Аннотация: Первый опыт написания фанфика по Логгу. Топику "Любимый герой жив" посвящается.
Все нижеизложенное просьба считать плодом бредовой фантазии, любые совпадения с каноном являются случайными.
ПРОЛОГ
Вечернее феззанское солнце ласково изливало свои лучи на новую имперскую столицу. Сумасшедшее небо, окрашенное во все оттенки оранжевого и желтого, казалось, светилось не меньше, чем сама звезда, и привело бы в ужас любого порядочного терраиста - ни единой капли голубизны, которой так славилось некогда небо Земли! Бедные местные влюбленные... Тут даже не скажешь чего-нибудь сомнительного в духе "Ее голубые, как небо, глаза при первой же встрече поразили меня в самое сердце!" (С другой стороны, кто видел хоть одного влюбленного терраиста?)
Рассеянно шагавшего по улице молодого человека именно такое небо, во всяком случае, вполне устраивало. Судя по его довольному виду, сегодня ему нравились не только небо, но и Феззан, Рейх, да и вся Галактика заодно.
--
Эй, Райнхард! - заорали с другого конца улицы, - а ну стой, балда длинноногая!
"Балда длинноногая" от неожиданности застыл столбом, за что тут же поплатился - сзади на него налетел толстый феззанец, начавший ворчать, что тротуар вовсе не частная собственность, надо смотреть под ноги и не мешать порядочным людям.
Пока молодой человек, которого, по-видимому, звали Райнхард, неуклюже извинялся, его нагнал высокий симпатичный парень в новеньком, с иголочки, курсантском мундире.
--
Ты вообще что-нибудь слышишь? Между прочим, две улицы за тобой бегу и ору, как идиот! - отдышавшись, возмущенно заявил он.
--
Задумался он! Его все ждут, уже два часа как готовы праздновать наше успешное поступление в филиал академии на Одине, а он, видите ли, гуляет! Нашел время!
--
Как два часа? А... э... который час? - поразился Райнхард.
--
Семь!
--
Семь?!
--
Представь себе. И, знаешь, это даже для тебя уже слишком, - заявил курсант, кстати, огненно-рыжий.
--
Э... извини, Рихард. Я как-то не подумал, - развел руками Райхард.
--
Пошли уже, бестолочь, - ворчливо заявил рыжий, разворачивая приятеля за рукав. - Честное слово, скоро для того, чтобы спускать тебя на землю, понадобится феззанский лифт! А где мы его на Одине достанем?
Райнхард только смущенно почесал в затылке.
***
Наверное, читатель ждет описания бурной гулянки бравых имперцев? Увы, подробности история не сохранила. Можно только сказать, что вечеринка на Феззане послужила прототипом многих последующих на Одине: Райнхард подпирал стенку, а красавец Рихард напропалую кокетничал с девушками - не без успеха, надо сказать.
Время летит быстро, и после памятного дня поступления прошло уже три года.
Довольно скоро обнаружилось, что от поступивших курсантов требуется изучать не только окрестные кабаки старой имперской столицы, но и кое-что более серьезное. Математика, стратегия, физика, механика, история... Книги, книги, коммы, механизмы, экзамены... Довольно быстро сокурсники поняли, что мечтатель и растяпа Райнхард - как раз тот человек, у которого можно списать наиболее сложные задания, выполненные без единой ошибки. Более того, на лекциях он не раз умудрялся переспорить и поставить в тупик преподавателей.
Одним словом, ботаник.
Несмотря на это, оценки на экзаменах у него были более чем средние. Сначала Рихард думал, что его друг страдает особо зверской формой экзаменационной трясучки, пока однажды ему не пришло в голову прямо его спросить.
--
Мне неинтересно на экзаменах. Что толку, если я буду учиться лучше всех? - был ответ.
--
А знаешь, ты мог бы, - сказал Рихард, - Лучше меня так точно. Ну, то есть, если не сажать тебя за штурвал и не давать ничего бьющегося, - скептически добавил он.
Манера Райнхарда летать на "Валькирии" давно уже стала притчей во языцех во всем филиале Академии.
--
Вот получишь распределение куда-нибудь в дыру недалеко от провинции Хель, будешь знать, - предсказал он.
--
Ты же знаешь, я вообще не хотел сюда поступать, - сказал Райнхард. - Хель побери это военное дело...
Рихард только рукой махнул.
--
Да-да, ты у нас непризнанный конструктор сверхскоростных кораблей, по тяжелым обстоятельствам вынужденный изучать презренную науку войны. Знаем-знаем, - буркнул он. Сам-то он давно видел себя на мостике в позе фон Лоэнграмма - плащ развевается, взор горит...
Откуда только берутся такие ленивые люди, как Райнхард. Ведь подразумевается, что это - будущий командир!
