Локлир не хотел привлекать внимание к своей поездке в Тулблат, поэтому покинул замок через неприметную дверь в левом крыле, возле которого его ожидали две чёрных кареты тайной стражи и десяток всадников в обычной повседневной форме. Командовали этим отрядом капитан рит Лайфис и старший маг личной охраны рит Писвал, с явно неохотой сменивший роскошный камзол на простой синий мундир с майорскими нашивками (любовь барона к золотому шитью была предметом постоянных шуток, зато мало кто знал, что этот щёголь был опытным боевым магом-рунка).
Путь был неблизкий, но герцог не собирался давать волю тревожным мыслям, теснившимся в его голове. Надо было держать себя в руках, ведь он слишком хорошо знал, чем это может закончиться. Из рассказа Шосфая следовало, что появление в Викрамаре зонтари, который подвергся воздействию неизвестной магии, могло повлечь за собой какие угодно последствия. Исходя из этого, было логично ожидать, что Фиорис, назначившая ему встречу в достаточно укромном месте, хочет предупредить его о какой-то надвигающейся или, по крайней мере, потенциально возможной опасности. Несколько месяцев назад Локлир с удовольствием погрузился бы в пучину догадок и предположений, однако опыт последнего времени привёл его к мысли, что разум в чём-то подобен верховой лошади, которую нельзя было всё время гнать галопом. Чувствуя, что его голове пора перейти на шаг или хотя бы лёгкую рысь, герцог приказал положить в карету несколько папок с бумагами, дожидавшимися на столе секретаря своей очереди на рассмотрение (в конце концов, он не собирался всю дорогу глазеть на проплывающие мимо поля и деревья).
Ещё в юности изучив основы экономики и управления государством, Локлир всегда старался быть в курсе происходящих на территории герцогства событий, будь то военные действия, сбор урожая или вывоз изделий из железа. Любой чиновник, которому доводилось докладывать молодому фос Контандену (в Тиваре это было обычным делом), хорошо знал, что ему будут задавать конкретные вопросы, незнание ответов на которые может серьёзно испортить любую карьеру. Герцог достаточно давно понял, что жизнеспособность страны во многом определяется состоянием её финансов, поэтому внимательно прочитал еженедельные отчёты о сборах налогов и пошлин, продаже государственных кредитных грамот и закупках оружия, снаряжения и продовольствии для нужд армии.
В папке главного штаба Локлира заинтересовало донесение о присвоении звания алтасаров сорока двум опытным сержантам, которым теперь предстояло командовать взводами во вновь сформированных ротах и эскадронах. Его несколько удивило, что капитанские нашивки получили всего четырнадцать лейтенантов, но, поразмыслив, герцог догадался, что связано это было отнюдь не с нежеланием полковников продвигать молодых офицеров. Вздохнув, он напомнил себе, что сражения Междуречье ещё далеки от завершения, а поредевшие полки других армий зачастую насчитывали всего по две-три сводных роты. Эти же причины, видимо, привели к тому, что в армейской папке не было сообщений о новых майорах и представлений герцогу о присвоении званий полковников.
Донесения о получении новых чинов напомнили Лолкиру о недавнем разговоре с рит Корвенци, испросившим разрешения передать ходатайства о новых офицерских нашивках для некоторых его людей (порядок, в соответствии с которым все офицеры тайной стражи утверждались в своих званиях только правящим герцогом, был установлен ещё Свербором фос Контанденом). Покопавшись в очередной невзрачной папке, Локлир извлёк из неё несколько листов гербовой бумаги с именами стражников, многие из которых ему были хорошо знакомы. Стоило ли, например, сомневаться в том, что решительный и смелый капитан Дусмили, не раз принимавший участие в опасных операциях, заслуживает очередного звания? Тоже самое можно было сказать и о лейтенанте рит Ортвисе, который зарубил проклятую демоницу из банды Кроворта и спас жизнь ему самому, успев пустить арбалетный болт в голову предателя Чиманта.
