Император сидел на подоконнике и, прижавшись лбом к оконной раме, думал ни о чём. Он любил такие минуты. Только в эти минуты он чувствовал себя свободным от всего. Самое главное, наверное, от своих мыслей и от того огромного количества информации, которая наваливалась на него днём.
В приоткрытое окно дул холодный ветер, над парком стоял туман, и деревья казались не деревьями, а своими же бледными тенями. Солнце сегодня за тучами...
Он вздрогнул от неожиданного порыва ветра и словно очнулся. Черты его лица стали резче и жёстче, рот упрямо сжался, и он твёрдой походкой подошёл к своему секретарю.
- Мак? - сказал он, поднимая брови.
Мак Бекин знал, что это вопрос о делах, которые необходимо закончить до обеда. Он протянул Императору тонкую стопку листов.
В кабинете Императора до сих пор пользовались бумагой вместо того, чтобы выводить содержимое документов на экран. А вдоль стены даже стоял внушительных размеров шкаф, заполненный книгами. Император не любил читать с экрана, говоря, что у него устают глаза. Когда врачи предложили ему носить специальные линзы, на его лице промелькнуло странное выражение и он, усмехнувшись, заявил: "Неужели вы лучше меня знаете, что мне нужно?"
Император сел за стол и посмотрел, что за документы вручил ему Белкин.
Это был список обнаруженных за год мутантов, которых должны будут сослать в Заповедник... уже через неделю. Ему нужно было просто подписать этот документ, можно было даже не читать его. Простая формальность. Но у Императора была привычка читать всё, что ему подавали на подпись.
Двести семнадцать человек было в этом списке. И больше всего народу, как всегда, было на букву "А". Это были те, чьих фамилий выяснить не удалось. Поэтому вместо фамилии им писали просто букву "А".
Первой в списке шла "А Антанта". Император нахмурился. Нет, он не помнил ни одной женщины, носившей это имя, хотя у него было отличная память. Просто это имя вдруг заставило его подумать о том, что у него наверняка есть какое-то значение. Потом, это имя было просто странным. Он машинально перебрал все языки, которые знал, но не вспомнил ни в одном из них слова, хотя бы отдалённо похожего на имя "Антанта".
Он бросил листы бумаги на край стола и резко повернулся в кресле к окну. Двести семнадцать человек... Маленькая цифра по сравнению с триллионами жителей Империи. Но каждый год, когда ему приходилось подписывать указ о ссылке в Заповедник, он вспоминал, что они - тоже люди. Точнее, он знал это всегда, но в остальных случаях он знал ещё и то, что он Император.
Слова "Заповедник мутантов" всегда вызывали у него ненужные мысли.
Подземные коридоры со стенами, облицованными искусственным камнем, одинаковые на первый взгляд бежевые двери, запачканные внизу - как будто по ним молотили ногами. В нежилых кварталах - просто металлические коридоры со стоящими в них баками и какими-то коробками, металлические холодные лестницы, некоторые из которых ведут наверх, на поверхность. А на поверхности - пыль и низкие жухлые кустики, и дышать трудно, и при каждом вдохе першит в горле. И холодно. И на рыжевато-сером небе - крохотное блеклое солнышко. Ночью по-другому. Правда, ещё холоднее, но зато на ярко-чёрном небе появляются звёзды, крупные, чистые. На горизонте видна яркая полоса из звёзд. "Мама, что это такое?" "Это Центр Галактики". "Там Эльзис, да? Мы там раньше жили?" Женщина опускает глаза: "Да..." "А почему мы теперь здесь?.."
Имеет ли он право подписывать этот указ? Юридическое - да. И моральное - тоже. Он же Император.
Он ещё раз просмотрел листы и положил их в стол.
- Мак, я потом подпишу. К четвергу. Что ещё на сегодня?..
Зачем он пришёл сюда ночью? Он не хотел, чтобы хоть кто-то знал, что он здесь был. Какая, казалось бы, разница? Но он считал, что это личное. А для решения личных проблем обычно не ходят рыться в архивах Комитета безопасности. И уж тем более не хотелось, чтобы об этом знал Мак или кто-нибудь из администрации. Всё-таки он - Император.
Он безошибочно угадал тот вход, который вот-вот собирался закрывать охранник. Двери автоматически открылись, когда он к ним подошёл. Охранник сперва положил было руку на автомат, но потом, поняв, что видит перед собой Императора, вытянулся по струночке.
