Для любого побережья Бонтоса приливы и отливы были обычным делом, но в Сарфийском море это природное явление имело свои особенности. Приходящая с просторов Великого океана приливная волна устремлялась в сужающееся к северу пространство между полуостровами Бусти и Литук, с каждым десятком центуд увеличивая свою высоту. Пройдя три четверти своего пути, приливная волна встречала на своём пути потоки пресной воды, принесённые сюда могучим Велитаром (всем, кому доводилось плавать в северной части Сарфийского моря, было хорошо известно, насколько морская вода светлее желтоватой речной).
Ещё в древние времена было установлено, что приливы и отливы как-то связаны с прохождением по небесному своду двух ночных светил. Сомневались в этом разве что недалёкие упрямцы, полубезумные фанатики и часть никогда не видевших моря жителей срединных земель. Однако потребовалась не одна сотня лет, чтобы учёные и моряки научились достаточно точно определять время прихода приливной волны и её высоту, ведь и Кисейту, и Мирелу появлялись в небе в разное время, перемещаясь к тому же по нему с различной скоростью. Почти каждую неделю оба светила оказывались рядом (моряки шутили, что сестрички гуляют под ручку), и тогда на побережье накатывались волны так называемого Большого прилива, способного повернуть вспять даже течение Велитара. После этого сила прилива постепенно снижалась, и через несколько дней наступало время Ленивой воды.
Всю эту науку капитан "Альдузы" Гимунт рит Дартевай освоил ещё в молодости, занимаясь перевозкой контрабанды между двумя берегами Сарфийского моря. Одного взгляда на ночное небо ему было достаточно, чтобы сказать, какая глубина будет в той или иной точке побережья завтра утром, вечером или в полдень два дня спустя. Благодаря своему опыту Гимунт всегда знал, когда можно будет пересечь погубившую десятки кораблей отмель Бегорду и сколько времени следовало подождать после Ленивой воды, чтобы без особого риска соваться в узкий и извилистый проход между островами Рингет и Лутпала. Но однажды в этом самом проходе с красноречивым названием Шитал, что на небрисском наречии означало просто "жопа", доселе удачливый контрабандист встретился с коренжарскими пиратами, которые не хуже него разбирались в приливах и отливах.
Следующие четыре года Гимунт провёл на галере, лишившись за непослушание нескольких зубов, двух пальцев и половины левого уха. Ранней весной пиратов возле южной оконечности Рингена перехватил небрисский военный бриг, капитан которого не задумываясь пошёл на таран, предоставив богам самим делить всех находившихся на борту раздавленной галеры на мучеников и грешников. На этот раз бывшему контрабандисту повезло: он сумел добраться до острова и спустя каких-то полгода уже стоял на набережной Ансиса. Ещё через месяц Гимунт был принят адмиралом рит Шаринквером, который с пониманием отнёсся к его жажде мести, назначив штурманом одной из тиварских шхун. В чине старшего помощника он сполна рассчитался с коренжарцами во время их нападения на Ферир, теперь же капитан "Альдузы" Гимунт рит Дартевай вёл свою бригантину к берегам Небриса, желая поквитаться и с высокомерными королевскими моряками.
План атаки на порт Сальдиват основывался на знании западной части Сарфийского моря и времени изменений приливной волны. Прошло несколько дней после Ленивой воды, и рит Дартевай был уверен - когда его корабль доберётся до Рингена, прилив уже наберёт достаточную силу, чтобы всё сложилось наилучшим образом. Для нападения на Сальдиват адмирал помимо "Альдузы" отрядил ещё одну бригантину, капитаном которой был граф Бесли фос Ластаранта, впервые ступивший на палубу военного корабля в неполные двенадцать лет. Подобное решение было связано с относительно небольшими размерами бухты, имевшей всего восемь плавучих причалов, к каждому из которых могло швартоваться только одно большое судно. Ожидалось, что вражеские конвои будут насчитывать порядка пятнадцати кораблей, способных взять на борт пехотный полк, поэтому ожидающие своей очереди суда будут стоять на якорях вблизи Котхи - маленького скалистого островка севернее Сальдивата. Их-то и должен был атаковать потомок старинного дворянского рода, в котором никогда не переводились смелые и толковые моряки.
