Солнечные лучи мягко ласкали правую щёку, прохладный ветерок просился забраться внутрь. Конный экипаж мчался во весь упор через спокойные холмы и сопки северной Лорши. Гилберту нравились такие поездки. Они приносили несравненное удовольствие еще больше, чем чтение книг в затхлой библиотеке. Свежий воздух особенно был по душе.
Но пересек он Великую Долину точно не ради того, чтобы из окна любоваться видами. И уж точно не по своей прихоти.
Гилберт, написав заявление об увольнении, как полагается за две недели, из захудалой библиотеки и исколесил почти весь южный берег, а потом двинулся на север, прямиком в "обитель неверных". Именно так напыщенные аристократы Баркеля называли два самых отдаленных от столицы города: Лоршу и Освель.
По пути из Баркеля он заезжал почти в каждый городок и деревушку, посещал самые отдаленные места и ночевал в самых удивительных местах. Например, в конюшне на колючем стогу сена. Хорошо, что погода тогда еще позволяла. В утренние часы солнце не жалело сил, а вечером земля отдавала накопленное за весь день тепло. Теперь же солнце светило лишь в пол силы и можно было выходить из экипажа, не прикрывая глаза ладонью.
Жители этого края никуда не торопились, медленно бродили по проселочным дорогам, держа между зубами пожелтевшую травинку или налитый колосок. На удивление это земля, где зима начиналась так рано, отнюдь не была бесплодна. Однако поля, пожелтевшие к сезону урожая, было не так просто встретить. Чаще встречались заросшие бурьяном поля, на которых паслись овцы. Эти животные под присмотром пастухов и собак бродили там повсюду, удовлетворённо щипля сочную траву в ожидании очередного дня стрижки.
Изредка любопытные селяне окликали экипаж Гилберта. Говор их был странный, северный, другими словами - свой. Они проглатывали окончания, и на свой лад произносили некоторые буквы. Кучер, что столько времени гнал лошадей, их тоже не понимал и в ответ зачастую мотал головой, а если нужно было спросить маршрут, раскладывал на траве карту и показывал конечную точку.
Надолго в таких поселениях Гилберт не хотел останавливаться, для местных он был диковинкой с белой аристократической кожей. Он спешил и впереди его ждала несомненно долгая дорога. И пусть та пара книг, что он взял с собой в дорогу закончилась, он довольно расслабленно переносил не легкий путь.
Большая часть пути уже была пройдена, об этом свидетельствовали не только проселочные дороги, которые с каждой милей лишь бледнели и истощались, но и "Сонное Царство", чьи вековые деревья уже можно было рассмотреть. Даже от сюда они внушали свое почтение. На закате они выглядели просто сказочно, укатанные в необъятное пламя. Каждый закат Гилберт просил остановить экипаж и ступал на траву в объятия прохладного ветра. Вид, заставлял его сердце трепетать, а климат, что постепенно менялся, сжиматься мышцы от холода. Гилберт наивно считал, что эти деревья хранят тайны, которое ему уж точно не узнать.
Ещё будучи студентом в академии, Гилберт частенько так путешествовал. Хотя назвать путешествием это было сложно. Он скорее ездил по проторенной дороге: домой, в родной Беллегер, и назад в столицу - Баркель. Знакомая до боли дорога не могла не радовать, ведь он всегда знал, что произойдет за поворотом. Высокие яблони, свежий воздух. И это было в основном возможно потому, что Гилберт Какхард был потомственным магом из великого, но преданного забвению рода.
Род Какхард был многогранен и в нем рождались одни из самых сильных магов, которым была подвластна погода. Маги устанавливали сухую или дождливую погоду - та которая была угодна их территории. Они могли чувствовать приближающуюся бурю и отводить её от своего замка, и засуха никогда не касалась их земель. Процветание Беллегера было заметно всем. А уверенность что их род самый лучший крепко заселялось в памяти.
Своих детей род Какхард предпочитал воспитывать сам, маленькие волшебники зачастую были не стабильны и могли вызвать метель посреди лета.
- Что за чушь, - подумал Гилберт. - Жалкие отговорки!
Первую вьюгу Гилберт создал лишь в восемнадцать лет, спустя долгие годы тренировок. И то, вьюга получилась маленькая и хиленькая. Ковер замело снегом лишь в радиусе сорока с лишних сантиметров. Такого не хватит даже на один снежок.
И действительно, род Какхард был самым обычным, путь и с самым говорящим названием, что с древнего языка означало волшебство. Все равно, что назвать корову - коровой!
А все ратовали за сохранение своей силы, своей гордости. Видимо это единственное, что остается не признанным магам в глубинке.
К жизненному пути Гилберта его родители отнеслись довольно скептически: высказывали своё неодобрение, каждый раз во время завтрака, но ничего больше... а все же, пожалуй, затронем эту тему чуть позже.
В столь нудной поездке его "сопровождали" лишь несколько саквояжей да старик кучер, одетый точь-в-точь как крестьянин - в рубаху и штаны. Да и сам Гилберт не особо приоделся в дорогу. Одежда его была простой, без столичных изысков - простая рубашка серого цвета на пуговицах, брюки черного цвета со стрелками и ботинки из тонкой кожи и почти на такой же тонкой подошве. В одном из саквояжей лежал еще камзол в тон брюкам с золотой вышивкой на лацканах. Что поделать, камзолы были в моде и носили их не только адъютанты, но и маги. Шляпа же что лежала рядом с ним всю дорогу, была у доброй половины Баркеля. Кинжал он спрятал в глубь багажа, что бы не мозолил глаза. Пользоваться им он все ровно не умел. Рука каждый раз начинала предательски дрожать, стоило ему только взяться за рукоять. Узнать в Гилберте мага можно было лишь по золотой розе на лацкане камзола, которую он тоже предусмотрительно спрятал. Лишние слухи явно будут не кстати.