- Меня здесь не было, - твёрдо сказал Император, смотря ему в глаза, и охранник тут же продолжил заниматься своими делами.
Император прошёл по пустынному холлу и свернул в коридор, в котором тоже не было ни души. На ходу он взглянул на часы: уже прошло три минуты после полуночи. Надо будет на этого охранника рапорт завтра написать, потому что после полуночи в здание запрещено входить любому, и про привилегии даже для Императора ничего сказано не было. Ничего, пусть поучится. Дисциплина для государственного служащего, а тем более для военного, важнее всего остального.
Он интуитивно чувствовал те коридоры, где нет людей. Он не мог бы объяснить этого ощущения. Когда-то он пытался - единственный раз...
"Ты мне можешь объяснить, почему я не согласен с тобой - да, я не согласен с тобой! - и всё же я занимаюсь твоими дурацкими делами. Почему?" "Наверное...", - человек запнулся. Действительно, почему? Потом человек внимательно посмотрел в глаза своего собеседника и опустил взгляд. "Я просто... Нет, не так... Мне..." В ответ - жестокая ухмылка. "Ты можешь быть кем угодно. Можешь мнить себя хоть Императором. Но запомни одно: тебе девятнадцать лет, и ты совсем не знаешь людей..."
Доступ к архивам можно было получить из многих компьютеров в здании, зная пароль. Но он не знал пароля. К тому же, когда перед ним стоял выбор - экран компьютера или бумага, - он выбирал бумагу. Кому-то она казалась хрупкой и недолговечной. Но он знал: бумага - это ещё и белоснежные бабочки, и яркое пламя. В ней было всё. И от неё не уставали глаза...
"Что это?.." - шепотом. "Бумага. Видишь ли, когда-то карты звёздного неба печатались на бумаге. Это единственные карты, которые здесь есть". Мальчик провёл ладонью по карте. Он в первый раз в жизни видел настолько огромные, что они даже не помещались в комнате, листы бумаги. На нихбыло много-много белых точек, у каждой точки - своё название, а сами листы были густо-чёрного цвета. На карте было и несколько блестящих разноцветных линий - их проводили и по линейке, и от руки, но всегда твёрдым, уверенным движением. Бумага вмещала в себя трёхмерное пространство, и это было ново и странно...
Начиная с минус пятого этажа, располагавшегося под землёй, шли архивы документов. Их всё время обновляли, опуская в ящики листы со штрих-кодами. Дальше машина сортировала документы сама. Почему оставили традицию сохранять все документы в бумажном виде - неизвестно, но ведь традиции, тем более в Комитете безопасности, соблюдают с особой нежностью. Если учесть, что это почти не требует денег, а Император не выказывает недовольства - почему бы и нет?
Он шёл вдоль стены с полузакрытыми глазами, смотря в пол. Стены он касался рукой - она была тёплой, и это было странно, он никак не ожидал этого, глядя на обычную крашеную поверхность. Он шёл, проверяя себя. Иногда его пугала та странная уверенность, которая появлялась у него, уверенность, что всё именно так, а не иначе.
Сейчас эта уверенность заключалась в том, что документы Антанты находятся за зелёной дверью, а пока шли только бежевые.
...бежевые двери...
Он вдруг почти со злостью ударил кулаком по стене. Почему он пошёл узнавать про эту несчастную Антанту, на что она ему сдалась? А если просто так, то почему вот так же просто так он не выбрал какое-нибудь другое имя из списка? Их же двести семнадцать!
Двести семнадцать... Они ведь переедут в Заповедник, первый год, или даже меньше, будут мучиться, а потом привыкнут, найдут работу, заведут семьи и, наконец, скажут, что они счастливы. Будут улыбаться и вспоминать свою жизнь на Эльзисе, или Весте, или Ксенонне, или откуда они там ещё, со светлой грустью. Ведь прошлого не вернёшь...
Человек быстро привыкает к новой обстановке. Лишь некоторые не хотят изменяться, и им очень трудно. И всё же они терпят эти трудности - ради того, чтобы не потерять то, что им дорого.
"Самое ужасное, что я разучилась мечтать..." "Девочка, о чём ты? Забудь, пойдём гулять по улицам, поднимемся на смотровую башню..." "Не хочется... Понимаешь, я только что поняла - я разучилась мечтать!.."
Вот она, эта зелёная дверь. Самая первая. От неё и дальше - целый ряд зелёных дверей, недавно покрашенных. Но Императору нужна была одна дверь, и она мягко отъехала, повинуясь движению руки.
