Выехав из Фур-Утиджи ранним утром, караван к вечеру добрался до Нардатула - небольшого городка на юге королевства, от которого при желании можно было всего за сутки доскакать до Илугинского перевала (при наличии нескольких подменных лошадей и достаточно выносливой собственной задницы). Ещё несколько лет назад Нардатул, находящийся рядом с одной из основных дорог Тангесока, был довольно оживлённым местом: через него проходило немало обозов, везущих в столицу товары из Непшита, Дофатамбы и Тивара (в первую очередь у нелюбимых соседей покупали железо и изделия из металла), а также продукцию окрестных полей и ферм. Бесчинства коренжарцев подточили благосостояние жителей городка, а после начала войны местные лавки и трактиры вообще с трудом сводили концы с концами. Однако раз на раз не приходится, и когда Мантер в который уже раз въехал на главную улицу Нардатула, там было не протолкнуться от солдат в зелёных мундирах, многие из которых уже успели утолить жажду после утомительного дневного перехода.
Следовавшее в Междуречье подкрепление было, безусловно, хорошим делом, однако магистр не сомневался, что приближавшийся к городку караван со всеми его повозками и животными неизбежно вызовет излишний интерес у подвыпившей солдатни. Повернувшись к ехавшему рядом с ним Сафруту, он приказал ему вернуться к каравану с приказом остановиться на ночёвку в поле возле небольшой запруды в трёх-четырёх кованах от Нардатула. Так как наёмников Кибока и возниц подобное изменение явно не обрадует, Мантер разрешил скрасить их разочарование ещё одним бочонком пива.
Лучшая комната постоялого двора, в которой магистр уже несколько раз ночевал, оказалась занятой армейским полковником. Остановив движением ладони готового возмутиться Микулама (желания угодить честолюбивому ученику было не занимать), Мантер молча кивнул испуганному хозяину, взял ключ и под удивлёнными взглядами своей свиты начал не спеша подниматься на второй этаж.
Едва ступив на порог, танкис поставил на окна сигнальную сеть, после чего проделал то же самое с дверью и потолком. Оглядевшись по сторонам, он подошёл к столу, бросил на него свою пыльную шляпу и опустился в большое деревянное кресло с широкими подлокотниками. В комнате быстро темнело, и Мантер поднял руку, чтобы зажечь светящийся магический шар, но его внимание привлёк стоявший на столе бронзовый подсвечник. Эта украшенная волчьими головами вещица явно была привезена из Тивара, и сделали её скорее всего ремесленники-пекоты, которых так не любили тангесокские аристократы.
Покачав головой, магистр подумал, что он никогда не поймёт правителей Фур-Утиджи, из-за дурацких предрассудков отказывавшихся строить рудники и литейные мастерские на северных отрогах Касатлено. Да, эти плечистые молчаливые умельцы не нравились ни ему самому, ни Рахтару, однако они умели зарабатывать деньги, исправно платили все налоги и ни на что особо не претендовали. Ну ничего, великий Молкот не бросит своих верных слуг и последователей в трудный для них час, и эти недомерки ещё поработают на благо империи танкисов.
Не желая вновь погружаться в пучину тревожных размышлений, магистр встал, посмотрел в окно на продолжавших шататься по улице солдат и начал вспоминать магическую формулу, способную превратить энергию Ванат в самый что ни на есть обычный огонь. Не в сметающий всё живое огненный факел, а всего лишь в трепещущий язычок пламени, способный пробудить к жизни ждущие своего часа свечи.