"Правда, его ведь слушают. И совета спрашивают тоже - у него. Вот ведь удивительная способность у человека - про других все понимает и схватывает, про себя - тюфяк тюфяком."
Довольно быстро Райнхард стал чем-то вроде невезучего талисмана их филиала. Не было никого, кто бы его не любил, не было никого, кому он хоть раз не помог - однако он все так же оставался "тем самым растяпой".
За три года Райнхард достиг больших успехов в любви: теперь он научился смущенно улыбаться симпатичным девушкам, чем очень гордился. Правда, в большинстве случаев в это время они уже успевали отвернуться к Рихарду или Хайнцу, двум известным сердцеедам, так что мало кто успевал заметить, что улыбался он довольно обаятельно. Что ж, даже Изерлон строился не один день. Кто знает...
Однако с каждым днем надежда слабела и слабела.
А потом наступило Событие.
--
Мы выиграли! Мы прошли! А-а-а-а! - ворвавшись в комнату с этим воплем, Рихард исполнил нечто вроде боевого танца с топором вокруг стола (топора у него, правда, не было, но ненужные мелочи вроде учебников, карт и бюстика Зигфрида Кирхайса он со стола и так поскидывал).
--
Выиграли?! - теперь танец исполняли двое, но разрушениями могли бы гордиться и пятеро.
--
Да! Мы летим! В столицу! О, великий Один! - Рихард наконец выдохся и хлопнулся на свою кровать.
--
И там будет сам Миттермайер. Нет, ты представляешь, на нас будет смотреть сам Ураганный Волк! - в восторге добавил он, уставясь на Кирхайса на полу (жалко его, конечно, ну да ухо у него и так уже было отбито).
--
Здорово, - искренне сказал Райнхард, поднимая Зигфрида и водружая его на законное место. Критически полюбовался результатом, посмотрел на раскиданные книги и так и оставил их валяться. - Расскажешь потом.
--
Э-э, нет. Ты летишь с нами. Капитан Гюдель лично внес тебя в списки, - пояснил он в ответ на недоуменный взгляд. - Так что ты у нас будешь отвечать за стратегию и моделировать бои, я - летать на симуляторах, а Франц - демонстрировать боевые искусства.
--
Он ставит отвечать за стратегию самого невезучего человека в Галактике? И вообще, лететь же должен был Хайнц?
--
Гюдель сказал, что Хайнц умеет только махать топором, и от этого у него через уши вылетает весь мозг. Кстати говоря, он прав. И с каких это пор ты у нас невезучий? - иногда Рихард умел врать с очень честными глазами. - Все! Завтра вылетаем, а пока - спать, - категорично заявил он и, уже зевая, добавил: - Там и Миттермайер-младший, кстати, будет... который фон Ройенталь...
--
Ну, уж как-нибудь... - сонно сказал Райнхард. А про себя подумал: "Против Ройенталя - скорее всего, никак".
***
Общеимперский Курсантский Смотр проводился не в первый раз и включал в себя нечто вроде соревнований между прошедшими предварительный отбор командами. Насмерть, конечно, никто не дрался, но страсти среди соревнующихся кипели самые нешуточные. Одинский филиал Военной Академии представляла троица студентов и седой капитан Гюдель, включивший под свою ответственность в состав "невезучий талисман" вместо сына известных аристократов, но не слишком далекого Хайнца.
Рихард отлетал вполне неплохо, сбил большую часть своих противников (противники, выбираясь из симуляторов, страшно ругались на всех диалектах Рейха) и заслуженно загордился. Везения ему хватило ровно до боя с Феликсом Миттермайером, закончившегося весьма плачевно и, что самое обидное, - быстро. Ну да ладно. Даже если учесть, что Франц никаких особых очков не набрал, для их филиала это уже - большое достижение.
А потом началось.
Настал черед Райнхарда. Который с легкостью выиграл свой первый виртуальный бой. Затем второй. Затем ещё один. И ещё. И ещё.
Капитан Гюдель потирал руки, участники шептались: "Не иначе, ему имя помогает".
На последний бой сбежались смотреть уже все. Райнхард, такой же растрепанный, как и всегда, но невозмутимо спокойный, стоял среди колонн (симулятор был стилизован под мостик старого имперского крейсера, вокруг которого амфитеатром поднимались сиденья) и разносил своего соперника в пух и прах.
"Хель, он же снова выиграет", - с восхищением подумал Рихард, - "Во дает! Колдует он, что ли?"
По-видимому, Райнхард наконец уяснил себе, что это не экзамен, а более важное событие. А может быть, ему просто перестало быть скучно.
