Всё началось из-за моего двоюродного брата. Андрей был старше меня на четыре года и в этом году оканчивал нашу школу. Школу-интернат закрытого типа номер одиннадцать. Уже вот-вот он должен был выйти в большую жизнь за пределы школьной ограды, за которой никто из нас, начиная с раннего детства, не был. Сколько я помню брата, он всегда ввязывался в неприятности, но обычно справлялся с ними благодаря своим впечатляющим физическим данным, разбив пару физиономий и отсидев несколько дней в школьном изоляторе. Виделись мы нечасто - Андрей жил со сверстниками на своём уровне, и у него была своя бурная жизнь, насколько это позволяла строгая школьная дисциплина. Отношения между нами, несмотря на разницу в возрасте, отличались теплотой и взаимной симпатией. Андрей не раз выручал меня из неприятных ситуаций, к которым в отличие от Андрея, я не стремился, но которые сами меня находили. А способностей к дракам я не имел. Не то, что мой брат.
Сегодня Андрей вновь не поделил что-то с очередным своим одноклассником, и они устроили после уроков выяснение отношений подальше от административного отсека. Я не понял сам, как очутился в толпе зевак, так как шёл в свою комнату, а она находилась совершенно в другом крыле. От драк у меня всегда холодело внутри и сосало под ложечкой. Не выношу насилия совершенно. Боюсь до темноты в глазах и слабости в коленях. Одной такой драки, в которой я участвовал лично, и которая закончилась для меня благополучно только благодаря брату, мне хватило на всю жизнь. Хорошо ещё, что директриса меня тогда строго не наказала, а ограничилась выговором, в чём несомненная заслуга была моей классной руководительницы.
Толпа школьников с первобытной радостью ревела после каждого удачного удара, а у меня начинали ныть зубы, когда Андрею доставалось. Драться всегда больно. Чувствовал я себя крайне неуютно среди этой стаи шакалов. Мой брат и его оппонент тем временем разошлись не на шутку и лупили друг друга почём зря, разбрызгивая вокруг себя кровь. Наконец, Андрею удалось свалить противника, и болельщики моего брата взревели пуще прежнего, заработав себе злобные взгляды от товарищей того парня. Моё сердце бешено колотилось о грудную клетку, гоня пульсовую волну по всему телу и стуча в висках. Брат навалился сверху на своего обидчика и стал его душить. Пот и кровь лились ручьём с обоих, на полу валялся чей-то зуб, надеюсь, не Андрея. Парень извивался и пытался упереться коленом в "агрессора" в лице моего брата, но ему не удавалось. Победитель, в принципе, был уже определён. Однако в сей триумфальный момент в конце коридора показался электроцикл сторожа. Как не вовремя занесло сюда этого патрульного! Сторож, увидев толпу, принялся издали сигналить и, наверняка, вызвал подмогу по рации. Школьники раздались в стороны и принялись потихоньку исчезать в боковых коридорах. Разгорячённые соперники не слышали и не видели приближающегося сторожа. Они продолжали возиться на полу. Кто-то истошно завопил:
-- Берегитесь! Рожа едет!
Андрей услышал и повернул голову к подъезжающему квадроциклу. Сторож свирепо пялился из-под шлема. Те, кто не успел смыться, угрюмо попятились, прижимаясь к стенам.
-- Всем оставаться на местах! Не двигаться! Немедленно прекратить драку! - Гаркнул сторож, останавливаясь и спрыгивая с электроцикла.
Андрей разжал руки и принялся с трудом подниматься на ноги, стирая сохранившимся рукавом кровь с лица. Сторож встал между драчунами. Соперник Андрея лежал на полу и не делал попыток встать, восстанавливая дыхание и сплёвывая кровавую слюну. Андрей ещё до конца не распрямился, когда, видимо, уже кем-то заведённый сторож пнул его в бок тяжёлым армейским сапогом. Все возмущённо загалдели. Сторож резким движением выхватил из кобуры парализатор и всех обвёл его дулом:
-- Молчать, не то вырублю!
Андрей от удара откатился в сторону и снова стал подниматься. Парень, с которым он дрался, решил, что хватить валяться, но встать не успел, так как сторож неожиданно свободной рукой вытащил из-за пояса резиновую дубинку и ахнул ею его по спине. Тот скорчился на полу, выдавливая сквозь сжатые зубы стон и матюги.
-- Ублюдки! Я вам покажу, как драться в школе!
Мы мрачно смотрели на эту рожу, искажённую злобой и ненавистью, и понимали, что благополучно эта история для всех нас не окончится. Я содрогнулся, опасаясь за судьбу брата. Да и мне, как свидетелю потасовки, тоже могло достаться. Андрей медленно выпрямился во весь свой двухметровый рост и расправил широкие плечи, исподлобья наблюдая за сторожем, который казался по сравнению с ним просто шавкой. Рожа наставил на Андрея парализатор и зарычал:
-- Давно не вырубали?!
