Краснова Татьяна Александровна : другие произведения.

Взрослые дети

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дети в семье Перехватовых привыкли быть самостоятельными, ведь родители постоянно заняты на работе. А сейчас, когда они уехали в отпуск, и вообще не должно быть проблем: старший, Алексей, доволен тем, что сестренка наконец-то выросла, и нянчиться с ней уже не надо. Рада и 16-летняя Катя. Ее жизнь теперь так похожа на разноцветный калейдоскоп: тайная любовь и новые знакомства, любимые книжки и прогулки в непривычных местах, серьезные занятия на компьютерных курсах и легкомысленные покупки... Но вдруг оказывается, что лидер ее новой компании, которому она явно понравилась, оскорблен Катиным невниманием. И дело принимает нешуточный оборот. Как быть? Пожаловаться Алешке или во что бы то ни стало справляться самой? И действительно ли брату нет до нее дела? А может прийти помощь, откуда не ждешь?
  Татьяна КРАСНОВА
  
  ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ
  
  Пока родители в отпуске
  
  мини-роман
  
  1. "Я с тобой не стану пить вино, оттого что ты мальчишка озорной".
  Дома царил дух свободы. Катя сразу уловила его, переступая порог - сильно накурено, что при родителях было немыслимо. Уже в маленьком тамбуре между входными дверями, где у Перехватовых принято менять уличную обувь на тапочки, были слышны веселые голоса брата Алешки и его гостей, мальчишек-студентов.
  А дальше распахивались двери и начиналась та чуднáя прихожая, которые встречались только в их старинном "сталинском" доме - квадратная, огромная, как зал, и уже из нее уходили во все стороны коридорчики, ниши кладовок и двери в комнаты. Если те, кто проектировал такие квартиры, и впрямь предполагали, что здесь будут вешать пальто, и если Перехватовы решили бы так и сделать, то вполне могли бы разместить целый театральный гардероб.
  Но они устроили вдоль стен книжные стеллажи с пола до потолка, поставили телевизор, круглый стол и уютные кресла - и получилась замечательная гостиная, где семья, вся или по частям, уж как получалось, любила попить чайку, обменяться новостями и что-нибудь посмотреть интересное. По сути лжеприхожая была любимым местом в доме. Здесь не боялись насорить и накрошить, здесь чувствовали себя вольготно, здесь можно было забраться в кресло с ногами - в том числе пуделю Арчи.
  Единственное, чего здесь не хватало - это форточки. Кате это пришло в голову только сейчас.
  Сквозь клубы табачного дыма она увидела знакомые с детства физиономии мальчишек - и пару незнакомых.
  - О, Джим! Привет! - завопили знакомые.
  Алешка, картинно развалясь в кресле, очень вкусно что-то рассказывал, но тут прервался:
  - Не советую называть Катьку детским прозвищем! Маленькие на такие вещи обижаются - не знаете, что ли.
  Катя вспыхнула и напряглась, не зная, как отреагировать: не книжкой же по голове и традиционным "дурак", как в совсем еще недавние времена. Уж кто-то из них двоих должен уметь вести себя нормально. Но и не ответить нельзя! Тогда он может совсем распуститься. Вот всегда она так - молчит и не знает, что сказать, когда самое лучшее - сразить обидчика наповал молниеносной остротой. Но все остроумные фразы обычно приходят в голову потом, когда уже поздно, в отличие от зубоскала-Алешки с его великолепной реакцией.
  Он всегда был умнее и на высоте. Если Катя училась в третьем классе, то он - уже в седьмом, и изучал уже зоологию, и знал много непонятных, а потому обидных слов: одноклеточное, амёба. Похвалялся. Изводил своими познаниями до того, что Катя утром просыпалась и писала записку: "Сам ты амляба!". Забыла, как правильно, и опозорилась на всю жизнь.
  И сейчас она не нашла ничего другого, как с высокомерно поднятой головой пройти на кухню. Жесты ей всегда удавались лучше.
  А Алешка продолжал информировать своих приятелей, видимо, о родителях:
  - ...на юг, на целый месяц... Конечно, классно, если бы не сессия, да еще вот за Катькой присматривать...
  Катя открыла холодильник - мама перед отъездом набила его до отказа, чтобы дети не сразу умерли с голоду - и приготовила себе блюдо, одно из тех немногих, что умела готовить: сыр и копченая колбаска, нарезанные тоненько-претоненько, и один кусочек хлеба, так, из вежливости. Композиция на тарелке: две горки и кусок. Запчасти для бутерброда. И Арчи надо дать немножечко, уж так умильно пляшет. Когда процесс приготовления был уже завершен, в дверь заглянула голова Алешки, поводила носом:
  - О! Кать! И нам нарежь бутербродиков!
  Совсем обнаглел! Катя облила брата через плечо презрительным взглядом, но от него презрительные взгляды отскакивали, и он как ни в чем не бывало повторил просьбу. В ответ услышал:
  - Сам нарежь. Твои гости.
  - Ну, ты же теперь хозяйка, - объяснил Алексей, заходя на кухню полностью.
  Катя посмотрела на него подозрительно, но не уловила в голосе ни насмешливой нотки, ни подхалимской. Кажется, в понимании Алешки роль хозяйки теперь и в самом деле автоматически перешла к ней. Что-то в этом было по-новому приятное.
  И сестра сменила гнев на милость. Быстро нарезала стандартных уже бутербродов, которые гости встретили восторженными возгласами.
  - И хватит дымить! - кратко пожелала хозяйка вместо приятного аппетита.
  Мальчишки, нисколько не смутившись, с удовольствием начали жевать, одновременно предлагая ей свои пиво и тоники. Алешка против ожиданий ничего не ляпнул - но Катя сказала, что любит не пиво, а кока-колу, а ей отвечали в том духе, что им тогда больше достанется.
  - У меня есть кола в машине. Хочешь, принесу? Здравствуй, Катя.
  Она только сейчас заметила, что в комнате прибавилось еще одно лицо.
  Прислонившись к входной двери, стоял мирный викинг лет тридцати, высокий, худощавый, светловолосый. Это был Роман, сын папиных сослуживцев, их соседей по подъезду. Он давно уже жил где-то у жены и здесь появлялся нечасто. Он помнит ее имя! Смутившаяся Катя затрясла головой, утверждая, что совершенно не хочет колы, и тихим голосом пригласила гостя к столу. Алешка ее громко поддержал, и блюдо с бутербродами повторилось, все так же на ура.
  Катя собралась было уйти в свою комнату, но Роман ее о чем-то спросил, и она задержалась - да так и осталась за круглым столом, который они с Алешкой когда-то щедро уляпывали пластилином, и клеем, и красками, а теперь за ним же, накрытым красивой скатертью, совсем как большие принимали гостей.
  Как же был не похож Роман и на мальчишек с их приколами и глупыми шутками, и на взрослых с их вечным снисходительно-насмешливым тоном! Если он о чем-то спрашивал, видно было, что ему это действительно интересно, и отвечал не для галочки, и рассказывал что-нибудь к месту. И как-то умудрялся, совершенно не улыбаясь, в то же время оставаться заинтересованным и приветливым.
  Правда, Алешка не мог не мешать и чуть было все не испортил. Когда Роман спросил, чем Катя собирается заняться на каникулах, и она ответила, что записалась на компьютерные курсы, Алешка охотно влез:
  - Это я ее достал, сама бы ни в жизнь не пошла! Представляешь, мне как-то раз надо было перегнать информацию, и я ее попросил, и оказалось, что она не умеет ни заархивировать, ни даже письмо элементарно по электронке отправить! Кошмар! Шестнадцать лет! Десятый класс окончила!
  Катя снова вспыхнула - и опять растерялась. Но Роман, с его доброжелательно-ровной манерой разговаривать, и Алешку сумел как-то выровнять, рассказав, как сам был абсолютным чайником, пока на работе не потребовалось всерьез влезать в компьютер, и какие книжки действительно помогли, а на какие можно не тратить время, и еще надавал Кате кучу практических советов, на что надо обязательно обратить внимание на курсах. Алешка отцепился, а она с благодарностью слушала, все больше проникаясь симпатией к своему взрослому гостю, такому серьезному, такому умному, такому деликатному - и такому красивому. Его узкое лицо и темные брови при светлой шевелюре казались Кате особенно породистыми.
  И в собаках ее собеседник знал толк, уделив внимание ее любимому Арчи: расспросил о масти, а она была у пуделя редкой - абрикосовой, о родословной, рассказал, что сам мечтает о собаке. И еще успевал со всеми остальными перебрасываться какими-то фразами, в то время как Катя смотрела только на него. Она совершенно не думала, зачем же Роман к ним зашел, ей только хотелось, чтобы он не уходил как можно дольше. Но он, выбрав момент, отлучился с Алексеем в другую комнату и, переговорив о чем-то, стал прощаться.
  После его ухода Катя сразу скисла и ушла к себе. Было уже совсем поздно и время ложиться спать, когда брат к ней заглянул:
  - Мы пойдем погуляем.
  - Чего сейчас гулять! - удивилась Катя. - Днем гулять надо.
  - Днем - солнце печет, - наставительно сказал Алешка, - а вечером - приятная прохлада. Когда начнешь понимать?
  Июнь выдался холодный, и днем-то зуб на зуб не попадал, и все вытаскивали назад уже убранные свитера и куртки. Но Катя, проглотив издевательство, спросила:
  - А зачем Роман приходил?
  - По делу, - все таким же "отеческим" тоном ответил Алешка. - Пока. На щеколду не запирайся.
  
  2. "Кто спит по ночам? Никто не спит!"
  Заснуть было решительно невозможно, хотя рассудительная Катя и отложила "Дневной дозор": начнешь читать - не остановишься, а утром вставать на курсы. Нужна будет свежая голова. Правда, книжку Алешка у кого-то взял на время, особо тянуть не стоит, ну да ведь - каникулы! И все успеется.
  Вот только сна ни в одном глазу. А в голове - сегодняшняя музыка, обрывки разговоров вертятся без конца. Чтобы переключиться, Катя потянулась к полке с маленькими томиками - попалась Цветаева - и раскрыла наугад. Такое чтение неопасно, как раз на ночь. Но выпало "Настоящее, первое счастье, не из книг!", после чего вся встреча с Романом завертелась в голове заново.
  Было глубоко за полночь, но глаза и не думали слипаться. Наоборот, Катя прекрасно различала в темноте очертания вещей и даже буквы на корешках книг. Квадрат света от фонаря за окном падал на картину: девочка в ночной рубашке тянется к блюду с фруктами, а на ковре дремлет большая желтая собака. Когда Катя была маленькая, то думала, что это нарисована она, а собака - Пальма с соседской дачи...
  Вздохнул на своем коврике Арчи - осмысленным человеческим вздохом, как только собаки умеют. Как же тихо! И Катя внезапно ощутила всю пустоту большой квартиры, где живых-то - только она да пудель.
  Пустота была непривычна тем, что она настоящая. Родителей и раньше постоянно не было дома, особенно после того, как Кудринский институт физики развалился на куски, и папа стал директором одного такого куска. А в мамином институте как раз в июне всегда сессия, и она тоже пропадает на работе. Они с Алешкой привыкли быть самостоятельными. Но все равно родители, хоть их и не было, всегда как бы были. А вот сейчас их нет по-настоящему - совсем далеко, и вернутся совсем не скоро.
  Катя не то чтобы скучала, а прислушивалась к себе - вроде когда-то уже была такая же пустота. И точно, была. Давным-давно, лет пять назад, когда мама попала в больницу, а папа был в загранкомандировке. Они с Алешкой были еще маленькие, и их разобрали к себе разные родственники.
  Она попала к дяде.
  Изо всей жизни, прожитой у него, Кате особенно отчетливо запомнился деревянный пол. Чуть искривленные линии досок, гвозди и трещины в них и щели между ними. Должно быть, она упорно глядела вниз, потому что тетя всё пыталась добиться ответа на вопрос: "Ну, чего под ноги уставилась?". А лица тети и дяди почему-то не запомнились - в отличие от трещины в полу, похожей на дерево с ветвями.
  Родственники не были злыми или жадными людьми. Тетя всегда пододвигала Кате большую тарелку, доверху наполненную едой, и с пристальным вниманием глядела, как она ест. Ложка опускалась. "Во, опять не ест ничего!" - словно бы победоносно заявляла тетя. "Не ест - значит, не хочет, - резонно и медленно отвечал дядя, ковыряясь в часах. - Захочет - поест".
  Катя изо всех сил старалась казаться незаметной. Она или гладила потихоньку хозяйскую болоночку Шпульку, или, сидя на полу, рисовала дорогу. Дорога пересекала лист, и по обеим ее сторонам располагались леса, поляны, лужайки - веселые, с цветочками. К одному листу приставлялся другой, и дорога продолжалась, менялись только окрестности. Разложив десяток листов в одну линию, можно было видеть всю дорогу от начала до конца. Впрочем, конца у нее не было - в этом и заключался замысел. Кате не надоедало. Но и ее рисование раздражало родственников. "По дому скучает", - как бы уличая ее в чем-то постыдном и оскорбительном, комментировала тетя. А дядя, не поднимая глаз от часов, отвечал: "Займи ее делом. В магазин пошли, что ли".
  В магазине Катя брала сдачу, не считая - она не надеялась на свои математические способности. Продавщица же профессионал, у нее это лучше получится, а Катя будет долго вычислять, запутается и только задержит усталых людей, стоящих в очереди. "Опять! - торжествовала тетя, когда Катя отдавала ей сдачу. - Опять ее на полтинник обсчитали!". Дядя не сразу поднимал голову. "Да ты погляди на нее, - медленно говорил он, медленно привинчивая колесико. - Ее же так и хочется обсчитать".
  Он словно радовался любому подтверждению никчемности племянницы, но вместе с тем эта никчемность выводила его из себя. Катя не шумела, не бегала, не путалась под ногами, не приставала с глупыми детскими вопросами. Но именно это спокойствие и раздражало дядю. Он ощущал в нем нечто противоположное собственной природе, но придраться хотел к чему-то конкретному - а повода не возникало. Приходилось начинать без повода либо использовать устаревший. Это неприятно нарушало логичность обвинения. А очевидность того, что столько эмоций вызывает существо ничтожное, взятое в дом из милости, становилась последней каплей.
  "Суть не в полтиннике, - толковал дядя, подняв указательный палец. - Суть в человеке. Не полтинника жалко, а что такие человеки неизвестно для чего живут, да еще и вырастают. Я с одного взгляда скажу, из кого толк будет, а кого природа так, в придачу создала". Катя догадывалась, что ее природа создала в придачу.
  Дома она представляла ценность, не подлежащую сомнению. Никому в голову не приходило требовать, чтобы от нее был какой-то толк. Она удивлялась, как дядя этого не понимает. Но здесь, у дяди, обнаружилось, что есть мерила человеческой ценности, и по этим мерилам выходит, что ценности в ней нет. Речь была длинная, не слушать ее было невозможно, но Катя запоминала лишь интонацию: видовые различия между ней и дядей были столь велики, что дядиного языка она не понимала.
  А дядя во что бы то ни стало хотел доказать ее ничтожность - но чтобы и она это увидела. "Это дома тебя избаловали вконец! К чему приспособлены твои голова и руки? У таких, как ты, они ни к чему не бывают приспособлены. Сметливости в тебе нет, расчетливости нет, да ничего нет! И если оставить всё как есть, то вырастет урод, не умеющий ни другим пользу принести, ни себя устроить в жизни! Нет, если в десять лет ты только и умеешь разбрасываться чужими полтинниками, то дальше и подавно не будет толку! Таких, как ты, надо ломать!"
  Дядя прямо-таки загорелся идеей бороться с Катиной никчемностью. "Вот ты молчишь всё и думаешь, какой дядя плохой. Ты нас словом не удостоишь, будто ниже себя считаешь. А может, покажешь, на что способна? Я в десять лет уже умел зарабатывать деньги! Опять молчишь? Неприятно слушать? Вон Шпулька щенков принесла, не знай, куда девать. Неси-ка их на базар, будет картинки рисовать!" - входя во вкус, выкрикивал дядя. "Чего разошелся? - осадила его тетя. - Связался черт с младенцем. На какой базар посылаешь? В магазин-то нельзя послать". "А ничего! - восклицал дядя. - Пускай! Всё на пользу пойдет! Ну, где твое самолюбие?"
  В Кате в тот момент не было самолюбия. Она не хотела на рынок.
  "Ходи и предлагай: породистые щенки! и нахваливай, да как следует, - азартно поучал дядя. - По десятке с хвоста дадут - и то дело. Ну! Прямо сейчас и отправляйся!" "Да будет тебе", - опять вступилась тетя, но он решил довести дело до конца.
  "Ах, ты никак? А я вот так!" Он вмиг притащил ведро с водой и двинулся к балкону. Шпулькины щенки лежали в пустом цветочном ящике, поставленном на бок. Они были мелкие и слабенькие, с тонкими скрюченными лапками, похожие на крысят, но с курносыми мордочками: их папой предположительно являлся японский хин из соседнего дома. И Катя очнулась.
  Она понесла их в коробке из-под обуви. Дядя ликовал.
  В Кате действительно не было сметливости. Она даже не попыталась пристроить щенков у знакомых, или найти Алешку и все рассказать ему, а пошла, как было сказано - на базар. Хотя совсем не знала, что будет там делать. Было ужасно стыдно. Но речь шла о жизни и смерти. Остановилась у ворот, притворившись, что читает объявления. По обе стороны ворот, у одинаковых тележек, стояли две торговки и продавали одинаковые пирожки. Встать где-то здесь, рядом, и тоже начать торговать?!!
  Держа перед собой коробку, Катя медленно побрела по рынку, ни на кого не глядя и словно прогуливаясь. Если бы кто-нибудь к ней обратился, она бросилась бы бежать. Но вот над ухом раздался бас: "Продаешь, что ли?". Катя умерла на месте, а когда подняла глаза, человек уже прошел мимо. Это был покупатель! Он мог купить щенка и сократить это ужасное хождение, конца которому, наверное, не будет! Но он уже ушел...
  А дорога неумолимо вела дальше, слева и справа - прилавки, торговки, прохожие. Конца тут действительно не было: круг кончался, и начинался новый круг. Катя шла, уже поднимая глаза на встречные лица - с надеждой - но на нее не обращали внимания. Страх исчезал. Время пошло медленнее. Прилавки, торговки, прохожие слева и справа стали отчетливее, словно на них навели резкость. Уже дважды она сумела объяснить любопытным, что это за звери в коробке. Знакомые не встречались. Никто ее не прогонял, не стыдил. Скоро ей уже было не стыдно - она была уже не она. И даже когда подошел милиционер и заявил, что здесь нельзя торговать животными, нагло спросила: "А вам не надо щеночка?". "Нет", - ответил милиционер и ушел.
  После первой удачи - одного щенка купила симпатичная женщина - Катя шла мимо тех же прилавков и торговок, но только важная и радостная. Оставшиеся щенки уже не были несчастными, которых надо спасать от ведра с водой. Они были товаром. Катя расписывала своеобразие и уникальность их породы и просила за каждого десять рублей. Молодая парочка взяла одного, покрупней и побойчее. Но последнего, щуплого, сморенного солнцем, никто не хотел брать. А базарный день кончался, торговцы сворачивались. Мимо опять прошел милиционер, но Катя даже не повернулась в его сторону.
  "Куплю детишкам!" - пьяный дяденька шарил в кармане. Но Катя, прижав к себе коробку, проскочила дальше. Почему-то представилось, что пьянчужка сунет ее задохлика в этот свой карман и раздавит - или потеряет по дороге. Она бродила по рынку, пока не отдала его в более надежные, вроде бы, руки. За полцены. Но это уже было неважно. На рынке остались только Катя, милиционер и две торговки с одинаковыми тележками, продающие одинаковые пирожки.
  По лестнице Катя взбегала все еще с победным видом, размахивая пустой коробкой. Потом роль кончилась. Она устало позвонила в дверь. С усталостью и отвращением посмотрела на дядю. Она прекрасно понимала, что он не начнет ее любить.
  Еще она твердо знала, что ни к чему рассказывать родителям все подробности ее жизни в разлуке с ними. Катя ни за что не стала бы их расстраивать, и совершенно равнодушно смотрела, как папа и мама рассыпаются в благодарностях дяде и тете и, смущаясь, что-то им дарят. Пусть это компенсирует им те полтинники. Двадцать пять рублей ведь явно мало.
  Что это вдруг всплыла та давняя история? Катя когда-то приложила немало усилий, чтобы ее забыть. Ах, да, тихо, пусто. Мамы с папой нет. И неожиданно Катя ощутила радость, почти подпрыгнула: она теперь большая, она взрослая, сама себе хозяйка, в своем доме! Не будет никаких дядей! Никто и никогда больше не посмеет над ней издеваться!
  И это совсем по-другому расцветило разлуку с родителями, по которым она все-таки скучала.
  
