Крестьянова Елена Геннадиевна : другие произведения.

"Тиара флибустьера" Книга 2. Танец с Дьяволом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    После восьмилетнего плена на острове Искья француженка Виктория де Лабордэ пытается бежать во Францию. Корабль, на котором она возвращалась на родину, попадает в жестокий шторм у берегов Корсики. Неаполитанский король Карл III предательски убит в Венгрии в 1386 году. Королева-регентша Маргарита Дураццио решает устроить браки своих детей - короля Владислава и принцессы Иоанны, чтобы укрепить шатающийся трон. А заодно - женить лучшего рыцаря королевства - герцога Ронсиони ди Фонди на своей любимой фрейлине. Чтобы избежать брака, герцог Рон плывет на Корсику, и там встречает свою судьбу.


Елена Крестьянова
Тиара флибустьера, роман





Книга 2. Танец с Дьяволом

Не так уж прочно время. И разлом
не пролегает меж добром и злом:
по обе стороны достанет лиха...
И кто всегда орудовал мечом,
Здесь предпочтет весы, худую меру...
Мальцам - и тем известно, что почем,
кому продать достоинство и веру...
В пещере ждут, пока Звезда лучом
дотянется - и озарит пещеру.
(Борис Херсонский, из цикла 'Procession with carols')



Глава 1. Заколдованный круг


Чуть скрипнув, дверь каюты начала медленно открываться. Этот тихий звук мгновенно разбудил его, заставив приоткрыть глаза. В сероватом свете едва зарождающегося дня легкая женская фигура переступила через его лежащее поперек входа в каюту тело и на цыпочках двинулась к кровати. Не пошевелив ни единым мускулом, Роже чуть приоткрыл веки, внимательно следя за незваной посетительницей. Она склонилась над спящей девушкой и медленно, стараясь не разбудить ее, стала поднимать край одеяла, обнажая прелестные ножки.
Крепкая рука неожиданно резко сдавила горло непрошеной гостьи. Уперев другой рукой в бок незнакомки кинжал, Роже прохрипел ей прямо в ухо:
- Зачем?!
Женщина вцепилась тонкими пальцами в его руку, пытаясь освободить горло и набрать в легкие воздуха. Он чуть ослабил хватку, пытаясь второй рукой, занятой кинжалом, сорвать легкую вуаль с лица женщины. Она скосила глаза и тут же сдавленно вскрикнула:
- Откуда у вас этот перстень?
Услышав знакомый голос, Роже Транк совсем растерялся и выпустил ее из своих железных объятий.
- Мадам Жозе! - удивленно прошептал он, все еще отказываясь верить своим глазам. - Почему вы здесь в такой час? Как же вы неосторожны, ведь я мог вас убить!
Мадам Жозе, все еще дрожа всем телом, не сводила глаз с перстня, который Роже обычно носил на пальце камнем вниз. Но сейчас он повернулся, и необычный знак привлек внимание женщины.
- Где вы взяли перстень? - настойчиво повторила мадам Жозе, видимо забыв, что только что сама была поймана в чужой каюте.
- Вы говорите про кольцо? - озадаченно спросил рыцарь, дотрагиваясь до среднего пальца. - Оно мое.
- Рыцарю недостойно лгать, - глаза женщины загорелись; еле пробивающийся в каюту свет не мог скрыть, как сильно она побледнела. - Оно не может быть вашим!
- И все-таки оно мое, - возмущенным шепотом возразил Роже. - Оно досталось мне после смерти отца. А ему передал дед. Это наша семейная реликвия. Но объясните, Христа ради, что вы здесь делаете и зачем пытались снять с Виктории одеяло?
- Постойте, - снова перебила его мадам Жозе. - Если перстень - семейная реликвия, тогда вы должны знать, что написано внутри. Назовите мне это имя.
- Не могу, - Роже скосил глаза в сторону спящей девушки - не проснулась ли, - хоть режьте, мадам, не могу...
- А сейчас? - прошептала мадам Жозе, расстегивая ворот платья и доставая такое же кольцо, висевшее на ажурной золотой цепочке.
- Так значит, это были вы? - Рыцарь осторожно взял в руки перстень мадам Жозе, пытаясь рассмотреть надпись на ободе.
- Я не понимаю вашего вопроса, мессир!
- Вы навестили меня раненого и показали перстень, чтобы я вспомнил о своем долге? Я должен был умереть, но увидев знак, понял, что еще не время. Вы спасли мне жизнь, мадам. - Склонив голову, он приложил правую руку к сердцу. - Отныне и навеки я ваш должник.
- Не могу понять, о чем вы толкуете, - удивленно призналась женщина, пожимая плечами. - Я конечно, слышала, что Ви купила умирающего от ран рыцаря у какого-то пирата, и искусного врача Хафру, который должен был его вылечить, чтобы доказать свое искусство. Рыцарь выжил, а Хафра стал личным врачом девочки. Это все, что я знаю. Что касается вашего спасения, то я к этому непричастна. Да Бог с ним, сейчас важно не это! Итак, Виктория говорила, что вас зовут Роже Транк... а дальше?
- Граф Роже Компталь Франциск Транкевель, - прошептал в ответ Роже, снимая с пальца свое кольцо и протягивая мадам Жозе. - На обороте надпись - Транкевель.
Она, кивнув в ответ, сняла с шеи цепочку и положила на его широкую ладонь.
- А у меня - Альби, этот перстень принадлежал роду моего мужа.
- Рад встрече с вами, графиня Альби, - склонив в поклоне голову, так что длинные темные локоны упали на грудь, прошептал Роже. - Думаю, сейчас нам лучше выйти из каюты и кое-что обсудить...
Мадам Жозе молча кивнула в ответ и доверчиво оперлась на предложенную руку, даже не вспомнив, что пару минут назад эта же самая рука так сильно сжимала ее нежное горло, что без труда могла задушить.
Они тихо вышли из каюты и притворили дверь.
- Я не могу надолго оставить Викторию, - виновато объяснил Роже. - У меня ощущение, что ей грозит смертельная опасность. Чем дальше удаляемся мы от Искьи, тем сильнее я чувствую, что даже воздух вокруг нас становится гуще и тяжелее. Наверное, судьба снова посылает нам серьезные испытания. Во всяком случае, каждую ночь я сплю у двери, чтобы никто не смог проникнуть к Виктории незамеченным. Мы можем зайти в каюту напротив, но дверь придется оставить открытой. Думаю, что Хафра спит очень крепко и не услышит нас.
Он отворил двери соседней каюты и галантно пригласил мадам Жозе войти. Она осторожно вошла, огляделась, куда можно было бы сесть и вопросительно посмотрела на Роже. Каюта была совсем крохотной. Две кровати возле стен одна напротив другой - вот и вся обстановка. Возле ложа Роже стояла деревянная клетка со спящей Бэллой, в изголовье - круглая клетка поменьше, где на жердочке дремал Гор. Места для стола и стульев из-за клеток уже не хватило. Чуткая пантера сейчас же приоткрыла желтый глаз, но присутствие двух знакомых людей не смутило ее, и она, не меняя позы, вновь опустила голову на передние лапы. Сокол встрепенулся было, но, услышав знакомый голос, тоже сразу затих. Египтянин, крепко спавший на соседней кровати, даже не шевельнулся.
Рыцарь жестом указал на свою аккуратно застеленную кровать:
- Отсюда мне будет виден весь коридор, - тихо объяснил он.
Мадам Жозе покорно опустилась на краешек кровати, старательно расправив складки своего платья. Роже тотчас устроился рядом. Его резкий профиль с крупным, чуть крючковатым носом, высоким лбом и упрямо сжатыми губами четко выделялся на фоне светлеющего неба. Взгляд, обычно отрешенный и бесстрастный, сейчас выражал какой-то тайный восторг и тревогу. Справившись с волнением, он посмотрел на свою гостью:
- Так что же привело вас в каюту Виктории этой ночью? - спросил он, не отрывая от ее лица испытующих глаз.
- Вы, наверное, слышали, что я попала на остров Искью и стала женщиной Джованни Косса не по своей воле?
- Да, - согласился рыцарь. Он расспрашивал об этой истории врача Хафру, который сейчас делил с ним каюту. Словоохотливый египтянин сообщил, что мадам Жозе - знатного рода. Корабль, на котором они с мужем путешествовали, был захвачен пиратами под предводительством адмирала Гаспара Коссы лет двадцать назад. В абордажной схватке погиб муж несчастной, а сама она стала добычей брата адмирала - Джованни Косса. У них родился сын - Энрике, поэтому мадам Жозе считалась членом семьи, хоть и не была женой Джованни. Но признаваться, что он интересовался ею, Роже не хотелось. Поэтому он молча ждал, что захочет ему рассказать сама женщина.
- Мой муж, граф Анри де Лабордэ, по просьбе короля отправился с дипломатической миссией в Алжир. Но к несчастью, наше судно подверглось нападению, и Анри был убит в абордажной схватке. Перед смертью он успел передать мне кольцо и кусок папируса, и взял с меня слово, что я сберегу наших детей.
- Детей? - удивился Роже. Его загорелое лицо, казалось, потемнело еще больше. Он был некрасив, но несомненно, приковывал к себе каким-то неуловимым обаянием. Женщина поймала себя на мысли, что к такому человеку хочется прижаться всем телом, чтобы ощутить защищенность и спокойствие.
- Да, - кивнула она головой. - Наших детей. Перед отъездом мы оставили вместе с моей матерью в замке недалеко от Марселя двухлетнюю дочь. Кроме того, я ждала второго ребенка. Срок был совсем небольшой, и я перед отъездом скрыла от мужа, что жду еще одного малыша, иначе мне пришлось бы остаться дома. Муж узнал обо всем уже на корабле. Он был счастлив, что снова станет отцом, но очень тревожился обо мне.
- Значит, Энрике, которого все считали ребенком Джованни...
- На самом деле граф Анри де Лабордэ. Я рассказала ему об этом перед отъездом с Искьи. Когда Виктория уговорила адмирала Гаспара отпустить ее во Францию, у меня появилась надежда, что Энрике бросит пиратствовать вместе со всеми и вернет себе имя настоящего отца.
Роже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но мадам Жозе перебила его:
- Не спрашивайте ничего, иначе я не выдержу и расплачусь! - прошептала она, едва сдерживая слезы. - Я сохранила жизнь моему мальчику, но все эти долгие годы вынуждена была жить с Джованни. Когда Анри было лет пять, мы сильно поссорились, и Джованни решил вернуть меня на родину, оставив себе сына. Но отдать меня просто так пират не мог. Он послал человека с требованием выкупа к сводному брату моего мужа, Люсьену. Ответ из Парижа пришел лишь через полгода. Люсьен сообщал, что моя мать и дочь погибли, а сам он разорен, и не в силах оплатить долги. Я поняла, что сын - единственное, что у меня осталось в жизни, и смирилась со своей участью.
С Викторией мы встретились, когда ей было десять лет. Девочка, как говорили, была замужем, и носила имя графини д'Элькано. Она прожила на острове почти восемь лет, но у меня и в мыслях не было, что моя дочь могла оказаться живой. Но теперь... Мы уже две недели в плавании, и я почти постоянно нахожусь в обществе этой милой девушки. И мне начинает казаться... Нет, - поправилась мадам Жозе, - мне пришло в голову почти немыслимое. И я решила проверить свои ощущения, вот поэтому и пробралась ночью в каюту Ви.
- Да зачем же пробираться тайком ночью, если вы почти весь день вместе? - недоуменно пожал плечами рыцарь.
- Роже, мне почему-то кажется, что Виктория - моя потерянная дочь. Мою девочку тоже звали Викторией, возраст примерно подходит, цвет глаз и волос почти такой же. Но пойми меня правильно, - взволнованно прошептала мадам Жозе, схватив рыцаря за руку. - Прежде чем пытаться рассказать о своих подозрениях Ви, мне нужно было убедиться собственными глазами, что она - моя дочь. Я не имею права пробуждать заранее надежду у этой чудесной девушки, она и так много страдала в жизни. А если это только мое воображение сыграло со мной злую шутку? Как я потом буду смотреть ей в глаза, если все окажется неправдой?
- И каким же образом вы хотели убедиться, что Ви может оказаться вашим погибшим ребенком? - шепнул в ответ Роже, пытаясь согреть ее похолодевшие руки в своих огромных ладонях.
- На ноге у моей девочки, под правой коленкой, родимое пятно в виде вытянутого овала. Но Виктория всегда одета, поэтому я и решилась проверить это ночью.
- Что было очень неосмотрительно с вашей стороны, - строго произнес рыцарь, укоризненно покачав головой. - Я ненароком мог бы причинить вам вред, впредь вы не смеете так рисковать. Никогда не простил бы себе, если бы по моей вине вы погибли или покалечились. А почему бы просто не попросить ее показать ногу, не рассказывая о своих подозрениях?
- Я пыталась несколько раз, но не смогла, - призналась мадам Жозе. - Я и так боюсь, что просто мечтаю о несбыточном. Ведь мне сообщили, что дочь давно погибла вместе с моей матерью. А надежда до сих пор живет в моей душе незаживающей раной. Любая мать отказывается верить, что ее дитя мертво, если своими руками не хоронила дорогое тело. Но давать призрачную надежду бедной девочке я не могла. И решила убедиться, что я ошибаюсь, или что она действительно моя дочь, неизвестно какими путями попавшая ко мне снова.
- Ну, хорошо, - рассудительно произнес Роже. - Это, в конце концов, очень легко проверить. Достаточно нам вернуться в каюту хозяйки и... Нет, нет, - удержал он вскочившую на ноги женщину. - Мы все успеем, ведь только начало светать. Прежде я хочу узнать у вас еще кое-что...
- Насчет моего перстня, - догадалась мадам Жозе.
- И не только, - подтвердил рыцарь. - Для начала хотя бы скажите, мадам, как ваше настоящее имя.
- Я так давно не произносила его вслух, - с горькой улыбкой призналась женщина, - просто за эти годы привыкла, что все называют меня не иначе, как мадам Жозе.
- И все-таки, я настаиваю. Тогда мне легче будет доверять вам полностью, - уверенно сказал Роже.
- Вы правы, отныне между нами не должно быть тайн. Меня зовут Мари Жозефина графиня де Лабордэ-Альби в девичестве де Бовэ. А моя мать - из рода графов Тулузских.
- Вот оно, - удовлетворенно выдохнул Роже. - Значит, мы с вами очень дальние родственники. Когда-то мои предки и ваши тоже жили в Каркассоне и, помнится, были связаны родственными узами...
- И вместе боролись против Симона де Монфора и Папы Иннокентия III...
- Именно, - подтвердил рыцарь, - а это значит, что отныне мы должны держаться вместе, чтобы снова соединить наши шесть семейств в одно целое.
- У меня после мужа сохранилась шестая часть манускрипта, который вернет нам былое могущество, - взволнованно сказала Жозефина. - Но еще одна часть и перстень с надписью 'Тулуз' оставались у моей матери. Только после ее смерти я унаследовала бы их. И теперь, боюсь, они навсегда для нас утеряны. Но если окажется, что Ви - моя девочка, то вполне вероятно, что и моя мать могла также остаться в живых...
- Дело в том, что у Виктории есть одно из наших колец и такой же кусок манускрипта, - осторожно начал Роже.
- Значит, моя мать все-таки умерла... - горько прошептала Жозефина, но тут же грустно улыбнулась. - Вот видите, это еще одно подтверждение того, что Ви - действительно моя дочь!
- Не хочу огорчать вас, но от Хафры я узнал, что перстень и кусок папируса она получила в наследство после смерти своего мужа.
- Нет, нет, - отчаянно зашептала Жозефина - Никто никогда ее мужа не видел. В Семье просто отказывались говорить на эту тему. Возможно, его никогда и не было. Правду знает только Ви. Но когда она попала на остров Искью, ей было всего десять лет. Может, ее заставили всем рассказывать, что у нее был муж, который умер? А перстень на самом деле - собственность моей матери, и только Ви скажет нам, как оно у нее оказалось. И это еще одно доказательство, что она - моя дочь!
Роже снова отрицательно покачал головой:
- Я наверняка знаю, что кольцо Ви никогда не принадлежало Вашей матери. Хозяйка решила, что надпись на куске папируса написана на древнеегипетском языке. Она попросила Хафру прочитать, что гласит надпись. У меня есть бумага, на которую Хафра срисовал то, что изображено на перстне Виктории и на ее папирусе. - С этими словами он извлек из-за пазухи листок, который взял когда-то со стола в комнате египтянина. Жозефина жадно схватила его, но пробежав глазами, разочарованно выдохнула:
- Вальдо...
- Вот именно, - подтвердил Роже. - Значит, эти священные реликвии действительно принадлежали не вашей матери, а человеку, которого называли мужем девочки. Вероятно, он происходил из этого рода. Зато теперь у нас есть уже половина того, что необходимо - три перстня, собранные вместе!
'Ты шесть перстней объедини
И тайный знак у них возьми.
Куски попробуешь прочесть,
Когда их станет ровно шесть',
- проникновенно продекламировала Жозефина, а Роже тут же подхватил:
'Соединивши все в один,
Ты станешь с Господом един.
Седьмой откроет первый лист,
Когда все шесть в один слились'.
- Значит, половина пути пройдена, - подытожил он. - Когда окажемся во Франции, стоит наведаться в замок, где жила ваша матушка, вдруг там отыщутся следы еще одного перстня?
- Прежде я должна убедиться, присутствует или нет родимое пятно на ноге у Ви, - твердо сказала Жозефина, пытаясь встать с кровати. Но Роже быстро схватил ее за талию и с силой прижал к себе. В то же мгновение он опрокинул оторопевшую женщину на одеяло и накрыл ее своим мощным телом. Губы Жозефины, попытавшейся было протестовать, были встречены мощным натиском горячих губ рыцаря. Неожиданный поцелуй буквально всколыхнул давно забытые чувства. И мадам Жозе, в один миг став просто Жозефиной, с радостью и восторгом ощутила себя снова любимой и желанной.
Не меньше ее был ошеломлен и сам Роже. Он даже подумать не мог, что этот неожиданный поцелуй так сильно подействует на его истосковавшееся по ласке тело. Чувствуя, что Жозефина, отчаянно сопротивлявшаяся вначале, расслабилась и отдалась во власть его губ, растроганный и совсем сбитый с толку рыцарь, не помня себя от страсти и любви к этой удивительной женщине, целовал, целовал ее и никак не мог заставить себя остановиться.
И только огромным усилием воли оторвавшись от ее нежных губ, он немного приподнял голову и чутко прислушался.
- Тихо, - прошептал он ей прямо в розовое ушко, - в коридоре гость.
От неожиданности мадам Жозе едва не потеряла сознание, однако ощущение опасности заставило ее также затаить дыхание. Она слышала гулкие удары сердца рыцаря, сжимавшего ее в объятиях, а сознание медленно заливала волна тоски и безысходности.
'Он поцеловал меня не потому, что хотел, а чтобы усыпить внимание чужого, проходившего по коридору'. - Бедной женщине хотелось зарыдать от отчаяния и разочарования.
Увидев, что дверь в каюту Роже открыта, а рыцарь занят с дамой, незнакомец остановился. Шаги его замедлились, а затем и вовсе затихли вдали.
Смущенно сев на кровати, Роже помог подняться Жозефине, старательно пряча от нее взгляд. Он просто взял ее руку и поцеловал, не поднимая глаз, словно просил прощения за то, что только что произошло между ними.
'Только не презрение, этого я не смогу вынести, - в смятении думала Жозефина, тоже старательно отводя взгляд - Неужели он не почувствовал, какое удовольствие испытала я в его объятиях? Если он хоть что-нибудь способен чувствовать, то сразу бы понял...'
'Бог мой, вот это женщина, - думал про себя Роже, не в силах посмотреть ей прямо в глаза. - Не дай Бог, если я взгляну на нее еще один раз: не удержусь, сразу расскажу ей, как давно люблю ее'.
'Ну, вот и все, волшебная сказка закончилась, - поняла мадам Жозе, видя смущение и растерянность рыцаря. - Придется мне как-то выходить из неловкого положения и свести все к шутке. Видимо, он ничегошеньки не понял, как жаль!'
Она сделала вид, что все еще прислушивается, потом сжала руку рыцаря и почти спокойно спросила:
- Кто это был?
- Капитан судна.
- Какой вы молодец, Роже! Хорошо, что вовремя заметили, что он идет по коридору. Хотя, - шаловливо погрозила она пальчиком, - теперь из-за вас моя репутация оказалась под угрозой.
При этих словах Роже, прежде встревоженный, осмелел настолько, что взглянул ей в лицо, опасаясь найти там следы тайного гнева.
- Я не смог придумать ничего лучшего в тот момент, - сказал он, пытаясь хоть как-то оправдаться. - Если бы нас заметили болтающими в каюте среди ночи, это вызвало бы подозрения.
- Конечно, - спокойно сказала Жозефина, уже окончательно взяв себя в руки. - Вы поступили абсолютно правильно. Нельзя вызывать подозрения у команды, ведь и так создается впечатление, что все на этом судне следят друг за другом.
- И не доверяют один другому. Вот поэтому я постоянно чувствую скрытую опасность. Но сейчас вроде бы все тихо.
- Да, - согласилась мадам Жозе, поднимаясь с кровати. - И теперь, когда мы так много узнали друг о друге, мне остается разрешить еще один важный вопрос, который не дает мне спокойно жить. Я иду в каюту Ви. Будете меня сопровождать?
- Отныне - защищать вас и Викторию - мой долг как Стража Святыни, - с готовностью подтвердил Роже.
Мадам Жозе тихонько выскользнула в коридор и открыла двери напротив. Роже предусмотрительно занял место у входа, окидывая коридор настороженным взглядом.
Остановившись у кровати спящей девушки, Жозефина дрожащей рукой дотронулась до одеяла. Отдернув руку, точно обожглась, она приложила вмиг заледеневшие пальцы к губам, стараясь унять сердце, готовое выскочить из груди.
- Господи, сделай так, чтобы это была она, - молилась про себя Жозефина. - Пусть это будет моя девочка, Господи! Мне так нужно это знать!
Снова прикоснувшись к одеялу, она медленно приподняла его край и, затаив дыхание, осмотрела ноги спокойно спящей девушки. Родимое пятно, только немного выросшее вместе с его обладательницей, было на том самом месте, где надеялась увидеть его мадам Жозе. Прикусив губу, чтобы не крикнуть от радости и не испугать спящую, она с нежностью погладила кончики каштановых волос, разметавшиеся по подушке.
- Спасибо, Господи! - опустившись на колени перед кроватью вновь найденной дочери, молилась Жозефина. - Господи, сохрани детей моих, Викторию и Анри, под покровом Твоим святым от летящей стрелы, меча, яда, огня, от смертоносной язвы и напрасной смерти. Господи, огради их от всяких видимых и невидимых врагов, от всякой беды, зол и несчастий. Господи, даруй им благодать Духа Твоего Святого на многие лета жизни, здравия и целомудрия во всяком благочестии и любви в мире с окружающими их ближними и дальними людьми! Господи, даруй мне родительское благословение на чад моих в настоящее время утра, дня, ночи имени Твоего ради, ибо Царствие Твое вечно, всесильно и всемогущественно, аминь!
Когда Жозефина покинула каюту, Роже, наблюдавшей за тем, как она молилась, впился взглядом в ее лицо, надеясь увидеть ответ. Но по любимому лицу текли слезы, застилая глаза. Он вновь взял холодные руки в свои ладони и тихо спросил:
- Тайна раскрыта?
Всхлипывая, мадам Жозе спрятала лицо у него на груди. - Она действительно моя дочь, - рыдая от счастья, созналась женщина. - Какое облегчение Роже, она жива, и я все-таки ее нашла! Теперь я могу сдержать слово, данное мужу!
Роже, снова почувствовав ее рядом, не находил в себе сил выпустить эту женщину из своих рук. Он тихонько гладил ее волосы и наслаждался родным запахом, мечтая, чтобы их объятия длились вечно. Но осторожность не покинула его ни на миг. И он чутким ухом снова уловил приближающиеся шаги. Но кто бы ни увидел их сейчас, подозрения вряд ли бы возникли.
Крепче обняв Жозефину, он зарылся лицом в ее волосы, обратив свой взор в конец коридора, и сразу заметил темную тень, отбрасываемую человеком, замершим в нерешительности. Рыцарь тихо вздохнул, с сожалением прощаясь со своими мечтами, и шепотом предупредил:
- За нами снова следят!
- Тогда мне пора уходить, - встрепенулась Жозефина.
- И вы не разбудите Викторию, чтобы ее обрадовать?
- Сейчас не стоит, пусть спит спокойно. Тем более, что подозрительное внимание, которое нам кто-то сегодня оказывает, меня очень волнует.
- И меня, - признался рыцарь. Он поднял ее подбородок, все еще мокрый от слез и с огромной нежностью поцеловал заплаканные глаза, затем губы его опустились ниже. - Спокойной ночи, мадам, - проникновенно произнес он, целуя ее на прощание.
- Правильнее будет - 'Доброе утро!', - возразила она, улыбаясь сквозь слезы.
- Вам придется возвращаться одной. Я провожу только до конца коридора и прослежу, как вы войдете к себе в каюту. - Говоря это, он взял ее под руку и повел в ту сторону, где медленно удалялась тень уходящего прочь человека.


Глава 2. Крушение надежд


- Наконец-то, Господи, наконец-то, - возликовал капитан 'Фиесты', обратив радостный взгляд на северо-запад, откуда надвигались небольшие серые облака. Он прекрасно знал, что их появление предвещает скорый и грозный шторм, который вскоре неминуемо обрушится на судно, наводя ужас на его команду и пассажиров.
- Благодарю, Пресвятая Дева, лучшего подарка и не придумаешь, - истово перекрестился капитан, все еще не отрывая взгляда от горизонта. Он, казалось, торопил предстоящее испытание, хотя в этом не было особой необходимости. Опытный моряк и так знал, что ждать осталось совсем недолго - всего через пару часов 'Фиеста' станет игрушкой в руках разбушевавшейся стихии. И кажущееся спокойствие воздуха и воды только еще сильнее говорило о том, что приближающаяся буря будет неистовой.
Неохотно отведя взгляд от горизонта, капитан сразу же помрачнел, так как знал: от его действий во время шторма будет зависеть не только судьба судна и команды, но и дальнейшая судьба его самого.
- Ты должен сделать так, чтобы никогда эта женщина и ее ребенок не добрались до берегов Франции! Чтобы ни один из них не ступил на землю. Они должны бесследно исчезнуть во время пути, чтобы никто и никогда не услышал их имен!
Вспомнив ледяные глаза адмирала Гаспара Коссы, отдававшего ему этот приказ, капитан снова непроизвольно вздрогнул, как в тот момент. Невозможно было забыть это презрительное, холодное, а вместе с тем - яростное и непреклонное пламя, сверкавшее в глазах дона адмирала. Казалось, если бы только существовала возможность, он тут же собственными руками избавился от людей, вставших у него на пути. Но, мгновенно взяв себя в руки, адмирал уже спокойно добавил:
- Ты понял меня, Себастьян? Любой ценой, даже собственной жизни, ты должен исполнить мой приказ.
Внутренне чувствуя, как леденящий страх уже заливает все тело, Себастьян все-таки отважился уточнить:
- А остальные пассажиры?
- Их судьба не волнует меня никоим образом, - равнодушно обронил адмирал, отвернувшись к окну.
- А судно? Ведь оно может пострадать, или...
- Я же сказал - любой ценой, - уже нетерпеливо уточнил Косса. - Если 'Фиеста' пойдет ко дну вместе с ними - значит, так тому и быть. Не волнуйся - выполнишь все, как следует, станешь капитаном 'Деи'.
Сделав нетерпеливый жест рукой, дон Гаспар дал понять, что разговор закончен. А капитан, низко поклонившись, поспешил прочь, на ходу уже размышляя, как выполнить требование адмирала Коссы.
За несколько недель плавания благоприятный случай так и не представился. Капитан не осмелился поделиться ни с кем из команды про приказ, опасаясь, что любой из моряков может выдать его богатым пассажирам, в надежде получить хорошее вознаграждение. Интересующая его особа постоянно находилась с кем-нибудь из пассажиров, так что днем осуществить задуманное никак не получалось. Капитан решил было, что ночное время благоприятнее для задуманного, но к его глубокому отчаянию, и ночью эта женщина была недоступна, так как в ее каюте вместе с ней ночевали служанки. А этой ночью, когда Себастьян решился проникнуть в каюту спящей, на его пути неожиданно встал этот громила-рыцарь со своими любовными играми. Решительно, все это время просто отчаянно не везло. И только выйдя, чертыхаясь, на палубу, Себастьян опытным глазом заприметил на горизонте приближение шторма.
- Наконец-то удача на моей стороне! - возликовал он. - Во время шторма всегда кого-нибудь смывает за борт. Или же судно может напороться на рифы... Корсика совсем недалеко, а ветер как раз будет сносить судно к опасной отмели... Да мало ли какие еще несчастья обрушиваются на морских путешественников во время бури! Все это будет мне только на руку. Я исполню волю адмирала, и если вместе с этой женщиной 'Фиеста' уйдет на дно, то наверняка получу под командование лучшее судно флота Прованса! Надо отдать должное, адмирал умеет держать слово!
Продумывая свой план до мелочей, капитан проверил шлюпки. Не теряя понапрасну времени, он быстро приказал вахтенному вызвать пару матросов, чтобы загрузить провизией и водой только одну из них.
На второй лодке он уже два дня назад испортил крепления. И если кто-нибудь вздумает спастись в ней, то при спуске на воду сорвется в море. Оставалась последняя шлюпка, но и на нее у капитана были свои виды.
Внимательно всматриваясь в небо, быстро затягивающееся свинцовыми тучами, Себастьян мысленно уже просчитывал, когда стоит разбудить крепко спящих пассажиров и сообщить им о грозящих испытаниях.
- Надо подольше оттянуть время, - размышлял он. - Чем позже они почувствуют, что попали в переделку, тем легче мне будет, воспользовавшись паникой, избавиться от них.
Два дня назад 'Фиеста' медленно прошла вдоль берегов Сардинии и к полудню проследовала между двух островов через пролив Бонифачо. Все пассажиры высыпали на палубу, чтобы посмотреть на диковинное зрелище. Во-первых, зеленые берега и близость земли радовали глаз путешественников, уставших от бесконечно синего простора. А во-вторых, всем хотелось посмотреть на удивительные творения рук человеческих. Дело в том, что на острове Корсика возвышался замок, называемый замком Бонифацио, принадлежащий одному генуэзцу. Своим грозным фасадом он был обращен в сторону пролива, как будто безмолвный страж, охраняющий покой Корсики. А на втором острове - Сардинии - также был выстроен замок, носивший название Луэсигосардо, владение каталонцев. И этот замок, видимо, был призван стать соперником первому. Он также был обращен в сторону моря и возвышался над окружающим пейзажем черной стеной и множеством башен и шпилей, четко и рельефно выделяясь на фоне ярко-синего неба. Создавалось впечатление, что оба безмолвных стража островов замерли перед узким проливом как два мрачных воина, настороженные и безмолвные. А судно, медленно идущее между двух исполинов, казалось беззащитным и маленьким. Это немного гнетущее чувство заставило поежиться кое-кого из зевак на палубе.
Капитан Себастьян, для которого это зрелище было давно не в диковинку, что-то сердито бормотал себе под нос, раздражаясь при виде кучи бездельников, мешающих честным морякам делать свою нелегкую работу. Матросы были напряжены и торопливы, так как знали, что в узком и опасном проливе надо быть начеку. Поэтому очень скоро пассажиры почувствовали себя лишними на палубе и поспешили покинуть ее, вернувшись в свои каюты.
И вот теперь, когда берега Корсики, уже едва заметные, исчезали за бортом, а впереди расстилалось Лигурийское море, на судно быстро надвигался мощный шторм. Матросы бросали встревоженные взгляды на своего капитана, а он отдавал твердым и решительным голосом четкие приказы.
- Пора будить пассажиров, - раздался его грозный окрик, когда сильные порывы срывающегося ветра заставили тревожно заскрипеть старую обшивку судна. Паруса то вмиг надувались под резким порывом, то опадали, хлопая и всхлипывая, чтобы через мгновение опять наполниться свежим и влажным ветром. Судно, готовясь встретить очередной крепчающий вал, стало рыскать в разные стороны, пока рулевой пытался выйти в подветренную сторону, чтобы придать ему устойчивость.
Разбуженные пассажиры не сразу сообразили, что происходит. Анри первым вбежал в каюту матери, которая только что наспех оделась. Служанки Мари и Лили, еще сонные и испуганные внезапным известием, сидели на кровати, прижавшись друг к другу и пытались понять, что происходит.
- Мама! - голос юноши, взволнованный и громкий, заставил всех трех женщин вздрогнуть. - Мама, не волнуйтесь! Мы постараемся, чтобы шторм не причинил судну особого вреда. Наш капитан - очень опытный и смелый человек, я видел его в деле и знаю, что он сделает все возможное, чтобы мы пережили этот шторм.
- Хорошо, мой мальчик, - успокоила его Жозефина. - Ты только скажи, как нам себя вести и что делать дальше?
- Я не могу долго отлучаться с палубы, там потребуется мое присутствие, - огорченно произнес юноша. - Но я вызову Роже, он будет с вами и объяснит, что нужно предпринять.
С этими словами юноша выбежал из каюты, чтобы занять свое место на палубе вместе с командой.
Виктория лежала в своей кровати, испытывая невероятные муки. Мало того, что каждое утро ребенок давал о себе знать тошнотой и слабостью, так еще эта непрерывная качка, к тому же усиливающаяся с каждой минутой, словно выворачивала ее желудок наизнанку. Суетившийся рядом Хафра, который не страдал приступами морской болезни, успокаивающе распевал себе под нос бравурную песню без слов. Он готовил для хозяйки утреннюю порцию целебного напитка.
Роже, который первым из пассажиров почувствовал, что надвигается сильная буря, принимал меры, чтобы люди, находящиеся под его охраной, не паниковали. Первым делом надо было занять всех работой, чтобы унять чувство неуверенности и страха перед разбушевавшейся стихией. Попросив Жозефину и служанок на всякий случай приготовить наиболее ценные и необходимые вещи, которые занимают немного места, он стал обыскивать каюты в поисках предметов, которые хорошо держатся на воде.
- Надо быть готовым ко всему, - убеждал сам себя рыцарь, отчаянно тревожась за судьбу спутников, вверенных ему Господом.
Выйдя на палубу, Роже сразу же был сбит с ног огромной волной, буквально накрывшей судно. Схватившись крепкими руками за канаты, свисающие рядом, он с трудом встал на ноги и двинулся в сторону капитанского мостика. Себастьян, стоящий рядом с рулевым, ждал нужного момента, чтобы начать действовать. Увидев возле себя огромную фигуру рыцаря, капитан кивнул в сторону и, перекрикивая свист ветра, закричал:
- Сейчас начнется ливень, вам лучше спуститься вниз!
Отрицательно помотав в ответ головой, Роже придвинулся еще ближе и крикнул Себастьяну почти в самое ухо:
- Может быть, нужна моя помощь? Я немало времени провел в море и знаю, как обращаться с парусами.
- Нет, - отрицательно покачал головой капитан. - Все равно, еще несколько порывов этого дикого ветра, и мы вовсе останемся без парусов! Кроме того, нас сносит обратно, в сторону Корсики. Я пытаюсь выровнять судно и уйти подальше от опасного сейчас берега, но мы слишком близко. Одна надежда, что нас снесет немного восточнее, и мы укроемся в проливе.
Роже окинул взглядом мокрую палубу, оценивая ущерб, уже причиненный ураганом судну и с тревогой подумал о судьбе дорогих ему людей, над головами которых с каждой минутой сгущалась мрачная тень.
- А если нас все-таки будет сносить на мель? - попробовал он уточнить намерения Себастьяна. - Что тогда ожидает пассажиров и команду?
- В крайнем случае, у нас есть пара лодок, можно будет попробовать добраться до Корсики. Но в этих местах ветер часто меняет направление, а течение очень сильное, так что последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
Капитан отвернулся, всем своим видом показывая, что отвлекать его в такую ответственную минуту может только праздный пассажир. Однако он краем глаза очень внимательно следил, что собирается предпринять рыцарь, так как от его действий зависело, как скоро капитан выполнит приказ дона Гаспара Коссы.
Роже решил спуститься вниз, чтобы успокоить спутников и на всякий случай приготовить их к худшему - покинуть судно на лодках.
Но не успел он подойти к каютам, как откуда-то снизу раздался отчаянный крик: - В трюме вода, нас заливает!
Бросившись в ту сторону, откуда доносился крик, Роже увидел перепуганного матроса, который, увидев его, завопил еще громче:
- В трюме течь, мы тонем! В трюме течь!
'Ну, теперь время терять нечего, нужно покидать судно, как и предупреждал капитан, - подумал Роже и бросился собирать пассажиров.
Капитан с удовлетворением наблюдал, как рыцарь выводит на палубу испуганных и продрогших женщин, которые судорожно держались за крепкую веревку, обвивающую талию каждой. Это придумал Роже, волнуясь, что кого-нибудь из них может смыть с палубы волной.
- Что вы делаете, - подбежал капитан к рыцарю, и, перекрикивая шум ветра, стал объяснять: - Пускай женщины на время вернутся, а Анри и вы с египтянином готовьте шлюпку, надо кинуть в нее бочонок воды и съестные припасы, еще неизвестно, сколько придется болтаться в море! Течение может отнести шлюпки куда угодно!
Роже кивнул и бросился выполнять распоряжение капитана. А Себастьян, не теряя времени, направился, цепляясь за поручни, к правому борту и перерубил канаты, еле удерживающие поврежденную заранее шлюпку. Она тут же скользнула в волны и скрылась из глаз. Проверив, надежно ли закреплена вторая шлюпка, заранее приготовленная для команды, капитан бросился на мостик, на ходу отдавая приказы матросам.
Когда Роже и Хафра, изнемогая под тяжестью груза, появились на палубе, капитан показал рукой на единственную шлюпку по левому борту:
- Эта самая большая и надежная, - прокричал он, - скорее грузите и спускайте на воду!
Бешеные струи ливня, хлынувшего почти внезапно, заглушали слова, разрывая их на части, но Роже сразу понял, что от него хотят.
Виктория, уже узнав, что им предстоит, с трудом передвигаясь по внезапно ожившей каюте, подобралась к клетке с Гором и, одев кожаную перчатку, посадила птицу на руку. Одним движением девушка освободила от пут и мешочка голову сокола. Погладив на прощание любимца по взъерошенной голове, она с трудом открыла маленькое окошко в каюте и выпустила птицу. Гортанно вскрикнув, Гор пропал за завесой дождя.
- Земля недалеко, он долетит, - подумала она, открывая вторую клетку с Бэллой. Взяв испуганную пантеру на короткий поводок, она стала пробираться к выходу, держась за укрепленные вещи и стараясь избежать столкновения с рассыпающимися. Внезапно пантера натянула поводок, и Виктория едва не застонала от резкой боли в руке. Черное тело, выгнувшись, подпрыгнуло и сбросило на пол... куклу.
- Бэлла, что с тобой, - удивленно спросила Ви, от неожиданности упав на колени и схватив куклу свободной рукой. - Ты хочешь сказать, что Кэти нужно взять с собой?
Пантера посмотрела на хозяйку умными желтыми глазами и положила обе лапы на куклу.
- Ну, хорошо, - отозвалась Ви, сунув Кэти под мышку и с трудом поднимаясь. - Ты совершенно права, она всегда была со мной в трудную минуту, не бросать же ее здесь на тонущем судне!
Виктория на миг подумала о том, что все, что она имела, должно было быть спрятано у мадам Жозе. - Если она успеет взять драгоценности с собой, то отлично, а если нет, так тому и быть. Жизнь драгоценнее любых сверкающих побрякушек, даже если они подарены Балтазаром Косса!
И тут же услышала голос Роже, звавший ее. Девушка и зверь одновременно откликнулись на знакомый голос, откуда-то сбоку вынырнул Хафра, причитая и отплевываясь от морской воды. Египтянин кинулся к хозяйке, и, опираясь друг на друга, они с трудом двинулись к выходу, где их ожидали остальные пассажиры. Жозефина наклонилась к самому уху Ви и прошептала:
- Не волнуйся, дорогая моя девочка, все, что ты дала мне на сохранение, я зашила в корсет и подол платья. Ничего не пропадет.
Девушка кивнула, одновременно махнув рукой, чтобы Жозефина поняла, что это сейчас - не главное.
Спустить на воду шлюпку оказалось делом нелегким. Капитан все время находился рядом, помогая советом и указывая, что надо делать. Он же приказал первому спуститься в шлюпку Хафре.
- Пусть мужчина принимает вещи, женщины не сумеют, - торопливо объяснил Себастьян, когда Роже пытался первыми спустить по лестнице Ви и мадам Жозе. Признавая правоту капитана, Роже кивком показал Хафре, чтобы тот спускался, затем стал передавать ему вещи и бочонок с водой. Следом, обвязавшись веревкой, в лодку спустилась Ви и крикнула:
- Давайте Бэллу, иначе она может натворить что угодно! А со мной ей будет спокойнее.
Как только пантера была благополучно спущена в лодку, капитан, отчаянно жестикулируя, отвлек внимание Роже, показывая в сторону появившихся на палубе остальных женщин. Роже, кинувшись к мадам Жозе, схватил ее в объятия, как будто опасаясь, что огромная волна тотчас выхватит драгоценную ношу из его рук.
Воспользовавшись тем, что Роже и Анри были заняты женщинами, капитан тотчас перерубил канат, и лодка, в которой сидели Хафра и Ви с Бэллой, резко накренившись, упала на воду. Подхваченная высокой волной, она на миг показалась на белом гребне и скрылась за завесой дождя.
Роже, переждав, пока схлынет вода, оглянулся в сторону капитана и увидел, что палуба опустела. Крикнув Анри, чтобы тот поддержал мать, он бросился к борту, где должна была висеть лодка, но за бортом лишь бешено вспенивались волны, водоворотами окружая судно. Резкий крен корабля опять выбил палубу из-под ног, Роже покатился и еле удержался за тумбу с канатами, сильно при этом ударившись головой о противоположный борт. Очнувшись и с трудом поднявшись, он заметил, что рулевой за штурвалом отсутствует, а оставленный руль вращается из стороны в сторону, заставляя судно буквально танцевать под струями ливня в бешеной морской воде. Перегнувшись через борт, Роже увидел лодку, в которой сидели матросы вместе с капитаном. Она была уже в нескольких десятках метрах от корабля.
- Где Виктория? - изо всех сил отчаянно проревел рыцарь.
- Ее лодка перевернулась, - донесся в ответ голос капитана, - она мертва!
Застонав от бессильной ярости, Роже бросился к штурвалу, и только выровняв судно, крикнул Анри:
- Мы остались одни, лодок больше нет! Придется оставаться на корабле до последней минуты! Госпожа Виктория погибла!
- Нет! - закричала Жозефина. Вырвавшись из рук сына, она бросилась к борту. - Моя девочка! Моя Виктория! Доченька моя!
И словно в ответ на ее призыв на гребне волны показалась лодка. Женщина обрадовано закричала, протягивая руки, и тут же захлебнулась в немом ужасе: лодка, перевернутая вверх дном, промелькнула перед ее глазами и упала в бездну между двух водяных валов...
- Анри! Уводи всех вниз, и проверь, как быстро заполняется трюм, - приказал с мостика Роже. - Попытайся заделать пробоину в трюме! Если не получится - готовь плот!
Анри, повинуясь властному голосу, кинулся к матери, безутешно рыдавшей, вцепившись в борт, и стал уговаривать ее пойти с ним.
- Нет, - всхлипывала Жозефина, отказываясь поверить в то, что снова потеряла свою дочь, и теперь уже навсегда.
- Мама, ты должна быть сильной, мы с Роже постараемся сделать все, от нас зависящее, чтобы вы остались живы. Главное, чтобы судно еще немного продержалось на воде.
- Да, родной, - согласилась вконец опустошенная переживаниями женщина. Она позволила сыну увести себя в каюту, где рухнула на кровать, повторяя:
- Вот теперь я потеряла тебя навсегда. Ах, зачем я не разбудила Ви этой ночью! Тогда моя девочка хотя бы перед своей ужасной смертью знала, что она моя дочь!
А в это время капитан Себастьян, наблюдая за матросами, вычерпывающими воду из лодки, удовлетворенно про себя рассуждал:
- Наконец-то все получилось так, как нужно! И даже лучше, чем я мог рассчитывать. По-моему, теперь у меня в должниках не только дон Гаспар, но и Балтазар с Джованни! Все три братца Косса получат известия о гибели пассажиров. Зануда Джованни потерял жену, выскочка Балтазар - любовницу, а адмирал Гаспар - обыграл всех. С моей помощью, конечно. Теперь я стану капитаном 'Деи', и моя старость наверняка будет обеспечена!


Глава 3. Все женщины - кошки


Рон заметил ее сразу, как только она миновала крутой поворот и появилась на лесной тропинке метрах в пятидесяти от него. Тяжелая квадратная голова, гибкое черное тело, отливающее синевой в солнечных лучах, настороженный взгляд желтых сверкающих глаз - все это сразу же приковало его внимание.
- Откуда здесь взялась пантера, - едва сдержав вздох восхищения, успел подумать он. - Никогда не слышал, чтобы здесь водились эти хищные кошки. Да она просто красавица!
Затаив дыхание, Рон с десятиметровой высоты своего убежища внимательно наблюдал, как животное, величественно и не спеша, проследовало по тропинке, которая убегала выше в скалы.
Рано утром, встав как всегда раньше всех в доме, он, несмотря на сильный ветер, доносящий отголоски недавнего шторма, отправился на свое любимое место. Он совершенно случайно обнаружил этот утес, поднявшись на который, можно было видеть практически половину острова и раскинувшееся вокруг море. Почти у самой вершины скалы природа, словно специально для него, приготовила небольшую площадку с выступом, напоминающим каменное кресло. Вот сюда и устремлялся Рон всякий раз, когда попадал на Корсику. В этот раз он также не изменил своему правилу. И хотя после прошедшей бури сильные порывы ветра пригибали еще траву к земле, а качающиеся ветки деревьев стряхивали на него остатки дождевых капель, он упорно шел к любимому месту, чтобы успокоить если не тело, то мятущуюся душу.
- Даю тебе на раздумье два месяца, Ронсиони, - грудным волнующим голосом произнесла начинающая стареть королева. Она никак не могла смириться с мыслью, что к ее красоте незаметно стала подкрадываться предательская старость. Поэтому наряды и роскошные прически призваны были затмить своим сиянием нежданные морщинки, уже появившиеся вокруг красиво очерченных губ и в уголках все еще ярко-синих глаз.
- Ты прекрасно знаешь, как я и мой сын, король Владислав, ценим услуги, оказанные королевскому неаполитанскому дому твоими родственниками и лично тобой. - Говоря это, Маргарита Дураццо внимательно посмотрела прямо в глаза одному из самых богатых и влиятельных своих вассалов. - И те знаки признательности, которые недавно были оказаны тебе королем, надеюсь, не последние.
Рон почтительно наклонил голову, признавая правоту говорившей. Он действительно принимал самое активное участие в поддержке молодого короля Неаполя, который только недавно взошел на трон своего погибшего отца, Карла III. Владиславу было всего двенадцать лет, бразды правления Неаполитанским королевством пока приняла на себя его мать, Маргарита Дураццо, жена и одновременно кузина Карла III. Несовершеннолетний король, трон под которым в данное время основательно шатался, весьма нуждался во влиятельных и сильных союзниках. И замок Сан-Фелисес в горах Монте-Кассино, недавно подаренный Рону, был отличной платой за оказанные услуги.
(Владислав (Ланселот) (1374-1414 г.г.) - король неаполитанский, иерусалимский, венгерский, сын Карла III и его кузины Маргариты Дураццо, стал королем Неаполя в 1386 г. в возрасте 12 лет под опекой своей матери. - прим. авт.)
- Но мне хочется, - продолжала королева Маргарита, снова внимательно посмотрев на Рона, - чтобы один из самых верных моих рыцарей был не только богат, но и счастлив. Поэтому мое искреннее желание, чтобы по возвращении с охоты ты стал мужем моей любимой фрейлины - Луандомии Карачолли. Это не приказ, - чарующим голосом подчеркнула Маргарита. - Это просто мое искреннее пожелание.
'А также попытка навсегда крепкими и надежными цепями приковать меня к трону Владислава, - склонившись и целуя протянутую руку королевы, подумал Рон. - И откуда она обо всем узнала, я только недавно добился благосклонности Луанды, а уже кажется, весь двор наслышан о нашей интрижке!'
Выпрямившись, Рон почтительно произнес:
- Я прекрасно отношусь к сеньорите Карачолли, но мне только двадцать пять, боюсь, я еще не созрел для супружеских уз.
- А мне кажется, что вы - просто идеальная пара, и двадцать пять - отличный возраст для рыцаря и дамского угодника, а также для продолжения рода - говоря это, королева задумчиво провела по щеке Рона сложенным веером. - Во всяком случае, настоятельно советую подумать. Луандомия - богатая и знатная девушка, к тому же давно вздыхает по тебе...
'И еще по десятку других, не менее достойных ее прекрасной ручки', - снова подумал про себя Рон.
- Ну так как, герцог ди Фонди? Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к моим советам? - переходя на официальный тон, уже строже спросила королева.
- Обязательно, ваше величество, - заверил ее Рон, склоняясь в прощальном поклоне. - Большое спасибо за заботу о моем будущем. А главное - что отпускаете меня на Корсику в такое непростое для королевства время. Пусть только мои раны будут оправданием...
- Два месяца, - подняв указательный палец, напомнила королева. - И ни днем позже. Вы очень нужны неаполитанской короне, герцог.
И вот теперь Рону представилась прекрасная возможность еще раз поразмыслить над коварным предложением королевы. Бесспорно, предлагаемый ею брак имел свои положительные стороны, но гораздо больше - отрицательных. Конечно, сеньорита Карачолли - признанная при дворе красавица, и в кровати - отличная любовница, но и только. Умом она никогда не блистала, хотя о ее изощренном коварстве ходило при дворе много слухов. К тому же красавица была на четыре года старше его самого. И если для брака это не главное, брать в жены женщину, побывавшую в постели по меньшей мере нескольких десятков знакомых, Рону не хотелось. Он специально решил отпроситься на охоту у королевы, втайне надеясь, что за это время Луандомия уже попадет в очередную постель. Вот тогда говорить с королевой станет проще.
- Ну, не заставит она меня, в самом деле, силой жениться на своей ближайшей наперснице! - в который раз успокоил себя Рон, прекрасно сознавая, что все-таки да, сможет, если очень уж сильно захочет.
- Если я проявлю твердость в этом вопросе, Маргарита может побояться слишком явно давить на меня - ведь трон под малышом Владиславом слишком шаток. Да и месть папы Урбана VI к отцу Владислава в той же мере перешла на сына и мать. Так что в моем случае не все еще потеряно. Просто со свадьбой нужно тянуть как можно дольше...
И еще одно обстоятельство несколько смущало Рона.
'В эти смутные и ненадежные времена моему роду, конечно же, нужен наследник. Гаэта - прекрасный город, достойный умного правителя. И мой будущий сын должен когда-нибудь получить его в наследство. Но душа всячески противится, чтобы матерью моего первенца стала Луандомия Карачолли!' - в который раз откровенно признался себе Рон.
Погруженный в невеселые мысли, он и думать забыл о недавно увиденной пантере. Черная кошка ему не страшна - он был хорошо вооружен и достаточно ловок в схватке с любым зверем. Но внезапно его внимательный взгляд отметил черную точку, стремительно приближавшуюся с той стороны, куда недавно ушла пантера.
- Неужели зверь решил вернуться? С чего бы это? Вряд ли она учуяла на таком расстоянии мой запах - ветер сильный и дует в другую сторону. Что же заставило ее повернуть обратно?
Ответ на этот вопрос Рон получил тут же, взглянув в противоположную сторону. Из-за того самого поворота тропинки, где он впервые заметил пантеру, вышла девушка, держа на руках ребенка. И хотя одета она была в мужской наряд, длинные каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, а также ладная стройная фигурка под брюками и рубашкой, ничуть не скрывали, что их обладательница молода и прекрасна.
Рон лишь на секунду позволил себе полюбоваться на удивительное видение, возникшее, будто из воздуха. Сверкнувшая в голове мысль заставила его переключиться на более прозаические вопросы.
- Так вот за кем охотится пантера! - это было первой реакцией. А вторая мысль вслед за этой - как помочь беззащитной девушке и ребенку? Спускаться со скалы в обход займет много времени, а прыгнуть вниз с десятиметровой высоты - можно покалечить ноги и потом не иметь возможности помочь.
Еще раз взглянув в сторону черной кошки, приближающейся огромными скачками, он принял решение и, выхватив из-за пояса кинжал, спрыгнул с высоты прямо на тропинку, надеясь преградить дорогу зверю.
Удачно приземлившись на обе ноги, Рон выпрямился во весь рост, со всей решительностью поджидая, когда на него обрушится черное тяжелое тело. Так и случилось. Сделав огромный прыжок в воздухе, гибкая бестия сбила его с ног. Он, правда, успел нанести первый удар, но неудачно - кинжал не вошел глубоко в тело зверя, а лишь скользнул по ребрам, разодрав нежную шерсть и залив его теплой кровью. Последнее, что он услышал, был отчаянный крик девушки:
- Бэлла!
- Ее ребенок, - еще успел подумать Рон и потерял сознание, ударившись головой о камни.
Сознание, медленно возвращавшее жизнь в его тело, с тем же рвением заливало все, что способно было болеть, свинцовой тяжестью. С трудом разлепив веки, он огромным усилием воли разогнал разноцветные круги, застилающие глаза. Сквозь гул в ушах до него донесся голос, заставивший сердце радостно забиться в груди - значит, девушка не умерла. Но почему? Он точно помнил, что успел нанести всего один удар, да и тот не смертельный.
С трудом повернув голову в направлении голоса, он увидел девушку, стоящую на коленях перед распростертой на земле черной кошкой. Незнакомка, оторвав кусок собственной рубашки, останавливала кровь зверю.
- Ничего, Бэлла, - мягко уговаривала она пантеру, когда та, видимо от боли, конвульсивно дергала мощными лапами. - Вот остановим кровь и доберемся до Хафры - он что-нибудь придумает. Ты не должна держать зла на мужчину, который тебя ранил - ведь он пытался меня защитить.
Незнакомка говорила по-французски, но с мягким итальянским акцентом. Рон был ошарашен таким поворотом событий. Так значит, девушка знает эту зверюгу? Следовательно, защита ей не была нужна. А он, как дурак, бросился прямо в пасть!
- Но я только хотел защитить ребенка, что само по себе благородно, - пытаясь оправдаться перед собой, подумал Рон, и осекся. Его голова, как на подушке, лежала на том, что он издали принял за ребенка. На самом деле это была обыкновенная кукла с длинными белокурыми волосами и глупыми синими глазами.
- Да, вот это положение, - простонал про себя Рон. - Хочется умереть на месте - это ж надо так опозориться!
Он попытался приподняться на локтях, и это ему удалось, правда, с большим трудом. Пантера, которая следила теперь за ним, не отрывая своих желтых настороженных глаз, сразу заворчала. Девушка тут же обернулась в его сторону, и Рон впервые в жизни встретился с такими огромными глазами цвета меда.
- Да у нее такие же глаза, как и у черной подруги, - растерянно подумал Рон, стараясь не отвести взгляд. - Только сверкают не так грозно, а ресницы длинные-предлинные!
Увидев, что он пришел в себя, девушка, не вставая с колен, развернулась к нему и произнесла:
- Слава Господу, я была уверена, что вы живы!
Но поскольку он, завороженный ее красотой и чарующим голосом, ничего не ответил, она произнесла уже по-итальянски:
- Как вы себя чувствуете?
Рон сделал вид, что не понял вопроса, и откровенно наслаждался попытками незнакомки заговорить с ним еще по-испански, а затем на классической латыни.
И только поняв, что она выдохлась в надежде найти общий язык, он тихо произнес:
- Как вас зовут?
В глазах незнакомки полыхнул понимающий озорной огонек, и она уже весело произнесла:
- Да вы, как я вижу, себя просто прекрасно чувствуете, раз изволите шутить надо мной!
- Ваша шутка была более удачной, - возразил Рон, и поморщившись, попытался встать.
- Но я и не собиралась над вами шутить, - возразила девушка, помогая ему подняться. Убедившись, что он встал на ноги и может двигаться самостоятельно, она снова присела возле раненого зверя.
Рон тоже приблизился и присел рядом с ней, но когда он попытался протянуть руку, пантера угрожающе зарычала.
- Бэлла, я же тебя просила, - умоляюще произнесла девушка. - Ты должна понять, что твоя рана - случайность. Больше никогда этот человек не захочет причинить тебе зла. Ведь так? - обратилась она к Рону.
- Верно, - признал он и прибавил: - Даю слово, Белла, я думал, что ты готовишься напасть, поэтому перешел тебе дорогу. Больше этого не будет! - А про себя подумал: - Странно, такое чувство, что говорю не со зверем, а с человеком. Она как будто все понимает.
Он снова медленно протянул руку, и в этот раз пантера не зарычала, только устало откинула квадратную голову и прикрыла глаза.
- Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил Рон, легонько поглаживая пушистую шерсть зверя.
- Меня зовут Виктория, можно просто Ви, - отозвалась в ответ девушка.
- Виктория, - медленно сказал он, словно смакуя ее имя на вкус. - А дальше?
- Просто Ви. А дальше - время покажет. Мне надо идти, - предупредила она. - Сможете ли вы на некоторое время остаться возле Бэллы?
- И куда же вы собрались, я имею право спросить?
- На берегу меня ждет один человек. Я сейчас его приведу - он поможет и вам, и Бэлле.
- Но я в помощи не нуждаюсь, - возразил Рон, раздосадованный, что у девушки уже есть надежный защитник.
- Пусть так, - неожиданно быстро согласилась она. - Но Бэлла потеряла много крови, ей нужна помощь.
- А может, поступим иначе? Я просто возьму и понесу ее на руках туда, куда укажете.
- Вы еще слабы после удара, а Белла тяжелая, - покачала головой Ви.
- Пустяки, - улыбнулся Рон. Осторожно подняв зверя, он обернулся и приказал: - Ведите!
Виктория подняла с травы куклу, которую подложила под голову мужчины, пока тот был без сознания, и покорно повернула в ту сторону, откуда пришла.
Первые шаги дались Рону с большим трудом, голова кружилась, немного подташнивало, а ноша была очень тяжелой. Но присутствие девушки скрашивало его положение. Он даже попытался разговорить ее, но получил весьма краткие ответы.
- Откуда вы? Как попали на остров? Я вас здесь никогда не встречал, - так начал он свои расспросы, на что получил ответ:
- После вчерашнего шторма нашу лодку выбросило на этот остров.
- Так вы потерпели кораблекрушение?
- Да, - просто ответила девушка, не считая нужным что-либо добавить.
- А что же произошло с кораблем?
- Не знаю, - задумчиво проронила она, казалось, едва сдерживая слезы. - Матросы кричали, что в трюме была пробоина.
- Тогда понятно, - кивнул Рон, ровным счетом не поняв ничего. - И сколько же человек спаслось вместе с вами?
- Видимо, я и Хафра. Ну и Бэлла с Кэти.
- С Бэллой я уже имел честь познакомиться, - улыбнулся Рон. - А кто такие Кэти и Хафра?
- Кэти - моя кукла. Хафра - мой личный врач.
- По-моему, чем больше я спрашиваю, тем все меньше понимаю, - признался Рон. - А почему вы не спрашиваете, как зовут меня?
- Это имеет значение? - удивилась девушка. - Хотя, должна же я вас как то представить Хафре... И как же вас зовут?
- Рон.
- А дальше?
- Для вас просто Рон. Пока хватит.
- Хорошо, я запомню.
Уязвленный ее невниманием к своей особе, Рон мысленно чертыхнулся и раздраженно подумал: - Знала бы ты, кто сейчас тащит твою зверюгу!
Виктория, которая в свою очередь далеко не так равнодушно отнеслась к новому знакомству, как ей хотелось бы, по дороге исподтишка разглядывала своего спутника.
'На вид лет тридцать, хотя нет, просто выглядит старше, а когда улыбается, ему не дашь и двадцати пяти. Они с Балтазаром, наверное, одного возраста. И внешне немного похожи. У обоих темные вьющиеся волосы до плеч. Правда, Рон выше, но сразу видно, что такой же крепкий и сильный. И гораздо шире Балтазара в плечах. Походка тоже особенная - широко шагает, опуская ногу носком, а не наступая сразу на пятку. Может быть, наемник? Одет очень просто, но привычка постоянно носить оружие и умение с ним обращаться сразу бросается в глаза'.
Но далее сходство с Коссой-младшим заканчивалось. Глаза Рона, крупные и широко расставленные, сразу выдавали в нем черты уроженца побережья Средиземного моря. И зеленый цвет глаз только подчеркивал это.
'Интересно, - рассуждала Ви, - кем он может быть? Кинжал украшен драгоценными камнями, но это еще ни о чем не говорит... Он может оказаться простым авантюристом, еще не успевшим спустить то, что попало ему в руки'.
На Искье довольно часто можно было встретить искателей приключений, разодетых в шелка и бархат с чужого плеча. Но, пропив и прогуляв награбленное, они напоследок закладывали все, вплоть до дорогого оружия. А потом уходили в очередной поход без единой монеты в дырявом кармане.
'Кроме того, живет на Корсике. С виду не богат и не знатен. Скорее, второе... И абсолютно не честолюбив, иначе попытался бы пристроиться при дворе и завоевать славу и богатство, а не сидеть здесь в глуши. С его внешностью и выправкой можно добиться многого в стране, где идет вечная смута. Кондотьеры нынче в цене у всех правителей. Так кто же он все-таки? Спрашивать ни за что не стану, а то еще подумает, что я интересуюсь его персоной...'
В это время тропинка сделала крутой поворот и закончилась прямо у прибрежной полосы песка.
Рон с удивлением разглядывал человека странного вида и неопределенных лет. Бритая голова, худощавое лицо с резким профилем, серый хитон, подпоясанный куском каната - все это вместе сразу же привлекло внимание молодого человека.
- Так вот он какой, спутник этой красавицы! - подумал Рон, разглядывая египтянина, который увлеченно возился возле костра с каким-то варевом, помешивая его на огне.
Как всегда, в минуты крайней увлеченности, Хафра распевал одну из своих песен без слов, иногда выкрикивая какие-то нечленораздельные звуки. Все это немало изумило и позабавило Рона. Он подошел со своей ношей к костру, осторожно ступая по песку.
Ви опередила его и, первой подбежав к египтянину, позвала:
- Хафра! Мне срочно нужна твоя помощь!
- Да, да, моя богиня, сейчас будет готово, - отозвался тот, не отрывая взгляда от котелка.
- Хафра, - не выдержав, топнула ножкой по песку Виктория, - Бэлла ранена!
- Что? - испуганно спросил египтянин, резко повернувшись. Он чуть не выронил из рук деревянную лопатку, увидев возле себя незнакомого мужчину с пантерой на руках. Быстро вскочив на ноги, Хафра подбежал к Рону, окинул взглядом раненый бок пантеры и твердым голосом приказал:
- Сейчас же несите ее в тень деревьев и положите на траву!
Рон, не подав виду, что удивлен распоряжением чудака, молча повиновался, так как чувствовал за собой некоторую вину за случившееся.
Бережно опустив раненого зверя на траву, он отошел в сторону, чтобы не мешать и стал наблюдать за действиями человека в хитоне. Тот тонкими чуткими пальцами пробежал вдоль рваной раны, оценивая ее тяжесть, затем обернулся к Рону и сказал:
- Вон там в лодке бочонок с пресной водой, принесите сюда!
Рон, которого ситуация забавляла все больше, спокойно подошел к лодке, вынул оттуда бочонок и положил на траву. При этом он внимательно осмотрел лодку, на которой, как утверждала девушка, она спаслась во время шторма.
Египтянин в это время быстрыми и умелыми движениями обмыл рану от запекшейся крови, достал из мешка банку с мазью и стал покрывать ею рану. Только покончив с этим, и закрепив повязку, врач обратился к девушке:
- Через несколько дней рана совсем затянется. Бэлла будет здорова, кости не задеты. Кто это так поранил бедняжку? - он огорченно покачал головой.
Девушка не успела и рта открыть, как Рон решил признаться сам:
- Это мой кинжал нанес пантере рану. И я очень удивлен, что не смог убить ее с первого удара. Обычно я не промахиваюсь. Хотя в данном случае очень рад, что все окончилось благополучно.
- Он думал, что Бэлла дикая и нападет на меня, - сразу оправдала Рона девушка, увидев реакцию Хафры. Она не стала рассказывать, что Рон принял куклу Кэти за ребенка, чтобы еще больше не смущать своего 'спасителя'. - Но мой защитник также пострадал - он упал от удара лап Бэллы на камни и долго был без сознания. Ты должен его осмотреть.
Хафра, все еще проявлявший недовольство, хотел было протестовать, ворча под нос, что если всякие проходимцы, неважно, на большой дороге, или маленькой тропинке, будут обижать беззащитную тварь...
- Хафра, - ледяным тоном сказала девушка.
- Ну, конечно, богиня моя, - сразу засуетился египтянин. - В конце концов, Бэлла большая девочка и молодой рыцарь никак не мог знать, что она совсем ручная...
- Где ты здесь видишь рыцаря? - усмехнулась Ви. - Делай свое дело и перестань нести чушь! Я отвернусь.
Она присела возле раненого зверя, нежно гладя Бэллу между ушами. Даже с такого расстояния слышно было, как мурлычет от удовольствия черная бестия.
Рон невольно сглотнул слюну, представив на минуту, что эти нежные пальчики могли бы прикоснуться к его волосам, но Хафра уже настойчиво просил его скинуть кафтан и рубашку, чтобы осмотреть все, что могло пострадать при падении.
- Как долго он был без сознания? - этот вопрос относился к Виктории, которая обронила, не поворачивая головы:
- Минут пятнадцать...
- Прекрасный образец, - восхищенно цокнул языком Хафра, когда Рон обнажился до пояса. - Мускулы, что у Аполлона, можно анатомию изучать! Такое тело достойно быть высеченным в мраморе! А вот и две едва затянувшиеся раны. Должен вас предупредить, молодой человек, что их зашивал весьма посредственный врач! Какие неровные шрамы останутся на таком прекрасном теле! Эх, и кто так шьет, ну просто сапожник! Вам повезло, что вы меня встретили. Сейчас обработаю ваши раны мазью собственного приготовления, и через пару перевязок вы увидите, что значит работа настоящего виртуоза!
Рон откровенно забавлялся болтовней врача, невольно поглядывая в сторону девушки, которая по-прежнему гладила Бэллу. Ему почему-то вдруг захотелось, чтобы она оглянулась.
'Ну и как ты думаешь, что бы почел в ее глазах? Неужто восхищение собственной персоной?' - честно спросил он сам себя.
Усмехнувшись, он наклонил голову, чтобы Хафра осмотрел рану на голове. Густые черные волосы, спускавшиеся до плеч, скрывали большую ссадину на затылке. Хафра усадил его на песок и стал осторожно обрабатывать рану.
Молчание затянулось.
Ви, обеспокоенная тишиной, медленно повернула голову, чтобы понять, что происходит. Хафра вдохновенно колдовал над раной, обрабатывая мазью. А Рон, наклонивший голову между колен, не подозревал, что его накачанные военными тренировками плечи, голый торс и мощные руки самым тщательным образом оцениваются. Когда с раной было покончено, Хафра удовлетворенно произнес:
- Теперь пару дней нужен покой. И желательно обратить внимание, не появится ли тошнота или рвота. Я должен знать.
- Мое поместье в часе ходьбы отсюда. Я могу приютить вас, - вежливо предложил Рон, натягивая одежду.
- Я останусь на берегу с Бэллой, - возразил Хафра. - Ее лучше не передвигать - рана быстрее затянется. Кроме того, зверю всегда лучше на воздухе, чем в жилище человека. Вот моя богиня, безусловно, достойна лучшей доли, чем еще одна ночь в лодке.
Он повернулся к раненому зверю, уже не обращая внимания на все вокруг. Нежно поглаживая блестящую черную шерсть, отливающую синевой на ярком солнце, он бормотал:
- Все хорошо, девочка, все просто отлично. Ты скоро совсем поправишься. Все женщины - кошки, у них девять жизней, и приземляются они всегда на четыре лапы, с какой высоты их ни скидывай.
- В поместье, кроме вас, живет еще кто-нибудь? - внезапно решилась девушка.
- Конечно, пару десятков слуг и управляющий с женой.
- В таком случае, я принимаю ваше любезное приглашение. Только возьму с собой одежду.
Подойдя к лодке, девушка открыла небольшой сундук - то немногое, что осталось из всего ее имущества. Решив отобрать несколько платьев и уложить их в узелок, она стала перебирать вещи и среди них увидела черную книжку, испещренную непонятными иероглифами, которая досталась ей после смерти первого мужа, Леонардо д'Элькано. Взяв в руки книгу, она открыла ее в том месте, где лежал старый кусок папируса.
'Вот и все, - горько подумала девушка, прижимая листки к груди. - За один день я лишилась всего - друзей, денег и драгоценностей, возможности вернуться домой во Францию. С чем приехала сюда восемь лет назад, с тем и осталась сегодня - никому не нужная книжка, перстень Лео на груди и кукла. Видно, судьбу не обманешь...'

