Аннотация: Всезнающие, угрюмые подростки, ставящие во главу угла исключительно себя - проблема не только наших дней, даже в середине двадцать первого века они никуда не денутся. Но каждому рано или поздно дается шанс... Работа на конкурс "СССР-2061"
САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ
День этот вообще начался как-то по-дурацки. Сперва, утром, когда сете-радио щелкнуло и сказало "Доброе утро, товарищи, московское время - семь часов, желаю успехов в труде!", поссорились родители - я еще лежал в кровати с закрытыми глазами, но все слышал. Мама была расстроена, что папа не вступился, когда они вчера ехали в театр, и ей нахамил таксист. Папа отвечал, что это она решила взять таксиста-человека, а не автоматизированный модуль, поэтому виновата сама. На то и равноправие.
И мама от этого злилась еще больше, и начинала говорить таким специальным тонким, дрожащим голосом, который у нее бывает, когда она вот-вот заплачет, и мне самому тоже хотелось плакать. А папа тогда начал повторять: "Извини, пожалуйста! Извини, пожалуйста!", но он так всегда говорит, когда не согласен, и это вовсе не значит, что он на самом деле просит прощения.
Я, в общем-то, был на папиной стороне. Роботы по всем параметрам лучше, это все знают. Но и маму было очень жалко.
В результате она, хлопнув дверью, умчалась на работу - мама в театре главный художник-оформитель, и сейчас у них постоянные репетиции - а папа, помедлив немного, вошел ко мне в комнату.
- Не спишь?
- Не сплю, - согласился я и раскрыл глаза. Толку-то, он всегда как-то определяет, когда я проснулся.
- На первый урок сегодня?
Я вообще-то всегда хожу на первый урок, папа постоянно путает школу с университетом, но я ему этого не говорю. В следующем году поступлю, и буду иногда ходить на вторую пару, или даже на третью - тогда папины реплики станут осмысленными. Я всегда такой - лучше подождать, чем что-то сделать, и это обычно оправдывается, пусть не всегда, но в основном. А сил и нервов все равно уходит намного меньше.
- Угу, - подтвердил я и сел на кровати. - А ты на сколько на работу?
Папа - инженер-конструктор на авиационном заводе. Последние полтора года они трудятся над каким-то особо перспективным проектом, гибридом дирижабля и самолета. Такие, я читал, проектировались еще в начале века, но сейчас из-за каких-то конструктивных находок их выходит делать гораздо дешевле, чем раньше. Поэтому рабочий день у папы сейчас ненормированный - наверное, оттого мама и злится постоянно, а вовсе не из-за шофера.
- На десять часов, - папа выглядел задумчивым и на вопрос ответил автоматически. - Саш, слушай... Ты же знаешь, что вы для меня - самые родные и дорогие люди. Ближе тебя и мамы у меня во всем мире просто никого нет.
Я чувствовал себя неловко. Хуже было только, пожалуй, года три назад, когда папа пытался завести разговор насчет "пчелок и зайчиков", как будто и не было в Сети образовательных, отлично иллюстрированных программ на эту тему. Он, наверное, тогда про них вовсе забыл, так что мне пришлось только мучительно краснеть и скованно кивать при рассуждениях родителя о возможных причинах эрекции у подростков.
Но здесь... здесь было еще хуже - речь шла о нас всех.
- Любовь - странное чувство, - медленно сказал папа. Глаза его за очками доп-реальности метались, словно он решал какую-то сложную задачу. - В юности всегда кажется, что это восторг, и взрыв, и полет, и вечное безоблачное счастье... С годами понимаешь, что это еще и забота, и участие, и ответственность. Особенно - ответственность. Любовь - не вздохи на скамейке, а тяжелый ежедневный труд. Многие сдаются.
Он покачал головой.
- А за маму не волнуйся. Мама - разумный человек, она поймет в конце концов, что ссоры - это нелогично, вредит и ей, и всем нам, да и вообще выглядит по-детски. А ты просто запомни пока, это важно.
Я все никак не соберусь папе напоминать, что люди - это не совсем двигатели, они работают не так, и не всегда можно все предусмотреть и предвидеть. А сам он иногда об этом забывает. Профессиональная деформация, ничего не попишешь.
- Я пойду, не хочу опаздывать, - я спрыгнул с кровати и рванул в ванную. Папа как-то растерянно кивнул и замолчал, засуетился. Он тоже не хотел, видимо, опаздывать - хотя ему аж на десять было.
Хуже нет, когда со мной начинают вести серьезные разговоры. Что я им, маленький, что ли?
Грохоча по металлу вилкой, как строительный робот-трактор, я проглотил завтрак прямо со сковороды - можно было разогреть с помощью крохотной магнитной "улитки", но не хотелось задерживаться - быстро оделся и выскочил на улицу. А дома что-то все тяжелее становится. Плохо, когда единственное, что связывает двух самых любимых людей - это ты сам.
Снаружи, правда, было немногим лучше - шла как раз та часть осени, которую я не люблю больше всего. Оглушало шуршание листьев под ногами, яркие цвета облетающих берез сбивали с ног. На остывающем солнце чувствовалось дыхание ветра, деревья стояли в каком-то неподвижном, болезненном блеске, а в огромной печальной пустоте неба были четко видны белые нитки инверсионных следов ракет и крохотные стальные ежи низкоорбитальных станций.