  3. "Желанная всюду гостья: всем спать не даю".
  Прогресс мчался вперед, а компьютер отставал от него и смешил своих пользователей, наивно предлагая поменять в тексте "интернет" на "интернат" и "мобильник" на "могильник". Катя предложила старенькому пентиуму, который ей достался, запомнить новые слова, и ощутила что-то вроде равенства: она здесь не только учится, но и сама может кое-чему научить железяку.
  Курсы ей понравились: теорией о том, как устроен компьютер, которая все равно не задержится в памяти, не заваливали, сразу перешли к практическим вещам, учитель попался толковый, и ее гуманитарной - и все-таки не совсем выспавшейся - головы на первые два часа вполне хватило.
  Но, как оказалось, не все оценивали занятия только по этим параметрам.
  - С ума сойти, одни девчонки! А я-то думала, одни мальчишки будут.
  Катина ровесница, вышедшая вместе с ней в перерыв на крылечко, тряхнула рыжей челкой, и широкая улыбка расплылась на лице, которое совсем не портили веснушки. Катя вежливо улыбнулась, отметив про себя, что девчонка, видимо, из тех, кто специально залезает в автобус через заднюю дверь, потому что там обычно заходят мужчины. Такого добра и в ее классе полно - с тоски помрешь, слушая болтовню о мальчиках и тряпках.
  Но с Лилькой помереть с тоски было невозможно. Она трещала - но совсем не нудно, а так захватывающе, так лучезарно, без тени сомнения, что ее болтовня может быть неинтересна собеседнице. Через десять минут Катя уже знала всё о ее классе и о школе в Родниках, деревенской части их городка, и, главное, о ее тусовке. Встряхивая рыжими кудрями, жуя, жестикулируя булкой и широко улыбаясь, Лилька тараторила не переставая:
  - Ольга, знаешь, какая девка подлая, с ней сейчас налаживает отношения Кирилл, так она до этого ходила с Юркой из одиннадцатого класса - он теперь с Вероникой из десятого "Б" - а сейчас ей нравится Олег, он вообще не наш, с другого конца города, а у него своя девчонка есть, Алька, хорошенькая такая, а за Кириллом Ольга сама увивалась одно время, чертова вешалка...
  Катя не знала ни Ольгу, ни Кирилла, ни всех остальных из Лилькиной тусовки, но увлеченность, с которой всё это рассказывалось, веселила ее, как воробьиное чириканье. Невольно вспомнилась считалка "Жили-были три японца":
   Вот они переженились:
   Як - на Цыпи,
   Як-Цидрак - на Цыпи-Дрипи,
   Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони -
   На Цыпи-Дрипи-Лимпомпони.
  Она не сдержала улыбки, но тут же вогнала ее в рамки заинтересованности разговором - и Лилька воодушевилась еще больше. Повествование кружилось в основном возле Кирилла, который, судя по ее словам, был чем-то вроде предводителя, имел самую большую коллекцию пробок от бутылок и умудрялся наскандалить везде, где появлялся, даже во время собственного Последнего звонка. Потом в честь этого события вся компания отправилась встречать рассвет на озеро, а потом в столовку - греться, что куда
  прикольнее, чем киснуть дома у телевизора. С чем нельзя было не согласиться.
   Лилька совсем обворожила Катю своей непосредственностью, и домой после курсов они шли вдвоем. Сначала Катя провожала Лильку почти до самых Родников, а потом Лилька, в упоении от новой дружбы, отправилась проводить Катю до дома.
   - О, да ты в "зефире" живешь! А я в нем не была ни разу!
   Так назывался в народе их дом - розовый с белыми карнизами, когда-то привилегированный, построенный одним из первых в городе для сотрудников папиного института физики. Такой же в Кудрино престижный, как Дом на набережной. И, не в силах расстаться с новой подругой, Лилька оказалась у Кати в гостях.
   Полная свобода и Перехватовская прихожая привели ее в восхищение. Лилька порхала от шкафа к шкафу, ей все было интересно и все хотелось потрогать. Например, статуэтку темного дерева: два пузатых кривоногих человечка поддерживают над головами плоскую тарелочку. Катя показала, что если их перевернуть, пузики превратятся в головы, ноги - в руки, а подставка под ногами - в тарелочку, которую два таких же точно чудака опять будут держать над головами.
  Лилька была в бурном восторге от перевертыша, и пришлось показать ей еще один, уже из посудного шкафа: обычный пейзаж на старинной фарфоровой тарелке, с холмом, ведущей к нему дорогой и деревьями на лугу, если повернуть его на бок, превращался в голову великана в профиль. Деревья становились шевелюрой и бородой, замок - носом, домики - глазами. Лилька заливалась смехом, снова и снова вертела тарелку, и положила ее на место только после того, как увидела графинчик со стеклянным чертиком внутри.
  Чертик торжественно поднимал бокал, который всегда чудесным образом оказывался полон - хоть переверни графин вместе с чертом вверх ногами. Правда, вместо положенной водки Перехватовы наливали в него настоящую родниковую воду, которую не ленились возить для питья. Воду девчонки тут же выпили для чистоты эксперимента и заели конфетами. Лилька и переворачивала графин, и трясла - но у хитрого черта не выливалось ни капли - и под конец, обхохотавшись, упала в кресло и заявила, как же здорово у Кати в гостях. Катя была польщена.
   А Лилька увидела магнитофон, без спросу включила музыку, потом заметила в Катиной комнате большое зеркало и переместилась туда. Тут же ей захотелось посмотреть Катины наряды, а потом - примерить их. Катя от души веселилась вместе со своей необычной шумной гостьей, надевая разные тряпки в немыслимых сочетаниях и прыгая в них перед зеркалом, чего никогда от себя не ожидала - но тем это было прикольнее. Давно наступил вечер, но они обе этого не замечали. Лилька продолжала развлекаться, накручивая им какие-то немыслимые чалмы из цветных полотенец, накидывая развевающиеся шали и покрывала и навешивая на шеи и на руки гремящие бусы и длинные цепочки.
   Вернувшийся домой Алексей увидел в комнате своей серьезной сестры пляски дикарей и полный разгром.
  - Обучение началось, - проговорил он, видимо, имея в виду компьютерные курсы.
  Новая Катина знакомая очаровательно ему улыбнулась, а взглянув на часы - стрелки подходили к одиннадцати - ахнула и заторопилась к выходу, стаскивая с себя чалму. Уже на пороге ее осенило:
  - Надо тебя с нашими познакомить! Ты такая прикольная девчонка! Добром спрашиваю - классная идея?
  Не слушая ответ и уже сбегая по лестнице, Лилька всё развивала свою идею и кричала Кате какие-то указания.
  
  4. "Нежный призрак, рыцарь без укоризны, кем ты призван в мою молодую жизнь?"
  - А ты что-то рано! - язвительно сказала Катя, проходя в свою комнату и не глядя на брата. - Совсем не погулял сегодня!
  Кто его знает, вдруг начнет взрослого из себя корчить и что-нибудь ей выговаривать. Лучшая защита - его опередить. Но Алексей не расположен был выпендриваться.
  - Какое гулять, холод собачий, - сказал он, пожав плечами. - Правда, Арчи?
  Пудель, согласно скуля, подпрыгивал, кланялся и молотил хвостом по полу. Ждал, что потреплют по хохолку. "Подхалим, - подумала Катя. - Я - хозяйка". Но пес продолжал прыгать вокруг брата, на плече которого - она только сейчас заметила - висела розовая дамская сумочка. Катя уставилась во все глаза и наконец нашлась:
  - Тебе к лицу.
  - Балда, - необидно отозвался Алешка, - это тебе к лицу, - и всучил ей сумку.
  Катя принялась вертеть ее в руках - новая, с этикеткой, а Алешка рассказывал:
  - Кидали дротики в парке, размялись немного. Это приз.
  - Робин Гуд, - отвечала Катя, - спасибо. - И не удержалась: - Больше, что ли, некому подарить?
  - Ты у нас на даче не была? - не отвечая, спросил Алешка.
  - Нет. Что мне там одной делать?
  - Так, мало ли. Ромка с женой поссорился, а родители его уехали. И ключ от их квартиры он, как на грех, куда-то задевал. Дома скорее всего оставил, а возвращаться не захотел. В общем, я ему дал вчера ключи от нашей дачи. Не в машине же ему было ночевать.
  Брат смотрел вопросительно. Конечно, это по-дурацки - вот так сообщать ей задним числом. Ее формальное согласие, разумеется, ему и вчера было не нужно, а надо, по-видимому, только чтобы она родителям не наболтала лишнего. Как будто она когда-то что-то болтала! О сигаретах, которые он таскал у папы, когда тот еще не бросил курить! Или о том, как он вечерами на даче убегал к друзьям, оставляя ее одну! Никогда никакой благодарности! Сказала бы ему, если бы речь шла не о Романе!
  - Конечно, пусть живет, - сказала Катя. - Сколько нужно.
  - Ну вот и ладно, - зевнул Алешка. - А я спать. Завтра экзамен.
  - Нет чтоб шпоры писать до утра, как положено.
  - В ломак. Перед смертью не надышишься.
  Катя убрала разбросанные вещи и еще раз посмотрела на себя в зеркало. Высокая, но не каланча. Это плюс. Прямые каштановые волосы ниже плеч, густые, с искоркой. Тоже плюс. Глаза в детстве были ярко-синие, а теперь просто серые. А у Алешки синие остались, даже завидно. Зачем ему? Ей бы нужнее. Ресницы, в принципе, можно и не красить, но накрашенные все-таки лучше. Да и хорошая тушь уже куплена, не пропадать же ей. Проколотые недавно уши уже не распухшие, можно их волосами не занавешивать. И новенькие сережки хороши! Но на несколько плюсов тут же нашлась куча минусов, хотя мама и утверждала всегда, что только сама Катя их видит.
  Маме хорошо, она - красавица, прямо как артистка. Счастливый классический тип красоты, когда и в любом наряде хороша, и любая прическа идет, и косметики почти не надо. Почему родители не могут полностью повторяться в детях? Она бы не отказалась... Мама говорила Кате из утешения, что у нее просто другой, более современный тип внешности. А может, это правда? И, может, это тоже хорошо? Катя попыталась посмотреть на себя посторонними глазами, но осознав через какое-то время, что это глаза Романа, резко отошла от зеркала.
  Спать! Не думать о глупостях! Он недосягаем. У него своя, взрослая жизнь, которая с ее, Катиной, никогда не пересечется. - Он свободен! Он из этой своей жизни сбежал! Сказал же Алешка!
  Он далеко. Он всегда был и будет далеко. - Он почти рядом! Он сейчас у них на даче! Может, даже в ее комнате! И невольно думает о них... и о ней!
  И томик стихов ей заявил: "Целую Вас через сотни разъединяющих верст!". Глупости! Катя открыла другую страницу, тоже произвольно. "Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес". Колдовство какое-то! Надо взять другую книжку. "Надоело мне быть незнакомкой, быть чужой на твоем пути". Еще раз, вернуться в первый томик! "Я старых встреч при нашей новой встрече не утаю". Стихи не сдавались и раз за разом упорно твердили о любви.
  Старые встречи. Их было немного - настоящих, кроме "здрасте" на лестнице. Родители Романа иногда заезжали вместе с ним к ее отцу, на дачу. Но он всегда был недосягаемо взрослым, ему тогда и с Алешкой-то не о чем было разговаривать. Он просто, вежливо скучая, ждал, когда закончится пикник. А их детская компания бурно обсуждала фильм, кажется, одну из серий "Звездных войн", на которую Катю не взяли.
  Алешка иногда позволял себе такие гадости. Обычно они ходили в кино в соседний Дом культуры на все фильмы, даже на те, что "детям до 16-ти", всей компанией - и кому за пять, и кому за десять. Кино для дачников крутили без особых строгостей. Старшим братьям и сестрам, выполнявшим воспитательные функции, пока родители на работе, проще казалось везде таскать младших за собой. Особенно по вечерам. Может, лесная обстановка напоминала "Гуси-лебеди". Зевающему контролеру показывали длинную ленту билетов (ёлки, не считать же) и проходили в зал. Малыши незаметно путались под ногами.
  Катя уже не помнила, за что тогда Алешка на нее взъелся. Не за то, что она что-нибудь натворила. Она никогда ничего не творила. Наверное, просто из вредности. Ведь в детстве разница в три года - повод не для снисходительности, а для произвола. И неоспоримый резон напоминать, где твое место.
   А этот фильм так ждали! Даже Светика, ее подружку, протащили, а ей тоже было шесть! В общем, во время обсуждения "Войн" оставалось только сохранять достоинство. Не выглядеть несчастненькой. "А Джима не взяли!" - это правда кто-то хихикает или показалось?
   Джим был их серый охотничий песик с длинными черными ушами. Он очень долго жил у Перехватовых, а потом уже появился Арчи. Когда старшие играли в теннис и мячик укатывался, Джим приносил мяч. Джим вскоре умер от старости, мяч стала подавать Катя, и, конечно, ее стали звать Джим. "Джим, лапочка, - мячик!"
  Ничего унизительного в таскании мяча не было (кстати, после того Джима он был слюнявый, а после Кати - нет), Катя любила и теннис, и старших, когда они не вредничали. А такое замечательное имя выгодно отличалось от заурядных "Серый", "Длинный", "Рыжая".
   Вот Светка просто Светик. Светик-детик. Подсаживается дружески, но с превосходством: "Хочешь, перескажу, что там было?". Изо всех сил непринужденно: "Мне мама рассказывала". Не хватало еще доконать ее благотворительным пересказом.
  Дети, расположившись за импровизированным столом, что-то жевали. Взрослые уже перекусили и пошли прогуляться на озеро. Роман остался, сидел поодаль и смотрел поверх голов - а все наперебой говорили, что он похож на главного героя.
  Длинный летний вечер превращался в ночь. Звезды летали стаями и рассаживались в гнездах сосновых крон. Все хотят спать. Или только Катя? И пить хочется... "Дайте водички!" Под смеющийся шепот ей протянули стакан. Она спокойно отхлебнула. Что было дальше, Катя совсем не помнила. А после этой выключенной из сознания минуты она увидела Романа уже не в стороне - он раздавал тумаки, а ее обидчики слезливо оправдывались, что нечаянно налили водки вместо воды.
  Старые встречи! Расправа вспоминалась смутно, какими словами утешал ее защитник - тоже. Но Катя и теперь отчетливо и живо помнила запахи сосны и полыни, и как они сидели вместе под сосной. И это было ее лучшее в жизни воспоминание! Роману было тогда, кажется, девятнадцать, он казался таким же взрослым, как родители. Время утешения давно истекло, и она никак не могла понять, почему он не идет в свой интересный взрослый мир...
  Во взрослом мире он был студентом. Мама говорила, что у него "светлая голова", и она советует ему поступать в аспирантуру. Кто-то еще говорил так же. А однажды Роман пришел к ним в квартиру, к маме, с зачеткой, так как отчего-то не получил (или не сдал?) зачет со всеми. Его попросили подождать немного. Действительно, светлая голова - полумрак прихожей осветила его шевелюра.
  Катя в тот момент рылась в книжном шкафу, сидя на корточках, и смотрела на него снизу вверх. И он даже вспомнил ее имя. "Тебя зовут Джим - как в "Оводе". А почему?" Она тогда еще не читала "Овода". И после некоторых колебаний рассказала о собаке. И оказалось, что он помнит их серого Джима! И других собак на их дачах! Он потом часто там бывал. И желтую Пальму с хвостом-веером!
  Потом Катя сообщила Светику безразлично: видела такого-то, - и с восторгом: он помнит Пальму! А у Светика оказалось свое воспоминание, связанное с Пальмой: как Роман и одна девушка, самая красивая, помнишь? - шли по берегу озера и целовались под пляжным грибком, а Пальма бежала за ними и махала веером-хвостом. Он будто бы тогда влюбился и зачастил к той девице.
  Проклятый гриб! Он так и вспыхнул в глазах - гром и молнии! Ну нет. Пусть исчезнет! Это было, значит, этого уже нет. Она не даст всё испортить.
  Катя и сейчас решительно задвинула в сторону этот кусок воспоминаний. Ведь было уже решено, что ей нравятся брюнеты, и вот в ее жизни опять появилась светлая голова! Это не может быть случайным и ничего не значить. Есть только сегодняшний день, есть новая жизнь, когда они оба взрослые и свободные - и нет никаких бывших красавиц и поссорившихся жен. Почему бы ей и в самом деле не заглянуть на дачу? Ну, может, прогуляться где-то там, поблизости. Катя представила, как Роман проезжает мимо - кстати, а какая у него машина? - как замечает ее, тормозит и предлагает подвезти...
  А разговор с ним - ее тайным детским Воспоминанием, чье имя волшебным образом могло превращаться и в имя, и в книгу, и в сердечное увлечение - продолжался уже во сне.
  
  5. "Наступило прохладное лето, словно новая жизнь началась".
  - Ну что, сдал? Весь в пятерках?
  - А то! - гордо отвечал Алексей. - Главное - что? Правильно выглядеть!
  Выглядел он настоящим франтом: от одной только белой рубашки, которую заранее нагладила мама, можно было потерять дар речи. Интересная бледность на интеллигентном лице молодого человека и умный, несколько утомленный взгляд не оставляли сомнений, что он ночь напролет сидел над книгами, но несмотря ни на что, экзамен для него - праздник.
  - Вот ты - препод. - Алексей проникновенно посмотрел на Катю. - Ведь мне же хочется поставить пять?
  Катя, сидя на подоконнике, вертела маленький, маминых еще времен калейдоскопик, найденный в шкафу, когда они бесились с Лилькой, и ответила не сразу.
  - Конечно, хочется. Тебе заранее положены пятерки с плюсом. Ты же преподавательское детище, маменькин сынок. Куда им деваться? Вот я ни за что в этот институт не пойду!
  - Потому что мозгов не хватит, - доброжелательно пояснил Алешка, снимая свою роскошную экзаменационную рубашку и доставая обычную майку с джинсами.
  Вместе с костюмом полностью изменилась и его живая физиономия: взамен интересной интеллигентности вылез постоянный ехидный прищур, губы сжались в скептическую улыбочку: плавали - знаем.
  Катя, не глядя на него и не реагируя на колкость, вдруг начала крутить калейдоскоп в другую сторону.
  - Вот только что была! Такая красивая картинка! Я хочу разглядеть ее еще раз!
  - Назад, что ли, крутишь? Бесполезно, - авторитетно заявил Алешка. - Что с возу упало - не вырубишь топором. Там же несколько тысяч композиций! Это ж калейдоскоп, соображать надо.
  - Значит, не поймать? - безнадежно спросила Катя.
  - Да плевать на нее. А ты чего не пляшешь сегодня? Где эта рыжая?
  - Лилька? Она на курсах что-то не была, - ответ получился даже грустный какой-то: кажется, Катя успела привязаться к взбалмошной подружке. А они и телефонами не обменялись!
  - Обучение завершилось, - констатировал Алексей. - А чего сидишь киснешь?
  - Холодно. Мы с Арчи только вышли - и тут же назад. И нет никого: Светик на море с предками, Ада на даче.
  Это были подружки. Катя и раньше на летних каникулах виделась только со Светиком, потому что их дачи были рядом.
  Летом Катю и Алешку, как только кончались занятия, всегда вывозили на дачу. И хотя она была недалеко от Кудрино, жизнь там шла совсем другая, дачная. Только иногда они заезжали в городскую квартиру за вещами, и Катя с удивлением смотрела на валики тополиного пуха на асфальте, и сам асфальт был другой, раскаленный, а их подъезд, наоборот, - прохладный, гулкий и таинственный, совсем чужой. И квартира была другая, полусонная, с отчужденными, оцепеневшими вещами. А на улицах расклеены афиши с обещанием яркого и праздничного - какие-то артисты приезжают. Словом, лето в городе было совершенно особенным, заманчивым и незнакомым.
  Кате так хотелось его попробовать! Она потому и придумала компьютерные курсы, пока у Алешки сессия, чтобы не отправили на дачу. Ведь жизнь должна меняться, должно быть что-то новое. И так все началось здорово! Только вдруг пошло по затухающей. Наверное, из-за холода - какое же это лето, в свитере у обогревателя. До настоящего тепла должны были пройти, как всегда, какие-то девять холодов, но вот этот холод был уже просто ненормальным. Какие уж тут прогулки - под противным дождиком - в сторону дачи!
  Только Алешке холод нипочем - опять куда-то намылился. Наскоро покидал в рот какие-то куски и стоит уже в прихожей.
  - Дротики кидать? - спросила Катя.
  - Надо же отметить. Сдали же! Слушай, а ты еду покупаешь?
  - Нет пока, еще не все съели, что мама накупила.
  Алексей полез во внутренний карман куртки, достал деньги - вот, оказывается, сколько родители им оставили! Ну, ему будет на что отмечать, хоть каждый день. А ей сейчас щедро даст три рубля на мороженое или что-нибудь вроде того...
  Но брат аккуратно поделил сумму пополам.
  - Вот. Это тебе. Так будет техничней - вдруг мы не всегда сможем пересекаться. Я в поход на какие-нибудь выходные собираюсь, и вообще...
  Не успела Катя опомниться, как он, подумав, отделил от каждой кучки по нескольку бумажек:
  - А это будут деньги на всякий случай. Мало ли чего. Куда бы их?
  Взял с полки статуэтку с пузатыми человечками - одна из плоских тарелочек над их головами, если присмотреться, была двойная. Свернул рубли, запихнул в щелку - незаметно.
  - Вот так. Вынимаем только вместе! Пока. Меня не жди, на щеколду не запирайся. А хотя... можешь и запираться!
  И поскакал по лестнице.
  Катя пересчитала свою долю. Столько денег она держала в руках первый раз. Значит, она действительно взрослая, если уж Алешка решил так распорядиться деньгами.
  Кажется, и в самом деле началась новая жизнь!
  