Благодаря особому амулету, висевшему на шее Вольди, танкис узнал о приближении своего помощника, едва тот поднялся по лестнице (изготовив именные артефакты для своего ближайшего окружения, Мантер всегда знал, кто из них находится в радиусе пятнадцати-двадцати шагов). Представив себе лицо Вольди, увидевшего горящие свечи его комнате, магистр усмехнулся и повернулся к двери, решив не лишать себя этого маленького удовольствия. Его ожидания полностью оправдались, и не будь за спиной у беглого ватиласского капрала множества иных неожиданностей, его дрогнувшие руки вряд ли удержали бы тяжёлый поднос с ужиной и бутылкой вина. Издав тихий утробный звук, Вольди принялся расставлять тарелки, с нескрываемым удивлением поглядывая на горящие свечи, ранее невиданные в покоях величайшего мага Бонтоса.
Уделив должное внимание ветчине, курице и двум сортам сыра, танкис не спеша потягивал довольно приличное красное вино, пытаясь вспомнить, когда за последние пятнадцать лет ему доводилось ужинать при свечах. Кичившиеся своими талантами преподаватели Ванат Теники считали обычные люстры и подсвечники недопустимым проявлением плебейства, которому нет места в стенах академии. Когда его выгнали за излишний интерес к некромантии, набивший руку Мантер продолжал пользоваться исключительно магическими светильниками, дабы у его потенциальных нанимателей не было оснований сомневаться в способностях молодого мага. В этом отношении мало что изменилось и после знакомства с Рахтаром (который едва не прикончил своего будущего ученика во время их первой встречи), ведь предлагая всем желающим решать возникшие проблемы с помощью магии, следовало даже в мелочах соответствовать расхожим представлениям о могуществе и привычках людей, владеющих этим искусством.
Погрузившись в мысли о годах своей молодости, Мантер неожиданно вспомнил о бароне фос Посадиме, сражениях с анерами и поспешном бегстве из лагеря рудокопов, причиной которого стали его занятия некромантией. Пожав плечами, танкис подумал, что спустя годы это своеволие следует оценивать совершенно иначе. Да, нежелание Мантера выполнять однозначный приказ учителя поставило их всех на край гибели, но ведь не уйди они тогда в Чёрный лес, не было бы ни постижения великих таинств Танкилоо, ни обретения могущества, ни планов создания новой империи. И если бездумные юношеские проказы открыли им путь к неожиданному величию, то следует ли сомневаться в правильности всесторонне продуманного решения, если оно вряд ли будет одобрено первым магистром ордена?
Мантер всегда был сторонником жёсткой дисциплины, но жизнь научила его, что слепое следование приказам и пожеланиям начальников не всегда приносит успех. Заранее предугадать все изменения ситуации не мог даже Молкот, так что в идеале любой исполнитель должен был уметь действовать в соответствии с изменившейся обстановкой.
Вылив остатки вина в бокал красного стекла, танкис сделал большой глоток и вновь задал себе ставший уже риторическим вопрос: в какой степени находящийся в Фур-Утиджи Рахтар представляет себе реальное положение дел в Тиваре? А заодно и последствия переворота в Каулоне? Инисен, конечно, великий человек, но сознаёт ли он, что грядущее сражение в Междуречье определит не только исход этой незадавшейся войны, но и судьбу самого ордена?
И, если уж на то пошло, так ли уж кощунственно звучал следующий вопрос: насколько Рахтар вообще способен правильно оценивать всё происходящее на Бонтосе? Проведя несколько дней в столице Тангесока, Мантер поразился, насколько за последнее время сдал первый магистр, став полностью зависимым от перекачки жизненной энергии. Мало того, что эта процедура лишала гостевой замок магической защиты, так ещё и делала инисена полностью зависимым от его бывшего ученика Дварааса. Свой вклад в растущую озабоченность Мантера внесли и планы инисена по замене короля на опального герцога, предок которого прославился во времена давно минувших войн. Трудно, конечно, было спорить с тем, что Апсама фос Нкаревшит был изрядным болваном, однако укрепления на перевалах уже строились, а вновь сформированные полки уже маршировали на юг. Пусть и со скрипом, но дело делалось, так стоило ли в этих условиях затевать дворцовый переворот с туманными последствиями?