Однако не всё в представлениях графа удовлетворило Локлира. Он был удивлён, увидев, что Енхоболн Реймус представлен всего лишь к звания алтасара. Для обычного мастер-сержанта это было бы значительных повышением, но легендарный лучник, стрелы которого приводили в ужас врагов в Междуречье и Ферире, заслуживал большего. Вытащив из рукава небольшой стилет, герцог прорезал слово "алтасар" и нацарапал перед вторым именем стрелка особую руну, означавшую получение им дворянского статуса.
Среди других бумаг тайной стражи было донесение о поимке банды некоего Лутура Пишитака, промышлявшей похищением убитых и раненых людей после взрывов, нападений собак, харварлов и атаки вражеской конницы. Недоумение герцога ("Чего ради они это делали?") сменилось гневом, когда он прочитал, что бандиты требовали у горожан выкуп за пропавших родственников. Не чуралась шайка Пишитака и обычных грабежей, вызнав у пленников их домашний адрес. В банду решившего подзаработать гончара входили семь человек, в том числе дезертировавший из армии его старший сын, дочка с зятем и подмастерья, младшему из которых - сироте, работавшему в мастерской за одну еду - было всего тринадцать лет.
Фос Контандены всегда поощряли благотворительность, поэтому многие храмы Ансиса содержали свои мельоры - нечто среднее между лечебницей и приютом для сирот и бездомных. Именно поэтому никто из горожан не обращал внимания на людей в похожих на сутаны балахонах, укладывавших раненых в крытую повозку. Вместо мельоры несчастных привозили в каменный подвал, после чего дочка гончара и мальчишка-подмастерье отправлялись на разведку, стараясь оценить степень отчаяния родственников и их финансовые возможности. Четырежды семьям удавалось выкупить своих близких ещё живыми, в остальных двенадцати случаях родне пришлось довольствоваться возможностью похоронить своих близких (в большинстве этих людей ко времени завершения переговоров жизнь ещё теплилась, но Лутур Пишитак предпочитал передавать более удобные в перевозке трупы).
Строго говоря, этой бандой должна была заниматься городская стража, однако по городу поползли страшные слухи, и Локлир поручил графу разобраться с проблемой. Никто не сомневался, что преступники заслуживают смерти, но тайная стража давным-давно не производила публичных казней, поэтому рит Корвенци, доложив об исполнении приказа, предоставил правителю возможность самому принять соответствующее решение. Герцог был достаточно наслышан о злодеяниях подельников Пишитака, поэтому изначально исходил из того, что единственно возможным финалом этой трагедии должно стать повешение всех душегубов на площади возле Старой башни. Некоторое сомнение вызвал юный возраст подмастерья со странным именем Хатин (хатиной уритофорцы назвали виселицу), но Локлир был уверен, что из вкусившего крови волчонка ничего, кроме волка, уже не вырастет.
Читая донесения тиварских дипломатов, герцог заметил, что карета почти миновала ферму Банхава - одного из основных поставщиков молока и сыра для рынков Ансиса. До Тулблата оставалось всего пара кованов, и Локлир наконец-то позволил себе предположить, что ему сейчас предстоит услышать. Ничего хорошего на ум, впрочем, так и не пришло, поэтому он стал прикидывать, какие маги будут сопровождать Фиорис (магистрам Викрамара, разумеется, не могли прийти в голову отпустить сестру правящего герцог без соответствующей охраны). Когда до заросшей кустарником стены Тулблата осталось меньше половины кована, Локлир с удивлением заметил, что рядом с зелёной каретой находится всего один всадник. Герцога окатила волна смешанного с тревогой возмущения, но через несколько мгновений он смог рассмотреть хорошо знакомый синий берет с белым пером, который лучше всяких слов подсказал ему, что Фиорис сопровождает ни кто иной, как Гриткас - легендарный маг, создавший смертоносный защитный периметр Викрамара.
Многие десятилетии за пределами Тивара никто и не подозревал о существовании этого центра магической силы, созданного младшим братом Маршеска. Прошло немало времени, прежде чем проницательные люди в соседних странах задумались о том, откуда, собственно, берутся все эти тиварские маги, если в двух известных академиях редко когда бывает больше десятка выходцев с полуострова? Вызванный подобными вопросами интерес вылился в задание шпионам, которые не так быстро, но смогли найти ответ на эту загадку. По мнению многих влиятельных персон наличие Викрамара позволяло герцогству вести себя слишком независимо, поэтому фос Контанденов следовало поставить на место.