  6. "И страстно стучит рок в запретную дверь к нам".
  Пушкин, Толстой и другие классики были книгами. Ну, самое большее, памятниками. Но все-таки больше книгами - родительскими собраниями сочинений с золотым тиснением на корешках. И когда вечером из полураскрытой двери в западную комнату в прихожую попадал закатный луч, застекленные полки наполнялись необычным богатым светом, и красные, синие, зеленые ряды книг начинали полыхать и становились живыми.
  А вот "серебряные" поэты почему-то для Кати книгами не были, а были людьми, с фантастически интересными жизнями, больше похожими на романы, которые их творчество лишь дополняло, служа своеобразным дневником событий. И сами книги - их и о них - приходили в дом необычными путями: какие-то "удалось достать", как говорила мама, еще в те времена, когда книги доставали, а цветаевский "Лебединый стан" - настоящий самиздатовский, машинописный - маме тогда же продал на Тверском бульваре таинственный незнакомец. И мама от души сочувствовала Кате, что те имена, которые для нее были собственным открытием, теперь оказались причислены к школьной обязаловке.
  Но теперь маленькие карманные томики "серебряных" поэтов вдруг перестали быть вещью в себе и один за другим переместились в Катину комнату - они начали говорить с ней и о ней. Вечером уже полагалось их полистать и помучить вопросами. Но сегодня предсказания выпадали сплошь невнятные, расплывчатые - похоже, с ней не желали разговаривать. Значит, пора приниматься за "Дозор" - он наверняка заполнит весь вечер без остатка.
  А когда от "Дозора" было уже не оторваться, раздался звонок в дверь. Катя неохотно потащилась открывать, и, посмотрев в глазок, оторопела - Роман!
  Он, как всегда, не улыбался, но был приветлив, узнав, что Алешки нет, проходить не стал и протянул Кате связку ключей:
  - Передай ему, пожалуйста. А это вам к чаю.
  Катя машинально взяла протянутый торт. Дверь закрылась. И это всё?!
  Ничего больше не будет. Размечталась! Ключи от дачи - они ему больше не нужны. Но не обязательно же это значит, что он вернулся домой! Может же он перебраться к друзьям, к родителям!
  Катя набрала Алешкин номер. Пусть думает о ней что угодно, что она маленькая дурочка, которая послушно докладывает старшему о каждом чихе - но пусть что-нибудь скажет, если знает. Это лучше, чем мучиться в догадках и домыслах. Брат долго не отвечал, потом никак не мог ее расслышать, а услышав о ключах, отозвался:
  - Да, я знаю уже, он с женой помирился, там все в порядке. Чего? Какой торт?
  - Хороший торт. "Шоколадная бомба".
  - Начинай без меня! - великодушно разрешил Алешка, как будто требовалось его разрешение. - Оставь только мне половину.
  Ну что ж, все равно ей целиком его не съесть. Катя взяла самый большой и острый нож, настоящий тесак, прицелилась, изловчилась, чтобы не поломалась глазурь. Потом как тяпнет - да пусть ломается. Плевать. Решительно раскрыла книжку, устроилась на диване поудобнее. Сегодня она разрешает себе читать до утра, свежая голова - предрассудки. Под бок подкатился калейдоскопик. Катя его отбросила локтем: несколько тысяч картинок! Ту, что ей нужна, все равно никогда не найти.
  
  7. "Сегодня я с утра молчу, а сердце - пополам".
  День не задался. Осадок обреченности, оставшийся со вчерашнего вечера, утром взболтался заново и отравил весь день. А потом еще в магазине не захотели поменять испорченную консервную банку, под предлогом, что у Кати не сохранился чек и мало ли где она могла купить тухлую кукурузу - как будто не она ходит к ним почти каждый день, и как будто есть на свете образцовый Великий Педант, скрупулезно собирающий все чеки в продуктовых магазинах. Да, в магазинах ей исторически не везет. И магазинное поражение усугубило подавленность.
  Лилька, которая изволила сегодня прийти на занятия, могла бы все исправить - она, как мотылек, опять порхала, излучая веселость - но она все испортила.
  - Привет, как жизнь, не забыла, о чем договорились?
  - Нет, - не совсем отчетливо помня, о чем она, ответила Катя. - А что ты вчера не приходила?
  - Да вчера такое было, наши ребята с теми дрались, ой, смех, представляешь, Кириллу кто-то не понравился, и началось, он одного в мусорницу сунул, другого еще куда-то, недаром им детей пугают. Это я к тому, чтобы ты не пугалась, Кирилл малость потрепанный будет. Поняла, что ли? Я знакомлю тебя с Кириллом!
  - Что? - Катя никак не могла вникнуть в смысл Лилькиной трескотни.
  - Вот прямо сегодня и устроим это дело, только приведи себя в порядок, всё такое...
  Катя словно начала медленно вращаться в другую сторону.
  - Ты что, совсем того?
  Лилька замахала руками:
  - Не говори мне ничего, сама ты того, я его еле уломала, расписала: красивая, умная! Еще спасибо скажешь! Он же сейчас не занят, Ольга скрылась в тумане! Прямо к парку из своего "зефира" выходи, и он уже там будет, в начале аллеи, в семь часов, слышишь!
  Катя пыталась возражать - знакомство с местным терминатором, рассаживающим по мусорницам своих противников, ее совсем не привлекало. Но Лилька в ужасе схватилась за голову, взлохматив рыжую прическу:
  - Ты что! Мы же с тобой договорились! Я ж с ним уже договорилась! Ты что, меня подставить хочешь?! Нет уж, чтобы в семь была! Я же специально приехала, чтобы тебе сказать, плевать мне на эти курсы! Это предки думают, что мне больно интересно! А ты!
  И, ничего не слушая, укатила с кем-то на оглушительно трещащем - почти как она сама - мотоцикле.
  
  8. "Я сейчас лежу ничком - взбешенная! - на постели".
  Катя вернулась домой злая. Взять и вот так влипнуть!
  Кто же так делает! Хороша подруга! Обещала ведь совсем другое - познакомить со своей тусовкой, а это на что похоже? Кто просил-то?
  Нет, хватит на сегодня! Никуда она не пойдет, хоть Лилька пополам тресни. Ей, кажется, еще спасибо нужно говорить?! Кате, кажется, честь оказали - познакомят с родниковской знаменитостью? Которую для этого еще уламывать пришлось! Она все больше злилась на Лильку, то ли бестолковую, то ли вероломную. Самое возмутительное, что они с ней будто бы договорились! Значит, "познакомить с нашими" - означает подсунуть ей этого ненормального Кирилла?
  Постановив, что никуда она не пойдет, Катя успокоилась - до самых семи часов.
  Но, когда стрелки начали приближаться к назначенному времени, она подошла к своему большому зеркалу и критично посмотрела на себя.
  Итак, красивая, умная?
  Ладно. Сейчас будет.
  Она распахнула шкаф и встала перед ним, подбоченясь. Главное - что? Правильно выглядеть. Что там есть? Маскарадные шали и полотенца - стопочкой, ненужный купальник - кто-то, кажется, собирался этим летом загорать, точно так же не нужный сарафан, а вот теплые вещи поношенные, задвинутые в дальний угол. А вот и оно!
  Закусив губу, с почти Алешкиным ехидством на лице, Катя вытащила прошлогоднее форменное платьице, темно-мрачно-синее. В десятом классе форму носить, слава богу, уже не заставляли... То, что нужно - на такое свидание! Натянула. Замечательный цвет! Лицо сразу сделалось вытянутым и бледным, как у мертвеца. Хорошо, что еще загореть не успела! И круги под глазами очень кстати, славно, что именно этой ночью она читала до утра! Никакой косметики. Серьги снять. Цепочку и кольца - долой. "Приведи себя в порядок"! С волосами что бы сделать? Злорадно посмеиваясь, Катя изо всех сил прилизала свои пышные волосы, чем-то их побрызгав, и заплела в скромную детскую косичку. Отлично сочетается с формой.
  Вырядившись таким образом, она бросила в зеркало последний взгляд.
  - Я им устрою! Пусть с чучелом знакомится, раз так приспичило!
  Где там он ее должен ждать? Почти у самого дома? Тщеславная Лилька и престижным "зефиром" не преминула прихвастнуть! Что ж, из величественного "зефира" должно выползти именно такое создание.
  
  9. "Ты запрокидываешь голову - затем, что ты гордец и враль".
  Кирилл сразу и довольно грубо отказался от знакомства, которое навязывала Лилька ("Раз она такая, пусть сама и ищет себе"), но ее назойливость сломила сопротивление, и он шагал к указанному месту, мысленно посылая ту идиотку, которой совсем не вовремя взбрело с ним знакомиться. Он чуть не проскочил мимо нее, а когда вернулся, то еще и попятился.
  Перед ним, рядом с Лилькой, стояла куцая серенькая пигалица с косичкой, в школьном платьице. В первые минуты Кирилл с удивлением разглядывал это создание, потом пронеслась мысль, что Лилька решила поиздеваться - но, посмотрев на ее перекошенное лицо, он понял, что это не так. Знакомство произошло без единого слова. Лилька потеряла дар речи. Беззвучно шевеля губами, она кивнула на Катю и исчезла.
  Кирилл и Катя стояли, как два истукана. Чем больше тянулось время, тем ужаснее становилось положение. Наконец, Кирилл сделал самое разумное - двинулся с места. Они пошли по аллее парка в упорном молчании. Кирилл был слишком ошарашен, а Катя слишком сердита. Она так и видела себя в этой сиротской позе, в этой куцей форме. Довести ее до такого! Из горла вырвалось что-то, отдаленно напоминающее смех, что еще больше ее разгневало.
  - Куда пойдем? - спросил Кирилл, и вопрос прозвучал, как "что же делать-то будем?".
  Он во все глаза смотрел на существо, не представляя, как с ним можно общаться. В городском парке испокон веков принято было назначать свидания, на одних аллеях здесь гуляли мамаши с колясками, а на других - парочки, и сейчас наверняка пройдет кто-нибудь из знакомых и увидит его с этой! В такие ситуации ему еще не приходилось попадать. Придумывай потом, как парировать насмешки, упражняйся в остроумии!
  Но шагать вот так молча было уж совсем по-дурацки. И Кирилл заговорил:
  - Ты живешь, что ли, рядом с Маринкой? - это означало "откуда она тебя выкопала?".
  - Мы на компьютерных курсах вместе учимся, - чужим голосом ответила Катя.
  - А ты в каком классе?
  - Перешла в одиннадцатый.
  - Правда, что ли? Я бы больше пятого не дал.
  - А тебя что-то давать просят?
  - Ух ты?
  Она еще и топорщится? Любопытная картинка! Кирилл воззрился на сердитые глаза на бледном личике.
  - А почему я тебя раньше не видел? Среди Лилькиных друзей?
  - Тебя я тоже вижу первый раз, - отрезала Катя, и, хотя она не сказала "и последний", можно было не сомневаться, что именно это имелось в виду.
  Недолгий диалог продолжался в том же духе, и наконец Катя прибежала домой, плюхнулась на диван и засмеялась, хотя вполне можно было бы и заплакать. Первое свидание! О маскараде она не жалела, только было стыдно перед прохожими. А если бы Роман вдруг прошел мимо и увидел? Тогда, в запале, об этом как-то не подумалось, хотелось только посбивать спесь с родниковской "звезды".
  Кажется, удалось. Конечно, он отчасти такая же жертва Лилькиных выдумок, как и она. Все равно так ему и надо, такой самоуверенный высокомерный тип взбесил бы при любых обстоятельствах.
  - Конечно, пускай катится, - сказала Катя вслух сама себе.
  
  10. "Шоколадом лечить печаль, и смеяться в лицо прохожим!"
  Манекен в витрине "Модной одежды" прекрасно смотрелся в розовом костюмчике - брючки плюс маечка, и соломенная шляпа под мышкой. Единственное, чего ему не хватало - головы. Катя мысленно приставила свою - получалось очень неплохо. А уж в комплекте с Алешкиной сумкой - тем более.
  Она потопталась нерешительно. Ведь вышла только за кормом для Арчи и шоколадкой для себя. "Бомбу" братец, как оказалось, прикончил, хотя оставалось больше половины, и на излишек он права не имел. Но нельзя же без сладкого, и пришлось тащиться покупать, предварительно сняв "наряд для свиданий". А тут еще манекенов по дороге расставили! И все магазины на летнем режиме, работают допоздна, и двери у них распахнуты!
  Хотя решить вопрос можно было и не заходя внутрь - цены вывешены тут же, и деньги тут же, в сумочке. И, главное, их хватает! И куда их еще, собственно, девать - Катя практически ничего не тратит, кроме как на сладости, а продуктов из холодильника-самобранки хватит, кажется, до самого возвращения родителей. Внутренняя борьба продолжалась. Помимо того, что она сама, без долгих советов с мамой, еще никогда не покупала себе одежды, Катя точно знала, что та не одобрила бы ее выбор - розовые штанцы наверняка показались бы ей несерьезными. У мамы был строгий классический вкус, эксперименты отрицались. Катя представила себе, как она смотрит на этот костюмчик, и ее глаза увеличиваются в размерах.
  Тогда Катя решилась на полумеры: твердо вошла в "Модную одежду" и направилась прямо в примерочную кабинку.
  - На вас отлично сидит! - сказала продавщица, когда Катя вышла к большому зеркалу, посмотреть на себя на просторе.
  И она не привирала, чтобы сбыть товар. Катя и сама, и до примерки видела, что костюмчик подойдет - мама всегда говорила, что у нее стандартная фигура и ей легко подбирать одежду - и надела его только чтобы убедить себя окончательно, что купить его надо.
  - И сумочка как подходит! - не унималась продавщица. - Конечно, он легкий, но ведь начнется же когда-то настоящее лето!
  В это всем очень хотелось верить. Другие покупательницы, поглядев на Катю, начали искать такие же точно костюмы, но продавцы их огорчили, сказав, что тот, что на Кате - последний.
  И она решилась.
  После магазинного триумфа Катя и домой пошла прямо во всем новеньком - вроде не так уж и холодно! - и всю дорогу ловила заинтересованные взгляды мужчин. Ей улыбались и то и дело спрашивали, сколько время, и как куда-нибудь пройти, и что она делает вечером. Это немножко смущало, но было приятно.
  Вот теперь Роман мог бы, просто должен был пройти мимо! Но он не прошел. "Вспоминай меня - и наступит лето", - распевала в ее плеере группа "Корни", и Катя уже принимала как должное то, что строчки в книгах, обрывки песен и разговоров попадали "в тему". Лето возвращалось на глазах. Солнце, вместо того, чтобы садиться, вдруг воссияло, и становилось заметно теплее, и прохожие повеселели. А всё она - ее отважная покупка!
  Дома был Алешка, и он тоже "восхитился":
  - Барби! Вылитая Барби!
  - Дурак, - был ему ответ - не совсем убийственный, зато молниеносный.
  А всегда радостный Арчи прыгал вокруг хозяйки и пытался приложиться к обновке лапами, но ему запретили.
  Плохого настроения как не бывало! Розовый костюм озарил собой все вокруг, и Катя, повесив его на дверцу шкафа, любовалась до самой ночи.
  И только вспомнив о завтрашних занятиях на курсах, немного поскучнела. Теперь на Лилькину восторженную дружбу рассчитывать не приходится. Впрочем, Лилька вряд ли появится - компьютеры же ей неинтересны.
  
  11. "Что делать в городе в июне?"
  А назавтра, на перекрестке, по пути на курсы Катя увидела Лильку. Та неслась на урок рыжим вихрем, бесчисленные веснушки были тщательно замазаны тоном, но все равно видны, а уж удержать улыбку не было никакой возможности.
  - Привет, подруга! Сегодня так тепло, так здорово, правда?
  Ей что, память отшибло?
  - Чего молчишь? Ого, какая ты сегодня! И сумочка классная! Слушай, давай мы с тобой... Да чего глядишь-то как?
  Катя поняла, что за "свидание" она не сердится.
  - А, ерунда, - махнула рукой Лилька. - Ты меня поставила, конечно, в идиотское положение, но я тебя успела полюбить. Ты ужасная оригиналка. Какие планы на сегодня?
  - После занятий? Я еще не думала...
  - А ты обязательно хочешь на занятия? - жалобно спросила Лилька и тут же махнула рукой: - Ладно, ладно. Куда еще время убить? Летом в городе с ума сойдешь, правда? Если не уехал никуда... - Катя не нашла, что ответить, а Лилька вдруг загорелась: - А знаешь что! Едем в институтский спортклуб! У наших там один студент знакомый, Славка, я только и знаю, что имя. Но это всё равно, они прибились туда и каждый день теперь таскаются, нас забросили совсем. А мы что, рыжие? - и, тряхнув головой, сама посмеялась над вопросом.
  Кудринский филиал старейшего московского технического вуза славился во все времена - и хорошей подготовкой, и веселой студенческой жизнью. Когда-то здесь ковались элитные кадры для Кудринского же института физики, и все было сделано основательно: учебный корпус, общежитие - учиться приезжали со всего Подмосковья, столовая, спортклуб. Солидность и основательность сохранились, а оживленности даже прибавилось: филиал, чтобы шагать в ногу со временем, открыл еще несколько модных факультетов - экономический, юридический и даже факультет туризма и отдыха. Студентов стало больше, и девчонки появились, разбавив традиционный "мужской монастырь".
  Но институтский спортклуб по-прежнему оставался мужским царством. Студентки мелькали там изредка, видимо, предпочитая дискотеки и конкурсы красоты. К тому же клуб стал почти коммерческим - переброситься в волейбол можно было еще даром, а вот пройти на теннисный корт - уже нет. Впрочем, Катя с Лилькой убедились, что девушек-болельщиц, которыми они назвались, везде пускают беспрепятственно. "Прямо как в ночных клубах!" - фыркнула Лилька - наверное, знала толк в ночных клубах. Или просто выпендривалась.
  Катя с любопытством смотрела по сторонам. Надо же! Все-таки тесен мир. Думаешь увидеть новое общество, а видишь сплошь знакомые лица - вон на теннисном корте брат с однокурсниками, машет рукой: "С пионерами пришла?". Вот он где к экзаменам готовится!
  А Лилька с восторгом кинулась к волейбольной площадке. Болельщики халатно относятся к своим обязанностям - не кричат, не свистят, не хлопают - а она справилась с этим успешно, одна за всех.
  - Эх, и я бы сыгранула в волейбольчик! Ух, какая подача! Только тут мужики все какие здоровые, мячом зашибут... А вон те совсем играть не умеют, только стоят, руками машут. Я бы их всех троих заменила! Да куда, куда лезешь, балбес, ты же подавать не должен, не должен подавать! А эта бабенка чего втесалась, портит всю игру, скачет без толку!
  Глядя на это представление, Катя смеялась от души. А Лилька подскакивала, вытягивала шею, всплескивала руками:
  - Ну, ты, синий, хватит публику мочить! Тьфу, опять бабенка! Мяч в сетку, переподача должна быть! Какого черта тут судья, если он в другую сторону смотрит! Эй, судья, какого черта! Да тут половина играть не умеет! А вон тот, в красной майке, и в синей который - одни за всех вкалывают... Что, так быстро кончили?! Эй, судья-я! Счет какой?
  Но судья ушел, так и не сказав счета.
  Кирилл с товарищем - один в красной майке, другой в синей - подбирали куртки со скамеек и на все корки ругали судью, как вдруг Кирилл заметил:
  - Вроде мои девчонки стоят? Ну да, Лилька рыжая, ее издалека видать.
  - А вторая, хорошенькая - тоже с тобой?
  - Не знаю... Лилька!
  - Ой, пойдем к ним! Это же Кирилл! - дернула Катю Лилька и побежала первая.
  Катя и так уже видела, что это ее вчерашний знакомый. Только сегодня в нем не было ничего отталкивающе высокомерного: румяный, разгоряченный игрой, оживленно говорящий о чем-то с другим спортсменом, и сам такой спортивный, под стать обстановке: высокий, не качок, но выглядит внушительно, коротко стриженный, черненький и, пожалуй, даже симпатичный.
  И осталась стоять на месте.
  
