Обычный школьный "огонек" по случаю Нового года. Первоклашки веселились вовсю. Пили чай, галдели, выдумывали разные игры. Кто-то предложил ручеек. Ира встала в паре со своей соседкой по парте. Они были подружками с детства, с того времени, как помнили себя. За окном стемнело, но свет не включали, взрослые зажгли свечи. Нехитрая игра приобретала в мерцающем свете таинственный, но совсем не страшный оттенок. Иру несколько раз вытягивали и вот Нюта, подруга, протаскивает через вереницу сплетенных рук. Выпрямившись, посмотрели друг на друга. Вдруг мир в глазах Иры начал двоиться.
Вот зала суда. Это она, но уже и не она - другие ощущения, другой возраст. Той шестнадцать лет, она знает, ведь это - она сама. Чувство безумного страха. Толпа кричит: Ведьма! Ведьма! На костер! И знакомые лица - это ее одноклассники, там в толпе, пусть они выглядят старше, пусть одеты иначе, но она узнает их! Какая злоба на лицах. И они тоже кричат: Ведьма! Сжечь ее!
Но она-то знает, что это ложь. Ну какая же в самом деле ведьма! Но приговор вынесен. Вот она, полумертвая от страха, привязана к столбу. Вот вспыхнули дрова. И последнее - сатанинской радостью и злорадством горящие глаза ... да именно, глаза Нюты, той самый Нюты - из того же селенья - злобной завистливой карги... Да нет же - Нюты - ее подружки, той, с которой они по школе ходят под ручку, с которой неразлучны, не разлей вода - зовут их все.
Она снова видит себя в классе. Кто-то схватил за руку и тащит. По спине пробегает холодок. Не смотреть, только не смотреть. Что это было? Она не может понять - то, что она увидела - слишком реально, но этого не может быть, она смутно знала, что давно, сколько-то веков назад такое бывало, но почему она и ее друзья... Почему?
Но она быстро заразилась весельем других - мало ли, что померещилось. Ощущения были абсолютно реальными - но только в тот миг; вернувшись, она перестала понимать ту - себя. Дети легко отвлекаются. Через несколько минут Ира радовалась на равнее со всеми; только не хотелось смотреть людям в лицо.
Этот случай не повторялся. Лишь иногда появлялось ощущение тревоги, проносились перед глазами языки пламени.
Но через несколько лет ее стад преследовать один и тот же сон. Франция. Двор Людовика. Безумный круговорот. Балы, театры, флирт. Ей двадцать лет, только что состоялась ее помолвка. Быть влюбленной в своего жениха - фи, это дурной тон. Она скрывала это, маскировала притворными зевками и усмешками. Но в душе таяла от счастья. И вот осталась неделя до свадьбы. Большое празднество. Он подсаживает ее в карету, она танцует с ним, он рядом, весь вечер рядом. Но вот ее пригласил кто-то из знакомых, она кружится в танце. Но смотрит не на партнера. Он приглашает ее подругу. Подругу? Ну, в той мере, как это возможно - соперницу, маскирующую ненависть под улыбкой. Вот танец окончен. Но где же они? О чем-то говорят. О чем? Подошла незаметно. Услышанное отзывается в голове шоком.
Он любит ее. Давно любит. Он не хочет жениться, но такова воля его семьи. Ее притворное сочувствие: А Айрин так любит тебя, бедняжка! И его уговоры. И ее требование прервать помолвку. Он соглашается. Продолжительный поцелуй. И понимание - это ее сестра. То есть теперь - сестра. Ее маленькая трехлетняя сестренка, такая милая, такая родная.
В той жизни она отравилась, не перенеся отчаяния и позора. Косые взгляды, насмешки, вольные шутки. И все это под личиной сочувствия. И боль, безумная боль обманутой любви.
А теперь - ее сестренка.
Сны преследовали ее. Они становились все подробней. Иногда были и не только сны - стоило ей увидеть сестру, мир начинал двоится. Вернулись и те, более ранние воспоминания.
Трудно объяснить, почему Ира не рассказала никому о своих видениях. Она вообще была девочкой скрытной. Да и кому? Уже давно не было у нее подруг - после того вечера она с трудом выдерживала общество однокашек. Родителям? Наверное, просто побоялась. Да и что сказать? Ходила хмурая, боялась спать без света.
И вот - канун дня рожденья. Она не собирала гостей, но приятно просто провести день с родными. Ей исполнялось двенадцать. Ира заранее радовалась ощущениям завтрашнего утра. Вот она просыпается, а на тумбочке возле кровати подарки. Вот букет в вазе на столе. Вот заглядывает в дверь мама - проверить не проснулась ли она. Как здорово, когда день рожденья выпадает на выходные! Родители дома.
