Крещенская Светлана : другие произведения.

Мешок с золотом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
       "Мешок с золотом" - история, основанная на абсолютно реальных фактах. Это моя сестра случайно нашла кило золота и совершенно бескорыстно вернула его хозяевам. Я её - историю, разумеется - перекроила на свой манер. Завязка, кульминация и... так далее. На что сестра сказала: "И совсем я не такая..." Я не стала спорить - её правда, портрет тёти Симы получился карикатурнее своего прототипа. Невзирая на возмущения сестры, периодически напоминающей мне, что всё хорошее уже давно написано и незачем переводить бумагу, рассказ был напечатан в журналах: международном литературно-художественном - "Склянка Часу*Zeitglas" и российском - "Ковчег Кавказа".
       Иллюстрации финской художницы Инге Лоок.

   Светлана Крещенская "МЕШОК С ЗОЛОТОМ"
  
  
   [финская художница Инге Лоок] Если судить по количеству бутиков, сбербанков и копчёной колбасы, припадающего на среднестатистического киевлянина, то можно, если не утверждать, то хотя бы предположить, что за последние пять-десять лет наше благосостояние зашкалило все бумажные и сетевые диаграммы.
   Но тётя Рима и тётя Сима в связи с неимением интернета и газет не были знакомы с хитроумными отчётами столичного статуправления. Тётя Рима и тётя Сима тихо и незаметно жили в доме, с презрением и ностальгической любовью именуемом в народе "хрущёвкой", утром по старой советской привычке бегали за молоком, вечером - по той же причине - смотрели "Новости"; перебиваясь с куля на рогожку, прикармливали всю дворовую живность от голубей до пристроившихся к птичьим кормушкам бомжей, и, регулярно перезанимаясь до пенсии у соседки Лариски, вкалывающей обходчицей на какой-то дороге, то ли окольной, то ли окружной, мечтали, что когда-нибудь им улыбнётся удача, фортуна, судьба... - или, что там ещё обычно улыбается по причине негаданно-нежданно-нечаянной радости - и подбросит, если не чемодан с деньгами, то хотя бы... мешок с золотом. Уж они-то заслуживали такой подарок поболее, чем кто-либо другой...
   - Первым делом мы, конечно же, поставим себе зубы и будем щериться не хуже Аллы Пугачёвой! - начинала распределять ещё не найденное добро тётя Рима.
   - А как насчёт бронированных дверей, пуленепробиваемых окон и системы видеонаблюдения? - помогала ей тётя Сима, пересматривая рекламные листовки, собравшиеся в её почтовом ящике за последнюю неделю. - Вот, послушай, предлагают подтяжку лица, по этому же адресу - перетяжку мебели... У них же - газонокосилки и газовые пистолеты оптом и в розницу... А вот другое... "Шоколадный массаж на самых сдобных местах". Ну, это вообще... - хлопнув себя по этим самым сдобным местам, возмутилась тётя Сима, - чёрт знает что!
   Ещё бы! Пока она жертвенно и целеустремленно занималась спасением районной фауны, а тётя Рима с не меньшим фанатизмом пыталась реанимировать чахлую дворовую флору, их соотечественники, оказывается, пеклись исключительно о собственном быте.
   - Помню, как мы с сынишкой - ему-то теперь в Бельгии такое вряд ли даже приснится! - стояли пять часов в очереди за какой-то ерундой, то ли за мылом, то ли за содой, и мечтали, что наступят такие времена, когда всё будет продаваться свободно - без блата, без очереди, без записи. Были бы только деньги... Хочешь норковую шапку - будьте любезны! Палку "Сервелата" - пожалуйста! Радиолу? Да сделайте одолжение, хоть три штуки! - перебирала все мыслимые и немыслимые составные глобального человеческого благополучия тётя Рима, и тётя Сима, не желая на фоне подруги выглядеть беззаботной старой девой, начинала припоминать невоплощенные планы своей социалистической молодости с таким вдохновением, будто им предстояло потратить не мешок с золотом, а золотой запас развалившейся страны.