  12. "Что меня к тебе влечет - вовсе не твоя заслуга!"
  Едва приблизившись, Лилька затрещала:
  - О, Кирилл, это ты, а я и не узнала, будешь богатый, ты так здорово играешь, а я и не знала, судья - подлец, правда, а это что, твой друг, как его зовут?
  - Денис, кажется. Я его вижу первый раз. Денис, что ли?
  - Денис, - неторопливо отвечал крепкий коренастый парень, русые кудри и очень славянское лицо делали его похожим на Ивана-царевича в джинсах.
  - А откуда ты здесь взялся? Ты ходишь сюда? А учишься где? Юрист или экономист? Электронщик? А на каком курсе? - мигом засыпала его Лилька ворохом вопросов.
  Он невозмутимо отвечал, поднимая вывалившиеся из кармана ключи, запихивая их на место и почти не глядя на рыжую липучку.
  А Кирилл тем временем смотрел на стоящую в отдалении Катю и смутно о чем-то догадывался, но не решался высказать догадку вслух и дернул Лильку:
  - С подругой-то познакомь.
  Та отвлеклась на мгновение:
  - Да это Катька, забыл, что ли? Вчера же познакомились!
  - Не забыл, - сказал Кирилл уже Кате. - Только тогда ты была совсем другая.
  Он не мог понять, где были его глаза: такую - и не разглядеть. Никакая она не куцая и не маленькая, а стройная и довольно высокая. И взгляд не колючий, а бархатный. Обман зрения, что ли?
  - Я что-то понимаю - тогда был маскарад. Это устроила Лилька?
  - Нет, это устроила я, - спокойно ответила Катя - история с переодеванием казалась ей такой давней, что к ней уже можно было относиться с необходимой долей юмора.
  - Ты не хотела со мной знакомиться? - догадался Кирилл, на сей раз правильно.
  - Нет. Это была внезапная идея Лильки.
  - Отличная идея, только всё вышло не так...
  Что-то он такое слышал о теории контрастов, когда женщина или появляется с менее красивой подругой, чтобы выгодней смотреться на ее фоне, либо составляет контраст сама себе: например, утром страшненькая, а вечером - конфетка. Очень похоже! Зачем-то же она здесь сегодня появилась, вся такая яркая! Конечно, это для него, и тщеславие тешилось еще больше, когда Кирилл подумал, что ведь не каждая девчонка осмелилась бы выйти на улицу вчерашним пугалом. Да, занятный экземплярец, в его стиле!
  И Кирилл преобразился: он сыпал шутками и анекдотами, стараясь Катю позабавить и заставить улыбнуться, и при этом был столь милым и естественным, что она обнаружила, что улыбается и болтает, только когда Лилька, так и не отцепившаяся от Дениса, крикнула:
  - Дождик пошел!
  И довольно частый посыпался - все-таки день не выдержал. Они укрылись в павильоне с бильярдом и настольным теннисом; то же самое сделали многие, и собралась целая толпа, в том числе компания Лильки и Кирилла. Усевшись на низкий подоконник, Катя с любопытством смотрела, как они топчутся вокруг Кирилла, каждый пытается что-то свое рассказывать и один перекрикивает другого, а Кирилл одновременно отвечает, объясняет, распоряжается - словом, управляет своим народом. А им нравится, что ли, что ими управляют?
  - Зачем на окно? - крикнул он Кате, она ответила:
  - Я всегда сижу на окнах.
  Не обращая внимания на ответ, он схватил из угла какую-то скамейку и, размахивая ей над головами, с грохотом опустил на середину:
  - Садись! Чтоб мои гости - да по углам!
  Как могло не польстить такое внимание! Лилька уселась рядом, скамейки сдвинули в кружок, азарты разгорелись, смех не умолкал, без счета посыпались анекдоты про Вовочку, обезьяну и крокодила, мужа, жену и любовника... Кирилл - душа общества - поспевал и веселить его, и поминутно тормошить Катю, сообщая ей что-либо особо интересное. У нее совсем закружилась голова в этом вихре. Ну, если он умеет так организовать веселье, тогда понятно, почему они терпят его "управление".
  - Давайте песни петь! - закричал Кирилл, и тут же появилась гитара. - Катюша, сегодня мы все поем для тебя!
  Однако смеялись и пели на лавках не все: где-то за спинами продолжали катиться медлительные бильярдные шары и бойко щелкал теннисный шарик. Там виднелись две головы - кудрявая Дениса, который все-таки сумел сбежать от Лильки, и чьи-то светло-пепельные вихры. Последний часто оборачивался, и Катя ловила на себе его взгляд, а Дениса то и дело оттаскивала от стола и усаживала рядом с собой Лилька.
  В заключение Кирилл с Денисом пошли их провожать, и они вчетвером ходили по парку до темноты, пока опять не заморосил дождь, и договорились увидеться завтра в спортклубе.
  Не в силах уснуть после такого сумасшедшего дня, Катя невольно прокручивала в голове все события и не могла понять: ей что, понравился Кирилл? Тогда почему первоначальное мнение о нем не изменилось и что-то в нем по-прежнему отталкивает, несмотря на всю любезность? А может быть, она к нему несправедлива? Надо отдать должное - Кирилл оказался вовсе не тупым местным кинг конгом, как сначала представлялось с Лилькиных слов, и был очень привлекателен.
  "Легкомыслие - милый грех" - мягко упрекнула ее маленькая книжка. Нет, он ей не понравился, не то слово, а, скорее всего, понадобился, только зачем - неизвестно. То есть хочется опять его увидеть и поглядеть, что будет дальше. Что в этом такого? Катя словно смотрела пестрое, веселое кино про саму себя, или крутила трубочку калейдоскопа, и от нее зависело, появится следующая картинка или нет.
  В любом случае, выспаться сегодня снова не удастся. А не опоздать ли немного на занятия? Ну и намерения! Еще один милый грех! Она определенно становится негодяйкой... И даже ее мирная комната стала беспокойной и взбудораженной: девчоночья рука на картине тянулась к запретному плоду, и собака на ковре не спала, а хитро поглядывала одним глазом: ну просто не Пальма, а Шельма.
  
  13. "Мне тебя уже не надо".
  Утром оказалось, что лето не задержалось - небо хмурится, солнце выглядывает из-за туч, но до того тускло и кисло, что только портит настроение. Дело чуть ли не дошло до дождя, но это вообще было бы свинством.
  И настроение у Лильки переменилось точно так же, и без всяких причин. Как и договорились вчера, подружки ехали в спортклуб. Лилька была совершенно на себя не похожа, казалась невыспавшейся и раздраженной, и все Катины попытки завязать разговор натыкались на стену ее холодного молчания. Она и не гнала Катю от себя, и терпела с плохо скрываемой неприязнью. Даже не оглянувшись на нее, она круто развернулась и сразу пошла в теннисно-бильярдный павильон, к своей тусовке, уже сидевшей тесной кучкой на скамейках.
  Для Кати это было как ушат холодной воды. Она остановилась на порожке, гадая, чем же провинилась. Вот за фокус со "свиданием" ей следовало продемонстрировать что-то подобное, было бы не удивительно. Но так, ни с того ни с сего! И зачем тогда было ехать сюда вместе? Сказала бы, что не в духе, и Катя лучше домой бы пошла. Вчерашний азарт увял, и сейчас было совершенно не интересно, "что будет дальше".
  Она все-таки вошла и примостилась, никем не замеченная, на угловом окошке, рядом с бильярдом. Будничная джинсовая куртка действовала, как камуфляж - ни из компании никто ее не узнавал, ни Кирилл не смотрел в ее сторону. Наверное, его внимание можно привлечь только ярко-розовыми перьями. Сидеть в углу позабытой-позаброшенной было чем дальше, тем невыносимей, и Катя не понимала, почему она не встает и не идет к автобусной остановке.
  И ведь именно сегодня жизнерадостная Лилькина болтовня была бы так кстати! Причем настроение у Лильки сразу улучшилось, она болтала, как обычно. Только сегодня была выбрана другая наперсница - черненькая румяная девочка, от которой Лилька не отлипала. Она же держалась отстраненно и сдержанно, слушала в пол-уха и ни разу не засмеялась в отличие от остальных. Катя старалась не смотреть, и все равно смотрела в противоположный конец зала, где расположилась Лилькина тусовка - спортом никто из них не занимался, просто нашли себе удобное местечко.
  А та, что смеется как-то особенно и громче всех, со смелым пристальным взглядом и голливудской улыбкой в тридцать два зуба - несомненно, легендарная Ольга, и рядом с ней маячит Кирилл. Двойная ревность! Нужно бы бежать туда и что-то делать! Катя была уверена, что если сейчас найдет в себе силы оторваться от подоконника и войти в их круг, Кирилл обрадуется, и все остальные, как по команде, и повторится вчерашний день, такой опьяняющий - но что-то ее тормозило.
  Может быть, со стороны она увидела, что они прекрасно обходятся без нее, как и раньше, да и ей на них, в сущности, наплевать - не пополнять же группу самочек при вожаке, а подружке, с которой хотелось поболтать, нет сейчас до нее дела - и продолжала сидеть на своем подоконнике. Насильно отодрала взгляд от тусовки и перевела на бильярдные шары. А что делать дома, если туда уйти? Здесь, по крайней мере, можно смотреть, как катятся шары. Дома шаров нет. Всё это было так же ясно, как то, что она здесь последний раз. А если так, и торопиться некуда.
  Популярная личность Кирилл весь был поглощен каким-то рассказом, он и не подозревал, что Катя у него за спиной. Что ж, а если разобраться, на него приятно посмотреть издалека, недаром Лилька рассказывала о нем так уж восторженно... Но при мысли о Лильке она быстро отвернулась к шарам.
  Из пучины отчаяния ее вытащил вопрос:
  - Кать, не играешь?
  Она оглянулась, удивленная тем, кто это окликает ее так дружески. Рядом стоял, покачивая кудрявой головой, Денис в своей синей майке. Собрав остатки достоинства, она ответила "я сегодня в болельщиках", словно была здесь когда-то в игроках.
  - А, - отозвался Денис как ни в чем не бывало. - А за кого болеешь, за Славку?
  Она взглянула на играющих.
  - Славка - тот шустрый, серенький?
  Это он вчера всё смотрел на нее.
  Денис, которого, казалось, ничем нельзя было удивить, удивился:
  - Ну да, мы же оба у вас в гостях были, у Алексея. Ты еще делала вкусные бутеры с колбасой, - на всякий случай напомнил он.
  Катя подумала, что если она сейчас покраснела, очень ли это заметно. А она и не поздоровалась с ними ни вчера, ни сегодня! Конечно, в тот вечер она видела двух новых Алешкиных знакомых, но не запомнила лица. И накурено было сильно, и сидели они как-то в сторонке, и смотрела она тогда только на Романа. Остальная публика была для нее только фоном - безликим, честно говоря.
  - Так ты за кого? - напомнил Денис.
  - Я? За шарик. Вообще-то я больше на бильярд смотрю. Тут от шарика в глазах рябит, а там полчаса целятся, целятся, и в конце концов никуда не попадут.
  Денис расхохотался.
  - Хорошо, что они не слышат комплимента. Кстати, где твоя подруга?
  - Там же, где твой друг.
  Катя так ответила не нарочно, просто вспомнила, что увидела вчера Дениса вместе с Кириллом, они вместе мяч кидали.
  - Какой друг? А, тот. Да мы только вчера на игре познакомились. Мне он, как его... Кирилл - что-то не очень понравился. Слишком любит, чтобы ему глядели в рот, - отметил Денис без малейшей нотки недоброжелательства. - Мы немного к их тусовке пригляделись, - продолжал он спокойно, - Славка говорит - обыкновенное стадо...
  Надо же, кто-то еще думает так же! Есть братья по разуму! Катя невольно улыбнулась в сторону Славки, а он как раз взглянул на них, моргнул, шарик уронил, полез за ним куда-то.
  - Ты что, не в форме? - шагнул к нему Денис.
  - Сейчас узнаешь...
  Они начали играть, а Катя, бросив: "Я на воздух" - вышла из павильона. Даже головой потрясла - стряхнула наваждение последних дней, навязанные Лилькой страсти-горести. Спасибо Денису. Вроде ничего не сказал, а вернул в реальный мир, где, кстати, опять светит солнце. Цветные стеклышки сложились в другую картинку, и было уже непонятно, чем казалась так интересна предыдущая.
  Она решила побродить по территории клуба, такой приветливой, солнечной. Прошла мимо теннисного корта, каких-то дорожек - что ли, велосипедных, каких-то заброшенных площадок - то ли для городков, то ли еще для чего-то, потом вышла к футбольному полю. Обходить его пришлось долго, дольше, чем казалось поначалу, но Катя бодро шагала, с удовольствием дыша подстриженной травкой и размышляя о том, что сегодня пятница, а на следующей неделе на курсах итоговая работа, и бумажку дадут, и можно еще записаться на интернет-курс, если захочется. Учитель приглашал. А в выходные, если погода наладится, можно с Арчи в лесу погулять. Лето в городе все-таки должно чередоваться с природой.
  Площадки уже подсыхали после дождя, и спортсмены их постепенно заполняли. Многие заинтересованно поглядывали на Катю, чего она не могла не заметить. Это тоже улучшило настроение. Значит, дело не в перьях.
  Сделав большой круг, Катя опять подошла к корту, только со стороны бетонной стенки в человеческий рост, укрепляющей склон холмика и понижающейся с одного конца. Теннисисты вовсю лупили ракетками, и зеваки выползли на солнышко, на скамейки. Несколько человек сидели прямо на стенке. Катя присоединилась к ним. Сидящему тут же брату ответила на вопрос о пионерах, а Денису со Славкой только улыбнулась, но зато так, что на них все посмотрели.
  - Вон Кирилл ходит, - указал Денис.
  - А нас не видит! - подхватила Катя. - Мы высоко сидим.
  Она тоже рассмотрела фигуру в красной майке. Значит, может себе позволить ходить на платную площадку. Стадо, включая Лильку, паслось поодаль.
  Но когда Алексей с друзьями шумно спрыгнули со стены и отправились играть, Кирилл оглянулся в ту сторону.
  - Катюша! Ты здесь? - Он сверкнул на Лильку гневным глазом: - Чего молчала?! - и приблизился к стенке: - Что же ты к нам не подошла?
  - Не хотела.
  Кирилл, не моргнув, продолжал в шутейном духе, но девчонка, кажется, слезать со стенки и идти в кучу не собиралась. Это стало раздражать, тем более что происходило на виду у всех. Ничего себе! Всегда сам ходивший с задранным носом, Кирилл не любил задранные носы других. Опять, что ли, какие-то затеи, притворства? И всерьез думает, что кто-то будет терпеть капризы и розыгрыши? Пора поставить на место.
  - Просто ты поссорилась с Лилькой, - отрезал Кирилл.
  - А я говорю - не хочу, - железным голосом повторила Катя.
  - А Лилька сказала: надоела она мне - это про тебя.
  - Вот и мне кто-то надоел...
  Она не успела договорить эту фразу, как со стенки к Кириллу спрыгнул Денис:
  - Пошли играть. Держи ракетку.
  - Для меня это тоже подходящий повод удалиться, - сказала Катя почти про себя, провожая их взглядом, - но что-то так не хочется удаляться. Солнышко, что ли, действует.
  Славка услышал.
  - И сиди. Охота ему второй раз нарываться - второй раз навешают.
  Катя не поняла.
  - Он что, тут скандалил? Когда это?
  Славка, довольный, что она с ним заговорила, подвинулся поближе - в самом деле серенький, этакий воробышек, неудивительно, что она его не запомнила.
  - Да вот, только что, ты на воздух ушла. Весь домик чуть на щепки не разнесли. Не пойми с кем, не пойми почему - видать, просто любитель. Вытряхнут, наверно, отсюда эту шантрапу.
  - Ты думаешь, его просто вытряхнуть?
  - Время потребуется, конечно.
  Несколько минут Катя наблюдала за игрой, потом повернулась к Славке:
  - А ты будешь играть?
  - Успеется. К противнику присмотрюсь.
  - А Кирилл - сильный противник?
  Славка обдумал ответ.
  - Скорее - как это? - достойный. - И тут же рассмеялся: - А, пожалуй, не лучше Вовочки играет!
  - Какого Вовочки?
  - Да вчера пацан здесь маленький был, Вовочка, с отцом. Здесь же и крутые, и любые бывают, кто заплатит, это не закрытый клуб. Так мы с Денисом их хотели засыпать: чего там, старик и мальчишка. А этот шкет так здорово играет - у него наверняка разряд, а до сетки носом не достает. Денис еще говорит: хорошо играешь. А он: ну, если бы мне было десять лет, тогда было бы хорошо. Интересно, сколько же ему?
  - Видимо, одиннадцать.
  - Похоже на то.
  Мячик отскочил в их сторону, и Катя автоматически поймала его на лету.
  - Вот это реакция! - восхитился Славка.
  Знал бы он о ее многолетних "тренировках"!
  - Любимый сферистик, - проговорила Катя, возвращая мячик, и пояснила: - Алешка когда-то вычитал, что английский вояка, который придумал игру, сначала так ее решил назвать. Сферистик. Борьба мячей.
  Борьба между Денисом и Кириллом продолжалась, а разговор у Кати со Славкой перешел на большой теннис, причем Славка подробно объяснял, как ведется счет, и увлеченно что-то говорил о ракетке, сетке и площадке. Катя очень внимательно слушала, но все пропускала мимо ушей: сидеть, подставив лицо солнышку, само по себе было блаженством. Забеспокоилась она только когда игра закончилась и Кирилл взглянул в ее сторону, явно собираясь продолжить беседу. Но без малейшей заминки Славка соскочил со стены, взял у Дениса ракетку, и игра возобновилась так плавно и непосредственно.
  - Пришел на площадку - играй, - невозмутимо прокомментировал Денис, садясь рядом.
  Катя готова была захлопать в ладоши, но пришлось ограничиться восклицанием:
  - Здорово!
  Окружающие уши спокойно могут думать, что она восхищена игрой.
  Денис внимательно посмотрел на нее. Катя немного смутилась.
  - Мне очень не нравится Кирилл, - сказала она негромко.
  Денис опять промолчал. Наверное, ее слова показались ему фальшивыми - после вчерашнего-то гулянья, а она сама - взбалмошной не меньше Лильки. С Денисом было совсем не так просто и уютно, как со Славкой, его проницательное спокойствие было уже не дружеским, а пронизывающим и жестким - хотелось свернуться и отодвинуться. Катя заторопилась и стала прощаться.
  Уходя, оглянулась на братца - он увлеченно играл и, похоже, не обращал никакого внимания ни на Катю, ни на ее новые знакомства. Это было немного обидно, так же, как было бы возмутительно, если бы он вдруг вздумал опекать и вмешиваться.
  