Хлебнув ещё вина, танкис подумал, что именно эта непонятная увлечённость Рахтара герцогом фос Бетлартором и стала последней каплей, склонившей его к решению действовать самостоятельно, не задавая вопросов и не спрашивая разрешения. Да, именно что последней каплей, подобной стекающим сейчас по свечам частицам расплавленного воска.
Привычкой спать не раздеваясь Мантер обзавёлся ещё до встречи с Рахтаром, занимаясь целительством и некромантией между Рамшайскими горами и полноводным Елеониром (нравы в тех местах были весьма простыми, поэтому сохранность кошелька, а зачастую и головы напрямую зависела от умения быстро уносить ноги). Спустя годы он научился получать удовольствие от мягких перин, но во время походов предпочитал следовать старым привычкам. Так было и на этот раз - сняв куртку и сапоги, Мантер вытянулся поверх зелёного покрывала, продолжая смотреть на подрагивающие язычки пламени. Когда одна из свечей погасла, магистр потушил две оставшиеся лёгким движением воздуха и закрыл глаза.
Утро началось с криков сержантов и офицеров, строивших невыспавшихся солдат в ротные колонны. Когда пехотинцы покинули главную улицу Нардатула, магистр спустился вниз, чтобы встретить входивший в городок караван. Судя по ругани ехавшего впереди Кибока, не все путешественники сочли дополнительный бочонок пива достойной компенсацией за ночёвку под звёздами, но холодный взгляд Мантера заставил сбавить тон даже бесстрашного наёмника.
Магистр явно не собирался ничего ни с кем обсуждать, взмахом руки приказав каравану продолжать движение. Первыми мимо него проследовали уритофорцы, многих из которых он помнил по боям в столице Тивара. Это были закалённые бойцы, ставящие свою честь выше смерти, которую они считали вполне естественным событием, не самым, конечно, приятным, зато открывающим душам храбрых воинов дорогу в мир вечной благодати. Сжав зубы, танкис вспомнил Направера и других командиров наёмников, сгинувших вместе со своими людьми на улицах проклятого Ансиса. Искать им замену не было ни времени, ни возможности, и это было ещё одной причиной растущего недовольства магистра.
Следующими в караване были полтора десятка повозок, во главе которых ехал долговязый Еррохус - старший на сегодняшний день ученик Мантера, назначенный им главным над этим сборищем людей и животных. Первые четыре повозки были нагружены мешками с провизией и различным снаряжением, вслед за ними везли окованные металлом сундуки с боевыми синтагмами, обложенными соломой и тряпками бутылями с лайльакой, магическими снадобьями и эликсирами целителей.
На первый взгляд не отличались от них и две следующие повозки с какими-то ящиками и мешками: те же пары лошадей, ездовые и сидевшие рядом с ними бойцы в чёрных мундирах коронной стражи (из-за нехватки людей Мантер был вынужден обратиться к рит Нешадису, охотно предоставившему в его распоряжение два десятка стражников во главе с лейтенантом, которому были обещаны капитанские нашивки). Однако вместо наёмных возниц вожжи были в руках слуг магистра, а ехавший на сером жеребце ученик Итурей не отставал от этих повозок ни на шаг.
Одобрительно кивнув, Мантер перевёл взгляд на три следующих повозки, в каждой из которых сидели по семь-восемь мужчин в синей тиварской форме, находившихся то ли в полусне, то ли под воздействием наркотиков. Замыкало караван стадо животных, состоявшее из быков, лошадей и коз. "Любимая живность Курхаса", - магистр усмехнулся, вспомнив привычки главного умельца ордена по изготовлению харварлов. - "Не сильно эти козочки нам в Ансисе помогли, но для Междуречья всё сгодится". Как и люди в повозках, животные были явно не в себе - ни на чём не задерживая взгляд потухших глаз, они послушно брели по дороге, подгоняемые конными погонщиками.