Осень - пора поэтов. Обычным людям в ней жить тяжело.
Во дворе, на детской площадке, с визгом носились друг за другом две девчонки лет пяти, шипящие аэроконьки поднимали на поворотах струи песка, но их это, похоже, не заботило. Родители, наверное, уже на работе были, на нулевой смене, сейчас это популярно - отработал половину ночи и утра, и весь день свободен. На моих глазах одна из девчонок не справилась с управлением и свалилась на землю. Другая замерла в воздухе, ожидая - поднимется или нет?
- Рита, вставай! - пронзительно позвала она наконец. - Не сдавайся! А то я с тобой дружить не буду!
Вторая, проигравшая, яростно засопела в песок и, подпрыгнув, снова оседлала коньки.
- Я перед друзьями не сдаюсь! - звонко сообщила она и рванула с места. Погоня продолжалась.
С обратной стороны дома, по бетонке, шуршали электромобили и семейные трейлеры, пару раз, плюясь черным дымом, проползли старые бензиновые тягачи-тяжеловозы. Телефон на руке был невозмутим, только раз оживился тревожным желтым сообщением, что в районе участились случаи киберхулиганства и даже грабежей, но в остальном все было тихо и спокойно. А грабители, какими бы отмороженными они ни были, не станут цепляться к неторопливо бредущему школьнику, у которого даже нет денег на автобус. Выкручусь, так или иначе.
Это меня дед научил - трезво оценивать перспективы и не впадать в панику до получения точной информации. Очень помогает.
По фольклорному деревянному мостку я перешел речушку по имени Мокрая Ленинградка - видимо, где-то была еще и Сухая - и свернул в узкую аллейку, окаймленную рядами тополей. Сбавил ход, потоптался на месте, изучил зеленовато-белую кору ближайшего дерева, и снова потянулся было за телефоном - нет, все в порядке, это просто я чуть раньше пришел.
- Заждался? - Дина образовалась словно из-под земли, блеснула хитрыми серыми глазами, тряхнула непослушной челкой "под Варлей". Не удивлюсь, если она в кустах сидела до этого, наблюдала, как я несусь, стараясь не опоздать - вон и зеленый с серебром тополиный лист за портфель зацепился. Такая натура у человека, ставить других в забавные положения и смотреть, что из этого выйдет. Кого-нибудь другого я бы уже поставил на место, конечно, но с Динкой такие номера ни за что бы не прошли. Тем более, мы с ней с шестого класса дружим, пора, наверное, было уже привыкнуть и даже научиться отвечать.
Но привыкнуть отчего-то не получалось. Совсем.
- Да я тебя и не ждал вовсе, случайно совпало - честным голосом сказал я. На динкином худом загорелом лице мелькнула усмешка, которая имела волшебное свойство вышибать любые разумные мысли из головы и таинственным образом заменять их на звенящую пустоту. Вот примерно как сейчас. - Просто остановился... на природу посмотреть.
- Или ответить на зов природы? - предположила она и приподняла бровь, будто распутывала какую-то загадочную детективную историю. Это у нас недавно крутили пересъемку старого-старого фильма про супергероя-сыщика, еще прошлого века: "Эйс Вентура: Зов природы". Динка от него была в восторге, да и почти весь наш класс тоже одобрил, мы в кино ходили в рамках знакомства с современной западной культурой. Может, на мое мнение повлиял заливистый хохот деда, который краем глаза взглянул на трейлер и от смеха свалился в кресло. "Эх, Сашка, - выдохнул он через несколько минут, отдышавшись и откашлявшись. - Спасибо, что дал старику взглянуть обратно в молодость. Очень смешная комедия."
Почему он так сказал, я, кстати, так и не понял. В фильме с шутками было не густо.
- Просто вышел слишком рано, родители опять поругались, - коротко объяснил я, проглотив другие, еще менее удачные варианты начала разговора. Динка сочувственно покачала головой, следя за проплывающими мимо деревьями, но вопросов задавать не стала. Все же в воздухе ощущалась уже прохлада, которая приходит к середине осени. Все еще тепло и солнечно, вдоль воздушных потоков скользят подсвечивающие листья теплые лучи... но налетит порыв ветра - и наивная душа прячется обратно в тело, вспоминая, что время беззаботных радостей закончилось. Осень наступала, лето уходило безвозвратно.
Динка искоса поглядела на меня.
- А зачем ты живешь, Саш?
- В каком смысле? - В голове пинг-понговыми шариками бились друг о друга бесполезные мысли. Издаваемый ими целлулоидный звук раздражал.
- Ну, не в биологическом же, - она хихикнула. - В философском, наверное... В Сети говорят, что самое важное - найти смысл жизни, призвание. И в школе то же самое повторяют - что я должна понять, зачем и для чего живу, и по ти-ви тоже. Отец вот тоже... А я до сих пор не могу определиться. Вот и интересуюсь - может, еще у кого-то такие проблемы?
В голове стало еще на одну мысль меньше. У Дины отец - чиновник, причем немаленький, и по закону дома установлено записывающее оборудование. Плюс все доходы, включая семейные, висят в открытом доступе - требование прозрачности. Поэтому она и говорит так - понятно, прямо, ничего не скрывая. Может, и мне попробовать?
