, кочевьем. Рядом с посёлком пускай службу несут - наши вон, неплохо вроде справляются. Правда, за ними глаз да глаз нужен.
   - Ладно, давай с этим братом поговорим. Потом к Смирнову отправим моторку, если всё нормально будет.
   Всё решилось довольно быстро - Хатысма был вовсе не прочь стать кыштымом полковника, лишь бы не платить бурятскому князьку наложенный на него суровый ясак и оказывать прочие прелести жёсткому хозяину. На вопрос Сазонова, а не заявится ли, этот князёк, Немес, сюда, чтобы потребовать назад своего вассала, Хатысма со смехом сообщил, что тот боится казаков и никогда не сможет придти и требовать что-либо.
   - Казак сильный, а Немес слабый! - Веселился маленький ростом и совершенно седой Хатысма.
   Сазонов с Соколовым переглянулись и одновременно пожали плечами.
   - Ладно, посмотрим, как Смирнов отреагирует на предложение заиметь вассала. А Смирнов отреагировал вскоре и очень даже положительно, как и предполагал Вячеслав. Полковник предложил Хатысме защиту и покровительство, в обмен на мясо, выделанные шкуры и золото. Тот согласился, ударили по рукам. Хатысма, оставив с собой жён и взрослых сыновей, которые ставили ему чум в перелеске неподалёку от частокола Новоземельского посёлка, остальных отправил за своим кочевьем.
  
  Глава 7
  
  Байкал, посёлок Новоземельский, конец ноября.
  
  В Прибайкалье ожидаемо пришла зима, ночью уже здорово морозило, покрывая лужи льдом, сковывая землю до цементной твёрдости. Зимнего обмундирования на всех не хватало, поэтому что-то носили по очереди, а где-то выручала меховая одежда тунгусов, которые регулярно приносили её в посёлок. А этим утром зима окончательно вступила в свои права - наконец выпал снег, лёгший за ночь ослепительно белым ковром. От снега и яркого солнца с непривычки слезились глаза, так что некоторых счастливых обладателей солнцезащитных очков затерроризировали желающие их поносить. Поселковые, ходившие в становище тунгусов, играли с веселящимися в снегу детьми, которые, звонко смеясь, норовили засветить этим гогочащим бородатым дядькам снежком по шапке. Даже профессор Радек присоединился к всеобщему веселью, полностью извалявшись в снегу и, лишь взмокнув от непривычки, заковылял в избу сушить одежду.
  А вот по обыкновению жизнерадостная хохотушка Лена Мышкина, биолог из Уфы, в этот день чувствовала себя не вполне комфортно. С утра у неё всё валилось из рук, напала какая-то апатия, хотелось спать и никого не слышать и не видеть.
   - Ленка, ну ты чего? - её подружка Катя, получив в спину очередной снежок от заверещавшего от такой удачи маленького эвенка, толкнула её в бок.
   - Ой, Кать. Подташнивает меня что-то, пойду лучше полежу - протянула Лена.
  - Опа-на. А не Ярославчик ли это постарался? Пойдём-ка, провожу до избы.
  Там же, в избе, застали и Марину Бельскую. Она, как обычно, пригорюнившись, сидела на лавке у тёплой печи, теребя завязки на шарфе.
   - Марин, а ты чего тут сидишь? Сходила бы прогуляться! - Воскликнула Катя.
  - Мариша, ну ты опять? У всех такая ситуация!
   В последнее время тоска Марины по оставленной в Протвино дочке и муже грозила перейти на следующий этап, опасалась Тимофеева, где недалеко и до суицидных мыслей.
   - Чего я опять?! Тебе проще, у тебя детей нет, - пробубнила Марина.
   - А вот у Ленки, по-моему, будут, - ответила Катя.
   - Чего? Да вы что! Ну какие тут дети? Лена, ты с ума сошла, реально. Тут же ничего нет - ни памперсов, не кашки. Лес вокруг, да медведи в них.
   - Мы ещё ни одного медведя не видели! - Леночка решила хоть в чём-то опровергнуть говорящую вроде правильные вещи Марину.
   - Ладно, ты молодая, а Петренко-то куда смотрел, взрослый мужик!
   - Ну ладно, Марина, хватит уже. Абортов тут тоже не сделать, да и мерзкое это дело, ты лучше, как рожавшая, возьми над Ленкой шефство, - предложила Катя.
   - Да ну вас! - выронила Марина.
  - Катя, ты сама с Фёдором зажигаешь! - обиженным голосом брякнула Лена
  - Она не обрюхатилась, в отличие от некоторых! - выпалила Марина.
  Ленка вспыхнула и обиделась, покачиваясь, она отошла к застеленному тряпьём топчану и легла, отвернувшись к бревенчатой стене. Катя укоризненно посмотрела на Марину, та, неожиданно показала ей язык и подошла к Ленке, присела на топчан и обняла девчонку за худенькие плечи.
  Смирнов, в сопровождении сержанта Васина, эдакого местного Илюши Муромца, тоже пришёл посмотреть на веселящихся людей, встретив у ворот запыхавшегося Радека. Похлопав учёного по спине, он посоветовал быть ему осторожнее, возраст таки. На что получил ответ в стиле 'самим не хворать'. Усмехнувшись, он хотел продолжить путь, как перед ним возник Хатысма -вождь недавно пришедшего под покровительство поселковых тунгусского кочевья. С ним были двое его сыновей и сын Алгурчи - тунгуса из разгромленного белореченскими кочевья Тутумэ.
   Хатысма что-то произнёс нараспев с неизменной подобострастной улыбочкой, Огирэ перевёл.
   - Хатысма говорит, что он очень сильно опечален тем, что ты не пускаешь его жить за стену. Говорит, что он тоже хочет жить в доме.
   - Ишь ты, какой шустрый, - прошипел сержант.
   - Акира, скажи ему что он с женой пускай приходит, но без оружия, - ответил вождю Смирнов.
   Огирэ перевёл, Хатысма заметно оскорбился и снова заговорил.
   - Он говорит, что его надо пустить с семьёй, у него четыре сына и четыре жены, у сыновей есть жёны, а у них - дети. А без оружия орочоны не ходят.
   - Ну, нет - так нет, что же делать, - Смирнов хотел было обойти тунгусов, чтобы продолжить путь, как вождь что-то ещё ласково произнёс.
   Смирнов вопросительно посмотрел на Огирэ. Тот сказал что Хатысма говорит о том, что там с друзьями не поступают. Смирнов удручённо переглянулся с Васиным.
   - Пойдём-ка Олег, к Петренко. Поговорить надо. Закрывайте ворота, парни! - Скомандовал полковник двум морпехам на воротах.
   - Олег, возьми ребят и идите к нашим, смотри там за обстановкой. Что-то мне этот весельчак не нравится уже. А я с майором обмозгую это дело.
   Смирнов уже направлялся к Петренко, когда с крыльца своей избы его окликнул Радек, уже переодетый в сухую куртку.
   - Андрей Валентинович! Постойте! - Радек подошёл к полковнику.
   - Андрей Валентинович, вы не замечаете, что этот туземный вождь довольно... э-э, странен?
   - В смысле, Николай Валентинович?
   - Лично мне он не нравится, может это и несколько нетолерантно, но он мне кажется каким-то мутным. Он ходит с таким злым выражением лица, а когда видит кого-то из солдат - то сразу напяливает свою дурацкую улыбочку!
   - И что вы думаете?
   - А то, что он что-то задумал!
   - Хм, Николай Валентинович, буквально несколько минут назад я подумал тоже самое. Он тут в лагерь просится пожить, с семьёй. А семья у него большая.
   - Вот-вот, сейчас он сюда вселится, а потом? Что будет потом?
   - Так, господин профессор...
   - Я предпочитаю товарищ, - ухмыльнулся Радек.
   - Хорошо, товарищ профессор. Короче, мы с Петренко пообщаемся и подумаем, что делать.
   - Вы меня поставите в известность, Андрей?
   - Конечно, Николай, я вам сообщу наши оргвыводы, - Смирнов улыбнулся и продолжил свой путь.
   Оказалось, Петренко и сам приметил маски Хатысмы, сначала он их списывал на восточный менталитет тунгуса. Потом перестал, уж больно нехороши были молнии, метаемые из-под густых бровей вождя. К тому же он довольно плотоядно засматривался на женщин экспедиции, особенно к худенькой и невысокой Мышкиной, которая так стала дорога для самого Петренко.
   Поэтому он даже обрадовался разговору со Смирновым и сразу высказал свои подозрения на этот счёт. Мужики в итоге решили допросить вождя, но незаметно для его кочевья. Но сначала надо было изолировать тунгуса Алгурчи, который, собственно и привёл сюда Хатысму. Тунгуса взяли под белы рученьки ошивавшегося недалеко от частокола на полпути к чумам. Позже нашли и его парнишку, играющего с детьми в становище тунгусов. Обоих привели в избу к Смирнову. Сержант Васин своей лапищей мягко усадил побледневшего Алгурчи на лавку и встал молчаливой громадой за его плечами.
   - Ну, рассказывай нам, дорогой друг Алгурчи, кого ты нам привёл?
   Тот кинул тревожный взгляд на сына, который тихо перевёл ему вопрос. Алгурчи сглотнул и уставился в дощатый пол. Пауза затягивалась, Алгурчи покраснел как рак, но упорно продолжал соблюдать тишину. Внезапно Петренко треснул по лавке кулаком и заорал на тунгуса.
   - Что ты теперь молчишь, засранец?! Чего вы там задумали? Хочешь, мы ещё раз вас перестреляем, как курей? Отвечай, кого привёл и чего задумали!
   Алгурчи инстинктивно отбросило к брёвнам стены, Огирэ сидел, не шелохнувшись, только побледнел и закусил губу.
   - Переводи, - негромко сказал Огирэ Смирнов. Тот заговорил, не глядя на отца.
   Тунгус слушал сына с каменеющим лицом и, когда тот закончил, Алгурчи уронил голову на грудь и разрыдался. Петренко уже хотел было влепить ему пощёчину, но занесённую руку вовремя перехватил Смирнов.
   - Не надо, Ярослав. При сыне-то, нехорошо это.
   Алгурчи что-то спросил у сына, тот ответил целой тирадой, довольно импульсивно.
   - Акира, пойми, мы не будем долго ждать, - Смирнов уже начал нервничать.
   Огирэ кивнул, - Да, я понимаю, отец говорит, что его заставили провести кочевье Хатысмы поближе к вам, чтобы здесь Хатысма стал вашим кыштымом.
   - Зачем?
   - Захватить острог и отомстить за Тутумэ.
   - Как он хотел захватить острог? Он что, не знает, как мы побили воинов этого Тутумэ, которые хотели убить нас, когда у нас и стен-то не было. Что они смогли? Ничего!
   После короткого разговора с отцом, Огирэ продолжил.
   - Он должен был войти в острог жить, а Немес...
   - Кто?! Тот, о ком Бекетов говорил?
   - Немес это бурятский князь, у которого Тутумэ и Хатысма были кыштымами. Вот он и должен будет напасть, когда Хатысма с сыновьями будет в остроге.
   - Теперь всё ясно, - проговорил Смирнов, присел на лавку и вытер мокрый лоб, - Что-то жарковато натоплено.
   - Когда он должен напасть? - Прокричал Петренко.
   - Отец говорит, что сегодня ночью.
   - О, чёрт!
  
   Смирнов приказал держать пока Алгурчи в избе, не выпускать даже сына. Потихоньку собрали людей в посёлке. Петренко проинструктировал личный состав и рабочих, приказал всем проверить оружие и, вообще, проявлять всяческую бдительность. Вечером, Хатысму пригласили в посёлок, вместе с сыновьями, предоставив избу. Тунгус с невероятно гордым видом прошествовал к крыльцу, величаво держа руку на эфесе сабли.
   На крыльце был устроен некий почётный караул из четвёрки морпехов, так, чтобы в избу входили по одному человеку. Смирнов и Петренко у крыльца пригласили тунгусов войти. Те стали по одному заходить и пропадать в дверном проёме. В прихожей в это время трудился Васин и отделение морпехов, входящих гостей Васин встречал ударами своих могучих кулаков, а остальные лишь быстро вязали бесчуственные тела.
   Позже, сложив сыновей вождя на пол в боковой комнатке, Хатысму привели в чувство, плеснув тому холодной воды из котелка в лицо. Придя в себя и оглядевшись, тунгус сразу заверещал, бойко тараторя и вращая, ставшими вмиг безумными, глазами.
   - О, клиент сразу дошёл до кондиции и орать на него не надо, - рассмеялся Петренко.
   - Ага, ведите Акиру, парни, - сказал морпехам Смирнов.
   - Эй, Куросава, заходи! - крикнули с крыльца.
  
   Стараниями готового во всём сотрудничать с 'очень хорошими казаками' вождя, выяснилось, что бурятский князь, решив провернуть ночную атаку на посёлок, вельми ошибся, доверившись 'лучшему другу казаков' - Хатысме, который и так хотел обо всём рассказать полковнику.
   - Ну хорошо, заливай дальше, - кивая, проговорил Смирнов.
   Тот продолжил о том, что сегодня ночью Немес должен на лодках подойти к посёлку со стороны Байкала. А его люди в кочевье должны были по знаку запалить чумы в становище и устроить всяческий шум в кочевье, отвлекая поселковых. А он, Хатысма, должен был с сыновьями напасть на охраняющих частокол одиноких стражников, помогая этим самым атаке воинов Немеса.
   - Хех, знатно задумано. Стратег, блин, нам попался, - хмыкнул Васин.
   - Ещё не попался, Олег. А вот попасться он нам теперь уже должен, - заявил полковник, - во что бы то не стало! Надо выяснить, не стоит ли за ним Бекетов.
   - Думаешь? - немало удивился Петренко.
   - А почему бы и нет, Ярослав? - Смирнов пожал плечами, - может, Пётр Иванович решил нас пощипать и проверить, что мы стоим.
   - Хм, а ведь возможно, - пробормотал Петренко.
   - Короче, так или нет, но мы должны подготовиться к атаке. Как будем встречать их, на реке, на берегу или у частокола?
   Решили установить секреты и на реке и у тунгусов в становище. Всех туземцев загнали в посёлок, заперев в двухэтажной граднице-казарме и избе, вместе с сыновьями вождя. На берег Байкала отправлялся сержант Зайцев с пятёркой морпехов, Петренко с семерыми бойцами занимал позиции в становище.
   Смирнов оставался защищать посёлок, рабочим выдали АКСы, а заодно и проверили ещё раз боезапасы посёлка. Выходило негусто - хотя стрелкового оружия было достаточно: ещё двадцать АКС-74М лежали в ящиках в заводской смазке, плюс оставался десяток АПС и двадцать четыре цинка с патронами для АКС, получалось около двадцати шести тысяч патронов для автоматов и около шести тысяч пистолетных выстрелов.
   К двум гранатомётам было тридцать выстрелов, их пока решили не трогать. На две снайперки СВД было около девяти тысяч выстрелов. Наличествовало двадцать два бронежилета и двадцать две 'Сферы'. Около ста гранат РГО и РГН. Практически аналогичным было и состояние вооружения в Белореченском посёлке, только у них не было касок и броников. Да и запасы стволов находились только у новоземельцев.
   - Ну что, ребята, пришёл и наш черёд защищаться. Надеюсь, справимся не хуже наших товарищей, - полковник напутствовал солдат и рабочих у ворот перед занятием позиций.
   Солнце медленно катилось к закату, морпехи заняв позиции, выжидали врага. Пока было тихо, с Байкала сигнала не поступало. По идее, байкальская шестёрка должна была, визуально встретив туземцев, передать сигнал на базу и, сопровождая нападающих, выдвигаться к посёлку, попутно постаравшись вычислить князя. Так в ожидании уже стукнуло три ночи, потом четыре, солнце уже понемногу вставало со стороны Байкала.
   Продрогшие до костей морпехи уже собирались потихоньку сниматься с засад, оставляя по паре человек в секретах, чтобы отдохнуть и согреться. Смирнов уже и добро дал, как внезапно из леса донёсся странный шум, похожий на шуршание сотен ног в сухом, подмёрзшем снегу.
   Тут же Зайцев с берега передал о подходе пяти лодок, в одной из которых, без сомнения, находился князь. Сержант выделил его среди остальных из-за богато расшитого халата да высокой меховой шапки. Поза и жесты также говорили о его власти над окружавшими его людьми. Лодки пристали к берегу и тунгусы, подхватив какие-то шесты, направились к возвышающемуся над обрывом частоколу. Обойдя обрыв, туземцы стали соcтавлять и связывать шесты в лестницы, Зайцеву стало ясно - вот она группа, которая должна будет объединить усилия с людьми Хатысмы в посёлке, для преодоления частокола. Зайцев радировал Смирнову о ситуации, тот приказал пока вести эту группу, держа её на прицеле. В становище Хатысмы пока было тихо, Петренко передал сообщение о полной тишине в округе. Только с позиций Смирнова продолжали улавливать шумы, идущие из леса, правда сильно мешал небольшой ветерок с Байкала, регулярно повторяющийся и создающий дополнительный шум в кронах деревьев. Тем временем, появились дополнительные звуки - явное бряцание железа и конское всхрапывание.
   Внезапно Петренко сообщил о пяти-семи силуэтах, появившихся между пустых чумов.
   - Снайперу работать на поражение, - жёстко приказал Смирнов.
   Ствол СВД ходил из стороны в сторону, выцеливая в рассветном сумраке фигурки, враз заметавшиеся оттого, что их товарищи падали от невидимого врага.
   - Меняем позицию, вперёд, - восьмёрка морпехов из засады выдвинулась на край становища, проверяя работу снайпера. Тот сработал профессионально, 'трёхсотых' не было. Последнего, седьмого нападавшего, успели остановить на опушке редколесья за кочевьем.
   - База, нападавших уничтожили, семь 'двухсотых', ждём, - передал Петренко.
   - Отлично, парни, оставайтесь пока на позиции.
   - Зайцев, что у тебя?
   - Норма, полковник. Чужие на месте, человек двадцать, держим.
   - Работайте, князя не зацепи, он нам нужен.
  
   Таким образом, сковав все группы нападавших, Смирнов скомандовал готовиться к отражению атаки на посёлок. С частокола неясно виднелись редко мелькающие среди деревьев тени, но общая картина состояния атакующей стороны была абсолютно неясной. Полковник подозвал бойца с гранатомётом.
   - А ну, залепи по центру! - указывая пальцем направление, приказал Смирнов.
   Заряд ярким светом разорвал на мгновение мглу лесной опушки и между деревьев и, благодаря этому мгновению, уже можно было ясно разглядеть приготовившиеся к атаке ряды воинов. Первый ряд составляли лучники, с зажигательными стрелами, тлеющий трут которых они до этого момента прикрывали. Теперь все стало ясно, а от количества чужих воинов у полковника глаза полезли на лоб.
   - Да сколько же их здесь! Огонь! Огонь!
   С частокола и башен загрохотали автоматы, вся стена посёлка окрасилась вспышками выстрелов. Всё это продолжалось минуту, может две, воздух буквально разрывался от грохота. Смешавшиеся ряды воинов Немеса давили и опрокидывали друг друга, сбивали с ног, падали в снег, закрывая руками уши. Среди княжеского войска вовсю гуляла Смерть, она заглядывала каждому воину в глаза, хватала ледяной рукой за сердце.
   Набивка стёганых халатов вылезала клочьями, щедро окрашиваясь кровью. Воины, ещё минуту назад предвкушавшие грабёж взятого посёлка, сейчас уже, побросав всё, сломя голову бежали прочь от этого страшного места. В пару минут всё было кончено, а от былого сильного войска князя остались сущие огрызки.
   Немного ранее, на берегу Байкала, князь с лучшими воинами, готовились штурмовать незащищённую стену посёлка. Они уже и подобрались почти вплотную к частоколу, но тут грянул разрыв выстрела из РПГ, оглушительно прокатившись по округе. Вражеские воины моментально замерли, а через мгновение всё вокруг было наполнено адскими звуками одновременной работы пары десятков АКС.
   - Огонь, парни, - крикнул, пытаясь заглушить лезший в уши грохот, Зайцев.
   Пять АКС и СВД снайпера присоединились к утреннему пиршеству смерти. Видя, как вокруг него падают и корчатся его лучшие воины, Немес практически потерял рассудок, сделав пару неловких шагов, он завалился в снег. Пробуя подняться, он протянул руку бывшему рядом с ним всю жизнь старому воину, тот, пытаясь помочь своему господину, поспешил поднять его, но тут же, отброшенный невидимым врагом, навзничь упал в снег, окрашивая его в пронзительно красный цвет. Внезапно грохот кончился и наступила не менее страшная тишина, наполненная вскриками и стонами раненых людей. Старый воин, лежащий рядом ещё дышал, его хрип и свист из пробитой шеи морозом отдавались на коже князя. Немес закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, совершенно не замечая подошедших морпехов.
   - Всё, крякнулся мужик, - заявил один из воинов Худехея-мергена, великого громовержца неба, но Немес ничего не понял. Он почувствовал великую слабость в теле, голова показалась ему слишком тяжёлой и он рухнул лицом в снег.
   Морпехи прикладами подогнали четырёх оставшихся в живых воинов из свиты князя и , указав им на бесчувственное тело их господина, приказали знаками следовать к острогу.
  
  Глава 8
  
   Посёлок Новоземельский, поздняя осень 7136 года, (1628).
  
  Утро, вступившее, наконец, в свои права, открыло взгляду картину последствий бойни. Вокруг лагеря лежали в самых разных позах убитые и ещё живые воины, многие из которых были без сознания. Люди из группы Петренко привели в посёлок шесть пойманных в лесу коней, оставшихся без всадников. Майор отметил низкорослость этих лошадок, но было видно, что порода выносливая, ходившая как под седлом, так и в упряжи.
   - О, а вот это неплохо! Лошадки нам пригодятся, - Смирнов потрепал холку рыжей лошадке, - Отведи их к бараку. Будет на чём целину поднимать!
   - Майор, отбери мужиков Хатысмы, пускай они собирают раненых. Трупы потом соберут. А вы пошарьте по лесу, если встретите кого, отгоняйте одиночными подальше, а с этими то нам чего делать? - он озадаченно смотрел на группу пленных.
   Их было около двадцати человек, большинство - раненые.
   - Так, парни, князя - ко мне в избу, присматривайте. А этих пока к частоколу отгоните, потом с ними решим. Кто свободен от нарядов - собирайте гильзы, может пригодится потом.
   Тунгусы заносили в посёлок всё новых раненых, большинство были тяжёлыми, стало ясно, что долго они не протянут. А в полевых условиях небольшая бригада новоземельских медиков явно не справится не то, что со всеми, тут на одного требовалось масса времени и сил. Смирнов с ужасом заметил, как лихо мурманские врачи принялись за запасы перевязочных и обезболивающих средств. Он быстрым шагом направился к медикам.
   - Девчонки, не возитесь с тяжёлыми, всё равно не спасём. Лёгких перевязывайте, без обезболивания, - тихо сказал подошедший к работающим врачам Смирнов.
   - Но мы не можем так! - С вызовом ответила одна из молодых медиков.
   - Можете! Да и что ты предлагаешь? Мы сейчас весь запас перевязочных средств тут изведём? А нам ещё куковать тут сколько? А когда наших парней подстрелят, чем ты им будешь обезболивание делать?! - заорал на врача полковник, сильно покраснев от внезапно нахлынувшего гнева.
   Поостыв, он сказал - это не последняя атака на наш посёлок и если так будет продолжаться, все наши медикаменты кончатся на втором-третьем нападении. Тут не Мурманск, никаких запасов препаратов нет, никаких. Делайте, как говорю.
   Врач, закусив нижнюю губу, кивнула.
  Полковник, увидев главного медика посёлка - Дарью Поповских, поспешил к ней, желая обсудить своё указание медикам:
  - Дарья, ты вот что... Ты видела, как твои девчонки резво тратили препараты? - получив в ответ утвердительный кивок, Смирнов продолжил:
   - Ну вот, надо создавать свой запас лекарственных трав и растений, а то... - увидев ещё один кивок, полковник вопросительно выгнул брови.
   - Да мы уже занимаемся этим делом, Андрей Валентинович! Тут целые заросли бадана, например, а из его листьев и чай можно заваривать и при гинекологических проблемах применять. Да тут множество всего: мать-и-мачеха, солодка, одуванчик, пустырник, - улыбнулась Дарья. - Пчёлы нужны - для получения прополиса. Пробуем уже картофель обрабатывать для будущего получения пенициллина из образуемого грибка. Короче, не беспокойтесь, все указания я уже дала. Будем заготавливать, сушить. Ягодные сборы тоже будем производить - тут я и мужичков хочу припахать.
   - Дарьюшка, ты молодец! Слов нету, - восхищённо сказал Смирнов, отметив, что у него улетучился вес негатив, а на душе стало спокойнее.
  К середине дня оставшиеся в живых нападавшие, после уборки трупов были согнаны у верхних ворот посёлка, смотревших на редколесье, туда же отправили легкораненых. Туземцы, думая, что их сейчас будут убивать, молили победителей о пощаде, хватали морпехов за рукава и что-то пытались объяснить этим сильным воинам. Морпехи вяло отпихивали их от себя, беззлобно матерясь. В лесу бойцы отыскали большую поляну, где воины князя устраивали себе ночной бивуак перед нападением. К посёлку парни притащили много кожаных мешков с припасами: зерно, копчёная рыба, вяленое мясо.
   - Половину пускай забирают и катятся к чертям собачьим. Там, ниже по Байкалу у них, по-видимому, лодки стоят. А часть верхом пришла. Хорошо бы остальных лошадей себе забрать, будет кому целину местную поднимать.
  Отставив несколько мешков в сторону, бойцы указывали на них туземцам и махали в сторону леса. Буряты, не веря в такую милость победителей, робко жались друг к дружке, понемногу отступая от посёлка. Наиболее смелые хватали мешки и, всё ускоряя шаг, отходили к лесу, часто оглядываясь. Наконец, удалось отправить всех, кроме одного бурята. Совсем молодой парень, наотрез отказывался уходить с остальными.
   Петренко заинтересовало такое странное желание, крикнули Алгурчи с сыном, горящий желанием всячески помогать поселковым, тунгус, с ревностным усердием переводил сыну с бурятского языка, а тот переводил русским с эвенкийского. Оказалось, у парня в посёлке остался тяжело раненый отец, поэтому он не мог уйти.
   - Что же, пускай заботится о нём. Оставьте его, я думаю, товарищ полковник не будет против, - разрешил остаться парню Петренко.
   Переживших день тяжелораненых бурят оставили на попечение тунгусов, отправленных в своё становище. Перед этим Смирнов, с помощью Огирэ, сына Алгурчи обратился к ним с предложением - немедленно уйти прочь всем тем, кто не желает подчиняться ему и помогать другим жителям посёлка. Их никто не будет наказывать, а если наберётся достаточное количество желающих, им будут выделены даже пара оленей. Желающих уйти не нашлось. Пришлось выгнать только, умолявшего оставить его, Хатысму, да его семью. За пару дней умерли почти все тяжелораненые, у тунгусов остались лишь двое подопечных, один из которых был пожилой воин с простреленным лёгким и перебитой рукой. Его сын неотступно находился рядом с ним.
   - Ну что, как он? - Смирнов по три раза на дню заходил к пускающему слюни Немесу, бурятский князь так и не пришёл в себя, совершенно выжив из ума. Он не реагировал ни на какие вопросы, редко его сознание озарялось более-менее осмысленным взглядом, но и это длилось недолго. В конце концов, ставший полным овощем, князь был сбагрен на руки тунгусам. Больше за зиму на русские посёлки никто не пробовал нападать, видимо, все желающие получили информацию о полном разгроме довольно сильного, по местным меркам, князя Немеса с кыштымами. Так что зима прошла относительно спокойно, разве что отелилась одна олениха. Смирнов, по примеру Вячеслава, устроил во втором отстроенном бараке начальную школу для тунгусов, дабы упростить общение между двумя группами жителей посёлка. Так же, все женщины из числа учёных и врачей, некоторые рабочие, что имели проблемы обращения с оружием, проходили тренировки на овладевание стрельбой и обхождением с автоматом АКС и пистолетом АПС. Цинги, которой сильно боялся Радек, удалось избежать с помощью отваров из осиновых почек, молодых сосновых игл и молока, а небольшой запас витаминных комплексов оставили на совсем уже критический случай.
   А вот пример, поданный Петренко и Мышкиной, оказался заразительным. В посёлке за зиму образовалось уже больше двух десятков пар. По весне предстояла большая работа по строительству новой жилплощади для семей. В Белореченском посёлке происходило аналогичное - пары сходились одна за другой.
  
   Москва, весна 7137 года, (1629).
  
   Имение боярина Савелия Кузьмина, ничем не выделявшееся на фоне остальных, раскинулось на холме высокого берега Москва-реки. Боярин, чьи предки были насильно переселены из Новгорода в Москву ещё Иваном Третьим, занимался скупкой пушнины и тканей, имел свои ряды на Нижегородской ярмарке у стен Макарьевского монастыря. Были у него также свои поставщики товара из Персии и Хивы и в целом, слыл боярин весьма зажиточным и, самое главное, удачливым торговцем. Вот и сейчас, ранней весной, все его помыслы были связаны с предстоящей в июле ярмаркой. Прикидки о количестве закупаемого товара, охране, новых приказчиках, да сколько лодий будет необходимо к лету, сейчас занимали его всего, без остатка. С самого утра ушлый купец, сидя в своём кабинете, скрипел перьями на жёлтой бумаге, прикидывая очередной вариант закупок, да возможную прибыль.
   В дверь осторожно постучали.
   - Заходь, Николашка, - не отрывая взгляда от бумаги, громко сказал Савелий.
   - Савелий Игнатич, тут такое дело...
   - Говори, не мямли, не с девкой, поди, разговариваешь, - прикрикнул на приказчика боярин.
   Жестом подозвав того к столу, он отложил перо и внимательно смотрел на Николашку. Тот осторожно передал запечатанный сургучом конверт в кожаном футляре.
   - Вот, только сейчас человек принёс.
   - А сам он где? Чего говорил?
   - Так уже ушёл, а сам он ничего не говорил.
   - Ладно, иди. И скажи подать обед в горницу, я сейчас спущусь.
   Однако, Савелий долго не спускался, оставаясь за столом и держа лист с тайнописью перед собой. Да и отложив его, он оставался погружён в тяжёлые мысли. Так, что он и не сразу услыхал стук в дверь.
   - Чего тебе опять надобно? - Воскликнул Кузьмин, очнувшись от раздумий.
   - Обед стынет, боярин... - робко пробормотал приказчик.
   - Ну и чёрт с ним, прикажи возок готовить, к Борецким поеду.
   - Да, боярин, сей же час будет готов.
   Савелий решительно встал и вложив письмо в футляр, стал одеваться в дорогу.
  
   'Писано боярину Кузьмину Савелию от Олексашки Малого из Тобольского городка. Стало ведомо нам, о явлении людишек новгородских близ пределов царства Сибирского, кои на Тунгуске реке живут. Напоив государева человечка, из Енисейского острогу, подменили мы письмецо, что он промеж всего на Москву вёз. В письме том, словами сотника казацкого, Бекетова Петра да воеводы Енисейского, Василя Аргамакова, писано, что де людишки новгородские, как они себя кличут, нежданно явились. Сильны они крепко, ворогов бьют. И, де царство их стоит за морем. А в землице сибирской они промышляют зверя лесного. Так мы письмецо сожгли то, да вот теперь не знаем, как дальше дела вести. Как скажешь, боярин, ожидаем письма твоего. В Новгород и Тверь отписали также, кому ты знаешь.'
  
   Солнце уже здорово припекало, в шубе было очень жарко, но сменить её на кафтан Савелию не очень хотелось - его соболья шуба и высокая горлатная шапка была предметом зависти для местных бояр и купцов. Возок лихо трясло на поворотах, тающий рыхлый снег летел жирными хлопьями из-под полозьев,обдавая неловких прохожих. Возница ловко управлял лошадьми, помня приказ боярина поторапливаться. Кузьмин, сидя в возке, старался заранее продумать беседу с Дмитрием Борецким, таким же как и он сам, представителем высланного из Великого Новгорода боярского рода. Но из головы его не выходило загадочное заморское государство новгородцев. Странно, ведь он сам не верил в возможность такого поворота событий. Нет, ну то, что в своё время из Новгорода бежало несколько родовитых семей с домочадцами и дворней, он знал. Но чтобы так далеко их забросила судьба, ...не очень-то и верилось. Поэтому он надеялся на беседу с Борецким, как с человеком, умудрённым опытом, дал же Бог прожить ему столь долгую жизнь. Ведь восьмой десяток разменял боярин, а жив и здоров, да умом крепок.
  
   '...а пока, отослал я для порядку, людишек своих до Енисейского острога, а там и до новгородцев, с Божьей помощью, доберутся. Да разведают, что у нех ныне делается и вперёд учнётся делать. Сколько у нех людишек, да припасов. Иванко сотоварищи, которые посыланы были для проведыванья новгородских людишек, зело добрые и верные нам. С тем и желаю вам, Божьей милостию, всего наилучшего от Олексашки Малого с Тобольского городка лета 137-го'.
  
   Кузьмин, прочитав тайнопись ещё раз, сложил письмо в футляр, оставив тот в руке. Тем временем, подъехали к дому Борецкого. Возница, деловито оправляя упряжь, дал время боярину выйти на крыльцо, встретить гостя с почётом. Опростав горячего сбитня, Кузьмин поклонился Борецкому. Тот пригласил его в дом и только тогда бояре, наконец, обнялись. Крепко, по-дружески.
   Борецкий читал долго, а после прочтения сильно задумался, прикрыв глаза. Наконец, сняв расшитую золотыми нитями тафью с головы и степенно поглаживая себя по бритой макушке, он медленно произнёс.
   - Не ожидал я таких известий, Савелий. Бог свидетель, не ожидал, весьма добрая весть, весьма. Да.
   Кузьмин молчал, ожидая, что Борецкий продолжит свою мысль.
   - Мой отец рассказывал мне ещё в отрочестве о бежавших встречь солнцу из Великого Новгорода семьях бояр. Но... мне казалось это красивой легендой, ведь ни нам Борецким, не вам, Кузьминым, не удалось отстоять права жить в отчине. Мы смирились с этим. Другие смиряться не желали, а ушли.
   - Стало быть, теперь вернулись, Дмитрий Васильевич?
   - Вернулись? Наперво, проверить сие надо крепко, убедиться в том, что не наговор это.
   - Так проверим же. Отослано ещё по письму в Великий Новгород к боярину Авинову Петру да в Тверь, боярину Судакову Анисиму.
   - Крепкие то наши люди, а мошна у них ещё крепче, - усмехнулся старик.
   Разговор тянулся степенно и неторопливо, прервавшись лишь на воздаяние должного уважения трапезе. Воистину, умение стряпух боярина Борецкого, было известно округе не хуже купеческой удачи Кузьмина. Перед сном, попарившись в баньке, Кузьмин взвешивал в мыслях разговор, мечтая о великих делах. Ведь Сибирское царство стоит на полпути от царства Индийского и Китайского, а это давало огромные возможности для успешной торговли. Рашид, его поставщик тонких тканей из Хивы, много раз упоминал про близость этих богатых царств, о торговле и богатых барышах, суливших при торговле с ними. Да и к пушнине поближе, можно будет скупать её у вольных казачков да туземцев и по меньшей цене. Так, размышляя о выгодах сибирской торговли Савелий Кузьмин незаметно угодил в цепкие объятья Морфея.
  
  
   Удинский острожек, май 7137 года, (1629).
  
   В мае Карпинский опять вернулся в острожек, сменив предыдущую партию морпехов, только теперь в пятёрке поселковых появился новичок - молодой тунгус из первого разбитого кочевья. Он уже вовсю разговаривал по-русски, так что проблем, которые были раньше, уже не существовало. С казаками за зиму сдружились конкретно, мужики оказались мировые. Правда поначалу, они казались какими-то нелюдимыми, но то было по первости. Со временем, мужики совсем скорешились, кстати, Пётр узнал много интересного и в тоже время пугающего, о жизни Московского государства и простых его людей. Интересными были рассказы о приключениях казаков в Сибири, о городках и острожках, ими строимых. О быте, о семьях, правда некоторые, такие как Афанасий Хмелёв, семьи своей и не знали. Воспитывался при церкви в Свияжске, работал на церковных полях, рубил лес, строил. А с семнадцати лет просто взял и ушёл в Казань, прибился к небольшой ватажке казаков, отправляющихся в Сибирь на промысел ясака, да приведение под государеву руку диких племён. Так и мотался по Сибири, пока не осел в Енисейском остроге, став десятником у Петра Бекетова.
   В то же время пугающего наслышался он немало, казаки рассказывали о смуте и запустении в Московии, о голоде - привычном спутнике крестьянина, о войнах и походах иноземцев в русские пределы. Рассказывали они о бесчинствах поляков и литвинов на Руси, о притеснении православной веры на землях ими захваченных. О злом Крымском ханстве, кровавым клещём присосавшемся к русским землям и о Османском государстве, за ним стоявшем и поработившем многие народы православной веры, которые сейчас стонут под их игом. Как представителям Новгорода, морпехам особенно подробно рассказывали о резне в Новогородии, устроенной шведскими захватчиками, когда целых волости просто вырезались под корень и не оставалось в округе живой души - ни человека, ни собаки.
   Пётр сидел у костра и ужасался подробностям, которые вываливали на бойцов не смущавшиеся по этому поводу казачки. Оказывается, шведы только лет десять назад ушли из Новгорода, а до этого сам город и большая часть северо-западной Руси находилась под пятой шведского солдата, залившего её кровью несчастных жителей. Но из Новгорода-то они ушли, но оставили за собой большую часть новгородских земель, закрыв Руси выход в Балтику.
   - Эх, при Иване Великом-то свеи не баловали так, - приговаривал Хмелёв.
   Странно, но русский разговорный язык семнадцатого века, был не столь сложен для понимания и уже через пару недель, выспросив у казаков про особенно непонятные слова и термины, люди из двадцать первого века уже понимали их практически полностью. Как рассказал Кабаржицкий, получалось примерно как в Югославии, где он был в середине девяностых: сербы и русские говорили на своих языках, но друг друга понимали хорошо. Так и тут - самим говорить на языке Московии не получалось, разве что ввернуть ради красного словца что-нибудь эдакое, но понимать - получалось. Так же дело обстояло и у казаков, так что проблем с общением не наблюдалось, к общему удовольствию.
   Карпинский вдоволь наигрался и с оружием казаков - помимо страшных на вид бердыша, сабель и копий у них имелось в острожке три фитильных ружья. Сначала еле упросив Хмелёва дать ему разок выстрелить из такого раритета, потом Карпинский десять раз пожалел об этом. Это же сколько всего надо было сделать, чтобы эта дура наконец выстрелила. Зато уж, когда ему удалось воспламенить порох через затравочное отверстие в стволе, последующий выстрел потряс его и в буквальном и в переносном смысле.
   - Да-а, конечно неплохо. Но у вас слишком сложно всё, - сказал Пётр, возвращая ружьё лыбившемуся Афанасию, когда дым от выстрела почти рассеялся.
   На следующий день, после удачной рыбалки, обитатели Удинского острога сидели на островном берегу, смотрящего в сторону Ангары. День неторопливо клонился к вечеру, неожиданная майская жара спала и наконец-то задул долгожданный прохладный ветерок. Пётр, нанизывая на отобранные Новиковым у Игоря-почвоведа, шампуры куски потрошеной рыбы лениво поинтересовался у Афанасия.
   - А что, Афоня, когда, говоришь, твои должны быть?
   - Да хоть вчера, хоть завтра, Пётр. Енто мне не ведомо, но пора бы уже, - снимая первую партию рыбного шашлыка, ответил Хмелёв.
   - Думаю, что сегодня будут, - заметив удивлённый взгляд десятника, он просто указал шампуром с нанизанным кусочком на приближающуюся лодку. Возвращались двое казаков, посланные в полдень на Ангару в дозор.
   - О, так и есть, Макарка со Жданом поспешают, ишь шапкой машет, точно наши идут! - Хмелёв вскочил и, сорвав с кудлатой головы шапку тоже истово завертел ею, звонко свистя.
   Разделывавший рыбу тунгус, тоже поднялся с брёвнышка и заинтересованно глядел на реку, приложив ко лбу ладонь, заслоняясь от солнца.
   - Смотри Петя, за той ещё лодки, - он указал на появившиеся за первой лодкой другие.
   - Нет, это не лодки, это..., - Карпинский силился вспомнить, как это можно назвать.
   - Струги енто, Петя! - рассмеялся над Карпинским десятник.
   - А точно! Как у Разина, - хлопнул себя по лбу Пётр.
   - У ково?
   - Ну, неважно.
   Хмелёв махнул рукой и пошёл к бережку, встречать лодку. Пристав, казаки выскочили из лодки и, бурно жестикулируя и показывая на струги, начали что-то втолковывать десятнику. Тот, слушая, лишь кивал. Афанасий, подошёл к Карпинскому, лицо его заметно стало мрачным и выражало обуревавшее десятника раздумье.
   - Ну что, Петя...
   - А что, Афоня, говори, что на тебе лица нет? - Карпинский заметно напрягся.
   - Ну, короче. Там отряд казачков Якова Хрипунова идёт. День хода их разделяет. Сейчас струги подойдут, разъяснят мужики что да как.
   - А кто таков этот Хрипунов, - поинтересовался Пётр у казака.
   - Бывший воевода енисейский, злобен и жаден, опасаться его следует. Не ровен час, острог наш спалит. Он за ясаком идёт по земле брацкой, где Пётр Иванович уже ясак брал. Мы ужо застолбили это место.
   Струги, тем временем, подошли к островку, с носа спрыгнуло несколько человек и казаки принялись разгружать припасы для острога, порох да свинец для пищалей и для медной пушечки, привезённой только что. Мешки с зерном и мукой, соль и прочее, Петру послышалось хрюканье. Казак с лодки крикнул, про наказ Бекетова отвезти поросят и зерно к полковнику Смирнову, де не забыли. Добавил с ухмылкой, что эти хрюкающие твари несколько раз чудом не были сожраны в пути.
   - Позже свезём их к вашему городку, - сказал десятник и пошёл к стругам.
   Чуть позже при свете костра, казаки, собравшись в круг, стали обсуждать последние вести из Енисейска. Карпинский, Ким и Коломейцев только слушали и обалдевали. Что творится у этих казаков, какая-то война идёт. И за что? За места сбора шкурок пушного зверя да за приведение туземцев в подданство Московского царства.
   - Не, ну испанцы тоже вроде передрались в Америке из-за золота, глотки друг другу грызли, - тихо проговорил Коломейцев.
   - Вот и тут, оказывается, то же самое, бред какой-то, - ответил Ким.
   Оказалось, у стен Енисейского острога чуть не разыгралось целое сражение между енисейскими и красноярскими казаками. Красноярцы решили было захватить и пограбить Енисейск, послав в острог несколько людей, чтобы те ночью открыли им ворота. Но енисейцы, схватив засланных казачков и применив пытки кнутом, железом и водою, открыли все планы нападавших и их воровской умысел. Начавшийся было штурм острога прекратился в самом начале - новый енисейский воевода, боярин Шаховской, дав залп из четырёх острожных пушек и пищалей, охладил, тем самым, боевой дух красноярцев. Они без потерь отошли от острога и ушли на Ангару, за ясаком. Теперь они идут следом, два струга енисейцев обошли их, вставших на ночную стоянку, после порогов.
   - А сколько людей у Хрипунова? - Решил влезть в казачий гомон Карпинский.
   - За сотню перевалит у него людишек-то, - ответил ему горластый казак, шутивший про поросят.
   - Тогда надо готовить оборону, - начал было Пётр, но его оборвал Хмелёв.
   - Ага, или в лес отойти. А может, они вверх по реке пойдут, что им тут делать. У нас рухляди нету, золотишка тоже.
   - Ничего, отобьёмся. Вон у бурятского князя воинов было больше пяти сотен и что? Покрошили наши их в капусту.
   - Это тебе не туземцы! Это казаки всё же, они не будут дурой переть, - заволновался тут же Хмелёв.
   - Так Петренко рассказывал, что князёк там нехилую стратегию аж удумал для взятия посёлка, - негромко ответил Пётр, чисто для проформы. Спорить с Хмелёвым ему уже не хотелось. И так ясно, что казаки противник сложнее туземцев, даже если их численно намного больше. Тем временем, совершенно незаметно для людей, за разговорами да обустройством новичков, на острог опустилось тёмное покрывало ночи. Решили костров ночью не жечь, дабы не привлекать возможных врагов. На одинокой башенке угловой избы сидел Ким со снайперской винтовкой и обозревал окрестности островка в бинокль ночного видения, выделенным ему майором Сазоновым. В три часа ночи его менял Карпинский, Ким нажал кнопочку подсветки механических часов. Удовлетворённо отметив без восьми три, он уже приготовился будить Петра, как с Ангары донёсся раскатистый шум пищального выстрела, а за ним ещё один и ещё.
   - Нехрена себе. Эй, вставайте! - Ким крикнул в чернеющее отверстие в полу башенки, чтобы разбудить спящих на чердаке людей. Тут же вскочило несколько казаков, Хмелёв застучал сапогами по лестнице.
   - Что случилось, Сергий? - Встревожено спросил десятник, - казачки?
   Ответом стал ещё один выстрел пищали, бухнувший раскатами по речной глади. Послышался лязг металла и редкие вопли.
   - Никак, сшибка идёт? Хрипунов, поди... но с кем?!
   В бинокль решительно ничего не было видно, десятник с казаками выбежали во двор. А меж тем, разгоравшаяся драка на Ангаре будоражила умы и щекотала нервы. Неожиданно раздался довольно ощутимый взрыв, не похожий на прежние выстрелы.
   - Похоже порох... - негромко проговорил кто-то из казаков.
   - А ну пойдём поближе к сече, - твёрдо произнёс Хмелёв, найдя во дворе Карпинского, - спускайте лодку!
  
   Казаки проворно выпихнули на воду лодку, в которую помимо десятника c Карпинским, загрузился Ким и казак, державший пищаль с тлеющим фитилём. Тем временем, шум боя явно затихал. Лязга оружия уже давно не было слышно, лишь крики и шум воды раздавались по реке. Но вскоре и они стихли. По Уде гребли, как сумашедшие, но на Ангару выходили чуть дыша, стараясь не плескать вёслами воду. Всё-таки, хорошо, что устье Уды при впадении её в Ангару было основательно заросшим по берегам осокой и камышом. Неспешно пробираясь между камышовой растительностью, лодка вышла носом на Ангару. Слева, уже вдалеке, Петру почудился бледный абрис паруса, державшийся, правда, лишь очень недолгое время, вскорости он пропал. Справа же, у самого берега, догорала небольшая ладья, сильно осевшая на правый бок, да мельтешили в багряном зареве огня силуэты людей, которые, пытались хоть что-то спасти с горящего судна. Тишину, нарушаемую лишь вскриками людей да потрескиванием горящего дерева, разорвал второй уже, видимо, взрыв на ладье. Фигурки людей разметало, кто-то свалился в воду, кого-то отбросило в прибрежные заросли осоки. Карпинский отобрал у Кима 'Филин', тут же перед глазами зеленоватым маревом ночного видения встала картина ночного боя. За горящей ладьёй виднелось ещё три... нет, четыре ладьи или струга, те вроде поменьше горящего кораблика выглядят. Люди бегают по берегу, суетятся, вытаскивают из воды незадачливых товарищей. На берегу явно шла потасовка, причём между своими же, так как полукругом стояли казаки, даже не пытающиеся разнять дерущихся. - Ух ты, дерутся даже!
   - Дай-ко глянуть мне, - потребовал тихим голосом Хмелёв. Получив бинокль и приставив его к глазам, он присвистнул от увиденной картины.
   - Как чудно, зелено всё. Где дерутся-то?
   Карпинский показал казаку примерное направление и тот, увидев стычку, происходящую в отблесках горящей ладьи, вцепился туда взглядом.
   - А казачки-то, разругались совсем, - Хмелёв оторвался от бинокля, передал его Карпинскому и добавил, - пора уходить к острогу.
   - Оставим в камышах секрет для наблюдения, Афанасий?
   - И то верно, с твоим... э-э, биноколем и оставим пару человек до утра.
  
   Выбор пал на Кима и Коломейцева. С места боя ещё затемно ушло три струга хрипуновских казаков, оставив лишь один у недалеко от горелого остова ладьи, поднимающейся из воды уродливыми головешками. Ночью со стоянки казаков доносились протяжные стоны, стихшие лишь к у утру. Едва солнце показалось из-за дальних гор, как к оставленным на левом берегу Уды в высокой прибрежной осоке наблюдателям, подошли две лодки с енисейскими казаками и товарищами. В остроге оставили тунгуса и троих казаков, которым не здоровилось ещё с прибытия. Афанасий с Карпинским ночью договорись накрыть лагерь оставленных Хрипуновым своих бывших товарищей. Решили, что лучшего шанса не придумаешь, для внезапной атаки на незадачливых искателей удачи, чем раннее утро. Несколько человек шли правым берегом реки. У удинских казаков и морпехов имелось на шестнадцать человек восемь пищалей, три АКС, да копья и сабли. Потихоньку стали пробираться к месту боя, все перешли на правый берег, оставив лодки в осоке. Казаки, у кого были пищали, раздули фитили, остальные обнажили сабли. Удинские стали полукругом обходить берег, где стали лагерем остатки воинства Хрипунова. Ветер с реки приносил ароматный запах каши, готовящейся на костре и у Коломейцева, просидевшего ночь в осоке, неприятно забурчало в желудке. Тут же последовал тычок в бок, Иван обернулся и увидел скалящегося Кима, прижившего палец к губам. Коломейцев показал ему кулак и покрутил пальцем у виска. Морпехи разом сняли автоматы с предохранителя и передёрнули затвор автомата, следом послышался двойной щелчок затворов Карпинского и Владимира, молчаливого морпеха их отделения Саляева.
   Вот и последние кусты, скрывающие незнакомцев. Ещё немного и ... У Карпинского похолодело в животе, стало неожиданно страшно, взглянув на Коломейцева он увидел, написанные у того на лице аналогичные чувства. Лица же казаков скрывали какие-либо проявления чувств, они просто были готовы к рывку, как рвёт с места в карьер свирепый хищник. Так, Петя, соберись, мля! Вдох-выдох. Всё, а вот и они!
   - А ну стоять! Встал, руки! Руки! Отошёл! Ты, встал. Не трогай саблю, всё. В сторону! - Выстрел под ноги. Сомневаетесь? Тогда ещё. И ещё.
   - Всё, достаточно тебе? Ну и молодец.
   - А ну! Охолони, братец! - это уже Хмелёв с казаками орудует.
  
   Обалдевшие казаки сбились в кучу, об оружии уже никто не помышлял. Глядели лишь исподлобья, сурово сдвинув брови. Обожжённые, перевязанные, а глаза злые. На подстеленном лапнике и тряпье лежали раненые, поодаль сложили руки погибшим. Сколько их тут? Отогнали в сторонку четырнадцать казаков, да семеро раненых лежат. погибших где-то около шести, Карпинский не пошёл на них смотреть. Почему-то стало неудобно, ворвались тут, разбудили всех, испортили вот людям завтрак, а тут - раненые, трупы.
   - Нюни-то не пускай, герой, блин, - Карпинский старался отогнать нахлынувшее смущение.
   Странно, но никто из застигнутых врасплох казаков и не думал бежать. Когда на них с криками и гиканьем налетели их прямые конкуренты по промыслу, большинство казаков ещё спали, на ногах были только несколько кашеваров, да незадачливая пара дозорных. Толком не проснувшиеся казаки лишь глазами следили за чужаками, не пытаясь заговорить с ними. Хмурятся, черти. Ясно им, что попали к енисейским, да ещё и на их территории. Куда тут побежишь безоружный? Лишь станешь лёгкой добычей гуляющих по Приангарью бурятов или тунгусов.
   Коломейцев, меж тем, уже принялся за кашу, а за ним и Ким отобрал у стоящего столбом казака-кашевара деревянную ложку на длинной ручке, которой тот, видимо, помешивал варево в котелке.
   - Ну что мужики, завтракать было собрались? - Пётр обратился к понурым казакам. - Дело хорошее, так что там у вас? Каша... С мясом. Классно. Так что столпились? Давайте, налетайте, а то потом некогда будет! - Карпинский рассмеялся, кивнув Афанасию на жующих морпехов.
   - Нечего им жрать давать, - буркнул Хмелёв. - Да, ладно тебе, Афоня, дай людям поесть. А мы пока подумаем с тобой, что с ними делать.
   - А что тут думать? Гнать их и всего делов. Пущай обратно идут, в свой Красный Яр.
   - А раненые? Тебе наплевать, а мне нет. Всё-таки они тоже русские, надо совесть иметь.
   - Ой-ли, стали бы они с тобой, Петя, по-доброму заговаривать?
   - Ладно, ты чего думаешь-то?
   - Раненых на струг, этих - на вёсла и в острог. Думаю, что лучше в ваш. Наш-то поди малой дюже. А заодно и отдарки нашего сотника отвезёшь. На струге ихнем и пойдёте.
   - Так и сделаем, Афанасий, - согласился с десятником Карпинский.
  
   А пока у флотского старшины, недавно ставшего с подачи Смирнова, кем-то вроде мичмана, из головы не выходил контур паруса, виденного им на Ангаре. Значит, что вверх по реке уходил на вёслах тот, кто и устроил всю эту заварушку с казаками Хрипунова.
   - Двадцать один человек теперь на нашу голову. И что с ними делать прикажете? Нет, что-то Афоня заливает, тащить их всех в нас посёлок - да это просто глупо выйдет. Нет, короче.
   - Афанасий, слушай. А может, всех-то не вести к нам, можно только раненых забрать, а эти пускай уматывают?
   - А струг впятером сдюжите на вёслах-то?
   - Нет, конечно...
   - Тот-то и оно.
   - А ведь если они на вёслах пойдут - то потом сюда ещё казаков приведут.
   - Петя, так то твоё дело, ты ужо сам думать должон. Как хошь, так и делай.
   Карпинский осуждающе наблюдал, как хмелёвцы деловито стаскивали всё имущество красноярских казачков в одну кучу, а Хлемёв с блеском в глазах сортировал бочонки с порохом, свинцом, одежду, запасы пищи. Пётр попрощался с Афанасием и оглядев своих товарищей и чужих казаков, бросил, - Ладно, собираемся.
  
   Раненые, по большей части, были основательно обожжены, несколько казаков с ранениями от пищальной дроби, пара человек с переломами. Казаки оказались с гонором, поэтому Карпинскому пришлось, театрально вздохнув, без эмоций шмальнуть очередью у ног сгрудившихся пленников. Вид работы АК, выбивающего земляные фонтанчики у своих собственных сапог вызвал вдруг у казаков острое желание слушать то, что говорит этот парень. Соорудив шины на сломанные конечности, раненых, за растянутые полы одежды, осторожно подняли на струг и уложили на корме, поверх настеленных шкур и тряпья. Зашли за зерном, овощной рассадой и поросятами в зимовье и кораблик взял курс на Белую Речку.
   Пленённые казаки гребли молча, хмуро озираясь по сторонам и, видимо, соображая, к кому они попали. Наконец, один из них не выдержал.
   - А вы с какого острога будете?
   Державшие их на прицеле морпехи молчали. - А воевода кто у вас?
   - Помолчите, мужики, честное слово, не до вас, - ответил Коломейцев, безуспешно пытаясь настроить окончательно сдохшую пару дней назад рацию.
   - Да брось ты её, Ваня - батарея крякнула.
   Иван, хмыкнув, раздражённо прикрыл её брезентом. Похоже, это была последняя батарея, заряженная от генератора. Топлива оставалось лишь одна двадцатипятилитровая канистра. И всё, блага цивилизации потихоньку кончались. Привычные к гребле казаки тянули лодку гораздо быстрее, чем морпехи, поэтому дозорный холм на излучине реки показался гораздо быстрее, чем предполагал Карпинский. Тунгус же, за время проведённое в пути был занят вычёрпыванием воды, которую пускал прохудившийся борт.
   Помахав руками в ответ на приветствие с холма, Пётр отметил, что морпехов и тунгусов в устье их речки собралось что-то слишком много, человек восемь тут было точно - похоже, двойная смена дежурила. Значит, ночной бой и их не прошёл стороной. Горя от нетерпения узнать, что тут было и чем вызвана увеличенная охрана устья, Карпинский ритмично выстукивал пальцами по прикладу.
   А у причала его ждал сюрприз - стоял струг, с собранным белым парусом, а это значит, что ночное видение на Ангаре - силуэт растворяющегося в чёрном покрывале ночи светлого пятна паруса, ему не привиделся!
   - Женька! Чья лодка стоит? - Ещё стоя на носу причаливающего струга, прокричал Лопахину Карпинский. В душе он боялся того, что пожаловали казаки Хрипунова, а охрана их пропустила, но также и понимал, что это невозможный сценарий - кто пустит в посёлок кучу вооружённых мужиков. Значит... Что он молчит-то?
   Пётр спрыгнул на причал и подошёл к Лопахину, который высматривал казаков на прибывшем струге. Карпинский подошёл вплотную к морпеху, вопросительно кивнув головой на стоящий у причала струг.
   - Казаки Хрипунова?
   - Какой там Хрипунов, тут Вячеслав чуть с ума не сошёл! Новгородцы прибыли, а старший у них ранен тяжело. Нас собирали по группам - политику партии разъясняли. Так что, Петя, ты теперь тоже новгородец. Мне проще всего - я хоть с Новгородской области. Мои Боровичи с пятнадцатого века стоят, - зашипел, озираясь на бородачей Лопахин.
   - А ты-то сам кого притащил, что это за опалённые бороды сидят? И откуда такое плавсредство?
   Женька лыбился, наматывая канат на столбик причала.
   - Погоди, почему мы новгородцы, что за бред?
   - А-а, с Васькой своим пообщайся - он тебе всё и объяснит, у меня всё равно не получится.
   - Беги за медиками и носилки надо - тут у меня раненых семеро. Я тут пока выгружаться
   - Эй, мужики, давай выгружай струг!
  
  
  Глава 9
  
   Посёлок Белореченский, весна 7137 (1629).
  
  В избе Вячеслава умирал старый новгородец Иван Микулич. Дарья, расстроенная до слёз тем, что не может больше помочь умирающему человеку, сидела неподалёку, кусая губы. Она сделала, всё что могла. Из приоткрытых уст Микулича вырывался лишь хрип, напополам с кашлем. Простреленный бок - таков был печальный итог попытки проскользнуть мимо ставших на ночёвку казаков Хрипунова. Их заметили уже на порогах. Пробовали остановить на реке, взяв судёнышко на абордаж. Перерубая пеньку с закинутых на борт крюков, Иван и получил заряд дроби. Спасло их лишь головотяпство хрипуновских людей - один из подраненных казаков уронил факел на стоявшие у борта ладьи небольшие бочонки с порохом, которые незадолго до этого перекинули с потёкшего бортами струга, да не успели убрать. У топчана, где лежал Микулич сидел его сын - Никита, молодой белобрысый парень с совершенно детским, безусым лицом. В его голубых глазах застыли слёзы, а пальцы судорожно сжимали отцовскую кисть. С момента прибытия он так и не проронил ни слова.
   Новгородцы нашли искомый посёлок по примете, которую выведали в Енисейском остроге у побывавшего уже здесь в прошлом году казака, за чаркой вина казак разболтал попу Сахно примерное местонахождение посёлка и приметы местности. Белая глина опять помогла. А хрипуновские струги прошли по Ангаре дальше. Вообще, появившиеся в начале весны в Енисейске новгородцы пришли с пополнением служилых казаков и пары чиновников из Тобольска и объявили себя подвижниками, несущими Слово Божие средь тёмных язычников, пропадающих во грехе незнания. Однако, при себе подвижники имели немалый запас пороха да свинца для трёх пищалей, да холодного оружия имели немало. На вопрос воеводы о немалом арсенале, в миру Сахно, он же батюшка Александр, потупив взгляд, кротко объяснил о разбойных людях, шныряющих по просторам Сибири, да о туземцах, оружием отрицающих Христа. Приобретя в остроге за звонкую монету струг, отряд миссионеров в начале мая отправился вверх по Тунгуске искать посёлок заморских новгородцев.
   И вот они оказались тут. Остальные шесть лже-миссионеров были устроены в избе Сазонова, а сейчас принимали баньку. Оружие своё они безропотно сдали в привратную башню.
   Никита, так неотлучно и сидевший рядом с отцом всё это время, задремал. Сморило его, беднягу - не евши, не спавши уже вторые сутки. К счастью, отец его тоже забылся во сне, иначе, он не позволил бы себе уснуть. Тишину в светёлке нарушало лишь хриплое дыхание раненого. Никита осторожно, стараясь не издать ни малейшего шума, прилёг на лавку в красном углу, удивлённо отметив отсутствие икон. Как только голова его коснулась подложенной под неё на лавку шапки, Никита моментально провалился в тяжёлый и глубокий сон.
   И тотчас же к нему возвратился липкий страх ночного боя. Снилась ему ночная проводка струга через песчаные отмели намытых островков на реке, последующая сшибка с казаками, которую легко можно было избежать, поверни они струг обходить остров с другой стороны. Послушали Сахно, который решил, что казаки встанут на отдых со стороны правого, более пологого берега, где лес не подступал вплотную к реке. А когда поняли, что ошиблись - было уже поздно, поворачивать назад смысла уже не было, пока бы они развернулись, казаки бы давно уже перекрыли обе протоки. Решили прорываться на удачу. И всё бы хорошо, но успели хрипуновцы закинуть на борт новгородского струга две кошки - пеньковые верёвки с крючьями, которые намертво впились в дерево борта. Сахно со Жданом успели охолонить хрипуновцев двумя зарядами дроби. А отец, выхватив саблю, пытался перерубить пеньку, которую уже закрепляли казаки на лодии. На которой уже появились казаки с берега, державшие в руках ярко горящие факелы и фитильные пищали, вот один метнул факел на струг новгородцев, осветив копошащихся там людей, а второй прицелился...
   Тут же громыхнул Сахно третьей пищалью, явно свалив казака с факелом и задев второго с пищалью. Никита уже понял, что сейчас произойдёт непоправимое, он пытался броситься к отцу, закрыть его от выстрела, оттолкнуть в сторону от летящего гибельного свинца. Но ноги его вмиг стали ватными, он не мог пошевелить ими. Грохнул выстрел с лодии. Младшего Микулича обдало ледяным холодом, защемило сердце. Он же знал, что сейчас будет, знал ! Обернувшись на отца, он увидел, как тот медленно, будто сквозь толщу воды, заваливался на дно струга. Рот его открылся в безмолвном крике... И Никита проснулся, тут же испугавшись, что криком потревожил отца. Но нет, тот спал. А рядом сидела та самая женщина, что врачевала отца. Она прижала указательный палец к губам, отёрла ему мокрый лоб и махнула рукой, указывая на дверь.
   - Иди, поешь, - шепнула она.
   Никита упрямо мотнул белокурыми кудрями.
   - Иди! - Зло прошипела она, - не мешай!
   Никита не посмел ей дальше перечить и покорно встал с лавки. В горнице его ждал стоящий на столе обед и несколько мужиков, явно ждущих его.
   - Что же, поговорим.
   В животе предательски заурчало. В ногах была слабость, молодой организм требовал поддержки.
   - Но сначала надо поесть.
   На столе было без изысков: мясо с бульоном, варёная каша, молодая черемша да травяной чай. Сидевшие на лавках мужики пока не замечали Никиту, явно давая тому время насытится и попривыкнуть к новой компании. И продолжали разговаривать о своих делах.
   - Ну, рассаду пока оставим здесь, я уже ящички с землёй парням сказал сколотить. Зерно тоже засеем, только на следующий сезон будем делиться со Смирновым.
   - А сейчас чего, Вячеслав? Тоже пускай начинают. Земля у них, как и у нас, отличная.
   - Погоди, Володя. У нас пока слишком мало рассады, чтобы делить. Наши пусть пока займутся этим делом. Вон, почвоведам, этой сладкой парочке, теперь есть что руками делать. Ещё людей припашем для этого. Сельское хозяйство развивать надо комплексно. Пускай полковник хрюшками занимается - он же их заказывал, - рассмеялся колоритный мужик с ухоженной бородой.
   - А что по инструментам, Вячеслав?
   - Пока вроде хватает, но железо уже стоит пробовать. Я ещё в прошлом году жилу приметил. Кузню можно ставить.
   - Да, делов у нас море.
   - А у вас кузнецов нет, Никита?
   Никита, заметив, что все замолкли и смотрят на него, смутился и немедленно поперхнулся. Прокашлявшись и улыбнувшись своей неловкости ответил мужику с бородой.
   - Нет. Кузнецов средь нас нету, хотя вот Жданко баловался в кузне, евойный дядька был обучен кузнечному делу в Великом Устюге.
   - Тяпку сковать сможет? - Заинтересовался Вячеслав.
   - Чего сковать?
   - А... Ну ладно, ничего пока.
   - Так вы новгородцы?
   - Опа.
   Странно, но окружавших Никиту мужиков его вопрос поставил в тупик.
   - Мы же говорили, что да, - осторожно проговорил один.
   - Да просто не рядится сие, - простодушно ответил Никита.
   - Речь дюже странна, красного угла в избе нет, даже часовенки не стоит в остроге. Брони на вас нет, оружье странно дюже. Сам острог не похож... Не знаю, не так строят, - продолжил он.
   - Ясно, Никита. А кстати, меня зовут Вячеслав. Я тут за главного. Воевода значит. Вот Алексей - наш атаман. Не хмыкай, атаман, - улыбнулся воевода.
   - Это Владимир, помощник атамана, сотник, значит. И Василий, полусотник, вроде как, - закончил представлять своих соратников Вячеслав.
   - Ну а у вас кто есть кто, Никита?
   Тот молчал, словно воды в рот набрал.
   - Да ладно, Никита, не молчи. Вы же к нам прибыли, значит, хотели что-то, - это сказал сотник Владимир.
   Никита вздохнул, - мы же именно этого и хотели, - подумал он и решился.
   - Жданко - наш рудознатец и кузнец, язычник, Сахно - отчий воин, тоже язычник, - сморщился Никита и продолжил. Богдан, Савка и Дружина - воины боярина Василя Дмитрича с Устюга Великого. А Конан Семёнов - это муж с Твери от боярина Анисима Судакова. Отец - человек новгородского боярина Петра Авинова.
   Вячеслав повернулся к Сазонову и зашептал тому на ухо. Тот закивал головой. Никита покачал головой, - скрывают что-то, видимо.
   Вдруг из светёлки вышла Дарья, поставив ящичек с препаратами на пол, она опустилась на скамью, налила себе воды и сказала, - ну что, видимо он выкарабкается. Состояние стабильное, ухудшений не было. Так что молись, парень.
   - Вы не новгородцы.
   - Да, Никита, мы не новгородцы, - с сочувствием сказал Вячеслав.
   - Мы сказали так, потому что нам больше нечего было сказать, - вставил Владимир.
   - А кто вы, откель будете-то? - выкрикнул Никита, - токмо из-за вас мы тут и объявились! Отец мой тяжко ранен теперь, а за каким лядом, чтобы узнать, что вы не те, кого мы сыскать пытались?
   - Пробирались сюда с великой осторожностью, умысел наш не раскрыть было никому. А тут! Эх, что нам теперь делать?
   - А что вы хотели узнать, Никита?
   - Это надо дядьку Конана звать, он ведает нашими делами. Невместно мне за него говорить.
   - Ну так зови его, Никита.
   Вошедший мужик показался Вячеславу обычным сектантом из московского офиса каких-нибудь иеговистов средней руки. Сутуловатый, цепкий взгляд с хитрым прищуром, жидкая бородёнка, сам-то хилый - но не голос. На его голос, сильный и властный, обратили внимание все, Дарья даже фыркнула, когда тот заговорил. Присев на лавку и, в который раз обратив внимание на отсутствие красного угла, он начал с благодарностей Богу и новгородцам, что лепо врачуют их старшого.
   - Пожалуйста, Конан. А как вас по батюшке?
   - Тимофеем моего отца звали.
   - Так вот, Конан Тимофеевич. Скажу прямо - мы не те, кого вы искали.
   Конан кивнул.
   - Я это понял уже.
   - Ну что же, нам теперь легче будет объясняться.
   Разговор с Конаном был очень долгим, но лёгким, от общения с этим человеком не уставали. К тому же, все его лаконичные вопросы были по существу, а главное понятны - переспрашивать приходилось очень редко. Конан резко завёл разговор в экономическую плоскость и Новиков в процессе разговора сбегал за атласом офицера, где содержалось море информации о географии, климате и недрах интересующего Конана района Сибири. Карты повергли его в лёгкий шок, если очертания Европы и Средиземноморья он ещё узнавал, то очертания остального мира ему были абсолютно незнакомы и непривычны.
   - У нас имеются чертежи земные и морские, но у нас всё не так! А это что, море Хвалисское? Но оно не столь велико! А это что? Это? - Он ткнул на Индию, потом на Камчатку, Аляску и острова канадского арктического архипелага. Насилу упросили отпустить книгу, вновь заговорили о торговле.
   - Что нужно в Московии? С помощью Конана выяснили, что это чай, пряности, ткани.
   - А что нужно поселенцам из Российской Федерации? Скот, рис, чай, зерно, овощи...
   - А что мы можем предложить Китаю? Шкурки. И только.
   - То есть, Бекетов был стократно прав, когда изумился тому, что мы не собираем ясак! - Воскликнул Кабаржицкий, - без этого тут не прожить. Так что, если мы хотим чего-то добиться, то надо собирать ясак.
   - Да, по-видимому, ты прав, Володя и Бекетов прав, - оглаживая усы, согласился Вячеслав.
   - Будем собирать шкурки! - Рубанул Сазонов.
   - Кхм! - напомнил о себе Конан.
   Деловой разговор продолжился, после ужина. Конан оказался сведущ во многих вопросах, спросил, был ли у нас договор с Енисейским острогом о границах сбора ясака. Получив ответ, что только на словах, он покачал головой. И посоветовал строить свой острог на границе владений. С тем, что бы запереть Ангару от проникновения таких как Хрипунов.
   - А где он? - Спросил Сазонов, оглядывая Конана и завалившегося на полати Никиту.
   - Он ушёл вверх по Ангаре, - ответил Новиков, Саляев его провожать вышел. Ещё не возвращались они.
   Дальнейший разговор шёл о возможных путях для организации торговли. О путях прохода караванов, о рельефах местности. об опасности дороги для купцов. Вячеслав поставил Конану вопрос ребром.
   - Нам нужны люди. Вы присылаете нам людей, а вся будущая прибыль - пополам.
   Конан кивнул и попросил ещё раз карту.
   - Я опосля отпишу письмецо в Тобольский городок, там наш человечек разошлёт его на Русь. Ответ будет следующей весной. А сейчас я желаю пройтись - кости ломит.
   Бросил взгляд на лежащего в обьятиях печного тепла Никиту.
   - Пусть спит.
   Конан не стал откладывать дела на потом, а уже на следующее утро, проведав раненого, явился к Вячеславу - писать письмо. Для порядка, решили пока не огорчать бояр открывшимися обстоятельствами происхождения жителей ангарского посёлка. Неизвестно, как они себя поведут, узнай они это, а пока можно раззадорить их возможными барышами, сулившими в торговле с Китаем.
   - Ведомо мне, что томские людишки ходили в Китай по Иртышу в сто двадцать шестом годе. Торговли не завели, но привезли китайскую грамоту, кою некому толком и понять не можно было. Сказывали, что путь сей зело труден и места дюже дикие, есть земля, где и воды-то не бывает. Токмо песок. Гиблые места для караванов. Да и лихих людишек там безмерно.
   - Значит, торговли с Китаем у Руси нет? - спросил Конана Вячеслав.
   - Есть азиатские торговцы, кои везут товар свой на ярмарки в Сибири и на Руси. Так и торгуем.
   - Ясно, значит у нас есть время первыми устроить торговый путь из Китая?
   - Но путь надо боронить от лихих людей. А у вас людишек мало числом.
   - Вот я и говорю - нам нужны люди!
   Вариантов оказалось немного: сибирским путём, через Тобольск и Енисейск, либо морским, по Ледовитому океану до устья Оби или Енисея, а там подниматься до верховья этих могучих рек. И пробираться до Ангары. Наилучшим способом выбрали путь через устье Енисея, с выходом в Ангару. Но придётся миновать Енисейский острог.
   - Там это сделать несложно, река широка. Да и, по первости, можно будет приставать к берегу, дабы пополнить запасы, - уверял Конан.
   Зашёл Кабаржицкий, сразу сказав, что Саляев ещё не вернулся, заметив немой вопрос Вячеслава. Владимир принёс чайник со свежезаваренным травяным настоем тунгусов с добавлением листьев смородины. Получилось очень ароматное и приятное на вкус питьё. Но кое-чего в нём не хватало. Вячеслав расставил чашки и вслух помечтал.
   - Сахарку бы ещё... Сладкого страсть как охота.
   - Нешто не бортничаете? Мёду нету?
   - Откуда ему взяться, Конан, - усмехнулся Владимир.
   - Ясно, будут вам и бортники, а то тоска у вас великая, - рассмеялся тверичанин.
   - Ладно, давайте перо и бумагу, будем письмо сочинять.
   Вячеслав переглянулся с Владимиром, тот лишь хмыкнул.
   - Ну, бумага у нас есть, а вот с перьями напряг, зато есть ручка, шариковая. Или гелевая, Вячеслав?
   - Да нет, старушка шариковая. Вот, - он протянул бумаги и ручку смутившемуся Конану.
   - Владимир, покажи, как ей пользоваться.
   Пока Конан пробовал выводить ручкой свою тайнопись, Кабаржицкий у него поинтересовался насчёт носимого им имени.
   - Церковное то имя, мирское имя моё будет Елисей, а прозвище Лисица. Дюже лепо сия вещица буквицы выводит. Знатно.
  
   Лета 137 ис Белореченского острогу писано. По досмотру своему, Елисейка Семёнов, боярина Петра Авинова человек. Иванко Микулич, по раденью своему ныне при смерти пребывает, на здоровье его уповаем с Божьей милостию. Усмотрел я на Ангаре-реке два городка новгородских, да людишек. Числом за две сотни, промышляют они рухлядью мягкой, тунгусов в ясак и подданство своё берут. Ведают они проходы в Китайское царство и торговать зело с ним желают. С чего и мы можем в царство Китайское пройти, да торговлишку свою там установить. Токмо нужно с тем знатное число людишек, дабы торговлю вести со всем усердием и толком...
  
   Конан-Елисей закончил выводить текст и начал другим листом помахивать над письмом. Заметив недоумённый взгляд Вячеслава и смешки Владимира, он невозмутимо сказал.
   - Это деется, дабы чернила усохли, ужель вы не ведаете ?
   - Елисей, они уже давно высохли, не надо дуть.
   Тот пальцем попробовал написанные шариковой ручкой буквы и рассмеялся.
   - Чтож, занятно...
   Вячеслав с торжественным лицом вручил Конану две ручки, - Подарок.
   - Благодарствую, - и тут же упрятал их в дальний карман безразмерного кафтана.
   К Вячеславу зашёл Сазонов.
   - Андреич, пойдём казачков проведаем. Они с тобой они поговорить хотят.
   - Ну и я пойду к своим людишкам, уже обед, вероятно, вскорости будет.
   Казаков, отделившихся от Хрипунова, поместили в казарме - длинном доме-бараке. За ранеными ухаживали, переломанные кости выпрямили и наложили шины. Несмотря на постоянные напоминания Новикова о бдительности, охраняли их больше для вида - казаки ни разу не дали повода для беспокойства, и всё благодарили за лечение и доброе обхождение с ними. Теперь эти два десятка людей просили местного воеводу на разговор.
   - Здорово! Ну чего хотели, орлы? - Вошёл в казарму Вячеслав.
   - Здравствуй воевода!
   Из толпы казаков, после недолгого совещания вышел один мужик с опалённой бородой и густыми бровищами, маловразумительную речь свою он компенсировал активной жестикуляцией.
   - Мы с братцами рассудили тут. Немочно нам под Хрипуновым ходить..., - замялся казак, оглядываясь на своих товарищей.
   - Ну и что же вы хотите от меня ?
   - Ну это... хотим мы под твоим воеводством быть, - закончил он мысль, кивая головой и тряся серьгой в правом ухе, а остальные казаки поддержали своего выборного криками и гулом одобрения.
   Кабаржицкий с крайним удивлением приметил стоящего поодаль Конана-Елисея, который в момент импровизированной присяги выборного казака хищно оскалился и резко повернувшись, ушёл к размещённым в другом бараке спутникам.
   - Что бы это значило? - Владимир озадаченно покачал головой.
   На следующий день Вячеслав собрался сплавать к Смирнову, обсудить все новости, свалившиеся на участников экспедиции. А Дарья напросилась с ним, чтобы проведать находящуюся на седьмом месяце беременности Лену Мышкину. А Елисей от поездки отказался, сославшись на нездоровье.
   Поплыли на струге новгородцев, второй струг был вытащен на берег что бы проконопатить прохудившиеся борта. За вёсла сели несколько казаков, бывших хрипуновцев да тунгусы, пятёрка морпехов во главе с Новиковым была в охранении вояжа. Карпинский с морпехами разместился на носу, деля его с поросятами, которых он то и дело шпынял, когда те в который раз пробовали верёвки на прочность. Казаки взяли в дорогу три пищали новгородцев, перевязи с подшитыми к ним колбочками с пробкой, где находились заранее отсыпанные доли пороха и заряда, устроили под лавками. Наконец, оттолкнувшись от причала, струг взял курс на Новоземельский посёлок.
   - Пётр, ты смотри теперь в оба, хрипуновцы могут шастать по реке, - Вячеслав указал на висящий у того на шее бинокль.
   - Вячеслав Андреевич, ну конечно, что вы мне, как маленькому, - попробовал оскорбиться Карпинский.
  Но глава посёлка лишь примиряюще махнул рукой. С ветром повезло, так что гребцы особенно не напрягались, парус стабильно тянул струг. На берегах реки были замечены туземцы, но кто именно - буряты или тунгусы было непонятно, останавливаться ради них никто не собирался. Дошли до района современного Иркутска, где на Ангаре множество островков, некоторые довольно длинные и тянутся до двух километров в длину. Как стало ясно, в это время - в апреле-мае, уровень Ангары довольно низок. Наводнения же случаются зимние. Такое необычное явления связано с тем, что, замерзая, Ангара образует донные льды и вода ищет выход наверху. У одного из островов решили сделать привал, осмотреться. Вообще, эти острова давно привлекали к себе внимание. Тут можно, а главное нужно бы освоится. А во избежание наводнения строиться на одном из высоких островов. Так что Вячеслав собирался обговорить со Смирновым и постройку небольшого форта на месте Иркутска, для контроля за этой частью реки.
   - Кузьма, а сколько вас народу было, - спросил Карпинский у казака, просившего взять его компанию под воеводство Вячеслава Соколова.
   - Ну эдак, человек сто тридцать было, но на Илим-реке мы тридцать товарищей на Лену реку спроводили.
   - Вас двадцать один и погибло семеро. Значит... Человек семьдесят их будет.
   Кузьма пожал плечами и продолжал оглядывать островок цепким взглядом.
   - Там дымок, - тихо, но уверенно сказал Кузьма.
   - Где?!
   - А вона, - указывал пальцем Кузьма, - наши, видать. На этом островке речном стать - верное дело, без опаски можно роздыху людям дать.
   Карпинский метнулся к Новикову, тот к Вячеславу. Добро на вылазку морпехи получили, Кузьма потребовал участия в разведке, против никто не выступил. Спустили на воду моторку, правда, моторкой её звали по привычке, мотор уже давно сняли за неимением горючего, получилась лёгкая и быстрая лодка. Нагрузилось четверо, лодка пошла вдоль острова, а сидевших в ней разведчиков прикрывало буйной растительностью, которой было в избытке вокруг речных островов. До мужиков донёсся звонкий звук топора, стучащего по дереву, послышались крики и хохот. За этим островом показался второй, тут же стали видны и струги хрипуновцев, берег на котором отдыхали казаки. На кострах готовилась еда, сидели кружком казаки. Карпинский приставил к глазам бинокль, опа-на, а казачки-то время даром не теряли.
   - Васька, посмотри, они там шкурки сортируют! Уже кого-то грабанули.
   - Ага, теперь бы их грабануть! А что, они на нашей земле уже хозяйничают, получается.
   - Кузьма. А ну, скажи, что они теперь на ночь тут встанут? - Озабоченно поинтересовался Новиков.
   - Вестимо, станут на ночлег тут. Место спокойное.
   - Хм, а нам надо на чистую воду, да к левому берегу как раз править. На Байкал входить надо с левого берега - там течение Ангары слабей.
   - Что нам до вечера ждать, что ли? - спросил Карпинский у друга.
   - Ну да, а что мы тут сделаем. А вдруг за нами увяжутся, что их до Смирнова вести?
   - А сейчас чего, наблюдать за ними, Вась? Или чего? - Cпросил единственный новгородец в экспедиции - Женька Лопахин.
   - Наверное, надо понаблюдать, что бы потом спокойно на реку выходить.
   Карпинский продолжал наблюдать за группой казаков с крайнего струга. Он заметил, как вдруг один из сидящих у костра, встал и махнув остальным рукой, пошёл в сторону затаившихся в высокой траве морпехов. Казак на ходу развязвал тесёмки на поясе. Ясно, облегчаться идёт.
   - О, смотри, чистоплюй какой. Пошёл гадить в подальше от своих, - рассмеялся Карпинский, - на нас сейчас выскочит. Отойти надо.
   - Дай-ко, - попросил бинокль Кузьма, - а-а, так и есть, Ивашка Репа это. Плавильщик московский, литейных дел мастер.
   - Кто? - Новиков сузил глаза.
   - Плавильщик, ну по железу мастер... - не успел закончить Кузьма, как Новиков начал править лодку, чтобы обогнуть остров.
   - Ты что, сдурел? - зашипел на Василия Пётр.
   - Сейчас помолчи, Петя, пожалуйста, - зло сказал Новиков, - Лопахин, со мной. Пётр прикрывай.
   Лодка почти пристала к берегу, ткнувшись в широченные стебли осоки, вызвав этим кучу мелкой противной мошки. Два морпеха скрылись в высоченной осоке, с трудом выдирая ноги из прибрежного ила. Прошло минут пять, Карпинский весь извёлся, водя стволом на любой шорох, доносящийся с берега. Кузьма, закусив губу, держал в напряжённой руке широченную саблю. Пётр отсчитывая минуты, волновался всё больше, томила тишина. Наконец, не выдержав, стал потихоньку вылазить из лодки. Вода чавкала под ногами, месившими ил, на берегу сразу стало жарко, да ещё и мошки липли к мокрой коже. Пётр осторожно двигался по следам товарищей, услышав доносящийся шум, он присел, выставив калаш в сторону подозрительных звуков.
   Послышалось тяжёлое дыхание и шипящий мат. Это Новиков. Всё нормально. Сдвинулся с пути, пропуская уже троих людей. Пленник не сдавался, порываясь освободиться или хотя бы заорать. Измазанная грязью лапа Новикова держала извивающемуся человеку рот.
   - Долбани ему по башке, - прохрипел Новиков Карпинскому.
   Пётр, сглотнув, ударил пленника, тот сразу обмяк и перестал извиваться.
   - Ф-фу, - опустился на землю Новиков, - ну и силища, вроде небольшой мужичок, по сути пацан ещё. А силён, как кабан, еле дотащили.
   - Прикинь, я его первый раз не достал прикладом, вывернулся - и на меня. Хорошо Женька сзади зашёл. Еле скрутили.
   Лопахин, тяжело дыша, сидел, вытирая лившийся со лба пот.
   - Всё, потащили его в лодку, пока не очухался.
   - Может сначала портки ему наденем? - Женька показал на измазанного грязью пленника.
   - Вот ты и надевай, - ухмыльнулся Новиков.
   Небольшого роста пленник, был неожиданно тяжёлым, тащить его было сплошное мучение, а если прибавить вьющуюся мошкару, топкую грязь под ногами и оглушающую жару, которая бывает лишь у водоёмов, средь полусухих зарослей осоки, то картина подвига с похищением получалась полной.
   - А зачем вы его? А, понимаю... - начал, было, Кузьма.
   - Не болтай, принимай его, бережно. Как бы лодка не перевернулась, - Новиков озадаченно смотрел, как та оседает на воде.
   До струга доплыли с превеликой осторожностью. С кораблика скинули верёвочную лестницу. Судя по удивлённым возгласам сидящих на вёслах казаков, Репу узнали.
   - Андреич, а теперь или рвём когти назад или к Смирнову! - Обратился Новиков к Вячеславу.
   - Кто это, Василий, ну зачем надо было, ушли бы споко... - Вячеслав начал упрекать Новикова.
   - Кузьма, ну-ка повтори, кто это? - перебил начальника Новиков.
   - А что? Московского литейного приказу плавильщик, Хрипунову его в Тобольске...
   - Налеглись на вёсла, пока не хватились его, быстро выходим на широкую воду! - оборвал казака Вячеслав, - ветер ещё наш пока.
   Струг выходил с протоки на реку, мужики из всех сил работали вёслами, прекрасно понимая, что от этого зависят их жизни. Ускользнуть незамеченными, конечно, не удалось. В лагере хрипуновцев поднялась суматоха, в бинокль было видно, как забегали фигурки, указывая на уходящий струг. От стоянки казаков отвалил один струг, потом второй вдогонку за пытающимися уйти врагами. А третий остался - видимо или со стругом проблемы или раненые появились в результате отбора ясака или решили справиться с беглецами силами казаков, поместившимися в два корабля. Идя на струге, течение Ангары чувствовалось сильнее, чем на лёгкой лодке или на моторке, тем паче. Морпехи сменили хиловатых тунгусов на вёслах. На второй час гонки стало ясно, что скоро казаки настигнут струг белореченцев. Расстояние между кораблями сокращалось, а с момента начала гонки оно сократилось уже очень сильно. Сказалась выучка и слаженность казачьего коллектива.
   - Придется принимать бой, а не хочется стрелять в них, чёрт возьми! - Прорычал сидящий на вёслах Вячеслав.
   - Правим к берегу, Андреич! - Крикнул Новиков с другого борта.
   Вячеслав мрачно кивнул и огляделся, вдали показался Шаман-Камень, скала посредине истока Ангары, ворота в Байкал.
   - Правь туда, Кузьма! - Вячеслав указал стоящему на руле казаку направление.
   - Правильно Андреич, - мысленно согласился Новиков, помня о наблюдательном пункте новоземельцев, оборудованном на 'заставе Васильева'. Их должны заметить со скалы.
   Оглушённый пленник, тем временем, зашевелился.
   - Цыц, Иванко. Лежи смирно и ничо дурново тебе не сдеется. Неча было с Хрипуновым оставаться, - довольно миролюбиво заговорил с Репой Кузьма.
   - Нешто я выбирал, Кузёмка! - со злобой выплюнул Иван.
   - Не Кузёмка, а Кузьма Фролыч, ты мне в сыны годишься! - Кузьма наставительно пошевелил указательным пальцем у лица Ивана.
   Тот лишь мрачно кивнул в ответ.
   Струг вошёл в небольшую бухточку, образованную песчаной косой.
   - Глядите, причал! - Лопахин указывал на дощатое сооружение, широкой змеёй протянувшееся на несколько метров. Было видно, что причал не был закончен, рядом с берегом были сложены поленницы из заготовок для дальнейшей работы. Чувствовалось присутствие людей, пахло дымом костра и ароматом приготовленной пищи. Перед взором людей был довольно большое пространство песчаного пляжа, с вкраплениями камней и выброшенного на берег плавника. Чуть поодаль резко начинался лес, плавно переходящий в зелёные холмы. Справа Карпинский узнал большое кострище, где собирались туземцы для отправления шаманских обрядов и ставились временные чумы. Сейчас там было лишь нагромождение крупных валунов, на которых когда-то сидели туземцы. Он глянул наверх, откуда в своё время впервые увидел местных жителей. Мешало солнце, он попытался прикрыть глаза ладонью, но увидел то, отчего забыл обо всём на свете. К ним из леса бежали люди.
   - Андреич! Наши! - Радостно выкрикнул Карпинский.
   Бежавшие - а это были несколько тунгусов и морпехи, числом около дюжины - что-то кричали и махали шапками. Наконец, кораблик пришвартовался к причалу, люди стали выходить на берег, выносить грузы, особенно смешно в этот тревожный час было выносить четырёх поросят.
   - Это подарок Смирнову от Бекетова! - с мрачной улыбкой крикнул в толпу встречающих Вячеслав.
   Разглядев глазами мичмана Васильева, он спросил у того.
   - Николай, а Смирнов-то не тут случаем?
   - Нет, Вячеслав Андреевич, я тут за старшего. Полковник приказал строить тут форт, смотреть за рекой - если кто на Байкал входит, то сразу отправлять вестового в посёлок. Дорогу торим - ну в смысле, расчищаем путь до посёлка, столбики ставим, чтоб не заплутать. Это вон его забота, - Николай кивнул на Алчурчи, - он теперь у них главный.
   - А, Алгурчи, привет. Так ты теперь за Хатысму чтоль? Экий хитрец.
   - Он головой за дорогу отвечает, ну чтобы не зарастала, ну и чтоб её видно было, - засмеялся Васильев, - так что влез в главные тунгусы - отвечай теперь за поставленные задачи. А, Алгурчи !
   Николай хлопнул тунгуса по спине, отчего тот сконфузился и закивал головой. Говорить по-русски он так и не выучился, но понимал, видимо, всё.
   - Ладно, Николай, за нами два струга с казаками идут, надо в лес отойти.
   - У нас там две избушки стоит уже...
   - Ну и отлично. Берег прекрасно простреливается, так что я не думаю, что они тут сунутся. Главное, чтобы наш струг не спалили.
   - А вот и они! Отходим, ребята.
   На реке показались два струга казаков, увидев одинокий кораблик беглецов у берега, оба направились к нему. В бинокль было видно, как напряжённо вглядываются в берег казаки. И как удивил их причал с пришвартованным стругом. Один корабль казаков причалил с другой стороны, а со второго перебросили мостки, таким вот образом, казаки перебрались на берег и встали, ощетинившись пиками и выставив дула пищалей. Казаков было примерно человек тридцать пять-тридцать семь, сосчитать их безошибочно было очень сложно. Хмурые лица покорителей Сибири не обещали скрывшимся от них на берегу беглецам ничего хорошего.
   - Дайте бинокль Кузьме! Хрипунова пусть смотрит, вдруг он тут, - громким шёпотом проговорил Вячеслав.
   Кузьма взял переданный ему Васильевым бинокль, долго высматривал приближающихся к зарослям казаков, отдавая Николаю бинокль, сказал.
   - Вона, в шишаке с бармицей. Красный кафтан, высокий ворот, - указал он Новикову.
   - Так дуй на правый фланг, вон к кустам у скалы И лупи по каждому, кто будет струг подпаливать или пищаль вскидывать для выстрела. Насмерть не бей, в ноги-руки работай.
   Василий отправил снайпера с напарником поддерживать их отряд огнём справа. Второго снайпера из отряда Васильева отослали на левый фланг.
   - Вячеслав Андреевич, заберите всех лишних: Дарью, тунгусов и идите к избам, тут прямо, а то вдруг зацепит, - Васильев отослал вносящих сумбур в оборону людей подальше от места возможного боестолкновения, - там кстати, ваши строители.
   Казаки, меж тем, подошли метров на двадцать к лесу и, видимо, приготовились к последнему рывку. Кое-кто крестился, кто-то крикнул здравицу Богородице. Пора действовать.
   - А ну стоять, казачки, где стоите! - Новиков крикнул, сложив ладони рупором.
   И тут же грохнулся наземь, справедливо ожидая слаженного пищального залпа. Но его не последовало, лишь на мгновение, оторопев, казаки быстро справились с этим, и один из них выкрикнул.
   - А ты кто таков, мил человек и пошто тут промышляешь, промеж нас?
   - Это вы на нашей земле находитесь! Мы с Енисейском границы установили на Уде-реке!
   - Какое нам дело до Енисейска? Кто таков есть, отвечай!
   - Сержант морской пехоты Российского государства Василий Новиков!
   Казаки потеряли дар речи от подобной наглости.
   - Мы с товарищами служилые казаки, отправленные сюда, дабы привести сей край под высокую руку государя нашего, самодержца Всероссийского Михаила Фёдоровича!
  