Я видел, как по мокрой от пота спине Андрея пробежала серия судорог. Он был просто взбешён и еле сдерживался. Я мысленно умолял брата успокоиться. И он, может быть, и справился с собой, если бы сторож не занёс руку с дубинкой для удара. Андрей молниеносно выбил ногой парализатор из руки рожи и ладонью со всей дури врезал сторожу в нос. Рожа рухнул в нокауте, и обезумевшая толпа детей с криками бросилась на него. Сторож закрылся руками и ногами, когда его принялись запинывать. Я стоял, вжавшись в стену, и не мог пошевелиться. Вокруг словно сгустились сумерки, и страх серыми волнами толчками изливался в душу. Андрей выбрался из толпы и поднял парализатор. Я попытался окликнуть его, но язык меня не слушался, во рту всё пересохло, и я смог лишь бессильно поднять руку. Брат меня увидел и расплылся в зловещей улыбке. Я вздрогнул и одними губами сказал: умоляю, не надо. Но Андрей уже отвернулся от меня в сторону приближавшихся на максимальной скорости двух истошно сигналящих электроциклов, Школьники бросились врассыпную. Избитый сторож без движения лежал в луже собственной крови. Я продолжал стоять, оглушённый, и не мог поверить, что оказался втянутым в такую заварушку. За нападение на сторожа изолятором не отделаться. За это подвергали "перевоспитанию". Но Андрей не мог здраво рассуждать, он превратился в зверя. Он безумными глазами смотрел на мчавшихся на него сторожей. Я в ужасе видел, как Андрей плавным движением прицелился из парализатора и нажал на курок. Один из сторожей на полном ходу вылетел с электроцикла и, будучи уже парализованным, закувыркался по полу по инерции, ломая кости, чей хруст был слышен сквозь рёв двигателей. Андрей прицелился во вторую рожу, но тот успел выхватить свой парализатор и на ходу выстрелил в моего брата. Как при замедленной съёмке я видел, что Андрей покачнулся от попадания и стал оседать. Но перед этим он всё-таки умудрился выстрелить. Сторож крутанул руль, и квадроцикл двумя боковыми колёсами проехал по стене коридора. От этого манёвра рожа не удержался и вывалился из седла, чуть было не угодив под свой опрокинувшийся электроцикл. Андрей уже лежал без чувств.
В мозгу у меня что-то щёлкнуло, и я, заорав до рези в горле, что было мОчи побежал по коридору. В голове не было ничего кроме животного ужаса. Справа от меня пронёсся еле заметный бледно-жёлтый заряд парализатора. Видимо, сторож после падения поспешил с выстрелом и не успел толком прицелиться. Следующим выстрелом он меня точно снимет. Я нырнул головой вперёд, и надо мной пролетела маленькая молния. Я больно ударился об пол и кубарем перекатился через голову. Не снижая скорости, я вскочил и припустил дальше, рефлекторно взяв правее. Заряд пролетел слева. Сторож промахнулся три раза подряд. Так не бывает. Мне же до бокового коридора оставалось несколько метров. Дыхание сбилось, но я побежал ещё быстрей. Я успел свернуть, схватившись за угол рукой, чтобы не пролететь поворот. За моей спиной сверкнуло - рожа промахнулся в четвёртый раз. Я должен убраться как можно дальше. Я старался чаще сворачивать в боковые коридоры, чтобы спутать преследователей. Я не мог больше бежать, но и не мог останавливаться. Мне блазнилось, что рожи преследуют меня по пятам, но я не в силах был обернуться, и постоянно ожидал неминуемого выстрела в спину, но его всё не было и не было. Я перешёл на шаг и начал уже было верить в то, что оторвался, как впереди показался электроцикл. Я свернул за угол и вновь побежал, хотя это было уже невозможно. Без конца сворачивая, я добежал до лестницы между уровнями, чтобы не замедляться, я скатился по пандусу для квадроциклов, Уже без сил я ткнулся в первую попавшуюся дверь, услышав, как по пандусу грохочет электроцикл. На моё счастье, дверь послушно отворилась, и я ввалился в комнату. Кто-то быстро и бесшумно притворил за мной дверь. Наверное, целую минуту я был без сознания.
Чья-то участливая рука помогла мне подняться с пола и отвела к дивану. Я рухнул головой в подушку, хрипло дыша. В глазах было темно, и мельтешили мелкие мушки, сливаясь в причудливые фигуры. Голова кружилась, словно на карусели, в боках кололо, а лёгкие были готовы разорваться на части. Мой мягкотелый организм никогда не подвергался подобным нагрузкам.
-- Что произошло? - Услыхал я сквозь вату голос своей доброй классной учительницы.
-- Н-н-н-не ... вы ... ух ... д-давайте м-ме... -- большего из себя я не смог выдавить.