- Ну, вот есть, скажем, снежинка, - сказал я, подумав. - Какое у нее призвание, какая судьба ее ждет? Вероятнее всего, упадет на землю и превратится в мокрую грязь - у нас тут климат не очень, как ты видишь. Но возможно, из нее будет слеплен снежок, который попадет в голову будущему лауреату премии Сталина или Нобелевки и подвигнет его на изучение каких-нибудь бозонных дыр и черных сингулярностей. А может, она растает в капельку воды, и эта капелька спасет жизнь умирающему от жажды солдату. Казалось бы, безмозглый дигидрогена монооксид - а сколько возможностей! Случайный порыв ветра - снежинка влетает в канализацию и уносится по коллектору. Повышение температуры на четверть градуса - и вот уже нет никакой снежинки, а есть отвратительный холодный дождь. Все возможно... Все.
- Но какое это...
- Что за чушь я несу? - Я пожал плечами. - Это про то, что человек малость сложнее снежинки, и значит, поле выбора будет для него и вовсе бескрайним. И наши дорогие учителя, и не менее дорогое ти-ви совершенно точно не учитывают и сотой доли того, что мы знаем про себя сами. И не могут предложить того, что мы можем выбрать для себя. Хоть профессию кинорежиссера, хоть должность уборщика. Всякий труд почетен, помнишь?
- Ну, да, но... надо же мечтать о чем-то более... масштабном, наверное? - Дина задумалась. - Изобрести вакцину от гонконгского гриппа, доработать термоядерные двигатели и полететь к звездам, покончить с войнами и голодом...
- И в финале обнять прекрасную блондинку, подарить ей горячий поцелуй и умчаться на гиперскутере в пылающий закат?
- Не обязательно блондинку, - тряхнула челкой она. - Я просто хочу сказать, что для того, чтобы чего-то добиться, нужно что-то делать. Совершать поступки не из жажды славы, а из-за того, что у тебя внутри. Быть человеком - трудно, а сидеть ровно на стуле и корчить рожи одноклассникам получается даже у обезьяны.
- Не всем же быть героями, - я был не совсем уверен, к чему относилась последняя реплика. - Кому-то надо и на земле оставаться, готовить еду, учить людей. Герой - профессия редкая, и конкуренция там - ого-го. Я вот, к примеру...
- Спасибо, что составил компанию! - мы уже подходили к школе, и Динка рванула вперед, крутанувшись на месте и на мгновение показав мне язык. У них физкультура была первым уроком, надо было успеть переодеться. Поговорили, называется. Нет, понятно, что ей было скучно - а что я могу поделать, если могу обсуждать только то, что интересно мне? Либо совсем молчать, ожидая, что случится чудо, либо вот так. Но молчать я уже пробовал - и это заканчивалось ничуть не лучше. А на уроках мы почти не пересекались - Динка больше интересовалась физикой и прочей точной абракадаброй, а я был типичным гуманитарием, вполне подходящим для Парижской палаты мер и весов.
Я вообще не понимаю, зачем люди ходят в школу. Все знания можно спокойно скачать из Сети, там совершенно бесплатно выложены основные курсы среднего образования, и за символическую плату - специализированные, университетского уровня. Я, например, уже давно приобрел "Историю массовой культуры двадцатого-двадцать первого веков" и почти полностью усвоил, дошел уже до две тысячи десятых годов.
Интересно они все-таки жили, наши предки - толерантность к одним социальным группам и звериная жестокость или полное равнодушие к другим. Создание шедевров искусства и ковровые бомбардировки - все в пределах одного часового пояса. Совершенно невероятные контрасты. А может, так всегда было, и я просто не знал.
Но в чем смысл школы, я так и не понял. Дед говорит - для социализации, осознания себя частью коллектива, а со временем - и глобального Человечества. Как будто это что-то объясняет. Умеет он иногда навести туману все-таки - можно подумать, мне пять лет.
- Ойга! - За углом школы уже крутились "патсаны". Это Артур придумал - говорит, лет сто назад так назывались крутые парни. Не знаю, мне вообще что-то японское в этом чудится. - Кемеро аки, амиго!
Артур Амперян - лингвист в третьем поколении. Но испанского не знает. Что, правда, не мешает нам оставаться почти лучшими друзьями. С ним и еще с Мишкой Веремеевым, третьим из нашей небольшой компании, каждую свою реплику начинающего веским "Ну". А за углом мы собираемся не потому, что курим, а просто так интереснее.
- Бонсуар, месье, - сказал я, приподнимая воображаемую треуголку. - Откуда цитата?
- Фридрих Второй, он же Великий, в ходе битвы при Лейтене с этими словами вошел в замок Лисса, где располагался вражеский штаб, - нетерпеливо отмахнулся Артур и тут же перешел в атаку. - Что ты знаешь о старых русских песнях?
Он весь аж подпрыгивал от бьющегося внутри возбуждения. Мишка был поспокойнее, он то и дело стряхивал c глаз пижонскую длинную челку, но глаза тоже светились интересом. Вверху, над школой, неторопливо проплывала массивная туша грузового дирижабля, чуть выше, на средней высоте, рассекал небо уходящий со стороны аэропорта на взлет лайнер. Старичок какой-то, наподобие МС-21, а может, китайское что-то, сейчас все больше на смешанную водородную тягу переходят, папа рассказывал.