   - Это тот, чей отец у ляхов королевича Владислава на Русь просил, да у Тушинского вора в cтане обретался, а сейчас вертит им, как хочет?
   - А-а! Кузёмка! И ты там, смутьян! Достану тебя, да в кандалы закую! Не твоё то дело собачье, власть нам от Бога дана.
   - Не от Бога власть эта, а от чёрта!
   - Эй, Кузьма?! О чём ты, помолчи-ка пока! - Новиков уже понял, что дальнейшее сотрясение воздуха ни к чему хорошему не приведёт.
   - А ну, выходи, с кем разговор держать вместно! Иначе наши пищали говорить будут, - снова крикнул Хрипунов.
   - Так, я пошёл. Прикрывайте, если что, - Новиков выдохнул и, перемахнув через поваленное дерево, вышел на песок обширного пляжа.
   В разговоре он не рассчитывал на какое-либо замирение сторон, он хотел лишь одного - чтобы два отряда не стали проливать свою кровь. Тем более, что проливать кровь придётся лишь казакам, фронтальный и фланговый огонь закончит тут всё через десяток секунд. Значит, надо любым способом отговорить казаков от атаки. Тем временем, хмурые и бородатые лица казаков приближались, уже можно было разглядеть их амуницию и дымки фитилей. Вышедший вперёд толпы Хрипунов что-то сказал своим людям и те опустили своё оружие к земле.
   - Здравствуй, - Новиков протянул руку Хрипунову.
   - И тебе не хворать, воин, - казак пожал протянутую ему ладонь.
   - Кто ты, сын боярский? Али воевода местный?
   - Скажем, что я полусотник нашего атамана, - ответил Новиков.
   - Пошто без брони вышел, доверяешь нам? - ухмыльнулся Хрипунов.
   - Без брони я, потому что ни к чему она мне, а врага я близко не подпущу.
   - Экий ты хвастливый! Ворог не будет спрашивать, он просто...
   - Мы обо мне будем разговоры вести или по делу?
   - А можливо и по делу. Пошто вы сию землю своей называете? С каких прав?
   - А с прав первооткрывателя, мы первые тут обосновались, значит, наша эта земля будет.
   - Хм, чудно ты говоришь, ну да ладно. Был я ранее воеводой в Енисейском острожке, хлопотал о постройке острожков в Красном Яру и на Каче-реке, а сейчас послан из Москвы для сыску серебряных руд на Тунгуске-реке. Памяти обо мне спущены в поместный, стрелецкой и ямской приказы. Так что по царёву приказу я тут.
   - Понятно. Короче, я предлагаю так. Или вы уходите сейчас все или ты идёшь со мной до нашего воеводы.
   - А если я сейчас задам вам трёпку, а голову твою на копьё посажу? - Прищурил глаз Хрипунов.
   А казаки меж тем зашумели, бренча железом. Раздались выкрики, определяющие, каким именно способом следует умучить этого наглеца, а особливо предателя Кузёмку.
   - Ладно, смотри, - Новиков, с трудом сохраняя хладнокровие, замахал снайперу на правом фланге. Тот вышел из-за куста, а за ним показался его напарник. Новиков, отойдя чуть назад, указал снайперу на небольшой валун перед своими ногами. Мгновение спустя по валуну со свистом чиркнула пуля. Таким же образом с валуном обошёлся и снайпер с левого фланга. Что же, Хрипунов явно был впечатлён.
   - А ежели я на твою голову покажу вместо валуна этого, то не успеешь насадить мою на копьецо-то. Ну и на сладкое, смотри внимательно. Только... господа казаки, прошу не стрелять в меня от неожиданности, а я в землю шмальну, - Новиков не спеша переставил на калаше режим одиночных выстрелов, сделал шаг назад и произвёл четыре выстрела, периодично выбивая фонтанчики песка.
   Нет, конечно, казаки не стали разбегаться в припадке ужаса перед оружием двадцать первого века, да и воплей гнева не последовало. Но лица казаков стали каменными и они заметно подобрались, как стянутая пружина. Новиков испугался, что они всё-таки бросятся на него, а потом и на остальных, слишком уж решительны были их лица - у них не было решительно никакого страха перед автоматическим оружием.
   - Ну что же..., - Хрипунов явно оценил всю незавидность их положения, а именно: толпа казаков на открытом и полностью простреливаемом месте, - я пойду говорить с вашим воеводой.
   - Отпускай тогда всех своих казаков на струги. И пускай ждут тебя на том островке. Мы тебя к ним отвезём. Хорошо, ты согласен на такие условия?
   - Да, я согласный. Оружье вам оставлять?
   - Оставляй себе, я же не в плен тебя взял, а в гости.
   Новиков повернулся и не спеша пошёл к своим, закусив нижнюю губу и ожидая удара в спину. Нет, он так и не поверил этим людям до конца. Хрипунов сверлил тяжёлым взглядом удаляющегося от него этого спокойного в своей уверенности воина, и, не глядя на своих товарищей, поднял одну из гильз. Внимательно осмотрев, он положил её в карман и, тяжко вздохнув, начал догонять уходящего к лесу полусотника. Дождавшись, пока два струга казаков отвалят от берега, направившись к своей стоянке на ангарском острове, Вячеслав, после небольшого роздыха и поправки нервов, объявил о продолжении похода.
   Опять загрузили струг и отправились вверх, против течения Ангары. При входе в Байкал гребцам пришлось напрягать все свои силы, преодолевая сильное течение. И только выйдя на озеро, можно было расслабиться и побалагурить. Наконец, показалась заветная бухточка, а пока шли к причалу, встретили несколько рыбацких лодок, в каждой людям на струге приветливо махали. На берегу были выставлены жерди, где ровными рядами вялился улов. Струг встречало несколько человек, в основном тунгусы. Была парочка учёных, осваивающих плетение сетей. Они и послали в посёлок паренька-тунгуса, чтобы Смирнов приготовился к встрече гостей. А вот посёлок встретил гостей выкопанным рвом у пологой северо-западной части стены посёлка.Копать ров с других сторон посёлока нужды не было - там он стоял на холме, а с южной стороны частокол и казарма вообще выходила на обрыв, с которого подняться было невозможно. Западная стена, ворота и надвратные башенки уже были обложены светлым кирпичом, а чуть поодаль, к северу от ворот виднелись строительные леса, прилепившиеся к частоколу. Казалось, что Смирнов сделал правильные выводы из нападения и теперь нехило укрепляется. Вячеслав с видимым одобрением наблюдал за сушащимися рядами кирпичей, ждущих обжига и штабелями очищенной древесины.
   - Молодец, полковник, - ухмылялся в усы инженер.
   Хрипунов хмуро обозревал стены посёлка, которые уже не взять просто так, лихим наскоком, а только с помощью артиллерии и долгой осады.
  
  
  Глава 10
  
   Посёлок Новоземельский, лето 7137 (1629).
  
  За столом сидело трое: Смирнов, Соколов и Хрипунов. Поначалу троица сохраняла молчание, каждый из них не решался начать сложный разговор. Наконец Смирнов нарушил тишину.
   - Яков Игнатьевич, мы разграничили землю с Енисейским острогом.
   - Я уже говорил, что мне нет дела до енисейцев!
   - Насколько я знаю, здешние места выше Уды - место сбора ясака енисейскими людьми, так?
   - Так, - буркнул Хрипунов.
   - Вячеслав сказал мне, что вы брали ясак на нашей земле.
   - Я послан на Ангару искать серебро из самой Москвы!
   - Ну а какое нам дело до Москвы? - перефразировал казака Смирнов.
   Тот аж задохнулся от возмущения.
   - Государь наш, самодержец Всероссийский, великий...
   - Подожди, в чём великость? У кого сейчас Киев?
   - Ляхи...
   - Смоленск?
   - Сызнова ляхи, а пошто...
   - Корела?
   - Свеи взяли! Пошто ты о об этом?
   - Яков, ты же сам говоришь, великий, мол. Вот когда всех оккупантов из Руси выгонит - тогда и будет великим.
   - Поганые вещи ты городишь и язык твой поганый! Да вас всех на дыбу...Не может царь за всем уследить, когда ворогов полно со всех сторон!
   - Ладно, Яков, не будем о грустном. Короче, дела такие: от Уды-реки вся местность - наша. Вы тут ясак не собираете. Мы не лезем за Удинский острог. Мы поставим форт... острог, то есть, напротив Удинского острога вашего енисейского воеводства. Говорить теперь там будем. В следующий раз мы не будем разговаривать, если вы пойдёте собирать ясак на нашей Ангаре. А что сегодня собрали - нам отдаёте. Всё, такие условия.
   - Ну чтож, Бог вам судия. На Москву я отпишу про ваши безотчественные басни. А далее сил моих нет находится тут.
   Смирнов развёл руками и глянул на Вячеслава.
   - Тогда не будем вас задерживать. Завтра с утра вас отвезут к вашим товарищам.
   Вячеслав выглянул за дверь и позвал морпеха, караулившего на входе.
   - Отведи казака в башню, он отдыхать будет.
   Инженер вернулся за стол, сел. С минуту друзья сидели молча. Смирнов ладонями потёр лицо и, подняв красноватые глаза на Вячеслава, произнёс с хрипотцой.
   - Ну что делать будем дальше, Андреич?
   Тот, помедлив, не совсем уверенно ответил полковнику.
   - Ты не думаешь, Андрей, что мы несколько перегнули палку в общении с представителями Москвы? Нужна ли нам прямая конфронтация? Мы не сможем сдержать тот вал, что будет накатывать на нас, а с каждым годом он будет всё сильнее.
   - Думаешь, мы не сможем отбиться?
   - Да, Андрей, именно это я и думаю. А если казаки подтянут артиллерию, а если прибудут войска? А что делать, когда у нас кончатся боеприпасы?
   - Ну, допустим, с войсками тут у них не получится - ты сам слышал, в Московском царстве сейчас полнейшая задница и Сибирь осваивают полуофициально, силами казачьих ватаг. А пушки нам самим надо клепать - трубы бурильных установок используем. Вот только заряды где брать, да затвор какой ставить - я об этом думаю.
   - Намекаешь на московского литейщика? А будет ли он с тобой сотрудничать?
   - Думаешь, не будет?
   - Ну, допустим, будет. И что, ты будешь воевать с Россией?
   Смирнов опустил голову.
   - Не знаю, Андреич. Не знаю. Надо выстроить отношения. Стать чем-то, что больше нуля... А потом и разговаривать. Пока нас не смогут выбить отсюда - это факт. У нас есть время. Посмотрим. И, кстати, это тебе с литейщиком разговаривать, а не мне. Заберёшь его с собой, у тебя база для производства будет.
   Вячеслав подумав, кивнул. В конце концов - это логично, к тому же железо рядом.
   - Ладно, Андрей, давай на более приятные темы. Я знаю у тебя кроме Мышкиной ещё несколько девушек в интересном положении. Ты детский сад собираешься открывать скоро?
   - Отличная идея, Вячеслав. Нет, я серьёзно. А что? Построим детский сад и школу в одном доме - в разных половинах. Будет чем женщин занять, да и ребята Радека не все себя нашли - некоторые руками работать совершенно не могут, но башка у них варит. Вот пусть и со школой возятся. А сейчас пускай за учебники принимаются. Нам же знания надо сохранить и передавать дальше - детям, внукам!
   - Эка тебя занесло, - улыбнулся инженер. Налив себе ягодной вытяжки, он подошёл к закрытому полиэтиленом оконному проёму и отодвинув край с удивлением отметил.
   - Гроза будет. Андрей, любишь грозу в начале мая?
   Словно подтверждая слова инженера, в вечернем небе ярко сверкнула молния и ударил мощными раскатами гром. Тяжёлые капли воды забарабанили по земле. Люди в посёлке забегали, стараясь укрыться в домах от надвигающегося ливня. Вскоре небо окончательно потемнело и начался сильный дождь, перемежающийся с частыми ударами грома вслед ярким бликам молний.
   Наутро пахло сыростью, воздух был чист и свеж, собственно, таким, каким он обычно и бывал. Смирнов, перед тем как проводить друзей к причалу, хотел показать инженеру пристроенный ещё вчера к хлеву загон для поросят. Вокруг него уже толпились люди со смехом показывая на резвящихся в тёплой луже четверых поросят - одного будущего хряка и трёх его подруг. Пообещав Вячеславу в будущем поделиться с ним приплодом, товарищи пошли к Байкалу. Хрипунов всю дорогу молчал, не произнеся ни одного слова. Спустившись на лодку, которая доставила его к острову стоянки казаков, он лишь бросил цепкий взгляд на Вячеслава.
   - Шкурки, что пограбили у наших данников, все грузите на лодку.
   Это Новиков начал вживаться в роль. Со струга берег держали на прицеле, хотя готовности залить его свинцом ни у кого не было. Слава Богу, что казаки не стали артачиться и честно отдали все уворованные у ангарских тунгусов шкурки пушистых зверьков - этого эталона ценности на огромных пространствах Сибири. Так меховой запас поселенцев стал наполняться. Казакам был оставлен наказ - уйти с той части реки, что контролируется посёлками. И впредь не появляться на Ангаре выше Удинского зимовья енисейцев.
   В устье реки Белой встретили отряд Саляева с несколькими тунгусами, которые окапывались на берегах реки. Помимо стоящей башенки наблюдателей на холме у излучины, Сазонов поручил Саляеву обеспечить безопасность Белой и обустроить редуты на высоких берегах реки. Вячеслав мысленно порадовался за своевременность этого строительства - проходящие мимо казаки увидят со стругов эту работу, оценят и сделают выводы. А пора бы уже и известняк вытёсывать для крепости редутов, да на плотах сюда доставлять. Инженер обратил внимание на литейщика, Иван сидел хмурый, но бросал искоса уже отнюдь не волчьи взгляды - Кузьма постепенно забалтывал его, разводя на разговор. Это хорошо, а там глядишь, скоро и совсем притерпится к новому окружению. Главное, чтобы не сбежал, охранять его надо цепко.
   После обеда, за кружкой травяного кипятка Сазонов поведал Вячеславу о рейде Саляева. Тот с четырьмя морпехами на вёслах настиг струги казаков в момент, когда они встали у берега для того, чтобы забрать ясак у тунгусского кочевья, чьи охотники неосторожно вошли в контакт с казаками, будучи застигнутыми ими на реке. Подарив шаману и вождю кочевья нехитрые подарки, они привели тунгусов в формальное подданство московского царя. Когда казаки стали лагерем на острове, Саляев решил возвращаться в посёлок.
   - Значит, мы с ним там и разминулись, - походя сказал Вячеслав.
   Морпехи отошли берегом к припрятанной в зарослях у реки лодке и поплыли домой, по прибытию доложившись майору.
   - Мда, нехорошо это. Придётся тех тунгусов в другое подданство вводить.
  
   Карпинский проснулся после ночной смены в поселковой охране от непонятного шума, доносящегося из соседнего, казацкого блока казармы. Хотя, блок - это громко сказано, грубо сколоченные ряды топчанов разделяли лишь обитые брусом несущие балки помещения. Слышалась какая-то возня, сопение, а потом и ругательства. Явно различался сильный бас Конана-Елисея и какого-то молодого казака, которого Пётр по голосу не мог определить.
   - Елисейка, сукин сын! Нешто ты... - голос казака резко замолк.
   Карпинский оторопел, - Ё-моё, да что они там?!
   Пётр, резко скинув оленью шкуру, что служила покрывалом, бросился к казакам. То, что он увидел, повергло его с состояние ступора на несколько мгновений. На сброшенном с топчана тряпье лежал самый молодой из казаков. И только увидев его, Карпинский вспомнил, что казаки звали его Черкас. Неестественно загнутая рука, бессмысленный взгляд, вздрагивающее тело. Из оцепенения Карпинского вывел тихий хрип смертельно раненого. Пётр рысью метнулся к окну с напрочь оторванным полиэтиленом, неловко спрыгнув с него, подвернув ногу, - затекла во сне, чёрт! - он истошно заорал на весь посёлок.
   - Елисея, суку, ловите! Он парня убил!
   - Медика! Медика в казарму, быстро!
   И похромал к сбегающимся на его крики людям.
  
   Дарья ковырялась в организуемом поселковом огороде, где агротехники высаживали в грунт и а теплицы овощную рассаду, привезённую казаками от огородников Енисейска. Тут была репа, морковь да капуста - всё это ох как пригодится людям! Агротехники - Олег и Тамара, уже находившаяся в интересном положении, негромко командовали бойцами из хозвзвода, которые сооружали теплицы из деревянных реек и полиэтилена. Тамара организовала посевную в соответствии с приметами, коих у неё былдо великое множество.
   Овёс уже засеяли, так как овес сеют, когда березовый лист распускается, пшеницу сеют, кода зацветет черемуха, однако не раньше, чем на дубе появится лист, гречиху сеют, когда захорошеет трава, картофель сажают, когда береза позеленела да черемуха белая зацвела. Вот и получилось, что картофель будет высаживаться во второй декаде мая, пшеница в конце месяца, горох на неделе, а овёс уже засеяли, до гречихи ещё было далеко. Мелкий лук-севок и чеснок высаживали ещё в октябре - под зиму, так как хранить его было бы сложно.
   - Парни, золу теперь несите. Там грядки делайте выше, бороздки глубже!
  
   Внезапно к огородникам забежал встревоженный рабочий и высмотрев Дарью, выпалил ей.
   - Дарьюшка, давай быстрее родная! Парня ножом в бок пырнули. В казарме лежит...
   Дарья, всплеснув руками, стала быстро мыть в ведре запачканные от ковыряния в земле руки.
   - Эй, Наташа, на перевязку всё готовь, инструменты, живо!
   Вбежав в казарму, Дарья застала столпившихся вокруг умирающего казака людей, они ругались и вздыхали, жалея парня.
   - Эх, Мишаня, что же ты так...
   - Не жилец, паря...
   - А ну, разошлись все отсюда! Нож не трогали? - Дарья пыталась нащупать пульс.
   - Ну хоть слабенький, ну давай! Борись! - не теряла слабую надежду Дарья, опытом своим понимая, что парня не спасти.
   - Да всё, представился он...
   - Помер, Мишаня...
   Мужики поснимали шапки и начали креститься.
   - Уйдите все отсюда! - истерически выкрикнула Дарья, - пошли вон!
   Так и не нащупав пульс, она пыталась сделать ему массаж сердца, пытаясь восстановить кровоток и заставить сердце заработать.
   - Да без пользы это, девонька, - грустно произнёс седой казак, последним выходя из казармы.
   Дарья не ответила, лишь быстро отерев пот со лба, да поправив непослушную чёлку, продолжая работать.
  
   - Где эта тварь?!
   Елисея схватили только у реки, на причале. Он, лисицей прошмыгнув мимо морпеха у ворот, выскочил на берег и пытался стащить на воду лодку. Тут его стражники и повязали за несанкционированные манипуляции с плавсредством. Пока Елисея выспрашивали о цели водной прогулки, налетела толпа казаков и его начали убивать. Не бить, а именно убивать. Обалдевшие от подобного зрелища морпехи, лишь чудом отбили Елисея, выстрелив по разу в воздух из пистолетов. Казаки требовали немедленно убить Елисея и были настроены весьма решительно. На шум выстрелов прибежал Сазонов и группа морпехов, которые еле оттёрли толпу казаков подальше от лежащего навзничь Елисея.
   - А ну, тихо! Никакого самосуда я не допущу, - спокойно сказал майор.
   - Пошто защищаешь убивца, майор?
   - Отдай его нам, всего делов!
   - Да подождите вы, сначала узнать надо, зачем он это сделал, - махнул рукой Сазонов.
   Тем временем, подошёл Вячеслав и ещё несколько человек, все хмуро уставились на избитого человека.
   - Поставьте его на ноги. Да водой плесканите на него сначала, - приказал Вячеслав.
   Елисея-Конана облили водой, а когда тот заворочался, поставили на ноги, придерживая, что бы тот не упал. Вячеслав подошёл к Елисею вплотную.
   - За что ты его так, Елисей?!
   Избитый запрокинул голову и выплюнув кровавую жижу изо рта, ощерился осколками зубов.
   - Ништо у вас не сдеется. Не сдюжите! Побьют вас вскорости.
   - О чём ты? За что парня убил, сволочь?
   Елисей молчал. Сазонову передали котомку Елисея, которую он уже закинул в лодку.
   - Обыскать его! - приказал Вячеслав.
   - Одежу с его сымите, может он заховал в подкладку чего, - раздалось из толпы казаков.
   Сазонов подошёл к стоящему в одном исподнем преступнику.
   - Ты расскажешь нам что-нибудь?
   Елисей безучастно молчал.
   - Повесить, - коротко бросил Вячеслав и, развернувшись, пошёл в посёлок.
   Казаки одобрительно загудели.
  
   Начальство посёлка было окончательно запутано дикой выходкой одного из гостей, выдавшего себя за друга и якобы заинтересованного в них человека. Теперь стоило подумать, что ожидать от остальных посланников с Руси. После разговора с Елисеем их тут же изолировали и, если боярские дружинники не сопротивлялись этому заключению, то Никита и люди его отца отчаянно сопротивлялись тому, чтобы их заперли в башенный погреб.
   - Это душегуб от Судакова Анисима, не наш человек! Мы не в ответе за его деяния! - Кричал Никита запиравшим его в погребе морпехам.
   - Что делать будем, Андреич? - спросил Сазонов начальника посёлка, наблюдая как могучий ефрейтор накладывает запор на люк погреба .
   И тут же сам себе ответил.
   - Чую, хана настанет с такими гостями, как котята слепые. Разведку бы замутить.
   - Откуда её взять-то, - удивился Вячеслав, - да и кто в разведку пойдёт? Мы же как белые вороны! Или ты казачков хочешь использовать?
   - Я бы не стал на них полагаться, - ответил Сазонов.
   - А Кузьма?
   - А что он? Он с Хрипуновым на ножах - ты это имеешь в виду?
   - Ну да, а что, думаешь не стоит доверять?
   - Думаю, что рано ещё Андреич. Так что пока мечты и только. Со временем всё при дёт, а пока нам только тыркаться. Опытным путём, - невесело усмехнулся майор.
   В котомке Елисея ничего особенного не нашли - кое-какие припасы, да всякая мелочь личного характера. А вот распоротая подкладка кафтана явила на белый свет небольшой кожаный свёрток со скрученными листами плотной бумаги внутри. Прочитать что-либо было абсолютно невозможно - писавший это Елисей использовал тайнопись, сущую китайскую грамоту. Сазонов предложил испытать Никиту - он, как представитель этой группы, должен знать, как прочесть эту вязь.
   Никита, борясь меж своим уязвлённым самолюбием и возможностью пригодится этим странным людям, сначала дал выход скопившимся эмоциям и, лишь потом, успокоившись и справившись о состоянии отца, сказал, что готов помочь. Однако прочесть он смог далеко не всё, расшифровке поддалась лишь пара листов, остальное и для Никиты стало неодолимым препятствием.
   - Ну говори, о чём он пишет?
   - То, что я смог прочесть....Пишет о дороге до Ангары, острожках, количестве служилых людишек. О геройстве своём пишет.
   - Интересно, хм. А дальше что? - поинтересовался Вячеслав.
   - А далее не мочно мне прочесть, однако мыслю, что о вас пишет, - пожал плечами Никита.
   - Логично. А что, Никита, отец твой прочёл бы? - озабоченно произнёс инженер.
   - То не ведаю, - Никита плюхнулся на лавку и уронил голову на грудь.
   - Прошу вас не заключать меня в башню сызнова, да и людишек моих выручить оттуда нужно, мы не вороги вам, - глухо проговорил парень.
   - А Елисей?
   - Сей пёс изменой действовал, я отпишу на Русь об нём.
   - Ладно, выпущу, но прежнее доверие заслужить надо будет, - решил Вячеслав, хлопнув ладонью по столу. Никита уверенно кивнул.
   - Ладно, Никита. Ты иди, нам с майором поговорить надо.
   - Слушай, Алексей, - проводив глазами Никиту, проговорил Вячеслав, - я со Смирновым это обсудил уже. Короче, ты поставишь острожек у нашей границе, на нашем берегу Уды у впадения её в Ангару и останешься там главным. Таможня и погранзастава, так сказать. Народу вас там будет немного, может с дюжину. Вахтовым методом парни там будут - по три месяца. Ваше задача - не пропустить чужого к нам незамеченным. Это очень важно. Возражения есть?
   - Возражений нет, Вячеслав. Дело ясное...А кого мне дашь, Саляева, Новикова ?
   - Саляев с казаками будет заниматься сбором шкурок у туземцев. Новиков мне тут нужен, я же всё-таки не военный, мало ли что.
   - Володя?
   - Кабаржицкий? Да, на первых порах пусть у тебя будет, а там посмотрим.
   - Как с продовольствием будем решать?
   - С собой возьмёте, столько сколько возможно. Приданные тебе тунгусы будут охотиться, у Владимира с рыбалкой неплохо. По возможности будем вас снабжать. В здешних лесах трудно с голоду умереть. Хотя мясо и рыба мне порядком поднадоели, картошки хочется, чёрт возьми! Но пока нельзя! Всё на высев.
   - А когда она, появилась на Руси, при Петре вроде? - улыбнулся Сазонов.
   - Ну да, мне рассказали, что Пётр отправил мешок картошки из Голландии в Россию только в конце этого семнадцатого века. Да что Пётр, ещё при Екатерине Великой у картошки не было шансов. А в девятнадцатом веке ещё были картофельные бунты.
   - Кабаржицкий рассказал? - засмеялся Сазонов.
   - Ага, он самый. Вон смешно получиться, если картошка в Россию придёт не из Европы, а из Сибири! Занятная коллизия, а? Хе-хе. - Да уж, это точно. Может и Бекетову потом подкинем картошечки? - предложил майор. - Ну это как дела наши с ним пойдёт. Точнее не совсем с ним, мужик-то он неплохой, а с Московским царством. - Ох, надеюсь, что всё ладно будет, - после некоторой паузы сказал Вячеслав, оглаживая бороду.
   - Хорошо бы... Ладно, пойду готовится к отбытию. Ты когда планируешь меня послать-то, Андреич?
   - На неделе, Лёша, не торопись. Мы ещё десять раз всё обдумать успеем.
  
   Мишку Черкаса, убитого Елисеем, похоронили на высоком берегу Белой со всеми почестями: сколотили гроб, сделали оградку и поставили православный крест над могилой. Казаки за такое отношение к убитому казаку очень зауважали начальство посёлка, присутствовавшее на похоронах. А Елисей так и остался висеть на суку в перелеске недалеко от посёлка. Собаке - собачья смерть.
  
   Ивана Репу, литейщика, сцапанного Новиковым у хрипуновцев и вывезенного в Белореченский посёлок, вызвали к воеводе Ангарского края. Так Вячеслава представил Ивану Кузьма, ставший теперь казачьим атаманом. По случаю атаманства Кузьме выдали невиданные доселе штаны со множеством карманов, отличный кожаный ремень, высокие ботинки с мощной подошвой, а самое главное - небольшой для его лапищи пистолет с двумя обоймами и нож с широким лезвием. Нацепив всё это великолепие, да рассовав свою мелочёвку по карманам, Кузьма Фролыч стал напоминать современного для двадцать первого века Робинзона-спецназовца. Посмотреть на этого загорелого на майском солнце мужичину с мощным волосатым торсом и серьгой в ухе, сбежались почти все жители посёлка. Они смотрели на него с таким нескрываемым удивлением и уважением, что Кузьма вконец стушевался и нацепил рубаху, чем вызвал несколько разочарованных женских вздохов. Для своих Кузьма теперь стал исключительно Кузьмой Фролычем и для всех девятнадцати человек стал непререкаемым авторитетом.
   Иван зашёл в светёлку к воеводе, снял шапку, сложил двуперстие и, чертыхнувшись на отсутствие красного уголка, подошёл к столу, приглашаемый жестом воеводы.
   - Здравствуй Иван, - начал разговор Вячеслав.
   - Здорово воевода, пошто звал? - спросил Репа, уже догадываясь о теме разговора, не дурак, мол.
   Вячеслав внимательно смотрел на Ивана, щуря глаз и поглаживая усы.
   - Воевода, ты хочешь рудное дело для себя учинить? - решил взять быка за рога Иван.
   - Да, Иван, но ты не спеши. Но сначала, расскажи о себе, о семье своей.
   Иван опешил, зачем ему это надо знать? Допрос желает учинить, но зачем?
   - Ну да Бог с ним, - решил Иван и, пожав плечами, начал рассказ.
   - Отец мой, Михайла Васильевич, родом из Дмитрова, кузнецом был, а на войне с ляхами сгинул без следа. Матушка, Ольга Микулишна, с псковской украйны, жива, слава Богу. С братами моими живут в Дмитрове, в посаде. Браты по отцовому завету кузнецы оба, детишки тож к железу тянутся сызмальства.
   - Ну а ты как в Москве оказался?
   - Я... меня Акинфий, старшой брат, после того, как отец сгинул на войне, послал к дядьке Игнату в Тулу, подмастерьем. Ну а там, как выучился ремеслу, так в Москву и подался, а опосля и в Литейный приказ, плавильщиком.
   - Так сбежал от дядьки-то, получается ?
   - Ну да... сбежал, точно, - засмущался Иван.
   - Обратно поди хочешь?
   - Да не особливо.
   - Ты в рудах разбираешься? - спросил воевода заинтересованным голосом.
   - Ну да, ужель с железом работал бы?
   - Отлить железо сможешь?
   - Смогу, чтож не смочь.
   - А пушку?
   - Дык, это пушечный литейный двор нужен, токмо там можливо пушку отлить.
   - А ты можешь такой двор сделать? - подался вперёд Вячеслав.
   - Один?! - замахал руками Иван, - в уме ли ты, воевода? Сколько всего нужно: составить форму, расположить печь, отлить, сверлить, да высверлить затравку, поправлять, смотреть и пробовать - да под силу ли мне сие?
   - Нет конечно, но мы поможем!
   - Ну, ежели, опричь меня, будут людишки знающие сие дело крепко, то можливо и сработать дело пушечное. Да только откель ты ведаешь, что возьмусь я за дело сие? - усмехнулся Иван воеводе.
   - А что, разговоры вёл бы со мной, кабы не стал?
   Иван, почесав вихры, подмигнул Вячеславу, - Не, пожалуй, не стал бы.
   - То-то и оно.
   - Я что ещё подумал, воевода...
   - Говори.
   - У вас струг один совсем плох - борта воду пускают, а чинить сие нечем. Надо бы смолокурню ставить, а струг тот на берег вытащить.
   - Да, верно говоришь, дело нужное, я мужиков тебе в помощь дам, сделаете. Но ты в первую очередь о железе думай.
   - Хорошо, ну пойду я, воевода?
   - Что пойду? Вместе пошли.
  
   На Ангаре стояли последние майские деньки, изредка вечерами бывал и дождик. Лето сулило быть таким же солнечным и погожим. Дела у огородников шли очень даже неплохо, рассада прижилась практически вся, погибло лишь несколько ростков, те, что не выдержали пути. По словам почвоведов, урожай обещал быть и, хотя он был предназначен под последующие посадки, люди были готовы терпеть и ждать.
   У речного причала на Белой с у тра было столпотворение. На струге новгородцев собиралась ясачная команда - дюжина казаков, собравшая все доспехи, и свои и новгородцев, их же пищали и порох. Внушительным дополнением к казакам была шестёрка морпехов, экипированная бронежилетами и касками. Саляев захватил даже несколько гранат на крайний случай. Помимо сбора ясака и приведения туземцев в подданство, у Саляева была ещё одна задача - провести, насколько это возможно, перепись кочевий и поселений туземцев на Ангаре и наиболее крупных её притоках. Саляев, вместе со старшим экспедиции - Кузьмой Фролычем, заранее отметил на карте, в какие притоки они будут заходить. Также, с собой они брали и четвёрку молодых тунгусов - для полноценного общения с туземцами и возможной охоты в пути следования экспедиции.
  
  
   Огромное, яркое солнце играло весёлыми бликами на золоте высоких куполов белоснежного красавца-собора. Тёплый, сладкий до одурения ветерок приветливо гладил вихры, обволакивая тело нежными невидимыми объятьями. Хотелось закричать от удовольствия, эдак на весь мир - поделиться с ним своей радостью. Хорошо жить! С изумрудного холма, на котором стоял собор, открывался поистине волшебный вид на окрестности, казалось, что крест собора упирается в небесный свод, а снизу всё кажется таким маленьким и суетным. Вот вьётся синей лентой река, огибая ярко-зелёные луга, на которых пасутся бурёнки, а вон меж лесом и лугом раскинулось родное село. А у самой околицы стояла тонкая фигурка девушки в красном платочке.
   - Никак Пелагеюшка вышла?
   Захотелось полететь к ней, как на крыльях, обнять, прижать к себе и не отпускать. Никогда.
   - Любый мой!
   Почудился ему девичий голосок. Не раздумывая, он побежал вниз по склону, ноги сами несли его, земля под ногами не чувствовалась. Посмотрев под ноги, он понял, что парит над землёй. Он летит к ней! Летит!
   - Афанасий!
   - Да. Пелагеюшка! Счас я, мигом.
   - Афанасий!
   - Да, милая моя, лечу!
   - Афанасий, чёрт! Боров, ты никак не очнёшься чтоль, куды лететь собрался?!
   Хмелёв рывком сел на лавке, протирая осоловевшие ото сна глаза.
   - А... Пелагея?
   - Дурень ты! То Василько, сотоварищ твой, окстись.
   - А-а, сподобил отец небесный на сон душевный, а ты, вражина, попортил всё! Вот я тебе задам! Пошто разбудил, морда?
   - На том берегу твои давешние знакомцы лес рубят. Строить нечто учинять сбираются. Десятка два, поди будет их.
  
   - Эка, - удивлённо поцокал языком казацкий десятник. Казаки вышли к устью реки Уды из зарослей высокого кустарника, а прибрежная осока, казалось, надёжно скрывает их от взглядов с того берега. Там, где деловито и споро валили лес недавние знакомые Хмелёва.
   Сазонов держал в руках план Усть-Удинского форта, который вычертил сам Вячеслав. Форт представлял собой правильный квадрат с четырьмя выдающимися из стен угловыми башнями. Разметив площадку под укрепления, люди принялись расчищать её от свежих пней, кустарника и прочей растительности. Затем предстояло окопать ровики под частокол, выкопать погреб под будущей казармой и башенные подвалы. Но это потом, а сегодня надо было разметить и расчистить место под строительство. Форт должен будет встать на самом кончике полуострова, образованного слиянием Уды и Ангары, на высоком удинском берегу. Неожиданной проблемой стало несоответствие карт местности и реалий этой самой местности на месте. Дело в том, что карты двадцать первого века давали картину Ангарского края после строительства нескольких гидроэлектростанций, которые заставили Ангару в своё время разлиться гораздо шире, чем она была до этого, образовав водохранилища. При этом затопив некогда населённые пункты, плодородные земли Приангарья и речные пороги. А в реальности была совсем другая картина, тут и островки на Ангаре, тянущиеся порой на сотни метров, пороги и луга, ждущие плуга. Расположенное на удинском острове зимовье енисейцев с места будущего форта не было видно, будучи расположенным в паре сотен метров от места строительства.
   - Ну, в принципе, место-то совсем неплохое, - сказал Кабаржицкий, оглядывая Ангару и расстилавшееся, на сколько хватало взгляда, зелёное море леса.
   - Верно, - ответил Сазонов, морщась от яркого солнечного света.
   - Товарищ майор! На том берегу в траве казаки стоят. За нами наблюдают, ховаются, - доложил прибежавший морпех из охранения.
   - Ну и помаши им ручкой, Слава, - улыбнулся Сазонов.
   - Как это, - недоуменно протянул морпех.
   - Приветливо! - рассмеялся Кабаржицкий.
  
   Иван Микулич сидел на лавочке, греясь на майском солнце. Сегодня был первый день, как он начал вставать. Иван шёл на поправку, хотя ещё недавно он считал, что все потуги медиков посёлка будут бесполезны и он скоро помрёт. И хотя, он был ещё очень слаб, еле ходил с палкой, да и его надо было поддерживать, чтобы он не завалился на раненый бок, Иван уже знал, что он непременно поправится. Смертная маска спала с его лица, зато уже робко пробивался лёгкий румянец. Вячеслав решил поговорить с ним. Нужно было расставить все точки над I, наконец, объясниться с новгородской партией и обговорить вопросы возможного сотрудничества.
   Сотрудничества, которое могло стать взаимовыгодным и неким образом повлиять на историю и граждан Российской Федерации и Московского царства. Вячеслав понимал возможные последствия такого взаимодействия.
   - Здравствуйте, Иван Михайлович, как ваше самочувствие?
   - Здоровье моё, милостию Бога, в троице славимого, да руками ваших врачевателей всё лучше становится. А ведь и не чаял я свету небесного увидеть сызнова, ужо и с сыном простился, а оказалось, что не помру я. Зашили бок мне, всю скверну оттеда вычистив.
   - Что собираетесь дальше делать? Ведь вы знаете, что мы ни какие не новгородцы. У нас есть только один парень с Новгородчины, из Боровичей.
   Иван ухмыльнулся, махнул рукой, - Да хватит ужо об этом. Знаю я, Никитка сказывал.
   - Тогда будет проще. Я просто объясню ситуацию. Нам нужны люди, много людей. Крестьяне крепкие, ремесленники. Мы можем им предложить плодородные земли, пустующие без хозяина. Леса и реки, богатые зверьём и рыбой. Никаких налогов или податей первые годы. Приходи да живи.
   Вячеслав сделал паузу, но Иван не торопился с ответом.
   - А если у вас есть оборотистые и хваткие купцы, то мы проведём караваны в Китай. Торговлю можно будет вести напрямую, прибыль возможна большая, чем при перекупке. Что думаешь, Иван Михайлович?
   - Есть у нас и людишки, на земле крепкие и купцы хваткие, до прибыли жадные. Но ить может и прибудут до вас люди, а может и нет. То одному Богу вестимо.
   - Надо объяснить так, чтобы поехали.
   - Я не смогу поехать, дабы объяснить людишкам. Никиту надо слать.
   - А что делать с легендой... А, то есть с тем, что, ну... Там, на Руси, нас знают как новгородцев?
   - Да и я думаю, что нет нужды допрежь правду давать. Токмо опосля учиним правдивые речи вести, как людишек переманим. Буду с Никитой говорити, как ему на Руси разговоры вести, да к кому ехати для торговлишки. Опричь тверских, есть и в Москве людишки и в Новогороде древнем и в Устюге Великом.
   - Рад, что мы поняли друг друга, Никита сейчас с Иваном Репой, я пришлю его к вам. А когда думаете отправить его на Русь?
   - До конца лета надо достичь Тобольского городка. Стало быть, через седьмицу-другую надо выходить на реку. Надобно будет сшить лодочку, чтобы четырём мочно управляться с нею было.
   - Сшить, как это сшить?
   - А вы, поди не знаете, как мы сие учиняем. Сами увидете.
  
   За два дня была сделана лодка - широкая и остойчивая, в качестве материала, связывающего доски были использованы еловые корни, немного проваренные в смоле. В лодке была сделана небольшая каютка, чтобы двое гребцов могли отдыхать, а двое - работать. Смолокурня, устроенная Иваном Репой и Жданом на обрыве берега Белой, дала первый продукт. Эта конструкция была проста и удобна, наколотые смольные чурки складывались в яму лучами - вниз и внутрь, сверху обкладывались щепой, поджигались. Сверху укладывали дёрн, внутри происходило медленное тление, постепенно сползающее вниз, а по устроенному жёлобу постепенно стекала полученная смола. Как пояснил Иван, этот метод самый простой и позже смолокурню устроят по иному, но так как смола нужна сейчас же, то они устроили наиболее лёгкий способ её получения.
   После устроения смолокурни Вячеслав отвёл Ивана и Ждана на место, где он в прошлом году нашёл место, подходящее для поиска железных руд. Оказалось, что да, место было неплохое и с добычей можно справиться. Но всё упиралось в недостаток людей, свободных рабочих рук. Тунгусы для этой работы совершенно не годились, а рабочие мужики и так большую часть были заняты на различных работах или на охране посёлка. Поэтому сначала составили план кузницы, набросали на бумаге всё необходимое для того, чтобы устроить литейную. Вячеслав собрал тех рабочих, что знакомы были с железным делом. Таковых оказалось немного, решили пока освободить их от иных работ и сначала, устроив кузницу, попробовать повозиться с рудой.
   - Есть тут железная руда, с глиною, мелким песком да известным камнем мешанная. Гибкое и жилованное железо, будем промывать руду водою, - заключил Иван Репа.
   Так, сформировав и установив принципы работы команды по железу, Вячеслав теперь хотел разобраться с посылаемым на Русь Никитой. Стоило сесть и обговорить с ним и его отцом всё то, что касалось нужд посёлков. Задачу упростили до двух пунктов: люди и торговля. Людей - переселенцев согласились набирать из одного центра, дабы не заметили оного непосвящённые люди. Заниматься этим будут по новогородским весям люди Петра Авинова из самого Великого Новгорода, а в Москву отправится Никита, в гости к Савелию Кузьмину. Ему предстоит сложная задача - заставить купца раскошелиться на организацию караванов до китайских пределов, да набрать людей - торговых и ратных. Через три дня, ранее оговорённых сроков, Никита с товарищами уже отчаливал с берега реки Белой. Набрав провианта и простившись с отцом и новыми друзьями, Никита сел за вёсла. С ним уходили Сахно, а также устюжане Савелий и Дружина.
   - Сахно, береги Никитку крепко - на тебя надёжа моя наипервейшая во всём, - говорил ему Иван.
   - А ты, Никита, слухай его и не перечь. Помни! - Кричал уже старший Микулич сыну.
   Тот встав, поклонился родителю в ответ. Через несколько минут лодка скрылась с глаз.
  
   Ангара, июнь 7137 года, (1629).
  
   Жалобно блеяли овцы, слышался детский плач и визгливые женские голоса. Едкий дым лез в нос, щипал глаза и Саляев машинально отшатнулся от зева дверного проёма в чуме.
   - Да как они тут вообще сидеть могут? Издевательство над организмом какое-то!
   В большом чуме, полностью окуренным дымом сидели, поджав ноги, вождь и шаман очередного кочевья тунгусов.
   - Они ошибаются, если думают, что мы туда полезем, - выразил общее мнение Саляев.
   - Твоя правда, Ринат. Неча там делать, - согласился Кузьма, сунувшийся было в чум и опрометью выскочивший оттуда.
   За полторы недели пути ясачной командой было описано двенадцать кочевий туземцев: три тунгусских и девять бурятских. В каждом из них было примерно одинаковое количество людей - от двухсот до трёхсот ртов. Собранный ясак был упакован и рассортирован, да со всей тщательностью уложен на корме струга, поверх этой груды меха был накинут брезент. Шкурки соболя, горностая, белки, лисицы перекочёвывали из рук охотников в загребущие руки казаков. Каждому вождю заявлялось о том, что они отныне находятся под властью воеводы Ангарского края.
   Следую установкам, полученным у Смирнова, Саляев и Кузьма Фролыч объявляли озадаченным вождям о полном запрете междоусобных войн и конфликтов. Об отмене кыштымства, о том, что все вопросы будут решать представители власти Ангарского края. Отныне, все шкурки должны сдаваться в крепости Байкальска, что расположен у Шаман-Камня. И что шаманить у священного места дозволялось только тем, кто сдали ясак. Хмурым вождям объявлялось, что нарушителей этих условий ждала печальная участь вождей Хатысмы и Немеса. На что вожди уже угодливо кивали, бесславный коней некогда сильных вождей был хорошо известен всем кочевьям на Ангаре. В качестве ложки мёда, объявлялось о том, что отныне все переписанные кочевья находились под защитой и, при случае нападения, обидчики будут караться быстро и решительно. Также в скором будущем в обмен на мех будут выдаваться железные изделия, ножи и прочая утварь, так необходимая туземцам.
   - Вам должно принять это как закон Божий, а ежели будете артачиться, то пеняйте на себя или откочёвывайте отседа далече, - Кузьма наставительно говорил поселковому тунгусу, что переводил его речь вождю и шаману.
   Те окончательно скисли. Однако, как и все остальные двенадцать кочевий, открытой враждебности не проявили. Конечно, они будут ещё обсуждать такие резкие перемены в своей размеренной жизни, но главное людьми Саляева уже было сделано. Новая власть показала себя.
   А наиболее благожелательно настроенные к пришельцам из малочисленных кочевий, даже отпустили с ними своих сыновей - набираться опыта и учить язык новых хозяев Ангары. Таким образом, к отряду присоединилось двое молодых тунгусов. К концу второй недели этого путешествия нагруженный добычей струг вошёл в бухточку форта Байкальска, ключа от ворот Байкала, по выражению Смирнова. К сожалению, на завершающем этапе ясачная команда не обошлась без эксцессов - два кочевья дали сборщикам отчаянный отпор. По всей видимости, они были предупреждены заранее. От действий казаков и морпехов зависел общий успех предприятия, поэтому они действовали жёстко и быстро. Остатки двух кочевий покорились без слов, но и у казаков было трое пораненных стрелами, да один морпех получил ранение копьём в предплечье.
  
   - Идёт кто-то по реке, - заглянул в горницу бородач-рабочий, - на холме хворост запалили.
   - Угу, иду, - Васильев с сожалением отложил нож и только недавно начатую заготовку ладьи.
   - Ещё недельку и можно начинать шашки, - бросив на стол рассеянный взгляд, Васильев снял висящий на спинке стула АКС и, захватив пару морпехов, направился к пристани. Речной кораблик уже показался, подгребая к пристани.
   - Да свои вроде, - предположил один их морпехов.
   С поравнявшегося с причалом струга спрыгнул огромный, бородатый морпех с серьгой в ухе. Васильев оторопев, судорожно щёлкнул затвором. Морпех оказался ряженым, а к нему шёл чужак!
   "Погибли все! А эти уже обрядились в их форму, сволочи!" - вихрем пронеслось в голове мичмана.
   Но за бородачом на причал спрыгнул Саляев и Николай облегчённо вздохнул.
   - Здорово, Ринат! А это что за здоровяк?
   - Очканул, Колян? - рассмеялся булгарин. - Да ты не знаешь ещё ничего! Это наш казачий атаман Ангарского войска. Войско, правда, ещё небольшое, но у нас всё впереди, Саляев подмигнул подошедшему товарищу.
  Васильев протянул руку здоровяку, представляясь:
  - Николай, начальник местного острога.
  - Усольцев, Кузьма Фролыч, - пробасил казак.
  - Ну вот и ладушки, - хлопнул обоих по плечу Ринат, - пойдёмте, что-нибудь съедим по этому поводу.
  
  Глава 11
  
   Енисейский острог, июль 7137 года, (1629).
  
   Громко трещали ночные сверчки, глухо брехали псы, да казаки, изредка перекликиваясь, подкладывали хворост в весело трещавшие деревом костры. Острог, не считая дозорных, уже спал. Однако окошко воеводы светилось с этот ночной час.
   Пламя свечи отбрасывало причудливо пляшущие тени на стены, по светёлке гулял тёплый ночной ветерок. Воеводе не спалось, сегодня, помимо собранного за зиму на Тунгуске енисейскими казаками ясака, да нескольких привезённых бурятских аманатов, было доставлено промеж всего письмецо из Удинского зимовья. Воевода прочёл это письмо лишь к ночи, уже собираясь ложиться спать. Однако теперь ему было не до сна, ещё бы, такие вести с самой украйны владений Енисейского воеводства!
   Боярин Шаховский, присланный на енисейского воеводство заместо отправленного в качинскую землицу Аргамакова, сидел за грубо сработанным столом, на котором ворохом были накиданы бумаги, письмо же из зимовья было придавлено по краям, дабы оно не свернулось. Писал то письмо казацкий десятник Афанасий Хмелёв, воспитывавшийся при монастыре, от того и грамотой владевший. Написанное десятником воскресило в памяти Шаховского случайно услышанные разговоры казаков о неких людишках на Ангаре, уже бывших там до Бекетова, с коими он вёл разговоры. Не придав тогда этому значения, сегодня он схватился за голову. А десятник писал зело странные и тревожные вести.
   '...а что до того, как они появились, то мне не ведомо. Однакож ясно, как Божий день, что допрежь нас. Нынче же они поставили супротив нашего острожка свою крепостишку, зело крепкую, хотя и малую в размерах. На плотах да стругах возят они белый камень для стен, да и башенки обкладывают оным. Такоже и посередь Ангары на острове длинном ставят они острожек малый. Не желают они, чтобы на Ангару-реку ходил кто, хотя к нам у них сердечность и расположение. Нам, холопам царским, бывает, вспоможение дают, ежели у нас трудность какая учинится. А украйну свою те люди крепят, думается мне, токмо из-за нашего явленья на реке ихней. Нет у них алчных желаний на ясачные землицы наши, как они говорят...'
   Крепко задумался Шаховский, было от чего задуматься. Это же надо - на самой украйне его воеводства зело непонятные людишки явились. И что прикажете с этим делать? А почему прежний воевода - Аргамаков Василий не сказал ему об этом? Почему Бекетов, воевода мой, не говорил мне об этом? И тут его осенило. Измена!
   Не зря слышал он о подарке царском Бекетову, о коем гутарили казачки. Поэтому и молчит атаман, всё сходится - в сговоре они с людишками ангарскими. Опальный боярин сам чувствовал измену, не хуже ищейки, чувствующей лисицу. Вот отпишет он сибирскому воеводе о найденной измене в недавно принятом воеводстве - и будет ему прощенье. Выйдя из светёлки, он чуть не споткнулся о ноги спящего на лавке десятника, Шаховский разбудил его, пихнув сонного казака красным сапожком.
   - Проснись Матвейка, подлец, всё бы дрыхнуть тебе, да от службы увиливать! Иди до Петра Ивановича да скажи, что воевода велел идти к нему сей же час!
   Провожая его тяжёлым взглядом, Степан Иванович думал о том, как вести с атаманом разговор и не стоит ли кликнуть пару казаков в помощь. А то удумает атаман противится, да учнёт руками махать, а тучному воеводе с ним не совладать.
   Шаховский вошёл в горницу, где на лавках храпели служилые стрельцы, пришедшие вместе с ним из Тобольского городка. Тихонько разбудив двоих дюжих стрельцов, он, посулив им по денежке, поднялся с ними в свою светёлку.
   - Хлопцы, токмо всё, что вы здесь услыхаете, то тут и оставите. Не вздумайте болтать средь людишек - а то пожалеете!
   - Что ты, воевода, окстись! Нешто совсем к нам доверия нету?
   - Ну и ладно, хлопцы, добро.
   Шаховский сев за стол, кивнул стрельцам на лавку у двери. Те молча сели, оглядывая светлицу воеводы. Скоро вошёл и Бекетов, а сунувшемуся было следом за атаманом казаку, воевода крикнул.
   - А ты куды, пёс! Не звал я тебя.
   Бекетов хмуро посмотрел на Шаховского и спросил.
   - Пошто звал посредь ночи, Степан Иванович? Али случилось чего?
   Стрельцы, меж тем заметно подобрались.
   - Может и случилось, Пётр Иванович, да токмо вот опричь Бога то никто не знает.
   - Не понимаю речи твои, воевода. Прямо говори что надо.
   - Почему не сказывал мне о людишках ангарских? Ведаешь ли то, о чём покаяться должон, али утаивать будешь?
   - Да что ты несёшь...
   - В сговоре ли с ними и какую крамолу в сердце своём носишь?
   - Да ты сдурел вконец чтоль, воевода? Столь окаянные речи вести? Об людишках ангарских отписали мы с прежним воеводой, Василем Аргамаковым, на Москву, царю нашему, самодержцу! Ты же сидел в Тобольске, в приказной избе, ведать о том должон!
   - В прошлом годе я в Тобольске обретался, то верно. Но средь писем из Енисейского острожка, опричь ясачных да приказных вашего не было!
   - Думаешь, я лжу тебе сказываю?!
   - И не думаю, а знаю то крепко, оттого и говорю тебе оное.
   Бекетов недобро сверкнул глазами из-под густых бровей. Ничего не ответил, лишь сжал кулаки до побелевших костяшек, да зубами скрипнул, от злости нахлынувшей за слова злые да наговорные. Стрельцы, почуяв момент, вскочили с лавки, ожидая приказа. Пётр Иванович, резко обернувшись, гневно выпалил им.
   - Что, сукины дети, вскочили, аки гадом ужаленные? Небось заплатил вам воевода за дело собачье? Ишь, резвые какие!
   - Ты, атаман, не ярись. А лучше сказывай, куда подарок от ангарских людишек запрятал? Пошто не кажешь его нам? - глаза воеводы блеснули алчным огоньком.
   - Не твоё то дело, воевода! - тихо, еле сдерживая готовую вырваться наружу диким зверем злобу, ответил Бекетов.
   - Нонче же моё дело уже. Измена! Вяжи его, хлопцы!
   Стрельцы разом накинулись на атамана.
  
   Матвей, увидев Шаховского, который с напряжённым лицом ожидал Бекетова в компании двух дюжих стрельцов, тут же смекнул, что привёл атамана в заранее продуманную воеводой ловушку. А, услыхав сквозь дверь разговор на повышенных тонах атамана с воеводой, он уверился в своём предположении. Он метнулся во двор, чуть не налетев на мирно дремлющего пса, а затем побежал в полуземлянку, где храпел его десяток.
   - Братцы! Воевода нашего атамана хочет под крамолу подвести, ужо и стрельцов своих привёл, дабы Петра Ивановича, атамана нашего, повязать, да в поруб кинуть! Да просыпайтесь же, атамана выручать надо!
   Казаки сонно потягивались, не сразу поняв, о чём крик.
   - Матвей, ты погоди. То дела воеводские, не нашего ума это.
   - Верно, а то и нас подпишет под крамолу...
   Своего десятника поддержало лишь четыре казака, что, обувшись, сразу пошли на двор.
   - Пошли ужо, Матвей, о чём мочно с ентими пентюхами гутарить, квашня!
   Десятник, схватив свой шестопёр, выскочил из полуземлянки, оставив казаков в полном недоумении переговариваться меж собой.
  
   Первого стрельца Бекетов, пригнувшись, встретил плечом, тут же ударив опешившего противника кулачищем в нос, добавив с другой руки в челюсть. Тот, промычав нечто, завалился на лавку. Второй, однако, даром времени не терял, обрушившись на Бекетова с другой стороны, нанося мощные удары своими кулаками. Вылез из-за стола и Шаховский, тут же бросился на атамана и массой своего тела завалил того на дощатый пол. Падая, оглушённый Пётр Иванович с размаху приложился затылком о сундук, стоявший у окошка и теперь лишь вяло выставлял руки, чтобы уберечь голову от наносимых ударов.
   - Вот я тебе, погодь токмо, - прорычал первый стрелец, вытерев рукавом кровавую юшку из разбитого носа. Он вытащил из груды тряпья, лежащей в углу светлицы, шёлковый шнурок, намереваясь связать Бекетову руки и, повернувшись спиной к двери, направился к продолжающейся свалке. В это время сзади неслышно отворилась дверь и, Матвей, заглянув в комнату воеводы, мгновенно оценил ситуацию. Решительно войдя в светлицу и перекинув шестопёр в другую руку, он с ходу залепил оглянувшемуся на звук открываемой двери стрельцу по носу, от чего тот, взвыв и отшатнувшись, бросился было на казака, но, увидев шестопёр на замахе, тут же отскочил к окошку. Указав казаку из своего десятка шестопёром на стрельца, обливающегося кровью из разбитого напрочь носа, Матвей со вторым казаком направился к закончившейся уже драке. Он с испугом увидел лежащего навзничь атамана с разбитой головой и лужей тёмной крови, натёкшей из нескольких ран.
  
   Шаховский, тяжело дыша, подымался с колен, оставляя стрельцу вязать бесчувственное тело атамана. Возникший перед ним казацкий десятник с широко раскрытыми от изумления глазами, разъярил его вконец! Как посмел этот мужик войти сюда!
   - А ну пшёл отседа, пёс, убью! На заступничество изменника государева идёшь, да ты сам с ним, поди, в сговоре?
   Схватив со стола медную чернильницу с фигуркой прыгающего льва, он, яростно рыча, попытался ударить его по вихрастой голове, но казак уклонился, воевода лишь только обдал ему лицо и ворот чернилами.
   Лицо казака стало каменным, воевода же повторил замах и снова неудача, замахнулся в третий раз - и тут же в его глазах вспыхнул и мгновенно померк ослепительный свет. Моментально настала гробовая тишина, перестал всхлипывать разбитым носом стрелец у окна, замер, судорожно дёрнув головой, второй. Немигающим взглядом он уставился на Матвея и стал отчаянно пытаться вытащить причудливо изогнутый засапожный нож.
   - Путы сними с атамана, - хрипло произнёс Матвей, тот бросил затею с ножом и быстро освободил руки Бекетову и отошёл в сторону.
   - Бежать надо, Матвей, подалече, нам это так не оставят, - пробасил стоящий в дверях казак.
   Десятник молча кивнул и жестом позвал казаков.
   - Братцы, возьмите Петра Ивановича на руки. А вы, Бог вам судия, не хочу вашей крови за кровь нашего атамана, живите уж, сукины дети.
  
   Енисей, берег за острожной пристанью.
  
   Никита и Сахно, тихонько переговариваясь, сидели у костра, на самом берегу Енисея. Лодку они решили бросить тут же, прятать не было смысла - в обратный путь будет нужен струг или лодия, а не малая лодчонка. Назавтра следовало договориться насчёт телеги до Томского городка, а там уже до Тары и по Иртышу до Тобольска. Никите не спалось, в отличие от храпящих устюжан, да и Сахно не прочь был почесать языком, благо ночь стояла тёплая и располагающая к неспешному разговору.
   - Говорю тебе, то наша родная вера, отчая, самой земли нашей вера. А енто - греческое ученье, силою установленное, да отцов наших позабыть указующее, - в который раз наставлял Никиту Сахно.
   - Погодь, Сахно, не наводи напраслину - нет такого указанья ни в житиях святых, не в Библии. Сколь много средь людей отчую веру исповедующих и нет у христиан к ним вражды, яко есть средь латынян поганых. Каждому - своё и... - Никита уставился на замершего Сахно, который прислушивался к чему-то.
   - Идёт кто-то к берегу, несколько человек идёт, тяжело идут, - негромко сказал Сахно, пихнул устюжан и, прихватив саблю, отошёл в сторону от освещаемого костром пространства. Никита, почувствовав холодок в душе, направился за ним.
   Тем временем с пологого берега, показались несколько человек, идущие за фигурой с факелом в руках. Идущие следом были тяжело нагружены, они, несомненно, несли чего-то тяжёлое, носилки?
   Шедший первым человек, увидев костёр на берегу, решительно направился к нему. Оценил взглядом хмурых дружинников и прошёл дальше, к самому берегу, осветив, насколько это было возможно, лодку.
   - Ваша лодка? Кто сами будете?
   Устюжане молчали, поглядывая на прибрежные кусты, где скрылись их спутники. Наконец, Сахно вышел, а за ним и Никита.
   - Наша ента лодка, а сами мы ночь пережидаем, чтобы поутру на Томский городок путь вести. Ежели вам наша лодка люба - забирайте, нам она без проку ужо будет, - заявил Сахно.
   - Вот как...
   - Куды вы, на ночь глядя-то?
   - Не твоего ума дело, не лезь!
   Сахно, поглядывая на пищали и сабли, предпочёл замолчать, однако не смог сдержаться, с трудом узнав в лежащем в носилках человеке Бекетова.
   - Атаман енисейский, Пётр Иванович? Что же стряслось-то?
   - Воевода лютует, - брякнул кто-то из казаков, - да отлютовал своё, паскуда.
   - Дурень, чего несёшь, Бажен! - в сердцах крикнул Матвей, - яко баба треплешь языком, счас как вырву тебе его!
   Никита был наслышан о Бекетове, воевода ангарский, Вячеслав, говорил о нём с уважением немалым. Оценив ситуацию, он бросился к привязанной лодке, подтянул её и заговорил с Матвеем.
   - Уходите по Тунгуске на Ангару! Опосля порогов дальних подымайтесь вверх, до пределов Ангарского воеводства! Там воеводе Вячеславу поклонитесь, он поратует!
   - Не ведаю о сём воеводстве, - с опаской ответил Матвей.
   - Так то людишки ангарские, Пётр Иванович ужо в знакомстве с ними! - воскликнул Бажен, - мне дядько Богдан сказывал, он бывал там.
   Бекетов, тем временем, пришёл в сознание и застонал, - напиться дайте, братцы, сухо мне.
   Сахно, покопавшись у себя в мешке, протянул Матвею мешочек, - в воду бурлящую кинешь, потом пить давай атаману - боль да немочь уводит.
   - Снедные припасы есть?
   Матвей кивнул.
   - Там в лодке есть, а мы на злато ещё возьмём. Залазьте, да уходите вскорости!
   Казаки спешно загрузились в лодку, первым бережно уложили под крытой кормой Бекетова. Через минуту лодка скрылась в ночной мгле. Сахно стоял на берегу и шептал оберег на сохранение жизни воина.
   Некоторое время спустя со стороны острога послышались крики и громкая ругань. Из ворот стали выходить группы стрельцов и казаков с факелами и при оружии. Сахно, вместе с помогавшими ему устюжанами залил костёр водою из котелка, да стал собирать вещи.
   - Уходить надо, до Красного Яра. Видал я струг чутка выше, охраны считай нету.
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, август 7137 года, (1629).
  
   Родившегося в мае у Мышкиной сына назвали Ростиславом, Петренко настоял - дал имя в честь своего отца. За два с половиной месяца пищащий комочек округлился в розовощёкого карапуза с непомерным аппетитом. На подходе было ещё три женщины - медик из Мурманска и две из учёной партии. В самом центре посёлка заранее поставили просторную и светлую избу - прежняя изба, устроенная как медпункт уже не годилась - небольшая да неудобно расположенная на отшибе, у первых ворот, теперь она стала караульным помещением. А теперь для рожениц и маленьких детей будет свой, отдельный дом. Вот только проблема - полиэтилена на окна ещё хватало, да со ставнями проблем не было, но разве это серьёзно?
   - Да, надо решать проблему со стеклом. Что там нужно - кварц? Песок есть, отличный песочек. Уголь для высоких температур - имеется. Хоть какое бы стекло сделать, чтобы свет пропускал - большего нам и не требуется, - осматривая со Смирновым новый дом, заявил Петренко.
   - Надо с Вячеславом поговорить, - согласился полковник.
   Радек, случайно услышавший о стекле, сразу заявил, что идея не осуществима, а если и выйдет что-то, то это стекло будет тяжёлым, мутным и с неровными краями.
   - У нас нет необходимого оборудования для производства стекла, забудьте об этом!
   - А ты можешь, что-нибудь предложить? - спросил профессора Ярослав.
   - Я? Нет, я не могу. Что там было в Московии? Бычий пузырь или промасленная ткань. Но полиэтилен гораздо лучше, тем более быков у нас нет.
   - Ясно... Ладно, но всё равно, с нашим инженером надо пообщаться. Ярослав, пошли тунгусов в Белореченский, им на лодках привычнее. Сейчас я Вячеславу письмо напишу.
  
   Посёлок Белореченский, август.
  
   Казаки заложили по чертежу одного из мастеров Вячеслава две крупные лодки. Поменьше и поуже струга, они должны были быть более быстрыми на воде, а на их борта крепились сбитые щитами доски, для защиты от стрел, при возможном нападении туземцев. На бумаге лодка чем-то напоминала ботик Петра Первого, только на строящихся планировалась крытая корма, да мачта была в центре. Прибывший из Удинского форта, Кабаржицкий, при обсуждении проекта, настоял на том, чтобы на носу сделать орудийные лафеты. Сартинов же конролировал постройку бота, по ходу дела предлагая свои решения того или иного вопроса.
   - А ну если сподобимся пушчонки сделать, то в самый раз будет, - говорил Фёдор Андреевич. - Ещё бы мотор ему и винт!
   - Ну, пока у Репы только получается металл от земляных веществ отделять, белый чугун у него выходит. Эту крицу потом ещё очищать будут. А вообще, надо бы на том ручье, за северной стеной, запруду соорудить - меха качать водой гораздо лучше, - сообщил Вячеслав.
   - Технологичней, - добавил Кабаржицкий.
   - Согласен, Владимир. Ручей тот нужно использовать.
  
   - До мотора видимо, ещё далеко, - констатировал Сартинов.
  Евгений Лопахин, сидел на левом берегу устья реки Белой, смотрел на реку, на лес, да пожёвывал травинки - короче, находился в дозоре. На левом берегу редут, как назвали это сооружение из небольших блоков отёсанного известняка и наваленной земли, был уже закончен, на правом оставались ещё небольшие участки строительства. Укрепления представляли собой участки круговой обороны, нечто вроде некрытого дота. Подобное укрепление сейчас сооружалось на мысе острова посредь Ангары, только оно должно было быть несколько крупнее и по двум сторонам укрепления возводили деревянные башенки.
   Тунгусов он заметил издалека, шло две лодки, причём шли они целеустремлённо в устье Белой. Кликнув Саляева, он посмотрел в бинокль. Тунгусы, как тунгусы, пусть поближе подойдут. Подошедший Ринат, посмотрев в бинокль, определил в первой лодке сына Алгурчи.
   - Куросава плывёт, - ухмыльнулся он.
   Проплывая мимо солдат, Огирэ приветливо помахал им бумажным конвертом, зажатым в руке.
   - Здравствуйте! Я с вестями от полковника!
  
   '...вот и Радек заверил, что стекла не получится. Вячеслав, ты подумай, что можно сделать. Возможно ли стекло сделать или точно нельзя? Андреевич, да и вообще, с тобой пообщаться надо, захвати Володю Кабаржицкого, когда поплывёте к нам'.
  
   - Стекло? Радек прав, думаю. Никакого стекла не выйдет. У Репы в кузнице уже получилось стекло пару раз - спёкшийся тёмный кусок. В принципе, реально сделать, но конечно этому стеклу будет далеко до того, к которому мы с вами все привыкли.
   - А зачем стекло, Вячеслав Андреевич? На Байкале городок был, то есть он есть. Короче, - запутался в словах Кабаржицкий.
   - Ты о чём, Володя?
   - О Слюдянке, слюде, то есть!
   - А ведь верно, слюда - отличный вариант для наших окон, они у нас небольшие. Заодно и осмотр местности сделаем, а то Ангару мы оседлали, а что у нас творится рядом - не знаем.
   - Это крайний юго-запад Байкала. Можно отправить туда один струг, на разведку. Если местных жителей встретим - то они должны будут знать о блестящем материале, - сказал Владимир. - Ну что же, решили! Но людей придётся задействовать смирновских, я уже не могу выделять своих на такое путешествие. Как два наших ботика построим, так и отправимся.
  
   Москва, ноябрь 7137 года, (1629).
  
   Снег белым покрывалом покрыл Москву и окрестности, злым холодом сковал леса и поля, лишь кажущиеся редкими людские жилища оставались тёплыми островками жизни в этой суровой снежной стране. Савелий Кузьмин, бывало, общался и с европейскими и с азиатскими купцами, но они, будучи зимой на Руси, отмечали, что о подобном холоде они нигде более и слыхом не слыхивали. И лишь один раз голландский купец рассказал о холодах Студёного моря, что на пути в Архангельск, но там и люди-то не живут! Так уж и не живут, подумал тогда Савелий.
   Это ваши не живут, а наши - и живут, и промыслы учиняют разные, на Грумант ходят, да зверя морского бьют бессчётно. Поморы, одним словом, как сказал он тогда голландцу.
   Прошедшая ярмарка не порадовала Савелия своими итогами, в прошлых годах барыши были больше, сейчас же в последние лет пять прибыль падает год от года, меха становятся всё дороже, чувствуется небольшое обмеление того пушистого потока, что был ранее. Оскудевает помаленьку ближняя землица уральская, выбивают зверя лесного, выбивают. Надо за зверем дальше идти, на новые землицы - на сибирские, благо, конца да краю их пока не видится. Придёться отправлять людишек своих торговых в Тобольск.
   Вечерело. Кузьмин, засидевшись у муравленой, покрытой зелёной поливой, изразцовой печи, да напившись вместо ужина горячего сбитня, решил было уже отправляться в спальню. Туда только недавно, по его приказу, натащили горшков с угольём, ибо сегодня Савелий мотался в возке по Москве, улаживая торговые дела, да продрог до костей. Накинув шубу, купец хотел позвать Николашку, дабы в спальню девка принесла ему ещё горячего питья, как тот заявился сам и сообщил о прибытии некоего Никиты Микулича, человека Петра Авинова, новгородского боярина.
   - Сказал он, что ведаешь ты о нём! Просит о беседе.
   - Да, знаю я его отца, Иванко Микулича. Зови его, да скажи, чтобы несли сюда сбитня побольше, да снедного, горячего.
   Разговор с нежданным гостем продолжался до самого утра, Кузьмин был поражён до глубины души информацией, услышанной от Никиты. Он-то думал, что парень приехал просить денег или вспоможения в получении хлебного местечка - а тут на тебе, такие перспективы вырисовываются. Тут непременно следует обдумать всё крепко, ведь прямая торговля с Китаем - куш немалый, без сомненья. Однако ему предлагают стать тем, кто первым заведёт эту торговлю, откроет дверь в Китайское царство для русских людей. Купец знал, что прежние походы в Китай, а их было уже два, успехом не увенчались. Но надобность в мехах для Китая была велика, это бывший в Пекине Иван Петлин уяснил, поэтому дело это выгодное, сомненья тут нет. Но срываться из обжитой Москвы, бросая дело? Нет, это не дело, да и нельзя оставлять торговлю. Кузьмин в итоге Никите не сказал ни да, ни нет. Тут спешка не нужна, однако и отклонять предложение ангарского воеводы не стоит. Риск велик, но и барыши сулят быть велики.
   - А ещё надобно выправить проездную грамотку мимо Мангазеи, - Микулич помнил, что пройти нескольким судам по волоку мимо острога будет невозможно, отец ему это доходчиво объяснил.
  - Государь наш запрет свой наложил на сей ход, - удивился Кузьмин.
  - Так то оттого, что иноземцы зверя ясачного там истребляют нещадно, - пожал плечами Никита, - особливо англицкие немцы. А нам зверя и не надо, токмо проходу.
  И Микулич поведал купцу о караване, что отправится за Енисей ради сыскания серебрянных руд. так нужных Отечеству и его прибыли, да для купеческого достатка. Кузьмин сразу оживился, но посетовал, что по такому делу царь обязательно приставит к походу и своих людишек.
  - Для погляду, нешто серебро без оного оставят? - объяснил он.
  Микулич, подумав, решил, что раз этого не избежать, то придётся с соглядатаями смириться.
  Савелий глянул на спящего в низком кресле Никиту, сколько ему годов? Под двадцать, поди будет, как и моему первенцу - Тимофею. Да и схожи они. Только Тимоша волосом темней, да в плечах шире. Крепко задумался купец. Лицо его внезапно осенило, он встал, с удовольствием потянулся, размял затёкшие от долгого сиденья члены, да за стол уселся. Подвинув бумаги, он стал рассчитывать примерную долю состоянию, кою он может отрядить на путешествия Тимофея - своего наследника, продолжателя отчего дела. Выходило, что потратить на эту безумную затею он может третью часть своего состояния - целых две тысячи рублей. Савелий потёр уставшие глаза, спрятал бумаги да вышел из своего кабинета, застав в горнице дремлющего служку.
   - Гостя спать уложить в опочивальне, как проснётся, мне сообщить. До того меня не тревожить. Отдыхать буду.
  
  
   Ангара, октябрь 7137 года, (1629).
  
   Максим Рязанцев, столяр-краснодеревщик из Архангельска вёл по реке связку из трёх плотов с известняковым камнем и цементом к Ключ-острову, где сооружалось небольшое укрепление напротив Удинского форта. Эта крепостица на островке должна была запирать Ангару от попыток чужаков пройти выше по реке. В ней сейчас находилось два полтора десятка человек, большинство - из Новоземельского посёлка и оба ботика, недавно введённых в строй и ставшими первыми, не считая трофейных стругов, ласточками речного флота Ангарского края. По этому поводу бывший капитан БДК-91, уже потирал руки, надеясь на нечто большее. Удинский форт, как базовый элемент обороны границы, был, выражаясь современным языком, сдан в эксплуатацию, да всячески облагорожен. На его башне был установлен на длинном флагштоке одно из четырёх имеющихся полотнищ бело-сине-красной расцветки.
   Взгляд Максима рассеяно скользил по тянущимся ангарским берегам. Потерявшие листву кустарники и деревья, оттого кажущиеся редкорастущими, сменялись стоящими стеной хвойными великанами, проплывали луга и перелески. Рязанцев оглядывал берега, мысленно приглядывая место, где бы можно было поставить домик, распахать землицу и осесть себе тихонько, растя детей. Эх, но подобные мечтания сразу вызывали у Максима горький комок в горле и подступали, готовые вырваться наружу горькие слёзы. На той стороне в Архангельске у Рязанцева осталась беременная жена, родители, брат, куча друзей. А красивых мест, словно в насмешку, тут было во множестве. Да ещё хорошо, что угроза голода постепенно отступала. А ведь поначалу это сильно давило на нервы, люди вспоминали, как можно прокормиться в тайге. Уж дело доходило до корневищ камыша!
  "Опа! Что такое?" - внезапно Максим почувствовал, что его взгляд зацепился за нечто, выдающееся из картины речного берега и леса. Нечто чужеродное. Да, точно! Красное пятно - человеческая фигурка на берегу отчаянно махала людям на плотах. Тунгусы на плоту, правившие длинными шестами, тоже заметили человека. Шумно обсуждая увиденное, они повторяли.
   - Казак. Роса казак!
   Меж тем, Максим заметил, что человек, махавший им, увидев, что его усилия увенчались успехом - его заметили, обессилено завалился на спину. До острова оставалось минут пятнадцать хода по реке, с левого берега поднимался всё выше отвесный холм, который тот человек обходил через лес, поэтому и пропустивший крепость, где бы его сразу заметили.
   - Но ничего, сейчас, уже недолго, - бормотал Рязанцев, поглядывая на часы, - чёрт возьми, скоро уже начнёт темнеть.
   - Казак? - спросил Рязанцева стоящий рядом с ним тунгус.
   - Да, наверное, - рассеяно ответил Максим, который видел уже эти красные казацкие кафтаны.
   Наконец, плоты уткнулись в песчаную отмель островка, подошедшие люди начали перекладывать стройматериалы, а Рязанцев, найдя глазами Сазонова, побежал к нему, докладывать об увиденном на берегу человеке. Сазонов с полуслова понял сбивчивый доклад вчерашнего столяра и тут же приказал Максиму и ещё пятерым людям прыгать в ботик и везти сюда подававшего сигналы человека, но морпехам отдельно указал на возможность засады, а поэтому напомнил о страховке и бдительности. Рязанцев запомнил то место по крупным валунам, выдающимся из воды, у самого начала поднимающегося холма. Фигура человека в красном кафтане оставалась там же, только за это время он очнулся и привалился к стволу высоченной лиственницы.
   Морпехи, оценив обстановку, дали команду рабочим и те, бросились к казаку. Он был молод и безбород, лишь только редкие усы пробивались над верхней губой. Казак был очень слаб, видимо, долго плутал по лесу, пока набрёл на людей. Лицо его было осунувшимся, время от времени по нему пробегала гримаса боли.
   - Откуда ты, парень? Ранен? Как зовут? - склонились над ним люди.
   - Бажен... Бекетов там... - пробормотал казак.
   - Бажен Бекетов, давай-ко мы тебя подымем. Да в лодку... Осторожно! Подняли!
   - У него кровь с кафтана капает!
   - Отворилась рана... Стрела там, вытащил... - еле ворочал языком Бажен.
   По прибытию в Удинский форт, парню оказали медицинскую помощь, да и рана оказалась не опасной, стрела лишь порвала кожу, повезло, что обошлось без нагноения. Сейчас Бажена отпаивали горячим куриным бульоном - прихваченные в нескольких кочевьях тунгусские курицы сейчас оказались очень кстати. Единственный их недостаток - очень уж быстро они уменьшались в количестве.
   - Это не Бекетов! - воскликнул прибывший с острова Сазонов.
   - Я ужо сказывал о том. Бекетов, Пётр Иванович, атаман наш, болезный лежит, в трёх днях пехом отседа. Сховались они в чаще, а меня послали по реке иттить до Ангарского воеводства. К воеводе Вячеславу.
   - Вячеславу? - спросил Сазонов.
   Бажен кивнул, - А Игната и Михайлу стрелами побили, худо им, а снедные припасы вышли все.
   - А ну как брацкие людишки найдут их. Надо вертаться мне, поспешать зело нужно! - почти кричал казак.
  