   - А слабо обзавестись кофеваркой, миксером или феном? - спрашивала тётя Сима, но тут же хваталась за сердце и, понимая, что, и в самом деле - слабо, осторожно вздыхала и успокаивалась. - Рим, у Петьки твоего там, в Бельгии, этого добра навалом, а нам... На кой ляд нам фен? У меня на голове пять волосков, а у тебя, так и подавно, сколько помню, солдатская стрижка... - завершала кухонные посиделки тётя Сима голосом незабвенного Леонида Ильича где-то на пятой таблетке валидола, который она не жевала разве что когда спала. - Дуры мы с тобой, вот что! Размечтались про коммунизм и всеобщую электрификацию! Да чтоб купить такое немыслимое количество товаров, ты представляешь, какой должна быть наша находка?
   - Ну... не меньше, чем вот этот мешок! - соглашалась с ней тётя Рима, складывая бесполезные рекламки в старый брезентовый вещмешок покойного мужа на тот случай, если закончатся папиросы, и останется только высыпавшийся из них табачок.
   После подобных разговоров женщины начинали понимать, что реально улучшить свою жизнь они могут не благодаря улыбчивости удачи, не выпускающей из своих цепких и ухоженных ручек даже рваной гривны, а исключительно за счёт хромоногого Фимы, принимающего по весу пластиковые бутылки, металлолом и упаковочный картон в фанерной будке во дворе. Неимоверного обманщика и скандалиста, особенно по запойным дням.
  
   ***
  
   Тётя Рима и тётя Сима, две пенсионерки, одинаково мечтающие не первый год об одном и том же предмете, были до смешного не похожими друг на друга.
   Если бы в их доме обитал какой-нибудь предприимчивый лингвист, то, не утруждая себя бесконечными экспедициями по незнакомым городам и сёлам с тяжеленной картотекой в рюкзаке, а лишь наблюдая за престарелыми подружками из собственного окошка, он мог бы за пару дней составить самый полный и самый современный словарь антонимов, и приблизительно за такой же срок к первому тому добавить второй - словарь синонимов. Но так как из двух местных языковедов один покинул своё издательство с горьким восклицанием "Деньги не пахнут!" и подался в кассиры платного туалета (между прочим, убедившись очень скоро в несостоятельности известного утверждения), а другой (этот был романтиком) - пристроился вахтёром в планетарий, то тёте Риме и тёте Симе не оставалось ничего другого, как добросовестно и бескорыстно подтверждать самый житейский закон диалектики, заумно названный учёными законом единства и борьбы противоположностей, но больше знакомый простому народу как - обычная человеческая жизнь...
   Тётя Рима, высокая, худая и жёлтая, с крючковатым носом над сердитыми черненькими усиками, напоминала одинокую старую лыжу, выставленную на балкон после утери пары. Это сравнение, подмеченное малолетним соседским умником, благодаря которому во дворе тётю Риму стали называть не иначе как Старая Лыжа, не могло ни возмутить её, ни оскорбить, ни обидеть, потому как тётя Рима, во-первых, гордилась своей, и в самом деле, римской стройностью, а во-вторых, и вправду, была полковничьей вдовой. Из экономии, да в память о благополучной замужней жизни, тётя Рима донашивала гимнастёрки покойного мужа, докуривала его папиросы, донюхивала его же "Шипр", жевала хлебцы из окаменевших сухих пайков, и всё это, не расставаясь с армейским биноклем, позволяющим ей так пристально наблюдать за дворовой клумбой, как если бы эта клумба была стратегическим объектом, а расположение её квартиры называлось бы не кокетливым французским словом - бельэтаж, а более значительно и - главное - привычно - КПП.
   У тёти Симы, начиная с семейного положения и заканчивая фигурой, всё обстояло наоборот. Тетя Сима жила на самом верхнем, подчердачном этаже в окружении семи-восьми кошек и собак, исключающих любое замужество, не говоря уже о курении и парфюмах, но приветствующих немыслимый кавардак и сытную кухню. Лет пять назад тётя Сима, тогда ещё лучший работник санстанции, пыталась возражать своим питомцам, но её аргументы вызывали такой негодующий лай и такое презрительное мяуканье, что оказалось более простым уйти на пенсию и уступить хвостатой компании, возненавидев и диету, и чистоту, и мужчин относительно новым, но очень удобным способом - одним пакетом. А после того, как в её перенаселенных апартаментах разместилась последняя пара - сиамские мать и дочь, тёте Симе пришлось втихаря ночевать на чердаке с - благо дело! - знакомыми голубями.