Глава 4. Спасшиеся из ада
Какими словами описать чувства, охватившие Викторию, когда она увидала занесенный над ее головой топор? Приготовившись помочь спуститься в лодку остальным женщинам, она встала во весь рост, еле удерживая равновесие и прижимая мокрую испуганную Бэллу коленями ног. Подняв вверх руки, чтобы удержать лестницу, она с изумлением увидела в руках капитана Себастьяна топор, и в тот же миг канаты были перерублены, Викторию швырнуло на дно лодки. Она схватилась за скамью и всеми силами пыталась удержаться, пока огромная волна уносила их с Хафрой в сторону от корабля.
'Что же все-таки тогда произошло? - Эта мысль, не дававшая покоя ей уже второй день, постоянно крутилась в голове, но ответа на свой вопрос Ви так и не находила. Вот и сейчас, шагая рядом с Роном по тропинке, она в который раз задавалась вопросом: - Что же произошло на корабле, почему капитан перерубил канаты? Где в это время был Роже?'
Хафра утверждал, что после того, как их отнесло от корабля, он видел самую большую лодку, в ней сидела вся команда вместе с капитаном Себастьяном. Но никого из людей Ви там не было. Конечно, египтянин мог и ошибаться, но что-то подсказывало ей, что он действительно видел то, о чем говорил. Еще одну лодку, перевернутую вверх дном, Хафра нашел потом в сотне метрах от того места, где их выбросило на берег. Лодка размером была такой же, как та, в которой спаслись они с Хафрой. Она была мокрой, а надпись на ней не оставляла сомнений, что эта лодка с 'Фиесты'. В таком случае на тонущем судне лодок больше не было, и Роже с Анри и женщинами были обречены...
'Ну, Гаспар Косса, - мысленно пригрозила Ви, - решив отомстить мне, ты заставил Себастьяна доделать то, чего тебе не дал сделать Балтазар восемь лет назад. Какая же все-таки изощренная и дорогая месть! Совсем на тебя не похоже, дон Гаспар! Гораздо дешевле просто перерезать мне горло во сне, чем терять судно и подвергать опасности команду из-за обычной девушки. К чему такие траты? Весьма странно. Но другого объяснения не вижу. Ведь я покинула Искью и твоего любимого брата Балтазара с твердым намерением больше никогда не возвращаться. К чему убивать меня и мою еще не рожденную дочь? Но я точно видела, как капитан рубил канаты, сомнений быть не может. Значит, ему был дан приказ. А кто мог приказать капитану Себастьяну? Только сам Гаспар Косса'.
Рон, почувствовав, что мысли идущей рядом девушки витают где-то очень далеко, решил, что в данном случае промолчать - лучшее, что можно сделать. К тому же, полученная рана все сильнее давала о себе знать. Голова раскалывалась от боли, но он, привыкший и не к таким пустяковым ранениям, старался думать о чем-нибудь, чтобы отвлечься.
Его мысли также были невеселыми. До возвращения ко двору оставалось всего шесть недель, за это время вопрос с женитьбой должен быть решен.
'Королева Маргарита очень упрямая женщина, - еще раз напомнил он себе. - Не лучше ли поступить так, как она хочет? - Но все его существо решительно восставало против такого решения. - Ни одна женщина не будет приказывать мне, с кем спать, пускай она даже моя королева. Я отдам за нее и Владислава жизнь, но не позволю распоряжаться моей честью!'
Он с силой сжал челюсти, так что заиграли желваки и... споткнулся. Оглянувшись по сторонам, Рон обнаружил, что тропинка впереди буквально завалена ветками, упавшими во время урагана. Обернувшись к девушке, которая остановилась в нерешительности, он сказал:
- Повел вас по самой короткой тропинке, а она после бури почти непроходима. Одно из двух - либо идти в обход, либо мне придется взять вас на руки и нести.
- Вы ранены, - тут же возразила Виктория. - А возвращаться не стоит. Просто я обопрусь на вашу руку, и вместе мы прекрасно справимся!
- Еще бы! - воскликнул Рон, галантно предлагая ей руку, которую в начале пути она скромно отвергла. - И если уж вы все-таки решили хоть в этом мне довериться, может, нам стоит хоть немного узнать друг о друге?
- В моей жизни тайн нет, - улыбнулась Ви. - Родителей своих не помню - они погибли, когда мне было всего два года от роду. Воспитала меня бабушка. К ней я вместе со своими людьми возвращалась во Францию. Мы много лет не виделись, надеюсь, что она еще жива. Но шторм не только изменил мои планы, боюсь, он изменил и всю мою жизнь. Мои люди, скорее всего мертвы, так как в трюме корабля образовалась течь, а команда покинула нас. Нас с Хафрой отбросило от судна, когда мы пытались спастись на последней лодке. Все, что у меня было с собою, осталось на корабле. Мне даже нечем заплатить вам за гостеприимство.
- Что же вы теперь собираетесь делать?
- Одна надежда - вернуться к проливу Бонифачо и ждать, пока какое-нибудь судно, идущее в сторону Франции, не согласится взять нас с Хафрой на борт.
Рон весьма удивился такому странному, если не сказать больше, решению. Он даже остановился от неожиданности и внимательно посмотрел на спутницу - не шутит ли? Но девушка была серьезна и печальна.
- Но послушайте, сеньорита Виктория, как вы представляете себе жизнь на острове в ожидании судна: где будете жить, чем питаться?
- Охотой. Бэлла поможет, да и Хафра что-нибудь придумает. А я никакой работы не боюсь.
- Отказываюсь верить, - помотал головой Рон, представив себе Ви в наряде из травы, с ожерельем из зубов тигра вокруг тонкой шейки рядом с шалашом из веток. - Вы как маленькая девочка, даже не представляете, о чем говорите... А вдруг вас не возьмут на корабль без платы, да еще с пантерой и этим странным врачом? Что вы собираетесь тогда делать зимой? Да и как одна молодая девушка может без средств и сопровождения отправляться в дальний путь? Такая красавица, как вы, неизбежно станет игрушкой в чьих-нибудь жадных руках... Это вы себе представляете?
Она подняла голову и посмотрела на него своим неповторимым взглядом цвета янтаря. Рон осекся, завороженный ее огромными глазами, в которых уже заблестели предательские слезы, готовые вот-вот брызнуть.
- Подождите, не все так плохо, - постарался он успокоить девушку. - У меня есть предложение получше вашего. Дело в том, что я не живу постоянно на острове, а только иногда, когда позволяют дела, приезжаю сюда поохотиться. Мое судно, которое доставило меня сюда, проследовало на материк, в Виареджо, чтобы отгрузить товары и закупить другие в Пизе и Генуе. На обратном пути капитан вернется за мной, чтобы доставить обратно в Гаэту. Поэтому, если вы согласитесь быть моей гостьей еще шесть недель, судно доставит вас в любое место по пути следования. Решайте.
- Я еще раз повторяю - мне нечем заплатить за проезд, - ее голос предательски дрогнул, и он понял, что победил.
- Ваше присутствие скрасит мою жизнь на целых шесть недель, а вы твердите о плате, - укоризненно заметил Рон. - Это я останусь вашим должником, прекрасная незнакомка! К тому же, как я понял, вы отважная охотница, у вас будет время показать мне ваши успехи.
- Согласна, - вздохнула Ви. - Да и выбора у меня практически нет...
- Значит, провести в моем скромном обществе шесть недель для вас - невыносимая обязанность? - уже весело пошутил Рон. Но ответа он ждал с напряжением. - Скажет ли она правду, или ответит ничего не значащей шуткой?
- Шесть недель в моем положении - либо ничтожно мало, либо чересчур много. Рон, вы заслуживаете моего внимания на это время.

На следующее утро несколько слуг из поместья по приказу хозяина обшарили побережье в поисках судна, потерпевшего крушение. У Виктории была маленькая надежда, что друзья смогли добраться до берега. Но поиски результатов не дали. Море за три дня не выбросило на берег никаких новых следов.
Одно радовало - Бэлла быстро поправлялась, и через несколько дней Хафра торжественно привел ее в поместье.
Разочарованно посмотрев на скромное двухэтажное строение, обнесенное крепким деревянным забором из заточенных кольев, он протянул:
- А слуга сказал, что идем во дворец сеньора Рона...
- Слуги называют поместье дворцом, - засмеялась Ви. - Не переживай, поместье небольшое, зато здесь очень уютно и безопасно. Хозяин по моей просьбе выделил тебе комнатку на первом этаже, можешь заниматься своими исследованиями и собирать травы. У тебя в запасе еще полтора месяца.
- А потом?
- Сюда придет судно, и мы на нем уедем.
- Могу я спросить мою богиню - куда именно мы отправимся?
- Для начала - в Гаэту...
- Но это в двух днях пути от Искьи! - изумился Хафра.
- Зато там нас уж точно искать никто не будет!
Хафра в раздумье почесал бритый затылок и медленно произнес:
- Действительно, я опасался, что как только мессир Балтазар узнает о том, что вы сбежали, он тотчас бросится вдогонку. Но ему и в голову не сможет прийти, что за два месяца вы отдалились от Искьи всего на несколько сотен лье. К тому же вскоре путешествовать вам будет противопоказано.
- Не вспоминай, - взмолилась Ви. - Я и так ломаю голову, но не нахожу пока выхода. Ведь все мои сбережения остались у мадам Жозе. И нам с тобой придется туго без средств и поддержки. А с малышкой на руках станет еще тяжелее.
- В конце концов, - осторожно начал Хафра, - вы будете недалеко от Искьи, а там всегда можно найти помощь и поддержку. Сеньора Косса будет счастлива принять нас обратно...
- Это исключено, Хафра, даже думать забудь об этом! - вскричала Ви, сцепив от волнения вмиг вспотевшие ладони. - Ты знаешь, почему мы с тобой оказались здесь?
- Да потому, что лодку во время шторма оторвало от судна, - недоуменно пожал плечами египтянин. - Просто не повезло.
- Просто кто-то очень желал моей смерти, и пока ты укладывал продукты и вещи, я видела, как капитан лично перерубил канаты, удерживающие лодку возле судна.
- Тогда этим кем-то мог быть только либо сам капитан, либо... - приложив руку к губам, Хафра прошептал: - дон адмирал, больше некому,
- Вот именно. Обратный путь на Искью мне заказан. Ты же знаешь, Гаспар Косса добивается своего в любом случае, так что выбираться нам с тобой придется самостоятельно.
- Но мессир Балтазар - ваш друг. Он никогда не даст в обиду...
- Балтазар, если ты помнишь, сейчас совершает набеги на берега Берберии вместе со своей любовницей - Яндрой. Пока он вернется, мы будем уже мертвы, - отрезала Виктория. - И никому ни слова, знаю я твой болтливый язык!
Я сделаю так, как скажет моя богиня, - торопливо поклонился Хафра.

В течение месяца Виктория, Рон и Бэлла почти ежедневно отправлялись на охоту. Хозяин предоставил в распоряжение гостьи небольшую умную кобылку, которая сразу пришлась ей по душе.
В первый же день Ви поняла, что ее хозяин - такой же поклонник соколиной охоты, как и она сама. Седлая свою лошадь и тщательно проверяя ремни, она увидела Рона, торопливо сбегавшего по лестнице. Он на ходу натягивал кожаную перчатку, явно предназначенную для когтей сокола.
- На кого мы сегодня собираемся спустить птицу? - с удивлением спросила она.
- А откуда вам известно, сеньорита Тайна, что сегодня будем охотиться с птицей?
- Потому, что я со своим соколом провела на равнине немало увлекательных минут. И также как вы, надевала перчатку перед охотой.
- И какую же птицу вы использовали? Не отвечайте, сейчас сам догадаюсь! Судя по вашей нежной ручке, вам подошел бы 'дамский' сокол - чеглок, дербник или сокол Элеоноры. Я прав? Их легко держать на руке, а чудеса полета у птиц меньшей массы просто поразительны. Хотя по мне, - небрежно добавил он, - добыча в виде жаворонков, скворцов, дроздов и прочей птичьей мелочи не может сравниться с настоящей охотой.
Не ответив, Ви бросилась в комнату к Хафре и с порога спросила:
- Моя перчатка цела?
- О какой перчатке толкует моя прекрасная богиня, - спросил вечно занятый египтянин. - Та, на которой любил сидеть наш красавец Гор?
- Да, Хафра, да! Я отлично помню, что после того, как выпустила моего сокола, перчатка оставалась у меня на руке. А в лодке я ее сняла, чтобы удобнее было вычерпывать воду.
- Ну, я и принес ее сюда вместе со всеми вещами из лодки. В сундуке моя богиня найдет свою перчатку.
Нетерпеливо откинув крышку, Ви действительно быстро нашла то, что искала. Ей так хотелось доказать Рону, что она действительно понимает в этом виде охоты больше остальных женщин.
Увидев у нее в руках перчатку, Рон весело рассмеялся и заметил:
- Но она велика для вашей ручки. Это Хафра одолжил вам свою?
Закусив губку от обиды, Ви вырвала у него из рук свою перчатку и сунула себе за пояс. Вскочив на лошадь, взяла прямо с места в галоп. Но постепенно прекрасная природа и звуки леса оказали на нее прямо-таки умиротворяющее воздействие. Она забыла о насмешках и просто наслаждалась тем, что видела и слышала, буквально впитывая в себя окружающий терпкий и свежий аромат.
Рон со своей стороны уже пожалел, что обидел девушку, и искал любой предлог, чтобы восстановить мир. Он молча догнал ее и поехал рядом, бережно придерживая в руках клетку с птицей. Поняв, что Ви не сердится и хочет увидеть птицу, он снял с клетки покрывало и с гордым видом продемонстрировал свое сокровище.
- Это самка кречета, она весит больше самца и гораздо лучше берет добычу, - пояснил он.
- Мой Гор мог справиться даже с вороном, - небрежно обронила Ви, приглядываясь к птице.
- Ворон действительно ценный трофей, - спокойно согласился Рон. - Этот истинный властелин воздуха способен летать везде, всегда и при любых погодных условиях. Крепость хватки лап этой птицы очень сильна. Ударом клюва он может разбить череп суслику или зайчонку. Но моя Гера никогда не охотилась на этих птиц.
- Так может, сегодня и попробуем?
- Возможно...
Охота примирила и увлекла обоих. После поимки двух зайцев, Рон дал птице передышку. Специально выехав на открытое место, он пояснил Виктории:
- Вон на том старом дереве постоянно гнездятся несколько пар воронов, рискнем?
Виктория была уже не рада, что подбила спутника на опасную охоту. Из рассказов Роже Транка она знала, что вороны далеко не всегда стремятся спрятаться при виде хищника под полог леса, а над гнездом могут и сами напасть на обидчика. Но то, что Рон уже не отступит, ей было понятно. Поэтому она молча кивнула.
Гера сразу набрала высоту и стала камнем падать вниз, подняв в небо своим вызовом крупного черного ворона. А когда соколиха при повторном заходе снова ринулась к земле, ворон убрал одно крыло, пропустив нападающего хищника вниз, как матадор пропускает мимо себя разъяренного быка.
Рон и Ви буквально застонали от разочарования. Не выдержав напряжения, Виктория приложила ко рту два пальца и свистнула особым звуком, как научил ее Роже. И тотчас на ее свист буквально с неба на помощь Гере упал еще один сокол. Против двух противников ворону устоять было труднее, и через пару минут он с честью пал в неравном бою.
Гера вернулась на перчатку хозяина, а второй сокол, к изумлению Рона и радости Ви, опустился на перчатку, которую второпях натянула девушка, узнав своего любимца.
- Белый кречет, да еще самец! Вот это сюрприз! И откуда только он взялся? - спросил, подъехав совсем близко, удивленный Рон.
- Это мой Гор, - гордо ответила Ви, поглаживая смелую птицу. - Мы с ним отлично понимаем друг друга, и как видите, моя перчатка пригодилась. Я выпустила Гора во время шторма на свободу - знала, что земля недалеко и надеялась, что он доберется до острова. Так и вышло.
- Прошу меня извинить за утренние насмешки, - приложив руку к сердцу, Рон склонил голову перед девушкой.
- Извинений не требуется, - великодушно возразила Ви. - Во всяком случае, у вас больше не будет повода сомневаться в том, что я способна удержать на руке любую птицу. А Гор на охоте может принести лучшую добычу, чем 'жаворонков, скворцов, дроздов и прочую птичью мелочь', - передразнила она.
- Сдаюсь, - весело рассмеялся Рон, - победа за вами, прекрасная охотница! И если вы сегодня доказали, что равных в охоте с соколом вам нет, то может быть, примете мое предложение?
- И в чем оно заключается? - спросила Ви, заранее ожидая подвоха.
- Если решите задержаться на этом прекрасном острове, я предложу вам должность придворного охотника.
- Но ведь охота - не единственное мое достоинство, - так же шутливо отозвалась Ви, кормя с рук своего Гора. - Я еще недурно стреляю из лука и пистолета, а также всегда выигрываю в карты и кости.
- Да вы просто бесценны, моя дорогая, - в том же тоне отозвался Рон. - Тогда разрешите предложить вам сразу три места при моем дворе: королевского охотника, личного телохранителя и церемониймейстера!
- Последнее звучит наиболее загадочно и интригующе, - заметила девушка. - В таком случае, денежное содержание мне тоже будет положено за троих?
- Ну, дорогая, вы меня просто обижаете! Другие почли бы за честь и бесплатно служить такому благородному господину!
- Признайтесь лучше, что мой благородный господин - удивительный скряга, и к тому же обидчик благородных девиц, - задорно наклонила головку Ви. - Но я не буду к вам безжалостна и обещаю вместе с благородной мадемуазель Бэллой обсудить ваше щедрое предложение, сир!
Глава 5. Крушение надежд
Вот из-за борта корабля показалась ухмыляющаяся физиономия Себастьяна, потрясающего сверкающим топором. Отвратительно оскалив кривые зубы, он с резко опускает острое лезвие. Крак, крак! Топор рубит, не останавливаясь, все ближе и ближе его удары. Виктория видит, как над ней мелькает оружие палача, и летят во все стороны крупные щепки. Еще мгновение, и острое лезвие опустится на голову несчастной девушки... Вскрикнув от ужаса, она рывком садится в постели, и понимает, что сон продолжается: над ней склонилась уродливая физиономия, смутно знакомая в другой жизни, но сейчас злобная и беспощадная.
- Гуиндаччо... - не веря своим глазам, почти шепотом говорит девушка. - Гуиндаччо! - уже громко кричит она прямо в обезображенное оспой одноглазое лицо. Злобное выражение на морде страшилища постепенно сменяется почти виноватой улыбкой, которая лишь чуть-чуть отличается от предыдущего звериного оскала - настолько безобразна физиономия черного рябого пирата. - Я все еще сплю?!
- Сеньорита Виктория, - растерянно улыбается тот, опуская руку с зажатым в ней кинжалом. - Вы-то откуда здесь? Надо же, узнали!
- То же самое хотела бы спросить и я, - Виктория уже немного пришла в себя, но все еще никак не могла опомниться от изумления. - Как ты здесь оказался?
Гуиндаччо Буонакорсо про прозвищу Рябой, один из приближенных Балтазара Коссы, растерянно сморгнул единственным глазом. Он оглядел кучу вещей сваленных на полу, которые он приготовился забрать с собой, грустно вздохнул и сказал:
- Да все шторм проклятый. Мы с капитаном Балтазаром неплохо поживились в этом походе, но шторм спутал нам все карты - из-за ливня и волн половина пленных рабов в трюме захлебнулась. Вот капитан и решил завернуть сюда по дороге на Искью - авось пополним запас живого товара, не возвращаться же домой полупустыми!
- Подожди, - перебила девушка. - Ты хочешь сказать, что этой ночью поместье подверглось нападению пиратов во главе с Балтазаром?
- Ну, о чем же я и толкую! - обрадовался Гуиндаччо. - Капитан Косса так и сказал - как можно больше народу взять живьем - места в трюме теперь достаточно. Кроме того, усадьба вроде бы и маленькая, но есть, что взять. - Он кивнул головой на кучу вещей на полу. - А церковь поблизости, ох, как богата! - Гуиндаччо даже причмокнул губами от восхищения. - Там сейчас капитан с сеньоритой Яндрой. Как управятся, будут здесь.
Ви непроизвольно схватилась за голову:
- Не могу поверить - Балтазар здесь! Бежать от него через море и встретиться так нелепо, - простонала она. Затем, спохватившись, соскочила с кровати:
- А что с людьми из поместья?
- Внизу, все связаны, - равнодушно обронил пират. - Капитан не велел резать всех, как обычно. Значит, кто-то остался живой.
- Кто-то?! И ты говоришь об этом так спокойно?
- Дело-то обычное, - удивленно отозвался Гуиндаччо, на его черном и рябом от оспы лице даже проступила обида. - Или вы не с нами?
Не отвечая на простодушный вопрос пирата, Виктория быстро накинула на себя шелковое покрывало с кровати и бросилась из комнаты. Перегнувшись через перила второго этажа, она застонала от отчаяния. Люди Рона, избитые и связанные, сидели и лежали посредине холла на полу. Некоторые из мужчин были ранены. Женщины утирали слезы, с ужасом ожидая насилия и смерти. Возле них стояла Яндра в мужском наряде, который очень ловко сидел на ее ладной миниатюрной фигурке. В одной руке она держала пистолет, заложив другую за широкий пояс.
- Где хозяин поместья? - спросила она звонким голосом. - Он среди вас? Отвечайте!
Слуги угрюмо молчали, не желая выдавать своего господина. А он в это время действительно находился среди них, связанный по рукам и ногам, в одном нижнем белье. Видно, внезапное нападение ночью застало и его застало врасплох. С тревогой всматриваясь в мрачное лицо Рона, на котором вокруг левого глаза синел огромный кровоподтек, девушка лихорадочно думала, как выйти из сложившейся ситуации. Говорить с Яндрой не было смысла. Только Балтазар, как капитан, мог командовать своими головорезами. Но захочет ли он отпустить и пощадить людей, которых взяли в плен его люди?
- Кто из вас хозяин этого дома? - снова задала вопрос Яндра, наводя пистолет поочередно на каждого из связанных мужчин.
- Ты? Нет. Ты? - Дойдя до Рона, она удовлетворенно окинула понимающим взглядом его фигуру и пристально посмотрела в сузившиеся от злости зеленые глаза, не желающие просить пощады. - Кажется, я знаю, кто в этом доме хозяин, - пропела она, смакуя угрюмую тишину, повисшую в душном воздухе. - Хозяева - весьма опасные свидетели, которым не место среди живых. Гуинджи, этого - в расход, - обратилась она к старому другу Балтазара.
Бывший студент-теолог отлично справлялся со своими новыми обязанностями. Ринери Гуинджи согласно кивнул и выдернул Рона из гущи людей. Толкнув его в спину дулом пистолета, он выразительно показал на противоположную стену холла.
- Отойди к стене, - процедил он, растягивая слова, - а то как бы не забрызгать твоей поганой кровью костюм прекрасной сеньориты.
Криво усмехнувшись, Рон двинулся к стене. Он с трудом преодолел небольшое расстояние, так как идти со связанными ногами не мог, приходилось передвигаться небольшими прыжками. Опершись, наконец, о стену, он с нескрываемым презрением посмотрел на молодую пиратку, которая, впрочем, совсем не смутилась, а вызывающе вздернув подбородок, сверкнула глазами в его сторону. - Поторопись, Гуинджи!
В это время двери распахнулись, и в холл стремительно вошел Балтазар Косса. Сердце Ви тревожно заныло. Она всматривалась в такое знакомое и родное лицо, обращенное сейчас в сторону соперницы.
- Пора заканчивать, - отрывисто произнес капитан, осматриваясь вокруг, - с церковью покончили, уже грузят. Что здесь происходит?
- Я приказала убить хозяина дома, чтобы не оставлять свидетелей.
- Отлично, - одобрил Балтазар, обняв девушку. - Идем со мной, Гуинджи с ребятами все закончит без нас!
- А почему бы заодно с хозяином не пристрелить и хозяйку?
При звуках знакомого голоса Балтазар непроизвольно вздрогнул, затем резко обернулся, да так и застыл в удивлении. По широкой лестнице ему навстречу шла Виктория, обернутая в какую-то яркую блестящую материю. Волосы, спускающиеся ниже пояса, каштановыми волнами окутывали ее тонкую напряженную фигурку. Она остановилась на полпути, выжидающе смотря на капитана пиратов.
Балтазар, отдернув руку, обнимавшую Яндру, бросился навстречу Ви. Оба остановились посередине лестницы и скрестили взгляды, точно шпаги.
- Как ты здесь очутилась? - первым спросил Косса, невольно протягивая к ней руки. Но передумав, схватился за деревянные перила. - Я же просил, чтобы ты меня дождалась, - свистящим шепотом произнес он, тревожно впившись взглядом в ее лицо. - Каким ветром тебя занесло в эту глушь?
Виктория посмотрела через его плечо, и убедившись, что Гуинджи опустил пистолет и, как и все остальные, пристально наблюдает за ней и капитаном, также негромко сказала:
- Решила, что будет лучше, если я навсегда покину Искью.
- Не попрощавшись со мной и ничего не объяснив? - голос Балтазара был также тих, но уже дрожал от едва сдерживаемой ярости. - В чем я виноват перед тобой? Скажи честно, неужели тебе было плохо со мной той ночью?
На щеках Ви выступили предательские красные пятна.
- Ты ни в чем не виноват, это мое собственное решение. И скажу честно, оно мне далось с большим трудом.
- Неужели я так тебя обидел, что ты решила меня бросить навсегда, - возмущенно прошипел Балтазар.
- Напротив, ты был слишком хорош, я просто побоялась, что не будет сил отказаться от твоей любви.
- А сейчас?
- А сейчас я прошу тебя выполнить мою последнюю просьбу - оставить меня навсегда и освободить вот этих несчастных.
- По какому же праву ты за них просишь? - изумился Балтазар, резко повышая голос, так что его услышали все внизу.
- Это мои люди.
- Ты хочешь сказать, что вышла замуж за хозяина этого дома? - еще сильнее удивился капитан. - Ты в своем уме? Кто он?
- Скромный торговец. Небольшое судно и этот дом - вот и все наше богатство, - просто ответила Ви, призвав на помощь все свое мужество. - Прошу тебя пощадить мой дом, моего мужа и моих людей.
Услышав этот разговор, Гуиндаччо, наблюдавший за всем происходящим сверху, сбежал по ступенькам к Балтазару и что-то быстро зашептал ему на ухо, размахивая руками.
- Мой человек говорит, что ты врешь. Он нашел тебя одну в маленькой спальне. Значит, вы с хозяином не делили общую постель.
- Я жду ребенка и в последнее время просто отвратительно себя чувствую, - как можно спокойнее ответила Ви. - Поэтому врач велел нам пока спать раздельно.
Невольно дернувшись от ярости при этих словах, Балтазар грязно выругался и гневно крикнул:
- Бери, черт возьми, своего муженька и своих людей, мне твоего добра не надо! Я ухожу. И никогда больше не попадайся у меня на пути!
- Балтазар, - мягко удержала его Ви, схватив за руку. - Прежде чем мы навсегда простимся, ответь мне на один вопрос - не встречал ли ты случайно в море 'Фиесту'?
- Судно моего брата? Нет. А почему ты спрашиваешь?
- Она попала в шторм и, наверное, затонула. Что ж, прощай, дорогой, я никогда тебя не забуду.
Виктория приподнялась на цыпочки, дотронувшись губами до колючей щеки Коссы. - Моя клятва все равно остается в силе, - прошептала она ему на ухо. - Если я тебе буду нужна, как друг, ты только позови.
- Что же ты с нами сделала, Ви? - грустно глядя на нее, произнес Балтазар. - За что и зачем? Ты еще пожалеешь, что вышла замуж, не дождавшись меня.
- Мы виноваты оба, но обратной дороги нет. Через шесть месяцев родится моя дочь Тиара, мои мысли теперь только о ней. Прощай!
Кивнув, капитан сбежал вниз по лестнице к Яндре, с тревогой ожидавшей, чем закончится разговор. Она не меньше, чем Балтазар, была изумлена тем, что встретила здесь Викторию.
- Пойдем, дорогая, нам здесь больше делать нечего, - обнял ее Косса и, повернувшись к своим людям, крикнул:
- Все оставить, как есть, ничего отсюда не брать! У нас еще будет, чем поживиться по дороге!
Пираты, многие из которых знали подружку капитана, уже поняли, что произошло что-то необычное, поэтому все молча вывалились из холла, с треском захлопнув входные двери.
Виктория только после этого перевела дух и без сил опустилась на ступени лестницы. Выбежавший из-за угла Хафра бросился было к ней, но Рон, уже освободившийся от пут с помощью слуг, обогнал его, перепрыгивая через ступени. Он подбежал первым и, быстро схватив Викторию на руки, понес ее в спальню.