Повернув голову, Мантер посмотрел на свою свиту, находившуюся там, где ей и надлежало ожидать новых приказов - в трёх шагах слева и немного позади (слуги стояли ещё на пару шагов дальше от дороги). Встретившись взглядом с Вольди, танкис приподнял правую руку и шевельнул двумя пальцами. Бывалый капрал давно научился понимать настроение своего хозяина и не стал медлить.
- Господин магистр, вьючные лошади готовы.
- Хорошо, капрал, - заметив некое замешательство на лице помощника, начавший оттаивать Мантер решил поинтересоваться его причиной. - Что не так?
- Господин магистр, хозяин хочет послать с ними своего сына, чтоб, значит, лошади точно домой вернулись.
- Никаких сыновей. Не можешь нанять - купи.
- Мнётся хозяин, говорит, с лошадьми сейчас плохо.
- Дай две цены.
- Но, господин магистр...
- Три цены, капрал, - уже поворачиваясь к Сафруту, танкис вспомнил о сельских хитростях. - И передай хозяину: если он вздумает послать сына следить за нами, возвращаться домой будет некому.
День был жаркий, но дующий со стороны горного хребта свежий ветерок приятно холодил разгорячённые лица, делая дорогу не такой утомительной. Через три с лишним центуды караван достиг небольшой рощи, и Мантер разрешил устроить привал, предварительно обследовав её сигнальной сетью, способной различать живые тела и металл. Пышные кроны высоких мракатов не только давали защиту от лучей Афрая, но и наполняли воздух пряным ароматом, рождавшим в головах путников мысли о сладком безделье и чувственных удовольствиях (зашевелились даже полузомби в тиварских мундирах).
Бросив поводья кому-то из слуг, магистр повёл Сафрута к двум особым повозкам, от которых всё так же не отходил спешившийся Итурей. Похлопав младшего ученика по плечу, Мантер отправил его за Вольди и вьючными лошадьми, в очередной раз оставив без внимания удивлённый взгляд молодого танкиса. Капрал знал толк в подобной перевозке грузов, поэтому купил не только лошадей, но и специальные сети, верёвки и два рулона толстого войлока, с помощью которых он сноровисто разместил на конских спинах все восемь указанных Мантером деревянных ящиков. Внимательно осмотрев подготовленных к дороге животных, магистр бросл Вольди и помогавшим ему слугам несколько серебряных монет и ткнул пальцем в продолговатый мягкий тюк.
- Сафрут, а это ты себе за седлом привяжешь.
- Господин магистр, это надо сделать прямо сейчас?
- Именно так, Сафрут. Все вопросы потом, когда тронемся, - усмехнувшись одними губами, Мантер открыл плоским ключом один из оставшихся в повозке ящиков и извлёк их него две потёртые кожаных сумки, соединённых длинными ремнями. - А вот это уже для меня. Капрал, отнеси к лошадям, пока я Еррохусу что почём объяснять буду.
Когда караван покинул приятную тень мракатов, в доброй сотне шагов позади него двинулись два всадника, одним из которых был второй магистр ордена танкисов Мантер и его бывший ученик Сафрут, с нескрываемым изумлением слушавший своего недавнего учителя.
- ... Господин магистр, но что может быть важнее этой битвы? От неё ведь зависит исход всей войны!
- Сафрут, не только исход войны, но и судьба всего нашего ордена.
- Что вы такое говорите, господин магистр?! - опешивший от таких слов танкис непроизвольно натянул поводья, остановив свою гнедую лошадь. - В мире нет силы, способной противостоять ордену!
- Ты что встал-то? Двигай давай... Забыл, что в Ансисе было? Мы же оттуда еле вырвались.
- Если бы пришли коренжарцы, всё было бы иначе.
- Но ты же знаешь, почему их там не было! Чёрный факел, шевеливший кишки рев - маги Викрамара сделали невозможное. Кто знает, что они приготовили на этот раз?