   В кривобокой фетровой шляпке и выгоревшем клетчатом пальто с оттопыренными карманами, набитыми то запаренным пшеном, а то и просто - размоченным батоном, издалека её можно было принять за давно не крашенный кирпичный особняк, с двумя полукруглыми балкончиками и накренившейся массандрой.
   - Смотрите, Кошкин дом идёт! Наверное, снова какого-то котёнка подобрала... Да нет, видите - кулёк тащит тяжелый, надрывается... Скорее всего на мусорке жратву своим дармоедам нарыла... - шептались про тётю Симу во дворе, но и она, следуя совету подруги, не возмущалась и не обижалась.
   Зачем?
   Издёвки соседей доводили её до безмерной радости, точнее до радости размером в три таблетки валидола за один приём. И это можно понять... Кто-то гордился лыжной стройностью, кто-то - автомобилем или меховым манто в то время, как у тёти Симы был свой предмет восхищения, обожания и умиления - она гордилась собственным кошачье-собачим приютом. Ради которого, прикрывшись для конспирации зонтиком, она, бывший инспектор санстанции, и носилась с ревизионными проверками по мусорным бачкам...
  
   ***
   Знали бы примерные домохозяйки, потешающиеся над странностями бедной тёти Симы, что этот ноябрьский понедельник им придётся оплакивать ближайшие пять-семь лет, они бы, бросив свои не доваренные борщи и не досмотренных "Ментов", собственноручно пересортировали бы весь мусор по цвету, запаху и размеру на всех ближних и дальних помойках. Потому как уже через полчаса после их, по выражению тёти Римы, прицельного огня мелкокалиберным дерьмом, тётя Сима, разобрав найденный кулёк, обнаружила в нём такое, что, не успев накормить своих домашних, рухнула, как подорванное здание, на ближайшую собачью подстилку.
   Исколотая куриными косточками, она пролежала бы на шерстяном пледике до вечера, а, может быть, и до самого утра, но кто ей это позволил бы? Кошачий голод привел тётю Симу в сознание быстрее нашатырных капель.
   - Рим-ма-а! М-м-илая! М-м-игом застилай стол скатертью! Я нашла такое... Ты не м-можешь себе представить! - промурлыкала тётя Сима, как только подруга открыла ей дверь.
   - Ну, что ты можешь найти... Только от дела меня отвлекла... - рассердилась в ответ тётя Рима, но убрав всё-таки со стола журналы по ландшафтному дизайну и брошюры по разбивке цветников, достала из книжного шкафа свёрнутую в плотный рулончик физическую карту СССР. Бордовую бархатную скатерть с золотой бахромой, напоминавшую ей парадные советские флаги и ту, которая претендовала на ум, честь и совесть прошедшей эпохи, тётя Рима стелила исключительно два раза в год - первого мая и седьмого ноября. - Опять блохастый котёнок, ржавые гантели или поломанный арифмометр, как вчера...
   - Ты всё перепутала, Римуся, арифмометр был на прошлой неделе, а вчера мне попались настоящие конторские счёты! - машинально оправдывалась тётя Сима.
   - А счёты тебе зачем понадобились? - продолжала ворчать тётя Рима, и, зная, что у подруги на любой вопрос припасена отговорка, сама себе отвечала. - Хотя, как же без счёт? Без счёт тебе невозможно! Ведь у тебя скоро соберётся такое кошачье поголовье, что надо будет налаживать элементарный бухгалтерский учёт. Я тебя предупреждала, - сердито спросила тётя Рима, не предполагая, что со своими предупреждениями она опоздала ровно на два дня, - ... что с таким гуманизмом ты скоро сама будешь ночевать в подвале?
   Но тётя Сима не могла терять время на пустые объяснения.
   - Ты не поверишь... - заулыбалась она с детским выражением абсолютного счастья и, взмахнув полами пальто подобно цирковому иллюзионисту, выставила на стол синий бархатный мешок с золотой завязкой. - Вот... Это то, о чём мы с тобой мечтали. Теперь нас с тобой ожидает совсем другая жизнь! - торжествующе воскликнула тётя Сима, потянула за парчовую ленточку и зачем-то ткнула себя в нос кулаком.
   - Yes!
