Он вжался в землю, молясь богу, чтобы пронесло и на этот раз, чтобы погибель прошла стороной. Жить... жить... хочу жить! Казалось, сама душа кричала ему в уши истошным криком, заставляя все плотнее вдавливать свое тело в пропахшую гарью землю, стараясь спрятаться от воющей над головой смерти.
Выжить...жить...жить!!Это слово бьется в висках сотнями молоточков, заглушая даже грохот от разрывов снарядов, что обрушила на позицию уже мертвого взвода артиллерия противника.
Все его товарищи, все друзья...все...все. Ком в горле и хочется выть от ужаса. Будь ты проклята эта высота!!
Три часа...три часа кромешного ада, пока противник, словно обезумевший, с какой-то механической настойчивостью пытался выковырять их взвод с этой высотки, раз за разом, бросая на нее все свои силы и каждый раз вновь откатываясь назад.
Атака, артобстрел, снова атака и вновь на позиции обрушивается град артиллерийских снарядов.
Почему, зачем, какой смысл штурмовать эту небольшую высоту, позади которой нет ничего, кроме небольшой деревеньки в три десятка домов? Какой смысл им было удерживать ее...какой?!!
Тишина...давящая тишина. Он с трудом поднимает голову и осматривает позицию батареи. Мертвы, все мертвы, все...все. Орудие покосилось от близкого разрыва, но уцелело, а вот соседнему не повезло, прямое попадание сбросило его вниз по склону вместе с телами расчета. Гул. Он поворачивает голову и видит ползущие по полю серые коробки танков.
Все, надо уходить, бежать, ибо он до конца выполнил свой долг и слишком молод, чтобы умереть. Ему ведь всего двадцать...двадцать и еще вся жизнь впереди, так почему же он должен оставить ее на этой проклятой никому не нужной высотке!! Бежать...бежать. Он разворачивается и, сделав шаг, вновь замирает.
Андрей, Сашка, Коля....его товарищи. Он не может смотреть на них, ибо в их мертвых глазах почему-то плещется укоризна.
- Почему, почему!? В чем я виноват!? Что я могу сделать?!
Крик рвется из груди, точно не он, а его душа пытается оправдаться перед погибшими друзьями.
- Я хочу жить, слышите, ребята, я хочу жить!!
"Мы понимаем", - отвечают ему их глаза.- "Все понимаем, но был приказ..."
- Я знаю, я знаю, но мы сделали все, что могли, все...слышите, все!!! Обороняли эту трижды проклятую высоту, а теперь я хочу жить, поймите меня, просто жить!! И что я могу сделать один?! Что даст моя смерть? Молчите?!
Они молчат, но укора в глазах меньше не становиться.
Серая туша танка замерла на месте, ворочая своей башней, а из ее ствола выплеснулась смерть, взметнув землю рядом с бруствером. Мир замер, застыл, словно яркая насыщенная цветом картинка.
Что это? Что произошло? Может он умер?
Вспышка.
Деревня - небольшая деревенька. Их взвод проезжал через нее утром, а высыпавшие на улицу жители с беспокойством смотрели на колонну машин с орудиями, прекрасно понимая, что это означает. Лицо девушки. Она смотрит вслед их машине, а ее губы что-то шепчут, но рев моторов не позволяет расслышать эти слова. Что же она тогда сказала, что...?
Мир вновь вспыхивает белоснежным светом. Он, словно бесплотная тень, несется над поверхностью земли, с удивлением глядя на мелькающие внизу города. Эти города не знали войны, как не знали ее и живущие в них люди. Высокие дома взметнулись в небо, словно пытаясь достать низколетящие облака. Люди, точно муравьи, снуют внизу, занимаясь своими ежедневными проблемами. По просторным улицам бегут разноцветные коробки непривычных взгляду машин. Жизнь. Она кипит и бьет ключом. А еще лица...лица людей: веселые и грустные, счастливые и несчастные, добрые и озлобившиеся. Люди...
Это не его мир, не его. Он никогда не видел таких городов, никогда не слышал такой музыки, что рвется из проносящихся мимо окон. Наверное, он все-таки умер.
На мгновения он зависает у окна. Молодая девушка играет с ребенком. Рыжеволосая девочка смеется и, повернувшись к окну, почему-то машет ему рукой.
Опять ослепительная вспышка.
Рубиновые звезды, сияющие над Кремлем и ровные ряды солдат, идущих по площади. Миг и по брусчатке грохочут гусеницы незнакомых танков. Мощь чувствуется в гуле этих необычных машин, мощь и уверенность. А ряды техники все выезжают и выезжают, заполняя собой всю площадь.
Неожиданно какая-то неведомая сила вновь тянет его в сторону. Гранитная плита с бронзовой звездой, из которой вырываются языки пламени. Седая женщина склонила голову и в ее плещутся слезы, в которых, словно в ручьях, отражается пламя вечного огня.
- Спасибо тебе, Солдат, - шепчут ее губы.
Время ожило, взметнувшись в небо облаком взрыва. Солдат мотнул головой, и видения грядущего пропали, растаяв легким облачком памяти. Осталась лишь легкая грусть и какая-то дикая решимость. Он бросил взгляд на погибших друзей и не увидел в их глазах прежнего немого укора.
"Держись", - казалось, говорили они. - "Держись, мы с тобой".
Глухо лязгнул казенник орудия, принимая снаряд, а через мгновение вражеский танк выбросил из своего нутра облако черного дыма и замер.
- Не пройдете.
Земля скрепит на зубах, уши заложило от близких разрывов. Не обращать внимания на боль от полоснувшего по руке осколка, не обращать внимания на свистящие пули. Снаряд в казенник - выстрел. Дымящийся стакан гильзы врезается в землю. Вновь бегом до ящика.
Где-то сбоку ожил пулемет, а чуть подальше глухо треснул выстрел противотанкового ружья. Значит он не один, значит, мы еще держимся...держимся.
Взрыв взметнул землю позади, бросив его на покореженный лафет орудия.
Он не увидел, как враг дрогнул, и его стальные машины стали медленно отползать назад. Он не знал, что в нескольких километрах позади деревни уже разворачивали свои колонны войска, которым их погибающий взвод позволил выиграть пару часов драгоценного времени. Он уже не увидел, как над полем пронеслись краснозвездные штурмовики, а из далекого леса выныривали ряды танков, обрушив свою мощь на отступающего противника. Он ничего этого не видел. Его остекленевшие глаза смотрели в низкое военное небо, и в них отражалось смеющееся лицо рыжеволосой девочки.
Девушка, идущая вслед за повозкой, остановилась и, обернувшись, посмотрела в сторону покинутой деревни, откуда все еще раздавался грохот боя. Почему-то в мыслях всплыл образ солдата, который так внимательно разглядывал ее из мимо проезжающей машины. Она пару секунд смотрела в сторону боя, а затем положила руку на живот, где уже четвертый месяц билось сердце новой жизни, и прошептала.