Пока суетившийся вокруг хозяйки египтянин готовил укрепляющее питье, вконец измотанная переживаниями девушка лежала, обложенная горой подушек. Встревоженный Рон сидел на ее кровати, всем своим видом показывая, что не уйдет, пока не убедится, что со спасительницей уже все в порядке. А Хафра, совсем не замечая, как эти двое вновь и вновь переживают после нападения пиратов, увлеченно тараторил, рассказывая, как он избежал мучительной смерти.
- И только этот свирепый пират занес надо мной свой кривой кинжал, я громко закричал! А Бэлла, недолго думая, как прыгнет бандиту на спину! Вот тогда кричать пришлось уже ему! Пантера враз свернула мерзавцу шею - быстро и без крови. Какая красивая смерть, Господи! Я тут же хотел броситься вам на помощь, но дом был полон этой нечисти. Что мог поделать один бедный врач с кучей вооруженных до зубов головорезов? Но я терпеливо ждал, когда настанет мой час. И обязательно освободил бы всех...
- Хафра, давай свое лекарство и оставь меня в покое, - попросила Виктория слабым голоском.
- Да, да, моя богиня, - засуетился тот, наливая содержимое настойки в чашку. Рон молча встал и взял из рук врача лечебное питье.
- Ты слышал, что сеньорита Виктория просила оставить ее в покое? Можешь идти, я сам ее напою.
- Это дело врача, - попытался протестовать Хафра, но взглянув в сузившиеся от гнева зеленые глаза, поспешно произнес:
- Да, да, конечно. Только держите чашку осторожно, не расплескайте содержимое... - Последние слова он договаривал уже в захлопнутую дверь.
Закрыв за Хафрой двери, Рон присел на краешек кровати и протянул кружку к губам девушки.
- Это лишнее, - сказала она, невольно отодвигаясь.
- Вы что же, сеньорита, не слышали, что только что сказал ваш врач? И смотрите, не расплескайте, - передразнил он.
Невольно рассмеявшись, Виктория мелкими глотками стала пить целебный напиток, постепенно успокаиваясь после всего пережитого. Рон терпеливо наблюдал за ней, и казалось, не замечал, или не хотел замечать, что его присутствие, да еще в полуодетом виде, очень смущает ее. Поставив чашку на место, он вернулся к ее кровати и сказал, серьезно глядя ей прямо в глаза:
- Я обязан вам жизнью, сегодня вы спасли не только меня, но и моих людей. Они теперь будут боготворить вас.
- Может, отложим благодарности на завтра? Уже светает, а вам тоже надо отдохнуть.
Она легким движением руки дотронулась до его распухшего глаза и усмехнулась:
- Вот кого надо было отдать в руки Хафре! Он изготавливает отличные мази. Через несколько дней ваш кровоподтек будет совершенно незаметным.
Рон, перехватив ее руку, задержал в своей и торжественно произнес:
- Еще раз повторю, вы сегодня спасли меня. И я обязан вам не только жизнью. В последнее время ситуация складывалась так, словно судьба готовила мне капкан, из которого я уже не мог выбраться. А вы дважды спасли меня, сохранив жизнь и подсказав нужное решение. Я прошу вашей руки!
- Да вы и так ее держите в своей, - улыбнулась Ви.
- Я прошу вас стать моей женой, - отчетливо произнес Рон, не сводя с нее восторженных глаз.
- Думаю, вам нужно хорошенько выспаться, - сказала девушка, вырывая руку и откидываясь на подушку. - Шутки сейчас - чересчур излишняя роскошь. Давайте побеседуем завтра.
- Нет, вы должны меня внимательно выслушать, - настаивал Рон, вновь взяв ее руку в свою, как будто Ви могла через мгновение исчезнуть. - Единственное, чего у нас с вами нет, это времени. До возвращения всего пять дней. Мы должны объясниться прямо сейчас.
- Послушайте, Рон, ваша шутка зашла слишком далеко, я могу ведь и обидеться...
- На что? На мое предложение стать женой? Я понимаю, что быть супругой простого мелкого торговца - наверное, недостойно вас, но несколько часов назад вы при всех...
- Неужели не понятно, что я просто хотела спасти вас и ваших людей, - уже нетерпеливо проговорила девушка, безуспешно пытаясь отнять руку. - И мне не нужна ваша жалость, хотя я благодарна вам за предложение, но сочту его шуткой. Завтра и вам, и мне все происшедшее представится совершенно в другом свете.
- Вы не понимаете меня, - отчаянно возразил Рон. - Это не жалось, это простой расчет. Вы спасаете меня, а я - вас.
- Но отчего?
- Если вы не откажетесь стать моей женой и жить рядом со мной, я подчеркиваю, рядом, а не вместе со мной, то мы с вами будем идеальной парой. Оба свободны и независимы. Скажите мне 'да', и я расскажу вам все.
- Нет, - твердо сказала Ви. - Кажется, я начинаю понимать. Вам необходимо по каким-то причинам срочно жениться. И в качестве жены вы решили воспользоваться призрачными выгодами брака со мной? Вы не любите меня, я - вас, но мы нужны друг другу?
- Вот именно! Наконец-то вы поняли, - обрадовано вскричал он.
- Мой ответ - нет!
- Я недостоин дать вам свое имя? Оно для вас недостаточно знатное? Но я тоже не знаю вашего!
- Не в этом дело. Поймите, меня вовсе не интересует, бедны вы или богаты, знатны или нет. Не скрою, меня очень бы устроило на сегодняшний день обрести покровителя, тем более, что вы не требуете от меня разделить с вами ложе.
- Так в чем же дело, - Рон стал еще настойчивее. - Если нам обоим выгодна эта сделка, почему вы отказываете мне?
- Потому что там, на лестнице, я сказала Балтазару правду - я жду ребенка.
- Его ребенка? - догадался Рон, невольно выпуская ее руку из своей.
Ви молча кивнула.
- Так это же просто чудесно! - так радостно воскликнул он, что Виктория удивленно и встревожено посмотрела на него. - В таком случае у нее не будет повода расторгнуть наш брак по причине бездетности!
- У кого?
- Да у королевы Маргариты Неаполитанской, конечно! - облегченно выдохнул Рон.
Глава 6. Убежать от судьбы
Вторую неделю Балтазар метался по своей каюте, как раненый зверь. Не находя себе места, он срывал свою злость на окружающих. Первая под удар попала Яндра. Не желая видеть любовника в таком состоянии, и не в силах терпеть его выходки, она молча удалилась в другую каюту, чтобы переждать, пока ревность и злоба перестанут терзать его сердце.
Ни последующие два набега на побережье Позитано и Равелло (неподалеку от Амальфи), мест, расположенных рядом с островом, принадлежавшим семье Косса, ни пополнение трюмов до отказа живым товаром, ничего не радовало его.
И тогда Яндра, по просьбе старых друзей и товарищей, решила излечить капитана от тоски. Она, как ни в чем не бывало, вернулась на свое законное место в капитанской каюте, стараясь не замечать косых взглядов Балтазара. Ее хитрость и покорность возымели свое. Косса никогда не мог долго оставаться без женщины в холодной постели, а красота Яндры по-прежнему волновала его. Только проведя с ней ночь, полную ласк, неги и наслаждений, он стал понемногу успокаиваться. И вот тогда Яндра решила, что настало время поговорить. Она спокойно завела с ним разговор по поводу сбыта невольников, а потом осторожно коснулась больной темы.
- Думаю, что нам нет нужды отправляться прямо сейчас на поиски торговых судов, которые можно потрошить безнаказанно. У нас достаточно добычи, чтобы годами жить в роскоши, не подвергая себя опасности, - начала она, внимательно следя за реакцией Балтазара. - Кроме того, тебе не мешало бы пожить в Неаполе, чтобы войти в милость к новому королю. А главное, - тут она сделала паузу и многозначительно посмотрела на него, - главное, я считаю, тебе надо встретиться со старшим братом Гаспаром и побеседовать с ним.
- Это еще зачем? - подозрительно сощурился Косса.
- А потому, что в разговоре с тобой Виктория упоминала его судно, 'Фиесту'.
- Да? Ну и что в этом такого? Я бы не придавал этому значения.
- А надо бы, - уже более уверенно сказала Яндра. - Мне кажется, что именно на этом судне она добралась до своего мужа-торгаша с Корсики.
Сжав кулаки при слове 'муж', Балтазар, тем не менее, стал более внимательно прислушиваться к ее словам.
- Значит, это Гаспар разрешил ей покинуть остров на его судне. А вот почему он это сделал, ты даже не догадываешься. Наверное, он сможет рассказать тебе что-то интересное про твою маленькую подружку, которая за пару месяцев успела уговорить адмирала дать ей судно, выйти замуж, забеременеть, пересечь два моря и почему-то встать у тебя на пути в Богом забытом захолустье. Странно это все, не находишь?
Балтазар, которому Яндра припомнила его последний разговор с Викторией, внезапно хлопнул себя по лбу.
- Господи, каким же я был дураком! Она же мне ясно сказала, что ждет ребенка через шесть месяцев. И добавила, что не дождалась, потому что боялась, что не сможет расстаться со мной. Значит, она меня все-таки любит, и ребенок этот - мой! Мы сейчас же поворачиваем обратно на Корсику.
Яндра, менее всего ожидавшая такого поворота событий, удивленно уставилась на капитана, лихорадочно соображая, как бы его отговорить от такого ужасного для нее решения.
- Подожди, любимый, - ласково и спокойно произнесла хитрая женщина. - А если ты ошибаешься, и ребенок не твой, и она тебя уже не любит? Зачем лететь сломя голову, если тебя уже не ждут? Она ведь никуда не денется с этого острова, а ты еще не раз будешь проплывать в этих местах. Стоит протянуть руку - и она твоя. Поговори сначала с Гаспаром, а уж потом будешь решать. Виктория могла забеременеть от кого угодно, от твоего братца, например.
С этими словами она словно бы невзначай потянулась к столику с фруктами, задев по пути его так, что рубашка на ее груди соблазнительно распахнулась. Косса моментально отреагировал на предложенную игру и тоже протянул руку, чтобы перехватить крупный персик, лежащий на золотом чеканном блюде.
Яндра медленным ленивым движением руки опустила большую виноградину себе в рот, показав ослепительно белые зубки, мелькнувшие между коралловых губ. Балтазар с хрустом раскусил сочный плод, так что по подбородку потек сладкий сок. Яндра потянулась губами к его руке и надкусила персик с другой стороны, смешивая сок с дыханием, и слизнула с подбородка сладкий нектар. Балтазар застонал от вожделения и притянул ее к себе со словами:
- Я, кажется, нашел здесь еще два не менее сочных и спелых, - гортанно выдохнул он, зарываясь лицом в ее душистую грудь. Яндра с силой прижалась к нему, победно улыбаясь, и со стоном упала перед ним на колени...
Только через несколько часов, порядком уставший, но полностью удовлетворенный и расслабленный, Косса снова вернулся к внезапно прерванному разговору.
Приподнявшись на локте, он с наслаждением гладил лежащую рядом обнаженную женщину и рассуждал:
- Знаешь, дорогая, а ты бы могла мне помочь справиться с моими сомнениями.
- И каким же это образом, - лениво протянула она, старательно пряча в глазах нарастающий страх.
- Твоя подруга Има Даверона рассказала мне, что ты - гадалка и прорицательница. Значит, ты можешь посмотреть мою судьбу и сказать мне правду о том, что меня ждет.
- Има Даверона - твоя бывшая любовница, если ты еще помнишь об этом. - невесело рассмеялась Яндра. - С тех пор, как ты в Болонье освободил меня из лап инквизиции, я ни разу не гадала. С предсказаниями покончено.
- Неправда, - прервал ее смех Балтазар. - Я-то отлично знаю, что ты до сих пор постоянно таскаешь с собой сундук со своими колдовскими вещицами и хрустальным шаром, в котором видишь линии судьбы. Достань этот чертов череп и скажи мне правду!
- И ты не полетишь сейчас сломя голову на Корсику?
- Обещаю, что нет, пока не увижусь с Гаспаром.
- Хорошо, - вздохнула она, грациозно поднимаясь с ложа и закутываясь в огромную шаль. - Садись за стол и приготовься. А я займусь своим сундуком.
Привычными движениями она начала выкладывать из сундука его содержимое. Поставив посреди стола большой хрустальный шар, Яндра завесила окна шторами и зажгла на столе несколько свечей. Атмосфера в каюте сразу стала таинственной и загадочной. Сладкий, тягучий аромат, смешиваясь с дымом, поплыл по помещению. Балтазар зачарованно смотрел, как на столе появляются сушеные летучие мыши, необычные восковые фигурки в мужских и женских одеждах. Самое почетное место досталось настоящему человеческому черепу, которым Яндра накрыла свечу, стоявшую рядом с шаром. И череп словно зажил собственной жизнью. Пустые глазницы засветились пламенем, зубы во рту жутко оскалились, а через носовое отверстие стали появляться небольшие колечки дыма, как будто оживший череп решил закурить.
Заинтригованный Балтазар вдруг ощутил, что где-то в глубине души поселился холодок, переходящий в древний и глубоко впитанный с кровью предков страх перед ворожбой. Чтобы отвлечься от колдовских чар, Косса громко обратился к Яндре, которая расположилась с колодой карт в руках напротив него.
- Что мне надо делать?
- Положи руки на стол и возьми хрустальный шар. Сиди спокойно и думай о той, про которую хочешь узнать больше.
Голос Яндры как-то незаметно изменился. В нем появились шелестящие хриплые ноты, а руки, раскладывающие на столе карты, в свете горящих свечей приобрели синеватый оттенок, вены на них стали видны более чем отчетливо. Руки будто бы вмиг постарели и стали жить своей собственной, отдельной от тела, жизнью.
Балтазар, который не отрываясь смотрел на шар, переливающийся в огоньках свечей, стал думать о своей маленькой подруге.
Он почувствовал себя снова шестнадцатилетним моряком, который с вожделением провожает взглядом девочку лет десяти, идущую по палубе 'Констанцы' в сопровождении Леонардо д'Элькано, ее мужа. Ярость кипит в сердце юноши от того, что этот ангел принадлежит другому мужчине... Вот перед его взором драка в каюте: двое мужчин сцепились у кровати маленькой спящей Ви. Лео погибает от предательского удара ножом. Победитель Руи де Клавихо пытается изнасиловать малышку и умирает под яростные удары кинжала самого Балтазара. Он снова ощущает теплую кровь Руи на своих руках. Через мгновение - они с девочкой, уже вдовой, смотрят на летящие за борт в белых саванах тела погибших - похороны в море.
Внезапно яркий солнечный свет заливает сознание Коссы, он сейчас же узнает этот теплый поток - судно приближается к родному острову, а взволнованная Виктория смотрит на него своими глазами цвета меда:
- А кем я там буду? Пленницей? Меня будут держать в тюрьме или подземелье? Где на Искье держат пленников? - слышит он ее тонкий голосок.
Солнечный свет так же внезапно меркнет. Теперь они идут, прижавшись друг к другу, по огромному разрушенному замку и заходят в спальню, где до сих пор живет дух Зеркальной Бэлы.
- После того, как Изабелла вошла в зеркало, и Эрнан прочитал заклинание, она осталась там - ни мертвая, ни живая, - чудится ему собственный голос. А Виктория, широко открыв глаза, слушает его рассказ о женщине, заключенной одним из мужчин рода Косса в зеркальном лабиринте.
- И Эрнан попытался перед смертью спасти свою жену? - спрашивает Ви.
- Говорят, пытался, но не успел. Испустил дух прямо возле зеркала. А может, это Зеркальная Белла его убила из мести за свои страдания?
- И больше никто не захотел спасти бедную женщину?
- Насколько я знаю, никто.
- А ты?
- Я? Ты хочешь сказать, что это должен сделать я?
Зеркало на его глазах оживает, и его же собственное отражение, увеличенное и гротескно обезображенное, откровенно ухмыляется, передразнивая: - Ты хочешь сказать, что это должен сделать я?
- Прощай замок, скоро тебя отстроят заново! - шутливо кричит Виктория, подходя ближе к зеркалу. - Прощай, Зеркальная Белла! Если смогу, я приду спасти тебя!
Голова в зеркале морщится, как будто невидимые силы тянут ее в разные стороны, зеркало становится мутным и на глазах Балтазара раскалывается. Огромная трещина медленно ползет по серебристой поверхности, обнажая внутри горящее оранжевое пламя. Две звезды выпадают из этого дьявольского огня. Одна резко устремляется в черное небо через пролом крыши, а другая падает в руки стоящей перед зеркалом девушки. Она любуется живым синим пламенем, пульсирующим в ее руках, постепенно сияние окутывает ее фигурку и гаснет. Балтазар с удивлением видит, что звезда теперь горит внутри Ви, как ребенок в животе у матери. Он хватает девушку и... чувствует, что у него в руках вовсе не она, а большой хрустальный шар.
Яндра, сидящая за столом напротив него, смотрит, не сводя глаз, на хрустальный шар, горящий внутри синим пламенем.
- Я видела все, как и ты, - говорит она тихим голосом. - Теперь больше начинаю понимать, что вас связывало и что разъединило навсегда.
- Я только что опять пережил, как все было в детстве, но ты обещала мне рассказать, что ожидает нас впереди, - возразил Балтазар, все еще находясь под впечатлением увиденного.
- Виктория отказалась узнать, что ее ожидало в будущем, - нехотя сказала Яндра. - Она призналась Име, что не хочет потерять ощущение 'бессмертия', если узнает заранее, когда умрет. Судьба - это тонкая нить, один конец которой находится в руках в руках Божьих, а другой - в руках человека, - так считает она. - И тот конец, который находится в руках Божьих, - это непостижимая тайна, поэтому человек должен дергать за второй конец, судьба которого зависит только от него.
- Она всегда мыслит неординарно, - признал Балтазар. - Впрочем, как и ты.
И упрямо добавил: - А я, в отличие от Ви, не боюсь узнать, что меня ждет дальше.
- Хорошо. Тогда выпусти из рук шар и передай его мне, - отозвалась Яндра. - И дальше слушай очень внимательно.
Она закрыла глаза и начала медленно гладить шар, который поменял цвет с синего на ярко-красный.
- Я вижу тебя и меня. Мы будем вместе еще много лет, но между нами проходят женщины нескончаемой вереницей. Вот одна остановилась и возвращается.
- Это Виктория? - быстро спросил Балтазар.
- Нет, - отрицательно покачала головой прорицательница. - Она больше похожа на Иму Даверону. А вот теперь я вижу и Викторию: она стоит перед алтарем с мужчиной, а в ней светится та синяя звезда, которую ты только что видел.
- Та, которая выпала из зеркала? Так это мой ребенок или нет? - уже нетерпеливо откликнулся Косса.
- Ребенок кажется, действительно твой, но никогда твоим не будет.
- Как это понимать?
- Обстоятельства сделали невозможной вашу дальнейшую близость. Мужчина, который стоит рядом с ней, забрал Викторию для себя и никогда никому не отдаст.
- А если я вступлю с ним в схватку?
- Ты проиграешь, если вступишь и проиграешь, если не вступишь.
- Ты говоришь странно и непонятно, - сердито сказал Балтазар. - А что ты скажешь о моей смерти?
- Она будет спокойной и мирной. Ты заснешь в своей собственной постели.
- Не может быть, - недоверчиво покачал головой Балтазар. - Вот уже лет триста ни один мужчина из нашего рода не умер в своей постели, все погибали вдали от дома. Но если Ви все-таки выполнила свое обещание Зеркальной Бэлле и освободила ее, - пробормотал он себе под нос, - что ж, в этом случае все возможно.
- У Виктории родится девочка.
- Я бы предпочел сына, - отозвался Балтазар.
- Ты мечтаешь о несбыточном, - строго произнесла Яндра и нахмурила черные брови. - У тебя никогда не будет сыновей. Еще я вижу, над твоей головой странное сияние, но оно очень расплывчато, постоянно колеблется. Думаю, ты станешь служителем Господа.
- Если бы моя матушка услышала твои слова! Что еще?
- И еще передо мной широкая кровать, на ней спит женщина. Это Има Даверона, моя бывшая подруга. Нет, - поправилась Яндра, - она не спит, она...
Отчаянно вскрикнув, прорицательница открыла глаза и резко вскочила на ноги. Загасив свечи, сорвала с окон занавески, и комнату сразу залил красноватый свет сумерек.
- Что ты увидела, - допытывался Балтазар. - Что тебя так испугало? Ты рассказывала, что увидела спящую Иму, а потом?
- Она не спала, она была мертва, заколота ножом - прошептала Яндра и снова содрогнулась. Ее черные глаза, огромные и глубокие, заблестели от непролитых слез. - Я видела залитую кровью постель, много-много крови вокруг - Има лежала на кровати мертвая, а рядом с ней торжествующе смеялась Виктория!
Глава 7. Королева Марго
Проснувшись почти в полдень, после бессонной ночи, Виктория с наслаждением потянулась в теплой постели, не открывая глаз, и откинула рукой конец одеяла. Она сразу же положила обе руки на свой живот, здороваясь с дочкой. Никаких внешних признаков беременности еще не было заметно, но она-то знала, что ее малышка уже живет внутри. Поэтому часто по утрам происходил один и тот же ритуал: она мысленно говорила с ребенком, рассказывала ему, как любит. Ей даже часто казалось, что малышка мысленно отвечает ей.
Но сегодня полного единения с ребенком не вышло. Ви вспомнила подробности прошлой ночи, набег пиратов и встречу с Балтазаром, последними в памяти всплыли слова Рона:
- Скажите мне 'да', и я расскажу вам все!
Вот что мешало ей полностью слиться мыслями с ребенком. Она же вчера ночью дала согласие на брак с Роном!
'Правильно я поступила или нет?' - в который раз спрашивала себя Ви, и не находила ответа на этот вопрос. Мысли ее, словно огоньки святого Эльма, вспыхивали ярким, но холодным светом, и тут же гасли, как будто она сама их испуганно тушила и не давала разгораться сильнее. И только окончательно измучив себя, Виктория решила, что нужно как можно быстрее поговорить с Роном и узнать все, что он от нее скрывал.
Встретившись за обедом, оба сперва чувствовали себя скованно и неловко, но вскоре почти успокоились и даже стали, как обычно, подтрунивать друг над другом.
Началось с того, что благодарные ей своим спасением, все, кто служил в поместье, посчитали своим долгом если не высказать свою признательность, то по крайней мере, хотя бы одним глазком посмотреть на спасительницу.
Поэтому во время обеда кто-нибудь из них пытался пройти мимо открытой двери столовой, или мимо окна, выходившего на двор. Каждый делал вид, что занят делом, но находилось оно почему-то поблизости от Виктории. Рон к концу обеда уже не сдерживал веселья, и откровенно издевался, указывая Ви на очередного непрошеного поклонника.
- Скоро вы превратитесь в этом доме в святую, - заметил он, насмешливо улыбаясь.
Виктория вспыхнула, но сочла за лучшее промолчать, а он тут же добавил:
- Это еще что! Представляю, какая встреча ждет вас завтра в церкви!
- Какая же? - осторожно поинтересовалась девушка, опуская вилку.
- Вас примут со всеми почестями, ведь вы спасли священников от рабства, а церковь - от разграбления.
- Но я слышала вчера, что церковь дочиста ограбили...
- Верно, но ваш знакомый пират оставил на берегу все, что было им украдено. Все, до единой тряпки! Какая честность и благородство! У вас, моя дорогая, отличные связи среди пиратов с рыцарскими манерами!
- Вы можете издеваться надо мной, сколько вам угодно, но если хотите знать, этот капитан действительно благородного происхождения. Он носит одно из самых знатных имен Италии!
- И теперь я, мелкий торговец, уничтожен, ведь так? Но для меня не новость, что люди с благородной фамилией пополняют запасы своих кошельков таким оригинальным способом. Страна разорена долгими войнами, а чтобы тебя уважали, надобно иметь много золотых монет. Гораздо больше вашего пирата меня заинтересовала сеньора-разбойница. Вот это женщина! И не говорите мне, что она - тоже благородных кровей! Какая красавица - и среди подобной мрази!
- Представьте себе, это так. Яндра - близкая родственница правителя Вероны, герцога делла Скала, - засмеялась в ответ Ви.
- Неужто?
- Да, Яндра Капистрана делла Скала - подруга капитана и племянница герцога!
- Послушайте, если сейчас окажется, что вся команда набрана из благородного сословия, я уже ничему не удивлюсь. А кардинала или папы среди них случайно не было?
- Как знать...
- Милая, вы меня просто заинтриговали, - признался, улыбаясь, Рон.
- В таком случае, не будет ли любезен мелкий торговец, свадьбой которого так озабочена сама королева Неаполитанская, назвать мне свое полное имя?
- Конечно, - весело согласился Рон, поднимаясь со своего стула и помогая встать собеседнице. - Не пройти ли нам в библиотеку, подальше от моих сколь благодарных, столь и назойливых слуг?
- Как, в этой глуши есть библиотека? - изумилась Виктория, - Что же вы сразу мне не сказали? Я бы с удовольствием выбрала себе несколько книг почитать.
- Вот потому-то и не сказал, - любезно парировал он. - У нас не так много времени, чтобы тратить его попусту. К тому же она совсем крохотная.
Пересечь холл и войти в библиотеку было делом нескольких минут, но и за это короткое время несколько человек все же успели попасться им на глаза и восторженно поклониться девушке.
Плотно закрыв двери и усадив Ви в глубокое мягкое кресло, Рон торжественно опустился перед ней на колено и произнес:
- Разрешите с вами познакомиться, моя будущая супруга. Я - Рафаэлло Ронсиони, герцог ди Фонди Сан-Фелисес ди Гаэта. Есть еще десяток имен, но думаю, этого достаточно.
- Вполне.
- Для вас как и раньше - просто Рон, - произнес он, вставая, и удобно усаживаясь в кресло напротив. - И если уж завтра нам предстоит соединить вместе наши руки, может, стоит перейти на 'ты'?
- Постараюсь привыкнуть, - кивнула в ответ Виктория.
- Итак, могу я теперь узнать, кого же все-таки беру в жены? Надеюсь, у победительницы пиратов и отважной охотницы есть собственное имя?
- Вы собираетесь взять в жены, герцог, всего лишь графиню Викторию де Лабордэ, по первому мужу д'Элькано.
- Бог мой, так ты вдова?!
- Можно сказать, что так. Как я вам уже рассказывала, родители погибли, когда мне было два года, я их совсем не помню. Воспитывала меня моя бабушка, графиня де Бовэ. Когда мне было всего десять лет, бабушка выдала меня замуж за сына своего старого друга, он был старше меня лет на тридцать. После свадьбы мы с Леонардо д'Элькано должны были уехать к его родственникам. Это условие моя бабушка поставила Лео, так как считала, что мне грозит опасность.
- Постой-ка, - перебил ее Рон. - Вы, вернее, ты, хочешь сказать, что в десять лет кто-то уже желал твоей смерти?
- Так считала бабушка, - пожала плечами Ви. - Однажды я подслушала их с Лео разговор в библиотеке, она сообщила, что ей подсыпали в еду отраву, причем несколько раз, но в маленьком количестве. Значит, хотели, чтобы смерть выглядела естественно. Лео решил, что все это из-за наследства и, кажется, даже ездил в Париж выяснять что-то со сводным братом моего отца, дядей Люсьеном. Боясь, что мне грозит то же самое, бабушка настояла, чтобы сразу после венчания мы уехали.
- Как же ты потеряла мужа?
- Мы попали на 'Констанцу', которая направлялась из Марселя в Неаполь. По пути муж погиб в пьяной драке. Карточная ссора из-за выигрыша. А меня оставил у себя адмирал Гаспар Косса, и отвез на остров Искью, к своей матери, графине Беланте. Там я прожила почти восемь лет.
- В таком случае, как же ты свела знакомство с пиратами? Извини, что задаю столько вопросов, но я хочу дать тебе и твоему ребенку свое имя, и имею право знать, - объяснил свою настойчивость Рон.
- Тот пират, которого ты встретил вчера - родной брат Гаспара, его зовут Балтазар Косса, - произнесла девушка, немного запнувшись на имени 'Балтазар'. - Он был на корабле, когда погиб мой муж, и даже находился во время драки в нашей каюте. Убив моего Лео, один из пиратов пытался меня изнасиловать. Балтазар спас мне жизнь, с тех пор мы всегда были вместе, как брат и сестра.
- И что же он сделал с убийцей твоего мужа?
- Заколол кинжалом. Утром команда предала морю тела обоих - моего мужа и его убийцы.
- Одно мне не ясно - как ты оказалась на Корсике? Я не имею в виду шторм - с этим все понятно. Почему решила вернуться во Францию?
- Причин несколько. Главная из них - я поняла, что после первой ночи, проведенной в объятиях Балтазара, у меня будет ребенок. Жизнь с ним была для меня невозможна. Я не собиралась, как Има и Яндра, терпеть кучу женщин, которых он меняет постоянно, не останавливаясь. Судьба вечной пленницы не для меня и моего ребенка.
- Яндру вчера я видел, - заметил Рон. - Кто такая Има?
- Има Даверона - давняя любовница Балтазара. Это одна из самых красивых и богатых невест Болоньи. Мы с ней дружили и даже помогли освободить Яндру из рук инквизиции - ее арестовали по подозрению в колдовстве. Балтазар с друзьями - студентами из Болонского университета - штурмовал тюрьму, в которой ее заточили. И отбил со своими людьми эту девушку у капитанов Святой Марии.
- Я смотрю, эта маленькая пиратка успела побывать в крутых переделках, - усмехнулся Рон. - Во всяком случае, вчера она была в ударе...
- Ее судьбе я не завидую, - призналась Ви. - Вот почти и вся моя история.
- И все же ты чего-то не договариваешь. - Рон забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Если бы Ви знала его лучше, то поняла бы, что это - признак волнения.
- Я упросила Гаспара Коссу, чтобы его судно доставило меня и моих людей к берегам Франции. - Виктория невольно покраснела, вспомнив сцену, которую разыграла перед Гаспаром. - Адмирал всегда меня недолюбливал, считая излишней обузой. Мне было непросто убедить его, что нужно покинуть остров до приезда Балтазара. Пришлось признаться, что жду ребенка, и он уступил. Когда во время шторма в корпусе судна образовалась пробоина, я села в лодку вместе с Хафрой и Бэллой, капитан перерубил канаты, не дав сесть остальным. Значит, он хотел, чтобы я погибла. Кто отдал такой приказ? Я догадываюсь, но не могу понять, зачем? Достаточно ли вам моего рассказа? Если передумали жениться на мне, я не буду в обиде. Сама пытаюсь понять, разумно ли сейчас поступаю?
- В ответ постараюсь быть так же искренним, - сказал Рон. Он встал с кресла и подошел к окну, собираясь с мыслями. - Надеюсь, ты знаешь, какое положение сейчас в нашем королевстве...
Встретив недоуменный взгляд девушки, он осекся. - Ну конечно, если ты прожила последние восемь лет на острове, то мало что понимаешь в политике.
- Ты объясни, я буду внимательно слушать.
- Изволь. Италия переживает сейчас не лучшие времена. Шаткое равновесие сил между пятью крупными государствами - Миланским герцогством, Венецианской и Флорентийской республиками, Папской областью и Неаполитанским королевством, а также множеством мелких графств и синьориями (власть отдельных знатных родов в городах-государствах - прим. авт.) то и дело грозит перерасти в столкновение.
Начало волнений в Неаполитанском королевстве положила Иоанна I (Джиованна), из Анжуйской династии, умершая четыре года назад. Ее дед, стареющий король Неаполя Роберт, был обеспокоен тем, что реальная власть в королевстве фактически перешла ко вдовам его братьев - Екатерине де Куртенэ и Агнессе де Перигор, а точнее, к шайке их фаворитов и прихлебателей. Заручившись поддержкой папы, он выдал свою семилетнюю внучку Иоанну за второго сына венгерского короля - принца Андрея, такого же возраста. За десять лет на пути к трону, Иоанна успела пройти прекрасную школу распутства и мотовства у своих развратных тетушек. Наследовав престол в 17 лет, эта высокообразованная, но очень своенравная женщина, вела довольно беспорядочную жизнь, откровенно презирая своего мужа и постоянно оскорбляя прибывших вместе с ним венгерских рыцарей. Народ шутил, что на посмешище всем двор королевы напоминает скорее публичный дом. Но шутки закончились, когда стала проливаться настоящая кровь. Сначала Иоанна с помощью Екатерины де Куртенэ отправила на тот свет Агнессу де Перигор.
Через год мать Андрея, вдовствующая королева венгерская Елизавета, приехала в Неаполь с огромными деньгами и потребовала короновать своего сына как соправителя Иоанны. Это требование имело для венгерского принца самый трагический исход: ночью 18 сентября 1345 г. он был убит в королевском дворце в Аверсе.
Но тут взбунтовался народ Неаполя. С криками: 'Смерть изменникам и королеве-блуднице!' люди осадили дворец. Иоанна испугалась и отдала на растерзание толпе непосредственных исполнителей убийства. Растоптав нескольких человек, толпа успокоилась. Хотя ходили упорные слухи, что совершили преступление племянники короля Роберта - герцог Людовик Тарентский и Карл Дураццо, Иоанна также попала под подозрение. Страшной смертью брата воспользовался венгерский король Людвиг. Собрав войско, он в 1347 году появился в Италии и занял Неаполь. И сразу начал расправляться со всеми, кто имел хотя бы малейшее отношение к смерти Андрея.
- А Иоанна, что стало с ней? - сразу же поинтересовалась Виктория.
- Она бежала в Прованс и там вышла замуж за второго сына уже покойной Екатерины де Куртенэ - Людовика Тарентского. Но с каждым днем она все сильнее ощущала нехватку финансов. Любовники, интриги и войны требовали денег. И ей пришлось идти на любые унижения, только чтобы раздобыть нужные суммы. Для начала она заложила свою королевскую корону. Позже, в 1347 году Иоанна продала папе наследственное владение Анжуйского дома - Авиньон - всего за 30 000 флоринов. Затем, после нескольких подобных сделок, откупилась от Людвига Венгерского за 300 000 флоринов, чтобы прекратить войну.
- Неужели из-за денег король согласился забыть о смерти родного брата?
- Венгерский король ушел из Италии из-за более грозного врага - чумы. Но и деньги ему не помешали. Конечно, Иоанна сразу же вместе с мужем и отрядом наемников высадилась в Неаполе. Но авторитет ее падал все сильнее, ширилась феодальная анархия и вольница, восстания следовали одно за другим. Даже самые близкие родственники и друзья королевы совершенно перестали подчиняться ей, вовсе не собираясь с ней считаться. Страна в эти годы была ограблена и разорена, а в это время в королевском дворце на берегу залива весело звучала музыка, разливалось реками вино и готовились новые кровавые интриги...
Вот так Неаполитанское королевство было втянуто в долгую опустошительную войну. В 1350 году Людовик Венгерский во второй раз явился в Италию и снова подступил к Неаполю. Иоанна с мужем была вынуждена бежать в Гаэту. В октябре было заключено перемирие на условиях: папа Климент VI проведет следствие об убийстве Андрея, и если подтвердится, что королева невиновна в смерти мужа, то неаполитанское королевство останется за ней. В противном случае - королем станет Людовик.
- А ты сам уверен в том, что королева была причастна к смерти своего мужа Андрея? - этот вопрос Виктория задала неспроста. Она пыталась понять, на чьей стороне Рон, но он не ответил прямо, а лишь продолжил рассказ.
- Многие подозрения против Иоанны следствием подтвердились. Но кардиналы, разбиравшие дело, все-таки объявили королеву невиновной. Было заявлено, что ненависть ее возгорелась из-за подлых козней дьявола, и бедняжка действовала под его влиянием, вопреки собственной воле. Последующие годы царствования Иоанны I были немного спокойнее, хотя интриги, раздоры и беспорядки не прекращались в Неаполе никогда. Тебе самой вскоре предстоит в этом убедиться, - грустно улыбнулся Рон. - Поэтому я так подробно рассказываю о том, что ты должна знать, прежде чем занять свое место при нынешнем дворе королевы.
- Постараюсь быть прилежной ученицей, - отозвалась Виктория. - Если ты мне поможешь на первых порах, я постараюсь не наделать ошибок. Продолжай, я внимательно тебя слушаю!
- Иоанна не стала счастливее со вторым мужем. А когда он умер, ей было в тягость самой управлять королевством, постоянно сотрясаемом волнениями и мятежами. Она, видимо, понадеялась, что в лице бедного арагонского принца Хайме, носившего титул короля Мальорки, она найдет покорного супруга. Но, поселившись в Неаполе, он вскоре рассорился не только с женой, но и со знатью. Денег в казне давно не было, а без них старая королева ему совсем была не нужна. На следующий год он вернулся в Кастилию и вскоре умер.
Положение Иоанны стало еще более неспокойным. Единственный сын умер еще ребенком. Годы брали свое, а надежды иметь наследника не было. Решив на старости лет примириться со старым врагом - королем венгерским Людвигом - она объявила своим преемником троюродного брата Карла, герцога Дураццо, и женила его на своей племяннице Маргарите, нашей нынешней королеве. Но Людвиг Венгерский, так и не простивший смерти брата, стал настраивать Карла против Иоанны. И чтобы обезопасить себя, она решилась на четвертый брак. На этот раз ее выбор пал на человека, более способного держать в руках войско наемников, чем править страной. Им стал рубака принц Отгон Брауншвейгский, не требовавший королевского титула у своей пятидесятилетней невесты. Но и он не смог спасти королевство от тех смут, в которых оно погрязло на много лет.
К тому же к войне королей добавился церковный раскол, который продолжается и поныне. После смерти папы Григория XI, кардиналы избрали папой Урбана VI; но он своими отвратительными и жестокими поступками оскорбил большинство кардиналов и саму неаполитанскую королеву. Кардиналы в долгу не остались, вступив в заговор с Иоанной. Ими был избран еще один папа, Климент VII, который поселился в Авиньоне. Оба папы немедленно предали друг друга проклятию и отлучению.
Урбан VI отлучил от церкви королеву, объявил против нее крестовый поход. Иоанне ничего другого не оставалось, как просить помощи у Франции. Взамен она усыновила и назначила своим наследником брата французского короля - герцога Людовика Анжуйского. И вот два соперника и два претендента на неаполитанское наследство стали готовиться к решительной схватке за престол. Карл первым прибыл в Италию. С большой армией, набранной на папские деньги, он двинулся на юг полуострова. Оттон Брауншвейгский отважно защищался, но при всем своем искусстве не смог остановить стремительный натиск Карла. К тому же, наши неаполитанские вельможи были более расположены к венгерскому принцу, родившемуся в их стране, чем к немцу, мужу своей королевы. Они изменили Оттону, и в сражении при Сан-Джермано, пять лет назад, он был разбит. Карл торжественно вступил в Неаполь. Иоанна бежала в замок Кастельнуово, но враги осадили ее и там. Оттон пытался освободить жену, однако в августе потерпел новое поражение и сам попал в плен. Окруженная со всех сторон, Иоанна на другой день сдалась. Карл держал ее под стражей, и поначалу поступал с ней почтительно, так как лелеял надежду, что королева отменит свое усыновление Людовика Анжуйского. Иоанна решила быть в этом вопросе непреклонной. Тогда Карл избавился от нее. 22 мая 1382 г. несколько венгерских наемников удавили Жанну шелковым шнурком в замке Муро. Чтобы оправдать свою жестокость, Карл Дураццо объявил, что это месть за убийство несчастного Андрея.
- Значит, недавно умерший король Карл III, отец Владислава, также был замешан в убийстве. Или, по крайней мере, позволил убить Иоанну?
- Дорогая моя, а на каких королевских руках сейчас нет крови? Все так или иначе вынуждены сражаться: одни за корону, другие - отстаивать завоеванный трон. Вот потому я и рассказываю тебе, что происходило в стране за несколько последних лет, чтобы ты вела себя осмотрительно при дворе Маргариты и не задавала неудобных или шокирующих вопросов.
- Обещаю основательно изучить жизнь Неаполитанского королевства за последние двадцать лет! - в знак клятвы Виктория подняла правую руку. - Мне нужно только побольше сведений, либо кто-нибудь, знакомый с придворной жизнью и знающий всех при дворе. Пока же я очень внимательно буду слушать тебя дальше.
- Тогда продолжу. После женитьбы на Маргарите Карл получил все владения и титулы ее отца. Этот брак напрямую связал его с неаполитанской ветвью Анжуйской династии. Помимо этого Карл мог претендовать на венгерский престол. Венгерский король Людовик Великий сделал его герцогом Долматским и Кроатским, а также всегда оказывал любую поддержку в его делах. Карл имел виды на обе короны, и с течением времени получил и ту и другую. Но к сожалению, усидеть на двух тронах ему не посчастливилось.
Людовик Анжуйский наконец-то явился в Италию, как наследник Иоанны, с огромной наемной армией. Карл благоразумно уклонился от решительной битвы, и в течение полутора лет искусно маневрировал, удерживая Людовика в прибрежных провинциях. Он отлично понимал, что как только у французского претендента кончатся деньги, рыцари и наемники тотчас станут роптать, и неизбежно покинут его. Так и произошло. Деньги очень быстро закончились, затяжная война принесла немало лишений. Здоровье герцога пошатнулось, и в сентябре 1384 г. он скоропостижно скончался. Карл III был признан королем на всем пространстве государства. Казалось бы, начинай строить крепкую независимую власть. Ан нет! Папа Урбан VI, видимо решил, что и так сделал слишком много для нового короля. И тут же потребовал отдать лучшие области страны в управление своим многочисленным племянникам. После решительного отказа папа отлучил нового короля и его жену от церкви, наложил интердикт на Неаполь, а нескольких кардиналов, которые пытались отговорить его от этих неразумных поступков, велел схватить и пытать. Бедняги и сейчас томятся в казематах папы в городе Ночера.
- А Венгерское королевство, почему оно не отошло к Карлу?
- В 1382 г. умер венгерский король Людвиг Великий, оставивший после себя двух дочерей. Одна из них, Ядвига, была признана королевой Польши, а другая, Мария, - королевой Венгрии. Регентшей при Марии стала ее мать Елизавета, которая правила страной вместе со своим любимцем Николаем Гаре. Честолюбивый Карл, как один из наследников на венгерский престол, решил взять под свое крыло Венгрию и срочно отправился туда.
31 декабря созванный им сейм провозгласил Карла королем Венгрии. Но Елизавета вместе с Николаем Гаре задумала план низложения короля. Однажды, когда Карл находился с визитом в ее покоях, Николай с несколькими воинами коварно напал на него. В завязавшейся схватке король был тяжело ранен в голову. Истекая кровью, он с большим трудом стал отбиваться от убийц. Охранявшие его рыцари тут же вступили в бой с солдатами Николая, но силы были, конечно, не равны. Раненого короля заключили в Вышеградском замке, где он и умер через две недели. Кто говорил, что от раны, но были слухи, что от яда. Тело его долго оставалось без погребения, так как он умер, не исповедавшись и в отлучении от церкви.
Ну, а его сыну, нынешнему королю Владиславу, было всего двенадцать, когда в Венгрии погиб его отец. Его мать Маргарита взяла на себя бразды правления государством. К сожалению, эта умная и властная женщина имеет многочисленных противников среди знати. К ней также враждебно настроены оба римских папы - авиньонский Климент VII и римский Урбан VI, которые кроме того, постоянно поливают проклятиями друг друга. Прованс, бывший в течение столетия владением неаполитанских королей, практически завоеван представителями младшей линии Анжуйского дома. И вот теперь, пока не подрос Владислав, при поддержке папы Климента VII, анжуйцы наверняка снова предпримут попытку утвердиться и в Неаполе.
- Значит, будет опять война? Неужели это противостояние никогда не закончится?
- На сегодня расстановка сил такова: папу Урбана VI поддерживают Англия, Фландрия, Дания, Швеция, Норвегия, Венгрия, Чехия и Польша, а папу Климента VII - Франция, Кастилия, Арагон, Португалия, Савойя и большинство имперских князей. Королева Маргарита вместе со своим верным советником Джентиле Мерролини напрягает все силы, чтобы удержать за своим сыном королевство. Она практически опустошила личные сокровищницы. Содержание своих войск и оплата таких кондотьеров, таких, как Джон Хоквуд (по-итальянски Джованни Акуто - прим. авт.) и Альбериго да Барбьяно требует огромных средств. Продав почти все свои драгоценности, она прекратила взносы в благотворительные фонды, взяла взаймы у флорентийских купцов и местных богачей, свела расходы своего семейства к минимуму. Иногда доходит до того, что ее подданные часто питаются лучше своей королевы и ее детей. Несколько раз ее положение было настолько тяжелым, что она созывала собрания своих подданных и просила у них финансовой помощи.
- Хорошо, с королевой Маргаритой и маленьким Владиславом вроде бы ясно. А какова твоя роль во всех этих событиях? Почему ты решил принять сторону Маргариты и Владислава?
- Я хочу, чтобы мое королевство получило, наконец, передышку. Сейчас оно практически обескровлено. И несмотря на то, что в данное время я богаче самого короля, но в один миг могу лишиться всего, если поставлю не на ту карту. Думаю, молодой Владислав под крылом умной и решительной матери будет лучшим союзником, чем малолетний Луи II Анжуйский, хотя его поддерживают папа Климент VII и король Франции. К тому же они слишком далеко от Неаполя.
- А если ты все-таки ошибся и поддержал не ту сторону?
- Ну что ж, я рискнул, теперь только время покажет, прав я был или проиграл. Ты не боишься вместе со мной ввязываться во дворцовые интриги? А они обязательно начнутся, как только мы появимся при дворе.
- Не боюсь.
- Тогда будем играть вместе. Мне будет необходима твоя поддержка и полное доверие. Взамен обещаю быть с тобой честным и откровенным. Вот моя рука!
Рон протянул свою руку Виктории. Она накрыла его большую и твердую ладонь своей маленькой ручкой, как бы скрепляя договор.
- Обещаю, пока мы вместе, я тоже буду всегда на вашей стороне. И спасибо, что хотя бы немного рассказали мне, что нас ожидает дальше. До меня доходили кое-какие слухи о событиях последних лет, но всей полноты картины я и представить не могла, - призналась Виктория. - Скажите, Рон...
- Мы договорились, что с этого дня будем на 'ты'.
- Хорошо, - покорно согласилась Виктория. - Ответь, пожалуйста, еще на один вопрос: почему тебе так необходимо было жениться? Ведь королева, как я поняла, отчаянно нуждается в богатых и отважных защитниках трона. А ты - один из них...
- Согласен, королева нуждается в моих услугах. Пока нуждается. Но кроме этого, она еще и женщина. Вот и вздумала женить меня на своей любимой подруге.
- Понимаю, - кивнула Виктория. - Королева хочет одновременно привязать тебя, а также всегда быть в курсе твоих дел. А тебе, конечно же, была невыносима сама мысль, что твоей волей вздумала распоряжаться женщина, пускай и королева.
- Почти угадала, - мягко улыбнулся Рон, а Виктория на миг залюбовалась его улыбкой. - Во всяком случае, теперь я поставлю Маргариту и двор перед фактом, что уже занят.
- Боюсь, что твоя королева и как женщина, и как твоя повелительница, тоже не захочет уступить.
- В таком случае, нам предстоит сражение. Я рассчитываю на победу.
'Прекрасно, - подумала про себя Виктория. - А вот на что рассчитывать в этом случае мне?'
Глава 8. Месть адмирала
Голос святого отца гулко разносился по всей церкви, торжественная обстановка соответствовала настроению собравшихся. Жених и невеста были, по мнению присутствующих, обворожительны: молоды, прекрасны и счастливы.
- Призывая в свидетели Господа нашего, я спрашиваю вас, Рафаэлло Ронсиони ди Фонди: согласны ли вы взять эту женщину в законные супруги...

Помимо воли Ви вспомнила, как вчера вечером Рон велел всем своим домочадцам собраться в холле. Сам он в это время стоял вместе с ней на ступенях той самой лестницы, где прошедшей ночью она говорила с Балтазаром. Но теперь стоящие внизу люди не испытывали смертельного ужаса перед пиратами, а бросали благодарные взгляды на свою спасительницу.
Рон торжественно взял Викторию за руку и громко произнес:
- Хочу дать вам возможность высказать свою признательность этой удивительной девушке. Не мне вам рассказывать, что вчера она сделала для всех нас.
Восторженные вздохи, ахи и всхлипы стоящих внизу людей были ответом на столь торжественное начало.
- Но это не все, что я намерен был вам сказать. Вчера я имел честь просить руки графини д'Элькано, и она дала мне свое согласие. Завтра состоится наша свадьба...
Шквал благословений и пожеланий счастья заглушили последние слова Рона. Он поднял руку, и шум мгновенно стих.
- Я понимаю, что времени для подготовки такого торжественного события слишком мало, но через два дня мы уплываем с острова, меня ждут дела при дворе королевы Маргариты. Надеюсь, каждый из вас не пожалеет труда и сил, чтобы сделать бракосочетание нашей любимицы достойным и счастливым. Завтра в полдень приглашаем всех в церковь, а после - за праздничный стол.
Тут уж никакими силами невозможно было сдержать шум, поднятый удивленными и восторженными людьми...

- Согласен, - спокойно и четко произнес Рон, глядя на святого отца, торжественного и величественного в эту благословенную для храма минуту.

'Надо же, - размышляла Виктория. - В это мгновение, которое у каждой женщины должно быть самым счастливым и возвышенным, я ощущаю лишь странную пустоту и одиночество вокруг.
Она украдкой взглянула на стоявшего рядом мужчину, который отдавал в этот миг ей свое имя. Стройный и строгий, он казался выше своего роста. Четко очерченные скулы, сжатые губы еще резче обозначили упрямый подбородок. Виктория вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется дотронуться до его губ, почувствовать, что они дрогнули от ее прикосновения, провести пальчиком по неглубокой ямочке на подбородке... Ощущение было настолько реальным, что она глубоко вздохнула, отгоняя странные мысли.
- А ведь он тоже одинок, - пришло ей в голову. - Так красив... Даже нет, не столько красив, сколько чем-то неуловимым притягивает к себе. Я ощущала это с первой минуты, как увидела его, спрыгнувшего к моим ногам прямо с неба. И сейчас он, так же как и я, совершенно один среди целой толпы людей, такой спокойный, такой...
Она пыталась подобрать слово, которое одновременно выразило бы, как благородно, гордо и недоступно выглядел сейчас ее будущий супруг, как вдруг почувствовала, что все вокруг замерло и стихло. Подняв голову, она встретилась с потемневшими изумрудными глазами человека, о котором она только что думала. Он тревожно и немного удивленно повернул голову в ее сторону. Почти звенящую тишину нарушил мягкий голос святого отца, который произнес:
- Я еще раз спрашиваю вас, Виктория д'Элькано, согласны ли вы...
- Да, святой отец, да, конечно...
Толпа, замершая на миг после того, как Виктория, замечтавшись, не ответила, тут же зашевелилась, послышались вздохи и всхлипы женщин, тихие покашливания мужчин, веселый шепоток детей.
Чуть прикусив губу, Ви с виноватым видом глянула в сторону Рона, но сразу поняла, что он не сердится. Чуть насмешливая улыбка, тронувшая лишь уголки его губ, сказала ей, что он все понял.
'Тех, кого соединил Господь, да не разлучит человек!' - торжественно закончил церемонию священник.

И ровно через неделю точно с такой же улыбкой Ронсиони ди Фонди торжественно входил под руку с женой в огромный зал, ярко освещенный и украшенный цветами и зеленью к прибытию самой королевы Маргариты Дураццо.
И также повисла в благоухающем воздухе звенящая тишина, когда присутствующие услышали звучный и торжественный голос:
- Герцог Рафаэлло Ронсиони ди Фонди с супругой!
Виктория плыла по ступеням, ведущим вниз, опираясь на твердую и крепкую руку Рона. И хотя внутри у нее все дрожало от напряжения и страха, внешне она казалась почти безмятежной. Первый миг тишины, когда все повернули головы в их стороны и замерли в удивлении, сменился обычным для бала негромким гулом голосов сотен людей. Если бы Ви в это время была способна различать что-либо в этой пестрой толпе, она несомненно увидела бы удивленные, радостные или восхищенные, а иногда злые и яростные взгляды, которыми разные люди провожали их с Роном. Но все лица окружающих в эту минуту сливались в ее сознании в расплывчатые яркие пятна, и только женщина, сидевшая в центре на троне рядом с мальчиком, была сейчас отчетливо видна.
- О, Мадонна, помоги мне выстоять, - молилась про себя Виктория, медленно приближаясь к трону. - Дай мне силы найти свое место среди этих людей, дай возможность понравиться женщине, в чьих руках отныне судьба моя!
Сидевший рядом с матерью король Владислав, который в свои двенадцать обожал всех красивых женщин, внушал ей гораздо меньше опасения и гораздо больше симпатии. Кроме того, мальчик был, несомненно, привлекателен и обаятелен. Виктория сразу почувствовала его доброжелательное отношение. И касалось это, скорее всего, не ее особы, а исключительно расположению молодого короля к ее мужу.
- Рад вас видеть, герцог, - звонким мальчишеским голоском произнес Владислав, мельком скользнув взглядом в сторону Виктории и восторженно посмотрев на Рона. Затем король покосился в сторону матери, и улыбка стала потихоньку сползать с его лица. Мальчик сжал губы так сильно, что они превратились в узкую полоску и тряхнул темными кудряшками.
- Матушка, правда, мы рады возвращению нашего смелого рыцаря? - упрямо спросил он, видимо, стараясь загладить собственную неловкость.
- Конечно, - спокойно сказала королева, отвечая на поклон четы ди Фонди легким, едва заметным кивком.
- Рад приветствовать, вас, мой король и моя королева, - с достоинством поклонившись, произнес Рон. - Ровно через два месяца я опять к услугам ваших величеств. Надеюсь, моя молодая жена Виктория будет принята вами благосклонно.
Владислав быстро кивнул, и опять вопросительно покосился на мать. Маргарита выдержала небольшую паузу, как будто взвешивая каждое сказанное слово, и обратилась к Рону:
- Рада видеть вас, герцог, вы точны и это похвально...
'А меня как будто не замечает', - подумала про себя Ви и внутренне приготовилась к вежливому отпору. Рон, вмиг понявший ее состояние, незаметно сжал тонкие пальчики жены успокаивающим движением. Виктория почувствовала поддержку, и на глаза ее невольно навернулись слезы.
- Я вдвойне рада видеть вас в свете произошедших событий. У вас будет отличный повод еще раз доказать верность нашему королю и собственную храбрость...
- Мы только что с корабля. Всего несколько часов, проведенных на берегу, не позволяют мне четко ориентироваться в том, что сейчас происходит, - честно ответил Рон. - Если ваше величество посвятит меня...
- У нас будет время поговорить обо всем позже, герцог. Сейчас все заняты танцами, не будем говорить о делах. Расскажите-ка мне лучше, как вы посмели, не предупредив меня, столь скоро жениться? К чему такая спешка? - королева говорила ироническим тоном, но Виктории слышалась скрытая угроза в ее голосе.
- Мне жаль, если я чем-то огорчил ваше величество, - ответил Рон королеве, осторожно подбирая слова. - Графиня д'Элькано спасла мне жизнь, и было бы просто непростительно, чтобы я остался перед ней в долгу...
- Значит, остаться в долгу перед своей королевой для вас приемлемо, герцог ди Фонди?
- Я буду счастлив ежеминутно отдавать свой долг Неаполитанскому дому, это большая честь для любого рыцаря королевства.
- Вот как, - подхватила королева-мать его мысль. - В таком случае, завтра же и начнете отдавать свои долги. Для вас будет огромной честью отправиться в путь по чрезвычайно важному государственному делу.
- Как вам будет угодно, ваше величество, - учтиво поклонился герцог.
- В таком случае, после бала я приму вас. Одного, - многозначительно добавила Маргарита. - Дело государственной важности, решить которое нужно по возможности скорее. Думаю, ваша молодая жена простит вам столь поспешный отъезд.
Едва взглянув в сторону Виктории, она с удовлетворением заметила, как внезапно потемнели огромные тигриные глаза девушки.
- А малышка с характером, - отметила про себя Маргарита.
'Королева считает, что мстит Рону, - думала в это время Ви, почтительно склонив голову в ответ на замечание Маргариты. - Знала бы она правду! Он с удовольствием отправится по ее поручению, ничуть не страдая от разлуки со мной. А она-то радуется, что портит ему медовый месяц!'
- Надеюсь, мы с вами познакомимся ближе, дорогая, но позже, - равнодушно кивнула Маргарита, и Ви поняла, что следует ретироваться, да побыстрее. Еще раз присев в почтительном реверансе, она выразительно взглянула на мужа и поспешно отошла в сторону.
- Рада, что вы с нами, герцог, - тихо сказала Маргарита. - После бала я вас жду.
Она раскрыла веер, говоря это, чтобы услышали только Рон и король. Герцог поцеловал в ответ протянутую руку и направился к Виктории, стоявшей неподалеку. Но дорогу ему тотчас преградила Луандомия Карачолли. Не обращая внимания на недовольство герцога, она фамильярным жестом схватила его под руку и повела в сторону от жены. Растерянно оглянувшись, Рон увидел, как Викторию окружили несколько мужчин, явно намереваясь познакомиться.
- Вот как ты встречаешь свою любимую, - игриво заговорила Луандомия, поглаживая розовыми пальчиками его руку. - Удрал на два месяца, не сказав ни слова, а теперь делаешь вид, что между нами ничего не было!
- Не стоит начинать снова, Луанда, - попытался протестовать Рон, невольно отодвигаясь в сторону. Но красавица еще теснее прижалась к нему, буквально повиснув на руке.
- То, что ты теперь женат, не играет никакой роли, - ласковым голоском ворковала она. - Я не ревнива и ничуть не сомневаюсь, что жена очень скоро надоест тебе. Вот тогда мои жаркие объятия спасут тебя и подарят нам обоим бесконечно много радости. Нам ведь так хорошо было вдвоем, не правда ли?
Она мечтательно запрокинула головку, тряхнув тщательно уложенными черными кудрями, чтобы ее крепкая грудь казалась еще выше. Искусственные цветы с бриллиантами, умело переплетенные с волосами ее прически, засияли в такт движению. Оба полушария, казалось, готовы были сейчас же выскочить из тесной оболочки кружев и складок. Рон, обеспокоенный, что Виктория осталась одна наедине с незнакомцами, не обратил внимания на ее уловку.
- Луанда, я вполне счастлив со своей молодой женой, - попытался объяснить он, стараясь не упускать Викторию из виду. Но коварная красавица, отлично зная свою власть над мужчинами, снова попыталась полностью завладеть его вниманием.
- Мы прекрасно можем быть счастливы и втроем, - проворковала она, теснее прижимаясь к его руке. - А если твоя женушка не ревнива, и к тому же любит быть в центре внимания, она быстро войдет во вкус и утешится с парочкой-другой прекрасных кавалеров. Смотри, возле нее уже крутится парочку галантных кавалеров, мечтающих разогнать скуку.
- Я не собираюсь изменять Виктории, - ледяным тоном отозвался Рон, широко улыбаясь встречным знакомым. - И надеюсь, что долго ей не наскучу.
- Пока, - уточнила Луандомия. - Пока не собираешься. Но моя спальня всегда открыта для тебя, Рон! Ведь тебе-то я наверняка не успела надоесть за пару раз?
Она дразнящим движением сложенного веера провела по его смуглой щеке.
- У меня есть еще очень многое, о чем я тебе рассказать не успела, - стрельнула глазами Луандомия.
- Между нами все кончено, неужели ты не чувствуешь этого?
- А я как раз абсолютно уверена в обратном, - кокетливо улыбнулась Луанда, раскрыв огромный веер и незаметно проводя рукой по шоссам Рона. Убедившись, что его плоть резко среагировала, она удовлетворенно улыбнулась:
- Так я жду, любимый, никогда не забывай об этом!
Сердясь на самого себя, Рон резким движением выдернул руку и торопливо зашагал через весь зал прочь.
Виктория, увидев, что какая-то незнакомая женщина ослепительной красоты увлекает за собой ее мужа, внезапно почувствовала, как резко заныло сердце.
'Что это со мной, - тут же оборвала она себя. - Мы ведь договаривались, что каждый из нас будет поддерживать друг друга, в остальном мы свободны, каждый имеет право на личную жизнь... И все-таки, эта нахалка так к нему прижимается, что мне хочется изо всей силы стукнуть ее веером по голове!'
Яростно сжав руку, она услышала треск ломающихся перьев своего веера. Несколько молодых мужчин сразу подскочили к ней, стремясь познакомиться и пригласить на танец.
- Граф Анджело Сансеверино, - склонившись в поклоне, представился первый.
Виктория сразу обратила внимание, как роскошно и пышно был он одет. Тончайшие кружева и драгоценные жемчужины, а также золотое шитье делали его наряд ярким и запоминающимся. Небольшой рост компенсировался живостью и изяществом манер. Смоляные волосы, вьющиеся от природы, густыми локонами обрамляли смуглое лицо с живыми темными глазами и чересчур яркими губами, над которыми гордо темнели ухоженные и чуть закрученные кверху усики. Он явно очень гордился своей внешностью и тщательно поддерживал пикантный образ фатального мужчины.
- Никколо Руффо, маркиз Кротона, - парировал второй, изящным движением поднимая с пола перья от испорченного веера.
Второй, толстенький и томный мужчина лет тридцати, успевший располнеть не по годам, обладал, впрочем, довольно приятной наружностью. Крупные черты лица и римский аристократический профиль выдавали в нем потомка гордых патрициев. Пухлые руки, унизанные кольцами, перебирали перья от сломанного веера. А синие пронзительные глаза и открытая горделивая улыбка свидетельствовали о том, что их обладатель не привык встречать отказов у лиц женского пола любого возраста.
- Мне очень приятно познакомиться с вами, - приветливо улыбнулась Виктория, невольно показывая свои очаровательные ямочки на щеках. От волнения щеки ее порозовели, что произвело на обоих мужчин впечатление. Каждый считал, что волнение незнакомки относится только к нему. - Я здесь никого не знаю, кроме мужа, короля и королевы, и буду рада, если вы немного расскажете мне о гостях в зале.
- С удовольствием! - одновременно отозвались оба и весело рассмеялись. - Показывайте, кто вам интересен из этой кучи народа, мы сразу же утолим ваше любопытство.
- Для начала расскажите, с кем беседует сейчас мой сбежавший супруг. - Виктория говорила веселым тоном, давая понять молодым людям, что принимает их игру.
- О! Это самая красивая женщина Неаполитанского двора, Луандомия Карачолли, любимая фрейлина королевы, - ответил Никколо Руффо, цокнув языком в знак восхищения.
- А также любимица многих рыцарей Неаполитанского королевства, - тут же подхватил Анджело Сансеверино.
- Очень, очень многих, - охотно подтвердил и Николо, отводя изящным движением ногу в сторону.
- Вы хотите сказать, что сейчас она пытается соблазнить моего мужа? - наивный вопрос девушки оба приняли за веселую шутку.
- Видимо так, - довольно кивнули оба сеньора, - во всяком случае, в ход уже пошла тяжелая пушка.
Оба весело засмеялись. Не совсем поняв намек, Виктория сделала вид, что потеряла к Луандомии интерес и повернула голову в другую сторону.
- А вот эти двое, что стоят у окна? Какие суровые выразительные лица и военная выправка!
- Отлично сказано, - снова цокнул языком Анджело. - Тот, который повыше - прославленный кондотьер Альбериго да Барбьяно, командующий войсками короля Владислава. А тот, который пониже, надменный и угрюмый англичанин - Джон Хоквуд, тоже кондотьер.
- Оба эти вояки и их свирепые наемники слишком дорого обходятся нашему королю, но воевать они умеют, это точно, - подтвердил Николло.
- Может быть, нам стоит потанцевать, а после продолжим сплетничать? - спросил Анджело Сансеверино, учтиво предлагая Виктории свою руку.
- Я также прошу вашего согласия на танец, - отозвался Николло, гордо выпятив грудь.
- Боюсь огорчить вас, молодые люди, но этот танец давным-давно был обещан мне! Не правда ли, герцогиня?
Услышав знакомый насмешливый голос, Виктория медленно, словно во сне, повернулась в сторону говорившего, и тут же встретилась с настойчивым синим взглядом. Чуть поднятая бровь и тонкие черты породистого лица ничуть не изменились с тех пор, как она видела их перед поспешным бегством с Искьи.
- Адмирал Косса! - потрясенно прошептала Ви, отказываясь верить своим глазам.
- Так как насчет танца? - вкрадчиво произнес Гаспар Косса, беря ее под руку. - Я могу надеяться, что ваше обещание осталось в силе?
Чувствуя себя птичкой, приближающейся к пасти питона, Виктория позволила адмиралу закружиться с ней в танце. Беспомощно оглянувшись, она увидела, как сквозь толпу танцующих к ней пытался пробиться Рон, но было уже поздно. Крепко прижимая к себе девушку, Гаспар, несмотря на свой возраст, двигался удивительно легко. Если бы не испуг, Виктория была бы рада такому отличному партнеру. Она же, напротив, чувствовала себя скованно и неловко.
- Успокойся, моя девочка, - тихо прошептал ей на ухо адмирал. - Мы попали под пристальное внимание двора, держись веселее и подними свой носик повыше. Как вижу, недалеко ты от меня убежала!
- И это говорите мне вы! - с упреком возразила Виктория, подняв на него сверкающий от негодования взгляд. - Вы, который совсем недавно пытался меня убить?
Удивление, появившееся на постаревшем, но все еще красивом и надменном лице Гаспара, заставило ее на секунду усомниться в своих обвинениях.
- Убить? Тебя? Да с чего ты взяла? - он наклонился к ней, чтобы эти слова услышала лишь она. - Кажется, ты всю жизнь боялась и избегала меня, но после того, что я для тебя сделал...
Стараясь уследить за сложными фигурами танца, Виктория не ответила сразу. Взглянув в сторону, она на миг встретилась с напряженным взглядом Рона, который пристально наблюдал за ней и адмиралом. Затем, поняв, что танец вскоре закончится, а она так и не узнает правды, Ви снова посмотрела прямо в ярко-синие глаза Гаспара Коссы.
- Вы хотите уверить в том, что не давали приказа капитану Себастьяну избавиться от меня и моего ребенка по пути во Францию, даже рискуя своим судном? Слишком дорогая месть, не так ли? Чем я заслужила подобную честь?
Капризные губы адмирала дрогнули в мимолетной улыбке.
- Ты сама ответила на свой вопрос, - Гаспар, казалось, наслаждался ее обвинениями. - Мне незачем было причинять тебе и малышу неприятности. Целью Себастьяна были совершенно другие люди...
Он подхватил ее за талию и медленно повел, передавая другому партнеру. Виктории только и оставалось растерянно принять руку другого танцора. Пройдя большой круг, она вскоре снова попала в объятия Гаспара.
- Моя репутация теперь спасена, не правда ли, - своим неподражаемым насмешливым тоном адмирал вызвал у девушки ответную реакцию.
- Если не я, то кто должен был утонуть вместе с судном? - решилась она задать вопрос напрямик. И получила такой же прямой ответ:
- Те, кто действительно утонули, - произнеся это, Гаспар спокойно взял ее под руку и подвел к мужу, поблагодарив за доставленное удовольствие. Глядя вслед его прямой, даже с годами не согнувшейся спине, Виктория растерянно вздохнула и взяла под руку Рона:
- Давай выйдем на воздух, у меня кружится голова...
Глава 9. Хозяйка Фонди
Обратный путь, которым Виктория, теперь уже герцогиня ди Фонди, возвращалась с Корсики, был намного приятнее, чем недавнее путешествие, принесшее ей столько бед и опасностей. Море к счастью, было спокойным и ласковым. Команда и капитан судна внушали ей гораздо больше доверия, чем прежние. Единственное, о чем она постоянно сожалела - что нет с ней людей, которые стали ей близки и составляли до недавнего времени часть ее жизни. Всматриваясь в горизонт, она невольно задавалась вопросом - каковы были последние часы ее спутников перед ужасной кончиной, а в душе несмотря ни на что все еще жила надежда.
- Ведь спаслись же мы с Хафрой в лодке, почему бы и им не добраться до берега? Да, знаю, Хафра предупреждал, что лодок на борту больше не оставалось, но ведь никто не нашел даже обломков судна у берегов Корсики. А вдруг... - мечтала она, - вдруг все-таки каким-то непостижимым образом им все же удалось спастись?
Герцог, во время путешествия проводивший почти все свободное время возле нее, охотно рассказывал обо всем, что попадалось на пути их следования.
На следующий день к вечеру они миновали остров Понца. Рон поведал, что сейчас этот остров необитаем, но на нем раньше жили люди.
- И поныне там сохранились большие красивые здания, построенные Вергилием. И еще остались развалины двух монастырей, сейчас уже совсем разрушенные.
- А вон там, уже на материке - что это? За островом слева?
- Эти высокие горы называются Монте-Кассино. Ты обязательно побываешь там. Среди гор есть старинный замок Сан-Фелисес. Недавно король Владислав подарил его мне.
- Просто подарил? Ты ведь говорил, что король и королева очень бедны!
- Скажем так, я смог пополнить казну некоторым количеством золота, которого хватило бы на три таких замка. К тому же, любое строение надо содержать, а это требует дополнительных расходов, которых у короны пока нет. Теперь замок станет и твоим. Чуть позже мы будем проплывать мимо еще одного горного хребта, у подножия которого раскинулась Террачина. Этот город - владение Рима. Между городом и морем - прекрасные сады. В этом месте когда-то был монастырь, в котором жили монахини.
- А сейчас?
- А сейчас монастырь необитаем. С тех пор, как всех монахинь похитили берберские мавры...
- Мавры?
- Ну да, ведь пиратским набегам этих черных дьяволов еще лет сто назад подвергалось практически все побережье Италии.
Еще через день Виктория могла воочию наблюдать со стороны моря город, с которым, как она думала, будет связана ее дальнейшая судьба.
Вход в порт Гаэта оказался узким, но гавань внутри была широкая и просторная, окаймленная высокими горами, на которых виднелись небольшие замки, красивые поместья, дома и сады. Виктория поневоле залюбовалась этим спокойным, умиротворяющим пейзажем, напоминающим Искью, только более роскошным и богатым. Слева при входе в гавань раскинулся величественный холм, вершину которого венчала большая сторожевая башня.
- Говорят, что ее построил сам Роланд, - перехватив ее удивленный взгляд, пояснил Рон. - Ее так и зовут - башня Роланда.
(Речь идет об известной гробнице времени Цезаря, где похоронен легат Л. Мунаций Планк около 19 г. н. э. - прим авт.)
- А вон там дальше - на следующем холме - сам город.
- Как много домов, и все как будто спускаются по склону в сторону моря, прямо к воде.
- Обрати внимание - городская стена заканчивается двумя башнями. Расстояние между ними равно полету стрелы, пущенной из самострела. Между башнями протянута огромная кованая цепь, за которой стоят галеры. Сейчас цепь в воде не видна, но ее натягивают, когда необходимо, тогда ни одно судно не сможет покинуть гавань или войти в нее.
- Да, сразу видно, что город хорошо укреплен, - согласилась Виктория, разглядывая окрестности. - Я мало что смыслю в военном деле, но даже мне понятно, что стены, возведенные вокруг обоих холмов - отличная защита от врагов.
- Со стороны моря гораздо меньше опасности, - убежденно пояснял Рон. - Видишь, море с двух сторон окружено стенами, по берегу тянутся высокие скалы. И не стоит опасаться, что во время войны в порт войдут какие-нибудь корабли. Кстати, дальше от городской ограды начинается еще одна стена, идущая вдоль берега моря, внутри нее холм пониже. На нем много виноградников, садов и оливковых рощ. В конце ограды, где соединяются обе стены, окружающие холмы, стоит церковь Святой Троицы, возле церкви в скале - пещера. Мы обязательно посетим это святое место. Там очень узкий вход, через который в пещеру может пройти лишь один человек. А дальше она расширяется на пятьдесят шагов и уходит очень далеко в глубину.
- Я слышала об этой пещере. Говорят, что внутри нее находится келья Святого Креста.
- Верно, - кивнул головой Рон. - Монахи рассказывают, что эта пещера возникла в тот же день, когда Иисус был распят на кресте. А ты бывала когда-нибудь в настоящей пещере?
- Да, - ответила Виктория, сразу вспомнив, как они с Балтазаром провели однажды ночь в древнем святилище шадана - 'людей моря'. Призрак Зеркальной Беллы посетил ее той ночью и говорил с ней. От Бэллы она узнала о проклятье рода Косса. Один из предков Балтазара с помощью заклятия заточил свою жену Изабеллу в огромное зеркало. С тех пор все мужчины в этом роду умирали не своей смертью. Вспомнив, как пыталась освободить Изабеллу с помощью своей пантеры, Виктория поежилась - до сих пор не было ясно, исполнилось ли заклятие. И если исполнилось, то душа Зеркальной Бэллы с тех пор пребывает в теле ее любимицы пантеры. А если нет, винить некого - Виктория сделала все, что могла, чтобы изменить дальнейшую судьбу Балтазара. - Но это было очень давно, - тихо прибавила она.
- Как только я решу самые неотложные дела, обязательно покажу тебе весь город и окрестности.
- Боюсь, это будет не скоро, - возразила Виктория. - Но кое-что тебе придется показать мне сразу.
- И что же это?
- Конечно, лавки с товарами. Почти весь мой багаж утонул, а положение твоей жены теперь обязывает.
- Я даже не подумал об этом, - откровенно признался Рон. - Ведь тебе нужна куча нарядов! Уже сегодня вечером должен состояться бал в честь королевы. Он объявлен месяца три назад, когда Маргарита решила на время переехать вместе со всем двором в Гаэту. Нам нужно обязательно быть там.
- И ты это говоришь мне только сейчас!?
- Не волнуйся, что-нибудь придумаем. Моя экономка, которая управляется с хозяйством, пока я отсутствую, способна на многое. Она поможет нам. Кроме того, в городе живет моя сестра. Она замужем, и думаю, станет тебе хорошей подругой, а также познакомит с большинством знати нашего города. Завтра же я повезу тебя к ней.
- Неужели ее не будет на балу?
- Боюсь, что нет, - неожиданно помрачнел Рон, но ничего рассказывать не стал. А Виктория не посмела расспросить поподробнее, боясь причинить ему невольную боль.
- Жаль, что у меня нет братьев и сестер, мне иногда кажется, что если бы они были, я стала бы намного счастливее, - призналась она.
- Камилла мне не родная сестра, а кузина. Она дочь родной сестры моей матери. И честно тебе скажу, я просто счастлив, что взял в жены только тебя, без приданого и кучи докучливых родственников. Иногда это такая обуза, ты и представить себе не можешь, - многозначительно прибавил он, сжав кулаки.
Замок Рона находился на склоне холма. Добраться к этому величественному сооружению оказалось не так-то быстро. Самая широкая и многолюдная улица Гаэты пролегала вдоль моря. Дома, дворцы, всевозможные лавки теснились по обе ее стороны. Улица была добротно вымощена серым булыжником. В домах имелась даже проточная вода. Но после единственной широкой улицы подниматься все выше по крутым и узким улочкам было уже утомительно. Сам замок был огражден высокой каменной оградой, украшенной через каждые метров тридцать небольшой башенкой с резными окошками-бойницами. Большие ворота из крепкого дерева, окованные металлическими листами, были единственным входом. Перед ними лежал деревянный мост, поднимавшийся и опускавшийся при помощи тяжелых цепей. Глубокий ров, наполненный зеленой, видимо, стоячей водой, исключал доступ в замок непрошеных гостей.
'Крепость в крепости', - подумала Виктория, проезжая на лошади вслед за мужем под высокой аркой, за которой была еще одна дверь, створки которой сейчас были широко распахнуты.
Внутренняя часть замка выглядела значительно гостеприимнее суровой внешней ограды. Нежный запах цветущих деревьев в саду, окружающем постройку внушительных размеров, перемешивался с сильным дурманящим запахом цветущих клумб, разбитых с обеих сторон мощеной дороги. Дорога оканчивалась у ступеней такой же широкой мраморной лестницы.
- Вот мы и дома, - негромко произнес Рон, пока Виктория с удивлением и восхищением осматривала благоухающее царство.
'Дома! - подумала Ви, невольно вспоминая бабушкино поместье во Франции и свой маленький домик на острове Искья. - Неужели этот замок с сегодняшнего дня станет моим настоящим домом?'
Она посмотрела на несколько десятков людей, спешащих навстречу своему хозяину. Статная женщина, еще не старая, в строгом темном платье, единственная из всех медленно приблизилась, приветствуя их. Все остальные выстроились на почтительном расстоянии и смотрели на прибывших, низко кланяясь.
- Позволь, дорогая, представить тебе мою дальнюю родственницу, Элеонору Приньяно. Она ведет в замке хозяйство и присматривает за слугами, пока я нахожусь в отъезде.
Сеньора Приньяно немного наклонила начинающую седеть голову, а затем вопросительно посмотрела на Рона.
- Это моя жена, и ваша новая госпожа Виктория...
Изумленно охнув, сеньора Приньяно прикрыла рот рукой, и снова поклонилась, на этот раз уже более почтительно. Выпрямившись, она попыталась было учтиво поприветствовать свою новую госпожу, но Рон сразу же перебил ее:
- У нас слишком мало времени, сеньора Приньяно. Вечером мы с женой должны присутствовать на балу у королевы и короля Владислава. Я надеюсь, что вы совершите невозможное, сеньора Элеонора. Моя жена должна быть одета, обута и причесана по самой последней моде. Меня не интересует, как вы это сделаете, - добавил он, заметив обеспокоенный взгляд женщины. - Во сколько это обойдется, тоже не имеет значения.
Рон, двинулся далее, увлекая за собой жену. Пока остолбеневшая сеньора Приньяно пребывала в полной растерянности, он подошел поближе к слугам, удивленно переглядывающимся между собой.
- Я представляю вам мою жену и хозяйку замка. Герцогиня Виктория отныне и навсегда будет вашей госпожой. Надеюсь, вы будете служить ей усердно и преданно, также как и мне. Любое, я подчеркиваю, любое ее желание отныне должно стать законом для вас.
Подхватив Викторию под руку, он стал быстро подниматься по лестнице. Сеньора Элеонора, быстро опомнившись после первого шока, уже отдавала приказы ожидавшим слугам, на ходу обдумывая, как успеть выполнить в срок поручение герцога.
Старания ее не пропали даром. Всего через несколько часов Виктория выходила из горячей душистой ванны. В отведенных ей покоях суетились две швеи с модисткой, а также парикмахер, невесть откуда привезенный расторопными слугами. Еще пару часов - и она взглянула на себя в зеркало, полностью готовая к балу.
Высокая прическа, в которой переплелись живые розы и редкий розовый жемчуг, удачно оттеняла ее каштановые кудри, не требующие парика. Модистка из вороха платьев и материй выбрала нежно-розовый наряд, отливающий золотом, который прекрасно гармонировал с живыми розами в волосах. Достаточно откровенный вырез оттеняли тончайшие розетки из маленьких искусственных цветов, стоивших целое состояние. В центре каждого цветка переливалась крупная розовая жемчужина.
- Ваш муж - просто чудо, - радостно щебетала модистка, которой, несомненно, было немало заплачено. - Он дал мне возможность использовать этот удивительный розовый жемчуг, и наряд буквально заиграл на вас, моя дорогая герцогиня!
Она поправила какую-то складочку на подоле платья и сделала знак девушкам, которые кинулись убирать разбросанные всюду материи и наряды.
- Поверьте мне, вы будете самой прекрасной сегодня! Немало знатных красавиц заказали мне наряды для этого бала, но вы... Вы что-то особенное, неповторимое, дорогая герцогиня! Я советую воспользоваться добротой и щедростью вашего супруга и заказать у меня полный гардероб. Такая знатная дама, как вы, непременно будет пользоваться огромным успехом в обществе. Вам просто необходимо иметь обширный гардероб. Ваш муж сказал, что вы недавно пережили кораблекрушение... Знаете, - шепотом добавила она, мило выпячивая ярко накрашенные губки, - я сама не отказалась бы от такого приключения, если бы это позволило впоследствии скупить пол-Гаэты. Кажется, это и собирается сделать ваш драгоценный супруг. Завидую вам, дорогая, вы просто счастливица!
Виктория, которая за эти несколько часов не сказала и десяти слов, настолько была поглощена мыслями о предстоящем испытании, в ответ невольно рассмеялась и ответила:
- Видно, придется немного умерить пыл моего дорогого супруга. Я, конечно, обязательно закажу у вас много вещей, так как мои пошли на дно вместе с кораблем... (И моими друзьями, - мысленно прибавила она. - Мне скоро будет не до балов, талия вот-вот начнет полнеть, а я не собираюсь стягивать ее даже ради самых драгоценных нарядов). Но скупить пол-Гаэты я ему не позволю.
Двери в комнату распахнулись, впуская Рона, также готового к поездке на бал. Он весело обратился к сеньоре Элеоноре, присевшей на огромном диване:
- Я уже готов. А где спрятали Викторию?
Сеньора показала рукой в сторону ширмы, прикрывающей огромное зеркало, перед которым стояла Ви.
Рон нетерпеливо заглянул за ширму Их взгляды встретились на серебряной поверхности зеркала, и Виктория медленно обернулась к мужу.
'Удивительно, как мужчина может быть так элегантен', - успела подумать Ви, окидывая быстрым взглядом его костюм синего бархата, шитый жемчугом и серебряной нитью. Тончайшие кружева белоснежной рубашки оттеняли упрямый подбородок, оливковую кожу и крепкие смуглые руки. Быстро преодолев замешательство, она улыбнулась ему, протягивая руку.
- Вы просто потрясающе выглядите, герцог! Все дамы на балу просто лопнут от зависти!
- Прелесть! - восхищенно выдохнул Рон, подходя ближе и целуя ей руку. Он как будто впервые увидел эту очаровательную красавицу, которую выбрал себе в жены. Сделав вид, что внимательно осматривает творение модисток, он осторожно положил руку на ее обнаженное плечо, заставив повернуться кругом.
'По-моему, даже слишком красива, - подумал он про себя, чувствуя, как во рту пересохло. - Смогу ли я надолго удержать такую женщину рядом?'
Но вокруг на них вовсю глазели посторонние, пытаясь понять, доволен ли их господин, поэтому он сразу же решил играть роль заботливого супруга. Самым тщательным образом он с удовольствием рассматривал платье и прическу:
- Мне очень нравится наряд, а особенно вы в нем, дорогая, - любезно похвалил он. - Просто отлично, сеньора Элеонора, вы превзошли саму себя! Всем спасибо, и все могут быть свободны.
Женщины понимающе завертелись, подхватывая разбросанные вещи и довольно быстро скрылись за дверью. Сеньора Элеонора, вздохнув от облегчения, что возложенное на нее поручение выполнено, поднялась с дивана и тоже пошла к выходу. На ее приятном лице даже промелькнула довольная улыбка.
Оставшись наедине с Викторией, Рон еще раз взглянул на нее, ласково улыбаясь:
- У твоего прелестного наряда явно чего-то не хватает.
- Не хватает? Что тебе не понравилось? - удивленно спросила она, задетая за живое.
- Мне нравится все, что на тебе вижу, - успокоил ее Рон. - 'А еще больше то, что я не вижу', - тут же успел подумать он, запуская руку в карман. - Здесь не хватает лишь моего свадебного подарка!
Вынув из кармана черный футляр, он осторожно открыл его и протянул Виктории.
- Нет, - потрясенно выдохнула она, любуясь игрой переливающихся бриллиантов. - Я не могу этого принять...
- Ты моя жена, - напомнил Рон. - А женам принято дарить подарки... Можно, я побуду минутку твоей горничной?
Он взял с черного бархата играющее всеми цветами радуги колье, повернул нежным движением Викторию к зеркалу и надел ей на шею драгоценный подарок, застегнув сзади на застежку.
Пока она рассматривала свое отражение в зеркале, он уже доставал из кармана футляр поменьше.
- Серьги и кольца к этому комплекту, - просто пояснил он. - Вот теперь, кажется, все на своем месте. Сегодня на балу мне будут завидовать все - и мужчины, и женщины!
- Все, кроме королевы, - огорченно махнула рукой Ви, нервно поигрывая веером. - Представляю, как она обрадуется нашему появлению!
- Выше нос, моя дорогая герцогиня! - предложил ей руку Рон и повел к выходу. Внезапно нагнувшись, он шепнул ей на ухо: - Признайся честно, наверное, предпочла бы сейчас вместо меня взять с собой Бэллу?
Глава 10. Медовый месяц
Выходя из душной бальной залы на широкое мраморное крыльцо, чтобы спуститься в сад, окружающий дворец, Виктория чувствовала, что Рон взволнован не меньше нее и была благодарна, что он не стал сразу же спрашивать, что произошло во время танца с Гаспаром. Он спокойно вывел ее на дорожку, мощенную светло-желтым камнем и осторожно увлек, поддерживая под руку, вглубь сада. В вечернем прозрачном воздухе витали необычайно приятные ароматы - распустились ночные цветы, казавшиеся на фоне темных кустов сияющими земными звездами. Тишину благоухающей ночи изредка нарушали летучие мыши, проносящиеся совсем низко, да ночные мотыльки под неумолкающее пение цикад кружили и кружили над клумбами.
- Может быть, присядем, - нарушил молчание Рон. - Недалеко отсюда беседка, ты там сможешь передохнуть. Если захочешь, отвезу тебя домой...
- А потом?
- Ты же слышала, что сказала Маргарита, придется вернуться и ждать аудиенции. Она не простит, если я попрошу отсрочки.
- В таком случае, я поеду обратно без тебя, в сопровождении твоих людей. Ты сам говорил, что Гаэта - безопасный и хорошо защищенный город. Нет смысла терять время, королева, по-моему, не очень рада твоей опрометчивой женитьбе. Проводи меня к беседке, я рассажу тебе, что мне сказал адмирал...
- Если не хочешь, можешь не рассказывать, - поспешно сказал Рон. - Я пойму и не обижусь.
- Пока мы вместе, я не собираюсь от тебя ничего скрывать. К тому же, когда рассказываешь о чем-нибудь вслух, как бы еще раз переживаешь все, и иногда решение или озарение приходит совсем неожиданно. У тебя так было?
- Нет, - честно признался Рон. - Наверное, я слишком рано попал ко двору. Тут надо быть начеку и незачем делиться с кем-либо или высказывать мысли вслух. Любой, улыбающийся сегодня, может, все так же улыбаясь, столкнуть тебя в яму и засыпать в ней с превеликим удовольствием. И умоляю тебя, не доверяй никому - раньше или позже все равно предадут.
- А ты? Ты способен меня предать?
- Я не скажу тебе ни 'да', ни 'нет'. Очень часто человек сам себе не может сказать, что сделает в следующую минуту. Думаю, только время и наши с тобой поступки все расставят по своим местам.
- По крайней мере, честно. Гаспар Косса пригласил меня на танец, и я не смогла ему отказать. Все случилось настолько неожиданно, я растерялась, увидев его так близко, и дала себя увести в круг, даже не сопротивляясь.
- Ничего удивительного, он частый гость при дворе. Конечно, со стороны короля и королевы к нему особое отношение...
- Догадываюсь, это из-за того, что официально он - адмирал флота Прованса?
- Конечно, - подтвердил Рон. - Естественно, ни в никаких симпатий к Анжуйцу он открыто не проявляет, так что отказать одному из богатейших и родовитых представителей знати королева не в праве. Да и она со своей стороны хотела бы видеть его своим союзником, но боюсь, что у Коссы иные планы. Хотя это только мои догадки.
- Могу сказать тебе только одно - адмирал никогда ничего не делает просто так. Каждый его приказ или распоряжение приводит к последствиям, неожиданным для всех, кроме него.
- Я заметил, - кивнул головой Рон, и подвел ее к небольшой беседке, густо увитой плющом и вьюнками. Места там было совсем немного, но резная деревянная скамья позволяла с удобством разместиться двоим внутри этого уютного гнездышка.
- Как хорошо, - удовлетворенно вздохнула Ви, откидываясь на спинку скамьи. - Гораздо лучше, чем в душном, шумном помещении.
- Но скоро нам придется вернуться, - напомнил ее спутник.
- Да, и потому буду краткой. Когда адмирал пригласил меня и стал сыпать свои комплименты, я страшно разозлилась...
- Злость - не лучший советчик, - заметил Рон.
- Признаюсь, что ты прав. Но тогда я была просто в ярости. Каков подлец - приказал меня убить, и как ни в чем не бывало, кружит в танце, улыбается и жмет мне руку!
- Надеюсь, ты смогла сдержать свою ярость?
- Да нет, к сожалению, мне еще учиться и учиться такому лицемерию. Я просто прямо спросила его, зачем он хотел моей смерти, пожертвовав для этого своим судном. И знаешь, что он мне сказал в ответ?
- Я удивлен уже тем, что он ответил...
- Он сказал, что вовсе не я и не мой ребенок должны были погибнуть.
- Кто же тогда?
- Вот теперь и я ломаю над этим голову. Гаспар сказал, что вместе с судном утонули те, кто должен был утонуть!
- Хорошо, тогда давай попробуем разобраться вместе. Расскажи мне, кто плыл с тобой на корабле, и кто не смог его покинуть.
- Я и Хафра успели сесть в лодку. Роже Транк - телохранитель, хотел спустить в лодку мадам Жозе, мою компаньонку, и моих служанок - мать и дочь. Но пока он ходил за женщинами, капитан Себастьян перерубил канаты, и лодку отнесло далеко от корабля. Затем Хафра видел, как судно покинула вся команда вместе с капитаном на второй шлюпке.
- И кто же, в таком случае, остался на тонущем судне?
- Роже, две служанки-француженки, мадам Жозе и ее взрослый сын, Анри. Значит, всего пятеро, может быть еще кто-то из команды, но мало вероятно.
- Ну, что ж, не так уж много. В таком случае, остается решить, кто из них был хорошо знаком с адмиралом. Причем, так хорошо, что мог встать ему поперек дороги.
- Думаю, служанки отпадают, вряд ли мать и дочь, которые были куплены мной случайно, были предметом мести Гаспара. Остаются всего трое.
- Тогда расскажи мне о них поподробнее.
- Роже Транка, я выкупила у пирата, который взял его раненого в плен. Он так истек кровью, что меня честно предупредили: скорее всего, он умрет в этот же день.
- Что же заставило тебя купить умирающего человека, ты решила проявить милосердие?
- К сожалению, нет, - честно призналась Ви. - Просто до этого Хафра прямо на рынке бросился мне в ноги и умолял купить его, рассказывая, какой он хороший врач. Ну, я и решила проверить, действительно ли он так хорош...
- И выбрала умирающего пациента, - догадался Рон.
- Вот именно, - кивнула Ви. - Хафра действительно оказался чудесным врачом, Роже поправился. Долгое время он ничего не говорил, просто молча стал исполнять обязанности моего телохранителя и стража дома. А потом, видимо, решил, что находится среди друзей, и постепенно стал с нами общаться. Хотя, - тут Виктория не могла не рассмеяться, - он так и остался немногословным. Вытянуть что-нибудь из него - всегда трудно. Со временем мы узнали, что он рыцарь, родился на Мальте, участвовал в сражениях и был много раз ранен. Его тело действительно покрыто множеством шрамов.
- А тебе откуда об этом известно?
- Я помогала Хафре ухаживать за Роже в то время, когда он боролся со смертью. Тогда было не до приличий. Что еще сказать о нем? За все время пребывания на острове Искья, он ни разу не проявил желания покинуть меня. Я всегда обращалась с ним, как со свободным человеком, да так, в сущности, оно и было. Наверное, бедняге просто некуда было идти, или жизнь в моем доме его устраивала. Позже я поняла, что еще одна причина задерживала его на острове.
- И какая же?
- У меня создалось впечатление, что он влюбился, и поэтому оставался с нами.
- Он полюбил тебя?
Виктория очень удивилась, услышав в голосе Рона ревнивые нотки, но сразу успокоилась. - Видно, ему неприятна мысль, что его жена была предметом страсти пленника, - подумала она и искренне рассмеялась:
- Конечно же, нет, Роже полюбил мадам Жозе.
- А она?
- Мне кажется, что он ей также нравился, но я, к сожалению, была занята своими проблемами, и мало внимания обращала на других. Больше о Роже Транке мне ничего не известно. Одно добавлю - Бэлла и Гор его обожали.
- Теперь расскажи об этой загадочной 'мадам'. Кстати, а почему ее так называли?
- Наверное потому, что она была француженкой. Ее захватили в плен пираты много лет назад. Муж, который путешествовал вместе с ней, погиб от руки Джованни, среднего брата Косса. А мадам Жозе стала наложницей Джованни.
- Почему же не женой? Она была неблагородного рода?
- Поговаривали, что у себя на родине она носила титул, и довольно знатный. Но у Джованни уже была жена, не было только детей. Люди на острове рассказывали по секрету, что в одном из набегов на него навели проклятие. Колдунья, у которой он убил единственного сына, предрекла, что за всю кровь, которую он пролил, его собственная кровь иссякнет. У него никогда не будет детей, которые смогут продолжить род.
- Мадам Жозе любила Джованни?
- Нет, - покачала головой Виктория, вспоминая, с какой неохотой мадам Жозе говорила и как старалась его избегать. - Нет, она никогда не любила его, но терпела из-за сына Анри...
- Так проклятие все-таки не подействовало? - полюбопытствовал Рон.
- Все думали, что колдунья ошиблась. И Джованни считал мадам Жозе своим талисманом, что ли, во всяком случае, не сильно обижал ее, признал Анри сыном, и оба жили с Семьей в замке.
- Зачем же тогда она отправилась с тобой во Францию?
- Перед отъездом бедняжка пришла ко мне и упросила взять с собой. И рассказала мне тайну, которую хранила в своем сердце все эти годы. Анри не был сыном Джованни. Когда муж мадам Жозе погиб, она уже носила под сердцем ребенка, но срок был очень мал. Ей пришлось выдать Анри за сына Коссы, чтобы ребенок остался жить.
- Ну, вот видишь, мы почти докопались до истины. Мне кажется, именно эта женщина могла стать предметом мести адмирала.
- Ты серьезно? - Ви подняла на мужа глаза, и он ощутил трепет внизу живота. Подавив внезапное желание, он нежно взял ее за руку и проникновенно спросил:
- Скажи мне, адмирал знал о том, что Анри - не сын Джованни и не его родной племянник?
- Не знаю, - задумчиво покачала головой Виктория.
- Так вот - если он узнал, то скорее всего, захотел уничтожить свидетелей унижения своего брата и всей Семьи.
- Возможно, ты и прав, - нехотя признала Ви. - Думаю, ты действительно прав, - уже тверже закончила она. - Адмирал действительно мог так поступить, чтобы никто не узнал. Я так благодарна тебе, Рон! Ты очень помог мне.
- Я тут ни при чем, - отмахнулся тот в ответ. - Ты и сама пришла бы к такому выводу, немного поразмыслив о случившемся. Меня в этой истории беспокоит только одно.
- Что же именно, - опять насторожилась девушка.
- Если допустить, что адмирал был искренен, то мы на верном пути. А вот если нет...
- Ты хочешь сказать...
- Я хочу сказать, что если его целью все-таки была именно твоя смерть, он мог прекрасно скрыть свои истинные намерения, признав, что месть в этот раз не удалась. И никто, кроме него, и капитана, не знает истины.
- Хочется верить, что адмирал был искренен.
- Мне тоже, дорогая! - Он порывисто обнял ее, успев шепнуть на ухо: - Кто-то приближается к беседке. Встаем и спокойно идем обратно.
Выйдя из уютного зеленого купола, они почти нос к носу столкнулись с парой. Мужчина и женщина явно искали укромного места. Виктория в темноте не разглядела незнакомцев, но Рон, видимо, был с ними знаком. Сухо кивнув головой, он с достоинством проследовал по дорожке, уводя с собой жену.
Луандомия, закусив губу, с яростью посмотрела им вслед, затем обернулась к нетерпеливому спутнику:
- А вы уверяли меня, что это гнездышко настолько укромное, что мы будем одни!
- Значит, сегодня развлечься захотелось не только нам, дорогая, - развел руками кондотьер Джон Хоквуд. - Но теперь-то мы уж точно одни, и пусть только кто-нибудь попробует нам помешать!