Миттермайер, знаменитый Ураганный Волк, задумчиво наблюдал за ходом поединка. Мостики и самих "адмиралов" он мог видеть только издалека, зато прекрасно видел выведенную на большой экран расстановку флотов - треугольники, полукружия, часть кораблей вообще висит где-то сверху... Хель знает что творит этот мальчишка!
Что-то это напоминает. Что-то очень... знакомое.
Пожалуй, стоит посмотреть на него на награждении поближе. В том, что он выиграет, сомнений уже нет.
***
--
Слушай, мы, конечно, все знаем, что ты у нас герой и все такое, но, может, хоть перед награждением ты вспомнишь все-таки о существовании расчески?
--
От того, что я причешусь, героической моя внешность не станет. И вообще, я уже причесался!
--
Неужели? А по-моему, ты с детства не пробовал. Давай, нарушай свой религиозный запрет.
--
Рих, отстань.
--
И что это за пыльный свитер? - продолжал приставать Рихард.
--
С каких это пор ты путаешь форму с пыльным свитером?
--
С таких, что на тебе все выглядит, как пыльный свитер! Вон, бери пример с Миттермайера-младшего. Как влитая.
--
У Миттермайера-младшего другая проблема. Его во что ни одень, будет военная форма.
--
Вот и бери пример!
--
Нет уж, спасибо. Предпочитаю всегда выглядеть, как в пыльном свитере.
--
Хель! Этот человек сегодня представляет Один! А ну, причесывайся!
--
Рих, отстань! Иди сам награждайся!
--
Там будет Миттермайер! Причем оба!
--
Ну и что? Если им надо, пусть отвернутся.
--
Ах, так?! - окончательно рассвирепел Рихард. - А ну поди сюда, Фенрир тебя раздери! Будем делать из тебя приличного человека.
***
--
Мюллер? Здравствуй, это Миттермайер. Я знаю, что ты сейчас на Феззане. Не хочешь принять приглашение и зайти к нам на ужин? Эва обещала приготовить что-то изумительное.
--
Разве я когда-нибудь отказывался от кулинарных шедевров твоей жены? Конечно, буду.
--
Замечательно. К тому же у меня к тебе есть небольшой вопрос.
--
Может, я могу сейчас на него ответить? Это не отменяет ужина, разумеется.
--
М-м... Нет. Пожалуй, лучше приходи.
--
Ого, к ужину прилагается даже тайна? Непременно приду.
***
--
Я хочу показать тебе кое-что, - сказал Вольфганг после того, как было отдано должное прекрасному ужину и после того, как Феликс, зардевшись, выслушал все поздравления с победой и заслуженные комплименты от знаменитого "Железного Щита". - Пойдем наверх, там есть комм.
--
Осторожнее с коньяком, пока будете обсуждать скучные адмиральские секреты, - мелодично сказала Эва.
Вольфганг удивленно поднял брови (мы? и коньяк? как можно!), Феликс и Ани засмеялись.
--
Вернее, я хочу показать не кое-что, а кое-кого, - сказал он, усаживаясь перед коммом и запуская запись. - Видишь ли, вчера награждали победителей курсантского смотра. Даже не знаю, как сказать, кого я там встретил. Возможно, это только плод моего воображения, но из головы у меня тоже не идет. Я не встречался с ним лично, я не могу судить... Будь добр, посмотри сам.
Мюллер удивленно пожал плечами, но покорно уселся за комм на место Миттермайера.
--
Великий Один, - ошеломленно сказал он через несколько минут. - Вот так и уверуешь в воскрешение из мертвых и переселение душ.
На экране -- большой зал, тысячи лиц, все жадно и с некоторой завистью следят за тем, как глава Академии фон Бюро награждает лучших из лучших. Рядом стоит Миттермайер и благостно кивает новым талантам. Остальные тоже получат поощрения, конечно, но эти трое для остальных курсантов -- сегодня почти герои. Вот первый по боевым искусствам, его Мюллер не знает. Вот Феликс Миттермайер, занявший свое законное первое место среди пилотов, с видом победителя кланяется сначала главе Академии и отцу, затем залу и присоединяется к Эве и Ани в толпе, которые тут же кидаются его обнимать.
Так-так-так, а вот это уже интересно...
Следом за Феликсом из зала на яркий свет выходит и третий участник. Вид у него такой, как будто он пытался причесаться, но не очень преуспел, так что сзади и сбоку волосы торчат во все стороны. Слегка напоминает дикобраза и после Феликса смотрится, конечно, немного карикатурно, так что по залу проносятся смешки. Парень с улыбкой (дескать, и сам знаю, что дурак, уж простите) принимает поздравления и приз. Нелепый вид, и держится как-то не по-военному, но открыто и с таким достоинством, что провожают его уже вполне искренними аплодисментами.
Наконец-то лицо крупным планом. Сейчас мы на тебя посмотрим.