- Инисен, но в Фур-Утиджи вы постигли новые тайны Танкилоо, от которых нет защиты!
- Помнишь баррикаду, перед которой гасли все файерболы? Вот тебе и ответ.
- Молкот не допустит нашего поражения!
- Знаешь, Сафрут, я всегда в это верил, но вроде как среди богорождённых кое-что изменилось, - проведя ладонью по вспотевшему лбу, Мантер со злостью сплюнул на землю. - То ли этот благостный придурок Альфир проснулся, то ли младшему надоели его аватары, и он решил сыграть по-крупному... В дороге у меня было время подумать и теперь я уверен, что рассчитывать мы можем только на Танкилоо.
- Инисен, я никогда не сомневался в могуществе этой магии!
- Сафрут, Танкилоо не просто магия. Это нечто большее, что пришло в наш мир и желает остаться здесь навсегда.
- Желает? Но как могут чего-то хотеть магические формулы?
- Ты что, не слушал меня? Танкилоо - это не только и не столько магия. Я бы сравнил его с нашими богами, только они каждый сам по себе, а у Танкилоо ни лиц, ни имён. Оно едино и невидимо. Не знаю, как и когда это нечто пришло в мир Лаканик, но оно использует энергию Ванат и хочет властвовать вроде наших богов и королей.
- Инисен, но вы никогда не говорили ни о чём подобном...
- Конечно, не говорил. Чтобы это понять, мало стать учеником ордена, - магистр усмехнулся и вновь смахнул пот со лба. - Да и среди танкисов мало кто о сущности Танкилоо знает. Сложно всё это и непонятно... А всё непонятное сомнения порождает. Вот ты и подумай, надо это ордену?
- Ни в коем случае, господин магистр! - глубоко вздохнув, Сафрут с опаской взглянул на Мантера. - Вопрос позволите?
- Вопросы это хорошо. Очухался, значит, соображать начал. Ну, давай свой вопрос.
- Господин магистр, что я такое сделать должен, если даже в Междуречье не поеду? И почему я? Я же танкисом только весной стал.
- Повернись всё иначе, на твоём месте мог бы быть Актамат. Молодой, злой, сильный рунка, много чего умел. Огнозин и Белувак староваты, да и примелькались они изрядно. Гравере подошёл бы, но решать надо сейчас, а он - за горами.
Ответ Мантера озадачил молодого танкиса, и какое время он молчал, переваривая услышанное. Магистр не торопил своего недавнего ученика, ведь до интересующего его поворота дороги было ещё довольно далеко. Проехав минимум половину кована, Сафрут наконец созрел для следующего вопроса.
- Господин магистр, почему вы сказали, что Огнозин и Белувак староваты для выполнения этого поручения?
- Молодец, ухватил суть вопроса. Потому, Сафрут, что выполнение этого поручения может занять и десять, и двадцать лет. А то и дольше... Это тебе не просто - пошёл, что-то нашёл, убил кого надо и вернулся. Нет, теперь это станет делом всей твоей жизни. Да ты рот-то закрой...
На этот раз Сафруту потребовалось всего полсотни шагов, чтобы осознать слова магистра и задать ему следующий вопрос.
- Господин Мантер, а как всё это будет связано с орденом и Танкилоо?
- Больше, чем ты можешь себе представить. Танкилоо нельзя увидеть или потрогать, и оно не может расширять свои владения без помощи людей, которые допущены к тайнам его великой магии.
- Но если дело только в знании, почему танкисов так мало?
- Сафрут, ты опять меня не дослушал! - магистр почувствовал растущее раздражение от собственной самонадеянности и отсутствия подробного плана этой важнейшей беседы, которая явно клонилась в сторону обсуждения второстепенных вопросов. - Чтобы усвоить формулы Танкилоо, мало быть хорошим магом. Надо чтобы Танкилоо тебя приняло!
- Но оно это... ну, чем оно принимать-то будет?