С дальнего холма до Гилберта докатился тревожный крик пастуха. Залаяли, вторя хозяину, собаки. Овцы дружно сбежали со склона, колючки репейника застревали в их шерсти. Гилберт, кинув взгляд в окно нахмурился и щелкнул пальцами. Холодный ветер тут же остановил овец, и пастушьи собаки тут же собрали все стадо воедино. Больше ничем он не мог помочь, цель всего путешествия была уже близка. Он не мог делать остановку там, где ему вздумается. Да и сколько бы шума наделало его появление!
Проехав еще не одну милю, экипаж обогнул холм и остановился. Кучер, затянул вожжи чуть сильнее, и спрыгнув с козел, похлопал лошадь по крупу. Гилберт причину остановки не понял: на дорогу уже стелилась ночь, ближайших поселений видно не было, а провести все ночь в очерствевшем экипаже не хотелось. Открыв дверцу Гилберт, спросил:
- А чего мы остановились?
Кучер, достав из кармана сигару, прикурил. Гилберт поежился от неприятного запаха дешевого табака.
- Дык уже почти приехали, - кучер похлопал по карманам, и что-то нащупав успокоился. Прислонился к забрызганному боку и продолжил курить, смакуя ядовитый вкус.
Гилберт попытался в темноте разглядеть дорогу, но потерпел поражение. Кучер, схватив того за плечо, сигаретой ткнул в даль:
- Видишь там... вон там... огромное черное пятно. Это лощина. Да и лошади, языки повысовывали, чувствуют там воду. Умные создания. Вот немножко отдохнем и пойдем туда. До Освеля там рукой падать.
И действительно, чем дальше они двигались вперед, тем уже становилась дорога. Золотая розга - высокая трава - путалась в колесах и вырывалась с корнем. Ночь полностью вступила в свои законные права. Филины радостно загудели.
Сперва можно было только увидеть первые фонари, маленькие желтоватые точки, точь-в-точь россыпь звезд на небе, а потом и высокие дымовые трубы, и хозяйственные постройки.
Сердце в груди застучало лишь сильнее. От предвкушения и от страха... Что поделать, такова человеческая натура - боятся всего нового и неизвестного. Гилберту хотелось дать кучеру новый приказ: разворачивать экипаж и гнать во весь опор до самого Беллегера. Но пересилив минутную слабость он приклеился к окну и начал вглядываться в ночь.
Лошади звучно ступили на мощенную камнем дорогу.
Вскоре экипаж остановился около обочины и клюнул носом. Лошади встали на дыбы и заржали довольно громко. В окрестных домах зажегся свет и послышался ропот: некоторые окна были раскрыты чуть ли не настежь.
Гилберт Какхард согнулся пополам, съёживаясь.
- А можно было не так резко... - процедил он сквозь зубы, тяжело впуская воздух в свои легкие.
Нащупав правой рукой в кармане пузырек с таблетками, которые ему выписал врач, и закинул одну в рот. С облегчением почувствовал, как стало успокаиваться бешено колотившееся сердце, желчь постепенно начала отходить от горла.
Когда дыхание выровнялось он распрямил спину и осмотрелся вокруг.
Ни души. Куда идти дальше?
Кучер смотрел на него грозно из-под кустистых бровей, будто намекая что, кто-то задержался в его экипаже. Да и самому кучеру хотелось побыстрее тронутся назад. Гилберт выскочил, отряхнул брюки, размял затекшие плечи и достал из повозки несколько саквояжей. Ох что это были за саквояжи! Размера чуть больше среднего, с небольшой ручкой. Оба из дорогой качественной кожи, что даже в полутьме задорно переливалась. Сразу видно - их хозяин человек не простой...
- Молодой господин, - кучер тревожно постучал по седушке, - будьте осторожны. Если что, езжайте сразу в Беллегер. Не присылайте письмо что бы я вами примчался, а езжайте на поезде.
Гилберт кивнул головой и улыбнулся своей коронной улыбкой. Шляпа лихо перекочевала на макушку. Достав из саквояжа камзол накинул на плечи и вновь поежился, но в этот раз не от тошноты, а от холода. Что не говори, но все же Освель самый северный город империи.
Проводив экипаж взглядом и с гордо расправленными плечами, Гилберт сразу же ссутулил плечи. Видимо все же ноша, которую он на себя взвалил, слишком тяжела.
- Черт побери! - невольно выдохнул Гилберт, чуть не схватившись за сердце, и повернулся.
Мальчишка с вороньим гнездом на голове сидел на брусчатке прислонив сутулую спину к стене. Глаза его были темные, в темноте их цвет было не разобрать, да и сидел мальчишка далеко от фонарей. Однако темное пятно под левым глазом - скорей всего синяк - выделялось чересчур.
- Кто тебя так? - Гилберт спросил чисто из вежливости и не в коем случае не от праздного любопытства.
Мальчишка насупился и сжал кулаки. Говорить об этом ему было так же неприятно, как и разговаривать с незнакомцем.
- Не твое дело. А ты что действительно Карпетбеггер? - последнее слово прозвучало крайне пренебрежительно.