Вернувшись домой без Рона, Виктория проследовала в спальню, приготовленную для нее заботливой Элеонорой Приньяно. Смирившись с тем, что в замке появилась законная хозяйка, пожилая сеньора решила, что стоит завоевать ее доверие и расположение. Тем более после приказа герцога во всем слушаться Викторию.
- Я приготовила вам две спальни, как приказал хозяин, - доверительно рассказывала она, идя с горящей свечой в руках по длинному коридору.
- Вот эта - ваша, а рядом - герцога Ронсиони. Обе соединяются между собой через внутренние двери, так что вам будет очень удобно. Я понимаю заботу герцога - он такой деликатный муж, хочет, чтобы вы не испытывали беспокойства.
- О каком беспокойстве вы говорите? - не поняла Виктория.
- Он часто задерживается, иногда не ночует дома, поэтому и хотел доставить вам максимум удобства, разместив две смежные спальни рядом.
- А, я поняла, что вы имели в виду, - улыбнулась Ви. - Конечно, Рон очень заботлив. Он прекрасно знает, что чутко я сплю, и не люблю, если меня будят по ночам...
- Завтра я приведу нескольких девушек, чтобы вы могли выбрать себе горничную, сеньора герцогиня. А сегодня помогу вам сама. Комната горничной будет справа от вашей спальни, а слева от спальни герцога - комнатка его оруженосца Тибо.
Пожелав ей спокойной ночи и уверенная, что устроила хозяйку, как надо, сеньора Элеонора спустилась вниз в столовую, чтобы выпить чай с камердинером Рона и посоветовать ему быть крайне осторожным, так как новая хозяйка замка слишком чутко спит.
А Виктории не спалось на роскошной кровати под высоким балдахином. Она с тоской вспомнила почти такую же спальню, которую видела в развалинах замка на Искье. В той спальне тоже стояла огромная кровать, обстановка вокруг была дорогой и красивой, но это не принесло Зеркальной Бэлле ожидаемого счастья и вечной любви.
- Вот и меня окружают дорогие вещи, но я все еще не нашла свое счастье и свою любовь, - сказала она, обращаясь в темноту.
- А Балтазар? - казалось, шепнул ее невидимый собеседник.
- Балтазар мог стать моей любовью и моим счастьем, но он для меня потерян навсегда, - горько признала Виктория, и вдруг почувствовала, что внутри нее что-то тихонько дрогнуло. Раз, другой... Она с изумлением положила руку на свой живот, пытаясь уловить толчки зарождающейся жизни, но больше ничего не почувствовала.
- Тиара, ты даешь мне силы и терпение, - мысленно обратилась к ребенку Виктория, - ради тебя я готова перенести все. Но если бы ты знала, моя малышка, как же я хочу, чтобы в моей жизни появился мужчина, который принадлежал бы только мне, любил бы только меня и постоянно стремился только ко мне одной!
Она крепко зажмурила глаза, пытаясь хотя бы на секунду увидеть его, своего мужчину, и увидела лицо Рона, каким он был на свадьбе в церкви: спокойное, гордое и решительное, очень далекое и одновременно родное.
- Как там он сейчас, - тут же опдумала Виктория. - Отправил меня отдыхать, а сам...

- Я прощу тебе все, даже эту дурацкую женитьбу вопреки моей просьбе, - говорила в это время королева Маргарита, стараясь сдержать свой гнев. - Но для этого ты должен сделать две вещи.
- Какие же? - тихо отозвался Рон. Он стоял, крепко вцепившись обеими руками в край карточного столика, за которым сидела Маргарита. Королева старательно раскладывала колоду, стараясь выглядеть спокойной.
- Во-первых, - она подняла строгие глаза на герцога, - тебе необходимо предоставить мне и двору неопровержимые доказательства, что твоя жена та, за которую себя выдает. Я не потерплю самозванок или простолюдинок у себя при дворе, несмотря на твои заслуги, герцог ди Фонди. До меня уже дошли слухи, что ты где-то подобрал ее и привез с собой без гроша за душой и в отрепьях. Я не хочу слышать никаких сплетен на этот счет, - еще резче повторила Маргарита, увидев, что Рон пытается возразить. - Я не допущу, чтобы при дворе ходили слухи, что какая-то авантюристка околдовала моего самого храброго рыцаря и заняла при дворе неподобающее ей место. Мне нужны бумаги или свидетели, которые доказывают ее благородное происхождение. Без этого я не желаю ее видеть.
Но увидев, как побледнело его лицо, королева попыталась смягчить свой резкий тон.
- Пойми, Рон, я не враг тебе, но я хочу, чтобы слухи умерли в самом зародыше. Мы можем попытаться расторгнуть твой брак, - осторожно предложила она. - Например, из-за отсутствия детей либо придумаем иную причину...
- Моя жена останется со мной, - Рон вызывающе посмотрел на Маргариту, но королева даже не подумала возмутиться таким непочтительным поведением.
- Хорошо, - лишь кивнула она. - В конце концов, твое дело, с кем валяться в постели. Лишь бы ты представил мне доказательства.
- Я завтра же займусь этим, - пообещал он, все еще кипя внутри. Сдерживая себя, он старался говорить спокойно и тихо, понимая, кто перед ним.
- Завтра не выйдет, - почти ласково парировала королева. - Завтра ты отправишься по важному государственному делу. Это второе условие. Выполнишь его - считай, что с нашими проблемами наполовину покончено.
- Что я должен сделать для Вас, моя королева?
- Ты знаешь, в каком состоянии находятся финансовые возможности королевства, казна пуста, налоги приходится поднимать, бремя займов буквально топит наше королевство. Более того, уже слышны голоса и сплетни, что все дело в том, что папа отлучил нас от церкви. Я каждый день опасаюсь бунта, герцог. А Владислав еще ребенок, и не может завоевать то, что принадлежит ему по праву рождения. Для содержания войска также требуется слишком много средств, а брать взаймы или просить я уже не в состоянии. Неаполитанский дом может спасти только удачная женитьба моего сына. У меня есть на примете несколько кандидатур. Надо прощупать почву и сделать все возможное, чтобы брак с одной из богатых невест был заключен как можно скорее. Дело, как видишь, отсрочки не терпит. В твоих руках судьба всего королевства и счастье короля.
- Я сделаю все, что в моих силах, ваше величество, - заверил герцог.
- Ах, Ронсиони, - почти простонала королева, бросая на столик карты. - Я постоянно сожалею о такой преждевременной и ужасной кончине моего дорогого супруга! Если бы сейчас он был жив, сколько проблем было бы решено. Моему сыну будет теперь очень тяжело получить то, что завоевал его бедный отец.
'...Тот, кто не удовлетворился одним королевством, потерял два и в придачу собственную жизнь', - подумал про себя Рон.
Но, видя отчаяние бедной матери, он дал себе слово, что обязательно попробует устроить задуманное бракосочетание.
- Спасибо за оказанное доверие, - отойдя от столика на несколько шагов, Рон почтительно поклонился Маргарите. - В таком случае, уже утром я буду в дороге. Вам стоит лишь оформить необходимые бумаги и доверенности, что я имею полномочия выступать от имени Ваших величеств. А также мне хотелось бы узнать, кому выпала честь стать невестой короля.
- Ты отправляешься не один. Поскольку времени у нас совсем мало, я решила попытаться решить судьбу сразу обоих моих детей. Владислав предложит руку дочери Джан Галеаццо Висконти, поэтому твоей главной задачей будет попытаться устроить этот брак через Флоренцию, иначе Милан наотрез откажется рассматривать такую возможность.
- Кому же будет поручено хлопотать о втором браке?
- Дочь Иоанну я хочу попытаться просватать за нашего главного врага.
- Как, вы решили породниться с малышом Луи II Анжуйским?!
- Почему бы нет, - впервые за все время разговора улыбнулась Маргарита. - Этим браком мы фактически устраним главного претендента на Неаполитанское королевство. И пусть они сколько угодно тешатся мыслью, что после смерти Владислава корона все равно достанется Анжуйскому дому. В этом случае моя дочь станет королевой.
- Да, - кивнул головой Рон ди Фонди, - задумано смело...
- Тут придется действовать через Геную. Для этого я посылаю человека, который не вполне заслуживает моего доверия, но выбирать не приходится... К тому же адмирал имеет связи и отличные знакомства во Франции, и как командующий флотом Прованса, сможет очень настоятельно просить об этом браке.
- Адмирал Гаспар Косса? Если вы ему не доверяете, стоит ли поручать такое важное дело?
- Выбора нет, я желаю, чтобы моя Иоанна стала королевой, - призналась Маргарита. - К тому же, его ненадежность еще никем не была доказана. А если этот человек сможет выполнить свою задачу - большего нам от него пока и не требуется.
- А если нет?
- Честно говоря, Рон, наше положение до такой степени шатко, что я буду искренне удивлена, если кому-нибудь из вас улыбнется удача.
- Как, в таком случае, мы должны согласовать свои действия с адмиралом?
- Решайте сами, все бумаги получите завтра утром. Добираться, думаю, лучше морем в Геную, оттуда - во Флоренцию. Дальше вы оба действуете самостоятельно. Кстати, раз уж у вас медовый месяц, можешь захватить с собой жену. До выяснения всех обстоятельств ей не стоит бывать при дворе.
- Виктория должна будет остаться дома, в моем замке. Она ждет ребенка, и я не могу подвергать ее тяготам пути, хотя, видит Бог, лучше бы мы были вместе. Если со мной что-нибудь случится, прошу вас не оставить мою жену и моего первенца своими заботами.
- Что ж, - со вздохом обронила Маргарита, - вы слишком торопитесь, герцог, но я поздравляю вас, ожидание ребенка - тем более первенца - всегда тяжелое бремя для обоих родителей. Тем больше рвение вы должны проявить, чтобы выполнить мое выполнить поручение и поскорее вернуться. Через неделю я покидаю Гаэту, и буду ждать от вас вестей уже в Неаполе. Удачи и Бог вам в помощь!
Королева встала, протянула для поцелуя руку и хлопнула в ладоши. Дверь тотчас отворилась, пропуская нескольких фрейлин и двух вельмож. Провожая взглядом удалявшуюся Маргариту, Рон уже ломал голову, как исполнить щекотливое поручение королевы.
Глава 11. Ключи от рая
Виктория заснула очень поздно, и все-таки спала неспокойно, часто просыпаясь. Может, сказывалось то, что это была первая ночь, проведенная в замке Рона. Обрывки снов, которые сразу же забывались, чередовались, переплетаясь, словно змеи. Странные незнакомые звуки, которыми был наполнен много повидавший на своем веку замок, усиливали и без того натянутые до предела нервы. Она то вскрикивала, то стонала, отгоняя непрошеные видения. Но сны подкрадывались незаметно, заставляя вспоминать все новые и новые подробности пережитого.
Огромные волны снова и снова окатывали ее дрожащее тело, заставляя крепче прижиматься к подушке. Запекшиеся губы вновь ощутили горький вкус соленой воды.
- Роже! Я здесь! - протягивает она руки к своему телохранителю, уверенная, что как только дотянется до его руки, все снова станет спокойным и ясным. Вот-вот еще немного осталось дотянуться, она из последних сил хватает его, чувствуя, как сильные пальцы переплетаются в цепкую хватку.
- Наконец-то, теперь я спасена, - радуется Ви, крепко уцепившись за его запястье, - Я знала, я чувствовала, что ты жив, Роже!
Но взрыв ликования сменяется ужасом, когда вместо лица рыцаря она видит перед собой холодное лицо адмирала Коссы.
- Как ты посмела убежать от меня, - презрительно кривит он тонкие губы. - Неужели ты все еще не поняла, что от меня невозможно убежать? Куда бы ты ни направилась, обязательно вернешься ко мне. Только ко мне! Ха-ха-ха! - насмешливый тон адмирала резко изменился, когда из-за спины Ви появилась черная пантера. Оскалив розовую пасть, Бэлла обнажила свои великолепные клыки. Лицо адмирала стало расплываться, а рухнувшая с бешеной силой волна окончательно смыла все его очертания, бросив Викторию в бездну водоворота. Она почувствовала, что рядом уже нет руки Роже, и испугалась, что сейчас захлебнется в морской воде. Все ее существо стремилось вверх, вверх, к жизни и свету, она с силой забила руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность. Только ухватившись вновь за протянутую руку, она уверенно глотнула свежий воздух.
- Все хорошо, успокойся, - услышала она мягкий голос, такой близкий и знакомый. - Все хорошо, малышка, ты не одна, я с тобой...
Тяжело дыша, Виктория попыталась открыть глаза. Когда ей это удалось, она с удивлением поняла, что находится вовсе не в море, а в своей постели. Рон, прижав к груди ее растрепанную голову, ласково гладит распущенную копну волос, медленно перебирая рукой длинные пряди. Поняв, что вторую его руку она все еще судорожно сжимает в своей, Ви медленно разжала пальцы. Пять отпечатков алели на его запястье, так крепко она схватила его руку во сне.
- Все хорошо, тебе просто приснился сон. Это был всего лишь сон, - повторил он, чтобы она окончательно пришла в себя и успокоилась.
- Ты давно вернулся? - спросила Ви, старательно пытаясь натянуть повыше одеяло.
- Недавно. Только собрался лечь поспать пару часов перед отъездом, как вдруг услышал твой крик.
- Извини, что так вышло. Мне приснился сон, и когда я почувствовала, что тону в море и не хватает воздуха, я закричала. - Она непроизвольно вздрогнула, а Рон, ощутив, как внезапно пересохло во рту, поспешил ее успокоить.
- Это пройдет, немного времени, и ты постепенно все забудешь, - сказал он, а сам подумал: 'Вот только боюсь, что мне успокоиться удастся не сразу. Несколько минут у кровати этой малышки, а я уже хочу знать, как она выглядит без этой ночной рубашки. Столько кружев, ничего не разглядеть! Волосы точно шелк, который не хочется выпускать из рук. А глаза, глаза - словно расплавленный янтарь...'
- Рон, - повторила Ви. - Ты сказал - перед отъездом?
- Что? Прости, я немного задумался... После поговорим.
- Да ты, по-моему, просто засыпаешь. Иди-ка спать, а то уже светает. Обещаю больше не кричать, чтобы тебя не будить.
- Хорошо, - покорно согласился герцог, вставая. 'Заснешь тут, - подумал он про себя, покрепче запахивая халат. - Вот что значит давно не иметь женщины. В собственную жену готов влюбиться! И придет же такое в голову...'
'В голову ли?' - ехидно напомнил он сам себе и снова вздохнул. Наклонившись, он осторожно коснулся губами ее лба, и быстро пересек спальню, распахнув дверь в свою.
- На всякий случай я оставлю дверь открытой, - предупредил он, - ты будешь знать, что не одна.
- Доброй ночи, вернее, доброго утра, - пробормотала она, зарываясь лицом в подушку, а голова все еще звенела от легкого прикосновения его губ.