Темные глаза. Курносый нос. Уже окончательно растрепанные волосы странного синеватого оттенка...
--
Миттермайер, - заунывно сказал Мюллер. -- По-моему, я болен. Это же Ян Вэньли, причесанный под Оскара фон Ройенталя. Такого быть не может, следовательно, я болен.
--
Новейшая мода, видишь ли, - с нервным смешком сказал Миттермайер. - Придумали в Новых Землях, теперь докатилась и сюда. Пол-Феззана так ходит.
--
И как зовут этого чудесно воскрешенного?
--
Райнхард Рауэр.
--
Как?!
--
Ты не ослышался. Какая ирония судьбы, а?
--
Знаешь, - помолчав, сказал Мюллер. - Налей-ка мне все-таки коньяка. "Сам-то Ян, может, и мог бы оценить забавную сторону. А вот Его Величество, пожалуй, хорошо, что не дожил".
Миттермайер кивнул. Выпили. Помолчали, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине. Пламя бросало странные тени на стены, и казалось, что в полутьме вдруг оживают и Ян Вэньли, и Райнхард фон Лоэнграмм, и все, кто ушел и больше не вернулся, и вновь начинают разыгрывать старые битвы давно минувшей войны, как будто и не умирали вовсе.
--
Все-таки в голове не укладывается. Откуда у Яна Вэньли мог взяться сын на Одине? - в конце концов в недоумении спросил Миттермайер.
--
Ты не понимаешь. Это не человек, похожий на Яна Вэньли, это даже не сын Яна Вэньли. Это Ян Вэньли! Собственной персоной! Я его видел, я знаю, что говорю.
--
Но послушай, сейчас 22 год! Яну Вэньли, даже если представить, что он каким-то невообразимым образом остался жив, сейчас должно быть больше пятидесяти! А этому парню и двадцати нет, он же даже младше Феликса! - хлопнул рукой по столу Миттермайер.
--
Не спорю. Я же говорю -- я болен. И ты, видимо, тоже, мой бедный друг, - отрешенно сказал Мюллер. - Прозит! За наше скорейшее выздоровление!
--
Прозит, прозит, - проворчал Миттермайер.
--
Но знаешь, что? - оживился Мюллер. - Давай-ка свяжемся с кайзерин. Посмотрим, заразна ли наша болезнь и передается ли она, скажем, службе расследований.
--
А вот это -- уже дельная мысль, - кивнул Вольфганг.
***
Принц Алек обладал прекрасными манерами. Только очень внимательный наблюдатель заметил бы, что сегодня учить историю Старого Рейха ему хочется в последнюю очередь, а хочется сбежать к Миттермайерам и обсуждать с Феликсом новейшие новости истории современной. К счастью, учитель не отличался особенной наблюдательностью по отношению ко всему, чему не исполнилось хотя бы лет сто, так что не заметил нетерпения своего ученика.
Наконец примчавшись к Миттермайерам, он тут же попал в руки к Феликсу, который схватил его за рукав и утащил в комнату подальше.
--
Ну? - жадно спросил тот. - Ты узнал что-нибудь?
--
О, да! Сведений масса. Только понятнее от этого не стало, - поморщился Алек.
--
Понятнее или нет, сейчас решим, рассказывай скорее.
Мюллер и Миттермайер сумели заинтересовать Ее Величество странным рассказом, и вот уже два дня в стенах имперской службы расследований бушевал шторм, призванный разоблачить странное привидение. Ян Вэньли среди имперских курсантов, какой скандал! Александр и Феликс, два великих заговорщика, конечно, прослышали об этом и теперь проводили что-то вроде собственного расследования.
--
Одним словом, мало того, что этого человека нет на свете. У него даже семья не существует! - заговорщицким шепотом начал Алек. - То есть по запросу тут же предоставили биографию, все вроде бы кристально чисто, но стали проверять - ничего не совпадает. Во-первых, фамилия, Рауэр. Якобы родились на Феззане. Стали прослеживать историю - ничего подобного, они появляются здесь ровно 27 лет назад.
--
Беженцы из Старой империи, - задумчиво сказал Феликс.
--
Именно. Проверили всех возможных беглецов за то время - никаких подходящих людей с такой фамилией. Они просто возникают на границе с Феззаном.
--
Явно бежали от какой-то истории. Удалось установить, кто они?
--
Конечно, довольно быстро. Ни за что не угадаешь настоящую фамилию. Фон Эстерхази!
Феликс присвистнул. Фон Эстерхази были одним из старейших родов Старой империи, пока за несколько лет до Липпштадской войны не перешли дорогу герцогу Брауншвайгскому. Считалось, что род был уничтожен полностью.
--
Ну хорошо, допустим, это какая-то ветка фон Эстерхази, явно не основная, иначе Брауншвайг бы их не выпустил из своего зрения. Так этот парень что, их сын?
