Солнце медленно поднималось над руинами домов, заливая все вокруг кроваво-алыми отблесками рассвета. Очертания мертвого города принимали все более зловещий вид, словно все те ужасы, которые обрушились на него десятки лет назад, имели место быть совсем недавно. Я перебросил обрез из руки в руку, разминаясь и стараясь отогнать одолевающий меня сон. Щебень заскрипел под ногами, выдавая мое местоположение, но вокруг не было никого, кого это могло бы привлечь. Мои жертвы еще не появились - по крайней мере, я не слышал никаких признаков этого, а подкрасться они не могли... Я на это очень рассчитывал.
Солнце поднималось все выше, озаряя все вокруг уже не столь драматичным, но уж слишком ярким светом. Я поправил солнцезащитные очки и взглянул через улицу - руины были давно мертвы, их покинули последние признаки жизни задолго до этого дня, и теперь они наблюдали за мной мертвыми глазницами выбитых окон.
В тот же момент раздался взрыв - ожидаемый сигнал. Я выпрыгнул в окно и, пролетев два пролета, тяжело приземлился на кучу обломков. В два прыжка я достиг угла дома и осторожно заглянул за угол. Взрыв и осколки накрыли не всех - еще двое искали укрытия, а один корчился на земле, доживая последние мгновения своей поганой жизни. Выскочив из-за своего ненадежного укрытия, я спустил курок, опустошив одно дуло из двух в направлении умирающего парня. Не прошло и секунды, как мимо просвистели пуля и брошенный нож - с завидной синхронностью. Сделав кувырок, я укрылся за догорающей фурой и чертыхнулся - в моих планах груз не должен был пострадать. Противники отличались похвальной храбростью - по крайней мере один, тот, что вышел из-за кузова и тут же отлетел в сторону - отброшенный силой выстрела.
Теперь спешить было некуда; я медленно перезарядил обрез и вышел из-за фуры. Поискав глазами, я без труда обнаружил последнего выжившего, тщетно старавшегося укрыться в нагромождении камней. Поняв, что я ее заметил, она развернулась и снова метнула в меня нож - от резкого движения не закрепленный шлем слетел с ее головы, и волосы мириадами ручейков обрушились на плечи; за какое-то жалкое мгновение до того я заметил блеск стали и успел увернуться от летящего ножа.
Ее рука безуспешно пыталась найти еще что-нибудь, что можно было бы использовать против меня, а я неумолимо приближался. Кажется, она нащупала камень, который ей было под силу поднять, а потому тут же получила удар ногой по лицу. Ее лицо окрасилось кровью из сломанного носа и разбитой губы.
"Это тебе за наших детей, работорговец." - я навел обрез на нее и спустил курок... Крови стало больше, гораздо больше.
Мы покинули убежище 12 лет назад и неплохо приспособились к сегодняшнему дню. Кое-как обжив светящиеся по ночам от радиации руины города вокруг убежища мы организовали свою коммуну - независимые ни от кого. Иногда к нам приходили торговцы, иногда работорговцы. Мы торговали и с теми с другими - таковы реалии нового мира. Мы успешно укрывались от нападений банд и кочевников - убежище обеспечивало нас надежным укрытием. И мы упорно игнорировали косые взгляды работорговцев на наших детей. Как оказалось - зря.
Я был разбужен взрывом - я уснул на посту в свою очередь дежурства, и теперь с недоумением смотрел на пламя, озаряющее ночное небо всего в полукилометре от моего местоположения. Там был мой дом - мое убежище, мой район. Схватив обрез, я что есть силы побежал туда, надеясь успеть... Я не успел.
Теперь я знаю, что тогда случилось. Они выкрали наших детей и не пожалели взрывчатки, чтобы замести следы. Тогда я бежал что есть мочи - чтобы догнать и отомстить... И теперь, истекая кровью среди развалин и, как это ни странно, изнывая от жары, я умираю. И понимаю - для реализации моего плана мне не хватало только гранаты, чтобы организовать ловушку, взрыв, сигнал... И может быть хорошо, что ее не было, что я не сумел. Дети будут жить. Пусть недолго, пусть рабами, но жить.