  14. "Томилось сердце, не зная даже причины горя своего".
  Дуралей Арчи летел за кошкой - язык набок, уши завернулись в полете. Кошка - домашняя, белая, с голубыми глазами-блюдцами - спаслась на дереве. Катя опасливо оглянулась на "зефир" - вдруг хозяйка торчит у окна. Но торчащая у окна хозяйка расплылась в улыбке:
  - Ничего, пускай она побегает! А то спит целый день, бока отлеживает. Погоняй ее, Арчинька, погоняй!
  Арчи во дворе любили и даже не ворчали, когда он носился по детской площадке. Он был большой плюшевой игрушкой, которая играет с детьми, позволяя себя теребить, обнимать, гладить длинные кудрявые уши. Песик всегда был жизнерадостным и никогда не кусался. Катя иногда думала, что если бы он знал, что никакой он вовсе не Арчинька, а Арчибальд-Рико, представитель знатного собачьего рода малых абрикосовых пуделей, с такой пышной родословной, корни и ветви которой разбросаны по всей Европе, и что у него есть даже отчество, как у людей (Рико - его папа) - он мог бы загордиться и вести себя совсем иначе. Но он благополучно ничего не знал и носился по двору безо всякого аристократизма.
  Сейчас во дворе установили новенький разноцветный комплекс с лесенками и горками разных уровней, и Арчи осваивал его вместе с детишками. Он отважно карабкался по ступенькам и, взобравшись на самый верх, гордо улыбался и ожидал похвалы. Дети хотели, чтобы он вместе с ними съехал с горки, и мамы больше беспокоились за Арчи, чем за детей:
  - Ну куда вы его тащите! Он же ушибется! Отпустите сейчас же! Собаки не катаются с горок! Он же лапки сотрет!
  Но Арчи все же съехал вместе со всеми, паровозиком, правда, повторять развлечение не захотел. Все это было довольно забавно, но Катя наблюдала за питомцем без особого увлечения. Вот если бы можно было тоже прокатиться с новенькой пластиковой горки! Увы, она для этого большая.
  Они с подружкой Светой сидели на скамеечке, и рядом Светина болонка, песик Дэн, похожий на грязненькую хризантему. Дэн бегать ленился и делал вид, что спит.
  Эту Катину подругу Алешка называл "собачья Света", чтобы отличать от другой, от Светика, с которой Катя дружила с самых давних времен, детсадовских и дачных. Со Светиком они играли в куклы, а когда куклы закончились, разговаривали о своем, о девичьем, и знали друг друга, как облупленных, хотя и не учились в одном классе. Светик сейчас была на море. А в классе Катя дружила с Адой, которой сейчас тоже не было в городе, очень талантливой, и музыкальной, и литературной, немножко не от мира сего - ее Алешка классифицировал как "книжная Ада". Он подтрунивал над тем, что у Кати были подруги на все случаи жизни, хотя и сам не страдал от недостатка коммуникабельности. Но что же делать, если, например, Ада не катается на коньках? На каток Катя ходила с соседской Зойкой, а Нелька приходила к ней меняться календариками, которые они обе собирали. Правда, собирательство уже почти сошло на нет.
  А с собачьей Светой они гуляли исключительно вместе со своими собаками. Дэн был назван в честь актера, играющего Гарри Поттера. Света была увлечена и книгами, и фильмами о Гарике, и могла о них говорить бесконечно. Катя смиренно слушала и машинально обещала поискать в интернете какую-нибудь информацию о ГП, если все-таки пойдет на интернет-курсы.
  Честно говоря, было скучно. Но что ей еще оставалось - к Лильке она больше не подойдет, Кирилл, как она беспечно решила, ей все-таки не нужен, а его тусовка - тем более. Таскаться одной в спортклуб, чтобы бродить там по велосипедным дорожкам, ее совершенно не привлекало, и к тому же было похоже на посадку в автобус через заднюю дверь. Этот эпизод своей жизни, это "приключение" Катя уже выбросила из головы.
  Но до чего же было скучно! И дело не в собачьей Свете, она была точно такая же, как всегда. И всё было таким же точно, как всегда! Только Катя изменилась, и ей было скучно, как будто ее насильно вернули из ее одиннадцатого класса в третий, в виде этой вот детской площадки, и еще удивлялись - чего ей не хватает?
  Вернуться в привычную жизнь не получалось. Тошно было везде, и дома - еще больше. "Дозоры" скрасили жизнь, но они были уже прочитаны. Подруг рядом не было - но вдруг бы и они начали нести детский лепет, кто их знает. И Катя поняла: она скучает по Лильке, несмотря на собственное самолюбие и на все Лилькино свинство, несмотря на незатейливость ее развлечений и явную примитивность интересов. Веселье с Лилькой было новым и увлекательным, а все остальные его разновидности оказались изжиты и обветшали. И поделать с этим было ничего нельзя - не будешь же набиваться туда, где ты надоел и где об этом говорят вслух.
  Арчи придумал-таки, как ему использовать детский городок: он забирался на горку по ступенькам, а дальше не катился с нее, а просто сбегал вниз. Горка была для самых маленьких, низкая и очень пологая, и вдруг заскользить по ней на его четырех лапах было мудрено. Но он был страшно доволен, подбегал к Кате, толкал ее носом и бежал демонстрировать свое достижение. Но Катя почему-то сказала: "Клоун", и непонятная интонация озадачила песика, но его тут же погладили, и он расцвел от счастья.
  
  15. "Я пришла сюда, бездельница, все равно мне, где скучать!"
  Еще один день во дворе с младенцами? Ну нет!
  И утром розовая Катя уже шагала вместе с пуделем по шишкам, в сосновом лесу рядом с озером. Человек, всю неделю аскетически гнувший спину над компьютером, может себе позволить роскошь одиночества, свободы и простора. Правда, утро было уже скорее полуднем - кто-то любит подольше поспать - и одиночество тоже выходило неполноценным.
  Не ей одной захотелось выйти на природу. На полянках под соснами расположились во множестве семьи с детишками, шашлыками и картами, кто-то играл в бадминтон и уже засадил воланчик, и пытался трясти сосну, кто-то разжег костер с очень вкусным дымком. Смельчаки купались, хотя вода наверняка еще не прогрелась, и какие-то сорвиголовы носились по озеру на водных мотоциклах. Нет, спускаться на пляж не стоит, вдруг Арчи вздумает полезть в воду - бывали случаи, и вылезет мокрое чучело, и изваляется в песке. Отмывай потом его весь вечер и вычесывай!
  Праздные молодые люди поглядывали на Катю, некоторые предлагали свое общество. Она отвечала сердито - все-таки она еще не привыкла к мужскому вниманию, и ее заставали врасплох. А она как раз расслабилась - где-то рядом была их дача, в этих местах прошло ее детство, и Катя по инерции ощущала себя той, прежней - и вдруг ее резко разворачивали из вчера в сегодня.
  Что-то подобное было прошлой осенью, когда они с мамой ходили на рынок, а назад шли через цветочные ряды, и Катя увидела эти необычные астры. Пушистые, махровые, красные стрельчатые лепестки перемешаны с розовыми - у них на даче такие никогда не росли. Их продавал старичок, и просил всего по десять рублей за цветок. Катя нащупала в кармане смятые бумажки - десятка, ещё десятка, несколько монеток мелочью - как раз! - и протянула старику:
  - Дайте, пожалуйста, три астры.
  А он непонятно смутился и почти покраснел под своей бородой. Он не взял ее денег и быстро наклонился над ведром, вытаскивая из тугой охапки цветы - один за другим - а Катя молча смотрела, как целый двадцатый век склонился перед ней, выбирая для нее астры - и не испытывала неловкости.
  - Спасибо говори, спасибо, - заверещали старухи вокруг, но она чувствовала, что дело не в спасибо.
  Идя с этими цветами домой, Катя понимала, что старик - и все другие - видят в ней совсем не то, чем она себя привыкла ощущать - мы в самосознании всегда запаздываем и чувствуем себя такими, каких уже нет. Она себя видела изнутри, а он посмотрел извне, и Катя могла догадываться о том новом, что в ней обнаружилось, и понимала, что так и должно быть, и что она теперь должна к этому новому изнутри привыкнуть. Но эта новая Катя была пока не Катя, и это она несла цветы, подаренные - ей. А у Кати настоящей щёки пылали, и она боялась сделать какое-нибудь неловкое движение, чтобы ей не повредить.
  С красными цветами она первый раз почувствовала себя женщиной.
  Но приставалы - это было совсем другое, они только раздражали. А еще казались когда-то анахронизмом те места в книгах, где женщины, даже в начале прошлого века, не могли нигде появляться в одиночку, а только с компаньонками или родственницами!
  Тропинка выбежала к обрыву, сосны расступились, и Катя была неприятно удивлена: внизу по песку скакали и носились люди, и, кажется, она начинала их узнавать... Конечно, любители ночных приключений и рассветов над озером - ничего необычного. Они ведь и живут где-то здесь рядом, в Родниках.
  Но еще больше Катя удивилась, увидев Дениса и Славку - они поднимались ей навстречу, один степенный, медлительный, второй - подвижный, сероглазый, с привычкой, здороваясь, не кивать, а вскидывать подбородок.
  - Как - вы - со стадом?!
  Катя не могла поверить, что они присоединились к Лилькиной тусовке. Что общего-то? И в рот будут глядеть?
  - Мы думали тебя в нем увидеть, - ответил Денис в своей невозмутимой манере - определить, утверждает он, шутит или поддразнивает, было невозможно.
  Катя и не собиралась определять, а поспешила негодующе объяснить, что гуляет совершенно независимо, и отошла от обрыва подальше, чтобы снизу ее не увидели.
  Подлетел Арчи, весь в репьях - уши, лапы, бока, и вся довольная морда.
  - Где ты их столько нацеплял! - ужаснулась Катя, а ее спутники захохотали:
  - Это его медали за экстерьер!
  Катя крепко держала пуделя, а Славка беспощадно вытаскивал репьи, невзирая на подвывание и очень жалобный скулеж. В кармане у него заверещал мобильник - обычный звонок, без всяких замысловатых мелодий - и Денис тут же Славку заменил, занявшись репьями. Он обрабатывал собаку неторопливо и методично, и в его движениях было столько неумолимости, что бедный Арчи покорился и обреченно висел у хозяйки в руках - экзекутор добрался до пуза.
  А Славка открыл пришедшее сообщение и воскликнул:
  - Опять! Уже пятая!
  И поднес мобильник к заинтересовавшейся Кате. Она, немного затрудняясь, прочла на латинице: "JJJ - eto smajliki uda4i. Oni pomogut sdat" vse ekzaneni. Otprav" 4 wt. i #di haljavi. Ostaviw - zavaliw vse. Nazad nel"zja". Это было "письмо счастья". Алешке такое тоже приходило, он скептически хихикал, но по четырем адресам пересылал. Сессия есть сессия.
  - Пятая SMSка! - возмущался Славка. - Какой козел шлет! Я уже всем отправил, кому мог!
  Денис спокойно предложил повторить рассылку по прежним адресам, только его пропустить, а Славка оправдывался, глядя на Катю:
  - Я бы наплевал - но мало ли. Я, честно говоря, в семестре не особо напрягался. Ну, несколько зачетов потом "автоматом" сдал, и еще пару экзаменов досрочно - там соревнования по теннису совпадали, преподы мне и поставили, подумали, что я...
  - Особо одаренный, - подсказал Денис.
  Он уже освободил собаку от репьев, и ошалевший Арчи немного нервно побежал вперед, обнюхивая собственные лапы и еще не веря, что он на свободе.
  - А остальное все равно же придется сдавать, - завершил Славка.
  Разумеется, проигнорировать проклятое письмо означало обречь себя, и Катя сочувственно предложила ему собственный номер телефона, и Алешкин заодно. А третьим невинно посоветовала выбрать Дениса, но тот и бровью не повел.
  Они опять двигались по тропинке, а тропинка опять вывернула к обрыву, где почти не было деревьев. Ярко-розовая Катина фигурка была хорошо заметна с берега.
  - Зря мы сюда... - начал Денис, но было поздно.
  - Золотце мое! - как вихрь, налетела Лилька - флюгер ее интересов, похоже, опять повернулся в Катину сторону.
  Всех от Кати оттеснив, она начала громким шепотом рассказывать нечто страшно важное. Поодаль стояла та черненькая девушка, только не румяная, а бледненькая, и смотрела в другую сторону - подавленно, как показалось Кате.
  - Кто это? - спросила она.
  - А, так. Одна тут такая. Надоела она мне... А ты знаешь, Ольга к тебе ревнует, вчера Кириллу нахамила, при всех, представляешь, а сегодня не появилась, и вообще, наверное, не появится...
  Но Катя не слушала - Лилькино внимание после вчерашнего ледяного душа ничуть ее не согревало и не радовало - и глядела на брошенную, как она считала, девочку.
  - Пошли к ней.
  - А? Чего? К кому? Да ну тебя, слушай дальше!
  Но Катя, оглянувшись на Дениса и Славку и подумав, что оставит их всего на минутку, настойчиво повторила:
  - Познакомь меня с ней. Я так хочу.
  Она прекрасно помнила, что такое быть позабытой-позаброшенной. Лилька подвела ее с явным неудовольствием:
  - Это Анжелика, по-нашему - Лика.
  Лика оглянулась недоброжелательно и промолчала, и Лилька быстро развернула Катю за руку:
  - Сбежим с обрыва!
  И не успела Катя опомниться, как они уже неслись вниз гигантскими шагами, не слыша собственного хохота и визга - так свистел ветер в ушах.
  
  16. "И в первый раз меня по имени громко назвал".
  - Катя! Как ты нас нашла!
  Внизу уже поджидал Кирилл, довольный Катиным, как ему казалось, возвращением. Пришла все-таки! Никуда не делась... Но взгляд его был чуть заметно напряженным. Может, хоть и пришла, начнет еще больше выделываться. Надо быть настороже, не зная, что у нее на уме.
  А Катя и сама не знала этого. Так хорошо и спокойно было гулять с Денисом и Славкой, как будто они друзья с незапамятных пор, так незаметно летело время. А с этим Кириллом лучше держать ухо востро. И что ему только надо! Во второй раз у него никак не получалось так же непринужденно ее очаровать и закружить в вихре веселья. Она вполне здраво взирала, как он рассыпается мелким бесом, и только раздражалась от назойливости. Как бы поскорей отсюда убраться?
  Но когда Лилька начала агитировать всех пойти в местный клуб, на очередную серию "Звездных войн" - она видела афишу - Катя навострила уши. Пойти на этот фильм очень хотелось. Как это она сама афишу не заметила! Катя уже оттаяла, она поняла - Лилька не злая, просто ветер в голове. Можно спустить ей с рук мелкие пакости, добродушно думала Катя, уже не вспоминая о своих вчерашних печалях. Жаль только, что она не существует отдельно от своей дурацкой тусовки вместе с ее предводителем. Ничего не поделаешь, пойти с ней - это пойти с ними и пополнить их ряды. Вот если бы Катя с самого начала отправилась в парк, по магазинам, вообще в другую сторону, и они бы ей не встретились - как было бы проще, ничего не надо решать.
  Кажется, еще не поздно с ними не пойти?
  - Конечно, пойдем, - убеждал Кирилл, - надо ловить момент, это же не в Москву ехать, целый день тратить. Хотя и в Москву давай махнем когда-нибудь!
  На обрыве скулил пуделек, струсивший бежать за хозяйкой, и Катя поспешила наверх. Кирилл не отставал, расписывая тупую физиономию билетерши, которая и не заметит ее собачку - такую крошку легко спрятать под курткой. Следом за ними шла вся гурьба, а Лилька, как пчелка, облетала каждого, собирая деньги на билеты.
  - Мы что же, не можем сходить в кино? - почти сердито спросила Катя, увидев поднятые брови Дениса. Он и Славка поджидали ее у сосен. - Кого-то надо, что ли, бояться? Я с Лилькой хочу идти, и с вами, а не с ним.
  Два друга переглянулись, но тут прилетела Лилька и вцепилась в Дениса, как будто только что его заметила - а может, так оно и было. И вот они тесной компанией уже направлялись в сторону Дома культуры, или клуба, как называли его все родниковские. Очень тесно, но беспорядочно и вразнобой - Катя, Лилька, Кирилл, Денис, Славка - непонятно, кто с кем. Главное - пускай топают, куда сказано, удовлетворенно думал Кирилл.
  Это был старенький и довольно ветхий Дом культуры, впрочем, считавшийся в Родниках, когда они еще были деревней, шикарным зданием: высокое крыльцо, классические колонны. Это сюда так любили когда-то ходить Катя, Алешка и их детская дачная компания. Они даже эпоху видеосалонов застали. Сейчас клуб не был облупленным - наоборот, только что после ремонта, вокруг, вплотную к зарослям лопухов и крапивы, цветочки насажены. Но по сравнению с начищенным современным Дворцом культуры в центре он показался Кате каким-то трущобным, даже немного покосившимся. Да нет, не может быть, просто старомодный.
  - И все-таки он кособокий, - проговорила Катя вслух.
  Стоящая рядом Лика подумала, что слова обращены к ней.
  - Ты тоже думаешь о клубе? - удивилась она. - Он не кособокий, просто старый...
  - ...как сморщенный гриб в шляпе...
  - ...а мы его совсем расшатаем, когда войдем!
  Лика смотрела уже дружелюбнее.
  Прибежала Лилька с целой лентой билетов.
  - А давайте, - предложила она уже в фойе, - оторвем по билету, перемешаем, каждый вытянет, и будет сидеть не с кем хочет, а с кем ему выпадет!
  Затея привела всех в восторг. С Лилькой все-таки было весело, несмотря на ее выкрутасы. Только Кирилл, сам любитель всяческих новинок, на этот раз махнул рукой:
  - Ерунда. Я сяду где хочу и с кем хочу.
  "Начинается", - подумала Катя, у которой на душе потяжелело: заявление явно относилось к ней. Компания весело запротестовала.
  - А я сказал, - повторил Кирилл, и все, махнув рукой, стали разбирать билеты и искать будущих соседей, а Лилька послушно оторвала ему два билета подряд. - Идем, сядем в середину, - скомандовал он Кате.
  - Слушай, он меня достал, - прошипела Катя Лильке. - Как сделать, чтоб отвалил? Где эта ваша Ольга?
  - Ну и радуйся, - был ответ. - К чему похоронный вид? - А на протесты авторитетно заявила: - Ты дура. Чем он плох, скажи ты мне? Я всегда говорила, что он тебе подходит.
  Катя поняла, что от Лильки толку не будет, и что она все-таки зря с ними пошла. И впору было хвататься за голову, потому что Кирилл уже тащил ее железной хваткой в зрительный зал. Стоящему на пути Денису было сказано, в форме совета, занимать места согласно купленным билетам. Этих двух студентов пора было спровадить. Подошел Славка с пуделем под курткой и рассказом, как он его удачно пронес - никто и не заметил. Главное теперь, чтобы в зале не залаял.
  - Да вам что, базар здесь, что ли? - удивился Кирилл. - Отдал собачку - и топай вместе с этим. - И, не дожидаясь ответа, пояснил: - Это моя девчонка, поняли?
  - Не твоя, - очень миролюбиво не согласился с ним Славка.
  - Ну, будет моя.
  Катю бесил их разговор: обе стороны не обращали на нее ни малейшего внимания, хотя речь шла именно о ней. Но вот Кирилл к ней повернулся:
  - Она и сама вам это скажет. Ну, Катюша?
  Вот это наглость!
  - Пошел к черту! - вспыхнула Катя, почти не держа себя в руках и проваливаясь от позора - все любопытные взгляды уже устремились к ней, показывая, что именно она сейчас в центре - в центре скандала.
  Дождалась! На нее смотрела вся тусовка, контролер у входа в зал, гардеробщица из гардероба, публика, пришедшая на фильм, а в широко раскрытые двери - еще и какие-то прохожие, привлеченные криком, и даже люди, сидящие за столиками у пельменной напротив. Вдобавок Арчи, напуганный громкими голосами, заливисто залаял и обнаружил себя - и Катя, схватив его и наклонив голову, бросилась к выходу.
  Не оглядываясь, перебежала дорогу, крепко прижимая к себе Арчи. Куда теперь? Где здесь автобусная остановка? Или такси! Черт с ними, с деньгами, скорее взять такси и уехать отсюда! Но такси не было. У столовки стояла какая-то машина, но не садиться же к кому попало...
  - Катя! - окликнули от столиков.
  