--
По документам - да. Но тут опять не сходится. У них действительно был сын, но он погиб в Липпштадской войне, когда решил вернуться с Феззана, и звали его Йохан, а не Райнхард. И ему, соответственно, должно быть лет так на двадцать больше.
--
Ничего себе. Он что, два раза воскрес из мертвых? И за Яна, и за этого Йохана?
--
Можно сказать и так. Выяснили в конце концов, что его взяли из приюта для детей военного времени в третьем году, знаешь, были такие? Причем документы правильно оформлены не были. Насколько я понимаю, в этих приютах в то время было столько детей, что их готовы были чуть ли не раздавать. Видимо, эти Рауэры сами не знают, что взяли какого-то необычного ребенка.
--
Так пусть найдут директора этого приюта, пускай вспоминает!
--
Пробовали. Умер три года назад.
--
Иными словами, хоть и выяснили про его семейство, про него самого начинай все сначала.
--
Именно, - вздохнул Алек.
--
Вот тебе и Райнхард Рауэр. - задумчиво протянул Феликс. - Райнхард, ха?
--
Да уж... бедный папа, - вполголоса, но отчетливо буркнул Алек.- Ты же этого Рауэра, кстати, видел, что скажешь?
--
Видел только, как он кофе бочками дует перед каждым сражением и везде стаканы забывает. Тоже мне, фон Эстерхази, - фыркнул Феликс. - Хотя Ани почему-то уверена, что он -- цитирую -- "добрый милый мальчик", хотя даже с ним не разговаривала.
--
Вот так, Феликс. Служба расследований копья ломает, а Райнхард Рауэр, оказывается, просто милый мальчик, - хмыкнул Алек. - Нет, все-таки мне надо лично посмотреть на этого чудо-подданного.
--
И что ты его спросишь? Не скажете ли вы, герр Рауэр, почему это вы так неприлично похожи на покойного военачальника, главную головную боль моего покойного батюшки?
Алек только нахмурился, и Феликс понял, что глас рассудка в его лице на этот раз позорно проиграл знаменитому лоэнграммовскому упрямству.
***
В то время как служба расследований сбивалась с ног, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию о человеке, которого не может быть, сам он на первый взгляд проявлял возмутительную безалаберность, нисколько не задумываясь, что его существование, собственно, нарушает все законы истории и здравого смысла.
Вообще-то он дремал.
Ну или по крайней мере, делал вид, что дремлет.
Райнхард ещё в первый день облюбовал уютную скамейку в парке около Академии и теперь наконец добрался до нее, запасшись по дороге очередным стаканчиком кофе и с некоторым трудом отправив Рихарда, которому жажда приключений и непременно в его компании как всегда не давала покоя, развлекаться в одиночестве.
Надо было подумать.
Райнхард сидел, откинувшись на спинку скамейки, закрыв глаза и подставив лицо феззанскому небу. Забытый кофе дымился в стаканчике, постепенно остывая.
Последние два дня у него постепенно крепло странное чувство, что сразу после награждения он оказался под большой-большой лупой, как невиданное насекомое, которое посадили в банку и теперь изучают. Нельзя сказать, что ему это особенно нравилось.
"Причем сам ведь прилетел в эту банку, вот что обидно" - подумал он. - "И кто меня дернул участвовать в этих соревнованиях, да ещё тащиться на это награждение, да ещё в таком идиотском виде".
Идиотский вид его особенно раздражал.
Конечно, непонятно откуда взявшийся парень, который три года довольно паршиво учился, а потом вдруг вот так взял и выиграл общеимперский смотр, должен вызывать интерес, с этим-то все ясно. Но очень уж странный интерес получается.
Сначала Рихард сказал по секрету, что его подробно расспрашивали про друга - дескать, для газеты Академии, и очень просили ничего не говорить. Но Рих, конечно, проболтался.
Где это видано, чтобы газеты, пусть их даже делают курсанты, брали интервью в тайне, да ещё и не у того человека, о котором пишут?
Потом родители, к которым он ездил вчера. Конечно, они были счастливы лишний раз его видеть, конечно, они его поздравляли, но невзначай поинтересовались, не натворил ли он чего? На удивленный вопрос, что именно он мог натворить, они пожали плечами и сказали, что сами ничего не знают, но знакомый человек в магистрате шепнул, что унтербюргермайстер герр Хайке неожиданно попросил поднять и подтвердить кое-какие старые документы. Официальное объяснение - перенос архива, якобы они что-то потеряли, но что-то уж он очень нервничал. Так как раньше ими никто не интересовался, может быть, тут какая-то сомнительная история?
Райнхард успокоил их, сказав, что ни в какие другие сомнительные истории кроме битвы на двадцать тысяч кораблей он последнее время не ввязывался, так что нечего волноваться, но сам задумался.