Да, она улыбается, представляя: вот мама входит, вот наклоняется над кроватью. Ира делает вид, что спит, но подглядывает сквозь ресницы. Нет, больше не получается сдерживать улыбку.
- Вставай, притворюнья, с днем рожденья! - Скажет мама.
Вот она открывает глаза и ...
Мир даже не раздваивается. Теперь она просто полностью переходит туда. Недавнее, совсем недавнее прошлое. Кухонные разговоры, страх, ночные аресты. Черная машина у соседнего подъезда. Ее муж в наручниках.
- Не скучай, я вернусь, обязательно вернусь.
В щелку двери подглядывает соседка.
Жизнь вдребезги. Но главное - что там с ним? Он верил в какую-то справедливость, всегда был слишком, слишком прям. Он не думал, что с ним может что-то случится - ведь он делал все, что мог, отдавал всего себя работе, друзьям, близким. У него не может быть врагов.
Но вот может же. Беготня по каким-то инстанциям. Полуобморочное отчаяние. Хлопоты. Напрасные хлопоты. И какой-то солидный и уже не молодой, в форме, добро так, с сочувствием в голосе:
- Не стоит за него так переживать, он враг народа.
И то, чего не могла знать тогда. Воспоминания потоком и знание, знание того, что не дано знать живущему. Донесла соседка. Та самая, что подглядывала в щелочку двери. Из зависти. Всегда им завидовала: как у них все ладно, да как все их любят, да как все хорошо. А было-то - несколько слишком вольных слов, в приятельской компании, среди своих. И литература. Пастернак, Мандельштам. "Вещественные доказательства".
Тот, в форме, командовал расстрелом. Он свято верил, что выполняет свой долг. Потом его самого расстреляли.
Теперь это ее отец и мать.
Не было больше сомнений - все это воспоминания. Она помнит свои прошлые жизни. Память нахлынула сплошным потоком и некуда деться от нее.
Чтоб только не оставаться дома, не видеть никого из родных, она моментально оделась, рванула с вешалки дубленку, оборвав петельку, долго не могла попасть в рукава. Вот она уже на улице, мчится куда-то, не разбирая дороги, спотыкаясь на каждом шагу. Холодный мокрый снег падает на лицо, проскальзывает за воротник. Она ничего не замечает.
Воспоминания. Она чувствует себя множеством людей одновременно. Она знает, видит, помнит. Все, кто дорог ей в этой жизни, были врагами. Нет ненависти. Она не может любить. Слезы на лице. Губы кривит смех. Истерическое. Плакать или смеяться? Плакать и смеяться? Все равно. Теперь все равно. Ее сестренка. Роковая соблазнительница в декольте - так мило спит в своей детской кроватке. Толстая обрюзгшая тетка - ее милая улыбчивая мама, такая еще юная. И они ничего не помнят, ничего.
Бежала. Бежала в зимнюю густую тьму. Куда. И зачем? Она не знала. Она не видела где находится. Брела по дороге, свернул в лес. Таким был маршрут ее обычных прогулок - ноги автоматически повторяли его. Потом вдруг сошла с привычной тропинки.
Несколько часов блуждала без цели. Нагнулась, схватила пригоршню снега, уткнула в нее лицо. Это немного отрезвило. Постепенно Ира начала осознавать, что одна. В лесу. В темноте. Два страха столкнулись в ее сознании ужас настоящего и прошлого. Страшно вернуться. Страшно остаться. Поток воспоминаний нескончаемо тек в голове. Лес был полон шорохов и скрипов, так что казалось - она не одна, за ней наблюдают. Она сделала несколько шагов, и показалось, что слышит не только свои. Замерла. Тишина. Хрустнула ветка. Сердце дрогнуло, сознание рванулось и пропало.
Очнулась. Темно. Кто-то наблюдает за ней. Никого нет. Попыталась подняться. Увидела себя внизу, на снегу. Это - смерть?
- Почти. Ты можешь вернуться.
- Нет! Нет!
- Чего же ты хочешь?
- Забыть. Забыть все.
- Зачем? Память приходит не для того, чтобы ее забрали.
- Нет!
- Ты даже не хочешь знать, для чего ты вспомнила? Ты могла бы...
- Не хочу! Я ничего не хочу! - Она хотела расплакаться, но плакало ее тело там, внизу. здесь же было только отчаяние.
- Ты не сможешь забыть.
- Но ведь все забывают! После смерти!
- ты не сможешь забыть, вспомнив однажды.
- Я не смогу жить, помня.
- Ну что ж. Снова бегство. Ты сможешь забыть. Но тогда твоя жизнь начнет обратный отсчет. Ты вернешься к началу. Там станет ясно, насколько велика твоя вина.
Ее тело нашли на следующее утро. А она уже отсчитывала новый круг.