   Бажен, укутанный в одеяло, был уложен на лавку в крытой корме бота, где он немедленно уснул. Там же, между лавками, были сложены тюки с одеждой, предназначенные для Бекетова и его людей. Казак что-то бормотал во сне, вскрикивал, бывало. Командующим спасательным отрядом был назначен, в отсутствие Новикова, мичман Карпинский. Сазонов отметил, что Петр, несомненно, стал гораздо серьёзнее за время, проведённое в новом мире и он заслуживает повышения. И вот, первая самостоятельная операция, от которой зависело не так уж и мало. Надо было привезти в форт самого Бекетова, который сделал так много для освоения восточной Сибири, человека, который... Стоп!
   - А кто же теперь Якутск основывать будет?
   - Ты чего, Пётр, какой Якутск? - спросил, не поворачивая головы, сидящий на борту Ким, то и дело осматривающий берега в прицел своей СВД.
   Оказалось, Карпинский высказал свою мысль вслух. Теперь она казалась ему более весомой.
   - Смотри, Серёга - мы привозим Бекетова в Удинское и он, возможно, тут остаётся. Если раненый он, как Бажен сказал, то надолго. А там ещё убийство енисейского воеводы висит и государственная измена.
   - Какая ещё измена? - удивился Ким.
   - Неясно какая? С нами он общался, вот, как Бажен говорил, его воевода под измену и подвёл. Ну, это ладно, но ведь Бекетов теперь не сможет основать Якутск! Вот чего.
   - Я так не думаю, Пётр. Ну не Бекетов, а кто-то другой это сделает. Какая разница?
   - А такая, что всё пойдёт не так, как было, - воскликнул Карпинский.
   - Так уже и так всё идёт не совсем так. Ты нас чего не считаешь за такой же форс-мажор?
   - А и точно! - удивился Карпинский, - мы тут на Ангаре сидим, перекрыв её. А Иркутск как же?
   - Кстати, по Иркутску Кабаржицкий говорил, что там место неудачное. Ангара зимой разливается, идущая с Байкала вода замерзает не сверху, а под поверхностью воды.
   - А, получается, вода прёт, а внизу лёд?
   - Ну да, так что там на возвышенности строиться.
   - Если вообще нужно, - пожал плечами Карпинский.
   Луна заливала тайгу мерцающим светом, играла бликами на воде. Стоящие у реки высоченные деревья казались Петру домами, в которых отключили электричество, а гладь реки - улицей с зеркального блеска покрытием. Гребцы сменялись каждые три часа, Ким сидел уже на носу бота, да клевал носом. Вокруг, кроме плеска воды, стояла тишина, нередко прерываемая звуками ночного леса, да рыбьей игрой. Ни огонька на берегах так и не было встречено, присутствие человека не угадывалось. Что, несомненно, было не так, Карпинский был уверен, что люди тут есть - Ангара была, что дорога для людей, её берега населяющих.
   - Прохладно уже становится, - Карпинский привстал, размял кости. Вытянув из рюкзака пластиковую баклажку из-под минералки, напился ягодной вытяжки. Можно подремать до рассвета, а там уже нужно будет высматривать баженовский ориентир на правом берегу - одинокий лысый холм с красноватым боком. Карпинский проснулся от настойчиво бившего сквозь веки яркого света, октябрь радовал погодкой - сухо и тепло, на Ангаре стояли последние тёплые деньки осени.
   Мягкий плеск воды и доносящийся с берега птичий посвист грозили снова убаюкать, поэтому Карпинский решительно встал на ноги. Сидящий на носу ботика в обнимку с винтовкой Ким, помахал Карпинскому и кивнул на кормовую кабинку, мол, как там Бажен. Пётр, заглянув туда, увидел, что казак всё ещё спит, развалившись на широкой лавке и махнул Киму, всё нормально. Вдоль берега тянулся бесконечный хвойный лес, изредка перемежающийся с вкраплениями лишившихся листьев рощиц берёзы. Тянулись заросшие лесом холмы, ботик шёл мимо красно-коричневых скальных берегов, каменных осыпей с голубыми пятнами лишайников, мимо плоских, перерезанных протоками островов - навстречу синим таежным сопкам, средь которых им нужно было найти ту, о коей говорил Бажен.
   Искомый холм показался к вечеру, когда похолодало и задул, наконец, попутный ветер, хотя небольшой, составленный из нескольких склеек парус тянул не очень. Бажен, перекусивший вяленым мясом, рассказывал морпехам, как добраться до засевших в лесной чаще казаков.
   - Туда правьте, - указал Бажен на нагромождение камней у низкого берега. Парус собрали и ботик стал осторожно приближаться к берегу, бойцы напряжённо вглядывались в приближающийся кустарник, буйно растущий на небольшой полянке. Бот стал у камней, к ним же его и закрепили, чтобы не утащило течением.
   - Нашу лодку брацкие людишки увели, надобно охрану поставить, - озадаченно сказал Карпинскому Бажен. Пётр кивнул.
   - Ким, останешься тут, двое с тобой. Парни, разбирайте броники и каски.
   Через пару минут Бажен повёл семёрку морпехов в лесную чащу. Бойцы, осторожно ступая, оглядываясь по сторонам, продвигались к красноватого цвета сопке. Как выяснилось, такой цвет наличествовал у неё только с одной стороны, другие же заросли лесом.
   - Всё, пришли. Теперь обережно, хлопцы, иттить до холма недалече, но места открытые пошли. Глядите в оба, - Бажен указал на небольшой перелесок, окаймлённый небольшими оврагами. Бойцы, вытянувшись в цепочку, поспешили к цели.
   - Чёрт!
   В овражке лежали трупы, пять тел, кто скрючившись, кто распростёрт. Судя по всему, убиты они были не сегодня, а день-два назад тут была яростная сшибка.
   - Я как уходил, их не было, - с тревогой в голосе сказал Бажен. И тут же увлекая всех за собой, ринулся в лесок.
   - А ну, придержи коней, Бажен! Иди сюда, давай за нами, не ровен час, стрелу схватишь, - прикрикнул на него Карпинский, оглядываясь по сторонам. Было тихо, лишь птицы заливались на разные голоса, безучастные к людским проблемам.
   - Михайла! - с горечью воскликнул Бажен. На опушке лежали ещё три тела. Один туземец чуть поодаль, а двое, один из которых был одет в казацких кафтан, лежали, будто обнявшись, со стороны казалось, что смерть помирила их.
   - Никак, побили всех? - причитал Бажен.
   - Веди давай, Бажен! Где Бекетов?
   Казак молча указал направление. Тут явно не так давно были люди - ломились через кусты, ломая ветки. Ещё два трупа лежало перед упавшим от старости деревом, покрытым зелёным мхом. Ого, да тут пищаль поработала! Вместо лиц - кровавое месиво.
   - Матвей! Пётр Иваныч! - заголосил дурным голосом Бажен.
   Не успели на него цыкнуть, как из-за деревьев выкрикнули сильным голосом.
   - Баженка! Ты ли? А это чьи людишки будут? Кто такие?
   - Матвей! То ангарского воеводы люди, дошёл я до них.
   Казак, разговаривавший с Баженом вышел из-за деревьев, за ним показался второй, одна рука которого висела как плеть, зато вторая крепко сжимала тяжёлую саблю с широкой елманью.
   - Игнат! А Пётр Иваныч, жив ли?
   - Ужо атаман наш и сабелькой играть пытался, - ухмыльнулся Игнат.
   - А вот Чеслав совсем плох, две стрелы из него вытащили, да копьецом в спину ударили в сече, - покачал головой Матвей. - Не вытянет.
   - Парни, давайте по-быстрому! Трое смотрите периметр, остальные кладите тяжёлых на носилки и надо убираться отсюда.
   - Брацких людишек не видно со вчерашнего дня, видать, ушли, убоялись пищального боя. А у нас и зелье как раз вышло, - сообщил Матвей.
   - Ясно, но всё равно, надо быть начеку, - ответил Карпинский.
   Несмотря на уверения Бекетова в том, что он способен идти, его уложили в растянутую на слегах плащ-палатку, на вторую был уложен Чеслав, лицом бледный как сама смерть. Бажен хотел, было схватиться за носилки, но молодого казака прогнали, сам не здоров ещё, мол. Процессия направилась к реке, с осторожностью неся раненых и внимательно оглядывая окрестности. До ботика добрались без приключений, вскоре, развернувшись, речной кораблик лёг на обратный курс.
  
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, сентябрь 7137 года, (1629).
  
   Вчера под вечер в бухточку вошёл струг ясачной команды, что была отправлена в юго-западную часть Байкала, в район современного города Слюдянка. Команда обследовала Култучный залив, найдя район Култука более подходящим для колонизации, чем район Слюдянки. Да и река там шире, годная для хождения по ней в устье, отмечена великолепная бухта у мыса Половинный - и всё это на фоне фантастически красивой природы. Морпехи и казаки прикрывали осматривающих окрестности научных специалистов. К сожаленью, из слюды, бывшей вокруг во множестве: мелкой россыпью окатышей средь камней в ручье, вкраплениями этого минерала в камне, а особенно на скальных склонах, где они блестели на солнечном свете, пользы извлечь было невозможно. Идея о том, что тут на каждом шагу заготовки на оконные витражи, провалилась. А заниматься добычей слюды со склонов скал - некому и незачем. Так что пока идея добычи слюды была похоронена. Но, как всегда бывает, одна проблема принесла за собой другую.
  
   - Товарищ полковник, Андрей Валентинович, мы нашли ещё кое-что. То, что несомненно важнее слюды, - сказал Саляев, снимая рюкзак и доставая из бокового кармашка пакетик с издававшем лёгкий металлический звон содержимым.
   У Смирнова заметно округлились глаза, когда Саляев высыпал на доски стола содержимое пакетика.
   - Где ты это нашёл, - растеряно произнёс полковник, стараясь придержать рукой упрямо пытающиеся скатиться со стола гильзы.
   - Мы наткнулись на них в долине реки Слюдянка, примерно в трёх километрах от берега. Причём сначала были замечены характерно расщепленные стволы деревьев на уровне человеческого тела.
   - Патрон калибра 5,56, американский стандарт М855. Охренеть! Какого чёрта они тут делают? Неужели...
   - ...у них тоже есть своя аномалия? - Ринат закончил мысль полковника.
   - Что ещё нашли?
   - Не знаю, сколько их было, по-видимому, это был разведывательный отряд, который устроился на реке лагерем. Оборудованное кострище, прикопанный мусор: консервные банки, обрывки перевязочного материала. Не более десяти человек, я уверен.
   - И что ты сделал?
   - Дальше мы не пошли, я не стал рисковать специалистами, стрелки из них фиговые. Потом через наших тунгусов пытались расспросить туземцев на берегу Байкала о людях, которые были на реке.
   - Ринат, ты присядь...
   - Ну короче, выяснилось, что янки появились с севера от реки, среди них был один раненый. Они, вольно выражаясь, напрягли туземцев на мясо и баб, потом заставили построить им чум. Местный бурятский князёк пожаловался этим... короче, монголам, у которых они в зависимости.
   - Ну и что случилось? - воскликнул Смирнов.
   - Янки ушли вверх по реке, когда увидели воинство монголов. А те не пошли за ними в леса. Там ещё факт чёрных людей свою роль играет, видимо.
   - Негры что ли?
   - Ну да, туземцы особенно их боялись, демонами их наверное считали, тут ничего удивительного.
   - Так, а теперь и нам их опасаться стоит. Если они на Байкал выйдут. И надо остальных предупредить, ты когда на Ангару пойдёшь?
   - Через три дня, наверное, надо струг подлатать кое-где и людям отдохнуть. А то на обратном пути совсем вымотались - ветры волнами к берегу прижимали, да ещё ветер сам резкий такой, зараза.
   - Осенний Байкал не подарок. Ладно, отдыхайте, я ещё с тобой потом поговорю, обмозгуем, что делать будем.
  
  
   Поморье. Святица, весна 7138 года, (1630).
  
   Реки очищались ото льда, свинцовые воды несли к Белому морю устью сталкивающиеся и лопающиеся льдины, которые создавали непрекращающийся рокочущий шум. Край смелых людей, отважных мореходов, умелых кораблестроителей, осваивающих для Новгорода, а потом и Московской Руси холодный неприютный Север, родина великого Ломоносова - это Поморье. Этот край населяли не бесправные, закрепощённые и лишённые Годуновым права на переход от одного хозяина к другому в Юрьев день крестьяне, здесь жили свободные, не знавшие кабалы люди. Приход весны означал скорое начало морских промыслов, жившие ими поморы уже готовили свои корабли и снаряжение к выходу в море.
   Староста беломорской деревни Святица, Вигарь, в сильной озадаченности почёсывал затылок, надвинув шапку на лоб. То, что предлагали эти двое молодцов, совершенно выбивало почву из-под ног старосты. Савелий Кузьмин, после обстоятельного разговора с Дмитрием Борецким, указал сыну местность для сбора людей и место отправки в путь до Сибирской землицы. Это земли, некогда принадлежавшие семье Борецких, а именно, знаменитой Марфе-посаднице, известной своей непримиримостью к Москве, да лояльной Литве. Она была последней хозяйкой этих земель, а после того, как Новгород окончательно стал частью Московского царства, эти земли у Борецких отняли в казну.
   В близлежащих деревеньках удалось соблазнить на новые земли шестнадцать семейств, являвшихся язычниками для остальных людей. Желание, изъявленное ими, было вполне осознанным, так как после того, как все близлежащие земли давно уже были переданы Соловецкому монастырю с беломорских островов, житьё их стало тревожным. Не ровен час, донесёт кто из ревнителей веры про языческие обряды, ими отправляемые, да нагрянут по их душу слуги Господни. А тут, как раз, добрые люди о свободной да богатой землице молвят, где нет гонений на веру отчую. Никак, знак Богов это. Да шесть семей пришло с Белоозера, это уже людишки Авинова постарались. А тут пришлось Кузьмину тридцать рублей подъёмных, данных им Авиновым, позже за них уплатить. Итого вышло сто шестьдесят восемь душ, да со скарбом и скотиной мелкой. Вот и пришли Тимофей Кузьмин да Никита Микулич к старосте Святицы - нанять кочи малые для доставки людей и груза к устью Енисея, а там и по реке до острога Енисейского. Вигарь, ещё с отцом ходивший в Мангазею, знал маршрут не понаслышке, как и то, что устья рек, впадающих в Студёное море очищаются ото льда лишь летом. Староста пробормотал, что необходимо с главами семейств, кочами владеющими, перемолвиться, дело серьёзное донельзя, мол.
   - Оно понятно, что дельце важное, да и мы не поскупимся, - уверил Тимофей.
   Оплатить они были готовы золотом, а на месте и мягкой рухлядью добавить за старание. Перемолвка затянулась до глубокой ночи, при свете лучины мужики решали, как всё же поступить - рискнуть и, взяв золото, отвезти этих странных людей до Енисея или всё-таки выходить в море, ловить рыбу, бить зверя и торговать с нурманами. В итоге, победили сторонники первого варианта, о чём было заявлено Тимофею глубокой ночью, когда Вигарь, ввалившись к спящему Кузьмину, заявил о мирском решении. В итоге, семь кочей согласных мужей были отданы под путешествие по Студёному морю.
  
  Глава 12
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, сентябрь 7137 года, (1629).
  
   - Ну что, отдохнул, Ринат? - улыбнулся полковник.
   Троица: полковник Смирнов, Саляев и атаман казаков-ангарцев Кузьма Усольцев, сидели за столом во внутреннем дворике, образованным стенами двух изб. Кузьма морщил лоб, тщась понять разложенную на столе карту Прибайкалья, Саляев же с полковником сосредоточенно составляли маршрут, а так же возможны пути отхода группы американцев.
   - Да, нормально, Андрей Валентинович. Я с вами согласен, пока на Ангару рано. Сначала узнаем, что янки задумали, а чтобы предупредить их, можно и тунгусов на лодке отправить.
   - Что за люди, откель они - эти янки? Не слыхал я о сём народе до этого, - заинтересовался казак.
   - Это враги, Кузьма. Далёкие враги, они тоже прибыли из-за моря, как и мы. По-русски они не разумеют, - объяснил Саляев.
   - По-каковски тогда они говорят?
   - На английском. Слыхал что-нибудь о таком языке? - усмехнулся Смирнов.
   - Англицкие немцы чтоль? Слыхал, отчего же не слыхать, ещё великий государь Иоанн Васильевич с ними разговоры вёл. Торговлишку свою они имеют на Руси, да в дела наши нос свой суют. Ещё в смуту великую свой интерес они вели. Хотели весь поморский север загрести под свою руку, где ихнеи фактории стояли. До Костромы и Переславля дошли.
   - Не помню о таком, - Смирнов переглянулся с Саляевым.
   - Я тоже не слыхал, товарищ полковник, - пожал плечами Ринат.
   - Да чтобы мне пусто было, клянусь, ей-ей! В Переславле до сих пор англицкие корабельные пушки стоят, - раскраснелся Кузьма.
   - Ну, тебе виднее, Кузьма Фролыч.
   После некоторой паузы Смирнов, обращаясь к Саляеву, сказал.
   - Но смотри, обернуться надо за пару недель. Осенью опасно ходить по Байкалу на струге. И имей в виду ветер, култук дует мощно. Если на небе будут собираться тучи на юго-западе, то шуруйте к берегу, не рискуйте.
   - Ясно, Андрей Валентитович.
   - Кузьма, а как твои казачки? Не ропщут, не болтают лишнего? - полковник взглянул на атамана.
   - Всё хорошо, полковник. Люди спокойны. Благодарны вам, что приняли их, оставленных на погибель в диком месте.
   - Ну ладно, пора обедать. Тогда Ринат, сегодня с вечера выходите.
  
  
   До Култука по Байкалу шли на удивление по спокойной воде. Несмотря на хмурую погоду, грозившую кораблю и проливным дождём и сильным ветром, да высокими волнами к нему в придачу, ясачная команда добралась до крайнего юго-запада Байкала без приключений. Струг вошёл в устье реки, в их мире именуемой Култучной, морпехи и казаки, проверив амуницию и оружие, прослушали ещё раз вводную от Саляева. Позже отряд пошёл вверх по реке, оставив на струге охрану из шести человек с пулемётом. Вскоре, в паре километров от устья, на месте бывшей стоянки американцев были встречены четверо бурятов, готовивших себе на костре нехитрое варево. Туземцы были поражены внезапным появлением из зарослей, да ещё и в полной тишине, двух десятков хмурых бородатых чужаков. Струхнув, они стали обречённо озираться, самый молодой из них, расставив руки, что-то забормотал на своём языке. Один из чужаков, остановив говорившего жестом руки, позвал тунгуса, бывшего у них за переводчика.
   - Говори со мной, - сказал тунгус бурятам с некоей долей высокомерия, что их заметно покоробило и уставился на Рината, ожидая его слов.
   - Скажи им, что их никто не собирается убивать, нам нужна только информация, - сказал Саляев тунгусу.
   - Вы не умрёте, если расскажите всё, что они спросят, - перевёл тунгус.
   Бледные буряты переглянулись. Саляев спросил о тех людях, что были тут ранее, жили на этой поляне и ушли от войска монгольского князца. Буряты радостно закивали головали, как же, мол, знаем.
   - Среди них есть чёрные люди? - на этот вопрос буряты так же ответили утвердительно. Ещё бы, несколько шутхэров, чёрных демонов, порождений тёмной силы были тут, притесняли улус князя Шившея. Но великий шаман Удхак, после того, как шутхэры убоялись войска монголов, очистил это место от духов шутхэров, вернув его людям.
   - И где они сейчас? - нетерпеливо задал следующий вопрос Саляев.
   Ясно где, ушли вверх по реке, здесь больше некуда идти. Охотники нашего улуса видели этих людей и живущих с ними демонов, но не следили за ними далее, потому как убоявшись гнева шутхэров. Почему боялись их гнева? Потому что все люди улуса боятся гнева злых демонов, даже те чужаки, что были вместе с демонами, тоже их боятся. А если они не слушают, что приказывают шутхэры, то они их бьют.
   - Опа, приехали. Если у них драчка, может это и к лучшему? - подумал Саляев и спросил.
   - Как далеко они отсюда?
   Да уж далековато, до тех холмов идти надо берегом реки, до самого их подножья, а далее уже горы. Проводить? Нет, мы не можем так часто беспокоить шутхэров своим вниманием, боязно.
   - Ладно, парни, пошли, - Саляев, покопавшись в рюкзаке, достал алюминиевую ложку и, потрепав по плечу самого говорливого бурята, вручил ему подарок.
   Солнце клонилось к закату, когда отряд достиг отрогов холмов. Река, к тому времени, превратилась из спокойно несущего свои воды течения в бурный поток, скачущий пенистыми барашками по камням, низвергающийся со скальных террас в обрамлении девственных зарослей таёжного леса.
   - Скоро темнеть будет, - сказал один из морпехов, поглядывая на мелькающее сквозь кроны деревьев солнце.
   - Хорошо бы до темноты их окучить, а ночевать всё одно в лесу придётся, - согласился Ринат.
   Внезапно впереди, в низком кустарнике мелькнуло светлое пятно, метнувшееся на каменную гряду. Саляев тут же поднял руку в локте, сжав кулак, отряд остановился.
   - Один, - процедил Ринат, расстегнув ножны и сняв с предохранителя АПС с глушителем. Сбросил и форменную куртку, ужом скользнув между деревьев. Светлое пятно постепенно вырисовывалось в сгорбленную фигуру человека в полевой форме американского пехотинца, причём сверху на форме была накинута драная меховая куртка, видимо, отобранная у бурятов. Человек сидел, напряжённо выцеливая кого-то в прицел штурмовой винтовки. Скальное образование, на котором сидел американец, возвышалось над обтекавшей его рекой, за которой вздымались отроги холмов, к горизонту плавно переходящие в горы, сверкающие в закатном свете солнца своими снежными шапками.
  
   Оценивай ситуацию, Ринат... Так. Он по-любому один, ишь как озирается. Правильно, на уши надежды нет, река шумит. Да и личико-то у нас какое осунувшееся, голодаем, сэр?
   Американец опять припал к окуляру, а я отдышался перед рывком до янки. Лес подступал к каменной гряде - этим я и воспользовался, подобравшись к ней вплотную. Даже чувствовался мерзкий запах, исходивший от мехов, невыделанную шкуру, спёрли? Рукоять пистолета сжата ещё твёрже. И рывок вперёд, по просчитанной заранее дорожке на камнях. Американец в последний момент даже почувствовал опасность, вздрогнул и попытался обернуться, но моя ладонь уже стиснула ему рот, а глушитель упёрся в бок. Дико вращая глазами, американец поник, опустив винтовку и разведя руки. Всё, клиент готов, суетиться не будет, с удовлетворением отметил я. Но в тоже время я испытал щемящее чувство радостного возбуждения. Неужели, наконец, появилась возможность покинуть этот дикий край и вернуться в родные края, родное время! Вот она, эта возможность, молчит и не трепыхается. Правильно, ни к чему это. Я глазами показал ему, уходим, мол, он понял и попытался кивнуть. Отняв руку от его рта, я приложил палец к губам, это он тоже понял, кивнув ещё раз.
   - Неплохо, братец, что ты такой понятливый. Ну, пошёл, - а янки тем временем округлил глаза.
   - Русский? - тихо спросил он.
   - Заткнись, спускайся, - уже по-английски приказал я, добавив для скорости подзатыльник.
   Ну вот, он уже расслабился, вопросы начал задавать, ёшкин кот.
   Американец шёл впереди, то и дело нервно оглядываясь на Рината. Мысль о побеге он отмёл тут же, как увидел глаза своего конвоира - это были глаза хищника, который уже никогда не упустит свою добычу. Да и бежать ему было некуда, так что шальная мысль о возможности сбежать от своего пленителя, была лишь эмоциональным всплеском сознания, противившегося случившемуся. Внезапно американец потерял равновесие и рухнул на мокрую пожухлую листву, а когда поднял голову, то увидел впереди, между деревьев и кустарников, русских солдат, притаившихся со своими обязательными калашниковыми. А за солдатами стояли какие-то бородатые мужики, смутно напоминавшими ему деда Майкла, точнее холл его дома, где на стенах было развешано множество старых, чёрно-белых фотографий, на которых были сняты такие же бородатые и хмурые люди со строгим и внимательным взглядом.
   Видя его жалкое состояние, бородачи ухмылялись, перешёптываясь друг с другом.
   - Смотри-ка, носом землю роет, аки гад ползучий!
   - И что за драного кошака на плечи себе накинул?
   - Отставить смех! - прошипел Саляев.
   - Как твоё имя, боец? - Саляев, наконец, задал вопрос американцу.
   - Брайан Белофф, рядовой сил специальных операций США.
   - Белов, русский что-ли? - удивился Ринат.
   - Я американец, но мой прадедушка приехал в Америку из России, после того, как большевики провели переворот и взяли власть.
   - Ясно, а как тут оказался?
   - Генри МакГроу, наш полковник, приказал оставшимся в живых бойцам уйти в аномалию, чтобы избежать смерти от китайских пуль.
   - Вы воевали с Китаем? - опешил Саляев.
   - Да, а вы что, не знаете?
   - Отвечай на вопрос! - прикрикнул на американца Ринат.
   - У нас были боестолкновения с китайской армией в Киргизии, когда Китай оккупировал эту страну.
   Саляев удивлённо переглянулся с морпехами. И вдруг Ринат почувствовал щемящее чувство того, что что-то не так, что его радость от появления других людей из его мира не несёт ничего обещающего. Что его мечта покинуть этот дикий край ускользает от него, как призрачное марево.
   - Мы отбили несколько атак, с большим ущербом для китайцев, а потом, когда мы применили генетическое оружие... - продолжал Брайан.
   - Азиатский вирус? - прервал его Ринат.
   - Да, он самый, то они стали воевать всерьёз: пошли танки, появились вертолёты, нас проутюжили штурмовики. Их было очень много.
   - Стоп. А давно вы тут?
   - Третий месяц пошёл...
   - А когда вас сменят?
   - Сменят? - Брайан хрипло засмеялся, но тут же задохнувшись, тяжело закашлял.
   - Никто нас не сменит! - засипел он, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо этого русского.
   - Нету никакой аномалии больше. Сейчас там только радиоактивная пыль клубится.
   - Кого ты высматривал в прицел?
   - Наших парней, я ночью ушёл, когда все спали, думал уйти к тем дикарям, что у озера живут.
   - Почему ты ушёл? - удивился Ринат.
   - Я больше не мог терпеть, эти парни слишком жестокие, они даже полковника избили, я боялся.
   - Шутхэров? - ухмыльнулся Саляев.
   - Да, откуда ты знаешь? А, дикари, вы общались с ними.
   Брайан, затих, уставившись в одну точку.
   - У русских тоже нет выхода отсюда, а это значит, что мы тут навсегда! - Он охватил руками голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
   - Вы возьмёте меня с собой? Я пригожусь, буду таскать дрова, воду, я покажу, где полковник зарыл вирус, буду стоять в дозоре, я...
   - Стоп! Что ты сказал о вирусе? Он был у вас с собой?
   - Да у полковника был чемоданчик, когда мы попали сюда, тут была ночь и полковник первым делом, зарыл его, а я это видел. Потом Малик и его парни требовали от Генри отдать им вирус, чтобы противостоять воинам этих дикарей. Патронов-то у нас осталось очень мало. Малик отобрал патроны у всех, вооружены только он и его парни.
   - А твоя винтовка?
   - Она пуста, - криво улыбнулся Брайан. - Вы оставите меня с собой?
   - Да, Брайан. А теперь пошли к той скале, ночью будем разбираться с твоими коллегами. Парни, дайте ему пожрать.
  
   В лагере американцев царила небрежная беспечность, на поляне стояла одна палатка, горел костёр, вокруг которого на матрасах валялись люди, никто не охранял лагерь от возможного нападения туземцев. Из палатки вышел высокий негр с винтовкой, дошёл до речки, напился, туда же справил нужду и сел у костра, пинком согнав с матраса сидевшего там солдата.
   - Брайан, почему никто не заботится об охране лагеря? Да и сам лагерь находится на открытом месте, - озабоченно покачивая головой, спросил Ринат.
   - Туземцы боятся афроамериканцев, а те конники в лесу не появятся, - пожал плечами Брайан.
   - А чего арапов бояться, такие же люди, только чёрные! - воскликнул Кузьма Фролыч.
   Ближе к ночи в лагерь вернулось трое человек, чьё появление было встречено шумным ором. Пришедшие явно принесли еду, которую они тут же отнесли в палатку, туда же ушли четверо афроамериканцев. Ринат вопросительно посмотрел на Брайана.
   - Омар ходил в деревню дикарей, выше по реке, отобрал у них еду. Их боятся, дают, что они хотят, вчера они привели двух женщин, они в палатке всё время сидят. Сейчас они поедят, а что останется - отдадут парням.
   Так и случилось, к горящему костру из палатки вышел негр, высыпав на мигом освободившийся матрас остатки еды, на которые тут же накинулись солдаты, отпихивая друг друга, стараясь урвать кусок получше. Смотревший на это пиршество негр громко заржал и ушёл в палатку, продолжая смеяться. Через пару часов, когда американцы у костра заснули, а из палатки перестали доноситься женские вопли и вскрики, Саляев поднял отдыхавших морпехов и казаков.
   - Кузьма Фролыч, ваш десяток пусть перейдёт реку, будете дежурить на той стороне. Ради Бога, не высовывайтесь, за камнями, за деревьями схоронитесь. Возможно, они не побегут на вас, но всё-таки. Как с автоматом, вопросов нет?
   - Нету у меня вопросов, Ринат. Ты зело добрый учитель в сём деле оказался, - Кузьма подмигнул Саляеву и отправил взмахом руки казаков на тот берег бегущей по камням шумной речки.
   - Кузьма Фролыч, от вас только надо будет обозначить присутствие, не забывайте!
   Усольцев кивнул и запрыгал по выступающим из воды камням, вслед за товарищами. С морпехами, более-менее знающими английский язык Ринат ещё раз повторил фразы, которые должны будут звучать и отряд двинулся на охват лагеря американцев.
  
   У костра спал одинокий дозорный, отличие его от остальных спящих было в том, что спал он сидя, в обнимку с винтовкой. Остальные, поджав ноги и свернувшись калачиком, спали тесно прижавшись друг к дружке. Костёр, тем временем, уже прогорел, а подложить дров было некому. Ринат подобрался на максимально близкое расстояние к спящим, прикрытый низеньким кустарником. Что же, начнём с нарушителя устава караульной службы. Саляев швырнул камешек в дозорного. Мимо. Второй попал ему в каску, тот ошалело чертыхнулся, вскочил, слепо вглядываясь в ночь. Затем, доложил дров, он снова присел, сонно моргая.
   - Димаш! - донёсся до дозорного яростный шёпот из кустарника.
   - Чёрт возьми, Брайан, твою мать! Какого хрена! Ты уже припёрся обратно, учти, пожрать ничего нету, сегодня совсем мало было, - зашипел со злостью солдат.
   - Димаш, иди сюда, - донеслось до него снова.
   - Пошёл к чёрту, Брайан!
   - Жрать хочешь, Димаш?
   - Что? Откуда у тебя еда, не смеши меня, - однако солдат поднялся и с некоторой опаской подошёл к кустам.
   Брайан ждал его там, увлекая за собой сквозь кустарник. Димаш уже хотел было развернуться, но тут же ощутил огромную тяжесть в плечах и чью-то широкую ладонь, прикрывшую ему рот, откуда вместо вскрика, донёсся лишь жалкий писк. Морпехи, пригнувшись, стали подкрадываться к остальным спящим у костра янки.
  
   Омар лежал среди вороха тряпья и тел, ему повезло, что ночью удалось придвинуть к себе поближе эту дикарку, так теплее. Надо бы забрать в деревне ещё пару сучек, подумал он перед тем, как окончательно провалится в сон. Внезапно он почувствовал, что эта туземка теребит его за руку и что-то верещит на своём чёртовом языке. Он уже хотел было дать ей оплеуху, чтобы угомонить эту сумасшедшую, как морозом по коже ему отдался громкий голос, звучащий совсем близко.
   - Эй, в палатке! Подъём! Выходите с поднятыми руками и складывайте оружие у костра. Сопротивление бесполезно. Вы блокированы со всех сторон!
   Омара прошиб холодный пот, когда это требование повторилось ещё два раза, причём с разных сторон, значит, точно - обложили! Но кто?! Для окруживших их людей английский язык явно не был родным, чувствовался акцент. Неужели чёртовы китайцы и тут достали? Или русские? Тем временем, проснулись и остальные, Малик расстегнул полог палатки и, выставив наружу ствол винтовки, стал оглядывать площадку у костра.
   - Твою мать! Они забрали всех снежков. У костра никого нет!
   Вдруг заголосили дурными голосами обе дикарки, Томас и Стиви быстро успокоили их оплеухами, загнав в угол палатки и заставив заткнуться.
   - Малик! Что будем делать? - визгливо воскликнул Омар.
   - Не знаю! - Малик бешено вращал глазами, пытаясь сообразить, как поступить в этой тупиковой ситуации.
   Его мыслительные процессы прервал громкий и властный голос незнакомца.
   - Даю минуту на то, что бы сдаться. Потом кидаю гранату, вам одной хватит.
   Стиви с Томасом стали пробираться к выходу, Омар, поскуливая от страха, последовал их примеру. Последним из палатки вылез Малик.
   - Кидайте оружие на землю. Живо!
   Винтовки, пистолеты и ножи полетели на матрас. Тут же из темноты, на свет, отбрасываемый костром, стали выходить вооружённые люди, державшие сдающихся на прицеле. Ну точно - русские. Чёрт возьми, да сколько их тут?
   - Эй, а тебе особое приглашение нужно?
   Не выпускавший винтовку Омар, медленно пятился прочь от палатки, в темноту, окружавшую лагерь. Не выдержав, он пустился бежать со всех ног. Стиви дёрнулся было за ним, как рядом громыхнул выстрел, выбивший фонтанчик земли, взметнувшийся у его ног.
   - Сели, руки за голову!
   Из темноты ночи раздался резкий крик, в том направлении, куда пытался убежать Омар. Через пару минут, его, с разбитым в кровь лицом приволокли бородатые мужики в длинных одеяниях и высоких меховых шапках.
   - Сбежать пытался, арапчонок! - рассмеялся Кузьма Фролыч. - Только он реку перешёл, так я его прикладом и приголубил. Неча бегать, коли не велят!
   Дневной переход до Байкала прошёл без приключений, ознаменовавшись столпотворением людей из бурятского улуса, собравшихся поглазеть на конвоируемых афроамериканцев. Буряты смотрели на них с благоговейным ужасом в глазах, женщины с воем, а дети с плачем убегали с пути отряда. Пока товарищи и янки со своим скарбом грузились на струг, Ринату пришла в голову отличная мысль. Подозвав местного улусного князца и выслушав его слова благодарности, он, с помощью тунгуса-переводчика сказал.
   - Нам было несложно, князь Шившей. Но если шутхэры ещё раз появятся, то передай нам весть. Нас найдёшь у могучей реки, вытекающий из великого озера Лама.
   Шившей обрадовано закивал головой и попросил принять подарки - копчёную рыбу, вяленое мясо, кожаные мешочки с просом и сушёными ягодами, три козы и три меховые шапки. Расставшись с бурятами, отряд взял курс на Новоземельск.
  
   Ангара, Форт-Удинск, октябрь 7137 года, (1629).
  
   - Он открыл глаза. Как вы себя чувствуете, Пётр Иванович?
   Бекетов, накачанный лекарствами, два дня лежал без сознания. Сквозь пелену, застилавшую глаза, он увидел молоденькую женщину, с восторгом всматривающуюся в его лицо.
   - Куриного бульона попейте, Пётр Иванович, - она протягивала ему большую чашку из толстого и тёмного стекла с дымящимся ароматным варевом.
   В животе мгновенно заурчало. Руки слушались, хоть и чувствовалась общая слабость. Кружка приятно согрела руки, Бекетов поднес, было её ко рту, но вдруг отставил и спросил окружающих.
   - А как Чеслав, где он?
   Окружавшие его люди расступились и атаман увидел своего товарища, лежащего на соседнем топчане. Казак лежал на боку, укрытый одеялами и сопел во сне.
   - У него всё будет хорошо, поешьте, - мягким голосом произнесла девушка.
   Бекетов с удовольствием припал к чашке, а после того, как он осушил её, самочувствие его заметно улучшилось. Сильный человек, он постепенно справлялся с полученными травмами и простудой. Вскоре, когда светлица опустела, пришёл десятник Матвей и Игнат, с перевязью на сломанной руке.
   - Пётр Иванович, как здоровьичко?
   - Бог миловал, здоров я. Знобит малость, но то сущая мелочь. Матвей, ты что-то сказать хочешь, я вижу. Ты говори, мы же не просто так сюда прибыли.
   - Ну что, Пётр Иванович, то верно ты мыслишь. Бо мы до сего воеводства не просто так прибыли. Тебя за крамолу в сыск учинили взять, как пить дать, ей-ей. А я... Шаховского до смерти прибил.
   - Да что ты... - Бекетов потрясённо закрыл глаза и, откинув голову на подушку, потёр ладонями лицо.
   - Мне возврата в Енисейск нету. Люди сказывают, что тут казачки есть и атаман Ангарский. Именем Кузьма Фролыч, бают из хрипуновских людишек, да два десятка казаков с ним.
   - Знаю его, зело достойный муж. Что думаешь тут остаться?
   - Да, атаман. Вот с Игнатом пришли просить тебя тоже...
   Бекетов поднял руку, заставив Матвея замолчать. Покачал головой и произнёс.
   - То твоё дело, здесь службу нести, а мне так не мочно так, я токмо Руси служить могу. И более не говори мне о том.
   - А ты, Игнат, что думаешь? - атаман поднял глаза на Игната.
   - Я с тобой, Пётр Иванович, не сумлевайся. А Матвею здесь остаться верное дело, Шаховского ему не простят.
   - Верно. Добро, хлопцы, что-то голова у меня из стороны в сторону ходит. Спать буду.
   Казаки, надев шапки, вышли из светлицы. Встречавший их майор Сазонов вопросительно кивнул казакам, Матвей, разведя руки, покачал головой. Майор с видимой ноткой огорчения позвал их на обед.
   - Уха будет. Кстати, заодно и картошку попробуете.
   - Всё одно, до весны никуда не мочно уже отсель выбраться, - доверительно заявил Сазонову Матвей.
  
   Знакомство с картошкой прошло буднично, на обед выдали её совсем немного, остальной мешок, был тщательнейшим образом перебран и до весны упрятан в башенном подвале форта. Благодаря посадке картофеля глазками, внедрённой ещё академиком Лысенко в годы войны, для повышения урожайности культуры и тепличному росту рассады, агротехники сумели довести фонд картофеля до трёх мешков и теперь его разделили между посёлками для дальнейшей посадки. С остальными культурами тоже проблем не имелось, на берегах Ангары огородничество постепенно набирало обороты.
   В кузнице, у Ивана Репы с помощью проб, ошибок да добрых советов стало, наконец, выходить годное для ковки и обработки железо. Иван сковал, закалил и заточил первую партию ножей и вот теперь начальник посёлка осматривал изделия кузнецов.
   - Ну что же, Иван, добрые ножи. Знаешь чего, а подумай-ка теперь о панцирях для воинов, тело чтобы закрывать от стрел или копья.
   - А копейные жала надобны? - осведомился Репа.
   - Да. Да много чего надо и гвозди, и скобы, наконечники стрел для тунгусов наших нужны. Мы с тобой ещё списочек прикинем - покумекаем.
   - Вячеслав Андреевич, а может, ещё мачете сделаем? - спросил Новиков.
   - Ага, только ты, Вася, сам будешь объяснять, что такое мачете, - ухмыльнулся Вячеслав.
  
   Ждан, прибывший в посёлок ещё с Никитой, сподобился таки плавить стекло, разливая его по формам. И, хотя оно было далеко от совершенства - мутное и тяжёлое, такое стекло уже можно было смело вставлять в окна. Тем более, что устюжанин по мере накопления опыта выдавал всё лучший по качеству продукт и можно было надеяться на то, что сквозь его стекло когда-нибудь можно будет и смотреть. В конце октября в Приангарье залили дожди, иногда вода с неба лилась целыми сутками, то упрямо накрапывая, то вдруг обрушивая на землю целые потоки. Сумрачное небо лишь изредка сменялось долгожданной солнечной погодкой, но и она уже не баловала теплом. В один из таких пасмурных дней, в накрапывающий с самого утра дождик, на Ангаре была замечена одинокая лодка с туземцами. Дежуривший в башенке на холме у излучины Ангары наряд заметил её позже, чем это было необходимо, тому виной был клубившийся над речной гладью туман.
   - Одно из двух - или их пропустили парни в Удинске, либо они вышли из леса к захованной ранее лодке, - заметил снайпер наряда, ведя лодку в прицел СВД.
   Тем временем, туземцы, заметив башенку, оживились и стали забирать правее.
   - Они не опасны, пропускаем на редут, - процедил снайпер.
   На входе в устье реки Белой лодка была остановлена. Троих туземцев попытались расспросить о целях посещения ими Белой, но поселковый тунгус, бывший в наряде, со смущением сказал, что не понимает язык бурятов. И тут один из гостей, хлопнув себя по лбу, вытащил из меховой куртки, похожую на мокрых котов, висящих с плеч, целлофановый пакетик, в котором лежал сложенный лист бумаги.
   ... как говорит наш тунгус Манчи, эти буряты прикочевали на землю разбитого нами князя Немеса, заняв его угодья и захватив его людей. Их князь, Баракай наслышан о нашей силе. По его словам, приходившие с реки казаки были слишком злы и опасны. Из тех троих, что сейчас у вас, самый молодой - это Кияк, старший сын Баракая, двое других, родственники князя и его советники. Они хотят поговорить с Вячеславом...
   - Кияк? - спросил бурята морпех.
   Тот широко улыбнулся и кивнул. Морпехи, тоже заулыбавшись, пропустили лодку дальше к посёлку.
  
   Енисей, лето 7138 (1630).
  
   Вигарь, пройдя почти весь мангазейский морской ход, направил кочи далее, в енисейское устье. И хоть кое-где у берега было много льда, река была свободна, кочи устремились вглубь Сибири. При подходе к Енисейску вереница из семи кораблей собрала внушительную толпу острожных людей у реки. Даже глухо и раскатисто бухнула пушка, однако Вигарь, следуя приказу Тимофея, у Енисейска не останавливался, уходя на Тунгуску.
   - Налегай на вёсла, мужики, - зычно крикнул Вигарь.
   Вскоре башни енисейского острога исчезли из вида, кочи вышли на приток Енисея. Буйства природы и прекрасные виды окрестного моря зелёной тайги на многие вёрсты вдаль производили сильное впечатление на поморов, а на беломорских и белозёрских крестьян и подавно. Утомлённые долгой дорогой, они, тем не менее, не уставали дивиться величию окружавшего их края. За время частых остановок поморы и охотники из крестьян уходили в лес, добывая для людей свежего мяса, да трав и кореньев. Но до первых порогов шли без остановок, туземцы окрест тоже не встречались. Преодоление двух порогов заставило путешественников выгружать кочи, стараясь максимально их облегчить, чтобы потом их волоком по обтёсанным стволам протащить мимо порогов. Иные пороги преодолевали по реке, но опять же, приходилось заниматься разгрузочно-погрузочными работами. Лишь к последнему месяцу лета кочи вышли на Ангару. Люди были измотаны, многие ослаблены, некоторые и вовсе тяжко заболели. Никита стал всерьёз опасаться, что ангарскому воеводе он привезёт уполовиненный в людях караван. В числе занемогших был и Тимофей Кузьмин, чей организм не выдержал сильных нагрузок, так как молодой, полный кипучей энергии парень всюду рвался быть первым. Будь то разгрузка, волок, ночной дозор или охота.
   - Тимоша, за всем не уследишь, всего не сделаешь! Твоё дело управу учинять над людишками, а ты невместные дела творишь - тяжести таскаешь, да по лесу скачешь, аки заяц лопоухий, - приговаривал Никита, протягивая Тимофею горячее питьё.
   - То моё дело, как себя пред людьми ставить, - слабым, но не терпящим возражений голосом, отвечал молодой Кузьмин.
   - Токмо ты ведать должон, что батюшка твой, Савелий Игнатич, завещал тебе. Да к чему он казну свою тебе отрядил. А ежели ты так, прихотью своей, загонишь себя в сыру землю...
   - Цыц! Говори, да не заговаривайся, Никитка! - задохнулся от гнева Тимофей.
   Никита опешил, он встал и уже собирался уйти, как Тимофей, сменив гнев на милость, смущаясь, сказал.
   - Не держи обиду, друже, прости. Знамо, как ты обо мне печёшься.
   Никита заулыбался, а Тимофей, спрятав ехидную улыбочку, продолжил.
   - Печёшься обо мне, а как я в сыру землю-то лягу, об ком ты печься будешь, как не об отчей казне. Думы тяжкие...
   Никита мгновенно выпрямился, сверкнул глазами. Не в силах вымолвить и слова, покрывшийся пунцовыми пятнами от гнева, Никита запустил в смеющегося Тимофея пустой плошкой и ушёл, провожаемый смехом, тут же перешедшим в яростный, удушающий кашель.
  
   Белореченский посёлок, октябрь 7137 года, (1629).
  
   Прибывших в посёлок бурятов проводили в избу начальника посёлка, тот встретил их за работой, прикидывая на бумаге, вместе с двумя мастерами новую печь для литья металла.
   - Ну, с чем прибыли? - без лишних слов заявил Вячеслав бурятам, приглашая их садится на лавку.
   Приведший гостей тунгус перевёл вопрос.
   - Князь наш Баракай прислал сына своего, Кияка, к вам для того чтобы мы стали друзьями, - молвил один из бурятов, поглядывая на принесённый им большой кожаный мешок.
   Внезапно открылась дверь и на пороге показался капитан Кабаржицкий.
   - Не помешаю, Вячеслав Андреевич?
   - Заходи-заходи, Володя! - энергично пригласил капитана Вячеслав. - Садись, присоединяйся к разговору.
   - Друзья нам нужны, Кияк. А что тебя именно к нам привело?
   - Отец мой, князь Баракай, сказал мне, чтобы я без доброго слова от вас не возвращался. Хочет он быть с вами в друзьях и просит защиты от князца Ириняка, который хочет выгнать нас с земель, доставшихся нам от князца Немеса. И в знак дружбы Баракай передаёт вам этот скромный подарок.
   Кияк распутал завязки мешка и достал на свет Божий отлично выделанные шкурки чернобурой лисицы, горностая и соболя. Кабаржицкий от удивления аж крякнул.
   - Вячеслав Андреевич, пора нам склад соорудить под шкурки, их у нас уже изрядно скопилось.
   - Что я могу передать моему отцу? - осведомился Кияк.
   - Ну, смело можешь передавать князю Баракаю и добрые слова, и наши заверения в дружбе, и... - Вячеслав зашептался с Владимиром и тот выскочил из избы.
   - А вот насчёт защиты вас от ваших врагов - нам тут подумать надо, с товарищами посоветоваться. Я не могу отправить воинов помочь вам, у нас есть ещё главнее человек, он может разрешить это.
   - Мне надо к нему?
   - Нет, не надо, я сам с ним поговорю и передам ему твои слова, не беспокойся, Кияк.
   - У меня ещё есть слова вам, которые хотел сказать мой отец, - он продолжил после кивка Вячеслава.
   - Нам очень нужно железное оружие, чтобы противостоять врагам, окружающих нас со всех сторон.
   - С этим мы можем вам помочь, - заинтересованно произнёс Вячеслав.
   - Мы можем менять железное оружие на мех, как мы менялись с пришельцами из дальних улусов. Но они приходят издалека и хотят за один железный нож очень много шкурок.
   - Понимаю, мы можем договориться на лучшие условия для вас, - уверил бурята Соколов.
   - А можно посмотреть на ваше оружие? - загорелся бурят.
   - Сейчас мой друг принесёт ножи, я тоже хочу сделать вам подарок. А вот и он!
   Четыре ножа, с уже отполированной и покрытой незамысловатой резьбой рукоятью, были подарены ошалевшим от радости бурятам.
  
   - Вячеслав Андреевич, - обратился к инженеру Кабаржицкий, после того, как весьма довольных знакомством бурятов проводили в обратный путь от причала на Белой.
   - У нас соли осталось чуть-чуть совсем, тунгусские запасы совсем вышли. А тунгусам она для выделки шкур нужна и вообще необходимо иметь её запас.
   - Ну и говори, что предлагаешь, ты же просто так не будешь меня информировать. Ты уже придумал что-то?
   - Ну да. Надо разрабатывать Усолье. Это совсем недалеко к югу от нас, почти на берегу Ангары. Там можно солеварню поставить и больше никогда не вспоминать о проблеме с солью, - заторопился капитан.
   - Добро, Володя. Возьмёшься сам?
   - Да, пожалуй. Пяток человек только возьму на первое время.
   - Пару человек из хозвзвода возьмёшь, больше не дам, с тунгусами договаривайся сам. Ладно, там меня мужики ждут уже давно, по печи надо решить окончательно.
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, октябрь 7137 года, (1629).
  
   Шёл четвёртый день, как Саляев и Усольцев отправились к юго-западной оконечности Байкала. Полковник места себе не находил, ведь случись там зона высадки американцев, то вся их затея с колонизацией будет висеть на волоске. А американцы сюда нагонят войск и начнут демократию устанавливать - брать контроль над месторождениями, уничтожать недемократические, с их точки зрения, народы, да менять неугодных диктаторов на угодных.
   А нам что придётся делать? Лишь одно - уходить в Московию и кланяться в ножки Царю-батюшке, прими, мол, заблудших сынов расейских. Не по своей воле очутившихся на украйне государства твоего великого, а токмо волею пославшей мя... Так, хорош! Будет он нас слушать, у него голова верно пухнет от наседающих Польши и Швеции, да кочевников по окраинам, да Крымское образование Турецкой империи кровушку посасывает нудно и безостановочно. Жесточайшее времечко!
   Смирнов, опустив лицо в ладони, опёршихся локтями на стол рук, ещё раз принялся обдумывать шаткое состояние своих посёлков - затерянных в дебрях бескрайней Сибири. Поселений, замкнутых на Ангаре и окружённых племенами, чьё состояние иногда близко к первобытному, подпираемые пока жалким ручейком московской колонизации с запада и севера, грозящим в будущем превратится в реку. А с юга - американцы? Чудовищно!
   - Надо прогуляться! - сам себе приказал Смирнов.
   Ноги привели его в бухточку, в который раз за последний день. Но напрасно полковник вглядывался в скалы, окружавшие бухту, в надежде разглядеть парус. Только лодки рыбаков шныряли по водной глади, а по прибрежному лугу бродили стреноженные лошади. Полковник ухмыльнулся, вспомнив, как казак назвал этих лошадок немочью бурятской. И, уже оборотившись, чтобы возвратиться в посёлок, Смирнов услыхал радостные вопли. Ну наконец-то! В сумраке вечереющего дня в бухте показался струг, только-только выплывший из-за скал.
   - Главное, чтобы вернулись все, - выдохнул с надеждой полковник.
  
   Саляев с видимым удовольствием построил одиннадцать американцев в ряд перед полковником. Стоящий в шеренге первым, Генри МакГроу то и дело бросал озабоченные взгляды на только что появившийся в руках пленившего их русского его чемоданчик, который он собственноручно закопал по прибытию в эту местность. Ещё на Култуке, перед отплытием на базу, Брайан вместе с Ринатом выкопали ампулы с вирусом. На корабле Ринат провёл с Брайаном серьёзный разговор, касающийся его дальнейшей судьбы. Белофф, ужаснувшись их сегодняшнему месту пребывания и времени появления, крепко задумался на некоторое время. Поняв, что никаких Штатов теперь не существует и он свободен от всех обязательств, взятых на себя при получении американского паспорта и при армейской присяге, Брайан попросил Рината походатайствовать перед полковником о принятии его в члены нарождающегося на берегах Ангары общества. Саляеву понравился этот парень и, подумал он, если выбить из него некоторые американские заморочки, то Брайан будет своим парнем.
   - Да и пример остальным будет, - согласился полковник, когда Саляев наскоро изложил Смирнову итоги култукского рейда.
   Факт того, что перед ними сейчас навытяжку стоял не результат работы аномалии под американским контролем, а десяток неудачников, едва избежавших смерти, вернул Смирнову уверенность в своих силах. А уж хорошее настроение-то ему вернуло то, что все возвратились живые и здоровые, да ещё и с подарками.
   - Давай, Ринат, политику партии обскажи нашим гостям, - улыбнулся полковник.
   Козырнув, Ринат обратился к вытянувшимся американцам.
   - Парни, сначала я поясню вам, куда вы попали. Включайте мозги, вы в семнадцатом веке, первой его трети, а именно одна тысяча шестьсот двадцать девятый год от рождества Христова. Что означает, что никаких Соединённых штатов не существует. Никакой колы и торговых центров. Молчать! В Северной Америке не существует даже полноценной английской колонии, а рабов из Африки ещё не начали завозить, но скоро начнут, - он многозначительно посмотрел на афроамериканцев. - Так что вы полностью свободны от всех клятв, данных своему государству, как и мы свободны от своей присяги Российской Федерации. И сейчас у вас, по сути, может быть только одна цель - поскорее, сдав тест на лояльность, примкнуть к нам. Бежать вам некуда, на тысячи километров вокруг - первозданные леса с дикими зверушками, реки без единого моста и куча враждебных племён, ждущих, как бы всадить вам стрелу промеж глаз. Положение ваше понятно? Не слышу?!
   Ответом ему было нестройное гудение обалдевших от подобной информации людей.
   - А почему мы должны вам доверять? Может быть, вы специально нас обманываете! - заявил один из афроамериканцев, с которым, закивав головами, тут же согласились и другие.
   - Тебя ведь зовут Малик, верно? Вы появились в этом мире на месте городка Култук, но его не было. Вы плыли по Байкалу, но вы не видели ни единого поселения, а так же знаменитой кругобайкальской железной дороги. На Байкале вы не встретили ни одной захудалой лодки. Но зато вы увидели туземцев и монгольскую конницу. Думайте!
   Американцы глухо обсуждали услышанное, делясь впечатлениями и предложениями к дальнейшим действиям.
   - Но прежде чем перейти к второй части нашего разговора, хотелось бы решить один вопрос, - Саляев вопросительно взглянул на Смирнова, тот кивнул в ответ.
   - Так вот, находящийся среди вас сослуживец, начав с неподчинения старшему по званию, организовал вооружённую банду по расовому признаку, разоружив и фактически ликвидировав своё подразделение, инициировал регулярные грабежи местного населения, похищение людей, изнасилования...
   - Убийства, - буркнул смуглый солдат.
   - Да, он убивал туземцев! И грозился убить полковника! - раздались нестройные голоса из строя.
   Почувствовав, к чему идёт дело, Малик тяжело задышал и, выражая свой протест, истошно закричал:
   - Вы не можете судить меня, меня может судить лишь американский суд! Это незаконно, я гражданин США.
   - Я уже говорил, что здесь - в этом мире, нет ещё никаких штатов. Да и суда не будет, - спокойно сказал Саляев.
   Ринат достал пистолет и, сняв с предохранителя, дослал патрон в патронник.
   - Джобс Малик! Выйти из строя! За неподчинение старшему по званию, за организацию вооружённой банды, за похищения и изнасилования, за грабёж и убийства, - помедлив мгновение, Саляев нажал на спусковой крючок.
   Джобс упал навзничь, густо оросив байкальский песок тёмной кровью.
   - Приговор - смерть, - закончил Саляев.
   Дёрнувшийся было, строй американцев быстро успокоили прикладами морпехи.
   - Ну а вам, господа, ещё предстоит доказать свою полезность нашему обществу, чтобы пользоваться его благами, - продолжил полковник, обращаясь к оставшимся десяти солдатам.
   - Кто готов к этому - выйти из строя!
   Из строя подались четверо американцев.
   - Что же, хорошо. Ринат, займись этими парнями, остальных запереть в хатысмовой тюрьме. Полковника ко мне в избу. Ринат, поешь и тоже ко мне. Всё, разойтись.
   Поманив из четвёрки вышедших из строя американцев Брайана, полковник негромко сказал ему.
   - Белов, чем быстрее ты вспомнишь, что ты русский, тем лучше будет для тебя и для нас.
   Брайан покраснев, задумался.
  
   В стоящем на столе блюде дымилось ароматное мясо, айсбергом торча из наваристого бульона, в котором утонул картофель, и плавала нарезанная кружочками морковь, а сверху это великолепие было посыпано терпкой травкой. МакГроу, не в силах отвести взгляда от блюда, одними губами читал молитву, с надеждой ожидая, когда же ему разрешат приступить к трапезе. Два с половиной месяца, проведённых в этих диких местах стали для Генри сплошным кошмаром. Постоянное недоедание, регулярное недосыпания, побои и издевательства стали нормой для полковника. Это испытание подкосило его и физически и морально, он стал ненавидеть себя за своё малодушие, за малодушие своих подчинённых, которые не смогли или не захотели оставаться солдатами армии США, а моментально превратились в сборище бандитов и насильников. Малик и Омар с первого же дня в новом мире отказались подчиняться его приказам, отобрав оружие, заставив присоединиться к ним Стивена и Томаса. А остальные оказались против них слабаками. В глазах и носу предательски защипало, Генри закатил глаза, пытаясь остановить слёзы, но они всё равно потекли по осунувшимся щекам. Плечи его дёрнулись. А вскоре, уронив голову на грудь, он хрипло разрыдался.
  
  Глава 13
  
   Енисейский острог, весна-лето 7138 (1630).
  
   Ждан Кондырев, присланный из Тобольска на енисейское воеводство, взамен боярина Шаховского, убитого заговорщиками во главе с бывшим енисейский атаманом, немедля взялся за укрепление положения Енисейска. Высокий да широкий в плечах мужик, с чертами лица, будто вытесанными из камня, он являл собой настоящую каменную глыбу. Сам из мелких дворян, выходцев из Литвы, башковитый, прямой и честный, да с неуловимой для чужака хитринкой, Ждан был настоящим воеводой, который, если что, не будет искать вспоможение товарищей, а сам сможет указать ослушникам их место.
   Вместе с новым воеводой в Енисейск прибыло сто тридцать казаков и служилых стрельцов, а также шесть крестьянских семейств, для занятия огородничеством. Новый воевода сибирского форпоста Московского царства незамедлительно взялся за дальнейшее распространения влияния енисейского воеводства, чувствуя острую конкуренцию со стороны Красного Яра. Начал Ждан с укрепления в Братской землице, где его атаман, Максим Перфильев, в устье Оки-реки основал острог и стал укрепляться в той земле, собирая ясак с бурятов, да приводя их под руку русского царя. Так, собиравшие ясак с бурят и тунгусов, казаки Перфильева в середине лета достигли Удинского зимовья, в коем оставалось к тому времени лишь несколько казаков.
  
   Форт-Удинск, июль 7138 (1630).
  
   - Паруса на реке! - заорал дозорный с башни островной крепостицы, начав что есть сил лупить по чугунной пластине, отлитой в кузнице Репы, предупреждая крепость и форт о появлении на Ангаре чужаков. Однако казацкие струги, постояв недолго вблизи острова и укреплений, стали забирать правее, уходя к Удинскому зимовью.
   - Ну всё, вот и кончились наши спокойные деньки. Жди гостей теперь вскорости, - озадаченно пробормотал Карпинский, отводя бинокль от глаз.
   - В Удинское зимовье пошли, а там для них облом будет, - с долей злорадства сказал Сазонов.
   - Баракайские ясака так и не давали? - спросил Карпинский.
   - Ну да, недавно приходил их человек, предлагал нам все шкурки поменять на оружие.
   - Ясно. Но казаки могут выбить из них этот ясак силой.
   - Петя, ты не переживай за них. У Баракая советник уже есть - Акира наш там, если казаки в тайгу сунутся, они будут уходить в чащобу. Акира научил их дозоры учинять.
   - Учинять? - расхохотался Пётр, - товарищ майор, вы уже словами казаков разговоры ведёте.
   Сазонов ухмыльнулся, кивнул:
   - С кем поведёшься, как говорится. Ладно, я в форт, надо за ними понаблюдать, а то ещё удумают что-нибудь. Остаёшься за старшего.
   - Есть, - козырнул Карпинский.
  
   Оба казацких струга были наполовину вытащены из воды, видимо, для починки. Струги вблизи оказались несколько меньше в размерах, по всему выходило, что привезли они менее двадцати человек. Но в условиях Сибири и двадцать человек - сила, с которой надо считаться всем окрестным племенам и улусам. И приходилось считаться, а не то навалятся страшные бородатые казаки с огненным боем, заберут аманатов до следующего сбора ясака, попробуй - не отдать.
   Хотя для многих народов Сибири начало сдачи ясака пришлым людям означало возможность выжить в условиях набегов и грабежей со стороны соседних, более сильных народов или племён. Те же ангарские тунгусы легко приняли сторону российских пришельцев из-за того, что незадолго до их появления на Ангаре доминировавшие тут буряты убили наиболее влиятельного тунгусского князца Приангарья - Тасея. Поэтому тунгусы приняли сторону более сильных пришельцев, которые не проявляли агрессии к ним, а лишь предложили сдавать ясак шкурками в обмен на покровительство. Тут же на Ангаре прекратились набеги бурят на тунгусские поселения и их грабёж, а так же кровавые разборки между тунгусскими кочевьями. Постепенно вести о тунгусском замирении на Ангаре расходились по округе, подобно оставленными брошенным камешком кругами на поверхности воды. Особого почёта пришельцам добавила байка о служащих им злых демонах-шутхэров, гуляющая среди туземцев и обрастающая с каждым рассказчиком очередными леденящими кровь подробностями.
  
   На Ключ-острове, прибывшими на границу Ангарского края казаками Усольцева была выстроена небольшая часовня. Впервые в истории этого мира над Ангарой вознёсся православный крест, известный ныне российским пришельцам, как старообрядческий, лишённый ещё малой верхней планки. А со стороны форта казаками и мастерами было заложено две ладьи да несколько малых лодок.
   Прибывшие в Удинское казаки до середины следующего дня не проявляли активности, но ближе к вечеру один малый струг прибывших недавно казаков приблизился к Форт-Удинску. Сошедшие на берег двое казаков не приближались к крепости, явно ожидая того, что к ним выйдут, а пока внимательно осматривали обложенные кирпичом толстые стены укрепления.
  
   - Парни прикрывайте, да смотрите за вторым стругом. Как бы не задумали чего, - Сазонов готовился к встрече с казаками.
   - Максим, смотри-ко, - десятник кивнул на стены, указывая Перфильеву на появившихся там людей.
   - Идёт вон, - мрачно проговорил атаман, завидев вышедшего из крепости Сазонова и двух морпехов, облачённых в бронежилеты и с касками на головах.
   - Начальник крепости Форт-Удинска и пограничной стражи Ангарского края, майор Алексей Сазонов, - протянул руку Сазонов.
   Казак слегка опешил, переваривая сказанное чужаком:
   - Перфильев Максим, атаман казачьего войска Енисейского острога, - пожал он руку майора.
   - С чем прибыл, атаман?
   - Наперво узнать, кто вы такие, давно ли тут, да откель взялись?
   - Что же, это не сложно. Мы люди русские, тут уже давно, взялись мы из-за моря.
   - За Студёным морем?
   - Да, за ледовым океаном лежит землица наша, а проходу туда нет, токмо нам он известен, - повторил заученную фразу майор.
   - Веры на то у меня мало, Алексий. Но то ваше дело, а наше дело состоит в приведении этого дикого края под высокую руку самодержца Московского, государя нашего, Михаила Фёдоровича.
   - Понятно, но на Ангару вам хода нет. В гости - пожалуйста, а ясак собирать - мы и сами горазды.
   - То-то людишки князца Баракая в зимовье ясаку не несли, небось, вы и подговорили его о том? Но ничего, ужо мы его проучим!
   - Максим, это всё, что вы хотели узнать?
   - Люди с острога говорят, что видели, как убивец и крамольник Петрушка Бекетов ушёл вверх по Тунгуске-реке. Сказывают, что он бывал уже у вас. Так ли?
   - Бывал, это верно.
   - Он у вас?
   - Нет, у нас его нету.
   - Смотри, Алексий, коли лжу мне сказываешь, да покров даёшь государеву изменнику да крамольнику - спрос с тебя будет! А изменнику - голову с плеч долой!
   Перфильев, резко развернувшись, взобрался по приставной доске в струг, который начал отчаливать от берега. Сазонов прошёл в форт, поднялся в свой кабинет, на втором этаже пристройки к северной стене, на столе разложил лист бумаги, и, с минуту подумав, начал составлять отчёт Соколову.
  
   Белореченский посёлок, утро следующего дня.
  
   ...а Бекетову, говорит, голову с плеч, потому как изменник, убийца и крамольник. Потом ещё с час они по реке ходили, укрепления наши рассматривали. Как там у вас с пушками? А то сейчас пригодились бы, для устрашения...
   - Вот так вот, Пётр Иванович. Что далее намерены делать? Вы, как и хотели, дождались енисейцев.
   - Семья у меня в Енисейске, да родня вся в Твери и Арзамасе, - глухо проговорил Бекетов.
   - С этим, я думаю, мы можем помочь, - произнёс Вячеслав.
   И продолжил:
   - Пётр Иванович, я уверен, что сейчас вам не нужно возвращаться в Енисейск. Ничего вы сейчас не сможете добиться, да вас и слушать не будут!
   - Нешто, я не знаю, что ты, воевода хочешь, чтобы я тут остался, а не вертался на Русь, - усмехнулся Бекетов.
   - Здесь тоже Русь будет! Зависит это только от нас. Ты, Пётр Иванович, можешь нам помочь в этом. Задуманы дела у нас великие!
   - Какие такие дела? - заинтересовался Бекетов.
   - Этим летом, к августу, ждём возвращения на Ангару новгородских людей. Хотим до Китая дойти, торговлю с ним начать. Золото добывать и ясак собирать. К океану выйти.
   - А знаешь ли ты те места златородящие, о коих ты разговоры ведёшь, воевода?
   - Конечно знаю, иначе и не говорил бы.
   - И как добраться туда знаешь? И путь в Китай тебе известен? А землица Сибирская вам тоже ведома? - заинтересованным голосом продолжил задавать вопросы бывший енисеец.
   - Да, Пётр Иванович, нам это ведомо.
   - Добро, воевода. Коли словам своим ты хозяин, то сделаешь.
  
   Форт-Удинск, утро следующего дня.
  
   Наутро оба струга казаков вышли из зимовья на Ангару. Казалось, в крепостице енисейцев никого не осталось. Не вился привычный дымок костра, никто не выходил за невысокий частокол за водой или по нужде. Неужели зимовье оставлено? Сазонов решил проверить это, послав на удинский остров надувную лодку с тремя морпехами - якобы для задабривания атамана, дабы он не держал в сердце злобу. Приготовленные подарки не пригодились - зимовье и правда оказалось покинутым. Постояв некоторое время перед частоколом и, для приличия, покричав хозяевам, чтобы те вышли к ним, морпехи вошли в зимовье. Как позже рассказывали они, сразу бросилось в глаза, что в двух домишках, соединённых частоколом, никого нет. Холодное кострище, отсутствие запасов пищи и хозяйственной утвари красноречиво подтверждало предположение Сазонова. А вечером следующего дня зимовье сгорело.
   Как оказалось позднее, казаки, горя желанием наказать князца Баракая за несданный им ясак, пробрались к его становищу, чтобы взять аманатов и отвезти их в Енисейск, дабы на следующий сезон получить двойной ясак. Но вовремя заметившие казаков дозорные князя известили улус о приближающимся к ним грозном противнике и сидящее на тюках со скарбом кочевье ушло к Уде. Двигавшийся на оленях авангард кочевья, выйдя к устью Уды, запалил трут на стрелах и, обстреливаемое горящими стрелами зимовье через некоторое время заполыхало, огромной свечой освещая лес по берегам реки.
   Это зарево было видно издалека, его-то и заметили люди, поднимающиеся вверх по Ангаре на семи кочах.
   - Проснись Тимошка! - встревожено воскликнул Никита, тормоша сонного Кузьмина.
   - Никак пожар? Лес горит, али жилище какое? - раздавались встревоженные голоса на коче.
  
   Вечерний воздух наполнился прохладой и звоном бесчисленной кровососущей братии, закатное солнце расцвечивало последними на сегодня лучами синие воды Ангары. Тут же сначала робко, одиночными голосами, а затем и десятками глоток начали свой вечерний концерт лягушки, скрываясь в прибрежных зарослях осоки.
   - Пора бы запаливать костёр, - подумал я.
   И тут же, словно читая мои мысли, пара работяг стала наваливать кучу хвороста на жёлтый песок мыса Ключ-острова. Краем глаза я заметил небольшое зарево на Уде, чуть выше крон деревьев виднелось подрагивающее свечение. Опять вспомнился крымский пионерлагерь, балкон третьего этажа спального корпуса и отблески пионерского костра, поднимающиеся над деревьями после заката солнца.
   - Зимовье их горит, Пётр. По-любому, больше ничего такой столб огня не даст, - хмуро заметил один из рабочих с окладистой бородой.
   - Туземцы сожгли, больше некому. Баракайцы, - констатировал я.
   - Ну, дык. По их душу казачки утром вышли, за ясаком, - согласился бородач.
   И тут же, изменившись в лице, воскликнул:
   - Накаркал! Етить-колотить, возвращаются!
   В сумерках на воде смутно вырисовывалось светлое пятно далёкого паруса, а за ним и второе. Ну точно, казачки! Стоп. Третий парус?! Но откуда? Четвёртый. В низу живота неприятно похолодело и я с неким оцепенением начинаю лупить, что есть мочи, по чугунной пластине. У крепостицы собирается народ, деловито проверяя готовность оружия. Пулемётчик белкой взбирается на башню, за ним не торопясь, поднимается снайпер. Пятый парус добивает, было, меня, но сознание цепко выхватывает из памяти обещание Никиты возвратиться с людьми. Ну конечно же! Пусть и несколько рановато, но это он.
   Тимофей Кузьмин, вместе с Никитой Микуличем напряжённо вглядывались в далёкое зарево над прибрежным лесом, стоя на носу головного коча. Вигарь, ведущий караван судов по Ангаре уже лаялся с этими двумя молокососами, ни черта не смыслящими в проводке судов по незнакомым рекам. А ежели порог какой, али шивера, отмель - ночью не увидишь ничего. А потом поздно будет, да он, Вигарь в дураках останется.
   - Всё, Никитко, правлю к берегу, не мочно болие на страх свой идти.
   - Да говорю тебе, стропотник беломорский, совсем рядом мы. Нешто я не видал приметы свои? А вона и холм громадный высится, а под ним и остров будет за излучиной.
   - Вот и прибыли, с Божьей помощью, - Тимофей истово перекрестился.
   За речным поворотом на коче, наконец, разглядели костёр, пылающий на острове посреди реки.
   - Вигарь! Правь к костру, это наш остров!
   Вигарь в ответ забурчал, что ежели он править будет к костру, то кое-кто себе портки подпалит. Тем временем, полыхающее зарево пожара на удинском острове понемногу уменьшалось в размерах и к середине ночи оно более не поднималось над деревьями, а накрапывающий дождик и вовсе к утру погасил остатки огня. Лишь выбивающийся из-под обрушенных обгоревших брёвен дым говорил о том, что ещё недавно тут было буйство огня.
   - Никита! - Сазонов с радостью обнял Кузьмина. - Как я рад, что ты добрался! Ну давай, рассказывай!
   Никита, смущённый и усталый, знакомил майора со своими друзьями и взахлёб рассказывал о долгой и трудной дороге.
   - Это Кузьмин Тимофей, сын купца Савелия Кузьмина из боярского рода Великого Новгорода род свой ведёт. Вона Вигарь, помор беломорский, зело достойный муж, довёл нас сюда всех живыми, с Божьей помощью через море Студёное, через реки великие, места дикие.
   Вигарь, услыхавший похвалу, покачал головой:
   - А на коче лаялся, мальчонка.
   - Как люди, Никита? - мигом посерьёзневшим голосом спросил Никиту Сазонов.
   - Детишки да бабы слабы совсем, - грустно ответил Никита. - Я уж думал, что не довезём кого, но Божьей милостию...
   - Парни, по кораблям пройтись, детей и женщин в крепость. Кто слаб - на руках нести. Топчаны освободите от хлама, одеяла со склада ещё возьмите! - Сазонов привычно командовал столпившимся рабочим и морпехам, наблюдающим за высадкой прибывших людей.
   - И сколько там куриц осталось? Всех в котелки!
   Получившие указания мужики разбежались их выполнять. А Сазонов, помогавший, вместе с несколькими морпехами, бородатым мужикам в холщовых рубахах выгружать тюки с кочей, с удивлением отметил в некотором отдалении молящихся на коленях людей, взгляды которых были обращены на освещённый лунным светом крест часовни.
   Наутро Сазонов подозвал Карпинского:
   - Пётр, я к Соколову, остаёшься тут за меня, а в форте сейчас Саляев. Смотрите за рекой и лесом - казаки могут вернуться.
   Морпехи уже приготовили к походу ботик, куда уже загрузились помимо Усольцева, голова беломорских поселенцев Всемил, староста белозёрских крестьян Тихомир, а так же Вигарь с племянником, захотевший посмотреть на диковинное озеро Байкал, о котором он прознал ночью, ведя разговоры у костра.
   - А ежели там и вправду зверь водится? Бают, как в Студёном море он.
   В Белореченском, после недолгого отдыха, на ботик забрали Соколова и Кабаржицкого и теперь предстояло добраться до полковника.
   При подходе к истоку Ангары, впервые побывавшие тут, отметили торчащий из воды шаманий камень, да силу великой реки, изливающейся из озера. На отдых остановились в мелком заливчике у ясачной заставы. Встречавший гостей Васильев загорелся идеей увеличения численности своего поселения за счёт постоянных жителей. Так как уже вечерело, было решено держать путь на Новоземельск утром следующего дня.
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, август 7138 (1630).
  
   - Успокоились! Давайте по одному, не мешайте друг другу, - умиротворяющим голосом проговорил Смирнов.
   Радек откинулся на стуле, выпятив нижнюю губу.
   - Николай Валентинович, незачем селить людей всех вместе, смысла в этом нет. Нам необходимо обживать Ангару, - сказал полковник.
   - Но новые поселения необходимо ставить рядом, в пределах нескольких часов перехода. Иначе мы не успеем помочь отбить нападение, если вдруг такое случится, - ответил за Радека Соколов.
   - Хорошо, давайте определятся. Главное - наличие земель под распашку и огородничество. Близость наших посёлков, так? - полковник встал из-за стола и подошёл к висящей на стене карте Иркутской области.
   - Десять семей беломорцев Всемила - Усолье? - ответом были согласные голоса.
   - Шесть семей беломорцев - зимовье Васильева, - так же без возражений, кроме уточнения от самого Васильева:
   - Товарищ полковник, тогда надо название менять - уже не зимовье будет, а посёлок.
   - Есть варианты, Николай?
   - Никак нет. Предлагаю отдать этот вопрос на откуп поселенцам.
   - Хорошо. И белозёрские, Ангарск или Балаганск?
   - Ангарск предпочтительнее, недалеко от Усолья, а там и Белореченск, - сказал Кабаржицкий.
   - Балаганск тоже недалеко от Удинска, - пожал плечами Соколов и обратился к мигом встрепенувшемуся Тихомиру, до этого скромно сидевшему на лавке и показно не встревающем в разговоры, в отличие от поучаствовавшего в них Всемила.
   - Тихомир, а ты часом землицу на реке себе не приметил?
   - Всё одно, землица тут везде богатая и пустая.
   Соколов понимающе кивнул и сказал, обращаясь к Смирнову:
   - Андрей, тогда предлагаю ставить Ангарск.
   - Ну что же, вот и разобрались. Профессор Радек, с вами мы потом обсудим обучение наших поселенцев грамоте...
   - Мы грамоту ведаем, - вставил Всемил. - Грамота от отцов наших нам передана, а мы храним её и отцов наших чтим.
   - Очень интересно, Николай Валентинович, наверное, есть резон изучить и письмо, существующее на Руси?
   - Письмо Руси древнее, кстати, чем это преподаётся в учебных заведениях, ещё до всяких там солунских братьев, - согласился Радек.
   - Глаголица, Николай Валентинович? - заинтересовался Кабаржицкий.
   - Помимо глаголицы существовало и русское руническое письмо, так называемые черты и резы. Официальная историческая наука, как обычно, в таких случаях стоит насмерть - не было и всё. Мол, Кирилл и Мефодий научили русских грамоте, византийцы научили жить, а крещение помогло диким русам слезть с деревьев.
   - Ладно, с этим потом решите, сначала, коль мы тут все собрались надо решить дела неотложные. А именно - как мы будет себя позиционировать в общении с Москвой?
   - Есть несколько вариантов, - подхватил Соколов, - мы можем так сказать уйти под руку Москвы, как предлагал нам Хрипунов. Мы можем дистанцироваться, как зависимое от Московии территориальное образование, платить некую дань и, наконец, стать отдельным государством. Конечно, на данный момент, термин государство применительно к нам, вызывает усмешку. Это понятно, но с того же начинали и нынеш... - Вячеслав ухмыльнулся:
   - Уже те самые США или ЮАР, Латинская Америка, в конце концов. У каждого варианта свои плюсы и минусы. Короче их можно выразить так, - продолжал Соколов в полной тишине, - в первом варианте у нас будет так называемая крыша над головой, но есть опасность попасть в местный трибунал, как еретики и непонятные люди, да и вообще потерять друг друга. Второй вариант не даст нам ничего кроме казачьих и стрелецких гарнизонов, с теми же опасностями для нас всех, никто за нас впрягаться не будет.
   - А третий вариант? Ты Вячеслав, для себя уже решил? - встрепенулся Радек.
   - Да, я за третий вариант. Путь будет нелёгок, но всё зависит от нас.
   - А как ты будешь решать проблему царских казаков? - сощурив глаза, спросил Радек.
   - Это самая сложная задача. Нам нужна крепкая оборона, только имея пушки, мы сможем договариваться с царём. Но и кровопролитие нам крайне нежелательно, мы же не можем убивать своих предков.
   Помещение казармы, в котором проходило собрание, наполнилось людским гулом. Кто-то спорил, кто-то меланхолично постукивал по столу, кто-то отрешённо глядел в окно.
   - Внимание, - прервал разговоры Смирнов. - Мы, то есть, начальствующий состав экспедиции в целом сошлись во мнениях. У нас к вам есть два вопроса. И, хотя тут нет кворума, но мы хотим спросить вас, доверяете ли вы нам: мне, Вячеславу, Николаю Валентиновичу, а так же Петренко и Сазонову?
   В ответ люди отвечали хоть и нестройно, но утвердительно.
   - Хорошо, я рад, что наша работа вам по душе. И второй вопрос - согласны ли вы с третьим вариантом, предложенным Вячеславом?
   - За счёт чего вы собираетесь страну создавать? - выкрикнули из группы научных сотрудников.
   - Торговля, в первую очередь. Если мы сможем стать посредниками меж Китаем и Русью, Китаем и Европой, то сможем обеспечивать себя. Я думаю, что нам необходимо будет создать нечто вроде ярмарки, желательно на ангарских порогах, ниже современного Братска.
   - И где этот ваш Братск? Да и земля там не наша! - раздался женский голос.
   - Погодите, - улыбаясь, протянул Смирнов, - согласно нашему уговору с Бекетовым, граница будет проходить по их последнему поселенью. А так как Удинское зимовье сгорело, то мы имеем право поставить свой острог. Нам необходимо занять пороги - это удобно для организации обороны, пороги легче контролировать. Наши суда будут подходить с Ангары, выгружать товар. А продавать на суда, приходящие с Тунгуски.
   Люди сидели в полной тишине, поражённые столь грандиозными планами полковника. Не все верили в возможность того, что сбудется желаемое. Но всё-таки большинство страшилось того, что будь они подконтрольны Московскому царству, то разлуки многим не избежать. А это самое страшное для людей, которые одиноки в этом мире и только чувство того, что все свои тут, рядом давало надежду на будущее. К тому же люди никогда не забывали об аномалии, из-за которой они застряли в этом месте - каждое утро профессор Радек собственной персоной проверял - а не заработала ли она, эта родная и в тоже время проклятая, аномалия. С собрания люди расходились задумчивые, напряжённые. Многие переговаривались друг с другом, обсуждая тот или иной вопрос.
  
   - Ну давай, Ростик, что мы папе скажем? - Мышкина, горя румянцем щёк, уговаривала маленького Ростислава произнести тот самый детский лепет, который так дорог каждому родителю. Белокурый малыш, блестя голубыми глазками, улыбался и тянул ручки к Ярославу. И лишь у него на руках выдал сакраментальное:
   - Папа! - и тут же маханул счастливому отцу кулачком по лбу.
   - Ну что, Ярослав? Тебя значит, на пороги пошлют, - грустно сказала Лена.
   - Так не меня же одного, со мной будет достаточно парней, что бы ты не волновалась, - ответил, параллельно строя рожицы Ростику, Ярослав.
   - Да и это не завтра будет-то, я тебе ещё надоесть успею, - добавил он.
   - Опять болтаешь глупости, Ярик! - укоризненно воскликнула Лена.
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, утро следующего дня.
  