С какой, собственно, стати после игрушечной битвы должны проверять старые свидетельства о рождении? Добро бы ещё после хорошей драки, закончившейся приводом в полицию...
Да ещё Гюдель молчит, но как-то уж странно смотрит.
Странно, странно, с чего это его скромная особа стала вызывать такой неподдельный интерес? Столько лет он никого особенно не интересовал, и тут - на тебе. Нет бы девушки автографы просили... Райнхард вздохнул. Как же, автографы они будут брать у Феликса Миттермайера и Рихарда фон Фалленштайна, а вам, герр Рауэр, пожалуйте, запрос от унтербюргермайстера Хайке.
Ну, допустим, родители - беженцы из старой империи. Допустим даже, полиция пронюхала про эту давнюю историю со сменой фамилии. Так ей скоро тридцать лет, этой истории! Мало, что ли, таких после Гольденбаумов? Захотите, могу сходу ещё три таких же семьи в нашем городке перечислить, а если покопаться, герр Хайке, найдете и ещё.
Ну хорошо, пусть их старая фамилия должна быть полиции более интересна, чем другие. Но это всего лишь жалкая боковая ветка, уж три поколения как обедневшая... возможно, правильнее сказать, обнищавшая. Ещё до бегства и смены фамилии там от фонов одно название и оставалось.
Ну, приемный он сын. Ну, допустим. Так после войны таких миллионы!
Ну, внешность далеко не арийская. Так вы посмотрите на Новые Земли, да что там, посмотрите на Феззан! Много тут фон Лоэнграммов?
Райнхард вздохнул. Что за тайны...
Нет, дело тут в нем, а вот в чем именно - надо бы выяснить.
И кофе надо допить, остыл уже. Сначала кофе, тайны потом.
"Ну и ну, а эти-то два детектива что здесь делают?" - изумился он, открыв глаза и от неожиданности поперхнувшись. И трех глотков не дали сделать, что ж такое!
На дорожке, заметные издалека, виднелись две головы - светлая и темная, темный парень в курсантской форме, светлый в гражданском, и направлялись они явно в эту сторону.
Миттермайер и фон Лоэнграмм-младший собственной персоной. Хель.
Та-ак, куда бы выкинуть этот кофе...
В последний момент Райнхард все-таки решился и кинул стаканчик, но в урну не попал, зато вместо этого на светлых плитах дорожки предательски растеклось темное пятно.
Может, не заметили? Райнхард поймал взгляд Феликса, который с трудом успел погасить улыбку, и понял, что заметили, да ещё как.
А-а, и ладно. С искусным придворным его все равно не перепутаешь.
***
--
Привет, Райнхард, - улыбаясь, сказал Феликс.
Сначала он думал, что приветливость придется вымучивать, но после зрелища, как Рауэр, воровато оглядываясь, пытался выкинуть стаканчик, честно говоря, с трудом сдерживался, чтобы не заржать в голос. Неужели знаменитый Ян Вэньли выглядел вот так?
--
Привет, - сказал тот, поднимаясь со скамейки. - Мое почтение, Ваше Высочество, - добавил он, поклонившись почтительно, но без подобострастия.
"Нет, теперь и правда фон Эстерхази. Как он иногда умудряется так держаться? Только что кофе выкидывал, как настоящий клоун!"
--
Но как вы... - Алек обменялся взглядом с Феликсом.
--
Было сложно не догадаться, - улыбнулся он.
Алек, спохватившись, кивнул в ответ на приветствие.
--
Все говорят о новой звезде имперского флота, - сказал он в ответ на выжидательный взгляд - честно говоря, я решил, что имею право заранее встретиться с вами в неофициальной обстановке.
--
Встреча с вами - большая честь для меня, - спокойно сказал Райнхард. - Но вы мне льстите, Ваше Высочество, едва ли я будущий великий военачальник.
--
Почему же?
--
Военное дело, как и любое другое, надо любить, а у меня нет к этому ни малейшей склонности. К тому же это предполагает большие потери и большую ответственность, а я не очень-то гожусь для этого.
--
То есть что же, мечтаете о безответственной работе?
--
Точно, - улыбнулся Райнхард. - Что-нибудь такое за письменным столом...
--
Почему же вы тогда вообще пошли в Военную академию?
Райнхард не то чтобы покраснел, но несколько смутился.
--
Ну, меня сильно уговаривали друзья... И ещё стипендия в военной академии в пять раз выше, чем где-либо ещё, так что им это удалось. Видите ли, у меня... э... не очень богатая семья.
--
Ну, вы могли бы, наверное, учиться где-нибудь и работать, - с наивностью предположил Алек.
