Погоня отстала, но в темноте по полу и стенам сновали, шуршали какие-то гнусные твари, и, когда раздраженной цикадой запикал будильник, она зло хлопнула ладонью по месту, откуда доносился звук, пару секунд напряженно вслушивалась в тишину и, со смесью мерзости и удовлетворения обтерев ладонь о край одеяла, вернулась в сон, где, хотя и стало одной цикадой меньше, положение не обещало ей ничего хорошего. Кроме насекомых, с которыми, оказывается, можно справляться, где-то снаружи или в соседних комнатах находились преследователи, может быть, они услышали удар, может быть, они подкрадываются к двери... Она с головой зарылась в тряпье, кажется, относительно чистое, сваленное в углу. Монотонные звуки, доносящиеся неизвестно откуда, начали было сливаться в успокаивающую тишину, но ее нарушил все тот же глухой голос, звучащий из-за стен, издалека, но каждым звуком приближаясь: "Она должна быть в доме, больше ей некуда деваться, ищите!"
Она снова не смогла вспомнить, кому он принадлежит. Не важно. Здесь, внизу ее легко найдут, но, пока они снаружи, еще есть время, здание большое, а утром, может быть, вернутся строители, - нет, вряд ли, они сюда сто лет не возвращались, - но будет хотя бы светло. Тогда побежать, закричать... Она выскочила из комнаты. Сумеречный свет, шорох. Справа за колонами лестница. Абсолютная темнота внизу не оставляла выбора, вверх. Скрип строительного мусора останавил ее и заставил прислушаться. Пока никого. Она перепрыгнула через пару ступенек - тихо - оттолкнувшись кончиками пальцев одной ноги и вытянув другую, как балерина, снова через две или три ступеньки, еще раз - так было быстрее и тише, собственное тело показалось ей телом кошки - она грациозно приседала, пружиняще отталкивалась и, как в замедленном кино, делала прыжок за прыжком, вверх, дальше от них, дальше.
Внизу лестница висела между бетонными колоннами - оттуда уже доносился гул шагов и голосов, умножаемых эхом. Выше пролеты стали уже. Снова лестничная площадка, окруженная сырой чернотой, - выше! Теперь стена по внешней стороне и провал слева, еще одна лестничная площадка - топот, огни и выкрики снизу - выше! Лестница между этажами состоит из трех пролетов, первый - узкий, второй еще уже, нужно бы поосторожнее - нет, об этом лучше не думать, - видел бы кто-нибудь эти прыжки, этот полет - нет, об этом тоже не думать! Неожиданно лестница кончилась. После поворота и нескольких ступенек из стены торчали редкие короткие балки, она перепрыгнула на первую, вторую - и замерла: не останавливаясь, полет можно было продолжить, но теперь приходилось балансировать на выступе, не имея возможности двигаться ни вперед, ни назад.
Шум и зловещий гогот приближались - ее увидели или услышали. Теряя равновесие, она отчаянно, изо всех сил оттолкнулась от своей опоры и сделала отчаянный прыжок, еще один... С этого этажа пути дальше не было. Она заглянула вниз, ухватившись за ржавую трубу - и чуть не упала, когда труба стала двигаться - это открылась дверь! Небольшая квадратная комната с широким оконным проемом высоко над полом, мощный засов на двери - отрезок трубы со скрежетом вошел в паз. Она успокоилась, но тут же, вскрикнув, подскочила к оконному проему: через него войти в комнату было бы не труднее, чем через дверь. Окно выходило на наружную стену дома. Ни рядом, ни сверху, ни снизу других окон не было.
Повернувшись, она без сил опустилась на пол. Над дверью светилась огромная муха с черепом на спине, нарисованная фосфорисцирующей краской. Снова раздался шум, теперь совсем близко, несколько раз ударили в дверь, и все стихло. Вскоре они вернулись - стук в дверь, в стены, мощный толчек, еще, чаще, - равномерные, почти беззвучные удары сотрясали все вокруг... Как они вошли?! Фигура в черном капюшоне с мухой во все лицо навалилась на нее, в то время как здание продолжало сотрясаться от мощных ударов - нет, это билось сердце... Вдруг все почернело. Неужели смерть?