- Знаю, что они есть, - рассудительно сообщил я. - Дед с бабушкой поют иногда. "Что такое осень - это небо", заунывное такое. А больше практически ничего не знаю, я же не русист все-таки, а родители больше англоязычную музыку уважают.
- Тут у Мишки бабушка поет песню, а мы не можем понять, про что, - исчерпывающе объяснил Амперян. - А ты все равно разбираешься во всей этой массовой культуре. По идее, конец двадцатого, начало двадцать первого. Слушай!
Мишка тронул часы, и из них донесся дребезжащий голос:
И вроде все как всегда, все те же вошки-блошки,
Все та же в кране вода, все тот же суп из кошки...
- Давно ль по-испански мы начали петь? - светским тоном поинтересовался я. Артур хихикнул.
- Я, в общем, все понимаю - детские воспоминания, то-се... Но "вошки-блошки"?
- Мышки-кошки, Амперметр. - Я почесал бровь. - Чашки-ложки. Тут как раз все объяснимо, тогда же вообще часто без смысла писали. Создавали образы, в первую очередь. Настроение. Пост-имажинизм, пост-нео-импрессионизм. А вообще... это же эпоха упадка, деградации. Социальная лирика. Надо думать, про тяжелое материальное положение песня. А бабушка и запомнила по причине детского возраста. Суп из кошки, опять же - чисто панковская тематика. Лишенцы. Вроде из собак тогда готовили мясные блюда, но, может, и из кошек тоже.
- Ну, там еще дальше есть, - сообщил Мишка и снова тронул телефон.
И все о том же с утра гундосит батарейка -
Что не заряженная села телогрейка...
- А тут вообще сплошные анахронизмы, - определил я. - "Телогрейка" - это же одежда с электроподогревом, но массово она стала производиться только в двадцатые годы. Так что песня вообще не из того времени. Новодел, под старину - не мой участок, прошу пардона, господа.
Мишка догнал меня уже на лестнице - лифтом я не пользовался принципиально, да и мне было на третий этаж всего.
- Ну, слушай, ты же по истории подготовился? Можешь вкратце рассказать, что там? А то я вчера так увлекся интер-сериалами, что не заметил, как ночь настала. Или даже утро.
Мишка был с Украины, из переселенцев, и его семье предоставили один из этих новых сборных домов - вы наверняка видели, синие такие, куполообразные, похожие на здоровенные туристические палатки. Я у них был раз или два, выглядит интересно, но жить в таких постоянно я, наверное, не хотел бы - хотя правительство вовсю их рекламировало, а песня "Голубые купола" крутилась в сетевом радио и по ти-ви уже года два как. А дед каждый раз, когда слышал ее, хохотал до колик. Веселый он у меня, все-таки.
А к чему я это все говорю - одним из бонусов проживания в эко-домах была бесплатная подписка на целый пакет ти-ви и сетевых каналов, по которым показывали, как обычно, в основном интерактивные сериалы. Я помню, про такое еще Рэй Брэдбери писал, лет сто назад, а то и больше. Я в один поиграл как-то - выпал из реальности дней на пять, родители ругались потом.
Домашним заданием по истории сегодня было моделирование Сталинградской битвы с потенциальным улучшением ее результатов. Звучит весело, но на самом деле - не очень, приходилось читать очень много скучной логистической литературы, потому что иначе в самый ответственный момент твои войска оставались без боеприпасов, медикаментов или еды. А без еды воевать не очень весело.
Честно говоря, единственным улучшением, которое у меня вчера получилось, было некоторое ослабление натиска немцев на наш правый фланг из-за удачно проведенной контратаки первой танковой армией. И это через сто с лишним лет после того, как абсолютно все данные о том сражении были получены, проанализированы, подшиты в соответствующие разделы и перепроверены лучшими историками. Каково же было принимать решения тогда... сильны были предки.
В общем, за пять минут, которые оставались до урока, я кое-что Мишке растолковал, и он, поскучнев, принялся лихорадочно пролистывать что-то на развернувшемся экране телефона. Наверняка придумает выход, он умный. А я рванул в класс, потому что у нас первым уроком была литература, мы проходили советскую фантастику двадцатого века. С посещаемостью здесь было строго - вела предмет директор школы, Ольга Васильевна, женщина необъятных размеров, а происходящее в классе безостановочно фиксировали веб-камеры.
- Главным императивом для советских фантастов всегда оставался Космос, огромный, бесконечный и неизученный, - вдумчиво рассказывала литературичка. - Обратите внимание на разницу в восприятии мира, и, в конечном счете, Вселенной, между отечественными и зарубежными писателями. Осторожный оптимизм перед перспективами межзвездной экспансии эпохи пятидесятых на Западе быстро сменился разочарованием и увлечением описанием "галактической Земли", то есть космоса, который терзали те же проблемы и язвы, что и тогдашнее общество - корпоративное могущество, пиратство и контрабанда, диктатура и гонка вооружений.