--
Работа во время учебы официально запрещена императорским указом, - моментально сказал Райнхард.
Феликс попытался незаметно пихнуть Алека локтем. Вот неуемный! Да, пусть почти вся роскошь и изгнала от двора фон Лоэнграммов, но что такое не иметь денег на оплату учебы, наш принц точно не знает. То-то Рауэр позабавится, вот уж кто, наверное, знает тридцать пять способов незаметно подработать. Ишь, глаза какие честные... Встретившись взглядом с Райнхардом, он заметил, что тот старательно прячет в уголках глаз улыбку. Ну не подмигивать же ему в ответ!
Да-а, похоже, не столько кайзер изучает своего подданного, сколько подданный - кайзера. Пусть добродушно и без малейшей враждебности, но, похоже, очень уж проницательно. Все-таки не очень это приятно.
--
Если вы напишете запрос о переводе в любой другой университет, я думаю, его подпишут, - неожиданно сказал Алек. - Также я думаю, что плату за обучение с вас не потребуют.
Прозвучало это, как "я об этом позабочусь". Феликс, который как и Рихард не представлял себе жизни без Военной академии, с некоторым удивлением увидел, как искренне изумился и обрадовался Рауэр.
--
Благодарю вас, - поклонился он. - Я непременно его напишу.
***
--
А ты уверен, что сможешь обеспечить ему перевод? - накинулся Феликс на Алека, когда они наконец вернулись домой, оставив Рауэра на скамейке. - Между прочим, это может быть не самой хорошей идеей. Если уж на то пошло, он пригодился бы во флоте!
--
А мне кажется, это хорошая идея, - категорично заявил Алек. - Сам подумай. Тебе не кажется, что имперский флот - не лучшее место для Яна Вэньли? Это неправильно.
--
А для Райнхарда Рауэра?
--
И для него тоже, он же сам сказал, что не хочет этим заниматься. Кстати говоря, все знают, сам Ян не особенно горел желанием воевать. Сейчас мир, почему бы ему не заниматься тем, чем хочется? Откуда мы знаем, может, Ян был бы таким гениальным историком, что это затмило бы его военные заслуги. Пусть хоть этот Рауэр попробует заняться чем-то иным.
Феликс пожал плечами, но в конце концов кивнул.
--
И ты собираешься ставить его в известность о том, кто он есть? - спросил он.
--
Не знаю... нет, наверное. Другое дело, что такой человек может сам догадаться, - вздохнул Алек. - Но ведь мы и сами пока ничего не знаем. Чего я не понимаю, так это как никто за столько лет не заметил, что он похож на Яна? Почему понял только твой отец, и то случайно?
--
О, на этот вопрос я смогу тебе ответить, - оживился Феликс. - Вот скажи, сколько раз в жизни ты смотрел "Легенду о героях Галактики"?
"Легенда о героях Галактики" была многосерийным фильмом, снятом в 10 году новой империи и рассказывающим о последних шести годах противостояния Империи и Союза. Каждый год фильм непременно повторяли на день коронации кайзера, так что по нему можно было проверять календарь. Фильм был одним из самых грандиозных проектов имперского кинематографа, достаточно сказать, что для съемок битв использовали настоящие списанные корабли времен войны, так что космические бои там получились феерические. Пожалуй, во всей империи трудно было найти кого-то, кто бы ни разу его не видел, и так же трудно было найти кого-то, кто посмотрел бы его целиком.
--
Ну... раз восемь или девять, - сказал Алек. - Но я не понимаю, причем...
--
Сейчас поймешь, - перебил Феликс. - Помнишь, кто там играл Яна Вэньли?
Алек на некоторое время задумался.
--
Пьер Дюбуа? - наконец неуверенно предположил он, - помню, что какой-то феззанский актер... Дюбуа, точно! Его ещё потом прозвали "вечный Ян", я вспомнил.
--
Правильно. А теперь скажи, когда ты слышишь имя "Ян Вэньли", какое лицо ты вспоминаешь - мелкую фотографию из учебника или лицо Дюбуа?
--
М-да, действительно... Знаешь, а я всегда думал, что он очень похож, - потер лоб Алек.
--
Вот сегодня ты видел, можно сказать, почти настоящего Яна, теперь ты знаешь, похож или не похож.
Алек вспомнил Дюбуа, напыщенно стоящего на мостике и мысленно сравнил его с Райнхардом Рауэром, дремлющим на скамейке, вытянув ноги. Великий Один, а он-то всегда думал, что изерлонская часть фильма удалась так же хорошо, как и имперская.
Не удивительно, что Баалатская автономия этот фильм не признает и предпочитает читать и перечитывать "Из пижонства и прихоти".