- В первый раз такое слышу, - Гилберт пожал плечами и взяв саквояжи в каждую руку ожидающе посмотрел на мальчишку, всем видом показывая, что разговор на этом можно и закончить.
- В наших краях так называют тех, кто приехал сюда только с парочкой саквояжей, - раздражение мальчишки нельзя было не заметить. Он приподнялся, постучал носком туфель об брусчатку и снова пробурчал: - Куда вам? Я провожу... Я, кстати, Пол.
- Гилберт... Какхард, - поставив на брусчатку саквояжи, достал из левого кармана небольшой клочок бумаги, и подойдя к тускло горящему фонарю, наконец прочитал: - Миссис Гордон, Липовая аллея, дом 2.
Пол почесал за ухом, взлохмачивая волосы еще больше.
- Тогда я по вашу душу. Я ждал вас почти целый день.
- Я не думал, что меня будут встречать.
Презрительно посмотрев на Гилберта, Пол ответил:
- Мистер, - это слово вышло из его уст крайне пренебрежительно, - это Освель. Знаете, опасно в такое время суток бродить по улицам.
Гилберт осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил.
- Вполне тихо. Знаете, в Баркеле в такое время куда страшнее чем здесь.
- Освель это вам не Баркель. Идите за мной... и не отставайте.
Гилберт, сжав еще сильнее ручки саквояжей поспешил за мальчишкой прямо в темный переулок. Страха на удивление не было, хотя сердце колотилось, как после пробежки.
- Тебе же это не мешает. Ну, - рукавом Гилберт смахнул со влажного лба волосы, - ходить столь поздно по улице.
- Мне-то? Ага. Но меня все-все знают. А вот вас, могут принять за негодяя.
- Почему?
- Вы же не местный. Да и явно тут в первый раз, я бы вас запомнил если бы видел уже. А тут вы еще приезжаете в повозке, а не на поезде.
Гилберт остановился и спросил:
- А какая разница? На чем удобно на том и приехал.
Пол тоже остановился и кинув взгляд через плечо пробурчал:
- Выпендрежник, вы так только к себе внимание привлекаете. Жить спокойно не дадут, теперь уж точно. Идемте... Тут все думают, что по проселочным дорогам может только маг проехать. Слишком уж дорого.
- А я и есть маг, - сказал Гилберт останавливаясь около дома.
Дом с высоким гребнем крыши и аккуратными крепкими стенами из красного кирпича приветствовал гостя. Окна были открыты пропуская вместе с холодным воздухом и все звуки с улицы.
Глаза Пола блеснули в темноте.
- Брешете.
2
Почему-то с самого утра хотелось мечтать. Лежать под пуховым одеялом, смотреть в потолок и предаваться сладким мыслям. Прокручивать все вновь и вновь и щурить глаза от удовольствия, а не от яркого утреннего солнца.
- А может... - прошептала Вивьен и тут же вскочила с кровати. Одеяло спуталось вокруг её ног, голова закружилась, тощие коленки больно ударились о холодный пол, ладони саднили.
Сев на коленки, Вивьен пару минут провела совершенно неподвижно, только грудная клетка мирно двигалась в такт сбившемуся дыханию. Открыв глаза, отбросила темные кучерявые волосы назад, скрутила их в жгут, но не найдя ленту поблизости, оставила все как есть. Желание мечтать едва поубавилось.
- И ты так собираешься?
Вивьен от неожиданности вздрогнула и медленно перевела взгляд за спину. Увидев Мэри - старшую сестру- облегченно выдохнула. Та стояла в дверях и смотрела на Вивьен с некой добродушностью, как старики смотрят на маленьких детей. Её зеленое народное платье смотрелось слишком необычно для утра, Вивьен привыкла видеть Мэри в скромных платьях бежевых оттенков. Но была вынуждена признать, что в этом зеленом платье она выглядела поистине сказочно. Как будто лесная нимфа. Зеленные глаза загадочно блестели.
- Собираюсь куда? - непонимающе спросила Вивьен.
- В книжную лавку, - без промедления ответила Мэри. - Неужели ты забыла? На прошлой неделе ты мне все уши прожужжала, что во вторник привоз.
Вивьен задумалась.
- А сегодня разве вторник?
- Да.
- Но только, что вчера была суббота, - на еще детском округлом личике читалась озадаченность, - бабуля же приезжает только по субботам.
Действительно, миссис Лермон была дамой хоть и пожилой, но довольно занятой. Жила она отдельно, аргументируя тем, что любит рано утром валятся в собственной постели, нежели присутствовать на совместной трапезе, где неизменно обсуждались сугубо "неженские" дела.
Даже в этом богом забытом месте, она смогла найти себе хобби и увлечения подстать её неизменно скверному характеру. По понедельникам и пятницам она проводила почти весь день в саду, подрезая азалии. По вторникам и четвергам посещала книжный клуб, где, шурша веером под мелодию сплетен и слухов, пила только черный горький чай. В среду миссис Лермон любила проводить в одиночестве только первую половину дня, во вторую же она же она срывалась с места и ехала куда глаза глядят. Субботу же она посещала врача, что жил недалеко от столь любимых внуков, поэтому после пару чашек чая, она заезжала в кондитерскую, где покупала только пирожные с клубничным джемом, а потом на всех порах мчалась в главный особняк, в котором оставалась до позднего вечера следующего дня.
Порядок этот был неизменным, это знал каждый. Однако на прошлой неделе в четверг миссис Лермон получила скверное письмо от своей сестры, что жила где-то там в столице. Посокрушавшись, что не сможет присутствовать в книжном клубе в пятницу и посетить врача в субботу, а соответственно и внуков, она рванула в столицу первым же поездом, клятвенно обещая, что наверстает все упущенное позже.
