А все мимо. Шло, ехало, летело; листья, города, лица, года – мимо. Едешь навстречу будущему. Мчишься, продираясь сквозь золото тысячи раз воспетой и однотонно-унылой осени, сквозь мутные стекла уставшего поезда, сквозь прокуренный тамбур. Рвешься. А надо?
В поле пахло хлебом. Дыши, дыши, полной грудью, задыхайся, захлебывайся в чане чистых эмоций, так по-детски светлых! Заливаются птицы, беспечно, солнечно. Береза. Недоверчиво-белая, удивленно озирается, что же она тут делает в полном одиночестве. Ветви окутаны ореолом некоего таинства; точно так же светятся глаза у влюбленных, объединенные общим знанием, доступным только им двоим. Дыши. Дыши же, ибо больше тебе такой возможности не представится. Оглянись, запомни все; хорошенько запомни.
Вдалеке шум. Будто Церберы, мчатся комбайны и косилки на девственно-чистое поле живой красоты.
Утро. Туман. Отзвуки нечастого всплеска воды окружают тебя, расширяя сознание. Ты слышишь, о чем говорят рыбы. Листья сморщены. Один мерно плывет по застывшей, подобно живому зеркалу, водной глади. Холодно? Нет. Стыло. Душа покрылась инеем, хочется вздохнуть полной грудью, а не можешь. А предупреждали же. Говорили? Да. Лист меланхолично движется вперед. А может и мы, как этот лист? Идем, куда ветер дует, по такой же идеально зеркальной поверхности? И все ужасы, что мы видим – это отражение нас самих, не более? А что, если так? Пытались ли мы заглянуть в себя? По-настоящему заглянуть, не просто пробежать глазами, а подумать, долго, размеренно, никуда не торопясь, глядя только на свое отражение; почувствовать? А лист зацепился за ил….
Первый снег. Хорошо ли? Лед. Переломы, боль, крик иногда. Хорошо ли? Осень. Хорошо? Многогранная, многоликая, золотая, багряная, тоскливая, влюбленная, паническая, осень новых надежд, осень горьких разочарований, одиночества… или нет? Сколько лиц у тебя, милая? Сколько ларчиков ты еще приоткроешь, а потом захлопнешь, прищемив нос? Летят перья, летят листья, летят слова, а куда? Муза. Муза?.. Облака. Слоны, дома, птицы, пальмы, феи, шляпы, звезды – ветер. Растаяло. Серо. Детство – растаяло. Дождь. Хорошо ли?
И все мимо. Шло, ехало, летело; листья, города, лица, года – мимо.
Осень, ты – смерть, израненная заблудившимися ростками жизни, смешанная ими в охро-болотно-серый цвет. Ты стремишься к будущему, но там – твой конец. Кто ты? Что ты? Ты обречена страдать. Находишь ли ты в этом утешение? Или это и есть смысл твоего краткого взлета?
Серо-темные кирпичные здания, отсыревшие бревенчатые дома. Поезд остановился. Все мы стремимся в будущее, но это – всего лишь просто еще один грязно-желтый день, защищенный занавесом смога от внешнего мира. Ровные черные борозды среди свежего янтаря полей; беспорядочно раскиданные по зарябившему вдруг озеру листья; растаявший снег, выпускающий на волю поток изысканных антилитературных оборотов; однотонное небо, изредка пробрасывающее колючими каплями. Не впитывай это. Беги. Беги в Будущее. И пусть тебя там ждет смерть, но зато она будет настоящая, полноцветная, не покромсанная на куски человеческим бытом. Беги! Сквозь тысячи раз воспетое и однотонно-унылое золото, сквозь мутные стекла уставшего поезда, сквозь прокуренный тамбур, сквозь лица, сквозь смог и тусклое, умирающее солнце, Беги!
Ты смотришь в будущее с оглядкой на прошлое. И везде, где бы ты ни была, ты будешь слышать песнь новых надежд, горьких разочарований, одиночества…. Оно никуда не ушло. И если думаешь, что оно все же уйдет, растает, как изморозь на окне, то ты глубоко заблуждаешься. Душа не умирает без тела. Она живет по своим, особым законам. Вот и сейчас она подобна зеркалу той самой водной глади. Холодно? Нет. Стыло.
Ты знаешь, а ведь сегодня твой День Рождения…
Первые лучи солнца прорвали ночную заставу из облаков. Мутное стекло безразлично смотрело на затихший вагон. Стучали колеса, кто-то дымил в тамбуре, воздушный поток срывал с близ стоящих деревьев листья. Никто и не заметил, как на стекле появились первые ростки бело-голубых цветов памяти.