И только через несколько часов Виктория поняла, что утро, такое теплое и солнечное, было вовсе не добрым. Встретившись за поздним завтраком, они с Роном вынуждены были гораздо больше времени уделить проблемам, ожидавшим их впереди, чем еде, заботливо приготовленной сеньорой Приньяно. В результате почти все на столе осталось нетронутым. А после завтрака Рон предложил перейти в гостиную, чтобы завершить разговор об их дальнейшей судьбе.
Усадив ее в кресло, он без обиняков рассказал в общих чертах о поручении королевы.
- Моей задачей будет поиск невесты для нашего короля, а заодно - и для его младшей сестры, Иоанны. Поскольку задача - не из легких, Маргарита решила идти двумя путями: через Италию - этот путь предоставлен мне, и через Францию - по этому пути предложено идти Гаспару Коссе.
- Гаспару?! Боже мой, такое впечатление, что без этого человека в королевстве ничего не происходит!
- Ну, не будь так категорична!
- Извини, дорогой, конечно, я не права. Кажется, только без вас обоих ничего не происходит в этом королевстве!
- Да, - невесело рассмеялся Рон, - поправилась, нечего сказать!
- У меня такое чувство, что я навеки прикована к семье Косса, и избавиться от этого уже нет никакой возможности, - вздохнула Виктория.
- У меня будет прекрасный повод избавить тебя от присутствия хотя бы одного члена этой семьи. На некоторое время, - уточнил Рон.
- Подожди, я, кажется, чего-то не поняла. Когда ты стал рассказывать мне о планах королевы, я подумала, что ты берешь меня с собой, и я вынуждена буду постоянно терпеть присутствие адмирала...
- Нет, нет, - перебил ее Рон. - Наоборот, я на некоторое время избавлю тебя от встреч с Гаспаром, потому что отправлюсь в путь без тебя. Ты не имеешь права рисковать нашим ребенком...
- Нашим? - недоверчиво произнесла Ви, решив, что Рон оговорился.
- Этот малыш при рождении получит мое имя, и будет носить его всю свою жизнь. Я имею право называть его своим.
- Извини, - Виктория подняла на него глаза, наполненные слезами. - Я совсем не то хотела сказать. Конечно, Тиара - наш ребенок.
- Тиара?
- Я точно знаю, что родится девочка, когда-нибудь расскажу тебе, почему уверена в этом, а пока просто поверь мне на слово. И если ты не будешь против, я хотела бы назвать малышку Тиарой.
- Странный выбор, ты не находишь? Почему Тиара, может, Диадема или Корона?
- Издеваешься, противный! Это имя само пришло мне в голову. Когда-то во время учебы мы рассматривали гербы Италии. Энрике стал спрашивать, почему на гербе герцогства Миланского - лазоревый змей, глотающий червленого младенца. Балтазар объяснил, что первоначально имелось в виду, что младенец выходит из змея, подобно сотворяемому миру, выходящему из первобытного хаоса. Но со временем это толкование забылось и исказилось. А мне больше всего понравился герб Венеции - золотой крылатый лев на лазоревом поле, символизирующий Святого Марка-покровителя.
Дойдя до герба Рима, центра Папской области, мы стали рассматривать скрещенные - золотой и серебряный - ключи апостола Петра, перехваченные золотым шнуром, под папским венцом - тиарой. Символика герба указывала на права, полученные свыше святым Петром - права 'решать' и 'вязать' все дела церкви. А также на то, что эти права унаследованы преемниками апостола Петра - папами. Ключи были перевернуты вверх, как абсолютный авторитет Христа, переданный Петру. Балтазар сказал, герб показывает, что власть находящегося на земле папы достигает даже небес. Золотой ключ - символ небесной церкви, а серебряный - земной. Крест, образованный ключами, напоминает о распятии, а шнур служит символом единства церкви. Над всем этим парит тиара, а вот о ее происхождении не может точно сказать никто. Балтазар, который учился тогда в Болонском университете, знал, что первоначально тиара была простой белой шапкой - символом свободы и независимости.
- А я всегда считал, что тиара - это своего рода митра, - удивленно протянул Рон. - Правда, в Болонском университете мне побывать не довелось.
- Но это не верно, - горячо возразила Виктория. - Когда папа совершает обряд священнодействия, он снимает тиару и надевает митру. Значит, это разные символы. Вероятнее всего, тиара - это первосвященническая корона.
- Ну, конечно, на ней же изображены короны, их целых три!
- В том то и дело, что раньше корон не было! Они появились не так давно, сначала стали изображать одну, при папе Бонифации VIII добавили вторую, как знак духовной и светской власти папы. А теперь уже три - говорят, в честь Святой Троицы. И вот тогда Балтазар сказал, что мечта его жизни - иметь тиару папы. А я про себя вдруг решила, что у меня тоже будет Тиара, так я назову дочь, которая когда-нибудь у меня родится.
- Ну что ж, отличное имя, я не буду возражать. Главное, пускай она будет здоровой и счастливой. Но именно поэтому ни о каких путешествиях речи быть не может. К тому же, я боюсь, что моя миссия может затянуться на неопределенное время. К сожалению, у меня мало надежды на то, что поручение будет исполнено.
- Ты не веришь в свои силы? - недоверчиво спросила Виктория. - На тебя это совсем не похоже...
- Дело, к сожалению, не во мне. Положение короля Владислава настолько шатко и неопределенно, что вряд ли кто-нибудь из выбранных претенденток захочет стать невестой нашего короля. За всеми стоят могущественные родственники, которые не допустят, чтобы богатое приданое увеличило силу и могущество соперника. А бедные невесты, даже со знатной родословной, Владиславу не подойдут.
- Это камень в мой огород, верно? - догадалась Ви. - Королева говорила с тобой обо мне?
- Упоминала, - нехотя признался Рон. - Но наша с тобой свадьба никакого отношения к женитьбе короля не имеет.
- А что имеет? - продолжала допытывать Виктория, сразу почувствовав, что он что-то недоговаривает. - Что тебе сказала королева по поводу нашего брака? Она попытается его расторгнуть, не правда ли?
- Нет, нет, - поспешил успокоить ее Рон. - Мне пришлось признаться Маргарите, что ты ждешь ребенка, о расторжении брака теперь не может быть и речи...
- Так речь все-таки велась...
Увидев, как помрачнело лицо Рона, она встала и подошла к окну, выходившему в сад.
- Что еще хотела королева? - голос Виктории звучал тускло и обреченно, Рон понял, что надо рассказать все, как есть. Он подошел ближе, через ее плечо глянул на дорожку, по которой шел Хафра в сопровождении Бэллы и молодого мальчика-слуги, которому было поручено присматривать за зверем.
- Она сказала: при дворе разносят сплетни, что ты не принадлежишь к знатному роду. Королева попросила, чтобы я представил доказательства или какие-нибудь бумаги, подтверждающие, что ты та, за которую себя выдаешь. И мне кажется, я знаю, кто распускает эти сплетни, - зло закончил Рон.
- Не имеет значения, - горько прошептала Ви, скрестив на груди руки. - Боюсь, что тебе придется все-таки расторгнуть наш брак.
- Да что ты такое говоришь! - возмутился герцог. Он взял ее за плечи и развернул к себе. Виктория, зажатая между подоконником и мужем, поняла, что вырваться не удастся. Поэтому она решила, что стоит выяснить отношения между ними до конца. Смело посмотрев в его взволнованное лицо, она отчетливо произнесла:
- У меня нет никаких документов о моем происхождении. Ни-ка-ких! Конечно, когда-то они были. Моя бабушка, графиня де Бовэ, выдала меня замуж в десятилетнем возрасте. Когда мы с Леонардо д'Элькано уезжали, она говорила о каких-то бумагах и драгоценностях, о моем приданом. Но если они и были, то я не знаю, куда делись. Когда Лео погиб, Гаспар приказал Балтазару найти их. Он думал, что вместе с бумагами Лео прятал и мое наследство. За столом в каюте Леонардо проговорился, что взял за мной большое наследство. Но сколько мы ни обыскивали каюту, ничего не нашли. А через несколько лет 'Констанца', судно, на котором мы с Леонардо плыли, затонула во время боя. Так что если и были какие-то доказательства, то их местонахождение знал только Леонардо д'Элькано. А если он спрятал их где-то на том корабле, то сейчас все на дне морском.
- Подожди, дорогая, но ты упоминала о своей бабушке, которая осталась во Франции...
- Я и собиралась добраться до нее, когда ты меня повстречал. Только боюсь, не случилось ли с ней чего-нибудь. Вот уже три года от нее нет вестей. Раньше она хотя бы один-два раза на год передавала мне весточку, а я - ей.
- Если письма у тебя сохранились...
- Нет, - отрицательно покачала головой Виктория. - Они были со мной на судне, значит, и эти доказательства теперь поглотило море.
- В таком случае, я отправлюсь во Францию, чтобы узнать, что стало с твоей бабушкой. А вдруг она еще жива?
- Ты не можешь ехать сейчас, поручение королевы должно быть исполнено, придется отправиться мне...
- Исключено, - отрезал Рон. Он все еще не снимал рук с ее плеч, как будто боялся, что иначе она от него тотчас ускользнет. - Мы пошлем надежного человека, чтобы он смог все разузнать.
- Знаешь, а это идея, - оживилась Ви. - Я даже знаю, кого надо послать. Хафра долгое время жил в моем доме, и если бабушка начнет про меня расспрашивать, он сможет ее убедить, что действительно послан мной.
- Вот это уже лучше, - Рон порывисто прижал ее к себе, радуясь, что выход найден. Но прикосновение ее тела неожиданно обожгло его. Резко отстранившись, он с волнением положил руку ей на живот:
- Я не сделал больно?
- Нет, что ты, - покачала головой Ви, сама смущенная его прикосновением.
- Я слышал, что ребенок начинает шевелиться задолго до рождения, - начал Рон.
- Конечно, - улыбнулась Ви. - Я не раз наблюдала на Искье, как носили детей женщины.
- А Тиара? Она еще не...
- Вчера я что-то почувствовала, но думаю, что мне показалось.
- Жаль, что я уезжаю так рано, - огорченно сказал герцог. - Мне было бы интересно видеть, как растет девочка...
- Возвращайся скорее, тогда ничего не пропустишь, - улыбнулась Ви. Рон с серьезным выражением лица осторожно и нежно приложил к животу и другую руку, как бы обнимая малышку.
- Мне пора, - сказал он через секунду, опуская руки. - Через полчаса я должен ехать к адмиралу. Надо отдать последние распоряжения домашним. Кстати, если хочешь, во время моего отъезда можешь проверить счета, расходные книги и состояние моих финансов. Будет интересно услышать твое мнение. Вот письменное распоряжение управляющему, сеньору Родригесу. У меня почти никогда не доходят руки проверить эти книги. Мне легче провести с десяток тренировок в тяжелых доспехах, чем прочитать десяток страниц из сочинения Родригеса. А ты, я знаю, в ладах с цифрами.
Он вытащил из кармана небольшой конверт, и Виктория, весьма удивленная его доверием, все же не удержалась и спросила:
- Почему, Рон?
- Ты имеешь в виду, почему я доверяю тебе заниматься моими финансовыми делами?
Она молча кивнула.
- Во-первых, любая поездка может оказаться последней. Во-вторых, я чаще бываю вне дома, чем в замке. Поэтому дела, скорее всего, расстроены, или ведутся недостаточно тщательно. А у тебя будет много времени, чтобы разобраться во всем. Да и, честно говоря, мне нужен человек, которому можно всецело доверять.
- Ты мне настолько веришь?
- Я очень надеюсь, что никогда не ошибусь в тебе.
- Почему же, - Ви была настолько удивлена его поступком, что до конца не могла поверить и ожидала подвоха или шутки. Но Рон в минуту прощания был удивительно серьезен.
- Доверие между мужчиной и женщиной возможно в двух случаях - когда между ними настоящая любовь, либо когда их интересы полностью совпадают. Как видишь, наши интересы пока крепко переплетены. Отсюда и доверие.
- А если у кого-нибудь совпадут оба случая?
- Думаю, такой человек должен чувствовать себя счастливым, - криво усмехнулся Рон и тут же переменил тему:
- Что касается поездки Хафры, думаю, что не следует посылать его одного. Время неспокойное, а путь слишком далек. Он легко может стать добычей какого-нибудь странствующего рыцаря или шайки разбойников. Поэтому я сейчас вызову одного из моих подданных. Это человек из знатной, но обедневшей семьи. Его зовут мессир Джироламо Маттиолли. Ты все расскажешь ему и Хафре о своей семье. Я уверен, они обязательно привезут какие-нибудь доказательства.
Уже подойдя к двери, Рон вернулся и достал из кармана связку ключей. Выбрав из нее один, необычный по виду, он показал его Виктории.
- Это ключ от комнаты моей матери. Все, что там находится, отныне твое.
Осторожно держа тяжелую связку ключей в руках, Виктория только сейчас почувствовала, что он надолго покидает ее, отдавая все самое ценное, что было в его жизни. Она смотрела вслед, не в силах вымолвить ни слова: помимо ее воли этот мужчина становился частью ее жизни. И с каждой минутой, проведенной вместе, он казался ей ближе и роднее.
Задержав рукою дверь, она сама обняла его на прощание, почувствовав, как крепко он прижал ее к своей груди. Едва сдерживая слезы, она прошептала:
- Возвращайся, обязательно возвращайся! Мы будем ждать тебя!
Обняв ее талию одной рукой, он осторожно коснулся второй рукой ее подбородка, заставив поднять голову. Внимательно глядя ей прямо в глаза, Рон нагнулся, замер, все еще не решаясь, а затем припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Оторвавшись на мгновение, он снова тревожно взглянул на нее - неужели, правда? И, словно стараясь продлить наслаждение, стал мягкими и короткими поцелуями покрывать ее лицо, изучая губами.
Тихое покашливание внезапно прервало их неожиданную близость.
В дверном проеме стоял смущенный оруженосец Тибо, переминаясь с ноги на ногу.
- Уже иду, - отрывисто бросил Рон, и с сожалением опустив руки, шагнул в коридор.
Глава 12. Воскресение из мертвых
- Не ожидали?
Молодая женщина в элегантном наряде, отделанном мехом выдры, буквально впорхнула в гостиную - настолько легка и невесома была ее походка. Черные вьющиеся волосы, уложенные в высокую прическу, сколотую гребнем, широко расставленные зеленые глаза, яркие пухлые губки и алебастровый цвет лица, выгодно оттеняющий темноту волос - она сразу обращала на себя внимание. На вид ей было лет двадцать пять, но из-за тщательно запудренных морщинок возле губ, Ви щедро прибавила ей еще года три. Невысокая худощавая фигурка и живость движений, легкая улыбка на остреньком личике в форме сердечка - первое впечатление оказывалось приятным и интригующим.
Виктория, расположившись после завтрака за низеньким столиком, перелистывала книгу, только что выбранную в большой библиотеке герцогов ди Фонди. Обнаружив такое богатство, к тому же почти нетронутое - многие книги, папирусы, манускрипты и фолианты раскрывались, вероятно, лет пятьдесят назад, а может и больше, Ви была просто счастлива. Наконец-то она нашла себе занятие по душе. С отъездом Рона, а затем с поспешным отъездом королевского двора из Гаэты, жизнь в городе стала совсем скучной. Знакомых она пока еще не приобрела, да и не стоило спешить с этим, пока ее положение было таким шатким. Вместе с королевским семейством очень многие дворяне и сеньоры разъехались либо по своим вотчинам, либо отбыли в Неаполь.
Поэтому появление незнакомки, да еще без доклада, удивили Викторию и даже немного встревожили. Но ее подозрения быстро развеяла сама посетительница. Подойдя ближе, она со вздохом опустилась рядом с Ви на широкий диван и удовлетворенным тоном произнесла:
- Ну вот, наконец-то я дома! Мой несносный брат даже не соизволил нас представить друг другу, но я решила, что не буду ждать его возвращения и сама приду к вам. Меня зовут баронесса Камилла Монтальто, для вас, дорогая, просто Камилла.
Виктория вежливо улыбнулась, и учтиво ответила:
- Рон рассказывал мне о вас. Он собирался познакомить нас на следующий день после приезда, но увы, королевская служба для него - прежде всего.
- Отлично сказано, - энергично кивнула Камилла, тряхнув локонами, - королева была бы счастлива слышать, что ее вассалы с таким трепетом относятся к делам ее величества! Кстати, я ведь тоже не виделась с братом по приезде. Надолго ли он нас оставил?
- Не знаю, - честно призналась Ви. - Да и он сам, к сожалению, даже представить не мог, сколько времени займет поездка. Королева настаивала на немедленном отъезде, мы едва успели проститься...
- Понимаю, - сочувственно подхватила Камилла. - Ну, что ж, остается только надеяться и ждать, не правда ли?
Виктория молча кивнула в ответ, а Камилла протянула руку к столику и перевернула страницу книги, которую до этого рассматривала Ви.
- Совсем нет картинок, - капризным тоном сказала она. - Я смотрю только с картинками. Иначе одна тоска эти книги, милочка! В вашем возрасте я бы нашла другие, более интересные развлечения!
Виктория, не собираясь спорить с новой родственницей, лишь пожала плечиками в ответ.
- Рон рассказывал, что в вашем лице я смогу найти подругу и хорошую спутницу по магазинам и лавкам самых известных купцов. Он говорил, что вас знает весь город, и вы знаете здесь всех. А я пока совсем не освоилась на новом месте...
- О, я отвезу вас к самой известной модистке нашего города. Мадам Полетт изумительно подбирает фасоны и цвета для своих знатных клиенток. Да и ткани в ее салоне самые великолепные. Правда, - вздохнула она, - цены у этой цепкой и хитрой француженки просто заоблачные, но оно того стоит!
- Спасибо, но с мадам Полетт я уже знакома.
- Вот как, неужели? Никого в городе не знаете, а самую известную модистку сразу успели повидать?
- Она буквально спасла меня. В день приезда мы с герцогом должны были присутствовать на балу у королевы. Сеньора Элеонора пригласила мадам Полетт, и за несколько часов она со своими помощницами подобрала мне чудный наряд...
- Да, в таких делах мадам Полетт мастерица! Боже мой, - театрально закатила глазки к потолку Камилла, - мой брат - просто находка для модисток! Они к нему липнут, как мухи на мед. Еще бы, никогда не торгуется и заказывает для своих женщин умопомрачительные наряды за бешеные цены... Ой, извините, дорогая, я совсем не хотела вас обидеть...
Поняв, что сболтнула лишнее, баронесса прикусила язычок и огорченно замолкла. Ее собеседница захлопнула книжку и отодвинула от себя.
- Во всяком случае, герцог действительно не скуп, - обронила Виктория, отчаянно пытаясь показать, что эта новость никак ее не задела.
- Что есть, то есть, он рыцарь во всем, - охотно согласилась Камилла. - Собственно, мой приход имеет своей целью не только познакомиться с вами, моя дорогая герцогиня, он более прозаичен.
- Если вы нуждаетесь в чем-то, чем я могу вам помочь?
Виктория была сама любезность, но в глубине медовых глаз уже разгорался недобрый огонек неприязни к новой родственнице.
- Меня интересует всего лишь мой пансион, - небрежно заметила Камилла, вертя в руках маленький сложенный веер. - Брат очень щедр и помогает мне материально. Каждое десятое число месяца я навещаю его, а заодно получаю небольшую сумму на шпильки. Если его нет, то монеты выплачиваются сеньором Родригесом Перетти, управляющим делами герцога. И хотя мы с Роном не виделись в последнее время, надеюсь, что женитьба ничего не изменила в наших отношениях...
- Честно говоря, с управляющим я еще не знакома, - ответила Виктория, подумав про себя, что у Камиллы есть муж, поэтому ее просьба довольно странная. Но, в конце концов, если Рон так решил, то ей остается лишь выполнить ее просьбу. - Сеньора Элеонора говорила, что управляющий обычно приходит после обеда, я как раз его жду через несколько часов. Если у вас есть время, не составите ли мне компанию к обеду? А после я с удовольствием решу ваши дела.
- Вы? - с удивлением переспросила Камилла, даже не поблагодарив за приглашение отобедать. - Как, герцогиня ди Фонди будет утруждать себя финансовыми хлопотами!? Скажите честно, дорогая, что вы решили подшутить надо мной!
- Почему бы нет, - недоумевающее спросила Ви. - Мне интересно знать состояние дел, к тому же Рон уехал, скорее всего, надолго, а хозяйство, как я вижу, большое. И наверняка запущенное, так сказал мне сам муж. Он посетовал, что из-за поездок и сражений очень мало уделял внимание своим делам и попросил разобраться с финансовыми отчетами сеньора Родригеса. А у меня появится хоть какое-то занятие...
- Фи, герцогиня, умоляю вас, только не говорите о таких вещах еще кому-нибудь, кроме меня! Вас просто не поймут в обществе! Как можно сеньоре вашего ранга заниматься какими-то скучными цифрами! Я, например, могу посчитать золото, которое лежит у меня в монетах, но вид цифр и букв на пергаменте заставляет меня содрогаться от отвращения!
- Я не так брезглива к финансовым вопросам, - мягко улыбнулась Ви, - чтобы запускать дела, порученные мне мужем. Но совет принимаю к сведению и обещаю не разглашать моих тайных пристрастий среди женщин нашего круга.
- Главное, не признавайтесь в этом мужчинам, дорогая! Умных и образованных женщин они сразу же начинают избегать. Куда проще притворяться робкой, глупой и смущенно хлопать ресницами в ответ на любое внимание. К таким женщинам мужчины просто липнут - рядом с ними они выглядят героями. Кстати, до обеда еще уйма времени, не начать ли нам знакомиться с городом прямо сейчас? Моя коляска во дворе, но если мы поедем в вашей, будет еще лучше - герб баронессы на дверцах не идет ни в какое сравнение с герцогской короной вашего мужа, - с сожалением призналась Камилла.
- Иду собираться, - с готовностью ответила Виктория и позвонила в серебряный колокольчик.
Прогулка по городу оставила приятные впечатления. Неугомонная Камилла приказала кучеру править карету прямо на центральную улицу города. Широкая, мощеная камнем, она тянулась вдоль самого берега. По обеим сторонам располагались лавки зажиточных купцов, мастерские, гостиницы и большой постоялый двор. Несколько таверн и ночлежек для моряков были расположены в стороне и не портили общего впечатления богатства и роскоши. Многие хозяева предпочитали жить там же, где и работали, поэтому почти каждая лавка, выходящая фасадом на широкую улицу, скрывала позади себя уютный дом с садом и виноградником.
Камилла, которую действительно знали все в Гаэте, с надменным видом кивала знакомым из кареты. Она то и дело обращала внимание Ви на известных людей, попадавшихся им навстречу. И каждому давала меткую и довольно красочную характеристику. Виктория внимательно слушала ее, стараясь не упустить ничего, что могло пригодиться ей в дальнейшем.
- В первую очередь навестим мадам Полетт, - заметила баронесса, когда они проехали всю улицу и развернулись в обратном направлении. - На той неделе я заказала ей бальное платье, заодно и примерю.
- Рон мне сказал, что вы не ходите на балы, он ошибался?
- А, это уже старая история, - нахмурила бровки Камилла. - Последние полгода я действительно не побывала ни на одном балу. И все из-за моего бессовестного мужа. Рон, видимо, уже успел посвятить вас в эту историю, произошедшую на последнем турнире в Неаполе? - Нервным движением она достала из перчатки платок и приложила к сухим глазам, напрасно пытаясь вызвать слезу.
- Нет, он мне ничего не успел рассказать, - честно призналась Виктория. - Он просто сказал, что на балу вас не будет.
- Конечно, - возмущенно произнесла Камилла и вздернула точеный носик. - Из-за моего несносного Оттавио мы на целый год отлучены от королевского двора!
- Что же такого случилось на том турнире?
- По случаю коронации короля Карла, отца Владислава, венгерской короной, полгода назад в Неаполе проходил большой и пышный турнир. Весь цвет рыцарства принимал участие в сражениях - кто поодиночке, кто в группе. Мой муж Оттавио был одним из претендентов на победу. Кстати, ваш Рон, дорогая, тоже был там.
- Он мне ничего об этом не рассказывал...
- А зря. Вам есть, чем гордиться, герцогиня. Но об этом немного позже... Так вот, в самый разгар праздника из Венгрии прибыли гонцы со страшной вестью - король Карл погиб от рук подлых убийц. Наша королева - женщина с сильным характером. Никому ничего не сказав, она решила, что не будет оглашать эту страшную весть как можно дольше. Турнир продолжался, наши рыцари сражались между собой, а королева вместе со своим советником Джентиле Мерролини тайно решали, что делать дальше.
- Камилла, вы сказали, что мой муж был на этом турнире, - перебила Виктория.
- Ну, конечно же, был! Он-то его и выиграл, несмотря на то, что получил несколько глубоких ран. Недаром Маргарита отпустила его на Корсику - в этом спокойном и тихом месте раны залечиваются сразу, тем более, если рядом оказывается горячая женщина.
После этих слов Виктория смущенно покраснела, но все-таки продолжала делать вид, что не поняла намека. Ей страстно хотелось узнать, кого из женщин Рон избрал королевой турнира, но она не посмела спросить об этом Камиллу. Призрак ненавистной Луандомии Карачолли снова встал перед ее глазами. Пытаясь отогнать неприятное видение, Ви поспешно спросила:
- Так в чем же вина вашего мужа?
- Через некоторое время в Неаполь привезли еще один подарок Маргарите - отрезанные головы убийц Карла Дураццо. И мой Оттавио, как начальник королевской стражи в тот злополучный день, не нашел ничего лучшего, как бросить к ногам Маргариты и Владислава эти окровавленные трофеи. Он думал поразить воображение придворных страшной местью за смерть короля, на самом же деле спутал все карты королеве и ее советнику. Они надеялись, что Венгрия далеко, и они сумеют взять власть в свои руки, набрать большое войско и договориться с мелкими тиранами, властителями городов вроде Римини, Пезаро, Фаэнцы или Форли. Но тайна была открыта, и тут же начались восстания, которые одно за другим стали поднимать города, пользуясь слабой королевской властью. Больше всех тогда отличился Томмазо Пагано, комендант замка Святого Эльма, в котором содержался под арестом племянник папы Урбана VI. Он воспротивился, получив королевский приказ о перемещении узника, и поднял настоящий бунт. У него было много лучников и орудий, поэтому королевские войска не смогли войти в замок. Только когда все запасы подошли к концу, мятежный барон удалился домой, зная, что никакого наказания ему не будет. Королева вынуждена была пойти на кое-какие уступки и нанять кондотьеров. Если бы не помощь Рона, наши дела были бы еще хуже. Вот так мой муж, а вместе с ним и я, стали во дворце королевы нежеланными гостями.
- Да, неприятная история, - согласилась Ви, - могу себе представить, как рассердилась королева!
- Королева - это еще что! Как рассердился Рон! Подавлять восстания мятежников и захватывать города в собственной стране - вот к чему привела легкомысленность Оттавио. - Камилла закатила глазки и снова приложила к ним платок. Но через мгновение повернулась к Ви и как ни в чем ни бывало добавила: - И все же, я заказала себе бальное платье. И вам советую, дорогая.
- Спасибо за совет, - рассмеялась Ви. - Но у меня на ближайшие месяцы другие планы.
- Дело ваше, - заметила Камилла, - а вот и лавка нашей любимой портнихи!
Потратив почти час на примерку и обсуждение новых нарядов, они попрощались с радостной мадам Полетт. Усевшись в карету, Камилла не терпящим возражений тоном, предложила:
- Чтобы удачно закончить эту прогулку, мы непременно должны посетить самую известную в Гаэте ювелирную лавку. Ее содержит сеньор Анджело Перуцци со своим братом. Это удивительные мастера! Драгоценные вещицы и украшения, которые они изготавливают, достойны самой королевы.
Лавка братьев Перуцци действительно заслуживала внимания. Обилие серебряных и золотых изделий просто поражало неискушенный глаз. Сам хозяин, радостно суетясь, встретил знатных сеньор на пороге. Старшему из братьев, Анджело, было уже под шестьдесят. Низенький, лысый, невзрачный человечек с выпирающим животиком и толстыми короткими ножками буквально светился от счастья. Движения его, несмотря на полноту и возраст, отличались необыкновенной живостью. Низко поклонившись титулованным посетительницам, сеньор Анджело первым делом обратился к Камилле, как старой знакомой и одной из постоянных клиенток:
- Вы не представляете, как мы рады видеть вас в нашей скромной лавке, дорогая баронесса! Могу предложить несколько весьма и весьма интересных украшений. Но если ваши вкусы мне давно известны, то предпочтения вашей прекрасной спутницы для меня пока тайна... - начал хитрый ювелир.
- Моя спутница - жена герцога ди Фонди, моего брата. Герцогиня Виктория согласилась на мою просьбу посмотреть ваши товары, - небрежно заметила Камилла, в упор разглядывая сеньора Перуцци.
- Конечно, конечно, - вновь засуетился Анджело, отлично поняв намек хитрой Камиллы - чтобы заполучить такую клиентку, надо отблагодарить баронессу. - Такие знатные клиентки сделают честь любому ювелиру, что уж говорить о моей скромной персоне! Если только вы согласитесь пройти в мой кабинет, я покажу вам то, чего еще никто в Гаэте не видел.
Обе женщины проследовали за стариком в небольшой, но роскошно обставленный зал без окон и присели на диван, чтобы получше рассмотреть, какое чудо им покажет Анджело Перуцци. Он не заставил себя долго ждать, громко щелкнул пальцами, и откуда-то быстро выскочил парнишка лет двенадцати. Мальчик поставил перед сеньорами небольшой столик, накрыв его черной бархатной скатертью. Затем на столике очутился серебряный подсвечник с пятью горящими свечами. Анджело торжественно вынес деревянный ящичек и, сняв верхнюю крышку, положил на столик. Бриллианты заиграли в свете свечей, переливаясь всеми цветами радуги.
- Вот это колье достойно самой королевы, - сказал, улыбаясь, Анджело и выложил удивительную вещь на черный бархат. Расторопный мальчик тут же поставил перед посетительницами зеркало, чтобы они сразу же смогли примерить и оценить украшения.
- Какая прелесть, - не отрывая глаз от колье, восхищенно сказала Камилла. - Конечно, у меня таких денег нет, но я очень хочу его примерить.
- Как вам будет угодно, баронесса, - засуетился ювелир, прекрасно понимая, что главная покупательница здесь - герцогиня ди Фонди.
Приложив колье к роскошной груди, Камилла посмотрела на себя в зеркало и грустно вздохнула.
- Может, и вы что-нибудь примерите? - спросила она, повернувшись к Виктории. Та молча взяла из ящика крупную брошь. Огромный черный опал тускло светился, отражая игру десятков маленьких бриллиантов вокруг. Три подвески из крупных камней заканчивались опалами размером поменьше.
Пока Ви рассматривала понравившееся украшение, Камилла подсела ближе, достала из ящика еще одно ожерелье филигранной работы и весело сказала.
- Может, стоит примерить вот эту вещь? Она отлично подойдет к тигриным глазам герцогини ди Фонди. Позвольте, я сниму цепочку с вашей шеи, она будет мешать.
Виктория, наклонив голову, дала снять с себя цепочку с медальоном и кольцом первого мужа. Пока она смотрела на себя в зеркало, неугомонная Камилла, повертела в руках медальон и спросила:
- Он с секретом?
- Что? - не поняла Ви.
- Я спрашиваю, ваш медальон с секретом? Обычно внутри таких золотых кружков что-нибудь прячут.
- Я никогда его не открывала, - призналась Виктория. - Если замочек и существует, то мне не удалось его найти. А медальон мне подарила моя бабушка, она ничего не говорила про то, что он может открываться...
- Позвольте мне посмотреть, - рискнул приблизиться Анджело, - если секрет существует, я его найду!
Достав из кармана круглую лупу, он стал внимательно рассматривать медальон. Занятые драгоценностями женщины не увидели, как ювелир вдруг изменился в лице, увидев рядом с медальоном перстень. Он бросил быстрый взгляд на посетительниц, и лишь убедившись, что они внимательно рассматривают коллекцию, осторожно повернул кольцо так, чтобы была видна надпись на внутренней стороне обода.
От сосредоточенного созерцания его оторвал капризный голос Камиллы:
- Ну что, нашли?
- Сию секунду, сеньора, - словно очнувшись, проговорил Анджело. Не выпуская из рук перстня, он провел пальцем по краю медальона, раздался нежный щелчок, и медальон открылся.
Ви выхватила из рук ювелира раскрытый медальон и увидела внутри два портрета. Они были настолько миниатюрны и настолько тщательно выписаны, что глаз различал каждую черточку в изображении мужчины и женщины.
- Ну вот, - торжествующим тоном сказала Камилла. - говорила же я, что в таких медальонах обычно прячут что-нибудь дорогое. Кто эти люди?
- Наверное, мои родители, - неуверенно прошептала Виктория, рассматривая портрет привлекательного мужчины. Ей сразу показалось, что она видела уже это лицо, только оно было моложе и без парика. И только посмотрев на портрет женщины, она потрясенно выдохнула:
- Мадам Жозе...
- Кто? - вмешалась Камилла.
- Нет, просто показалось, - прошептала Виктория и провела по лицу рукой, словно отгоняя непрошеное видение.
- Позвольте, - попросил Анджело, пытаясь снова завладеть цепочкой. Кажется, мне знаком мужчина, изображенный на миниатюре. Это Анри Шарль, граф де Лабордэ.
- Мой отец! - побледнела Виктория. - Он погиб, когда мне было всего два года, поэтому я его совсем не помню. Значит, рядом с ним - моя мать Мари Жозефина.
- Она тоже погибла? - поинтересовалась Камилла, озадаченная таким поворотом событий.
- Она? - переспросила Ви, мысленно представив, как 'Фиеста' идет ко дну. - Да, она тоже погибла...
И про себя добавила: 'Только не с мужем, а рядом с дочерью, которая ее даже не узнала. А Анри действительно очень похож на отца. На моего отца. Господи, как же я была слепа и глуха!'
Ювелир тем временем вертел перстень в руках. А потом осторожно спросил:
- Знаете, герцогиня, я коллекционирую кольца. И такого, как ваше, у меня в коллекции нет. Я могу купить его у вас, или обменять на любую вещь в этом ящике.
- Дорогая, берите вот эту вещь, - потрясенно прошептала Камилла, кидая алчный взгляд на колье, которое примеряла недавно. - Какое щедрое предложение, соглашайтесь поскорее, пока он не передумал. Такую кучу денег за какое-то простое кольцо, да его и носить-то стыдно!
- Нет, - покачала головой Виктория и забрала кольцо. - Перстень и небольшая книжка - это все, что осталось на этом свете от Лео. Я не могу с ними расстаться. К тому же, - успокоила она разочарованного ювелира, - это кольцо - отнюдь не редкость. Я где-то уже видела такое же или похожее на это, только не помню, у кого.
- Как жаль, - огорченно отозвался Анджело. Его розовые щеки приобрели почти землистый оттенок. Отчаяние и надежда, попеременно меняли выражение его лица. - Я так надеялся пополнить мою коллекцию. Но если вы вдруг передумаете, или встретите такое же, только шепните, я всегда к вашим услугам. Мое предложение остается в силе.
- Я не передумаю, - твердо ответила Ви. - Но попрошу вас об одолжении. Мне понравилась брошь, которую я примеряла, наверное, куплю ее, как только разберусь со счетами. И еще просьба - найдите красивую пряжку для плаща, мне хочется сделать мужу подарок. Через несколько дней я заеду и оплачу покупки.
- Слушаюсь, - поклонился Анджело, и поспешил открыть дверь перед своими гостьями.
Но как только карета с посетительницами тронулась в обратный путь, Перуцци быстро щелкнул пальцами и сказал появившемуся мальчику:
- Сынок, нужно срочно отнести послание сеньору Брембатти.
Достав из ящика стола письменные принадлежности, он стал писать записку. И до чего же жаль, что Виктория не могла этого видеть. Если бы она в этот момент была рядом и глянула через его плечо на листок, то увидела бы, как быстро и уверенно пишет ювелир такими же замысловатыми иероглифами, которые она давно пыталась прочитать на своем кольце и на куске папируса...
'Достопочтенный сеньор Брембатти, - говорилось в письме. - Сегодня - величайший день в моей жизни. Благодаря чудесному стечению обстоятельств я только что познакомился с обладательницей Перстня Вальдо! Срочно проверьте, кто из наших Добрых людей служит в данное время герцогу Ронсиони ди Фонди. Выберите из них двух Посвященных, которые станут Стражами Святыни. Подробности завтра при встрече. Слава Господу нашему!'
Глава 13. Рождение и смерть
- Ну что, Майра? - взволнованно спросила сеньора Приньяно у горничной, выглянувшей из комнаты, где Виктория готовилась стать матерью. - Как герцогиня? Совсем измучилась бедняжка! Шутка ли: пошли третьи сутки...
Молоденькая служанка, утерев глаза фартуком, громко разрыдалась:
- Только что повитуха сказала - или мать, или ребенок...
- Господи Боже, - испуганно перекрестилась экономка. - Что же делать, ведь герцога ди Фонди все еще нет. Он не оставил никаких распоряжений на этот счет. Кто будет решать? Не могу же я взять на себя такую ответственность! Если кто-то один из них, - она кивнула в сторону спальни, - умрет, герцог нам не простит! Если бы он был здесь, все, конечно, было бы проще...
- Ах, - запричитала Майра, всплескивая руками. - Наверное, сеньору герцогу еще тяжелее было бы решить, кто из них останется в живых! Выбирать между женой и ребенком - дело не мужа, а Бога, вот пусть Господь и рассудит!
- Возможно, ты и права, - признала сеньора Элеонора. - Не хотела бы я оказаться на его месте, а вот пришлось. Что это за шум?
Плачущая служанка на мгновение прекратила рыдания, услышав стук и громкий разговор внизу.
- Побегу посмотрю, - быстро сказала она, и бросилась вниз по лестнице.
- Что делать, кого же из них выбрать, время ведь не терпит? Того и гляди, оба отправятся к Господу. Как тогда оправдаться перед хозяином? - мучительно размышляла в это время сеньора Элеонора. - Герцог, несомненно, любит Викторию, значит, нужно бороться за ее жизнь. Но если этот ребенок умрет, а других наследников больше не будет, может быть, стоит прежде спасать ребенка? Что делать, Господи, что же мне делать?
Тяжелые шаги на лестнице заставили пожилую сеньору поднять голову. К ее несказанной радости, навстречу, громыхая неснятыми шпорами, несся Рон, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Остановившись возле Элеоноры, он, едва переводя дух, схватил ее за руку.
- Майра сказала, что начались роды. Это надолго?
- Роды-то начались еще два дня назад, но наша девочка все еще не разрешилась...
- Так уже скоро? Сколько еще ждать? - он кивнул в сторону спальни.
'Боже мой, как же ему сказать, - ужаснулась бедная женщина. - Как объяснить ему, что сейчас, сию минуту он должен будет выбрать между жизнью жены и ребенка?'
Она попыталась ответить на его вопрос, но из глаз брызнули предательские слезы. Рон, не выдержав, стал трясти ее за плечи.
- Что случилось, - почти кричал он, - почему вы все плачете?
- Роды... Роды очень тяжелые, - едва смогла вымолвить сеньора Приньяно. - Повитуха только что сказала, что придется выбирать...
- Что выбирать, - окончательно рассердился Рон, - вы можете объяснить толком, что происходит, наконец?
Сеньора подняла на него заплаканные глаза и, давясь слезами, проговорила:
- Вам, герцог, сейчас нужно выбрать, кто останется в живых - Виктория или ребенок. Обоих спасти не смогут, так только что мне сказали...
Рон буквально рухнул на деревянную скамью, стоявшую вдоль стены, и схватился руками за голову.
- Боже мой! Сеньора Приньяно, вы понимаете, о чем говорите? Я должен сейчас решить, кто из них будет жить?! Это невозможно, этого нельзя требовать от человека! Нет, нет, конечно, вы ошибаетесь, они обе должны жить!
Вскочив на ноги, он бросился к дверям спальни и с силой распахнул, едва не сбив с ног нескольких женщин, которые в растерянности стояли возле дверей.
Повитуха, грузная и уже немолодая женщина, которая привыкла, что во время родов она - главный человек в комнате роженицы, попыталась было протестовать, но тут же была вынуждена прикрыть рот. Глаза герцога полыхнули зеленым пламенем, и женщина, невольно съежившись, тихо отступила в сторону, разведя руками.
Рон подошел к кровати, на которой лежала Виктория. Измученное бледное лицо, покрытое испариной, темные круги вокруг закрытых глаз, а главное, беспомощные руки, свисавшие вдоль одеяла, наполнили его сердце страхом. Только сейчас он, наконец, осознал, что происходит. На поле боя, когда враг был перед ним, все было просто и понятно. Здесь врага видно не было, но уже витала в воздухе смерть. Сражаться за свою жизнь Виктория могла только сама. Он ничем не мог ей помочь, и мучился, сознавая свое бессилие.
Рухнув на колени перед кроватью, он со стоном припал губами к маленькой беззащитной руке, покрывая ее поцелуями. И только ощутив, что рука шевельнулась, быстро поднял голову. Длинные ресницы чуть дрогнули, Рон вскочил на ноги и наклонился к ее лицу, пытаясь уловить, что она шепчет.
Виктория приоткрыла глаза, лицо ее исказила судорога боли, а запекшиеся губы совершенно ясно произнесли:
- Где же Хафра, Рон?
- Она уже несколько часов кого-то зовет, - недовольно проворчала повитуха, пытаясь обратить на себя внимание, но герцог, не слушая ее, круто развернулся и бросился вон из комнаты.
- Хафра! Хафра! Скорее сюда!- послышался его громкий голос, заглушаемый звоном шпор.
Через несколько минут двери снова открылись, изумленные женщины едва успели отскочить в сторону, пропуская вместе с герцогом незнакомую личность в сером хитоне.
- Что здесь происходит? Кто разрешил войти в комнату этому мужчине? - грозным голосом начала повитуха, уперев руки в боки, но тут же была бесцеремонно отодвинута в сторону незнакомцем.
- Герцог, берите Ви на руки, - скомандовал Хафра. Рон повиновался без разговоров, поднял жену на руки, в то время как повитуха с криком:
- Что вы делаете, ее нельзя трогать! - бросилась к Хафре, пытаясь отстоять свое право на роженицу.
Тот оттолкнул от себя женщину, и уже не обращая на нее никакого внимания, стал сбрасывать с кровати одну за одной кучу подушек. Огромные перины полетели на пол вслед за подушками. Быстро постелив на голые доски толстое одеяло и чистую простынь, Хафра скомандовал герцогу:
- Теперь осторожно положите мою богиню на спину, и можете выйти. Здесь вы пока не нужны, а мне надо срочно осмотреть ее.
Рон молча положил Викторию на опустевшее ложе, глянул с горечью еще раз на жену и также молча вышел за дверь. Рухнув на лавку рядом с сеньорой Приньяно, он устало вздохнул и вытянул ноги, почти перегородив коридор. Взволнованная экономка вопросительно посмотрела на своего хозяина, не осмеливаясь задать вопросы, которые вертелись на языке.
'Откуда вдруг в доме появился сначала он, затем Хафра? И что вообще происходит?' - степенная сеньора терялась в догадках. И в то же время чувствовала огромное облегчение - приезд хозяина избавил ее от принятия рокового решения.
А Хафра тем временем быстро обследовал своими тонкими пальцами живот роженицы, приложил бритую голову, пытаясь услышать сердцебиение ребенка, затем потребовал два таза горячей воды. Он отдавал приказы не терпящим возражений тоном, поэтому испуганные помощницы заметались по спальне, не осмеливаясь возражать грозному мужчине. Одна только повитуха забилась в угол, всем своим видом показывая, что она не желает принимать участие в этой авантюре и снимает с себя всю ответственность за дальнейшее.
Быстро вымыв руки, Хафра приступил к делу. Он отлил несколько капель эликсира из небольшого пузырька, приподнял голову Ви и влил немного ей в рот. Она закашлялась, но проглотила и медленно открыла глаза.
- Богиня моя, - строго сказал египтянин, поднося к ее рту остатки питья. - Ты должна выпить все до капельки. Тебе сейчас понадобится много сил, только слушай, что я тебе говорю, и все будет прекрасно и с тобой, и с малышкой. Все зависит теперь только от тебя, богиня. Ты готова?
Виктория молча кивнула, и из ее глаз брызнули слезы облегчения и радости.
- Вот и хорошо, - бормотал египтянин, сам растроганный до глубины души. - Все дело в том, что наш ребеночек лежит неправильно, но мы сейчас ему немного поможем, правда, моя богиня? И уж дальше все пойдет просто отлично.
Женщины, теснившиеся позади Хафры, были несказанно удивлены его странными манипуляциями, но когда неожиданным точным и сильным движением обеих рук он заставил плод перевернуться во чреве, некоторые из них попадали в обморок.
- Займитесь вашими помощницами, - сердито бросил Хафра повитухе, - только под ногами мешаться будут. Какая вопиющая безграмотность! - тихо ворчал он себе под нос. - Просто возмутительно! Столько времени мучить бедняжку! Хорошо, хоть герцог сообразил сразу позвать меня. Одни неучи кругом, одни неучи... Господи, какие же бездарные, бестолковые, темные люди!
Он, к удивлению присутствующих, стал напевать себе под нос свою обычную песенку без слов, незатейливая мелодия которой сразу успокоила Викторию.
А Рон, с тревогой ждущий в коридоре, переживал в это время адовы муки. Сеньора Элеонора попыталась было предложить ему отдохнуть, поесть и переодеться с дороги, но наткнувшись на возмущенный взгляд, решила, что лучше оставить хозяина в покое.
- Господи, ждать рождения ребенка, это тяжелее, чем выиграть сражение, - бормотал он себе под нос. - Там все ясно и понятно - враг перед тобой, меч в руке, побеждает сильнейший... А здесь маленькая женщина совершенно одна, и никто не может сказать, чем кончится ее борьба за новую жизнь...
Он попробовал было встать и пройтись, но с удивлением почувствовал, что впервые в жизни ноги отказываются повиноваться. Но и сидеть было невмоготу. И пока Рон решал, может ли он заглянуть в комнату хоть одним глазком, чтобы понять, как идут дела, дверь приоткрылась, из-за нее выглянул Хафра и торопливо сказал:
- Приведите мою жену поскорее, она вот-вот будет нужна.
Рон кивнул и приказал удивленной сеньоре Элеоноре:
- Приведите его жену, вы слышали, она сейчас будет нужна...
- Кого, - переспросила, заикаясь, сеньора Приньяно. - Какую жену, чью?
- Хафра приехал не один, он привез с собой жену с маленьким ребенком, - нетерпеливо объяснил Рон. - Мы несколько часов назад встретили их по дороге и прихватили с собой. Она ждет внизу.
Сеньора Элеонора, обрадовавшись, что можно хоть что-нибудь сделать, а не сидеть в неизвестности, довольно живо для ее лет встала и отправилась исполнять просьбу герцога. Уже поднимаясь обратно по лестнице в сопровождении молодой женщины с ребенком на руках, она услышала тоненький детский плач. Остановившись на полпути, обе женщины переглянулись и перекрестились, произнеся короткую молитву.
- Слава тебе, Господи, - шептала сеньора, - ребенок жив! О, Пресвятая Дева, соверши еще одно чудо и оставь в живых его мать!
Все трое молча застыли у закрытой двери в ожидании, прислушиваясь к тому, что происходит в спальне. Казалось, время летит, а дверь все не открывалась. А когда, наконец, на пороге появился улыбающийся Хафра, оттирая ладонью пот со лба, три пары глаз вопросительно смотрели на него из темного коридора.
- Девочка, - все еще улыбаясь, сказал египтянин. - Красавица, просто загляденье! Милорд герцог может войти, но ненадолго. Моя богиня слишком слаба. Эти несносные женщины так истерзали бедняжку, что мне хотелось рыдать - впервые в жизни. А моя Лили займется крошкой. На первое время кормилица маленькой герцогине обеспечена.
Рон вошел в спальню, осторожно ступая, стараясь не шуметь. Он шел к кровати, а ему навстречу чьи-то руки протянули небольшой кружевной сверток. Взяв в руки ребенка, он удивился, таким легким, почти воздушным оказалось маленькое тельце в его больших руках. Головка Тиары, покрытая еще мокрыми темными волосами, ямочки на пухлых щечках, бровки, словно нарисованные тонкой кистью художника, а главное - огромные глаза, пока еще неопределенного темно-серого цвета, тотчас привлекли его внимание. Дотронувшись до крепко сжатого кулачка ребенка, он вздрогнул, почувствовав, что крохотные пальчики с розовыми ноготками сильно сжали его палец. Растроганный герцог присел на кровать, поглядывая с тревогой то на ребенка, то на Викторию. Она была очень бледна, но уже улыбалась, глядя на него.
- Наконец-то ты приехал, - тихо произнесла она. - Как же долго тебя не было!
- Я прилагал столько усилий, чтобы поскорее вернуться, - стал оправдываться Рон. Он осторожно передал ребенка Хафре и подвинулся ближе к жене.
Слуги по знаку египтянина стали быстро покидать комнату. Сам он вышел последним вместе с малышкой на руках и тихонько прикрыл за собой дверь.
- Но чем сильнее мне хотелось домой, тем больше возникало проблем. Прямо заколдованный круг какой-то! - продолжал герцог.
- Откуда здесь появился Хафра? Я, как только увидела его, перестала бояться и поняла, что отныне все будет хорошо.
- Так и вышло. Я встретил его всего несколько часов назад на дороге, и даже не успел толком расспросить. Но сразу скажу тебе приятную новость - Хафра приехал не один.
- Он привез с собой нужные бумаги? Говори скорее, я просто сгораю от любопытства!
- Ты очень слаба и тебе нельзя волноваться, - озабоченно произнес Рон, - к тому же Хафра не разрешил...
- Я буду волноваться сильнее, если мне ничего не скажут. Неужели ты не понимаешь, что от этого зависит наше будущее и будущее Тиары? Говори скорее, иначе я сейчас встану...
- Твой милейший Хафра откопал во Франции себе жену, да еще с ребенком.
- С ребенком?
- Вот именно, он утверждает, что сын - его собственный, а жену зовут Лили и она - твоя бывшая служанка.
- Господи, да ведь это значит, что Лили жива!
- Вот-вот! - кивнул головой Рон. - Только никаких подробностей про бумаги или еще какие-нибудь доказательства я не знаю. Мы так спешили домой, что загнали нескольких лошадей. Думаю, завтра мы вместе допросим твоего врача, да с пристрастием, а сегодня тебе пора отдохнуть.
- Но это значит, - радостно сказала Ви, - это значит, что и другие мои спутники могли спастись! Господи, сделай так, чтобы моя мать и мой брат оказались живы! Поистине, сегодня самый счастливый день в моей жизни!
- А в моей - самый тяжелый, - проворчал Рон, вспоминая, как еще час назад не находил себе места в коридоре. 'О какой матери и каком брате она толкует, ведь у нее нет родственников? - тут же удивленно подумал он. - Неужели все еще бредит?'
- Мы с Тиарой доставили тебе много хлопот, - дотронулась до его руки Виктория, - тебе сейчас покой также нужен, как и мне.
- Честно тебе скажу, дорогая, - усмехнулся Рон, - настоящим мужем я тебе, конечно, не стал, но сегодня я точно стал настоящим отцом. И дорого же мне далось рождение дочери! А за бумаги не волнуйся. Даже если Хафра и Джироламо Маттиолли не привезли ничего, мы все равно останемся вместе, это я тебе обещаю.
Разговор с Хафрой не состоялся ни на другой день, ни в последующий. Ви, потерявшая много крови во время родов, чувствовала себя все хуже и хуже. Рон почти не отходил от ее постели, меняясь с Хафрой только на короткое время. Тревога за жизнь любимой хозяйки погрузила весь замок в уныние. Каждый старался говорить тише, ходить осторожнее и исполнять приказы как можно быстрее. Болезнь вскоре осложнилась жесточайшей лихорадкой. Приходилось постоянно менять на больной одежду, она то покрывалась потом, то дрожала от озноба. Рон терпеливо укутывал ее, когда видел, что ей холодно. Хафра поил больную свежеприготовленными напитками, составленными по древним рецептам. Но состояние Виктории все равно оставалось крайне тяжелым. Через несколько дней она начала бредить. Измученный Рон ложился рядом и обнимал ее, прижимая к себе и стараясь согреть. Виктория переживала в бреду то, что с ней приключилось во время кораблекрушения, звала то Балтазара, то Роже.
Хафра недовольно хмурил брови, когда она становилась особенно беспокойной, растирал ее похудевшее тело пахучей мазью, но улучшения не наступало. Герцог все чаще и тревожнее смотрел на врача в надежде, что вот-вот он почувствует, что дело пошло к выздоровлению, но Хафра лишь отводил взгляд.
На седьмой день температура поднялась еще выше. Не зная, что еще можно предпринять, расстроенный Хафра в ответ на вопросы Рона неожиданно сказал:
- Знаете, герцог, когда-то давно, когда богиня купила меня и раненого Роже Транка, он также умирал. Было такое впечатление, что он смирился со своей смертью, и уже ничто не может вернуть его к жизни. И вот тогда пришла богиня Ви и сказала: - Давай сядем возле его постели, и будем говорить, все равно, о чем. Он должен слышать, что рядом есть люди и он не одинок.
- Для чего ты мне это рассказываешь?
- Хочу, чтобы вы тоже говорили с богиней, ей сейчас нужно чувствовать, что она не одна.
- Ты думаешь, это поможет?
Хафра только кивнул в ответ, подумав про себя, что скорее, чем Ви, это поможет самому Рону.
- Хорошо, я попробую, - пообещал герцог.
В это время Виктория опять стала разговаривать в бреду. Она заново переживала то, что произошло, когда они с Балтазаром ночевали в древнем святилище. Тогда к ней во сне пришла Зеркальная Бэлла и рассказала, что ждет, когда Ви освободит ее из заточения, на которое бедняжку обрек муж.
- Бэлла, - стала отчаянно звать Ви. - Я исполнила клятву и освободила тебя! Почему же ты не уходишь? Бэлла, помоги мне, Бэлла!
- Хафра, что делать? - взволнованно спросил Рон. - Слышишь, она зовет свою пантеру?
- Да она просто бредит, вот и говорит невесть что, - стал успокаивать его Хафра, и вдруг удивленно замолчал. Виктория села на кровати и крикнула еще раз:
- Бэлла! Где Бэлла? - она обвела мутным взглядом вокруг, простонала снова: - Приведите Бэллу! - и откинулась на подушки, потеряв сознание.
- Пожалуй, я сбегаю за ней, - решился наконец Хафра. - Конечно, это безумие, но, может, это успокоит мою богиню?
Пока Хафра отсутствовал, Рон лег рядом с Ви, стараясь согреть ее, и стал вслух разговаривать с ней. Он рассказывал ей про свое путешествие, как пытался устроить свадьбу короля Владислава, какие препятствия чинили ему люди Луи, как он мчался домой, поняв, что поручение королевы осталось невыполненным, как хотел поскорее увидеть дом и ее, Викторию, в своем замке...
Когда Хафра тихонько приоткрыл двери спальни, то увидел, что Виктория все также лежит с закрытыми глазами, а измученный несколькими бессонными ночами герцог устало заснул, обняв ее. Осторожно зайдя вместе с пантерой, Хафра, стараясь не разбудить Рона, отпустил ошейник и подошел поближе, чтобы пощупать лоб Ви. Бэлла опередила его и вскочила на широкую кровать, прошла прямо к хозяйке, осторожно и неслышно ступая мягкими лапами, и легла с другой стороны. Хафра не стал сгонять ее, поняв, что это бесполезно. Он только вздохнул и шепотом произнес:
- Видишь, Бэлла, как плоха твоя хозяйка? А ведь еще недавно... Эх, - махнул он рукой, - пойду приготовлю новую порцию снадобья.
Подойдя к столу, заваленному травами и банками с лекарствами и мазями, он принялся сосредоточенно отмерять травы, которые следовало запарить кипятком. Через четверть часа, удивленный тишиной, он снова подошел к кровати, держа в руках кружку с напитком. Но, почти сразу же испуганно вскрикнув, Хафра выпустил из рук чашку, и она со звоном разбилась, ударившись об пол. Рон, разбуженный шумом, встревожено вскочил и увидел египтянина, который трясущейся рукой указывал на постель:
- Господи, она мертва, она мертва!
Похолодевший от ужаса, герцог схватил руку Виктории, повернулся к врачу, и зло закричал:
- Что ты мелешь, она теплая, Ви просто крепко спит!
- Бэлла мертва, - всхлипывая и запинаясь, ответил Хафра, указывая рукой на гибкое черное тело, в судороге свернувшееся у живота спокойно спящей Виктории.
Глава 14. Хранитель святыни
- Невозможно описать, что сталось с моим рассудком, когда, сидя за столиком в трактире, я увидел мою Лили, спокойно идущую вдоль по улице в сопровождении хорошо одетого пожилого мужчины! - так начал Хафра свой рассказ о путешествии в замок де Лабордэ.
Виктория сидела на кровати, со всех сторон обложенная горой подушек - самостоятельно вставать Хафра ей еще не разрешал. Рон удобно устроился в большом кресле рядом с кроватью, а египтянин скромно присел на краешек стула, и говорил, размахивая руками от избытка чувств. Оба уже знали в общих чертах, что произошло в замке де Бовэ, но Викторию теперь интересовали решительно все, даже мелкие подробности. Что-то в этой истории с самого начала было непонятным и странным.
- Первым делом я энергично протер глаза, чтобы еще раз убедиться - моя Лили воскресла! Затем бросился к трактирщику, указывая ему на эту пару за окном. - Кто эти двое? - спрашивал я, стараясь не упустить их из виду.
- Это бывший управляющий графини де Бовэ, - улыбнулся пузатый хозяин трактира, поправляя остроконечную шапочку на лысой голове. - Когда-то он был важной особой, задирал нос перед нами, бедными. Его жена тоже была не подарок - все норовила поучать, как жить, да корила, что подаю мало милостыни. А где ее взять на всех голодранцев? На свою семью едва хватает, с трудом сводим концы с концами. К счастью, эту зануду прибрал к себе Господь десять лет назад, аккурат в один день со старой графиней. Их и хоронили по приказу милорда Люсьена вместе. А после смерти старой графини управляющего вышвырнули на улицу. С тех пор он и поселился в заброшенном доме на краю леса. Живет один, как сыч. За десять лет я едва раз пять его и видал. А теперь вот опять вылез на свет Божий.
- По всему было видно, что трактирщик чрезвычайно рад бедам, что обрушились на голову надменного бывшего управляющего, - пояснил Хафра, увидев, как побледнела Виктория, снова вспомнив о смерти бабушки. Поэтому я и решил расспросить его поподробнее - из злости да ненависти можно извлечь немало сведений, если правильно задавать вопросы.
- А девушка, - поинтересовался я - Она его дочь?
- Лили-то! Да она такая же девушка, как моя покойная жена! - возмутился трактирщик. - Гляньте на ее живот, святой отец!
- Святой отец? - хором воскликнули Рон и Виктория, быстро переглянувшись между собой.
- Ну, да, - скромно потупил глаза Хафра. - Во время путешествия я ходил в монашеской рясе и даже иногда умудрялся неплохо заработать по дороге.
- Где же ты раздобыл одежду священника, плут? Неужели пришлось упрашивать мессира Джироламо Маттиолли при помощи оружия раздеть какого-то странствующего монаха? Или справился сам? - от души смеясь, спросил Рон.
- Я не грабитель, - отозвался Хафра, возмущенно подпрыгнув на стуле. - Игра в карты была честная, с помощью самого Господа мне удалось победить монаха, и вся его одежда тотчас перешла ко мне. Но я был великодушен, - признался египтянин, - и взамен отдал ему свой старый хитон.
- Первый раз встречаю врача, умеющего хорошо играть в карты, - признался Рон.
- У меня был отличный учитель, - при этих словах Хафра невольно покосился на Ви. - Не знаю, есть ли еще врачи, кроме меня, всегда выигрывающие в карты. Но то, что есть одна герцогиня, которая может обыграть всех, это я точно знаю.
- Это правда? - изумленный Рон повернулся к Виктории. - Ты действительно так хорошо играешь в карты? Я думал, тогда на Корсике ты пошутила...
- Играет! - фыркнул Хафра, поднимая глаза к потолку. - Моя богиня всегда выигрывает, когда захочет! Даже у меня.
- Хафра, прекрати, - слабо улыбнулась Ви. - Мы сейчас хотим послушать про твое путешествие, а не обсуждать мои выдающиеся способности!
- Ну так вот, я и рассказываю, что было дальше. Переодевшись в одежду священника, я перестал привлекать внимание к своей персоне, извлекая при этом для себя много выгоды. Я мог спокойно расспрашивать окружающих, исповедовать наивных и утешать нуждающихся. Моя врачебная практика также пригодилась. Если бы не важное поручение, я вполне смог бы пожить там годик-другой - добрейшие люди, Господь свидетель! Не помню, рассказывал ли я, что в молодости служил христианским священником, так что вспомнить прошлое было нетрудно. Латынь я знаю лучше любого священника, клянусь Господом! 'Отче наш' могу прочитать на пяти языках, чего же еще нужно?
- Да, - покачал головой герцог, изумляясь все больше. - Странно, почему твой обман сразу же не раскрыли!
- Это почему же? - подозрительно спросил египтянин.
- Да из-за твоей прямо-таки чрезмерной учености, несвойственной остальной монастырской монастырской братии!
- Я вел себя, как и подобает примерному христианину, весьма скромно и достойно, можете спросить у мессира Джироламо Маттиолли, - обиделся Хафра и поджал тонкие губы.
- Не сомневаюсь, что мессир Маттиолли поведает нам много интересного, - парировал герцог.
- Я честно исполнял свой долг, - горячо ударил себя в грудь Хафра. - Богиня моя, вы мне верите?
Тут уж и Ви не выдержала и громко расхохоталась:
- Да я кому хочешь могу подтвердить, что ты - лучший из лучших.
- Слышали? - сразу успокоился египтянин. - Вот слова настоящей богини, моей повелительницы! Уж она-то всегда оценит мои способности и мою ученость!
- Прекрати набивать себе цену и поскорее продолжай, мое терпение на исходе - поторопила Виктория, - я должна услышать обо всем.
Услышав в ее голосе нетерпеливые нотки, Хафра вновь заерзал на стуле, собираясь с мыслями.
- Когда трактирщик обратил внимание, что Лили беременна, я просто онемел в первую минуту. У этой Лили есть муж? - спросил я спокойно, хотя сердце мое прямо рвалось из груди.
- Пока нет, - оживился трактирщик, - но скоро будет. Через неделю в церкви назначено бракосочетание племянника управляющего с этой дамой. Видно, у нее и у матушки водятся деньжата, вот и окрутили парня.
- Как, - тут я снова чуть не подпрыгнул от изумления. - У нее и мать жива? Где же ее можно найти?
- А зачем она вам, святой отец? - подозрительно сощурился трактирщик, удивленный моими настойчивыми расспросами.
- Где свадьба, там хороший заработок, - важно объяснил я. - Бедному служителю церкви любое скопление народа - святая возможность проповедовать воздержание и исповедовать истину. Да и грешат на свадьбах больше обычного. Значит, смогу продать кучу индульгенций и отпустить великое множество грехов. Отец-настоятель будет мною доволен.
Трактирщик мгновенно успокоился, мое объяснение было ему более чем понятно. Жажда наживы всегда присуща этому сословию.
И он принялся рассказывать, что Лили с матерью живут в доме управляющего. А поскольку жена его уже лет десять, как оставила этот свет, то мамаша с дочерью вертят хозяином, как хотят.
- Подождите немного, - заверял мой собеседник. - Мамаша Мари сама еще и управляющего окрутит, дьявол в юбке, а не женщина, прости Господи!
- И давно они тут появились? - бесцеремонно прервал я излияния трактирщика.
- Да уж месяца три как будет, - быстро прикинул он. - И после их появления несчастья на нас посыпались одно за другим. Началось-то все не с этого. Сначала в поместье заявилась сама графиня.
- Как - графиня, - воскликнул я - только что ты говорил, что она лет десять как умерла! Неужто ее несчастный призрак до сих пор неприкаянно бродит по свету? Вот ужас-то!
- Да не старая графиня, а ее дочь, которую все считали погибшей еще лет двадцать назад! Когда графиня Жозефина внезапно появилась в поместье, все были до того поражены, что не могли сообразить, что делать дальше. С одной стороны, после смерти старухи де Бовэ поместье отошло к брату покойного графа, - месье Люсьену. С другой стороны - вроде бы объявилась настоящая хозяйка. Ей не посмели перечить, тем более, что появилась она не одна, а в сопровождении вооруженного до зубов рыцаря громадного роста и второго рыцаря, что помоложе. С ними приехали и эти две женщины - мать и дочь. Слуги из замка болтали, будто бы молодой рыцарь - родной сын графини Жозефины. Может, и правда, но я сам его не видал.
- Что же сталось потом? - опять поторопил я трактирщика.
- Примерно через месяц в поместье началась настоящая война. Пожаловал сам граф Люсьен, с большим отрядом наемников. Сам-то граф имеет виды на владелицу Ле Бо, госпожу Алис, вот и околачивается у нее в Орлином гнезде, надеясь на крупную добычу. Да только дядюшка Алис, виконт Раймон де Тюррен, которого все в наших краях называют 'Бич Прованса', вряд ли выпустит из рук из рук такой лакомый кусок. Просто ему необходим наш господин со своими головорезами, вот и кормит обещаниями. Говорят, их любимое развлечение - заставлять невыкупленных пленников прыгать навстречу смерти с отвесных стен замка Ле Бо.
- Сеньор, меня не интересуют развлечения вашего господина, - прервал я трактирщика. - Меня интересует судьба пропавшей графини.
- А, ну да, - оживился толстяк. - После небольшого сражения графине Жозефине пришлось убраться восвояси. Доказать, что поместье принадлежит ей, она не могла, говорят, ее мать оставила завещание, где все принадлежит внучке, малышке Виктории. А та уж лет десять как не появлялась в этих краях, наверное, уж и в живых-то нет. Затем месье Люсьен схватил старого управляющего, за то, что тот признал самозванку и сопровождавших ее людей.
- Так это была настоящая графиня, или все-таки самозванка? - продолжал допытываться я.
- А кто ее знает! - неопределенно махнул рукой трактирщик. - Сначала все вроде бы признали в ней свою госпожу, а когда ее выгнали из поместья, стали сомневаться. Управляющий получил свое - десять плетей. А пока он сидел в подвале замка, самозванка Жозефина возьми да и помри в его доме!
- А отчего же умерла бедняжка? И куда делись рыцари, которые были вместе с ней, погибли в сражении?
- Люди болтают, что дочка закончила также, как и старая графиня - померла от яда. Но доказательств - никаких, ни-ни, - уже шепотом сообщил трактирщик. - Рыцари похоронили мадам Жозефину и тут же уехали! Как их мессир граф ни разыскивал - словно в воду канули. И с тех пор наши места не знают покоя. Началось все с того, что в первую же ночь новолуния кто-то пытался потревожить могилу умершей самозванки. Четверо мужчин из отряда графа Люсьена были найдены мертвыми прямо у самой могилы, с кирками и лопатами в руках. Затем - еще пятеро. И больше уж никто к той могиле приближаться не посмел, не то что раскапывать! Все уверены, что ее охраняет призрак, - трактирщик перекрестился и в страхе огляделся вокруг. - Скажу по секрету, святой отец, наш народ в последнее время такое рассказывает - волосы дыбом встают. И мой вам совет - как только начинает смеркаться, не вздумайте близко подходить к нашему кладбищу, иначе встретите его!
- Кого?
- Белого рыцаря - Стража святыни! Ночью он принимает облик рыцаря, и все время держится вблизи могил. А днем кружит над тем местом белым орлом.
- А сами-то вы видели этого рыцаря? - не утерпел я. - Может, народ просто сочиняет небылицы от страха?
- Видел, вот вам крест, святой отец, - истово перекрестился трактирщик. - Видел так близко, как сейчас вас. И еще скажу по секрету - я его узнал!
- Рыцаря-призрака?!
- Да, святой отец, - зашептал перепуганный трактирщик, придвигаясь ко мне поближе, - это призрак ее погибшего мужа - графа Анри! Уж его-то я ни с кем не перепутаю. Все такой же молодой, красивый и статный, как перед отъездом. Гляньте на меня, а ведь мы с графом Анри одногодки. Вот что значит связаться с нечистой силой! Он это, точно он, святой отец!
- Трактирщик соврал, - не выдержав, вскрикнула Виктория. - Не может быть, чтобы это был мой отец! Он погиб, и тело его предано морю, Жозефина сама об этом рассказывала. Я помню нашего управляющего, он часто делал мне игрушки из дерева, иногда сопровождал на прогулке. Добрый и ласковый человек, его звали Филипп. Детей у них с женой не было, и всю свою нежность он отдавал мне. Как все-таки несправедлива жизнь, бабушка не дожила до нашего возвращения. А моя бедная мать выжила во время шторма лишь для того, чтобы через несколько месяцев умереть на своей земле. И я никогда больше ее не увижу! Продолжай, Хафра, - попросила она, в изнеможении откидываясь на подушки.
- Может, отложим на завтра, - встревожился египтянин. Он вскочил с места и бросился к кровати. - Моя богиня еще очень слаба...
- Нет, нет, я хочу узнать все до конца, - твердо возразила Виктория. - К тому же, после твоих слов я уже поняла, что никаких документов в поместье не было. Либо их забрал дядя Люсьен, либо их уже просто не существует. Продолжай свой рассказ, думаю, осталось совсем немного..
- Хорошо, - согласился Хафра, возвращаясь на место. - Постараюсь быть кратким. Я поблагодарил разговорчивого трактирщика, узнал дорогу и вместе с мессиром Джироламо Маттиолли отправился в путь. Когда мы появились возле дома управляющего, на крылечко вышла моя Лили. Она меня сразу не признала в монашеском одеянии, да еще с капюшоном на голове. А как я капюшон-то откинул, она враз упала замертво, так ее поразило мое появление. Пришлось приводить бедняжку в чувство. И она, и ваша матушка Жозефина, и Роже - все были уверены, что мы утонули, так как видели возле корабля перевернутую лодку. И уже успели оплакать нас. Мари, выбежавшая на крик, была также поражена и долго не могла поверить, что я не привидение.
Уже потом я от них узнал, что они спаслись, потому что Анри и Роже удалось кое-как заделать пробоину в трюме. Шторм вскоре пошел на убыль. С трудом дотянув до ближайшей гавани на материке, наши друзья привели в порядок судно, восстановили недостающие паруса и набрали команду. А все благодаря моей богине.
- Мне? - удивилась Виктория. - Почему мне?
- Да потому, что по вашей просьбе мадам Жозе зашила все принадлежащие вам драгоценности и золото в свою одежду! И так как все думали, что мы мертвы, они воспользовались этим богатством.
- Боже мой, - обернулась изумленная Ви к Рону. - Я, даже и не подозревая об этом, все же сделала для своей матери что-то хорошее. Лучшего применения моим сокровищам и придумать сложно.
- У них оказалось собственное отремонтированное судно, и еще остались деньги для набора команды и перехода в Марсель. Вот только где теперь Анри и мессир Роже, никто не знает. Мари отказалась убегать вместе с ними, она почувствовала себя хозяйкой в доме управляющего. Да и Лили вредно было отправляться в путь в ее-то положении. Ведь сынок у нее от меня! Тогда я предложил им вернуться в Гаэту вместе со мной. Лили сразу же согласилась, а Мари отказалась наотрез. Я и вернулись обратно к вам с женой и сынишкой.
- Что ж, и на этом спасибо, - поблагодарила Виктория. - Раз мой брат и мессир Роже живы, я их обязательно найду. Только что делать с моей родословной, ума не приложу. Королева не изменит своего решения, пока не увидит доказательства моего рождения.
- Ничего не поделаешь, - вздохнул Хафра. - В замок меня, как священника, пустили, но графа Люсьена там не было. Он срочно уехал и никто не знал, когда вернется. И сам я ничего там не нашел - за мной пристально наблюдали. Зато я привез выписки из церковной книги о вашем рождении и браке с сеньором графом д'Элькано, это все, что удалось найти.
- Может быть, этого достаточно? - с сомнением спросила Виктория Рона.
- Я думаю, что вполне, - тут же отозвался он. - Спасибо, Хафра, вы сделали, что могли.
Хафра с достоинством поднялся, поклонился и пошел к двери. И уже открыв ее, он обернулся.
- Я не сказал еще об одном. Возможно, что это не так уж и важно... Управляющий присутствовал при кончине вашей бабушки, моя богиня. И он сказал, что ее последними словами были: 'Передай моей Ви, что все хранит Кэти'. Управляющий не знал, что имела в виду старая графиня. Все это так странно - никого в замке де Лабордэ с таким именем не нашлось. Может, умирающая что-то перепутала, а может, Кэти - это какая-нибудь дальняя родственница, или управляющий что-то не так расслышал? Кто знает?
Когда за Хафрой затворилась дверь, Рон повернул голову в сторону Виктории:
- Ну и что ты обо всем этом думаешь?
Она ответила не сразу, собираясь с мыслями.
- Столько известий, что голова кругом. Смерть бабушки и матери, странный призрак, похожий на моего отца, удивительное воскрешение Роже и брата... Какое счастье, что хоть они остались живы! Я обязательно должна отыскать их. Вот только поправлюсь и займусь поисками.
- И думать не смей, где ты собираешься их искать? Возможно, они покинули Францию навсегда, зная, что ты погибла - ты ведь сама слышала, что сказал Хафра. Все были уверены, что в перевернувшейся лодке была ты. А так как у них есть благодаря тебе и провидению собственное судно, то теперь они вольные птицы - можно всю жизнь бежать за ними вдогонку, но так и не поймать. Нет, - решительно заключил Рон, поднимаясь с кресла. Он принялся мерить шагами комнату, собираясь с мыслями. - Не думай, дорогая, что я не хочу, чтобы ты нашла своих родных. Просто в данном случае нужно придумать что-то такое, что наведет нас на их след. И мы вместе должны будем крепко подумать, как их найти и как дать им весточку, что ты жива и здорова. Может быть, через эту Кэти, о которой говорила твоя бабушка...
- Я так стараюсь, но не могу вспомнить, кто в нашем доме носил имя Кэти, - задумчиво сказала Ви. Она даже невольно провела рукой по лбу, как будто отгоняя навязчивую мысль. - Такое знакомое имя, но кто это? Близких родственниц с таким именем я не помню. А с дальними не знакома. Может, управляющий действительно не расслышал, что на самом деле имела в виду бабушка?
- Можно предположить кое-что другое, - заметил Рон. - Эта родственница не обязательно должна быть жива. Вдруг твоя бабушка спрятала то, что считала важным, в какой-нибудь часовне поблизости или в семейном склепе? Если твои предки долгое время владели этим поместьем, то наверняка где-то на кладбище есть семейный склеп, в котором похоронена женщина по имени Кэтрин...
- Не знаю, - с сомнением покачала головой Виктория. - Мне ведь было всего десять, когда я покинула замок, очень многое просто стерлось из памяти за столько лет. Но замок и земли принадлежали предкам отца, бабушка не была его владелицей. Она приехала, когда я родилась, да так и осталась со мной после отъезда родителей. Помню, она говорила, что где-то в Лангедоке у нее есть владения, которые должны были отойти после смерти бабушки моей матери, или мне...
- А если допустить, что в самом поместье был тайник, и твоя мать знала о нем? Тогда она вполне могла рассказать об этом Роже и Анри, и они могли отправиться туда. Все дело только в том, есть ли до сих пор эти владения? Столько усадеб и городов, деревень и церквей было сожжено и разрушено за время войны, осталось ли там хоть что-то целым? Есть и другая ниточка - твой дядя Люсьен. Может, ему известно что-нибудь?
- Бесполезно, я для него сейчас - главный враг, каким была и моя мать, претендующая на наследство. Если он и знает что-нибудь, то никогда не скажет... Кроме того, я помню, как мать рассказывала однажды, что поссорилась с Джованни Коссой, и тот со злости решил требовать за нее выкуп. Письмо посыльный вез к бабушке и к дяде Люсьену. Ответ был такой: старуха умерла, поместье в долгах, поэтому выкупа не будет. А ведь тогда бабушка была жива, она послала мне несколько писем!
- А писала она сама? - осторожно спросил Рон.
- Нет, - задумчиво пробормотала Ви. - Бабушка сообщала что слаба и все еще болеет. Может, за нее писал управляющий?
- Либо твой драгоценный дядюшка, чтобы убедить тебя, что бабушка жива.
- Но зачем? - изумилась Виктория. - Зачем дяде Люсьену писать мне от имени бабушки?
- А может, ему нужно было, чтобы ты вернулась в замок? Возможно, ты знаешь или имеешь что-то такое, что позарез необходимо твоему дяде. И потом, вспомни, ведь это его люди пытались осквернить могилу твоей матери. Что они там хотели найти?
- Я совсем запуталась, дорогой - столько вопросов, и ни одного ответа, - простонала Ви.
- Не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Набирайся сил, а я на неделю уеду в Неаполь, а прямо оттуда наведаюсь в замок Сан-Фелисес. В горах Монте-Кассино в последнее время неспокойно. Как вернусь - обсудим все еще раз, и постараемся отыскать твоего брата.
- Спасибо, Рон! Чтобы я без тебя делала? Ты возник на моем пути так неожиданно, что мне иногда кажется, будто моя богиня-покровительница специально указала тебе место, где наши пути пересекутся.
- В таком случае, - засмеялся герцог, - ее пальчик немного дрогнул, потому что я пересек тебе дорогу в тот момент, когда ты вовсе не нуждалась в моей защите.
- Ты ошибаешься, герцог Ронсиони, очень ошибаешься, - пригрозила пальчиком Ви. - Ты был мне в то время так нужен...
'Ну да, - подумал про себя Рон. - Через несколько дней твой пират нашел бы тебя на Корсике и увез с собой. И у Тиары был бы другой отец, и кто знает, может быть, ты была бы более счастлива, потому что любила этого капитана Балтазара...'
- Рон, ты не слушаешь меня, о чем задумался? Хочешь поскорее удрать в Неаполь?
'Еще как хочу! - навязчивая мысль не давала ему покоя. - Чем быстрее ты поправляешься, тем дальше мне хочется убежать из дому, потому что находиться рядом - это сплошная мука...'
- Извини, задумался - сказал он вслух и подошел, чтобы попрощаться. - Отдыхай, пришлю к тебе Майру, - спокойно сказал он, нежно целуя ее в лоб, и повернулся к двери.
- Рон, - тихо сказала ему вдогонку Виктория. - Я хочу знать, как умерла Бэлла.
Она увидела, как сразу напряглась его спина, он не повернулся сразу, а когда взглянул на нее через минуту своими зелеными глазами, она сразу почувствовала его смятение и тревогу.
- Кто тебе об этом сказал? Мы с Хафрой не хотели сразу расстраивать тебя...
- Просто я знаю, и все. Она умерла из-за меня?
- Можно и так сказать. Ты попросила привести ее к своей кровати, Бэлла легла рядом с тобой и не проснулась. Такое впечатление, что она забрала с собой твою болезнь, так как после ее смерти ты сразу пошла на поправку.
- Именно это я и подозревала, - спокойно сказала Виктория.
- Ты не жалеешь о своей пантере?
- Это рано или поздно должно было случиться. Так было предсказано, так и вышло. Когда я услышала от Балтазара легенду о призраке женщины, которую ревнивый муж из рода Косса с помощью магии заключил в огромное зеркало, я сразу сказала себе, что постараюсь освободить ее. Дух Зеркальной Бэллы, который с моей помощью перешел из зеркала в тело пантеры, когда-нибудь должен был выйти на свободу. И произойти это могло лишь в том случае, если она спасет человека. Теперь я спасена, Бэлла, надеюсь, тоже, а с нею и весь род Балтазара.
- Ты хочешь сказать, что твой пират теперь в одночасье прекратит заниматься разбоем и станет мирным и благородным человеком? - Герцог стремительно повернулся к ней, пытаясь угадать, о чем она на самом деле думает. - А как насчет адмирала? Ради его спасения тоже должен кто-нибудь умереть?
- Что с тобой? - удивилась Виктория. Она тихо вылезла из-под одеяла и подошла к Рону, несмотря на его протестующий жест. - Ты говоришь с такой горечью и злобой, словно я совершила преступление. Да, я хотела снять с рода Косса проклятие, чтобы мужчины перестали заниматься пиратством и разбоем, чтобы они умирали в своих постелях, а не погибали под стилетами таких же, как они. Но почему ты так к этому отнесся? Не можешь простить, что Балтазар со своими пиратами взял тебя в плен? Не сомневаюсь, встреться вы один на один в поединке, ты был бы ему достойным противником... Я знаю, что такое плен и не жалею, что спасла Зеркальную Бэллу, не жалею о гибели пантеры. Благодаря ей я жива, а род Балтазара избавлен от проклятья. Они получат возможность любить, и может быть это - главная моя победа.
- Так все это сделано для того, чтобы когда-нибудь Балтазар полюбил тебя?
- Ты ничего не понял, - сгорбившись, словно ее ударили, глухо ответила Ви. - Ничего не понял...
- Тогда объясни мне, что осталось вне моего понимания, - резко сказал Рон. Не в силах совладать со своими чувствами, он отошел к окну, сжав от ярости кулаки.
- Я не могу, - отчаянно прошептала Виктория, - никак не могу...
'Ну, как ему сказать, как объяснить, что я чувствую, - растерянно думала она. - Имею ли я право после нашего честного и открытого договора претендовать на что-нибудь еще, кроме его дружбы?'
- Не хочешь объяснять - не надо, - отрывисто произнес Рон. Он быстро взял себя в руки, а Виктория, все еще пребывая в растерянности, не понимала, чем вызвана столь резкая вспышка гнева. - Возвращайся в кровать, тебе нельзя стоять на холодном полу, после поговорим.
- Хорошо, - покорно согласилась она, - только обещай мне одну вещь.
- Если это в моих силах...
- Возьми меня с собой в горы. Если вы с Хафрой намерены держать меня постоянно в постели, то я очень долго буду выздоравливать. Одна хорошая охота на свежем воздухе стоит недели, проведенной в самой роскошной постели. Обещаю, что буду вести себя осторожно и не мешать тебе.
Она отлично видела, что он удивлен и даже смущен ее просьбой.
'Значит, здесь замешана женщина, - тут же догадалась Ви. - И, скорее всего, эта мерзавка Луанда. Недаром он едет сначала в Неаполь, за нею, а потом планирует отдохнуть с недельку в замке. И что самое главное, он, в общем-то, имеет полное право на такой отдых. И так столько времени провел у моей постели. Рон - здоровый, красивый мужчина, и достоин любви самой прекрасной из женщин. А я, вместо того, чтобы помочь ему, навязываю свое общество. И ничего не могу с собой поделать...'
Она еще раз внимательно окинула его взглядом.
'Он не просто красив, он поразительно красив! И что мне нравится больше всего, красота его не слащавая и надушенная, как у многих при дворе. Он такой мужественный, излучает силу и спокойствие. Хочется прижаться к его мощной груди... Нет, лучше натянуть тугой лук и не подпускать ни одну из женщин ближе к нему, чем на полет стрелы!'
- Хорошо, поедем вдвоем, - ответил герцог. Он даже на минуту замер, когда произнес помимо своей воли эти слова. 'Что же ты делаешь, дурень? - хотелось ему сказать самому себе. - Неужели не понимаешь, что там, в горах, она будет все время с тобой. Все время... И сможешь ли ты вынести ее постоянное присутствие?'
- Главное - выздоравливай, набирайся сил и думай о Тиаре, ты ей сейчас очень нужна. - Он сознательно отмахнулся от собственного я, твердившего ему, что с огнем шутки неуместны. - Если к моему возвращению выздоровеешь, то возьму тебя с собой. И обязательно прихватим Хафру, чтобы было, кому за тобой приглядывать.
- Ну, как же без него, - уже весело воскликнула Виктория, радуясь, что на этот раз, кажется, выиграла - Луанды Караччолли в Сан-Фелисес не будет.
Глава 15. Падение ястреба
Вот уже четвертый месяц корабли Балтазара Коcсы бороздили неспокойные воды Средиземного моря. Будто ястребы набрасывались они на проходящие мимо них суда, принадлежащие разным странам Европы и мусульманского мира, а также бесчинствовали у берегов Африки. И везде - у городов и деревень, на островах и прибрежных поселениях, они грабили виллы, дома, поместья и хижины, забирая все ценности и сжигая все на своем пути. Казалось, какая-то неведомая грозная сила сидит внутри их предводителя, толкая его на все более жестокие действия и яростные кровавые набеги. Алчность и неудовлетворенность заставляли его бросать своих людей в невероятные по своему замыслу и исполнению набеги. Конечно, Косса-младший предпочитал действовать больше в районах Берберии. И не потому, что ненавидел мусульман. Просто он знал, что эти земли богаты, а дома владельцев заполнены вещами, также в свою очередь награбленными в походах. Не брезговал флот Балтазара и христианскими поселениями. Даже города Средиземноморья, расположенные в непосредственной близости от его родной Искьи, подвергались его опустошительным набегам. Лишь побережье Прованса обходили стороной корабли пиратов. Герцог в случае нападения мог послать на поимку пиратов флот адмирала Гаспара, а вступать в бой с братом Балтазар не собирался.
Напрасно мать в который раз говорила, что пора образумиться и начать новую жизнь, напрасно ломились кладовые на родном острове - Балтазару всего было мало и мало. Быстро увеличивающееся богатство и все новые пленники не приносили той радости и гордости, которой он от них ожидал. Каждый новый поход, казалось, сильнее погружал его в угнетенное и раздраженное состояние. Он, словно вечно страждущий от постоянной жажды, пил и не мог до конца напиться. Яндра наблюдала за происходящим со стороны, уже спокойно воспринимая сотни женщин разных стран и национальностей, вереницей проходящих через ложе капитана и растворяющихся на невольничьих рынках. Боль ревности, терзавшая ее душу вначале их совместной жизни, теперь притупилась, она только зорко следила, чтобы какая-нибудь красотка не задерживалась в объятиях Коссы слишком надолго - вот и все. Гораздо больше опасений вызывала у нее постоянная потребность любовника во все новых набегах, кровавых операциях и опасных затеях. Словно заколдованный, Балтазар, очертя голову, бросался в самое пекло сражений и выходил оттуда невредимым и еще более богатым и жестоким.
- Неужели никогда не кончится эта безумная гонка, - задавалась Яндра вопросом, на который не находила ответа. - Должно же когда-то прийти насыщение, желание остановиться и жить более спокойной и тихой жизнью? И сколько еще мне жить среди среди нескольких десятков моряков на шатком судне, без служанок и роскоши, к которой я привыкла с детства. Даже старик кардинал ди Санта-Кьяра, отвернувшийся от меня, едва я попала в руки инквизиции, и тот предоставлял мне больше удобств, чем Балтазар. Трюмы полны золота, а я стираю себе одежду, как простая нищенка, порчу руки в соленой воде и сама расчесываю непокорные волосы на давно немытой голове. Моя красота уходит, тело грубеет, а душа черствеет день ото дня.
Но она отлично знала, что никогда не сможет подарить Балтазару ребенка, и жить спокойной семейной жизнью также не сможет его заставить. Ей оставалось только быть рядом и ждать, чем кончится вся эта безумная жажда наслаждений и богатства.
Мать Балтазара была более настойчивой. Как только сын появлялся в отчем замке, она со слезами на глазах просила его бросить опасное ремесло.
- Остановись, дорогой! - все чаще умоляла она. - Не для того мы с отцом растили тебя, чтобы потерять в один миг. Ты должен служить церкви. Остановись, пока не поздно, измени свою жизнь. Дай мне спокойно умереть, зная, что ты никогда не уйдешь в море. Вот уже пятьсот лет многие поколения нашего рода отдавали своих сынов для служения Господу. Получи диплом в университете, стань священнослужителем, дай мне покой на старости лет!
- Хорошо, мама, я подумаю об этом. Но не сейчас, а немного позднее, - обычно отвечал Балтазар.
Вот и сейчас, как только Балтазар вернулся из похода, мать пригласила его в свои собственные покои, где в двойном итальянском окне, разделенном надвое тонкой витой полуколонной, виднелась ослепительно синяя гладь Неаполитанского залива.
Бальтазар почти не слушал, заранее зная, о чем будет просить мать. В окно залетал ласковый морской ветер, соленые брызги которого перемешались с запахом лавра и роз, вольно растущих под окном. Усталость и воспоминания детства, нахлынувшие на него в этом уютном и родном покое, внезапно заполнили душу. Готовый как всегда возразить, он молча разглядывал новые морщинки на родном лице, тонкие, слегка дрожащие руки, привычно сложенные на коленях. К нему приходило понимание, что жизнь, оказывается, очень быстротечная штука. А ведь мать тысячу раз права! Ничто не вечно в этом мире, где каждый должен найти свое место. Мать горько заплакала, пытаясь убедить своего любимого сына. И Балтазар не устоял.
- Хорошо, мама, - наконец смирился он. - Возможно, это будет мой последний поход. По возвращении из плавания я обещаю изменить свою жизнь.
Косса действительно готовился в этот раз к грандиозной операции в Африке. И она, как всегда, блестяще удалась. Он снова решил поживиться за счет продажи рабов, отправившись в порты Джерит и Кембили. Эти места регулярно пополнялись живым товаром, привозимым со всех концов Средиземноморья. Один удачный набег - и трюмы кораблей были битком набиты рабами. Сотни мужчин и женщин томились в духоте и тесноте, ожидая горькой участи.
А команда праздновала удачную операцию, заранее подсчитывая барыши. Яндра, одетая в ловко сидящие на ее фигурке шоссы и белоснежную рубашку, закуталась поплотнее в шерстяной плащ и, стоя на корме, ревниво смотрела, как Балтазар придирчиво рассматривает молоденьких узниц, самых красивых и потому самых дорогих. Им было отведено особое место на судне, и капитан со знанием дела часто оценивал товар не только по внешнему виду, но и по внутреннему содержанию. Сделав вид, что внимательно следит за игрой в карты, которую затеяли Гуиндаччо Буонакорсо с Альберинго Джуссиано, Ринери Гуинджи и еще несколько членов команды, она с тревогой и бессильной злобой наблюдала, как Балтазар выбирал себе очередную игрушку на ночь. Едва не задохнувшись от ярости, она следила, как многие из пленниц стреляли глазками в сторону симпатичного, ладно скроенного капитана, откровенно рассматривающего их прелести. Особенно возмутило ее заигрывание с Коссой молоденькой негритянки. Юная чернокожая девушка была очень хороша собой и откровенно давала понять Балтазару, что вовсе не против оказаться прямо сейчас в его сильных руках. Яндра решила, что этой красотке жить осталось совсем недолго. Несчастные случаи на борту вовсе не редкость, а Гуиндаччо был ее покорным рабом и главным орудием мести.
Балтазар отвел, наконец, взгляд от негритянки и, подняв голову, стал внимательно всматриваться в небольшие облака, быстро заполняющие край неба.
'Скоро нас ожидает довольно свежий ветерок', - подумал он, следя за горизонтом. Его внимание отвлек громкий голос Гуиндаччо:
- Ставлю еще сто цехинов. Чем ответишь?
- Тем же, - проворчал Альберинго, выкладывая денежки.
- А я добавлю еще, - тут же оживился Гуиндаччо. - Сегодня точно мой день! Вот, помню, однажды довелось мне встретиться с одним монахом...
- Ты что, и святого отца пытался обыграть? - засмеялся Ринери Гуинджи, хлопнув себя руками по коленям.
- А чем святой отец плох, - рассудительно возразил Гуиндаччо. - Конечно, я постарался облегчить его карманы от лишних монет, но ведь он без труда заработает во много раз больше.
- И на сколько же ты облегчил святого отца?
- Ну, сначала все шло отлично, я выиграл у него целых двести цехинов, и уже чувствовал себя богачом. Но тот попросил меня подождать немного, чтобы отыграться. И тут пошла не моя карта. Проигрался в пух и прах, да еще пришлось два года отрабатывать в монастыре. Ну уж теперь, наученный опытом, играть со святыми отцами не сяду. Видно, сам Господь смотрит в их карты и шепчет на ушко, как правильно поступить...
- А ты хоть когда-нибудь выигрывал много?
- А как же, - гордо выпятил грудь Гуиндаччо, - однажды я выиграл целое состояние - пять тысяч цехинов, мельницу и кучу рабов.
- И долго ли ты пробыл богачом? - ехидно переспросил Альберинго, выкладывая на палубу еще пятьдесят монет и складывая их в аккуратные стопки.
- Всего-то полчаса, - сокрушенно признался Гуиндаччо. - Проиграл все обратно. И мельница, и деньги, и рабы уплыли также быстро, как и волны за бортом. Еще хорошо, добрый монах попался, оставил мне штаны и рубаху...
- Надо же, теперь я буду более хорошего мнения о монахах, - громко захохотал Альберинго. - Мне-то всегда казалось, что никакие уговоры в мире не заставят слугу божьего расстаться со своим добром!
- Да он, в общем-то и не собирался сначала, - немного смущенно начал Гуиндаччо.
- Но ты ему помог снова стать добрым христианином, - вставил Гуинджи. - Интересно, долго ли тебе пришлось убеждать святого отца? Думаю, с такими кулачищами как у тебя, убеждение проходило быстро и успешно...
Балтазар, который на некоторое время отвлекся, слушая рассказ Гуиндаччо, громко выругался, увидев, как быстро меняется погода. Картежники, услышав его недовольный голос, подняли головы, а капитан уже кинулся к мостику и, схватив в руки медный рупор, стал отдавать приказы:
- Убрать паруса! Шевелитесь, дьяволы, на нас идет сильный шторм!
Его громкий голос, усиленный рупором и подхваченный начавшимся ветром, был услышан на всех кораблях флотилии. Резкие порывы ветра и быстро темнеющее небо заставили всех двигаться очень быстро и проворно. Каждый занял свое место. Гуиндаччо, недовольный прерванной игрой, быстро распихал по карманам несколько десятков монет, которые успел выиграть. И теперь со страхом наблюдал, как усиливающийся ветер пытался рвать паруса и вспенивать волны. Небо, свинцовое и грозное, внушало негру непреодолимый ужас. Он вращал по сторонам своим единственным глазом и часто крестился, постоянно повторяя:
- Это нам наказание за грехи. Я предупреждал капитана Коссу, что нельзя так поступать. И вот теперь боги Лампедузы решили забрать свое...
Темная кожа кривого гиганта казалось, стала светлее от страха, а ужас, скривил его и без того неровный рот. Но этот полный суеверия гигант знал, о чем говорит.

