Площадь в городе была одна, поэтому она не нуждалась в названии. На Площади всегда царила тишина, здесь не слонялись зеваки, сюда не забредали ни воры, ни самоубийцы, даже Безымянные обходили ее стороной.
Здесь билось Сердце. Огромное, больше иных домов, могучее, оно без устали гнало темно-бурую кровь по канатам вен, уходящим в булыжную мостовую.
К Сердцу шел человек, в его руке блестел длинный клинок долайской стали. Человек то срывался на бег, выкрикивая ругательства, то вдруг останавливался, падал на колени и начинал бормотать невнятные молитвы.
Двое в зеленых сутанах наблюдали за ним с высокой террасы.
- Послушай, но он же безумен, - сказал Отворяющий. - Мы так и будем смотреть? Ты не боишься, что он может причинить вред Сердцу? Что тогда?
- Этому городу больше двух тысяч лет, друг мой, - улыбнулся Отмеряющий. - Как ты думаешь, скольких сумасшедших он пережил?
Безумец приближался к Сердцу. Теперь он не ругался, шел молча и спокойно, руки уверенно сжимали оружие. Ему оставалось сделать лишь несколько шагов.
Одна из колонн, воздвигнутых в честь сорока семи героев древности, закачалась и рухнула, подняв клубы пыли. Человек умер мгновенно, не успев издать даже предсмертного хрипа.
- Собственно, об этом я и говорил, - повернулся к ошеломленному спутнику Отмеряющий. - Поверь, я видел подобное не раз. Город прекрасно может себя защитить.
Он посмотрел вниз, туда, где тянулись жилые кварталы. Улицы оживали, фонари загорались, будто свечи на торте, один за другим, где-то играла жизнерадостная музыка. Горожане готовились праздновать Радужную Ночь.
- Порой я думаю, а зачем мы вообще нужны городу? Он прекрасно обошелся бы и без людей.
- И ты нашел ответ? - заинтересовался Отворяющий.
- Не уверен. Но знаешь, если у Города есть сердце и разум, почему бы ему не иметь и душу? - Отмеряющий усмехнулся. - И кто знает, может, мы и есть его душа?