-- Успокойся, спокойно, отдышись, -- пухлая рука классной нежно опустилась мне на лоб.
Почти четверть часа я приходил в себя. С трудом я сел на диван, ощутив внезапный приступ дурноты. Откинувшись на спинку, я взглянул на Татьяну Фёдоровну.
-- Что случилось? - Спросила она.
-- Меня ищут сторожа! - Разревелся я.
Немного успокоившись, я сбивчиво поведал ей о недавних событиях. Она удручённо выслушала меня, не в силах поверить, что это приключилось с одним из её способных учеников.
-- Что мне теперь делать?! - Отчаянно возопил я, зная заранее, что мне она не поможет, ведь она всего лишь учительница. В случае её пособничества ей придётся намного хуже моего. У Татьяны Фёдоровны и так будут проблемы, если до начальства дойдёт то, что я укрывался в её комнате. А у классной даже не было собственных детей. Мне стало так жалко её, что я снова захлюпал уже красным носом. Татьяна Фёдоровна печально взглянула на меня, погладила рассеянно по голове и вздохнула:
-- Горе ты луковое.
Я уткнулся в её мягкий бок и понял с удручающей ясностью, что моя жизнь из-за этого происшествия теперь никогда не будет прежней.
-- Я думаю, что тебе надо сдаться и рассказать всю правду. Ведь ты не виноват в затеянном нападении на сторожей. Они тебя не накажут сильно.
Я ожидал подобных слов. Да и был ли более разумный выход? Сбежать из школы невозможно, как и вечно прятаться в её закоулках. Да и куда бежать? В большом мире я не проживу и суток. Но, если я сдамся, мне так просто не отделаться. Я свидетель небывалого доселе преступления. Классная знала об этом, но ничего лучшего посоветовать не могла.
-- Я не могу сдаться, -- тихо ответил я, -- сами понимаете, что я подвергнусь перевоспитанию.
Моя учительница вздрогнула. " Перевоспитание" самое страшное из школьных наказаний. Медработники начисто стирают память провинившихся, и их приходится всему учить заново. Правда, обучаются они в несколько раз быстрее, но уже никогда не вспомнят о прошлой жизни. Андрей меня больше никогда не узнает. Как и я его... Это конец. Но я же ни в чём не виноват! Как бы мне ни было жаль брата, жаль до спазмов в горле, но он всё-таки преступил закон, а я-то здесь ни при чём! Я застонал. Похоже, что опять впадаю в забытье.
Но выпасть в осадок мне не дали. По уровню учителей пронёсся усиленный динамиками властный голос сторожей:
-- Жители двенадцатого сектора девятого уровня секции эф! Это сторожевая служба! В одном из жилых отсеков укрывается преступник, школьник восьмого класса! Он обвиняется в нападении на сторожей и сопротивлении при задержании! Немедленно выйдите из своих комнат и оставьте двери открытыми! Благодарим за содействие!
Я побелел как полотно. Татьяна Фёдоровна схватила меня за локоть и потащила в санузел. Я одеревенел, и учительнице пришлось силком тащить меня в ванную комнату. И я, и она осознавали тщетность этой попытки спрятаться. В дверь на фоне поднявшегося шума требовательно постучали. Классная сделала несколько незавершённых движений, находясь в крайней степени замешательства. Через пару секунд дверь слетела с петель. В комнату влетел сторож, замедлив своё стремительное движение, столкнувшись с учительницей. Она рефлекторно оттолкнула его. Сторож быстрым движением выхватил дубинку и наотмашь ударил ею Татьяну Фёдоровну. Из уголка её рта потекла струйка крови. Я, не осознавая, что делаю, в приступе внезапной ярости схватил первое, что мне попалось на столе, и бросился ей на помощь. Классная, утратив всю свою мягкость, звонко залепила роже пощёчину. Сторож в упор всадил моей учительнице заряд парализатора. Татьяна Фёдоровна стала валиться на рожу, тот, не догадавшись посторониться, стал падать под тяжестью её тела. Я, не в силах затормозить, чтобы не споткнуться, перепрыгнул падающих, сжимая до боли в костяшках рукоятку кухонного ножа. Оказавшись в коридоре, я потерял рассудок. Смутно я видел учителей, прижавшихся к стенам коридора. Бежавшего ко мне сторожа я не заметил среди плывших перед глазами цветных кругов. Я резко повернулся и оказался лицом к лицу с рожей. На уровне его живота что-то противно чавкнуло. Сторож охнул и уткнулся грудью мне в нос. Я не удержался на ногах, и он повалил меня на спину. Я медленно опустил глаза. Лезвие ножа, ручку которого я всё ещё крепко сжимал, целиком скрылось в теле сторожа. Когда кровь из раны толчком обагрила мои пальцы, я беззвучно заорал в ужасе. В умирающих глазах сторожа я прочёл недоумение. Сзади послышался топот ног. Я выхватил парализатор из ослабших рук сторожа, с небывалой силой скинул его с себя и, вскочив, выстрелил в набегавшего сторожа, продолжая орать, не издавая ни звука. Сторож, в которого я всадил полный заряд, словно бы наткнулся на невидимую стену, и опрокинулся на спину, хрустнув затылком. Я развернулся в сторону дверного проёма и поразил парализующим лучом выбирающегося из-под неподвижного тела учительницы сторожа. Больше ни одной рожи вокруг не было. Учителя в шоке смотрели на эту невероятную сцену. Я выкинул парализатор из онемевших пальцев и прыгнул в седло ближайшего электроцикла, вдавив педаль газа до упора. Квадроцикл, взревев ротором, встал на задние колёса, чуть не сбросив меня на пол. Учителя вжались в стены. Управление электроциклом было максимально простым, и с ним мог справиться любой психованный школьник, каковым я сейчас и являлся.