Я зевнул. Все-таки эта штука со специализацией, которую каждый может выбирать себе самостоятельно, работала не всегда. То есть в принципе вещь хорошая, конечно, но именно сейчас было скучно - про западную литературу нам рассказывали до обидного мало, чисто для галочки. Вот сто процентов сейчас на этом и закончим и перейдем к советскому опыту.
- C другой стороны, для наших писателей...
Ну, конечно.
- ...Космос всегда был скорее таинственным садом, который нужно, необходимо исследовать. При этом не отрицались трудности на этом пути. Вспомните "Аэлиту" Толстого, вспомните "Прыжок в ничто" Беляева - разве герои не встречают невероятные препятствия на пути к своей цели, и разве это их останавливает? Конечно, нет, и потому они преодолевают не столько внешние трудности, но в большей степени и самих себя. Как сказал классик, "все, что мешает твоему самосовершенствованию - это и есть путь твоего совершенствования". Фактически, для многих и многих поколений отечественной писательской традиции Космос стал могучим источником вдохновения...
Я прошелся пальцем по экрану телефона - святые Мстители, еще двадцать пять минут до конца - и потратил три минуты на рисование игрушечной ракеты, застрявшей в кратере, после чего отослал ее сидящему впереди Амперяну. А что, космос, как источник вдохновения, все строго по Ольге Васильевне.
Артур обернулся, сделал страшные глаза и постучал пальцем по голове. Что такое? Ну, блин же горелый... На здоровенной плазменной доске посреди класса во всю ширь красовалось мое художество. Какая-то из камер отработала затраты на техобслуживание.
- Руденко! - Ольга Васильевна нависла надо мной, как айсберг над "Титаником". - Я вижу, у тебя творческое настроение сегодня? Это очень удачно, все ведь уже устали от моих занудных рассказов, правда?
- Эээ... - умно отозвался я.
- Поэтому сейчас мы дадим дорогу молодым - была такая песня давным-давно, хорошая - и попросим Александра рассказать, в чем, собственно проявляется влияние космической тематики, как культурного феномена, на него лично. А чтобы было интереснее, Саша это сделает в стиле какого-нибудь литературного персонажа, которых он, как талантливый человек и весельчак, наверняка знает немало. Пожалуйста, в центр класса - удиви нас.
Меня отчего-то будто пробило электрическим током, от макушки до пяток. Я знал это ощущение - это внутри включился "клоун на батарейках", неуемный и неумный шутник. Для него сейчас было не время, конечно, только ему было плевать.
Я поднялся с по-дурацки вдохновленным серьезным лицом и вышел на середину.
- На вопрос "что мы имеем с космоса", есть ответ, товарищи, - сообщил я. Сзади кто-то хихикнул. - С космоса мы имеем термоядерные скоростные двигатели. С космоса мы имеем относительно дешевые минералы и редкоземельные элементы. Плюс космические станции и базы - костяк будущей космической экспансии. Не говоря уже про вакуум, которому, безусловно, скоро найдется применение в народном хозяйстве и животноводстве. Народ, дорогие друзья, он смотрит вдаль и мудро говорит: ранконтрерон ну дан ле сьё. Эти космические дали и бездонные глубины черных дыр народу...
Сдавленные рыдания прервали мою речь - Амперян на первой парте трясся от беззвучного хохота, автоматический переводчик все-таки донес до него смысл кстати использованного афоризма.
- Не туда тебя понесло, Руденко, - вздохнула Ольга Васильевна. - За воплощение легендарных персонажей большой плюс, но на вопрос ты не ответил. Двойка за выступление. С плюсом. Останешься после урока.
Пошутил называется.
"Крантец, амиго", - пришло на телефон. Артур сочувствовал.
"С удовольствием соглашусь с вашим метким анализом, сэр Полиглот", - отбил я.
Когда за последними радостными девчонками закрылась дверь, Ольга Васильевна прошлась по классу, и почему-то тяжело вздохнула. Знаю я ее, сейчас на совесть будет давить. "Ты же умный парень, зачем так бездарно гробишь свое дарование?" В фильмах это часто показывают, так что некоторая польза от них, по всей видимости, все-таки есть.
- Я не буду взывать к твоей совести, Саша, - неожиданно сказала она. Вот тебе и польза. - Как большинство подростков, ты, вероятно, считаешь, что ее либо нет, либо придет попозже. Я обращусь к твоей голове - наверняка ты о ее содержимом довольно высокого мнения.
- Она вас очень внимательно слушает, Ольга Васильевна, - согласился я.
- Зачем ты вообще ходишь в школу, Саша? - неожиданно поинтересовалась учительница.
- Сам удивляюсь, надо сказать, - развел я руками. - Только сегодня об этом думал. Убедительных причин не нашел.
- Ну, конечно... Всеобщая грамотность к середине прошлого века, резкий ее спад в начале нашего, практически полная доступность любых учебных материалов в наше время - это не может не вызывать вопросов о необходимости среднего образования. А у родителей не пробовал интересоваться?
- Пробовал, - буркнул я. - Дед сказал, что это... как там... "магия коллективного духа познания". И еще что-то насчет того, что окруженный бессистемной информацией человек превращается в высокоуровневое животное.