Первая атака на Викрамар случилась ещё при деде Локлира. Погибли несколько магов и учеников, но урок был усвоен - отныне напрошенных гостей готовы были встретить многочисленные сигнальные и защитные завесы. Однако плата за безопасность оказалась весьма значительной, ведь для удержания этих завес постоянно требовалось не менее двух десятков обитателей Викрамара (и это с учётом того, что наиболее опытные маги использовали находившийся неподалёку зонтари).
Решить эту проблему смог только молодой Гриткас, сумевший сформулировать магическое заклинание, которое позволяло длительное время удерживать круговое защитное поле, получавшее подпитку от внешнего источника энергии. Не все маги по достоинству оценили эту идею, но тогдашний первый магистр Квертир поддержал своего недавнего ученика. После целого ряда неудач Гриткас понял, что проще всего удержать форму завесы с помощью вбитых в землю железных стержней. Созданная им магическая формула оправдала самые смелые ожидания, и уже через год вокруг Викрамара было установлено более полутора тысяч стержней, ставших своеобразным фундаментом невиданного по своей мощи и протяжённости защитного поля.
Гриткас редко покидал Викрамар, предпочитая шлифовать и совершенствовать свою знаменитую формулу, повторить которую за всего годы смогли всего два человека. Сделав упор на разовый выброс энергии, он создал жуткий тун-серкаль, использовать который на поле боя потрясённый отец Локлира так и не решился. Ещё один вариант изначальной формулы позволил Гриткасу запускать фейерверки редкостной красоты, скрывавшие от глаз восхищённых зрителей звёзды и ночные светила. Во время свадьбы Свербора фос Контандена и Бескиель маг превзошёл самого себя, устроив над Ансисом огненную феерию, не на шутку перепугавшую команды плывущих в порт кораблей. В знак признательности герцогиня подарила Грнкасу берет с белым пером, который был на ней в этот памятный вечер. С тех пор синий берет стал непременным спутником мага, позволившим Локлиру издалека узнать могущественного Привратника Викрамара.
Быстрым шагом подходя к зелёной карете, герцог терялся в догадках, почему он до сих пор не увидел Фиорис. Распахнув дверь, Локлир с облегчением улыбнулся - его сестра спала, прислонив русую голову к стенке кареты.
- А ты, братец, не очень-то торопился, - Фиорис по-прежнему оставалась неподвижной, не дрогнули даже опущенные ресницы, и только едва шевельнувшиеся губы позволяли понять, кому принадлежит этот негромкий голос. - Есть дела поважнее?
- Альфир милостивый, что же магия с людьми делает, - притворно вздохнув, герцог поставил ногу на подножку и слегка качнул карету. - Сестрица, просыпайся! Я сгораю от нетерпения услышать что-нибудь ужасное.
- Ещё услышишь... - открыв глаза, Фиорис улыбнулась и покачала головой. - Как же давно я тебя не видела... Столько всего случилось... От Ферира что-нибудь осталось?
- Осталось. Я думал, будет хуже. Ладно, ты-то сама как? Бледная какая-то, осунулась... Устала?
- Всю ночь ехали, спина как деревянная, - Фиорис выпрямилась и развела в стороны согнутые в локтях руки. - Локлир, а ты ведь тоже не сильно свежий. Тяжело было?
- Тяжело было в Ферире. А я так, волновался... Слушай, если вы всю ночь ехали, ноги размять не хочешь?
- Конечно, хочу, но это подождёт. Садись в карету, братец, нам сейчас лишние уши ни к чему.
- Какие уши, если Гриткас купол поставит?
- Хороший маг купол молчания за кован учует. Зачем нам это? - теряя терпение, Фиорис потянула брата за полу мундира. - Дама приглашает, чего ты капризничаешь?
Усевшись напротив сестры, Локлир взял её ладони в свои руки и вновь улыбнулся, всматриваясь в лицо Фиорис и с каждым мгновением замечая в нём какие-то новые черты.