   За столом на открытой веранде полковничьей избы собралось примерно с двадцать человек, чтобы обсудить дела дальнейшие в более узком кругу. После того, как все налили горячий ягодный компот, слово взял Соколов.
   - Товарищи! - в ответ на это уже старорежимное приветствие сразу несколько человек довольно громко хмыкнули, что заставило остальных невольно улыбнуться.
   - По поручению коммунистической партии и советского правительства, - начал вещать голосом дорогого Леонида Ильича профессор Радек.
   - Николай Валентинович! Уж вы-то! Ладно там Ринат будет паясничать, ему простительно.
   - Всё-всё, молчу! Просто погодка отличная и компания ей под стать.
   Соколов явно сбился с мысли, поэтому не смог сразу продолжить мысль:
   - Поскольку аномалия никаким образом себя не проявляет, существует серьёзная опасность того, что домой мы не вернёмся никогда. Хотя и утверждать этого на сто процентов нельзя. Так вот, наступил момент определяться со стратегией нашего дальнейшего выживания.
   Вячеслав кожей почувствовал как почти два десятка пар внимательно смотрящих глаз устремились на него.
   - Вот дыра откроется, привезут нам водки с бананами, да форму с иголочки. Наши робинзоны сразу на дембель, разбалтывать своим закадыкам государственные тайны, - продекламировал Саляев. - Ринат! Давайте уже серьёзней. Это хорошо, что нам весело, но веселья для нашей дальнейшей жизни в тайге мало. Нам нужно выживать в условиях семнадцатого века, а это не так просто, как видимо думают некоторые.
   - Да ясно, что это не пикник с корешами, - уже с совершенно серьёзным выражением лица сказал Саляев.
   - Да, ясно. Но если вам это и ясно, то люди, что прибыли с Руси, задают вопросы. Считаю, что нам надо сделать так, чтобы мы не находились в культурном диссонансе с жителями этого века.
   - Вячеслав, погоди. То что ты предлагаешь, это некоторый откат от наших устоев, - заметил Радек.
   - Да, какая-то однобокая толерантность получается, - согласился Смирнов.
   - Я это предлагаю только для общения с ними, а не между нами! Все уже наверное заметили различный культурный уровень жителей семнадцатого века? Не всё гладко в общении, шуточки ваши казачки мало понимают. Да и к религии у них отношение фанатичное по сравнению с нами, это надо учитывать, кстати. Наверное стоит показать им, что мы так далеки от них, как это есть на самом деле.
   - В этом Вячеслав прав, - кивнул полковник.
   - О чём я говорю, - продолжил Соколов, - о том, что необходимо принять те чины, что сейчас есть на Руси - князь, боярин и прочие. И хотя бы немного чаще употреблять упоминание религиозных терминов.
   Раздались смешки со стороны Радека и его представителей, улыбался и полковник.
   - А сколько у нас будет князей? - спросил Петренко, ухмыляясь.
   - Один, - с серьёзным выражением лица ответил Смирнов, - в нашем варианте подходит только единоначалие, играть в демократию некогда и незачем. Конечно, можно ввести горластое вече по типу Великого Новгорода, а что из этого получится сказал ещё товарищ Платон в своей античности - демократия опьяняется свободой в неразбавленном виде, и из нее вырастает ее продолжение и противоположность - тирания. То есть или нас сожрут или мы сами себя сожрём. Да и конечно, все эти средневековые должности предназначены не для нас - провалившихся в это время, а для тех людей, что тут живут. Нам не стоит выделятся, может быть пока. А теперь я хотел бы обсудить структуру власти и принцип её работы.
   Смешки мгновенно смолкли и все посмотрели на Смирнова. Тот кашлянул и, немного смутившись, продолжил:
   - Значится так. Во-первых, Вячеслав, я давно ждал подходящей ситуации, чтобы заговорить об этом. Это не сиюминутное желание, а давно продуманное мною решение. Сегодня самый подходящий момент для этого объявления.
   Полковник сделал паузу, чтобы все прониклись моментом и продолжил:
   - Вот что я хочу сказать, я считаю, что Вячеслав Соколов должен стать нашим князем. Да, Слава, мы уже с тобой это обсуждали, это лучший вариант для нас всех.
   Тут же со всех сторон раздались недоуменные возгласы. Соколов сокрушённо качал головой.
   - Нельзя сейчас менять власть, мы даже не сформировали общество! - выкрикнул сержант Васин.
   Поддержавший его Зайцев добавил:
   - Коней на переправе не меняют. Полковник был назначен начальником экспедиции.
   Подняв руку, дабы успокоить присутствующих, Смирнов сказал далее:
   - Парни всё это так. Но у нас ситуация проще - нас немного и все друг друга знают. Вы же все прекрасно знаете, насколько умело Вячеслав справляется с управлением посёлками, как общается с людьми, какой он отличный организатор, к тому же он великолепный технический мастер. Я же чистый военный и моё дело - организация военного дела. Ну и чтобы моя речь не казалась тем, что я просто сдаю власть, я готов быть министром внутренних дел, обороны, - Смирнов рассмеялся, - или как предлагает Слава - боярином внутренних дел.
   Гнетущая обстановка несколько спала, но оба сержанта продолжали выражать своё неудовольствие.
   - Все ли за это предложение товарища полковника, - Сазонов поставил вопрос на голосование.
   Голосов против не было. Хотя число воздержавшихся от ответа приближалось к четверти присутствующих. Однако открыто, как сержанты, выражать своё несогласие они не стали.
   - Продолжай, князь Вячеслав, - тут же раздался звонкий голос Марины, биолога из группы Радека.
   Пришла очередь смущаться столь резким поворотом и Соколову.
   - Раз вопрос с князем мы решили, то теперь надо определить круг ближних бояр и их функции.
   Тут же начался гвалт голосов, посыпались предложения, шутки.
   - Я буду стенографировать! - выкрикнула биолог.
   - Спокойно, товарищи, - сказал Соколов и, подождав пока уляжется шум, продолжил:
   - С боярином, отвечающим за оборону, внутренний порядок и репрессивные органы мы определились. Да... хочу сразу заметить, что звания эти не наследственные, а назначаемые.
   - Какие ещё репрессивные органы, Вячеслав? - послышался недоуменный голос.
   - Если мы в будущем не будем использовать тюрьму или суд, то это замечательно. Однако, практика человеческой цивилизации показывает, что эти институты будут необходимы, - пожал плечами Соколов и продолжил:
   - Далее - образование, профессор Радек, на вас школы и общая грамотность нашего населения.
   - Тунгусы не желают учиться, - воскликнул Радек.
   - И не надо, пусть обучаются только желающие. Надо показать, кстати, что те из автохтонов, кто овладевает грамотой, получает какие-либо преференции перед остальными. Это надо учесть.
   - Так, далее, здравоохранение - Поповских Дарья.
   - Она на Белой Речке, да и разве женщина может быть боярином? - тут же раздалось со стороны.
   - Была же боярыня Морозова! - вставила Марина.
   - Я повторяю, это не столько выдача боярства, сколько распределение ответственных на то или иное направление. Идём далее, культура, пропаганда, информация, отношения с иными державами - Кабаржицкий Владимир.
   - Сельское хозяйство - Тамара Волкова.
   - А она уже Сотникова, - раздался смешок.
   - Конечно, у неё получается - наши семена-то более урожайны, генетика да селекция постарались!
   - Вячеслав, а Петренко, Сазонов? Ярослава мы будем посылать на пороги, форт ставить - ему боярское звание в самый раз будет. Сазонов руководит Удинской крепостью - то же самое, достоин мужик, - решил спросить за своих людей полковник.
   - Согласен с тобой, Андрей Валентинович. Марина, вписывай Ярослава и Алексея. Кузьму Фролыча Усольцева тоже пиши - как-никак, первый атаман ангарского казачьего войска.
   - Боярские дети будут? - задал вопрос Кабаржицкий.
   - Кто? У Петренко вон есть уже парень! Дело за остальными, - раздались шутки вокруг сидящих за столом начальников.
   - Я понял тебя, Володя, - Соколов посмотрел на капитана морской пехоты и, после некоторого раздумья сказал:
   - Новиков, Саляев, Карпинский - заслужили без вопросов. Из казаков - Матвей, Игнат и Бажен.
   - Слава, озвучь людям новость про Бекетова. Марина, это тоже надо будет упомянуть. Кстати! Марина, нам нужен летописец.
   Бельская в ответ лишь фыркнула.
   - Марина, полковник дело говорит. Летопись нашей экспедиции - дело архиважное, возьмёшь себе помощника и начинай, - поддержал идею Соколов.
   - Что с Бекетовым? - нетерпеливо спросил Кабаржицкий.
   - Пётр Иванович остаётся у нас. Мы с полковником и атаманом уломали-таки его. Для Бекетова у нас множество будущих заданий.
   - Это каких таких заданий?
   - Все замыслы раскрывать я сейчас не буду, но о первостатейных задачах я вкратце расскажу. Все вы должны знать городок Бодайбо, - Соколов сделал паузу, после секундного замешательства многие выдохнули:
   - Золото!
   - Верно, золото. Далее у нас серные источники на востоке и севере Байкала и, наконец, самое важное - торговая дорога в Китай.
   - А Бекетов тоже будет боярином? - спросила свежеиспечённый летописец хронопутешественников.
   - Конечно, разве я не сказал? - улыбнулся Соколов. - И запомните, друзья, для вас всех я тот же кто и был, вся эта шумиха насчёт моей идеи о князе и боярах - лишь для тех, кто жил в этом веке, до того, как мы сюда попали. Между нами ничего не изменилось. Единственное, что я прошу - по возможности поддерживайте эту легенду, особенно перед казаками, тунгусами, новгородцами. Собственно, у меня на сегодня всё! Вопросы, если есть, то задавайте.
   Разговор продолжился ещё примерно на час, некоторые требовали боярства для всех членов экспедиции, в целом эту идею так или иначе поддержали все присутствующие. Так что Соколову пришлось уверить людей в том, что из граждан Российской Федерации будет сформирована своеобразная каста, члены которой будут обладать многими правами, которые не будут доступны остальным нынешним и возможным будущим членам ангарско-байкальского социума.
   - Андрей Валентинович? - устало вопросил Соколов.
   - Да, Вячеслав, пора закругляться, у людей теперь есть темы для разговоров. Марина, а тебе ещё работать - новости надо вывесить на щит у избы боярина Смирнова.
   - А что мне за это будет? - игриво засмеялась Бельская.
   Соколов пожал плечами.
   - Тогда я запишу себя в боярские дети, ладушки?
  
   Енисейский острог, сентябрь 7138 (1630).
  
   - Сгорело до угольёв, говоришь? - хмуро пробасил Кондырев, воевода енисейский.
   - Да, Ждан. Людишки князца Баракая знали, что мы идём. Потому и ушли вскорости, а кострища в стойбище у них ещё тёплые были. Не догнали. А как к зимовью вышли...
   Перфильев смолк, когда Кондырев бахнул тяжёлым кулачищем по шершавому столу. Стол этот был привезён в Енисейск из Тобольска ещё Шаховским, а Кондырев его переставил к себе в комнатушку, жить же в светлице убитого боярина он не стал.
   - Писать на Москву о сём надобно, токмо о сгоревшем зимовье упоминать я не стану. И ты языком не трепи, да казачкам накажи помолчать. А зимовье выстроим новое, в следующем годе, пока заместо меня нового воеводу не прислали.
  
   Посёлок Белореченский, октябрь, 7138 (1630).
  
   - Да говори, что случилось! - Новиков тряс за плечи тщедушного тунгуса, остальные трое туземцев хмуро стояли чуть поодаль, опустив головы.
   Одна из охотничьих партий посёлка, уйдя в поисках добычи вдоль реки далее её слияния с Малой Белой, напоролась на огромных людей с медвежьими головами, которые, не мешкая, напали на охотников. Двое охотников погибли сразу, третьего охотники потеряли в глухой чащобе, где они пытались скрыться от страшных сыновей Хангая - хозяина тайги.
   - Бабагай, бабагай, - повторял охотник, запинаясь.
   "Ничего не понимаю!" - Новиков отпустил охотника, тот облегчённо отпрянул к своим друзьям, мнущимся рядом.
   - Василий, чего думаешь? - задумчиво проговорил Соколов.
   - А что тут думать, товарищ князь, - хмыкнул Новиков, махнув рукой на четвёрку незадачливых промысловиков, - суеверия туземные.
   - Но тут дело ещё и в том, что убили именно наших охотников, на нашей реке.
   - Значит, надо отомстить и не мешкать с этим, - простодушно сделал вывод Василий.
   - Вот тут и пригодятся наши негры, - добавил он, немного подумав.
   - Да, возьмёшь их с собой. И Брайана тоже. Надо будет сделать так, что бы со стороны гор к нам по этой реке больше никто не приходил, - и, посмотрев, как вытянулось лицо у Новикова, Вячеслав добавил:
   - С дурными намерениями, я имел в виду. Так что нужно ответить жёстко, можешь там суд устроить, но ты должен от них взять вассальную зависимость или прогнать к чертям в горы. И забери у них все шкурки, если будут, конечно.
   - Тогда я сегодня в Прилог, там заберу людей и, получается, через пару дней пойдём вверх по реке, - сказал Новиков, прикидывая в уме состав и снаряжение, необходимое для рейда.
   - То, что нужно соблюдать осторожность мне тебе говорить не нужно, надеюсь, - ответил Соколов, улыбаясь.
   Новиков в ответ хищно ощерился и, подмигнув, выдал, копируя голос Усольцева:
   - А ежели кто буде там учнёт противится войску княжескому, так того батожьём бить не жалеючи!
  
   Бывшая застава Васильева, расположенная среди таёжных сопок у истока Ангары, с приходом туда шести семейств беломорцев получила название Васильево. Устроится людям помогали рабочие из Новоземельского посёлка. В отсутствие Всемила, старшим над этими хмурыми, крепко сбитыми мужиками, улыбчивыми девушками и по-детски открытыми и светлыми ребятишками был им поставлен Булыга, похожий на медведя мастер по обуви. Почти все люди из переселившийся с берегов Белого моря родноверческой общины были обуты в его кожаные чувяки, бродни и чоботы. Лишь единицы щеголяли в лаптях. Первой в новом поселении была заложена школа, далее цепочкой закладывались дома и хозяйственные постройки, постепенно выходившие к лугам, селение сразу же обносилось частоколом. Рядом со школой была пристроена охранная изба, ставшая поселковой казармой.
   Всемил поначалу резко противился тому, что все дети переселенцев в обязательном порядке должны были посещать школу, чтобы получать знания, однако после трудных разговоров с Соколовым и его уверений в том, что никто не посягает на их верования и уклад жизни. Всемил согласился и на это. Кроме того, поселенцам пригнали часть тунгусских овец и всех коз, с тем, чтобы более близкие к реальной жизни крестьяне, заботились о них и постарались максимально увеличить мясо-молочную популяцию. Казаки Усольцева так же разделились, пятеро бородачей во главе с Матвеем были поселены в Прилоге. А остальные, с трудом приспособившись к норовистим бурятским лошадкам, должны были охранять посёлки Усолье и Ангарский, расположенный в устье Китоя.
  
  
   Новоиспечённый Ангарский князь Вячеслав Соколов тихим осенним вечером сидел за столом и в скудном пламени смоляной свечи, будь она неладна - все глаза попортишь, подбивал бюджет своего княжества. В целом выходило неплохо: снятые урожаи радовали, железные изделия для хозяйственных нужд и на будущий обмен с туземцами регулярно пополнялись. Ну а главное - запасы на зиму уже были на треть больше прошлогодних, хорошо идём! Ещё две женщины на сносях, неплохо, да у новоприбывших тоже есть несколько беременных на разных сроках. Девок там много, кстати, да и красотки-то какие. Правильно, казачков мы к ним подселили, может ещё несколько семей образуется, надо бы и охламонов Радека пристроить. А то солдатики себе туземных жён понабрали, а то и не по одной. Ну и что, что многожёнство - главное, чтобы детей рожали! И побольше...
   Размышления Соколова прервал короткий стук в дверь, подняв глаза на дверь, в тусклом свете подвешенного у дверного проёма стеклянного фонарика он увидел морпеха, который деловито доложил:
   - Вячеслав Андреевич! К вам Вигарь просится, тот, что корабли привёл...
   - Да, да, я помню, - Вячеслав поднялся из-за стола, чтобы встретить поморянина у дверей. Морпех, посторонившись, пропустил к князю немного робеющего Вигаря.
   - Ты поклоны мне не бей, проходи, садись! - Соколов отодвинул стул от Т-образного стола и сел так, чтобы Вигарь был напротив.
   Тихонько потрескивали дрова в греющейся на ночь печи, с улицы доносились звуки готовящегося к отбою посёлка, да собачий перебрёх.
   - Как здоровье, как люди твои, хорошо ли всё? - начал разговор Соколов.
   - Бог миловал, я да все товарищи мои живы-здоровы, благодарствую, - осторожно, выговаривая каждое слово, ответил Вигарь.
   - Зови меня Вячеславом, Вигарь. С чем пожаловал?
   - Приплыли мы сотоварищи в эти неведущие земли по указу людишек твоих. Так вот, обещались они за удачное, по воле Божьей, доставленье уплатить нам, помимо прочего и рухлядью мягкой. Се учинилось ведомо тебе токмо сейчас?
   - Да, не знал я этого. Но ничего, уплатим тебе и шкурками, за отличную работу не жаль, - сказал Соколов, отметив, как явно Вигарь повеселел.
   - А что, Вячеслав, и то великое озеро и берега его тоже вашего княжества пределы?
   "Эка хватанул, но почему бы и нет?" - подумал князь ангарский.
   - Да, Вигарь. Озеро это Байкалом зовётся.
   - Хотевши узнать я о том, ежели надобно тебе буде людишек ещё до княжества твоего вести, то я завсегда готовый к сему. Путь я добро ведаю и пороги знаю - все отмечены. Токмо вестишку дай через людишек своих.
   - Конечно, Вигарь! - Вячеслав встал из-за стула и заходил взад-вперёд между столом и лавкой.
   "Ухты, жарковато стало" - Соколов снял свитер и закатал рукава рубахи, - "А перспективки-то неплохие вырисовываются!".
   Вячеслав наконец обратил внимание, что поморянин выпучив глаза, пялится на его правую руку.
   - Знак Сокола! - прохрипел Вигарь.
   - Как... - не понял Соколов.
   На руке ангарского князя пониже локтя красовалась татуировка, сделанная ему ещё в Советской армии земляком из Луцка - украинский трезубец.
   - Род Сокола, знамо дело. Се теперича ведомо стало мне.
   Вигарь встал, скомкано попрощавшись, у двери отвесив поклоны, скоро вышел из комнаты, оставив Вячеслава в полном недоумении. Соколов присел на стул, с шумом выпуская воздух из надутых щёк.
  
   "Вот задачки-то предки задают!" - почесал он голову и решительно закатал рукава, последнее время он всё хотел было свести эту татуировку, больно уж нелепо она выглядела в свете ведомой Украиной политики. Да всё как-то не доходили руки, а точнее ноги, до салона - то времени не хватало, то откладывал, то забывал. А вот, поди же ты.
   Дверь снова приоткрылась, на сей раз без доклада. Это значило только одно. Он рывком встал, сердце князя забилось.
   - Ну что, ты свободен, Слав? - проворковал женский голос.
   - Конечно, Дарьюшка!
   - Да осторожней ты! У меня чайник горячий, - она хотела ещё что-то сказать, но её губы оказались в плену страстного поцелуя.
  
  Глава 14
  
   Москва, парадные покои Кремля, зима 7139 (1631).
  
   - Великий государь, самодержец, Михаил Фёдорович, ещё вести с Сибирской землицы есть. Вот с Енисейского острожку воевода, Жданко Кондырев, челом бьёт и тебе, государю, вестишку шлёт, что де, князец Ангарской землицы Вячеслав да Ондрей, боярин его, учинились тебе, великому государю, непослушны быть и ясаку с себя давать не хотят. Да брацкой же землицы князец Баракай велел брацким людем слушаться тех людишек ангарских, да твоих государевых служилых людей прогонять, а тех тунгуских людей, которые живут блиско брацких улусов, взяли к себе в улусы и ясаку им с себя тебе государю давать не велели, а емлют с них ясак брацкие люди на себя и тем ангарским людем стали давать, взамен товаров ихнех. Вели, государь самодержец, смирить их и под твою государеву цареву высокую руку привести, - боярин откашлялся и передал бумажный свиток думному дьяку Волошенину, который тут же впился цепким взглядом в бумагу.
   - Что скажешь государь, как с ними поступать с ослушниками воли твоей?
   Михаил Фёдорович, не сомневаясь и минуты, еле слышным голосом проговорил:
   - Отписать в Казанский приказ, чтобы послали для усмиренья князцов этих казачков добрых с Енисейского острогу. А спрос учинить с воеводы енисейского. Что ещё? - спросил царь, потирая нывшие ноги.
   - К Томскому городку татары подступали. Городка не взяли, но пожгли округу, да увели людишек в полон.
   - Кто там воевода?
   - Петрушка Пронский, государь, - раздался услужливый голос.
   - Так пускай он пошлёт служилых казаков с атаманом, да на ближнех татар, кои в нападении участие имели. А ежели у кого полонян найдут, то со всею жесточью расправу учинять.
   - Истинно так, государь. Далие литовские дела...
   Голос замолк, видя, как болезненно сморщилось лицо самодержца.
   - О том с Фёдором Никитичем слушать и рядить будем.
  
   Белое море. Святица, октябрь 7139 (1631).
  
   - Идут, идут! - рыжий мальчуган кубарем скатился с холма, разбрасывая в стороны пожухлую листву и обильно собрав её на свою одёжонку. Поднявшись на ноги, мальчик припустил к Святице, продолжая выкрикивать радостную весть. Деревня стояла на реке в полукилометре от залива, протянувшись по обоим берегам реки Вежма. У околицы его остановила женщина, с тревогой в голосе спросив:
   - Соколик ты мой, парусов-то, парусов сколько видал? - машинально снимая с шапки мальчишки приставшие листочки.
   - Во сколько! - паренёк выставил пятерню и ещё два пальца с другой руки.
   Женщина облегчённо выдохнула и перекрестилась, осев у изгороди и схватившись рукой за жердину изгороди:
   'Семь. Хвала тебе, Господи!'
   - Молодец, Бойко! Глазастый какой, я отсель ничего не вижу, а он и паруса высмотрел, - Борзун, родной брат Вигаря, с удовольствием наблюдал, как безмерно горд его похвале рыжий мальчишка.
   Вся деревня собралась на берегу встречать кочи, ведь у каждого человека в деревне в путешествие по Студёному морю ушёл родственник. А ритуал встречи возвращающихся сыновей, мужей, братьев, отцов - это святое. И, хотя все уже знали, что возвращаются все семь кочей, люди всё равно напряжённо вглядывались, считая паруса. Наконец, толпа взорвалась восторженными криками, полетели вверх шапки, даже деревенские псы забегали по берегу, лая, как заведённые и разбрызгивая вокруг себя холодную воду. Теперь жители Святицы всматривались в приближающиеся корабли, стараясь высмотреть родного человека. Несколько парней уже вышли встречать отцов на лодках, ещё пара белобрысых братьев толкала лодку на воду.
   С удовлетворением Борзун узнал Вигаря на переднем коче, ему показалось, что и Вигарь заметил его, когда тот приветственно поднял руку. Наконец, корабли кинули якоря на мелководье, и началась выгрузка. Борзун крепко обнял брата, ступившего на берег первым.
   - Ничего не говори! Баня натоплена, все разговоры опосля, - упредил Вигаря Борзун.
   Деревня на радостях гуляла до глубокой ночи. Столь дальнее и опасное путешествие прошло на удивление удачно, ни одного человека из своих не потеряли и всех людишек довезли до цели, вернувшись с богатыми подарками - это ли не счастье? Видимо, без Божьего провидения не обошлось. Во всех без исключения домах Святицы до утра слушали рассказы вернувшихся, охали и ахали, удивлялись и поражались, рисуя в воображении далёкую землицу Ангарскую, великое озеро Байкал, да красоты неземные.
   - И, говоришь, рёрик на руке у него? - Борзун хмуро созерцал наваленную на сундук пушнину.
   - Истинно так! Крылья простёрты, клюв, до добычи жадный, вперёд выставлен, - возбуждённо отвечал Вигарь.
   - Я как увидел его, так и сел. Сразу видно было - не прост князь ангарский, ох не прост. Не кичлив сам, гордыни у него ни на чуть нету. Завсегда со всеми поговорит, поможет словом и делом.
   Борзун хмыкнул недоверчиво в ответ:
   - А не слыхал ли, откель они сами?
   - Я у воя одного спрашивал, откуда князь их род свой ведёт...
   - И что ответил, вой-то?
   - Луцкий он, волынянин, стало быть. Но, бают, что в землицу сибирскую прибыли они из-за моря великого. Я тебе дощечки показывал.
   Вигарь на обратном пути по памяти тщательно восстанавливал показанные ему князем карты, пытаясь на дощечках вырезать очертания доселе неизвестных берегов.
   - Ежели землицу заморскую они знают крепко, то верно бают.
   - В ихнех росписях каждая речушка указана! Каждый островок! Течения, какие есть и мели, мне князь Вячеслав сам сказывал. Вот, де, Вигарь великая река Амур, коя впадает в океан, именуемый Тихим. А там зверья разного - великое множество, ежели ты, Вигарь, говорит, тут на кочах промышлять будешь - то можливо торговлишку учинить с царством Китайским. Много чего мне Сокол рассказал - аж голова у меня опухла, даже про жаркие острова с пряностями речи вёл. Ажно я желаю твои слова услыхать, что ты мыслешь?
   - Тебе задаток на будущее дали?
   - Дали...
   - Ну вот, в тот раз вместе путь держать будем, до Ангарской землицы.
   - Отчего ты уверен в сем?
   - С Новгорода Великого приезжал человек к нам, на Вежму, летом - сказал, чтобы в конце зимы гостей ждали. Опять людишек вести до Ангарского княжества, токмо не семь кочей будет, а дюжина. Договорился я с Умилом, он кочи даёт.
   - С Умилом? - удивился Вигарь, - ведь у нас вражда была с островными.
   - Теперь оной нету, - улыбнулся Борзун.
   - Вона как, - протянул Вигарь.
   - К нему тоже новгородцы захаживали, а опосля Умил до нас на лодке пришёл, ну мы в баньке попарились и думку подумали. Вот как ты придёшь с моря, то мы и договоримся, на троих.
   - Ловко, ну да се добро есть. Умил - лучший средь нас в проводке кочей, да и на Мангазею ходил.
  
   Посёлок Белореченский, ноябрь, 7138 (1630).
  
   - Ну и как всё прошло? - не дав и вылезти из, видимо, экспроприированных у туземцев берестянок, столпившиеся на берегу у южных ворот посёлка, люди уже нетерпеливо расспрашивали Новикова об итогах рейда.
   - Да смех один! - махал рукой Василий.
   К причалу вышел Соколов. Сразу же подобравшись, Новиков доложил об успешно проведённом рейде и об отсутствии потерь, кроме одного раненого. Излишне ретивому Омару проткнули плечо дротиком.
   - Амарча, наш охотник, вывел отряд прямёхонько к стоянке этих медведеголовых. Ну мы спокойно их обложили со всех сторон, у туземцев даже намёка на караульную службу не было. Кто спит, кто у костра болтает, человек тридцать их было, сейчас-то поменьше - усмехнулся Новиков и продолжил:
   - Как я понял, это был отряд разведки какого-то племени. Амарча их не понимал, абсолютно ничего, но вроде на слух что-то из тюркских языков.
   - Сопротивление оказывали? Оружие какое у них было? - Соколов решил быстрее подобраться к главному.
   - Оказывали, поначалу. Даже копьецо успели метнуть, вон Омар поймал!
   Перевязываемый тут же, на берегу, Омар в ответ оскалился белозубой улыбкой, поняв, что говорят о его неуклюжести в момент атаки на полуспящий отряд дикарей. Зафиксировав фланговый контроль стоянки медведеголовых, Новиков приказал американцам выдвигаться. Шедший впереди Омар и подвергся единственному выплеску агрессии, вошедшее в плечо небольшое копьё опрокинуло его наземь.
   Бросивший дротик тут же смертельно побледнел и прошептал:
   'Кара алвасти' - отступил назад и тут же был застрелен несколькими пулями. Поднявшиеся было вражеские воины быстро побросали оружие и упали на землю, когда были застрелены ещё четверо, попытавшихся использовать луки, но никто не успел даже приложить стрелу к тетиве. Амарча с победным видом ходил между поверженными врагами и собирал чужое оружие, которое летело в горящие костры, туда же полетели и надеваемые вражескими воинами медвежьи головы.
   'Чер кулактыг' - подвывал, глядя на это святотатство один из лежащих на земле людей, видимо, шаман. Охотник-эвенк с видимым удовольствием пнул его, на что тут же получил окрик Белова, не надо, мол, лежачих бить. В итоге, забрав всё железное оружие и несколько шкурок чернобурых лисиц и показав знаками, что по этой реке ходить больше нельзя, ошалевших медведеголовых отправили вверх по направлению к высившимся вдалеке горам, даже проводив недолго.
   - Можно надеяться, что с той стороны больше не будет нападений? - спросил Соколов.
   - Думаю, что не будет больше, Вячеслав Андреевич, - с уверенностью заявил Василий.
  
   Байкал, посёлок Новоземельский, зима 7138 (1630).
  
   - Итак, господа, - начал Соколов, осторожно выкладывая на широкий стол две ружья - фитильное казацкое и кремневое ружьё новгородцев:
   - Самое время начать думать о вливании в семнадцатый век. Надеяться далее на автоматическое оружие это самоубийство. Стало быть, надо вооружаться в духе времени, а приложив наши умения и навыки постараться хоть немного, но превзойти это время. Возможности у нас есть, дело за упорством в достижении цели. Слава Богу и Павлу Константиновичу, что у нас есть оборудование.
   В щедро натопленном зале барака-казармы собрались все специалисты, имеющие хоть небольшое отношение к оружию, железу и сплавам, обработке металлов. Тут же был и Иван Репа - единственный, кто знал реалии современного состояния вооружения.
   - Под станки ветряк нужен! - выкрикнул усатый мужик.
   - Тогда надо на берегу Байкала его ставить, ветры тут регулярные, - согласились с ним.
   - Ясно, что фитильная система нам не нужна, капсюльную мы не освоим, а поэтому надо сосредоточится на попытке создать хотя бы образец кремневого замка. Единственный плюс - у нас на Белой кремня просто навалом, - добавил Соколов.
   - Да уж! С автоматического оружия спускаться на кремневые замки - сущая пытка для нервной системы, - усмехнулся Смирнов.
   - Что делать, нам это необходимо. Пока патроны есть, есть и неприкосновенный запас. Но что будет потом, через год, два, десять? - с привычной уже всем толикой истерики вопрошал всех присутствующих профессор Радек.
   - Потом бери хоть голыми руками, - пробурчал молодой специалист.
   - Ну это если только таких чахликов, как ты, - тихонько подначил мигом насупившегося пессимиста сосед.
   - С этим ясно, ответственным назначаю Николая Александровича. Николай, ты один у нас на оружейном заводе работал, так что принимай госзаказ, - улыбнулся Вячеслав.
   Седоватый, но моложавый человек в старомодных очках степенно кивнул.
   - Далее у нас пушки. С ними проще - опытные экземпляры уже есть, есть литые, что Репа пробовал лить, а есть и наши - из буровых труб, осталось их только испробовать в скреплённом состоянии. Это технология скрепленного ствола и лейнера. Весной оборудуем запруду на ручье, подведём энергию воды. С металлом для литья вроде всё в порядке, пробуем сплавы, больших проблем нет. Тут у нас ответственен Иван Михайлович Репа.
   Встрепенувшийся московский плавильщик вскочил на ноги и, приложив руку к груди, коротко приклонил голову.
   - Ну а самое аховое состояние у нас боезапасом, порох то есть. Уголь есть, сера в намётках, селитра в проектах.
   - Разъясни, Вячеслав! - выкрикнули из компании рабочих.
   - Ольхи для получения угля вокруг много, стало быть - не проблема. Сера - её надо найти, на северном и восточном берегу Байкала есть серные источники, например в бухте Змеиной на Святом Носу, стало быть - проблема, но решаемая. И, наконец, селитра - тут нам и нужен Китай, точнее китайский снег.
   - До Китая ещё добраться надо, Вячеслав Андреевич! - встал молодой физик.
   - Верно сказано. Для этого необходим опыт Петра Ивановича Бекетова. Примерный маршрут мы с полковником прикинули ещё осенью, обсудили с Бекетовым. Просто дурой переть к Китаю смысла мало - нужна цепочка острожков, чтобы идти от одного к другому. Поэтому весной делаем первый шаг - укрепляемся на восточном берегу Байкала на полуострове Святой Нос.
   Профессор Радек высказал идею о том, чтобы прикрыть отделённый от экспедиции Байкалом посёлок системой электронного оповещения, используя начинку двух законсервированных аппаратов, что использовали для разведки и сбора данных.
  
   Посёлок Белореченский, декабрь, 7138 (1630).
  
   Ветер с диким свистом пытался пробиться к запершимся в домах людям, безуспешно проскользнуть в законопаченные щели, напрасно протиснуться сквозь небольшие оконца с задвинутыми ставнями поверх толстого стекла. Хуже всего приходилось дозорным - напрягать зрение и слух в условиях вечерней, снежной вьюги было сродни подвигу. Хорошо, что возможным врагам было ещё хуже, попробуй, проберись к посёлку по промёрзшему лесу в дикий холод и сильный ветер. В посёлке люди старались лишний раз не вылезать наружу, пока стихия не успокоится, а если уж припёрло выйти за дверь - то двигаться надо быстро-быстро по скрипящему снегу от одного дома к другому, где за оконцем у крылечка маняще горели огни.
  
   Вокруг чадящей смоляной свечи этим вечером в очередной раз собралась компания картёжников, однако в этот раз затёртые карты были оставлены на комоде, а на столе были разложены карты, бумаги, исписанные самым мелким почерком - сказывалась экономия, да редкие в посёлках книги. Кое-кто взял любимый роман, кто-то купленный в Мурманске детектив, а кто и подаренный атлас. Увидев как-то в крепости на Ключ-острове у Карпинского этот атлас, Кабаржицкий вдруг начал сначала выпрашивать, а потом и требовать отдать ему его. Немного растерявшийся Пётр уступил натиску неожиданно разволновавшегося капитана. Тот мельком полистал его, покивал головой и со словами:
   'Да-да, это стоит попробовать...' - сунул атлас во внутренний карман бушлата.
   А сегодня этот подаренный Карпинскому нагрянувшей из Минска маминой сестрой 'Атлас гiсторыi Беларусi. XVI-XVIII стст.' внезапно выросшему племяннику оказался столь нужной находкой, что Кабаржицкий от нетерпения выплясывал кренделя и мысленно благодарил Петра за его необъяснимое решение взять этот никчёмный, нужный морскому военному связисту как собаке пятая нога, с собой в поход, бросив его ещё в Североморске вместе с туалетными и прочими принадлежностями в сумку.
   И вот, наконец, Владимир так достал своей дикой идеей Соколова, что тот неожиданно поддержал её. А ведь в начале он отмахивался от Кабаржицкого, как от чумного, а тут, свершилось! Суть идеи капитана морской пехоты состояла в письмах, не абы куда и абы кому, а, бери высшую планку - самому царю в Кремль! Необходимую информацию для первого письма собирали месяц, факты обдумывали и обсасывали во всех сторон, спорили до хрипоты.
   - Этим мы убиваем сразу пару зайцев, - доказывал Кабаржицкий, - мы, наконец, материализуемся в глазах царя Михаила и его папаши Филарета, становясь более осязаемыми. То, что он о нас уже знает - тут сомнений быть не может. Бекетов отписывал на Москву раз, енисейцы, что были у нас и в удинском зимовье - два, Хрипунов - три, уже достаточно. Плюс мы заявляем о себе, как о людях, не понаслышке знакомых с ситуацией в Европе и на Руси и, если получится, изумляем царя безмерно.
   - А если московский царь бросит на нас стрельцов и казаков? - спросила Дарья.
   - Это мы уже сто раз обсуждали! - воскликнул Владимир.
   - Далеко, слишком далеко до нас, а ещё нужны припасы, провиант, а без пушек нас не взять, - рассудительно ответил любимой Вячеслав.
   - Да и вообще, пока что нас не взять никому, разве что ордам монголов. Но они сюда не пройдут никак, - отшутился Владимир.
   - Ладно, пора Микуличей звать. Коли мы определились с текстом, - добавил с вопросительной интонацией Соколов, чему не последовало возражений.
   Новиков вышел за Никитой и Иваном Микуличами, спустя минут семь в комнату ввалились новгородцы, обтиравшие мокрые от растаявшего снега лица. Дарья тут же отошла от стола снимать с буржуйки чайник и греметь кружками. Отец с сыном ещё не знали, с какой целью сегодня их позвали к ангарскому князю, поэтому пребывали в растерянном смятении, что сегодня будут выспрашивать князь и его люди, особенно вон тот лях и так постоянно клещом липнущий к ним, дабы вызнать ещё что-нибудь. То про каких-то неведомых монголов пытал, которые будто бы Русь завоевали, то про Грозного царя Иоанна, то про генуэзские фактории в Тавриде, то о светлом князе Рурике, яко мы летописи какие ходячие.
   - Садитесь, пожалуйста, - отец и сын сели на свободные стулья у широкого стола, - сейчас письмо царю писать будем!
   'Ох, хорошо, что сели уже' - только и успел подумать старший Микулич.
   Сын взволнованно посмотрел на него, потом на сидевших за столом. Лях поправился:
   - Точнее, мы уже написали, а вам только переписать его надо в тот слог и шрифт, что сейчас в Московии обретается.
   - Раз надобно, значит сделаем, - вздохнул Иван Микулич.
   - Отец, я буду записывать? - дождавшись кивка, Никита придвинул себе бумагу и принял передаваемую ему шариковую ручку, уже ставшую ему привычной в письме.
   - Ну, я диктую, - Соколов откашлялся и, взяв бумагу обоими руками, начал читать:
   - Царю Московскому Михаилу Фёдоровичу Романову! Мы...Что?
   Иван Микулич закашлялся и замахал руками, Никита же ухмылялся.
   - Не так, титулование надо внесть, обиду смертную без сего нанести можливо! Никита вписывай!
   - Божиею милостию, великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович, всея России самодержец, - начал нараспев Иван.
   - И иных многих государств государь и обладатель, - закончил, наконец, титулование новгородец.
   Сидевшие за столом заметно поскучнели, лишь Кабаржицкий прилежно записывал перечисление земель, коими владеет царь московский.
   - Продолжаю, - Вячеслав опять поднял лист бумаги:
   - Пишет тебе князь Ангарский и Байкальский, да брацкой землицы владетель, Вячеслав Андреевич Соколов.
   - Я перебью, - извинился Кабаржицкий. - Если титул, чем длиннее, тем важнее, то, может быть, есть смысл добавить что-нибудь? Якутию или Камчатку, например.
   - Не надо, Володя, - твёрдо сказал Соколов, - зачем трепать языком? Дальше:
   - Держим мы Ангару реку в своих руках, яко ты Волгой великой владеешь. Сидим мы тут крепко - крепости и остроги имеем, пушки льём и врагов бьём. Желаем быть в друзьях твоих, а не врагах, посему письмо тебе и пишем, предлагая дружбу крепкую, да торговлю честную. Как здоровьичко твоё? Говорят...
   - Нет, нет! - раздалось вдруг из тёмного угла у печки, где на кресле, покрытой оленьей шкурой дремал Сазонов.
   - Это идиотизм, вы не понимаете? Ну отпишите вы письмо, Никитка отвезёт, а царь почитает ваши маразмы! И что? Что ты выиграешь, Вячеслав?! Да нехрена ты не выиграешь!
   - Попридержи коней, Алексей, - начал было Кабаржицкий.
   - Ты-то вообще помолчи, фонтан идей! Вчера со мной шушукался, что гражданскому нечего 'на троне' сидеть, а сегодня поддакиваешь сумасшедшей авантюре новоявленного начальства.
   - Да я... - покраснел Владимир.
   - Пух от воробья, я! - оборвал его Сазонов и вновь обратился к Соколову:
   - Ты, Вячеслав извини, но я не доверяю тебе. А сейчас так вообще опасаюсь, что ты доведёшь нас до военного столкновения с Московией. Хочешь в Копперфильда поиграть? А чем обернётся твоё письмо счастья? Думаешь, Михаил с копыт от радости слетит и с тобой дружить прибежит на цырлах? А вот хрен! Казачки его прибегут, нас - дурачков, по лесам вылавливать.
   - На собрании Смирнов решил снять свои властные полномочия, Алексей, - тихо сказал Вячеслав.
   - Всё-таки, думаю, зря он это сделал. Хотя, не знаю, может он прав был, сложно сказать, но со Смирновым я чувствовал уверенность, а сейчас я смотрю и ужасаюсь. Как мальчишки, высунув языки, подписываете себе смертный приговор, да не только себе, а всем людям, что доверились вам! Бояре хреновы.
   - Ты совсем заговорился! - Кабаржицкий подскочил к майору, пытаясь толкнуть его в плечо, но Алексей легко, плавный движением ушёл от его руки, резко выбросив свою правую.
   Капитан, охнув от неожиданности, повалился на дощатый пол, запрокинув голову. Сидевшие вокруг стола мгновенно вскочили, наступила гробовая тишина. Владимир поднёс к разбитому носу руку, вытерев рукавом сочившуюся кровь. Никита, схватив табурет, бросился на майора, не обращая внимания на окрик отца:
   - Куда, дурак!
   Сазонов не стал бить юношу, лишь уложил его подсечкой и, зафиксировав в болевом захвате руку, эффектно вынул из руки зажатую в кулаке ножку табурета.
   - Пошёл прочь, Никита, - закричал на сына Иван Микулич.
   Тем временем, Кабаржицкий, сыпя проклятьями, хотел было бросится на майора сзади, как громкий крик Соколова:
   - Хватит, стоять всем! - заставил остановиться разгорячённых мужиков.
   Сазонов помог подняться Никите и, толкнув того в руки отца, обратился к Вячеславу:
   - А ты не задумывался, Вячеслав, почему я солдатиков тасую? Потому что у тебя они расхолаживаются, а Новиков не успевает всех построить. Поэтому-то он морды и бьёт и его бьют. Ты погляди, как у Смирнова морпехи построены, там всех истеричек Зайцев с Васиным вылечили от опасного недуга. А в отсутствии Саляева у тебя полный абзац - этот бояришка, - указывая на Кабаржицкого, - всё прожекты свои по торговле и внешним связям выдумывает, совершенно упустив солдатиков, а те уже мародёрничать у тунгусов, да подворовывать у своих начали, кружки какие-то по интересам левым... А ты, повёлся уж и письма строчить в Москву...
   - Алексей, - глухо сказал Соколов.
   - Что, в поруб что-ли повелишь меня бросить, княже? - с издёвкой и явным вызовом ответил майор.
   - Не пори чушь, нам надо поговорить с тобой, прямо сейчас. Чтобы поставить точки, где надо. И ты, Микулич, останься. Остальных прошу покинуть помещение.
  
   Посёлок Белореченский. Утро следующего дня.
  
   Наутро не спавший этой ночью Соколов решил поговорить с Новиковым. Найдя того у поселения тунгусов, недалеко от стен Белореченского, Вячеслав спросил напрямую:
   - Василий, сколько у тебя верных тебе морпехов?
   - Оба-на, - крайне удивился Новиков, - неужто князь моими проблемами заинтересовался?
   - Ты, Василий, не ёрничай, пожалуйста. Я знаю, что за остальными проблемами упустил твою совсем. Так что у тебя?
   - Ну что, Вячеслав Андреевич, - вздохнул Новиков, - есть две группы по интересам: первые тырят у тунгусов шаманскую наркоту, запугивая их, чтобы не пожаловались. Они и мне не сознаются.
   - А вторая группа что? - усталым голосом спросил Вячеслав.
   - Вторая - непонятно, но что-то они мутят. Это те, что ещё с казаками Бекетова якшались в первый его визит. Сазонов вроде их раскидал, половину к Смирнову послал, часть к себе забрал, на Уду, но всё равно - общаются как-то.
   - Так-так, - Соколов погрузился в раздумья. - Казаков с докладом ещё не было?
   Патрулирующие берег Ангары от Белореченского посёлка на севере до Ангарского на юге казаки на лошадях и запряжённом в возок, что сработали белозерские крестьяне, олене Марике, каждый день заезжали в посёлок - доложиться о том, что в посёлках спокойно и заодно попить горячего.
   - Пока нет.
   - Хорошо, скажешь парням на воротах, чтобы казаки подождали уезжать и потом подходи ко мне. Я к себе - Микулича разбужу пока.
   Когда Новиков вошёл в кабинет Соколова, тот за столом что-то дописывал, затем сложив конверт и упаковав его в целлофановый файл для бумаг, пояснил:
   - Смирнову письмо, чтобы прислал сюда Васина.
   'Ёксель, наконец-то думалка у него заработала' - подумал Новиков.
   - Отлично, Вячеслав Андреевич! - сказал он вслух.
   - Почему ты мне не докладывал о своих проблемах, Сазонов сказал, что тебя даже избивали.
   - Ну это он хватанул! А не рассказывал... У вас и так проблем много, да и мне не хотелось показывать то, что я не могу с ними совладать.
   - Ты это брось. У нас лодка-то одна, если кто-то её раскачает - потонем все.
  
   Тунгусское поселение близ Белореченского посёлка, вечер.
  
   - Почему ты молчал?
   Тилегчэ, местный шаман лишь жалостливо мялся и хлопал глазами перед злым князем, что для него было очень удивительно, ведь он всегда был вежлив и приветливо улыбался при каждой встрече.
   - Эти кретины на внешних постах ужираются туземной ханки и подставляют посёлок под возможный удар, а он ещё молчит! Короче, Тилегче, - палец Соколова упёрся в грудь шамана, - ещё раз к тебе за отваром придут, сразу ко мне шлёшь человечка, понял меня? Смотри, если не доложишь, то в лесу к дереву привяжем голой задницей! Строганина будет для казаков.
   У Тилегче расширились зрачки и шаман часто-часто судорожно закивал, пряча глаза.
   - Василий, сколько у тебя нормальных ребят, определился? - повернулся к сержанту Соколов.
   - Определился, Вячеслав Андреевич.
   - Так значит, эти трое наркоманов будут сегодня на редуте. А с искателями приключений разбираться будем после, того, как троица клоунов на пост уйдёт. Они не удивятся внеочерёдности несения поста?
   - Скорее обрадуются, - хмуро буркнул Новиков. - Кстати, из-за Сашки Маркова сюда Карпинский и попал, вместо него тогда в наряд на Новой Земле ушёл, романтик фигов.
  
   - Ну что, Алексей, все вписаны, никого не забыл?
   - Да, я четыре раза пересчитывал списочный состав посёлка.
   - Отлично, ну что, готовы? Пошли.
   Соколов, Сазонов, Новиков и десяток морпехов, верных уставу, долгу и представителям власти, направились по утоптанной дорожке, посыпанной песком к северной казарме, самой удалённой от центра посёлка. В этой казарме сейчас находились те морпехи, что подозревались Новиковым в возможной измене, а конкретно - в желании тайно удрать из посёлка. По словам морпеха, что слышал их ночные разговоры, выходило будто эти джентльмены удачи решили податься в Москву - надеясь там устроиться за счёт знаний и умений человека двадцать первого века, да не с пустыми руками, а прихватив оружие и инструментарий, а также подробные карты. Будто бы есть у них и золотишко на дорогу.
   - Сейчас и решим всё.
   С подачи Сазонова, Соколов вместе с ним составил договоры - то есть каждый член экспедиции должен быть подписаться в документе, котором он удостоверял свою лояльность к власти, безусловному подчинения приказам старших по званию, следованию уставу, а также законам Российской Федерации или иных законов, которые может принять власть в будущем.
   Толкнули дверь, впустив в тёплое помещение облако снега - и сразу с дюжину глаз устремилось взглядом на вошедших, взглядом недовольным, по большей части.
   Морпехи с оружием распределились по помещению казармы, перекрыв длинный коридор, идущий вдоль всего здания, с двух сторон, так, чтобы лишних свидетелей не было. Сидящие в казарме морпехи явно насторожились, зашушукались. Наконец их лидер задал вопрос:
   - Что происходит-то, что за спектакль?
   - Ничего особенного, парни, простая процедура, - Сазонов подошёл к столу в центре большой комнаты.
   - Надо прочитать и подписать, подходите по одному, - объявил Соколов.
   Никто не стал подходить к столу, пока вожак не прочитал выложенные поверх игральных карт бумаги.
   - ...следование уставу, законов..., - поднял брови Мартынюк морпех с лычками старшего мастроса.
   - Да что вы, какие законы Эр-Эф? Какой устав? - усмехнулся он, оглядывая своих друзей, - мы уже больше года как должны были дембельнуться!
   - Подходите по одному и подписывайте, кто не хочет - пишите, что несогласны.
   - А что будет, если я несогласный? - заявил один из морпехов.
   - Ничего страшного, просто вы не будете тянуть лямку, ходить в дозоры, в рейды, никакого подъёма-отбоя, никакого устава и чистки снега и прочего.
   - Ну это отлично! - молодые парни засмеялись, переглядываясь друг с другом.
   - Просто тогда вы поступаете в подчинение к старостам деревень, где за вами закрепляется фронт годичных работ: полевые работы, заготовка дров, сенокос, уход за животными, солеварня или смолокурня. Работы - море, вам найдут любую по душе, - улыбнулся взглядом сытого питона Соколов.
   - Что? Какого хрена? - раздались в ответ возмущённые голоса.
   - Погодите, а вы что хотели - хорошо питаться и сидеть на заднице, греясь у печи? Типа, отработали своё? Нет ребятушки, вы или тяните лямку дружины нашего княжества или работайте на наше княжество и его процветание.
   - Какое, нахрен, княжество? Не смешно самому-то?
   - Парни, я вам всё объяснил. Последнее, что скажу - или вы служите или работаете или проваливайте отсюда, как и хотели, в Москву.
   Морпехи переглянулись.
   - Ну и свалим! - воскликнул один из недовольных.
   - Отлично! Давай, только не забудь, что на пирите и слюде, что вы наковыряли, далеко не уедете.
   - Что? Откуда...
   - Да и попади кто из нас к Царю нашему православному передать ему передовые технологии, прямая тому дорога на дыбу. Будете оправдываться, что вы не польские шпионы или не посланники дьявола. Наши предки, они же сегодняшние соотечественники, отнюдь не отличаются миролюбием - в лучшем случае замучают, выбивая секрет получения золота из навоза.
   - Хватит нам лапшу на уши вешать, - неуверенно проговорил Мартынюк. - Подписывайтесь или готовьтесь к отъезду. Всё, я сказал! - прикрикнул Сазонов.
   - Кто подпишет, имейте в виду, что за невыполнение взятых обязательств обязательно будет наказание, - спокойно пояснил Соколов.
   Вячеслав, видя как мрачные морпехи потянулись один за одним к столу, незаметно вышел из казармы. Смертельная усталость сковала организм князя.
   'Поспать, надо поспать наконец'- Соколов подставил лицо под медленно падающий пушистый снег, а полная Луна на небе, казалось, что улыбается ему своей рожицей. У избы топтался солдат, который завидя князя, направился к нему и, козырнув, доложил о том, что к воротам прибегал тунгус, который передал от Тилегчэ одно слово - 'приходили'.
   'Ну что же, отлично. Сазонов с Новиковым сами разберутся'.
   - Спасибо. И ещё, будь добр, сходи в северную казарму, тоже самое скажи Новикову.
  
   Утро следующего дня, общее построение.
  
   - За нахождение на посту в состоянии наркотического опьянения, систематические нарушения устава гарнизонной и караульной служб... Старший матрос Марков, матрос Антипенко, матрос Ямашев подвергаются урезанию пищевого довольствия сроком на три месяца, выполнению работ по благоустройству посёлка и иных работ в течение шести месяцев без права ношения оружия в течение шести месяцев, испытательный срок после истечения наказания назначить двенадцать месяцев. В случае рецидива нарушений последует наказание вплоть до исключения нарушителей из числа граждан Ангарского княжества - то есть изгнание. Всё понятно?
   - Так точно, - нестройно ответили нарушители, сверкая свежими синяками и кровоподтёками на помятых лицах, Сазонов не утруждал себя долгими разговорами о вреде наркомании.
  
  
   Ангара, деревня Ангарская. Сентябрь 7138 (1630).
  
   Прокопий Славков, белозёрский переселенец.
  
   Многое удивляло Прокопия: и красоты неземные Ангарской края и пустота земли этой, а огромные расстояния, отделяющие родное Белозерье от Ангары приводили его в священный трепет. Вскоре, однако, трепет этот ушёл, вытесненный более приземлёнными причинами.
   Первый раз он удивился, когда по прибытию на речной крепостной остров, после первоначальной суеты разгрузки, ставшей потом размеренной и спорой, воины-ангарцы на руках заносили ослабевших детей в крепостные помещения и помогали дойти до неё остальным, несколько бывших там женщин кормили малышей с ложки, пока матерям раздавали одеяла и еду. Ему тоже вручили миску с куриным бульоном и плавающей в нём разваренной крупой, морковкой и незнакомым овощем, приятным на вкус, также дали чесноку для 'профилактики'. Оказалось, к их приезду готовились - их деревня, названная Ангарской, которая в будущем должна будет стать столицей княжества, была заранее распланирована, даже заложены избы. Крестьянам помогали в постройке местные мужики, весёлые бородатые люди, разговаривавшие на каком-то русском наречии, прежде не слыханным Прокопием. Нет, всё было понятно, просто некоторые слова вводили Прокопия в ступор.
   В возводимом селении крестьянам раздали в дополнение к имеющимся у них, железные орудия труда, инструментарий для обработки земли, даже ножи и посуду. На каждую семью выдали одеяла, выделанные шкуры, отрезы кожи для того, чтобы крестьяне могли чинить одежду и обувь. Сильное удивление Прокопия вызвало то, что в только построенное для общины помещение для животных завели двух олених с двумя же телятами, в огороженном углу устроили двух коз, в другом углу - за перегородкой ждущую опороса свинью. Дровяная печь и хитро выведенные дымоходы обогревали помещение.
   Так же и в селении - в каждой избе дымоходы были устроены под полом, дополнительно обогревая жилище, окна в избах вставляли уже готовые - с толстыми стёклами, сквозь которые можно было увидеть, что происходит на улице. Следующим потрясением было то, что на крышу их избы выкладывали черепицу, то есть можно забыть о починке крыши на очень долгое время, если не на весь его, Прокопия, оставшийся век. Спасибо надо было бы сказать ангарцам, за усиленные по этому случаю стропила, кабы он знал. Дома же, в Михайловке, крышу приходилось починять каждый год и всё равно, осенью жди капающую на голову воду.
   Сразу после того, как семья Прокопия, как и прочие семьи поселенцев, обустроилась в новом жилище, добротном, тёплом и просторном к ним наведались трое: женщина с бумагами и двое воинов, занёсшие несколько мешков с провизией. Воины потом сели на лавку у стены, строя рожици и подмигивая двум младшим детишкам Прокопия - шестилетнему Сташко и четырёхлетней Мирянке. Старшие - тринадцатилетняя Яруша и её брат-погодок Степан выбрали себе занятия, и если Степан ковырялся в мешках, несмотря на цыканье Прокопия, стеснявшегося прикрикнуть на сына при гостях, то Яруша бесцеремонно разглядывала женщину, представившуюся Дарьей.
   Дарья, после визуального осмотра детей, села за стол и принялась задавать вопросы Прокопию и его жене Любаше, что-то чиркая в бумагах. Её интересовали в основном здоровье его семьи, детей особенно, болели ли они, часто ли.
   'Отож конечно, бывает, что нездоровится. Нет, нечасто, но хотя Сташко слабоват, а вот Степан кажется что и не болел вовсе...'
   Все ли дети выжили?
   'Да все выжили, окромя двоих. Умерли они во младенчестве, так ведь слабенькие были. Ещё свезло, что Сташко выкарабкался...'
   Тут его гостья помрачнела и, поглядев в свои бумаги, сказала негромко воинам:
   - Смертность в четверть держится. Кошмар!
   Прокопий тогда подумал какой же тут кошмар, ежели у него аж четверо детишек живы-здоровы, у некоторых вон и половины от рожденных нет.
   - Детскую смертность мы должны значительно уменьшить, а в идеале и вовсе искоренить! - убеждённо воскликнула Дарья. - Дети - это наше всё, наше будущее. Будем ли мы или исчезнем без следа...
   Взгляд гостьи замер, Прокопий даже не дышал, дабы не потревожить её.
   - Как вам олени? - спросила вдруг гостья.
   - Это страшило-то? Не сподобные они нам, не привычно.
   - Зато молоко жирнее коровьего в четыре раза. Ладно привыкните. Кузнечным ремеслом владеете, Прокопий?
   - Нет, я по дереву резать могу, с кожей работать. Любаша ткать холстину может.
   - Ткать - это хорошо. Прокопий, а упряжь сможешь сработать? Наличники на окна?
   Славков уверенно кивал.
   - Хорошо, записала. Ну ладно, у вас нормально всё, детишки здоровые, это главное. И ещё, каждый день вашим детям будут давать витамины, вот эти, - она достала две разноцветные коробочки.
   Дарья подождала, пока каждый ребёнок съел по одному шарику.
   - Староста села будет давать детям два раза в день по одной штучке. Утром и вечером. Мы пойдём - надо остальных обойти.
   Прокопий засуетился, провожая гостей. В дверях Дарья обернулась:
   - Если будут трудности в чём-либо, сразу обращайтесь в казачью сторожку. До свидания.
   После того, как хлопнула дверь, приобнявшая мужа Любаша сказала:
   - Люди бают, Дарьей кличут жену Сокола - князя Ангарской землицы.
  
   Посёлок Белореченский, конец декабря, 7138 (1630).
  
   - Алексей, извини за ту клоунаду. Я виноват, запутался. Не держи зла, ладно? - Кабаржицкий с надеждой в глазах протягивал руку Сазонову.
   - Да, ладно Вован, забыли. Ты главное, определись, не будь как Бумбараш. Полковник уже сказал своё слово, теперь и мы должны не спинами начальников шушукаться, а дело делать, - пожимая руку, ответил майор.
   Капитан согласно кивнул и с облегчением перевёл дух, Владимир совершенно не желал продолжения напряжённых отношений с Сазоновым, корил себя за излишнюю горячность и опрометчивость поступков. Теперь потерянный в тот вечер авторитет придётся снова зарабатывать. Рывком подтянувшись на перилах крыльца, Кабаржицкий застучал подошвами по звонким от мороза ступенькам. В избе Соколова, именуемой всё чаще правлением, собиралась вся начальствующая верхушка Ангарского края. Полковник Смирнов оставив за себя в Новоземельске ставшего лейтенантом сержанта Васина, по проложенному казаками зимнику прибыл на запряжённых в сани оленях, вместе с профессором Радеком, эскорт полковника состоял из четырёх казаков во вторых санях. На что встречавший гостей Соколов тут же отпустил шутку о джипе охраны.
   - Здорово, Андрей! Раз нету джипа, так сани для охраны подойдут?- полковник и князь дружески обнялись.
   - Летят не хуже джипа! В Ангарске ночевали, там всё тип-топ, Вячеслав. Усолье осмотрели, замечаний тоже нету, старосту с собой взяли. Ну, пойдём в избу что ли, горячего хочется!
  
   - Алексей, по группе Мартынюка давай.
   - Да, тут у нас самая сложная ситуация. Четверо солдат мутят воду, главари старший матрос Мартынюк и матрос Куняев. Срочники. В группе было шестеро, двое подписали соглашение, эти четверо подписали 'не согласен'. У Мартынюка обнаружена РГН.
   - Кто ещё двое? - поигрывая авторучкой, процедил Смирнов.
   - Рядовые Афонин и Кулешов, тоже срочники, естественно.
   - Вячеслав, что ты собираешься предпринять?
   - Я ничего, ты у нас по внутренним делам боярин, вот и решай, всё в твоей компетенции.
   - Хорошо, этих двоих я забираю. Васин их перевоспитает, будут пока по благоустройству посёлка работать, а тебе позже пришлю двоих бойцов на замену. Мартынюка и Куняева... по-хорошему, в нашей ситуации, их надо расстрелять. Тем более, хищение гранаты.
   - Да ты что, Андрей Валентинович! Это же самосуд, они такие же граждане России, как и ты и преступлений не совершали, - воскликнул Радек.
   - Николай Валентинович, не забывайте, здесь нет Российской Федерации, здесь Сибирь семнадцатого века. А мы окружены со всех сторон действительностью этого века. Я понимаю, у нас действуют Устав и Закон, но реалии тоже надо оценивать. Я знаю, что у нас каждый человек на счету, даже такой как Мартынюк.
   - Да, всё так. Но я надеюсь, что до крови всё же не дойдёт, - уверенно сказал Радек, чувствовавший, что большинство присутствующих его поддерживает.
   - Это я буду решать. Но, конечно, крови я не хочу. У вас есть предложения, Николай Валентинович?
   - Да, есть. Нужно их отправить подальше от наших посёлков. Весной мы будем разрабатывать серные источники у Святого Носа, вот я и возьму их с собой. Вдали от Ангары, посреди девственной тайги чувство товарищества должно сработать.
   - Хорошо, согласен. На этом вопрос по Мартынюку закрыли. А что у вас там за наркоманы появились?
   - Трое повадились шаманскую ханку, которой тунгусы себя в состояние транса вводят, тырить и на выносных постах нажираются. С ними всё решили, парни предупреждены о последствиях, вроде проняло. Договор подписали, - объяснил ситуацию Сазонов.
   - Надо таких на чистку нужников посылать, - раздражённо заметил Радек.
   - Безопасность людей - главное, а они вас подставляли. По-моему, это посерьёзней Мартынюка он пока что в дозорах не баловался.
   - Кхм, разрешите? Насчёт выгребных ям, может быть, стоит подумать об устройстве таких ям под получение селитры? А то до Китая мы долго идти будем, да и неизвестно, сможем ли мы селитру получать от китайцев. А тут, правда после трёх-четырёх лет, но можно что-то получить, - внёс предложение Кабаржицкий.
   - Правильно, я как-то полковнику намекал об этом... - кивнул головой Радек.
   - Вот-вот, верно! Туда ваших наркоманов и неподписантов направить нужно, а другие подумают десять раз, прежде чем что-то затевать неуставное, - Смирнов подвёл черту под обсуждением нарушителей воинской дисциплины.
   - Теперь по дружине, Андрей Валентинович, - напомнил Соколов задумавшемуся полковнику о регламенте.
   - Да, дружина. Костяк есть - семь десятков бойцов, из них двадцать - казаки. Кое-кого подтянул из хозвзвода, два тунгуса у меня на довольствии - лучники от Бога. Сейчас, с прибытием беломорцев и белозёрцев, ситуация улучшилась. Парней у них много, будем работать.
   - Да, я тоже буду работать с детьми - в каждом поселении будет своя школа, начнём с осени, после уборки урожая и крестьянских заготовок на зиму. Чтобы не отрывать детей от работ, а то родители будут недовольны, - заулыбался Радек.
   - Кстати, никто не знает, куда пропал Алгурчи. Он как в воду канул. Огирэ, бедняга, ходит, как в воду опущенный, - вставил вдруг Смирнов.
  Люди переглянулись, но, к сожалению, никто ничего не знал о тунгусе.
  - Ну ладно, опять, наверное, за роднёй умотал. Давай по посевной, Тамара, - кивнул Вячеслав второй, помимо Дарьи, официальной боярыне.
   - Будущий год будет последним, когда девяносто процентов картофеля идёт на посадку, мы уже накопили его изрядное количество, ну а после урожая, я думаю, процентов сорок оставим на будущий год. Так же и со свёклой. Пшеница, овёс, гречиха - ситуация примерно такая же, но теперь, с тремя крестьянскими хозяйствами, у нас появляется отличная возможность для дальнейшего роста площади под посевы. Лук, чеснок и горох - ситуация с ними лучше всего. Капуста и морковь, ситуация тоже хорошая. Весной раздадим практически весь посевной материал по трём деревням.
   - Чумиза и просо, Тамара?
   - Да, местные кормовые злаки, с ними ситуация неплохая, урожайность высока, но местные не жалуют земледельство. Сейчас ситуация улучшится. Тем более что для стабильного роста численности птицы необходимо достаточное наличие кормовых культур, так что возделывать будем, главное, чтобы рук хватило.
  - Как по орудиям труда, хватает? - Вячеслав после короткого кивка Сотниковой добавил:
  - Ничего, Тамара, скоро процесс механизируем и сеялки и молотилки будут и косилки соорудим - только работайте, - рассмеялся Вячеслав.
  
   Белореченск, весна 7139 (1631).
  
   - Вячеслав, письмо стоит написать, но не царю.
   Соколов внимательно посмотрел на майора, продолжай, мол.
   - Воеводе Шеину. В конце лета 1632 он пойдёт к Смоленску с тридцатитысячной армией, города взять не сможет, сядет в осаду. А в сентябре следующего года его самого блокируют подошедшие польские силы нового короля Владислава. И ещё - наши тогда не успели заключить договор о совместных действиях со шведами. А Густав-Адольф, шведский король, погибает в Германии в том же 1632 году. Вот такое письмо нужно. Только анонимка, естественно. Вот там можно прописать и про смерть польского короля, чтобы воевода поверил. Ведь Шеин не побежит к царю докладывать о письме - самого затаскают по подвалам и казематам.
   - Помирились с Кабаржицким?
   - Да мы и не ссорились - так просто поговорили в сердцах, - ухмыльнулся Сазонов.
   - Понятно, хорошо, коли так. Ты ведь в кузнице ещё не был? Тогда пошли.
   Весеннее солнышко потихоньку припекало, ноздреватый, потемневший снег ещё лежал сугробами, но внутри посёлка его уже не было - штрафники старались, отрабатывая свою глупость. Ангара уже неделю как вскрылась ото льда, готовились к навигации лодки, ладьи и ботики, зимой стоявшие в дощатых ангарах.
   После яркого солнца и прохладного ветра, открыв обитую полосами кожи дверь, друзья окунулись в жаркую и сумрачную атмосферу кузницы. Пройдя мимо работающих людей, мимо колеса, качающего меха, Соколов провёл майора в мастерскую.
   - Вот любуйся! - с торжествующим видом сказал князь и откинул промасленную ткань.
   Сазонов взял в руки характерно пахнущую кузницей, с отполированной поверхностью, винтовку.
   Хмыкнув, с некоторым усилием отвёл рычаг затвора.
   - Игольчатая винтовка? Ничего себе!
   - Ага, единичный вариант. Вот патроны, дымный порох, бертолетова соль, полное погружение, - усмехнулся Вячеслав, вытащив из противогазной сумки несколько патронов, где пуля и пороховой заряд обёртывались в пропитанную специальным составом ткань. В этом патроне игла, толкаемая спущенной пружиной, прорывала ткань и ударяла в капсюль, смесь бертолетовой соли и угля, взрывалась, воспламеняя порох, который и толкал пулю. Лежащие на столе небольшой горкой капсюльные колпачки отсвечивали тускло-медным цветом.
   - Ты же говорил о том, что капсюль не освоим?
   - Вон он осваиватель, спит. Золотые руки, - Вячеслав указал на похрапывающего мужика, возлежащего на застеленном шкурами топчане в углу мастерской.
   - Как насчёт пострелять, Вячеслав? - возбуждённо спросил Сазонов.
   - Это без проблем, Алексей. Пристреливай на здоровье. Это винтовка под первым номером для Усольцева, кстати.
   - Сначала вооружаем казаков? - спросил, надевая противогазную сумку с патронами, Алексей.
   - Да, им это оружие понятней, чем автоматическое. Да и их раритеты сменим более качественным оружием, - ответил князь придерживая тяжёлую дверь, чтобы Алексей, несущий ружьё, прошёл в дверной проём.
  
   - Ружьишко не фонтан, ткань для патрона не подходит, Вячеслав, - с досадой произнёс Алексей после двух выстрелов.
   - Много оставляет нагара в стволе?
   - Ну да, чистить замучаешься после каждого выстрела, мало преимущества. Нет, иголки - это тупиковый вариант! Огнестрел и патрон надо будет дорабатывать по-любому! Иголке нужен бумажный патрон, а это морока. Для продольно-скользящего затвора нужна качественная сталь, точная подгонка деталей.
   - А что мы можем сейчас придумать? - задумчиво проговорил Соколов. - Надо обсудить это со знающими людьми. Ты что думаешь, Алексей?
  - Я думаю, нам будет в самый раз пока заниматься гладкостволом. О винтовке мечтать позже будем.
  Белореченск, конец августа 7140 (1632).
   Сегодня под вечер на Ангару прибыл уже второй караван кочей, у которого до Енисейского устья был новый проводник - Умил, ещё один беломорский мореход. По Енисею и Ангаре кочи уже вёл Вигарь, обстоятельно рассказывая Умилу об особенностях провода судов по этой довольно порожистой сибирской реке. Для себя Вигарь решил остаться на сей раз со своим семейством на Байкале, а его красочным рассказам про далёкий край поддался лёгкий на ноги шурин и его товарищ, оба с семьями, во время перехода по Студёному морю, многажды жалевшие о своём решении.
   Огромную радость доставил Тимофей Кузьмин Петру Ивановичу Бекетову - привёз из Енисейска его семью: жену Наталью, да детишек малых - Егора да Марию.
  
   - Ну что, рассказывай Тимофей, как ты семью Петра Ивановича вызволил. Знаю, ты уже успел раз двадцать эту историю рассказать, уважь, пожалуйста и мне расскажи ещё раз, - улыбался Соколов.
   По кружкам был разлит горячий смородиновый напиток с мёдом - ангарские поселенцы постарались, сумели на второй сезон устроить пасеки на приангарских лугах, неподалёку от посевов гречихи.
  - Да уж, немало пришлось рассказывать, - ответил улыбкой на улыбку Тимофей.
   - И про крепость расскажи - велик ли Енисейск, стены крепки ли, да много ли башен, есть ли пушки?
   - Скажем, крепостица немалая, токмо супротив нашей удинской крепости не попрёт. На острове твердыня покрепче будет и камнем обложенная и стены из кирпича. Посад в Енисейске малый, с дюжину дворов, видимо будет. Стены высоки, да токмо частокол там, по стене оборону держати не мочно. Башни по углам стоят, пушки бают, две есть, да немощные супротив наших, что я видал, так пушчонки.
   - Ты наши ещё не видал, ты видел заготовки - черновую работу, а мы уже полдюжины пушек сработали, да ещё столько же в работе, - с гордостью сказал Соколов.
   - Казаков служивых да стрельцов, бают, до двух с половиною сотен будет, да токмо сейчас в Енисейске их полста душ. Посадского люда менее сотни, огородничество учиняют. А, лошадей недавно прикупили у канского князца.
   Соколов внимательно слушал, качал головой, поглаживал бороду, изредка, что-то записывая с свой блокнот.
   - Ну вот, а когда мы по Енисею подходили к острогу, то тут я на своём коче вперёд ушёл, да чуть выше Енисейска стал. И бережком к острогу пошёл с Никитою, да там на мужичков наткнулись, что рыбу удили, посадских стало быть. Я к ним - так, мол и так, с Архангельска мы, вот родичей хотим повидать, да в острог боязно идти, бо не желаем на людях красоваться.
   - А они чего, поверили? - удивился Вячеслав.
   - Они-то сразу смекнули, что дело нечисто. Но я им посулил горсть корелок* за то, чтобы один из них привёл ко мне человечка с острога.
   - А ежели бы он стрельцов привёл? - воскликнул Вячеслав.
   - Это я тоже обмыслил. Мы с Никитой и вторым мужиком заховались в кустах супротив дорожки, коя из острога к реке вела, а Никитка у бока мужика ещё и нож держал, коли тот орать учнёт. Думаю, ежели стрельцов увижу - мужика порешим и лесом бежать до коча будем. Так вот, гляжу а по дорожке Бекетова жёнка бежит! А за нею - тот мужичонка, не выдал, значит. Ну я из кустов-то вышел, кричу Наталья Лексевна, мол, я от мужа вашего. А она как вцепится в меня, чуть кафтан не порвала - где он, мол, да жив-здоров ли. Ну я ей всё и обсказал, как есть. Токмо от этого и успокоилась, в острог умчалась, а через часок, гляжу уже с дитями идёт, как бы на прогулку вышли. Потом и дворня её пришла - четыре девки да старикашка.
   - Ты молодец! А как мимо Енисейска прошли, мирно ли?
   - Сызнова, как в позапрошлом годе из пушки учинили стрельбу, дабы мы к острожному берегу пристали. Даже струг за нами увязался, но отстал вскорости. Думаю, на следующий раз встретят нас крепко, надобно будет ночью идти, да зело сие опасно - островки там и мели во множестве.
   - А надо будет, в следующий раз будут польские полонянники, а затем прекратим кочи гонять. Если Шеин...
   - Воевода, что в ляшском плену был, после Смоленской обороны? - округлил глаза Кузьмин.
   - Он самый, - кивнул Соколов, - так вот, если он уговор наш выполнит, то на Белом море будет до двух сотен ляхов.
   - А на кой ляд нам тут ляхи? - опять удивился Тимофей.
   - А пускай работают, да и конкуренцию надо создать...
   - Чего создать, - не понял юноша.
   - Короче, что бы наши переселенцы не думали, что они будут вправе ставить нам какие-либо условия в будущем. Что бы знали, что они не единственные, - с твёрдостью сказал Соколов, пристукнув ладонью по поверхности стола.
   - А, я понял, - закивал головой Тимофей:
   - Вячеслав Андреевич, а ежели они свою латинскую церкву тут поставят? А ведь где латинские церквы, там и папёжники румские появятся.
   - Нет, костёлов не будет. Но я ещё подумаю, как это лучше обставить.
  
   * - название датских серебряных копеек с именем короля Христиана IV, чеканившихся в Дании в 20-30-х годах 17 века с согласия Михаила Федоровича по образцу московских копеек для торговли датских купцов в Северо-Западной Руси.
  
  Глава 15
  
   Лагерь русской армии близ стен Смоленска, начало марта 7141 (1633).
  
   Окольничий Артём Измайлов, ставший вместо сказавшегося больным князя Дмитрия Пожарского, товарищем воеводы Шеина в начавшейся войне с ляхами, был зол. Очень зол. Он давно заметил непонятную нерешительность воеводы, крайне медленное продвижение русских войск, всяческие задержки - сначала в Можайске, потом медленное движение до Вязьмы, занявшее аж целых две недели. Притом, что ведавший до этого Пушкарским приказом воевода не обеспечил войска осадными орудиями, в обозе тащились лишь лёгкие пушки, которые и сейчас не причиняют ровно никакого вреда крепостным стенам древнего русского города, захваченного зловредными ляхами - ярыми противниками Московского государства и православной веры. После Вязьмы войска простояли ещё несколько недель в Дорогобуже, несмотря на настойчивые требования Артёма Васильевича идти немедля под Смоленск. По данным, приходившим в лагерь, поляки уже усилили тысячный гарнизон Смоленска и заделали и укрепили провалы в стенах городской крепости.
   Измайлов не находил себе места. Чёрт побери! Путь в три с лишним сотни вёрст был пройден за четыре с лишком месяца. Не иначе воевода после польского плена измену хранит в своём сердце, всё чаще приходили подобные мыслишки окольничему.
   И этот воевода готовил войска к походу, что-то тут не чисто. После очередного крепкого разговора в шатре воеводы Измайлов вышел раскрасневшимся, виданное ли дело! На справедливые упрёки Измайлова и дельные советы он лишь повышал на него голос и хватался за эфес сабли. Известно, что в крепости от плохой воды начали умирать защитники, а настроение близки к упадническим. Последняя надежда осаждённых это пятитысячный отряд под командованием Гонсевского и Радзивилла, что стоял неподалёку от крепости, но воевода Шеин словно не замечал его, хотя раздавить этот отряд можно было лишь частью русской армии, в которой уже начинали роптать немецкие наёмники. Процедив в сердцах бранные слова, Измайлов немного прошёлся, с удовольствием вдыхая свежий ветерок, после спёртого и пропахшего вином воздуха шатра воеводы. Навстречу ему двое солдат вели паренька лет двенадцати, интересно, в чём дело?
   - Из града малец сей? - обратился Измайлов к воинам.
   - Нет, ваша милость. К лагерю мальчонка с востока подошёл, бает, письмо у него к воеводе имеется.
   - Письмо? Добро, я только с любезным воеводой разговаривал, что же, сам отведу его к Михаилу Борисовичу. Свободны, братцы, - Измайлов в знак благодарности протянул воинам по монетке.
   Когда стрельцы скрылись с глаз, Артём Васильевич резко переменившись в лице, притянул мальца к себе:
   - А ну, сказывай, ляхами подослан?
   - Не-ет, - с обидой, плаксиво протянул парнишка, вытаращив голубые глаза.
   - Кто же? Сам откель?
   - Я с Речицы, вона деревенька! А бумагу дал бате моему купчина молодой, который гостевал у нас в избе. Батя меня и послал, а купчина уехал вскорости.
   - Давай же бумагу! - Измайлов нетерпеливо вытянул руку.
   Покуда он читал письмо, лицо его вытягивалось, руки мелко затряслись, а лицо от гнева покрылось красными пятнами . Оглянувшись, Артём всучил мальчишке серебряную монету и процедил:
   - Молчи впредь о сём. Никому не сказывай никогда. И отцу накажи молчать. Тогда живы-здоровы будете, а теперь беги отсель до дому, поспешай!
  
   Воевода Шеин приходился Измайлову родственником, именно это не давало Артёму Васильевичу попрекать его на людях. Ныне же пришёл конец его сомненьям, Измайлов знал, что некоторые воеводы уже начинали потихоньку шептаться об измене, дескать, Шеин, будучи в польском плену, целовал крест и зарекался воевать с ляхами. И только поэтому имеет место столь ужасающее состояние войск и смоленской компании в целом.
   - Чему бывать - того не миновать! - Измайлов, присевши было на ствол недавно срубленного засохшего дерева, дабы ещё раз вдумчиво перечитать послание, хлопнул ладонями по коленям и решительно направился к воеводе передового полка князю Семёну Васильевичу Прозоровскому.
   - Супротив родича пойдёшь? Ведаешь ли, что делаешь? Я-то поддержу тебя, скажу своё слово, дело тут верное, но против родича своего старшего, вместно ли?
   Измайлов, держа в голове заключительные слова, написанные в письме, уже не сомневался.
   - В сём сомненья нет у меня - против ляхов Михаил Борисович воевать не желает, поскольку крест им целовал, а за то и мне и тебе опосля не поздоровится. Ей-ей, головушки наши полетят в Москве, сразу же, как государь наш узнает о позоре великом. Сомнений тут быть не может.
   - Коли так речи ведёшь, то да. Смоленск мы должны вернуть Руси, иное - это позор и гнев царский на наши головы и наши семьи. Пойдём, Артемий Васильевич, других воевод словом заручимся.
  
   После обеда в лагере началась суматоха, заскакали вдруг посыльные от воеводы в разные стороны окопавшихся русских войск с приказами. Отряды стрельцов и немецких наёмников меняли позиции, грузились на подводы пушки и заряды. Часть войска снималась, а взамен другие отряды занимали их позиции. Никто в ставке, кроме нескольких воевод, не знал откуда вдруг у вялого в походе и нерешительного в ратных делах Шеина вдруг проснулся интерес к войску. В лагере судачили, что мол, сейчас отряды и полки поменяются лишь местами, что это очередная прихоть воеводы, решившего вдруг покомандовать.
   Затемно, отведённая с переднего края лучшая часть войск, числом до восьми тысяч бойцов, включая наёмников - немцев и англичан, снялась и ушла по направлению к сёлам Красное и Баево, где были расквартированы небольшие силы Радзивилла и Гонсевского.
   - Говорил я Шеину, уж сколько раз говорил! Покамест они нам в силу - бить ляхов надобно, за каким лядом ждать?
   - Ведомо мне, что ляхов там четыре с половиною тысячи, рано утречком напасть и неожиданно - самое верное дело, порезать сонных, да и делов-то! Бог в помощь, князь!
   - А голову Гонсевского в Смоленск закинем! - Прозоровский хлестанул плёткой нервно жующего удила вороного коня и исчез скоро в вечернем сумраке, догоняя голову растянувшегося отряда.
   'Верное ли дело делаем?' - промелькнула и кольнула в висках мысль.
   - Верное! - вполголоса твёрдо произнёс Измайлов. - Вся надёжа на князя Прозоровского сейчас.
   Артём Васильевич вернулся в шатёр воеводы. Шеин так и сидел, тупо уставившись заплывшим глазом в земляной пол. Вокруг стояли верные люди. Измайлов придвинул стульчик напротив воеводы, сел, тронул родича в плечо, тот отдёрнул его, как будто ужаленный.
   - Ты злобу-то не держи, Михаил Борисович, жизнь я тебе спас, да и себе тоже.
   Шеин злобно уставился на Измайлова.
   - За твоё никчёмное воеводство, да за трусливое поведение голову тебе бы сняли в Москве. Царь осерчает, глядя на позорище войска русского. К чему ты упорствуешь, зачем ляхов словно гладишь. С ними воевать надо, с окаянными, а не в бирюльки играть! - возбуждённо проговорил Артём.
   Шеин продолжал молчать, а Измайлов продолжил, как будто бы нехотя:
   - Сегодня Прозоровский ушёл к Красному, Гонсевского бить, назавтра обещался голову его принесть.
   Шеин дёрнулся, с ненавистью глядя на родственника. Измайлов покачал головой:
   - Братцы, держать его надобно крепко. Глядите, как крепко сидит в нём измена польская, аки зверь на нас, русских людей смотрит. Уж не сменил ли ты веру, приняв ляшскую ересь?
   Измайлов вскочил, прошёлся немного пружинящей походкой:
   - Глаз с него не спускать, стеречь, а ежели буде он стараться уйти, да лестным словом уговаривать - режьте его без сомненья, изменника окаянного!
  
   Вечером восьмого дня, из русского лагеря заметили возвращающихся воинов Прозоровского. По вконец превратившейся в жижу, апрельской дороге шла группа всадников, числом до пяти десятков. Доскакав на взмыленных и усталых конях до шатра, где обосновался Измайлов, князь Семён Прозоровский кинул к ногам Артёма, вышедшего его встречать, увесистый холщёвый мешок:
   - Гляди-ко, воевода! Как и обещался, головы Гонсевского и Радзивилла, последнего сам зарезал! - выкрикнул, зло и весело, князь. - В ночном бою победу взял!
   - Немалое дело сделал, Семён Васильевич, благодарствую, - приклонил голову Измайлов.
   Князь, тем временем, соскочил с коня и обнял Измайлова:
   - Теперь очередь Смоленска пасть к ногам царя нашего и отечества.
   - Ну сказывай, как дело прошло? И пойдём в шатёр-то, вина пригубим на радостях. А назавтра подарочек гарнизону польскому подкинем.
   - А обоз опосля придёт, - махнул рукой в сторону дороги
   Утро следующего дня.
  
   - Артём Васильевич, дьяки у шатра, - заглянул за тяжёлую ткань полога молодой стрелец.
   - Зови, Сашко! А ты, вражина, готовься принять судьбину свою, коли упорствовать продолжаешь до последнего, - твёрдо сказал родичу Измайлов.
   Тот лишь засипел в ответ, Артём не жалел его больше, некогда уже жалеть. Времени нет, счёт идёт на дни. Прибытие тяжёлых осадных орудий было предсказано на семнадцатый день, сегодня уже шестнадцатый. Рано утром Измайлов отправил небольшой отряд во главе со своим сыном, Василием, дабы встретить орудия, сопроводить обоз и, самое главное, вовремя предупредить его о прибытии обоза в расположение войска. В свете того, что всё, что было написано в письме, сбылось, Артём не сомневался ни минуты, что всё, что могло случиться, случилось бы непременно. В том числе и его собственная казнь и казнь его сына Василия. Как назло, словно в подтверждение оного, начала ныть шея и Артём кутал её в тёплую материю. Измайлов понял, что только его хладнокровие и уверенность в своих силах спасут его и сына от гибели, а его Родину - от горечи зело обидного поражения.
   Лишь одна мысль сидела у него в голове - занять Смоленск до подхода войска Владислава и встретить поляков не в чистом поле под чужими стенами, а внутри крепости, укрепив её и зная о времени появления поляков, устроить им встречу.
   О том, кто написал это длинное и странное письмо, Измайлов не хотел задумываться. Несомненно было только одно - само провидение, воля Божья, светлый случай дал эту бумагу ему в руки. Ему, а не изменнику, родство с которым теперь лишь терзало его. Зачем Шеин возглавил войска? Для того чтобы проиграть сражения и умереть собачьей смертью на плахе? Сказался бы больным, как князь Пожарский. Нет, взялся, да начал портить - это ли не измена?
   Вошли разрядные дьяки, Карпов и Дуров, Измайлов вскочил, проводил их к столу, на котором лежали бумаги: отречение Шеина от воеводства, объяснение своего незавидного командования свалившей его горячкой и просьба отдать командование русской армией воеводам Измайлову и Прозоровскому, да просьба отбыть в родовое имение на лечение и богомолье. Дьяки, осмотрев и подписав бумаги, осторожно справились у Михаила Борисовича о здоровье, на что тот лишь невнятно мычал из-под наложенной на лицо повязки, да горя глазами указывал на Измайлова.
   - Токмо не волнуйся излишне, любезный Михаил Борисович, справимся мы с Прозоровским, Бог даст, справимся, - елейным голосом проговорил родичу Измайлов.
   - Отпишем на Москву о сём, подтверждение дождёмся, а покуда вам с князем придётся войсками управу чинить, - таков был ответ дьяков.
   - Уповаем на милость Божью, чтобы воевода счастливо добрался до богомолья, да излечился успешно.
   Лишь спустя некоторое время, проводив, загостившихся до неизбежного обеда дьяков, Измайлов обессилено присел на стульчик. Так, теперь надо увозить Шеина от Смоленска, да поспешать. Мучил Артёма один вопрос - оставлять ли Михаила в живых или порешить к чертям? Позже он оставил этот вопрос на утро следующего дня, судьба Шеина будет зависеть от того, насколько уверенно Артёму удастся заставить его молчать. А сейчас надо спешить на совет в шатре воеводы передового полка князя Прозоровского. Самые важные вопросы дальнейшего ведения смоленской компании будут решаться там.
   Измайлов прекрасно понимал, что, отдав негласное командование войсками князю Прозоровскому, он лишь выиграет. Тем более, в триумвирате воевод князь имел непререкаемый авторитет и был неформальным лидером, воевода Белосельский полностью доверял Прозоровскому и не перечил тому ни в чём. Артём решил, что благоразумней будет и ему следовать Белосельскому. Ведь его небольшие успехи в командовании полком в период Смуты, не стояли и рядом с опытом воеводства князя Прозоровского. Местничество - вот что решало, кому быть набольшим, а кому слушать да выполнять приказы. В шатре Прозоровского собралась вся верхушка войска смоленской компании, за исключением явных людей Шеина. Помимо Семёна Прозоровского, Артемия Измайлова и Михаила Белосельского в тайну истинного положения бывшего главного воеводы Шеина был посвящён и князь Несвицкий Даниил Матвеевич, товарищ Семёна Васильевича.
   В общих чертах уже был составлен примерный план взятия Смоленска и дальнейшей его обороны. Измайлов прямо выложил то, что осадные пушки должны прибыть вскоре, не иначе как завтра. Сын его, Василий, уже должен встретить обоз и возвращаться с пушками, в числе коих были 'Волк', 'Пасынок' и 'Инрог', стрелявшие ядрами под пуд и более. И что времени у них до осени, когда придёт армия короля Владислава в пятнадцать тысяч воинов.
   - Вчера я отправил в Каширу и Москву гонцов, с тем, что ожидается переправа татарских орд Мубарека, в начале лета. Надо будет сдержать их на Оке, дабы они не выжгли московские украйны. Роман Юрьев, воевода каширский должон внять слову моему, я отписал ему, будто бы взятый во языци ляшский воевода поведал мне о сём. А крымчаки и верно что по накупке Владислава пойдут, дабы отвлечь войска от Смоленска.
   Трое его товарищей ошеломлённо молчали, лишь князь Несвицкий, кашлянув, задал вопрос:
   - Артемий Васильевич, оно конечно, весьма занятно, что ты проведал столь полезные нашему отечеству сведения... Но, чёрт побери, как?! Никаких ляшских воевод в языцах не было. А Гонсевского зарубили без допросу!
   - Не буду утаивать от вас, разлюбезные други, мою тайну. Но сперва учиню с вас спрос - клянётесь ли хранить сие в тайне и не выдавать её не врагу ни другу впредь. Токмо четверо нас и будут знать тайну мою?
   - Клянусь, Артемий Васильевич, - по очереди произнесли заговорщики.
   - Вот, читайте сие внимательно, - Измайлов достал из потайного кармана мягкий кожаный мешочек, свёрнутый в трубочку, расправил его на столе и раскрыл, словно книгу.
   Письмо, написанное убористым почерком на трёх листах, негромко читал Несвицкий. Прозоровский сосредоточенно слушал, поглаживая бороду, Белосельский немигающим взором оглядывал товарищей, Измайлов же одними губами повторял крепко заученное уже послание.
  