Я мчался, как ужаленный, по коридорам и пандусам, едва обращая внимание на шарахающихся в сторону людей. В голове царила пустота и паника, животный ужас. Надсадный рёв электромотора я не слышал, квадроцикл шёл на пределе возможностей, как и я. Я видел перед собой лишь длинный тёмный тоннель с небольшим пятном света впереди, в котором мелькали повороты. Не знаю, сколько времени продолжалась эта безумная гонка по школьным лабиринтам, время тогда умерло. Мчавшийся навстречу электроцикл я заметил в последний момент. Моё тело в попытке предотвратить столкновение, крутануло руль в сторону. Квадроцикл, жалобно заскулив, всё же выполнил манёвр, не снижая скорости, и перед ним неожиданно выросла стена. Электроцикл смяло в гармошку, а я, так ничего и не почувствовав, умер. В первый раз...
2.
В последнее время Он всё чаще погружался в воспоминания о жизнях, в которых Он был просто смертным. Они начинали казаться Ему более спокойными и безмятежными, чем теперешнее существование в качестве простого смертного. Да, несомненно, в Его настоящем у Него были неоспоримые преимущества, как-то: способность перемещаться между мирами, телепортация, обладание, если не бессмертием, то очень длительной продолжительностью земной жизни, телекинез; но были и минусы: прошлые жизни начисто перечеркнуты, и ни один мир не является Его домом. Любой из миров Его рано или поздно исторгал из своего лона. Жаль, что счастье находиться в одном родном мире Он осознал слишком поздно. Чехарда между мирами прервала сию идиллию. Но когда же началась эта чехарда? Он искал ответа, но не находил его.
Он давно потерял ход времени. Для Его организма, постоянно перемещающегося между мирами, больше не существовало устоявшейся схемы смены времён года и смены времени суток. Его биологические часы шли намного медленнее, чем у просто смертных. Однако по Его субъективным понятиям, Он уже долгое время находился в шкуре Скитальца. Он полагал сперва, что нащупал верный путь, но тот никуда не вёл. Ему уже осточертели эти такие разные и такие одинаковые миры. Он хотел домой, домой в свой мир, в одном из которых обитала Его прежняя сущность. Ветер, дующий между мирами, Его давно начал раздражать. Он старался как можно дольше находиться в одном мире, который походил на Его прежние миры, но ветер гнал Его вперёд. И Он принялся убегать в воспоминания. Он вспомнил многое из прошлых параллельных жизней, но ни одно воспоминание не приблизило Его к ответу на вопрос, отчего Он стал таким. Отчего кто-то из прежних Него погиб не в своё время и запустил цепную реакцию чехарды между мирами. Как же Он намучился во время этой дурацкой чехарды! Он не мог понять, почему, проснувшись утром, Он не узнаёт окружающую Его действительность, отчего Он помнит то, чего в этом мире не могло с Ним произойти. Он думал, что сходит с ума. Он жил, как в тумане, смутно ощущая то, что занимает чужое место. Пока Повелитель Ветра не объяснил Ему всё, и Он, поняв, что превращение в Скитальца неизбежно, не ускорил сей процесс первым пришедшим в голову способом - самоубийствами. Он снова устал...
***
В своих прошлых смертных жизнях Он всегда мечтал питаться исключительно в кафе, барах и ресторанах, но денег для этого не имел. Став Скитальцем, Он воплотил эту мечту в реальность и первое время не вылезал из всякого рода различных кафешек, ресторанчиков, баров, забегаловок, пельменных, блинных, закусочных, фастфудов, кулинарий и прочих общепитов. Вскоре, это, правда, наскучило, и Он всё чаще обедал в одиночестве в гостиничных номерах или в съёмных квартирах. В этот раз Он забрёл в заводскую столовую. Обстановка там была довольно неуютной, но Он не обращал на неё внимания. Угрюмые рабочие, многие в своих несвежих робах торопливо поглощали стандартный обед и скользили по Нему безликими взглядами. Он давно заметил, что Его черты как бы смазались, и зацепиться взглядом в Его внешности было не за что. Вроде бы с первого взгляда ничего необычного, но со второго становилось непонятным, отчего ни одна Его черта не запечатлевается в памяти, моргнёшь - и Его образ куда-то улетучивается. Хотя на месте и нос, и губы, и глаза, и уши - всё осталось прежним. Первое время Он очень этому удивлялся и много времени торчал у зеркала, но вскоре махнул на это странное обстоятельство рукой.