- Фиорис, прошло всего ничего, а ты так изменилась. Толфеста милосердная, да на тебе лица нет! Глаза ввалились, скулы торчат... Твой вискут из тебя силу тянет?
- Не говори ерунды! Викрамар не замок, здесь всё лишнее уходит. И ничего само собой не делается. Мне иногда кажется, что даже ветер сам не дует.
- Сестрица, Шосфай мне про магию давно всё объяснил. Я про вискута говорю. С этой тварью работать - не коз пасти. Он своей магией людей сил лишает, не то что кому-то подчиняться, - наклонившись вперёд, герцог заглянул Фиорис в глаза. - Ты бы себя пожалела. Тивар и без твоего вискута войну выиграет.
- Да знаю я, что выиграет! Раньше верила, а теперь знаю. Только мой вискут сотни жизней может сберечь. Они не умрут, пока мы до гор идти будем.
- Ты действительно хочешь управлять этим злобным чудовищем? Это возможно?
- Не прикидывайся, будто не знаешь. Ты читал те же книги, что и я. Примеров хватает.
- Пять-шесть за сотни лет? И среди этих магов не было женщин.
- Не было, так будет. Даже если не всё получится, я буду знать, что сделала всё возможное.
- Хорошо, и что ты хочешь сделать с этим вискутом? - услышав вызов в голосе и словах Фиорис, герцог понял, что его настойчивость не принесёт желаемого результата. - Как он поможет сохранить наших солдат?
- Локлир, ты только представь себе бегущего вискута! Он же сомнёт любой строй, любую конницу! - глаза Фиорис заблестели, от недавней напряжённости не осталось и следа. - Он же большой, быстрый и не чувствует боли. Пикинёры и лучники его не остановят.
- Вообще-то чувствует, только заживает всё почти мгновенно. Да, стрелы ему нипочём... Но на той стороне есть танкисы с файерболами и ядами. С ними что делать?
- То же, что ты делал в Ансисе! Тальдос защитил баррикады от Танкилоо, почему не осыпать им вискута?
- Тальдосом? Альфир милостивый, как же я об этом не подумал? - хлопнув ладонью по колену, Локлир откинулся на спинку сиденья. - Живой таран, который не боится магического оружия... А если на нём будут какие-то горшки с порошком, то их рано или поздно разобьют, что лишит силы хотя бы часть магов. Фиорис, милая, это очень хороший план!
- Ну что, упрямец, убедился? - раскрасневшаяся Фиорис засмеялась и шутливо ткнула кулачком брата в плечо. - Я не просто так целыми днями вожусь с этим вискутом.
- Хорошо-хорошо, ты меня убедила. Но вопросы всё равно остались. Вот ты уверена, что сможешь направить вискута в нужную сторону? Он же бросится на первых людей, которых увидит. Как эта тупая скотина поймёт, где свои, где чужие? Для него все одинаковые.
- Ну, Лолкир, это ведь особая магия. Для собак и вискутов подход в общем-то одинаковый, но многое зависит от характера и привычек животного. Те же собаки всегда ко мне липли, а Кая поначалу на решётку бросалась.
- Какая ещё Кая?
- Вискутиха эта, из Викрамара. Как-то ведь её надо было назвать? Назвала Каей.
- Так это ещё и самка? Тогда всё как в жизни - одна девушка другую дрессирует. Женская дружба называется...Ни к кому ещё тебя не ревнует?
- Ты опять за своё! Лишь бы поёрничать... - Фиорис нахмурилась, но молчание длилось всего несколько мгновений, ведь её явно переполняло желание объяснить брату всю значимость проделанной ею работы. - Ладно, добрая я сегодня. Так вот, для домашних животных ментальная связь вроде верёвочки, только невидимой. Ты её тронул - с той стороны отозвались. Оттуда дёрнули - ты почувствовал. С собаками и лошадьми совсем просто, с атоти чуть сложнее. С козами так же легко, с овцами ещё проще, только толку от них никакого. Но это всё домашние. Диких на верёвочке не удержись, но начинать всё равно надо с неё. Ну, чтобы зверь привык. Потом вторая, и так далее, пока сеть не сплетёшь.