- Неглупый у тебя дед, - оценила Ольга Васильевна. А то я не знаю. - "Магия коллективного познания..." Так и есть, и это, пожалуй, главная причина. Но есть и другие. Социум - это сложная структура, пронизанная как вертикальными, так и горизонтальными связями, причем я не берусь сказать, какие из них важнее. Ты же постоянно демонстрируешь нежелание их усваивать и разрабатывать, даже бунтуешь - как сегодня, примерно. "Хотите получить дурацкий ответ на дурацкий вопрос - вот, пожалуйста". Но этот подход не будет работать вечно. Как ты планируешь развивать свои социальные навыки, находясь дома большую часть времени, и приходя в школу, словно на каторгу?
- Сеть...
- Это имело бы смысл, если бы мы все проводили большую часть жизни в Сети. Но это не так, и ты знаешь, что на этот счет есть даже специальное постановление правительства. Вторых Соединенных Штатов нам здесь не нужно, к тому же, далеко не все навыки можно приобрести через сеть. Дружба, товарищество, чувство локтя... да и с девушками общаться, как ты, должно быть, уже знаешь, гораздо интереснее в реале.
Я, кажется, даже не покраснел. "В реале"... черт, какой древний сленг, я такое только от деда слышу.
- Рассмотрим пример, - деловым тоном сказала Ольга Васильевна. - Ты идешь домой после школы и случайно замечаешь, как какого-то школьника бьют хулиганы. Или даже пристают к девочке. Твои действия?
- Вызову милицию, - пожал я плечами. Учительница пристально уставилась на меня.
- Не станешь вмешиваться?
- Ну... в целях неувеличения количества жертв - нет. Ничего личного, просто здоровый индивидуализм. Плюс, наличие хулиганов само по себе говорит о том, что школа далеко не всегда преуспевает в развитии "чувства локтя" и всего прочего из того, о чем вы только что говорили.
- А если избивать будут тебя? Нехорошо, конечно, но давай представим такую ситуацию. Как твой здоровый индивидуализм поведет себя в этом случае? Разве не приятнее будет, когда за тебя вступится друг?
- Будет, конечно, - согласился я. - Но я бы и не стал рассчитывать на помощь друзей. Которых у меня... хм. Словом, полагался бы только на себя. В этом оптимальный рецепт спасения - расчет на собственные силы. Как там у классиков: "боевая единица сама в себе". Не ждать помощи извне, из ниоткуда. Не ждать от других того, что не способен обеспечить сам. Безумство храбрых осталось в далеком прошлом - подвиги сейчас не в моде.
За окном посвистывал ветер, за дверью веселились одноклассники. Кот из дома, мыши в пляс.
- Что ж, - Ольга Васильевна показалась мне сейчас очень старой. - Мне крайне несимпатичен такой подход, конечно. Но он, по крайней мере, честен. Пройти мимо хулиганов, обижающих девочку - но не отрицать, что то же может коснуться и тебя самого, и тогда никто не придет тебе на помощь. Мещанство чистой воды. Прекрасно, Саша. Больше у меня вопросов нет. Скоро конец перемены, у тебя физика в другом блоке, не опоздай.
- Я знаю свое расписание, Ольга Васильевна, спасибо вам большое...
Остальной день был похож на смазанное пятно. Решение физических задач - про прилунение легкого пассажирского модуля с пилотами Коршуновым и Перепелкиным - превратилось в один большой сеанс списывания у непривычно задумчивой Динки. На истории моя гениальная контратака впечатления не произвела, историчка процитировала решение, которое придумал чуть ранее Мишка - ну, вы понимаете, тот самый. На физкультуре мы играли в волейбол, но я погрузился в себя слишком глубоко и подавал плохо.
Все почему-то валилось из рук, хотя причины не было - я сказал то, что думал, и был уверен в собственной правоте. Но на душе было муторно, словно там сидел голодный кот, мяукал, царапал меня изнутри и просился наружу.
Кот понимал меня лучше, чем я сам.
После уроков Мишка и Артур домой не пошли - остались на волейбол, будто на физкультуре его мало - так что я отправился домой в гордом одиночестве. Кажется, всего половина дня прошла, а чувствуешь себя - как выжатый урюк. Даже до гордого звания лимона я не дотягивал. В небе желтым пирожком плавало солнце, улицы были чисты и пустынны, все на работе. Может, стоило остаться с ребятами, что мне там дома делать, опять сидеть в пустой квартире и изливать мозги виртуальным собеседникам в Сети? Нет. Не думаю.
Эти типы у скамейки так хорошо замаскировались, что я почти пропустил их, даже несмотря на то, что проходил буквально в паре десятков метров. Да и заметив, поначалу не понял, что к чему - просто три фигуры в сквере, стоят смирно, не дерутся, просто "толкуют", как это у нас называется. Криков о помощи не слышно. Что не так?
И только почти миновав их по соседней дорожке, я сообразил - во-первых, одна из фигур была заметно более хрупкой, наверняка девушка. А во-вторых, с пояса у одного из "толковавших" свешивался короткий хлыст. Теле-трекер!
Эти штуки я знаю, они глушат передающие мощности телефона, не позволяя вызвать помощь, и взламывают идентификационный номер, дающий доступ к банковской карте и позволяющий совершать покупки в Сети. Работают с произвольной длиной волны, поэтому засечь и отследить его по горячим следам практически невозможно, если только по чистой случайности не оказаться рядом.