Лампедуза - крошечный островок почти в самом центре Средиземного моря. Он лежит между островом Пантеллерия и тунисским портом Мадхия. Этот небольшой клочок суши служил нейтральной территорией между Африкой и Европой. Его скалистые склоны, покрытые скудной и чахлой растительностью, видели на своей веку немало европейских и арабских кораблей. Экипажи моряков приставали к острову с определенной целью - и христиане, и мусульмане старались не пропустить посещение 'святого' места. На острове была огромная пещера, служившая естественным храмом для обеих религий. В отличие от людей, постоянно враждовавших между собой за право назвать своего бога единственным, изображения Святой Марии с младенцем Христом на руках мирно сосуществовало в этой пещере рядом с могилой мусульманской святой - марабу.
И все моряки, шедшие на поклон к своим святым, несли дары и подношения, каждый в свою половину пещеры. Таким образом, внутри все пространство было заполнено различными вещами и продуктами, принесенными в дар верующими. Причем, трогать эти вещи не осмеливался ни один пират или торговец независимо от того, в какой части пещеры он молился.
У стены с изображением Богоматери лежали головки сыра, галеты, вино, кувшины с благовониями, мешки с кофе, деньги и ткани. Почти то же самое было сложено и с противоположной стороны - видно, боги обеих религий были благосклонны ко всем подаркам. Со временем здесь также накопилось множество одежды разных времен и народов из диковинных стран - Персии, Турции, Аравии...
Единственные, кто свободно мог воспользоваться щедрыми дарами, были беглые рабы, причем христиане брали то, что требовалось, со своей половины, а мусульмане - со своей. И каждый считал, что именно его святой оказывает помощь и поддержку. Каждый беглый раб знал, что стоит ему добраться до гостеприимной Лампедузы, здесь его будет ждать еда и одежда, а также деньги, с помощью которых он сможет устроиться на проходящее судно.
Сохранилось немало воспоминаний пиратов, в которых утверждалось, что приверженцы обеих религиозных догм уважали установленный столетиями обычай, и никто, кроме нуждающихся, не смел прикасаться к любой мелочи из этих щедрых приношений.
О самой пещере также рассказывали, что в ней творятся разные чудеса. Будто бы огонь в светильнике перед Богоматерью горит всегда, даже если на острове нет в это время ни единой живой души.
И вот первым, кто не задумываясь, совершил на Лампедузе 'кощунство', о котором столетиями боялись даже думать и христиане и мусульмане, стал Балтазар Косса. Он впервые попал на остров и с удивлением рассматривал пещеру, пока Гуиндаччо Буанкаросо, давно знавший о ней, с суеверным страхом и почтением рассказывал о 'чудесах', творимых святыми. Но Косса, оглядев такую груду товаров, не стал дослушивать до конца излияния Гуиндаччо. Весьма скептически относящийся ко всякого рода христианским чудесам, и еще менее почитающий мусульманских святых, он перебил Гуиндаччо одной-единственной фразой:
- Грузите все это на мои корабли!
Поперхнувшись от услышанного, Гуиндаччо буквально остолбенел от ужаса - он смертельно боялся нарушить покой святых. Размахивая руками и захлебываясь от страха, негр стал объяснять Балтазару, какие несчастья могут ожидать человека, покусившегося на приношения богам.
- Команда никогда не захочет даже прикоснуться ко всему этому, - горячо убеждал он капитана.
- Кто не захочет - останется с этими святыми здесь навсегда, - был ответ.
Скрипя сердце, Гуиндаччо побрел исполнять волю капитана. Матросы тихо зароптали, но начали грузить товары на свои корабли. Надо ли описывать, с каким чувством исполнялось приказание капитана? Каждый из пиратов был объят суеверным страхом. Некоторые ворчали под нос, что Мадонна обязательно покарает их за такое кощунство. Все были уверены, что теперь Бог от них непременно отвернется. Но Косса был неумолим. Страх и растерянность команды только сильнее разозлили его. Порывистый и часто несдержанный, особенно после встречи с Викторией на Корсике, он открыто издевался над страхами команды.
Попытка Яндры вмещаться в ситуацию и уговорить его не трогать пещеру, только подлила масла в огонь.
- Я делаю так, как считаю нужным, - процедил он сквозь зубы, когда она попыталась отговорить его. - Мои люди - просто сборище суеверных трусов!

И вот теперь, когда над флотом Балтазара начали сгущаться свинцовые тучи, многие из команды припомнили, как по приказу капитана грабили святую пещеру.
'Мы сами накликали на себя беду, - думал каждый из них. - Корабли и так были переполнены рабами и товарами, не надо было обижать Богоматерь!'
Капитан, почувствовав растерянность команды, стал отдавать четкие и громкие приказы, стараясь внушить своим людям уверенность, которой у них не было.
Первому досталось Гуиндаччо, который боялся и причитал более всех.
- Выбрать шкентеля, - гремел голос капитана. - Гуиндаччо, задрай люки!
Бросившись исполнять приказ, Гуиндаччо попал в самый водоворот стремительно набирающих силу волн. Его чуть не смыло за борт, хорошо, что он успел ухватиться за канаты, свисающие с нижней реи.
- Быстрее убирать паруса, - снова командовал Балтазар, крепко цепляясь за мачту, чтобы удержаться на ногах. Дикий ветер, срывающий с палубы все, что было плохо закреплено, валил людей с ног. Корабль трещал от несмолкаемых ударов волн, то возносясь вверх, то падая между огромными валами. Казалось - еще мгновение, и все поглотит ненасытная соленая вода. Но каким-то чудом судно снова с невероятным упорством оставалось на поверхности.
По мокрой скользкой палубе метались пираты, пытаясь выполнить команды, подаваемые капитаном. Но рев ветра и шум бури постепенно стал перекрываться более сильным звуком - то был вой сотен людей, закованных в кандалы, которые заполняли трюмы. Волны, перехлестывая через палубу, заливали открытые люки трюмов, в которых стали захлебываться люди. Этот дикий вой лишал мужества и так растерявшуюся команду. Других судов из пиратского флота Коссы поблизости не было видно. Шторм раскидал их в разные стороны. Но если главный и самый крепкий корабль находился в таком плачевном состоянии, то что уж было думать об остальном флоте.
Яндра, намертво вцепившись в столб посреди большой каюты в носовой части корабля, пыталась удержаться от всюду проникающей, бешено несущейся воды. Даже видавшие виды старые морские волки из команды были не в состоянии исполнять работу - они цеплялись, за что попало, стараясь удержаться на палубе. Но с каждым новым валом разбушевавшаяся стихия уносила кого-нибудь за собой. Черные тучи стали прорезать ослепительные молнии, приближаясь все ближе и ближе. Оглушительные громовые раскаты, сопровождающие зловещие вспышки, еще больше усиливали всеобщую панику и страх.
Косса с беспокойством смотрел на волны, захлестывающие палубу. Потеря товара, вызвавшая раздражение только в первую минуту, теперь уже почти не волновала его.
'Как бы не потерять само судно, - размышлял он. - Столько воды в трюме, наверное, стоки засорены, но их сейчас не прочистить. Надо что-то предпринять для спасения корабля, но что?'
С большой осторожностью он двинулся по палубе, держась за канат, в сторону носовой части судна, где находилась Яндра. С трудом добравшись до входа в каюту, Балтазар оглянулся и увидел, как огромная волна накрывает его корабль. Крики испуганных людей утонули в реве ветра и морской пене, а когда вода схлынула, с палубы было смыто несколько десятков человек.
- Балтазар, - взволнованно произнесла девушка, едва увидев его. - Балтазар, что же будет? Даже криков рабов не слышно, наверное, все погибли?
- О чем ты думаешь, - нарочито грубо оборвал ее капитан. - Уже нет половины команды, а ты вспоминаешь об этих ублюдках! Боюсь, что из всего моего флота остался только этот корабль, да и он может в скором времени пойти на дно.
Как бы в подтверждение его слов раздался страшный скрежет, а вслед за тем - сильный удар.
- Мачта сломана! - раздался громкий голос с палубы.
- Ну вот, - скрипнув зубы, поморщился капитан. - Надо думать, как уносить отсюда ноги. Иначе можно утонуть вместе с судном.
- Не утонем, - прошептала Яндра, все еще цепляясь за столб посреди каюты.
- Ну да, - усмехнулся Косса, - ты же у меня прорицательница! И что же говорят твои боги, переживем ли мы эту бурю?
- Все будет зависеть только от нас!
- Вот как, только от нас, - передразнил он ее, - А почему же никто из богов не желает помочь нам? Я в долгу не останусь!
- Вспомни Лампедузу! У тебя недавно был выбор, из которого ты не извлек уроков, - парировала Яндра. - Если и в этот раз не прислушаешься к голосу Господа, никто тебе не в силах будет помочь.
- Ладно, - проворчал Балтазар, вставая на ноги после очередного удара волны. - Надо убираться отсюда и поскорее.
Он помог подняться девушке, и они с трудом выбрались на палубу. Увидев недалеко от себя Гуиндаччо, вцепившегося в край люка, Балтазар приказал, перекрикивая рев ветра:
- Иди помоги Яндре!
А сам, сделав знак рукой своему другу Ринери Гуинджи, также находившемуся возле люка, побежал к борту, чтобы схватиться за железные стойки, к которым была привязана лодка. Ринери последовал за ним. Вдвоем они быстро распутали веревки и стали спускать лодку на воду.
Подоспевший Гуиндаччо с Яндрой разместились в лодке, а Балтазар, обернувшись назад, громко закричал:
- Ко мне, мои верные пираты! Эй, кто еще есть живой, на этой посудине? Бегите сюда быстрее!
Ответом ему был лишь свист ветра.
- Неужели всех смыло? - в отчаянии крикнул он. Ринери пожал в ответ плечами. - Надеюсь, хоть мы доберемся до берега. Берите весла, - приказал Косса, все еще надеясь разглядеть хоть одного живого на палубе.
Пересадив Яндру на корму, Балтазар сел у руля. Лодку било о борт корабля, нужно было поскорее отплывать. Стараясь веслами оттолкнуть лодку подальше, Ринери и Гуиндаччо напрягали последние силы. Наконец им это удалось. Волны подхватили хрупкое суденышко и отбросили его в сторону от корабля.
Всего несколько страшных минут неизвестности - и лодка уже была на безопасном расстоянии от тонущего судна. Дрожь прошла по телам четырех человек, сидящих в лодке посреди разбушевавшейся стихии: огромная волна в последний раз бросила судно вверх, оно на мгновение зависло в воздухе, затем вторая волна с силой ударила в борт. Раздался страшный скрежет и шум, судно на глазах четырех застывших в лодке людей раскололось на две части и стало погружаться в воду, образуя две воронки. Лодка едва не перевернулась, а Гуинджи и Гуиндаччо после грозного окрика Балтазара, принялись неистово грести веслами.
Гуиндаччо, яростно гребя одной рукой, второй то и дело осенял себя крестным знамением, шепча:
- Прости меня, матерь Божья, я не со зла! Прости меня, и я навеки останусь твоим слугой. Если мне суждено выбраться отсюда и остаться в живых, клянусь, что брошу ремесло пирата и стану священником!
Чувствуя, что его молитва не доходит до Господа, Гуиндаччо обратился к спутникам, трясясь от страха за свою жизнь:
- Поклянитесь и вы тоже, что просите прощения за сделанное на Лампедузе! Если Господь услышит, что мы раскаялись, он оставит нас в живых.
Яндра испытующе посмотрела на Балтазара и кивнула головой. Косса, криво усмехнувшись, прокричал сквозь свист ветра:
- Чтобы остаться в живых, я готов не только просить прощения, но и стать священником, как того хочет моя матушка!
Ринери и Яндра истово крестились, молясь вслух и надеясь, что их молитва будет услышана.
К удивлению всех, ветер действительно вскоре стал ослабевать. То ли их отнесло в сторону от урагана, то ли молитва возымела свое, но ураган явно шел на убыль.
Балтазар, мокрый и усталый, сидел на руле, вцепившись в борт лодки. Он посмотрел на Яндру, также утомленную и продрогшую, и внезапно спросил:
- Так это то, о чем ты меня предупреждала? Я должен сделать выбор в пользу служения Богу?
Но провидица покачала головой и ответила:
- Нет, сегодня Господь сам сделал выбор, оставляя тебя в живых. А цель этого станет вскоре тебе понятна.
Глава 16. У Бога за пазухой
На второй день после бури, потопившей весь флот Балтазара, погода поражала тишиной и спокойствием, как будто и не было свирепого ветра, высоких волн и ужасной грозы. Ярко светило полуденное солнышко, согревая своими ласковыми лучами побережье, куда несколько часов назад выкинуло лодку с Балтазаром и его тремя спутниками. Едва ступив на прибрежный песок, пираты, падавшие от усталости, решили, что надо поспать. Но Балтазар, уставший не меньше других, не дал им этого сделать. Указав на темнеющий вдалеке горный кряж, он сказал:
- Спать будем только тогда, когда дойдем до этих скал. На берегу небезопасно.
Ворча от разочарования, пираты медленно двинулись к горам. Первым делом отыскав ключ, бивший прямо из-под земли, они вдоволь напились. Обнаружив поблизости небольшой грот, Балтазар позволил им лечь спать. Гуиндаччо со стоном повалился наземь, следом за ним - Ринери Гуинджи. Балтазар скинул с себя плащ и постелил на пол грота.
- Ложись, - приказал он Яндре, - завтра нас ожидает тяжелый день.
- Почему? - вяло поинтересовалась она. - Мне кажется, что все беды уже позади, раз мы на земле.
- Иногда в море гораздо безопаснее, чем на берегу, поверь мне, дорогая, - проворчал Балтазар, устраиваясь рядом. Он ничего не стал объяснять своим спутникам, решив отложить разговор на утро.
Утром капитан поднялся раньше всех и вышел из грота, внимательно осматривая берег. Он грустно усмехнулся, когда понял, что не ошибся вчера. Место, куда выбросила их судьба, было прекрасно знакомо и ему, и его спутникам. Полгода назад его корабли приставали к этому гостеприимному берегу.
Услышав вдали звон колокольчика, он понял, что по дороге внизу движется стадо. Спустившись по крутой тропинке, Балтазар остановил пастуха и смиренно попросил продать ему ослика.
- Моя жена тяжело больна, - объяснил он пастуху, вытаскивая из кармана деньги. - Я дам тебе целых три золотых. Нам срочно надо добраться в Позитано, а жена не в состоянии идти сама.
Вернувшись с осликом к гроту, Балтазар растолкал крепко спящих спутников.
- Вставайте быстрее, - торопил он. - Нам нужно срочно убираться отсюда! Я только что купил у крестьянина осла, заплатив как за лошадь, и направил его по ложному следу. Но это только отсрочит погоню!
- К чему такая спешка, - недовольно проворчал Гуиндаччо, протирая единственный глаз. - Господь оказал нам свою милость, мы на земле, зачем идти куда-то в такую рань?
- Глупец, - прервал его Косса, - ты хотя бы понял, куда выбросил Господь нашу лодку?
- И куда же? - приоткрыв один глаз, осведомился Ринери Гуинджи.
- Рядом с Равелло и Амальфи!
- Что? - вскричали в один голос Гуинджи и Гуиндаччо. - Да ведь всего полгода назад мы дочиста обобрали оба городка и все близлежащие деревеньки!
- Вот именно, - невесело рассмеялся Балтазар. - К тому же, из всех нас Гуиндаччо самая приметная личность, наверняка его еще помнят местные жители. Так что, остаемся?
- Нет, нет, - испугался негр. От страха его корявое лицо покрылось мелкими бисеринками пота. - Нам действительно нужно бежать, и как можно скорее!
Усадив Яндру на осла, все трое поспешили поскорее убраться из опасного места. Выбирая обходные тропинки, они направились вовсе не в Позитано, как уверял Балтазар пастуха, а в сторону Ночеры. На дорогу им пришлось потратить целых три дня, потому что на пути они несколько раз видели вооруженные отряды неаполитанских солдат. Остатки костров говорили о том, что недавно здесь стояли солдаты на привале. Потом им стали встречаться вооруженные группы крестьян, двигавшихся в одном с ними направлении.
- Не могу понять, что здесь происходит, - признался Балтазар Яндре. - Еще час пути, и мы увидим стены Ночеры. Надеюсь, там мы узнаем, почему так взбудоражены крестьяне, и что здесь делают солдаты короля.
Но пиратам не суждено было свободно войти в город. Недалеко от городской стены на них напал отряд вооруженных людей. И хотя все четверо отчаянно сражались, силы были явно не равны. Вскоре после схватки, унесшей с десяток жизней, Косса и его товарищи были схвачены и доставлены в сторожевую башню, располагавшуюся прямо в городской стене.
- Я думал, что Господь оказал нам милость, а он позволил захватить нас в плен. - по привычке заныл Гуиндаччо. - Что же делать, что нам теперь делать, капитан?
- Замолчи сейчас же, - грозно прикрикнул на него Балтазар. - Вечно стонешь, слизняк! Если сейчас же не заткнешься, задушу собственными руками!
Его крик захлебнулся в страшном грохоте. В стену башни попал камень. Вслед за первым ударом на крепость обрушился еще один, потом еще...
- Что же, дьявол забери, происходит, - недоумевал Косса, строя различные предположения. - Неужели снова война? По дороге мы встретили солдат и вооруженных крестьян. Тогда кто же и с кем воюет?
Ответа пришлось ждать недолго. Примерно через полчаса двери камеры открыл надзиратель и приказал Балтазару следовать за ним. В коридоре их ждал стражник с копьем, который повел пирата по темному коридору. Проходя мимо комнаты пыток, Косса на миг остановился. Он с содроганием вспомнил, как сидел в тюрьме несколько лет назад. Там была такая же камера со множеством орудий для пыток. Ему и Яндре тогда удалось избежать кровавых допросов и костра инквизиции, но что ожидает их теперь? Балтазар содрогнулся, представив себе, что ожидает его и товарищей. - Никто даже не узнает о том, как мы погибли. Нет рядом ни Имы Давероны, ни Виктории, ни Гаспара, чтобы прийти на помощь...
Стражник прервал его невеселые мысли, толкнув в спину тупым концом копья. Косса понял, что идти нужно быстрее. Поднявшись по крутой мраморной лестнице, он в сопровождении стражника вошел в большой зал и огляделся кругом, щурясь от нестерпимо яркого света. Когда глаза привыкли к солнечному освещению, он понял, что обстрел крепости был не случайным - город осаждали! Из широкого окна открывался вид на Ночеру, до самых окраин города, где за городской стеной находились катапульты. Огромные камни снова и снова летели в крепостную стену.
Оторвав взгляд от окна, Балтазар увидел в глубине залы помост, покрытый алым ковром. Посередине стояло высокое кресло с золоченой резной спинкой, на котором сидел старик лет шестидесяти. Перед помостом толпились люди, которые опустились на колени перед старцем, едва он заговорил.
- Кто ты? - негромко спросил он, сверля Балтазара выцветшими, белесыми глазами неопределенного цвета. Стеклянный взгляд делал старца похожим на ожившую мумию.
- Это Балтазар Косса, святейший, - осмелился произнести один из тех, кто стоял на коленях рядом с помостом. - Мы доставили его, как ты приказывал.
'Так это папа Урбан VI! - сразу догадался Косса. - Почему же он подвергается обстрелу?'
- Pater noster! (Отче наш! - лат.), - пробормотал папа, обратив взор к облакам, проплывающим в оконных проемах. - Advaniat regnum tuum! (Да придет царствие твое! - лат.)
Окружающие вслед за папой хором повторили его слова.
- Ты презренный грабитель, - сурово сказал старик, указывая пальцем на стоявшего перед ним пленника.
- Я моряк, - возразил Балтазар, не опуская глаз перед грозным папой. - Да, я грабил мусульман и других неверных, и горжусь этим!
- Но кроме мусульман, ты грабил и своих соотечественников, своих единоверцев, - медленно произнес папа скрипучим голосом. - Мне доложили, что твои пираты ограбили и перерезали множество людей в прибрежных городах и деревнях Италии. Позитано, Амальфи и Равелло, а также Менорка и Мальорка - все они были осквернены твоим присутствием и твоей непомерной жадностью.
- Я никогда не ставил целью убивать христиан, - смиренно сказал Косса, старательно подбирая слова, чтобы не вызвать еще более негативной реакции папы. - И если во время моих походов по неведению и было совершено зло, то Господь сполна отплатил мне за это. Три дня назад я потерял все, что имел - все свои корабли, товары. Мои люди также заплатили сполна за невольное зло, причиненное христианам - все они теперь на дне морском. Чтобы искупить свою вину, мне было ниспослано свыше дать обет служения Святой церкви. Теперь единственное, чего я желаю - удалиться монахом в какой-нибудь монастырь или служить простым священником в дальнем приходе. Мои спутники, спасшиеся вместе со мной, также дали обет служить Господу. Моя сестра и двое друзей так искренне клялись Святой деве, так молили о спасении, что она услышала их призыв. Потому мы здесь, в Ночере. Позвольте нам исполнить свои обеты, Святой отец. Это единственное, чего мы хотим в этой грешной жизни.
Люди, окружавшие трон папы, зашевелились, кое-кто попытался было протестовать. Видно было по возмущенным репликам и реакции окружающих, что попытка Балтазара надеть на себя маску смирения не встретила достойного понимания. В это время новый удар потряс стены совсем близко от залы, в которой находился папа. Святой отец, не обращая внимания на летящие камни, скрипучим голосом повелел всем выйти. Зала быстро очистилась от людей, которые с радостью поспешили уйти в более спокойное место. Остались стоять лишь четверо вооруженных стражников на посту и Косса.
- Ну что же, - сказал папа, снова обратив свой немигающий взгляд на пленника. - Ваши желания могут быть исполнены, и даже скорее, чем ты ожидаешь.
- Благодарю, Святой отец, - Балтазар смиренно опустился на колени, радуясь, что избежал поспешного наказания.
- Но при одном условии, - продолжал папа. - Прежде чем принять священный сан, ты должен доказать свою верность церкви.
- Хорошо, Святой отец, - покорно согласился Балтазар. - Говорите, что я и мои спутники должны сделать, чтобы заслужить ваше прощение.
- Король Карл, нечестивец, который получил из моих рук свой трон, направил против меня войска, которые сейчас обстреливают город. Господь покарал этого низкого человека, он умер в отлучении от церкви. Но после его смерти остались жена и дети, которые упорствуют в своих заблуждениях. Мне нужны верные люди, которые помогут в борьбе с врагами. Эти верные христиане получат из моих рук все милости и большую власть. Твоя задача, прежде чем ты наденешь сутану, найти и объединить вокруг меня таких людей, которые признают только меня законным папой и поддержат в нелегкой борьбе.
- Я готов, Святой отец, - торжественно ответил Балтазар. - Обещаю, что буду бороться на вашей стороне.
- Fiat voluntas tua! (Да исполнится воля твоя! - лат). Иди, - приказал папа. - Найди священника по имени Пьетро Барлетто, он посвятит тебя в курс дела и выдаст немного золота на первое время. А твои друзья останутся в городе заложниками до тех пор, пока я не буду убежден, что твои намерения честны.
Торжествующий Косса вышел из зала с высоко поднятой головой. Войдя сюда пленником, он выиграл сражение с папой, и теперь был свободен и перед ним открывались блестящие перспективы.
Искать Пьетро Барлетто ему не пришлось. Он сам ждал Балтазара возле выхода, устроившись в глубокой нише сторожевой башни. Поманив за собой вышедшего Коссу, Пьетро приложил палец к губам, показывая, что откровенный разговор впереди. И только когда миновав крутую лестницу, они спустились в камеру для пыток, Пьетро, прикрыв за собой двери, обернулся к Балтазару и радостно произнес:
- Счастлив встретить здесь вас, мессир Балтазар!
- Пьетро, ты-то что здесь делаешь? - спросил удивленный Косса.
- Я уж пять лет как при папе Урбане VI, - загадочно улыбнулся священник. - Ваш брат, мой адмирал, приказал войти в доверие ко вновь избранному папе и ждать дальнейших распоряжений. Увидев вас, я сразу понял, что адмирал не забыл обо мне.
- Ах, дружище, ну и каково быть священником после стольких лет пиратства? - поинтересовался Балтазар, обнимая старого товарища по разбою.
- Притерся, - ответил Пьетро, обводя широким жестом окружающую обстановку. - В сущности, почти то же самое. - Он кивнул на множество орудий пыток, заполняющих камеру. - Жить священником гораздо приятнее и спокойнее, а возможностей - и того больше. Если бы не покойный король Карл, да что там, ты и так все знаешь...
- Честно говоря, я не совсем в курсе событий, - осторожно начал Косса, решив, что не стоит быть откровенным до конца. Пускай Пьетро думает, что он посланец Гаспара. - Хотелось бы услышать от тебя, что здесь происходит, и что все это значит.
- Когда на одном Святом престоле сидят два папы, и толкают друг друга, рано или поздно один из них падает. Надо лишь постараться сильнее толкнуть соперника, чтобы упал не тот, кого ты поддерживаешь, - начал свой рассказ Пьетро.
- Или обоих, только чтобы каждый был уверен, что ты на его стороне, - заметил Косса.
- Вот, вот, также рассуждал и ваш брат. Когда папы Урбан VI и Климент VII объявили друг другу войну, наш король Карл был на стороне Урбана и получил из его рук корону. Но папа сразу же потребовал плату - он хотел сделать своего племянника, Франческо Приньяно, герцогом Капуи и Амальфи, маркизом Ночеры ну и так далее.
- Хороша плата, папа не продешевил: за одну корону - с десяток самых плодородных и богатых земель!
- Хотеть-то он хотел, но ничего не получил. Карл рассудил верно: если он отдаст столько богатых городов папе, то сам останется ни с чем. Получив отказ, Урбан обиделся и вместе со своим племянничком смылся сюда, в Ночеру. Карл же, получив весть о том, что папа сговаривается с его противниками и совращает друзей, решил перехитрить Урбана. Он предложил папе переехать в Неаполь, где за ним было бы проще проследить. Папа возмущенно ответил: 'Ты слишком зазнался. Это ты должен приехать ко мне и пасть мне в ноги, если хочешь говорить со мной'. А дальше Урбан сделал хитрый ход: чтобы завоевать симпатии населения, он самолично отменил кое-какие налоги, взимаемые королем.
Карл высокомерно ответил, что папе нужно заниматься делами церковными, а не светскими. На что папа сделал ответный ход. Подозревая, что большинство кардиналов поддерживают отношения с Карлом и сочувствуют ему, он подговорил одного из своих приближенных выступить с обвинением кардиналов в заговоре против папы. Теперь шестеро арестованных кардиналов томятся рядом с этой камерой, в казематах замка.
- Как, - воскликнул Балтазар, - они находятся здесь?
- Вот именно, а вести расследование заговора поручено мне. Племянник папы - я вас завтра познакомлю - часто берет участие в дознании, да и сам Урбан, кажется, получает удовольствие от всего происходящего.
- Но король Карл был убит несколько месяцев назад.
- Что из того? Осталась королева Маргарита и ее дети, а Урбан, как вы помните, проклял весь род Дураццо до четвертого колена...
- Кто же сейчас обстреливает крепость из катапульт?
- Восставший народ, недовольный мучениями арестованных кардиналов и несколько отрядов королевских войск. Видно, Маргарита хочет, чтобы папа признал себя побежденным. А может, вынуждает его покинуть страну...
- Так вот почему он сохранил мне жизнь, - начал догадываться Балтазар. - Папа решил покинуть Ночеру и заодно избавиться от неугодных кардиналов.
- Возможно, - кивнул головой Пьетро. - Ваш военный опыт, а главное - связи, весьма пригодятся Урбану. А что велел передать мне адмирал?
- Пока еще рано говорить об этом, - схитрил Балтазар. - Когда придет время, я все расскажу.
- Тогда пойдемте, я познакомлю вас с секретарем Урбана, Дитрихом фон Нимом. Осторожнее с ним, мой господин - он скользкий, высокомерный и весьма опасный тип. Считает себя одним из непризнанных гениев и весьма недоволен своим теперешним положением на ничтожной должности. Ваши спутники по распоряжению папы получат церковный сан и будут принимать участие в дознании. Кроме, разумеется, вашей сестры, - заметил Пьетро, точно знавший, что сестра братьев Косса давным-давно замужем и уже лет двадцать не ступала на землю Италии...
Спустившись этажом ниже, Балтазар спокойно ждал, когда надзиратель откроет двери камеры, в которой томились его друзья. Увидев Коссу, Гуиндаччо не смог сдержать слез, он подумал, что настала его очередь предстать перед палачами. Но когда Балтазар спокойно вошел в камеру и скомандовал:
- Выходите, вы свободны! - негр поднял к потолку камеры трясущийся подбородок и пролепетал: 'Благодарю тебя, Господи, с нами милость твоя'.
- Что ты там бормочешь, - недовольно спросил Косса, помогая подняться Яндре.
- Благословляю Господа, что даровал нам спасение, - всхлипнул Гуиндаччо. Его рябое от оспин широкое лицо осветила счастливая улыбка.
- Лучше бы благодарил кое-кого другого, - проворчал Балтазар, прикрывая двери камеры, которую они так неожиданно покинули.
- Что это значит, Балтазар? - вполголоса спросила Яндра, идя позади пирата. - Ты можешь объяснить, что произошло, и почему мы оказались на свободе?
- Мы с тобой опять богаты, - ответил Балтазар, показывая ей кошелек, туго набитый золотыми реалами. - И это только начало. Мы с Великим понтификом быстро нашли общий язык. Я пообещал ему поддержку и согласился встать на защиту Ночеры. Папское войско похоже на сброд крестьян, придется ввести железную дисциплину. Вы также будете служить отныне новому хозяину. А Яндру я объявил своей сестрой - так спокойнее.
- Конечно, - подхватил с жаром Гуиндаччо. - Я полностью согласен с капитаном!
Ринери Гуинджи пробормотал что-то нечленораздельное, а в глазах Яндры Балтазар увидел еще не успевший остыть ужас перед тюрьмой. Увы, она прекрасно знала, чем обычно заканчивается знакомство со святыми отцами. Два раза в своей жизни она удачно избегала пыток и костра. На третий раз, видимо, также пронесло...
- Не волнуйся, - доверительно прошептал Балтазар, крепко прижимая ее к себе. - Говорю тебе, это только начало. Я действительно решил изменить свою жизнь и начать служить Святой церкви. Все так, как просили вы с матерью. Теперь я знаю, что передо мной лежит широкая дорога к богатству и славе.
- Я буду молиться за твой успех, - тихо сказала Яндра.
- Вот и прекрасно. За нашу новую жизнь!