- Все так делают?
- Почти все, о ком в книгах написано, - Фиорис тихо вздохнула. - Был, конечно, Шравид Елока, который быков взглядом останавливал. Но мне до него далеко.
- Сестрица, Елока полжизни к этому шёл, а ты в Викрамаре сколько времени? Альфир милостив, всё ещё у тебя будет. Ты мне вот что скажи: эта Кая тебя слушается?
- Когда я рядом, шипит, но слушается. Мы её вдоль периметра водили. Шагов за сто я Каю ещё держу, но уже тяжело - вся мокрая, пальцы дрожат.
- Мы - это кто?
- Со мной всегда Гриткас ходит.
- Помогает или страхует?
- Не знаю, пожалуй, и то, и другое. Когда Кая злилась, он её пару раз пугнул.
- Его магистры направили?
- Локлир, я не спрашивала. Он сказал, что моя магия ему нравится.
- Это хорошо. Главное, что боевой маг всегда рядом, - герцог не был удивлён решением Гриткаса, ведь он помогал дочери Бескиель, которую когда-то полюбил с первого взгляда. - Фиорис, но ведь ты приехала сюда не только ради рассказа об этой Кае? Даже если она сможет спасти чьи-то жизни?
- Да, не только...
Нехотя обронив несколько слов, Фиорис вновь замолчала. Бросив взгляд в окно, она опустила голову и старательно разгладила какую-то складку на своём тёмно-сером платье. Было очевидно, что ей не очень-то хочется начинать разговор, ради которого пришлось провести в пути едва ли не целые сутки. Молча наблюдая за неожиданно утратившей уверенность сестрой, Локлир чувствовал, что в его душе вновь поднимается волна тревоги, поселившейся там после рассказа Шосфая об изменённом зонтари. Ему очень хотелось начать задавать вопросы, но герцог слишком хорошо знал Фиорис, чтобы мешать ей самой справиться с тщательно скрываемым вполнением.
- Ну, да, ты как всегда прав, - подняв глаза, Фиорис на мгновение плотно сжала губы. - Слушай, ты, возможно, удивишься или не поймёшь, но я хочу тебе сказать, что эту войну надо заканчивать как можно скорее.
- Альфир милостивый, да разве я не хочу того же самого?!
- Хочешь, конечно, но ещё больше ты хочешь победы.
- Но без победы нам не завершить эту войну! Мы отстояли Ансис и Ферир, теперь нам надо добить врагов в Междуречье и выбросить их вон из Тивара!
- А что будет потом? Мы перейдём горы Касатлено, начнём громить Тангесок, захватим Фур-Утиджи?
- Фиорис, у войны своя логика. Если не довести дело до конца, через несколько лет всё повторится.
- Если мы доведём эту войну до такого конца, то всё повторится лет через пятнадцать-двадцать. Люди могут смириться с поражением, но не простят унижения. Новое поколение будет жить с мыслями о мести.
- Всё верно, сестра. Ты хорошо знаешь историю Бонтоса. Но как тогда ты представляешь себе конец этой войны?
- Тангесок должен помнить это поражение и двадцать, и сорок лет. Но для них это будет не унижение, а разгром на чужой земле, который страшно будет вспоминать. Придумай с магами и генералами что-нибудь жуткое, а я добавлю туда своего вискута.
- А нам-то что потом делать?
- Боги дали нам горы, защищающие Тивар с севера. Любой, кто поднимется на перевал с оружием, должен умереть. Что тут непонятного?