Покинув Ансис, бригантины какое-то время шли параллельными курсами, но ближе к утру их пути разошлись. Граф продолжал идти на север, ведь ему ещё надо было обходить проклятую Бегорду, которую местные мореплаватели называли не иначе как Прорвой. Путь "Альдузы" лежал на северо-запад - к южной оконечности Рингета, подальше от обычных торговых путей и наиболее вероятного маршрута вражеских конвоев, следовавших из Тильодана в Ферир. Крадущаяся в ночи бригантина с чёрными парусами днём выглядела как вороная лошадь на снегу, из-за чего магу тайной стражи фос Враймуту пришлось здорово постараться, весь день удерживая над кораблём полог невидимости, временами, правда, несколько напоминавший серое заблудившееся облако.
Глубины вокруг острова были достаточно велики, чтобы Гимунт мог без опаски вести рядом с ним свой корабль, надеясь достичь прохода до наступления полной темноты. Чёрные паруса были почти не заметны на фоне скалистого берега, поэтому измученный маг наконец-то смог спокойно сидеть возле мачты, прихлёбывая сладкое белое вино и розовый горьковатый эликсир.
Прилив ускорил движение "Альдузы", однако до северной оконечности острова корабль добрался только после полуночи, и фос Враймут не сразу понял, куда, собственно, поворачивает бригнтина. Больше всего проход между Рингетом и Лутпалой был похож на огромную чёрную дыру, заполненную какой-то вязкой клубящейся темнотой, которую, казалось, можно было потрогать руками. За годы службы Исинеру довелось повидать немало всякой жути, но это место пробудило в нём острое ощущение опасности, живо напомнившее магу недавнюю ночную скачку через Динайский мост по раздувшимся телам людей и лошадей. Покачав головой, фос Враймут сунул пустую бутылку в какой-то ящик и подошёл к мостику.
- Капитан, я и подумать не мог, что это место своему названию так соответствует. Всем жопам жопа.
- Господин барон, местечко, конечно, не особо весёлое, но полезное. Здесь нас ни одна собака не найдёт.
- А на островах кто-нибудь живёт?
- Ну, в южной части даже овец пасут. Случаются отшельники, психи разные, рыбаки заходят. Только тут до других никому дела нет - все учёные... - кивнув в ответ на доклад подбежавшего матроса, капитан повернулся к Исинеру. - Барон, вино-то как, прижилось?
- Как родное, господин капитан. Премного благодарен за проявленное милосердие.
- Ну, если всё в порядке, то для господина мага работа имеется. Нам сейчас надо за поворот зайти, чтобы днём с моря не было видно. С факелами я тут ещё в молодости наплавался, хорошо бы с синими фонарями попробовать. Это как, по силам?
Широко улыбнувшись, барон вытянул правую руку, и над его ладонью повис голубой шар диаметром в половину локтя. Судя по тому что боцман тут же достал большую проволочную корзину, магические светильники были для экипажа "Альдузы" достаточно привычным делом. Фос Враймут медленно наклонил ладонь, и словно соскользнувший с неё голубой шар медленно опустился в подставленную корзину, вспыхивая белыми искрами там, где проволока оказывалась слишком близко от его мерцающей оболочки.
Добравшись до середины прохода, "Альдуза" словно растворилась в окружающей её темноте, нарушаемой только двумя синими огнями на носу и корме корабля. Примерно так же в это время выглядела и "Кисейту", изо всех сил старавшаяся быть незаметной где-то восточнее Рингета. Дрейфуя с убранными парусами, бригантина терпеливо дожидалась следующего дня, чтобы двинуться к острову Котха. Меряя шагами палубу, фос Ластаранта в который раз обдумывал завтрашнюю атаку Сальдивата, стараясь предусмотреть все неожиданности и препятствия на пути выполнения и без того далеко не безупречного плана.
Больше всего сомнений вызывало спешное отплытие из Ансиса, породившее весьма необычную, но от этого не менее серьёзную проблему в виде "лишнего" дня. Чтобы достичь северо-западной части Сарфийского моря, бригантинам требовалось около суток, однако атаковать вражеские суда той же ночью тиварские корабли просто не успевали. Для выхода на рубеж атаки "Альдузе" например, надо было добраться до северной части Томасова пролива, отделявшего острова от побережья Небриса. Но летняя ночь была для этого слишком короткой, и рит Дартевай до следующего заката должен был скрываться в хорошо знакомом ему проходе с неблагозвучным названием.