   Раннее утро следующего дня.
  
   Зябкое утро, никак не отогревшее выглянувшим солнцем замёрзшую за ночь землю, резкий пронизывающий ветер, лужицы с замёрзшей корочкой в следах от лошадиных копыт и в накатанных колёсами многочисленных телег колеях. Греющиеся у костров озябшие за ночь стрельцы, немецкие наёмники, обозники и фуражиры, часто хлопающая на ветру ткань шатров. Вот сгрудилась у костра группа стрельцов, отливающие пули, на них косится идущий мимо хмурый мужик-обозник, ведущий под уздцы лошадёнку, натужно тянущую телегу с дровами. Голые деревья, ждущие тепла от пасмурных и щедрых на холодную морось небес, качались на ветру, следуя его причудливым порывам.
   Подалече, в туманной дымке, высились казавшиеся неприступными стены и башни Смоленской крепости. Пока город был в польской оккупации, ляхи успели подлатать стены, построить пятиугольную земляную крепость, на месте взорванной ими же Грановитой башни, устроить в крепости пять бастионов, из них три наружи и два - смотрящие внутрь крепости. Полуразрушенные в прошлую осаду башни были разобраны, а материал пошёл на мощение внешних бастионов и доводке разрушенных стен до земляных валов крепости. Кроме того, к прилегающим частям стены были сделаны длинные быки, и самые валы внизу обложены камнем. В целом, Смоленск остался первоклассной крепостью, каким он и был до польской оккупации. Вот только теперь эту крепость предстояло брать уже русским войскам у поляков, в попытке повторить их успех двадцатилетней давности.
  
   Измайлов, выйдя на пару минут из шатра, подышать прохладным воздухом робко прогоняющей зиму весны, долго всматривался в далёкие стены Смоленска. Древний русский город, отобранный зловредными ляхами у Руси, окутанный туманом, казался одурманенным пленником, который не в силах порвать свои путы. Но ничего, русское войско поможет ему в этом, а тотчас же вышедшее из-за рваных, тёмных туч солнце, казалось, подтверждает мысли Артёма. Когда Измайлов, уже собравшись было зайти в шатёр, откидывал тяжёлую ткань при входы, его пронзительным и сильным голосом окликнул всадник, несущийся к шатру воеводы передового полка. Двое стрельцов их охраны Прозоровского еле увернулись от взмыленного оскалившегося жеребца.
   - Артемий Васильевич! Отец, прибыли пушки! Прибыли! Уже в войске они.
   - Зело приятные вести принёс, сын, - обнял Василия отец.
   Из шатра вышли и трое товарищей Измайлова.
   - Василько, скачи с воеводой Белосельским до пушек, он ведает, куда какую поставить надобно для успешного боя, - прикрикнул на Измайлова-младшего князь Прозоровский и, улыбаясь в бороду, добавил:
   - Обожди с отцом обниматься, успеется ещё. Сначала надо крепость взять, а опосля и обниматься будем.
   - Ну что, Семён Васильевич, уж можливо и к ляхам людишек послать?
   - Верно, Артемий Васильевич, а ежели они будут упорствовать, то учнём бить из пушек.
  
   Начальник гарнизона Смоленска капитан Соколовский ещё спал после ночи, проведённой на стенах крепости, когда окружавшая город армия московитов совершала непонятные эволюции. Темнота ночи не давала возможности узреть происходящее в стане врагов. Соколовский опасался ночного штурма и, хотя это было не свойственно московитам, по его мнению, от них всего можно было ожидать. До сих пор капитан со страхом ожидал, что ушедшая на днях часть русского войска пошла громить расквартированные неподалёку отряды Гонсевского и Радзивилла. Наличие неподалёку от Смоленска пусть и небольшого, но своего, польского отряда допускало кое-какие возможности для манёвра, а то и для пополнения гарнизона. Тем более, что до недавнего времени армия московитов давала такую возможность, позволяя тревожить свои фланги и небольшие отряды рейдами отважных польских гусар и рейтар.
   В дверь забарабанили. Соколовский с трудом разлепил веки, так будить его мог себе позволить только поручик Воеводский, его добрый товарищ.
   - Wchodź, Jarosław, - капитан хрипло пригласил поручика войти.
   - Dwoje rosjan u ściany twierdzy! - сообщил о русских парламентёрах Ярослав.
   Станислава тотчас же словно кольнуло, резко и надрывно, как зубная боль:
   'Не иначе, отряд Гонсевского уничтожен, без оного московитам у стен делать нечего'.
   - Молчат, тебя ждут, - Ярослав пояснил, что парламентёры ждут коменданта польского гарнизона, а с другими разговаривать не будут.
   - Пойдём, только без спешки, - Соколовский стал натягивать верхнюю одежду и доспех, совсем не торопясь.
  
   У Сарлового укрепления ждали двое спешившихся уже московитов, Соколовский, хмуро оглядев их, выкрикнул:
   - Ну, чего надо? - спрашивая о цели визита.
   - Передать тебе, Станислав, письмо да гостинец наш, - один из врагов поднял с холодной земли холщёвый мешок.
   У капитана мигом похолодело в животе:
   'Гонсевский...'
   - Оставляй на земле, да проваливай, коли сказать больше нечего! - Станислав, ослеплённый внезапно нахлынувшим гневом, посоветовал гонцам убираться, покуда он не разрядил в них свой любимый немецкий мушкет.
   Когда московиты, наконец, убрались, один из воинов принёс Станиславу мешок и письмо, оставленные ими на земле. С кажущимся внешним безразличием он признал в выкатившихся из мешка отрубленных головах отважных польских воинов:
   "Проклятье!"
   Прочитав письмо, Соколовский в сердцах скомкал его и выбросил за крепостную стену. Многие заметили дрогнувшую нижнюю губу капитана и побледневшее лицо, да его походку на негнущихся ногах. А вечером заговорили русские осадные пушки.
  
   Орудия ревели и изрыгали ядра по очереди и безостановочно, покуда на землю не опустился сумрак ночи, но и тогда время от времени на крепость падали ядра мортир. Толку от них было никакого, но гарнизон не чувствовал себя в безопасности. К тому же русские под покровом ночи продолжали рыть подкопы под башни, стараясь как можно больше успеть за ночь. Так прошло двое суток - в непрекращающихся обстрелах, подкопах, а дважды полякам удавались удачные ночные вылазки из крепости на роющих подкопы московитов. Так, две бригады русских сапёров были перебиты поляками в одну ночь почти под корень, мало кто из русских успел скрыться или затаиться в темноте. Вдохновлённый этим Соколовский на коротком собрании офицеров решил оставить крепость и прорываться на запад.
   - Поскольку отряд Гонсевского был разбит, а навстречу нашему новому королю Владиславу была отправлена армия под командованием Дмитрия Пожарского, мы не сможем сидеть в крепости, ожидая нашей бесславной сдачи. Поэтому, как настоящие рыцари, мы должны проложить себе дорогу из крепости мечом.
   Соколовского поддержали, дескать, рыхлые порядки осаждающей Смоленск русской армии вполне позволяют устроить прорыв на коротком участке, используя на нём массированный удар наиболее боеспособной части гарнизона. Немногие наёмники поляков, однако, прорыв не поддержали, предпочтя остаться в крепости и надеясь сдаться на милость московитов. Они-то знали, что русские не откажутся от их услуг, об этом им поведал сбежавший к русским ещё в самом начале осады, немецкий поручик Стивенс.
   - Наёмники проведут вылазку под утро у Копытицких ворот. А мы ударим от Круглой башни и будем прорываться к Днепру ниже по течению. Там, говорят, московитов нет, - таков был итог споров по месту исхода гарнизона.
   Поляки готовились к последней вылазке - точили сабли, чистили мушкеты. Рейтары доводили до блеска свои кирасы. Вислоусый гусар ласково говорил со своими верным конём, поглаживая его по морде, заглядывая в добрые, блестящие глаза. Поляки прекрасно понимали, что у них был только один мизерный шанс счастливо уйти из Смоленска, а многие из них его в руках не удержат.
   - Отец, сегодня ляхи сызнова будут вылазки учинять. Надобно на местах прокопов заместо мужичья добрых стрельцов поставить - поймаем ляхов.
   - А чтобы они чего не удумали, нехай немногие людишки копать продолжат, дабы возня ляхам слышна была, - согласился с сыном Измайлов.
   Прозоровский на вечернем совете воевод удивлялся, отчего ляхи не сдаются - ведь им была предложена почётная капитуляция, гарнизону Соколовского было преложено уйти из города, сохраняя оружие и знамёна, оставив только невеликое число артиллерии и весь порох, также не отличающийся великими запасами. Начальник смоленского гарнизона явно был обескуражен уничтожением ближнего польского отряда и известием об армии Пожарского, стоящей в Дорогобуже в ожидании Владислава.
   'А не захочет ли он предупредить короля? ' - подумал князь.
   - А не отправит ли Соколовский гонцов к королю? - высказал свою догадку Прозоровский.
   - Он должен будет отправить их, дабы дать королю весть о будто бы вставшей неподалёку армии Пожарского, - заметил, покачивая головой, Белосельский.
   - Правильно. Но дело в том, что возможно, и будет вскорости армия Пожарского, - заметил Измайлов.
   - Артемий Васильевич, думаешь, дадут ему армию? Он же отказался идти с Шеиным.
   - Потому и дадут, - буркнул Измайлов.
   - Буде об этом. Завтра пушки должны пробить брешь у Копытицких ворот. Посему нужно усилить полки, там стоящие, - перевёл разговор со скользкой темы Прозоровский.
   - Будешь там, Семён Васильевич, как самый опытный средь нас. Несвицкий у днепровских ворот стоит. Михаил, ты восточную сторону держишь. Стало быть, мы с Василием стоим на западе, у Круглой башни, там безопасно, - усмехнулся Измайлов.
   - Замордуем ляхов, стены пробьём - они в полон и пойдут, куды им деваться - говорил, убеждая сам себя, Василий.
   Отец и сын, в сопровождении пятёрки стремянных стрельцов неспешно, во мраке ночи, двигались среди расположившейся армии к земляному бастиону поляков, у северного фаса которого и должны были занять свои места Измайловы. Артём отправил Василия со стрельцами объехать порядки войска, а сам ушёл в только поставленный на новом месте шатёр, предвкушая завтрашний день и надеясь на скорую сдачу поляками города. По сути, у них не оставалось ни малейшего шанса.
   'Сдадут град, вот только стену пробьём, да под башни заряды подложим' - маханув на ночь кубок венгерского вина, Артём присел на низенький стульчик и начал стягивать сапоги. Уже засыпая, Измайлов услыхал, как вернулся с объезда сын и перевернулся на другой бок, дабы не показывать Василию, что он ещё не спит.
   Уже светало, когда до звона холодный воздух утра раскололи частые мушкетные выстрелы. Били за королевским бастионом, на южном его фасе, там, где стоял князь Прозоровский. Измайловы мигом вскочили из-под покрывал и, спешно надевая доспехи, выскочили из шатра. На улице уже бегали осоловевшие стрельцы, готовя пищали и мушкеты к стрельбе. Успокаивали лошадей мужики-обозники.
   - У Прозоровского вылазка ляхов, никак! - воскликнул Василий.
   - Подымай своих людишек, Василий, смотри за проездной башней у нас, - Артём отправил сына к передовой линии войск, расположившихся у стен крепости в деревянных и земляных укрытиях.
   Через несколько минут, стало ясно, что и из Круглой башни попёрли плотной массой поляки. Причём это была не вылазка, а настоящий исход. То, чего никак не ожидал Артём. Слаженный вал гусар, рейтар и немногих казаков легко прошёл первую линию обороны русских, легко разметав пытавшихся встать у них на пути московитов. В тоже время, теряя с каждым пройденным метром своих - русские стреляли довольно метко, то и дело из колонны поляков вываливались подстреленные всадники и падали, тяжко спотыкаясь, раненые кони. Крик, вой раненых, дикое ржание и раскат частых выстрелов, всё смешалось в этот рассветный час. Поляков было не более пяти сотен, но это были наиболее сильные воины гарнизона, те, кто способен был на прорыв. Поначалу заметавшемуся у шатра Артёму показалось, что поляки уйдут, избежав плена или пули.
   Но нет, чёткие действия стрельцов и наёмников, уже в лагере Измайлова уполовинили количество всадников. Некоторые русские воины уже ловили потерявших всадников коней, наёмники, прикалывая раненых, потрошили их карманы. Измайлов ринулся к своей лошади, оставленной ночью у телег с пороховым зельем для мушкетов. Там суетились бледные обозники и немногие охранявшие телеги стрельцы. Артём ринулся к своей Яшме и уже схватившись за луку, сунул было ногу в стремя, как вдруг с ужасом услышал сзади себя конские всхрапы и предостерегающие вопли обозников. Измайлов, судорожно обернувшись, и не успев ничего увидеть, упал с рассеченным лицом, обагряя кровью мёрзлую землю.
   Польский рейтар, ища иную лёгкую добычу, погнался было за заполошно кричавшим мужиком-обозником в драном зипуне. Но не успев даже ускорить коня, поляк неожиданно получил удар дрыном по затылку от вскочившего на край телеги другого обозника. Тут же выскочивший из-за телеги напротив уже где-то раненый молодой стрелец уколол рейтара пикой в бок, свалив того с коня, а довершил дело обозник в зипуне, всадив в горло поляка засапожный нож. Рейтар дико захрипел и забулькал горячей кровью, а мужик уже срывал с его шеи серебряную цепочку с распятием.
   Спустя некоторое время, поляки были остановлены и большей частью уничтожены, немногие оставшиеся в живых были оставлены в полон, но малая часть ляхов счастливо избегла участи своих сотоварищей. Группа всадников вырвалась на покрытые рыхлым, почти чёрным снегом, поля и уходила от русских, бросившихся за ними. Несмотря на долгую погоню и дальнейшее рысканье конных разъездов московитов по окрестностям, полутора десяткам поляков, в том числе и капитану Соколовскому, удалось таки улизнуть, пройдя сквозь русские порядки и через вскрывшийся Днепр.
  
   Русская армия занимала Смоленск, не спеша и чинно. Так же уверенно и без лишней суеты чинились стены и башни, пострадавшие ещё в прошлую осаду и до сих пор несшие на себе следы польской агрессии. Древний русский город возвратился в состав православной державы, но многие иные города Руси продолжали томиться во вражеской оккупации, под гнётом и в тисках иной веры, иной культуры и иного мироощущения. Киев, Полоцк, Чернигов, Юрьев, Корела, Ладога, Галич - отнятые алчными соседями, готовыми хапнуть ещё больше, да залезть ещё дальше!
   'Но ничего! Бог даст - всё вернём, иначе и быть не может' - думал воевода Прозоровский, глядя на жиденькую колонну польских воинов.
   Обойдя стену, воевода нашёл её решительно обветшавшей и в тот же день, помимо отправленного в столицу гонца о счастливом взятии города, был отправлен и второй - с подробным описанием состояния стены и примерной описью необходимого материала для её починки - кирпича, извести, железа, дубовых свай и прочего. Князь Семён Васильевич в письме к царю красочно описал победу, да заслуги погибшего воеводы Измайлова в оной. Также просил царя не забыть в службишке сына Измайлова, честно сражавшегося в первых рядах при попытке прорыва поляков из города и получившего тяжёлое ранение. Воевода писал о том, что Смоленск будет укрепляться, так как пленные ляхи, дескать, говорили о том, что новый польский король готовит войско для похода на Русь к осени.
   Отправив раненого Измайлова-младшего вместе с телом его отца в родовое имение, Прозоровский не забыл извлечь из тайного кармана письмо, которое, по сути, дало толчок к решительным действиям покойного товарища и к конечному успеху компании. Сейчас небольшие отряды русской армии занимали оставленные поляками городки в округе. Поляки откатывались к Витебску и Орше, надеясь позже вернуть всё потерянное. Русские гарнизоны стояли в Мстиславе, Невеле и Велиже, Прозоровскому в Смоленске теперь оставалось ожидать царского гонца с вероятным приказом идти на Полоцк.
  
   Утро следующего дня, Смоленск.
  
   Смоленск, древний русский город, через который не только самый удобный путь с запада на восток, в нынешний центр Руси, но и с востока на запад к польским и литовским пределам. Ключик, который запирает замок для того, что потерял этот город. Без обладания которым дальнейшее движение вглубь вражеской территории опасно, это понимали все завоеватели, именно поэтому на долю Смоленска выпало столь много штурмов и осад, город из торгового постепенно превращался в чисто военный. Польше он был нужен для контроля над Московским царством и для дальнейшей эскалации набегов на московские веси. Страна, где каждый второй - это воинственный, самостоятельный и спесивый шляхтич, просто вынуждена много воевать, так как иного способа прокормиться у шляхты не было. Не было своей Америки, куда бы можно было направить избыток пассионарного населения. Поэтому страдали соседи. Москве же сей град был жизненно необходим для защиты своих границ, Смоленск дамокловым мечом нависал над Москвой, грозя самому её существованию.
  
   - Сколько ляшских семейств на сегодня имеется? - Прозоровский сидел за столом, просматривая бумаги поляков, оставленные в городе, да выслушивая доклады полковых воевод о потерях и трофеях, состоянии города и его жителей.
   - Двадцать четыре семейства, князь! - ответил Гордон, драгунский полковник, проводивший, вместе с рейтарскими и солдатскими полками осмотр города.
   Прозоровский кивнул:
   - Добро, на соборной площади пускай будут. Во сибирские украйны определим ляхов в поселение, неча им в Смоленске обретаться.
   Держа в голове письмо, князь помнил единственную просьбу писавшего. А именно - прислать в поморский край польские семейства, кои будут захвачены в полон во взятом городе. Князь собирался выполнить эту просьбу. Часть письма, касающаяся набегов крымчаков, уже наполовину была исполнена - в прошлом году татарам удалось вторгнуться в южные пределы Руси, да вдоволь пограбить Мценский, Орловский, Елецкий и прочие уезды. В этом году в письме говорилось о следующем набеге Мубарека на приокские уезды, в чём винились ляхи - подкупившие татар на вторжения. Об этом Прозоровский уже повторно, после письма погибшего Измайлова, писал царю, основываясь, якобы, на сведениях, полученных от поручика Воеводского, захваченного в крепости, да позже случайно напоровшегося на пику. В послании царю князь особенно напирал на скорейшее строительство Белгородской черты - системы фортификационных сооружений, которые заслоняли бы южные пределы Руси и направляли вектор татарских атак на польско-литовское государство. Ведь после десятка лет великой Смуты засечная черта была почти полностью уничтожена и многие города, такие как Серпейск, Лебедянь, Ряжск и Карачев, подверглись атакам и разрушениям. А набеги татар почти полностью совпадали с годами противостояния московитов с поляками.
   Находясь в освобождённом от поляков городе, Прозоровский не наблюдал, к его великой досаде, и доли того ликованья, что было у иных русских городов, освобождённых от ляхов в Смуту. Даже в невеликом городе Дорогобуже и то народная радость была видна невооружённым взглядом, а тут - ну сменилась власть и сменилась. Апатия горожан не нравилась воеводе, жители сёл проходящее мимо русское войско встречали куда восторженней, коли не озорничали наёмники и казаки и не вытаптывались крестьянские поля и посевы.
   'А коли ударили бы смоляне польскому гарнизону в спину, то-то веселье было бы!' - задумался Семён Васильевич.
   Гонца с ответом из Москвы ждать надо было около дюжины дней, не менее. Не в силах терпеть это время, Прозоровский, оставив в Смоленске всех больных, раненых и гарнизон в семь тысяч воинов, устремился вниз по Днепру к Орше. Первые разъезды русского войска, прибывшие под стены города через пять дней, навели немалого шороху в польском гарнизоне. Не дожидаясь подхода самого войска московитов, поляки спешно бежали из города, даже оставив все четыре орудия, находившиеся в оршанском замке. Навстречу Прозоровскому из Орши вышел крестный ход, собравший горожан, тут, в отличие от Смоленска, ему были действительно рады. Оршанцы жаловались на притеснения, чинившиеся ляхами люду православному, воеводу засыпали и частными обидами, полученными местными купцами и ремесленниками от спесивых шляхтичей. В Орше был оставлен полутора тысячный гарнизон под началом князя Несвицкого. А Прозоровский увёл в Смоленск ещё четыре детных семейства ляхов.
   По прибытию в Смоленск, воеводе вручили царский указ, дожидающийся его уже второй день. Царь приказывал немедля идти под Полоцк, всеми возможными способами удержав Смоленск, да елико возможно, разные малые городки привесть под Русскую державу. При подходе к Витебску Прозоровский отправил к городу разведчиков, дабы узнать состояние замков города, да велик ли гарнизон. Ему было известно о нелучшем состоянии стен Витебска, но на всякий случай, хотел проверить сие.
   - Княже воевода, город Витебск почат делать земляной, да не доделан. А стоит на горе, а не строен, взять его мочно пятью сотнями человек. Да дворов мещанских, бают, с две тысячи, стоят не стройно, врозни, да живут люди не боевые, войны не знают, - доложили вернувшиеся разведчики.
   - С наскоку град возмём! - уверенно воскликнул воевода.
   Так и получилось - полуразрушенные Верхний и Нижний замки не смогли сдержать и лёгкого напора русского войска, а Узгорский замок, двое суток оборонявшись, сдался на третий день осады, выхлопотав себе право свободного прохода без артиллерии и запасов пороха. В Польшу ушло сто сорок четыре шляхтича, а горожане присягнули на верность царю московскому, изгнав из города латинскую ересь - училище кальвинистов. В начале мая, при стоящей на дворе тёплой и сухой погоде, был осаждён ещё один город древней Руси - Полоцк.
   В указе царя Прозоровскому было надлежащим образом указано продержаться у Полоцка до начала лета, войско воевод Репнина и Плещеева, шедшее ему в помощь, уже было в пути.
  
   Лагерь русского войска близ стен Полоцка, июнь 7141 (1633).
  
   Осада Полоцка длилась уже третью неделю. Силы войска Прозоровского и Белосельского насчитывали немногим менее двадцати тысяч воинов, большей частью конницы, немалую долю армии составляли полки нового строя - солдатские, рейтарские и драгунские. Стрелецкие полки уже с трудом противостояли обученным на европейский манер мушкетёрам Польши, несмотря на закупленные в Голландии и Англии новейшие ружья и мушкеты. Присоединившееся к Прозоровскому войско Лукомского и Мякинина, пришедшее из Великих Лук, в предрассветном штурме выжгло посады города и обложило полоцкий замок, где укрылся польский гарнизон. Со дня на день ждали Репнина и его пятнадцатитысячное войско. Московские солдаты выжгли полоцкий острог, полностью его разорив. Держался только замок с немногими его защитниками, который был крепко обложен, безо всякой возможности к спасению. Недалеко от города стояло небольшое, до шести тысяч воинов, как доносили разведчики, польское войско. Но к Полоцку оно не приближалось, завидя же большой дым, исходящий из города, польское войско вскорости снялось и ушло на запад. Несмотря на державшийся замок, Прозоровский приказал немедля восстанавливать и укреплять стены и башни города силами полочан и части войска, ожидая того, что на выручку осаждённому гарнизону придёт большее войско.
   Южнее по фронту также разворачивались боевые действия, поляки сначала небольшими авангардными отрядами пытались проникнуть в пределы Московии, но часто крайне неудачно - так, например, двухсотенный отряд пана Корсака был настигнут казаками и стрельцами на реке Орлее, неподалёку от Себежа и полностью уничтожен. Поляки также пытались взять приграничные русские города, осадив Путивль, Новгород-Северский и Стародуб, но городов взять не смогли, да ещё и немало претерпев от отважных вылазок русских гарнизонов, кои немало ляхов побили и взяли в полон. Лучше дела пошли было у пятитысячного войска запорожцев под началом полковника Острянина, казаки захватили и разорили городок Валуйки, а затем подступили к Белгороду. Им удалось выжечь острог города, но сам город держался, а при попытке его штурма казаки понесли немалые потери, около четырёх сотен человек. Черкасам пришлось отступить. Но белгородцы, воодушевлённые своим успехом, провели внезапную атаку на запорожцев небольшим отрядом под командованием стрелецкого головы Василя Хитрого, защищавшего Разуменские ворота. Они не только разрушили установленные под стенами города туры, щиты, приметы и лестницы, но и побили до восьми десятков запорожцев.
   Просидев в Полоцке до середины августа, пока не сдался гарнизон замка, Прозоровский, получил от царя указ держать все русские армии, участвующие в войне, под своим началом и,оставив в Полоцке своего сына Ивана и отряды боярина Лукомского, ушёл к Смоленску.
   Как и ожидалось, армия нового польского короля, составлявшая около двадцати тысяч человек, уже обложила многострадальный русский город. Король Владислав находился в войске, это рассказали все пойманные у Смоленска во языци ляхи.
   'Что же, надо так обложить эту лису, чтобы она никак не смогла от нас сбежати' - радовался Прозоровский.
   Радоваться было от чего - сильный гарнизон Смоленска, да вкупе с его армией, это большая сила. Опять поскакали в Москву гонцы, извещая царя о сложившейся у стен Смоленска ситуации. Прозоровский писал, что при приближении русской армии "неприятель смотрел на это и ни разу не выстрелил и не двинулся из своих острожков". Пассивность Владислава дорого ему обошлась - в тот же день Прозоровский атаковал его фланг у Покровской горы и хоть атака русских провалилась, поляки поняли, что им не суметь отбить в будущем такие же атаки московитов. А войск у князя было почти в полтора раза больше, да и артиллерии на стенах и укреплениях Смоленска было в достатке, как и порохового зелья. Войска Прозоровского строили земляные и деревянные укрепления, налажено было артиллерийское взаимодействие с гарнизоном. Войска со стен неустанно поливали врага свинцом, сея в его порядках разорение и смятение. Все вылазки ляхов неизменно заканчивались провалом, попытки улизнуть из окружения разбивались о стену русских войск, а все попытки просочиться к королю отрядов с припасами извне умело пресекались конными отрядами московитов. Спустя полмесяца в польской армии начался голод, сначала ели многочисленных лошадей и тут разгорались настоящие сражения - далеко не каждый шляхтич отдаст своего боевого друга и верного товарища на съедение. За иных коней погибало немало народу в кровавых стычках. А через месяц Владислав заговорил о мире и свободном проходе его войска в Польшу. Присланные царём бояре вели переговоры с осаждённым монархом, в результате которых Владислав отказался от прав на русский престол и соглашался тайно выплатить тридцать тысяч рублей золотом, а также заключить мир между державами сроком на двадцать лет. Переговоры, проходившие в Речице, закрепляли за Московией её завоевания в Литве: помимо Смоленска, к московитам отходил Полоцк за северо-западе, Витебск, Орша, а также Мстислав на южном фасе действий русских войск.
   Так и закончилась знаменитая Смоленская война, покрывшая великой славой воеводу князя Семёна Васильевича Прозоровского и его товарищей, некоторых, к сожаленью, посмертно. Было ясно, однако, что Польша вряд ли согласится с таким положением дел, страны готовились к новой войне. Каждая из сторон пыталась заручиться поддержкой своих соседей - Швеции и Крымского ханства.
  
  Глава 16
  
   Байкал, Новоземельск, середина лета 7141 (1633).
  
   - Боже мой, хорошо-то как! - протянула лениво Дарья, сладко потягиваясь на разложенных по корме малой лодии одеялах.
   Вячеслав с удовольствием оглядывал крепкое загорелое тело подруги, грациозное, словно любимая домашняя кошка.
   - Ты знаешь, что мне сейчас не хватает? - приподняв на лоб солнечные очки, Дарья резко повернулась к нему.
   Соколов развёл руками:
   - Свежий номер 'Русского медицинского журнала'? - улыбаясь, предположил он.
   - Да ну тебя, всё гораздо прозаичней. Сейчас бы попсятины какой-нибудь послушать, типа 'Руки вверх' или 'Чай вдвоём'. Кстати, дома я их вообще не слушала, а тут... Прямо хочется так, что аж жуть и погромче! - Дарья опустила очки на глаза и мечтательно уставилась в голубое небо.
   Дул слабый тёплый ветерок, небольшие белоснежные облака лениво проплывали в далёкой небесной синеве, волны мягко плескались о борта лодии, слышался лишь скрип дерева да редкие птичьи крики. Тишь и благодать. А невысокие горы, сосны, цепляющиеся корнями за прибрежные склоны спускающихся к бирюзового цвета воде, создавали полную иллюзию летнего отпуска в Крыму.
   - Ну так попела бы с переселенками. Они здорово выводят фольклор, - усмехнулся Вячеслав.
   - Нет, это не для меня! Я понимаю, кому-то нравится, точнее многим - но не мне! Может тогда ещё и в спектаклях, устраиваемые работягами, участвовать в роли пятого зайчика?
   - А что, неплохой вариант! - рассмеялся Соколов, - какая-никакая, а моральная разгрузка, ты же так смеялась в прошлый раз, в Усолье.
   - Когда они "Буратино" ставили? - хмыкнула Даша.
   - Классно же у мужиков выходит! Дети в восторге были, - воскликнул он.
   - Кстати у меня задержка, - негромко сказала Дарья после некоторой паузы.
   - Какая задержка? - улыбка спала с лица Соколова.
   Дарья укоризненно осмотрела на Вячеслава:
   - Слава, ну какая у женщины может быть задержка, подумай.
   - Да-да, я понял, - глупо заулыбался Соколов, - прости. Я очень рад, честно.
   - Я знаю, спасибо. И я хотела с тобой поговорить о детях. Нет, не о наших, а вообще. Ты замечал, как ведут себя дети, рождённые тунгусками от солдат?
   - Не обращал особого внимания. Дети, как дети.
   - А зря, Слава. Они будут постепенно и неуклонно деградировать. Не надо такое лицо делать. Они реально снизят общий уровень нашего населения. Они много времени проводят у родни в этих чумах, учатся всяким шаманским штукам. Слава, если так пойдёт дальше, через пару поколений наши потомки будут барабанить в бубен и скакать вокруг костра, в котором доходит до кондиции баранья лопатка, посредством которой боги будут с ними общаться. И никакой памяти от нас не останется, растворимся без следа.
   - Ты слишком сгущаешь краски, Даша, - нахмурился Соколов. - К тому же вот ещё двадцать пять семей русских переселенцев привезли в этом сезоне беломорцы.
   - Ничего я не сгущаю! Слава, русские переселенцы тоже не дотягивают до нашего уровня. Не стоит так нам мешаться, надо наши два посёлка закрыть от местных и переселенцев. Надо только молодёжь учить, воспитывать в нашем духе и морали. Мы с Радеком уже обсудили этот вопрос, он горячо его поддерживает.
   - То есть у тебя уже есть решения проблемы? - прищурился Соколов.
   - Конечно, иначе бы я не стала об этом говорить! - воскликнула она.
   - Говори.
   - Всё просто, тунгусов надо отселить от наших посёлков, детей воспитывать в нашем духе, навязывать наши нормы поведения, наши педагогические приёмы. Сделать эдакий детский сад, у нас детей уже почти четыре десятка! Я считаю только тех, что от наших мужиков и женщин. Так же Радек будет высматривать одарённых детей у переселенцев. Кто из них сможет обучаться механике, физике, химии. Учебники уже готовы, пока проблема лишь в бумаге. Уж чернила наготовили на год вперёд, ждём бумагу. Наше общество должно стать кузницей, в котором будут выковываться с нашей культурой и мироощущением, нашей идеей государственности.
   - Да, Радек зря времени не терял, ты словно его мысли по бумаге читаешь. Почему он через тебя этот вопрос поднял? Ну да ладно, мы с ним ещё обсудим этот вопрос. Кстати, Даша, как тебе переселенцы этого года?
   - Отлично, как ещё, другой оценки нет. Главное то, что они тут. Кстати, странно, что язычники целыми деревнями ещё на Руси живут. Вон, эти, сегежские, с васильевскими сразу спелись.
   - А что странного, я помню, читал про Минское капище. Его в конце девятнадцатого века пытались уничтожить, под девятисотлетнюю дату принятия христианства на Руси. А, по сути, закрыто оно было только в двадцатых годах, при большевиках. Вот оно как. Да и, кстати, с христианами родноверы-то вполне уживаются, что-то конфликтов я не видел.
   - Угу, - согласилась Дарья. - И детей у них много.
   - У тебя всё в детскую тему съезжает! - удивлённо воскликнул Соколов.
   Дарья вместо ответа озорно показала ему язык.
   - Эх, сейчас бы холодненького 'Дюшеса'! - поднявшись на ноги, Соколов, резко оттолкнулся от борта и с криком сиганул в воды прогретой жарким солнцем бухты, вынырнув в нескольких метрах от лодии, азартно отфыркиваясь и приглашая Дарью в воду.
  
   Ангарск
  
   - Это же ганжа! Нет, точно, парни - это же сколько коробков можно насушить! - Марков удивлённо оглядывал небольшое поле, на котором колыхались на ветру высокие, кучно растущие стебли с характерного вида листьями.
   - Не-е, ну его нафиг! Только оружие выдали, я пас. А то опять дворы мести целыми днями, а на ночь в клетку, как жирафу, - скороговоркой ответил Антипенко.
   - Эх, трусишка, мля, - покровительственно махнул рукой Сашка, в мыслях, однако, полностью соглашаясь с дружком.
   - Пошли, Сань, дальше, к казачкам, - Степан хотел узнать, на кой чёрт деревенским нужна конопля.
   Бывшие штрафники, этим летом они были назначены в Ангарск, нести караульную службу в этом поселении, которому суждено будет стать столицей сибирского государства. В начале августа в Ангарск на поселение прибыли ещё семь семей с Вологодчины, соседи белозёрцев по бывшим новгородским уделам. Среди них была семья священника, иерея Карпа. Это был высокий, жилистый мужик с натруженными руками, узловатыми пальцами и набитыми костяшками на огромных кулаках, а глубоко посаженные колючие глаза, крючковатый нос и щербатый рот так резко контрастировали для россиян с много раз виденными дома попами, что далеко не все воспринимали его как служителя церковного культа.
   Однако, едва прибыв на Ангару, Карп сразу же отправился искать место для церкви, благо холмов в округе было предостаточно. Соколов сразу понял, что теперь в Ангарске главным стал Карп, а не староста Тихомир, который при первой же встрече со священником дал понять, что считает того 'набольшим'. Поэтому, все разговоры об обучении детей переселенцев Вячеслав решил вести уже с Карпом, которого доставили в Белореченск. Священник живо интересовался всем, что представляло для него интерес, начиная с редута в устье Белой и коптильни, кончая немногой оставшейся бумагой и шариковыми ручками. Особенный интерес у Карпа вызвало оружие поселенцев и кузница, где колдовала команда Репы. Московский плавильщик, в реальной истории сгинувший вместе с Хрипуновым на просторах Ангары или Байкала, тут проявлял чудеса самообучаемости, впитывая, как губка всю полезную в кузнечном деле информацию от мастеров Соколова. Теперь он с нетерпением ожидал возвращения Бекетова, чтобы устроить плавильню на илимских рудах. В начале мая команда Саляева и небольшая группа казаков во главе с Петром Бекетовым на трёх лёгких ботиках ушла в экспедицию, им было необходимо достичь золотых россыпей, известных ныне как Бодайбо. Второй задачей был осмотр района выходов железных руд на Илиме, а особенно установление местонахождения горы Железной, настоящего железного клада, сродни знаменитым горам Урала - Магнитной, Благодати, Высокой, являющих собой уникальные месторождения высококачественных железных руд. Из всех возможных маршрутов выбрали самый протяжённый, но самый известный и удобный. Надо было по Ангаре спуститься до устья Илима, подняться по нему, затем небольшой отрезок пути предстояло преодолеть посуху, перенося на руках ботики и груз до верховьев Лены. С Лены предстояло уйти на Витим и подниматься по нему до Бисяги. И лишь после зимовки и весеннего половодья часть экспедиции должна была возвращаться, а остальные - устраивать небольшое поселение, да намывать золото Сибири. Золото было необходимо для задуманной торговли, с Китаем и Московией. Формы для монет уже были готовы, а из нескольких эскизов утвердили вариант с атакующим соколом на реверсе. Будущая монета получила одноимённое с рисунком название, а именно - сокол или соколик. Монету предполагалась использовать только для внешней торговли, внутри княжества же никакого хождения золота не допускалось.
  
   - А ежели у нас каждый дитёнок для работы нужный, родителям подспорье? - сразу заявил Карп, только зашёл разговор о том, что бы дети переселенцев ходили в организуемую для них в Ангарске школу.
   - Так ведь дети должны знать нашу грамоту, которая отличается от вашей! - воскликнул Радек.
   - Нам нужны люди, которые разумеют грамоту так, как пишем мы, для того, чтобы они смогли не только работать на земле, но и участвовать в нашей жизни полностью. То есть быть частью нас, - пояснил Соколов.
   - Хм, а отчего же токмо в детях у вас нужда? Родители ихнеи не надобны или они стары для обученья? Я вот желанье имею познать грамоту вашу, - Карп уставился на Радека колючим взглядом.
   - Ну, если у кого желание будет, то можно, конечно, - промямлил профессор.
   - То-то, так лучше будет, - Карп наставительно поднял узловатый перст перед собой.
   - Карп, а если кто из детишек особенные успехи в обучении иметь будет, то того мы заберём к себе в посёлок. Потом они мастерами станут, родителям гордость опять же, - вставил Вячеслав.
   Священник согласно кивнул, поглаживая жидковатую бородёнку.
  
   Удинск, Островная крепость.
  
   - Гляди, тунгусы руками машут, - морпех, вызвавший Карпинского на башню, передал тому бинокль.
   - Ага, это наши вроде, только не помню, как их звать, - Петр, отдав бинокль, задумался на пару секунд:
   'Что случилось, интересно, просто так не придут' - быстро спустился с лестницы, отдал приказ о высылке лодки и направился к Петренко, исполняющему обязанности начальника крепости. Ярослав готовился к занятию Илимского устья, путём перекрытия Ангары острожком у порога Толстый бык, что несколько ниже Илима. Ну а в Удинске он, если так можно сказать, проходил практику.
   Петренко с удовлетворением узнал о том, что прибыли тунгусы с известием, хоть какое-то действие, а то целыми днями на воду и берега смотришь, да всё однообразно. Несколько 'ангарских' тунгусов находились в стане бурятского князца Баракая, на случай необходимости связаться с пришельцами, прошлое противостояние с казаками из Енисейска укрепили некую дружбу между бурятами Баракая и ангарцами. И вот князец, видимо, послал весть. Карпинский, занимавший после ухода на пороги Петренко, должность начальника крепости и нынешний её командир нетерпеливо переминались с ноги на ногу на песчаном берегу острова, дожидаясь лодки с гонцами.
   Наконец, лодка уткнулась носом в мокрый песок. Тунгусы неловко, замочив ноги, выбрались на берег, чертыхаясь и шипя. Более молодой тунгус, подталкиваемый своим пожилым товарищем, подошёл к Петренко и, подобравшись, стал сбивчиво докладывать переданную ему информацию:
   - Товарищ майор, дальний дозор передаёт о чужих стругах, числом три, идущих от градеца Енисейска. Оружные казаки и стрельцы в них. Остановки делают токмо на ночь, да для отдыха днём бывает. В бурятские селенья не ходят, ясаку не требуют.
   - Значит к нам идут, иного не может быть, - задумчиво проговорил Петренко.
   - Что же, наконец, это началось. Столкновения с царскими войсками, - добавил Карпинский, видя недоумение на лице майора после первой его фразы.
   - Петь, какие на фиг войска? Если они идут на трёх стругах, то это от шестидесяти до восьмидесяти человек. Мушкеты, пищали, максимум, пара медных пушечек-пукалок. А, верно, и не будет их, а у нас? - Петренко усмехаясь, посмотрел на крепость.
   - А у нас две твердыни, камнем и кирпичом обложенные. Автоматическое оружие, выстрелы которого мы экономим, одиннадцать пушек с полу унитарным боеприпасом и бомбическими ядрами, которых штук восемь будет. Правда, пороху - кот наплакал, как раз на эти самые восемь выстрелов. А ну и самое главное - отряд тунгусского спецназа с ружьями, - с трудом сохраняя серьёзную мину, проговорил Карпинский.
   После нескольких не совсем удачных опытов, когда ангарцы пытались сделать бумагу, на выходе получался продукт желтоватого цвета с довольно рыхлой консистенцией. Однако этот материал позволял усовершенствовать патрон для игольчатой винтовки. Доведённый до ума, заряд в бумажной оболочке не засорял ствол после каждого выстрела, как это было в варианте с тканью. А тем временем, в оружейке мастера продолжали разрабатывать многоразовую латунную гильзу, которую должно с лихвой хватать на более чем двести выстрелов. Такие гильзы подходили к немногим охотничьим ружьям ангарцев, одно из которых, в своё время, было подарено Петру Ивановичу Бекетову. Который вздыхал горестно, сожалея о том, что оставил своё ружьё в Енисейске, во время спешного бегства. Но он надеялся, что оружие, спрятанное им в своей бывшей светёлке под половой доской, осталось нетронутым.
  
   - Петя, в круглосуточные дозоры отправляй людей. Пускай смотрят за стругами, казаки могут высадить группу, чтобы обойти посуху крепости - они видели, что начинали строиться тут.
   - Баракайцам надо передать, чтобы от реки уходили, - спросил Карпинский.
   - Да, конечно. Слышали, архаровцы? - Ярослав подозвал тунгусов и продиктовал им послание бурятскому князю. Лодка ушла к берегу реки, провожаемая задумчивыми взглядами.
   Баракай... Хоть этот князец и горел желанием повоевать с казаками, Соколовым ему было ясно сказано - никаких столкновений с енисейцами. Если он желает быть чьим-то князем, то с казаками боевые стычки недопустимы. Конечно, он надеялся на поставляемое ангарцами взамен шкурок оружие - ножи, копья, наконечники для стрел, простенькие сабельки и пластинчатый доспех, нашиваемый на кожаный кафтан, против казаков ему это использовать запрещалось. В ответ на удивлённые реплики Баракая о том, что казаки - это, мол, враги для самих ангарцев, Соколов ответил, что казаки и ангарцы - суть один народ, а проливать кровь своего брата - это страшный грех. Баракай, пожимая плечами отвечал, что он воюет со своими родичами и ничего, боги не гневаются, а даже иногда помогают ему.
   - Так то твои боги! И наперёд, я с казаками воевать запрещаю. Ты нам ещё нужен будешь, а с казаками много не навоюешь, - твёрдо сказал тогда Соколов.
  
   - Эх, вот нас угораздило попасть! - воскликнул Петренко, когда они с Карпинским уходили от берега.
   - Нет бы, куда-нибудь, где море и тепло круглый год, - мечтательно произнёс Пётр, - на Кипр или на Кубу, например.
   - Ага, только на Кипре сейчас турки, кажется, а на Кубе последних индейцев испанцы геноцидят. Хорошая компания.
   - Да уж, ну не знаю тогда, - картинно сокрушаясь, развёл руки Карпинский.
   - А я думаю, что и тут неплохой вариант, надо только себя поставить на ноги! Мы сможем многое изменить, если не скатимся во внутренние разборки. У тебя как здесь, в Удинске, с дисциплиной? - прищурил глаз Ярослав.
   - Ну как, - немного опешил Пётр, - всё в порядке, приказы не обсуждаются, на постах не спят.
   - А разговорчики левые не ведутся? Может, слышал чего, Пётр?
   - Никак нет, товарищ майор, ничего такого не было. Если что узнаю, непременно к Сазонову с докладом.
   - Мы поняли друг друга, Пётр, - Ярослав хлопнул Карпинского по плечу.
  
   Через двое суток, рано утром, когда едва-едва рассвело, на вершине огромного холма или таёжной сопки, что возвышается на левом берегу Ангары, вспыхнул огромный костёр. На вершине этой громады всегда находилась огромная скирда сухих дров и хвороста, покрытая брезентом, скирду надлежало зажигать всякий раз, когда на Ангаре замечались возможно опасные для крепостей плавсредства. Вот сейчас дозорные и запалили скирду, а пока она полыхала, в крепости и в форте уже суетились люди - занимали позиции, проверяли оружие, боеприпасы, кто-то отводил ботики и лодки подальше, сразу же отправили гонцов к Смирнову и Соколову.
   Показавшиеся на реке струги казаков, немного сбавили темп гребли и стали сходиться, видимо, грозный вид приземистой островной крепости с орудийными бойницами и высокого форта с башнями, стоящего на берегу, немного озадачил казаков. В прошлый раз, когда казаки уходили из Удинского зимовья, они застали строительство форта. Может, кто-то из казаков на стругах был тогда здесь и видел это. А теперь перед ними стояли две твердыни, да с артиллерией! Расстояние меж казаками и крепостью, тем временем, неуклонно сокращалось. Сгрудившиеся струги начали расходиться, в тишине раннего утра по воде разносились здравицы Богородице, казаки пошли на штурм. Остров обходили, забирая левее, видимо, решив проскочить остров и зайти с тыла, где не было укреплений, а стояли хозяйственные и жилые постройки да церквушка.
   Пётр Карпинский с тревогой наблюдал за движением стругов.
   'Ну что вам неймётся?' - спрашивал он сам себя.
   'Западная Сибирь не освоена, киргизские степи пусты, Семиречье, Канские земли - да что вам Ангара далась?' - Пётр поднёс к глазам бинокль.
   'Ах да, шкурки, мягкая рухлядь, русская валюта! В одном месте зверьё выбьют и идут дальше, дальше' - он продолжил диалог сам с собою, постепенно распаляясь и злясь на казаков, на воевод, на царя.
   - Крайний! Пли с недолётом! - выкрикнул вдруг Петренко.
   Гулко бухнула пушка, ядро вспенило воду недалеко от борта струга, шедшего первым. Возгласы со стругов лишь усилились, казаки и стрельцы ором подбадривали друг друга. Ещё пять минут и атакующие выскочат на чистую воду, а там и высадиться смогут без проблем. Да и атаковать крепостицу сзади, используя постройки, которые будут их прикрывать.
   - Ярослав, надо один из стругов разбить!
   - Тихо, Карпинский, всё под контролем, - Петренко суетился у орудия, потом рванул к башенке снайпера, отталкивая неловко подвернувшихся морпехов.
   Тут же бухнуло несколько мушкетных выстрелов, струги моментально заволокло дымом.
   - Ах ты, чёрт! - кусок свинца расщепил и выдрал порядочный кусок деревянной обшивки вокруг лестницы башенки.
   В ней находился Ким, приникший к окуляру прицела СВД. Под скамьёй находился ящик с гранатомётом, он-то и был нужен. Не надеясь на точность пушек, надо было действовать наверняка, так как от отражения этого рейда казаков зависело то, как они поведут себя дальше. Сомнений быть не могло. Петренко вытащил РПГ и уверенными движениями привёл его в боевое положение, а теперь вниз, на позицию!
   - Пороха на семь выстрелов, товарищ майор! - подбежал к Петренко оглушенный канонир.
   - Четыре орудия, целься! Стрельба по готовности! - отдал приказ артиллеристам Петренко, а сам устраивал на плече гранатомёт.
   Пушки одна за одной, изрыгнули ядра. Недолёт, недолёт, перелёт, есть! Последнее ядро с диким треском врезалось в корму первого струга, разворотив её напрочь, несколько человек свалились за борт. Кораблик явственно оседал, казаки спасались вплавь, пытаясь добраться до двух других стругов, на которые им помогали забраться более удачливые товарищи.
   - Если они пойдут дальше, то постарайтесь ещё один струг повредить! - приказал Ярослав.
   Словно по указу, гребцы на двух исправных стругах налегли на вёсла, стараясь уйти с линии огня, вырвавшись вперёд. На что они надеялись - непонятно, видимо сказалось прежнее отсутствие этих самых пушек, ведь откуда им знать о появлении у ангарцев артиллерии, если не было её в прошлые годы?
   - По второму стругу, пли!
   Все три ядра ушли в сторону, но многого он от пушек и не требовал - их ещё пристреливать и пристреливать, что можно ожидать от пока ещё неумелых пушкарей?
   Петренко прильнул к резиновому ободку прицела, выдохнул и мягко нажал спуск, граната с шуршанием ушла к цели и через секунду или две, под носом струга с треском вырос столб воды, кораблик подбросило и он лишь чудом не перевернулся, люди и всё то, что не было закреплено, как горох, посыпалось в воду. Этим эффектным выстрелом был остановлен и последний струг, который теперь спешно разворачивался.
   - Прекратить огонь! Ботики на воду! Снимать казаков с воды.
   Оставшийся целым струг уходил по течению, не предпринимая попыток захватить кого-нибудь с двух других корабликов. Немногие оказавшиеся в воде казаки и стрельцы держались у бортов, товарищи помогали им выбраться из воды. Были видны раненые, на воде среди обломков плавало несколько шапок.
   'Зачем только попёрли на нас? Ясно было, что этот орешек вам не по зубам' - Петренко опустил бинокль.
   К сильно осевшим стругам подходили несколько ботиков и лодок с морпехами, настороженно державшими оружие.
  
   Лодки с пленными казаками встречала на берегу внушительная толпа, люди были ещё возбуждены с момента недавнего столкновения, но никаких насмешек над мокрыми и осунувшимися бородачами, с опаской смотревших на ангарцев исподлобья, не последовало. К раненым и ушибленным, которых относили чуть в сторону от остальных, тут же подошли бывшие в крепости медики, за остальными уже отправили ботик на правый берег реки.
   - Этот не жилец, - хмуро приговорила медик мужика с острой бородёнкой и страдальческим выражением лица, застывшем на нём маской. Грудная клетка бедолаги была разбита, вероятно, при попадании ядра в первый струг. В основном у пострадавших были переломы, ушибы и растяжения, а так же пара огнестрельных ранений, у упрямцев, которые не пожелали следовать приказам морпехов, что вытаскивали их со стругов. У одного было задето по касательной бедро, а у второго пуля прошила жировые складки на боку, ангарцы стреляя, не забывали о нежелательности более тяжёлых ранений. Отделавшихся испугом казаков и стрельцов, тут же разделяли на более мелкие группы, человек по пять, и разводили в разные стороны, не давая времени собраться с мыслями. Первые пять казаков уже предстали перед Петренко.
   - Сколько вас было человек? Говори!
   Казаки молчали, боясь поднять глаза, наконец, один собрался:
   - Семь десятков, да ещё с пяток будет.
   - Чего попёрли, али крепости и пушек не видали? - обратился к казакам Карпинский.
   - Нешто мы крепостишек не брали? - ответил один.
   - Да и пушки так ядра не пускают, как ваши!
   Тут же раздался дикий вопль, кому-то из стрельцов вправляли вывихнутое плечо. Казак, говоривший с Карпинским, заметно осунулся, вжал голову в плечи, озираясь вокруг. Другой казак, увидав неподалёку с десяток тунгусов с ружьями, наоборот, плечи расправил, да со злобой процедил:
   - Что это вы христиане православные, - кивнув на островную церквушку, - всяких диких, прозябающих в язычестве тёмном, инородцев на службишку берёте, да пищали им даёте, а супротив братьев своих, да ядрами палите!
   - Как звать? - полным спокойствия голосом спросил Петренко.
   - Нежданом кличут, а так - Ивашко я.
   - Иван значит. Ну так иди к нам на службу, тебе тоже ружьишко выделим, но опосля, как верность свою докажешь. А инородцы наши уже крещены.
   Казак будто бы подавился своими словами, отступив на шаг.
   - Сорок три человека, товарищ майор! - подбежал к Петренко морпех, с лычками младшего сержанта на основательно заношенном камуфляже.
   - Из них двадцать два стрельца, считал по кафтанам, - добавил другой.
   - Миша, этих в сарай, давай другую пятёрку, - приказал младшему сержанту Петренко и, увидев приближающегося Сазонова, протянул тому руку:
   - Здорово, Лёха. Ну давай помогай, смотри, чего тут творится.
   - Погоди, Ярослав! Почему ты третий струг не стал преследовать? - с бурлящим ещё адреналином в голосе, воскликнул Сазонов.
   - Лёха, ты их уже не догонишь, с казачками вздумал в гребле соревноваться? Пусть уж они в Енисейске о нашей крепости и чудо-пушках расскажут. Тогда на нас ещё долго не полезут - пока армию не соберут с артиллерией, а они не соберут - у царя других дел по горло.
   - Ну может ты и прав, - Сазонов перевёл дыхание, оглядывая небольшую сутолоку средь пленных и гарнизона крепости, которые разбивали все попытки пытающихся группироваться енисейцев.
   - Вот что, Ярослав, а давай-ка сейчас нахрапом попробуем навербовать к нам на службу этих товарищей?
   - Чем завлекать будешь?
   - Ну как же, предложим то же самое, что и у них есть плюс земельный надел у берегов Ангары, дом за наш счёт, посевной материал, инструмент различный, птицу и кой-какую скотинку. Жену подберём, в конце концов! А они пусть выбирают - на земле осесть или в войско Усольцева войти. Платить будем, правда потом, не сразу. Но и налогов-то никаких!
   Ярослав согласно кивнул и через некоторое время к офицерам, обосновавшимся в небольшом бараке, построенном недавно внутри крепостной стены стали заводить по одному человеку из запертых в сарае у церквушки пленных. Там им, после некоторых стандартных вопросов об имени, возрасте, месте рождения и семейного положения, прямо предлагали служить ангарскому княжеству, конечно же не участвуя в возможных столкновениях с Московской Русью. Поначалу, вводимые под конвоем бородачи и слушать об этом не хотели, сразу же и очень эмоционально открещиваясь от подобного предложения. Так было с семью казаками, восьмым же оказался стрелец с наложенной на сломанную руку шиной.
   - Как звать? - с кислым выражением лица спросил Петренко.
   - Станислав, - буркнул стрелец, баюкая руку на перевязи.
   - Семейное прозвание имеется? - уточнил Сазонов.
   - А как же, есть, Карпинский.
   - Опа. Слышишь, Ярослав, у Петра-то родственничек выискался! - широко заулыбался Сазонов.
   - Откуда сам будешь, Станислав?
   - С Рязани, - ответил стрелец.
   - Фамилия-то не рязанская, - усмехнулся Петренко.
   - Семья наша не рязанская, с Волыни мы, - согласился Станислав.
   - А где семья твоя сейчас и есть ли кто в Енисейске у тебя, Стас?
   - Нету никого, - стрелец, сидя на лавке, низко опустил голову, устало выдохнув при этом.
   - Станислав, а иди к нам - хочешь в войско, а хочешь на землю?
   Второй на Ангаре Карпинский кивнул головой, не поднимая глаз.
   - Так куда, в войско или на землю? - воодушевлённым голосом попытался уточнить Сазонов.
   - А какой сейчас из меня воин или пахарь? Рука-то сломанная.
   - Так это ничего, Стас, кости срастутся! - Петренко вскочил и выглянув за дверь, позвал морпеха:
   - Стрельца этого, Станислава, в казарму отвести - пусть отдыхает. И супа ему дать!
   После этой маленькой удачи, Петренко приказал вести сначала вести к ним стрельцов, полагаясь на первого из них. Однако, дело лучше не пошло, как ни надеялся было Ярослав, согласились на службу лишь двое стрельцов и четыре казака. Таким образом из сорока трёх пленных, добровольно остаться на Ангаре согласились семь человек. А что делать с остальными? Возвращать Енисейску? Нет, этому не бывать. Зачем усиливать потенциальных врагов возвращением увидевших много лишнего сослуживцев? Работы в новоиспечённом княжестве много, каждому найдётся.
  
   Байкал, Новоземельск, август 7141 (1633).
  
   - Ну, это уже дело. Молодцы! - удовлетворённо произнёс Радек, держа в руках отрез плотной, чуть отливающей на свету желтизной, бумаги.
   - Да, химики тут постарались, - уточнила Бельская.
   - Теперь обучение в школах стопориться не будет. И большее раздолье будет для тех, кто сейчас составляет каталог наших знаний и умений для потомков.
   - Это здорово, - рассеяно сказала Марина.
   - Марина, ты чего опять нахохлилась? - воскликнул Радек.
  Без сомнения, он прекрасно понимал, от чего старший биолог экспедиции столь расстроена. В последнее время в Маринину половину избы, которую она делила с двумя девчонками-медиками, частенько стал захаживать Кузьма Усольцев. Атаман Ангарского казачьего войска вначале жутко стеснялся афишировать свою привязанность к одной из основательниц княжества. К тому же, по слухам, замужней, да ещё с маленьким ребёнком, оставленным очень далеко от Ангары. Вначале на вопросы Кузьмы Фролыча Марина старалась не отвечать, переводя их на другие темы, а тот и не настаивал - невместно, ему, думал он.
   А потом, однажды, Марина, расплакавшись, поведала ему о том, что любимого мужа и маленькую Людмилку она уже, по всей видимости, никогда не увидит. Да и муж уже наверняка женился на другой женщине. Самое главное, что узнал Кузьма, это то, что Марина сама к нему тянулась, как тянется слабый к более сильному, который сможет защитить и пожалеть. Усольцев не понимал, почему Марина оставила мужа, и отчего тот сам не поехал с нею, почему отпустил жену, но не стал задавать вопросы сейчас, надеясь спросить об этом позже. Он боялся влезать к ней в душу, опасаясь лишних эмоций и очередной порции ночных рыданий.
   Сейчас Усольцев находился на бодайбинских золотых приисках и должен будет возвратиться лишь через год, вместе с Бекетовым. А пока осенью должен вернуться Саляев и его морпехи с первой возможной добычей старателей. Кстати, семья Бекетова, перевезённая на Байкал из Удинска, где они немного отдохнули от утомительного речного путешествия, была поселена неподалёку от Марины. С Егором, бойким мальчишкой семи лет, познакомились уже буквально все жители Новоземельска. Покуда Пётр Иванович не отбыл на поиски золота, Егорка постоянно находился с ним рядом, не отходя ни на минуту. Да и в школе у него были немалые успехи, парень за три месяца научился бойко читать на новой русском языке и даже немного выводить буквы, в ладан Егор был и с механикой, с ботаникой также были успехи - учителя не могли на него нарадоваться. Радек даже предрекал ему дальнейшие успехи, правда, не при нём, боясь спугнуть удачу. Вне школы парень скисал, скучал по отцу.
   Конечно, он боялся опять потерять его, как он говорил, что в Енисейске ему шептали, что дескать, сгинул твой убивец без следа. Семье Петра Ивановича жилось в Енисейске несладко, но и высылать их не стали, ведь дальше Енисея уже и некуда. А новый воевода, Андрей Племянников, по словам Натальи уже распорядился козней Наталье не чинить, да снедных припасов давать ей да детишкам малым по нужде их великой. В Новоземельске, Наталья была определена на воспитательную работу в дествкий сад - просторную и тёплую избу, где жили дети тунгусок, которые родили от солдат и рабочих и после того, как их становища откочевали от посёлков, остались тут. Кстати, детский сад, наряду с сараем, надстроенным над местом выхода аномалии, имел постоянную охрану в виде двух вооружённых морпехов.
  
   Ангара, Удинск, ноябрь 7141 (1633).
  
   Поздней осенью, под первый ночной снег, который уже не стаивал в течение следующего дня, прибыла часть экспедиции Бекетова, а именно группа Саляева. Их ждали, поэтому появление на реке из-за излучины одинокого бота, не вызвало того переполоха, что наделали летом казачьи струги. Бойцы возвратились осунувшиеся, исхудалые, но на их лицах шальным блеском горели глаза, а не сходила озорная улыбка человека, попавшего, наконец, домой.
   В жарко натопленном зале крепостной казармы возвратившиеся рассказывали о пройденном ими пути, о горе из богатой железной породы. О намывке золота, что лежало на столе в восьми матерчатых мешочках, один из них был открыт и люди с долей удивления, восторга и удовлетворения смотрели на золотые зёрна, самое крупное из которых было с ноготь.
   - Золота там много! - рубанул Усольцев.
   - Ага, я, когда намыл первый кузовок, думал, сейчас наскребу себе золотишка - и в Сан-Франциско, суши кушать и мохито хлебать из пивных кружек. Только потом закадыка мой, - Ринат кивнул на Лопахина, - отговорил меня, сославшись на отсутствие этого городишки на положенном ему месте. Думаю обождать пока, а потом рвану на юга.
   Кто-то уже протягивал руки к благородному металлу, захотев поближе рассмотреть его.
   - Но-но, руки прочь от государевой казны! - Саляев быстренько убрал все мешочки в рюкзак, - мне ещё акт приёмки подписывать. Сдал-принял, счёт фактуры и все дела.
   - Ринат, а что с местными, встречали кого-нибудь? - спросил Саляева Кабаржицкий.
   - Да, было несколько деловых встреч. Довольно милые люди, никакого негатива.
   Встретившиеся им немногочисленные туземцы были довольно миролюбивы, даже дарили ангарским путешественникам скромные съестные подарки.
   - Вроде бы казачье проникновение на Лену не было столь благостным, - задумчиво сказал Кабаржицкий.
   - Да сибирцев просто задирать и грабить не надо. Они сами всё отдадут, по своей воле, да ещё и уговаривать будут, чтобы взяли, - Саляев внимательно посмотрел на Усольцева.
   Тот, улыбнувшись в бороду, согласно кивнул, картинно погрозив пальцем Ринату.
   - Но ладно, братья, это всё лирика! На Илиме мы с енисейцами разминулись, вот что! Возле начала волока, они там со стругов сходили, под четверть сотни их было. Мы так и разошлись - глазами друг друга пасли и под дулами оружия по разным сторонам ушли, - вставил вдруг Ринат.
   - Если они там зимовать собрались, то это нехорошо. Енисейск может закрыть нам проход до железных руд, - взволнованно заметил Сазонов.
   - Этого нельзя допустить! Надо к Вячеславу отправить гонца с описанием ситуации, а ещё лучше, думаю немедля надо идти и выбивать их оттуда. Без железа и золота нам несладко будет.
   - Гонца отправим по-любому, а вот сейчас идти, ну с одной стороны, они ещё не отстроятся, а с другой - отдохнуть охота. Давай пару дней подождём, парни в тепле отогреются. А там от Соколова и ответ придёт.
  
   Два дня спустя
  
   Прибывший под вечер ботик привёз ответ от Соколова вместе с несколькими бывшими американцами, вооружённых ружьями. Саляеву и Петренко надлежало немедля отправляться на Илим и забирать его устье под контроль Ангарского княжества. Утром следующего дня команда Петренко на четырёх ботах отправилась вниз по Ангаре. Помимо семи американцев, в поход были взяты отделение тунгусов под началом одного из сыновей тунгусского князца с верхней Ангары, крестильное имя которого было Илья. Ринат взял пятнадцать человек. В боты были погружены запасы пищи, инструменты, палатки и прочее.
   Задача стояла ясная - выбить енисейцев с Илима и основать в его устье зимовье, исключая возможность проникновения чужаков на Илим и, стало быть, далее на Лену. По течению долго шли без остановок - первую сделали неподалёку от братских порогов, здесь, на волоке, тоже чувствовалось недавнее присутствие людей. После короткого отдыха ангарцы принялись наводить волок - подтаскивали брёвна, разматывали канаты. Саляеву от чего-то было неспокойно на душе, он поделился с Петренко своими неясными волнениями, а тот, кивнув, приказал усилить наблюдение, а тунгусам даже углубиться на некоторое расстояние в лес вокруг. Пороги, однако, прошли спокойно, а на следующий день, ближе к вечеру, а темнело уже рано, небольшой караван достиг илимского устья.
   - Как далеко до енисейсцев, Ринат?
   - Товарищ майор, то есть, извини, Ярослав... По реке против течения там ещё примерно сутки пилить! - воскликнул Саляев.
   По ночам уже приходил настоящий зимний холод, что пробирал до костей, только сидя у костра, да поворачиваясь к нему непрогретой ещё стороной, можно было чувствовать себя комфортно. Спальник не спасал, особенно под утро, когда сопли замерзали в носу, все старались поскорее выскочить наружу, погреться у костра, поддерживаемого несчастным дозорным. Утро превращалось в массовые физкультурные пятиминутки, когда несколько десятков человек активно разминались, прихлопывая ладонями. Даже тунгусы участвовали в этом действе, поначалу лишь смотревшие на ангарцев округлёнными от удивления глазами.
   - Вон там, - негромко сказал Саляев, указывая рукой на противоположную сторону реки. В этом месте она делала крутой поворот, резко уходя на юг. Люди, высадившись с ботов, ловили слабенькие лучи осеннего солнца в тщётной попытке согреться.
   Петренко внимательно рассматривал противоположный берег в бинокль, стараясь заметить хоть какое-то движение, однако тщётно. Н атом берегу было тихо и пустынно.
   - Приготовились, по ботам, - приказал майор, его приказ передали по цепочке.
   В несколько минут переплыв реку, бойцы стали высаживаться на том берегу, держа на прицеле берег и подступающий к нему лес. Однако было тихо, непривычно тихо.
   - Пошли, - махнул рукой ведущий группу Саляев.
   Одновременно он указывал Петренко следы пребывания тут енисейцев, срубленные деревья, костровища.
   - Тут у ручья место было, они там строиться наверняка и начали, сто пудово...
   Ринат осёкся на полуслове. Перед изумлёнными ангарцами возникли остатки сгоревшего зимовья, причём явно недостроенного. Оцепив место пожара, бойцы начали прочёсывать лес и высокий кустарник вокруг пожарища. Среди почерневших, внутри ещё тёплых брёвен находили полусгоревшие трупы казаков. Петренко, оставшись с пятёркой морпехов и тремя рабочими, приказал остальным тщательно прочесать местность вокруг. И, хотя было ясно, что те, кто напал на енисейцев, уже ушли, надо было попробовать найти какие-либо следы.
   Саляев пробирался по покрытому тонким слоем снега мягкому насту из опавшей осенью листвы, хвои и ветоши. Лес вокруг трещал, то ли это невидимые глазу птицы отстукивали нехитрый мотив, то ли промёрзшие ветки стучали друг о друга. Тёплый воздух клубился вокруг озирающихся людей, казалось, что даже дыхание слышно за многие метры. На белом ковре снега, неровно лежащем между тёмными стволами деревьев, чьи кроны с шумом покачивал гуляющий выше ветер, следов не наблюдалось вовсе. Все найденные морпехами следы вели вверх по ручью образуя тропу и уходя к волоку на Куту.
   - Казак! Руси казак нашёл мы! - внезапно выскочивший откуда-то сбоку тунгус из ангарской дружины, налетел на Саляева, теребя его за рукав. Ринат еле сдержав себя, чтобы не вырубить кричащего и куда-то тянущего его тунгуса, процедил сквозь зубы:
   - Никакой дисциплины, етить-колотить!
   Однако сражу же, оставив несколько морпехов у ручья, с остальными рванул за тунгусом. Тот петлял между деревьев, придерживая обеими руками лямку от ружья, следуя еле различимым в сумраке вечера следам. Вдруг он резко, как вкопанный остановился и вытянул руку. Ринат чуть-чуть не налетел на него, чертыхнулся и посмотрел, куда указывал тунгус. Перед ними лежал глубокий овраг, в котором с трудом уже можно было рассмотреть копошащихся там тунгусов. Пытаясь аккуратнее сползти по склону оврага, Саляев краем глаза заметил левее более пологий спуск и успел указать на него не начавшим ещё спускаться морпехам. Тунгусы расступились, давая возможность Ринату и остальным морпехам подойти к двум съёжившимся телам енисейцев, которых он наверняка видел несколько дней назад. Один из лежавших был несомненно мёртв, а вот второй... Второй, как ни странно, был жив. Чувствуя еле теплившийся в нём огонёк жизни, Ринат стал стягивать тёплую меховую куртку. Поняв, чего хочет их сержант, морпехи быстро стащили с бесчувственного стрельца промёрзший кафтан, надев тому куртку Саляева, кто-то из тунгусов протянул меховую шапку, кто-то рукавицы.
   Стрельца отогревали у костра, недалеко от пепелища. Полусгоревшее зимовье уже растаскивали по брёвнышку. Погибших енисейцев складывали рядком, всего было найдено одиннадцать человек, включая двух укрывшихся в овраге.
   - Ринат, сколько ты видел тогда казаков? - спросил сержанта Петренко.
   - Да уж поболе, чем с десяток! Человек под двадцать их было, верно парни? - Саляев обратился к находившимся рядом морпехам.
   Те загудели, да мол, человек двадцать было.
   - Или в плен увели или сховались в лесу, - предположил один из морпехов.
   - Могли в полон увести, верно, - согласился крещёный тунгус Илья.
   - Что бы ситуация прояснилась, надо дождаться, пока этот служивый очухается, - Петренко кивнул на стрельца, на измождённом лице которого начали пробиваться розоватые тона.
   - А пока, Ринат, надо обшарить лес, а особенный упор сделать на тропу, которая по ручью уходит.
   Тропа с головой выдавала путь по которому ушли напавшие на строящееся зимовье, стало ясно, что шамагирские тунгусы, захватив енисейцев, заставили тех волочить два струга до ближайшей реки. По следам сложно было понять, сколько именно человек здесь прошло, но Ринату было ясно, что около полусотни или чуть более.
   Ночью, высматривая на свободном от облаков небосводе знакомые созвездия, да грея руки алюминиевой кружкой с ароматным напитком из сушёных ягод и листьев смородины, Ринат предавался воспоминаниям. Вокруг костра сидело ещё несколько человек, негромко переговариваясь между собой. Саляев участия в разговоре не принимал, да и сам говор людей слышался им как монотонное бубнилово. Сузив глаза, он посмотрел на пляшущие языки пламени, не отрывая взгляда от огня, он осторожно потянул кипяток губами. Втянул носом аромат смородины. И тут же на него накатила картинка из его уже прежней жизни. Отчего-то вспомнилось, как однажды, несколько лет назад, он сидел вот так же у костра, согреваясь горячим смородиновым чаем. Тогда его временно прикомандировали к БДК, поставленного в ремонт на СРЗ "Нерпа" и тамошние туристы пригласили его, еще совсем молодого сержантика, на выходные в Хибины. Отказываться было глупо, тем более завод решил все проблемы с увольнительной на три дня. Тем более, среди приглашавших его была очаровательная девушка лет восемнадцати, дочка одного из инженеров завода, с которым Ринат так удачно познакомился. Поездка в тёплых машинах, шашлыки и чай у костра - всё это было замечательно, но в те дни в центре Кольского ночные морозы стояли под сорок градусов. Так что и в первый вечер Ринат с содроганием представил, как ему придется залезать в промороженный спальный мешок, в котором не попрыгаешь, да и далеко до костра, а коврик под спальником казался таким тонким. Тем более было непонятно, почему такая симпатичная девушка с легкомыслием относится к подобному более чем странному развлечению. Вспомнилось, как проснувшись утром, он просто задохнулся от восторга и осознания полного и абсолютного отдыха, от той мощи и радости, что рвалась из груди. И где спрашивается был холод? Позднее парни объясняли, что самое современное снаряжение и снаряжение наших пращуров в части комфорта неотличимы, но вот вес и габариты отличаются порой весьма существенно.
   Интересно, кстати, где та девушка сейчас, замужем ли, чем занимается?
   - А впрочем, какая теперь разница, - пробормотал Саляев и поплёлся спать.
  
   Утро следующего дня.
  
   - Ринат, он замычал что-то! - Лопахин тормошил Саляева, за ночь наполовину вылезшего из спальника.
   - Чего? Кто? - не понял сразу Ринат.
   - Стрелец тот, очухался вроде!
   - А, сейчас!
   В палатке, где лежал раненый стрелец, было жарко. Вокруг енисейца сидело несколько человек, а к его лицу склонился Петренко, стараясь услышать то, что пытался сказать распухшими губами стрелец. Петренко морщил лоб, негромко спрашивал о чём-то то и дело проваливающегося в бессознательность енисейца.
   - Пусть немного отлежится, ну а потом в Удинск его надо отвезти, один ботик используем. Ринат, а нам надо срочно восстанавливать зимовье, на том же месте. И похоронить погибших, - Петренко, накрыв стрельца одеялом поверх спальника, вылез из палатки.
   - Ярослав, что он сказал-то, кто это сделал? - спросил Ринат.
   - Шамагирский князец Бакшейка какой-то. Сказался другом, принёс еды, а с утра взял да и напал на зимовье - стены-то ещё не было. Несколько человек и, правда, увели в плен. Вот только зачем им пленные, в толк не возьму.
   - А ещё кто-то остался, в лесах, например, как и он сам. Как звать его, кстати?
   - Онуфрий его зовут, фамилия Степанов. Сам из Тобольска родом. Просил похоронить мужиков и выручить пленных у Бакшейки. Он не знает, остался ли кто ещё. Но он видел, как враги вязали казаков.
   - Ясно, - мрачно сказал Ринат.
   - Отогревайте землю для могилы, парни! - указал место Петренко и добавил, повернувшись к Ринату:
   - Сколько тебе надо людей?
   - Если для разведки, то я своими обойдусь, а там по ходу пьесы разберёмся. Ярослав, я думаю после обеда нужно выходить, чего время терять!
   - Согласен. Ладно, готовьтесь.
  
  Глава 17
  
   Илимский волок.
  
   Следы от стругов, что тащили по волоку, были видны, что называется, невооружённым взглядом. Словно шпалы, отметины от вдавленных в землю отёсанных брёвен, шли на северо-восток.
   'Этот Бакшей запасливый чертила, решил и струги к себе отволочь, а не просто сжечь их' - осматривая своих бойцов, подумал Ринат, да с лёгкой злостью сплюнул.
   'А нам это и нужно - быстрее догоним этого хмыря'.
   Подступающий к ручью лес был идеальным местом для возможной засады, поэтому тунгусы Ильи, разделившись на две группы, шли лесом, вдоль тропы. Впереди группы морпехов шли американцы, во главе с Беловым, выставив по сторонам кованые штыки-четырёхгранники. На такой форме настоял Смирнов, помня, что подобные штыки оставляют в теле врага болезненные, плохо заживающие дырки.
   Полковник МакГроу, бывший начальник американского контингента в Киргизии, не мог более, после полной потери всяческого авторитета и уважения, оставаться лидером американцев и нашёл себя в химии, упросив Радека принять его к себе. Но только после того, как Генри доказал, что не является новичком, Радек выписал на него довольствие и помещение в одной из изб в Новоземельске. Ну а сейчас лидером американцев стал Белов, многие янки подспудно допускали это, как же - Белов ведь тоже русский. Бывшие же хозяева этого маленького социума - афроамериканцы во главе с Омаром, совсем сникли, приняв для себя новую роль пушечного мяса. Вот и сейчас, Омар, Томас и Стивен шли впереди группы, нервно сжимая ружья и цепко оглядывая тропу и подступающий к ней лес.
   - Завтра утром должны нагнать их, если будем идти весь день. Они со стругами далеко не уйдут, до Муки двое суток их тащить, не меньше.
   Тропа волока шла вдоль ручья, который вскоре ушёл направо, к невысоким холмам. Далее был чуть заметный уклон, на который группа поднимались уже вдоль небольшой речушки, скорей походившей на большой ручей. На картах она была обозначена, как Казачья. Ещё день пути и будет река Мука, далее Кута, а там и Лена.
   Заметно темнело, а обступающий идущих людей лес, делал тропу ещё более сумрачной, сгущая солнечный свет. Саляев уже искал глазами подходящее для двухчасового привала местечко, как последний из американцев, шедший чуть впереди морпехов, Димаш Азеведу упал на колено и выстрелил в высокие кусты, что теснились слева от тропы. Янки мигом разбежались с открытого пространства. На тропе остался лишь один из них, шедший первым, кажется, это был Омар. Ринат заметил, что из горла неловко упавшего на колени негра торчало широкое жало стрелы, парень обильно истекал кровью. Омар инстинктивно озирался на товарищей, ища помощи, вдруг он резко качнулся, а потом ещё раз, это третья стрела пробила ему грудь и он завалился на спину, неестественно подогнув ноги. А американцы в это время стреляли по кустам, с поразительной скоростью опустошая противогазные сумки.
   - Белов! Не стрелять!
   Стрельба стихла и Ринат понял, что в лесу дружинники-тунгусы сейчас дерутся с врагами.
   - Заряжай! - крикнул Саляев американцам, второй приказ был его заместителю, Женьке Лопахину:
   - Держи середину, смотри по обстановке! - и, указав на Белова и нескольких морпехов, крикнул:
   - За мной! Беречь патроны, стрелять прицельно.
   Сержант дослал патрон в патронник и устремился к лесу, чуть выше схватки, надеясь зайти нападавшим в тыл. Группа морпехов и американцев исчезла во мраке леса, тьма словно поглотила людей, вошедших в её чертоги. Ринат, не успев оглядеться и спотыкнувшись о стынущий труп подстреленного американцами туземца, чуть не получил удар копьём в живот. Едва увернувшись, Саляев отскочил в сторону, рискуя упасть. Кто-то из американцев, бежавших за Ринатом, сходу вонзил в не успевшего собраться для второго выпада копейщика свой штык.
   - Ты нормально? - американец, походя, задал традиционный для них вопрос и, не дожидаясь ответа, атаковал второго врага, легко сломав его вялую защиту и наколов на штык и его.
   Ринат мельком глянул на убитого - кожаный доспех с немногими нашитыми медными пластинами на подбитом мехом стёганом халате, высокая шапка, безусое лицо.
   'Такие же тунгусы, что и наши' - отметил он и тут же, отскочив к стволу ближайшего дерево, выстрелил в лучника, показавшегося из-за деревьев впереди. Тот кулём свалился на мёрзлую землю, не издав и звука. Морозный воздух то и дело разрывали выстрелы, громкие вопли и предсмертные всхлипы, слышно было сопение дерущихся и звяканье железа. Саляев оглядел место схватки, ища Илью-тунгуса. Но его не было видно, лишь спины американцев и морпехов. Вот один из янки умело отвёл руку врага, державшую саблю, а второй с противным хрустом всадил штык в грудь разом обмякшего туземца. Вокруг Рината бегали, дрались и кричали люди, а он, словно высшее существо, лишь изредка стрелял, выцеливая подставляющегося врага. Оказалось, что ангарцев попросту больше численно, а уж в физическом противоборстве туземцы ничего не могли сделать с ними. Врагов достаточно быстро заставили разбежаться, а кто не успел скрыться в дебрях леса, теперь валялся тут и там, простреленный пулей или проколотый штыком. Но у ангарцев, однако, было немало мелких ранений, иной посечённый казался тяжелораненым из-за обилия крови на его одежде. Теперь парни обрабатывали свои раны, пока остальные настороженно оглядывали лес вокруг.
   - Илья, как у тебя? Потери есть?
   - Двое тяжело ранены, один умер или ещё нет, - пожал плечами тунгус.
   - Ты что такой трудный-то? - воскликнул Ринат.
   Илья удивлённо выгнул брови.
   - Не смей так беспечно относиться к своим людям. Они тоже ангарцы! - Саляев еле сдержался, чтобы не залепить в ухо удивлённо хлопающему глазами Илье.
   - Я с тобой ещё поговорю! - прорычал Ринат, - Белова ко мне!
   'Что-то не сходится... Напали, значит - видели, ждали нас. Выходит и остальные недалеко и казачки пленные и струги'.
   - Белов, остаёшься тут за старшего, смотри, чтобы всем оказали помощь. Давай, смотри в оба. Парни, за мной! - крикнул он уже своим морпехам.
   Ринат устремился к оставленному на тропе Лопахину.
   - Женя за мной, тунгусов оставляй тут!
   Пятнадцать морпехов скрылись на другой стороне леса, продвигаясь вдоль тропы. Возникшую перед ними скалу пришлось огибать, забрав круто влево. Вскоре скала неожиданно кончилась и вместо стены камня, оказалась небольшая лужайка, бойцы выскочили на неё, заливаемые светом недавно вышедшей луны. Со стороны слышалась какая-то возня и непонятные бормотания. Саляев, пытаясь увидеть откуда доносятся звуки, невольно вздрогнул, когда до него донёсся сдавленный крик, как будто кто-то закрывал рот кричащему от боли человеку. Вслед за криком послышались всхлипы и сипение. Ринат, более не раздумывая, выскочил на освещённое место. То, что он увидел, исказило его лицо.
   - Ах ты, сука! - пистолет Рината загрохотал, выплёвывая дымящиеся на морозном воздухе гильзы. Бойцы, рассыпавшись по лужайке, хватали заметавшихся туземцев, которые, позабыв о своём оружии, стремились поскорее убежать от этих страшных людей с огненным оружием, что жалит тело словно раскалённая игла.
   Сгоняя тунгусов прикладами и пинками к скальному камню, бойцы не испытывали никаких эмоций, они были опустошены. Саляева трясло, руки словно выбивали такт какой-то дикой мелодии, ноги также ходили ходуном. Из памяти сознание выхватывало картины виденного в Чечне ужаса.
   'Дикари, мать вашу! Что за женщины вас рожают, волчицы что-ли? Что за сволочное геройство - резать горла пленным...'
   Развязанные енисейцы сидели группой, отходили от шока близости неминуемой смерти. Шестеро чудом оставшихся в живых, обессиленных людей.
   Ринат, приказав уложить пойманных врагов лицом в снег, забрал у ближайших бойцов пару ножей. И, вручив один из них спасённому мужику в стрелецком кафтане, а второй протянув полному вислоусому казаку, он вытащил и свой нож. Втроём, они приступили к отмщенью, наполнив поляну воплями ужаса, судорожными криками, свистом вырывающегося из перерезанного горла воздуха, да бульканьем горячей крови. Бойцы, не находя в себе сил остановить безумство своего сержанта, молча ушли в поляны. Енисейцы же взирали на происходящее безучастно.
   Поскольку проблема енисейцев на Илиме была решена руками шамагирского князца, а сам он отогнан на реку Кут, то пыжиться со строительством зимовья было совсем необязательно. Таким образом, Петренко решил вернуться в Удинск, а потом и в Белореченск на зимовку. За зиму же предстояло подготовить людей, инструменты и материалы для строительства форта у братского порога, где было бы легче всего контролировать движение по реке.
   Спасённых от смерти казаков предстояло раскидать по поселениям крестьян, зимой только сумасшедший будет пытаться убежать с Ангары - а такие ангарцам были не нужны. А за долгую зиму, глядишь, кое-кто из них обживётся, повезёт - и семью заведёт, да и останется на Ангаре. Илим же ждал своего часа, следующую партию переселенцев Соколов планировал разместить именно тут, на землях, которые должны стать своего рода Уралом для княжества. Вячеслав очень надеялся на воеводу Шеина, что тот не подведёт и отправит таки в Великие Луки к Тимофею Кузьмину пленных литвинов и поляков. Кроме Илима, часть жителей Речи Посполитой, планировалось отрядить на правый берег Байкала - в Порхов, небольшой форт, построенный новоземельцами Смирнова в устье изливающей свои воды в Байкал реки Баргузин. В Порхове же, названным так профессором Радеком из-за ассоциаций с порохом, развернули первичную обработку природной серы и гуано, которую доставляли пока в Новоземельск, для производства пороха.
   Впоследствии, весь цикл производства взрывчатой смеси происходил бы именно тут, но это был вопрос времени и перевозки оборудования и людей.
  
   - Правильно, что не стал преследовать его, Ярослав. Лучших воинов, получается, он уже потерял, стало быть соседи этого Бакшея должны сожрать.
   - А ну как эти соседи на нас попрут, Вячеслав Андреевич?
   - Вряд ли, если сильного князца побить, то молва пойдёт о нас, как о сильных воинах. Помнишь, как тунгусов на Ангаре замирили? Да там ещё и Баракай сидит. Так что, опасности пока нет.
   - Понятно. Что насчёт енисейцев, я так понимаю, назад мы их не отпустим?
   - Нет, конечно. А ты спрашивал, остались ли у кого-нибудь родные в Енисейске? - Соколов кивнул на семерых мужиков, что кучковались около южных ворот Белореченска.
   - Нет, не спрашивал. Легче Енисейск захватить, Вячеслав Андреевич, чем пытаться туда лезть за их возможными семьями, - усмехнулся Петренко.
   - Да, Ярослав, мысль дельная, - задумчиво проговорил Соколов.
   - Вячеслав Андреевич... Вы что, серьёзно? - искренне изумился Ярослав.
   - Понимаешь, нам ведь всё равно придётся решить проблему Енисейска. Он нам может запереть северный путь из Руси. Не сейчас, так потом.
   - Но решать как? Не захватывать же его штурмом!
   - Посмотрим, Ярослав. Посмотрим. Варианты есть, надо лишь выбрать правильный.
   - Но всё-таки я надеюсь, вы не собираетесь нападать на Енисейск?
   - Нет конечно, Бог с тобой, я что на сумасшедшего похож? - воскликнул Соколов.
   - Торговля нам будет необходима, это ясно. Может устроить дублёр Енисейска? Скажем, например Нижнеангарск?
   - Ярослав, это было одним из вариантов, - улыбнулся Соколов.
  