Герцог не знал, вкладывала ли Фиорис в свои слов скрытый упрёк, но любое упоминание об оборонительной линии на перевалах заставляло его сердце сбиваться с обычного ритма. Это был старый спор, начавшийся задолго до рождения Локлира: кто должен защищать перевалы и посёлки рудокопов - мобильные отряды пограничной стражи или не слишком расторопные, но многочисленные армейские полки. Конец спорам положил дед Локлира, в молодые годы служивший капитаном егерей-пограничников. Взойдя на трон, он возвысил своих боевых товарищей, многие из которых со временем стали полковниками и генералами. Вопрос решился как бы сам собой, и долгие годы подобная диспозиция не вызывала особых сомнении. Не стал ничего менять и Свербор фос Контанден, а уж молодому герцогу и вовсе было не до столь радикальных изменений, хотя определённые сомнения у него возникли ещё во время изучения военной истории. Сила традиции оказалась столь велика, что даже будучи уверенным в неизбежности вторжения Тангесока и Коренжара, он не рискнул вывести полки на перевалы, а согласился с предложением генерала рит Бараса отвести их ещё дальше на юг.
Поначалу успешная оборона редутов позволила Локлиру поверить в правильность принятого им решения, но последующие события наполнили его душу горечью и непреходящим чувством вины. Каждую бессонную ночь голову герцога переполняли мысли о сделанной им ошибке, приведшей к гибели тысяч тиварцев в Междуречье, возле Динайского моста и в самом Ансисе. Горевать и каяться было бессмысленно, поэтому Локлир изо всех сил старался сохранить твёрдость духа, за что ему несколько раз пришлось заплатить нервным срывами и приступами неуверенности. Высадка небрисских солдат в Ферире стала для герцога жестоким ударом, зато с целительным воздействием известия об их капитуляции не смогли сравниться все известные магические эликсиры. Окрепшая уверенность в победе помогла Локлиру справиться с чувством досады, хотя для этого ему всё-таки пришлось на пару мгновений отвести глаза.
- Фиорис, дорогая, я согласен с тобой, что впредь мы должны лучше защищать перевалы. Но сейчас Тивар должен победить своих врагов.
- Любой ценой?
- Я не понимаю, куда ты клонишь, но вынужден ответить, что да - любой ценой. Многое могло бы быть иначе, но участие танкисов не оставляет нам выбора. Или мы, или они.
- Меч против меча, магия против магии... Против чужих танкисов у нас будут свои?
- Теперь я вообще ничего не понимаю. Какие свои танкисы? - герцог ещё договаривал свой вопрос, а в его мозгу уже шевельнулось пугающее воспоминание о недавней встрече с Шосфаем. - Фиорис, о чём ты говоришь? Ты что-то знаешь?
Вместо ответа Фиорис отодвинулась от брата, смахнув упавшую на лоб прядь волос. Несколько мгновений она всматривалась в лицо Локлира, затем неожиданно усмехнулась и погрозила ему пальцем.
- Ты действительно не понимаешь или уже научился хорошо притворяться? Локлир, тебе что-нибудь известно о малом зонтари, который побывал на Ортильском мосту?
- И изменил весь Викрамар? Я знаю о нём, о жёлтых листьях и новых способностях Твихи. Шосфай приезжал в Ансис и всё рассказал.
- Тебе понравились новые возможности?
- Меня испугали возможные последствия, - Лолкир вспомнил обсуждение этой проблемы с встревоженным Исвелем, который счёл его опасения достаточно обоснованными. - Когда способности падают с неба, не всякая голова выдержит такое потрясение.
- Вот у Твихи она и не выдержала! Я его раньше знать не знала, у нас ведь учеников и помощников десятков пять будет. Если не больше... Да и знакомиться некогда было, первое время Каншей от себя не отпускал.
- Каншей... Он вроде старший помощник у Бамдиго? - Лолкир пока не знал, как относиться к тому, что, говоря о Викрамаре, сестра сказала "у нас". - Такой круглолицый...
- Ну да, Каншей целитель, только больше головами занимается. На людей может влиять, животных чувствует, там у него целый зоопарк.
- И вискут?
- Он с ним второй год работает, поэтому у меня так хорошо и пошло.
- Альфир вам в помощь, а с Твихой-то что?
- У него друзей и раньше не было, а теперь вообще сторонятся. Чужими слугами и помощниками норовит командовать, если что не так, ухмыляется - стану, говорит, магистром, научу вас почтению. Собаку мою убил...
- Это ещё как?