Для Кисейту "лишний" день не был совсем уже лишним, ведь графу надо было вести свою бригантину в обход песчаной отмели. Конечно, это можно было бы сделать и ночью, однако затем Бесли пришлось бы выбирать между двумя неразумными вариантами дальнейших действий: провести день вблизи наиболее вероятных путей следования вражеских судов и сопровождающих их военных кораблей, либо средь бела дня направить свои брандеры в заведомо самоубийственную атаку.
Подобная ситуация раздражала фос Ластаранта, превыше всего ставящего порядок и дисциплину. К тому же на последнем совещании у адмирала он так и не получил убедительных ответов на заданные им вопросы. Бесли не был, например, уверен, что на третий день после высадки Небрис будет по-прежнему активно использовать небольшой и не слишком удобный порт Сальдиват, единственным достоинством которого была его близость к Фериру (вопрос о том, будут ли защитники Ферира к этому времени продолжать сражаться, никто, разумеется, не поднимал). Не вдохновляла капитана "Кисейту" и необходимость использовать в качестве основного оружия дурно пахнущую и липнущую к рукам сителу. Как настоящий лотвиг, Бесли предпочитал сражаться при помощи благородной стали, арбалетов и баллист, воспринимая боевую магию как безусловно полезное, но не особо честное и достойное средство ведения войны.
Сдержанное отношение фос Ластаранта к боевой магии было хорошо известно на флоте и время от времени служило поводом для безобидных шуток коллег-капитанов (зная щепетильность Бесли в вопросах чести, никому в голову не приходило позволить себе нечто большее). Маги редко появлялись на палубе "Кисейту", но в этот раз на борту бригантины их было двое: пожилой стихийник Маграват и похожий на подростка Нахето из городской стражи. Никто из не было ни рунка, ни боевым магом, но после того, как многие имеющие опыт сражения бойцы ушли с армейскими полками на север, выбирать уже не приходилось. К тому же оба мага были специалистами в своём деле: Маграват многие годы помогал нетерпеливым капитанам и их пассажирам пересекать Сарфийское море, а худощавый тридцатилетний Нахето умел не только менять личины и ставить завесы невидимости, но и мог управляться с самыми необычными синтагмами.
Бесли понимал, что в критической ситуации ему может пригодиться любая помощь, но он всё же предпочёл бы заранее знать, на что, собственно, можно было рассчитывать. Фос Ластаранта не мог позволить себе оскорбить магов неуместными вопросами, но дело было слишком серьёзным, и графу пришлось поручить своему штурману по-свойски потолковать с новыми членами команды (выросший на улицах Ансиса Пласен умел находить общий язык и с офицерами стражи, и с портовыми босяками). Умудрённые жизненным опытом маги не были удивлены осторожным вопросам улыбчивого штурмана, но отреагировали на них по-разному. Привыкший к дисциплине Нахето сразу же рассказал о своих умениях, посетовав на то, что ему ещё не приходилось прятать от чужих взглядов целые корабли. Молчаливый Маграват долго отделывался односложными ответами, но настойчивость Пласена вынудила его разразиться самой длинной за последние месяцы речью.
- Сынок, я по этому морю всю свою жизнь плаваю, голова уже седая. Всякое бывало, но за тридцать лет хрен кто меня достал. И пираты коренжарские, и стража королевская... Да и нашим не улыбнулось. - Криво ухмыльнувшись, стихийник стянул с головы измятую широкополую шляпу и вытер ею вспотевшее от непривычно долгого разговора лицо. - Так вот, скажи своему графу, что старый Маграват дело знает и попал сюда не просто так. В Ансисе есть ещё один граф, он меня знает и всегда платит золотом. Но сегодня я не возьму платы. У меня с Тильоданом свои счёты. Ступай, сынок, порадуй капитана.
Выслушав доклад штурмана, фос Ластаранта несколько успокоился (довольно прозрачный намёк Магравата сделал своё дело), однако он по-прежнему не жаждал проверять способности своих магов по крайней мере до наступления ночи. Так как бригантине пока некуда было спешить, она несла необходимый для управляемости минимум парусов - пару треугольных кливеров на бушприте и не полностью развёрнутый нижний парус на передней мачте. Альфир, похоже, внял молитвам достойного представителя благородного семейства, и за весь день экипаж "Кисейту" увидел только два рыбацких баркаса да явно пиратскую галеру, с невиданной скоростью рванувшую прочь от чёрных парусов подозрительного корабля.