Здесь были длинные стеллажи, их конец терялся где-то в сумраке. Одинаковые ящики. "Вот!" - опять какая-то странная уверенность. Он просмотрел быстро бумаги в ящике. Так и есть. "А Антанта".
Он долго стоял около стеллажа и не мог открыть папку. Он боялся, что не увидит там того, чего хотел...
Антанте было всего пятнадцать лет. На какое-то мгновение ему даже стало немного смешно. Он шёл сюда из-за пятнадцатилетней девочки! Нет, он не мог сказать, что она была красива или хотя бы симпатична. Но у неё были потрясающие глаза. Когда она повзрослеет, они наверняка станут серо-голубыми, как у большинства людей - Император и сам не смог бы сказать, почему ему так показалось, - но пока они были светло-изумрудными, чистыми... Как будто солнце на миг осветило тонкий первый лёд лесного озера...
- Девочка... Что тебя ждёт? - вздохнул он и пролистал папку дальше.
Сирота... Её мутация - синие волосы. "Всё?" - как будто удивлённо подумал он. Не может быть... Ломать жизнь маленькой девочке только потому, что у неё синие волосы? Что за бред?
"А ты вообще хоть раз интересовался, что за людей ты посылаешь в Заповедник мутантов?"
Он резко бросил папку в ящик, повернулся и ушёл, ни разу не оглянувшись. Он не любил признавать свои поражения.
Усмешка, стиснутые зубы: "Я не отступлю". "Но это же просто ребячество... Ты можешь..." "Я ничего не могу. Мне нечего терять, нечего - понимаешь?" - мужчина вытягивает руки, словно показывая собеседнику: нет у меня ничего, ничего нет. Тихий женский голос: "Ты так уверен?" Мужчина оглядывается. Все смотрят на него, будто говоря без слов: "Отступи, пока не поздно". "Я не отступлю", - твёрдый голос, в нём нет уверенности, есть лишь упрямство...
Император сидел на подоконнике. Он, почти не мигая, смотрел в одну точку. Ещё идя той ночью по парку, он решил, что лично встретится с Антантой. Поговорит с ней.
Он почувствует, если мутации будут касаться не только цвета волос, если они дали ей какие-то силы, о которых она сама не знает. Он был уверен в себе. "Опять эта дурацкая уверенность!" Ну а если её присутствие не будет опасным для людей, он вычеркнет её из списка. И в Заповедник отправится только двести шестнадцать человек.
Но всё равно это много. Одной девчонкой больше, одной девчонкой меньше - всё равно он обрекает столько людей на жизнь, подобную смерти. "Глупости! - перебил он себя. - Кто ты, чтобы задумываться над судьбой каждого человека Галактики?" Но ведь он сейчас это делал, вызывая Антанту к себе. И он должен был думать о каждом человеке, потому что он был Императором.
Он встал с подоконника и повернулся лицом к окну. За ним моросил дождь. Когда-то он любил его...
В дверь постучали, и голос Мака произнёс:
- Антанта!
Император даже не повернулся. Он знал, что сейчас девочка с синими волосами робкими шажками вошла в его кабинет и даже не оглядывается вокруг, смотря лишь на его спину. Он весь напрягся. Сейчас повернуться и начать разговор... О чём говорить?..
И вдруг он понял, что сам себя обманывает. Он не вычеркнет Антанту из списков, кем бы она не оказалась. Просто рука не поднимется. Ведь сразу начнётся такое... "А жизнь этой девчонки?.." И он понял, что жизнь этой девчонки ему не настолько важна, чтобы дать повод для слухов и пересуд. Он - Император.
Он - Император...
Он медленно повернулся. Она была такой, какой он и ожидал - худенькая, робкая, но смотрела она на него прямо и смело. Император кивнул ей на диван, и она села на него. Причём Антанта не сводила с Императора глаз. Они были чистыми и светло-изумрудными.
Он покачал головой и несколько раз моргнул.
- Здравствуй, Антанта.
- Здравствуйте, - её голос звучал тихо, и он хотел было к ней подойти, но остался стоять на месте. Нельзя было сокращать дистанцию.
- У тебя красивое имя...
Она ждала от него чего-то, а он не понимал, чего. Ему было трудно с ней говорить. Как будто боялся не найти ту нить разговора, которой она ждала.
Император заложил руки за спину и спросил:
- Ты знаешь, что тебя ждёт?
- Знаю, - ответила она с деланным равнодушием.