И вот вчера под ужин в строгом черном платье и красным от солнца носом миссис Лермон, переступая порог дома, заявила:
- В столицу больше не поеду!
Однако причину умолчала и весь оставшийся вечер ходила с неизменно напряженным лицом. Вивьен уж было подумала, что дело в погоде, которая менялась слишком часто, от чего у бабули ныли колени. Однако заметив, что на ужине нет пирожных с клубничным джемом, поняла, что дело серьезное и уж точно взрослое, а значит и лезть в это не стоит.
Мэри покачала головой:
- Сегодня именно вторник. И если не хочешь идти в книжную лавку, то я могу еще написать письмо твоему учителю истории...
Историю Вивьен не любила, однако больше всего ей не нравился её учитель. Мистер Пай... Джек Пай. Заходя в классную комнату на его лице треугольной формы, всегда читалась скука. Он постоянно тяжело вздыхал, с легкой хрипотцой, а потом растягивал губы в улыбке, как будто был рад тут находиться. Да и назвать улыбкой было сложно, он лишь слегка приподнимал уголки губ. Дрожащие руки медленно перелистывали страницы, пока запавшие глаза, искали на чем они остановились в прошлый раз. А потом начиналась геенна... Геенна огненная.... Именно с ней Вивьен сравнивала все уроки мистера Пая. Читал он очень медленно, проглатывая окончания, из-за чего постоянно приходилось переспрашивать.
Марк - младший брат Вивьен - тоже нередко был на этих "занятиях". С брезгливой улыбкой он называл мистера Пая - брокколи, в первую очередь из-за кучерявых волос, а во вторую - из-за мерзкого запаха, что истончал его костюм.
- Не надо! - воскликнула Вивьен и вскочив с пола, позвонила в колокольчик.
Удовлетворенно хмыкнув Мэри закрыла дверь, и жестом подозвав горничную, спустилась в гостиную. Расположившись на одном из трех диванчиков перед камином в гостиной, принялась рассматривать свои ногти изредка поглядывая на часы.
- Может вам принести чаю? - осторожно спросила горничная. Она не понаслышке знала, что Мэри Ларсен была человеком с довольно трудным характером. Хотя на первый взгляд она казалась довольно милой и простодушной. Однако стоило только посмотреть в её глаза, как первое впечатление рушилось. Её глаза были холодными, несмотря на теплый зелёный цвет радужки, с миллионом льдинок внутри от чего она видела в людях лишь только плохое.
- Может быть чай... а может быть и кофе, - расплывчато сказала она и после непродолжительной паузы добавила: - Зависит от новостей что принес этот день. Если хорошие, то чай, а если плохие, то кофе.
- Ну в городе вроде ничего не случилось, - голос горничной дрожал, руки со всей силы скомкали передник. - Значит чай?
- Правда? - Мэри пристально посмотрела на горничную, словно решая, принимать ли сказанное всерьез.
- Да, - без раздумий сказала горничная и закивала головой. - Утренею газету уже принесли и там не было ничего необычно... ну, на первый взгляд.
- Во-первых не верь всему что пишут в газетах, а во-вторых, меня интересует совсем не то, что можно прочитать в газете, - протянула Мэри. - Ты выходила сегодня в город?
- Нет, - коротко и ёмко.
Мэри облизнула пересохшие губы.
- Значит все тихо.
Не успела она договорить, как Вивьен выпорхнула из своей комнаты. Дверь захлопнулась за ней с глухим стуком. Пара небольших каблучков быстро цокали по паркету.
- Зайдем в ту кондитерскую по пути? - прокричала Вивьен спускаясь со второго этажа. - Я не успела позавтракать.
На ней было желтое платье, что подчеркивало её тонкую талию. Огромные пышные рукава делали её плечи несколько массивными, грубыми, не спасали даже воланы из ткани. Соломенная шляпка скрывала большую часть волос. На правом запястье виднелся маленький аккуратный золотой браслет.
Вивьен была похожа на канарейку. От этой мысли Мэри коротко рассмеялась и покачала головой в разные стороны.
- Конечно, я тоже не успела выпить мою утрешнею чашечку кофе.
3
Никто никогда не видел, как Миссис Пипди мечется из угла в угол. Дело в том, что её манеры всегда были идеальны. Её глаза всегда не выражали ровно счетом ничего, а губы всегда прикрывал веер. Миссис Пипди преподавала этикет в знатных семьях, и была одним из тех немногих преподавателей кто сам выбирает себе учеников. Поэтому увидеть пожилую женщину, со всех ног мчавшуюся по главной улице, немного подсобрав пышное платье, было довольно неожиданно.
- Простите... простите¸- приговаривала она, ловко маневрируя между людьми, иногда задевая прохожих своими плечами.
Не замечая пару экипажей, что тоже неслись на всех порах, она чудом перебежала улочку и ворвалась в кафе, напугав немногочисленных посетителей.
- Фух, - тяжело вдохнула она, теплый воздух обжигал её пунцовые щеки.
- Миссис Пипди, что случилось? - воскликнула Вивьен, отставляя чашку чая в сторону. Миссис Пипди, пытаясь кое как перевести дыхание, опустилась на кресло.
- Не ужели вам там и не удалось перевоспитать Эшли Винт? - пошутила Мэри, едва растягивая губы в улыбке.
Миссис Пипди откинула со лба седую прядь волос, что выбилась из прически.