   Поздняя осень плавно и незаметно перешла в зиму, в очередной раз сковав воды Ангары льдом, а её берега - накрыв белоснежным ковром снега. Посёлки готовились к встрече Нового Года, из дерева вырезались игрушки, которые предстояло повесить на ёлки, раскрашивались полученными из природных материалов красками. Готовились театральные постановки и нехитрые костюмы. Немногие переселенцы, кто был в главных посёлках Ангарского княжества неприятно поражались тому, что эти неплохие в общем-то люди, хотя и живущие без Бога, встречают приходящий на смену старому год в неположенное время. Новый год надлежит встречать в марте, как и отцы и деды наши, судачили в деревнях крестьяне. Но верно, у ангарцев иной календарь, а в местах, откель они прибыли, иные порядки. Задумывались крестьяне, да ходили к старостам, пускай де, они и вызнают, откуда такие порядки и не будут ли ангарцы требовать соблюдать их. Оказалось никаких понуждений не будет, а сам князь заявил, что будет встречать следующий Новый Год в марте, вместе с переселенцами.
  
   Ангарск, январь 7142 (1634).
   Прокопий Славков, белозёрский переселенец.
  
   Хотя детей после школы казаки разводили по домам, идя вдоль единственной пока улицы деревни, в этот раз Прокопий решил забрать Ярушку и Степана сам. Ну а заодно и посмотреть эту самую школу. Где, по рассказам детей, учителя не лупят своих учеников, что в церковных школах на Руси обычная практика. А младшим даже позволяется играть на уроках, да учиться в веселии. Вечером, Славков, оставив младших детей пришедшей с прядильни Любаше, бодро поскрипел по свежевыпавшему снежку до стоящей напротив казачьей сторожки школы, что на краю деревни. Прокопий постояв немного на крыльце, оглядывая близлежащие дома, где люди уже зажигали свечи, а не привычные им ранее лучины. Хмыкнув, он решительно толкнул обитую по краям кожаными вставками тяжёлую дверь, прошёл через небольшой коридор, где висела одежда и, отворив ещё одну дверь, оказался в школе.
   - Здорово, Прокопий, рановато ты пришёл, - пробасил казак, сидевший на лавке при входе.
   - Да я так, токмо посмотреть хотел, - ответил Славков, косясь на приставленное к лавке ружьё.
   - А поучиться грамоте не хочешь? - скалил зубы второй казак.
   - Я грамоту знаю. И хорош шутковать, а то... - набычился Славков.
   - Ладно-ладно, дядька Прокопий, не гневись, - миролюбиво проговорил казак.
   - Кто сегодня учителем у моих-то?
   - Выбор невелик, сегодня Сергей Палыч, - ответил казак у дверей.
   В каждой из поселенческих школ работало по два учителя. Первый преподавал арифметику, основы физики и механики, включая рассказы о свойствах металлов и минералов, второй же рассказывал детям о биологии, географии, основах астрономии. Историю же преподавать стало незачем, по понятным причинам история моложе 17 века была не нужна, а в истории предшествующей сразу набралось столько несуразиц что лучшим решением стало рассказывать об этнографии Земли, а особенный упор делался на сибирско-дальневосточный регион. Историей же вплотную занялся Кабаржицкий, который после ссоры с Сазоновым более не лез на рожон, даже перестав появляться на собраниях. Однако он постоянно находился среди переселенцев, что-то записывая в процессе разговоров с ними. Наиболее интересными были для него разговоры с Карпом, священником Ангарска и Усольцевым, ангарским атаманом. Именно Усольцев впервые огорошил Кабаржицкого тем, что не знает никаких монголов.
   - Так вон они, южнее Байкала и живут! - доказывал Кабаржицкий.
   - И нешто они Русь поработили? - изумлялся Кузьма.
   - Ну да!
   Усольцев попал в Енисейск через Урал и Западную Сибирь, поэтому представлял себе протяжённость и запредельную сложность этого пути.
   - И, сказываешь, до трёх сотен тысяч их было? А у каждого воина ещё и заводные кони! Это же сколько надо корма в пути - они же с голоду падут, токмо первыми идучие и выживут, первыми траву объедая. А в лесу зимой и вовсе корма нет.
   - Так они не лесом шли, а через степи и полупустыни, прошли царства Средней Азии, Персию, Кавказ. Что ты смеёшься? - обиделся Владимир.
   - В степи и пустынях корму ещё меньше. Ты не ходил отсель на Русь, потому и сказываешь такие несуразицы. Вовек не сподобится человек с великим войском отсюда до Руси дойти, да всех победить. Воинов потеряет всех, да и сам сгинет.
   - Ты просто не знаешь ничего, Кузьма, - махнул рукой Кабаржицкий.
   - То-то ты знаешь, - ухмыльнулся в ответ Усольцев.
   Но и Карп ясности не внёс, монголов он также как и атаман, не знал, но зато мог часами рассказывать о татарах. Однако же татарами он считал не столько казанцев, сколько все народы, населяющие дикие, в его представлении земли, да не знающие Христа.
   Казаки же, прошедшие половину Сибири и достигнув Енисейска ничего не могли сказать о землях бывшей Золотой Орды, некоторые поведали о Сибирском ханстве, некогда бывшем за Уралом. Кроме него, за Уралом, по сути, ничего и не было. Да и само ханство было таково, что рухнуло под напором нескольких сотен казаков.
   - А как же монголы? - не унимался Владимир.
   Кабаржицкий рассказывал Карпу о бедствиях Руси, жившей под вековым гнётом монголов, что жили южнее Байкала.
   - Погодь, Володимер, ты сказываешь, что эти, как их... Монголы пройдя тысячи и тысячи многих вёрст, да покорив многие царства, пришли на Русь, да стали там властвовать?
   - Да, - обречённо выдохнул Кабаржицкий, понимая что не может сейчас ничего доказать этим людям.
   - И кто тебе этой брехни понарассказывал, монголы?
   - Нет, это общеизвестные факты истории!
  
   Славков уже битый час гутарил с казачками, ожидая окончания урока. Подходил он и к двери комнаты. где сидели дети, пытался послушать, о чём говорит учитель. Отдельные фразы, долетавшие до его уха ясности не вносили:
   - ...а когда идет дождь, вода падает с неба и собирается в лужах на земле. Когда же дождь кончается и выглядывает солнце, лужи высыхают, и вода исчезает. Куда же она девается? Солнечное тепло превращает воду в крошечные капельки, которые поднимаются в воздух. Это называется испарением, а крошечные капельки - водяным паром...
   Пожав плечами, Прокопий возвратился к беседующим казакам.
   - Эдак скоро все казачки сюда переберутся с Енисея да на Ангару.
   - А ежели они и воеводу енисейского сюды затащат? Нешто и он им служить будет? - удивился Прокопий.
   - Не, воевода - другого полёта птица. Он не будет, - заявил молодой казак.
   - Откель знаешь? Вона Бекетов-то Пётр Иванович, служит ангарскому князю и ничего! - возразил ему второй.
   - Дядька Чеслав, так у Петра Ивановича семья тут, а у иных-то в родном уделе родичи все, на Руси.
   - Это верно, - согласились в один голос и казак и Прокопий.
   - Батя! - совсем рядом зазвеневший голос дочки заставил Славкова чертыхнуться на лавке, где он коротал время за разговором с казаками.
   - Ярушка! А Степан где?
   - А вона, с Сергей Палычем. Он его забрать хочет в княжеский городок!
   - Как это? - растерялся Славков.
   Между тем, Степан показал учителю на стоящего у дверей родителя и тот уверенно пошёл к Славкову.
   - Здравствуйте, Прокопий, как вас по батюшке?
   - Васильев, - ещё не придя в себя, машинально ответствовал крестьянин.
   - Так вот, Прокопий Васильевич, ваш сын Степан показал совершенно замечательные успехи в обучении и особенно в точных науках. По указанию нашего князя Вячеслава Андреевича, все особенно даровитые дети должны обучаться у нас. Гм, то есть в княжеской школе, там Степан сможет полностью развить свои таланты и тем самым, поднимет и ваш авторитет, то есть вы будете гордиться своим сыном.
   - Погодь, учитель! Как же ты его заберёшь, ежели он мне нужен - старший сын, моя главнейшая опора в работе!
   - Во-первых, забираю его не я, а наш князь. А во-вторых, не навсегда, а только на время обучения. А вы сможете приезжать к нему, он сам будет приезжать к вам - это не трудно, казаки каждый день ездят от Белореченска до Усолья. А летом он всегда будет с вами, да и весной тоже дома часто будет.
   - Это что же, токмо мой Степанко так?
   - Не только, ещё Онфим Стрельцов, я сейчас пойду с его родителями разговаривать. Советую соглашаться, Прокопий Васильевич, всё-таки это честь немалая.
  
   Енисейский острог, апрель 7142 (1634).
  
   На берегах великой сибирской реки уже пахло весной. Щебетали без умолку многочисленные птахи, влезая в спор солнца и снега на стороне первого. Лес вокруг острога наполнялся привычным для него шорохом, перестуком дятлов, цоканьем многочисленных белок, затеявшим любовные игрища. Красивые зверьки скакали с ветки на ветку, карабкались вверх, упираясь острыми коготками в кору, то припадая к стволу, то угрожающе выгибая спину и яростно стрекоча. Ночной мороз ещё сковывает коркой снег, прихватывает холодом набухшие почки на ветках, но силы неравны и каждый новый день выигрывает у мороза ещё некоторое время. Лес ожидал прихода весны, сдаваясь ночью на милость мороза, как нетерпеливо ждут весеннего утра лесные обитатели, скрываясь ночью от рыскающих по лесу хищников.
   Прошлым утром по ноздреватому снегу в Енисейск прибыл новый воевода с небольшим отрядом, дьяками и стрельцами. Василий Беклемишев, посланный на Енисей лично царём, Михаилом Фёдоровичем Романовым и облечённый высокими полномочиями, принимал дела у ходившего темнее тучи енисейского воеводы Андрея Племянникова.
   Дело не в том, что его заменяли, даже наоборот, наконец-то он сможет вернуться воеводой в свою отчину, послужить царю в Белгородской земле. Но радости у Андрея не было и в помине, хотя одну из самых главных задач сибирского воеводы он исполнял безукоризненно - все отправленные им в Москву обозы с меховой казною всегда были богаты, ничем не хуже красноярских. Но другую задачу - продвижения власти московского царя далее, к самому концу земли сибирской, ему выполнить не удалось. Племянников регулярно отправлял в Москву донесения о причине такого положения дел, о том, что неизвестные ангарские людишки никак не дают ему проходу на Тунгуске-реке. А последняя встреча с ними и вовсе чуть не привела к гибели его самого. Лишь Божье провидение уберегло его от верной смерти от адских бомб, со свистом вылетавших из крепости ангарцев и взрывавшихся с диким треском.
   - Значит, говоришь, Андрей Васильевич, бомбы летучие у них? - сидя за столом, спросил Беклемишев.
   - Да, Василий Михайлович, крепостица у ангарцев тоже справная, пушки на стенах стоят.
   - Держат реку, стало быть. А у берега не пройти? - заинтересовался новый воевода.
   - Никак, крепостица у них на острове посредь реки. На том берегу острог каменный...
   - Каменный? - изумлённо перебил Андрея воевода.
   - Истинно так. Снизу камень белый уложен, башенки тож, а стены кирпичные, крепкие.
   - А пушки в остроге есть? - и, видя кивок Племянникова, заметно посерьёзнел.
   - С молодецкого наскоку, как ты хотел, ангарцев не одолеть. Ежели ты баешь, что они были готовы к отпору, то видели тебя на реке до оного.
   - Тут войско надо! - воскликнул Племянников.
   - Да, - согласился Беклемишев, - або хитростью провести людишек.
   Племянников уже поведал, что каждые два года по Енисею проходили караваны кочей, явно поморских, набитые людьми, а обратно они уходили пустыми.
   - И два раза так уже было!
   Беклемишев задумался, встал с лавки и заложив руки за спину, стал прохаживаться по горнице.
   - Что же, думаю вскорости пойти по реке к ангарцам. Для порядку сначала надо поговорить, а уж потом и будет ясно, что делать далее.
  
   Ангара, Удинск, апрель 7142 (1634).
  
   Река вскрылась, но лёд ещё держался у берегов. Лес казался прозрачным, лишённый ещё листвы, преобладание серо-грязных тонов вводило в уныние, но люди не унывали. Течение времени неумолимо и за грязью и распутицей последует тёплое и благодатное время. Крестьяне готовились к напряжённой работе на полях и огородах, готовили инструмент и посевной материал. На крепостном острове в Удинске кипела работа, лодии, боты и баркасы выволакивались из сараев, просмаливались, группа Ярослава Петренко готовилась к броску на пороги. Свезённый за зиму на оленьих волокушах кирпич и камень, а также скобы, арматура и гвозди, изготовленные в кузнице Репы, готовили к погрузке на лодии, пока лежал снег, материал можно было подтаскивать к причалу на небольших санях.
   Провожать Ярослава в Удинск съехалось все начальники экспедиции, заодно проводя время в постоянных совещаниях. Вопросов и противоречий скопилось очень много, все они требовали решений, причём безотлагательно. Самый главный вопрос - безопасность Ангарии и угроза, исходящая от енисейского острога, оказался самым сложным. Смирнов с Радеком добрался до Удинска в последние апрельские дни, когда солнышко уже немного прогревало уставшую от зимы стылую землю. Пришвартовавшись, люди сходили на причал, оглядывая разросшееся за пару лет островное поселение. Смирнов одобрительно осмотрел открытый склад у причала с готовыми к погрузке стройматериалами и спросил стоявшего под навесом у штабелей кирпича тунгуса с ружьём:
   - Эй, друг! Где все начальники ваши?
   - Здравия желаю, товарищ полковник! - Выкрикнул тунгус, - Князь Вячеслав, майор Сазонов, майор Петренко и сержант Саляев сейчас в випе.
   - Где? - опешил Смирнов.
   - В столовой около церкви. Миша! - тут же появился второй тунгус, которому часовой приказал проводить полковника.
  
   - Вот он какой, ваш вип, - ухмыльнулся Радек, оглядывая отдельное помещение в столовой, более всего напоминавшее комнату отдыха в провинциальной сауне. Незамысловатые картинки на стенах, обитых деревом; кресла, покрытые шкурами; широкие лавки у огромного стола, покрытого расшитой скатертью. У открытого камина сложена аккуратная поленница дров. Мило и уютно, да и ностальгия о доме немалая. Мужики радостно обнялись при встрече, похлопывая друг друга по плечам.
   - Вячеслав, как Дарья, на сносях уже? - поинтересовался Смирнов.
   - Станиславу уже полтора месяца, - с гордостью ответил Соколов.
   - О, давай пять! Поздравляю от всей души!
   - Ножки бы обмыть - да нечем, - сокрушался Ринат.
   - И правильно, переселенцы не пьют, и нам не стоит, - тут же закрыл алкогольную тему Радек.
   - Ладно, я пойду распоряжусь насчёт поесть, раз пить нельзя, - Ринат ушёл на кухню.
   - Алексей, это Ринат тунгусов караульных обучал? - и дождавшись кивка майора, добавил:
   - Ну Ринатка, ну молодец! Тунгусы - красавцы просто!
   После того, как молчаливые тунгуски выставили на стол весь ассортимент местного рестораторства и лёгкий голод был утолён, Смирнов предложил Соколову начать совещание.
   Вячеслав, вздохнув, начал:
   - Итак, проблема номер один - Енисейск, я надеюсь, после летнего происшествия это теперь понимают все. Я не нас имею в виду, а наших людей. Да, мне понятно инстинктивное доброжелательное отношение к русским людям. Не думаю, однако, что они все настроены столь добродушно к нам. Наши казаки пока нам служат верно, но всё же до конца я им не доверяю. Даже Усольцеву.
   Раздались удивлённые голоса. А Ринат, проведший рядом с атаманом немало времени, согласно махнул головой:
   - Я понимаю тебя, Вячеслав. Рядовые казаки, ты верно заметил, не отличаются особой стойкостью в служении, оставаясь при этом стойким в бою. Да и сам Кузьма Фролыч мне рассказывал, как казачьи ватаги попросту сбегали от иных воевод дальше на восток, прибиваясь к новому начальнику. Что не говори, а Усольцев остался тем же рядовым казаком, что и был. Просто от малочисленности кадров и из-за внушительной харизмы он был выдвинут на атаманство. Идеально было бы поставить атаманом Бекетова, такое моё мнение.
   - Неловкая ситуация получается, - заметил Радек, - что же мы Усольцева с должности снимем, а Бекетова поставим - что мы за руководители окажемся?
   - Верно, Николай Валентинович. Снимать мы никого не будем. Просто придётся для Бекетова создавать новую должность, - сказал Соколов, оглядывая собеседников.
   - Атаман Всесибирский - как вам? - предложил Саляев.
   - В точку! Решили этот вопрос. Предлагаю теперь вернуться к Енисейску, - сказал Соколов.
   Вячеслав предложил всем высказаться по этой проблеме и кто как видит её разрешение. Смирнов предложил неподалёку от Енисейска поставить свой острог, который выполнял бы функции пограничной крепости и торгового места. Петренко высказал предложение устроиться в самом Енисейске, выкупив его часть под свою факторию или пристроить посад. Радек, едва услышав это, фыркнул:
   - А что вас к Енисею так тянет?
   - Полковник хочет контролировать северный маршрут, - пояснил Саляев.
   - Я считаю, что нам необязательно это делать, зачем раздражать енисейского воеводу? - высказался Сазонов.
   - Развивай мысль, Алексей, - потребовал от майора Соколов.
   - Да, что ты предлагаешь? - заинтересовался полковник.
   - Я не предлагаю, а требую остановиться на братских порогах.
   - Ишь ты, говори дальше, - Соколов поудобнее устроился в кресле, заметно нервничая.
   - Я считаю, что мы не должны быть бельмом в глазу Енисейска. Это раз. Потому как будучи неподалёку от них, мы становимся отправной точкой действий каждого нового воеводы. А поскольку они меняются довольно часто, по словам Усольцева, то каждый из них станет пробовать на нас свои силы и бомбардировать Москву сообщениями о нас.
   - Логично, - заметил Радек.
   Далее Сазонов объяснил, что при тесном взаимодействии сторон возникнет опасность измены, кого-либо могут подкупить или захватить в плен, выведав, тем самым, всю подноготную ангарцев.
   - Чем меньше о нас информации, тем лучше для нас. Тот же Мартынюк, он ведь всё выболтает! Да на нас охоту объявят, поэтому пороги считаю идеальным местом для нашей речной границы.
   - С точки зрения обороны места лучше не придумаешь, - охотно согласился Смирнов.
   - Но как быть с торговлей? - воскликнул Саляев.
   - Чем торговать-то собрался? - съехидничал Радек.
   - Кстати, о торговле. Кузьмин меня в позапрошлом году предупредил, что более рейсов не будет - отцовские денежки попросту кончились и поморам уже платить будет нечем. Так что пора обращаться на юг. Это вторая проблема, - сообщил Вячеслав о тайном разговоре с Тимофеем Кузьминым.
   Сын купца тогда требовал от Соколова снарядить караван в Китайское царство, а не использовать его как извозчика для крестьян, провозимым за отцовские деньги.
   - Так что, после возвращения Бекетова будем планировать экспедицию в Забайкалье? - поинтересовался у Вячеслава полковник.
   - По всей видимости - да, нам больше некуда деваться, - согласился Соколов.
   Вячеслав немного помедлил, а потом решительно произнёс:
   - И вот ещё что, мужики. Возвратимся-ка к нашим баранам, то есть боярам. Вы знаете, я уже не в восторге от этой идеи, всё-таки нечего нам уподобляться прошлому. Незачем, это была моя ошибка, признаю и каюсь, - улыбнулся на последней фразе Соколов.
   - Ох-ты, Вячеслав, это стоящая идея, чёрт возьми! Продолжай, - воскликнул Радек, чуть ли не захлопав в ладоши.
   Сазонов молча выставил руку со сжатым кулаком и оттопыренным большим пальцем. Петренко одобрительно покачал головой. Смирнов и Саляев с интересом смотрели на Вячеслава, ожидая дальнейшего развития его новой идеи.
   - Ну вот, я накидал на бумаге термины, из них губернатор мне наиболее симпатичен.
   - А какие ещё варианты, - спросил Радек.
   - А вот, Николай Валентинович, сам посмотри, а то некоторые мне даже говорить в честном обществе неприятно, - рассмеялся Соколов, протягивая профессору небольшой листок, вытащенный из своего ежедневника.
   - Это за президента тебе неприятно, - хмыкнул Радек, - понимаю. Ну да, губернатор звучит симпатичнее остальных. А у нас, стало быть, Ангарская губерния?
   - Ага, она самая, - произнёс Вячеслав.
   - А что делать, если губерний будет две или три? - спросил Саляев.
   Соколов несколько замялся, действительно, а что тогда - супергубернатор что ли?
   - Вот что, Вячеслав, оставайся-ка ты князем, это ещё довольно прогрессивно для этого времени, а вот боярство... Его надо отменять, несерьёзно, да и боярских родословных ни у кого нет, - серьёзным тоном проговорил Радек.
   - А у меня, что - есть? - ухмыльнулся Соколов.
   - Тебе - придумаем. Одну родословную можно состряпать. В Европе в Средние века, какие только родословные не выдумывали всякие придворные историки. Только бы их мессир выходил от какого-нибудь Цезаря-Августа или Октавиана и ничего. Так что нечего люд баламутить, а то крестьяне ещё что-нибудь не то подумают, мол, царь-то - ненастоящий.
   - А я тогда, пожалуй, буду губернатором, - предложил Смирнов.
   - Столица в Ангарске, Андрей Валентинович, - подсказал с ехидцей Саляев.
   - Будет, Ринат, будет. Вот тогда и перееду.
   - А замов у князя можно назвать комиссарами, - предложил Петренко.
   - Может сразу наркомами тогда, - язвительно откликнулся Радек.
   - Термин комиссар выдумали отнюдь не большевики, Николай Валентинович. Они были и у Петра Первого, да ещё у американцев в их гражданскую бойню комиссары были в войсках, а у нас тут постоянное военное положение.
   - Ну, незнаю, - Радек развёл руками.
   - Ладно, это частности. Дальше флаг и герб - это уже необходимо.
   - Выходим на новый уровень! - констатировал Петренко.
   - Предлагаю общеславянский флаг - наш триколор, - отозвался Петренко.
   - А имперский флаг, чёрно-жёлто-белый как? - спросил Сазонов.
   - Это династические цвета Романовых, как бы нам не совсем по праву их использовать, - объяснил товарищу Ярослав.
   - Как уроженец сибирского Томска, предлагаю флаг Сибирской республики: бело-зелёное полотнище, - сказал профессор.
   - Точно! - щёлкнул пальцами Смирнов.
   - По флагу решили, герб? - Соколов посмотрел на Радека.
   - Тоже что-нибудь сибирское: медведь, ель, Байкал, солнце, уссурийский тигр, - пожал плечами Радек.
   - До уссурийской тайги далековато, - улыбнулся Соколов.
   - А что нам мешает туда добраться? - подмигнул ему Саляев.
  
   Ангара, поморский караван, октябрь 7142 (1634).
   Максим Варнавский, часовщик из Орши.
  
   'Уф, наконец-то, смена' - Максим с облегчением снял с ладоней обмотки и повернул руки к лицу. Так и есть, мозоли кровоточили. Он выругался в отросшую за время пленения бороду и пробрался к наваленному у мачт тряпью, повалившись на них кулём. Глаза бессильно закрылись. Рядом тихонько переругивалась эта парочка - пан Вуйтек и пан Яремич, что в Смоленске надменно насмехались над московитами, ожидая, что их будут держать до выкупа либо вовсе отпустят. Только потом, оказавшись в Новгородских землях, эти шляхтичи притихли и стали наперебой обещать богатый выкуп молодому боярину Тимофею, что вёл отряд пленных от Великих Лук, куда их отправили из Смоленска. А потом была долгая зима у самого берега Белого моря, в домах северных московитов, зовущихся поморами. Весной, как только на Беломорье открылась водная гладь, полоняников погрузили на корабли, явно не годящиеся для хождения по морю, что отметил Максим, и началось безумное путешествие по Студёному морю.
   Сейчас шёл уже седьмой месяц, проведённый в пути, поморы говорят, что остались считанные дни до цели, дай то Бог!
   Максим вновь подумал о своей Миланке, находившейся с двумя детишками на другом корабле - вот ведь московиты, чёрт их побери, удумали! Разделили семьи по кочам и на отдых становились так, чтобы они оказывались по разным берегам реки, так что сбежать было невозможно. Хорошо хоть, на кочах, где перевозились дети и женщины, были устроены крытые помещения.
   Перед тем, как выйти на реку, по которой они сейчас плыли, поморский караван миновал небольшую крепостицу. Максим удивился тому, что поморы держались противоположного от её стен берега. Ещё сильнее он удивился, когда с той стороны донеслись раскаты пищальных выстрелов, а на берегу забегали маленькие фигурки.
   'Удивительно, как встречает нас Сибирь' - озадаченно подумал тогда Варнавский.
   - Чей это городок, татарский? - спросил он широкого, как его оршанский комод, помора.
   - Нет, это казаки енисейские, - нехотя ответил помор, небрежно поигрывая своими лапищами изящным ножом с удивительно замысловатой резьбой на костяной рукояти.
   - А какие казаки, кому они служат? - Варнавский знал, что сегодня они служат одним, завтра другим, а послезавтра, если представится такая возможность, пограбят и тех и других.
   - Известно кому служат, царю московскому! - воскликнул помор, и, пожав плечами, негромко добавил:
   - Темнота литовская.
   'Ничего не понимаю' - Максим завалился спать, ведь до следующей смены на вёслах оставалось не так много времени.
   - Скоро пороги будут! Готовьтесь разгружать кочи! - хрипло прокричал помор, сидящий на руле.
   Варнавский, чихвостя горластого рулевого, пытался зарыться в тряпьё, наваленное грудой возле мачт. Но и тут до него тут же доносились негромкие, но монотонные ругательства, звучащие с хриплым придыханием - это пан Вуйтек и пан Грыга сидя на лавке, обливались потом, ворочая весло. Вскоре с впереди идущих кочей раздались возгласы полные досады и гнева. Поморы бранились, столпившись на носу корабля. Как не пытался Варнавский что-либо разглядеть за широкими спинами в серых кафтанах, все усилия его были тщетны. Кочи, замерев было на середине реки, стали забирать вправо, приближаясь к берегу. Через некоторое время караван кочей встал носами к берегу и борт к борту. Сходни были поставлены на борта, последовала команда собирать свои вещи и сходить на берег. Максим похватал свои вещи: котомку с деньгами, украшениями жены и прочей мелочью типа ладанок и зеркальца; кожаную сумку со своими инструментами; кафтан, на котором он спал и меховую шапку, которую он купил в поморской деревне за несколько серебряных чешуек.
   Спрыгнув на доски причала, Варнавский тут же заметил недалеко от берега, на опушке редколесья, цепь солдат в пятнистых камзолах, которые держали в руках странное оружие - короткие чёрные трубки с двумя рукоятями, причём первая из них была выгнута вперёд. Позади них стояли настоящие татары - дикари с узкими глазами и широким лицом. Причём в руках татары держали мушкеты неизвестной конструкции - у них не курился фитиль, да и не было видно кремня. Они столь уверенно обращались с мушкетами, что Варнавский только диву давался, как и все остальные, а пан Грыга от изумления даже выронил свою котомку. Толпа полоняников ждала дальнейшего, что же удумали эти московиты?
   Среди окруживших литвинов солдат раздалась короткая команда и те принялись выводить из толпы женщин и детей, по направлению к татарам, которые указывали женщинам на крепость, строящуюся не так далеко от причала. За ней виднелось два двухэтажных дома и, Максим не поверил своим глазам, в онах домов тускло поблёскивали стёкла высотой с ребёнка! Откуда в далёкой Татарии стёкла в обычных деревянных хибарах?!
   - Московиты нас татарам продали! - раздался вдруг истерический вопль, кричала жена пана Вуйтека. Толпа разом заворчала, задвигалась, оттесняя женщин и детей к берегу, вперёд же выдвигались угрюмые литвины, готовые драться с отвагой обречённых за свои семьи. Настал критический момент, толпа начала двигаться на солдат, те же, вскинув оружие и выставив штыки, медленно отступали от берега. Оглушительно хлопнул выстрел, за ним второй. У ног наиболее рьяных полоняников взметнулась земля, а перед ними возник русский офицер - высокий и широкий крепыш с чёрным беретом на голове.
   - Внимание! Прошу всех стоять на месте, я вам объясню ваше положение!
   Максим, уже приметив немного поодаль свою Милану, пытался протиснуться к ней, пятясь в толпу.
   - Эй ты, стоять на месте, я же попросил! - палец офицера указывал на Варнавского. И Максим послушно застыл, боясь шелохнуться. От этого московита исходила немалая уверенность в своих силах и литвины теперь ждали, что им скажет офицер, а просьба из его уст казалась чем-то несусветным.
   - Меня зовут Ярослав. Я майор русской армии Сибирского княжества. Вы находитесь на границе Ангарской губернии, у крепости Владиангарск. Там, - Ярослав показал ладонью на пространство ниже по течению, - земли Московского царства.
   Толпа послушно завертела головами.
   - А там, - майор указал в сторону строительства, - земля нашего княжества. Отсюда на многие тысячи вёрст дикий лес, называемый тайга, в котором полно враждебных племён и хищных зверей. Убежать вы не сможете, тем более с детьми, мы специально учли это. Никаких татар тут нет. Нет у нас и никакого рабства, холопства, права первой ночи и прочего средневекового маразма, никто вас не будет ни в чём стеснять. Вы будете поселены немного южнее этой крепости в отдельном поселении, но не все, некоторые останутся тут.
   - Кто останется? - выкрикнули из толпы.
   - Потом, не перебивайте меня пожалуйста! С постройкой домов вам помогут, как и с семенами...
   - Откуда у вас тут татары? - очередной выкрик из толпы казалось, рассердил майора.
   - Я же только что сказал, что татар тут нет, точнее есть несколько, но они скорее булгары, - неожиданно улыбнулся майор Ярослав.
   - А эти люди, - офицер показал на тунгусов, - местные жители и вовсе они не татары. К тому же они все христиане. А сейчас я опять-таки прошу всех мужчин отпустить в первую очередь женщин и детей, их ждёт горячая пища и тёплые дома. А мужчины должны будут по одному ответить на наши вопросы в форте, и только потом вы соединитесь со своими семьями. Прошу всех соблюдать спокойствие и порядок.
   Максим всё-таки успел добраться до Миланы и детей, со слезами на глазах он успокаивал хнычущих Ангеску и Мирослава.
   - Миланка, всё будет хорошо, - повторял Варнавский.
  
   - Максим Варнавский...двадцать шесть лет...рождён в Берестье...обучался в школе при церкви святого Илии...учился в Менске у часовых дел мастера Филиппа Новицкого. Да, часовщик.
   - Кто с тобой тут? Имя, возраст?
   - Жена Милана Кулигина, дочь Павла. Двадцать четыре года. Сын Мирослав шести лет, дочь Агнесса четырёх лет.
   - Какой веры, Максим? - спросил его солдат, записывающий его ответы на чистый лист плотной бумаги.
   - Православный, униат, Римского кодекса, - растерянно произнёс Максим, он был явно озадачен.
   - Ну тут римлян нету и Папы тоже, ладно. Держи, - солдат протянул ему небольшой кусок бумаги правильной формы, - свободен, Максим, шуруй к семье. Следующий!
   - А ты пан, тоже офицер? - решился Варнавский на вопрос.
   - Нет, я обычный солдат. Всё, проходи, не задерживай.
  
  Глава 18
  
   Русия, Красноярск, 30 ноября 7517 года, раннее утро.
  Русаков Павел Константинович, вице-секретарь Верховного Совета, советник Президента Русии по национальным проектам и миграционной политике.
  
  В столице лили холодные дожди. Осень была до крайности противна, словно мстила людям за все те сумасшествия, что они натворили с Природой. Павел стоял у огромного окна в своём кабинете на сорок восьмом этаже нового министерского здания и смотрел вниз. По проспекту Мира сновали люди, спешащие на работу, раскрашивая серость погоды своими разноцветными зонтами. Проспект, закрытый для автомобилей, был полон и гуляющего люда, несмотря на непрекращающиеся дожди, в уютных, тёплых павильонах бойко торговали горячей пищей. Достаточно было выйти на улицу, чтобы попасть под соблазн ароматов мясной солянки или блинов с неисчислимым количеством начинок. За четыре месяца, проведённых Павлом в столице он так и не смог определиться с любимым местом для обеденного перерыва. Зато он определился с Ольгой, с которой он познакомился по работе в ведомстве. Её, как и несколько сотен человек, вывезли в Красноярск из далёкого Сенегала, дабы уберечь от очередной межплемённой заварушки, недавно начавшейся в этой африканской стране после очередного убийства местного президента. Они обвенчались во Всесвятской церкви, построенной в 7428 году, бригадами енисейских каменщиков на деньги купца-мецената Захария Кузьмина. Отец Лазарь, погрузив супругов с головой в купель, провёл обряд крещения.
   Красноярск в последние годы активно строился, мораторий на очередное расширение столицы истек, и главный город Русии кипел энергией, притягивая активных и дерзких людей, способных плодотворно работать на государство и себя. Так же в столицу попал и Русаков, после бегства из ханьского лагеря в Туркестане, он чудом пробрался через оккупированную ханьцами Монголию в Сибирь. Потом, с большим трудом добравшись до Охотска, контролируемого войсками САСШ, бежал в Америку, где в штатах океанического побережья возглавил комитет 'Сражающаяся Русия', посредством которого агитировал бывших сограждан - жителей Аляски, а также общины русов в САСШ участвовать в освобождении своей Родины. Комитет сумел укомплектовать людьми три дивизии и высадится в Приморье, где шли активные бои американских и японских войск с ханьскими захватчиками. Однако вскоре штаты вышли из войны, взорвавшись изнутри, раздираемые многочисленными противоречиями изначально искусственного образования.
   Мексиканцы, наводнившие в своё время южные штаты, многомиллионными антиправительственными и антивоенными акциями оторвали от страны свои прежние земли. Негритянские массы, ведомые чёрными расистами и прикрывающиеся исламом, развернули настоящий террор против васпов, то есть белого населения САСШ. Коренные американцы, в лице союза племён сиу, образовали своё государство на территории штатов Южная Дакота, Небраска и Вайоминг, тяготевшее к канадскому государству, менее затронутому конфликтами. Как и жители Монтаны, Северной Дакоты и Миннесоты, где белые составляли подавляющее большинство, обратились к Канаде с просьбой принять их штаты в состав канадского государства. Хуже дело обстояло с миллионами ханьцев, живших в Северной Америке.
   Многочисленная ханьская диаспора северо-американских соединённых штатов вела настоящую партизанскую войну, идущую с переменным успехом и сопровождающаяся многочисленными жертвами среди мирного населения. В каждом северо-американском городе, кроме русской её части, существовал свой хань-таун, что создавало громадные проблемы местной национальной гвардии и полиции. Ведь они не всегда успевали блокировать ханьские районы, и тогда это место превращалось в район ожесточённых перестрелок и поножовщины, бойни, в которой доведённые средствами массовой информации до полного отчаяния североамериканцы старались как можно скорее уничтожить ханьцев, которые якобы могут иметь у себя тактические ядерные заряды и бактериологическое оружие. Несмотря на то, что ни разу ничего подобно не было найдено, истерия не унималась и погромы шли по всей Северной Америке. Находясь со своими дивизиями в Приморье, Павел удачно провёл переговоры с представителями деморализованной группировки американских войск и наладил полное их взаимодействие с Красноярском. Павла заметили представители новой власти, а его организаторские способности дали ему возможность показать себя на новом для него поприще.
  
   По кабинету мягко прокатилась мелодия. Вздохнув, Павел прошёл к столу, лёгким движением ладони включив монитор новенького 'Эльбруса' и принялся читать очередной запрос куратора расселения соотечественников из до сих пор охваченных беспорядками САСШ по нуждающимся в людях областям. На сей раз запрос был от губернатора Даурского края. Столица края, город Игнатьевск, пока что был не донца восстановлен после яростных городских боёв, бушевавших тут во время наступления американских войск и их союзников, филиппинцев и канадцев. Участвовали в освобождении Приморья и Даурии и русские союзники - японцы и остатки корейской армии с новонабранными ополченцами.
   Однако американцам поначалу не везло, их, высаживающихся в корейских портах, легко смела лавина ханьских дивизий, до этого проутюжившая катком армию Кореи. Сопутствовали успехи и компании НОАХ в Туркестане, конфликт с Русией пока удерживался путём секретных переговоров Красноярска и Пекина. Развивавшееся было наступление на индийские войска, вскоре затормозилось и превратилось в кровавое взаимоистребление великих народов. Войска Пакистана мало помогли ханьской армии, которая завязла на линии Ганга, а в распоряжение армии Индии постоянно прибывало вооружение и техника из Европы и САСШ.
   В Малой Индии же шли упорные бои между проханьской Кампучией и армией Сиама, некогда тлевший пограничный конфликт между странами вырвался наружу. Кампучия получала добровольцев и вооружение из Империи Хань и Вьетнама, но сиамцы держались стойко, не допуская прорыва кампучийцев. В условиях мирового политического кризиса и азиатских войн заявила о самороспуске Организация Объединённых Наций и так искусственно поддерживаемая лишь некоторыми европейскими странами, Русией и государствами Латинской Америки. НАТО, лишившись своего сильнейшего участника - САСШ, стало сугубо европейской организацией, ещё сильнее сплотив Европу. Страны старой Европы фактически объединились в единое пространство, последним шагом к этому было юридическое закрепление этого факта. Но этот вопрос постоянно откладывался на заседаниях Европарламента. Много споров было и о столице Европы, вариантов было немного: Брюссель, Люксембург, Женева, Милан и Кёльн, горячие головы даже предлагали построить Европолис для оформления столичных функций, как однажды уже было сделано в Бразилии при схожей проблеме. Но это было не главное. Страх перед войной сплотил европейцев, которые осознали свою общность перед лицом реальной угрозы.
   Да, тогда Империя Хань напугала весь мир. Но лишь напугал, хоть и до холодного пота. Лишь политический коллапс Соединённых прежде Северо-американских Штатов спас Империю Хань. Но такое спасение было сродни выходу Французской Империи из Великой Мировой Войны в 7454 году, лишь ненадолго оттянувшее крах немецкого государства. Ещё недавно, шестьдесят лет назад Империя Хань представляла собой с десяток враждующих между собой государств, где тянуть одеяло на себя пытались прояпонский Тайбей и прокорейский Циндао. Но родившийся с княжестве Гуандун некий господин Сун Ятсен, в ходе революции, сбросившей с трона в 7428 году гуандунского князя, бежавшего на Филиппины, возглавил первое революционное правительство в Азии. В ходе непрерывных войн и конфликтов, республика Гуандун превратилась в Империю Хань, которое объединило множество народов и племён и стремилось к дальнейшей экспансии. Империи были нужны полезные ископаемые, нефть и газ, в первую очередь. Поэтому первый удар имперцев после провозглашения оной, был направлен на прорусский Туркестан.
   Легко перемолов армию Туркестана, ханьцы остановились было на границах Русии, Красноярск же готовил ядерные заряды и мобилизовывал дополнительные силы, перегруппировывая войска с запада на южные рубежи - Иртыш и южно-сибирские степи.
   Русаков тогда находился в Павлодаре, в составе 14-ой отдельной танковой бригады, переброшенной на Иртыш из Люблина ещё несколько месяцев назад, когда ханьцы штурмовали столицу Туркестана Кашгар. Внезапное, нелогичное и самоубийственная атака имперцев на областной центр Иртышской области привела к тому, что малочисленные на то время части русских войск были попросту задавлены численностью ханьских солдат. А техника имперцев, пусть и во многом уступающая даже туркестанским вариантам лицензионной русской техники устаревших модификаций, просто брала числом. Вал ханьцев, старавшихся разрезать Русию пополам по линии Оби, был остановлен только у стен Тобольска и Тюмени. Ну а Павел к тому моменту уже пробирался к Охотску, сбежав из ханьского лагеря для русских военнопленных.
  
   - Павел Константинович, к вам посетитель. Сергиенко Николай Валерьевич, профессор, заведующий лабораторией в Петербургском институте ядерной энергетики. Запись на приём около месяца назад, по вопросу личного характера, - сухо сообщил динамик голосом секретаря.
   - Проси войти, Антип, - Русаков придавил клавишу связи.
   В дверь, открытую Антипом, секретарём Павла, вошёл невысокий моложавый мужчина, лет сорока-сорока пяти, в очках с тонкой оправой и кожаной папкой в руках.
   Секретарь вопросительно посмотрел на Русакова, тот ему кивнул и Антип неслышно закрыл за собой дверь.
   - Здравствуйте, Павел Константинович, вы меня, наверное, не помните...
   - Извините, нет. Изложите свой вопрос конкретней, пожалуйста, у меня не так много времени.
   - Меня зовут Николай Валерьевич Сергиенко, я занимаюсь проблемами пространственно-временного коридора, я уже связывался с президентом семь лет назад. Мой проект на Новой Земле...
   - Я вас помню, - сухо заметил Русаков, - ваши эксперименты с каналом стоили государству немалого расхода средств, а пятьдесят шесть человек три года назад исчезли навсегда.
   - Это трагическая ошибка! И она сейчас может быть исправлена. Я и моя команда, мы работали эти три года над усовершенствованием нашей аппаратуры, и нам это удалось! - возбуждённо уверял собеседника Сергиенко.
   - Удалось что? - тихо проговорил Русаков.
   - Мы сможем открывать и закрывать канал между мирами, независимо от прихоти сил её контролирующих, - пальцы профессора, лежащие на столе, мелко подрагивали от нервного напряжения.
   - Но как? Силы Природы это вам не игрушки, мы до сих пор не познали всю её суть, как вы можете заявлять о полном контроле? - убеждённо воскликнул Павел.
   - Дискретные вихревые потоки электрического смещения поля вам скажут об этом что-нибудь?
   - Нет, я не физик. Меня назначили управлять людьми, проектами, бюджетами, сметами и распределением и логистикой денежных средств, специалистов, и прочее. Я же не суду вам сыпать терминами своего направления, - Павел чувствовал, что начинает злиться.
   - Извините меня, - негромко сказал Сергиенко.
   - Чем вы сейчас занимаетесь? - Павел взял свой ежедневник, готовясь записать данные профессора.
   - Я заведую лабораторией исследований электромагнитных полей в одном из закрытых петроградских институтов и мне нужна ваша помощь в организации новой экспедиции на Новую Землю, - глухо пробасил Николай.
   - А, это бывший Рижский Технологический? - в давние времена ещё, в городе, отнятом у немцев, на месте их столицы был построен Петербург.
   Этот город, вначале называвшийся Санкт-Петербургом, был настоящей загадкой для историков - до сих пор точно не ясно в честь кого он был назван. То ли в честь генерала Петра Саблина, воевавшего в то время с немцами, то ли в честь святого апостола Петра, ведь город был взят двадцать девятого июля. Но тогда почему не Петропавловск, ведь это день почитания первоверховных святых апостолов Петра и Павла. В годы правления социалистов, Петербург, в угоду интернациональным связям с их немецкими коллегами был переименован обратно в Ригу. Ну а потом, после того, как власть их кончилась, балтийский город стал Петроградом.
   - Ладно, Николай Валерьевич, я сделаю всё от меня зависящее. Я свяжусь с людьми, я...
   - Минутку, Павел Константинович. Прежде, чем связываться с кем-либо, постарайтесь правильно ограничить круг извещаемых об этом людей.
   - Да, конечно! Я вас понял, Николай Валерьевич. Я свяжусь с Президентом, надеюсь, он также согласится на вашу авантюру, как и прошлый Президент.
   - Тут, - профессор положил на стол свою папку, - всё, что нужно для осуществления проекта. Там же и результаты наших исследований. Ознакомьтесь и вы убедитесь, что это не может быть авантюрой. Там итоги многих лет нашей работы.
   - Обязательно, - заверил собеседника Русаков.
   - Вот мой номер телефона, - Николай положил поверх папки свою визитку, - прошу звонить в любое время дня и ночи.
  
   Через двадцать часов Русаков разговаривал с президентом Русии. Кормильцев заинтересовался проектом, но более всего его интересовали причины произошедшего с ним провала ранее.
   - А какова вероятность положительного исхода проекта, Павел Константинович?
   - Честно говоря, я не знаю точно, Илья Михайлович. Но профессор Сергиенко уверяет, что на этот раз он учёл все ошибки и недочёты, что помешали работе его аппаратуры в прошлый раз.
   - Если канал откроется, будет ли поддерживаться его рабочее состояние?
   - Неизвестно. Сейчас нельзя сказать утвердительно, только после испытаний на месте перехода.
   - То есть вы предлагаете сущую лотерею? - взгляд Кормильцева остановился на карте Русии, занимавшую практически всю стену кабинета президента.
   Негромко пискнул динамик, Кормильцев утопил клавишу приёма:
   - Да, Антип?
   - Илья Михайлович, губернатор Терской области, Апанасенко Богдан Петрович... - голос секретаря президента казался встревоженным.
   - Миша, выводи на связь!
   - Алло, Илья Михайлович! Алло!
   - Да-да, Богдан Петрович, я вас слушаю!
   - Товарищ президент! Я сейчас нахожусь в Наурском районе, сегодня, в десять часов утра было совершено очередное нападение на автоколонну переселенцев, которые согласно вашему указу были командированы на поселение в станицу Наурская.
   - Жертвы? - устало произнёс президент.
   - Погибли все: двадцать один военнослужащий внутренних войск, четыре милиционера из Наурского РОВД, шесть казаков Кубанского войска и гражданские, семьдесят девять человек, включая женщин и детей.
   - Проклятье. Какие мероприятия проводите, допросили жителей станицы?
   - Жители в один голос уверяют, что никого не видели, а через село никто с оружием не проходил.
   - Ладно, с вами вскоре свяжутся, Богдан Петрович, - Кормильцев потёр глаза и откинулся в кресле, о присутствии Русакова он как будто бы забыл.
   Четыре года назад после отмены всех автономий и национальных республик, что были организованы в период недолгого, но бурного правления социалистов в пользу областного и краевого деления страны, в Русии первое время было спокойно. Нет, национально озабоченные господа немного побузили в Казани, Уфе, Якутске и Грозном. Некоторые, вроде Сыктывкара, Йошкар-Олы или Туры, казалось, не заметили произошедшего, некоторые, как обычно взяли под козырёк очередному указу, исходящему тогда ещё из Москвы. А вот на Кавказе ситуация не успокаивалась. Спонсоры из стран Персидского залива и эмиссары Европейского союза всячески подталкивали полевых командиров на антиправительственные акции, которые естественно были направлены в основном против гражданского населения. В последнее время акции стали особенно часты.
   - Антип, - Кормильцев нажал клавишу связи с секретарём, - сейчас свяжешься с Анапасенко. Он тебя сведёт с людьми, имеющими информацию по данному и прошлым эпизодам. Потом составляй статью для СМИ, пусть поднимут шумиху, статистику ещё со времён социалистов подними. Будем готовить народ к референдуму - надо отделять этот регион, не стоит он этих жертв. Да, кроме казачьих равнин, конечно. Всё, работай.
   Прошло несколько минут в полной тишине, Русаков нервно заёрзал в кресле.
   - Павел, я о вас не забыл, - президент встал из-за стола, прошёлся к окну и потянулся, разминая руки и плечи. Задумчиво глядя в окно на открывающийся из него вид на парковый комплекс, Кормильцев проговорил:
   - Сделаем так, ваш профессор получит финансирование на начальный этап проекта, а лишь потом, представив детальный отчёт о возможностях этого проекта, будет получено согласие Совета на полноценное финансирование.
   - Большое спасибо, товарищ Президент! - И ещё, Павел Константинович, вы помните легенду о том, как великий князь Вячеслав Сокол оказался в Сибири?
   - Ну да, преследуя уходящие остатки Золотой Орды, волынский князь Вячеслав Сокол достиг Ангары, разбив там золотоордынского хана Немеса и его сыновей - военачальников Тутума и Хатысму.
   - Это официальная история Павел, но есть и иная история - о том, что некая экспедиция с Новой Земли ушла в такой же пространственный коридор, что открылся семь лет назад там же. Только это было в 2008 году, в этом вся загвоздка - мы думаем, что наши предки более пяти тысяч лет назад владели такой технологией, что смогли открывать такой канал, что и пытаемся сейчас сделать мы в лице профессора Сергиенко. Если сможет - быть ему академиком, да лауреатом премии дома Бельских.
  
   Члены бывшей царской фамилии сейчас проживали на Аляске, в Ново-Архангельске. После революции социалистов, монархия в Русии была упразднена, а члены царской фамилии бежали на Аляску, которая объявила о своей независимости от новой власти. Там же они и находились до сих пор. Много раз в последнее время возникали инициативные группы за возрождение монархии, хотя бы и в декоративном виде, пусть только на Аляске, но пока глава дома Курбат Стефанович Бельский отказывался от какого либо официального статуса его семьи, как об обсуждении этого вопроса. Покуда не произойдёт воссоединения Аляски с Русией.
  
   - Но почему мы этого не знаем? - изумился Русаков.
   - Как не знаем? А теория академика Чудинова? - улыбнулся Кормильцев.
   - Так его опошлили и заплевали, превратив в изгоя от науки!
   - Это только так считается, а на самом деле академик Чудинов ведёт свою работу под нашим чутким патронажем, - ещё раз удивил Русакова Президент.
   - Так вы даёте своё согласие на проект, Илья Михайлович? Там осталось пятьдесят шесть граждан нашей страны, - тихо сказал Русаков.
   - Да, это заставило меня дать вам положительный ответ. Я поговорю с товарищами и, думаю, что Верховный Совет одобрит вашу идею. Павел, с вами вскоре свяжутся, - президент дал понять, что встреча окончена.
  
   Июль 7519, архипелаг Новая Земля, Залив Каменный.
  
   Оставшиеся с момента прекращения проекта семилетней давности, постройки на полуострове Утиный поддерживались в рабочем состоянии из стоящего напротив посёлка Каменка. Сегодня все замки были сняты, а сам объект расконсервирован. Казалось, жизнь снова вернулась в это опустевшее, покинутое людьми место. Снова принимал непрофильные рейсы аэродром в Каменке, снова сновали погрузчики, наполняя аппаратурой и иными грузами пустые ангары и склады. Жилые помещения наполнялись людьми. Вместо использовавшихся ранее в охране объекта, в пожарном порядке, морских пехотинцев, МВД направило на Новую Землю группу спецназа, под командованием майора Матусевича.
   Профессор Сергиенко со своей командой занял ангар, в котором ранее он же и работал. Сейчас учёные всё делали в спешке, стараясь успеть провести первые опыты как можно быстрее, дабы отчитаться перед президентом. Сергиенко следил, дабы спешка не помешала делу, но, слава Богу, работали профессионалы, и вскоре аппаратура была налажена, каналы связи настроены и объект был готов к работе. В ангаре, построенном над бывшей тут семь лет назад аномалией, собрались практически все участники второго проекта. С двух сторон работавшего ранее тут прохода между мирами стояли установки, чуть не соприкасаясь выходящими из них широкими трубами с раструбами на концах, толстые кабеля от которых тянулись к аппаратуре, стоящей в ангаре.
   - Начинайте, - крикнул срывающимся от волнения голосом Сергиенко.
   Трубы аппаратов загудели, так продолжалось несколько минут, казалось, что ничего не происходит. Однако пунцовый от волнения Сергиенко, с надеждой вглядывался в дисплей, выводящий данные о состоянии поля в месте работы аппаратов и что-то объяснял находящимся рядом коллегам.
   - Проход будет открыт, если мы увеличим мощность аппаратов!
   - Когда это будет, сегодня успеете? - осведомился Матусевич.
   - Да, конечно сегодня. Но понадобится некоторое время, - ответил Сергиенко.
   Майор кивнул и отошёл. Профессор понимал, что главный на площадке это майор, но с этим приходилось мириться - полный контроль был более чем логичен в таком проекте. Через несколько часов, после настройки оборудования и тестов аппаратура была готова для второго запуска.
   - Давай, - Николай Валерьевич махнул рукой. Опять раздалось мерное гудение. Матусевич изменился в лице - на него начало действовать то колебание пространства, что в своё время замечали первые исследователи.
   - У меня нутро ходуном ходит! Это нормально?! - выкрикнул он Сергиенко.
   - Это замечательно, Игорь Олегович! - с сияющим от счастья лицом прокричал профессор.
   Сергиенко схватил со стола лежавшую на нём каску майора и запулил её в марево аномалии, та моментально исчезла без следа. Матусевич открыл рот, не успев даже ничего сказать разошедшемуся профессору, который издал победный рёв, когда каска исчезла.
   - Человек сможет пройти через аномалию? - уже деловым тоном осведомился майор.
   - Сначала надо провести ещё один тест, - Сергиенко торопил своих людей, которые настраивали аппарат, стоящий на гусеницах, пытаясь добиться того, чтобы он был высотой со среднего человека.
   - Запускайте! - аппарат пошёл к аномалии. Её работа поддерживалась аппаратурой, которая, генерируя магнитные поля очень высоких энергий, чьи резонансные частоты обеспечивают влияние на сильное внутриатомное взаимодействие, посредством чего, появлялась возможность влиять на временной параметр пространства, ослабляли связи и открывали проход между мирами. Отключить их боялись, Сергиенко не был уверен, что проход будет самоподдерживаться. Разматывая несколько кабелей, аппарат подходил к аномалии и вскоре, под бурные овации и радостные выкрики вошёл в неё, полностью растворившись.
   - Камера! Выводите на экран! - воскликнул профессор. Но вместо тех замечательных видов, о которых в своё время рассказывал Павел, на экранах была сплошная темнота. Сильно озадаченный Сергиенко присел на стульчик.
   - А свет у аппарата есть? - напомнил о себе Матусевич.
   - О Боже! Конечно же, свет! Включите свет, - прокричал Николай Валерьевич.
   На экране ярко вспыхнуло белое пятно, свет вскоре сфокусировался и на экране стали появляться чёткие линии... Линии?
   - Что это? - озадаченно произнёс профессор.
   - Как что, кирпичная кладка, довольно неплохая, - сказал стоявший рядом Матусевич.
   - Как это, откуда, - прошептал Сергиенко и тут же рявкнул:
   - Поворачивайте камеру!
   Кирпич сменился деревянными досками, причём покрытыми инеем. Дверь? Зима? Затем опять кирпич и на противоположной стороне ещё одна дверь.
   - Всё ясно, - заулыбался Матусевич и неслышно для остальных добавил, - Миронов и его люди живы.
   Сергиенко повернулся к Матусевичу, сияя улыбкой, которой выражались все эмоции человека, сделавшего то, чего он желал более всего на свете.
   - Да, проход свободный. Хорошо, - бросил майор в трубку и, повернувшись к Николаю Валерьевичу, сказал:
   - Сегодня составляйте отчёт о возможностях аномалии, а я вам дам ещё пищи для размышлений.
   - В смысле? - со сползающей улыбкой пролепетал Сергиенко.
   - Схожу за каской, - майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.
   - Подождите! - запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.
   - Николай Валерьевич, аппаратура перегревается! - трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.
   - Сколько у нас есть времени? - озадаченно спросил профессор.
   'Сколько ему надо времени взять каску и выйти?' - недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!
   - Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!
   'Сколько лет работы сожжём!' - горестно думал профессор, - да что же он, в самом деле?!
   Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.
   - Вырубай! - закричал Сергиенко.
   Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.
   - Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.
   - Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! - пригрозил лейтенант.
   - Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат и всё, остался бы он там надолго. А так - лишь пару часов помёрзнет.
  
   Через час с небольшим аппараты снова были включены. Включили их ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.
   - Оп-па. Ничего не понимаю... Николай Валерьевич! - воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.
   - Что такое, Вадим? - профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.
   - Аномалия словно пытается сопротивляться? Она меняется! - Сергиенко присел на стульчик.
   - Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает, - Вадим указал профессору на цифровые показатели.
   - Я пошёл! - Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии. Сухое и тёплое прикосновение марева немного затянуло Николая и тут же вытолкнуло на мёрзлую землю.
   Сергиенко больно ударился коленом, тут же его окружил сумрак и холодный воздух. Воздуха решительно не хватало, а в глазах играли светлячки, но профессор попытался встать. Неожиданно ему помогли подняться на ноги, Николай огляделся. Вокруг него оказались три фигуры, Матусевич, помогший ему встать и двое...
   - Товарищ Матусевич! - Сергиенко одел упавшие при падении очки и перевёл взгляд на других - высокий бородатый крепыш и невысокий мужчина, несколько полноватого телосложения.
   - Уходим майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! - Сергиенко не увидел, как тот медленно покачал головой.
   'Откуда только силы взялись?' - казалось, профессор сам вытащил майора, и они повалились на пол ангара, тут же проход между мирами закрылся, аппаратура выключилась, а в самом ангаре погас свет.
   - Всё кина не будет, электричество кончилось, - сморозил какой-то умник в полной тишине.
   Матусевич отряхнувшись, встал, ища свой коммуникатор. Наконец, включилось резервное питание, и в ангаре зажёгся, мигая, слабый свет. Люди подслеповато смотрели друг на друга, проверяли оборудование. Майор, не желая, чтобы его слышали, тем временем, вышел разговаривать на свежий воздух.
   'Что-то майор темнит' - посмотрел ему вслед Сергиенко.
   Последующие два дня учёные и инженеры занимались наладкой оборудования, а также подключением линии из Каменки, находящегося с той стороны небольшого заливчика, для подачи дополнительных мощностей. Майор, несмотря на настойчивые просьбы Сергиенко так и не поставил его в известность ни о сути переговоров с начальством, не о разговоре со Смирновым и Радеком. Профессор хотел знать, что будет происходить с его проектом и почему в дело, которым занимается он, майор так вольно распоряжается. На что майор лишь процедил, что де-юре начальник проекта он, а профессора попросил, во избежание недоразумений, более не расспрашивать его. Таким образом, холодок бывший между майором и профессором стал ледниковым разломом.
   Сергиенко, которого словно котёнка ткнули в лужицу, кипел от гнева. Коммуникатора военного образца, как у Матусевича, у профессора не было, а его личный коммуникатор не пробивал ту защиту, что стояла на архипелаге. Опасались утечки информации, как было в прошлый раз, при первом проекте изучения аномалии. Хотя казалось, что резидентура Европейского союза пока не проведала о начавшемся втором этапе. На третий, после аварии, день майор осведомился у Сергиенко временем очередной попытки пространственного пробоя.
   - Сегодня вечером, - выдавил из себя профессор.
   К запланированному на семь вечера пуску аппаратуры Матусевич привёл половину своей группы - двадцать бойцов. Одетые на этот раз в боевую броню последних разработок руссийского ВПК, в полной боевой амуниции, они застыли чуть поодаль майора.
   - Семь часов вечера, начинайте, профессор, - голосом, не терпящим возражений, сказал Матусевич, не удостоив Сергиенко и взгляда.
   - Вы пойдёте туда с оружием?
   - Это парализующие заряды, не ужасайтесь. Даже голова потом болеть не будет.
   - Но что вы намерены делать, разве это не мой научный проект?
   - Это вас не касается, профессор! Делайте своё дело, - начиная терять терпение, процедил майор.
   - Мы ещё не провели комплексную отладку оборудования. Похоже, нам нужно переписывать программы для аппаратов, управляющих потоками частиц. Аномалия в прошлый раз начала меняться, то есть менять структуру поля.
   - Профессор, вы можете открыть канал или не можете? - Матусевич вплотную подошёл к Сергиенко и уставился на него немигающим взором холодных голубых глаз.
   - Могу, - выдохнул профессор, - но это может быть опасно, я не советую долго находиться на той стороне канала.
   - Жить вообще опасно, говорят, люди иногда умирают. Я думаю, мне хватит получаса.
   - Я не могу гарантировать вашего возвращения, если вы пробудете там долго, - глухо ответил Николай.
   - Вы можете поддерживать переход в рабочем состоянии полчаса?
   - Да, - кивнул Сергиенко, - но, прошу вас, не более этого времени.
   - Начинайте, - приказал майор.
   Короткая команда проверить амуницию, попрыгали - ничего не звенит, не стучит. Приборы ночного видения настроены. Тем временем, загудели аппараты, появившееся между ними мерцание стало усиливаться.
   - Она уходит от нас! - удивлённо воскликнул оператор у дисплеев.
   - Выключай и включай снова! - прикрикнул профессор, - Вадим, загрузи последний вариант кода.
   После небольшой паузы ровное гудение вновь раздалось в ангаре, перекрыв все остальные звуки.
   - Майор, вы готовы? - крикнул Сергиенко Матусевичу.
   - Да, профессор. Держите проход полчаса, но мы можем успеть и ранее этого срока.
   Майор приказал бойцам входить в аномалию и он провожал каждого хлопком по плечу, а когда последний спецназовец скрылся в аномалии, внимательно оглядел учёных и нырнул в мерцающее марево. Сергиенко присел на стульчик и уронил голову в ладони. Посидев в таком положении минуты две, он встал, нервно прошёлся мимо пультов и дисплеев, обходя своих ребят, и бросил взгляд на аномалию.
   - Вадим, - окликнул профессор своего помощника, - у меня зрение не очень. Ну-ка, глянь молодыми глазами.
   Николай указал на мерцающую аномалию.
   - Тебе не кажется, что она малость... потемнела, что ли?
   - Что, Николай Валерьевич? - удивился Вадим.
   - Да аномалия же! - воскликнул профессор.
   - Ну если только самую малость, - скептически пожал плечами помощник.
   - Нет же, смотри! - мерцающий проход между мирами словно заволокло дымкой. Марево сгущалось, едва заметно темнея. Это что-то непредвиденное!
   Сергиенко с ужасом почувствовал, как по спине скатились крупные капли холодного пота.
   'Но почему я так волнуюсь?' - пронеслось в голове.
   Между тем, аномалия стала серого цвета, продолжая накапливать в своём центре черноту, расползающуюся по её краям. Аномалия стремительно темнела.
   - Выключай! - истерически взвизгнул Николай.
   Вадим молниеносно выключил аппараты, пробившие брешь в пространстве, но несмотря на это аномалия не исчезла. Кто-то принялся заполошно вырубать все приборы, но в полной тишине было слышно лишь негромкий треск, исходящий из тёмного марева.
   - Что такое?! - дико закричал профессор.
   - Она не исчезает! - обречённо возопил и Вадим.
   Абсолютно все в ангаре почувствовали безотчётный ужас, исходивший от чёрного колышущегося пятна, потрескивающего чуть громче.
   - Она сожрала потоки частиц, шедших из каналов нашей аппаратуры, - истерическим тоном сказал Николаю его помощник.
   Люди, находившиеся около аномалии, в один голос закричали, когда из пятна, висевшего набухшим чёрным облаком, выскочила уродливая чёрная нога, больше похожая на щупальце. Затем второй отросток, третий. И вдруг внезапный, ослепительно белый столб света взмыл в небо, развалив крышу ангара. Чувствовалось сильнейшее гудение, но только лишь чувствовалось, так как уши людей были заложены высокочастотными звуками, исходящими от столба света.
   - Доигрались, млять, в фантастов! - заорал, закрыв глаза, Сергиенко, ухватившись за край стоявшего рядом с ним стола.
   Приближался нестерпимый жар, Николай ощущал как ломается аппаратура, как валятся стенды и приборы, лопается стекло и кричат сжигаемые заживо люди.
   'Но почему не горю я?' - приоткрыв глаза, он сквозь хлынувшие слёзы увидел, как и на него идёт волна, сжигающая всё на своём пути. Вскрикнув, Сергиенко ухватил за ворот Вадима и пинками поднял валяющегося под столом инженера, пытаясь убежать с ними от неизбежного. Посреди до слёз ослепительного белого света чёрным пятном маячила аномалия.
   - За мной! - прорычал Николай и кинулся к бьющему белыми сполохами проходу.
   Аномалия легко приняла его, вытолкнув мгновение спустя. Сергиенко упал на спину, тут же на него кулём повалился Вадим и инженер, тут же отползший в сторону. Дохнуло холодом, а на лоб упали невесомые снежинки. Сергиенко улыбнулся и в то же мгновение провалился в глубокий обморок.
  
   Байкал, Новоземельск, март 7143 (1635).
  
   Радеку не спалось, всю ночь профессор отворочался с одного бока на другой, часто вставал пить, в общем - что-то решительно пошло не так. Вчера был разговор с Бекетовым и Кузьминым - о майском походе на Амур. Через Байкал людей перевезут Вигарь и Антон, его шурин, причём на Вигаря ещё было возложено задание - приобрести у бурятов телят, сколько возможно. Военную часть операции решили доверить Ринату, как наиболее профессиональному военному на Ангаре. А на сегодня у Радека было намечено посещение школы в Васильево, проверка знаний, что успели вложить в учеников пара учителей и ежедневный контроль за пишущими учебники и статьи младшими коллегами. Казалось бы, поводов для волнений не было.
   - Коленька, что же ты не спишь? - проворковала Устина, оглаживая волосы профессора.
   - Да не знаю, странно как-то. Пойду-ка я на улицу, прогуляюсь. Свежим воздухом подышу, авось проясниться в голове.
   Радек накинул сшитый крестьянами по армейскому образцу укороченный кафтан серого цвета и вышел на крыльцо своей избы. Немного посидев на нём, он решил пройтись, заодно выполнив на сегодня и свой ритуал по посещению места аномалии, что уже семь лет назад привели их на берега Байкала и Ангары начала семнадцатого века. Ставившийся ранее пост у места прохода с Новой Земли уже два года как отменили. Зачем держать человека у закрытой навеки двери?
   'Темнота-то какая, наверное, часов пять-шесть утра. Ну да, вон дозорные сменяются' - думал Радек, подходя к кирпичной постройке на месте аномалии.
   - Вот чёрт, ещё и живот прихватило! - ругнулся профессор и тут же замер, лоб его моментально покрылся испариной. Не может этого быть! Профессор кошкой метнулся к постройке. Нутро его трясло всё сильнее, Радека мутило, казалось, ещё пара секунд и его просто вырвет, но Николай Валентинович упрямо подходил к кирпичной постройке.
   'Работает!' - в голове потрясённого профессора повторялось одно лишь слово.
   Остановившись у запертых на засов дверей, он и не знал, что теперь делать. Можно было, конечно, отпереть этот чёртов засов и... А что и? Дальше-то что?
   В двери с той стороны что-то сильно и гулко ударилось и упало на мёрзлую землю с каким-то лязгающим звуком. А уже через минуту с небольшим послышался металлический звук, подобный позвякиванию лёгких сплавов друг о друга, странное жужжание и поскрип.
   "Да это же аппарат, что мы в своё время запускали! Логично, что и другие сначала запулили в аномалию какую-то железку, а потом пустили робота!" - пронеслось в голове профессора, когда он уже бежал к дому Смирнова. Кстати, за семь лет, проведённых на Ангаре, услышанный им звук сервопривода показался Радеку мелодией, сравнимой с лучшими симфониями Чайковского.
   "Вот только кто там? Американцы, китайцы, наши?" - пульсировала изводящая нервы мысль. Вбежав на крыльцо и щурясь от резкого порыва ветра, нёсшего снег, Радек увидел внезапно вспыхнувший яркий источник света в ангаре, что шёл сквозь щели запертых ворот.
   "У нас мало времени, скоро должна быть третья фаза - высадка группы!" - Николай забарабанил в дверь. Открывший её караульный морпех тут же был профессором буквально откинут от двери и Николай рванулся к Смирнову.
   - Подъём, Андрей! У нас гости, - резко тряхнул за плечо сонного полковника Радек.
   - Ты чего, Николай? - осоловевшими глазами смотрел на него Смирнов, - что случилось?
   - Гости у нас, Андрей! Пока не знаю кто, но если поторопимся, то узнаем первые. Пошли, быстро Андрей! Аномалия. Она открылась, - услышав это, полковник моментально проснулся.
   Смирнов жестом оставил на веранде караульного морпеха, сейчас мол вернусь. С некоторым усилием открыв дверь, они вышли на улицу. А там темнота и холод, да жёсткий порывистый ветер бьёт в лицо ледяной крошкой.
   - Смотри Андрей, - Радек показал на пробивающийся из ангара свет, - насколько я понял, там сейчас аппарат для визуального осмотра, снятия проб, анализов. Потом пустят группу, времени у нас минут двадцать или меньше, зависит от их готовности.
   - Надо собирать ребят! - воскликнул Смирнов.
   - Мы не успеваем, - покачал головой Радек, - думаю, сначала будут переговоры, кто бы там не был. Да и шум раньше времени ник чему, людей только взбудоражим.
   - Но аномалии уже нет, она не чувствуется, - несколько удивился Смирнов.
   Полковник уже взял себя в руки, шок, вызванный внезапным известием такого рода, прошёл. Сейчас Андрей Валентинович деловито обходил строение со всех сторон.
   - Так, пока молчок. Иначе, сейчас все набегут сюда и будут штурмовать проход, - сказал он Радеку.
  - Пока это лучшее решение в данной ситуации, - согласно кивнул тот.
   Тут же внутри послышалось покашливание, там явно кто-то был!
   - Кто там? - предательски сорвавшимся голосом произнёс полковник.
   - Миронов, Корней Андриянович, я полагаю? Вы отопрёте замок или мы будем разговаривать через запертые ворота? - донеслось из-за закрытой двери.
   Смирнов и Радек, которых одновременно пробил холодный пот, едва удержались на ногах от столь ошеломляющего вопроса из-за закрытой семь лет назад двери. По какому-то наитию профессор вдруг остановил шагнувшего было к воротам полковника и уже шепотом проговорил:
   - Андрей, мы же без подстраховки, - наступило секундное замешательство, но мгновение спустя полковник молча показал профессору АПС, который был у него в кармане. Андрей Валентинович молча принялся отпирать непослушными руками засов. Дверь открылась и перед ними возникла фигура в чёрной форме, со знаками различия и нашивкой в виде российского триколора с левой стороны груди.
   - Майор Матусевич, спецназ внутренних войск, - представился человек.
   - Я думаю, следует выключить свет на аппарате, во избежание лишних глаз, - немного пришедший в себя Радек указал на машину.
   Майор согласно кивнул и поискав выключатель, в итоге просто выкрутил светодиод.
   - Когда вы начнёте эвакуацию? - несколько истерично, что поразило полковника, воскликнул Радек.
   - Стоп-стоп. Никакой эвакуации не будет, массовой эвакуации, я имею в виду.
   - Да что вы, - выдохнул Радек, - как же так? Вы же официальный представитель власти! А нас тут более чем двести человек, женщины, дети! Жрать нечего!
   Полковник нахмурился и, скрестив руки на груди, обратился к майору:
   - Потрудитесь объясниться, майор?
   - По вашему виду не скажешь, что вам нечего есть, - усмехнулся майор.
   - И кстати, истерику изображать не стоит, глупо смотритесь, - добавил Матусевич.
   - Много вы знаете, - огрызнулся Радек.
   - Так сколько вас тут человек? - спросил майор.
   - Нас здесь триста пятьдесят семь тридцать один человек. Не считая местных, - быстро ответил полковник.
   - Вас же было пятдесят шесть человек, - удивился майор и добавил:
   - Что за местные?
   - Тунгусы, буряты, казаки, - ответил Смирнов.
   - Что? - изумился на секунду Матусевич.
   - Тут семнадцатый век, Сибирь. Канал аномалии оказался не только пространственным, но и временным, - пояснил Радек.
   - Ишь ты, - присвистнул майор, сузив глаза.
   Радеку показалось, что этот Матусевич на секунду показался ему потрясённым, но только на секунду.
   - Так, хорошо. Ладно, с вас полный отчёт о состоянии дел, окружающей вас местности, ваших возможностях и возможные проекты колонизации с Земли.
   - Эвакуация будет или нет? - хмуро потребовал ответа полковник.
   - Нет, я уже говорил. Возможен лишь только точечный выход, например вы, Миронов, или вдвоём с вашим другом, пытающемся казаться истериком. Людей я не выпущу, возможна утечка информации.
   Он хотел было развернуться к полковнику и Радеку спиной, как профессор вдруг жестом остановил его:
   - Майор, да вы хоть примерно понимаете, что происходит? У вас ведь не гангрена ума, вы же должны хотя бы приблизительно понимать, что значит вмешательство в собственное прошлое и чем это может закончится? Наша эвакуация просто необходима, - твёрдым спокойным голосом проговорил Николай.
   - Я обещаю, что передам ваши слова, но не обещаю того, что их услышат, - внимательно посмотрев в глаза Радека, ответил Матусевич.
   Майор отступил на шаг и, повернувшись, хотел войти в аномалию, но оказался лишь на той стороне постройки, у противоположных ворот.
   - Что за чёрт? - ругнулся он.
   - Аномалия не работает. Когда она в рабочем состоянии, то ваш живот подскажет об этом, жаль умом вашего шефа не одарит.
   Разговор мог бы продолжаться уже на нервах и повышенных тонах, как вдруг из внезапно заработавшей аномалии вывалился человек в белом халате. Неловко упав на колено, он уронил очки, одевая их и подслеповато глядя в утренней темени на фигуры людей, человек произнёс:
   - Товарищ Матусевич!
   - Это ещё кто? - прошептал Николай Валентинович.
   Человек, между тем, перевёл взгляд на полковника? на профессора и снова на майора:
   - Уходим майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! - человек в халате вскочил и, припадая на ушибленное колено, вцепился в Матусевича, утаскивая майора в мерцающий проход. Несколько секунд и аномалия резко прекратила работу. Только неслышно шуршал падающий хлопьями снег.
  
   Уже через пятнадцать минут были разосланы гонцы за всеми представителями руководства колонии, а в избе полковника сидели за столом, постепенно приходя в себя, Смирнов и Радек. В печке весело потрескивали дрова вокруг казана с водой, скоро можно будет заварить листья смородины и мать-и-мачехи с медком.
   - Знаешь, что мне более всего непонятно, - нарушил тишину Радек и тут же ответил, не дожидаясь реакции Смирнова:
   - То, что этот загадочный майор Матусевич не пошёл с нами, посидеть, поговорить и попить чайку, а сразу объявил о невозможности эвакуации и потребовал отчётов о возможной колонизации.
   - Что же тут странного, Николай? Наоборот, его логика мне понятна. А вот ты зря про гангрену ума ему сказал, да про шефа.
   - Мне некого и незачем бояться, Андрей. И я, знаете ли, самовлюблённых дураков с детства не любил.
  
  Глава 19
  
   Новоземельск, март 7143 (1635).
  
   Спустя двое суток после внезапного открытия аномалии и появления странного майора, всё начальство российской колонии собралось на совет. У места аномалии снова выставили круглосуточный пост, по ночам ворчащие, недовольные возобновлением караула у никчёмного объекта дозорные жгли костёр неподалёку от открытых дверей надстройки над местом перехода. Смирнов и прочие, кто был посвящён в тайну той ночи, напряжённо ждали. Соколов и Саляев прибыли в посёлок Смирнова, планируя остаться здесь, пока ситуация не прояснится полностью. Начальники провели напряжённые сутки в разговорах о том, к чему же приведёт открытие аномалии. Что будет? Эвакуация?
   - Эвакуации не будет! - твёрдо сказал Радек.
   После открытия аномалии обычно мягкий и вальяжный профессор перекинулся в сжатую пружину, цепкий взгляд и властный голос - такой была его реакция на возобновление работы перехода, его бывшей епархии.
   - Здрасте, я Настя! - ненавидяще глядя на стену, процедил Саляев, - они там с ума сошли? Я бы с этим майором поговорил бы душевно.
   - Мы с полковником уже поговорили душевно, двое суток только и делали, что обсуждали всевозможные варианты развития ситуации. В принципе, выводы неутешительные получаются.
   - А что так, господа начальники? Я уже понял, что хуже чем сейчас ничего и быть не может? - иронично улыбнулся Ринат, быстро погасив злобу.
   Главной загадкой для всех стал вопрос майора о Корнее Миронове и почему их должно было быть пятьдесят шесть человек? Версии выдвигались самые разные и даже решительно несуразные, типа версии Саляева о том, что Матусевич прибыл вообще с иной Земли. Не той, к которой мы все привыкли, а той, что всякие воспалённые личности в жёлтого цвета газетёнках зовут параллельным миром. Вроде бы есть наш, пусть такой сложный и жестокий мир, но в тоже время такой уютный и знакомый и есть множество миров-двойников, в которых проживают жизнь наши копии. Эту версию отмели, как абсурдную, Ринат и сам не стал её защищать, лишь хмыкнул да пожал плечами, сами, мол, разбирайтесь. Радек предположил вариант того, что в результате попадания в прошлое изменилось само будущее Земли - и то, что Матусевич спрашивал Миронова, говорит только о том, что в этом мире также произошло открытие аномалии и теперь в их 2008 году вместо экспедиции Смирнова туда отправилась экспедиция Миронова, а сам Смирнов в это время греет пузо в Гаграх.
  Странным было и резко отрицательное отношение майора к возможной эвакуации хотя бы женщин и детей.
  - Даже если там у них что-то случилось, конфликты с применением ядерных зарядов и расовое оружие, о чём нам доверительно поведал Генри Мак Гроу, и ситуация с окружающей средой аховая, то я не поверю в то, что не проводя эвакуацию, они оберегают нас от возможных рисков.
   - Как вообще они открыли эту аномалию и почему только семь лет спустя? - спросил Зайцев.
   - Знаете что, сдаётся мне, что они искусственно вызвали проход, - задумчиво проговорил Радек.
   - Почему ты так думаешь, Николай? - удивлённо спросил Соколов.
   - Андрей, а ты помнишь, что кричал Сергиенко майору? Счёт мол, идёт на секунды, но время ещё есть!
   - Ну и что? - непонимающе спросил Ринат.
   - Как что?! Они контролировали процесс! Но его было нельзя контролировать, когда сюда проходили мы! - почти кричал профессор.
   - Ничего себе, - тихонько протянул Соколов, сцепив пальцы рук.
   - Это значит что... - начал было Смирнов.
   - Что они могут открывать канал по желанию, - закончил за него Радек, - но у них проблемы со стабильностью работы аномалии. Я понимаю это так.
   - Николай, а майор-то, помнишь, даже не знал, что аномалия не работает, - напомнил о казусе Матусевича полковник.
   - Это действительно странно, - заявил Радек.
   - Короче! Мужики, вы вот рассуждаете о всяких майорах. Главное - они собираются препятствовать эвакуации! У нас тут дети, женщины, что им тут делать? - воскликнул Ринат.
   С улицы внезапно послышался вскрик, который впрочем, никакого продолжения не имел, но все четыре человека, находившихся в комнате заметно вздрогнули. Радек щурясь, приложил ладони к стеклу - дозорные сидели у костра, как и раньше, а освещаемые костром ворота аномалии были открыты на одну створку, как и раньше. Пожав плечами, профессор отошёл от окна:
   - Майор говорил только о точечной эвакуации - допустим, я или полковник. Но убежать в нашей ситуации было бы верхом цинизма и неуважения к людям.
   - Пойду я пост проверю, - немного взволнованный недавним криком, Саляев поднялся с лавки.
   - Ринат, дров захвати сюда, а то днём не нанесли, - попросил Смирнов.
   Саляев кивнул и выходя, плотно прикрыл за собой дверь.
   - Ну что, смородинки с мёдом заварим? - хлопнул ладонями полковник.
   - Кстати, товарищи, не забыли? Нашему дорогому Ринату через два дня стукнет тридцатник, - напомнил Соколов.
   - Да, кстати! - крякнул Смирнов.
   - А он у вас всё в сержантишках ходит, - продолжая глядеть на улицу сквозь стекло, сказал Радек.
   - Ну это легко исправить! - улыбнулся Соколов и посмотрел на Смирнова.
   - Погоны с майорской звездой я ему найду, - пообещал, рассмеявшись, полковник.
   Скрипнула дверь, медленно и неуверенно открываясь.
   - Ринат, ну что там? - взволнованно вопросил профессор.
   - Он дров набрал, надо помочь, - притворно закряхтел Соколов, подымаясь с кресла.
   И тут же замер, оставшись в полусогнутом состоянии.
   - Что за чёрт?!
   Дверь открывала чёрная фигура в военной экипировке с откинутым прибором ночного видения. За этим человеком виделось ещё несколько силуэтов, с веранды слышалась лёгкая возня, как будто кто-то сучил ногами по доскам пола. Вперёд вышел высокий человек, который, снявши маску, сказал:
   - Они оба тут. Прошу вас пройти со мной! Советую не спорить.
   Матусевич отошёл от двери, чтобы освободить проход.
   - Подождите! Объясните нам, что происходит? - Соколов поднялся со своего кресла.
   - Вы кто такой? Сидите на месте! - приказал майор.
   - Давайте поговорим, как цивилизованные люди! Что за маски-шоу? - воскликнул Радек.
   - Рад бы откушать кофею в честной компании. Но, видит Бог, решительно нет времени, - майор с некоторым сожалением вскинул оружие и выпустил по находившимся в комнате три заряда.
   - Что... - успел прохрипеть профессор.
   - Парни, берите этих двоих! Уходим, быстро.
  
   Сознание быстро покидало профессора, наливающиеся свинцом веки упрямо отказывались выполнять вялые потуги Радека открыть глаза. Последнее, что видел Николай, было распростёртое на полу веранды тело Саляева. Бойцы в чёрной форме скорым шагом, контролируя окрестность, направлялись к месту перехода. Двое из них несли на плечах бесчувственных Радека и Смирнова. У костра, что горел вблизи кирпичного ангара над точкой перехода, сидело несколько человек в меховых шапках и подбитых мехом полушубках. При приближении бойцов Матусевича они, скинув маскировку, взятую у обезвреженного караула, превратились в таких же бойцов, что и остальные. Прикрывая друг друга, бойцы собрались у ворот. Шедший последним Матусевич махнул рукой, давай мол, валите обратно, на Новую Землю. Однако, бойцы продолжали находиться у ворот.
   - Чего не проходите, мать вашу? Времени нет ни хрена!
   - Там наш профессор валяется, в отключке. А проход не работает.
   Гнев ударил по вискам майора, проход-то откроют, но вот что тут делает Сергиенко? Захотел поиграть в Д'артаньяна?
   - Приведите профессора в чувство, - приказал Матусевич и, едва взглянув на двоих учёных, что находились рядом с профессором, процедил:
   - Вы двое, ко мне!
   Инженер на слабых от перенесённого ужаса ногах заковылял к майору, Вадим же остался сидеть на коленях, привалившись к холодному кирпичу стены.
   - Ты вроде Александр? Какого ляда вы тут делаете? Вас профессор сюда потащил?
   - Да, он нас сюда втащил и тем самым спас наши жизни. А там все погибли, ничего там нет! - с нарастающей истерикой в голосе ответил Александр.
   Вадим, тем временем, поднялся с колен и, пошатываясь, поплёлся к воротам. Бойцы невольно расступались перед ним, провожая удивлёнными взглядами. Сказанное инженером ещё не дошло до всеобщего понимания.
   - Чего уставились? Остановите его! - прикрикнул Матусевич.
   Один из бойцов выстрелил в бредущую по снегу фигуру в развевающемся белом халате. Получивший парализующий заряд в спину, Вадим сделал ещё несколько неловких шагов и, пытаясь обернуться, рухнул ничком в снег. За ним двинулись двое, втащив обратно в постройку и уложив рядом с приходящим в себя Сергиенко. Профессор открывал глаза. Слабым движением руки он остановил очередную порцию нашатыря и, мутным взором найдя Матусевича, злорадно улыбнулся.
   - Всё, майор. Застряли вы тут навсегда, - прохрипел он.
   - Что ты имеешь в виду? - побледнев, спросил Матусевич.
   - Некому больше открывать проход, вся моя команда погибла, а аномалия, по-видимому, самоликвидировалась.
   - Как? - выдавил из себя майор.
   - Майор, вы смотрели кинофильм 'Лангольеры' по Стивену Кингу? Ну вот, на Новой Земле произошло то же самое. Я надеюсь только, что в меньших размерах, - вздохнул профессор.
   - А вы понимаете, профессор, - сказал вдруг один из бойцов майора, едко выделив должность Сергиенко, - что вы и только вы виновны в произошедшем. И если нас не вытащат отсюда, то мы остаёмся в этой... заднице?
   - Да, я не спорю, - вздохнул Сергиенко. - Майор, сколько времени действует ваш парализатор?
   - Двадцать минут. Караул уже должен очухиваться. Парни, посмотрите за ними, - Матусевич указал на ворочающихся у стены людей.
   - Предлагаю, майор, перенести всех в дом и ждать пока Радек очнётся, мне будет необходимо с ним поговорить.
  