Он тоже знал. Знал, что в ней борются разные чувства. Она боялась его - и он был ей интересен. Её пугало её будущее - но ей было любопытно, тем более, что ей нечего было терять.
Он вновь не знал, о чём говорить. Она словно перекрывала все пути, которыми он пытался к ней подойти. А он ведь пытался себя сдерживать: Антанта напоминала ему его дочь. Робкая и нелюдимая на первый взгляд, душа компании среди хорошо знакомых людей - и неисправимая мечтательница.
Но было и различие. Его Кэрри обладала страшной силой. Он знал, что это он виноват, и, наверное, правильнее было ему не иметь детей.
"Хорошо. Я не твоя мать". Юноша вздрогнул и поднял глаза. "Я это знал... Ведь не это ты пришла мне сказать?.." "Не это, - женщина покачала головой. - Ты не можешь усидеть на месте. Я не знаю, где ты будешь через неделю, но запомни: в твоих руках власть над другими людьми..." "Да", - резкий ответ. "Я даже не знаю, мутант ли ты. Но если да - что-то может передаться твоим детям". "Я не собираюсь заводить детей". "Ладно... Но я за тебя боюсь. Я не знаю, куда понесут тебя ветра Вселенной. Где ты будешь через неделю..." Через неделю юноша был в космосе.
А в Антанте никакой силы не чувствовалось.
Он считал себя хорошим психологом. Он смотрел в глаза Антанты и думал, о чём может мечтать эта странная девочка.
- Ты пишешь? - неожиданно для себя самого спросил он.
И понял, что угадал. На мгновение в глазах Антанты проскользнул солнечный лучик, а потом, опустив веки, словно пряча его, она ответила:
- Пишу...
- Что пишешь?
- О людях.
- Ты любишь людей?
Он стоял к ней спиной - для того, чтобы понять, какое у неё выражение лица, не обязательно пристально в него вглядываться.
- Не могу сказать, что люблю...
- И ты всегда одна.
Он даже спиной почувствовал, что она вздрогнула.
- Да.
"Прекрати!" - оборвал он себя. Ещё чего не хватало! Напоминать ей о том, что её беспокоит - жестоко. Особенно сейчас. Он повернулся к ней, и, кажется, Антанта ждала именно этого. Она рывком поднялась с дивана и оказалась перед ним. И тут он понял, что не такая уж она маленькая и хрупкая. Или он уже был не таким великим и сильным.
- А вот вы - вы - хоть кого-нибудь или что-нибудь любите?!. - с дрожью в голосе сказала Антанта.
- Я... - на какую-то долю секунды он растерялся и лишь смотрел в её глаза. Как она напоминала ему дочь!.. Он сделал шаг назад и сказал: - Думаешь, нет?
Антанта даже не шелохнулась, всё так же твёрдо стоя перед Императором.
- Я... люблю... - он обошёл её и сам сел на диван. - Люблю мою дочь. Люблю того, кто в какой-нибудь момент жизни находится рядом со мной. И тебя сейчас люблю. И ты, наверное, когда-нибудь поймёшь - это трудно... И дождь... - он повернул голову к окну.
- А кому сейчас легко?.. - тихо сказала Антанта. Она стала ходить по комнате, рассматривала его стол и книжные шкафы. Император просто сидел на диване, словно боялся её спугнуть.
Антанта провела рукой по корешкам книг и, секунду посмотрев в глаза Императору, вытащила одну из них и открыла где-то на середине. Некоторое время она стояла, читая, её глаза бегали по строчкам, и она чуть шевелила губами.
"Вычеркнуть из списков? Не могу..." - с какой-то особенно острой грустью подумал Император. Он тихо подошёл к Антанте и посмотрел, что она читает. Это была одна из его любимых книг. Она была написана более сотни лет назад, сразу после её написания запрещена... Пожалуй, только он из всех жителей Галактики читал её.
И неожиданно Император успокоился. Он почувствовал в этой девчонке - в этой маленькой девчонке с синими волосами - огромную силу. И это была не разрушающая сила, её не следовало бояться. Когда-нибудь, через десяток лет, Антанта её у себя обнаружит.
Он отошёл от Антанты, чтобы не взять её за руку и не повести по парку. Ходить и молчать с ней о том, о чём не мог молчать с дочерью. Кэрри ушла от него - то ли в мир своих мечтаний, то ли, наоборот, в реальный мир, а он затерялся где-то посредине.