  17. "Чужие люди, верно, знают, куда везут они меня".
  Роман, по-видимому, здесь обедал. Он неторопливо вставал из-за стола, хотя - Катя видела как сквозь туман - на его тарелке еще оставались пельмени.
  - Я еду в центр, - спокойно проговорил он. - Подвезти?
  Катя кивнула, нагнув голову еще ниже - она не могла вытереть слезы со щек, в руках был пудель - и молча полезла на заднее сиденье. Она боялась оглянуться на клуб - Кирилл ведь вполне мог броситься в погоню, хотя приближаться к Роману было бы неосмотрительно, да и живую преграду в виде Дениса и Славки еще надо преодолеть.
  В любом случае погоня уже не успела. Машина тронулась, замелькали сосны, и злополучный клуб скрылся из вида.
  Роман включил негромкую музыку и начал говорить о том, что он к этой пельменной привык еще с детства, и сейчас там все осталось точно такое же, вплоть до солонок, перечниц и тарелок с оббитыми краями и надписью "Общепит", и общепитовское отсутствие уюта создает такой особый, неповторимый уют, и он любит сюда ездить в обеденный перерыв, хотя есть столовки и поближе. И сосновым воздухом так хорошо подышать. Он говорил, не оборачиваясь - внимательно смотрел на дорогу.
  Катя незаметно шмыгнула носом и коротко, одними междометиями согласилась с тем, что пельменная хороша. А ведь она тоже всегда любила эту пельменную! Они с Алешкой, когда жили на даче и когда мама не успевала приготовить им обед, часто сюда ходили. И хотя брат утверждал, что пельмени явно магазинные, какие дешевле самим сварить, есть их было так вкусно - за столиками на свежем воздухе, под соснами, иголочки падают между тарелок.
   Но Катя была в смятении, делавшем невозможной связную речь. Сердце у нее колотилось, ресницы были еще мокрые, она могла думать разве что о том, не размазалась ли тушь, и отодвинулась в угол, тревожась, как бы Роман не увидел ее лица в зеркале заднего вида. Еще она боялась, что начнутся расспросы - и слишком по-дурацки было бы уверять, что все в порядке, и изображать спокойствие, которое невозможно изобразить. Но Роман ни о чем не спрашивал - кроме того, куда ее везти и где остановиться. Он был такой же, как всегда, сдержанный, ровный, внимательный, с некоторой долей отстраненности.
   Паника немного улеглась, но в сознании, видимо, что-то сдвинулось. Катя удерживала Арчи у себя в ногах, не давая ему забраться на сиденье и вытереть об него лапы, и искоса поглядывала за окно. Машина повернула, и она вдруг увидела переплетенные ветви каких-то необычных деревьев - ветви текучие, тонкие, причудливыми извилистыми линиями убегающие ввысь. Что это за деревья, и откуда такие взялись в их городе? Она их никогда не видала.
  Роман затормозил и вопросительно оглянулся на Катю. Она еще раз посмотрела за окно: мир перевернулся и стал ее двором, с подъездами, лавочками, новыми горками и деревьями, которые она видела с детства. Она дома! Катя поскорей полезла из машины, одновременно благодаря Романа.
  Потом она много раз пыталась снова увидеть "те" деревья, которые так ее поразили, пробуя смотреть на них из разных точек и по-всякому выворачивая голову. Но каждый раз это были прежние американские клены, растущие все эти годы вместе с ней, изящные, грациозные, с гроздями зеленых крылышек - в животном мире им бы соответствовала газель, в музыкальном - виола, в посудном - кувшин с узким горлышком. А "тех" деревьев никогда уже не появлялось.
  А какая у Романа машина? Катя опять не знала, хотя в ней ехала. Даже не увидела, какого цвета.
  
  18. "Я знаю, что ни перед кем не буду я права".
  Алешки дома не оказалось. Можно было уже не вымучивать выдержку и, в покое и безопасности, как следует пореветь. Катя чувствовала себя беспомощной, не поспевая за скачущими событиями. Разумеется, она первым делом принялась себя жалеть, мысленно утверждая, что ее поведение не было ни непоследовательным, ни неправильным, и она ничем не заслужила того, что свалилось на ее бедную голову.
  Приведя все возможные доказательства в свою защиту, Катя как нельзя более ясно увидела, что кашу заварила она сама. И, как ни странно, успокоилась. Она заварила, она со всем уже и покончила, одним махом. Кирилл публично послан к чертям, и всё на этом. Главное ведь твердо решить. С этой злосчастной тусовкой она постарается больше не встречаться. Уж лучше беспросветная тоска, чем такие встряски. И это проще простого - она же знает их излюбленные места. Достаточно не появляться в спортклубе, на пляже и возле старого ДК, и проблемы пройдут стороной.
  Катя даже умилилась собственному благоразумию. Да-да, теперь она всегда будет поступать обдуманно, а не с бухты-барахты...
  На смену страху и подавленности пришло радостное возбуждение от сознания того, что все опасности позади, и она их благополучно избежала. Катя, напевая, покормила Арчи и даже угостила его конфеткой, хотя сладкое песику не разрешалось. Удобно усевшись на широком подоконнике, она развернула журнальчик, с удовольствием ощущая плечами и лопатками надежные, прочные стены своего дома, своей крепости... И вдруг внутри что-то неприятно заныло.
  Денис, Славка! Она их подставила и бросила, и еще радуется, что так удачно сбежала. И не вспомнила ни разу о них! А там наверняка не обошлось без драки! И милицию в клуб вполне могли вызвать, вдруг у них неприятности? Катя болезненно сморщилась, сдвинула брови и быстро измыслила "оправдалку": в конце концов, они - мужчины, и разбираться с драками - их дело. Чем она тут могла бы им помочь? И еще - они сами выступили против Кирилла, это был их выбор. Она же не заставляла.
  Вот то, что Роман застал ее в таком плачевном виде - в прямом смысле! - печалило Катю куда больше. Сколько раз она рисовала в воображении эту романтическую поездку! В которой она не затравленно сжимается комочком на заднем сиденье, а свободно и уверенно расположилась на переднем, рядом с Романом, и непринужденно с ним разговаривает, и он удивляется, как с ней интересно, как весело, и она первый раз видит его улыбку. И он понимает, что она уже не та маленькая девочка! И протягиваются невидимые нити! И вот так все испортить!
  Катя страдала по-настоящему, вспоминая свое шмыганье и ответы невпопад. Ну почему она не смогла собраться и хотя бы выглядеть достойно! Он человек воспитанный, сделал вид, что ничего не замечает, но что он мог подумать? "Вечно с ней что-то случается, все ее обижают, надо на всякий случай присматривать, как за малым ребенком"!
  А "Звездные войны"? Почему ей так на них не везет! Уже и билет был куплен, а опять не посмотрела!
  
  19. "Настоящее, горькое горе в первый раз!"
  А вечером под окнами затрещали мотоциклы. Катя сначала не придала этому значения, но было уж что-то необычно, вызывающе громко, а от окошка она отпрянула: это Кирилл с двумя-тремя приятелями давал "круги почета", привлекая внимание жильцов "зефира". Усомниться в цели визита было невозможно. Они разъезжали внутри двора, вокруг детской площадки, и громко выкрикивали угрозы и риторические призывы выйти к ним, называя ее имя. Катю сбросило с подоконника, словно ударной волной.
  Даже зажав уши, она их слышала, причем еще отчетливее. Хулиганский наезд был настоящим кошмаром, даже в глазах помутилось, поплыло. Опять она словно смотрела со стороны фильм о себе - только небывало ужасный, жуткий фильм. И вопрос "что будет дальше" был кошмарным - казалось, это никогда не кончится. Негодяи долго надрывались - или это так показалось?
  Кирилл великолепно - в своем стиле - ответил ей на пренебрежение. А что ему оставалось? Сначала Олька нахамила при всех, потом эта кукла - как сговорились! Безнаказанно это оставить нельзя - растеряешь весь авторитет, и себя уважать перестанешь, что еще хуже...
  Отвратительные голоса долго раздавались в Катиных ушах, даже когда мотоциклисты убрались со двора. Алешка еще не возвращался, и она не знала, хорошо ли, что его нет и он ничего не слышит, или наоборот - Катя ощущала себя совсем беззащитной, словно вражья сила въехала внутрь и кружила прямо по ее комнате.
  Крепости не было, покоя не предвиделось, она не могла чувствовать себя в безопасности даже дома!
  Катя не думала о том, что ничего, оказывается, не закончилось, и ее решение отделаться от Кирилла совсем не означает, что это так и будет, а будет, очевидно, совсем наоборот. Все это и так было ясно и размышлений не требовало. Ужас ее нарастал, когда угрозы вырисовывались в голове отчетливее. Конкретные угрозы - и тупой, бесформенный ужас.
  Алексей вернулся в добродушном настроении, посетовал на пришедшую не пойми от кого SMSку и, вытаскивая из кладовки рюкзак, спальник и прочие туристические принадлежности, подробно рассказывал о предстоящем походе. Правда, он состоится только в следующие выходные, но подготовиться надо заранее. Катя слушала невнимательно, борясь с искушением рассказать брату обо всем, что с ней случилось. Ведь сразу полегчало бы! И Алешка наверняка нашел бы выход!
  Но самолюбие держалось стойко. Вот так взять и сдаться, опозориться, самой объявить себя недееспособной, несамостоятельной? Самой на себя табличку "амлябы" навесить? Смыть такое пятно будет невозможно до пенсии. И потом, Алешка скорее всего учинил бы разборки с Кириллом. Что еще тут можно придумать? Еще и брата толкать на драку с этим психом? Ну уж нет! Держать удар, держать самой!
  Кстати, по косвенным фактам Катя догадалась, что скандал в клубе ничем смертельным не закончился: если Кирилл свободно разъезжает по городу, значит, и с остальными все в порядке - милиция, небось, всех подряд загребла бы. Стало быть, обошлось без нее. И Славка прислал свои "письма счастья" - не только Алешке, но и ей, Катя проверяла. По-хорошему, отзвонить бы ему, спросить, как и что. Но Катя постеснялась. Может, ее совсем не рады будут слышать.
  Алешка, раскрыв холодильник, проверял, сколько осталось консервов. Есть еще вариант - напроситься с ним в поход. Конечно, она ему там не нужна, и сама она не любитель долго тащиться пешком с тяжестью на спине или даже без тяжести. Комары, стертые ноги, ночью холодно... Зато не страшно! Можно попробовать набиться, на худой конец, если откажет, разжалобить брата, опять-таки пожертвовав всем своим достоинством, созданным по капле. Алешка, как ей показалось, даже смотрит как-то выжидательно. Наверняка хочет, чтобы она попросилась с ним, недаром же так завлекающе рассказывал - и язвительную реплику наверняка уже заготовил!
  И Катя выдержала характер, в поход не напросилась и ни о чем не рассказала. А когда легла спать, не переставала прислушиваться - поневоле ожидала повторного налета родниковских мстителей. И Пальма на картине чутко приподнимала ухо.
  
  20. "Захлебываясь от тоски, иду одна, без всякой мысли".
  Два дня, как в осаде, Катя сидела дома. Даже в магазин не ходила. Только Арчи выпускала во двор, сама оставаясь стоять на крыльце. Хорошо еще, что собачья Света тоже куда-то уехала, и никто не приставал, не звал гулять.
  Кирилл больше не появлялся, но несколько раз на мобильник звонила Лилька. Подозревая подвох, Катя не отвечала. Вдруг там Кирилл рядом стоит, и звонит она по его велению, чтобы ее из дома выудить. Значит, он не успокоился! И не успокоится, настырный!
  Конечно, вынужденное сидение дома было унизительным, и Катя одной частью души готова была взбунтоваться: сколько еще будет тянуться омерзительная напуганность и прятанье по углам? Но вторая, благоразумная половина прекрасно понимала, что лучше пока переждать.
  Но на следующий день выйти из дома надо было позарез: на курсах предстояла та самая итоговая работа, которую если пропустить - не дадут бумажку. Это же не какая-нибудь лавочка, где просто за деньги выдают свидетельство об окончании, хочешь - ходи, не хочешь - не ходи, а серьезные, престижные в городе курсы, которые ведут вузовские преподаватели. Придется тогда со следующей группой сдавать, через месяц. Или вообще осенью. Ведь неизвестно, наберут ли еще группы в июле и в августе. Может, нет.
  Катя хотела довести учебу до логического конца. И тут может получиться, что из-за этого ненормального Кирилла... нет, уж если честно - по ее собственной милости - все старания пойдут прахом!
  Конечно, можно продолжать сидеть взаперти и сдать все-таки позже, а родителям наплести, что плохо себя в этот день чувствовала... Но в душе боролось чувство долга. Катя вспомнила выражение катастрофы на папином лице, когда он вдруг узнавал, что она плохо себя чувствует и не пойдет в школу. Для него не пойти на работу, или на учебу, то есть не исполнить свой Долг, можно было, только если смертельная болезнь приковала тебя к койке - и он ужасался: дочка при смерти. В его сознании не умещалось, что Катя всего только слегка хандрит, и ей так хочется просто поспать подольше, и поваляться дома с книжкой - а все ухаживают, приносят вкусные вещи... Жаль, конечно, что он каждый раз так пугается, но до чего приятно слегка поболеть!
  И Катя начала собираться. Она уже знала, что вопреки здравому смыслу пойдет на курсы - согласно еще одному здравому смыслу, который, оказывается, когда-то был впрыснут в нее, словно прививка, и теперь начинал действовать. К тому же она представила Алешкину реакцию в случае, если учеба не будет завершена достойно, реплики насчет мозгов, публичные насмешки...
  Вперед! Дело прежде всего! Только бы с Лилькой как-нибудь разминуться. Идя по улице, Катя заставляла себя не озираться поминутно - всё время мерещился Кирилл - она даже думать ни о чем не могла, кроме того, что надо держать голову прямо.
  Ей повезло - Лильки на курсах не было. То ли она совсем забросила учебу, то ли решила сдавать потом из-за пропусков. С неплохим результатом, в приподнятом настроении Катя возвращалась домой, и только возле самого "зефира" нахлынула знакомая, нудная тоска. Катя притормозила, недоверчиво оглядывая собственный дом: он мог оказаться засадой. Нет ли кого во дворе?
  И лицом к лицу столкнулась с Ликой из Кирилловой тусовки! Пришлось натянуто с ней поздороваться, незаметно оглядевшись и убедившись, что она одна.
  - А я тебя и не узнала, - сказала Лика.
  Она могла бы пройти мимо, но не прошла.
  - Почему? - опешила Катя.
  - Ты обычно в розовом, а сегодня - нет.
  Розовое одеяние было равнозначно последним событиям. Катя затолкала его в дальний угол шкафа и не надела бы под ружьем.
  - Он так и не отстал от тебя? - догадалась Лика, глядя на изменившееся Катино лицо, и пояснила, не называя имен: - Я хорошо его знаю. Если он что-то захочет, у него это будет. Он так бесился тогда в клубе! С чего же это все началось?
  - С ерунды.
  Серьезная, выдержанная Лика внушала доверие, она разговаривала с Катей так сочувственно, и Катя, немного отвыкшая от людей за это время, вкратце, сбивчиво пересказала события - начиная с исторического маскарада и включая мотогонки под окнами.
  - Ты зря вляпалась в эту историю, - решила Лика, обдумав услышанное. - Его нельзя было так дразнить. И зачем тебе это понадобилось?
  - Вот и я теперь думаю: зачем? - простодушно подтвердила Катя.
  Лика вскользь улыбнулась, потом сосредоточилась. Кажется, она не собиралась просто посочувствовать и идти своей дорогой - она размышляла, искала выход.
  - Сейчас он выпускные сдает и волей-неволей занят. А вот впереди два выходных, а потом еще понедельник праздничный, День России, да? Три дня подряд. Тебе есть, куда уехать на это время?
  - Конечно, некуда, - сразу ответила Катя.
  Лика настаивала:
  - Подумай хорошо. Есть ведь друзья или родственники? Исчезнешь на время из города, страсти улягутся, и ты спокойно сможешь жить дальше.
  - Родственники сами к нам приезжают, у нас традиция одностороннего движения. Три дня! Да он, может, забыл уже...
  - Ты ничего не поняла, - нетерпеливо перебила Лика. - Когда он видит цель, то ломит к ней сквозь все преграды. В праздники дел никаких, в голове - ветер, дурь взыграет... А так за это время много чего переменится, перемелется. Когда зацикливаться не на чем, у него всегда возникает что-нибудь новенькое. Понимаешь? С глаз долой, ты будешь уже пройденный этап... У тебя, конечно, есть причины мне не верить... Ну не сидеть же тебе дома взаперти столько времени! К тому же если он знает, где ты живешь... А он подумает: проорал о тебе свое мнение - ну и ладно, и дело с концом, - от волнения Лика путалась, и Кате было непонятно, почему она приняла ее дела так близко к сердцу.
  - Все это хорошо звучит, но с чего ты взяла, что именно это он подумает и сделает?
  Лика сожалеюще взглянула и сказала с запинкой:
  - Потому что я его сестра. Я давно его изучила.
  Катя отпрянула.
  - А ты и не знала, с кем разговариваешь?
  Обманули! Какой ужас! Обман и ужас! Кругом враги! Что же она наделала! Боже, какая наивность! Не отрываясь, Катя смотрела в лицо Лики. Те же черты, те же черные волосы и яркий румянец, тот же высокомерный поворот головы - как она раньше могла этого не заметить!
  - Не пугайся! - спохватилась Лика. - Я думала, ты знаешь и потому не веришь мне. Но я же ему не сообщница! Мы всей семьей замучились его, дурака, из всяких историй вытаскивать! Я не хочу, чтобы он еще что-нибудь натворил! И я дело говорю - надо исчезнуть на время. Ну, можешь меня не слушать, с братом тогда посоветуйся.
  - Нет, - твердо сказала Катя, выходя из шока. - Тогда он должен будет или разбираться с Кириллом, или взять меня с собой в поход. Обязательно потащит, чтобы со мной ничего здесь не случилось. Зачем мне это нужно! Почему кто-то должен портить себе выходные из-за моей глупости, - она мужественно назвала вслух, точным словом причину проблем.
  - Ну, все мы бываем иногда не особенно умными, - утешила Лика. - Поход? Далеко, с рюкзаками? Это неплохо, но если ты не хочешь... Слушай, а ты Денису и Славке доверяешь? Они же твои друзья? Вот правильно, держись за них. Мне кажется, нормальные ребята. Давай знаешь что? Если тебе неудобно, я сама с ними переговорю, и они к тебе подойдут вечером с какой-нибудь идеей.
  - Боже мой, - болезненно сморщилась Катя, - может, не надо, ведь у людей свои планы на праздники, может, я как-то сама...
  - Сама ты уже все, что могла, сделала.
  Кате не понравился ее самоуверенный, руководящий - почти как у Кирилла - тон, но пришлось проглотить. Потому что скорее всего придется принять ее предложение. Она совершенно не представляла, как сама звонит своим новым друзьям - Славке, например, у нее же есть его номер - и взывает о помощи. А делать что-то надо, если даже такой авторитетный человек, как сестра злодея, так считает и предлагает свои услуги!
  - Да, Катя, чуть не забыла. Не говори ничего и ни о чем Лильке, ладно? Кириллу всё будет известно через пять или шесть минут.
  - Ты и Лильку лучше всех знаешь? - не удержавшись, съязвила Катя, на что Лика серьезно ответила:
  - Конечно, мы с первого класса вместе учимся.
  