...Неземные голоса звучали завораживающе, и, когда любопытство победило страх, она раскрыла глаза. Щебет птиц доносился из окна. Судя по виднеющимся вдали веткам, она находилась не так уж высоко. Побаливала поцарапанная о ржавое железо рука. Она оглянулась вокруг. Будильник показывал полвосьмого.
Профессор вышагивал взад-вперед. Все нервно молчали. Пока не пустили ток, я незаметно, один за другим, попробовал ремни. Кажется, все затянуто крепко. Когда же они что-нибудь пропустят? Ведь обязательно пропустят! Зимой у них лопаются трубы и портится уникальное оборудование, стоящее тонн золота, они отправляют в море атомную подлодку, забыв про аккумуляторы, у них будет прокол и здесь, нужно просто ждать, вот только когда...
Я ее ненавидел. Она вбежала в операционную, раскрасневшаяся, неловко что-то сразу всем объясняя. Профессор молча повернул к ней голову - она съежилась, еще раз неуверенно извинилась, зло взглянула на меня и резко, - как бы дернувшись, отвернулась. Успела наштукатуриться, хотя - надо мной светились цифры 08:50 - опоздала почти на час. Тоже мне, Шарон Стоун! Я закрыл глаза.
- Сколько Вам еще нужно времени?
- Я готова.
- Я спрашиваю, сколько Вам нужно времени. Вы не переоделись! Эти минуты дела не меняют.
- Пять минут.
Через пять минут (или пять часов - для меня эти понятия давно стали почти абстрактными) она с помощью лаборантки цепляла на себя позвякивающие электроды. Еще примерно через пять минут - я же уже наизусть знаю, что, когда и зачем следует, - укол тока, рост напряжения, давно забытое ощущение счастья, смеха, но почти сразу комната и весь мир погружаются во мрак, в котором нет ничего, кроме боли, голоса, задающего вопросы, и - если интересно - красных цифр.
Я ее ненавидел больше, чем кого-либо. Она особенно тщательно обследовала каждый уголок моего сознания, ставила особенно коварные вопросы-ловушки, а когда натыкалась на блокировку, не раздумывая наказывала меня уколом тока. Капля крови, живой крови - и все их ремни к чертовой матери! Только ее крови!
- Что нового?
- Ничего.
- Значит, продолжим.
- Подолжим.
Она несобранна, она нервничает, это может стать шансом. Сейчас все уйдут. Уже ушли. Табло включено - значит, обычный сеанс, никто не войдет. Первый шаг сделан успешно. Если уж рисковать, то сегодня и как можно раньше, неожиданнее, сейчас.
- Это ловушка, она захлопнулась.
- Вы о чем?
- Ты же видела знак.
- Почему "ты"? С какой стати?!
- Ты же видела знак.
- Прекратите! Какой еще знак, где?
- Над дверью.
Так, два - ноль. Она что-то поняла. Интересно, что? Подавлена. Не давать ей опомниться, давить ее дальше, раздавить!
- Дверь не откроется. Она сдохнет в той комнате.
- Где этот дом?
- Я не знаю.
- Лжете!
- Нет.
- Где моя сестра?
- Она мертва.
- Неправда, она еще жива. Если она умрет, я Вас уничтожу. Но ведь несколько часов назад она была жива!
- Отпустите меня, и я ее найду.
- Нет, я Вам не верю. Вы же знаете наши условия.
- Без ваших условий - вы знаете мои.
- Мне глубоко плевать на Вас и Ваши условия, я Вас уничтожу!
- Не уничтожишь. Слишком ценный экземпляр.
- Мне все равно, я организую Вам перевод в другую лабораторию, где пользуются осиновыми кольями.
- Нет у вас таких лабораторий!
- Мне нечего от Вас скрывать. Хотя Вы, кажется, до сих пор не осознали, насколько это серьезно.
- Куда уж серьезнее!
- Нет, еще не осознали, раз пытаетесь иронизировать.
- И где же находится этот ваш филиал?
- Филиал... - она мрачно улыбнулась, - подробности Вам ни к чему. Просто раньше этим занимались компетентные органы, а сейчас - частная фирма, как ни смешно это звучит.
- Вам лучше меня отпустить, - я проговорил это медленно и тихо, - Вы же хотите найти свою сестру.
- Мне все равно, кого уничтожить, Вас или ее!