Всё изменилось, когда быстро краснеющий диск Афрая коснулся линии горизонта. Повинуясь негромкой команде капитана и пронзительному свистку боцмана, команда начала ставить все основные и дополнительные паруса. Быстро прибавляя ход, бригантина двинулась в сторону Сальдивата, стремясь как можно быстрее обогнуть северную оконечность песчаной отмели.
Находившийся на мачте матрос уже заметил свет плавучего маяка, установленного на мёртвых якорях у восточного края Бегорды, когда справа возник силуэт большого брига, пересекающего курс "Кисейту". Благодаря чёрным парусам и облачному небу бригантина пока оставалась для него почти невидимой, но ситуация могла измениться в любой момент. Фос Ластаранта не сомневался, что поднятая небрисскими моряками тревога, не говоря уже о столкновении с хорошо вооружённым вражеским кораблём, помешает выполнению приказа, чего он в любом случае не мог допустить. Проще всего было бы переложить руль на левый борт, увеличив тем самым дистанцию до чужого брига, но тогда впереди оказалась бы проклятая Прорва, излишне близкое знакомство с которой погубило множество кораблей. Оставалось только одно - закрывшись от чужих глаз завесой невидимости, быстро убрать часть парусов, уступая дорогу ничего не подозревающему бригу.
Приказ капитана застал Нахето врасплох, поэтому первая поставленная им завеса продержалась всего несколько мгновений. Лицо смущённого мага потемнело, он раскинул руки и, медленно шевеля губами, начал вновь проговаривать нужную формулу. На этот раз у Нахето кое-что получилось: окружившая мага полупрозрачная дымка затопила палубу бригантины и бесформенными клубами начала подниматься, подбираясь к верхушкам мачт (строго говоря, всё это мало походило на обычную завесу невидимости, но этой ночью команде "Кисейту" выбирать было не из чего).
Тёмный силуэт брига постепенно удалялся, но Бесли видел, насколько тяжело давалось магу удержание столь большой защитной пелены. Сначала у Нахето стали дрожать кисти вытянутых рук, затем похожие на судороги подёргивания добрались до его плеч, наконец, лицо мага перекосила гримаса боли. Зажмурив глаза, Нахето скалил зубы и тряс головой, продолжая тратить свою внутреннюю энергию, пока из его носа не потекла кровь. Матросы подхватили едва стоявшего на ногах мага, но, даже лёжа на палубе, он пытался удержать обрывки уносимой ветром пелены, не слыша ни приказов капитана, ни ругани склонившегося над ним Магравата.
Провожая взглядом исчезающий в темноте бриг, фос Ластаранта не стал торопиться с подъёмом новых парусов, заставив себя начать считать до пятидесяти. Добравшись до сорока шести, он заметил рядом с собой хмурого стихийника. Послав вслед небрисцу короткое, но донельзя оскорбительное ругательство, маг повернулся к капитану.
- Граф, ночи нынче короткие. Спешить надо.
- Нагоним, "Кисейту" корабль ходкий. Что с Нахето?
- Уже ничего. Помер Нахето.
- Как это помер? - поражённый услышанным, Бесли оторвал взгляд от снующих по реям матросов. - Почему?
- Ну, он же не рунка, - пожав плечами, Маграват поскрёб заросшую белёсой щетиной щёку. - Всё из себя тянул. Старался...
Фос Ластаранта повидал немало смертей, он знал, как разрывают людей файерболы и горят корабли, видел зарубленных и пронзённых стрелами магов, но никогда раньше Бесли не приходило в голову, что маг может умереть именно так - отдав исполнению приказа все свои жизненные силы. Мужество Нахето потрясло графа, и теперь успех атаки стал не только долгом тиварского офицера, но и делом чести семьи фос Ластаранта.
Одёрнув мундир, Бесли шагнул в ждавшему распоряжений старпому - пора было начинать готовить брандеры. Установив на мачтах несколько блоков, матросы спустили на воду две шлюпки и теперь перегружали на них бочки с сырой и очищенной сителой. Ночью это и без того непростое занятие становилось особенно хлопотным, поэтому пока шла вся эта возня, на западе стал виден свет маяка, установленного на южной оконечности острова Котха. Теперь до предполагаемой якорной стоянки вражеских судов оставалось не более двух-трёх центуд, и фос Ластаранта начал поворачивать на северо-восток, готовясь отправить в атаку свои парусные шлюпки.