***
Через два дня в одной из комнат в доме Миттермайеров собрались Ее Величество Хильдегарде, Кесслер, Мюллер и Вольфганг Миттермайер. Имперская разведка наконец докопалась до истины, и Хильда решила обсудить ее с теми, кто впервые принес известие о новом Яне Вэньли.
По словам Кесслера, им удалось установить, что ребенка, которого позже забрали Рауэры, принес рядовой, назвавшийся Людвигом Бракке. Он сказал, что называет мальчика в честь Его Величества императора Райнхардом, и что он заберет его через пару месяцев, когда кончится война, а пока хотел бы оставить его здесь. Бракке погиб несколько дней спустя при последнем штурме дворца и не выполнил своего обещания. Однако удалось найти его сослуживца по имени Мартин Шерф, который жив и сегодня.
Из записи, сделанной с его слов, следовало, что Людвиг Бракке после штурма, в котором сам и участвовал, нашел этого ребенка в полуразрушенном доме, в котором размещалась штаб-квартира терраистов на Феззане.
--
Терраистов?! - в гневе воскликнул Миттермайер.
Кесслер сделал предупреждающий жест рукой. Что касается терраистов, доказать что-либо определенное сложно, однако, существует мнение, согласно которому когда-то на Старой Земле существовала возможность создания точных, абсолютных копий живых существ.
--
Старая Земля в момент своего расцвета обладала многими знаниями, ныне утерянными. Возможно, они пытались восстановить то, что мы только начинаем изучать, - закончил он.
--
Но зачем им понадобился ими же убитый Ян? - сдвинув брови, спросил Миттермайер.
--
Боюсь, что этого мы никогда не узнаем. Определенно установить удалось только, что делалось это за спиной фактического главы ордена, де Вилье. Возможно, его как-то хотели использовать его соперники.
"Удивительный человек Ян Вэньли", - подумала Хильда. - "Другое время, другая страна, другое имя, а он все равно умудрился остаться самим собой".
--
Мне хотелось бы услышать ваше мнение, как нам поступить в данной ситуации, - сказала она. - И как поступить с этим человеком.
--
Во всяком случае, я против того, чтобы отправлять его в Баалатскую автономию, Ваше Величество - мрачно сказал Мюллер. - Зачем воскрешать его, да к тому же таким способом?
--
Не думаю, что мы должны это делать, - согласилась Хильда. - К тому же это все-таки не Ян Вэньли. Это человек, который вырос в Империи. Не думаю, что будет справедливо по отношению к нему отправлять его отсюда и заставлять отвечать за все, что сделал в своей жизни Ян Вэньли, и за плохое, и за хорошее.
--
Но оставлять его в вашем флоте под видом Рауэра вы тоже не хотите, - сказал Миттермайер.
--
Не хочу, - согласилась Хильда. - Честно говоря, я склонна согласиться с Александром, который предлагает перевести его в любой университет, который он только выберет, и дать ему полную свободу.
--
Немного присматривать за ним я бы вам все-таки посоветовал, - проворчал Кесслер.
--
Конечно, - улыбнулась Хильда. - Я думаю, решено.
***
Таким образом, Александр фон Лоэнграмм сдержал слово, и запрос Райнхарда Рауэра о переводе в лучший технический университет Феззана подписала лично императрица. Райнхард с необыкновенной радостью забросил форму на самую дальнюю полку и на мостик военного корабля за всю свою дальнейшую жизнь не ступал ни разу, занимаясь конструированием гражданских сверхскоростных судов и физикой пространства. Долгие годы работал в том же университете, который закончил, написал семитомный учебник, который издавали и переиздавали под различными редакциями много лет, в том числе в переводе - и в Баалатской автономии. Словами "чтоб тебе по Рауэру сдавать!" ругались студенты по всей Галактике, причем считалось, что если теорию из первых трех томов на экзамене ещё как-то можно вытерпеть, то начиная с четвертого, посвященного особенностям пространства коридоров, можно сразу стреляться.
С Рихардом он сохранял дружеские отношения в течение долгих лет, хотя его друг и оставался единственным упрямцем, уверенным в том, что он напрасно похоронил свой военный талант.
Догадался ли Райнхард о своем феноменальном сходстве с одним из величайших военачальников минувшей эпохи и его причинах, неизвестно, однако, службой расследований точно установлено, что он встречался с Мартином Шерфом незадолго до смерти последнего и имел с ним длинную беседу. Каковы бы ни были ее итоги, ни на Хайнесен, ни на Изерлон он никогда не летал, хотя по свидетельству все той же службы расследований после этого у него на полках появились книги Аттенборо и Минца.
Годы спустя, когда он состарился, и уже почти не отлучался из своего дома, он любил греться на солнышке под разноцветным феззанским небом, читая книжки. Однажды он задремал в своем кресле, а когда его позвала внучка, просто не ответил - будто уснул.