-...До свидания, - она стояла около двери, оперевшись на дверную ручку, и была готова выйти из его кабинета. Она немного помолчала, а потом спросила: - Как тебя называют дома?
Он улыбнулся, услышав, что она обратилась к нему на "ты" и сказал:
- Кей.
- Кей... - Антанта опустила глаза, а потом неожиданно подняла лицо, и на губах её играла лёгкая улыбка.
"Она поняла..." - подумал Император.
- А на самом деле?
Она поняла его игру. Да, по паспорту он был Кеем, и жена тоже его так звала, а на самом деле...
- Меня звали Кинд. Это было давно. И, наверное, неправда... - он почувствовал себя неуютно. Никто не знал его настоящего имени, кроме тех, кого он когда-то оставил.
Она тихонько рассмеялась, услышав его имя. Юноша нахмурился: "Что смешного?" "Ребёнок ты..."
Он пришёл в свой кабинет ночью. Второю ночь он не спал, но это было уже как-то всё равно.
Он посидел немного за столом, бесцельно двигая по нему предметы. Зачем он сюда пришёл? Ах, да, очередная дурацкая идея. "Вторая за два дня... Не слишком ли много для двух дней?.." - усмехнулся он и достал из ящика большие листы бумаги. Для того, чтобы положить их на стол, ему пришлось снять с него папки, подставки, буквально стряхнуть на пол ручки... Белые, с сиреневым отливом листы - пока на них ничего не было.
А за окном всё шёл дождь.
Что написать? Как начать письмо к нему - о Господи, что за сумасшедшая идея - к тому, кто был когда-то давно, тридцать лет назад, его лучшим другом, кого он оставил тридцать лет назад?
"Здравствуй, Кир..."
Нет, нет так. Он положил этот лист на пол и приготовился писать на новом.
"Привет, Кир. Это я. Узнаёшь? Я готов поспорить - по почерку узнал. Да, это я, Кинд..."
Тут он на секунду замер. Можно ли так написать - "я, Кинд"? Кинд ли он теперь? "Ну, ладно... Потом разберусь... Теперь - дальше..."
"Я передал тебе это письмо с одной девчонкой. Её зовут Антанта. У меня к тебе огромная просьба - не потеряй её. Помоги ей. В ней сила. Верь. Когда-то ты мне верил, это было давно, тридцать лет назад, не знаю, веришь ли мне теперь, после всего, что произошло... Но тогда поверь не мне, поверь Антанте..."
Он понял, что ему нечего писать. Как написать, что он каждый год смотрит списки жителей Заповедника, что каждый год высматривает одно только имя...
"Я клянусь служить счастью людей, счастью Галактики!.." Два юноши стоят на тёмной земле, и ботинки у них давно промокли, и резкий ветер обжигает холодом грудь, но они это чувствуют - значит, они живы! И крупные чистые звёзды, из-за которых на планету никогда не опустится густая тёплая темнота, и Эльзис на горизонте - они это любят, они хотят это изменить - значит, они живы! "Счастью людей..." Один из юношей - какие юноши, совсем мальчишки ещё, детское выражение лица, в глазах - восторг - поджигает факел, и они ещё долго стоят вместе, держась за его древко, среди ночи и урагана, и греет их огонь - и слова - "служить счастью людей..."
Кир живёт в Заповеднике. Это был его выбор. Он предлагал Киру бежать вместе, но Кир остался... Он не мог оставить её. Кир знал, что эта девчонка не будет с ним даже просто дружить, и в то же время не мог её оставить. Он иногда посмеивался над Киром, а в душе всё равно поднималась грусть - почему у него нет человека, ради которого он бы мог остаться?..
Император низко склонился над листом бумаги, аккуратно, старательно выводя слова одно за другим. Он пытался выразить ими всё, что было у него на душе - и ту усталость, которую он чувствовал всё острее с каждым днём, и желание иногда сбросить с себя ответственность - и невозможность сделать это, и то, что когда-то он любил дождь, а теперь он кажется ему холодным и мёртвым, и просто отрывочные мысли, приходившие ему в голову, казавшиеся ему иногда мелочами, иногда полностью занимавшие его... И он понимал - и от этого становилось тяжелее на душе - что не может выразить словами то, о чём думает. Слова казались такими же немыми и безжизненными, как дождь за окном. Начинало светать, и чёрные буквы на светлом листе казались слишком резкими...
- Не то... - прошептал он.
Он знал, что и в разговоре с Киром он не мог бы рассказать всего. Что он чувствует, что нужен миру, несмотря ни на что. Но иногда не нужно слов. Иногда молчание может выразить то, что они не могут. Положить руку на плечо, посмотреть внимательно в глаза...