Он тщательно пережёвывал котлеты. В отличие от трудяг, время на обед у Него не было ограничено, и Он, лениво работая челюстями, снова и снова рылся в своей памяти, пытаясь отыскать ответ на мучивший его вопрос "предтечи Скитальца", попутно отмечая картонный привкус котлет во рту. Почему-то опять вспомнился мир, в котором Он проходил обучение в интернате и погиб в глупой потасовке со сторожами. Что-то там было не так. Та Его смерть не должна была произойти. Да и подозрительно много провалов в памяти о том дне. Он сосредоточился и тут же поперхнулся. Он вспомнил, почему тогда после уроков Он пошёл не в свою комнату, а другой дорогой и натолкнулся на ту роковую драку...
3.
Сегодня у нас было первое занятие по классической русской поэзии. Учитель оказался нам не знаком. Меня поразила несколько странная внешность его: неуловимые черты лица и абсолютно никаких признаков возрастной принадлежности. Не представившись, учитель начал занятие. Он рассказывал про стихотворные размеры, про рифмы, приводил в пример стихотворения, которые никогда ранее на уроках литературы мы не слышали. Я сперва вслушивался внимательно, но затем меня посетила одна, как мне тогда казалось, удачная идея. В течение недели я никак не мог решиться признаться Ей в том, что я в Неё влюбился. Такое чувство меня посетило впервые, и я просто не знал, куда с ним деваться. Моя нерешительность весьма способствовала моим мучениям. Сегодняшний же урок подтолкнул меня к мысли сделать признание в стихах. Очень романтично. Ага! Я тихонько выдернул двойной листок в клеточку из учебной тетради, сунул ручку в зубы и стал ждать вдохновения. Учитель в это время продолжал декламировать странные стихи. Наконец, муза снизошла до меня, и я принялся пачкать бумагу. Больше учителя я не слушал. Стихотворение вышло корявым и банальным. Я выдернул ещё один листок. Никогда не предполагал, что стихоплётство такое трудное занятие. Я кидал взгляды на Неё, чтобы вдохновение не покинуло меня. (Не думал я тогда, что это невинное чувство, в конце концов, бросит меня в пучину невероятных изменений в моей судьбе). Сосед по парте попытался взглянуть, чем я там занимаюсь, но я стыдливо прикрыл листок руками и посоветовал ему не лезть. Переписав в муках рождённое стихотворение начисто, я подписался снизу и, довольный собой, перечитал ещё раз. Тут прозвенел звонок. Урок литературы был последним, и класс, радостно галдя, принялся собираться. Учитель громко кашлянул и произнёс:
-- Всем до свидания, а вас, молодой человек, я бы хотел немного задержать.
С холодом в душе я понял, что этот молодой человек - я. Вот сейчас я получу выговор за неправильное использование учебной тетради и за невнимательность. Было глупо думать, что учитель не заметит моей провинности. Ноги ослабели, и я сел обратно за парту. Одноклассники, посмеиваясь, постепенно расходились. Я вперил глаза в пол и нахохлился. Когда мы остались одни, учитель сказал:
-- Подойди ко мне.
Я, шаркая ногами, медленно подошёл к столу.
-- Ну и чем ты там увлечённо занимался? Поделись со своим учителем.
Я молча сопел, не смотря на него.
-- Уж не стихи ли ты там писал?
Уши у меня начали гореть. Ещё чего не хватало.
-- Да ведь я тебя не ругаю вовсе. Мне просто любопытно, что ты написал. Между прочим, весь урок я читал свои собственные стихи.
Я удивлённо поднял на него глаза. Вот это да! Я ещё не знал ни одного учителя, пишущего стихи и читающего их на уроке. Правда, ни одного его стихотворения толком не расслышал, ну, да неважно.
-- Хорошо, смотрите.
Учитель взял листок и стал внимательно читать мои четверостишия. Я очень боялся, что ему не понравится. Я с трепетом ждал его оценки.
-- Ты писал для кого-то или просто так? - Внезапно спросил учитель.
Я неопределённо промычал.
-- Она должна это увидеть.
-- Ну, я, в общем, так и хотел.
-- Не тяни с признанием, -- посоветовал он, -- сегодня же сходи к Ней и передай стихотворение. Сейчас же.
-- Вы так считаете? - Сердце моё забилось часто-часто.
-- Конечно. Ты ведь знаешь, где Её комната?