На следующее утро Балтазар действительно начал новую жизнь. Во-первых, он, с молчаливого согласия Урбана и с помощью Пьетро Барлетто, возглавил папское войско, довольно потрепанное долгой осадой и постоянной бомбардировкой камнями. Неожиданно выступив с большим отрядом за крепостные стены, он захватил у противника двенадцать катапульт, а затем стал преследовать врага, не ожидавшего таких решительных действий, до самого побережья.
Возвратившись с победой, пусть и временной, он был тотчас призван к самому Урбану.
- Мне передали, что ты знаком с теологией. - Святейший внимательно и грозно посмотрел на бывшего пирата.
- Я отучился пять лет в Болонском университете, - смело отвечал Балтазар. - Я теолог и отлично знаю каноны. То, что не успел получить диплома - чистая случайность, которая вскоре будет исправлена.
- Хорошо, тогда слушай внимательно, - одобрил папа. - Во-первых, мне надоело пребывание в Ночере. Твоя задача - отправиться в монастырь Монте-Кассино к настоятелю Пьетро Тартеро. Он должен устроить мне отъезд из Ночеры. Вместе с ним на моей стороне Раймондо дель Балчо, граф Нола и Таммазо Сансеверино. Все трое претендуют на трон Неаполя, и готовы скинуть с него Маргариту и малыша Владислава хоть завтра, - улыбнулся папа тонкими губами. - Они в состоянии собрать войско, чтобы прийти мне на помощь.
Балтазар молча наклонил голову в знак согласия. Немного пообщавшись с Урбаном, он сразу понял, что папе лучше не перечить. Было видно, что тот - человек властный, строгий церковник, твердый в выполнении своих решений. Кроме того, до Коссы доходило множество слухов, что Урбан очень невоздержан на язык. Однажды папа публично обоззвал кардинала Орсини, знатного римлянина, дураком. С годами характер святейшего стал еще более нетерпимым и злобным. Католический архиепископ Бондрияр называл его сумасшедшим, а аббат Мурре утверждал, что папа Урбан VI был маньяком. А о пытках, которым он с маниакальным упорством подвергал сидящих в подвале кардиналов, были наслышаны все жители королевства.
- Во-вторых, - продолжал папа, - твои спутники примут сан священников и начнут ежедневно допрашивать этих презренных кардиналов, которые подняли против меня бунт. Пусть твои товарищи не знают пощады, и продвижение им обеспечено. Способны ли они на это?
- Не сомневаюсь, - поспешил ответить за друзей Балтазар. - Они прошли со мной огонь и воду, я не раз видел их в самых отчаянных схватках, так что на их преданность можно смело рассчитывать.
- Хорошо, - удовлетворенно произнес папа. - Сейчас главное - покинуть Ночеру вместе с этими негодяями-предателями - кардиналами. Вне Неаполитанского королевства мне легче будет держать их под охраной и добиться признаний. Ступай.
Глава 17. Тайна запертой комнаты
После отъезда мужа в Неаполь, Виктория не находила себе места от беспокойства. Она то впадала в ярость и отчаяние, представляя себе Рона в объятиях коварной красавицы Луандомии, и тогда ей хотелось отомстить обоим. То, наоборот, ругала себя, что оказалась так слаба, и полюбила собственного мужа, но сказать ему об этом не имеет права. То загадочно улыбалась, представляя себе ярость Луанды, когда та узнает, что в замок Сан-Фелисес с Роном отправится не она сама, а Виктория. Может быть там-то, в горах, на свежем пьянящем воздухе и главное, наедине, вдали от всех, она найдет в себе силы объяснить своему мужу... После этих мыслей Виктория растерянно замолкала и спрашивала себя:
- А что же дальше? Ну, признаюсь я, что Рон мне небезразличен, даже очень и очень небезразличен. Скажу ему откровенно о своей любви. А если он в ответ посмеется надо мной? Или останется таким же спокойным и холодным, как раньше? Ведь еще перед свадьбой он не скрывал, что всегда хочет оставаться свободным и независимым. Он не побоялся поступить по-своему, даже рискуя навлечь на себя гнев королевы, а я всего лишь его жена с шатким положением, не принятая в светском обществе и родившая ему чужого ребенка. Может, промолчать и оставить все, как есть? Может быть, это лучше, чем стать врагами и постоянно подозревать друг друга...
Проводя время с любимой дочерью, она наслаждалась счастьем материнства. Но когда малышка засыпала, Ви бесцельно бродила по замку, стараясь привести мысли в порядок и найти правильное решение. Во время таких тяжелых раздумий ей на глаза внезапно попались ключи, оставленные Роном перед прошлым отъездом во Флоренцию. Она взяла в руки тяжелую связку и стала задумчиво перебирать ключи. Муж перед отъездом, выбрав один из них, сказал:
- Это ключ от комнаты моей матери. Все, что там находится, отныне твое.
'Странно, что я вспомнила об этом только сейчас', - подумала Виктория. Со слов сеньоры Приньяно она знала, что мать Рона умерла, когда мальчику было пять лет. А отец больше внимания уделял укреплению городских стен, строительству и торговым отношениям с соседями, чем воспитанию единственного сына. Он даже не женился во второй раз, так как финансовые и политические проблемы интересовали его гораздо больше, чем любая красавица Гаэты. Через десять лет Рон осиротел окончательно. После смерти отца он остался богатым, знатным, независимым и одиноким юношей.
- Значит, уже лет двадцать в комнате никто не живет. Странно, что она постоянно закрыта на ключ. Видимо, кому-то было важно сохранить обстановку такой, какой она была в то время, пока мать Рона была жива.
Охваченная желанием проникнуть, может быть, в детские тайны и мечты мужа, Виктория, зажав в руке ключи, отправилась посмотреть, что же подарил ей герцог.
С трудом повернув в старинном замке тяжелый ключ, она пришла к выводу, что сюда давно не входили.
- Значит, Рон давно здесь не был, - решила она про себя, открывая дверь. Чтобы никто из домашних не проявил любопытства, она сразу же затворила ее за собой, и только потом оглянулась вокруг.
Небольшое окошко напротив двери не могло ярко осветить все помещение, поэтому часть комнаты оставалась в тени. Прямо перед окном стоял большой деревянный стол с витыми ножками, на котором в живописном беспорядке лежали несколько начатых вышивок. Корзинка с неоконченным кружевом, маленькая рамка с натянутым на нее полотном, на котором чья-то рука уже навела рисунок углем, еще одна корзинка с шелковыми, золотыми и серебряными нитями - видимо, мать Рона любила вышивать и много времени проводила за этим занятием. Слева от стола находился деревянный треножник, на котором была навешана рама с неоконченным портретом. Виктория подошла ближе и увидела вышитую гладью головку прелестного мальчугана с курчавыми длинными локонами, пухлыми детскими щечками и сочными губками. Несомненно, маленький Рон. Чудесная работа! Она с нежностью провела по локонам ребенка на портрете, улыбаясь своим мыслям:
- Если у нас когда-нибудь мог родиться сын, он, наверное, был бы таким же...
Справа от окна стоял массивный диван с гнутыми ножками, на нем лежало несколько подушек разного размера и формы. Аккуратно сложенное пушистое одеяло как будто ждало свою хозяйку. Рядом расположился массивный деревянный шкаф, украшенный причудливой резьбой.
'Очень странно, - подумала Виктория. - Здесь почти нет пыли. Наверное, окно закрывается очень плотно, и оно никогда не открывалось после смерти хозяйки. Но и запаха запустения и плесени тоже нет. Как будто комнату покинули совсем недавно и до этого тщательно проветривали... Даже в воздухе стоит какой-то тонкий, едва уловимый аромат. И только повернувшись, она поняла, что запах этот исходил от вазы, в которой стоял огромный букет засохших цветов. Воды в вазе не было, видимо, цветы были специально засушены, чтобы запах сохранился надолго.
Кресло возле столика было небольшим, но уютным, с высокой спинкой и мягкими подлокотниками.
- Наверное, она часто сидела здесь и смотрела в окошко, создавая свои работы, - подумала Ви, оглядывая цветник внизу под окошком. - Как жаль, что я никогда не любила заниматься вышивкой! А вот кружева, лежащие на столике, очень хороши, можно использовать для отделки платья или белья для Тиары...
Подойдя к комоду внушительных размеров со множеством ящичков, Ви на мгновение задумалась: Стоит ли ей знакомиться с их содержимым?
- Наверное, Рон хотел, чтобы я посмотрела все здесь. Он ведь ясно сказал: - Все, что здесь находится, теперь принадлежит мне.
Она осторожно выдвинула средний, самый большой ящик. В нем было несколько отделений, в которых, аккуратно разложенные по местам, лежали самые разнообразные женские принадлежности: черепаховые гребни, украшенные золотом и камнями, расчески, ленты, заколки и украшения для волос. Первое отделение полностью было заполнено бусами и браслетами, в другом лежали небольшие коробочки разных размеров и формы - видимо, также драгоценности.
Виктория обратила внимание, что одно из отделений было почти пустым. На дне его одиноко лежала небольшая прямоугольная шкатулка. Но ее внимание привлекла не она сама, а монограмма на верхней крышке.
- Странно, где-то мне встречалась уже такая, - подумала Ви, вертя в руках небольшую шкатулку. Она попробовала открыть ее, но не смогла. Наверное, в шкатулке был потайной замок. Пытаясь открыть, Виктория поочередно нажимала на выступы и впадины, переворачивала шкатулку и так, и эдак, пока не надавила в центр монограммы. Шкатулка открылась, и Виктория заглянула внутрь.
Она достала со дна обрывок папируса, похожий на тот, что лежал у нее самой в книжке Лео, и перстень, точь-в-точь такой же, как тот, что висел сейчас у нее на шее.
- Что это? - растерянно подумала она, вертя в руках такие знакомые предметы. - Неужели судьба в который раз насмехается надо мной? Такое впечатление, что эти вещи просто преследуют меня по жизни. Но я так же мало знаю о них, как и десять лет назад, когда впервые увидела. Что же это такое, и кто способен дать ответ?
Она внимательно покрутила перстень в руках.
- В точности такой же, как мой...
Для надежности она достала свой и поднесла оба поближе. Перстни действительно были совершенно одинаковые, если не считать надписей внутри обода. Надпись на кольце Виктории была длиннее. Взяв в руки папирус, она решила проверить, совпадут ли куски? Решив повременить с дальнейшим осмотром, она закрыла двери комнаты на ключ, быстро прошла в свою спальню и достала из черной книжки часть рукописи. Но рваные края не подходили друг к другу. Видимо, изначально папирус был порван на большое количество кусков. Хотя, несомненно, сделаны оба куска были из одинакового материала - и по цвету, и по фактуре они полностью совпадали.
- Значит, если найти еще несколько кусков, можно составить весь документ, - догадалась она. - Только кто его сможет прочитать, и где искать остальные куски?
И тут в памяти всплыло озабоченное лицо ювелира Анджело Перуцци:
- Знаете, герцогиня, я коллекционирую кольца. И такого, как ваше, у меня в коллекции нет. Я могу купить его у вас, или обменять на любую вещь в этом ящике.
- Он согласен был обменять такое кольцо на любую вещь из ящика с драгоценностями. А там лежали чрезвычайно дорогие вещи... Неужели этому старичку-ювелиру что-то известно об этих кольцах, раз он так их ценит? Не верю, что этот интерес - только интерес коллекционера. Значит, надо попытаться узнать у Анджело все, что ему известно. Послать сейчас же за ним кого-то из слуг, или стоит дождаться приезда Рона? А какой в этом смысл? Перстень его матери двадцать лет лежит в ящике шкафа. Наверняка Рон десятки раз вертел его в руках, значит, если оставил на виду, оно для него не представляло ценности или хотя бы интереса. Он ничего о нем не знал. Вот Анджело Перуцци - совсем другое дело. И если он что-то знает, то мне расскажет быстрее, чем герцогу ди Фонди, уж я-то чувствую!
Решив поскорее узнать, действительно ли с перстнями связана какая-то тайна или необычная история, Виктория, не теряя времени, набросала коротенькую записку для ювелира, попросив его навестить ее дом как можно скорее, прихватив с собой несколько интересных ювелирных изделий, которыми можно украсить наряд придворной дамы.
Ювелир с пониманием отнесся к просьбе сеньоры герцогини, и уже через несколько часов, встрепанный и порядком вспотевший, вошел в ее уютную малую гостиную, где его с нетерпением ждали. Он учтиво поклонился именитой покупательнице, достал из-под мышки небольшую шкатулку слоновой кости и принялся было раскладывать свои изделия на маленький столик, за которым сидела сгорающая от неизвестности Виктория.
Указав ювелиру на кресло с другой стороны столика, она привела его в явное замешательство. Он всем своим видом дал знать, что считает невозможным сидеть в присутствии герцогини, но Ви мягко настояла на своем.
- Садитесь, сеньор Перуцци, у меня к вам очень важный и возможно, очень долгий разговор.
- Если речь пойдет о продаже в кредит, - начал вконец растерявшийся ювелир, - то мне придется посоветоваться с братом, чтобы принять окончательное решение...
- О драгоценностях поговорим позже, - спокойно прервала его герцогиня. - Что вы скажете вот об этой вещице?
Она протянула ему на ладони перстень, который нашла сегодня в комнате матери Рона. Анджело Перуцци осторожно взял протянутую ему вещь и спросил:
- Неужели вы все-таки решили расстаться...
Он не договорил, обратив внимание на надпись внутри обода. Виктория, внимательно наблюдавшая, как резко изменилось выражение его лица, быстро спросила, не давая ему прийти в себя:
- Вы прочитали надпись внутри и убедились, что это не мой перстень?
Не отрывая взгляда от надписи, он кивнул, все еще ошеломленный и недоумевающий.
- Что написано на нем? - настойчиво продолжала герцогиня, не давая гостю времени опомниться от удивления.
- Я не имею права читать надпись вслух, - пробормотал несчастный ювелир, поняв, что его загнали в тупик.
- Хорошо, - спокойно сказала Ви, снимая с шеи цепочку со своим кольцом. - Тогда что на моем?
- Но вам и так это прекрасно известно, - тихо возразил Анджело.
- К сожалению, нет, но я твердо решила это узнать. У меня такое впечатление, что эти перстни просто преследуют меня по жизни. И вы мне расскажете все, что знаете о них. А если откажетесь, - добавила она, увидав, что ювелир открыл рот и отрицательно замотал лысой головой, - я их потеряю. Навсегда. А заодно сожгу куски папируса, которые, как мне кажется, также имеют отношение к ним.
Анджело, испуганно всплеснул короткими толстенькими ручками, начисто отвергая даже саму мысль о потере колец. Он только коротко вздохнул, и, как достойный представитель своей профессии, сказал:
- Хорошо, спрашивайте все, что хотите узнать, герцогиня. Но в ответ - будете ли вы также откровенны со мной - покажете ли мне куски папируса?
- Договорились, - быстро согласилась Виктория, отлично зная, что сложенные вместе, куски все равно не дадут связанного текста. - Я обещаю, сеньор Анджело, что покажу их вам, даю слово. А теперь расскажите мне все, что знаете об этих странных перстнях. Кстати, сколько же их всего?
- Семь, - покорно ответил ювелир, уже заранее чувствуя, что разговор предстоит нелегкий. - У них старая и, к сожалению, кровавая история...
- Я обожаю старые истории, расскажите мне все, что знаете.
- Начиная с XI века весь Лангедок, охватило новое, удивительное по простоте и глубокое по смыслу учение, которое проповедовали странники в простых черных одеждах, перепоясанных грубыми веревками. Они называли себя 'совершенными' или 'катарами', что по-гречески означает 'чистые'. Еще их называли альбигойцами - поскольку одним из основных центров, принявших учение катар, стал город Альби.
- Мир, - учили они - арена борьбы двух непримиримых начал: Добра и Зла. Дух сотворил Добро, а материя, оскверняющая и сковывающая дух, создана самим Злом. Чтобы победило Добро, нужно, чтобы Дух смог выйти из нечистой матери. Как Христос, освободивший свой Дух, так и человек, отказавшись от всего земного и суетного, став бедным и целомудренным, сможет достичь высшей Любви.
'Совершенные' проповедовали мир, отрицали насилие и строго следовали заповеди 'не убий'. Они быстро завоевывали все новых и новых сторонников, разочарованных продажностью и развратом, царившим в то время в лоне католической церкви. Храмы и соборы катар строились в Альби, Тулузе, Нарбонне, Каркассоне, Перпиньяне, Фуа, да практически во всех городах и селах Лангедока. Сам граф Раймунд VI Тулузский, некоронованный 'король Лангедока', поддержал новое учение, решительно вытеснявшее католическую церковь.
В 1209 году, когда в Тулузе был убит папский легат, в его смерти тотчас же были обвинены катары. Рим воспользовался этим и объявил крестовый поход против 'еретиков', а поддержал его король Франции Филипп II Август, который давно мечтал прибрать к рукам богатое и независимое Тулузское графство, присоединив Лангедок к королевским владениям. Из Лиона в Лангедок и Прованс двинулась огромная армия под предводительством вассала французского короля, Симона де Монфора. 'От церкви' руководителем крестоносцев папа назначил аббата Арнольда, настоятеля монастыря Сито. 'Защитники веры' истребляли всех без разбора. Когда жители Безье, собранные на площади, стали молить о пощаде, рыцари обратились к аббату Арнольду с вопросом:
- Что нам делать, отче? Не умеем мы различать добрых от злых?
- И вот аббат, - тут маленький ювелир повысил голос, а Виктория вздрогнула от ужаса, - боясь, чтобы те еретики из страха смерти не прикинулись правоверными, сказал: 'Бейте их всех, господь своих узнает!'
- Я слышала, что на самом деле эти слова из уст аббата не прозвучали... - осторожно заметила Виктория.
- А разве это имеет теперь значение? - горько усмехнулся ювелир. - Дело-то было сделано - уничтожили всех.
Осознав, что пощады не будет никому, шесть самых знатных и благородных семейств Лангедока собрались вместе и решили, что невозможно больше отступать, давая сжигать свои дома. Они дали клятву принять бой, отступив от заповеди 'не убий'. А чтобы Господь понял, что иного выхода у них нет, было в память потомкам выковано шесть перстней с одинаковой монограммой, внутри которых секретным шрифтом, понятным только 'посвященным', выбили шесть имен, которые решили погибнуть в борьбе со Злом. Когда перстни были готовы, их завернули в священный папирус и вознесли Святой Троице молитву, чтобы сохранил он Дух этих людей, не дав высохнуть их крови в веках. И чтобы по этому знаку потомки катар смогли узнать друг друга и соединиться друг с другом. Папирус был разорван на шесть частей, каждую из которых следовало держать вместе с перстнем. Седьмое кольцо не несет на себе печати благородной крови погибших за веру. Оно передается как символ 'посвященных' самому достойному из них. Собрав все шесть перстней и шесть кусков рукописи воедино, потомки, несущие в себе благородную кровь защитников Духа, с помощью седьмого перстня смогут узнать, где спрятано главное сокровище катар - то, что не смогли найти и уничтожить рыцари папы Римского. То, что три столетия назад едва не погребло под собой католическую церковь. То, что до сих пор хранит в себе Дух 'совершенных'. То, что поможет через века возродить нашу веру!
Когда скромный ювелир рассказывал Виктории историю, отголоски которой она уже когда-то слышала, он стал величественнее и как будто выше ростом. Она с восхищением смотрела на маленького гордого человека, пронесшего веру и память предков через века мук и страданий.
- Я хочу задать вам несколько вопросов, сеньор Перуцци, - тихо спросила она, все еще находясь под впечатлением рассказа.
- Конечно, герцогиня, отныне я всегда к вашим услугам.
- Больше всего меня, конечно, интересует, что может быть спрятано за семью перстнями? Но, как я понимаю, вы не можете сказать, что это за святыни или сокровища?
- Даже если бы знал, то не сказал бы, - откровенно признался Анджело Перуцци. - Только найдя ЭТО, возможно будет узнать и понять...
- В таком случае - мой второй вопрос. Фамильные перстни можно передавать только кровным родственникам?
- Носить его достоин тот, кому этот перстень передаст сам владелец. Он может быть кровным родственником или духовным наследником.
- А если владелец умирает, не успев передать кольцо выбранному им по духу единоверцу? Не удивляйтесь моему вопросу, но так случилось, что кольцо досталось мне совершенно случайно после смерти близкого человека...
- Случайностей с перстнями не бывает, - поспешно заверил Анджело. - Если хранитель и владелец умирает, не успев выбрать наследника, перстень сам находит того, кто должен его носить.
- И этот человек обязательно будет катаром?
- Он обязательно будет либо в кровном родстве с владельцем перстня, либо в родстве с ним по духу.
- Но в моем случае эти условия явно отсутствовали...
- Кольца никогда не ошибаются, уж поверьте старику. Вы - одна из избранных, знаете вы об этом, или нет, в данное время не имеет значения. Наша задача - лишь охранять вас и ждать появления рядом нового владельца перстня. Для этого возле каждого избранного должен находиться Страж Святыни.
- А почему он должно появиться?
- Сила перстней состоит в том, что они способны притягивать судьбы своих владельцев, стараясь соединить заново веру и дух предков. Неизбежно рано или поздно пути владельцев колец пересекутся, хотят они этого, или нет.
- И вы уверены, что до сих пор живы потомки тех, кто боролся и погибал за свою веру? - взволнованно спросила Виктория, вспомнив свою бабушку и ее разговор с Лео много лет назад. - Что они не растворились и не растеряли свой Дух во времени?
- Один из них перед вами, герцогиня, - с достоинством произнес Анджело. - Последний оплот катар - крепость Монсегюр - пала в марте 1244 года, все 257 ее последних защитников сожжены, но их кровь и Дух живет в моем сердце.
С этими словами сеньор Перуцци повернул левую руку ладонью вверх, и Ви тотчас узнала знакомую монограмму.
- На моем написано - 'Монсегюр', - гордо ответил Анджело на ее немой вопрос. - На том, что я увидел у вас в первый раз - 'Вальдо'. А на этом, - он снова взял в руки перстень матери Рона, - На этом - 'Фуа'. И вы сами пришли ко мне недавно, не так ли? Вот видите, это кольцо привело вас!
- Значит, теперь три перстня собрались вместе, - задумчиво протянула Ви. - Остается найти еще четыре... Сеньор Перуцци, знаете ли вы еще владельцев, кроме меня и вас?
- Одного знал, - признался, немного помедлив, Анджело. - Но боюсь, что этот человек погиб, поскольку уже много лет я не имею о нем никаких известий.
- И кто же он?
- Знаменитый в прошлом рыцарь, победитель многих турниров, участник жестоких сражений. Все его тело покрыто шрамами от ран, полученных в бою. Я невольно испытывал трепет и немое почтение, когда судьба и зов крови свели нас.
- И звали его?..
- Он называл себя Роже Транк, хотя на самом деле был прямым потомком графа Транкевеля.
'Значит, в самом деле, судьба, - потрясенно прошептала Виктория. - И перстни действительно находят друг друга... Но тогда кто же я, какое место отведено мне в этой загадочной истории?' - невольно спросила она себя.
- Вам что-то известно о судьбе этого удивительного человека? - полюбопытствовал Анджело, увидев, как изменилось лицо герцогини.
- Еще пару месяцев назад я считала его погибшим, - призналась Виктория. - Но теперь я знаю точно, что он выжил. И найти его - мое самое сокровенное желание. Этот человек долгое время жил в моем доме, отказавшись от почестей и славы, взяв на себя роль простого телохранителя. Он спас мне жизнь. Благодаря ему, я сейчас сижу перед вами, сеньор Анджело. Злая воля человека развела наши пути, но сейчас вместе с Роже находятся мой брат, которого я также считала погибшим. Вот почему вообще состоялся наш разговор: мое самое заветное желание - разыскать родных. Ваше - найти перстень и Роже. У вас, я подозреваю, гораздо больше возможностей, чем у меня. Помогите мне, заклинаю вас! Я должна своего брата и Роже Транка. Вы мне поможете?
- Отказать в такой настойчивой просьбе у меня нет оснований, - улыбнулся растроганный Анджело. - Я обещаю, что приложу все усилия - свои и братьев по вере - чтобы разыскать владельца еще одного перстня, а заодно и ваших родных.
- Вот и чудесно, сеньор Перуцци! Тогда я задам вам последний вопрос, и на сегодня наша встреча, так удачно начавшись, так же удачно завершится. Катары имеют какое-нибудь отношение к тамплиерам?
Если бы в эту минуту мраморный пол под ногами ювелира разверзся, он бы не был так удивлен, как изумился вопросу Ви.
- А-а-а, - от волнения почтенный ювелир даже начал заикаться, пытаясь ответить на, казалось бы, простой вопрос. - А почему вы спрашиваете об этом меня, герцогиня?
- Обычное женское любопытство, - успокоила его Виктория, радуясь, что наконец-то она на правильном пути. - У меня был один друг, очень образованный юноша, между прочим. По его мнению, катары и тамплиеры сотрудничали между собой, а впоследствии слились в один орден. На предложение папы помочь одолеть еретиков-катар, тамплиеры ответили, что такой крестовый поход не 'настоящий'. А в битве при Мюре в 1213 году они выступили на стороне катарской армии. Это так?
- Д-да, - утвердительно кивнул Анджело, начинающий понемногу приходить в себя. - Таиплиеры действительно сочувствовали катарам, но слияние...
- Не сомневаюсь, что не только ряды катар, но и ряды Ордена тамплиеров пополнялись представителями аристократических семей Лангедока и Прованса. Я слышала, что мои земляки-аристократы занимали командные должности в южно-французских орденских общинах и входили в высшее руководство Ордена тамплиеров. Не в этом ли кроются истоки трудно объяснимого обряда отречения от Христа при вступлении в Орден? В таком случае, катары, являющиеся родственниками тамплиеров, также могли входить в Орден.
Бедный ювелир оттер вспотевший лоб и в величайшем изумлении уставился на молодую герцогиню:
- Это тоже рассказал вам ваш образованный друг?
- Да, он, знаете ли, теолог по образованию, и к тому же лично знаком с записками инквизиции, проводившей дознание среди захваченных 'совершенных'.
- Я даже не знаю, что и сказать вам в ответ. Похоже, вы хотите намекнуть на что-то, только мне, бедному простому ювелиру, трудно уследить за вашей мыслью. По моему мнению, катары - сами по себе, а тамплиеры - тоже.
- Во всяком случае, и те и другие окончили одинаково - их погубила третья сила.
- Д-да, все верно, - вздохнул ювелир. - Католическая церковь только за собой признавала правильную и чистую веру. И доказывала свою правду огнем и мечом.
- Мой знакомый также рассказывал, что тамплиеры были самыми крупными банкирами своей эпохи. Кажется, они даже принимали депозиты деньгами и ценными вещами? А камеры хранения сдавались клиентам, которым давался ключ, чья копия находилась в распоряжении хозяев крепости? Короли, сеньоры и буржуа пользовались этими камерами, чтобы сохранить свой капитал от кражи или порчи. Не удивляйтесь моим вопросам. Семья, которая приютила меня с детства, уделяла большое внимание воспитанию и обучению своих наследников. Я училась вместе с ними.
- Вы прекрасно осведомлены, герцогиня. Сказать по правде, тамплиеры не практиковали ничего, кроме обычного депозита: вкладчик, сохраняя право собственности на предмет вклада, уплачивал организации определенную сумму за охрану. Но Ордена нет уже и в помине...
- Сдается мне, наши итальянские банкиры, прекрасно развили данную операцию: появился вклад до востребования, срочный депозит с отчуждением собственности, а также возобновляемый срочный вклад. Не могли бы вы, сеньор Перуцци, посоветовать мне хорошего банкира? Герцог поручил мне заняться ведением финансовых дел, у него на это нет времени, да и желания. Я бы хотела получить самые полные консультации, как выгодно вложить средства.
- В таком случае, наш банкирский дом к вашим услугам, дорогая герцогиня! Мой брат и я, мы в любой момент готовы быть вашими представителями или...
- Так вы не только ювелир, дорогой сеньор Перуцци! - перебила старика Виктория. Я не сомневалась, что кто-то должен был продолжить благие начинания тамплиеров, почему бы не 'совершенные'? Скоро я посвящу вас, сеньор Анджело, в мои финансовые дела. Думаю, наше сотрудничество принесет пользу нам обоим. У меня, кроме того, есть кое-какие владения на юге Франции.
- Наш банкирский дом ведет свои дела по всей Европе, - с гордостью поспешил заверить ее сеньор Анджело.
- Какие обширные у вас с братом интересы! - улыбнулась Ви очаровательной и понимающей улыбкой. - Вот и отлично. Я уже начинаю верить, что перстни действительно никогда не ошибаются и мы с вами нашли друг друга. Но сейчас для меня главное - найти моего брата и Роже Транка. И соблюсти честь и достоинство семьи моего дорогого мужа.
- Я все прекрасно понял, герцогиня. Поверьте, и мы с братом, и наши собратья всецело на вашей стороне.
- Я также обещаю быть на вашей стороне, сеньор Перуцци, надеюсь, мы станем добрыми друзьями. Кстати, кто из ваших людей назначен Хранителем Святыни в моем доме?
Глава 18. Знак святейшего понтифика
Оставив Яндру на попечение друзей, сразу превратившихся с легкой руки папы Урбана из пиратов в священников, а по совместительству - и палачей плененных кардиналов, Балтазар, не дожидаясь, когда к Ночере подтянутся свежие войска, выскользнул из города и направился в сторону гор.
Монастырь Монте-Кассино находился в живописной горной местности, утопающей в зелени. Фруктовые сады и виноградники у подножия гор, выше - густые сосновые леса, терпкий запах которых смешивался с запахом соленого моря - все вокруг очаровывало своей первозданной красотой. Балтазар чувствовал пьянящую радость от того, что жив, что впереди открываются прекрасные перспективы. И самое главное - у него есть теперь надежная защита в лице святейшего понтифика. Конечно, папа - законченный маньяк и тиран, но и это в данное время только на руку.
- Он сейчас нуждается во мне, и это прекрасно. Ну, а в будущем... А в будущем перспективы также неплохие. Папа стар, ему нужен преемник. И почему бы этим преемником не стать именно мне? - рассуждал Балтазар, погоняя горячего скакуна, которого выбрал сам в конюшне понтифика.
Найти монастырь особой сложности не представляло. Проблема была только в том, как незаметно туда попасть. Урбан предупредил, что дело должно быть сделано в глубочайшей тайне, поскольку, выступив из Ночеры, папа и его люди окажутся беззащитными до самых границ королевства. Кроме того, у его врага, авиньонского папы Климента VII, были повсюду свои люди. И если о бегстве узнает королева Маргарита или папа Климент, то Урбан окажется между двух огней.
Несколько дней Балтазар провел недалеко от монастыря, наблюдая за размеренной жизнью монахов и ожидая, когда представится возможность поговорить с настоятелем Пьетро Тартеро. Наконец его терпение было вознаграждено. Когда ранним утром настоятель отправился в карете в сторону побережья, Балтазар, улучшив момент, выскочил из-за толстого ствола столетнего дуба и протянул в окошко кареты сложенное в трубку послание папы. Проехав метров двадцать, карета остановилась, дверца ее открылась. Видимо, настоятель узнал печать на послании. Балтазар, воспользовавшись этим, догнал карету и по знаку настоятеля ловко вскочил внутрь.
- Благодарю за доверие, мессир Тартеро, - почтительно поклонился Косса, устроившись напротив сухого старика, с суровым видом восседающего на мягких подушках. Не обращая внимания на приветствие, Пьетро Тартеро погрузился в изучение свитка.
Настоятелю было на вид лет шестьдесят. Точнее определить Косса не рискнул бы. Он относился к тому типу мужчин, которые, достигнув лет пятидесяти, потом уже практически не меняются внешне до самой смерти. Пока настоятель читал послание Урбана, Балтазар то и дело поглядывал в окошко кареты, запоминая дорогу.
Наконец Тартеро оторвался от чтения и коротко спросил:
- Когда ты покинул Ночеру?
- Три дня назад, ваше святейшество.
- Много ли войска принимает участие в осаде?
- Пока основная масса осаждающих - местное население, возмущенное тем, что папа захватил мятежных кардиналов и подвергает их пыткам. Небольшой королевский отряд я разогнал с помощью гарнизона папы. Но осаждающие ожидают подкрепления новых королевских отрядов. Двенадцать катапульт несколько дней назад были захвачены войсками папы, так что положение пока не очень угрожающее. Но все может поменяться с приходом королевских войск. Уж очень королева обозлена на действия понтифика. Ей не терпится выкинуть его из страны...
- А ты кто такой? - сощурил и без того маленькие глазки настоятель. - Я никогда тебя не видел в Ночере.
- Я недавно поступил на службу к Урбану, после того как дал обет Господу. Но я всегда хотел связать свою судьбу со служением Святой церкви. Я по образованию теолог и юрист, пять лет проучился в Болонском университете.
Рассказывая настоятелю некоторые подробности своей жизни, Балтазар надеялся произвести хорошее впечатление о своей персоне, а возможно, завязать нужное и полезное знакомство. Поэтому на вопрос, как его зовут, он ответил честно и откровенно:
- Я - Балтазар Косса, граф Беланте.
- Родственник адмирала Гаспара Коссы? - уточнил настоятель, уже более внимательно приглядываясь к собеседнику.
- Его младший брат.
- Что ж, думаю, святой понтифик в вас не ошибся, молодой человек...
- Надеюсь быть полезным и вам, ваше святейшество.
Балтазар прекрасно понимал, как важно сразу закрепиться на новом пути, и хотел, чтобы настоятель оценил его рвение.
- Святой Урбан упоминает в послании, что мы можем начинать действовать, как только услышим знак. Тогда королевскому дому будет не до нас. И войска, посланные графом Нола и Таммазо Сансеверино, обеспечат беспрепятственный уход папы из Ночеры в Салерно. Что это за знак?
- Не знаю, Святейший ничего мне об этом не сообщал.
- Ну что ж, думаю, он знает, о чем пишет, - вздохнул настоятель. Балтазар про себя подумал, что у святейшего с утра несварение желудка. - Мы будем ждать знака, как просит папа, а твоя задача - вернуться в Ночеру и предупредить Урбана, что мы согласны на его условия, раз он отнесся со вниманием к нашим. Вместо ответа передай ему эту вещь, он поймет.
И настоятель протянул Балтазару небольшие деревянные четки с крестом.
Балтазар, окрыленный тем, что так удачно выполнил первое важное поручение, вскоре вернулся к тому месту, где несколько часов назад оставил своего коня. Какова же была его ярость, когда он не обнаружил его на месте.
- Дьявол забери! - выругался расстроенный Косса, - как же теперь успеть в Ночеру? Придется добывать новую лошадь. Наверняка мне встретится какой-нибудь всадник, уж Господь не оставит верного своего слугу!

Виктория с мужем наслаждались неспешной беседой, направляясь к замку Сан-Фелисес, расположенном в горах Монте-Кассино, всего в нескольких лье от монастыря. Небольшой отряд сопровождения ушел на сотню шагов вперед, сзади примерно на таком же расстоянии следовали пятеро всадников. Чувствуя себя защищенной и одновременно свободной, так как в непосредственной близости людей не было, Виктория подробно рассказала мужу о найденном кольце и о своем разговоре с ювелиром Анджело Пуруцци.
- Странно, - задумчиво сказал Рон. - Я никогда не обращал внимания на эту маленькую шкатулку с перстнем матери. Хотя в ящике столько разных вещиц и различных женских принадлежностей, что, честно говоря, я всегда опасался что-нибудь оттуда брать. Просто иногда доставал какую-нибудь мамину вещь, держал в руках и осторожно клал обратно...
Виктория украдкой посмотрела на едущего справа от нее мужчину. Поскольку поездка предполагалась деловая, а не военная, то на Роне поверх кожаного колета была надета легкая кольчужная рубаха яцеринового плетения, кольца которой лежали друг на друге, образовывая сплошное покрытие, подобное чешуе. На голове - шапочка, отороченная мехом выдры, украшенная посередине небольшим топазом. Крепкие ноги герцога, обутые в высокие сапоги из толстой проваренной кожи, со шпорами, застегивающимися сзади, полотно держались в стременах. Рядом с седлом, щедро украшенным серебром, была приторочена тяжелая секира - топор с боевой частью в виде полумесяца. С другой стороны виднелась рукоять тяжелого меча, который мог быть пущен в ход в любой момент. Ее муж, даже без полного рыцарского вооружения, представлял для возможного противника несомненную угрозу. Она с удовольствием любовалась его отличной посадкой и выправкой. Искусство, с которым он управлял крепким и породистым конем, также заслуживало ее полного одобрения.
'С ним я чувствую себя уверенной, - подумала Виктория, рассматривая из-под опущенных ресниц своего спутника. - Интересно было бы увидеть тот турнир, на котором Рон стал победителем. Камилла так красочно его описывала...'
- Кстати, я хотела поговорить с тобой о Камилле, - вслух сказала она мужу. - Твоя сестра несколько раз приезжала ко мне за своим пансионом. Это она познакомила меня с Анджело Перуцци.
- Я же говорил, что вы подружитесь! Она прекрасная собеседница, в драгоценностях знает толк, а главное - ей знаком весь город, - отозвался герцог.
- Все это верно, - осторожно начала Виктория, пытаясь хоть как-то смягчить впечатление того, что хотела сказать дальше. - Мне просто показалось странным, что каждый месяц Камилла появляется, чтобы твой управляющий выдал ей денег. Она же замужем, неужели у нее нет собственных средств?
По нахмуренному лицу мужа Ви поняла, что затронула неприятную тему. Но желание выяснить до конца отношения между ним и сестрой заставило ее продолжить.
- После разговора с управляющим я была просто в недоумении. Дело в том, что ежемесячные выплаты постоянно меняются, причем все время в большую сторону. Он не мог мне объяснить, почему. Ответил, что по твоему распоряжению выдает столько, сколько она просит. И с каждым разом запросы возрастают. Я хотела бы знать о вашей договоренности, коль ты попросил меня заняться финансовыми делами.
- Да, - тяжело вздохнул Рон. - Камилла действительно получает кое-какую сумму. И мы действительно не оговаривали ее размер. Дело в том, что от ее наследства не осталось ни гроша. Муж сестры промотал и ее, и свое состояние. Более того, Камилла выходила замуж совсем не ребенком, она старше меня на девять лет, а вела себя, словно неразумное дитя. Зато впоследствии стала обвинять меня, что я, как брат, должен был отговорить ее от опрометчивого шага.
- Она была выдана замуж насильно?
- Нет, - герцог возмущенно посмотрел на Викторию. - Конечно же, нет! Она была влюблена без памяти, и на мои робкие уговоры ответила, что все равно сделает по-своему. Камилла была готова бежать за любимым на край света, вот я и не устоял перед ее мольбой. А теперь выходит, что прояви я тогда настойчивость, она бы избежала такой ошибки. Но если честно, сестра до сих пор безумно любит мужа, несмотря на его расточительство и распутство, вот в этом-то вся беда...
Виктория задумалась на минуту, а затем внимательно посмотрела на герцога. Его зеленые глаза, всегда восхищавшие ее, были сейчас темными и грустными, как у обиженного ребенка. Она поняла, что он действительно искренне винит себя в несчастьях, постигших сестру.
- Я понимаю, что ты ей сочувствуешь, но по-моему, она пользуется своим положением, чтобы ощущение вины заставляло тебя оплачивать прихоти и долги ее мужа. А ты не виноват ни в чем, уверяю тебя. Давай, я поговорю с ней, если такой разговор неприятен для тебя. Хочешь помогать сестре - ради Бога, но нужно установить разумную постоянную сумму, превысить которую она больше не сможет.
- Делай, как знаешь, - отозвался Рон, отворачиваясь в сторону. Он явно старался избежать дальнейшего обсуждения дел сестры.
- И еще о твоем управляющем, - упрямо продолжила Виктория, решив довести дело до конца. - Кроме странно больших выплат Камилле, я обнаружила много исправлений и вырванных страниц в расчетных книгах. Думаю, что он нечист на руку или некомпетентен.
- Можешь заменить его, когда вздумается, - успокоил ее муж, явно довольный, что разговор о Камилле Монтальто окончен.
Сильный шум, поднявшийся внезапно, сразу привлек их внимание. Всадники, которые ехали впереди, огласили воздух криками и, подгоняя лошадей, поскакали к замку, башни которого проглядывали сквозь густые кроны деревьев.
- Что-то случилось, - встревожено произнес Рон, подавая рукой знак приблизиться пятерым замыкающим. - Держитесь вокруг герцогини, - приказал он подъехавшим воинам, пришпоривая своего коня. Пятеро людей окружили Викторию, по двое слева и справа, один сзади. И все поскакали по направлению к замку, стараясь догнать далеко опередившего их Рона.
Они остановились недалеко от замка возле группы возмущенно орущих людей. Все возбужденно размахивали руками и наперебой показывали на стоящего в центре круга человека, который держал за повод крупного черного коня.
Решив узнать, что случилось, Виктория подъехала поближе к мужу, круг расступился и человек, из рук которого вырвали поводья, обернулся. Виктория почувствовала, как сильно забилось сердце. Она сразу его узнала. Балтазар! Каким образом он оказался здесь?
Рон властным голосом отдал распоряжение, вооруженные люди, подталкивая Балтазара тупыми концами копий, повели его к замку. Повернув коня, герцог подъехал к ней и спокойно сказал:
- Какой-то незнакомец пытался украсть коня. Мои люди его поймали. Сейчас пленника отведут в замок, разберемся с ним позже. Что с тобой, дорогая?
- Ничего, просто я очень испугалась за тебя, - тихо ответила Виктория, тут же подумав: 'Догадался ли Рон, кто этот арестованный?'
И только через несколько часов, когда окончились приветствия слуг и вассалов, когда гости и жители замка, после обильного и веселого ужина крепко спали, сморенные огромным количеством выпитого вина и съеденных угощений, Виктория, так и не дождавшись мужа, тихо приоткрыла двери своих покоев. В нескольких шагах от себя она увидела оруженосца мужа, Тибо. Он встрепенулся и крепче сжал рукоятку короткого меча, показывая, что госпожа надежно охраняется.
- Где твой господин? - тихо поинтересовалась Ви, подходя к своему охраннику.
- Мессир герцог сказал, что спустится в подвал, допросить пленника. А мне приказал охранять вас.
- Я тоже хочу посмотреть на пленника, отведи меня туда.
Смущенный парень переминался с ноги на ногу. Ему было лестно, что к нему обращается сама герцогиня, но он отлично помнил приказ охранять ее ценой своей жизни.
- Но мне приказано не спускать с вас глаз!
- Вот и не спускай, просто отведи меня к мужу!
Она решительно двинулась по темному коридору, а Тибо, обреченно вздохнув, снял со стены небольшой факел и поспешил за ней, чтобы показать дорогу. Их тени заплясали на стенах. Две черные движущиеся фигуры то вырастали до неимоверных размеров, удаляясь от очередного факела, то уменьшались и почти пропадали, когда пламя пылало у них над головой. Тибо подошел к лестнице, ступени которой круто вели вниз. Виктория обратила внимание, что форма лестницы не винтовая, а спускается уступами, которые попеременно поворачивают то в одну, то в другую сторону. - Это потому, что ступени выбиты в горном массиве, - догадалась Ви. Следуя за оруженосцем, она осторожно спускалась, временами прижимаясь к каменной стене и стараясь не смотреть вниз - перил не было. Тибо уверенно шел впереди, освещая дорогу, а Виктория, чтобы отвлечься от зияющей сбоку пустоты, задавала ему вопросы:
- Ты здесь не в первый раз, Тибо?
- Мессир несколько раз посещал замок, - отвечал юноша, польщенный вниманием своей прекрасной хозяйки. - И я его сопровождал.
- Нам еще долго спускаться?
- На самый низ, я слышал, ведут триста ступеней. Но нам нужно свернуть вправо на следующей площадке. Ниже находится подвал и темница, я там никогда не был.
И действительно, на следующей площадке они свернули в боковой коридор, созданный, вероятно, самой природой и лишь чуть-чуть облагороженный человеческими руками. У входа горели факелы и стояли два стражника, которые без возражений пропустили оруженосца герцога. Пройдя еще метров двадцать, Виктория услышала знакомые голоса. Она сделала знак остановиться. Тибо послушно замер, не дойдя до расширяющейся подземной пещеры.
- Дальше я пойду одна, - тоном, не терпящим возражений, заявила она оруженосцу. Тот послушно кивнул, так как слышал голос герцога и уже не боялся, что хозяйка останется без присмотра. Пройдя несколько десятков шагов, она явственно услышала голоса мужчин. Едва она выглянула из-за уступа, ее взору открылась небольшая пещера, ярко освещенная светом трех горящих факелов. На высоком резном стуле, сделанном, очевидно, из красного дерева, сидел Рон, устало облокотившись на подлокотники. Его точеный профиль резко выделялся на фоне темного камня стены. Он был все в том же одеянии, но без шпор и шапки. Волосы, стянутые золотым обручем, свободно рассыпались по плечам. Шагах в пяти от него, рядом с низкой деревянной скамьей, стоял Балтазар со связанными руками. Отведя взгляд от Рона, Ви обратила внимание, что ее друг сильно возмужал: его крепкая фигура стала грузнее, линии лица - резче, появились морщинки вокруг глаз. Она смотрела то на одного, то на другого - один был когда-то ее любимым, другого она любила сейчас, но оба ей, увы, никогда не принадлежали.
- Вы просто сводите со мной счеты за ту встречу на Корсике, - говорил в это время Базтазар, изучающее глядя на Рона. - Вот уж не думал, что мне придется когда-нибудь встретить бедного торговца в собственном замке, а слуги будут называть вас герцогом. Какая стремительная карьера, не так ли? Или Ви просто обманула меня, чтобы я пощадил вас тогда?
- Она сама не знала, кем я был на самом деле. Не стоит обвинять юную девочку, которая вышла за меня замуж, считая бедным торговцем. И вы не правы, Косса. Я вовсе не желаю сводить с вами счеты, тем более, что тогда вы поступили как благородный человек - пощадили меня и моих слуг и вернули все награбленное церкви. Меня сейчас интересует лишь одно - почему вы оказались здесь? И для чего хотели украсть лошадей?
- Я делал то, что подсказало мне мое сердце, - гордо подняв подбородок, бросил в ответ Балтазар. - И коня украл не я - это у меня его увели. Я просто хотел забрать то, что мне принадлежит!
- В таком случае, утром вы будете свободны, и вам вернут коня, если подтвердится, что он действительно ваш.
Рон поднялся с кресла, видимо давая понять, что разговор закончен. Виктория, отпрянув назад, поспешила обратно, радуясь, что проблема так просто разрешилась.
'Завтра Балтазар будет на свободе, - говорила себе она, торопливо поднимаясь вверх по лестнице. - Я была уверена, что Рон не станет ему мстить за прошлое. Какое счастье, что Балтазар покинет замок свободным и невредимым...'
Последняя мысль застала ее на мгновение остановиться. Она перевела дух и поспешила дальше, чтобы муж застал ее уже в постели.
'Так чему все-таки ты рада? - спрашивала она себя еще и еще и не находила ответа на свой вопрос. - Ты радуешься, что Балтазара завтра освободят, или что завтра он уедет отсюда?'
Но как оказалось, разговор между двумя мужчинами был еще не окончен. Виктория так и не услышала его продолжения, иначе вряд ли ее поспешное бегство было бы таким радостным. Герцог, подойдя к пленнику ближе, произнес:
- Допустим, что у вас забрали коня, оставленного без присмотра. Допустим, что вернуть его - было для вас делом чести. Но что вы делали в окрестностях моего замка? Неужели станете уверять, что просто катались верхом по живописным горным дорогам? Еще раз спрашиваю - что вы искали в моем доме?
- А вот это мое личное дело, - криво усмехнувшись, возразил Балтазар, - еще раз повторяю: я совершенно случайно оказался здесь.
- Не может капитан пиратов, который имеет собственный флот, случайно прогуливаться в горах в то самое время, когда я и Виктория прибыли сюда.
Балтазар, уже открывший было рот, чтобы возразить, что флота у него, к сожалению больше нет, и что теперь он служит Богу, а не Золотому Дьяволу, вовремя прикусил язык.
'Если признаться в этом, то у герцога появятся новые вопросы, ответить на которые - значит погубить себя и задуманное дело. Нет, тут нужно быть хитрее. А что, если списать все на ревность? Тогда герцог захочет как можно быстрее избавиться от меня и удалить подальше. В присутствии Ви он не посмеет открыто убить меня или навечно спрятать в подвалах замка. Скорее всего, мне отдадут коня и отпустят с условием, чтобы я никогда не приближался к владениям герцога. Тут главное - не наговорить слишком много. Ревнивый мужчина может быть неистов в своей ярости...'
Рон, едва сдерживая гнев, вскипавший в его душе при виде Коссы, казалось, терпеливо и спокойно ждал ответа пленника. И тот решил поиграть немного с чувствами герцога.
- Я ведь уже говорил вам, что подсказало мне мое сердце. Я случайно узнал, что вы и Ви отправляетесь в замок в горах Монте-Кассино. Честное слово - моим желанием было только издали посмотреть на любимую. Я привязал коня неподалеку от той дороги, по которой вы должны были проехать. У меня и в мыслях не было ничего плохого, уверяю вас! Но судьба распорядилась иначе, коня забрали, а я был задержан, когда пытался его выручить. Думаю, что для нас обоих было бы лучше, если Ви никогда не узнала о том, что я был здесь. Она полюбила вас, вышла замуж, и я должен уважать ее выбор.
При этих словах о любви Рон невольно вздрогнул, а Балтазар обрадовано подумал, что на правильном пути.
'Еще немного - и я уверю его, что он - счастливый победитель, а я - всего лишь брошенный возлюбленный. Побежденных противников обычно великодушно отпускают'.
Но герцог, услышав признание, уже едва мог сдерживать свою ярость. В голосе Балтазара ему чудилась насмешка, как будто тот мог знать, что на самом деле происходит между ним и Викторией. Кровь бросилась ему в голову при мысли о том, что он может потерять жену и дочь из-за этого наглого пирата, снова вставшего на пути. Рон шагнул пленнику, на ходу вытаскивая из-за пояса кинжал. Балтазар от неожиданности и изумления отступил в сторону, споткнулся о деревянную скамью и тяжело упал на оба колена. С ужасом ожидая, что острое лезвие кинжала сейчас вонзится в спину, Косса успел подумать:
'Я чего-то не учел...'
Герцог склонился над упавшим пленником и одним движением перерезал веревки, туго стягивающие запястья. Кожаная перчатка, брошенная сильной рукой, упала на каменный пол перед Балтазаром, и тот удивленно поднял голову.
- Граф Балтазар Беланте, я, Рафаэлло Ронсиони герцог ди Фонди, вызываю вас на бой. Завтра в полдень мы будем биться насмерть. Выбор оружия оставляю за вами!
Тяжело ступая, Рон спокойно удалялся в темноту, покидая застывшего от изумления соперника. Герцог не побоялся освободить ему руки и повернуться спиной, а Косса провожал его изумленным взглядом, уже поднявшись с колен. Он был польщен оказанной ему честью, но смущен тем, что бой может оказаться помехой в осуществлении дальнейших планов.
'Помнится, Яндра предсказывала, что я проиграю в любом случае - приму или нет бой с соперником. Каким образом избежать завтрашнего поединка?' - эта мысль не давала ему покоя до тех пор, пока он не забылся тревожным и беспокойным сном.
Глава 19. Отравленный турнир
Виктория также металась по огромной кровати, с трудом удерживаясь от желания броситься искать мужа. Она связывала с этой поездкой столько надежд, столько мечтаний! Появление Балтазара спутало все ее планы. Спальню в замке им отвели одну, общую, на что она и надеялась. У нее было несколько ночей, чтобы завоевать любовь мужа, или навсегда разрушить их союз. Жить рядом с Роном, который ей не принадлежал, она больше не хотела.
'Или я смогу заставить его полюбить меня, или покину навеки, иначе жизнь с ним превратится для меня в пытку, и в конце концов мы будем ненавидеть друг друга. Оставить все как есть, как договаривались перед свадьбой, уже невозможно. Я влюблена в собственного мужа и хочу его любви так отчаянно, что готова бороться до конца. Или я потеряю все, или все приобрету, на меньшее не соглашусь! Завтра Балтазара отпустят на свободу, и я его больше никогда не увижу - эта мысль, которая несколько месяцев назад заставила бы ее страдать и мучиться, сейчас была лишь сожалением и большим облегчением. Главное для меня - Рон! Балтазар - мое детство и мое прошлое, а Рон - мое будущее, если только он сам этого захочет'.
Она с надеждой и тревогой прислушивалась - не идет ли муж, но его шагов не было слышно. Минуты текли мучительно медленно, сливаясь в часы напрасного ожидания, а он все еще не появлялся. Наконец, утомленная переживаниями, она незаметно для себя забылась сном, но даже тогда спала чутко, пытаясь уловить сквозь сон малейшее движение за дверью.
Рон тихо приоткрыл дверь спальни только под утро, когда серая мгла еще окутывала все вокруг зыбким нереальным светом. Стараясь ступать как можно тише, он подошел к кровати, на которой спала Ви. Боясь разбудить ее, он не осмелился присесть на край кровати, а просто отодвинул полог и молча стоял, любуясь спящей женой. Улыбаясь своим непрошеным мыслям, он старался дышать тихо-тихо, чтобы уловить малейший вздох дивной груди, едва скрытой ночной рубашкой и разметавшимися вокруг кудрями...
- Как же я обожаю тебя, Ви! - едва не вырвалось из его губ. Вовремя опомнившись, он промолчал, чуть скрипнув зубами. - Поистине надо обладать железной волей, когда находишься рядом с ней, - невесело размышлял герцог. - Она - само совершенство, так хочется протянуть руку и ощутить ее земной женщиной со всеми достоинствами и недостатками! Как хочу быть рядом, но чем она ближе, тем труднее сдерживать свои чувства. Я так надеялся, что эта поездка что-то изменит в нашей жизни. А оказалось, свою детскую любовь Ви не смогла забыть. Я для нее всего лишь надежное прибежище и верный друг, но любит-то она Балтазара! Я ведь прекрасно видел, что она сразу узнала, кого взяли в плен мои люди. Но мне не призналась - значит, не доверяла и боялась за него. И сейчас спокойно спит, уверенная, что я не узнал Коссу... Наверняка и поездка в замок была подстроена. Как настойчиво Ви уговаривала меня взять ее с собой! А, получив мое согласие, она сообщила своему пирату, что едет в замок. В горах легче укрыться от людских глаз и встретиться с возлюбленным. А я-то, дурак, надеялся, что она хочет хоть немного побыть со мной. Вот так тебе и надо, глупец! И обвинять ее у тебя нет оснований - сам предложил ей условия сделки. Она же предоставляет тебе полную свободу - ты должен платить тем же.
Опустив полог, Рон, неслышно ступая, обошел кровать и подошел к туалетному столику с зеркалом. Нащупав в кармане свиток, он положил его на деревянную поверхность стола. Взглянув в зеркало, он увидел в нем отражение спящей жены, потом перевел взгляд на свое отражение.
'Смогла бы она полюбить меня, если бы в ее жизни никогда не было этого пирата?'
И тут его глаза встретились в зеркале с тревожно открытыми глазами Ви.
- Извини, что разбудил, - спокойно сказал он, все еще не отводя взгляда от ее лица в зеркале. - Я изо всех сил старался не шуметь, но у тебя такой чуткий сон.
Она выскользнула из-под одеяла и медленно подошла к нему, неслышно ступая босыми ногами по каменному полу. Подойдя сзади и прижавшись к его спине, она ощутила, как он невольно вздрогнул, и с горечью подумала:
'Даже мои прикосновения ему неприятны, на что я надеялась?'
- Что ты положил на стол? - как можно спокойнее спросила она, хотя ее сердце рвалось на части от боли.
- Это завещание, но прочитать то, что написано, ты сможешь, если со мной что-нибудь случится. Не волнуйся, я все сделал по правилам - только что приехал из монастыря Монте-Кассино, он здесь недалеко. Настоятель подписал и заверил все бумаги.
- Я не понимаю, зачем ты это говоришь, - призналась Ви. Даже встав на цыпочки, она через его плечо едва смогла разглядеть свиток. - Твои слова меня пугают, Рон. Что ты задумал? Опять покидаешь меня?
- Может, расстаться было бы к лучшему, - горько признал герцог в ответ.
- Ты не можешь со мной этого сделать, Рон! - услышав в ее голосе неподдельное волнение и даже печаль, он повернулся и порывисто обнял ее:
- Пойми, чем так мучиться рядом, лучше жить вдали друг от друга!
Она высвободилась из его объятий и отошла в сторону, чтобы он не смог коснуться ее. Опустив голову, Виктория тихо произнесла:
- Я так надеялась, что буду когда-нибудь счастливой, но видно, не судьба! Все дело в тебе... Услышав вечером, что ты отпустишь Балтазара, я была так счастлива, что мне хотелось кинуться тебе в объятия и умолять о прощении!
- Неужели ты была...
- Да, да! Я искала тебя вчера вечером, Тибо сказал, что ты допрашиваешь пленника. И я уговорила его отвести меня в пещеру. Да, признаюсь, я слышала ваш разговор и сразу успокоилась, поняв, что утром все будет в порядке.
- Наш разговор успокоил тебя? - Удивлению Рона не было границ. - Ты была рада, что завтра Балтазар выйдет со мной на поединок?!
- Нет, этого не может быть! - она отступила еще на шаг, не сводя с него янтарных глаз, которые, казалось, заполнили все ее лицо. - Нет! Признайся, что ты шутишь, что нарочно говоришь это, в отместку за то, что я не призналась, узнав Балтазара.
- Если ты слышала наш разговор, то должна была понять, что я вызвал его на поединок. Уже в полдень судьба рассудит нас.
Все еще не веря услышанному, Ви сдавленным шепотом спросила:
- Но почему? Зачем ты подвергаешь свою жизнь опасности?
- Мою? Ты, верно, ошиблась, девочка? Ты хотела сказать - жизнь Балтазара?
- Да, и его тоже... Скажи, что просто пошутил. Ты не мог вызвать его на бой - он не рыцарь.
- Я вызывал на бой не пирата, а графа Беланте. Его происхождение позволяет мне драться с ним. Можешь быть спокойной, у меня нет перед ним преимуществ. Ты сама рассказывала, что он с тринадцати лет принимал участие в набегах и сражениях, а в Болонье учился мастерству у лучших фехтовальщиков. Значит, оружие в его руках - такая же грозная сила, как и в моих. К тому же выбор оружия я предоставил ему. Все рыцарское снаряжение, которое мне досталось с последнего турнира - к его услугам. Тебе не в чем будет упрекнуть меня!
- Рон, Рон, что же ты наделал! - воскликнула Ви, только теперь осознав, что ожидает их сегодня в полдень.
- Каждый имеет право бороться и умереть за свою любовь, - просто сказал герцог, направляясь к выходу.
'О чем он, - растерянно подумала Ви, когда дверь за мужем закрылась. - О какой любви он говорил? Неужели Рон думает, что Балтазар хочет отвоевать меня? Но это же невозможно, я никогда больше не буду принадлежать ему! В моем сердце единственный мужчина, и это только ты, Рон! Господи, помоги мне! Святая Дева, сделай так, чтобы это сражение не состоялось!'
Как ни молилась Виктория, но час поединка неумолимо приближался. На поляне возле замка, которая словно самой природой была предназначена стать ристалищем, с самого утра собирались люди, предвкушавшие увлекательное зрелище. Для непосвященных это было развлечение хозяина замка и его гостя. Никто не ожидал, что состязание должно превратиться в смертельную схватку, победителем которой мог стать лишь один.
Балтазар, соответственно своему новому положению, одетый пышно и празднично, был посвящен в детали предстоящего поединка. Справедливо рассудив, что раз уж сражения избежать нельзя, он с удвоенным вниманием занялся осмотром оружия и примеркой доспехов, предоставленных ему герцогом.
Ровно в полдень звуки труб возвестили, что все готово. Оба противника, облаченные в доспехи, застыли на конях по разные стороны поля, напряженно всматриваясь друг в друга.
Виктория, которой приготовили место на небольшом возвышении на краю поляны, взволнованно наблюдала за происходящим. О том, чтобы не присутствовать на поединке, не могло быть и речи - ведь все считали, что он задуман в ее честь. Оскорбить мужа она не посмела. Но и подойти к нему перед поединком, чтобы благословить на победу, не смогла. Смерть, ожидавшая одного из противников, ужасала ее. Она то молилась, чтобы герцог победил, то желала победы Балтазару, надеясь, что друг оставит мужа в живых. То снова, ощутив, как в таком случае будет унижен Рон, молила о его победе. Любой исход битвы был для нее горем.
Доспехи рыцарей, отливающие на солнце металлическим блеском, заслужили внимание всех собравшихся. То и дело слышались голоса, обсуждающие участников поединка:
- А граф-то получил доспехи сеньора да Фолиано, которого герцог побил на прошлом турнире! - выкрикнул кто-то из стражников.
- Смотрите, смотрите, - обращал внимание окружающих какой-то воин, желающий привлечь внимание толпы, - Герцог ди Фонди одет в красную котт-д'арм с золоченым поясом - накидку на доспех со шнуровкой и фестонами. Они символизируют доблесть и изображают 'посеченную' в бою одежду. После Крестовых походов многие стали носить такие! Смотрите, наплечники у обоих с крыльями и глубоким вырезом с правой стороны, чтобы можно было поместить копье под мышку. На левом плече - со стороны наиболее вероятного удара - жгуты, чтобы лучше защитить шею.
- А у его противника шлем украшен золотым клейнодом в виде конской головы, - заметил стоявший рядом молоденький лучник. - И белый плащ отлично подчеркивает черные латы. До чего хороши оба воина!
Толпа восхищенно и одобрительно загудела. Виктория, чувствуя нарастающее нетерпение окружающих, с ужасом ждала момента, когда двоим мужчинам придется столкнуться на поле битвы. Она даже закрыла глаза, чтобы не видеть, кто из них первым упадет с лошади. Крепко зажмурившись, она обреченно ждала трубного гласа, который сейчас обрекал на страдания сразу троих. Шум, нараставший с каждым мгновением, стал почти нестерпимым. Но внезапная звенящая тишина, установившаяся на миг, заставила Викторию открыть глаза.
По поляне быстрым галопом скакал всадник, едва державшийся в седле. Над его шлемом развевался штандарт короля. Лошадь, остановившаяся в сотне шагов от герцога, тяжело повалилась на траву, подмяв под себя запыленного всадника. Рон и Балтазар, с разных концов поляны бросились к упавшему, подгоняя коней, покрытых тяжелыми попонами. Рон первым подъехал к гонцу. Тот с трудом поднял голову, и лишь узнав герцога протянул зажатый в перчатке свиток.
- Король отравлен! - прохрипел он из последних сил.
- Что?!
- Король Владислав умирает, королева Маргарита... просит... доктора...
Сделав знак подбежавшим стражникам, Рон приказал им освободить посланца Маргариты. Вскоре его унесли с поля. А по рядам окружающих уже ползли слухи:
- Короля отравили... Что же теперь будет со страной? Вряд ли Маргарита удержится на престоле... Стервятники уже слетаются на добычу...
Ви поднялась со своего места, не понимая, что же произошло. Подбежав к мужу, все еще грозно восседавшему на коне, она дотронулась до стремени:
- Рон, что происходит?
Герцог, оторвавшись от послания Маргариты, громко произнес:
- Маргарита Неаполитанская извещает, что короля Владислава пытались отравить. Он сейчас борется с недугом, нужен хороший врач.
'Вот он, знак! - мысленно воскликнул Балтазар. - Так вот что имел в виду папа, когда предупреждал, что королю и Маргарите будет не до его побега!'
'Благодарю, Святая Дева! Значит, поединок отменяется!' - молилась Ви.
Рон, сняв с себя шлем, передал его Тибо и торжественно сказал:
- К сожалению, наш поединок не может быть продолжен, граф Беланте. Надеюсь, вы понимаете, что интересы королевства важнее наших забав. Я сейчас же уезжаю в Неаполь, но у нас еще будет повод встретиться. Виктория, Хафра едет со мной!
Ви кивнула мужу в знак согласия и поспешила к своему врачу, чтобы объяснить, что его ожидает в ближайшее время. Сборы были недолгими.
Но как только отряд всадников во главе с герцогом скрылся из виду, она приказала привести к себе Балтазара.
- Как же я рад встрече с тобой, - искренне обрадовался он, едва за ним закрылась дверь.
- Я тоже рада видеть тебя, - сдержанно улыбнулась Виктория. - Расскажи, как ты жил в последнее время и почему оказался здесь?
- Да что вы со своим муженьком заладили: 'как ты оказался здесь?' - возмущенно произнес Балтазар, едва сдерживаясь. - Неужели не понятно, что я пришел за тобой и дочерью!
- Что?! Опомнись, ты, верно шутишь? По-моему я сказала тебе все еще на Корсике. Я навсегда остаюсь твоим другом, но никогда не буду твоей любовницей. Тиара тоже тебе не принадлежит.
- Пусть ты меня не любишь больше, - упрямо гнул свою линию Косса, - но не имеешь права лишать ребенка родного отца!
- У нее есть отец, который дал ей жизнь, имя и положение. А ты, что ты сделал для нее? Неужели ты считаешь возможным увезти нас обеих на один из своих кораблей, чтобы мы сопровождали тебя в пиратских набегах? Это будущее достойно меня и моей дочери?
Балтазар, едва увидев свою подругу, сразу понял, что время, разделившее их, ничего не поменяло. Он, как и в первую встречу чувствовал, что судьба Ви каким-то непостижимым образом навеки связана с его судьбой. Он любил ее маленькой десятилетней девочкой, также сильно она притягивала его и сейчас. Непостижимая власть этой девочки лишала его самообладания. Но в то же время нить, держащую их на расстоянии, невозможно было ни перерезать, ни уменьшить по длине. Ощущение потери, всегда связанное с Викторией, овладело им и на этот раз. К чему бороться, к чему уговаривать? Она всегда будет недостижима для него. Лишь на миг он сумел воспользоваться ее слабостью, но больше она не даст ему ни единого шанса. Осознав это, он еще раз вздохнул, но мысли его были уже иными. Он думал не о тех, кого скоро оставит, а о тех, кто ждет его на тернистой тропе восхождения к славе.
- К сожалению, судьба в последнее время слишком сурова ко мне, - неохотно признался он. - Недавно умерла мать, а я даже не смог похоронить ее собственными руками...
- Как, - ужаснулась Ви. - Матери больше нет?!
- Увы, больше мы ее никогда не увидим. Через полгода после того, как ты покинула Искью, один из кораблей принес с собой на остров страшный мор. Когда мы с братьями вернулись домой, то поняли, что потеряли всю Семью. Даже предать земле не успели... Половины населения острова больше нет. Считай, что ты во-время оттуда убралась.
- А дети, невестки?.. - еле слышным шепотом произнесла девушка.
- Мои братья теперь вдовцы, дети умерли вместе со всеми.
Она на минуту закрыла глаза и увидела всех - счастливых и веселых, больших и маленьких. Несмотря на то, что кроме матери, никто из них не был ей особенно близок, но все они составляли часть большой Семьи, которая была отчасти и ее Семьей.
- Последняя месть Зеркальной Бэллы, - с трудом шевеля губами, пробормотала она. Горькие слезы, вмиг наполнившие янтарные глаза, хлынули по побледневшим щекам, мешая говорить.
При этих словах Балтазар криво усмехнулся и нехотя прибавил онемевшей от горя Виктории:
- А пару недель назад я потерял в жестокой буре весь мой флот. Господь дал мне любовь, счастье и удачу, а потом одним махом отобрал у меня все, что я имел. Все, что у меня было, сгинуло в морской пучине.
- Неужели никто, кроме тебя, не остался в живых? - Виктория, потрясенная всеми свалившимися на нее за сегодняшний день известиями, внезапно почувствовала головокружение.
- Кроме меня, до берега добрались Яндра, Гуиндаччо Буонакорсо по прозвищу Рябой и Ринери Гуинджи, мой старый друг. Как тебе известно, все они начинали вместе со мной - помогали завоевать первое судно. Господь пощадил только их, моих самых преданных друзей. Но взамен мы поклялись, что станем священниками. Так что то, о чем просили меня ты и мать, свершилось. Отныне моя дорога - к Богу и папской тиаре. Мое предложение забрать вас с дочерью касалось Искьи. Я смог бы обеспечить вам обеим спокойную и безбедную жизнь на острове, который ты когда-то любила. К тому же теперь ты могла стать там хозяйкой.
- Спасибо, Балтазар, - горько поблагодарила Ви. - Но тебе прекрасно известно, что я не приму твоего предложения. Я очень люблю Искью, это дом моего детства. Но жить, годами дожидаясь тебя из очередного набега, или спать с тобой после очередного десятка любовниц, я никогда не соглашусь. К тому же Гаспар, да и Джованни с Микеле, еще не старики. У них есть возможность начать все сначала. Давай оставим все как есть и пойдем по жизни каждый своим путем.
- Так ты меня больше не любишь?
- Люблю, Балтазар, очень люблю, но только как брата. Встретив Рона, я поняла, наконец, в чем разница. Мне нужен только он, мой единственный.
- В таком случае, сестричка, позволь мне навсегда покинуть твой замок. Надеюсь, я получу назад моего коня?
- Ты получишь все, что попросишь, кроме того, чего сделать для тебя я не в силах. Прощай, Балтазар Косса, я рада, что ты навсегда покончил с пиратством. Тиара папы Римского будет тебе достойной наградой! Я всегда буду помнить и помолиться за тебя!
- Что ж, Ви, и тебе удачи! Прощай!
Глава 20. Возвращение в Сан-Фелисес
- Мессир герцог! - Хафра озадаченно потер бритую голову. Рон, который задумчиво ехал впереди, никак не реагировал на его призывы, хотя вопрос был повторен по меньшей мере уже дважды. Подождав еще несколько минут, египтянин опять попытался привлечь внимание своего спутника. Он пришпорил коня и, поравнявшись с хозяином, тронул его за стремя:
- Мессир герцог!
- Что ты сказал? - нехотя очнулся от своих невеселых мыслей Рон.
- Я хотел бы узнать, куда мы с вами направляемся, - невинно спросил Хафра, обводя рукой местность. - Дальше-то дороги нет, одни звериные тропы! Сначала вы отправили отряд впереди себя и приказали как можно быстрее добраться до Сан-Фелисес, и теперь, когда мы остались одни, надо быть осторожнее.
Рон, также оглянувшись вокруг, удивленно спросил:
- Где мы находимся? Почему съехали с дороги?
- Это я хотел узнать, куда мессир герцог везет меня на этот раз, - сказал Хафра. - Мы уже долго едем по незнакомой местности. Может, стоит вернуться? Правда, возвращаться - примета плохая, да ведь потеряться в пути еще хуже!
- Ты прав, - невесело усмехнулся Рон, натягивая поводья. - Лучше нам вернуться на большую дорогу.
- А не скажет ли мой господин, куда мы все-таки направляемся? - хитрый Хафра решил, что пора вывести хозяина из уныния. - Куда ведет наш путь - в Гаэту или в замок Сан-Фелисес, где нас ждет моя богиня?
- Хафра, Хафра, - вздохнул Рон, поворачивая коня в обратную сторону. - Лучше бы ты спел, что ли...
- Это почему же?
- Потому что твои песни без слов, а когда ты начинаешь говорить - слова льются рекою без остановки. Неужели непонятно, что в Сан-Фелисес нас никто не ждет? Виктория наверняка уехала оттуда, как только мы покинули замок.
- Но ведь моя богиня не могла отправиться одна, без охраны, в обратный путь через горы? Конечно же, она с нетерпением ждет вашего возвращения, мессир герцог. - Хафра как мог, старался защитить свою любимицу. - Несомненно, ей захочется узнать подробности, как мы смогли помочь королю Владиславу избежать смерти.
- Что говорить, ты был на высоте, Хафра! Теперь у меня отбою не будет от просителей. Вся Гаэта захочет лечиться только у тебя. Да и Неаполь ты покорил, дружок! Видно, придется поселить тебя отдельно, чтобы не пришлось оборонять замок от непрошеных страждущих и их настырных родственников, - пошутил герцог.
- Как сеньор захочет, - смиренно ответил Хафра. - Иметь собственное доходное дело - это моя давняя мечта. Да и Лили не отказалась бы стать хозяйкой в собственном доме. Но оставить вас с богиней - на это тяжело сразу решиться. Конечно, я приложил все свои знания и умения, ведь бедняжка король был очень плох, а время, к сожалению, было упущено...
- Поверь мне, достойный мой лекарь, что ты действительно сделал почти невозможное. Слава отныне будет бежать далеко впереди тебя.
- Но король все-таки на всю жизнь останется заикой, - с сожалением признал египтянин. - Тут мое искусство бессильно. Видно, поэтому королева Маргарита оказала мне милость и лично поблагодарила меня, но ничего не заплатила за мой труд.
- Королева бедна, уже давно она продала и заложила все, что могла, чтобы обеспечить престол сначала мужу, потом сыну. Но обещаю тебе, что щедро расплачусь по приезде вместо нее.
- Неловко мне брать от вас золото, мессир, - пробормотал Хафра, втайне радуясь, что его искусство будет оценено должным образом. - Вы и так были очень щедры после рождения маленькой богини Тиары.
- Оставь, Хафра! Единственное, на чем я буду настаивать, чтобы твоя семья все-таки пожила несколько лет с нами - Тиаре нужна кормилица, а моим людям - хороший врач.
- Как прикажете, сеньор герцог! - обрадовано отозвался египтянин. - Жить рядом с вами и моей богиней - великая честь для нас с Лили!
- Кроме того, - продолжал герцог, - моя дочь получит хорошее образование и воспитание. Когда она немного подрастет, у нее будут лучшие учителя. А значит, и твой сын получит возможность обучаться вместе с ней.
- Вот уж радость так радость, - растроганно пробормотал Хафра. - Мы с женой только и будем жить верой, что наш Джироламо когда-нибудь станет богатым и знатным сеньором. Быть может, он женится на хорошей девушке из уважаемой семьи... - размечтался египтянин. От переизбытка чувств глаза его увлажнились.
- Ты назвал сына Джироламо? - прервал его мечты Рон.
- Да, в память о нашем путешествии с сеньором Джироламо Маттиолли - ведь тогда я нашел живыми и невредимыми свою жену и сына. Сеньор Маттиолли согласился быть крестным отцом, а моя богиня дала согласие стать крестной матерью моему мальчику, если мессир герцог не будет против...
- Виктория поступила правильно, - признал Рон. - Ведь это ты спас ее и Тиару.
- Богиня также в свое время спасла меня и мою Лили, - возразил египтянин. - Я лишь уплатил самую малую часть своего долга.
Уловив, что настроение герцога при упоминании имени жены снова омрачилось, Хафра стал теряться в догадках - что произошло? Почему герцог так мрачен, хотя дела идут просто отлично, а королева явно выделяла его из всех своих подданных при дворе?
- Так мы направляемся в замок Сан-Фелисес? - спросил египтянин невинным тоном, рискуя навлечь гнев хозяина.
- Как хочешь, можем и в Сан-Фелисес, надо же закончить там все дела, - хмуро произнес герцог, опять погружаясь в невеселые мысли.
'Хотя вряд ли застанем ее там. Три недели без дочери Виктория не выдержит. Должно быть уехала, несмотря на мою просьбу дождаться, в тот же день, - подумал про себя Рон, представив, как по дороге прочь от замка мчат две лошади, унося прочь Ви и Балтазара. - И все-таки нужно ехать навстречу судьбе, не сворачивая! И чем скорее все выяснится, тем лучше!'
Желание поскорее узнать, сумел ли Косса разрушить его семью или навсегда разрубить этот запутанный узел, внезапно неудержимо овладело герцогом.
- Давай-ка поторопим коней! - крикнул он удивленному врачу, пришпоривая благородного скакуна. - Мы плетемся, как будто едем на мулах!
'Вот и пойми этих господ, - рассуждал Хафра, пытаясь не отстать от хозяина. - То тащимся еле-еле да прямо в лесную чащу, то летим, точно весной птицы к родному гнезду. Чудно!'
Чем скорее приближались они к замку Сан-Фелисес, тем нетерпеливее становился Рон. Хафра уже устал причитать, что эдак можно и лошадей загнать. Он с трудом поспевал за герцогом, а вблизи замка и вовсе отстал, потеряв его из виду. Горная дорога совсем выбила беднягу из сил, и разумный египтянин, в отличие от хозяина, решил, что лучше приехать позже, чем идти пешком, лишившись лошади.
Рон и сам удивлялся своему нетерпению. Он заранее был уверен, что Виктории в замке нет. Зная ее порывистую и отчаянную натуру, он готовился к самому худшему. Но где-то в глубине души все же жила искорка надежды, которая жгла, словно раскаленный металл, его истерзанное неизвестностью сердце.
'Если ее не окажется в замке, это еще не значит, что она навсегда уехала с Балтазаром Коссой. Не дождавшись меня, Ви просто могла отправиться в Гаэту к Тиаре. И это было бы правильное решение любящей матери. Только убедившись, что ее нет и в Сан-Фелисес, и в Гаэте, я буду знать, что остался один. Господи, прости, что так редко обращаюсь к тебе за помощью, но она мне сейчас действительно необходима! Я люблю свою жену до безумия, мне нет жизни без нее! Научи, Господи, что мне нужно сделать, чтобы она меня полюбила?'
Группа всадников, появившаяся внезапно из-за поворота лесной дороги, заставила его придержать коня. Он оглянулся в поисках Хафры и только сейчас понял, что египтянин сильно отстал.
'Ждать здесь, или гнать коня вперед? - было первой мыслью герцога. Вглядевшись в группу всадников, он удивленно заметил, что от отряда отделился один из них и быстро скачет по направлению к нему. Остальные также пришпорили коней, но явно не могли догнать первого, мчавшегося сломя голову. И только когда с головы всадника упала шляпа, сорванная ветром, Рон понял, кто ждал его возвращения.
- Ви! Господи, Ви! - пустив коня в галоп, он бросился навстречу отважной всаднице.
Осадив с разбегу коней, оба молча пожирали друг друга глазами. Виктории хотелось броситься в объятия мужа, которого она ждала с таким нетерпением. Он также рвался к ней, но присутствие приближающегося отряда сдерживало обоих.
- Что король? - быстро спросила Виктория, едва справившись с волнением. - Какие вести из Неаполя?
- Владислав жив, - ответил Рон громко, так что его услышали подъехавшие люди. - Твой Хафра действительно удивительный доктор. Король почти поправился. Правда, он стал после отравления заикаться, но это небольшая цена по сравнению с жизнью, не так ли?
- Какое счастье, что король жив! Мне было так жаль бедного мальчика, ставшего жертвой подлых интриг! И так чудесно, что его выздоровлению помогали и мы с тобой! - глаза жены сияли от счастья.
Окруженные ликующими людьми, которые, услышав хорошие новости, радостно переговаривались, герцог и Виктория медленно двинулись в сторону замка. Отряд тут же занял свои обычные места - большая часть впереди, пятеро сзади.
Виктория не удержавшись, весело засмеялась. Рон взглянул на жену, чувствуя, как ее радостный и счастливый смех поднимает внутри него теплую волну желания и надежды.
- Как будто и не было этих двадцати дней! - пояснила она, все еще смеясь. - Такое впечатление, что мы с тобой только сейчас приближаемся к замку!
- И у меня точно такое же чувство, - радостно подхватил герцог, хотя внутренне ощущал, что изменилось все - он, Ви и их дальнейшие отношения. - Все как тогда, ты даже можешь продолжить свой рассказ о ювелире и кольцах катар.
'Говори, любимая, - мысленно молил он. - Рассказывай, о чем хочешь, только не молчи. Я хочу смотреть на тебя, хочу слышать твой голос, любоваться нежными губами, дотрагиваться до кудрей, тонуть в твоих глазах и ощущать, что ты рядом, совсем рядом. Благодарю тебя, Господи, что ты внял моим молитвам - она дождалась меня! Помоги мне еще раз, ты же все можешь! Я так хочу, чтобы она стала моей, только моей. Не оставь меня, пойми и помоги завоевать ее любовь!'
- Анджело сказал, что наша с тобой встреча была неслучайной, - охотно объясняла в это время Виктория. - И значит, раненого Роже я купила тоже не из-за собственной прихоти, так было предопределено. Теперь я верю, что перстни притягивают друг к другу их обладателей. И Хафра тоже был, вероятно, еще одним звеном в цепи грядущих событий...
- Почему ты не подождала моего приезда, а решила поговорить с ювелиром в мое отсутствие? Это опрометчивый шаг. Последствия могли бы быть намного хуже... - уже озабоченно произнес Рон, очнувшись от своих грез наяву.
- Во-первых, ты почти всегда отсутствуешь, а я не хотела терять время. Во-вторых, со мной Анджело должен был быть более откровенным. Ну, а в-третьих, я просто была разозлена, что ты уехал один, без меня, да еще к этой Луандомии...
- Господи, Ви, клянусь Святой Девой Марией, я ехал по зову королевы, а не ее взбалмошной подруги!
- Если ты специально утешаешь меня, пытаясь в очередной раз избавить от волнений, то к твоему сведению, я уже совершенно оправилась после родов. Ты абсолютно свободен, как мы и договаривались. Ведь наш брак - всего лишь взаимный договор.
Говоря это, она краем глаза следила за реакцией Рона. Но так как он молчал, то Виктория решила попробовать вызвать его на откровенный разговор.
- Ты абсолютно свободен, - еще раз повторила она. И не удержавшись, воскликнула: - Я готова помочь тебе, если смогу. Но как же я ненавижу эту нахалку! Неужели ты не мог найти какую-нибудь другую женщину, которая тебя искренне полюбила?
- Например, - щурясь от солнца, весело засмеялся Рон. - Может, есть кто-нибудь на примете? Тогда подскажи поскорее. А то я среди толпы девиц, штурмующих мою неприступную крепость, не вижу ни одной достойной! Может, стоит обратить внимание на сеньору Приньяно? Вот уж кто искренне и нежно меня любит, так это наша Элеонора!
Виктория невольно хихикнула, представив Рона на коленях перед их старой домоправительницей.
- А что, отличная кандидатура, - продолжал развивать мысль герцог. - Преданная, любящая, ненавязчивая и сговорчивая. Кроме того, знает счет деньгам и очень бережлива. Я знаю только еще одну даму, которая будет достойнее Элеоноры.
- И кто же эта женщина? - небрежно поинтересовалась Ви, в душе сгорая от ревности. - Неужели тебе повезло встретить Сеньору Совершенство?
- Представь себе, кроме достоинств Элеоноры Приньяно, у дамы моего сердца есть еще два.
- И какие же?
- Во-первых, моя избранница моложе.
- О! Это важное преимущество, - великодушно согласилась Ви. - Жаль, только, что с годами оно обычно проходит. А второе?
- Она замужем, значит, я могу оставаться всегда свободным, как Гор!
- И где же ты откопал свое сокровище? Неужто встречаются еще такие при дворе Маргариты?
- Нет, нет, там таких не сыщешь и с десятком факелов. Я нашел ее случайно. Только представь себе: раннее утро, встает солнце, синее море и черные скалы вокруг, а моя Венера неожиданно выходит из воды, обнаженная и прекрасная утренняя звезда в пенных кружевах...
- Да ты просто поэт, дорогой! - воскликнула Ви, покосившись в его сторону и невольно сильнее натягивая поводья. Ее лошадь послушно остановилась, Рон также придержал своего коня. Несколько минут они смотрели друг на друга, не решаясь нарушить тишину, прерываемую лишь пением лесных птиц.
- Не поэт, дорогая, а настоящий менестрель! Что поделаешь, рыцарей начинают обучать с семи лет. Дамуазо - ученик - должен овладеть семью рыцарскими искусствами: верховой ездой, плаванием, стрельбой из лука, кулачным боем, соколиной охотой, игрой в шахматы и сложением стихов... Я стал рыцарем, так как преуспел в каждом из этих искусств. Хочешь, научу тебя стрелять из лука?
- Не стоит, мессир герцог, - раздался совсем близко чей-то голос. Оба вздрогнули от неожиданности и оглянулись. - Моя богиня и так обставит любого в стрельбе из лука. Рыцарь Роже был таким чудесным учителем и наставником...
- Хафра! - с упреком обратилась Виктория к подъехавшему врачу. - Ты специально подкрался незаметно?
- Да уж, совсем незаметно, - покачал головой египтянин, косясь на герцога. - Вы только посмотрите на мою взмыленную лошадку - она едва держится на ногах! Хозяин меня всю дорогу не слышал, гнал как одержимый, все о вас мечтал.
- Хафра, пошел вон! - Думал обо мне? - одновременно воскликнули Рон и Ви, посмотрев друг на друга.
- Вижу, что лишний, уже удаляюсь, - проворчал египтянин, пришпоривая уставшего коня, но оба его уже не слышали.
- Знаешь, дорогая моя, а ведь тебя, в таком случае, могут посвятить когда-нибудь в рыцари - верховую езду ты освоила, плаваешь, как русалка, любишь соколиную охоту, в шахматной игре и сложении стихов наверняка дашь форы любому... Остается кулачный бой... Не желаете ли попробовать, моя герцогиня? - уже шутливо произнес Рон, протягивая свою крепкую руку.
- Вот мужчины! Одна драка на уме, - фыркнула Виктория, оттолкнув его кулак. - А как насчет любви? Этому рыцарей не обучают?
- Я же тебе только что рассказывал: моя Венера...
- Выходит обнаженная и покрытая пеной, я помню. И наверное, вся в песке и водорослях, с венком ракушек на голове... Может, ты ошибся - это была русалка, а не Венера? И сидел ты не на скале, а в камышах у болота?
- Нет, все было совсем не так, - снова улыбнулся Рон, мечтательно запрокинув голову. - Я действительно грезил, сидя на высокой скале. Дул сильный ветер, тучи листьев, сорванных бурей, кружились и падали, словно золотой дождь. А она шла мне навстречу невесомой походкой, я смотрел на ее тоненькую фигурку и не мог отвести глаз. И в это время словно черная молния мелькнула между нами. Моя Венера вскрикнула, судорожно прижав к себе ребенка, а я... я спрыгнул вниз, к ней, моей единственной.
- У Венеры был ребенок?! - воскликнула Ви, подыгрывая мужу. Она сразу же догадалась, что он вспоминает их необычное знакомство на Корсике.
- К сожалению, все оказалось лишь сказкой, миражем. Когда я очнулся, на прекрасной Венере был мужской костюм, черная молния оказалась разъяренной раненой пантерой, а мне под голову, словно в насмешку, положили куклу, которую я принял за ребенка.
- Да, я действительно положила тебе под голову мою Кэти, - засмеялась Ви, припомнив их первую встречу. - Бэлла здорово толкнула тебя на камни, и ты потерял сознание...
- Кэти?! - герцог от неожиданности круто развернул коня, и подъехал к Виктории так близко, что их ноги коленями коснулись друг друга.
- Ну, да, Кэти! Почему тебя так встревожило это имя?
- 'Все хранит Кэти', не так ли сказала твоя бабушка перед смертью?
- Господи Боже, неужели ты думаешь, что она имела в виду мою куклу?! Неужели это может быть правдой? И все эти годы я искала то, что постоянно находилось со мной, у меня перед глазами? Невероятно, Рон! - Виктория потрясенно смотрела на мужа, все еще не в силах поверить, что они узнали, кто эта неуловимая Кэти. - Неужели все мое наследство, которое не смогли найти пираты, все время было со мной?
- Во всяком случае, стоит проверить. Как только вернемся в Гаэту, Кэти расскажет нам всю правду.
Взяв жену за руку, Рон посмотрел в ее взволнованные глаза, всегда поражавшие его, и не удержавшись, сказал:
- Какое счастье, что ты меня дождалась, Ви! Я и не смел надеяться...
- А я не могла уехать отсюда одна. Мне казалось, что если я покину Сан-Фелисес без тебя, ты сочтешь меня предательницей. Мы же договаривались всегда поддерживать друг друга. Хотя иногда мне бывает нелегко...
- Ты вольна поступать, как хочешь, дорогая. Но если бы знала, как я был рад увидеть тебя здесь! - признался Рон, целуя нежную руку. - Кстати, а где же твой пират? Надеюсь, ты не держишь нашего незваного гостя до сих пор под стражей?
- Балтазар уехал сразу после твоего отъезда, - сухо ответила Ви, забирая у него руку и трогая лошадь. - И скажу тебе честно, я была этому рада.
- Вот как, он что - не оправдал твоих надежд? - догнав ее, поинтересовался герцог.
Виктория подняла на него свои удивительные глаза цвета расплавленного меда:
- В моей жизни есть только один мужчина, но он не желает моей любви. А мне нужно все, на меньшее я не согласна.
- Как же мы с тобой похожи, дорогая! Кажется, мне тоже нужна единственная женщина, в которую я давно влюблен.
'Ну, конечно, все та же Луанда! - мысленно воскликнула Ви. - И зачем только я отпустила его в Неаполь!' Вслух же произнесла:
- Может быть, каждый из нас пойдет своей дорогой? Верни мне назад мое обещание, данное тебе перед свадьбой! А я возвращу тебе твое слово.
- Но ты же не можешь вот так одним махом разрушить все, о чем мы с тобой планировали...
- Могу, Рафаэлло Ронсиони, герцог ди Фонди Сан-Фелисес ди Гаэта! Еще как могу! Плохо же ты меня знаешь! Я покинула Балтазара, потому что хотела настоящей, вечной любви. Потому что никогда не смогу делить своего мужчину с другой женщиной!
- В таком случае, могу лишь сказать, что и ты меня совсем не знаешь, - в голосе Рона зазвучали металлические нотки. - Неужели ты могла подумать, что я расстанусь с женщиной, которую назвал своей женой? Нет и еще раз нет! Я буду бороться за тебя до последнего вздоха, Ви. Только смерть сможет убрать меня с твоей дороги и из твоей жизни!
- Рон, это шутка? Ты уверял, что я буду свободна, а теперь...
- Еще раз повторяю: я не отдам тебя никому! Поединок с Балтазаром не закончен, а отложен. Стоит ему только появиться на моей дороге, мы тут же скрестим наши копья!
Все еще не веря своим ушам, она зачарованно посмотрела на мужчину, ставшего для нее всем - радостью и болью, мукой и счастьем, страданием и надеждой. Рон выхватил из седельной сумки рожок и затрубил громкий победный клич, который тут же был подхвачен его отрядом и десятками людей, выбегавших навстречу из ворот замка.
- Кажется, на этот раз я как раз во время, - облегченно вздохнул Хафра, увидев ликующих при виде герцога людей. - Надеюсь, моя богиня теперь будет счастлива. Как все-таки приятно возвращаться домой, где тебя любят и ждут! Жди меня, Лили, мы очень скоро тоже будем вместе, моя голубка!
Глава 21. Призраки подземелья
Длинная, слегка колышущаяся в свете факела тень показалась в конце коридора, заставив Викторию вжаться в нишу. Нащупав за спиной двери, она слегка надавила ручку и проскользнула в комнату Тибо. Ви знала, что комната пуста, так как сам оруженосец Рона преспокойно заснул под дверями ее собственной спальни, которую она только что покинула. Оставив приоткрытой маленькую щелку, она настороженно ждала, пока все увеличивающаяся тень приближалась к дверям, скользнула по стене...
По коридору, стараясь остаться незамеченным, крался человек. Когда его крупная фигура заслонила собой весь проход, Виктория отпрянула от щели, чтобы ее не увидели. Лишь только тень стала медленно удаляться, она позволила себе выглянуть и посмотрела вслед. Закутанный силуэт в черном плаще до полу полностью скрывал человека, и принадлежал, несомненно, мужчине высокого роста. Шагов не было слышно, видимо, незнакомец крался босиком либо обмотал ноги мягкой тканью. Тень бесшумно и быстро мелькнула и скрылась за поворотом.
В комнате ничего не было видно, и Виктория несколько минут тихо стояла, чтобы глаза смогли привыкнуть к темноте. Затем подошла к столику у входа, нащупала несколько грубо сколоченных деревянных табуреток и пошла вдоль стены, держась за нее руками. Споткнувшись о тюфяк, служивший Тибо кроватью, она осторожно провела по его поверхности. Никого!
Ви перевела дух, вернулась к двери и приоткрыла двери чуть пошире. Все было тихо и спокойно. Но едва она попыталась выйти, как снова послышался шорох. Быстро вернувшись в спальню Тибо, она невесело усмехнулась:
- Кажется, сегодняшней ночью весь замок не спит, а ходит на цыпочках по этому коридору!
Снова припав к щели, она глянула вслед удаляющейся женщине, плотно закутанной в красный плащ. Шурша накрахмаленными юбками, она медленно шла в ту же сторону, что и мужчина перед этим.
- Прошел мужчина высокого роста, следом женщина, скрывшая лицо капюшоном. Куда оба направились? В той стороне, откуда они появились, - оружейная Рона, и несколько комнат для гостей. Этой ночью гостевые должны быть заполнены сеньорами, которые съехались в замок после приезда мужа. Если мужчина, прошедший по коридору первым, мой Рон, зачем он двигался с такими предосторожностями? Ему достаточно было просто отворить дверь моей спальни. Рон прятался, потому что шел не ко мне. Значит, все его сегодняшние признания, не подкрепленные действиями, всего лишь пустой звук, небольшая месть за Балтазара. Но куда же он направлялся? Возле моей спальни комната служанки Майры, смежная с моей, следом - спальня экономки замка сеньоры Клаудии Джерини. Она, конечно, хороша собой и еще довольно молода, до сих пор не замужем. Наверняка, когда мы с мужем еще не знали друг друга, она принимала его в этом замке. И сейчас снова затащила Рона в свою постель.
Сегодняшняя ночь, едва начавшись, не принесла Виктории ничего, кроме огорчений. Покинув веселящихся гостей на мужа, она отправилась в спальню пораньше, чтобы успеть приготовиться к приходу Рона.
- Уж сегодня-то он обязательно придет в мою спальню, - мечтала она, вспоминая настойчивые взгляды, которые он бросал на нее во время ужина.
В огромной зале за длинным столом пировали гости со всей округи. Весть о благополучном возвращении герцога и спасении короля взбудоражили небогатую событиями сельскую жизнь соседей. И они потянулись в замок, чтобы своими ушами услышать вести из столицы и рассказывать потом об этом событии тем, кому не посчастливилось присутствовать на веселой трапезе. И чем больше пьянели гости, тем нетерпеливее становилось ожидание. Наконец герцогиня решила, что можно покинуть гостей. Выразительно глянув на мужа, она получила в ответ легкий кивок - он понял ее намерения. Но дальше события стали развиваться настолько неожиданно, что Виктория совсем запуталась в мыслях и чувствах.
Подойдя к туалетному столику в своей спальне и взяв в руку гребень, она замерла от ужаса. Кроваво-красными буквами на зеркале алела надпись: 'Герцог ждет вас у Тибо'.
Вздрогнув, словно от озноба, и быстро оглянувшись по сторонам, она попятилась подольше от зеркала. И только забравшись на кровать, перевела дух. Но и оттуда надпись была прекрасно видна. 'Что бы это могло означать?' - терялась она в догадках. Рука потянулась к звонку, чтобы позвать Майру, но замерла на полдороге.
Время бежало мучительно медленно. Герцогиня не сводила с глаз с кровавых букв, пока не догорел огарок свечи. И лишь когда спальня погрузилась во тьму, решила действовать. Выглянув из-за двери, она увидела Тибо, заснувшего на посту, чего раньше никогда с ним не случалось. Еще раз прислушалась - гости все еще веселились, их пьяные крики, заглушающие порой звуки музыки, доносились через открытую бойницу в коридоре. И тогда Виктория решила сама отправиться за мужем и вошла в комнату Тибо, которая оказалась пустой.
Она узнала больше - Рон только что прошел мимо, но не к ней...
Из ее груди невольно вырвался стон ревности и разочарования. Не в силах больше сдерживать рыданий, она надавила на ручку двери, намереваясь покинуть комнату Тибо. И тут же почувствовала, что на ее пальцы легла тяжелая рука мужчины, в темноте незаметно подкравшегося сзади. Он так крепко прижал ее к себе, что она спиной ощутила, как гулко бьется в груди его сердце. Оцепенев лишь на мгновение от ужаса и неожиданности, Виктория почти сразу же справилась с собой и одним незаметным движением выхватила тонкий стилет, с которым никогда не расставалась. Незнакомец, не ожидая подвоха, видимо решил воспользоваться беспомощностью жертвы. Чувствуя, что онемевшая от страха женщина полностью в его власти, он осторожно снял ее руку с ручки двери и, не выпуская из своей, заломил за спину, заставив ее повернуться вокруг себя. Ви послушно развернулась и резко выбросила вперед правую руку со стилетом. Только мгновенная реакция, выработанная годами, спасла незнакомца от сильного удара, неожиданного для такой хрупкой женщины. Тонкое лезвие скользнуло вдоль ребер, едва вспоров кожу. Чертыхнувшись, он тем не менее, не выпустил ее из рук, а еще крепче прижал, так что Ви едва дыша уперлась лицом в его голую грудь, обильно поросшую волосами. Знакомый запах едва не свел ее с ума. Она выронила кинжал, и тот упал, зазвенев на каменных плитах.
- Господи, Рон, - выдохнула она, все еще не веря. Он чуть ослабил объятия, а Ви принялась в темноте ощупывать руками его бок, перебирая пальчиками каждую пядь крепкого горячего тела. - Где? Куда я тебя ранила? - лихорадочно бормотала она, не в силах поверить, что только что едва не убила собственного мужа. Нащупав небольшой порез, она быстро приложила к ране накидку, сдернув ее с плеч.
- Что ты делаешь ночью в комнате моего оруженосца? - голос Рона, напряженный и чуть суховатый, поразил ее в самое сердце.
'Ищу тебя', - едва не вырвалось у нее, но она сразу же осеклась, поняв, как нелепо будет выглядеть подобное объяснение.
Все еще прижимаясь к нему, она молчала, растерянно собираясь с мыслями. Не услышав ответа, герцог немного отстранил ее от себя. В тусклом свете луны, еле пробившемся сквозь небольшое окошко, расположенное высоко от пола, она увидела, как он рассержен. Мокрые волосы падали на лицо и плечи беспорядочными прядями, он был без рубахи, в одних брюках.
- Надо обработать рану, - едва пролепетала она. - Идем ко мне в спальню, я все сделаю, как надо.
- Ты только что пыталась сделать, как надо, - отрезал Рон, откидывая со лба мокрые пряди и передергивая плечом. Ви почувствовала нетерпеливое движение его мышц, но все еще не решалась выпустить его из объятий. - Вот уж не думал, что ты свяжешься с моим оруженосцем, Ви, когда оставил его для твоей охраны. Конечно, Тибо уже подрос, но затягивать мальчишку в свою кровать, а тем более пробираться ночью в его спальню... Не ожидал я от тебя, дорогая, такой прыти.
- Ты ничего не понял, - быстро сказала Ви, стараясь найти слова, которые объяснили бы все. - Между мной и Тибо ничего нет. Смешно было с твоей стороны даже думать...
- Сейчас я не хочу ни о чем думать, - услышала она в ответ. - Ты шла сюда, чтобы найти мальчика для своих утех, а нашла мужчину, который даст тебе гораздо больше.
С этими словами он поднял ее на руки и направился к небольшому тюфяку, брошенному прямо на каменный пол.
- Рон, давай вернемся в мою спальню, - взмолилась Ви, стараясь вырваться из его железных объятий. - Твоя рана...
- Царапина, о которой не стоит вспоминать, - пробормотал он, зарываясь губами в ее волосы.
- Я ждала тебя несколько часов, - скороговоркой стала объяснять она. - Идем отсюда, я покажу тебе, что...
- Ты сбежишь по дороге, или успеешь вытворить еще что-нибудь, - возразил он, осторожно опускаясь на тюфяк. - Не надейся, что сможешь ускользнуть из моих объятий, я и так слишком долго ждал!
- Проверь, я оказалась в этой комнате из-за надписи на зеркале, - снова попыталась объяснить она, но он ничего не хотел слушать. Закрыв ей рот жарким, требовательным поцелуем, длившимся, кажется, целую вечность, Рон заставил ее забыть обо всем на свете. Нетерпеливыми руками оба срывали одежду друг с друга, разбрасывая вокруг. Рон не смог сдержать стона, накрыв ее своим телом. Она не обращала внимания, что под ней жесткий тюфяк, набитый свалявшейся соломой, что волосы тяжелыми прядями упали на немытый каменный пол. Единственное, что поглощало в этот момент все ее мысли и чувства, был он - любимый и желанный, которого она ждала так долго и так неожиданно обрела этой ночью.
На рассвете Тибо, сменившись после ночного дежурства, вошел в свою комнату и едва не наступил на маленький окровавленный стилет. На каменном полу алели уже застывшие пятна крови. Подняв топорик и выхватив из-за пояса кинжал, он окинул тревожным взглядом собственную спальню и понял, что его скромная постель уже занята. Подойдя на цыпочках поближе, Тибо с облегчением перевел дух и спрятал оружие. Живы!
На маленьком неудобном тюфяке спал обнаженный герцог, раскинув в стороны руки. Сверху на нем уснула утомленная Ви, даже во сне обнимая мужа, будто боялась выпустить из своих объятий. Разбросанная вокруг одежда, сапоги и кинжал Рона в кожаных ножнах, а также стойкий запах любви и крови изменили комнату до неузнаваемости.
В сером свете наступающего утра Тибо не смог удержаться от искушения полюбоваться таким совершенством. Он осторожно нагнулся над спящими, намереваясь накрыть их простыней, но отказался от своего намерения, боясь разбудить. Поэтому, кинув еще раз завистливый взгляд на сплетенные тела, мальчик осторожно достал запасное одеяло, постелил его у входа и, свернувшись калачиком, уснул, даже во сне старательно исполняя свой долг. Правда, в этот раз спал он неспокойно, его преследовал образ обнаженной Ви, обнявшей мужчину. И этим мужчиной, конечно же, был он, Тибо.