   Шесть часов спустя
  
   - Я не собираюсь извиняться! У меня был прямой приказ.
   - Майор прав, Николай, не кипятись. Только никчёмный солдат будет извиняться за выполнение приказа, - развёл руками Смирнов.
   Радек хмуро оглядел присутствующих и, картинно воздев руки, проговорил:
   - Ну конечно! Взять вломиться рано утром, опоздав на семь лет, пострелять в людей из парализатора и нормально, приказ я, мол, выполнял.
   - Профессор Радек, прекратите, пожалуйста. Это не вопрос для обсуждения. Ещё вопросы по моей операции будут? Нет? Тогда вопрос у меня. Нас двадцать один человек, нам нужна крыша над головой и питание. До того момента как аномалия снова откроется.
   Саляев лишь хмыкнул, а Радек злорадно усмехнулся:
   - Она не откроется, если то, что рассказал мне Сергиенко - правда.
   - Сейчас не откроется, значит, откроется завтра, - уверенно отрубил Матусевич.
  
   Среди солдат майора не было ни одного рядового бойца, даже старших сержантов и то наличествовало аж три человека. Остальные - прапорщики, лейтенанты, два капитана. Смирнов сразу предположил, что майор не так прост, а звание майор спецназа внутренних войск - обычная легенда. Матусевич явно является кем-то большим.
   - Это не является тайной в данной ситуации, полковник, - ответил ему на этот вопрос майор, - у вас, товарищ полковник и у вас, товарищ профессор, допуск есть. А у остальных, - оглядев Соколова, Саляева, Кабаржицкого и сержантов Новоземельска - Зайцева и Васина, - нет допуска к обратному переходу.
   - И кто же вы? - усмехнулся Соколов.
   - До пятьсот двенадцатого года я занимал пост заместителя начальника Гродненского областного КГБ, позже, по направлению из Красноярска, я два года ловил террористов-галицийцев в Западных Карпатах...
   - Что?!
   - А ну да, вы тут семь лет сидите! А у нас всё завертелось в эти семь лет в такой узел, что и за сотню лет не распутать. Началось всё с ханьцев, это вы должны знать. В год, когда вы ушли в коридор, они как раз Ташкент взяли. А вскоре обыкновенные конфликты в САСШ стали выходить за рамки обычных перестрелок и поножовщины - там ханьцы, слушая приказы из Пекина, начали настоящую партизанщину. А у нас, с подачи Европы, опять начали бузить галицийцы - возомнившие себя отдельной нацией, ну и объявили себя независимыми от Русии государством. Красноярск рыпнулся на них было, но Европа не дала, вот из Галиции в Русию и проникали боевики, кошмарили местное население. Их и ловил.
   Люди сидели, раскрыв рты.
   - Долго же мы сидим на Ангаре! - воскликнул в полной тишине Саляев.
   - Какая Русия? Что ещё за ханьцы? Почему Красноярск? - посыпались на Матусевича вопросы.
   - Думаю, стоит распорядится насчёт горячего, - предложил Соколов, - разговор будет долгим.
   Сержант Васин, сидевший на лавке у двери, приоткрыл дверь и негромко передал караульному приказ Соколова. Матусевич так же попросил покормить его людей, которые пока были размещены на втором этаже одного из бараков.
  
   Средняя Ангара, начало лета 7143 (1635).
  
   - Пороги скоро, воевода! - рыжий кормчий, здоровенная детина, приложив рупором ладонь, крикнул енисейскому воеводе, что стоял на носу головного струга. Беклемишев решил сам возглавить поход к ангарским людишкам, дабы воочию убедиться в том, о чём в Енисейске уже давно ходили легенды. Будто бы каменные крепости на реке стоят, пушки во множестве, кои стреляют такими ядрами, от которых спасения нет никакого. Да и струг разом перевернуть может такое ядро.
   'Пороги. Значит ещё несколько дней пути' - подумал Василий Михайлович. Через некоторое время над рекой поплыли медные звуки набата, кто-то впереди бил тревогу.
   - Осип, никак по нам тревогу бьют? - удивился воевода.
   Сотник, вглядываясь в берега, пожал плечами.
   - Вона, ежели кто с берега нас узрит, да вскорости до своего стана доберётся, то...
   - Погоди-ко, нешто не ты мне баял, что ангарцы токмо опосля порогов стоят? - сдвинул брови воевода.
   - Так и есть, на то крест истинный даю! - воскликнул, перекрестившись, Осип. - Прежде, ещё с воеводой Андреем к ним ходили, токмо наш струг и уцелел, остальные казачки сгинули без следа!
   - Так отчего же я вижу крепостицу до оных! - Беклемишев указал сотнику на виднеющийся впереди остров посредь реки, коих енисейцы за время пути по реке навидались вдоволь. Однако в отличие от других, пустынных песчаных или густо поросших лесом, на этом виднелось строение правильной формы, спереди лесами обложена, дабы обкладку стен камнем вести. Подойдя ближе, енисейцы заметили и два бастиона по берегам реки, левый и дальний от них был белого цвета, правый же и ближний к стругам бастион, был ещё земляной и обложен деревом, каменьем начали обкладывать лишь подошву укрепления. Однако и на бастионе и в крепостице виднелись широкие бойницы для ведения пушечного огня. Подходя к острову всё ближе, Беклемишев никак не мог увидеть ни одного человека. Вдруг крепость ожила, гулко бухнув одной из своих пушек и положив ядро точно по курсу енисейских стругов.
   - Правь к берегу, Хват! - закричал воевода кормчему. Струги забирали вправо к берегу, где стояла густая берёзовая роща, и было подходящее место для того, чтобы перекинуть сходни. Только мостки коснулись берега, как из рощи появились люди, с ружьями наизготовку. Много людей. У некоторых были странные мушкеты - тонкие и короткие, но и они смотрелись столь грозно, что Беклемишев, не испытывая терпения незнакомцев, громко сказал им:
   - Я Беклемишев, Василь Михайлович, воевода с Енисейска, надобно мне с вашим... головой разговор повесть!
   - Я Петренко Ярослав, майор здешней крепости. Князь наш, Соколов Вячеслав Андреевич, не в этом городке находится. Тебя, воевода и людей твоих, не более двух, к нему доставят на разговор, - ответил ему майор, этот высокий воин, стоящий впереди всех.
   - А что с моими людишками? - озадаченно спросил воевода.
   - А ничего с ними не случится, побудут здесь. Пока вы не вернётесь, - твёрдо уверил Петренко Беклемишева.
   Тот понял, что всех их к городку не подпустят. Что же, верный ход. Воевода взял с собой лишь своего сотника Осипа и пошёл за майором. Михаила Васильевича провели по берегу реки, мимо бастиона, с которого на него внимательно смотрело с десяток вооружённых мушкетами воинов в одинаковых у всех серо-зелёных кафтанах. Миновав бастион, майор направился к воротам городка, обнесённого частоколом и с несколькими башенками, смотревшимися довольно грозно, сложенный же неподалёку от них кирпич говорил о том, что и они будут обнесены камнем. Серьёзно укрепляются ангарцы! У ворот Ярослав несколько замедлил шаг и из раскрывшихся перед ними створок вышел отряд человек в двадцать, одетый всё в те же серо-зелёные кафтаны, правда не все. Причём эти воины были местными туземцами и что самое удивительное - у всех них на плече был мушкет! Это сильно поразило Беклемишева - туземцы запросто служат в войске у ангарцев и каждому полагается мушкет, причём не устаревший какой-нибудь, как в его остроге, а явно новый, да ещё и неизвестной ему прежде конструкции. Осип и вовсе открыв рот, смотрел на этот отряд, скрывшийся за поворотом. На воротах стояли караульные солдаты, которые бодро отдали честь майору.
   Беклемишев оглядел городок изнутри - несколько домов, причём два из них о двух этажах, часовенка, кузня, загоны для птиц и скота, небольшие огороды, склады. Тут пришёл черёд уже Василию открывать рот - все оконные проёмы в домах посёлка были закрыты не бычьим пузырём и не слюдой, не промасленной тряпицей, не деревянным волоком, а стеклом! Причём стекло это было прозрачным и с аршин высотой, а маленькие, в пару пядей, были даже в оконцах овина. Крыши домов были покрыты червонной черепицей, какую Беклемишев видел лишь в Москве, когда его вызвали из Касимова к царю на воеводскую службу. И тут же Василий одёрнул себя, не расслабляйся мол, воевода, на службе, чай!
   - Ярослав, а как называется городок ваш? - спросил Беклемишев майора.
   - Владиангарск, - коротко ответил тот, принимая мостки с баркаса.
   А воевода всё смотрел на городок, где между домами деловито сновал народ. Василию показалось, что одного из жителей, вон того, рыжего, он уже где-то видел. Однако вспомнить не смог, а тем временем, майор жестом руки пригласил его на борт баркаса. Точно такой же приближался к городку из островной крепости, набитый всё теми же мушкетёрами.
   "Да сколько же тут воинов?" - удивлялся воевода Енисейска.
   Вечерело, над Ангарой низко летали птицы, прихватывая звеневшую в прохладном воздухе мошкару. Пахло свежестью, как бывало перед грозой. Василий глянул на небо - так и есть, будет вскорости, окаянная! Проплывая мимо всё ещё расстраивающегося посёлка переселенцев из Литвы в устье Илима, Василий заметил обработанные участки земли на прибрежных лугах, уходящие дальше от берега.
   'И всё-таки крепки ангарцы на реке, зело крепки. Не выбить их отседа без войска с пушечным боем. Эх, пошто мне такая службишка досталась? Царь дюже осерчает, за вести нерадостные, да за нерадивость мою, как с ними сладить?' - горевал Беклемишев.
   - Будете наш чай пить, Василий Михайлович? - Петренко отвлёк воеводу, погруженного в свои мысли.
   - Да, благодарствую, Ярослав, - машинально ответил Василий.
   Майор достал из своей котомки блестящий металлический цилиндр, отвинтил с него крышку, нажал на красный колпачок, тут же из цилиндра полилась горячая жидкость. Исходящий из кружек пряный аромат трав и мёда приятно щекотал ноздри, а сам чай расслаблял и успокаивал.
   - Вскорости гроза учнётся, Ярослав, - Беклемишев показал на тёмное небо.
   - Ничего, Василий Михайлович, до Шаманского порога успеем, а там зимовье у нас стоит.
   - А долго ли путь держать до князя вашего, Вячеслава Андреевича? - спросил воевода.
   - С неделю, а то и более, - огорчил собеседника майор.
  
   Миновав в районе, что звался в покинутой ангарцами действительности Братским, первые два порога по реке, третий пришлось обходить по берегу, причём баркас ушёл обратно, а их встретил уже другой кораблик. У огромного холма на излучине реки бот стал принимать влево, а впереди показалась ещё одна крепость на острове.
   - Вона там нас и постреляли, - яростно зашептал Осип воеводе.
   Василий понял, что бот специально ушёл к тому берегу, дабы показать енисейцам и крепость и каменный острог во всей красе. При прохождении баркаса в протоке между берегом и островом воздух разорвался слитым рёвом и гулом - пушки острога и крепости выстрелили в унисон, приветствуя воеводу, как пояснил Петренко.
   "Что же, впечатляет" - Беклемишев угрюмо смотрел на острог, на остров, проплывающие мимо, постройки на острове, всё те же дома со стёклами, часовня.
   - А у нас две пушчонки медныя, да пороху - кот наплакал, - некстати тихонько ляпнул Осип, за что удостоился моментального тычка в бок. Воевода грозно свёл брови на переносице и процедил:
   - Замолчи, язык окорочу!
  
   Максим Варнавский, Владиангарск, июнь, 7143 (1635).
  
   Варнавскому в какой-то степени повезло. Хотя бы в том, что копаться в земле ему теперь не надо, как остальным двадцати четырём семьям ляхов и литвинов, которых в самом начале весны, как очистилась ото льда река, отправили на поселение. Осень и зиму полоняники жили тут, во Владиангарске, помогая строить посёлок. Рубили деревья, таскали брёвна, заготавливали дрова на зиму, рыли землю. Оршанец и ещё трое мужчин были оставлены в посёлке только потому, что они имели хоть какое-то представление об обработке металлов и об устройстве механизмов. Женщинам посёлка предстояло заниматься ткачеством, лён и конопля, привезённые крестьянами, давали отличный прирост.
   Варнавский сидел за столом в мастерской, обтачивая от шероховатостей гильзы, полученные из Белореченска, звук набата и застал его за этим занятием. Минут через десять к ним вбежал солдат с баулом одежды, в которой ходили лишь княжеские воины.
   - Максим, одевай это, быстро! - на стол бывшего оршанца легла одежда ангарских воинов - серо-зелёные кафтаны странного покроя, со множеством карманов и лямок.
   Остальной троице литвинов было приказано то же самое. Варнавский отложил в сторону напильник и заготовку, принявшись облачаться в камзол. Ангарец сам надел на Максима чёрный берет, очень похожий на голландский, что он видел в Вильно, и четверо новоявленных солдат вышли во двор. В посёлке царила лёгкая суматоха, отдавались приказы, бегали люди. Максим заметил, что даже тунгусы переоделись в такую же форму, что и у него, только в зимние куртки. Около дюжины тунгусских женщин, облачённые в серые плащи, стояли у причала, неловко улыбаясь и смущаясь, когда кто-то из ангарцев выдавал им чёрные палки.
   - Мужики, вы двое идёте с Евгением, - выдавший им форму ангарец указал на нескольких солдат у раскрытых ворот.
   - Макс, Стас, вы на ворота. Я вам подаю знак - открываете створки, а тунгусы выходят строем. Потом, когда скажу, переодеваетесь в свою одежду и шарахаетесь между домами с деловым видом. Мда, постричь бы тебя, эти рыжие космы слишком заметны. Берет поправь, - сказал второй.
   Задуманное прошло как по маслу, когда в ворота вошёл майор Петренко, а с ним явно облечённый властью московит, пытающийся с равнодушным видом осматривать посёлок и его укрепления. А вот идущий рядом с ним казак с удивлением таращился и на стёкла и на тунгусов с мушкетами. Тут же Максиму стало ясно, для чего, а точнее для кого разыгрывали этот спектакль - московиту нужно было показать, что у ангарцев много воинов, много мушкетов, а значит - много пороха. Княжество могло за себя постоять.
  
   Белореченск, июнь 7143 (1635).
  
   В июне Соколов вернулся, наконец, на Белую реку, в свой посёлок. На душе было тяжело, все три месяца, что он провёл в Новоземельске, Матусевич изрядно потрепал ему нервы. Гордый и независимый, он отказывался подчиняться кому-либо на этой стороне пространственно-временного перехода. Лишь окончательно поняв, что обратного пути, по всей видимости, нет, и уже не будет никогда, Матусевич сам пришёл на разговор к Соколову. Первое время он не верил, что это не люди Миронова, пропавшие семь лет назад, при неудачной попытке профессора Сергиенко изучить появившуюся на Новой Земле аномалию. Тогда из посёлка Каменка, где был рыбообрабатывающий комбинат, заметили столб ярко-белого света, что пронзил небо на многие километры. Потом, при попытке обследовать местность, в странной аномалии пропало двое учёных из Колы. Отправленная группа из пятидесяти шести человек под началом Корнея Миронова, заместителя губернатора округа Варда, пропала на долгих семь лет и вот, он тут, а мироновцев нет. На этой стороне оказались люди, попавшие сюда аналогичным мироновцам способом и тоже семь лет назад. Но попали они из совершенно другой страны - из какой-то Федерации. Ну да, из Российской Федерации, о которой майор не имел ни малейшего представления. Что же, по всей видимости, это какой-то параллельный мир, эти чёртовы учёные решили потягать Природу за усы - вот и дотягались, чёрт побери! Открыли какие-то каналы, где встретились люди из иного измерения, но потерялись свои. Игорь сильно удивился, что начальник материально-технического обеспечения этой экспедиции из Федерации стал не просто начальником самой экспедиции, трансформировавшейся в полноценную колонию, а неким князем. Позже, при разговоре со Смирновым, майор понял, почему это произошло. Мало быть отличным военным организатором или отличным учёным, умение управления людьми в сложных условиях выходит на первый план. Ну и имечко инженер подобрал себе неплохое - под легендарного князя Вячеслава Сокола косит. Неплохо, значит, и параллельные миры имеют точки соприкосновения.
   'Что же, значит, по делу он вышел в начальники' - майору было в тягость подчиняться тем, кого он должен был вытащить отсюда, но так же ему претило участвовать во всякого рода склоках или быть замешанным в чьи-либо разборки за власть. Чтобы этого избежать, перед отъездом Соколова в Белореченск, Матусевич подошёл к нему, когда князь уже готовился к отплытию:
   - Вячеслав Андреевич, я хотел бы вас попросить взять меня с собой - хочу, знаете ли, сам убедиться, насколько тут у вас всё серьёзно.
   - Вы только это хотели мне сказать, майор? - удивился Соколов.
   - Нет, конечно. Я хотел поговорить с вами, наедине, так сказать.
   - Что же, отлично, - с некоторой долей сарказма произнёс Вячеслав, - занимайте место на корме.
  
   - Так что вы такой, майор? - спросил Соколов у Матусевича, когда баркас вышел на Байкал.
   - Какая же тут красотища! - майор с неподдельным восторгом осматривал уходящую за горизонт изумрудную гладь озера да проплывающие мимо величественные холмы, покрытые лесом и подёрнутые дымкой раннего утра. Вячеслав озадаченно кашлянул.
   - Зачем вам это знать, Вячеслав? - пожал Игорь плечами, - ну да дело ваше. Да, я действительно майор спецназа, но не внутренних войск, естественно, а антитеррористической группы при службе прямого действия КГБ Русии.
   - У нас опять КГБ? Коммунисты выиграли выборы? - удивился Соколов.
   - Нет, партийных выборов больше нет. Сейчас происходят выборы в каждом территориальном субъекте государства, которые делегируют своих представителей в Красноярск. В столице происходят заседания Верховного Совета, в котором все участвуют все восемьдесят делегатов. Кстати из двенадцати членов Верховного Совета только один коммунист.
   - Ясно, а что служба прямого действия?
   - Это несколько десятков подразделений, от десятка до нескольких сотен человек в каждом, которые занимаются поиском, поимкой и уничтожением особо опасных для народа и государства лиц или организаций. То есть непосредственный контакт со всякими уродами.
   - Ишь ты, то есть вы, Игорь, что-то вроде Рэмбо? - усмехнулся Вячеслав.
   - Нет, - рассмеялся Матусевич, - что-то вроде антитеррористической группы. Вот последнее перед Новой Землёй задание было поимка банды галицийских нацистов, точнее её уничтожение. Живые они никому не нужны. Потом мы должны были передислоцироваться на Терек, помогать казачкам возвращаться в станицы, но туда послали группу покрупнее, а нас на Север. Вот такие дела.
   - Понятно. Майор, скажу тебе прямо - я разговаривал с Радеком и Сергиенко, надежда на то, что с нашей Земли опять пробьют тоннель к нам, близки к нулю. Шансов ничтожно мало, так как погибли все сотрудники лаборатории Сергиенко, была уничтожена уникальная аппаратура, программы и коды. По словам Сергиенко, никакой информации о проекте, кроме общих слов, не осталось. У нас этим больше никто не занимался, в Штатах, профессор сказал, тоже никаких работ по данной теме не ведётся.
   - Бывших штатах, бывших, - заулыбался Матусевич.
   - Да уж бывших. А кто теперь читает нам нотации о 'неприемлемости' и 'выражает озабоченность'?
   - Уже никто, Евросоюз пока слишком занят внутренними делами.
   - Что же, хорошо. Ладно, я вот что хочу спросить, Игорь, ты со своими орлами будешь вливаться в наше сплочённое общество? - Соколов внимательно смотрел на майора.
   - Я думаю Вячеслав, что иного выхода нет, а мой отказ был бы сверх меры неразумен? - серьёзно проговорил Матусевич.
   - Так что? - нетерпеливо повторил главный вопрос Соколов.
   - Вячеслав Андреевич, я и мои люди в вашем распоряжении до момента открытия аномалии. Единственная просьба - не разделять моих парней, они не будут слушаться, кого бы то ни было, кроме меня. Договорились, Вячеслав Андреевич, князь Ангарский?
   - По рукам, майор!
   - Но смотрите, если аномалия открывается, то я хватаю вас и двоих ваших коллег и ухожу.
   - Хорошо. Расскажите мне ещё про Верховный Совет.
   - А вы мне про ваших людей и Федерацию. Кстати, а почему именно князь Вячеслав Сокол?
   Баркас уверенно резал носом холодную ангарскую воду, приближаясь к очередному прибрежному поселению.
  
   Белореченск, неделю спустя
  
   После некоторого времени проведённого в каждом из посёлков: Васильевском, Иркутском, Усолье и Ангарске, два бота пришло, наконец, в Белореченск. Лодия, вёзшая оборудование и людей Матусевича, пришла на несколько дней ранее. С тех пор, как установилась граница с Московией, Радек озаботил Соколова на полноценную систему охранной сигнализации пограничного посёлка Усть-Илимска, где были поселены литвины и ляхи, а также крепости Владиангарск. Пришлось разбирать три разведывательных аппарата, что были законсервированы Радеком в Новоземельске. Микросхемы, кабеля, резисторы, конденсаторы, провода и реле, в числе остального пошло на составленную Радеком схему охраны периметра. Бесперебойное питание проводника, укреплённого на стеклянных изоляторах, отстоящих от земли на высоту пояса среднего человека, обеспечивалось бы электрогенераторами с подведёнными к ним гидроприводами.
   - То есть получается периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле, - Радек, балансируя на пальцах карандаш, внимательно посмотрел на Соколова .
   - Отлично, Николай Валентинович! Какова вероятность засечь, допустим, одинокого субъекта?
   - Если тот не будет заранее ползти, то высокая. А если вы намекаете на животное, тут возможны варианты. Крупное животное, типа лося или медведя заставить загореться светодиод на пульте, волк или тетерев может проскочить. Стопроцентной гарантии нет, это и хорошо - не будет полной расслабухи.
   - Ясно, да, вы правы. Панацеей это быть не должно.
   - Вячеслав, как вы думаете, енисейцы могут ещё раз на нас напасть, после того, что мы им учинили прошлым летом?
   - Вполне допускаю, Николай Валентинович.
  
   Закончив разговор с Радеком, Соколов устало потёр глаза. Он понял, что хочет спать, но надо было ещё поговорить с Кузьминым. Тимофей уже не раз повторял, что у него не осталось запасов отцовых денег на оплату поморам перевозки поселенцев. А он, как купец и сын купца, не может более тратиться.
   - Тимофей, маршрут, то есть путь до Китайского царства составлен. Дорога неблизкая, сложная. Ну да судя по тому, как в Китай ходили наши люди вроде томского казака Ивана Петлина, посетившего Пекин ещё в 1618 году.
   - То есть мы не первые будем, - разочарованно протянул Кузьмин.
   - Ты карты наши видел же? Вот смотри, вот путь, - Соколов провёл по карте пальцем, - а мы здесь. Понимаешь карту?
   - Да, Вячеслав Андреевич, понимаю. Вот Кола, Белое море, вот Студёное, Енисей, Ангара, - мне майор Сазонов всё обсказал крепко.
   - Ну и хорошо. Вот ещё какое дело, Тимофей. Ты мне говорил, что поиздержался вконец?
   Кузьмин кивнул, мгновенно напрягшись и не сводя глаз с Соколова.
   - Так вот, - Вячеслав подошёл к зелёному сундуку, что стоял у лавки под окном, ловко снял пружины двух замков и достал из недр сундука один за другим три увесистых мешочка. Они звякнули весьма приятным для сына купца звуком, когда Соколов поставил их на стол.
   'Золото!' - воскликнул в душе Тимофей.
   Соколов, увидев блеск в глазах Кузьмина, улыбаясь, кивнул и стал распутывать тесёмку одного из мешочков. Аккуратно высыпав половину содержимого и придерживая ладонью разбегающиеся золотые кругляши, сказал:
   - Ну вот, Тимофей, это плата за труды твои.
   Тимофей был несказанно поражён, золото ладно, ничего удивительного в этом нет, но монета! Осторожно взяв одну двумя пальцами, он приблизил её к глазам, внимательно разглядывая.
   - Знак сокола, понятно. Один чер... - не понял Кузьмин.
   - Червонец, - подсказал Соколов.
   - Тимофей, а сколько стоит заказать корабль в Голландии или Швеции? - отвлекая Кузьмина от созерцания монет, вдруг спросил князь.
   - Тут надобно знать, какой корабль тебе нужен - торговый али военный, большой али не очень, быстрый али с нагрузкой большей? - не отрывая взгляда от золота, быстро ответил Тимофей.
   Соколов с минуту задумался, а потом, поморщившись, махнул:
   - Нет, не надо. Суэцкого канала нету, через весь мир пока корабль припрётся, мы уже сами построим. Мне Владимир посоветовал пока не заморачиваться с торговлей и с Китаем. Ты купец и сын купца. А для купца - главное что?
   - Барыши наипервейшее дело. Токмо ты, Вячеслав, уж больно непонятно разговариваешь, я понимаю, но дело это зело трудное, - рассмеялся Кузьмин.
   - Вот я и говорю, до Китая путь труден и опасен. А насчёт твоих барышей, неясно - будут ли они. Я же сейчас предлагаю тебе стать продавцом наших товаров.
   - Что за товары, Вячеслав Андреевич?
   - Вот смотри: зеркала, стёкла, мыло, шкурки - само собой, золото вот это основное. Не знаю, что ещё мы можем предложить - железа самим мало, тем более изделия из него, у нас стройки не останавливаются. На Ангарск, вон, сколько всего надо - столицу ведь строим.
   - Стёкло и зерцала дороги, токмо вот зерцала, они церковью не особливо одобряются.
   - Да ну! Неужто иной горожанин не захочет лицо своё видеть? Запретят ему?
   - Не запретят, вестимо. Так это девице какой пристало - каждый прыщик на лице усматривать, нешто для мужика занятие сие? - заулыбался Тимофей.
  
   Ангара, 20 километров ниже Белореченска
  
   За время пути Беклемишев насчитал четырнадцать зимовий, это только те, в которых они, бывало, ночевали и те, что он видел на берегу Ангары. Напряжение, что сковывало его в первое время общения с ангарскими людьми, спало буквально на второй день. Он убедился, что к нему хорошее отношение не только оттого, что он посланник царя, а просто потому, что ангарцы были искренни. И майор Ярослав и даже обычные солдаты, что сидели на вёслах. Правда, Василий Михайлович, отметил в них необычное для их уровня отсутствие всякого раболепства перед своим начальником. Но и казачьей, как бывало, пущей вольницы и непослушания тоже не было и в помине. Приказы исполнялись чётко и исправно, каждый воин знал свои задачи и выполнял их безо всякой лености или разгильдяйства. С ним они разговаривали уважительно, без излишней почтительности, считая за любезного гостя. С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический предмет, что давеча так заинтересовал его:
   - А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим, из-за специального материала из которого его сделали.
   - Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска, - это подошёл майор.
   - Добрая весть! Ярослав, - поднялся с бревна Беклемишев, - я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.
   - У нас такая организация армии, воевода. И у нас это уже очень давно, так может это немцы у нас спёрли идею? - оставил Беклемишева в полном недоумении Петренко.
  
   Бот прибыл к устью Белой к полуночи, близость посёлка Беклемишев заметил издалека - стоявшая на высоком холме излучины башня отбрасывала свет горящего на её площадке огня. Бот вошёл с Ангары во впадающую в неё реку, проходя между двумя небольшими бастионами. Петренко и невидимые стражи обменялись бессмысленными, с точки зрения воеводы, фразами. У Василия опять появилось неприятное ощущение того, что что-то не так, что-то ускользает от его понимания.
   'И тут пушки!' - енисейский воевода заметил в отблеске горевшего у бастиона костра, железное жерло.
   - Ежели тут картечью маханёт, никто выше по реке не пройдёт, - пробормотал Осип.
   На этот раз воевода согласился со своим сотником, раздражение уступило место опасению, что если ангарцы его, воеводу ближайшего к ним острога московского царя, схватят да начнут выпытывать, сколько в Енисейске людишек, да много ли припасов. А ежели потом пушки свои к острогу его спустят да стены разбив, устроят там резню?
   Бот подплывал к причалу, их ждали. На причале были укреплены шесты, на которых горели факелы. У берега стояло несколько людей, тоже с горящими факелами, на небольшом островке, напротив причала возвышалась башня. Каменная, основательная. На том берегу тянулся частокол, за ним виднелись какие-то постройки, слышалось приглушённое звяканье железа.
   'Слесарня, никак?' - мельком подумал Василий, идя по мосткам. Сошёл на берег, огляделся, занятно - стены крепки, башенки стоят по сторонам ворот, угадываются они и далее, ворота зело крепки, кованым железом обиты.
   - Князь Ангарский, Вячеслав Андреевич Соколов! - гаркнул один из воинов и к воеводе подошёл коренастый мужчина с аккуратно постриженной бородой и усами.
   - Здравствуй, воевода, Василий Михайлович, - негромко проговорил князь.
   - Здравствуй князь, - воевода склонил голову и торжественно, нараспев начал:
   - Прибыл я от великого царя Московского, дабы разговор с тобой учинить, да... - тут Василий несколько замешкался. Он должен был сказать, чтобы князь Ангарский с людишками своими и со всеми подручными ему людьми был под государевою рукою царя и великого князя нашего Алексея Михайловича всея Русии в холопстве. Потому как государь наш страшен и велик, и многим государствам сам государь и обладатель, и от его государского ратного бою никто не мог стоять. Но неким чувством он понял, сказавши так, быть ему осмеянным да выгнанным с Ангары.
   - Что 'да', Василий Михайлович? - улыбнулся князь Ангарский.
   - Разговор учинить, да дружбу завесть, - учтиво улыбнулся в ответ воевода.
   - Хорошее это дело - дружба. Да, братцы? - князь Соколов оглядел своих воинов. - Но все разговоры будут завтра, а сейчас, Василий Михайлович, прошу вас в баньку - попаритесь, да покушаете. А назавтра, как выспитесь хорошенько, буду ждать на разговор.
   Сказав это и обменявшись рукопожатиями, князь развернулся и пошёл за ворота. Вскоре за ними скрылся и воевода, да сотник его, взявший вещи с бота.
   - Глянь-ко, ляпота какая! - в бане Осип показал воеводе кусок зелёного мыла, на котором красовались рифлёные буквицы, складывающиеся в слово 'Ангара'.
   - Воин, а девки? - удивлённо спросил Осип у солдата, принёсшего им шайки, мыло, полотенца, мочала да веники.
   - Какие ещё девки? - удивился в свою очередь солдат.
   - Растиральщицы, вестимо!
   - Нет, растиральщиц у нас нету, - отрезал он и вышел.
   - И хмельного ничего не выставили, - почесал голову Осип.
   - Будет тебе, я тебе сам так нахлестаю, что никаких девок не захочешь! - рыкнул воевода.
  
  Глава 20
  
  Белореченск, июнь 7143 (1635).
  Встречу с енисейским воеводой Соколов решил провести в клубе, недавно построенном здании с большим залом и рядами длинных скамей. Здесь одинаково было удобно проводить собрания поселенцев или ставить спектакли, детские праздники и прочие, так необходимые для нормальной жизни, радости общения.
  Стол, покрытый красной материей, стоял на сцене, на нём помимо бумаг находилось несколько стеклянных тарелочек с орехами и ягодами, а также небольшие кувшинчики с морсом. Посуда, на взгляд современного человека, была довольно груба и даже корява, но жителям семнадцатого века она очень даже понравилась. Соколов, планируя провести встречу в клубе, преследовал логичную мысль - удивить Беклемишева. Он знал, что его поразили стёкла, тем более в таком количестве и даже в обычных домах, чего ещё не было на Руси. В клубе же, где было необходимо хорошее освещение, в оконных рамах стояли стёкла в человеческих рост, правда, составленные из четырёх отдельных фрагментов.
  - А если, допустим, не воевода, а в Москве что-нибудь разведают? - нахмурился Вячеслав. Соколов не был уверен в том, что его княжеские регалии могут быть законным образом подтверждены.
  - Вряд ли, а собственно, неважно, просто нам нужно будет держаться этой линии. Князь и точка. А наше признание будет зависеть вовсе не от доказательств вашего родства с Рюриковичами, а от политической или экономической заинтересованности Москвы, то есть от её возможной выгоды от сотрудничества с нами, - убеждающе говорил Кабаржицкий.
  - Ты уверен, Володя? - спросил его профессор Радек.
  - Конечно! Практически все царствовавшие дома Европы имели такие родословные, что выводили их фамилии чуть ли не от Адама с Евой, - доказывал Владимир.
  - Хорошо, я тебя понял, - кивнул Соколов и потянулся за отчётами своих людей - учителей, агротехников, разведки и прочих, чтобы ещё раз пробежаться по ним глазами и окончательно усвоить эту информацию.
  - Кстати, Вячеслав Андреевич, даже Ивана Грозного и Петра Великого не сразу в Европе признали. Так что вам поводов для волнения уж точно нет, - добавил Кабаржицкий. - Ага, наш главный довод в чистоте крови Рюрика - это пушки и порох, - развалясь в кресле, сказал Саляев, поигрывая деревянной свирелькой, что ему подарил один из крестьянских детей в Усолье.
  - Значит, чем больше пушек - тем больше я Рюрикович, - подытожил Соколов, рассмеявшись. - Ладно, парни, я по бумагам пробегусь ещё раз.
  Через несколько минут дверь отворилась и в зал, оглядевшись, вошёл Матусевич. Заметив сидевшего за столом Вячеслава, он махнул ему рукой и, дождавшись его кивка, направился к Соколову.
  - Вячеслав Андреевич, вы дозволите мне присутствовать на ваших переговорах?
  - Да, Игорь. Заодно посмотрите намётанным глазом, что представляет собой енисейский воевода.
  - Хорошо, - Матусевич нагнулся к Соколову, чтобы сказать кое-что ему лично:
  - Вячеслав, насколько я, да и вы тоже, поняли, мы с вами попали сюда из разных миров.
  Соколов поморщился, ещё не ясно же ничего, мол.
  - Я тоже не совсем понимаю наше положение, но есть факт того, что наши с вами миры - разные, но Родина одна. Не знаю, как это назвать, может быть прав ваш новоиспечённый майор Саляев, может это параллельные миры, может этот коридор пробил брешь между несколькими мирами? Это лишь предположения! Это сейчас мне неинтересно! - повысил голос Матусевич.
  - А что вам интересно? - удивился Соколов.
  - У вас менялось летоисчисление? Я имею в виду то место, откуда вы сюда попали, - Матусевич внимательно посмотрел на князя.
  - Ну да, менялось. После революции был принят григорианский календарь, там что-то около двух недель вперёд время передвинули.
  - Нет, это не то, - озадаченно покусал губы майор, - вы в каком году попали сюда?
  - В две тысячи восьмом году, - ответил Соколов и немного подумав, добавил, - от рождества Христова.
  - Вот! - удовлетворенно воскликнул Матусевич.
  Оказалось, исторической науке государства русов известно об Ангарском княжестве из нескольких разрозненных источников - московских и сибирских летописей, ханьских, маньчжурских, халхских и корейских летописей. Возникновению у берегов великого Байкала и его дочери - Ангары, история обязана легендарному князю Соколу, как считается по одной из последних версий, потомку луцкого князя Святослава, которого, беспомощного после ранения, полученного в ходе битвы на Калке, византийцы вывезли в свою империю. Единственное, что не вписывалось в официальную историю, так это запись в енисейских летописях о том, что Ангарское княжение началось в 2008 году. К сожалению, собственных летописей же от Ангарска не осталось.
  - Как и самого княжества, - добавил Матусевич.
  - Почему? А что с ним стало? - спросил на автопилоте Соколов, в голове которого вихрем проносилось:
  'Луцк... князь Сокол... Византийцы. Что за бред?!'
  - Насколько я помню, как говорили в одном документальном фильме, после смерти Сокола правили несколько его потомков. Потом, с пресечением его рода, началась грызня за власть, а последний князь пошёл на объединение с Русью Великой.
  - А как звали этого последнего князя? - тихо спросил Соколов.
  - Этого я не помню. Насколько я понял, Вячеслав, то князь Сокол - это вы. И это уже нехрена не легенда, так что смотрите, действуйте, - негромкой скороговоркой досказал Игорь, когда вбежавший в зал морпех выкрикнул:
  - Енисейцы идут сюда!
  - Приглашай их минут через десять! - ответил ему Соколов.
  - Ну я пойду, присяду в сторонке, - Матусевич опустился в кресло, стоявшее слева у стола, в небольшом отдалении, чтобы не мозолить глаза енисейцам, но и чтобы наблюдать за ними было удобно. Саляев также сидел неподалёку, но его задачей был контроль безопасности.
  'И почему Игорь пришёл с этим только сейчас. Ведь он понял всё практически сразу' - недоумевал Вячеслав, приветствуя Беклемишева.
  Воевода сел напротив Вячеслава, рядом на стул опустился сотник его Осип, держащий в руках кожаную суму. Рядом с Соколовым сидели, справа - Кабаржицкий, а слева - профессор Радек, Саляев и Матусевич присутствовали, располагаясь в креслах, явно не участвуя в переговорах, роль секретаря же исполнял Иван Микулич.
  'Князёк-то заполошился малость' - с удовлетворением отметил Беклемишев.
  - Бога в Троице славимаго милостью, Мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Всея Русии Самодержец, Владимирский и Московский и Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский, Великий Князь Иверский... - Воевода, словно надев маску отчуждения, начал нараспев перечислять титулы царя, на память декламируя грамоту, полученную в Москве от кремлёвских дьяков. Это продолжалось довольно долго, Саляев уже начинал открыто усмехаться и только грозный погляд Соколова разом охладил его.
  - ...ведомо ему, государю, учинилось: Ангарская земля на Ангаре реке и твоё, Князь Вячеслав, княженье, - продолжал Беклемишев, - посему послан был невеликий человек, воевода енисейского острогу, Беклемишев Михайло Васильевич, дабы сказать государя нашего Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича Всея Русии милостивое жалованное слово, чтоб ты, князь Вячеслав, был под его, государя нашего царя и великого князя Михаила Феодоровича всея Русии самодержца, высокою рукою в вечном холопстве, со всем своим родом, и с иными Ангарскими князьями, которые под твоим, князь, Вячеславовым княжением, и со всеми улусными людишками.
  Саляев и Кабаржицкий буквально пооткрывали рты от подобного предложения, Радек побледнел и поглядывал на Соколова. Матусевич нахмурился и, сложив руки на груди, неотрывно смотрел на пятёрку сидящих за столом переговорщиков, ожидая реакции Соколова.
  Воевода, между тем, не унимался, продолжая своё выступление:
  - ...и тебя, князя Вячеслава за твое непослушание велит государь разорить и город твой взять на него государя, и тебя, князя Вячеслава и иных князей, и, всех вас, и жён ваших и детей побить без остатка, чтоб смотря на тебя, князя Вячеслава и на твое непослушание...
  - Молчать, - внезапно раздался спокойный голос Соколова и воевода, будто с размаху налетев на стену, скомкано замолчал, промямлив обрывок фразы, будто не веря, что его посмели остановить.
  - Что? - выговорил Беклемишев.
  - Кому это писано? - грозно сказал Соколов.
  - Как кому? Тебе, князь Вячеслав! - воевода оправился от наглости сибирского князца, прервавшего слово Государево.
  - Нет, это не мне писано! - выставив указательный палец, чуть ли не по слогам выговорил Вячеслав.
  - Как же так, вона и Ангарское княжество и имя твоё... - немного растерялся Беклемишев.
  - Писано для какого дикого варвара, что обретаются в землях диких и незнакомых. Для погрязшего в невежестве дикаря, коему недоступны знания, дающие силу и мудрость прожитых лет. Видишь ли ты, воевода, перед собой такого дикаря?
  Воевода напряжённо молчал, ожидая дальнейших слов князя. Осип же, похоже, не дышал, вцепившись в кожаный ремень сумы.
  - Грозит нам царь московский смертью и разорением, а проще ли будет нам, взяв пушки наши да многих воинов, выжечь и Енисейск и Красноярск, к Томску пойти, а то и далее? Будет ли царь снимать полки со шведских, польских да крымских окраин, дабы остановить нас?
  Беклемишев нахмурился.
  - А видел ли ты, воевода, сколько у нас пушек, сколько мушкетов? А знаешь ли, сколько их в литейных цехах готовых стоит, да сколько пороху припасено?
  - Ужель ты думаешь, нешто просто так пугать посла царского? - нервно воскликнул Беклемишев.
  - А ты сам подумай, Василий Михайлович, пошто нас пугать? Мы играючи енисейских казачков в реке искупали, неужели мы остроги ваши не разобьём? - улыбнулся Вячеслав, сохраняя при этом бесстрастное выражение глаз.
  Воевода заметно нервничал. Осип же, прильнув к уху Беклемишева, жарко что-то ему шептал.
  - Я думаю, что угрожать нам бессмысленно. Или царю надо вести через всю Сибирь многотысячное войско или забыть о том, чтобы пугать Ангарское княжество разными бедами, как пугает он разные дикие племена.
  - Государь наш недавно ляхов одолел играючи. Нешто с вами трудней сдюжить?
  - Мы посмотрим, что далее будет, сможет ли Москва удержать вашу победу? А на сегодня наши переговоры закончены. А ты, воевода, сегодня подумай, как завтра речи свои вести более вежливо и угодливо, обращаясь к потомку Рюрика.
  Соколов поднялся со стула, давая понять воеводе, что переговоры на сегодня закончены. Беклемишев, насупившись, резко встал из-за стола и, бросив резкий взгляд на записывавшего весь их с князем разговор Ивана Микулича, скорым шагом спустился со сцены и вышел из зала.
  - Ну-с, господа, у кого какие впечатления? - шумно выдохнув, спросил Радек, оглядывая притихших товарищей.
  - Николай, ты сегодня сможешь устроить презентацию системы охраны периметра? - прохаживающийся взад-вперёд Соколов остановился у стола.
  - Ну да, у меня в принципе всё готово, надо только собрать цепь, - ответил профессор.
  - Отлично, распорядись собрать её у северных ворот. Эх, был бы у нас ещё бы ревун!
  - Хотите этого Кортеса удивить, Вячеслав Андреевич? - поднялся Ринат.
  - Не думаю, что это отличная идея, лучше сохранить сигнализацию в тайне, - проговорил Матусевич, массируя пальцами лоб.
  - Ладно, я к Сергиенко. Думаю, через час-два всё будет готово, Вячеслав, - Радек направился к двери. Микулич, забрав оставленную на столе Беклемишевым царскую грамоту и сложив листы протокола переговоров в бумажный конверт, также пошёл на выход.
  - Ринат, Игорь, присядьте, - обратился Соколов к оставшимся на сцене майорам, переговаривающихся сейчас между собой. Вячеслав, обведя троицу глазами, начал с того, что всякие вальяжное и снисходительное отношение к енисейцам среди людей надо всячески пресекать.
  - Точка невозврата пройдена.
  Дальше, сказал Соколов, всё будет зависеть от нас.
  - Ринат, а удивлять нашего воеводу я буду не сигнализацией. Ты его будешь удивлять. Как твои тунгусы в стрельбе, не подведут?
  - Никак нет, Вячеслав Андреевич, стреляют на отлично...
  - И парни наши тоже будут участвовать.
  - А, понял! Вы собираетесь его на стрельбище пригласить?
  - Да, на каждого по девять патронов, из расчёта по три на каждую из позиций - с колена и лёжа по мишени думаю, будет в самый раз. Главное это быстрая перезарядка и чёткость выполнения стрельбы.
  - Ну это не проблема! Зачёты мне сдали все, - заявил Саляев.
  - А вот это уже хорошая идея, - негромко сказал Матусевич.
  Незадолго до стрельб к Соколову влетела светящаяся счастьем Дарья. После долгих проб, ошибок и усилий удалось выделить грибок Penicillium crustosum. Пытаясь достичь этого, в земляных подвалах биологи расставляли десятки чашек с картофелем, смоченным слабым раствором медного купороса. После чего, они дожидались пока клубни не покроются зеленой плесенью. Глядя на них, едва ли можно было предположить, что выросшие плесени отличаются друг от друга. Потом за дело принималась лаборатория. Среди многих и многих десятков плесеней одна оказалась наиболее злой по отношению к стафилококку. Это и был так необходимый ангарцам грибок. Теперь надо было приготовить из него лекарственное вещество - пенициллин. Используя и видоизменяя предложения коллег Дарья с группой получила, наконец, активный пенициллин. Теперь предстояло провести его испытания и наладить его массовое получение.
  Два часа спустя, полдень.
  Радек доложил Соколову о полной готовности охранной сигнализации к работе и князь, захватив Матусевича, Саляева, Кабаржицкого и Новикова, направился к северным воротам. За воротами было огромное поле, предназначавшееся на следующий год под посадку картофеля, а далее него уже начинался лес. Радек и Сергиенко стояли несколько в стороне от остальных, беседуя друг с другом. Вообще, после того, как на Ангаре появился соотечественник Матусевича, Радек редко оставлял его без своей компании. По всему выходило, что наука Русии шагнула несколько дальше, чем наука в РФ, тем более, у неё в мире Сергиенко не было того колоссального оттока грамотных специалистов и подающих надежды студентов, а тем более такого погрома, как в мире Радека. В Русии, наоборот, перекупали специалистов из других стран, вывозя их в научные городки вместе с семьями, вплоть до домашних питомцев.
  Люди Сергиенко, физик Вадим и инженер Савва ловко подвешивали последние метры провода на стеклянных изоляторах между двух деревьев, остальные настраивали и тестировали аппаратуру на опушке леса.
  -Я не думаю, что следует много говорить, - начал Сергиенко, поприветствовав подошедших к ним Соколова и его товарищей.
  - Тем более, что это демонстрация для нашего начальника, а результаты наших тестов имеют значение лишь для нас, пока работу не увидит Вячеслав, - добавил Радек.
  - Могу лишь сообщить, что нами разработана периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле, - Сергиенко, поигрывая брелоком, внимательно посмотрел на Соколова и, не дождавшись реакции, продолжил:
  -Для изготовления электронной части аппаратуры были использована электроника, извлеченная из одного из разведывательных роботов, вами очень предусмотрительно законсервированных.
  - Источник питания? - кивнул Соколов.
  - Мы сейчас используем слабенький кислотный аккумулятор, изготовленный нашими химиками, а штатно система питается от генератора с гидроприводом, - ответил Радек.
  - В качестве генератора мы использовали один из четырех двигателей того же робота, просто пришлось его немного доработать, но это мелочи, - добавил Сергиенко.
  На самом деле не это являлось достижением, использовать готовые микросхемы, резисторы и прочие достижения двадцатого века может любой мало-мальски грамотный инженер. Ну а настоящим достижением являлась разработка группой физиков, под непосредственным руководством профессора Радека технология волочения медного провода. Он предложил очень остроумное решение волочильной машины с использованием кристаллов кварца.
  - Ну что? Как вы там, готовы? - крикнул Радек Вадиму.
  Тот, оправляясь после того, как спрыгнул с лестницы, энергично кивнул, показав большой палец руки.
  - Начинайте, - приказал Радек своим людям.
  Николай Валентинович кивнул Соколову, сигнализируя о готовности системы к работе.
  - Давай! - крикнул Матусевич Саляеву, который теперь несколько неуверенно приближался к периметру.
  При приближении на расстояние примерно в полметра, почти все присутствующие вздрогнули - из аппаратуры, расставленной на примятой пластиковым листом траве, раздался так давно не слышанный прерывистый писк зуммера сотового телефона.
  - А как система отреагирует на ползущего человека? - спросил Кабаржицкий.
  - Это мы уже обсуждали, Володя, - ответил за профессуру Соколов. - Насколько я убедился, система рабочая, сейчас проведём тесты с ползающими статистами. Хотя я не думаю, что кто-то из современников нашего воеводы будет настолько чудной, что станет ползать, приближаясь к стенам нашего посёлка.
  - Ой, Вячеслав Андреевич, чудиков тут навалом - не меньше чем у нас, - хохотнул Ринат, - возьмите того же Усольцева!
  Тут уж и Соколов заулыбался, ангарский атаман и правда, находясь под чарами Марины долго ходил вокруг да около, вздыхал и грустил. Оказалось, бедняга сильно опасался того, что Марина его засмеёт и прогонит, расскажи он напрямую её о своих проблемах. Ведь фамилия Марины - Бельская, была настолько недосягаема для Кузьмы Фролыча, крестьянского сына, что даже такой мужичина, как Усольцев, стеснялся подходить к ней ближе, чем на пару шагов. Род Бельских, ярославских Рюриковичей, на Руси был хорошо известен, а коль тут, на Ангаре отыскался и князь-рюрикович, отчего и княжне не появиться? Однако Марина сама позже приблизила его к себе, не отрицая, правда, своего княжеского происхождения, о чём ей посоветовал Соколов. Пускай, мол, легенды гуляют.
  - Ну давай, Ринат, теперь тест с ползущим объектом проведём, - улыбнувшись, предложил Саляеву Соколов.
  - Э, нет! Товарищ господин князь, это идея Владимира, вот он пущай и ползает на пузе, ишь вона, отъел! У меня форма последняя, не стану мараться. Тем более, я старше его по званию теперича! - устроил целых фонтан эмоций Ринат.
  Он отвечал, используя манеру речи, свойственную Усольцеву, подшутить над которым Саляев всегда был не прочь. Смотря за его экспрессией, Соколов и Радек похватались за животы, даже Матусевич заулыбался.
  - Хорошо Ринат, давай готовь бойцов для стрельб, у тебя пара часов максимум, - приказал Соколов и обратился к Матусевичу:
  - Игорь, ты со своими ребятами можешь устроить такие показательные выступления спецназа, от которых у воеводы челюсть отвалится?
  - Конечно, Вячеслав Андреевич. Ну а если она не отвалится, то мы найдём, чем её отвалить, - бодро ответил майор, снова улыбнувшись.
  'Второй раз уже, прогресс' - отметил Вячеслав.
  Тем временем, Ринат, подмигнув опешившему Кабаржицкому, поспешил в посёлок.
  - Володя, а ты иди с Ринатом, распорядись насчёт мишеней в человеческий рост.
   Некоторое время спустя, Белореченск.
  Василий Беклемишев, енисейский воевода.
  - Вот ужо я покажу им, у царя, Бог даст, войско упрошу! Посмотрим, кто кому будет рот закрывать! - воевода всё продолжал кипятиться.
  - Василь Михайлович, нешто царь даст войско тебе? Окстись, не бывать такому! Многие полки на Белгородской черте до сих пор. Да, бают, ляхи со свеями договор учинили, государство наше, да веру нашу истинно православную изничтожить желают. Да что говорить, ты сие лучше меня ведать должон! - говорил Осип, постепенно распаляясь, доказывая воеводе очевидное.
  Но Беклемишеву, по всей видимости, вожжа под хвост попала, так он обиду, ангарским князем нанесённую, забывать не желал.
  - Да и Рюриков ли он потомок? - спросил в никуда, даже не глядя на своего сотника, Василий.
  - Нешто я ведаю? Про знак Сокола на руке евойной отпечатанный я говорил тебе, воевода. А рюриковых потомков и сейчас при романовском троне обретается немало.
  Беклемишев согласился, уточнив, что де, не в силе они сейчас. Стало быть, и боярину, царём на Ангару реку посланному, неча рот затыкать.
  - А помнишь ли ты, что давеча говорил князю, будто дружбу с ним желаешь учинить? А сам угрожать начал ему смертию, да семье его грозил. Мудро ли это? - поучающим тоном заговорил сотник.
  - Сызнова супротив воеводы своего пасть разеваешь, пёс? - сим уязвлённый, Беклемишев замахнулся на Осипа кулаком.
  Тот, привычно отшатнувшись, едва не влетел плечом в косяк дверного проёма. Там он и замешкался. Быть сотнику битым, да в дверь тут же коротко постучали.
  - Отвори дверь, Осип, - смягчившимся голосом приказал воевода.
  Сотник потянул на себя дверь и на пороге возник давешний человек князя, что сидел напротив Осипа:
  - Капитан Владимир Кабаржицкий, - представился ангарец.
  - Чего надобно, капитан? - хмуро осведомился Беклемишев. - Переговоры учинены на завтрашний день, так ли?
  - Истинно, так, Василий Михайлович. Токмо князь наш, Вячеслав Андреевич, просит вас прибыть на смотр войска поселкового, да на учебные стрельбы из мушкетов.
  - Благодарствую за приглашение, да нездоровится мне что-то, - ответил воевода.
  - Как жаль, но ничего! Сейчас прибудут наши лекари и вас обязательно вылечат. А переговоры мы отложим на следующую седмицу, дабы ты воевода, поправил здоровьичко своё дорогое, - умильным тоном невозмутимо ответствовал Кабаржицкий.
  После чего, воевода, несколько опешив, буркнул, что дескать, вовсе он и не болен и вскорости выйдет на двор и капитан проводит его до места. Тем временем, Саляев и Новиков выстраивали своих людей, объясняя ещё раз очерёдность действий и манёвров для каждого отряда. В некотором отдалении, перед небольшим холмом у опушки леса были выстроены с пару десятков мишеней, довольно упрощённо выполненных в масштабе, чуть превышающем человеческий рост.
  Воевода, выйдя из-за ворот острога, тотчас обомлел - чуть далее по полю ровными рядами стояло, по меньшей мере, пятьдесят человек, из которых десятка два - местные туземцы. Присутствующий тут же князь Вячеслав приглашал его, воеводу, под навес, над которым развевалось бело-зелёное полотнище с голубым крестом и с тем же знаком Сокола в центре полотнища, что красовалось у князя на руке. Беклемишев, обильно потея на вовсю палящем солнце, тем не менее не снимал своего кафтана и подбитой мехом шапки. Сев в удобное кресло, воевода время от времени поглядывал на князя - тот был в свободной льняной рубахе с закатанными рукавами и белой шапчонке странного вида с длинным и широким козырьком.
  - Вы бы сняли кафтан - жарко же, Василий Михайлович! - воскликнул князь, наливая Беклемишеву ягодный морс и кивая на енисейского сотника.
  'Эка, поганец!' - ругнулся воевода, сидящий на стульчике Осип, давно скинул свой кафтан и сейчас безмятежно сидел в рубахе, лениво отмахиваясь от редких жужжащих насекомых.
  - Я видел, что у вас достаточно мушкетов, князь. И как они стреляют я тоже ведаю, чай не тёмный крестьянишка какой.
  - Вы видели мушкеты московские да немецкие, а ангарских мушкетов в деле вы доселе не видали. Вот и увидите. Начинайте! - выкрикнул Соколов ждущему команды Ринату.
  Князь и воевода сидели так, чтобы им был виден процесс стрельбы. Первый десяток скорым шагом вышел на рубеж стрельбы и, по команде меняя положение тела, расстрелял по три патрона из каждого положения - стоя, с колена и лёжа. Всё это заняло не более пары минут. Затем второй десяток принялся споро колошматить мишени. После третьего десятка мишени заменили на новые. Два последних десятка, тунгусы, так же не подвели, бодро и чётко обращаясь с оружием и одновременно выполняя команды по стрельбе. Стреляющие десятки воинов столь ловко и быстро сменяли друг друга, что казалось, на воображаемого противника накатывался огневой вал, неотвратимый и уничтожающий всё живое на своём пути. Беклемишев лишь на мгновение представил себе, чтобы стало будь супротив ангарцев стрелецкие полки и тут же похолодел.
  - Князь, Вячеслав Андреевич, а на сколько сажен мушкеты ваши в пуле силу убойную имеют?
  - Сажень - это сколько, Владимир? - озадаченно спросил Кабаржицкого Соколов.
  - Два с небольшим метра, - быстро ответил тот.
  - Мушкет наш прицельно бьёт на триста сажен, а убойная сила сохраняется на все пять сотен, а то и шестьсот, Василий Михайлович.
  - Эдак что же, можно всё войско повыбить, покуда оно к вам подходить издалече ещё будет? - воскликнул воевода.
  - Да, это можно сделать легко. Не хотите ли пострелять? - с толикой ехидства Соколов, взяв у одного из позванных к навесу тунгусов, ружьё, предложил его воеводе.
  Тот сидел, вжавшись в кресло и надев каменную маску, лишь высоко вздымающаяся грудь выдавало в нём великое напряжение.
  - Кабы и нам столь скорострельные мушкеты заиметь, то мы... - прохрипел Беклемишев.
  - А у нас ещё есть и скорострельные пушки с доброй точностью попадания заряда, хотите потом подивиться? - вежливо поинтересовался Кабаржицкий.
  'Господи, ангарское княжество и правда, сметёт острожные стены не только Енисейска, но и самого Тобольска!' - ужаснулся Беклемишев.
  А между тем, за ружьё цепко схватился Осип, с горящими глазами осматривая диковинку. Ринат объяснял сотнику, как функционирует механизм ружья и показывал процесс заряжания. Вскоре сотник уже палил из мушкета, каждый выстрел сопровождая гиканьем, Беклемишев смотрел на него первое время со злобой, но вскоре обычно подавив гнев, направленный на самодеятельность Осипа, сам попробовал выстрелить. Получилось довольно неплохо, пуля, пущенная воеводой, вырвала нехилый кусок из 'тела' мишени.
  - Отлично стреляете, Василий Михайлович, - не преминул похвалить воеводу Соколов.
  Воевода уже хотел было улыбнуться и ответить, что дескать, князь и сам не промах. Но вовремя спохватился.
  'Неужель похвала его лестна мне?' - недоумевал Беклемишев.
  Мушкет был настолько прост и удобен в использовании, что Василий Михайлович безумно захотел иметь самому такой же. На Руси прежде не бывало столь скорострельных ружей, да и в немецкой стороне такого не наблюдалось. Лучшие немецкие и италийские мушкеты дай Бог выпустят одну пулю, пока ангарцы с десяток настреляют. Беклемишев заметил, что сумки, откуда ангарцы доставали заряды, у всех были полны. Сам процесс заряжания и выстрела пули был на удивление прост, делов то, отвёл рычаг, сунул заряд, закрыл обратно рычагом казну, прицелился да стреляй! И гильза, как её называют ангарцы, сбоку выпадает, потом её сызнова снарядить можно.
  'Не то, что у нас, и мушкетов мало, а пороху вообще - кот наплакал' - сокрушался воевода.
  Ради такого мушкета можно было и обиду, нанесённую ему князем, стерпеть. А то и на стул жёсткий усадил, да ещё и вместо обеда обильного, как на Руси полагается, при переговорах какие-то ягодки с орешками выставил - где это видано? Даже голопузые остяки и то лучшее на стол гостям подают. А тут - обида и есть!
  Соколов сразу же заметил загоревшиеся жадным блеском глаза енисейца:
  'И этот, как Бекетов, на ружьё запал' - отметил Вячеслав.
  - Теперича ясно мне, отчего у вас нет ни копий, не сабель. Ни чему они вашим воинам, - размышлял енисеец.
  - Делаем мы и сабли и копия, ножи неплохие. Но почти всё меняем у тунгусов на шкурки и мясо, на скотинку и птицу. А воинам копия без надобности, верно сказано - штык на мушкете есть, его и хватает. Но нож добрый у каждого воина имеется.
  Беклемишев несколько минут сидел молча, обдумывая, видимо, положение своё неловкое. Наконец, он поднял глаза на Соколова:
  -Так откуда вы, князь? То, что не с Руси и не с Литвы, то мне ведомо. Нет у нас ни говора вашего зело странного, ни одёжи вашей не видал доселе. Люди ваши, князь, мастерства немалого, живёте богато без меры, ежели бают, каждый распоследний крестьянишка печь имеет в избе, да полы крытые и тёплые. Опять же, помогаете ляхам даже, даёте им припасов снедных, инструмент и никаких податей с них требовать не желаете, окромя трудов ихнех для собственного пропитания нужных. зело странно это, князь. Нешто вы, как и мы, холопы государевы, за пушниной и металлами в сибирскую землицу идёте? Прибавления к державе своей с землицы этой емлите?
  - Верно говоришь, воевода, Василий Михайлович, - отвечал ему Соколов.
  - Так что же?
  - Немочно мне говорить о том, воевода. Нет промеж нас дружбы, зол ты на меня. Не так ли?
  - Есть маленько, князь. Что до дружбы моей - то дело наживное. Но, ведомо мне, ты с убивцем прежнего воеводы, светлого князя Шаховского, Петрушкой Бекетовым, дружбу немалую водишь?
  - Откуда сведения такие точные? Из ваших пленённых казачков токмо четверо и сбежали, да двух мы поймали, одного на реке, а второго в тайге. Нешто те двое добрались?
  - Добрались, князь, - кивал головой Беклемишев. - Про Ангарский городок они рассказали мне немало.
  - Ну что же, шила в мешке не утаишь, воевода. Кстати, сразу скажу - коли кто из моих людей пропадёт, то искать их приду я к тебе, в Енисейск. С пушками на лодиях. Ясно сие? Про Бекетова скажу ожно, муж сей из достойнейших, не чета воеводе, что хотел его под крамолу подвесть. А сейчас Пётр Иванович к походу новому готовится. Надёжа на него первостатейная.
  Воевода пожевал губы, не нашедши, что ответить.
  - Ну да ладно, не грузись, воевода!
  Беклемишев удивлённо поднял брови. Соколов понял, что брякнул нечто не то:
  - Я говорю, не держи камня на сердце. Посмотри-ка теперь на бойцов наших!
  Люди Матусевича выходили на площадку, образованную рассевшимися стрелками, образовавшими небольшой периметр. Они с интересом ожидали, что им покажут спецназовцы. Те начали с разминки, синхронно и чётко выполняя разминку. Затем, разбившись на пары, они показали приёмы борьбы и рукопашного боя. Мелькали руки-ноги, подсекли, захваты и болевые приёмы. Как отметил Саляев, на боевое самбо это похоже не было. Многое из техники боя было взято из восточных единоборств, немало и из славянского стиля, казачьего боя - сборная солянка, но унифицированная и легко переходящая из одного состояния в другое, зависящая от обстоятельств схватки.
  Саляев хмыкнул, заметив припасённые ими кирпичи и доски - если уж чего ломать, головой или кулаком, так их, родимых.
  - А ну, Осип, ты на кулачках в Енисейске равных не имеешь! Спробуй забороть этих ноговёртов, - раздался голос воеводы, когда бойцы Матусевича приготовились было ломать кирпичи.
  - Князь, Вячеслав Андреевич, дозволишь сотнику моему с твоим воином силушкой потягаться?
  Соколов ожидал этого вопроса и, подозвав Матусевича, сказал ему тихонько:
  - Игорь, выбери бойца помельче, но чтобы гарантированно валил бы сотника.
  - Да у меня любой троих таких уложит, Вячеслав Андреевич, это же волки, - улыбнулся Матусевич.
  Осип, между тем, уже ожидал своего противника, разминая пока руки и плечи. Рубаху он уже скинул.
  - Не посрами Енисейск, Осип! - выкрикнул Беклемишев.
  Сотник, расставив ноги и упёршись кулаками в бока, ожидал, пока невысокий воин-ангарец подойдёт к нему поближе.
  - Нешто покрупнее поединщика не нашлось? - насмешливо проговорил Осип.
  Однако став сближаться с ним, сотник сбросил напускное пренебрежение к противнику и набычился, выставив вперёд длинные руки с пудовыми кулаками. Не успев сделать первый удар, Осип оказался на земле. Ничего не понимая, он потряс головой, словно не веря в произошедшее. Словно прогнав морок, сотник сызнова встал против ангарца, вскочив на ноги. И снова, не сумев достать противника, Осип оказался на земле, на сей раз с оханьем плюхнувшись на живот. Не на шутку рассердившись, в первую очередь на себя, сотник взревел и бросился на ангарца. Стараясь его достать своими ручищами, сотник пропустил сильный удар в лоб, нанесённый ногой противника. Затем зубы лязгнули от кулака ангарца, а из глаз посыпались искры. Тут же пропустив откуда-то сбоку зашедшего поединщика, Осип завалился на колени и, почувствовав сильнейшую боль в руке, припал к земле, влекомый малым усилием ангарца.
  Минуту спустя охающий Осип, с помощью недавнего противника и ещё одного ангарца, шёл к своему креслу. Усадив его, ангарцы похлопали сотника по плечам, ничего мол, кости-то целы.
  Финальный аккорд в виде ломанья досок и кирпичей прошёл на ура. Беклемишев снова хотел заставить Осипа повторить действия ангарцев, но разбивать кирпичи кулаками Осип отказался наотрез.
  - Айда купаться! На пляж, мужики! - раздался зычный голос Рината, когда спецназовцы закончили своё выступления, прибрав за собой обломки расколоченных кирпичей.
  Гудящая толпа потянулась на реку, то и дело взрываясь смехом и шутливыми выкриками. За ангарцами на реку поплёлся и сотник, не обращая внимания на окрик Беклемишева.
  - Ну как вам мои воины, любо? - с улыбкой спросил енисейца Соколов.
  - Вячеслав Андреевич, князь, верните мне ту грамотку, что я вам по ошибке моей вручил. Лжа там сказана, токмо для того, чтобы землицу вашу под Енисейск подвесть. То моя грамота, от царя даденная. Есть и иная грамотка, - скороговоркой заговорил Беклемишев.
  - Что же так? - участливо сказал Соколов.
  - Вижу я, никак не мочно мне тягаться с тобой, князь, - сокрушённо ответил енисеец.
  - Вот именно, посему я предлагаю старую обиду забыть, да дружбу промеж нами завесть. С того и вам и нам прибыток будет. А уж я, с кем дружбу имею, не обижу вовек, да всё сделаю так, чтобы дела у нас шли добрые, да с выгодой немалой, - доверительно говорил воеводе Вячеслав, чем заставил его проникнуться моментом.
  - О сём надо крепко договориться, Вячеслав Андреевич, - негромко отвечал Беклемишев.
  "Есть контакт" - удовлетворённо отметил Соколов.
  Через некоторое время, веранда дома Соколова
  'Вот оно что! Надобно было токмо о дружбе разговор завесть' - Беклемишев, хмыкнув, оглядывал длинный, составной стол, ломящийся от выставленных на нём явств.
  Дымились горки варёной, сдобренной маслом каши в керамических плошках, покрытых незатейливым узором. Исходили густым ароматом наваристые щи, пышущее жаром мясо неровными кусками было навалено по мискам.
  - Кстати, попробуйте картошку, воевода! - Соколов подвинул поближе к енисейцу широкое блюдо с жареным картофелем, луком, грибами и мелко нарезанным мясом. Затем Вячеслав сам наложил воеводе полную тарелку и, улыбаясь, стал наблюдать за ним.
  - Ну как?
  - Душевно, Вячеслав Андреевич, - проговорил воевода, уминая картошку.
  - Я вам мешок ссыплю, для ваших огородников, - предложил Соколов, видя, что блюдо ему действительно понравилось.
  - Благодарствую, князь. А что, хмельного сызнова ничего нету? Нешто для этого ещё чего соблюсти надо?
  - Василий Михайлович, вы на больную мозоль сильно не давите! Князь наш, вместе с главным боярином учудили... то есть, учинили... Короче, запретили это дело - ничего хмельного в Ангарском княжестве нет и не предвидится. И табаку тоже не будет, - Саляев с показушно огорчённым видом развёл руки.
  - Так за дымопускание бесовское у нас, на Руси, ноздри рвут. А уж хмельного для сугрева и веселья запрещать не удумали! - воскликнул воевода.
  - Ну, может, потом Вячеслав Андреевич хоть медовуху позволит? - подмигнул Соколову Ринат.
  - Может быть, но потом. А то у нас тут не так давно, кое-кто пытался аквавиту гнать.
  - И как получилось пойло фрязское? - с интересом спросил Беклемишев.
  - Не очень, мужички наши чуть Богу души не отдали, а как поправились, так по пятнадцать плетей перед товарищами и получили, - серьёзным тоном ответил Соколов и, заметив понимающее выражение лица воеводы, добавил:
  - А давайте сменим тему. Вот тебе, воевода, ружьё наше понравилось? Верно ли?
  Беклемишев чуть не подавился куском мяса, от радости. Ведь, если князь сам сказал о том, что енисейцу понравилось ружьё - быть подарку! Иначе и быть не может. Воевода, разом захмелев от радости, выпалил:
  - Зело понравился мушкет! Кабы у меня был такой... - и тут Василий поперхнулся своими словами.
  'Бекетов!' - молнией свернуло у него в голове.
  - Погоди, княже! А что ежели ты с меня за то будешь службу какую требовать? Как и с Бекетова, вона, службишку затребовал? - нахмурился воевода.
  - Нет, Василий, не стребую с тебя ничего. А Бекетов потому пришёл, что обвинил его прежний воевода енисейский в измене.
  - Ну коли ничего, то добро дело.
  - А хотя нет, стребую! - Соколов наклонился к столу.
  - Чего же? - деловым тоном спросил воевода, подвигая к себе лохань с борщом.
  - Стребую, чтобы вражды промеж нами с тобой не было впредь! Не люблю я, когда славяне друг другу глотки рвут. Надоело.
  - Так словяне испокон веков друг другу глотки и рвали, нешто не так? - наколол кусок мяса Василий.
  - Оттого и беды на Руси, что нет единства! Посему ляхи, крымчаки да свеи Родину нашу и терзают, - воскликнул Соколов.
  - Эка, твои слова да князьям былым в уши, - сказал воевода и после некоторой паузы осторожно добавил:
  - Погоди, а у тебя мыслишка какая? Не хочешь ли новую смуту на Руси учинить отседа? К трону московскому не примериваешься ли?
  На открытой веранде повисла гробовая тишина. Осип неловко уронил ложку, да так, что она брякнулась об пол. На внезапный шум все разом повернули головы, кроме воеводы, что не мигая смотрел на Соколова.
  - Василий Михайлович, нешто ты во мне дырку проделать желаешь? - усмехнулся Вячеслав. - Нет, не желаю я трона московского, уж больно далеко до него. А уж Смуты новой и подавно не желаю, нешто я ирод какой? Отсюда мы никуда не уйдём. Да понял ли ты меня, воевода? Не молчи!
  - Извиняй, ежели обидел словом дерзким, князь. Понял я тебя.
  Раскрасневшийся воевода, неуклюже встав с лавки, потопал к Вячеславу. Обойдя стол, Василий достал князя и немедленно обнял его, показывая тем самым свою к нему расположенность.
  А после обеда Соколов показал Беклемишеву кузницу, станочный и литейный цех.
  В кузнице, смежной с литейным цехом, было привычно жарко и душно. Немного полюбовавшись на деловитую работу кузнецов и литейщиков, которые не обращали на гостей ровно никакого внимания, воевода прошёл далее. Он, казалось, даже не заметил, как мастера сковывали намотанный на прут лист стали, закругляли его молоточком и сваривали оный в горне. Вот и готов ствол. А в станочном цеху Беклемишев с изумлением оглядывал ряд из четырёх токарных станков. На этих станках вращение изделия осуществлялось от трансмиссионного привода, а суппорт с режущим инструментом перемещался при помощи ходового винта. Работа на них не прекращалась, лишь заменялись часто выходящие из строя резцы. Однако, со временем, получая всё лучший металл, качество инструмента лишь увеличивалось, что отражалось на его работоспособности и производственном долголетии. Соколов с умело спрятанной гордостью заявил енисейцу, что это уже устаревшие станки, новые же скоро будут собираться, дело лишь за лучшим по качеству металлом, следующим будет токарный станок со ступенчатым шкивом и перебором. Станины же к ним уже отлиты. Воевода машинально покивал головой, нисколько не поняв, что вообще сказал князь. Единственно, что он понял, что стволы мушкетов ангарцы делают насколько запросто, что им ничего не стоит вооружить всех своих людей. Это добавило ещё большей уверенности в том, что, приехав к царю с докладом о состоянии дел на далёкой окраине государства Московского, следует всячески убеждать его о дружбе с Ангарским княжеством, а тем паче, о развитии торговли с ангарцами.
  "Прибыток и нам будет и им, знамо дело" - думал Василий.
  Результатом показанных Соколовым достижений Ангарского княжества явился разговор князя с воеводой с глазу на глаз, без свидетелей. Воевода поклялся не замысливать ничего дурного против Вячеслава, да убедить в этом же царя московского. По достижении же официального признания Москвой Ангарска последует устройство торговли - Вячеслав обязался поставлять товары Москве по ценам, ниже на порядки, чем на аналогичные товары, приходящие на Русь из Европы.
  - Ну а потом можно будет подумать и о продаже мушкетов, воевода. Ну пока у тебя одного такой будет! - Соколов передал сияющему енисейцу ружьё, именуемую им мушкетом, в кожаном чехле. Патроны, в количестве пятидесяти штук, лежали в подсумке, там же прихваченный ремешками, был и штык в деревянных ножнах.
  Ангара, крепость Владиангарск, ноябрь 7143 (1635).
  Сегодня в крепость была завезена партия новых боеприпасов, патронов и боеприпасов для пушек. Заряды были улучшенными, гораздо более мощными, чем прежде. Это стало возможно благодаря тому, что в процесс производства включили каменный уголь и нефть. Добыча угля была начата только в середине лета. Геологам было хорошо известно о месторождении под современным Черемхово. Там уголь добывался открытым, карьерным способом, поэтому начинать добычу стало возможно с верхних, выходящих на поверхность пластов. Сейчас там над Ильёй-Тунгусом и его людьми верховодило несколько человек из специалистов, ставивших добычу на поток, насколько были способны туземцы. Отвлекать же россиян на это было невозможно, а попросту и некого. Нефть же была открыта совершенно случайно. При обустройстве иркутского поселения, купающиеся в Ангаре двое бывших грузчиков с Новой Земли, попавших в этот мир нелепым образом - просто не успевших выйти в закрывшуюся внезапно аномалию, заметили друг на друге радужные маслянистые разводы. Как оказалось, выше по реке имеет место природный выход нефти. Оборудовав приемник чёрного золота, в результате регулярных выбросов жидкости, по консистенции напоминавшей мазут, в день в среднем получали семьсот-восемьсот граммов нефти.
  - На Байкале существуют выходы нефти, но они большей частью подводные, - заметил профессор Сергиенко по этому поводу. - Ежегодно со дна Байкала в воды озера поступает около четырёх тонн нефти. Эта нефть поглощается живущими на Байкале микроорганизмами, она не распространяется по озеру, и другим обитателям глубочайшего пресного водоёма не сильно мешает.
  Благодаря трём караванам поморов резко улучшилась демографическая ситуация Ангарского княжества, пусть и немного уменьшилась его казна - пушная и золотая. В целом, Соколов отметил, что оплата Кузьмину, Микуличу и беломорцам на общем состоянии казны не сказалась, дюжина казаков во главе с Матвеем, под присмотром четырёх морпехов, оставленных Бекетовым на месте золотодобычи привезла столько золота, что челюсть отвисла даже у флегматичного Радека. Оказалось, что золото в районе Витима лежало буквально под ногами - стоило лишь снять верхний слой мха и вот вам, золотые россыпи.
  Зато в княжество было привлечено семьсот двадцать шесть человек, да несколько поморов, следуя примеру Вигаря и его свояка, решили на следующий раз остаться на Байкале. К тому же количество крестьян постоянно росло. Они не знали о контрацепции и об абортах, им дети не служили головной болью или препятствием бегу по карьерной лестнице, да и 'подольше погулять и поразвлечься' им было просто некогда. Эти люди, считая детей Божьим даром и подспорьем в работе, просто растили столько детей, сколько Бог им даст. А с учётом того, что детская смертность была сведена практически к нулю титанической работой по профилактике заболеваний и общей гигиене Дарьей и её коллегами, прирост населения был высоким. Плюс к этому отсутствовала обычная на Руси смертность крестьян от голода, войн, набегов или болезней. Соколов на встрече со старостами всех поселений, включая польско-литовского, сказал им прямо - всё что от них сейчас нужно, это не подати, барщина и прочие прелести феодальщины, а дети. И чем больше - тем лучше, по словам Соколова, княжество помогать будет каждой семье. Постоянно растущее поголовье коз, овец, свиней, оленей, а теперь ещё и коров, привозимых Вигарем телятами с того берега Байкала, позволяло это сделать. Земли, обрабатываемой крестьянами, дозволялось брать столько, сколько они смогли обработать, тут и выручала их обычная многодетность. Основная проблема была связана со вспашкой - олени, впряжённые в плуг, были слишком норовистые, упрямые. То и дело вставали на дыбы, вскидывая передними ногами, а то и просто ложились на землю. И крестьяне и тунгусы, понукали их, гладили, ласково уговаривая, но лишь малая часть их была способна работать с плугом или бороной. В этом смысле коровы были куда работоспособней, но проблема была в одном - пока их было очень мало, всего шестнадцать голов на все посёлки. Конечно, привычней было бы видеть за плугом лошадь, но наличием оных ангарцы похвастать не могли, имелось лишь семь коней у казаков, но все они были необходимы для патрулирования берегов Ангары. Лишь у крестьян в Васильево имелось шесть жеребят, выменянных у бурят. Переселенцы явно были довольны своей судьбой, они были освобождены от всех видов тягла, за исключением третьей части урожая, обязательной школы для детей и зимнего обучения воинскому делу юношей и мужиков, когда у крестьян появлялось свободное от работ время.
  Россияне же, пришедшие в этот мир гостями имели по три ребёнка максимум, у некоторых было по четверо, сказывался ещё менталитет людей будущего. Итого выходило, что княжество Ангарское располагало на конец 1635 года чуть более чем полуторатысячным населением, включая до трёх сотен местных тунгусов и бурят, большей частью в виде жён, живущих в посёлках.
  Всего посёлков насчитывалось уже десять, из них - две крепости. Удинская крепость, потерявшая значение форпоста, потеряла и в населении - почти две трети её состава было переведено во Владиангарск. В Удинске начальником остался Карпинский, произведённый в капитаны. Литвинский Илимск был под присмотром владиангарцев майора Петренко. Соколов на следующий год запланировал свой переезд в Ангарск, который с того момента становился бы столицей Ангарии. В Белореченске же оставался начальником капитан Новиков, его люди опекали и Усолье. Иркутское поселение находилось под опекой форта и села Васильево, где командовал капитан Васильев, очень гордясь поселением имени себя. В Новоземельске всё также начальствовал Смирнов, готовя пока ещё сержанта Васина к Амуру. Ставший капитаном Зайцев командовал фортом Порхова - единственным пока населённым пунктом на восточном берегу Байкала, там же находился и Сазонов, который должен был возглавить экспедицию к Амуру, чтобы получить выход к океану для Ангарии.
  
   Царство Московское, Полоцк, лето 7143 (1635).
  
   Над Полотой, неспешно несущей воды на встречу с сестрицей Двиною, привычно звенела мошкара и уже принимались за ежевечерний концерт лягушки. Багровое солнце клонилось к закату, играя на воде последними бликами света. Стихали звуки продолжающегося второй год ремонта укреплений города, новый воевода решил максимально возможно улучшить обороноспособность твердыни. Московитам не хотелось отдавать город так же легко, как они его получили. На стенах древнего города занимала места вечерняя смена, провожая мастеровых, что после трудового дня уже предвкушали сытный ужин. Стрелец из гарнизона, вологжанин Онфим Быков, оправляя доспех, поднимался на стену Нижнего замка.
   - Онфим, глянь-ко! - посмеиваясь, окликнул его Степан, приставив пищаль к зубцу стены.
   - Эка, чудной мужичонка, - Онфим, упёршись обеими руками в гребень стены, смотрел на скачущего охлюпкой на кобыле крестьянина, что приближался со стороны Заполотья. Мужичок, тем временем, уже приближался к воротам замка, вертя головой.
   - Случилось чего? Вона, башкой вертит, до нас дело есть, стало быть, - хмуро проговорил Онфим.
   - Ляхи! Войско великое от Полюдовичей идёт! - еле донеслось до стен.
   Внизу уже отворяли ворота, а Онфим, гремя коваными сапогами по каменным ступеням, спускался во двор замка. Как старший ночной охраны, он должен был явиться с докладом к князю Ивану Семёновичу Прозоровскому, поэтому, прихватив мужичка, он поспешил к сыну прославленного воеводы смоленской войны.
   Глубокой ночью со стен полоцких укреплений можно было увидеть множество костров, горевших в отдалении от города. Королевское войско отдыхало, надеясь завтра уже начать приготовления к осаде Полоцка. Капитан Соколовский, бывший среди войска, бросал в темноту взгляды, полные еле сдерживаемой радости. Не пристало шляхтичу яко слабоумному потешаться над слабым противником. На этот раз Польша выставила такое войско, что московиты точно уберутся не только из Полоцка и Смоленска, но и, глядишь, в Москву заглянем на огонёк. Тем паче, что и татары в этот раз полякам поратуют.
   - И я свой позор смоленский отомщу, - едва слышно процедил Соколовский и впился зубами в куриную ножку.
  
  Глава 21
  
  Герцогство Померания, Штеттин, сентябрь 7143 (1635).
  