Я отрицательно помотал головой:
-- Я хотел в столовой или на уроке отдать.
-- Это не лучший вариант. Давай я в классном журнале посмотрю Её адрес. Чем раньше признаешься, тем эффективней. Фамилия? Так, вот Она. Давай тебе перепишу номер Её комнаты. Иди, ничего не бойся, поверь мне, у тебя всё будет хорошо.
Я трясущимися руками принял у учителя листок с Её координатами: уровень 10, сектор 3, секция D, комната 363 и медленно сказал:
-- До свидания.
Учитель о чём-то задумался и ответил мне довольно рассеянно:
-- Да, да. До свидания.
Я в тумане вышел из класса и кое-как сообразил, в какую сторону мне идти. Чем более я приближался к цели, тем менее я становился уверенным в правильности своих действий. Мой внутренний голос бубнил с каждым шагом всё интенсивнее и интенсивнее, что лучше с признанием повременить. Я старался не обращать внимания на этого паникёра, но частота пульса у меня зашкаливала, живот устроил революцию, ноги отказывались слушаться. В глазах было темно, ладони вспотели. Каким-то чудом, я всё же очутился около Её комнаты. Сделав глубокий вдох и резко выдохнув, я постучал в дверь. Открывать не спешили, и я уже намеревался уйти, но гордость не позволяла мне с позором бежать. В конце концов, в дверях появилась Её соседка, наша общая одноклассница. Я растерялся:
-- А-а, Она дома?
-- Да, в душе. Ты чего хотел?
Я смутился, вытащил суетливо тетрадный лист из-за пазухи и протянул Насте:
-- Ну, в общем, передай Ей, пожалуйста...
-- Что это? - Спросила Настя.
-- Да неважно. Передашь?
-- Передам. Всё?
-- Ага. Пока.
-- Пока, -- Настя пожала плечами.
Дверь перед моим носом закрылась. Щёки у меня горели. Всё прошло ужасно. Из-за двери я услышал голос Насти: "Он признался!" Мне стало невыносимо стыдно, и я быстрым шагом, почти бегом, пошёл домой. И зачем я только послушался нового учителя?!
... Андрей услышал и повернул голову к подъезжающему квадроциклу. Сторож свирепо пялился из-под шлема. Те, кто не успел смыться, угрюмо попятились, прижимаясь к стенам.
-- Всем оставаться на местах! Не двигаться! Немедленно прекратить драку! - Гаркнул сторож, останавливаясь и спрыгивая с электроцикла.
Лицо сторожа искажала ярость, глаза безумно блестели. Черты его лица были загадочно неуловимы. Я сегодня уже видел у кого-то такое странное лицо. Наш новый учитель!!!
4.
Он поперхнулся компотом, когда вспомнил эти подробности. И, что самое страшное, человек, выдававший себя за учителя литературы и за сторожа, был Повелителем Ветра! В груди что-то сжалось, и стало трудно дышать. Он считал Павла своим другом, старшим товарищем, учителем. Он просто рассвирепел от такой подлой подставы. Оказывается, вот кто был виновен в Его смерти, в Его первой смерти! Он бы не погиб в тот день, если бы Повелитель Ветра в роли учителя не послал Его под предлогом любовного признания прямо в гущу драки, если бы он в роли рожи не довёл Андрея и толпу школьников до исступления и нападения на сторожей. И не началась бы эта проклятая чехарда между мирами. Как этот Павел мог?! Как он мог?! Предатель и убийца! Вилка согнулась в Его пальцах. В голове принялись сотнями вспыхивать забытые воспоминания, связанные с Его смертями во всех мирах. Павел был тем мужчиной в вагоне метро, который разбудил Его перед остановкой "космодром", если бы Он проспал, то никогда бы не улетел на Луну и не погиб там. Павел был тем обезумевшим солдатом, который взорвал военную базу, в которой Они спаслись от радиации. Павел вынудил Его покончить с собой, чтобы ускорить процесс превращения в простого смертного. И эта была лишь мизерная часть того, что Он вспомнил. И в каждом мире, когда Он умирал, рядом всегда был Павел. Его затрясло. Единственным Его желанием сейчас оставалось придушить Повелителя Ветра, ха - Повелителя Смерти - собственными руками.
***
Павел сидел в ресторане узбекской кухни и меланхолично пережёвывал манты, запивая их белым вином. Скиталец ворвался в ресторан, чуть не сбив на своём стремительном пути официантку. Скит навис над Повелителем Ветра и плеснул ему в лицо вино, снабдив свой поступок отборным ругательством. Павел с отстранённым видом тщательно вытерся салфеткой:
-- Я тебя ждал.
Скиталец намеревался стереть Павла в порошок, но его реакция обезоружила сбитого с толку Скита.
-- Да ты садись, садись. - Повелитель Ветра невозмутимо указал на кресло, -- А то ещё не хватало с охраной бодаться.