- Нет еще такого ребенка, которого я не могла бы перевоспитать. К каждому просто найти свой подход, - ответила она между тяжёлыми вздохами и с презрением поглядела на свою бывшую ученицу.
- Возможно вам стоит выпить чашечку чаю? - любезно спросила Вивьен.
- Так что же все же случилось? - полюбопытствовала Мэри и указательным пальцем провела по ободку чашки.
Миссис Пипди отмахнулась:
- Это насчет дома.
- Какого еще дома? - спросил мистер Алфи присоединяясь к беседе. - Просите, что вас подслушивал.
- Ничего, ничего, - миссис Пипди раскрыла веер, что весел на её правой руки и начала обмахивать свое лицо. - Мистер Алфри, вы как будто не в Освеле живете, раз не понимаете о каком доме я говорю!
Услышав ударение на предпоследнем слове, Мэри навострила уши. Отставив кружку кофе в сторону, она приподняла глаза.
- Вы говорите о доме в Медвежьем ручье? О том самом?
- О боже! - воскликнула Вивьен.
Миссис Пипди в ответ уверенно кивнула:
- Да, о том самом.
- Кто-то его купил?
- Да бред какой-то, - пробормотал мистер Алфри, - прошло уже столько времени, дом должно быть уже отсырел без хозяина. А такой дом никто не купит.
- Я тоже так думала. Но вы же знаете, что я живу довольно близко к этой адвокатской конторке, так вот сегодня утром к ним пришел некий джентльмен и оформил сделку.
- Господи да этот джентльмен явно не в себе, - выдохнул мистер Алфри, - даже я боюсь подходить к этому дому.
- Вероятно, - пробормотала Мэри, допивая остывший кофе. - Не думаю, что кто-то из местных купил бы этот дом.
- В любом случае его нужно предупредить, - встревожилась Вивьен. - Пусть знает на что согласился.
- Так это не самое интересное, - Миссис Пипди заговорщицки подвинулась чуть ближе, - когда этот джентльмен выходил из этой конторки я увидела брошь на его пальто.
Мэри хмыкнула.
- Золотую розу. Он маг.
- Какая чушь! - воскликнула Мэри и притопнула ногой.
- Маг! - воскликнула Вивьен и сжав в руках чашку, попыталась пододвинусь свое кресло чуть ближе. Ей хотелось узнать все их первых уст.
- Да, именно маг, - миссис Пипди произнесла это гордо, кивая своим острым странная фамилия. Внешность у него кстати подходящая, довольно невзрачная на первый взгляд.
Глаза Вивьен затуманились. Казалось ей протянули яблоко. Зеленое еще, кислое с красным бочком и с черной точкой около самой плодоножки. Такое яблоко кусаешь, морщишься от кислоты и тут же выплевываешь - оно все пропитано червями.
Но Вивьен этого не замечала....
Ей чудилось, что что это самое прекрасное яблоко на свете! Подумать только - яблоко!
Она не замечала никого вокруг, даже то, как Мэри под столом хлопает её по коленке. Для неё весь мир перестал существовать. Но не только её, а всех что были рядом, на расстоянии вытянутой руки. Центр - опора их вселенной - сместился с их самих на одного лишь человека. На мага, на господина Гилберта Какхарда.
Они представляли его и видели и нем не человека, а божество. С красивым точенным лицом, яркими небесными глазами и черными как ночь волосами. И не могли подумать, что нос его оказывается с горбинкой, глаза блеклые как грозовое небо, а волосы черны от долгого пути.
Да им и многого не надо. Главное роза на лацкане пиджака. Пускай не золотая, а всего лишь медная. Он же все же маг...
А маг - это престиж.
Какой? Никто не знает. Ведь каждый в этом закутке живет в иллюзии несбыточных надежд. И все они читали эти дешевые романы, что пишут однотипные "писаки". Где знаешь наперед, что он - умен, отважен, прекрасен как утрешняя роса и определенно не обделён талантом. Магическим? Любым. А она - небогата, всегда из небольшой семьи, пускай и некрасива, но очевидно не так проста. С изюминкой из фальши, так сказать. Они встречаются, влюбляются и живут, как все надеются: долго и счастливо.
Но никто из присутствующих не знал, что маги не так просты, как кажутся. Гилберт Какхард стоял, понурив плечи, как всегда. Смотрел на все это со стороны, и думал, что может зря это он затеял? Зачем бежать на край страны за призрачным ответом?
Мэри сидела и смотрела твердо, непоколебимо, сохраняя привычную холодность.
- Интересно, а кто-то уже сообщил новость Ришт?
Присутствующие переглянулись и замерли. Дрожь пробежала по их плечам.
Стоит ли говорить, что в тот день в книжную лавку сестры так и недошли?
4
Дождь барабанил по окнам. В Медвежьем ручье дожди были частенько, особенно осенью. Они размывали песчаные дороги и добраться до маленького дома викария, в котором сейчас проживала Элизабет, было довольно проблематично.
- Почему так холодно? - Элизабет сладко зевает и еще сильнее кутается в кардиган, расшитый цветами. На правой щеке еще виден след от подушки. Она любила вставать только ближе к двенадцати часам дня, под звуки колоколов, что доносились даже до сюда, до этой глуши, с самого центра Освеля.
- Я оставил окно на ночь открытыми. Простите, - Клод любезно раздвигает шторы и тусклый солнечный свет падает на письменный стол. - Зажечь свет?