- Моя богиня послала меня к вам, мессир герцог! Она велела обработать вашу рану.
Рон недовольно обернулся к врачу, вошедшему в спальню с ворохом корпии и баночками с мазями:
- Пустяки, убирайся отсюда, это просто царапина!
- Моя богиня предупреждала, что вы ответите подобным образом, - смиренно произнес Хафра, склонив бритую голову. - Но она приказала не уходить, пока не сделаю перевязку. Я умоляю вас, мессир, дать мне возможность осмотреть рану.
- Ну, ладно, - смирился Рон, услышав имя жены. Он подошел к окну, чтобы Хафра смог получше осмотреть его раненый бок. Осторожно задрав рубашку, египтянин с удивлением уставился на длинный порез в районе ребер:
- Рана от кинжала! - недоверчиво пробормотал он, дотрагиваясь до мускулистого тела, - и совсем свежая. Я бы сказал, полученная всего часов восемь назад...
- Ты будешь обрабатывать, или болтать? У меня сегодня много дел! - в голосе Рона слышались нетерпеливые нотки.
- Но кто же посмел напасть на вас этой ночью? - заикнулся было Хафра, и тут же осекся, встретившись с возмущенным взглядом герцога.
- Это у тебя нужно спросить, - уже не сдерживаясь, рявкнул он так громко, что бедняга врач отпрянул в сторону. - Рассказывай все, мошенник! - грозный голос герцога заставил Хафру съежиться от страха. Он втянул голову в плечи, с тоской кинув взгляд на подоконник, где ворковали два голубка. Солнце уже перевалило за полдень, и из окна доносился многоголосый шум со двора.
- Прошу прощения, сеньор герцог, - в голосе Хафры звучало искреннее отчаяние. - Не могу понять, о чем вы...
- Что за представление ты мне вчера устроил?
- Я? Я? Да как вы могли подумать на бедного...
- Прекрати сейчас же, если не хочешь попасть под мою горячую руку. Благодари свою богиню, что все окончилось хорошо. - Зеленые глаза Рона метали молнии, брови сошлись на переносице. Метнув осторожный взгляд на своего господина, Хафра шумно вздохнул и шмыгнул носом.
- Кто был вчера в спальне Ви и оставил надпись на зеркале, ты? - еще строже произнес герцог.
- Нет, нет! - замахал руками испуганный Хафра. - Уверяю вас, мессир, я не заходил в спальню к моей богине!
- Тогда кто так напугал мою жену, что она посреди ночи бросилась в комнату к оруженосцу?
- Сеньора Клаудия Джерини, - упавшим голосом тихо произнес египтянин.
- Так ты и ее впутал в эту историю. Час от часу не легче! - возмутился Рон. - И чем же ты мог прельстить эту достойную женщину, что она согласилась обмануть свою госпожу? Неужто приворожил своими зельями?
- Ну, как же мессир герцог мог такое подумать, - сокрушенно пробормотал Хафра, подбирая с пола упавшие куски корпии. - Я сделал всего лишь лекарство для ее больной матушки. Она отплатила мне тем же.
- А чем отплатил мне ты? Нашептал, что этой ночью в комнату к Тибо проберутся люди, готовые выкрасть Викторию? Я, как одержимый, бросаюсь в комнату к оруженосцу и кого же там нахожу?!
- Кого? - эхом откликнулся Хафра.
- Комната была пуста, - уже спокойнее произнес герцог. - Но потом...
- Неужели потом было так плохо, и мой герцог остался недоволен? - в голосе врача было столько раскаяния, что Рон, вспомнив прошедшую ночь, невольно усмехнулся.
- Ох, и мошенники вы оба! - воскликнул он, хлопая Хафру по согнутой спине. - Ладно, я уже не сержусь. В конце концов, я даже рад, что все получилось именно так. Но если еще раз попробуешь вмешаться или встать между мной и Викторией...
Хафра, обрадованный, что гнев герцога позади, уже старательно протирал рану. Обработав ее пахучей мазью собственного приготовления, он гордо произнес:
- Думаю, шрам будет почти не виден.
- Спасибо, можешь идти, и предай Виктории... А, впрочем, я сам сейчас зайду к ней, - на ходу бросил герцог и вышел из своей спальни.
- Ну вот, наконец-то они вместе! - загадочно улыбнулся египтянин, потирая от радости руки. - Ради таких моментов стоит вытерпеть любой гнев. Все приходится брать на себя. А как иначе? Ведь моя любимая женушка рискует состариться, дожидаясь, пока эти двое выяснят отношения и вернутся обратно в Гаэту!
Глава 22. Наследство графини
Осторожно вынув из туловища Кэти сверток, Виктория с победным видом взглянула на мужа.
- Смотри, все-таки ты был прав! Моя старинная подружка - действительно та самая Кэти, которую мы искали!
Она с волнением развернула вощеный пергамент. На стол посыпались драгоценные камни, несколько ожерелий из крупного жемчуга редкой окраски, изящные золотые изделия, усыпанные бриллиантами и несколько свернутых в трубку документов. Раскрыв наугад один из них, она удивленно ахнула:
- Да это же рекомендательное письмо моей бабушки к ее людям в Неаполе! И знаешь, кому оно адресовано?
- Если перстни, как ты предупреждала, притягивают владельцев друг к другу, то письмо должно быть адресовано только одному человеку в Неаполе - нашему милейшему ювелиру, а по совместительству - самому богатому банкиру Италии.
- Надо же, угадал, - разочарованно протянула Ви. - Здесь действительно стоит имя Анджело Перуцци. Бабушка пишет, что Леонардо д'Элькано, мой первый муж, вместе со мной имеет право распоряжаться всей суммой, которая осталась на счетах моего отца и той суммой, которая была переведена на мое имя как приданое. Здесь расписки и доверенности, значит, я теперь не бедняжка, которую ты подобрал после кораблекрушения. Отныне я богата. Кроме того, теперь будет несложно подтвердить мое имя королеве и всему двору. Ты доволен?
Не выдержав, он схватил ее на руки и весело закружился вокруг стола:
- Какое значение имеет богатство и имя, если мы любим друг друга? Мне все равно, кто бы ты ни была, бедная или богатая, графиня или пастушка - я обожаю тебя, и это главное.
Она с нежностью приложила пальчик к его губам:
- Не имеет значение тогда, когда все это есть. Я счастлива, что имею теперь хоть какое-нибудь приданое, любимый! Если бы тебе пришлось постоянно краснеть из-за меня, моя жизнь превратилась бы в ад.
- Глупая женщина, да знаешь ли ты, что для меня значишь?
- Еще не совсем, - призналась Ви, сияя от счастья. - Но у тебя есть возможность показать это прямо сейчас!
- Уж я эту возможность не упущу, сеньора, - зарычал Рон, не выпуская ее из объятий. - Отныне я буду использовать каждую секунду, чтобы любить тебя и наслаждаться твоей любовью.
- Подожди, нетерпеливый, - ласково упрекнула Ви. - Я еще не закончила. Поставь меня на ноги!
Он нехотя повиновался и опустил ее:
- Ты же достала все, что было в Кэти?
Виктория еще раз тщательно ощупала ноги и руки куклы, затем заглянула в туловище, ближе к голове:
- По-моему, там еще что-то есть, но я не могу достать! Какая-то небольшая вещица... Ой!
Перстень, со стуком упавший на стол, покатился по его гладкой поверхности.
- Глазам своим не верю! Это перстень бабушки! Значит, у нее был такой же, как у Лео. А я-то сомневалась, действительно ли он существует. Выходит, моя милая бабушка не надеялась, что увидит меня вновь, вот и отдала мне его в дорогу. Теперь у нас с тобой целых три перстня! Четвертый у Перуцци. Если мы найдем Анри и Роже, будет пять - Анджело признался, что у Роже перстень с надписью 'Транкевель'. Интересно, а что на этом, который был все эти годы в Кэти? Возможно, мы приближаемся к цели.
- Знаешь, кажется я начинаю догадываться, почему люди твоего дяди Люсьена хотели раскопать могилу твоей матери. Они надеялись найти перстень, а он оказался в кукле!
- А рыцарь-призрак, что охранял ее могилу от осквернения, похожий на моего отца - как ты объяснишь его присутствие?
- Пока не знаю, - честно признался Рон. - Но думаю, и эту тайну со временем мы раскроем. А заодно разберемся с твоим слишком жадным и любопытным дядюшкой, который хотел заманить тебя в замок. Теперь-то мы знаем, что ему было нужно - перстень, который ты получила после смерти Леонардо.
- Но для чего Люсьену нужен перстень - этот вопрос не дает мне покоя.
В ответ он нежно обнял ее и, заглянув в глаза, спросил:
- Если бы ты знала обо всем раньше, твоя жизнь могла бы сложиться совсем иначе, не правда ли?
- Я ни о чем не жалею, дорогой! - Она еще крепче прижалась к нему, как будто кто-то мог отнять любимого мужа. - Ведь и твоя жизнь тогда тоже могла быть совсем другой.
- Нет, не могла, - твердо ответил он. - Я всю жизнь искал только тебя, честное слово!
- И поэтому сбегал от меня при малейшей возможности?
Он счастливо вздохнул, словно все еще не веря, что держит ее в объятиях:
- Если бы ты знала, как тяжело мне было каждый раз удерживать себя в руках, чтобы не признаться тебе в любви! Быть с тобой рядом и не сметь прикоснуться - такая мука. Но и вдали от тебя мне не было покоя. Ты - моя жизнь, Ви! Иди ко мне, родная, я еще не все тебе рассказал...
- Ты не рассказал мне, как очутился в комнате Тибо, там, в Сан-Фелисес. И почему твои волосы были мокрыми, - напомнила она.
- Ерунда, - отмахнулся он. - Я решил, что немного перебрал и пошел окунуть голову в бочку с водой.
- И все? - разочарованно протянула Ви. - А спальня Тибо?
- Вытирая волосы, я совершенно отчетливо слышал женский голос, где-то совсем рядом произнесший:
- Сегодня ночью герцогиня будет у него в спальне...
- Вот как, - закусила губу Виктория. - И кто же мог такое сказать? Кто написал мне на зеркале, что ты у своего оруженосца? Ночью в коридоре я видела двух незнакомцев - мужчину высокого роста и женщину. Они крадучись прошли мимо.
- Какое теперь имеет значение, кто это сказал? - возразил Рон, хотя отлично знал про проделки Хафры. - Главное, я нашел тебя там, где искал.
- Кажется, я догадываюсь, кем была эта незнакомка, сообщившая тебе, что я буду в спальне Тибо.
- М-м-м? - пробормотал герцог, уткнувшись губами в нежный живот.
- Хафра умеет подделывать звуки, которые издают животные. Ему не стоило труда болтать, как женщина. Вот сводник, он у меня получит!
- У меня тоже, - оторвавшись на минутку, прошептал Рон. - Я дам ему десять золотых.
- Не стоит, иначе мы рискуем переночевать на полу всех комнат нашего замка.
- Неужели ты против?
- Нет, но... Рон, так нельзя, мы просто обязаны выйти к гостям, - в который раз нежно напомнила Виктория. - Ну, что о нас подумают люди?
- Подумают, что мы любим друг друга, и не желаем расставаться ни на минуту, - сказал он, не давая ей выскользнуть из-под одеяла. - Ну, еще немного, моя радость! Не могу оторваться от твоего нежного тела, хоть убей!
- Убить? Что ж, герцог Рон, тогда выбор оружия за вами! - засмеялась Виктория.
- Думаю, что владею копьем лучше всего, - пробормотал он, зарываясь лицом в ее густые локоны. - Сдавайтесь, сеньора, на милость победителя. Победителей не судят!
- Победителей любят! - воскликнула она, снова крепко прижимая его к себе.

- Победителей не будет! - проскрипел в ответ папа Урбан VI, когда Балтазар донес ему о результатах переговоров с настоятелем монастыря Монте-Кассино. - Теперь, когда королеве действительно не до меня, пора уходить из Ночеры, готовь людей, капитан Косса! Тебе лично поручаю надзор за пленными кардиналами. Если кто-нибудь из них убежит, ответишь своей головой.
- Не волнуйтесь, ваше святейшество, они под надежной охраной! - стал уверять Балтазар, но тут же встретил грозный отпор. Урбан не удержался и зло попенял:
- Мне кажется, что твои люди, которым я доверил вести следствие над кардиналами, проявляют к этим отступникам непозволительное великодушие. Ты должен поговорить со своим черным одноглазым дьяволом. Мой племянник рассказал мне, что видел собственными глазами - твой негр испытывает чувство жалости к пленным. Я решил проверить и однажды зашел во время допроса в камеру пыток - Гуиндаччо сидел согнувшись, и его единственный глаз подозрительно блестел! Рыдать от жалости к этим подлым изменникам! Я пожалел, что так быстро произвел его в священники. Да и второй - Ринери Гуинджи - не отличается рвением, когда нужно добиться признаний! Напрасно ты уверял меня, что они - отчаянные головорезы и хладнокровные убийцы!
Косса как только мог постарался успокоить Урбана VI и усыпить его подозрения:
- Вы неправильно поняли, святой отец, - торопливо произнес он, обращаясь к папе. - Два моих друга были очень жестокими в своем прежнем ремесле. Вас, наверное, обманул блестящий глаз рябого громилы. Так он и меня обманул когда-то, святой отец.
- Смотри же, - проскрипел папа, сжимая в костлявых руках четки, - не то прикажу высечь твоих дружков, как плаксивых баб! Ну, довольно об этом. Нас ждет Салерно!
'Отлично! - возликовал Балтазар в душе, решив пока держать папу в неведении. - Там сейчас должен быть брат. Думаю, послание, переданное Пьетро Барлетто, уже дошло до него. Адмирал сам решит, как быть с папой и его племянником дальше. Такая козырная карта не помешает в любой колоде!'
Но когда папа, прибыв в Салерно, поинтересовался, на чьих кораблях они поплывут, ему честно доложили:
- В гавани корабли Гаспара Коссы!
- Нет, - сразу испугался Урбан VI. - Ни в коем случае! Адмирал Косса служит Провансу. Я не хочу попасть в лапы французов и папы Климента!
Уговоры Пьетро Барлетто ни к чему не привели. Ужас перед адмиралом был сильнее доводов и ручательств Балтазара. Пришлось отправляться по суше в Беневенто, а оттуда в Трани, к берегу Адриатического моря. Во время нелегкого перехода хуже всех приходилось пленным кардиналам. Мало того, что все они были преклонного возраста, но еще сильно покалечены пытками. Епископ Акуилы не мог уже двигаться сам, он еле держался на лошади, чем вызывал постоянный гнев у Урбана. И вскоре папа не вытерпел.
- Этот сын дьявола еле тащится, - пожаловался он Балтазару и Пьетро, которые теперь постоянно находились рядом. - Он делает это нарочно, чтобы нас догнали! Дети мои, вы должны избавить меня от этого изменника, который задумал погубить нас всех!
Балтазар, который видел, что подозрительность и раздражение папы усиливается с каждым днем, подумал, что избавить кардинала от мучений будет гуманнее, чем навлечь на себя гнев параноика. Пьетро, не дожидаясь приказа, вынул острую саблю, скрытую под сутаной, замахнулся и с силой опустил ее на шею епископа.
'Хорошая смерть, - подумал Косса. - Он и почувствовать ничего не успел! Упокой Господь его грешную душу! Аминь!'
Дикий взгляд Урбана VI сказал больше слов - он все еще не удовлетворился местью. Подняв к небу руки в немом экстазе, папа стал возносить молитву Всевышнему, но тут же прервал ее.
- Оставить на дороге! - неистово закричал он людям, которые окружили труп и пытались поднять его. - Бросьте на дороге, пусть его сожрут вороны!
Но этим дело кардиналов не закончилось. Генуэзский корабль, на котором папа и его люди решились плыть в Геную, сделал остановку в Пизе. Косса решил, что обязательно сойдет на берег и с удовольствием прогуляется по местам, где началась его карьера капитана. Но неожиданно судно посетил Пьетро Гамбакорти, правитель города. Так как слухи возмущенного народа о пытках кардиналов дошли и сюда, правитель обратился к Урбану с просьбой оказать снисхождение духовным особам. Рассвирепевший папа приказал привести несчастных и заставил Коссу снова предъявить им обвинения в том, что они заговорщики, намеревавшиеся отравить его, папу. Пытки продолжились, к неудовольствию правителя города и к полному удовлетворению Урбана.
В Генуе дож также пытался уговорить пощадить кардиналов. А поняв, что просьбу не удовлетворят, передал папе письмо от английского короля: 'Кардинал Истона - мой подданный, - писал король Ричард. - Если он действительно думал отравить тебя, если ты боишься за свою жизнь - удали его. Отправь его ко мне. Я сам буду присматривать за ним. Если же ты не пришлешь кардинала ко мне, - значит, ты со мной не считаешься. А это заставит меня задуматься, не является ли законным папой Климент VII (второй папа), а не ты'.
- Каково! - вскричал Урбан, когда дочитал послание. - И этот упрямый англичанин туда же! Все, все они сговорились против меня! Что ты на это скажешь, Косса?
- Думаю, что не стоит терять влияние в Англии из-за интригана, превосходящего кознями самого сатану, - с готовностью подсказал Балтазар. - Король Ричард обидится, если мы не прислушаемся к его просьбе.
- Как жаль, - огорченно промолвил папа и тяжко вздохнул. - Но на этот раз ты прав. Этого придется отпустить. Зато оставшихся пятерых кардиналов и четырех епископов ты будешь подвергать еще большим пыткам, не так ли, сын мой?
- Конечно, святой отец, - поспешил заверить Балтазар, чтобы угодить папе. А сам с тоскою вспомнил, как был свободен на своем корабле, в море. Угождать старику было противно, но необходимо.
- Не всегда жизнь возле сильных мира сего вольна и приятна, скорее, наоборот. Но обратной дороги у меня не будет. Придется пройти и через это. Хорошо, хоть Яндра в безопасности! Если бы еще кардиналов кто-нибудь прибрал себе, я поставил бы свечку в первом же соборе.
И через несколько дней Господь услышал его молитву - два кардинала из пяти исчезли! Возмущению Урбана не было предела. Еще больший гнев вызвало известие о том, что оба кардинала бежали во Францию, где в Авиньоне жил его противник - папа Климент VII. К удовольствию Балтазара, Урбана едва не хватил удар при этом известии.
- И этих проклятых гарпий я столько лет грел на своей груди, - бушевал папа, брызгая слюной и извергая из уст проклятия. - Это все подстроили генуэзцы, я знаю! Они из кожи лезут вон, чтобы вырвать у меня моих же отравителей! Будь начеку, сын мой, они попробуют украсть и остальных!
Балтазар внял предостережению. Через несколько дней, когда снова была предпринята попытка выкрасть узников, он лично застрелил нескольких нападавших. Но когда попытки участились, папа заволновался и решил, что пребывание в Генуе слишком затянулось.
- Косса, я решил, что здесь оставаться больше не стоит. Проклятые генуэзцы не дают мне ни минуты покоя своей излишней чувствительностью. Найди два корабля с верными капитанами и незаметно ночью переправь на них меня и заговорщиков.
И только когда подготовленные суда вышли в море, Урбан решил действовать. Позвав к себе верного Балтазара, он приказал:
- Сейчас же подготовь девять крепких мешков. Как только наступит ночь, все девять изменников должны быть сброшены в воду! Ты и твои люди готовы?
- Да, святой отец, - отозвался Балтазар, подумав, что теперь и его мучениям тоже придет конец.
- Хорошо! - одобрил Урбан. - Иначе, когда мы придем в Лукку, опять начнутся просьбы о помиловании. Я не желаю больше этого слышать!
Но папа ошибся в своих предположениях. Едва он добрался до Лукки, дальше пути у него не было. Все Неаполитанское королевство было охвачено волнением. Известия об отравлении Владислава и гибели кардиналов взволновали весь народ. Знать и приверженцы папы, которые помогли ему покинуть Ночеру, подняли восстание, воспользовавшись болезнью короля. Страсти разгорелись с новой силой. Стремясь внести свою лепту в гражданскую войну, Урбан приказал Балтазару написать письмо королеве и молодому королю, в котором предавал их анафеме. Этим проклятием Урбан VI разделался не только с Маргаритой. Он нанес удар и по ее сыну, наследнику покойного короля, а также по другим членам семьи своего врага. Даже мертвому королю Урбан VI не переставал мстить!
- Все венценосцы будут дрожать перед наследником святого Петра! - удовлетворенно потрясал костлявыми руками папа. - То ли еще будет, - восклицал он. - Вскоре мы отправим еще одно проклятие! А затем еще одно! Я не успокоюсь, пока неаполитанцы не признают королем моего племянника!
- Ваш племянник слишком погряз в распутстве и лени, он не способен вершить дела королевства, - с энтузиазмом подогревал пыл параноика Балтазар.
В результате его советов через некоторое время планы Урбана поменялись. Была издана булла, в которой говорилось, что отныне он, Урбан VI, является единственным законным правителем Неаполитанского королевства. Но это никого не убедило... Тогда неугомонный папа стал вынашивать планы больших завоевательных походов. Присутствие бывшего пирата, а теперь священнослужителя, рассказы которого святейший с энтузиазмом воспринимал, еще сильнее разогревало его захватнические устремления. Были объявлены крестовые походы против Неаполитанского королевства, а также против 'раскольников'-греков в Византии, с целью помочь им вновь 'обрести свет', утраченный много веков назад из-за константинопольского патриарха Фотия. Была издана булла, объявлявшая о конфискации Пелопоннеса (Ахейское княжество), формально принадлежавшего молодому королю Владиславу.
- Готовься, к походу, сын мой, - однажды предупредил Урбан VI Балтазара, - мы начнем собирать войско, чтобы ударить по венграм и французам. Назначаю тебя папским легатом - ты возглавишь мои войска!
Но Урбану VI не удалось осуществить свой план. Исследователь истории западной церкви Виореджо так рассказал о случившемся: 'Урбан VI собирался вновь обосноваться в Риме, но Бог не соблаговолил разрешить ему этого. По дороге он упал с мула и по приезде в Рим вскоре умер'.
После его смерти племянник папы сразу же стал опасаться за свою жизнь.
- В Неаполитанском королевстве меня могут схватить и повесить, - жаловался он Балтазару. - Ты должен переправить меня, жену и детей в Рим. Найми несколько кораблей.
- Хорошо, - охотно согласился Косса. - Но я думаю, что все имущество лучше перевезти по суше, в обход и тайно. Так будет гораздо надежнее - корабли в последнее время часто грабят пираты. Я лично возглавлю перевоз сокровищ в Вечный город!
В тот же вечер он предупредил Яндру, что их дорога лежит отныне в Рим.
- Что мы там будем делать? - удивленно спросила его прекрасная любовница. - Ведь Урбан умер, у нас больше нет покровителя!
- Не волнуйся, дорогая, - возразил Балтазар. - Урбан в последнее время стал нам не столько покровителем, сколько камнем, перекрывающим дорогу. Теперь путь свободен. Скоро выберут нового папу, и я, кажется, знаю, кого. Гаспар намекнул, что это друг нашей семьи, мой старый приятель. Так что покровитель нам обеспечен. Не забывай, что теперь я священнослужитель высокого ранга и папский легат. И скоро стану еще выше, помяни мои слова. А пока, дорогая, собирайся в Рим. Завтра мы выезжаем. Кстати, придется захватить с собой большой обоз - племянник папы доверил мне переправить все его имущество.
- А если по дороге нас ограбят? Как ты будешь отвечать перед хозяином?
- Запомни, дорогая, у меня нет, и никогда не будет хозяев. Я способен только на некоторое время служить кому-либо, да и то, если это совпадает с моими интересами. Ты же прорицательница, неужели череп и карты ничего не говорят тебе?
- Я знала, что Урбан умрет, - спокойно ответила Яндра. - И еще скажу тебе, что скоро будет сильный шторм, и племянник утонет вместе с семьей.
- Я и без твоих предсказаний знаю, что он вскоре погибнет, не оставив наследников, - хитро прищурился Косса. - Мы станем свободными и богатыми. Скоро ты будешь хозяйкой в лучшем дворце Рима! Почему ты вздыхаешь, любимая?
- Ах, Балтазар, я так счастлива, что мы наконец-то обретем свой дом и покой. Но подарить тебе наследника не в моих силах...
- Я уже подумал об этом, - спокойно произнес Косса, вставая. - Обещаю тебе, что вскоре у нас будет дочь.
И уже выходя от Яндры, пригрозил в темноту:
- Я все равно сделаю по-своему, Ви. Украду у тебя дочь, чего бы это мне ни стоило! Ты променяла меня на выскочку-герцога, а будущий папа Римский отберет у тебя Тиару!




Примечание: Те, кто хочет прочитать дальше, пишите в личку vitalena@gmail.com, вышлю архив.
Начало здесь "Тиара флибустьера" Книга 1. Дьяволы Тирренского моря
Продолжение здесь "Тиара флибустьера" Книга 3. Дитя удачи
Продолжение здесь "Тиара флибустьера" Книга 4. Антипапа

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"