-- Да я сейчас с тобой, сволочь, сам пободаюсь!
-- Садись! - В голосе Повелителя послышались повелительные нотки, и Скиталец, сам того не желая, повиновался.
-- Теперь объяснись.
-- Я объяснюсь! - Зашипел яростно Скит. - Я сейчас так объяснюсь, что тебя твой Ветер, которым ты повелеваешь, не узнает!
-- Ну-ну, не кипятись. Что случилось?
-- А ты напряги свой подлый ум! Обратись к своей гнилой памяти! И сам мне всё объясни!
Скиталец грязно матюгнулся и ахнул кулаком по столу. Тарелки и стаканы заплясали воинственный танец. Он перегнулся через стол, схватил Павла за грудки и заорал прямо ему в лицо:
-- Ты зачем меня, гад, убивал!?
-- Счёт, пожалуйста! - Крикнул Повелитель в сторону, не делая даже попытки освободиться.
Скит отпустил оппонента сам и стоял, сверля его бешеным взглядом. Как ему опротивела эта мерзкая морда с постоянно ускользающими чертами. Официант подошёл и, с опаской поглядывая на Скита, спросил у Павла, протягивая счёт:
-- У вас всё в порядке?
-- В полнейшем. У нас просто научный диспут.
Скиталец презрительно фыркнул.
-- Пойдем, побеседуем в другом месте, -- предложил Павел серьёзным голосом.
***
В кабаке, где все посетители находились в оптимальной кондиции, никто не обращал внимания на двух странных молодых людей, оживлённо переговаривавшихся за кружкой пива.
-- Я же тебе доверял больше, чем себе, как ты мог так поступить? - Ярость Скитальца бесследно улетучилась, и осталась невыносимая горечь и боль непонимания.
-- Потому что ты должен был стать простым смертным. - Повелитель Ветра говорил предельно спокойно. - Думаешь, превращение из просто смертного в простого смертного - это просто? Нет, совсем не просто. Каждое событие должно иметь причину. Во множестве случаев, как и в твоём, этой причиной являюсь я.
-- Не понимаю, что ты имеешь в виду? Кто ты на самом деле?
-- Я отвечу, но ты сразу не поймёшь. На самом деле я не знаю, кто я, но я называю себя Повелителем Судьбы.
-- Не очень скромно, или просто фантазии на другое имя не хватило?
-- Мне иногда хочется, чтобы это действительно было всего лишь нескромностью, но, к сожалению, моё имя в полной мере отражает мою теперешнюю сущность. Знаешь, я ведь умею перемещаться не только между мирами и в пространстве, но также могу путешествовать во времени во все стороны. Передвигаться я могу не только в пределах миров Земли, но и в космических масштабах. Я общаюсь с жителями других планет, конечно, с той их частью, которая обладает теми же способностями, что и я. Только с инопланетными Повелителями Судеб я могу быть откровенен, так как на Земле меня не поймут, я здесь один. Также я не просто путешествую во времени, но я знаю всё, что происходило, происходит и произойдёт во всех мирах Земли.
-- Значит, ты не просто простой смертный?
Повелитель Судьбы слегка усмехнулся:
-- Да, я очень непростой смертный.
-- Но я не понял всё равно, почему ты Повелитель Судьбы?
-- Ты согласен, что Судьбы нет?
Скиталец неуверенно кивнул.
-- А согласен, что Судьба есть?
Скиталец непонимающе помотал головой.
-- Каждое событие происходит потому, что люди совершают определённые действия, как говорится, каждый кузнец своему счастью, каждый сам хозяин своей жизни, каждый волен изменить её по своему усмотрению.
-- Тогда при чём тут Судьба?
-- При том, что все эти события, которые уже произошли, происходят и должны произойти, мне известны. И они не меняются. Никогда. Человек куёт свою жизнь по велению Судьбы. А я являюсь её орудием. Я корректор судеб. Я часто толкаю людей к совершению тех или иных действий, являющихся ключевыми в их жизни во всех мирах. Я повелеваю Судьбой, а Судьба повелевает мной. И, скорее всего, Судьба всё же больше повелевает мною, чем я - ею. Я знаю, когда, где и как мне нужно вмешаться в судьбы людей, чтобы всё шло своим чередом, и отклонения не разрушили Вселенную. И вмешиваюсь.
-- Прямо наместник Бога, -- съязвил Скиталец.
-- Не ёрничай. О нём я ничего не знаю. Моё сознание не вмещает понимания Бога. Моя деятельность не имеет ничего общего с верой.
-- Значит, всё-таки, что бы ты там не утверждал об отсутствии Судьбы, мы пляшем под её дудочку, и ни за что не изменим ход своей жизни. Вот, допустим, я хочу стать адвокатом, выучил всё для поступления на юридический, но я должен всю свою жизнь простоять за прилавком в магазине, и потому всё равно не попаду в ВУЗ? Так?