- Ты в Турдуше сколько пробыл? Лет пять?
- Чуть больше, господин магистр.
- Помнишь, сколько новых магов в лагерь приезжало? А танкисов с учениками сколько? Меньше половины будет. Мы это по-разному объясняли, но главная причина - Танкилоо. Не принимало оно их. Кто-то формулы не мог активировать, кому-то страшно было.
- А чего страшно-то?
- Вот потому тебя Танкилоо и приняло, что ты млел от этой магии. У Курхаса резал всех подряд и радовался. Танкилоо таких любит, - магистр в очередной раз вытер пот со лба и с усмешкой посмотрел на Сафрута, пожавшего плечами при упоминании его мясницкого рвения. - А мне вот при первой встрече с Танкилоо было страшно.
- Вам, господин магистр?!
- Мы тогда в Чёрный лес зашли, а Танкилоо по нашей погоне ударило. Как я тогда с ума не сошёл... На всю жизнь тот день в Рандери запомнил. Ну да ладно, это дела прошлые, а нам с тобой о будущем думать надо. Так вот, орден надо сохранить, пусть хоть небо на землю падает. Нельзя рисковать, ставя всё на победу в Междуречье! Это понятно?
- Понятно, господин магистр. Танкилоо даёт ордену силу, потому что без нас само ничего не может. Вроде как в курятнике.
- Это ещё как?
- Ну, от петухов толку мало, только без них куры не несутся.
- Сафрут, ты меня удивляешь! Говорим о судьбе мира, а у тебя куры на уме, - Мантер хмыкнул и покачал головой. - Хотя по сути чем-то похоже... Вот ты всегда хотел быть особенным, хотел властвовать. Ну и кем бы повелевал сын мелкого торговца? Десятком наёмных слуг? А после Ванат Теники пошёл бы служить к захолустному барону? Ты ведь не об этом мечтал?
- Инисен, я всегда помню, что силу и власть дал мне орден. Вчера вечером даже Кибок не посмел мне возразить.
- И ты знаешь, почему. Кибок храбрец, но силу он уважает, - заметив большой серый валун, Мантер вспомнил, что через пару кованов им уже надо будет сворачивать на дорогу, ведущую к Хаунарскому перевалу. - Сафрут, ты кое-то читал об истории Бонтоса и знаешь, что мудрый правитель всегда имеет резерв, способный изменить ход сражения или всей войны. Так вот, сегодня именно ты станешь таким резервом ордена и Танкилоо. Я уверен в победе, но даже если проклятый Тивар переступит через наши трупы, орден и Танкилоо должны возродиться. Возродиться и достичь новых высот силы и влияния.
- Господин магистр, но в любом случае останутся танкисы в Фур-Утиджи и Турдуше.
- Если маги Викрамара сумеют одолеть нас в Междуречье, их не остановит даже Рахтар. Про лагерь и говорить нечего. Уж поверь мне, герцог и епископы не остановятся ни перед чем. Вот поэтому резерв ордена должен быть тайным, о котором никто не должен знать и который никто не будет искать.
- Господин магистр, но ведь меня столько людей видели?
- Вернувшись один, я скажу, что отправил тебя с секретным заданием через Хаунарский перевал. Там кроме пастухов и контрабандистов никто не ходит.
- Так мне надо будет в Тивар идти?
- Нет, Сафрут, ты будешь ждать исхода войны в неприметной пещере в центуде от перевала. Запомни - войны, а не сражения! На войне всякое бывает... Так вот, если Тивар падёт, ты вернёшься, но докладывать будешь только мне. Если же Молкот нас оставит, то тех, кто тебя видел, в живых уже не будет.
- Но пещеру могут найти. Да и долго там не просидишь.
- Про эту неприметную пещеру Актамату рассказали контрабандисты. Это была их семейная тайна. Теперь их нет, так что беспокоиться не о чем. В ящиках, что везут вьючные лошади, достаточно снадобий и припасов, чтобы жить там до следующей весны. Источник воды там есть.