- Нет, довольно сносно, - пробормотала Элизабет, стоя рассматривая бумаги что по воле обстоятельств оказались на её столе. - Ничего страшного, - еще раз повторила Элизабет садясь за письменный стол и тут же скидывая домашнюю обувь. - Надо купить новый стул.
- А с этим что не так?
- Неудобный, как будто сижу на игольнице.
Клод ставит перед Элизабет фарфоровую чашку и наливает чай. Ароматный пар обжигает её подбородок. Элизабет морщится, пальцами чутка ослабляет высокий ворот платья. Даже дома она носит наглухо застегнутые платья, которые больше сгодятся для вечерней прогулки по набережной, и перчатки, что словно вторая кожа обхватывают её точенные кисти.
Джен в это время, притаилась в кресле, что стояло у противоположной стены, рассматривая безделушки что заполнили комнату. Она и вовсе не обращала внимание на суету вокруг себя, пропускала фразы, просто наслаждалась тишиной и спокойствием. Наверно она поэтому и выбрала этот дом объектом своих наблюдений - за тот ворох дней, что она уже находилась в Освеле, в этом доме не произошло ничего интересного. Просто идеальная перевалочная база! Да и наблюдать за Элизабет было довольно увлекательно.
Элизабет никогда не отличалась интуицией. Однако, когда дверь в комнату снова резко отворилась, захотелось забраться под стол. Собственно, за этим занятием её и застали. Уж больно она не любила неожиданности.
- Что вы делаете? - Клод совершенно не выглядел озадаченным. Дрожь пробежала от копчика вверх по всему позвоночнику Элизабет от его безразличного взгляда. Разве так должен смотреть преданный слуга?
- Да так ничего особенного. - Элизабет напряженно пригладила волосы. - Что-то случилось?
- Некая мисс хочет с вами встретиться.
- Некая...? - Выдохнула Элизабет.
- Она уже несколько раз приходила к вам, но я все никак не могу запомнить её имя.
- И как она выглядит?
Лицо Клода вмиг посерьезнело:
- Седые волосы, крючковатый нос, шляпа с чучелом птицы... - И добавил: - Не пониманию я этой моды.
- Ах! Это же миссис Гордон! - воскликнула Элизабет и тут же облегченно выдохнула. Она сама того не осознавая задержала дыхание. - Можешь проводить её ко мне.
- Но, вы в таком виде, - Клод быстро окинул Элизабет взглядом.
- Ничего страшного, - Элизабет махнула рукой. - Дело наверняка срочное. Миссис Гордон, не стала бы приходить иначе.
Дверь за Клодом закрылась с оглушающем треском, побелка немного посыпалась с потолка. Все же дом викария был в довольно плохом состоянии и требовал значительных вложений, на которых у Элизабет не было средств.
Мисс Пипди влетела в комнату через пару минут сильно запыхавшись, как будто бежала с другого конца города. Она не обратила никакого внимания на осыпавшуюся побелку и встала ровно посреди комнаты. С её зонта медленной струйкой стекала вода. Платье выглядело довольно помятым, скорей всего от долгой езды в повозке. Шляпа с чучелом птицы немного съехала на бок. Каблуки туфель были полностью в грязи. Элизабет тяжело вздохнула: весь ковер снова будет в грязи.
Джен же приподнялась в кресле и начала внимательно следить за развитием событий. Руки её начали дрожать толи от нетерпения, толи от страха.
Элизабет же достала из шуфлядки колоду карт, и начала перетасовывать её в руках прикрыв глаза.
- Здравствуйте, Мисс Гордон, - первая карта опустилась на стол.
- Доброе утро, - пробормотала визитерка, оглядывая комнату в поисках места куда бы можно было присесть.
- Можете присесть на одно и тех кресел, я к вам сразу же присоединюсь, как только закончу, - еще четыре карты опустилась на гладкое дерево. - Не желаете чаю?
- Нет спасибо, - Мисс Гордон помотала головой и направилась к креслу. Джен едва успела выскочить из него, до того, как субтильная дама присела.
- Почему же, у меня есть очень хороший чай. Не лишайте меня удовольствия проявить к вам мое гостеприимство.
Миссис Гордон отрицательно помотала головой:
- Я не задержусь здесь ненадолго.
- Очень жаль, -Элизабет перевернула лишь последнюю карту, её глаза немного расширились от удивления, а губы сжались в тонкую линию. Было непонятно так неё повлиял ответ миссис Гордон или значение карты. Но скорее её приятное лицо вновь приняло обычный, довольно милый вид. Уголки губ ласково приподнялись.
- Очень жаль, - Элизабет произнесла еще раз с напускной грустью. Была у неё небольшая привычка чутка драматизировать. Встав и расправив платье Элизабет, быстро пересекла комнату и уселась в кресло, напротив. - В этом доме так давно не было гостей, что я самую малость отвыкла.
- Да, - согласилась миссис Гордон, - вы живете в такой глуши. Доехать до вас было очень непросто. Дорогу размыло из-за дождя. Мой кэб застрял несколько раз.
- Увы, ничего не могу поделать, - тяжело вздохнула Элизабет, закидывая ногу за ногу.
- Мисс Элизабет, ваши ноги!
- Ой простите! -Вскрикнула Элизабет, проследив направление взгляда миссис Гордон. - Я совсем забыла, что скинула домашние туфли. Я признаться их так не люблю и когда работаю скидываю их в первую же минуту.
- Но тут такой холодный пол, ваши ноги все синие!
Кожа на ступнях действительно была чересчур бледной и ярко контрастировала с цветом лица, а ногти были настолько синими, что казалось специально накрашены синим лаком. Ступни лишь сильнее дополняли болезненный вид Элизабет.