В доимперские времена брандеры обычно поджигали или взрывали рядом с кораблями противника, при этом стоявшие у руля фанатики или преданные своим правителям бойцы были готовы пожертвовать своей жизнью. Развитие боевой магии лишило брандеры былой популярности, и это было на руку Бесли, ведь небрисцам сейчас вряд ли пришло бы в голову ожидать подобной атаки. Собственно говоря, именно неожиданность наряду с сителой и приливным течением была основой плана нападения на стоянку у острова Котха, так как сама по себе "Кисейту" явно не была тем кораблём, который стоило посылать в атаку на небрисские суда, среди которых вполне могли оказаться королевские военные бриги. Проблема была в том, что претворить в жизнь идею герцога об использовании горящей сителы в качестве оружия оказалось не так уж просто. Конечно, легче всего было бы вылить всю эту сителу за борт и поджечь её, предоставив завершить дело набравшей силу приливной волне. Но делать это на расстоянии нескольких кованов от небрисских судов было бы бессмысленно, ведь на пути к якорной стоянке ситела успела бы сгореть. Если бы "Кисейту" подошла ближе, от утраты неожиданности её не спасли бы даже чёрные паруса, к тому же горящая ситела не умела различать свои и чужие корабли. Слушая возражения фос Ластаранта, адмирал уже начал закипать, но бросив случайный взгляд на висевшую на стене кабинета картину, радостно грохнул кулаком по столу: "Брандеры, Бесли, брандеры! Бери две шлюпки, пусть они идут к острову. Если получится, попробуй без смертников... Всё, иди, граф, дальше сам думай."
Фос Ластаранта не хотел отправлять своих людей на верную смерть, и пока старпом готовил бригантину к походу, он смог придумать, как повысить шансы на успех ночной атаки. Приняв решение, капитан задержал отплытие, дожидаясь, пока взмыленный Пласен появится на пирсе с двумя большими бухтами прочного шнура, с помощью которого Бесли планировал вернуть на борт "Кисейту" рулевых, направивших свои шлюпки к вражеским кораблям.
Это не осталось незамеченным, и утром к капитану обратился Нетфар фос Теонесте - сын Косвета фос Теонесте, младшего брата начальника тиварской дипломатической службы. Ходили слухи, что не слишком приятного в общении Косвета мало интересовал собственный сын, поэтому старший фос Теонесте попросил адмирала взять бредившего морем племянника на службу. В Накатамский империи приходившие на флот дети аристократов обычно получали звание лейраликов, что давало им целый ряд привилегий, в том числе и право обедать за одним столом с капитаном и другими офицерами.
Первые год-полтора юные дворяне привыкали считать корабль своим домом, а их обязанности мало отличались от того, что делали обычные юнги (разве что приказы им отдавали офицеры, избавлявшие их тем самым от боцманских и старшинских оплеух). Рит Шаринквер не стал долго раздумывать, где именно будет служить тринадцатилетний новичок. Так Нефтар попал на "Кисейту", капитан который двадцать три года назад сам носил золотые нашивки лейралика. Молодой фос Теонесте впитывал морскую науку подобно песку, и год спустя Бесли уже начал учить его основам навигации. Бойкий и толковый "графёнок" нравился команде бригантины, которая частенько покрывала шалости Нетфара и его приятеля-одногодка Лойда.
Теперь Нетфар стоял перед капитаном "Кисейту" и достаточно убедительно обосновывал, почему именно он и Лойд должны выводить брандеры на курс атаки. В логике ему было не отказать: если уж командир хочет сберечь жизни своих людей, то двух подростков будет вытащить из воды легче всего. Бесли успел неплохо изучить своего ученика, и сейчас он видел перед собой настоящего лотвига - решительного и готового рисковать ради достойной цели. Фос Ластаранта поискал взглядом рыжеволосого юнгу, и тот немедленно стал рядом с лейраликом, всем своим видом показывая, что он готов хоть сейчас поднять парус гружёной сителой шлюпки. Графу самому приходилось бывать на месте этих смелых юношей, и, желая подчеркнуть значимость момента, он ограничился всего одним словом: "Решено".