- А если её всё-таки найдут? Мне надо будет сражаться?
- Тебе надо будет сидеть тихо. Актамат поставил там особую защиту, которая вселяет в людей страх. Слишком смелые дойдут до первого поворота, где и останутся. Жукам и крысам на радость.
- А я как туда попаду?
- Держи! - сняв с шеи один из амулетов, магистр бросил его Сафруту. - Эти руны откроют тебе путь в пещеру. Он всего один, так что ящики сам будешь таскать.
- Как прикажете, господин магистр.
- Считай, уже приказал. Теперь вот что. В ящике с руной "оза" лежат три пары мельтквари. Половину из них я заберу с собой. Когда мы одержим победу, я сломаю красную пластину, но ты будешь ждать ещё десять дней. Если за это время осыплется золотой мельтквари, ты будешь искать меня, чтобы доложить о выполнении задания. Чёрную пластину я сломаю, если пойму, что для ордена всё кончено, и теперь вся надежда на тебя.
- А если эти мельтквари останутся целыми?
- Значит, ломать их уже некому. После этого ты станет адонгонским целителем, которого не вовремя занесло в Тангесок. Подходящая одежда лежит в тюке за твоей спиной, - наклонившись, Мантер похлопал ладонью по одной из кожаных сумок. - а вот здесь всё, что целители таскают с собой.
- Инисен, это всё для меня готовили?
- Нет, Сафрут. Когда орден обосновался в Фур-Утиджи, возникли планы создать несколько тайных лагерей на правом берегу Велитара. Подобрали снадобья, яды, артефакты, копии важных книг, насыпали золота и серебра. В твоём родном Адонгоне один устроили, потом стало не до этого.
- В Адонгоне?
- Нет там сейчас никого, всё добро лежит в одном подвале. Карта у тебя будет, понадобится - запустишь туда руку. Я так думаю, что за рекой тебе спокойнее будет. Ватилас и Тайрот сами по себе живут, плевать они хотели на тиварские дела. Если что, там и Чёрный лес недалеко, тамошнее Танкилоо тебя от любых врагов укроет.
- Так мне сразу туда ехать?
- Первый раз я тебе отвечу, что не знаю. В Каулоне вон отелетер объявили, начнут врагов веры искать. Через Велитар тогда просто так не переправишься. Может статься, что в самом Тиваре проще будет переждать. Там-то особо искать не станут. Так, а теперь давай направо, к перевалу.
Добравшись до двух неизвестно как попавших сюда астельбажорских сосен, Мантер свернул с дороги, спустившись в заросший кустарником овраг. Разгвооры прекратились, так как ехать приходилось буквально след в след, и магистру неожиданно пришло в голову, что собственную смерть он обсуждал на удивление деловито и спокойно. Поразмыслив, он задал себе уже не раз возникавший вопрос: в какой степени он может считать свои мысли и действия действительно своими? Одно дело, когда ты служишь неведомой сущности, дающей тебе власть и могущество, ведь сегодня ваши интересы совпадают. Многое может измениться, если ты поймёшь, что стал не наёмником, а безвольной марионеткой Танкилоо, проникшего в твою голову. И стоит ли тогда идти на верную смерть, продолжая сражаться за иллюзорную империю, в которой ты сам будешь не больше чем служка у чужого престола?
Продолжая задавать себе вопросы, Мантер ощутил сильную головную боль, в считанные мгновения заполнившую его череп. Скрипнув зубами, он закрыл глаза и вцепился двумя руками в седло, взывая к милости богорождённого Молкота. Пот продолжал струиться по лицу магистра, но боль начала отступать, оставляя после себя звенящую пустоту. Через три десятка шагов танкис почувствовал прилив бодрости и уверенности в своих силах, с удивлением и усмешкой вспоминая обрывки своих недавних глупых сомнений.