   Тётя Рима могла бы тоже вскрикнуть, побелеть или покраснеть, как это происходит ежеминутно во всех современных сериалах, а могла, и пуще того - взять да и, следуя примеру звёзд немого кино, беззвучно, хотя и очень убедительно, грохнуться в обморок. Но тётя Рима терпеть не могла сопливых истерик ни в кино, а тем более в жизни, она догадалась, что Симочка, хоть и набралась каких-то дурацких молодёжных выражений, но всё-таки не шутит, и строго приказала: "Показывай быстрее!"
   Через пять минут, когда бумажный Советский Союз от Карпат и до Урала был засыпан лавиной из драгоценностей, лицо тёти Римы стало похоже на мордашку соседской Юльки, которой детсадовская нянька вместо привычной манной каши на подгоревшем молоке подала бы стакан ледяной кока-колы и горячий-прегорячий американский гамбургер.
   - Неужели... в самом деле... сбылось? - в растерянности прошептала она. - Надо всё тщательно обследовать...
   Для осмотра драгоценностей, найденных тётей Симой в мусорном контейнере, тёте Риме не понадобился ни именной цейсовский бинокль, ни простые конторские счёты. Тётя Рима обошлась купленными в прошлую пенсию дешёвыми и сердитыми - после них деревенела переносица - изюмскими очками.
   Невзирая на устойчивое пристрастие отечественной оптики основательно искажать и без того далёкую от совершенства действительность, тёте Риме удалось не только детально изучить трофеи, но и составить подробнейшую опись найденных предметов. Трёхногому кухонному буфету пришлось расстаться с уравновешивающими его Минералогическим справочником и пособием по кристаллографии.
   Согласно бумаге, заполненной сухой, но твёрдой рукой тёти Римы, в найденном мешке из синего бархата было обнаружено: две броши, усыпанные мелкими бриллиантиками, пять мужских золотых колец и восемь женских перстеньков с рубином, изумрудом и сапфиром, семь кулонов со знаками Зодиака и пять - с эмалевыми образками, шесть золотых цепочек хитроумного плетения, восемь пар серёжек с английским замком и три пары пуссет из белого золота, два змееобразных браслета цвета начищенной меди и с полтора кило спутавшихся жемчужных, бирюзовых и коралловых бус, декорированных пятью старинными серебряными монетами. В довершение картины, а, следовательно, и описи, на донышке мешка как уплотнение лежал круглый слиток золота, очень похожий на стограммовую шоколадную медаль.
   - О, господи! - запричитала тётя Рима, от потрясения забыв про свои стойкие материалистические позиции. - И зачем нам такие испытания?
   Тётя Сима не стала её переубеждать. Она пошарила по карманам и, обнаружив там по дыре, подумала, что у новенькой британской кошки с французским именем Маркиза, похоже, прорезались зубки, и что... уж лучше вместо серебряных монет в кораллах завалялось бы пару таблеток дарницкого валидолу. Он пригодился бы сегодня и ей, и Римочке, скорее, чем это антикварное серебро...
  
   ***
   Неожиданная находка произвела на тётю Риму и тётю Симу такое впечатление, что через пять дней, за которые из их режима как-то само по себе исчезло как ненужное - сон и еда, они стали напоминать одна - располневшую мисс Марпл, другая - похудевшего комиссара Мегрэ.
   Они не обсуждали новейшие технологии протезирования зубов и - что так же актуально в их возрасте - нехирургические методы борьбы с глаукомой. Застыв по обе стороны золотой экспозиции, они тужились ответить на единственный, такой простой и такой несуразный вопрос, грозящий довести тётю Риму - до гипотонического, а тётю Симу - до гипертонического кризиса - как на мусорной свалке среди гнилой картошки и битых унитазов мог оказаться синий, бархатный, к тому же вышитый вручную люрексом, мешок с золотом?
   Чтобы разгрести кучу своих собственных предположений, из которых одно выглядело страшнее другого, тёте Риме и тёте Симе явно не доставало помощи со стороны, и они решили - звонок другу! - позвать на консультацию человека, более осведомлённого по части мехов, драгоценностей и других жизненных удовольствий - Лариску.