В комнате, наполненной, кажется, зловонными мухами, было душно, она высовывалась в окно, дышала, набирала полные легкие воздуха, опускалась на пол - и ту же чувствовала, что ей опять нечем дышать. Сколько дней она уже здесь? Почему за все время ни одна живая душа не подходила к дому? Где преследователи? Она снова с трудом подтягивалась к окну, делала глоток воздуха и падала на пол. За что это, что от нее хотят? Ведь единственое, чего она хотела, - оставаться собой, делать то, что она считает нужным.
- Крови, - услышала она знакомый, но не сразу узнанный голос, - совсем немного, каплю или две, больше не нужно, больше и не смогу...
Чернота закрыла все - стены, окно, голос.
...Очнувшись через какое-то время, она решительно встала с помятой постели, быстро оделась и вышла из дому. Транспорт в такое время не ходил, она свернула за угол и побежала... В операционном корпусе дежурный, разбуженный ее стуком, долго возился с замками, наконец, открыл, пьяно заулыбался, бормоча что-то нечленораздельное... Она оттолкнула его, побежала в комнату, соседнюю с операционной, сорвала пломбу и распахнула дверь. Яркий свет полоснул по глазам. Кварцевая лампа, отраженая серебряными прутьями клетки, многочисленными крючками, рычагами и задвижками, которыми меня сжимали и ворочали, как кусок мяса на сковороде, перед каждым сеансом, наполнила пространство физически ощутимым тяжелым светом.
- Объясните мне, что происходит, - она была совсем не так воинственна, какой я привык ее видеть.
- Хорошо. Но мне нужна пара капель крови, после этого Вы получите все, что хотите.
- Я не понимаю, чего я хочу - нет, не отвечайте, я еще ничего не спросила - что Вы знаете о моей сестре, когда, как мы расстались, почему я раньше о ней ничего не знала? Кто тот человек в капюшоне с мухой?
- Просуньте палец в клетку. Объясню. Но для этого нужно лишь чуть больше сил, чем вы мне оставили. Я же совершенно бессилен!
Она колебалась. Она боялась. Первый раз я видел, как она дрожит от страха! Если бы я сам понимал, что происходит, мне было бы легче действовать. Но вчерашнее ее заявление, после которого она прекратила сеанс, меня несколько выбило из колеи. Не то даже, что меня могут уничтожить, - я это предполагал, несмотря на все данные мне гарантии и показанные документы. Она боролась со мной, потому что я шел по Пути Зла, это казалось мне очевидным, но теперь - ее последние слова... Четко повторенные, когда я переспросил. Что здесь, в конце концов происходит?! Впрочем, сейчас важно другое.
- Вы боитесь. Чего? Меня или нарушить инструкции?
Она молча подошла к клетке, села на табуретку, протянула было руку, но опустила ее. Отодвинула табуретку на полшага. Теперь, чтобы дотянуться до клетки, ей пришлось наклониться, вытянуться. Вот он, живой палец, к тому же не чей-то, а ее! Бросок, укус, дикий крик - не нужно было так резко - но я успел! Скрежет и звон металла...
Она тоже успела - отпрыгнуть к двери и дернуть "стоп-кран". Оттолкнув ее, я распахнул дверь, выскочил в темный коридор, - но насосы уже гнали газ, чесночный запах заполнял весь корпус. Корчась в судорогах, я увидел мигающие лампы вдоль потолка, услышал вой сигнализации...
Сознание медленно возвращалось. Кружилась голова, саднило горло, болью была наполнена вся грудная клетка и то, что когда-то было сердцем, - по коридуру гулял сквозняк, а рядом лежал какой-то человек. Я впился в его шею. В крови оказалось столько алкоголя, что ее пришлось тут же выплюнуть. Сигнализация продолжала вопить, лампы мигать, но человек был настолько пьян, что прогдолжал спать. В его руках - я заметил это только сейчас - была деревянная палка - осиновый кол! Была. Он очнулся и глупо посмотрел на меня:
- Ты кто?
- А ты кто?
- Ну, я-то... тут где-то вампир убежал, - он икнул, - ты видел вампира?
- Нет.
- А кого ты видел?
Боль усиливалась. Под пьяное мычание, не зная, плакать или смеяться, я стащил с его пояса и натянул на себя противогаз. Моя мучительница лежала на полу у двери. Я выволок ее в коридор, на свежий воздух. Она была еще полна крови! Злорадный смех мне дался с трудом, но я смеялся! Наши пути больше не пересекутся. Потом мы пойдем по одному пути, но путь этот достаточно широк, а пока... Кровь медленно перетекала между нами, у меня кружилась голова... Новая порция газа застала меня врасплох. Плохо мне, плохо! - Кажется, я слышал свой собственный крик, но пошевелиться был не в состоянии.