- Ну, не что чтобы мою, там их много живёт, но три-четыре за мной повсюду ходят. Я к себе от вискута шла, встретили этого урода. Малжа вдруг лаять начала, а он руку поднял и пустил свою каплю ей в голову.
- Фиолетовую каплю? Насколько большую?
- С виноградину. Он каждый день так развлекается. То ветку срубит, то птичку собьёт. Но собак пока не трогал. А тут убил Малжу, засмеялся и ушёл.
- Ты ничего ему не сказала?
- Ничего, только стояла и смотрела, - пугающее воспоминание заставило Фиоис нахмуриться. - Я испугалась... Малжа ещё дёргалась, а он смеялся.
- Колладивет что-нибудь сделал? Он же го ученик.
- Что ты, магистр на Твиху не нарадуется! Он же ему ещё несколько новых синтагм сделал. Его белый огонь песок плавит... - остановившись на полуслове, Фторис вновь внимательно начала всматриваться в насупленное лицо Локлира. - Вот ты можешь мне сейчас сказать, что Твиху обхаживают не по твоему приказу?
- И зачем мне это надо?
- Как это зачем?! - всплеснув руками, Фиорис стала говорить заметно громче. - Меч против меча, танкис против танкиса! Молкот дал Твихе огромную силу, кто от этого откажется? Маг поможет герцогу победить, и сам станет его танкисом. А ты не боишься, что Твиха захочет ещё больше?
- Захочет, обязательно захочет... Я думал об этом ещё во время встречи с Шосфаем. Боюсь ли я этого? Ты единственный человек, которому я скажу правду. Да, я боюсь, что после всех побед какая-нибудь тварь возомнит себя богом и всех нас погубит, - замолчав, Локлир ожидал, что притихшая сестра что-нибудь ответит, но потом вздохнул и продолжил гораздо более спокойно. - Я могу понять восторг Колладивета как мага, открывшего для себя новые горизонты. Но сейчас он в роли первого магистра, и его слепота недопустима.
- Так ты хочешь, чтобы Твихи не было?
- При всех его способностях так было бы, наверное, лучше. Да ты и сама наверняка так думаешь.
- Когда он Малжу убил, я на него вискута натравить хотела.
- Ну уж нет, твоя Кая ещё должна Тангесок как следует пугануть, - герцог усмехнулся, но буквально натолкнувшись на пристальный взгляд сестры, быстро погасил улыбку. - Фиорис, что случилось?
- Слушай, а чем для тебя Кая от Твихи отличается? Убивать они умеют.
- Фиорис, но ты же сама говорила, что победа в Междуречье должна быть сокрушительной!
- Говорила... Так его потом убьют?
- Альфир милостивый, мы только что Ферир спасли, готовим наступление за Арбуром, маги на вес золота! Тем более - такие. Мозги Твихе надо вправить, какой из него, придурка, танкис, - говоря всё это, Локлир испытывал большое смущение из-за необходимости лукавить в разговоре с сестрой, ведь на самом деле он не знал ни реальной ценности Твихи как боевого мага, ни того, как этот обнаглевший щенок поведёт себя в ближайшие недели. - Короче говоря, с этим я разберусь. Ты мне вот что скажи: как этот порченый зонтари на тебя саму действует? Я так понимаю, что с вискутом дела пошли лучше, но даром это не даётся. Устаёшь?
- Когда ничего, а бывает, что ноги не идут и голова как из глины. Даже Каншей руками разводит...
- Может, ты просто устала? Поедем в Ансис, неделю-другую дома побудешь. Гриткас Колладивету всё объяснит.
- Нет, так нельзя. Кая отвыкнет, потом труднее будет. Я сейчас на два дня уехала, и то волнуюсь.
- Фиорис, что мне эта Кая, мне свою сестру жалко! На тебе же лица нет.
- Это мы обсуждать не будем, - едва заметно покачав головой, сидевшая напротив герцога девушка превратилась в Фиорис фос Контанден, умевшую не оставлять сомнений в своём праве принимать решения. - Я и так слишком распустилась со своими жалобами. Говорят, правда, иногда это помогает... Хорошо, что мы встретились и поговорили. Кое-что стало понятней, хотя, пожалуй, ты и сам ещё не всё решил. Главное, что для тебя война не в радость.