-- Нет. Ты станешь юристом в другом мире, там ты добьёшься своего.
-- Но я-то хочу в этом!
Повелитель Судьбы посмотрел на Скитальца укоризненно:
-- Скит, уж от тебя-то таких глупых высказываний я не ожидал. Ты же прошёл через всё это.
-- Да, -- Скиталец сконфузился, -- чего это я?
Это действительно было сложным для восприятия, и до конца понять, что во всех мирах это всё-таки один и тот же ты, можно было, лишь став из смертного простым смертным.
Скиталец немного помолчал и спросил:
-- А как это ты в одиночку успеваешь помочь всем людям во всех мирах?
-- Я никому не помогаю - я не Мессия. Я лишь выполняю то, что я должен выполнить. Многие мои действия ведут совсем не к улучшению жизни человека, а наоборот, а зачастую, и к его гибели. Пойми, нет ни Добра, нет ни Зла, есть Повелитель Судьбы. У Судьбы не предпочтения тяготеть к Добру или Злу. Судьбы, как таковой, самой-то не существует. Все эти Тёмные и Светлые силы всего лишь выдумки человеческого разума, который, пытаясь упростить понимание Законов Вселенной, только всё усложняет и отводит в сторону от Истины.
-- Так как ты всё-таки успеваешь?
-- Всё просто. Я же путешествую во времени, я могу бесконечно долго в рамках своего субъективного восприятия времени ничего не делать. Я всё равно всегда успею попасть в нужный отрезок времени и места, чтобы выполнить то, что мне предстоит выполнить. Тот, кому подвластно время, не может опоздать.
-- А откуда ты узнаёшь, что и где ты должен изменить в судьбах людей?
-- Так ведь я знаю всё обо всех событиях, в том числе и о своих действиях. Я просто-напросто знаю, что я делал и делаю это.
Скиталец некоторое время переваривал услышанное и выпитое пиво.
-- Ну, я-то тебе зачем?
-- Так ведь кто-то должен стать Повелителем Судьбы.
Скиталец закашлялся:
-- Я Повелитель Судьбы? Ты выбрал меня?
-- Не я. Так было, так есть и так будет.
-- Я тебя заменю?
-- Нет.
Скиталец долгое время смотрел на Повелителя Судьбы:
-- Не понимаю.
-- А ты внимательнее взгляни на меня. А теперь вон в зеркало на стене.
Скиталец быстро сложил два и два. Изучив ответ, он медленно чертыхнулся.
-- Ты правильно понял. Я - это всего лишь ты в будущем. Так что я не делал плохого тебе, я просто подготавливал себя к другой жизни.
-- Я должен побыть один, -- Скиталец резко встал и вышел на улицу.
***
Привычным движением Скит извлёк из пространства сигарету и зажигалку (ещё один смертный обвинит себя в рассеянности). Он нервно закурил и торопливо затянулся. Вот влип. Никогда он не задумывался, куда могут привести его грёзы. Оказывается, у него никогда не было выбора. Течением жизни он предназначен быть Повелителем Судьбы. Нет, не Повелителем, а её Рабом. Рабом того, чего не существует. Это не какой-то там таинственный Повелитель Ветра, а он сам себе подготовил ловушку, не Повелитель Ветра, а он сам убивал себя. Вернее, этим ему ещё предстоит заняться. Теперь только и остаётся делать то, что ему будет велеть Судьба, никакой больше свободы, и никакой больше возможности обрести свой дом. Скиталец, вернее Повелитель Ветра, вернее, Повелитель Судьбы глубоко затянулся, наблюдая за потрескиванием табака. И вдруг ему в голову пришла на удивление удачная мысль, которая позволяла оценить ситуации с другой стороны. Он сосредоточился и попытался закрепить её в памяти. Тут на его плечо легла чья-то рука:
-- А знаешь, с другой стороны, это ведь не так уж и плохо: небывалое несравнимое могущество, предельно ясное и расширенное сознание, доступность абсолютно всех земных благ, всеобъемлющее знание о мирах Земли, невероятно большой срок земного существования, бесконечное море свободного времени, способность к космическим путешествиям, общение с инопланетными Повелителями, независимость и свобода! Только прикинь. Единственно, что нужно исполнять свои обязанности, но их можно и отложить, время подвластно лишь тебе. Практически рай!
-- Но откуда ты узнал о том, что ты Повелитель Судьбы?
-- Я же сам и рассказал. Правильней будет, сейчас и рассказываю. Сам себе.
-- Точно. Абсурдная ситуация. Я сам себя сделал Повелителем Судьбы и сам себе объяснил, как это нужно делать. Не найдёшь концов. Кто же на самом деле это сделал со мной?
-- Судьба.
-- Её нет.
-- Тем не менее, я её орудие.
И, касаясь друг друга плечами, в кабак вошли два Пленника Судьбы... Нет, вошёл один, но - Повелитель Судьбы.