   - Ну, тётки, вы даете! Надоела честная бедность - пошли бомбить ювелирные магазины...- пошутила гостья, манерно щурясь от сияния золотых россыпей, но, пробежав ушлыми глазами инвентаризационную опись найденных предметов, в которой для убедительности не хватало разве что гербовой печати, заговорщицки предложила, - Надумаете сбыть, принесёте мне. По таким делам я - калач тёртый, держать язык за зубами умею. Как за новое не дам, нового и в магазинах валом, но, по крайней, получите больше, чем за лом. Искать покупателя на базаре не советую - или пристрелят, или сдадут в ментовку. Вы что, забыли уже, как вас из-за Жоркиного кота продержали сутки в обезьяннике? Забыли, как отпечатки пальцев снимали? А разговоров сколько было? Во дворе до сих пор смеются. Так что... если хотите, можем договориться прямо сейчас. У меня и деньги с собой, - и в доказательство своей платежеспособности Лариска помахала маленькой пузатенькой сумочкой, очень похожей на большой кошелёк.
   Престарелые подружки и без Лариски хорошо помнили ту кошмарную ночь, проведённую в районном отделении милиции: тётей Симой - за дружбу с Барсиком, котом Жорки-алкоголика, найденного в подвале то ли убитым, то ли умершим, а тётей Римой - за дружбу с тётей Симой, старой дурой, лазающей, как выругался участковый, непонятно за каким-таким хреном по мусоркам, подвалам и чердакам. Но Ларискино предложение, избавляющее тётю Риму и тётю Симу в какие-то десять минут от трясучего вояжа в милицейском "бобике", дотошных расспросов, перепачканных пальцев, и ещё десятка, а может быть, и сотни возможных неприятностей, почему-то было отвергнуто ими одним тихим, но безапелляционным "Нет!"
   - Нет?! - рассердилась Лариска на неблагодарных тёток, - вы что, метёлки старые, совсем из ума выжили? Да неужели вы не понимаете, что в этой торбе или краденное, или купленное на воровские деньги. Никто его искать не будет - побоится. А я вам хорошо заплатила бы. По-соседски, не жлобясь. Пожили б на старости лет, как белые люди! Зубы вставили бы, в санаторий, там, или ещё куда-нибудь, не знаю, съездили б! В Париж, например... Купили б себе по телевизору нормальному! Не надоело вам пялиться на вот эту чёрно-белую бандуру? - и Лариска с такой ненавистью глянула на занимающий четверть комнаты "Горизонт", что тот вдруг дёрнулся не то от стыда, не то от несогласия, и закачался на четырёх рассохшихся скрипучих ногах.
   Но тёте Риме и тёте Симе, ещё пару дней назад мечтавших обо всех упомянутых Лариской материальных благах: и о плоском телевизоре, и белоснежных фарфоровых зубах, и, конечно же, о никогда не виденном Париже, теперь было не до этого. Они с жалостью и болью смотрели на ошалевшую от золотого блеска девчонку. Ну, что с неё взять - молодо, зелено, не подвязано, не побелено...
   - Ларисочка, спасибо тебе, что зашла. Спасибо, что выручаешь нас в трудную минуту. Но мы уж как-нибудь сами... - гладила пухленькой ладошкой тётя Сима дрожащее от негодования худенькое Ларискино плечико в то время, как тётя Рима засовывала в сумочку из дорогого бразильского крокодила свои бесхитростные гостинцы - солдатские хлебцы, выпеченные давно снесенной гарнизонной пекарней.
   - Ты, деточка, не сердись. Только не наши это... побрякушки, не вправе мы ими распоряжаться. Наше дело - ждать. Стеречь и ждать, пока хозяин объявится.
   - Ну, идеалистки, ждите! - прошипела на прощание Лариска, со всего размаху хлопнув входной дверью. - Ждите у моря погоды! Пока вас тут арестуют или замочат со всем этим барахлом!
   От ударных Ларискиных предупреждений у трясущегося "Горизонта" окончательно подкосились ноги, так что тётя Рима с тётей Симой едва успели его подхватить.
  
   ***
   К величайшему разочарованию Лариски ожидание бедных женщин было недолгим. На следующее утро, возвращаясь с собачей прогулки, тётя Сима обнаружила на дворовой информационной доске свежее объявление: "Кто нашёл синий бархатный мешочек, просим вернуть по адресу: Чоколовский бульвар, 31-А, кв. N 9-12; 29-32 за вознаграждение".
   Тётя Сима так измучилась за те дни, пока мешок с золотом для пущей сохранности кочевал из её квартиры в Римочкину и наоборот, она так извелась сама и издёргала подругу безответными вопросами "Кто?", "Зачем?". "Каким образом?", а главное - "За какие-такие наши грехи?", что решила избавиться от злосчастной находки как можно быстрее, даже не заводя скотч терьера Чака, мопса Мотю и пуделя Авдея домой.