Впервые за много лет, с того дня, когда после происшествия на кладбище я понял, что принадлежу другому миру, мне не удавалось отличить сна от яви. Вокруг сменялись незнакомые комнаты с коврами и мягкой мебелью, со мной говорили незнакомые люди, и, не слыша ни своего, ни их голоса, я ощущал, что происходящее действительно происходит, что если в нем и есть что-то нереальное, то это только я сам. Сколько это продолжалось? Месяц, год? Не знаю. Потом все чаще рядом оказывался один тот же человек. Мы много говорили - хотел бы я знать, о чем, - гуляли с ним по городу - это был не мой город. И лишь когда мы оказались там - ТАМ!!! - я словно очнулся.
- Здесь Вы жили?
- Да.
- Но как? Честное слово, не могу себе этого даже представить!
- Как все. Когда копал могилы, когда попрошайничал, иногда удавалось что-нибудь украсть, в какой-то степени такого рода... - я удивился, что говорю не так, как раньше, точнее, именно как намного раньше, в другой жизни, очень давно, до перестройки, когда работал в КБ - да, оказывется, я работал когда-то в КБ и даже собирался защищать диссертацию...
- А спали как? - он перебил мои мысли.
- Спал... Да по-разному спал... К чему эти подробности!
- И здесь на Вас напал вампир?
- Да, вот за тем сараем, дернуло меня в полночь выйти...
Мы подошли к складу в дальнем углу кладбища. Мой сопровождающий чувствовал себя неуютно, и я подбодрил его:
- Днем здесь всегда тихо.
- Скоро здесь и ночью будет спокойно. Мы же не только Вас смогли ретрансформировать, больше двадцати человек уже! Передадим вот технологию медикам.
- И того поймали?
- Нет, крут! По нашим оценкам ему под 300 лет, хитер, опытен, матерый вурдалачище, одним словом. И промышляет он здесь же - а ничего не можем сделать.
- ...И сколько у Вас таких клеток?
- Каких клеток? А, понял. Нет, у нас без клеток - одна инъекция, под капельницу - и долгая-предолгая реабилитация с психотерапией.
- А оператор некробиосвязи... Там работала девушка... Женщина...
- Я же рассказывал! Ах да, Вы же еще не все помните. Она была нашей первой пациенткой. Не совсем, в общем, к нам поступило указание, и средства... Очень милая девушка, но с тяжелой депрессией. Благодаря ей мы смогли хорошо продвинуться. А вот то, что Вы рассказывали, выглядит - извините, это не только мое мнение - не слишком правдоподобно. Мы подозреваем, что это какой-то наведенный образ. Скорее всего. Про потусторонний мир известно еще так мало. Собственно, и про этот. Короче, не наше с Вами это дело. Впрочем, Вы же не жалеете, что она пропала, верно?
Именно сегодня мое восприятие действительности приходило в какой-то порядок. Я явственно распознавал миры, в которых мне довелось прожить. Первый - от детства и дома до той дурацкой драки - у меня были идеи, я думал, что смогу их реализовать, опубликовал серию статей, и когда какой-то подозрительный тип предложил применить их для "наведения порядка в стране", как он выразился, с наслаждением послал его куда следует. Это был несовершенный, но достаточно теплый и добрый мир, в который вернуться, но уже в больнице узнал, что сокращен...
Потом - от больницы до укуса - другой, призрачный мир, в котором приходилось становиться сильным и выживать, хотя выживать не хотелось: я стал животным, у меня обострились инстинкты, я по запаху определял, где свои и где чужие, я был опасен, потому что лучше любого степного волка знал повадки охотников.
Потом это странное существо, укус. Я снова оказался слишком вульгарным атеистом, чтобы поверить в то, что произошло. Меня схватили. Третий мир - даже сразу два - у таинственных исследователей. Когда меня оставляли в покое, моя душа уходила из клетки, я посещал мир их снов, они узнали об этом слишком поздно.