- Да будет вам, - отмахнулась она. - Позвольте мне такую маленькую шалость. И сохраните пожалуйста в секрете, у меня в этом поместье не так много поводов для радости, - добавила она с заговорщицким видом.
Миссис Гордон довольно кивнула. Уж что-что, а хранить секреты она явно не любила. По её глазам было видно, что стоит ей только добраться до города, как про это узнает вся округа. Элизабет разочарованно откинулась на спинку кресла.
Клод, предварительно постучав в дверь, вошел в комнату с подносом на перевес. На нем стоял стакан воды и маленькое блюдце, на котором лежали несколько бледно-желтых пилюль.
- Ваши лекарства, - коротко произнес он.
Элизабет покорно закинула пилюли в рот и взяв граненный стакан сделала несколько глотков с небольшим перерывом, словно ей было больно глотать. После Клод удалился.
Элизабет, спрятав голые ступни под длинным подолом платья и достав из кармана кардигана носовой платок и вытерла краюшек губ, где выступила небольшая капелька крови. Джен передернуло, кровь была темного почти черного цвета. Миссис Гордон отвела взгляд.
- Я пришла к вам по очень срочному делу, - Миссис Гордон достала из маленького саквояжа трубку, засыпала из бумажного свертка табак и закурила. Комнате запахло едким дымом. - Приехал один очень интересный джентльмен... - Миссис Гордон сделала слишком явный акцент на последнем слове и сильно наклонилась в сторону Элизабет, создавая тем самым атмосферу таинственности. Выпустив из потрескавшихся губ клубок дыма, она продолжила: - Он маг.
- Скорей всего это домыслы, Миссис Гордон, - возразила Элизабет. - Вы же сами прекрасно знаете. Иногда в Освеле ходят такие слухи, что даже выходить на улицу страшно.
- Я тоже так думала, - миссис Гордон вновь выпустила изо рта облачко дыма. - Несколько недель назад ко мне обратился этот самый джентльмен. Попросил забронировать комнату в моей гостинице, - и почти сразу добавила: - вы же знаете, я уже думала закрывать её, никакого дохода она не приносит, но все же согласилась. - Она сделала небольшую выжидающую паузу наблюдая за собеседницей, словно набивая себе цену. - Я думала он приедет на поезде и послала своего старшего сына Пола, забрать его багаж, приблизительно в полдень. Вы же знаете моего сына, он еще тот раздолбай. Он не вернулся не в час дня ни в шесть вечера, когда прибывает второй поезд. Я уже не знала, что думать, если честно. Отправилась на вокзал сама, слава Всевышнему он находиться недалеко от моего дома. Джентльмена не было. Я уж подумала, что меня развели, была дико зла. А потом приблизительно в полночь Генри явился с этим джентльменом. Оказывается, он приехал в Освель на кэбе.
- На кэбе? - воскликнула Элизабет, - этого быть не может. Без мага добраться до Освеля на кэбе невозможно.
- Я же сказала вам ранее что он маг, - возразила миссис Гордон, - золотая роза на лацкане его камзола лишь это подтверждает.
- Может просто украшение? - предположила Элизабет.
- Не думаю. Миссис Пипди, эта знойная карга, уже тоже все пронюхала и уже, наверное, оббежала всех.
- Никогда бы подумала, - пробормотала Элизабет и вскоре добавила: -Интересно.
- Так вот, а сегодня утром он вломился в лавку к Господину Джорджу и спрашивал о вас, точнее про вашу семью, а больше всего интересовался вашим покойным отцом. Я сразу же прибежала к вам.
- Интерес к сбрендившему старику. Очень необычно.
- Вот и я про тоже.
- Больше спасибо, что рассказали.
Мадам Марж покинула почти разорённое поместье с трубкой в зубах, а Элизабет еще долго смотрела в угол, где стояла невидимая Джен. От пронзительно, холодного взгляда у той затряслись колени.
Джен обогнула Элизабет и двинулась к её столу, осторожно ступая на ковер.
На столе лежало пять карт: четыре из них рубашкой вверх и лишь пятая лицом вверх. Джен наклонилась, пытаясь её рассмотреть чуть лучше, тусклый свет из окна вовсе не помогал в этом деле.
На лице был изображен мерзкий скелет в черном балахоне, что мешком свисал с его лучевых костей, а правая рука сжимала наточенную косу. Фигура выглядела злопамятной, словно говоря, что никому не будет пощады, ни высшему, ни низшему. Ландшафт за ним голый без единой травинки, как будто и сама земля под его ногами умерла. Джен помнила, что в некоторых колодах карта выглядела совершенно иной: скелет в черных доспехах скакал на коне. Под ним числилась многозначительная надпись.
Смерть...
Конец старой ситуации и начало новой. Новое дело, новые вызовы, начало новой жизни, но не обязательно что в этом же теле и в этом же мире.
Джен резко убрала руку с карты, как будто её проклятье может передаться ей как проказа, через прикосновение. Запястье зажгло огнем. Джен зашипела от боли.
"Чем же так насолила Элизабет Хаулу," - задалась вопросом Джен.
Большая перемена вот-вот случится в её жизни. Хорошая или плохая, увы, но этого не предугадать. Смерть Таро означает полный разрыв с прошлым; конец её жизни, какова она есть. Аллегория Смерти Таро - конец той личности, которой она является сейчас.