   Тётя Сима постучалась к тёте Риме, и та по светящемуся Симочкиному лицу и весёлым собачим мордам поняла, что наступил конец их проклятой золотой лихорадке.
   - Сколько живу, не знала, что в нашем доме есть такая квартира... Странная какая-то нумерация... "9-12" и "29-32"... Может быть, это мальчишки нас разыгрывают... - бормотала тётя Рима, стараясь не отставать от тёти Симы, которая едва удерживала поводки взявших след по сорванному объявлению собак.
   К их обоюдной радости квартира N"9-12; 29-32" - оказалась не мальчишечьим розыгрышем, а вполне реальной частной собственностью, выкупленной серьёзным взрослым дядей и его не менее серьёзной женой у восьми бывших хозяев, по-прежнему занимающих в домовом указателе графу - "Третий этаж".
   Вместо вознаградительных медалей и грамот за возвращение мешка с золотом тёте Риме и тёте Симе предложили по блестящему змееобразному браслету, от чего обе, не сговариваясь, вскрикнули "Ни в коем случае!", будто им предложили по живой гюрзе.
   Новые жильцы, легкомысленно выбрасывающие вместо мешков с мусором куда более ценные предметы, уговаривали тёте Риму и тётю Симу выбрать по кольцу или по броши, по цепочке или образку, но... Ответ был тот же.
   [финская художница Инге Лоок]
   Растерянный хозяин квартиры, метнувшись по просторной прихожей, из-за множества хрустальных бра и фотопортретов походившей больше на театральное фойе, попытался соблазнить несговорчивых бабуль разноцветным веером мировых валют: американских долларов, венгерских форинтов, польских злотых, маврикийских рупий... В конце концов, его жена, прибывшая полчаса назад из Борисполя, вытряхнула из дорожной сумки вместительный целлофановый кулёк с российскими рублями и украинскими гривнами...
   - Вот, может быть, это?... - прикрывая хитрые глазки густыми накладными ресницами, спросила она в надежде одним махом и мужа выручить, и привередливым бабкам угодить, а заодно и от крупногабаритной древесины избавиться.
   Но тётя Рима и тётя Сима не велись ни на какие приманки.
   В своей категоричности они были похожи не на двух киевских пенсионерок, а на два американских кактуса, купленных вчерашним вечером хозяйкой в ялтинской оранжерее в дополнение к экзотическим колючкам, привезенных на прошлой неделе из итальянского Римини и французской Ниццы. Тётя Рима - на долговязый эспостоа, тётя Сима - на шарообразный грузони.
   Уступчивее всех оказались собаки - чёрный скотч терьер Чак, серый мопс Мотя и белый пудель Авдей, которым надоело скулить под холодной бронированной дверью и грызть вязкий полиуретановый половик. Не вынуждая хозяев квартиры танцевать на задних лапках, они с первого разу дружно купились на полуметрового осетра и нашпигованный чесноком свиной окорок, после чего и женщины стали покладистей. Тётя Рима не устояла перед гаванской сигарой, тётя Сима, в свою очередь, сдалась перед немецким шампунем от блох. На том и разошлись.
   А незадолго до Нового года, как всегда, не дотянув до очередной пенсии, тётя Рима и тётя Сима побежали к своему безотказному кредитору - Лариске.
   Неизменно сонная Лариска на этот раз отказалась давать деньги в долг. Она вынесла два конвертика, соответственно помеченных "Старая Лыжа" и "Кошкин дом", потребовала принять их на более приятных - праздничных условиях - в дар, и, постучав кулачком по своей растрёпанной голове, отправилась досыпать.
   - Ей богу, как малые дети...
   А тётя Рима и тётя Сима, обнаружив, что без золота, как без железных кандалов и цепей, можно снова жить по-прежнему, то есть мечтать, фантазировать, грезить об ослепительных фарфоровых зубах, кофеварках, и всякой другой ерунде, поспешили с Ларискиными деньгами в новый супермаркет, открывшийся в прошлую субботу на окраине Позняков. Говорят, там сахар суше, белее и дешевле. На целых семьдесят копеек. За кило.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

7

  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"