  21. "Мужайся: я твой щит и мужество!"
  До самого вечера Катя слонялась по своей комнате, полная сумбурных мыслей, и пилила себя. Никакого характера, никакой силы воли, чуть что - хныкать и жаловаться, валить на других свои проблемы. Почему, почему за нее всё должны решать другие? Ладно - учителя и родители, но даже друзья считают себя умнее!
  Хотя что это она взялась подчеркивать свою никчемность? Прибедняться, чтобы себя оправдать... Вырядиться тогда чучелом - хватило характера? Ну, тут скорее минутная прихоть. А вот Кирилла послала же подальше, хотя могла и все замять, и отшутиться? Так и это не от геройства, а от отсутствия выдержки, чем похваляться-то...
  Ее бросало то в жар, то в холод, в противовес спасительным мыслям появлялись другие, более точные и беспощадные. Выходит, все ее собственные решения и поступки никуда не годятся?
  Зазвонил мобильник. Денис сообщил, что он недалеко, и спросил, можно ли заскочить на минуту - и действительно, через минуту был уже в Перехватовской прихожей. Начал с главного:
  - Все в порядке. В субботу с утра едешь со Славкой. Полдевятого подходи на "красную площадь", к магазинам, где всегда много машин. Синяя "восьмерка"...
  - Погоди. - Готовые директивы сбили Катю с толку, ей все еще хотелось самостоятельности. - Как ты сказал, куда я еду со Славкой?
  - Он найдет куда, главное, подальше от города. А ты придумала что-то свое?
  Конечно, нет.
  - Алексей в курсе, - продолжал Денис, - всё одобрил.
  Значит, ему уже всё рассказали. Катя с обидой представила облегчение брата при известии, что о сестренке позаботится кто-то другой, и можно в кайф развлекаться со своими друзьями и своими девочками. "Одобрил"! Легко живется некоторым!
  Денис говорил лаконично, по-деловому, ситуацию не пережевывал, в подробностях не копался, потасовки в клубе не коснулся. И о Кирилле упомянул только однажды: "Мы думали, всё под контролем, но кто ж знал, что он псих". Ни укоризны, ни насмешливости подозрительная Катя тоже не заметила, а вот он ее скрытое недовольство увидел сразу.
  - Что-то не так?
  Она пожала плечами. Надо бы радоваться, что все обошлось, что для нее всё придумали. Где благодарность? Принцесса на горошине. Цыпи-Дрипи. Иллюзии самостоятельности разлетелись, как одуванчик. Денис взглянул пристальнее:
  - Может, ты нам не веришь? Мы правда никогда в его тусовке не были. Он сам завел шапочное знакомство со Славкой, чтобы в спортклуб пролезть. Ну, еще на Славкином аквабайке покататься - крутой же.
  Катя нахмурилась, потом махнула рукой:
  - Да нет, я верю... Только интересно, почему все меня считают за дуру. Это что, на самом деле так?
  Но Денис пропустил чепуху мимо ушей и продолжал искать причину:
  - Может, ты не хочешь ехать со Славкой?
  В самом деле, почему именно Славка? Почему не сам Денис?
  Кате до сих пор и в голову не приходило, что она кому-нибудь из них нравится, потому что ни один этого не показывал. Они просто появлялись всякий раз вместе - и всё, как двое из ларца, и сами собой сложившиеся отношения были ей по душе - приятельские без каких-нибудь лишних сложностей. Но чтобы поболтать при встрече и уплести в гостях бутерброды, приятельских отношений достаточно. А вот ввязываться из-за нее в неприятности, или прибегать по первому зову, или жертвовать выходными - для этого нужны ведь уже более весомые причины. Одному из них она понравилась или сразу обоим?
  - Мне все равно, - ответила Катя.
  Денис вообще казался ей непрошибаемым, он и от Лильки всегда отмахивался, как от мухи... Зачем заморачиваться и все усложнять? О том, что она может попасть из огня да в полымя, Катя совершенно не думала. Эти ребята выглядят такими надежными. Достаточно того, что брат им доверяет.
  И вообще, навоображала - может, никому она и не нравится, а всё это... так, благотворительность. Может, это институтские неуставные отношения, может, Алешка им покровительствует - они же с первого курса, а он старше. И они для него рады стараться. Кто их разберет? Поняв, что собственная прозорливость ее не радует, Катя остановилась.
  - Лика говорила, тебе не хочется никого беспокоить. У всех, конечно, уже были какие-то планы, вот и искали, к кому бы тебя пристроить, чтобы не очень их нарушить, - сказал Денис довольно безжалостно. Подвел черту: - И нашли.
  
  22. "Я не плачу, я не жалуюсь, мне счастливой не бывать".
  Примирившись со своим подчиненным положением, ранним субботним утром Катя обреченно отправлялась в ссылку.
  Они шли до центральной в городе "красной" площади вместе с Алешкой, который легкомысленно хохмил, предлагал не пополнять коллекцию поклонников-маньяков, советовал быть паинькой, передавал привет Славке и, наконец распрощавшись, бодро пошагал через дорогу со своим огромным рюкзаком. Он и дома, против Катиных ожиданий, ситуацию не драматизировал, не говорил воспитательным тоном, даже не попрекнул за то, что она сама обо всем не рассказала, и, скорее всего, просто не придал происшедшему должного значения.
  Но обычная сообразительность ему не изменила: он посоветовал сестре отправляться ночевать не на городскую квартиру, а на дачу - конспирация прежде всего! - вручил ключ, и даже Арчи прихватил с собой в поход - пудель мог выдать свою хозяйку не хуже розового костюмчика. Арчи провожал ее печальным взором из-под мышки - Алешка волок его вместе с рюкзаком.
  А Кате пришлось тащиться дальше одной и среди скопища пыльных машин искать синюю "восьмерку". Она не без опаски заглянула внутрь. Высунувшийся из окна Славка перехватил ее взгляд:
  - Не волнуйся, никого нет. Будем только мы вдвоем.
  "Осчастливил", - фыркнула Катя себе под нос, а вслух ответила:
  - Мне все равно.
  Денис доложил о ее плохом настроении, и Славка, убедившись, что это правда, видимо, решил не давить - все-таки ей как следует досталось за последнее время:
  - Поедем, куда захочешь.
  - Мне все равно. - Катю заело на этой фразе, но Славка, подготовленный к худшему, не терял дружелюбия:
  - Тогда давай просто покатаемся, а там сообразим.
  И быстрая езда не развеяла ее угрюмого молчания. Сердилась Катя главным образом на себя: ну, какого черта она сердится? Уж Лилька бы на ее месте не стала сидеть и кукситься, такое бы веселье устроила! А ей не хочется, и всё. Что она, обязана? Конечно, жаль обижать симпатичного Славку такой надутостью... Вот именно - жаль Славку: прицепили, навязали... Катя повернулась к нему:
  - Ты разве собирался кататься?
  Тот утвердительно качнул головой:
  - Весь день, чтобы ветер в голове погулял. Последний экзамен сдал, так что сегодня - полное безделье.
  Катя оживилась. Кажется, она и в самом деле не нарушила его планов, просто вписалась в них. Прицепом...
  И магия движения тоже наконец подействовала.
  - А ты еще не была на воде? Может, на моторке прокатимся?
  "Мне все равно", - чуть не ответила она по инерции, но вовремя спохватилась и решительно кивнула. Наверное, он и собирался на солнышко, зачем же еще чего-то выдумывать. Потом пришло в голову: а не рискованно ли в такой погожий день появляться на пляже - там наверняка сейчас весь город будет. С проклятой тусовкой она тогда именно на пляже столкнулась.
  - А конспирация? - спросила Катя.
  Славка на секунду задумался и протянул ей свою бейсболку. Катя надвинула на нос козырек. Конспирация!
  Машина затормозила. За соснами блестело озеро. Где-то здесь, на лодочной станции, Катя знала, можно взять напрокат катамаран или лодку, они катались всей семьей на майские праздники. Когда она об этом сказала, Славка вскинулся:
  - Хочешь покататься?
  И сломя голову кинулся на причал. Кате стало неудобно: чего он так старается, ведь вокруг люди, они смотрят...
  А Славка гордо показывал ей свой водный мотоцикл, который держал здесь по договоренности со сторожем, старичком в белой фуражке, и рассказывал что-то о тренировках в бассейне, о тренировках на озере и о соревнованиях в скором времени.
  - Так вот кто подрезает несчастных купальщиков, - покачала головой Катя, из вежливости подойдя поближе.
  Славка возмущенно запротестовал - это не он подрезает, а всякие новые русские с дач и местных домов отдыха, которые и ездить-то не умеют, а он вообще тренируется не здесь, а подальше, у того берега, где не так мелко и поменьше пляжников. В той стороне, где тот самый черный камень знаменитый, она наверняка слышала. Катя заинтересовалась камнем - правда, слышала, но они с родителями никогда туда не добирались.
  - Так давай сейчас! - обрадовался Славка.
  Катя опасливо поглядела на крутой аквабайк:
  - Не на нем ведь?
  Экстремальные эксперименты ее как-то не привлекали.
  - Нет, он - спортивная лошадка, - засмеялся Славка, любовно погладив мотоцикл, - и на одного рассчитан. Мы моторку сейчас возьмем.
  Для начала моторка хаотично поносилась по озеру. Зигзаги и круги привели Катю в совершенный восторг: с родителями всегда приходилось плыть по прямой к заранее выбранной цели. Пенистые хвосты успевали перечеркивать друг друга, а встречный ветер начисто выветривал Славкины экзамены и Катины переживания. Славка управлялся с посудиной умело и непринужденно, нисколько при этом не рисуясь.
  Время здесь, на воле, растворялось, исчезало привычное течение часов и минут, и даже циферблат ни разу не возник перед мысленным взором. Солнце поднялось уже высоко, и на волнах плясали золотые змейки. Они выбрались на середину озера, вдали сплошь искрящегося. Теперь приблизился противоположный берег, более дикий и безлюдный, и в воде вместе с золотой рябью качались отражения кудрявых деревьев. Славка высматривал пляж получше: охота поплавать, пока солнышко светит, а к камню можно потом. А то вдруг лето опять кончится до конца дня.
  Он сразу же побежал купаться. Катя отважилась лишь пошлепать по воде - на этом берегу она была заметно холодней и глубже - а потом оседлала живописную корягу. Вскоре появились еще пляжники - три парня и четыре подружки.
  - Эй, девушка! - окликнули Катю. - Пошли, мячик покидаем!
  И Катя пошла. Скоро она заразилась общим настроением, бегала по всему берегу за мячом и то и дело доставала его из воды. Отбивая мяч на бегу, Катя вдруг заметила Славку, который уже вылез и с улыбкой следил за ней. Она сразу же смутилась и перестала играть.
  - А я еще ни разу не видал, чтобы ты играла в волейбол.
  Катя покраснела, нахмурилась, улыбнулась, опять нахмурилась и опять улыбнулась - невозможно было сохранять серьезность под Славкиным веселым взглядом.
  - Ну, конечно, - сказала она наконец, - я плохо играю.
  - Нет, ты играешь хорошо.
  Он перехватил мяч, летящий в их сторону, и побежал в круг, согреться. Вот кто умел играть - мячик ни разу не искупался. Сегодня Славка совершенно не был незаметным и сереньким - и как это он раньше ей таким казался? Загорелый, ловкий, он сразу выделялся точностью движений на фоне не очень умелых "любителей", таких же, как Катя.
  Катя с некоторым облегчением отправилась бродить по нагретому песку. Не то чтобы она рада была избавиться от Славкиного общества, просто наконец убедилась, что оно ее не тяготит, как и ее собственное - Славку: тот явно резвился как ни в чем не бывало, не теряя обычной непоседливости. Но и внимательности тоже: когда Катя, подустав ходить и обнаружив, что ее коряга занята чужой одеждой, забралась посидеть в моторку, он оказался тут как тут.
  - Играй, чего бросил, - разрешила Катя.
  - А ты не уедешь без меня?
  - Конечно, нет. Я же не умею.
  - А чего там уметь. Ну-ка!
  Катя отчаянно мотала головой, но Славка уже загорелся идеей и перетаскивал ее на свое место.
  - За руль держись, и всё. Не бойся, не взорвется.
  
  23. "Как правая и левая рука - твоя душа моей душе близка".
  Катя ничего не делала, только держалась за руль, а моторка мчалась, легонько подскакивая на волнах, упоительный ветер развевал волосы, и при повороте в лицо летели чудесные брызги. Славка стоял сзади, держась за спинку ее сиденья.
  - Здорово?
  - Еще как!
  Скоро Катя перестала бояться, что катер под ее управлением вылетит со всего разгона на берег, как в "Ну, погоди", и поскачет по суше, и была очень горда своими успехами - прямо как Арчи на горке. Гоняли долго, но ни озеро, ни керосин что-то не кончались.
  - Дальше по программе обед, - объявил Славка.
  И правда, в далеком человеческо-городском мире все уже должны были давно отобедать. Катя поняла, что она устала и проголодалась.
  Но хорошие местечки вдоль берега одно за другим оказывались заняты, везде покачивались моторки или лодки - кудринцы привычно искали разнообразия на противоположном берегу. Да и их собственный берег тоже был сплошь завален загорающими телами. Вышли на свои чистенькие огороженные пляжи и отдыхающие из домов отдыха. Люди маячили повсюду, где только можно было подойти к воде.
  - Сколько их! - диву давался Славка. - Гляди, вон там - не Кирилл? - и засмеялся, когда Катя чуть не нырнула под скамейку: - Здорово же ты его боишься!
  - Я никого не боюсь, - был ответ железным голосом. - Идиотские шутки что, в твоем репертуаре?
  - Давай-ка выключать мотор и есть прямо посреди водного пространства, - миролюбиво предложил Славка. - Берега не для нас.
  - А унесет?
  - Ну, прибьет куда-нибудь. Уж выгребем потом.
  Мир был восстановлен. Со Славкой было легко, он не умничал, не ёрничал - кроме этой неудачной шуточки - и Катя, привыкшая при Алешке всегда находиться в состоянии обороны, расслабилась и отдыхала по-настоящему.
  Ссылка оказалась такой приятной!
  Они немного поколебались, бросать ли за борт косточки от черешни, потом решили - бросать, это же органика, а не целлофан или консервные банки. Может, их съест глубоководный монстр - озеро ледниковое, вдруг в нем до сих пор плавает какой-нибудь ископавр. А если их унесет волной на берег - еще лучше: однажды там вырастет и зашумит ветвями целый вишневый... черешневый сад. Славка даже начал определять по течению, куда именно должно выбросить косточки.
  - Мы же потом туда придем, проверим.
  - Завтра? - уточнила Катя.
  Славка вздохнул:
  - Завтра тренировка. Да завтра и не вырастет - не успеет. А ты не поедешь со мной на тренировку? Правда, надо будет рано встать... - И спохватился: - А камень-то! Я ж обещал показать!
  Но когда они подплыли к нужному месту, оказалось, что оно со стороны озера непроходимо - сильно заболочено, залито дождями и подмыто волнами. К черному камню никак не подобраться. Энтузиасты пытались проложить там дощечки, но дощечки утонули, а земля еще больше раскиселилась. Катя хотела изобразить, что нисколько не огорчена, но Славка уже тянул ее к моторке:
  - А мы с другой стороны! Мы сейчас на машине подъедем, я знаю дорогу!
  Как здорово, когда нет ничего невозможного, и рядом тот, кто всегда знает дорогу, находит выход, и к тому же не дает понять, что это стоит великих усилий!
  Выжав из моторки последнюю каплю керосина, они вернулись к синей "восьмерке". Славка уверял, что она почти что джип и легко одолевает бездорожье, а Катя беспечно думала, что даже если они где-нибудь засядут на проселочной дороге, это все равно будет здорово. Такой уж день сегодня.
  Но они нигде не засели. Не меньше пяти машин на поляне показывали, что цель близка. Катя на всякий случай надвинула бейсболку на лицо, бегло оглядела паломников - и сдвинула ее на затылок. Здесь были только семьи с детьми и такая же, как они со Славкой, парочка. Такая же - парочка? Катя усмехнулась над собой - что значит мыслить штампами! - и поспешила к достопримечательности.
  Легендарный черный камень действительно оказался очень большим - на нем свободно умещалось человек десять. Он-то и был настоящим ископавром - наверняка его, кусок какой-нибудь доисторической скалы, волокло сюда вместе с ледниками. Не строго черный, конечно, но темно-темно-бурый, обтекаемый, сглаженный веками и водой. С этой стороны подход к камню был хорошим, утоптанным, и дети, взгромоздившись, скакали на верхушке, а взрослые с сосредоточенными лицами сидели по краям.
  - Желания загадывают, - пояснил Славка.
  Катя и раньше слышала, что если прикоснуться к этому камню, желания сбываются, и на самом камне, чтобы уже не оставалось сомнений, кто-то крупно начертал: СБЫЧА МЕЧТ.
  - Давай и мы полезем! - зашептала Катя, сразу почувствовавшая себя язычницей. - А можно несколько желаний? - озаботилась она. - У меня же их много! Как же тут выберешь! Можно, например, так: залез - загадал - слез, потом снова залез - и так сколько нужно?
  Славка усомнился:
  - А это не мошенничество будет?
  - Да я понимаю, что по-настоящему надо одно, самое главное, - вздохнула Катя, - да вот только оно не одно.
  Постепенно комары прогнали публику, волшебный камень освободился, и Катя на него забралась. Славка не отставал. Катя начала перебирать желания, чтобы определить, какое из них потянет на самое главное, но нужные мысли разбегались, и пробирались посторонние: например, а что сейчас загадывает Славка? Наверное, чтобы они с Денисом сдали все экзамены, какие им остались, беззаботно подумала Катя и спросила:
  - А что вам еще сдавать?
  - Мне - ничего. Я то, что осталось, досрочно сдал - не говорил разве? А вот Денису - еще сопромат и вышку, - ответил Славка. Не одно поколение студентов называет столь непочтительно высшую математику. - Он сейчас готовится, небось. Мужик обстоятельный, авралов не любит, долбит всегда конспекты пунктуально...
  А почему Славка сам ей тогда не позвонил, вдруг подумала Катя. Почему к ней был отряжен Денис, если он такой занятый? И потом, она же не ему, а Славке давала свой телефон, для "письма счастья" - значит, сначала Славка должен был передать ее номер Денису, потом Денис - позвонить ей... Не слишком громоздко? Не проще было обойтись без посредника? Катя чуть было не спросила об этом, но вовремя вспомнила, что и сама отправила посланником Лику. Ей было стыдно самой просить о помощи - ведь можно было услышать и отказ. Так, может, и Славка думал точно так же?
  В какие дебри ее занесло с ее богатой фантазией! Вот вечно навыдумывает! Вместо того, чтобы чем положено заниматься...
  И Катя, как будто с размаху, загадала совершенно другое желание, не из набора заготовленных: пусть в ее жизни таких дней, как сегодня, будет побольше! Побольше таких перевертышей, когда неудачи вдруг оборачиваются чем-то неожиданно замечательным!
  - Приедем еще - и еще загадаешь, - утешил Славка, открывая машину.
  - Когда же приедем? - вяло отвечала Катя. - На тренировку твою я не поеду, я завтра рано ни за что не проснусь.
  Она откинулась на спинку сиденья, взгляд у нее был утомленным и рассеянным - вольный воздух быстро доконал тепличное созданье. Ни шевелиться, ни думать не было сил.
  - Убита кислородом, - определил Славка, - и рукава пора надеть, а то сгоришь...
  - Уже сгорела, - осмотрела себя Катя.
  - Давай тогда тебя в тень посадим. Я знаю здесь одну полянку - у самой воды, и деревья высокие.
  Полянка и вправду была хороша и, главное, совершенно свободна. Люди здесь с утра побывали, но уже ушли и, что самое удивительное, за собой всё прибрали. Только совсем вдалеке, на песчаной косе, кто-то загорал.
  - Кирилл! - пугнул Славка еще раз, не удержавшись, но Катя не обратила внимания: боже мой, он все еще думает, что ее волнует Кирилл...
  Солнце уже не пекло, а мягко просачивалось сквозь сосновые кроны и заметно клонилось вниз. На полянке было здорово, она могла сидеть здесь сколько угодно. И Славка никуда не торопился. Он, в отличие от Кати, как будто и не устал - разгуливал вверх-вниз по обломившейся сосне, упавшей макушкой на землю. Но они же не определили, когда возвращаться. Катя чуть-чуть недоумевала. Она представила, что это ее брат вольготно раскатывает на отцовской машине и не спешит домой. А дома о нем и не вспоминают? Что-то не сходится. Может, в других семьях все не так?
  - Мы когда должны возвращаться? Тебе домой не пора? - наконец спросила Катя.
  Славка пожал плечами.
  - А куда торопиться? Времени полно.
  - Действительно полно? А родители?
  - В Москве, как всегда, - был ответ.
  Кате потребовалось время, чтобы переключиться на восприятие действительно иного образа жизни. Славкины родители работали в столице, а когда он стал студентом, переселились туда вообще, оставив ему в полное владение квартиру и машину. Так они понимали самостоятельность.
  У Кати в голове не умещалось: значит, Славку никогда никто не встречает и не провожает, он сам отпирает ключом квартиру, в которой он полный хозяин, сам ставит синего "Жигуленка" в гараж и сам возится с ним и с аквабайком, сам определяет, что и когда ему делать - или не делать, сам просыпается по утрам - или не просыпается, сам... Что там еще должны делать взрослые? Сколько нудного всего: ходить платить за квартиру со всякими там квитанциями-бумаженциями, за телефон, покупать всё, от еды до спичек!
  Изумленная Катя задавала один вопрос за другим, получая утвердительные и чуть ироничные ответы. Что, и ему приходится самому прибираться? - А разве трудно включить пылесос раз в неделю? - Да еще возиться со стряпней? - Ну, если не хочешь сдохнуть после комплексных обедов в студенческой столовке. - Вот это да! - Почему? Надо быть гигантом мысли, чтобы бросить кусок мяса на сковородку или сварить курицу с руками и ногами?
  Славка терпеливо отвечал, разгуливая по сосне - он совершенно не мог оставаться в бездействии. Но Катя продолжала изумляться, тем более что ее поразило открытие: их с братом жизнь - инфантильность и иждивенчество. Взять хотя бы сцену, когда мама запрещает посылать Алешку за хлебом: что вы! у него завтра зачет! какой магазин, он же сидит и занимается! А утром его ждут завтрак и белая рубашка; как готовится одно и стирается и гладится другое, он безмятежно не имеет понятия. А мамино вечное беспокойство о его поздних возвращениях: уже двенадцатый час, вдруг что-нибудь случилось...
  Катя колебалась между восхищением Славкиными родителями, такими современными, которые настолько доверяют ему, что дают полную свободу, и укоризной: как же можно оставить ребенка, пускай большого, совсем одного?
  - Как же они о тебе не беспокоятся?
  - А чего беспокоиться? - пожал плечами Славка. - Что со мной может случиться?
  - А вдруг заболеешь?
  - Заглочу таблетку и вылечусь, подумаешь. Да я и не болею. Разве что этой зимой в эпидемию гриппа валялся. Мне тогда Денис заменил родную мать, как Малыш Карлсону.
  - И лечил так же?
  - Почти, только он смешивал чеснок, перец и водку. Мертвый вскочит.
  Друзья брата только и ждут момента, когда в чьей-нибудь квартире никого нет...
  - Когда мы с мамой уезжали в Москву в ателье, а папа был в командировке, - вспомнила Катя, - Алешка устроил в квартире такой раздолбай. Навел мальчишник, и они так гудели, что я не сразу узнала при встрече его свиноподобие...
  - Ну и что, - как будто обиделся Славка, - и у меня наша группа всегда собирается, у кого же еще. Это не значит, что я потом ползу на четвереньках. Я же люблю ездить и почти всегда за рулем. А может, - он был слегка в замешательстве от догадки, - родители и накупили мне этих игрушек с дальним прицелом... Кто их знает.
  Катя подумала о том, что игрушки - машина, водный мотоцикл, большой теннис и прочее должны обходиться недешево. Непонятные все-таки у него родители. Ничего не жалеют или откупаются?
  Еще она заметила, что почему-то ей становится интересно все о Славке узнавать - в то время как у остальных окружающих молодых людей обычно представляли ценность только роли, в которых они могли ей подыгрывать: Влюбленный, Злодей, Верный Друг, Благородный Рыцарь - а их собственная жизнь, привычки, планы нисколько не занимали.
  Она оживила декорацию "человек из массовки", или та сама ожила? И когда - здесь и сейчас, тогда на обрыве, на стенке у теннисного корта, в спортклубе, когда щелкал шарик? Катя пыталась осторожно поворачивать калейдоскоп в обратную сторону, чтобы что-то отыскать в совсем недавних картинках.
  - А ты говоришь - иждивенчество, - продолжал Славка, немного смущаясь. - Хорошо быть самостоятельным с готовыми деньгами. Мне и сессия вроде спорта, а Денис вон загибается, чтобы именную стипендию получить. И еще работать ездит в Серпухов. Ладно, я, может, приз возьму на соревнованиях! Там деньги приличные. А ты придешь болеть?
  - Обязательно, - пообещала Катя, правда, не поняв, о каких именно соревнованиях речь - аквабайк или теннис. Честно говоря, глаза уже слипались.
  Славка не скрывал радости:
  - Я позвоню! Я уж думал - как тебя потом достать - ведь в спортклуб точно не придешь. Может, учиться к нам будешь поступать, на подготовительные курсы?
  - Ни за что. Я считать совсем не умею. Алешку заставляли помогать мне по физике, он с первого раза сдался и, чтобы упростить ситуацию, подарил свою общую тетрадь, которая со школы осталась, там все задачки. С подробными решениями, лучше, чем ГДЗ. Очень помогло. Жаль, по алгебре такая не сохранилась.
  - Это мне надо посмотреть в ящике с макулатурой, в гараже. Я всё хотел выкинуть школьное старье, да так и не собрался. А может, тебе на туризм поступать, там нет математики?
  - Да нет, я на иняз всегда хотела...
  И жизнерадостная болтовня продолжалась.
  Солнышко садилось. С этими минутами всегда были связаны печаль и уныние, и Катя не переставала удивляться: она впервые видела веселый закат. Всё так же беспечно, совсем не прощально разбегались лучи, и всё так же плясали на воде золотые змейки.
  