  В начале сентября король Польши Владислав в Штеттине, столице герцогства Померания негласно встречался со шведским канцлером Акселем Оксеншерна. Этот представитель знатной княжеской фамилии Швеции, генерал-губернатор, а теперь и канцлер королевства определял шведскую политику с момента гибели короля Густава Адольфа. Жена же погибшего шведского короля, по всеобщему убеждению высшей знати Швеции, управлять королевством не могла. Аксель добился того, чтобы короновали ребёнка, а сам в это время, по сути, правил страной. Оксеншерна весной этого года, во Франции, после многочасовых переговоров с кардиналом Ришелье праздновал свой успех. На стороне его королевства в войну вступила Франция, порвав все связи с Габсбургами. Теперь грохотавшая в Европе война окончательно потеряла свою религиозную окраску, так как и французы и их противники - австрийцы, испанцы, баварцы и прочие, были католиками. Отвлекая на себя главные силы врагов Швеции, французы давали Оксеншерне возможность разобраться с поляками. Только вступившая в войну Франция, теперь являвшаяся союзником, как Швеции, так и Польши, до этого момента сумела предотвратить назревавшую войну между сторонами по истечению Альтмаркского перемирия. Через год после того, как истек срок перемирия с Польшей, никто не мог поручиться, что Владислав IV, примирившийся с царем Михаилом Федоровичем, не попытается отобрать шведскую корону у малолетней Кристины. Оксеншерна, заинтересованный в мире с Польшей, вынужден был пойти на значительные территориальные уступки Речи Посполитой, отказавшись от завоеваний Густава Адольфа в Польской Пруссии. И в сентябре, при посредничестве французов в лице дипломата Клода д'Аво, обретавшегося при польском дворе, шведы и поляки заключили новое перемирие в Штумсдорфе.
  И вот теперь король Польши сам искал встречи с ним, надеясь решить свои проблемы. Что это были за проблемы, канцлер прекрасно знал - получившие недавно звонкую оплеуху от московитов, поляки искали помощи от нового союзника.
  Начав со взаимных комплиментов король и канцер, не спеша, перешли к сути переговоров. Король Польши Владислав описал возросшую мощь Московии и её притязания на польские коронные земли, намекнув, что после Речи Посполитой Москва непременно обратит свой алчный взор на шведские лены в Ингрии и Карелии. Владислав предложил совместными усилиями в ходе осенней кампании захватить Полоцк и Смоленск польскими силами, а Новгород и Архангельск силами шведскими, тем самым вынудить царя Михаила к тяжёлому для него миру.
  - Несомненно, что в русских мы имеем неверного, но вместе с тем, могучего соседа. Которому, из-за его врожденных, всосанных с молоком матери коварства и лживости нельзя верить, - обстоятельно проговорил Оксеншерна.
   - Но который, вследствие своего могущества, страшен не только нам, но и многим своим соседям, как мы это очень хорошо помним, - быстро добавил Владислав.
  - Но, - продолжил канцлер, - сейчас шведские войска находятся в Европе. На московских окраинах наших солдат нет. Лишь гарнизоны крепостей да местные ополчения.
  - Канцлер! - умело изображая искреннюю обиду, воскликнул Владислав, - да многого от вас и не потребуется. Необходимо лишь обозначить ваши намерения, дабы отвлечь силы московитов.
  - Ваше Величество, но вы же не можете дать мне гарантии того, что в ответ на наши манёвры московиты не обрушатся на наши окраины! Ведь так? А на их месте я бы так и поступил. Да не забывайте, как мы наживаемся на русском хлебе!
  - Польша тоже может продавать Швеции свой хлеб, - несколько напыщенно произнёс Владислав.
  - Какова будет ваша цена? Русские просят по пять-шесть рейсхталеров, вы можете давать такую цену? - Аксель прищурился, внимательно ожидая ответа короля.
  Владислав понял, что произнёс лишнее:
  - Вы же перепродаёте хлеб в Амстердаме по семьдесят пять рейхсталеров, выгода всё равно будет велика, - попытался убедить канцлера король.
  - Но и разница цены велика, а Швеции нужно золото. И чем больше, тем лучше. Русские дают лучшие цены.
  'Вот упрямый осёл!' - мельком подумал Владислав.
  - Что же, вы канцлер, весьма мудро заботитесь о выгодах своей торговли, - кивая, согласился с Оксеншерной король.
  - Как и вы заботитесь о благополучии Польши, Ваше Величество, - ответил взаимностью Аксель.
  - Вы отказываетесь помочь Польше в борьбе с Московией, канцлер? - неожиданно сбросил маску благодушия поляк.
  - Да, Ваше Величество. В нашем положении это невозможно. Хотя я и поддерживаю ваше желание поквитаться с московитами, поддержать вас войсками я не могу. Хотя... - помедлил Оксеншерна.
  - Что вы имеете в виду? - ухватился за соломинку король.
  - Если вы поможете Швеции в Европе, скажем, в борьбе с Данией. Но не сейчас, а позже, когда мы одержим победу над имперцами.
  - Польша сможет расправиться с Московией и одна! - сверкнул глазами Владислав.
  Оксеншерна удивлённо приподнял одну бровь.
  - Я заплатил татарам и полковникам разбойных казаков, они помогут нам, - пояснил король.
  Незадолго до этой встречи, умело использовав гордыню польских магнатов, Владислав получил на руки немалую сумму. Которую он потратил на то, чтобы нанять в Венгрии и германских землях наёмников, правда, изрядно подорожавших в связи с бушующей в Европе войной. Однажды получив оплеуху под Смоленском, Владислав решил раз и навсегда решить проблему Московии, а именно сделать то, что не смогли его предшественники и он сам ранее - посадить в Москве на трон нужного человека, а лучше всего себя самого.
  - Всё же предлагаю вам не спешить и подождать, вместе мы сможем больше! - убеждённо воскликнул канцлер Швеции.
  Владислав упрямо покачал головой.
  И вот польские армии и более мелкие отряды подступили к отнятым Москвой у Речи Посполитой два года назад городам.
  Царство Московское, Полоцк, сентябрь 7143 (1635).
  Полоцк сопротивлялся армии Владислава почти неделю. На седьмой день поляки, прорвавшись через пролом в стене Верхнего замка в короткой и кровавой схватке уничтожили русский гарнизон. В бою погиб и сын воеводы Прозоровского - Иван Семёнович, который возглавлял группу стрельцов, пытающихся прорубить себе дорогу из крепости. Несмотря на отчаянную удаль и поначалу сопутствующую смельчакам удачу, Прозоровского остановили у самых ворот замка, подняв на копья. Лишь несколько стрельцов сумели спастись из Верхнего замка, среди них и вологжанин Онфим Быков, сумевший в вечернем сумраке спрятаться на берегу Полоты под раскидистой ивой. Наутро Онфим, сбросив стрелецкий кафтан, решил пробираться к дому, в вологодские веси. Там, помнил он, позапрошлым летом людишки баяли, что де можно было с семейством своим по Студёному морю отправиться в далёкую землю, где течёт великая река из великого озера выходящая, где земля родит обильные хлеба, а крестьянина никто не забижает. Для этого надо было лишь к Белому озеру придти, да слово молвить старосте Беловуку из Михайловки.
  Гарнизону пока ещё державшего оборону Нижнего замка этой ночью было предложено сдаться и, при сохранении своего оружия, уйти прочь от Полоцка. Утром стрельцы, после нескольких часов раздумий, при развёрнутых знамёнах и барабанном бое вышли из своей крепости. Поляки пропустили их до Витебской дороги, где на растянувшуюся колонну с флангов набросились венгерские и немецкие наёмники. Атаковавшие обречённых воинов солдаты раскалывали колонну, окружая группы стрельцов, чьи мушкеты, согласно уговору, не снаряжённые лежали на телегах, уничтожали полоцкий гарнизон по частям. Через пару часов всё было кончено. Добив последних раненых московитов, уцелевшие в сече венгры и немцы приступили к привычному для наёмников мародёрству. Нанятые за немалые деньги в Европе солдаты срывали с павших перстни, кресты и ладанки, потрошили карманы и снимали зерцальные доспехи боярских детей. Считанные единицы из стрельцов уцелели в этом побоище, притворившись мёртвыми или лежавшие без сознания.
  Витебск был сдан без боя, гарнизон, заранее извещённый о приближении польской армии, скорым маршем ушёл в Смоленск. Защищать город, где только начали насыпать вал, было бессмысленно. К Смоленску же стекались и более мелкие отряды из окрестных городишек. Только в этом городе можно было выдерживать долгую осаду, ожидая помощи от царя, а то и отбить все попытки взять русский город. Древний многострадальный Смоленск, в очередной раз обложенный врагом со всех сторон, воеводой которого был назначен сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Князь Пожарский прилюдно дал клятву - не сдавать Смоленска ляхам, да оборонять город до последнего стрельца, ожидая помощи.
  Из Северских земель тоже шли недобрые вести, польско-запорожские отряды атаковали северские города: Стародуб, Почеп, Новгород-Северский, Глухов и Рыльск. К концу первой недели осады Стародуб и Рыльск ещё держались, остальные крепости были захвачены врагом. Юго-восточнее крымчаки и казаки атаковали недостроенную ещё белгородскую оборонительную черту, правда, безо всякого успеха, а их отчаянные попытки прорваться на Русь пресекались с великим для них уроном. Даже недостроенная до конца черта, состоящая из валов, засек и крепостей, представляла для кочевников непреодолимую преграду. Несмотря на успехи, из Каширы уже шло несколько стрелецких полков, на помощь засечникам. Тем временем, воевода Прозоровский в Москве собирал рати для выручения Смоленска, ожидая подхода нижегородских, казанских и прочих полков и ополчений.
  Польско-русское порубежье, Мстиславль, конец сентября 7143 (1635).
  Гетман Калиновский оценивающе смотрел на московские полки, изготовившиеся к обороне на склоне урочища, который местные жители называли телячьим рвом. Леса и заболоченная местность окружали урочище с двух сторон.
  'Московитам не убежать' - отметил Калиновский.
  Правду сказать, некоторое опасение у поляка вызывали рогатки и составленные вкруг повозки, за которыми находились стрельцы - уж больно хорошо московиты использовали эту защиту, с успехом отбиваясь от врагов. Но сегодня Калиновский был уверен в победе - его войско больше московитского раза в три, да ещё полк немецких наёмников в резерве.
  - Нам известно, что московиты стоят тут четвёртый день лагерем. Они нас ждут, пан Калиновский, - подошёл поручик немецких наёмников Мартенс.
  - Вы думаете, они хорошо подготовились, поручик? Это ясно, как Божий день.
  - Меня смущает лес, окружающий позиции врага. Не приготовили ли они нам какой-нибудь сюрприз?
  - Что они могут приготовить? Ещё один полк стрельцов, спрятанный между деревьев? Ваши солдаты их легко перебьют в схватке!
  Мартенс пожал плечами:
  - Ваши пушки, пан Калиновский. Надобно бить по рогаткам, стараться разбить или поджечь повозки. Тогда основное дело будет за вашими гусарами, мы же пройдёмся железным кулаком, утверждая победу.
  - Так и будет, - кивнул гетман.
  Четырьмя пушками, что были у поляков, удалось довольно быстро разбить несколько повозок, стрельцы же, поднимая раненых, медленно пятились к склону. Покуда не кончился порох для пушек, Калиновский приказал стрелять по рогаткам, чтобы гусары смогли ворваться в проходы и устроить резню. Удалось и это, в нескольких местах рогатки были размётаны, а московиты, тем временем, уходили далее, изредка стреляя по гарцующим близ рогаток всадникам.
  'И правда, засаду готовят, проклятые схизматики!'
  - Дозвольте атаковать московитов, пан Калиновский! - подскакавшему к гетману на взмыленном жеребце капитану Качмареку не терпелось обрушиться на сбившихся в несколько толп стрельцов.
  - Думаю, нас ждёт засада, капитан. Видно, что московиты нас заманивают, они не могут быть столь тупы.
  - Могут, пан гетман, ещё как могут, - обнажив ровные белые зубы, весело рассмеялся Качмарек.
  - Мартенс, готовьтесь! Пойдёте за нами! - гетман, хлестанув коня, решил действовать напрямую. Даже если московитский военачальник и задумал какую-то хитрость, грубый напор панцирных гусар решит исход его хитрости, превратив её в польскую доблесть.
  Командовавший двухтысячным отрядом стрельцов московский дворянин Никита Самойлович Бельский от нетерпения дрожал всем телом. Сунутся ли ляхи за рогатки? От этого зависел исход этого столкновения - долго им тут не просидеть. Отряд в четыре сотни казаков, разделённый надвое ожидал своего часа, скрытый в лесу, что рос вокруг урочища, в коем расположился отряд Бельского. Там же, меж деревьев был спрятан козырь Никиты Самойловича - восемь пушек, снаряжённых картечью. План Бельского был довольно прост - заманить поляков за рогатки и расстрелять их из пушек, после чего в дело вступают казаки и стрельцы.
  - Идут! Идут, окаянные! - радостно хлопнул в ладоши Андрей, главный пушкарь отряда Бельского, после чего побежал к своим ребятам. Пушки, до сих пор скрытые начинающей желтеть листвой, теперь выкатывали на опушку леса. Сейчас жерла смотрели на группы отходящих назад стрельцов. В этом месте, саженей в ста от позиции пушкарей, урочище прорезал неглубокий, но обрывистый овраг, тянущийся полукругом и верхом своим сужающий поляну. Так что если план Бельского сработает, то поляки сгрудятся тут гурьбой, а тогда восемь картечных выстрелов сделают свою убийственную работу. И вот поляки подались на его уловку!
  Бельский, оставив коня, кинулся в лес, к пушкарям.
  - Андрей, готовься! Идут, сукины дети! - крикнул он пушкарю.
  - Охолони, князь. Сейчас моё дело, - спокойно ответил Андрей, примериваясь глазом к каждой пушке. - Иди, не мешай, я сам ведаю, когда стрелять надобно.
  Никита отступил, нисколько не сердясь на своего пушкаря. От него сейчас зависело всё, а Никите следовало лишь обеспечить ему... Нежданно, послышалась возня, лязг железа и вскрики из зарослей низкого кустарника справа от пушек. Там была пара десятков стрельцов и московский боярин Пётр Опалёв.
  - Немцы! - хрипло гаркнул выбежавший из кустов стрелец, прижимающий изувеченную руку к груди.
  - Обошли, сволочи! - Бельский побледнел, вся его затея с пушками превратилась в дурно разыгранную партию, где опытный шулер обставил начинающего игрока.
  - Сзывайте сюда всех! Надо отстоять пушки! - крикнул Бельский. На его крик сбегались стрельцы и некоторые казаки, что были неподалёку, основная их часть дожидалась условленного сигнала - орудийного залпа. С хрустом ломались ветки, разрывая кустарник, на опушку продирались немецкие наёмники поляков. Несколько мушкетёров дали слитный залп, отчего попадало несколько стрельцов, а остальные ринулись в сечу.
  Поручик Карл Мартенс, согласовав с Калиновским место возможной засады, повёл своих людей лесом, забирая правее, он надеялся выйти в спину предполагаемых московитов. Однако его люди встретили лишь человек двадцать стрельцов, прятавшихся в густом кустарнике. В скоротечной сшибке, вырезав этот отряд врага, немцы неожиданно вышли на притаившихся у опушки пушкарей. Ему стало всё ясно - самонадеянный военачальник московитов решил заманить гусар Калиновского на узкое место и смести их картечью. Неплохой план, подумал Карл, но он не учёл опыта наёмника, иначе как бы Мартенс воевал уже пятнадцать лет, а на нём лишь несколько царапин?
  - Залп! - семеро солдат разрядили свои мушкеты, остальные кинулись на московитов.
  - Убивайте пушкарей, к чёртовой матери! - вопил Мартенс.
  Легко угадав среди московитов их главного, Карл кинулся на него. Молодой парень, явно поставленный командиром не за военные заслуги, а по чину, неожиданно оказался сильным противником. Мартенс, хоть и немного устал, но владеть саблей он умел неплохо. По крайней мере, он сам так считал, но и этот упрямый московит, закусив губу, остервенело дрался, не давая Карлу совсем никакого манёвра. На лбу у противника уже выступила испарина, такие мелочи замечаешь сразу, да и движения московита стали чуточку медленнее, тяжелее.
  'Устаёт, схизматик. Пора заканчивать с ним' - Карл позволил себе отступить на шаг и попытаться выхватить саксонский пистоль. Что такое?!
  Неожиданно тяжесть пистоля легшего в ладонь пропала, а рука дёрнулась вверх. Карл с изумлением кинув взгляд на руку, вместо ладони торчал обрубок, посередине которого красовалась розовая косточка, на которой выступили крупные капли крови. Снесённая же напрочь кисть с пистолем валялась под ногами Мартенса. Карл удивлённо посмотрел на молодого московита, но тот тотчас же рубанул его сабельным лезвием по лицу. Свет померк в глазах наёмника.
  'Проклятая бойня' - Мартенс опустился на колени и рухнул разбитым лицом, с которого толчками вытекала горячая кровь, на сапоги убитого его товарищем московита-пушкаря. Никита тем временем упокоил ещё одного немца, ранив ещё двоих. Бок о бок с ним рубились его стрельцы, умело орудуя страшными в сече бердышами. Показались казачьи шапки со стороны кустарника, откуда вышли немцы.
  - Поднажми, братцы! Казачки с нами! - кричал Бельский.
  Со стороны поляны доносились мушкетные выстрелы - стрельцы палили в приближающихся поляков. Те, сдерживая коней, медленно приближались к московитам, держась на расстоянии, безопасном для них. Пули, летевшие со стороны стрельцов, были не столь опасны. Калиновский ждал, пока на опушке не появятся наёмники.
  А вот и они! Марш, марш!
  - Atakujcie!
  Гусары, выкрикивая здравицы деве Марии, устремились в проделанные пушками проходы в укреплениях московитов. Стальная лава устремилась на стрельцов.
  - Андрей, как ты, братец мой? - с великой жалостью Никита Самойлович смотрел на своего пушкаря. Тот, кряхтя и прижимая глубокую рану на боку, откуда не переставая сочилась тёмная кровь, командовал несколькими чудом уцелевшими пушкарями и стрельцами, их заменившими.
  - Гусары скачут, князь! - закричал стрелец, срывая с себя наспех надетые доспехи убитых немцев. Остальные также одевали свои кафтаны. Поляки купившись на маскарад стрельцов, устремились в атаку. Бельский бросился редколесьем к заранее приготовленным позициям стрельцов на склоне урочища. Бородачи напряжённо стояли с готовыми к бою пищалями за рогатками, дополнительно выставив и укрепив копья.
  'Андрей, на тебя лишь надёжа' - думал Никита, судорожно сжимая эфес окровавленной сабли. Конная лава приближалась, стрельцы подобрались. Бледные, решительные лица смотрели суровыми и обречёнными взглядами. У узкого места поляки смешались.
  'Ну что же ты, Андрей!' - чуть не взвыл Бельский.
  - Давай же, - вмиг пересохшим горлом засипел князь.
  Поляки, тем временем, стали выбираться из узости и тут с опушки, находившимся в десятке-другом саженей от пушек с это людское и конное столпотворение полетели рои картечи. Кусочки свинца разрывали тела людей и коней, пробивая латы, вырывая целые куски плоти. Послышался дикий вой избиваемых поляков и жалобное конское ржание. Несколько мушкетных выстрелов с позиций пушкарей и снова залп пушек.
  - Братцы, за мной! - зычно крикнул Бельский, увлекая за собой стрельцов.
  Гиканье и далёкий казачий свист заставил сердце Никиты сжаться от нахлынувшей на него радости. Это была победа. Первая его победа!
  Окружённые, смешавшиеся поляки не смогли дать никакого отпора, пытавшиеся добраться до пушкарей спешившиеся гусары сметались со склона опушки мушкетными залпами и копьями стрельцов. Подходившие всё ближе ряды стрельцов разряжали свои мушкеты в пытавшихся атаковать их гусар, а налетевшие со спины казаки избивали пытающихся бежать.
  'Как курица в ощип' - последняя мысль промелькнула в голове гетмана Калиновского, прежде чем удачливый казак снёс её ловким движением сабли.
  Всё было кончено.
  Умершего пушкаря Бельский похоронил там, же где он и испустил дух, до конца командуя стрельбой - на светлой опушке леса.
  Отряд Бельского, собрав богатые трофеи, уходил по берегу Сожи к Ростиславлю, чтобы там, встретившись с другими отрядами, двигаться к обложенному врагом Смоленску. В очередной раз судьба кампании этого года войны решалась у стен древнего города.
  Ростиславль оказался занят врагом. Как рассказали окрестные крестьяне, небольшой отряд литовского шляхтича Телецкого вошёл в город, безо всякого приступа. Ночью небольшой стрелецкий гарнизон, убоявшись большого количества костров, горевших в стане литовского отряда, ушёл в сторону Смоленска. А отряд боярской конницы, оказывается, стоял в небольшой деревеньке к востоку от города. Князь Бельский немедленно послал туда людей, а сам приказал готовить пушки - с его артиллерией разбить невысокие деревянные стены крепостицы было несложно. Ростиславль Никита обложил со всех сторон, благо, городок был мал и большого труда это не составило. Воевода решил не просто взять город, но и уничтожить его гарнизон.
  - Начинайте бить из пушек! - прикрикнул на пушкарей Никита. Целью были взяты проездные ворота с надвратной башней, которая, сюда по её ветхому виду и так недолго бы простояла. Так и получилось, всего лишь с третьего удачного попадания ядра одно из створок ворот с треском провалилась внутрь, разлетевшись на доски, вторая же криво повисла на петлях. Стрельцы шумно отпраздновали этот успех пушкарей.
  Бельский, давший отмашку пушкарям, дабы те не тратили покуда ядра и порох, в наступившей тишине услышал тяжёлый и мерный топот сотен копыт. Далеко разносившийся по промёрзшей земле гул от копыт, стучащих по мёрзлой земле лежащих вокруг города полей, предвещал появление русской панцирной кавалерии. Как выяснилось в разговоре с Дмитрием Щептиным, отряд в три с половиною сотни воинов собирался два месяца в Можайске и Дмитрове.
  Щептин с радостью пожелал влиться в войско князя Никиты Бельского, чихвостя главу стрелецкого гарнизона, бывшего ранее в городе и ушедшего к Смоленску, за малодушие. Что же, подкрепление московитов не прошло незамеченным со стен крепости, а постоянные перемещения сотен казаков создавали у литвинов впечатление большого числа конницы у осаждающего город противника. После обеда обстрел стен крепостицы возобновился. Литовцы, ожидая штурма, пытались заделать брешь в воротах и появившиеся в стенах проломы. Но Никита Самойлович не желал немедленного штурма, стрельцов своих жалея.
  'Нечего у стен столь жалкой крепостицы головы стрелецкие класть. Оные у Смоленска большую пользу окажут' - думал князь.
  - Калите к вечеру ядра! - приказал пушкарям Никита.
  'В темноте суматохи больше, авось Литва спробует уйти' - Бельский по наступлению темноты произвёл в войске некоторые манёвры.
  Так и случилось. Ночью свет горящей в нескольких местах городской стены и низких башенок не дал возможности литвинам уйти из города незамеченными. Бельский был готов к таковому развитию осады Ростиславля. Как только стемнело, он немедля произвёл заранее оговоренное сосредоточение стрельцов в местах, где прорыв осаждённых был наиболее вероятен. И не прогадал. Поэтому бегство отряда шляхтича Телецкого, предпринятое в нескольких местах, полностью провалилось и превратилось в бойню. Гарнизон совершал прорыв не единым кулаком, способным на удачу, а растопыренными пальцами, каждый из которых встречали залпы стрелецких мушкетов и пушечная картечь.
  Довершили разгром казаки и боярская конница, посёкшие и втоптавшие врагов в мёрзлую землю. Во втором своём сражении Бельский потерял лишь несколько человек убитыми, да малое количество пораненных. Наутро, приказал жителям города хоронить убитых, князь отвёл войско на отдых чуть выше Ростиславля и оттуда отослал в Москву гонцов с подробным описанием своих побед над ляхами и литвою.
  
  Забайкалье, южные отроги Яблонового хребта, сентябрь 7144 (1636).
  
  - Дальше ещё хребет, уже покруче! - тоскливо воскликнул Ким, отирая струящийся со лба пот. Отпустив еловую лапу, он присел на траву, чтобы дождаться остальных. Дыхание его сбилось и Серёга, улыбаясь карабкающимся на сопку товарищам, пытался его успокоить, надувая щёки.
  'Старею, что ли?' - уже вставая, Ким огляделся - внизу, по более пологому склону тащились кони, обвешанные поклажей, да зычно понукаемые казаками и крестьянами. Экспедиция на Амур, ушла из форта Порхов, что на байкальском полуострове Святой Нос, в середине лета 1636 года, в привычном для ангарцев исчислении лет. В составе экспедиции было четыре группы, её составлявшие. Первая, под руководством бывшего енисейского казака Матвея Корнеева, не считая самого Матвея, насчитывала шестнадцать человек, в том числе и Игната с Баженом. Вторая группа, самая многочисленная, состояла из двадцати крестьян, под началом Яробора, сына усольского старосты Всемила. Тунгусы, умелые стрелки из луков и ружей входили в группу сына Баракая - новокрещённого Петра. Морпехи Саляева составляли группу прикрытия и разведки, находясь, вместе с некотороми тунгусами, чуть впереди и по сторонам от идущего каравана.
  Крестьяне, по выражению Саляева, были хозвзводом экспедиции, они же отвечали за два десятка лошадей, выменянных у бурятского племени, кочующего в степи неподалёку от устья Селенги, на партию отличных копий, сабель и множество наконечников для стрел, а также несколько небольших зеркал и котлов для приготовления еды. Вождю кочевья также пришлось подарить и красный казацкий кафтан, сшитый специально для Бекетова и нечаянно попавший старику на казавшиеся подслеповатыми глаза. Но теперь не люди, а выменянные кони были нагружены под завязку. Помимо провианта, они несли инструменты, а также необходимый минимум стройматериалов, таких как гвозди, скобы и прочее. В походе за каждым казаком и крестьянином было закреплено оружие. Новейшей системы однозарядное гладкоствольное ружьё, стреляющее картечью. Каждый, участвующий в походе сдавал зачёты по оружию сначала Сазонову, а потом Саляеву, и только тогда получал в личное пользование 'Ангарку', как назвали это чудо создатели.
  - Ничего, за тем хребтом мы должны на Шилку выйти, - подошедший к Киму Саляев сверялся с картой, посматривая на компас.
  - Уж лучше бы привал сообразили, - хмыкнул Сергей.
  - Ладно, сопли распускать не будем, пошли! - Ринат, хлопнув Кима по спине, стал спускаться с сопки, забирая вправо на пологую сторону. Он хотел переговорить с Сазоновым и Бекетовым о дальнейшем маршруте. Ринат предлагал начальникам экспедиции разделить отряд после их выхода на берега Шилки. Казаки с крестьянами, сделав плоты, должны были сплавиться по Шилке до слияния её с Амуром, где немного далее по течению устроить форт Албазин на даурском берегу великой реки. А морпехи верхом на конях проследуют берегом реки, впоследствии переправившись к остальным. Бекетов неожиданно легко согласился на этот план. А Сазонов задумался:
  - Быстрее-то оно быстрее получится. Нежели мы все вместе тащиться берегом будем. Но, Ринат, безопасность отряда - вот главное!
  - Алексей, безопасность на реке почти стопроцентная. Шилка широка, а если скорбные умом туземцы будут к нам на пирогах, или что там у них, подгребать с гнусными намерениями, то вона - мужики берданками отшмаляются.
  Сазонов посмотрел на солнце и с некоторым сомнением произнёс:
  - Сегодня может быть успеем те сопки перевалить, а у Шилки отдохнём. Потом плоты...
  - Можем и не успеть, майор. Да и кони уставшие, это людям проще по горам скакать, - озабоченно проговорил Бекетов.
  И в тот же миг, как замолчал Бекетов, впереди, средь снующих между лошадей крестьян раздался треск ломаемых кустов и яростный звериный рёв. Тут же последовали вопли людей и испуганные всхрапы лошадей, да тонкое ржание одной из них.
  - Никак, медведь! - вскрикнул Бекетов.
  Саляев, с каменным лицом срывая винтовку, помчался навстречу крикам. Но слитно раздавшиеся выстрелы заставили смолкнуть ревевшего хищника. Когда Ринат пробрался сквозь толпу к поверженному хозяину тайги, на его разбитой картечью кровавой морде уже хозяйничали мигом собравшиеся мухи. Саляев огляделся, в обе стороны тянулся узкий проход между сопками, ограниченный с обеих сторон густым кустарником, поэтому лошади шли одна за одной. Люди же находились с разных концов прохода, Ринату стало ясно, почему косолапый напал. Тут, в тайге бродили ещё не пуганные человеком звери, современный мишка к лошадям и людям за километр не подойдёт.
  - Молодой да резвый, жир нагуливал перед спячкой, - раздавались голоса вокруг.
  - Что с лошадьми, Яробор? - Ринат, сплюнув, спросил у стрелявшего парня.
  - Одну задрал, вона бьётся сердешая. Кишки ей выпустил, паскуда, - не сдрейфивший в момент нападения хищника парень показал Саляеву на бьющуюся в конвульсиях лошадь с распоротым брюхом, что билась мордой со стекленеющими глазами по земле да сучила копытами, не находя в них опоры.
  - Добейте, - бросил Ринат. - Нехрена ей мучиться. Зато мяса поедим сегодня.
  - Да и медвежатина оно дело, особливо лапа у него вкусная, - тут же проговорил Яробор, прилаживаясь обухом к голове обречённой лошади.
  Мужики тут же стали оборудовать стоянку отряда, распрягая лошадей, кто-то пошёл за дровами, ну а кто-то уже готовился свежевать обе туши.
  Амур, верхнее течение реки, начало октября.
  Амурская земля. Величественная река и прекрасной красоты берега. Стеснённый в верховьях скальными породами и преодолевающий многие перекаты, далее Амур разливается широко и величаво. Сопки по берегам реки, буйно поросшие дубняком кажутся будто сглаженными рукой неведомого великана. Почти отвесно спускаясь к прохладным, шелестящим водам Амура, сопки изредка показывали своё каменное нутро, осыпаясь светло-коричневым камнем. Река усыпана многочисленными низменными островами с широкими песчаными пляжами, берега реки также широки и удобны для стоянки плотов.
  - Как испанцы какие... - произнёс тихонько Васин, сидя у костра.
  - Чего? - не понял Саляев. - Какие испанцы?
  - Ну, понимаешь, на вроде как мы теперь первопроходцы этих мест, как испанцы на Амазонке, - огромный, как медведь сержант с пудовыми кулаками сейчас оглядывал жёлтые сопки с явным чувством удовольствия.
  - На Амазонке скорее португальцы были, - улыбаясь, ответил Ринат. - Олег, ты, братуха, чего - не насмотрелся ещё на всё это? Или у тебя это осеннее? Ты бы смотрел лучше, чтобы в тебя стрелой не пустили из-за соседнего валуна.
  - Пошёл ты, Саляев, - беззлобно ответил сержант, оправляя шапку, - вечно ты всё опошлишь.
  Саляев в ответ лишь хмыкнул и предложил Олегу нанизанный на шпажку кусок жареной рыбы.
  У другого костра Бекетов и Сазонов обсуждали дальнейший путь экспедиции. Поначалу планировавшийся к постройке форт Албазин уже был отметён. Сазонов предложил Петру Ивановичу держать путь к слиянию Амура и Уссури, показывая путь по карте. Бекетов, поначалу поражавшийся качеству карт ангарцев, больше вопросов не задавал, приняв это как должное. Да и ответов-то по сути не было.
  - Сколько дён итти будем, Алексей? - спросил Пётр Иванович.
  - Не знаю точно. Сказать сейчас это невозможно, мы же не можем знать, что завтра будет.
  Назавтра ангарцы снова пустились в путь, плоты держались северного берега, где верхом двигались морпехи. Изредка попадались следы пребывания человека - кострища, останки снастей и ветхие лодки, кости животных и разного рода никчёмная утварь. Несколько раз на реке встречались лодки, но они быстро уходили, не пытаясь сближаться с флотилией ангарцев.
  - Стало быть, чужаков тут не любят, - протянул Сазонов, когда очередная пара лодок, увиденная им издалека ушла в островную протоку.
  - А где их любят, чужаков-то? - буднично ответил Матвей, почёсывая бороду.
  С берега донёсся свист - морпехи сигнализировали о замеченных ими людях.
  - Правьте к берегу, будем знакомиться с местными, - приказал Сазонов.
  Плоты стали забирать влево, один за одним упираясь в шуршащий песок побережья. Саляев показал на вьющиеся дымки, прикрытого осенним лесом поселенья. Скоро вернулся Васин, уже сбегавший с парой бойцов на разведку, наблюдая за посёлком со склона невысокой сопки.
  - Типичная деревня осёдлого народа, домов под пару десятков. Невысокий земляной вал, идёт кругом по границе посёлка, две башенки у входа в селение. Ворота вроде есть, но сейчас открыты.
  - Сколько народа примерно там? - спросил Сазонов.
  - Под полторы, две сотни будет, - уверенно ответил Олег.
  - Ну что, идём знакомиться, - вздохнул Сазонов.
  - А может дальше поплывём, Алёша? Зачем нам эта деревня? - озабоченно протянул Бекетов.
  - Пётр Иванович, нам всё равно необходимо дать о себе знать. Кстати, Яробор, Матвей. Своим людям объявите сразу - ничего у туземцев не отбирать, не задирать, на баб их не пытаться залезть. Короче, белые и пушистые, пока я не скажу иного. А кто ослушается - вона, Васин разбираться будет.
  - Майор, чего говоришь-то, нешто мы не знаем оного? - с немалой обидой ответил казак.
  - Матвей, родной, за тебя я уверен, а за казачков - не очень, не все там из твоих людей. Так что, не обижайся. Яробор, ясно?
  Юноша коротко кивнул.
  Лошадей снова загрузили поклажей и ангарцы неспешно двинулись к посёлку. Сазонов остановил людей на широком поле, со следами сельскохозяйственных работ.
  - Пашут значит, землицу-то, это хорошо, - довольно сказал Бекетов.
  Наконец, их заметили. На валу забегали фигурки людей, потрясавшие копьями, а со стороны леса в посёлок метнулась группа женщин, под охраной нескольких мужчин, за которыми в проёме вала тут же были установлены ворота, представлявшие собой связанные друг с другом колья. Посёлок явно готовился к осаде. Сазонов критично посмотрел на вал и изготовившихся на нём людей и дал команду располагаться лагерем.
  
  Корея, горная крепость Намхан, январь 1637.
  Пёнджа хоран - вторжение северных варваров.
  
  Король Инджо, вынужденный бежать в горную крепость после того, как маньчжуры перерезали подходы к островной крепости Канхвадо, где уже находились его семья и высшие сановники из Сеула, был в ярости. Мало того, что эти северные варвары не позволили ему соединиться с семьёй, так ещё при этом погибли его лучшие воины! Все гвардейцы отряда Кымгун, искусные бойцы боевыми цепами пали в отчаянной схватке, прикрывая своего короля, чтобы он успел бежать. Бежать! Уже второй раз. Первый раз это было десять лет назад, когда из-за его явной антиманьчжурской политики Корея пережила чонмё - год нашествия варваров.
  И всё это якобы из-за того, что он, король Инджо, якобы не почтил смерть великого Нурхаци, не прислал послов с подарками и соболезнованиями.
  'Какая глупость! Мало ли какой варвар умирает? Что мне может ещё монгольским князькам соболезнования слать?' - Инджо, охлопывая сапоги плёткой, ходил взад-вперёд по выложенному камнем пространству у Северных ворот крепости. Его храбрые воины смотрели на него с надеждой и обожанием.
  'Они надеются на меня. А что я сейчас могу? Я лишь убежал от врага в крепость на горе, надеясь отбиться. Надеяться надо на моих военачальников, что собирают войска по всей округе. Но уж больно много воинов на этот раз у Абахая!' - тоскливо думал Инджо.
  Крепость Намхан, у стен которой решалась судьба короля и его государства, представляла собой типичную горную крепость. Её укрепления использовали природный ландшафт горы, строители лишь умело дополняли каменной кладкой природный рельеф. Так крепостные стены были высотой до восьми метров, облицованные камнем с надстроенным зубчатым парапетом. Каждый зубец имел по три бойницы откуда пхосу - стрелки из аркебуз и сосу - лучники, могли вести стрельбу по врагу, пытающемуся забраться на стены. Ну а тех, кого не убили стрелки, встречали сальсу - сильные воины, вооружёнными мечами, копьями и алебардами.
  К вечеру в крепость пробрался воин, который сообщил королю, что к крепости пришёл Ким Джунъён, а с ним две тысячи воинов, которые расположились укреплённым лагерем на склоне горы Квангёсан. Маньчжуры не помедлив, этим же вечером атаковали воинов Кима, расположенных в три линии, первой их которых были аркебузиры. Ночь и следующий день продолжался бой. Маньчжуры не смогли преодолеть сопротивление корейских солдат, даже в жестокой рукопашной схватке, они, более к ней привычные, не отбросили храбрецов. А один из аркебузиров в ходе боя застрелил маньчжурского военачальника Янгули. Маньчжуры отошли. Но и Ким Джунъён не смог бы далее защищаться, силы его отряда таяли, боеприпасы подходили к концу. Поэтому вечером шестого января его отряд бесшумно снялся и ушёл в провинцию Чолла, на соединение с местным ополчением. Таким образом, первая попытка деблокады крепости успехом не увенчалась.
  Войска короля не смогли бы помочь воинам Кима, оставлять позиции горной крепости было бы безумием. Осада продолжалась, а по ночам воины крепости зажигали световые маяки, надеясь передать сигналы деблокирующим войскам королевства. Хан Абахай не мог взять крепости в лоб, даже немногочисленная артиллерия, захваченная в боях у китайцев, не помогала - укрепления Намхана были слишком крепки для ядер отлитых иезуитами пушек. Множество маньчжур пало на склонах горы, под стенами и укреплениями крепости. Меткие выстрелы аркебузиров и лучников пролили немало маньчжурской крови, столь дорогой для хана Абахая, которому было безумно жаль тратить жизни своих воинов на то, чтобы взять какую-то горную крепость! Этот глупый король должен сдаться! Раз артиллерия не помогает, выручит только штурм крепости массой воинов. И в середине месяца Абахай решился таки на общий штурм твердыни корейского короля, около восьми тысяч его воинов одновременно атаковали все четверо ворот крепости, неся в руках штурмовые лестницы и шесты. За день до этого его воины устроили серию стычек на подступах к воротам крепости, пытаясь заранее выявить все позиции корейцев. Повозки с таранами ничего маньчжурам не дали, большинство толкающих их лежало вокруг, проткнутые стрелами или подстреленные из аркебуз. Яростные сшибки и перестрелки продолжались с раннего утра до обеда. Маньчжурам не везло - корейцы отбивали их попытки ворваться за ворота. Наконец, варвары, не выдержав фланкирующего огня со стен, башен и выступов стен отошли, теряя воинов на камнях и так немало орошённых кровью.
  'Король должен сдаться! Но сдаться так, как нужно мне. Мне не нужен ни мученик для его народа, ни сломленный червяк' - хан Абахай, находясь в бешенстве от неудачи его солдат, разбил пару великолепных минских сосудов, ловко поддев их ногой.
  На следующий день - новая атака на намханские ворота, но на сей раз сами осаждённые, выйдя из-за ворот, устроили пальбу из аркебуз, заставив маньчжур смешаться и в беспорядке бежать. Видя бегство своих воинов, Абахай резко вскочил с циновки расстеленной перед его шатром:
  'Нет, надо сделать так, чтобы он сам принял мои условия сдачи. Придётся навестить его семейку у Солёной реки!'.
  В конце января хан отправил своего военачальника Доргуня с большим отрядом воинов для того, чтобы он высадился на острове, где укрылась семья короля.
  Отряд Доргуня сумел переправится на остров Канхвадо, через узкий пролив Ёмха, отделяющий его от материка. На острове скрывались члены королевской семьи и высшие сановники Корейского государства, также с семьями. Доргунь при переправе разбил трёхтысячный отряд корейцев, который пытался помешать высадке маньчжурского десанта. Немногочисленные оставшиеся в живых корейцы бежали к крепости Канхва, при этом офицер Хван Сонсин с небольшим отрядом в сотню воинов сумел задержать маньчжур на некоторое время, дорого отдав свои жизни.
  Ну а маньчжурам для достижения своей цели - пленения королевской семьи оставалось лишь взять крепость Канхва, грандиозного оборонительного сооружения, которое при всей своей неприступности имело одну слабость. Да такую, что оборона твердыни, будучи прорванной лишь в одном месте тут же рассыпалась, как карточный домик, попавший под дуновение ветра. Высокий, до шести метров в высоту, земляной вал, облицованный камнем, отлогий пандус, позволявший подтягивать подкрепления, эвакуировать раненых и доставлять боеприпасы, тянущийся с внутренней стороны стен не помог обороняющимся. Крепость Канхва строили как последний оплот, добраться до которого еще никогда и никому не доводилось и уделяли больше внимания удобству размещения королевской семьи, нежели обороне. Рано утром цинские войска, окружив крепость, пошли на штурм. Гражданский сановник, Ким Санъён, безуспешно пытался организовать оборону в отсутствие в крепости военных военачальников. В твердыне царил хаос и неразбериха. Несмотря на это, было отбито несколько штурмов. Маньчжуры упорно шли к цели, прикрываясь деревянными щитами и непрерывно обстреливая защитников крепости из луков, мушкетов и небольших пушек. Чуть позже Доргунь изменил тактику, направив основной удар на ворота. Лишь на закате маньчжуры разбили северные ворота и ворвались в крепость. Освещаемые багровым светом заходящего солнца на окровавленных камнях сражались маньчжуры и корейцы. Ким Санъён в спешке снимал воинов с других участков обороны, пытаясь выбить варваров из крепости. Но он проиграл. Обескровленные силы защитников не смогли удержать натиск северян и те, освещаемые светом многочисленных факелов наводнили пределы королевской цитатели. Маньчжуры пленили королеву и троих сыновей короля Инджо. Были захвачены и семьи высших сановников государства, тех, кто сейчас находился в крепости Намхан, вместе со своим королём. Ким Санъён погиб как герой, находясь в чандэ - пристройке над воротами, окружённый со всех сторон врагами, он поднёс горящий факел к бочонку с порохом, когда маньчжуры врывались в помещение и тягучий свет их факелов отражался на окровавленных лезвиях сабель.
  А в это время корейский чиновник Хон Мёнгу, губернатор провинции Пхёнан, попытался силами своего войска деблокировать осаждённую крепость Намхан и спасти короля. Отчаявшись дождаться подхода иных войск Мёнгу маршем достиг уезда Кимхва, где разделил войско на две части. Большая часть стала укреплённым лагерем близ деревни Тхаптон, а отряды стрелков, числом до трёх тысяч расположились на позициях склона горы Пэктонсан. Это и предопределило уничтожение его войска - цинская конница в ожесточённом сражении буквально втоптала в землю отчаянно защищавшихся корейцев, сам Хон Мёнгу погиб с оружием в руках. А отряд его военачальника Ю Лима держался довольно долго, стойко и умело отбивая попытки маньчжур скинуть их с горы. Лим, используя тактику засад, заманивавший врагов в клещи и искусно вызывая камнепады на головы маньчжурских воинов, вынудил тех бежать. Ночью Ю Рим скрытно покинул поле боя, пытаясь прорваться к Сеулу, но через два дня крепость Намхан капитулировала.
  Доргунь вернулся в ставку Абахая с радостной вестью и царственными пленниками. План Абахая был прост, теперь Инджо не будет сопротивляться. Ради своей семьи не грех прекратить бессмысленное противостояние, ведь война уже была маньчжурами выиграна. Сановники короля, чьи семьи также были пленены северянами уговаривали короля сдаться. Ведь силы корейцев были на исходе, а моральных дух воинов подорван, кончались боеприпасы и продовольствие. Они убедили короля сдаться, ведь победа варваров предопределена иными силами, поражение страны неизбежно, значит так хотят силы Неба. Сломленный Инджо согласился на все условия маньчжур. Он пешком дошёл до ставки цинского хана, где преклонил перед ним колени и девять раз поклонился ему, сидящему на троне. Король благодарил хана за то, что тот не стал уничтожать его государство, а тот, в свою очередь, отметил его благоразумие. На это война закончилась, а Корея стала вассалом империи Цин.
  
  Глава 22
  
  Верхний Амур, октябрь 7144 (1636).
  
  На амурские берега постепенно опускалась ночь. Воздух наполнялся прохладой, а с реки задул неприятно холодный, пронизывающий ветер, заставивший шуметь ветвями окружающие поле деревья. На валу селенья амурцев один за одним зажигались факелы, в свете которых маячили фигурки туземцев. Из посёлка то и дело слышались резкие властные крики и следующие за ними общие вопли десятков глоток.
  - Одевайте бронь, братцы! - вскричал вдруг Бекетов.
  - Рано ещё, Пётр Иванович, - возразил немного погодя Сазонов, указывая на отодвигаемые ворота в проходе вала. Две фигуры, держащие в руках факелы, вышли из-за отодвинутого от прохода заграждения. На валу тут же загорелись десятки факелов - амурцы наблюдали за своими товарищами, готовые ринуться к ним на выручку, случись что с ними. Двое амурцев, тем временем, неспешно приближались к лагерю ангарцев. Обернувшись, Сазонов заметил как напряглись его воины. Алексей жестами всех успокоил:
  - Спокойно, парни, они хотят поговорить. Это хорошо, это значит что они не дикари.
  Амурцы, меж тем, дойдя до середины поля, встали, видимо ожидая, что и к ним подойдут.
  - Пётр Иванович, пойдёмте, поговорим. Эй, Пётр! - окликнул майор крещёного тунгуса, - давай с нами!
  Троица ангарцев не спеша, шествовала к ожидающим их амурцам. Один из них оказался глубоким стариком, а второй, напротив - молодым юношей. Старик-амурец начал говорить на своём языке, растягивая слова. Сазонов, встретившись взглядами с Бекетовым, недоуменно пожал плечами. Они оба, за годы проведённые на Ангаре, более-менее сносно научились разговаривать на языке ангарских тунгусов, но сейчас он не понимал и слова. Точнее, знакомые слова он уловил, но не более.
  - Пётр, ты чего-нибудь понимаешь? - Алексей негромко спросил у тунгуса.
  - Немного, товарищ майор, - кивнул ангарец, - сейчас попробую.
  Пётр, учтиво перебив старика, задал ему вопрос, тот ответил. Сазонову показалось, что амурец даже улыбнулся краешками губ. Лицо же тунгуса просияло.
  - Да, я понимаю его. Это дахур хайлар, его зовут Тукарчэ, он староста этой деревни.
  Старик опять начал говорить, уже более эмоционально, кивая на Сазонова и Бекетова. Потом он попытался что-то начертить на твёрдой, остывшей земле, но, видя непонимание бросил это занятие. Затем он снова заговорил с Петром. Тунгус обернулся к русским:
  - Он спрашивает, откуда вы? Что говорить?
  - Ну так и скажи, как есть. С Ангары! - быстро ответил Сазонов.
  Пётр заговорил со стариком, а тот после нескольких фраз снова попытался начертить что-то, по-видимому, опять безуспешно. Тукарчэ прошипел ругательство сквозь прореженные ряды крупных жёлтых зубов.
  - Алёша, он чертёж землицы своей пытается нам обрисовать? - повернулся к Сазонову атаман.
  - Сейчас я ему свой чертёж нарисую, - негромко ответил майор, поглядывая на шипящего амурца.
  Сазонов расстегнул планшет и поправив руку юноши, державшего факел, расправил общую карту восточной Сибири. С помощью тунгуса Петра Алексей принялся убеждать Тукарчэ в необходимости смотреть на бумагу, а не пытаться опять что-то начертать на земле. С помощью крепких ругательств и азов актёрского мастерства удалось убедить старика в том, что голубая лента средь зелени тайги и есть его Амар. Сазонов пояснил старику их путь с Ангары. Подслеповато щурясь амурец водил пальцем по карте, покрытой плёнкой. Поглядывая на русских, амурец что-то спросил у тунгуса. Бекетов вопросительно кивнул Петру, тот пояснил:
  - Спрашивает, добрые ли вы люди и чего вам надо на Амаре?
  - Скажи, люди мы добрые, даже очень - ну ты знаешь, - рассмеялся Алексей. - Скажи, что ничего дурного мы не замысливаем. Что нам ничего не надо от них, разве что познакомиться.
  Пётр начал говорить со стариком, тот слушал и кидал внимательные взгляды на русских.
  - Он хочет посмотреть на наших людей, товарищ майор.
  - Пусть смотрит, - переглянулись руководители экспедиции.
  Амурец, освещая себе путь почти прогоревшим факелом, поковылял к ангарцам. Казаки смотрели на старика хмуро, равнодушно, крестьяне более заинтересованно, но скорее из чистого любопытства. Морпехи же улыбались, приветствовали хайлара незамысловатыми фразами, помахивали ладонями. Некоторые даже подмигивали. Тукарчэ оглядывал сидящих меж русскими тунгусов, говоривших на неведомом ему языке. Амурец с удивлением отметил, что орочоны-эвенки, большей частью совсем молодые воины, нисколько не смущаясь, разговаривали с длинноносыми ангарча на незнакомом в этих краях языке. Вот они дружески похлопывают друг друга по плечам, смеясь явно после хорошей шутки. Один из эвенков, с держащейся на его губах улыбкой, поворачивается к старику Тукарчэ и с интересом смотрит на него. Амурец видит, что на шее у орочона висит тот же оберег, что и у тех бородатых и высоких людей, чьи лица прежде старейшина Умлекана никогда не видел. Скрещенные полоски металла на шёлковом шнурке. Но когда он спросил одного из эвенков на том языке, на которым говорил с ангарским толмачом, ему отвечали.
  - Эй! Ты служишь у длинноносых. Тебя заставили? Взяли из посёлка? - решил развеять свои сомнения Тукарчэ, спросив одного из орочонов.
  - Я дружинник князя Ангарии, его воин. У меня лучшее оружие и эти люди, - орочон обвёл рукой вокруг находящихся рядом с ним товарищей. - Это все мои друзья.
  "Не врёт, а значит этим ангарча можно верить?" - думал старик, покачивая головой.
  - Кстати, Пётр Иванович, вы не знаете, почему эвенков тунгусами зовут? - негромко спросил Сазонов, наклоняясь к уху атамана.
  - Не ведаю оного, Алёша, - пожал плечами Бекетов.
  Тукарчэ обошёл лагерь ангарцев, после чего, подойдя к Сазонову, пригласил его, по словам Петра, в свой посёлок.
  - Пётр Иванович? - спросил майор.
  - Да-да, Алексей, пошли, - кивнул Бекетов.
  - Олег, давай за старшего. Яробор, ты тоже смотри в оба, мало ли чего!
  - Товарищ майор, всё будет в порядке, - пробасил Васин, хлопнув сына усольского старосты по плечу. Когда ангарцы подходили к валу в свете, отбрасываемыми горящими на нём кострами и факелами Алексей заметил торчащие кое-где из склона вала стрелы, закопчённые башенки при входе в посёлок. Мужчины, встретившие их были напряжены и усталы, на многих были окровавленные тряпки, закрывавшие раны.
  - Похоже, на ихнею деревню нападали и совсем недавно, - проговорил Бекетов Сазонову.
  - Так и есть, ясно чего они опасались. А Тукарчэ вышел посмотреть только потому, что мы не сходны с его врагом, видимо. Отчаялся, старикан.
  Гости прошли в дом, который представлял собой сложенное из брёвен и жердей строение, с очагом посредине жилого пространства. Домишко был довольно ладно выстроен, тунгусам с их неказистыми шалашами было далеко до амурцев. Ангарцев пригласили за расстеленные в углу помещения циновки, старик устало опустился рядом, за ним пристроился юноша. Принесли горячее питьё, а потом и нехитрые закуски. Сазонов с интересом смотрел на Тукарчэ, старик с трудом держал паузу. Алексей заметил, что амурец с плохо скрываемой грустью посматривает на юношу, даже скорее с жалостью. Наконец, отослав паренька, старик начал говорить. Оказалось, что юноша был его внуком.
  - Я же говорил, - шепнул Алексею Бекетов, ранее угадавший родственные связи этой парочки.
  Пётр продолжал переводить речь Тукарчэ. Селение называлось Умлекан, одно из поселений даурского рода аула, что жили в этом и ещё двух селениях поменьше. Они были подчинёны князцу Сивкаю, который приходился племянником Тукарчэ. После неожиданной гибели Сивкая на охоте власть в роду захватил его младший брат, что являлось нарушением традиций, так как старшинство в роду переходило к сыну Тукарчэ. Лавкай, младший брат Сивкая, обманом заманив сына Тукарчэ на встречу, подло убил его, покрыв себя и род свой позором. А теперь он требовал подчинения от старого Тукарчэ и его внука - Шаралдая. Естественно, Лавкай и не рассчитывал на то, что они подчинятся ему, он должен был убить обоих и, тем самым, убрать последних претендентов на власть в роду. Но Умлекан выстоял, отбив несколько штурмов воинства Абгая, побив немало его людей.
  - А что же ты боишься, Тукарчэ? Вы же выиграли сражение, - удивился Бекетов. - Если придут ещё раз - опять прогонишь.
  Старик же только покачал головой:
  - Он обещал зимой привести воинов князя Бомбогора, - горестно проговорил амурец. - Мы не справимся с ними. А бежать нам некуда - если мы выйдем из Умлекана, Абгаю сразу же дадут знать об этом. Он нас нагонит и убьёт.
  - А кто такой Бомбогор? - спросил Сазонов.
  - Князь солонов.
  - А он чей кыштым? - задал следующий вопрос майор.
  - Он не кыштым, это у него кыштымы! Он правит на Амуре многими родами. Воюет с даурами или князьями других солонских и дючерских родов.
  - Пётр Иванович, думаю, ниже спускаться по Амуру нет смысла. Останемся тут на зимовку? - склонился к атаману Алексей.
  - А сдюжим этого Бомбогора-то? - тихо ответил Бекетов.
  - А чего нам не сдюжить? Народу много, зарядов полно! Да и леса на острог - навалом.
  - Ну добро, остаёмся.
  Тукарчэ терпеливо дожидался, пока эти странные пришельцы с Ангары поговорят.
  'А огненного боя у них много, даже у всех эвенков есть это оружие. Надо бы перетянуть их на свою сторону. Видимо, они не злы, а ведь можно и ещё задобрить, у нас много свободных женщин и скота' - размышлял Тукарчэ.
  - Тукарчэ!
  Старик встрепенулся.
  - Разрешишь нашим людям остаться у тебя в селении на зиму?
  Амурец аж закрыл глаза от восторга.
  - Но Умлекан будет атакован многими воинами и уже скоро, - осторожно предупредил старик.
  Гости уверили его, что чем больше воинов - тем лучше, в толпу проще стрелять. Шансов попасть больше.
  'Глупые люди, ведь чем больше врагов, тем гуще летят и их стрелы' - заключил Тукарчэ, но пришельцам выказал радость.
  - Как у вас с припасами на зиму? - деловито осведомился майор.
  Оказалось, что запасов на зиму в Умлекане более чем достаточно. А в связи с тем, что при осаде уже погибло двадцать шесть воинов и четыре женщины, а также в соседний посёлок уведено шестнадцать женщин и детей, то запасов...
  - Запасов хватит! - рубанул Тукарчэ.
  Сазонов удовлетворённо кивнул:
  - Хорошо, я смотрю ты мужик справный. А расскажи-ка ты мне о своём хозяйстве?
  Тукарчэ улыбнулся и начал подробно рассказывать. По его словам выходило, что у дауров было развитое сельское хозяйство и скотоводство. Его люди сеяли пшеницу, рожь, овёс, ячмень, гречиху, просо, коноплю и горох. Из хлеба умели курить вино, из конопли - жать масло и выделывать ткани и веревки. Развито было огородничество, Сазонов с восторгом узнал, что судя по описанию амурца, что возделывали дауры и бахчевые. Из скота наличествовали у дауров коровы, свиньи, бараны, разводили они и лошадей. Полно было птицы.
  - Да и землица тут добрая, как на Ангаре, - заметил Бекетов. - Хозяйство вести можно, дабы отсель дальше идти встречь солнцу на припасах добрых.
  - Верно мыслишь, Пётр Иванович.
  
  Ангарское княжество, Ангарск, ноябрь 7144 (1636).
  
  Столицу княжества накрыл белым одеялом первый снег, разом превративший Ангарск в какой-то швейцарский или баварский городок начала девятнадцатого века. Крытые черепицей одно и двухэтажные аккуратные, кажущиеся игрушечными домики, стоящие правильными рядами, мощёные камнем мостовые и площадь в центре, заборчики и крылечки, колокольчики при дверях. В окнах занавески, на окнах резные наличники, кошка на подоконнике мягкой игрушкой неподвижно наблюдает за прохожими, неуловимо для стороннего взгляда провожая их движением больших внимательных глаз. Один из них - пожилой тунгус в кожаном фартуке, картузе и в варежках совершал свой ежедневный моцион с тачкой, в которой стояло два больших, крытых крышками ведра. Золотарь обходил утром все дома, чтобы собрать у жителей содержимое наполнившихся за ночь и утро горшков и терпеливо ждал, покуда ему передадут следующий. Хатысма всегда был молчалив и бесстрастен, несмотря на ежедневные попытки жителей заговорить с ним, но работу свою он выполнял исправно - селитряные ямы были под присмотром.
  За стенами ангарского белокаменного кремля раскинулся небольшой пока посад, щербато шедший правильными лучами от укреплённого центра города. В направлениях угадывались будущие улицы. И если внутри стен жили в основном те, кто попал на берега Байкала, прошедши через аномалию, то посад был населён крестьянами и немногими тунгусами, владеющими нужным ангарцам ремеслом, как например, целая артель, занимающаяся обработкой шкурок пушных зверей и выделкой кож. Отдельно стояло небольшое здание, имевшее неофициальное название "сельсовет", где решались общие вопросы и проблемы, стоящие перед жителями кремля и посада. Староста Тихомир, с помощью Карпа, избавившийся от робости перед ангарцами, весьма умело управлял крестьянами и был на хорошем счету у князя. На пологом холме, за частоколом посада стояла церковь святого Илии - вотчина отца Кирилла, вне церкви звавшегося Карпом. Церковь окружала каменная стена, да и сама она напоминала небольшой форт - приземистая и скупая на архитектурные излишества, построенная в стиле старых европейских церквей. Россияне поначалу не баловали отца Кирилла своим присутствием на его службах, но постепенно втягивались, то ли от интереса, то ли от скуки. Священник с немалым удивлением одёргивал некоторых своих прихожан из числа жителей кремля, которые упорно складывали пальцы щепотью вместо истинного двуперстия. Изумлённый Карп выслушивал объяснения окормляемых о том, что щепотью православные пользовались всегда. Конец непониманию положил Соколов, который вместе с Кабаржицким объяснил людям, что в этом мире ещё не было церковной реформы патриарха Никона и отец Кирилл справедливо требует соблюдения канонов.
  Вечером Соколов заглянул в церковь. Было необходимо поговорить с отцом Кириллом, дабы священник более не нервничал, да и вообще - чтобы не зародилось в нём семя сомнения о том, такие уж ангарцы православные люди, как себя называют. Пройдя через прохладный от каменной кладки придел церкви, Вячеслав вошёл в алтарную её часть, где по телу тут же разлилось приятное тепло, идущее от десятков свечей. Карп, как показалось Соколову, не видел вошедшего и Вячеслав хотел было уже учтиво кашлянуть, как от алтаря донёсся тихий голос, стоявшего спиной к нему отца Кирилла, зажигавшего очередную свечу:
  - Вечер добрый, Вячеслав Андреевич, князь ангарский. Доселе не баловал ты меня посещением своим церкви Божьей. Неужто сподобился, ты князь, приобщиться к таинствам веры? Токмо щепоть не сбирай тремя перстами, неверно се.
  Вячеслав сильно смутился, священник с надеждой смотрел на него своими пронзительно голубыми глазами, которые, казалось, видели его изнутри.
  - Нет-нет, я помню, что двумя перстами себя осенять нужно. Отец Кирилл, я хотел поговорить с вами. Вы, как человек сильный духом и мудрый, должны меня выслушать и поверить мне. Хотя понять это тяжело и не каждый человек это сможет, наверное. Начну с того, что расскажу вам кто мы, собственно, такие...
  - Обожди князь! Пройдём ко мне в комнатку, - нахмурившись, Карп увлёк Вячеслава за собой в тёмный коридор.
  Соколов долго рассказывал Карпу о том, как Вячеслав и его люди попали на берега Ангары, о том, что ангарцы - это люди из грядущего. Рассказал о том, почему они путаются, находясь в церкви - о реформах патриарха Никона, которые раскололи и церковное общество Руси и гражданское, принеся немало потрясений и бед. Священник слушал внимательно, лишь изредка просил пояснить какой-либо вопрос. Было видно, что отец Кирилл потрясён безмерно, но сдерживал свои эмоции усилием воли. Попросил он и разъяснить смысл церковных реформ из-за которых царские войска более семи лет осаждали Соловецкий монастырь - место, где сам будущий патриарх-реформатор принял постриг.
  - Эка! На кой ляд Исуса звать Иисусом? Нешто с двумя буквицами ладнее будет? А щепоть-то эта на что? Отцы наши и деды испоконь века двуперстие складывали! А ежели кажный патриарх будет по своему разумению порядки новые вводить, будет не лучше латынства окаянного! Кто же тут раскольник?! - сокрушался раскрасневшийся священник.
  - Греков это идея, а не только самого Никона, - вставил Соколов.
  - Да уж, ромейцы на славу постарались, ежели ты говоришь, что православные старого обряда аж в... Как ты сказал? В Боливею ушли от новых порядков!
  Вячеслав кивнул.
  Несколько минут Карп сидел тихо, потом встал и немного поскрипев половицами своей светёлки, снова сел. Попил воды и негромко начал говорить:
  - Спасибо тебе, Вячеслав, что доверил мне тайну великую о себе и людях своих, о грядущем. Никто сего вовек не вызнает, не выдам. А с людьми твоими я ласков буду в учении ихнем, дабы смогли они в лоно церкви нашей православной без помех войти.
  - Спасибо, что выслушал. Пойду я, отец Кирилл, - Соколов встал со стула, поднялся и Карп.
  - А ты подумай ишшо, об чём сказал я тебе, князь, - напомнил Вячеславу священник, когда тот уже открывал дверь.
  - О том, что нас само провидение послало? Возможно, ты прав, Карп, - Соколов улыбнулся священнику и закрыл за собой громоздкую дверь.
  Вечер следующего дня
  Соколов, щурясь от огня, прикрыл заслонку на печи и вернулся к столу, сев в застеленное шкурами кресло. Матусевич же сидел за столом, методично истребляя орешки и сушёные ягоды, запивая их компотом. Один из его людей - капитан Павел Грауль, окончивший в своё время институт военных юристов, был приглашён на беседу с Соколовым, как человек, лучше всех в его группе разбиравшейся в истории Русии.
  - Игорь, вот ты в церкви двуперстием пользовался без проблем, как и твои люди, а наши сплошь путались. Выходит, у вас церковной реформы не было?
  - Была попытка, Вячеслав Андреевич, но она провалилась. Не в последнюю очередь из-за влияния иерархов из крупных монастырей, например Соловецкого, - ответил за майора Грауль.
  - Мы с Павлом уже много раз анализировали ход истории Русии и России, - заговорил Кабаржицкий, - развилка появилась после выигранной Москвой Смоленской войны. Вскоре последовала вторая война с поляками, которую поляки быстро проиграли и сохранив войско, ушли от Смоленска. После чего через десяток лет, после того, как ситуация в Европе устаканилась, Швеция и Польша навалились на Московию, а британцы шакалами подсуетились в Поморье и Приобье.
  - Так, что же, всё-таки наше письмо повлияло сильно?
  - Повлияло, чего тут такого теперь? Вы своим появлением на Байкале изменили свою историю, превратив её в нашу, а мы, соответственно, уже изменили и свою, появившись тут. Это уже факт, - постучал пальцами по столу Матусевич, с улыбкой глядя на нервничавшего Соколова.
  - Неизбежный факт? - спросил Вячеслав.
  - Да вы не волнуйтесь, Вячеслав Андреевич. История уже изменена и она будет изменяться дальше, после того, как я вам и вашим товарищам ещё весной обрисовывал незавидную судьбу Ангарии. А значит у вас неизбежно появится желание показать себя миру. Или вы хотите, как ольмеки, раствориться в лесах? - Матусевич посмотрел на князя, на секунду отвлёкшись от выуживания кедровых орешков из стоящей на столе чашки.
  - Ну уж не как ольмеки! Павел рассказывал мне о Владиангарской крепости, которая в будущем стала музеем освоения Ангары, - запротестовал Кабаржицкий.
  
  Ангарское княжество было известно в Русии. По поводу его образования учёными выдвигались несколько версий. Официальная заключалась в том, что Ангарию основали казаки, бежавшие с Енисея от власти воевод, чтобы основать своё общество - более справедливое, по их мнению. Остальные версии обсуждались, о них писались диссертации, спорили и даже выпустили пару книг - но эта проблема не занимала многих умов, а была уделом профессиональных историков, чаще всего - сибиряков. И если версия об автохонности ангарцев в Сибири ещё могла быть обсуждаема учёными, в свете нахождения в центральной Азии и на юге Сибири древних захоронений и мумий людей европейской внешности, то версия о волынском князе Вячеславе Соколе была осуждаема наукой и лишь несколько человек верили в свои идеи. Будто бы сбежавший из византийского плена полумифический князь, освободив множество славянских пленников, ушёл в Сибирь, пройдя Персию и Туркестан и основал на берегах великой реки своё княжество.
  
  - Кстати, а на месте вашего Новоземельска находится детский санаторий, один из наших товарищей, будучи ребёнком, отдыхал там с мамой. Он вспомнил то место, когда мы весной уходили с Байкала на Ангару. Помнит он и о старой колокольне, стоящей на высоком холме, - добавил Грауль.
  - Выход аномалии? - переглянулись ангарцы.
  - Несомненно, что он самый. Но надстроена ли колокольня специально над аномалией или церковь там поставили, ничего не зная об особенности того места? - внимательно глядя на Соколова сказал Грауль.
  'Так значит сдулось наше Ангарское княжество. Сгинули таки без следа. Зачем тогда всё это, зачем пытаемся добиться большего?' - думал в это время Вячеслав, массируя виски, а в животе предательски разливался холод.
  - О чём задумался, Вячеслав Андреевич? - с участием спросил Матусевич.
  - Так. Игорь, нам надо всё хорошенько продумать. Я не хочу, чтобы люди будущего не знали о нас. Мы должны оставить свой след в истории, иначе какой смысл вообще трепыхаться, если потомки даже не знают, что было на берегах Ангары.
  - В вас заговорило честолюбие, это очень хорошо, - улыбнулся Матусевич.
  - Нужен выход на более сложный уровень. Контакты не только с Русией, но и с другими странами. Кстати, насколько я помню, Ангария не участвовала в контактах с кем-либо, кроме Русии и Халхи. Возможно были торговые связи и с маньчжурами, с Кореей, так как в их летописях сохранились упоминания о бородатых ангарча, после чего косяком пошли известные в нашей истории казачьи походы в Даурию. Из базы в Якутске.
  - А что у нас с Якутском? - встрепенулся Кабаржицкий. - В нашей истории его основал Бекетов, а он сейчас на Амуре.
  - Якутск обязательно поставит кто-то другой, вместо Бекетова, если ещё не поставили - в нашей истории он уже стоял как небольшой острог к 7146 году. То есть у вас, а уже и у нас два года. Вы же не можете остановить продвижение казаков в Сибирь. Это сейчас пока оно слабое и практически отдано на откуп самим казакам да немногочисленным присланным из Русии чиновникам. А вот потом, остановить их будет сложно. Вас поглотят, как и получилось в нашем мире, - снова заставил задуматься ангарцев Матусевич.
  - Да, это понятно. Ладно, - Соколов решительно хлопнул ладонями по коленям и встал с кресла.
  Следующие несколько дней, вместе с привезённым из Белореченска профессором Радеком, верхушка Ангарии вырабатывала стратегии - и краткосрочные и на перспективу. Упор в краткосрочных делах строился на сотрудничестве с енисейским воеводой, для чего привлекался Иван Микулич. Было необходимо через воеводу наладить канал для доставки людей в княжество. Золота на это все единогласно решили не жалеть. Насчёт казачьего проникновения вопрос также решался жёстко - до сих пор всех, кто проникал во владения Ангарии, лишь отгоняли выстрелами. Обычно казаки не приближались для того, чтобы померятся силами. А на Ангаре вблизи Владиангарска так вообще не показывались. А вот на Лене их партии уже были замечены. Впредь, решили ангарцы, небольшие отряды казаков было предложено по возможности, конечно, брать в плен и доставлять для расселения в посёлки.
  Особое внимание уделили Амуру, но тут выводы решили делать только после того, как вернутся ушедшие к великой реке товарищи. Кабаржицкий напомнил, что на Амуре русские сталкивались с маньчжурами и столкновения эти были в конечном итоге, несмотря на героизм и выносливость казаков, не в их пользу. В первую очередь из-за того, что отряды казаков настроили против себя поначалу по-доброму встретивших их местные народы - дауров, дючеров и солонов. Доходило до того, что дауры сами называли русских братьями и хотели перейти под руку московского государя, да только бездумный грабёж отдельными отрядами казаков поселений амурцев, заставил тех не сотрудничать с русскими, а уходить от них или в леса или под маньчжур. А уходя, они лишали самих казаков припасов, мест отдыха, таким образом казаки сами лишали себя опорных баз в регионе, который изначально был против маньчжур. Местные князья воевали с маньчжурами, правда, весьма неудачно. Казалось бы, вот она удача - помоги тем, кто тебя благосклонно встретил, победи вместе с ними общего врага, да не обижай новых друзей и всё будет хорошо. Но нет, алчность человеческая выше этого.
  Ситуация с оружием наконец-то разрешилась, будучи до этого неясной, Радек с Соколовым ранее никак не могли прийти к единому мнению. Радек хотел сделать универсальное гладкоствольное ружьё - опытную партию которых вручили амурской экспедиции. Соколов уже настаивал на нарезной винтовке. В целях экономии времени и материала решено было сосредоточится на гладкостволе, а позже решать сложные вопросы, связанные с винтовкой. Пока у ангарцев производились ружья с затвором, сделанным по подобию снейдеровского. Были также несколько различного вида ружей, бывших у ангарцев в единичных экземплярах, пара вариантов игольчатых винтовок, которые стали лишь головной болью для их обладателей. Игла была очень уязвимой частью механизма, она быстро ржавела и часто ломалась, поэтому у бойца были с собой запасные ударники, столь же часто ломалась и спиральная пружина. После небольшого числа выстрелов в игольной трубке накапливался пороховой нагар, мешавший игле свободно двигаться, а от постоянной чистки дульце игольной трубки постепенно расширялось.
  Было ясно, что необходимо введение унитарного патрона с латунной гильзой и капсюлем, который воспламенялся от удара бойком. Но для этого надо было наладить более стабильное получение стали. Стало быть, остро встал вопрос о развитии производства стали на Илиме, в районе современного Железногорска. Это тоже стало проблемой, решение которой откладывать было нельзя. Пришлось пойти на то, чтобы со всех поселений выискивать людей, а в первую очередь рабочих и специалистов, заменяя их учениками, чтобы сформировать группу для начала освоения илимских руд.
  - А что у нас по связи? Николай Валентинович, связать Белореченск и Ангарск через Усолье надо обязательно. А там и до Иркутска дотянуть! Проволоки хватит? А аппаратуры? - оторвался от бумаг Соколов.
  - Проволоки хватит. А радиоаппаратуры должно хватить на какое-то время, для голосовой связи, ну а потом морзянку можно будет использовать, - ответил Радек. - Пока ждём весну, от нового года будет многое зависеть.
  - Думаю, всё-таки не смогут заставить людей о нас забыть? - после некоторой паузы спросил Радека князь, обращаясь, по сути, к самому себе.
  - Если в истории мира Матусевича мы сидели на Ангаре и не рыпались, то ошибок повторять мы не будем. В том числе и с наследственностью власти.
  Грауль с Кабаржицким составили закон о престолонаследии, где были подробно описаны все возможные варианты наследования власти. Во многом сей документ повторял указ Павла Первого, принятый им в день своей коронации, дабы государство не было без наследника, дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Разговаривая с Павлом Граулем о русских династиях, Владимир поражался тому, как казалось бы скромная по сути попытка помочь своему отечеству обернулась вдруг сменой династии, превратив Михаила Романова в заурядного временщика типа Бориса Годунова или Василия Шуйского. Вступив на престол в 7153 году, или в более привычном Владимиру 1645, Бельские, в отличие от Голштейн-Готторп-Романовых, не успели отпраздновать своё трёхсотлетнее правление. А ещё у Бельских практически не было ни единого по настоящему династического брака с западно-европейскими монаршими фамилиями, а вот со славянами Европы браки начались уже с союза Петра Фёдоровича, сына Фёдора Бельского, с Миланой - дочерью черногорского властителя, епископа Мердария, который после этого прекратил искать помощи для борьбы с османами от Ватикана и отозвал послов из Римской курии.
  Но правление их не сильно отличалось от правления дома Романовых, даже Петербург появился на Балтийском море. Но, исходя из того, что даже Грауль не знал, в честь кого назвали этот город, Владимир предположил, что тут руку приложил кто-то из ангарских потомков. Но место для Петербурга было выбрано не в устье Невы, а в устье Двины. Так немецкая Рига стала Петербургом - главным русским портом на Балтике, что автоматически меняло этнический состав Прибалтики, ставшей из балто-немецкого региона славяно-балтским. Но это всё было потом, а в ближайшем будущем Московию ждало лишь очередное противостояние с Европой. Опять кровь и слёзы, да опять возрождение. Свой Пётр Первый появится в Московии после первого царя династии Бельских. По смерти Фёдора Самойловича трон займёт его сын, без дозволения поляков, которые хотели контролировать престолонаследие в Московии. Безуспешно склоняя первого Бельского к католичеству, поляки хотели следующим царём поставить одного из Гедиминовичей, чтобы в будущем проделать с Московией тоже самое, что и с Литвой - династически и религиозно связать её с Польшей. Однако молодой наследник престола Пётр Фёдорович Бельский, подняв московкий люд против поляков, изнал их из столицы и с благословения патриарха, был объявлен царём Московским. С трудом выиграв несколько сражений у поляков, он отстоял своё право на самовластие.
  - А что же шведы, не вмешивались? - спросил Соколов.
  - Нет, они наблюдали, ожидая взаимоистребления русских и поляков. Да и вообще, шведы, после первых же попыток Петра Фёдоровича проверить их на прочность, ушли и из Новгорода и с Белоозера, оставив себе лишь Кольский острог и земли саамов и корелы, да право контроля архангельской торговли. Но из Архангельска их потом, с помощью англичан, прогнали, - пояснил Павел.
  - Войск не хватило контролировать такую большую территорию, - констатировал Кабаржицкий, на что Матусевич лишь кивнул.
  - По всему выходит, что мы должны помочь Петру Фёдоровичу в начале его борьбы с поляками и шведами, а взамен... - начал Кабаржицкий.
  - Взамен потребуем легитимизации нашего государства! - закончил Соколов.
  
  Верхний Амур, Умлекан. Конец января 7145 (1637).
  
  Зима в Приамурье тихая, кажется, что природа замирает в белом, молчаливом забытьи. Солнца в январе всё больше, его яркое сияние всё дольше красит в яркие цвета белую тайгу, даже в самых отдалённых её уголках. Лес стоит в холодном безмолвии. Лишь мягко шуршит снег, падая с неба крупными хлопьями. Небольшими размеренными шагами внешне неуклюжая росомаха шла по кровавому следу косули, которую подранил какой-то неудачливый хищник, да не смог догнать. Выносливая же росомаха упрямо догоняла всё более медленное животное, уже предвкушая обильный пир.
  - Па-а-берегись! - раздалось по округе из-за холмов.
  Потом послышался далёкий треск и небольшая стайка птиц взмыла резко вверх с облюбованного ими дерева, под которым застыла росомаха, задрав морду кверху. А с потревоженных птицами веток слежавшийся снег комком полетел вниз, шлёпнувшись прямо на росомахину морду. Та, немало удивившись подобному, отряхнулась и потрусила далее по следу косули.
  Острожная стена была почти готова, оставалась северная сторона, уходящая в лес, сейчас нещадно вырубаемый. Виданное ли дело, чтобы к валу вплотную подходил лес, в котором врагу легко накопить воинов, незаметно для жителей посёлка. Горели костры на валу, отогревая замёрзшую землю, а на законченных участках укреплений наоборот - склон вала заливался амурской водичкой, чтобы врагу было ясно, что просто так на вал не вскарабкаешься. Внутрь стены засыпался песок и мелкий камень, а по углам будущей крепости устроены небольшие бастионы для ведения фланкирующего огня из многих бойниц. Бывшая же изгородь дауров уже давно вся сгорела в кострах на валу. Теперь умлеканцы валили лес и таскали его на лошадях к острогу.
  - В Ангарске оленям было проще, с волокушами-то. А то вона, животина надрывается, - сразу заметил Бекетов.
  В Умлекане волокуши вскоре тоже облегчили жизнь животным, да и дело пошло быстрее. Разделённые на бригады дауры и ангарцы валили лес, зачищали стволы, строили. Нужно было успеть к обещанной атаке воинов местного князя, которую ждали со дня на день. Выставленные со всех сторон посты и дозоры на конях обозревали окрестности, готовые, увидев врага, помчатся к возводимому в дикой спешке острогу, дабы упредить товарищей.
  - Ну что, Тукарчэ, может твой родственничек Лавкай и не нападёт вовсе? Зима-то скоро кончится, - спросил Сазонов старого даура во время ужина.
  - Нападёт, когда лес ещё белый будет стоять. Весной не нападёт, дороги не будет, воды много будет. А когда вы достроите стены? - в свою очередь поинтересовался старик, обсасывая куриную косточку.
  - Через две недели закончим точно, - уверил старика Алексей, отхлёбывая травяной чай из плошки.
  Однако конный дозор, состоящий из двух казаков и даура заметил приближающегося к посёлку врага уже через четыре дня. Параллельно берегу Амура двумя колоннами шло разномастное воинство пеших амурцев и около двух десятков всадников гарцевали рядом, то удаляясь от растянувшейся колонны, то дожидаясь своих товарищей. Явно выделялся лидер воинства, ярким одеянием и высокой меховой шапкой, державшийся на коне кичливо.
  Матвей, с болтающимся на груди биноклем, подскакал к стенам Умлекана, чтобы сообщить о приближающемся отряде врага. В данный момент ангарцы вешали ворота, со стены подтягивая уже вторую половину ворот, а на земле процесс контролировали под дюжину человек, удерживая тяжёлую створку. Сержанта Васина он увидел сразу - такую громадину сложно не заметить. Тот повернулся, услышав лошадиное фырканье.
  - Олег, вражьи вои берегом идут. Пеших под три сотни будет, конных десятка два, не более! - крикнул казак.
  - Скоро будут здесь? - спросил сержант, голосом, ничуть не взволнованным известием о скорой сшибке.
  - Идут тяжело. С час и ещё полчаса точно будет, - уверенно заявил Матвей, наученный уже времяисчислению ангарцев.
  - Всех собирай в острог, кто на вырубке и на отвале, - уже давал указание второму конному казаку Олег. - Матвей, а ты с этим товарищем контролируй подход вражьих морд, чтобы не свернули куда, а то вдруг захотят обойти нас. Давай!
  Матвей, кивнув дауру, хлестанул коня и поскакал обратно к амурскому берегу.
  Сазонов с Тукарче и Петром сидели в доме старосты и пили травяной отвар, беседуя о сложных взаимоотношения между поселениями дауров, когда ввалившийся Васин сообщил о приближающемся враге.
  - Чёрт, у нас ещё стена на северном фасе не закончена! - прошипел Алексей. - Олег, ставь оборону периметра, Кима ко мне. Всё, иди!
  - Вот и пришёл Лавкай, а стена дырявая! Зачем мою стену спалил? Моя целая была, - начал было горестно подвывать Тукарчэ.
  - Хватить ныть, Тукарчэ! Иди к Шилгинею, да не будь как баба плаксивая, а то что внук подумает, - резко оборвал причитания старика Сазонов.
  Тот поднял на него свои мутные глаза и, вздохнув, пошёл к стене, туда, где работал Шилгиней.
  - Тукарчэ! Абгая в живых оставлять? Или он не нужен тебе? - деловито спросил старика Алексей, оправляя ремень с кобурой.
  Тот удивлённо уставился на майора и поборов сомненья, выдавил:
  - Не нужен.
  Пётр, с мушкетом в руках уже стоял у выхода из дома, ожидая Сазонова.
  Когда последние дауры возвратились в острог, ворота накрепко заперли, а на стенах сосредоточились воины. Сазонов в бинокль разглядывал подтягивающихся лавкайцев. Вражеские воины собирались крикливой толпой, абсолютно не ведая о воинской дисциплине. Вскоре они прознали о недостроенном месте в стене острога и начали концентрироваться там, а к стенам вышел человек и начал выкликивать Тукарчэ.
  - О чём он там вопит, Петя? - спросил Алексей.
  - Старика поносит и требует немедленно покориться, а внука его Шилгинея отдать Абгаю в услужение, - отвечал Пётр, - однако и стеной он удивлён безмерно, оттого и нервничает.
  - Тукарчэ, иди сюда! - Сазонов показал на группу конных воинов неприятеля и сунул старику бинокль.
  - Кто там кроме Абгая? Ты говорил о посёлках, которые ранее были за Умлеканом - там есть их старосты?
  Старик довольно долго всматривался и, наконец, перечислил троих старост, указав на них.
  - Отлично. Ну что, Шилгиней, давай, крикни этому нахалу что-нибудь обидное! - Сазонов подвинул юношу за плечи к краю стены и тот с видимым удовольствием и злостью наорал на безмерно этим удивлённого парламентёра.
  Тукарчэ с опаской смотрел на это действо, но не посмел остановить своего внука. Только негромко посокрушался о том, что их теперь точно в живых не оставят. Алексей с укоризной посмотрел на старика, покачав головой:
  - Что же ты такой пугливый, Тукарчэ? Не боялся же обороняться в первый раз!
  - Пошли на штурм! - раздалось по стенам. - Прикрыться!
  Заранее изготовленные деревянные щиты, наподобие таковых, что использовали японские аркебузиры, были выставлены для защиты от стрел. Враг, видя брешь в стене, устремился в неё, многие скатывались с ледовой стенки вала, создавая сутолоку. В посёлке, перед зияющей дырой была навалена баррикада, где укрылись казаки и тунгусы, ожидающие тех, кто сумеет прорваться в посёлок.
  - Огонь! - раздалось наконец.
  Слитно грохнули десятки выстрелов, устроив среди нападавших настоящую бойню, пройдя по ним кровавым гребнем. Воя от боли и испуга, амурцы разбегались по лесу, наполняя его криками и воплями.
  - Серёга, работай по тем всадникам, что я указал, - Сазонов приложил бинокль к глазам.
  Когда с лошади упал Лавкай, остальные конники в шоке остолбенели. Вскоре, один за одним свалилось ещё трое и только тогда остальные всадники, нахлёстывая коней, умчались прочь от злого посёлка, что молча убивал тех, кто пошёл против правды. Шилгиней с юношеским восторгом, да с широко открытыми глазами смотрел на результаты использования оружия его ангарских друзей.
  - Собирайте раненых, по возможности оказывайте помощь, тяжёлых кончайте, - приказал Сазонов, когда всё уже было кончено.
  В посёлке на прицеле держали шестерых смельчаков, оставшихся в живых после залпа и несколько оглушённых амурцев были среди наваленных тел атаковавших. Они и занялись расчисткой вала от трупов, оттаскивая тела в овраг неподалёку от посёлка, чтобы весной их можно было закопать, если звери не растащат их ранее.
  - Ну что, страшно было, Тукарчэ? - посмеивался над старым амурцем Сазонов.
  Тот лишь ошалело улыбался, да мелко кивал:
  - Хорошо, хорошо...
  - Ну что, достроим стену, да пойдём твои бывшие посёлки к покорности приводить.
  - Не мои, а Шилгенея, - отвечал старик.
  - Что же, будем его князем делать, да чтобы не хуже Бомбогора был. Так где говоришь Албазы посёлок?
  
  Окрестности Смоленска, конец января 7145 (1637).
  
  - Ляхи, князь! Идут толпою! - немолодой казак со спутанной бородой, подскакал к Бельскому, мерно покачивающемуся в седле и беседовавшему с Щептиным.
  - Где видал? - приосанился князь.
  - Вона, шляхом идут. Не ховаются, можно атаковать, князь, возьмём их на испуг! - воскликнул казак из разъезда.
  - Сколько их? - нетерпеливо спросил Щептин.
  - Тыщи под две, не более, - уверил бородач.
  - Приготовиться к атаке! Дмитрий, готовь своих, - Никита, дав коню шенкеля, устремился вдоль растянувшейся колонны своих воинов, призывая тех готовиться к бою.
  Стрельцы, собираясь в группы и формируя колонны, потихоньку выдвигались перелеском к шляху. Туда же подтаскивали и пушки, а казаки и витязи, уже спешенные, ожидали своего часа, находясь за стрельцами. Пушки, сняв с подвод, уже снарядили картечью и теперь воинство Бельского замерло в ожидании поляков. Те не заставили себя долго ждать и вскоре появились - колонна усталых ляхов тянулась серой гусеницей по занесённому снегом шляху. Впереди прокладывали путь рейтары и гусары, а за ними тащились жолнежи. Было видно, что никто из них не ожидает нападения московитов здесь, ведь весть о сдаче полякам Мстиславля и Ростиславля пришла в войска, окружившие Смоленск, совсем недавно. Капитан Соколовский, возглавлявший колонну, находился, как и подобает, в самой её голове. Нерадостные мысли роились в голове капитана:
  'Нет счастья полякам в борьбе с Московией. И отчего эти проклятые схизматики берут верх?'
  - Смотрите, пан Соколовский! Московиты! - взвизгнул поручик, качавшийся в седле слева от капитана.
  - Как? Откуда?! - только и успел воскликнуть Соколовский.
  Последние его слова заглушил слитный рёв, исходящий из жерл пушек московитов, звучащий словно звериный ор из самой преисподни. Капитана выкинуло из седла прямо в снег лицом, дыханье его сбилось, а по бокам и спине стало разливаться тепло, предательски жидкое и до противного липкое.
  'Хребет перебит!' - ужаснулся Ярослав.
  Ноги не слушались Соколовского, подняться он не мог, а вместо привычного командного голоса из его глотки раздавался лишь жалкий писк. Часто зазвучали мушкетные выстрелы со стороны леса, среди жолнежей началась паника. Поляки заметались в поисках убежища, где бы их не достала пушечная картечь или пули стрельцов, которые стреляли без остановки, сменяя ряды. Выстрелившие отходили под защиту деревьев, а их место занимали другие. Наконец, поляки, придя в себя, решили атаковать подлых московитов, напавших на них нечестным образом. Собравшись, они по колено в снегу, пошли на приступ, стреляя из мушкетов. Начали падать первые стрельцы, обагряя белый снег горячей кровью. Бельский, скрипя зубами, процедил пушкарю:
  - Стреляйте!
  - Последнее зелье, князь, - предупредил пушкарь.
  - Не жалей!
  Последний залп скосил многих врагов, а на растерявшихся на секунду ляхов выскочили доспешные витязи Щептина да казачки с пиками, с гиканьем и свистом тут же пустившие их в дело. Накалывая на пику врага, они оставляли её в нём и выхватывали сабли. Поляки пытались организовать защиту от всадников, но у многих тяжёлые копья лежали на подводах и они просто не успевали до них добежать. Казаки же не желали ждать, пока враг очухается, сразу принявшись отсекать их от обоза, где были и мушкеты и копья. А тут и стрельцы, крепко сжимая бердыши, массой повалили добивать неприятеля. Вскоре всё было кончено, лишь жалкие остатки польского воинства сумели сбежать, устроив драку за лошадей.
  - Гляди-ко, князь! Ентот жив ещё, хребет, видать ему перебило картечиной. Вроде воеводой будет, ишь разодет как, - один из стрельцов подозвал Бельского.
  Лежащий на снегу Соколовский с обречённостью и безучастностью смотрел как к нему подошёл московитский воевода и присел рядом на корточки.
  - Кто такой будешь, откуда шли?
  - Со Смоленска шли...
  - А осада что же?
  - Ушло войско польское...
  - А почему ушли-то? А ну сказывай!
  - Пошёл прочь, московит. Дай умереть спокойно, не хочу перед смертью рожу твою видеть, - просипел Соколовский.
  Бельский встал и, кивнув казаку, сказал:
  - Прикончи беднягу, христианин всё же.
  
  Конец первой книги
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"