5
Время плавно двигалось к вечеру. Прожорливая муха влетела в комнату вместе с Клодом и закружилась по спирали вокруг Элизабет. Та лишь помахала рукой толи прогоняя назойливую муху, толи намекая что хочет побыть в одиночестве. Такие порывы были столь часты, что Клод даже, не поклонившись, поспешил выйти из комнаты. Петли пронизывающе заскрипели. Элизабет, прикрыв глаза раздраженно шмыгнула носом.
Босые ноги яро прошествовали к письменному столу, худые пальцы схватили простые домашние туфли и бросили их в камин. Блеклые зеленные глаза еще пару секунд смотрели как пламя с треском пожирает бархат. Вся комната наполнилась охмеляющим запахом дыма.
Джен по-прежнему стояла около стола, почти неподвижно, лишь изредка переминаясь с одной ноги на другую. Совершенно не понимая, что происходит.
Закутавшись посильнее в кардиган, Элизабет выскочила на улицу. Босыми ногами прошлепала по деревянным ступенькам вниз к желтой пожавшей траве, что болезненно колола кожу.
Джен выбежала следом за ней, у порога нос к носу столкнулась с Клодом (она смогла даже рассмотреть маленький шрам над его верхней губой). Нырнув под его руку, выбиралась на улицу. Холодный ветер всколыхнул короткие волосы и тут же стих.
- Госпожа! Госпожа! Куда вы? - Клод невозмутимо стоял у порога и барабанил пальцами по дверному косяку.
- Скоро приду! - проговорила себе под нос Элизабет не оборачиваясь, сильнее закутываясь в кардиган и складывая руки на груди.
- Наденьте хоть туфли!
Элизабет остановилась, не обернулась. Правой рукой откинула волосы от лица. Улыбнулась своим собственным мыслям. И развернувшись на носках подошла к порогу.
- Чего стоишь, - глядя на Клода полупустым взглядом сказала она, - неси туфли.
Клод отскочил в сторону, ошпаренный её взглядом. Схватил первые попавшиеся туфли и аккуратно, насколько это позволяли дрожащие руки, поставил перед Элизабет. Та, быстро обувшись, и совершенно не смотря под ноги, и вновь быстро сбежала со ступенек.
Яблони, покрытые сероватым лишайником, встретили её шелестом листвы. Несколько налитых яблок упало с ветвей на черную землю. Элизабет, нагнувшись подняла одно, смахнула грязь подолом платья, и заметив черное пятно у плодоножки, разочарованно выкинула его.
Пятки начали болеть от каждого шага. Приподняв подол, Элизабет посмотрела на туфли и с ужасом заметила, что это те самые туфли, что купила она еще в столице. Из гладкой черной кожи с аккуратным носиком и ремешком у щиколотки, из-за чего её ступни выглядели еще более миниатюрно. Первый и последний раз она одела их на похороны отца.
Старое поместье вызывало такую же боль как натертые пятки. Тоска в сердце начала выплёскиваться через слезы. Хотелось остаться здесь на всегда, но увы это было невозможно. Поместье было выставлено на продажу совместно со всем нажитым хламом, чтобы хоть как-то остаться на плаву.
Она увидела качели на прежнем месте - между двумя яблонями. С детской непринужденностью Труди опустилась на деревянное сиденье и стала плавно раскачиваться, слушая хорошо знакомое поскрипывание каната по стволу дерева. Ветер играл с ее золотисто-каштановыми волосами. Отклоняясь назад, Элизабет мечтательно и созерцала тучи, мягко плывущие по небу. На ее душе было такое же настроение серого предгрозового неба.
Когда хрустнула первая ветка, Элизабет не обратила внимания, подумала, что это сущий пустяк и возможно это белка, коих тут много. Когда хрустнула вторая ветка, она насторожилась немного замедлила темп и начала прислушиваться.
- Что вы здесь делаете?! - донесся до неё резкий окрик.
Испугавшись, Элизабет перестала раскачиваться, виновато спрыгнула с качелей, но приземлилась неудачно и упала бы, если бы незнакомец не поддержал ее. В замешательстве она вглядывалась в его лицо: темно-карие глаза, четко очерченные нос и скулы, решительно сжатые губы. Этот человек не потерпит компромиссов! В ее собственных широко раскрытых глазах читалось нелепое волнение.
- Вы кто? - Гилберт подумал, что гостья напоминает ему маленького воробья, что прыгает с ветки на ветку.
- Я думала меня здесь все знают. Я хозяйка этого дома. Элизабет Ришт. А вы?
Сказала она, отряхивая платье от мелких засохших иголок ели. Голос собеседника был грубый и совершенно не соответствовал внешнему виду человека что стоял перед ней. Ему бы больше подошел более вкрадчивый, мягкий голос.
- Хозяйка с босыми ногами?
- Пожалуй, я не заметила, как скинула их, - виновато пробормотала Элизабет. - А вас как зовут? Я вас вижу впервые.
- Не мудрено, я приехал сюда лишь вчера вечером. - И протянув руку представился: - Я Гилберт Какхард.
- Значит слухи не врали, - пробормотала она в пол голоса и добавила: - очень рада с вами познакомится.
Эта фраза прозвучала до того саркастически, что Гилберт сначала опешил, отступил на пару шагов и пораженно окинул взглядом Элизабет.
- Про меня уже даже ходят слухи.
- Представьте себе. Сплетни тут местное развлечение. А вы еще дров в огонь подкинули...
- Каких дров? - правая бровь Гилберта слегка приподнялась в недоумении.
- Приехали сюда на экипаже, который гнали с небось с самого Баркеля...