Я колебался. Ситуация до боли напоминала тот дурной эксперимент, что предлагала утром литературичка, и я был готов поступить так, как говорил тогда. Вот только... милиция не успеет, и опознать их потом, даже если снять видео, будет невозможно. А значит - все зря?
Ке фер? Фер-то ке?
Я мог бы еще долго колебаться, но начался ветер. Он качнул осыпающиеся желтым ветви деревьев и донес до меня короткий вскрик.
- Пусти, дурак!
И у хрупкой фигурки взметнулись от удара короткие волосы "под Варлей".
Дина!
"Я перед друзьями не сдаюсь".
Опавшие листья шуршали под сливающимися в беге в сплошное белое пятно кроссовками, но уроды, занятые своим делом, их не слышали. И не слышали, наверное, до того самого момента, как один из них полетел на покрытую золотом землю, прямо в собранную механическим уборщиком кучу. Драться я не умел совсем, поэтому применил испытанную временем практику "налететь как вихрь и жалить как пчела", или что-то в этом духе.
На мгновение ситуация застыла в тревожном стазисе, звуки умерли, все выглядело четким, неподвижным, как на картинке. Ворочался подо мной, бурча что-то неразборчивое в листья, один из грабителей - судя по комплекции, вряд ли сильно старше. Другой, с теле-трекером, удерживал Динку за руки, прижимая к себе. И сигнал все еще шел, моргая диодами на конце шлейфа, он вытягивал последние данные из телефона.
- Руки от нее убрал, быстро! - скомандовал я, не поднимаясь. Наверное это не очень грозно прозвучало, только мне было плевать. Все, что имело значение - двое уродов, и напряженная серьезная девушка. И еще я. Рыцарь в белых... то есть уже не совсем белых кроссовках, хмурый и растрепанный. Печальное зрелище, должно быть.
- А то что? - прищурился тот, что стоял.
Тянуть время. Продержаться еще немного. Дина попыталась дернуться, но парень держал ее крепко. Здоровый, собака, стрижен коротко, по-военному, одет неплохо. Курсант что ли? Тогда зачем ему вообще понадобилось в такое впутываться - военное командование же за это ему голову оторвет.
- Командиры уже в курсе, дружище, - вдохновенно соврал я. - Один звонок - и уже на всех парах сюда летят. Так что твое место скоро будет на стройках коммунизма, а не в училище. Хреново тебе придется, проще говоря.
Урод хмыкнул и скосил глаза на индикатор передачи данных.
- Мимо кассы, незнакомый паренек, я не из курсантов. А вот тебе сейчас и правда будет худо. И что стоило, казалось бы, пройти мимо...
Он подступил ближе, превозмогая упирающуюся Динку, и занес ногу для удара. А дальше как-то сразу началась темнота, и я ничего больше не смог разглядеть, сколько ни вглядывался.
Жизнь - странная штука. Можно многие годы исповедовать веру, а потом, в один час, да что там час - в один миг отказаться от нее. Потерять. Можно любить и заботиться о ком-то, но утратить это желание по какому-нибудь пустячному поводу. Перешагнуть. Забыть. Перевернуть страницу. А можно всю свою короткую жизнь считать, что ты - воин в поле, один на льдине, боевая единица сама в себе. Не ждать и не оказывать помощи - зачем, ты ведь никому ничем не обязан?
И сделать явную и откровенную глупость просто потому, что...
Делаешь что считаешь нужным. И к черту правила.
По всем канонам сказочных новогодних историй, я должен был красочно распинать хулиганов, мановением руки обрубить трекер и сдать злобных преступников подоспевшей милиции. И успеть, наверное, попасть на обложку журнала "Пионер" для самых маленьких. Причем все это одновременно. Но жизнь не всегда похожа на сказку. Обычно даже совершенно не похожа.
В общем, когда я открыл глаза, и темнота отступила, первым, что я увидел, было задумчивое лицо школьного медика и вращающееся врачебное оборудование на втором плане. Лицо было настоящее, а вращение - нет.
- Оклемался, - меланхолично констатировал эскулап. - Это хорошо. От сотрясения, конечно, тоже умирают, но довольно редко, так что рискну предположить, что жить этот конкретный героический пионер все-таки будет.
- Что происходит? - умудрился выхрипеть я непослушными губами. Пить хотелось нестерпимо. Медик пожал плечами и отступил. Комната за его спиной медленно замедляла движение.
- Потеря памяти? Медицине известны такие случаи. Обычно функции головного мозга восстанавливаются в течение часа-двух после травмы, но возможны и более тяжелые последствия. Начнем с фамилии...
- Рабиновичев моя фамилия, товарищ Айболит, - удачно припомнил я. - В целом чувствую себя терпимо, только башка раскалывается, поэтому просто скажите, что было после того, как я, черной молнии подобный, налетел на негодяев, кибер-терроризирующих несчастную девушку - и где она, кстати?
- После налета черная молния, судя по всему, мгновенно получила по упомянутой башке, - сообщил медик, подавая мне стакан с прекрасной холодной водой и отвлекая. - В результате у молнии имеет место гематома на правой части черепа, а также рассечение брови. С двух ударов тебя положили, в общем - мои поздравления. Правда, не сотрясли мозг, а это уже хорошо. У медицины имеются некоторые догадки, почему так вышло, но озвучивать при всех я их не буду пока.