- Толфеста-заступница, чему тут радоваться? Сколько народу уже погибло!
- Ну, ты же знаешь историю - кого из правителей это останавливало? - усмехнувшись, Фиорис направила на брата свой указательный палец. - Ты вот тоже засомневался, но, Альфир милостив, глаза не горят. Очень хорошо, что Локлира в тебе ещё больше, чем герцога. А мне, пожалуй, пора уезжать.
- Сестра, ты меня вновь удивляешь. Ехать почти день, чтобы вот так поговорить?
- Ради чего я ехала, то я услышала. А ты о Твихе подумай. Он меня пугает, но на войне и не такое в ход идёт. Корона твоя, тебе и решать, улыбнувшись, Филрис взяла Локлира за руки. - До встречи, братец. Будь умным и честным, каким тебя знала наша матушка.
Возвращаясь в Ансис, Локлир вновь и вновь вспоминал слова и интонации Фиорис, пытаясь найти в них скрытый смысл и намёки на нечто важное, но не прозвучавшее внутри зелёной кареты. До конца он так и не понял, говорила ли сестра искренне или время от времени проверяла его реакцию при помощи известных всем женщинам приёмов. В любом случае герцог не мог обижаться, ведь нечто подобное проделывал и он сам, пытаясь успокоить Фиорис, направляя её мысли в иную сторону.
Не было сомнений, что сестра, измотанная магическим общением с вискутом, тем не менее оставалась всё той же хорошо знакомой ему Фиорис - доброй и целеустремлённой, способной сопереживать и нетерпимой к жестокости и высокомерию. Стараясь использовать свой дар для приближения желанной победы, она тревожилась и о завтрашнем дне Тивара, опасаясь, что её брат может попасть под влияние офицеров, в душах которых поселится жажда новых походов, побед и почестей. Локлир очень надеялся, что смог успокоить сестру ведь он исходил из того, что действительно великими становились правители, умевшие не только побеждать, но и вовремя заключать мир.
Большой головной болью для герцога стал вчерашний ученик Колладивета, которому кто-то из богов подарил невиданные магические способности, не озаботившись при этом приведением в порядок его довольно-таки скудных мозгов. Фиорис была права - каким бы злым придурком Твиха ни был - он мог не только спасти жизни сотен тиварцев, но и помочь стереть с лица земли проклятых танкисов. Ради этого стоило рисковать, но кто мог сказать, где и когда этот риск переставал быть разумным?
Как бы там ни было, принимать решение надо было сейчас, ведь после возвращения в Ансис он должен был сообщить о нём Исвелю, рит Корвенци и канцлеру, в той или иной степени уже знакомых с этой неоднозначной ситуацией. По большому счёту все возможные решения можно было разделить на две группы, различавшиеся прежде всего степенью риска. После кровавого побоища на улицах Ансиса и Ферира Локлиру очень не хотелось отдавать что-либо на волю случая, но наступление в Междуречье должно было вынудить противника не просто отступать, а бежать сломя голову, пугаясь каждой ночной тени.
Устав вновь и вновь перебирать все "за" и "против", Локлир засмеялся и решил предоставить право выбора самим богам, одарившим его всеми связанными с Твихой проблемами. Увидев, что карета подъезжает к повороту на Большой приморский тракт, герцог ударил кулаком по передней стенке экипажа, приказав вознице остановиться. Успокоив заглянувшего в окно рит Писвала, Локлир распорядился спешиться и поставить кареты рядом с песчаным просёлком. Удивляясь собственной глупости, он распахнул дверь кареты, с наслаждением вытянул ноги и погрузился в бездумное созерцание каких-то птиц, деловито снующих среди ветвей раскидистого дерева.
Неизвестно, были ли боги удивлены или обрадованы подобным обращением, но их посланец не заставил себя долго ждать. Подъехавший к перекрёстку седой возница не сразу принял решение, но когда его повозка свернула на ведущий к Бараньему полю просёлок, Локлир живо представил себе, что Твиха и вискут сделают с шеренгами солдат в зелёных мундирах.