Наконец, побег, провал в памяти, жизнь у моих спасителей - добрый и теплый вокзал, с которого теперь я попал в родной город. Кто, что ждет меня в нем? Никто и ничто. Наверное, это же кладбище...
Начинало смеркаться. Холодный мокрый снег падал на лицо. Мы побрели к выходу. Из глубины боковой аллеи группа людей в высоких капюшонах тоже, по-видимому, спешила с кладбища. Их вид показался знакомым, но мысли мои витали сейчас слишком далеко.
Шаги сзади приближались. "Он слева," - прозвучало бесконечно тихо, но я услышал. Этот вежливо-презрительный голос мне не спутать никогда и ни с каким, в каком бы мире я не находился...
- Бежим!
Я дернулся вперед, схватив за рукав своего спутника, но тут же был сбит в грязь сильным ударом. Когда двое подняли меня, заломив руки, третий сделал движение, как бы собираясь открыть лицо, но не открыл, а остановился и долго молчал.
- Надеюсь, теперь Вы разобрались в своих сомнениях?
- В каких сомнениях?
- О нашем Пути... Мне снова нечего перед Вами скрывать. Как видите, я с этого пути не сходила... В отличие от Вас. Даже нашла более короткий путь... к тому же хорошо асфальтированный. А вот Вы вечно пытались найти что-то другое... Впрочем, Вы и попали-то на него случайно.
Голос из задушевного с налетом иронии становился все суше и жестче - ей бы в кино играть!
- Скоро мы пойдем дальше вместе. Уведите его!
Конвоиры, надев на меня наручники, от которых к небольшой сумочке-пульту шли провода, сняли капюшоны и оказались в милицейской форме. Меня повели. Некоторое время она шла рядом молча, потом снова заговорила.
- То насилие, которое совершено над Вами сейчас, должно быть последним. К сожалению, временно мы вынужденны действовать как бы нелегально. Кстати, тогда - мы вообще не знали, чего от Вас можно ожидать, и, как видите, были правы. Теперь с Вами можно разговаривать по-человечески, и я могу кое-что объяснить. То, что командует людьми, представляется им злом, но это их личное дело. Когда люди делают то, что от них требуется, они счастливы, и, как правило, соглашаются с умеренным насилием, которое удерживает их на их же месте. Я дам Вам почитать статистику. И кто-то должен отвечать за то, чтобы всем, или большинству... было хорошо.
Неожиданно голос ее прервался. Она взяла пульт, приказала милиционерам отойти и заговорила тихо и быстро.
- Я помогу Вам, если Вы поможите мне. Как найти мою сестру? Что это за комната? Где она? Какое отношение Вы имеете к ней? Кто те люди?
Мне не хотелось говорить, но я ответил.
- Я не знаю, жива ли она.
- Она жива. Она в той же комнате. Она редко приходит в сознание. Мне кажется, что когда она умрет, я тоже не смогу жить.
- У Вас нет и никогда не было сестры. Как и у меня. Та, кого Вы считаете своей сестрой, это Вы. Когда-то давно Вы шли по другому пути... Какая-то часть Вас продолжает идти там. Или продолжала. Я мог видеть происходящее только тогда. Теперь я снова человек, Вы правы. Я могу только предполагать, кто ее преследует. Вы всегда хорошо экранировали свое сознание.
Она вскрикнула, выхватила из кармана скомканный капюшон и включила висящий на шее фонарик. Материал был стар, местами протертый до дыр. Она расправила его между фонарем и мною.
- Вы что-нибудь видите?
- Да, бел...
- Молчите!
Она конвульсивно согнулась, но тут же выпрямилась.
- Я только начала работать, когда это началось. И тут - Ваш случай. Со мной провели несколько сеансов, объяснили, что это Вы пытаетесь ее убить. Я поверила. Теперь понимаю. Но я не могу так просто сойти с того места, где я сейчас. Это - смерть. И не сойти - смерть. Я живу на кофе и таблетках, я не сплю, не могу работать... Вы - единственный, кто все знает. Что бы Вы сделали на моем месте?
- Может, рассказать все как есть?
- Нет. Этот вариант... Я уже думала. Войти можно, а выйти. Вы не все знаете. Нет, нечего и надеяться.
- Тогда... Может, это глупость, но ничего другого не приходит в голову... Возле того склада, лучше в полночь. Сможете организовать, чтобы никого рядом не было? Или... Если захотите, возьмите меня с собой.