- Это при ком при всех-то? - удивился я. Стакан отстучал свое о зубы, но жажда унялась, и я отставил его в сторону.
- Да вот же они, за шторкой стоят! - жестом фокусника медик сдвинул занавеску.
Клянусь святыми Марлоу и Майком Хаммером, я не ожидал этого! Мама с огромными заплаканными глазами в обнимку с папой, бледный напряженный Артур - он, наверное, думал, что я на всю жизнь останусь слабоумным калекой - радостно ухмыляющийся Мишка, дед, в каком-то диком пиджаке поверх толстовки, его, небось, прямо с дачи выдернули, и еще... Дина?
Внутри стало тепло.
Слушать обеспокоенных друзей с родственниками получалось урывками. Тем более, что говорили они все вместе и громко.
- Сына, как же мы рады, что с тобой все хорошо, я, как услышала, сразу...
- Ну, я посмотрел записи со школьных камер, одна примерно в ту сторону смотрела, можно смонтировать небольшой фильм, если ты хоть что-то на свой телефон успел...
- Этих мерзавцев уже повязали, и я лично буду просить, чтобы на суде им было предъявлено...
- Вот в былые времена мы все вопросы решали именно так, а сейчас все чего-то на милицию надеются, но ты - наша кровь, поступил как должно...
- Ольга Васильевна передавала, что она просит у тебя прощения - не спрашивай, почему, я понятия не...
- Это было здорово. Ты молодец. - Слова Дины будто прорезали этот бубнящий балахон, они были простые и обычные. Искренние.
И она улыбнулась.
- Так, достаточно, граждане - ожил временно забытый всеми медик. - Пострадавшему рекомендован постельный режим хотя бы до вечера - а на ночь родители уже могут забрать своего героического отпрыска домой. А сейчас прошу...
Динка осталась и присела на кровать. Айболит зыркнул недовольно, но возражать не стал, только сам вышел, тихонько притворив дверь. Семья, друзья - это понятно, а тут...
Я сам не знал, чего жду и что стану говорить. Но Дина меня опередила.
- По правде говоря, я от тебя такого не ожидала, - качнула она головой и усмехнулась. В животе крутился мягкий теплый шар. Я герой - я сделал то, чего не собирался - поэтому и герой - но ведь против всех своих рассуждения, всех принципов - и как это, и что это? Было непонятно, как все случилось именно так, и было приятно, что сейчас она была рядом, и смотрела, и улыбалась. Почему-то это было куда важнее, чем все мои холодные рассудочные рассуждения. С ней было хорошо и спокойно и радостно, а остальное не имело значения.
- Это следует понимать как комплимент? - нашелся я. Дина шутливо задумалась.
- Наверное, да. И чтобы хоть как-то его компенсировать, теперь я должна сказать, что с твоей стороны это был еще и исключительно глупый поступок.
- Серьезно?
- Ну, конечно, - я только обратил внимание на ее лицо, со свежим синяком и длинной царапиной на щеке. - То, что ты перед своим появлением на сцене вызвал милицию и включил сканер на телефоне - это было по-настоящему умно. Пока вы там барахтались в листьях, он считал идентификацию с телефонов этих ослов, по ней их и нашли. Очень хорошее решение, в твоем стиле. А вот ввязываться в драку - это было совсем по-детски. Неразумно.
- А как было бы разумно?
- Подойти, завязать разговор, прикинуться своим, потянуть время, - четко перечислила Дина. Ну, конечно, у нее же отец большой человек, наверняка она с младенчества все эти варианты отрабатывала. Не то, что некоторые. - Чего ж ты понесся, как, прости, горный баран, расшвыривая во все стороны стрелы ярости? Смешно.
Да она поэт...
- Ну... это же ты была, - слова почему-то давались совсем тяжело, пролезали сквозь горло со скрипом.
- Это же была я... - медленно повторила Дина. Заходящее солнце отражалось в ее глазах, играло на золотой коже. - Это, наверное, лучшее признание, которое я слышала. Все объясняет.
Она легко провела рукой у меня по лбу. Коснулась губами щеки. Глаза, ее удивительные светлые глаза, разбрасывали по комнате искры, прожигающие меня насквозь. Это было как морская волна, накатывающая медленно, но неостановимо, это было как ожидание, жгучий, ждущий восторг, это было...
- Ты знаешь, Дина, - с трудом сказал я, будто продираясь через колючие заросли, спеша сказать, спеша остаться в этом блаженном моменте навсегда. Так вот зачем нужна школа, вот зачем это все... - А я тебя сегодня все-таки ждал. Там, в аллее.
Она улыбнулась - весело, дерзко. Ласково, словно неразумному ребенку.
- И я тебя - тоже. Только не вчера и не в аллее. Но это уже совсем неважно теперь.
Было так странно, что мне это говорит Дина, всегда несерьезная и смешливая, но мы сидели рядом, обнявшись, и день за окном истекал, медленно истончаясь до мягких синих сумерек, и стальные носы ракет целовали смущенно отворачивающееся небо, и это был самый лучший день в моей жизни.