В этот же день после полудня капитан вызвал Нетфара и Лойда в свою каюту, чтобы объяснить им все детали ночной атаки. Нарисовав на большом листе бумаги Котху, Бегорду и два маяка, Бесли расставил на нём несколько моделей парусников, которые изображали "Кисейту" и вражеские корабли. Перемещая модель бригантины, граф рассказал, когда именно она возьмёт курс на остров, где отправит в свободное плавание брандеры и повернёт на северо-восток, огибая гонимую приливной волной сителу. Оставив на спиной "Кисейту", рулевые должны будут поднять косые чёрные паруса и взять курс на якорную стоянку небрисцев, корректируя курс в зависимости от направления ветра и силы прилива. Примерно через две трети кована юношам предстояло привести в действие хитроумный часовой механизм, закрепить руль и прыгнуть за борт, уповая на милость Альфира и прочность шнуров, прикреплённых к их широким кожаным поясам.
Доложивший об окончании погрузки Пласен отвлёк фос Ластаранта от воспоминаний. Оглядев палубу, Бесли отметил особую сосредоточенность матросов, застёгнутый на все пуговицы мундир лейралика и новую форменную рубаху юнги с ещё не разгладившимися складками. Свет островного маяка стал намного ярче, и капитан прикинул, что теперь до него оставалось в лучшем случае полторы центуды. Пора было начинать, но графу хотелось узнать, что смог увидеть спустившийся с мачты Маграват, который помимо незаурядных способностей стихийника-ветровика обладал довольно редким даром ночного зрения (именно это сочетание и принесло магу заслуженную славу удачливого и главное - неуловимого морехода).
- Исключено, - не меняя выражения лица, Бесли наклонил к магу голову и понизил голос. - Закрой пасть и слушай. Мы на войне, и капитан здесь выше писаных законов. Если это понятно, то я жду ответа на свой вопрос.
- Капитан, там целое стадо на якорях. Семь или восемь кораблей. Основная часть к востоку от маяка.
- Благодарю вас, господин Маграват, - отвесив магу учтивый полупоклон, граф поправил обшитую золотой тесьмой шляпу и повернулся к своим офицерам. - Господа, мы начинаем. Штурман, курс восточнее острова. Рулевых в шлюпки, шнуры закрепить. Отход по приказу.
Набравшая силу приливная волна ускорила движение "Кисейту", и очень скоро бригантина начала отворачивать на северо-восток, отпуская шлюпки. До предела загруженные брандеры один за другим отошли от борта "Кисейту", начиная выходить на курс атаки. Четверти кована оказалось достаточно, чтобы плывущие под чёрными парусами шлюпки растаяли в ночной мгле, но за мгновение до этого Бесли успел заметить, как Нетфар обернулся и прижал сжатый кулак правой руки к левому плечу, повторяя молчаливую клятву имперских лотвигов. Теперь оставалось только ждать, но почти сразу же после исчезновения в темноте брандеров на западе появилось быстро набиравшее силу свечение. Фос Ластаранта не сомневался, что он видит зарево от горящей сителы, которую "Альдуза" вылила вблизи Сальдивата. Бесли очень надеялся, что рискованный план капитана рит Дартевая удался, и гонимая большим приливом вязкая горючая жидкость достигла плавучих причалов небрисского порта.
Постоянно поглядывая на освещённые большим пожаром низкие облака, граф не сразу заметил подошедшего к нему штурмана, по лицу которого было понятно, насколько плохи принесённые им новости. Судорожно сглотнув, Пласен доложил, что за борт продолжает утекать шнур только из одной бухты. Задавая вопрос, капитан уже знал, какой ответ ему предстоит услышать, и когда штурман подтвердил его догадку, Бесли приказал выбрать ставший ненужным шнур и продолжать следовать заданным курсом. Хорошо зная своего подопечного, фос Ластаранта ещё утром заподозрил, что Нетфар вряд ли воспользуется спасительным шнуром. Для юного лейралика честь и верность короне были превыше всего, и он хорошо понимал, насколько результаты атаки брандера с закреплённым рулём могут отличаться от того, чего может достичь смелый человек, приведший свою начинённую сителой шлюпку в центр вражеской эскадры.
Матросы только начали подтаскивать юнгу к борту, когда возле Котхи вспыхнул столб пламени, быстро расползающегося по водной поверхности. Спустя некоторое время восточнее острова появилось второе пятно стелющегося по волнам огня, и Бесли понял, что Нетфар не захотел сжигать драгоценную сителу в бесполезном по большому счёту факеле, предпочтя предварительно затопить подведённую к небрисским судам шлюпку. Стоя у борта, капитан видел охваченные огнём корпуса и мачты чужих кораблей, искренне надеясь, что милостивый Альфир не оставит душу сделавшего свой выбор светловолосого юноши.