Они просто стояла и смотрела на него. Внимательно. Как будто хотела прочитать, что у него творится в душе. "Я понимаю..." - тихий шёпот, шелест ветра весенними листьями. Слов было не надо. Он неожиданно понял, что весь мир этой девчонки сузился до одного человека - до него. А теперь, пытаясь сбежать с этой планетки, он вычёркивал себя из её жизни...и уничтожал весь её крохотный мир. Он напряг пальцы рук. "Прости..." Молчание. "Хочешь, подарю тебе ветер?.." Она чуть улыбнулась. Он протянул ей сложенные лодочкой ладони: "Твой ветер здесь..." Она тихо-тихо рассмеялась. И он понял, что теперь он в её мире не один. Там есть ещё и ветер...
Он колебался, когда думал, как ему подписаться. И дрожащей рукой, не совсем ещё понимая, что он делает, написал: "Кей". Нет, так не должно быть. В начале письма он называет себя Киндом, а теперь - Кеем. Но сил переписывать письмо уже не было. Он передаст его Киру так. Тот поймёт. Они всегда друг друга понимали...
Он стоял в зале космопорта. Зал был пустынным и гулким. Люди, находившиеся сейчас в нём, казались маленькими и одинокими, и он тоже чувствовал себя таким - только по сравнению не с космопортом, а со Вселенной. Сегодня он одел пальто, хотя на улице этим ранним утром было относительно тепло. Он всё равно мёрз. А во внутреннем кармане пальто лежало письмо к Киру.
Он подозвал к себе Антанту, когда посадка на корабль, везущий людей в Заповедник мутантов, уже заканчивалась. Она неспеша подошла к нему, во взгляде её не было укора, хотя она прекрасно знала, насколько хорошо он к ней относится и то, что он вполне мог разрешить не брать её в Заповедник, а остаться здесь, на Эльзисе. Может быть, даже учиться в Императорском колледже. Но он этого не сделал.
Когда он увидел светлые глаза Антанты, он вдруг понял, что не попросит её передать письмо Киру. И никого не попросит. Потому что единственный путь для этого письма - это сгореть, превратиться в пепел.
- Антанта, я попрошу тебя об одолжении. Можно?
- Да, - она чуть приподнялась на носках, улыбаясь одними глазами.
Он показал ей письмо.
- Это я хотел передать одному человеку. Но теперь передумал. Передай ему лучше вот это, - он снял с шеи цепочку, на которой висел маленький кусочек металла.
Юноша сжал зубы. Только что он споткнулся о железяку и пребольно ударил ногу. Наверное, отбил пальцы. "Подожди", - он сел на землю и подождал, пока боль исчезнет. Другой юноша подошёл к нему и присел на корточки, провел ладонью по железяке - это был искорёженный лист какого-то необычного металла, переливающегося всеми оттенками серого цвета. Он достал нож и вырезал из этого металла два кругляшка и один из них дал другу. "Держи. Давай хранить их. Всю жизнь. Даже если наши пути разойдутся. Хорошо?.."
Антанта протянула было руку, но он неожиданно для самого себя снял кусочек металла и дал ей только цепочку.
- Он помнит эту вещь. Не забудь отдать ему, ладно? Его зовут Кир Тонк. Найдёшь. Запомнила?
Антанта кивнула.
- Не потеряй... А теперь...
- Я пойду, - вдруг перебила его Антанта, не давая сказать ему слов расставания. - Всё сделаю. Прощай. Ты хороший.
Твёрдым шагом (хотя он был уверен, что колени её дрожали) она направилась к выходу из космопорта, ведущему к кораблю. Цепочку она спрятала в нагрудный карман рубашки.
Когда корабль взлетел, маленькая фигурка показалась на поле космодрома. Это был Император. Несколько секунд он ещё видел чёрную точку-корабль в чистом голубом небе, но потом и она исчезла.
Восходило солнце. Это был первый день, когда небо наконец очистилось от туч, за несколько недель. Солнце было огромным, ярким, оно грело настолько сильно, что он даже снял пальто. Постепенно рассеивался туман. Или это был дым? Не важно. Он не знал, получит ли Кир его послание, но он верил в Антанту.
А она верила в своё будущее, наверное, потому что была совсем ещё юной... Но он нащупал в кармане маленький кусочек металла и подумал, что он, наверное, тоже верит в будущее.