  24. "Тихий дом мой пуст и неприветлив, он на лес глядит одним окном".
  Когда они подъехали к даче, уже совсем стемнело. Славка дотошно расспросил, сумеет ли Катя отпереть калитку и входную дверь, не забыла ли ключи, не заедает ли замок, не проводить ли ее до самого дома, и не будет ли она бояться там ночевать одна, и охраняется ли дачный поселок. Катя, побренчав ключами для убедительности, уверила его в том, что опасности никакой, охрана есть, и отпирается все легко, а вот ему лучше поторопиться ехать в город и постараться не застрять где-нибудь в темноте.
  Но они еще довольно долго стояли у машины - Катя рассказывала, как она ничего не боится. Как они с Алешкой еще совсем маленькими привыкли оставаться на даче одни, потому что родители обычно возвращались совсем поздно. Они без них ложились спать, и брат в полной темноте рассказывал страшные истории. Одна была довольно реалистичной - про упавшую на дом сосну. Во время сильного дождя или грозы сосны вокруг так сильно раскачивались, и скрипели, и стонали потусторонними голосами, и Катя с замиранием сердца ждала, что вот сейчас какая-нибудь свалится прямо на их крышу. И однажды сосна действительно упала, но не задела ни дом, ни забор, ни другие деревья - как будто ее уложили ровно, аккуратненько, с предварительным расчетом ничего не повредить. Но все равно такой треск был жуткий...
  А особенно страшно было, когда Алешка бросал ее и убегал куда-нибудь с мальчишками, а ее пугал, что надо закрывать все окна и двери и ни в коем случае не включать свет - а то влетит шаровая молния. Наверное, просто врал, чтобы она сидела смирно. Как же жутко было сидеть в темноте, когда даже читать нельзя!
  - Я так долго боялась этой шаровой молнии, - призналась Катя, завершая рассказ о своем бесстрашии.
  И Славка, выслушав, сказал, что мог бы остаться покараулить ее тут, в машине, под окнами. Но она отвергла это предложение - хорош он тогда будет на следующий день на тренировке! Какой уж тогда приз... Потом обсудили планы на завтра. Катя собиралась остаться на даче. А Славка соображал вслух:
  - Может, Дениса сюда прислать подежурить? Какая ему разница, где билеты учить. Созвонитесь, объяснишь ему, как приехать, - предлагал он по-деловому, но как-то неуверенно.
  Но Катя сразу, не задумываясь, отказалась от Дениса: днем-то к чему ее сторожить, тут соседей полно, на всех дачах люди живут, вон сколько окошек светится. И Славка так откровенно обрадовался - должно быть, поверил все-таки в Катину храбрость.
  Машина, наконец, отъехала, хотя Славка продолжал высовываться в окно и кричать, чтобы она, если что, сразу ему звонила, и чтобы просто звонила - он должен знать, что у нее все в порядке. В общем, как они прощались, было слышно на весь лес. Конспирация, подумала Катя, направляясь к воротам.
  Россыпь дружелюбных огоньков была вокруг, а вот перед Катей - неприветливое пространство полного мрака - ее пустая, безлюдная дача. Непроходимая стена колючей изгороди - мама любит шиповник, безмолвные темные деревья и совершенно черный дом с неживыми окнами. Кате предстояло пройти к нему по довольно длинной дорожке. Она пробежала, ежась и стараясь не глядеть на мрачный ночной лес, подступающий к даче с одной стороны. Ключ никак не попадал в скважину. Катя всё тыкала его дрожащей рукой, пока не догадалась повернуть волнистой бородкой вниз - боже мой, ее еще в семь лет этому учили...
  Хоть бы Арчи был рядом! Конечно, она прекрасно знает, что именно здесь она в безопасности, что о том, где дача Перехватовых, не знают ни Кирилл, ни Лилька, которая могла бы ему разболтать, что никого, кроме нее, здесь нет... Включить свет или лучше не надо - не стоит привлекать ничье внимание извне?
  А чем это пахнет? Жареным пахнет! Из кухни. Ведь ей не чудится - это яичница! Катя замерла от неприятного ощущения. Они с родителями были тут в еще мае, несколько недель назад. Вкусные запахи столько не держатся. И никакой яичницы тогда не жарили. Кто это мог здесь хозяйничать? Залез кто-нибудь? Может, вернуться скорей подобру-поздорову? Позвонить Славке, он недалеко отъехал, пусть вернется и заберет ее в город!
  Она быстро повернулась - и налетела на ведро, оказавшееся прямо под ногами. Ведро покатилось с грохотом. Сверху раздался собачий лай, открылась дверь на втором этаже...
  На лестнице показался заспанный Алешка.
  - Джим! Это ты? Все нормально? А мы ждали-ждали и уснули! Даже Арчи, бездельник. Да ты включай свет. Чего это так грохотало? А, ведро, я воды хотел набрать...
  Арчи, полный восторга, безостановочно вертел хвостом и скакал вокруг хозяйки на своих ногах-пружинках, допрыгивая почти до лица и стараясь лизнуть, и извинялся, что не учуял ее сразу, и рассказывал, как он замучился в разлуке.
  
  25. "Брат нежный мой, сестра моя!"
  - Откуда ты взялся? - Катя вытаращила глаза. - Ты же в походе! У черта на рогах!
  - А, решил приехать, - беспечно махнул рукой брат. - Мы до Большой Поляны дошли, палатки разбили, а я автостопом - и сюда. Очень удачно добрался, почти за час. Я же тебе десять SMSок послал, ты что, не получала?
  Катя схватилась за мобильник: и правда, куча сообщений и неотвеченных звонков. И всё Алешка! Конечно, в моторке ничего не слышно было, а в машине она сумку на заднее сиденье закинула. Как же это она за весь день не догадалась сама ему позвонить, сказать, что все нормально! А почему надо было догадываться, они же не договаривались звонить друг другу, что еще за нежности?
  - И звонил! - добавил Алешка значительно, напирая на почти подвижническую сторону этого Поступка. - Потом решил, что ты наверняка из воды весь день не вылезаешь, и успокоился.
   - Да, так оно и было, - неопределенно ответила Катя.
  Ей было по-настоящему стыдно. Брат мог бы сейчас безнаказанно прочесть ей мораль, но он не воспользовался этой возможностью и распахнул дверь на кухню:
  - Ну, раз уж я принял эстафету, прошу к столу!
  - Это мне? - уточнила Катя, поднимая крышку сковородки. - Подгорелый омлет?
  - Не подгорелый омлет, а блюдо "Обратная сторона Луны", - без малейшей заминки отозвался Алешка, тоже подсаживаясь к ужину. - В дачном магазине оставались только яйца, всё размели под выходные.
  Алешка - у плиты?! Неслыханно! Потрясенная Катя безропотно глотала кулинарный шедевр, специально для нее приготовленный, пока брат рассказывал смешные истории на тему "Арчи в походе", наверняка наполовину выдуманные. Рот еще жевал, а голова уже начинала клониться, и Катя еле дотащилась до кровати. И, уже полуспящая, вдруг поняла очень ясно, что такая трогательная забота - неспроста. Стал бы Алешка просто так из похода возвращаться! Не совесть же его заела! Совести для этого было бы явно недостаточно, нужна причина посерьезней. Может, он что-то узнал? Может, история, в которую она вляпалась, гораздо хуже, чем казалось на первый взгляд?
  Но Катя уже провалилась в сон, такой глубокий, первобытный, что, проснувшись, не сразу поняла, где она. Ощущались новый древесный запах, и непривычная жесткость матраса, и по-другому падающий свет из окна, что воспринималось и с закрытыми глазами. Да она же на даче! И пошевелиться невозможно. Руки-ноги словно каменные. Ах да, она вчера много двигалась... Как будто заново родившись на новом месте, Катя медленно припоминала все, что с ней было раньше. Вплоть до ночных опасений.
  Но при свете солнышка все страхи рассеивались, и она направилась вниз, на кухню. Конечно, надо обо всем расспросить Алешку, когда он проснется, а сейчас главное - завтрак какой-нибудь сообразить. Растроганная "луной", Катя собиралась в свою очередь накормить брата. Даже мытье неубранной вчера посуды не лишило ее вдохновения, не озадачило и отсутствие продуктов. Остался батон, и маслица немного? Сейчас будут вкусные гренки! Она взболтала последнее яйцо, потом творчески решила добавить туда свежего укропчика и пошла за ним на грядку, но услышала голос - и остановилась у крыльца.
  Брат не спал. Он говорил по мобильнику, видимо, устроившись в гамаке за верандой. Нарочно вышел из дома, чтобы лучше ловилось, или чтобы ее не разбудить? Чтобы она ничего не услышала?
  - ...Ну и что удалось узнать? И это всё? А точно? То есть кое-какие знакомства у него есть, но с серьезными людьми он напрямую не связан, так я понял?.. А со второй группировкой? А с серпуховскими кем-нибудь? Точно? Ну ладно, пока.
  Алексей быстро вышел из-за веранды и наткнулся на сестренку. Ни в каком гамаке, он, значит, не валялся, а ходил туда-сюда - как всегда, когда нервничает.
  - Ну, порядок, Джим, всё чисто, - сообщил он, поняв, что Катя слышала часть разговора. - Надо было проверить твоего Кирилла на связи с криминалом. Ромка посоветовал. - И пояснил, увидев округлившиеся Катины глаза: - Он в тот день еще мне звонил, сказал, что у тебя неприятности - когда увез тебя от клуба. Вовремя он там оказался, ничего не скажешь. И ребята тогда же звонили, - продолжал он как ни в чем не бывало, не замечая, что Катя убита этим сообщением. - Денис со Славкой, сиамские близнецы.
  - Ты сразу все знал, - потерянным голосом проговорила Катя.
  - Так как я мог не знать, если со всех сторон от всех слышал, что тебя достает этот безбашенный Кирилл? Я ж сам его тогда на корте видел.
  Алешка был удивительно спокоен, как будто это не она испортила ему поход, заставила поволноваться, всех его друзей на ноги подняла. Чтобы не смотреть на брата, Катя наклонилась над грядкой и начала собирать укроп. А он весьма рассудительно отвечал на ее мысли:
  - Приятного мало, конечно, когда на тебя такие проблемы навешивают. Но, с двадцать пятой стороны, а зачем еще нужны старшие? Тут самое простое было бы уйти со мной в поход - и всё, я подавал тебе идею. Ну, не захотела - не надо. Ты вообще держалась молодцом, я и не стал заострять, подумал, что тебе так легче.
  Катя бросила на него быстрый взгляд снизу, исподлобья - но было непохоже, что издевается. Обычно в мальчишеских вылазках, когда Алешке приходилось тащить сестренку с собой - например, обследовать дальние территории - было не принято ныть, жаловаться на сбитые ноги, синяки, занозы, царапины или смехотворную усталость. Спартанские законы распространялись и на Катю, и без всяких скидок на возраст.
  - Моя школа! - подтвердил Алешка самодовольно, и подозрительная Катя поверила, что проявила похвальную стойкость вроде того мальчика, которого грыз лисенок, и что эту стойкость оценили.
  Значит, брат все это время просто ей подыгрывал, что ничего не происходит! Артист! Никогда бы не подумала. А ведь сколько насмешек можно было извлечь из ситуации! Надо же - не стал.
  - А поесть ведь у нас нечего? - нелогично завершил Алешка, с сомнением глядя на букетик укропа.
  - Сейчас будет, чего, - уверила его повеселевшая Катя.
  Пока жарились гренки, Алешка вертелся у плиты.
  - А это Роман сейчас звонил? - поинтересовалась Катя, и сама удивилась, как это вышло у нее легко, без всяких заминок, без покрасневших щек, без придыхания, очень обычно.
  - Нет, это я звонил своим информаторам, - объяснял Алешка с выразительной мимикой - он жевал первую порцию с пылу с жару. Горячо! Вкусно! - А Ромка - да, звонил потом, спрашивал, как дела. И Денис сегодня звонил, и Лика, и Славка - два раза. Он меня и разбудил. Всем, видишь ли, очень понравилось тебя спасать. Можешь это учесть на будущее. Выгодная ситуация!
  - А мне вот, представь себе, не понравилось! - с деланным удивлением возразила Катя. - И я надеюсь, что такого будущего больше не будет. По крайней мере, мне оно ни к чему.
  - А куда денешься? Красивые женщины всегда в опасности, - философски изрек Алешка, будучи, по-видимому, знатоком красивых женщин, как Лилька - ночных клубов. В этой фразе уже была необходимая доля его обычной иронии - значит, и правда все в порядке. - А это чья кепка?
  Ба! Катя унесла на своей голове Славкину бейсболку, это она валяется!
  - Моя. Славкина.
  - Это что, теперь одно и то же? Он, кстати, усиленно предлагал, чтобы ты еще пару дней с ним поездила.
  - Ну и?
  Кажется, решение теперь зависело не только от Кати, но она восприняла это без детского негодования, и Алексей ответил - тоже без подчеркнутого превосходства:
  - Думаю, тебе лучше на даче побыть это время. Сегодня тетя Галя приедет, мама ее приглашала на клубнику, варенье варить. Я сейчас ей позвонил, сказал, что ягоды поспели. Она и заночует здесь, со своими банками. Так что я отбываю с чистой совестью обратно в поход.
  - А в городскую квартиру тетя Галя тоже поедет? - осторожно спросила Катя.
  - Нет, ее интересует только варенье. Нас ей не поручали, не беспокойся. Советую просто воспользоваться ее присутствием.
  Катя заскучала, глядя на грядки. По сравнению с незабываемым вчерашним днем сегодняшний и завтрашний - с тетей Галей - казались такими безнадежными, заранее умерщвленными.
  - Время остановилось, - сказала она сама себе.
  Но оживленный Алешка - его-то ожидали чудесные дни в приятной компании - не согласился:
  - Время не может остановиться. Оно всегда движется, только по-разному.
  И, взяв с кухонной полки песочные часы, перевернул их показательно:
  - Из прошлого в будущее. - Опять перевернул: - И обратно.
  А потом быстро покатил "машину времени" по столу в Катину сторону:
  - И вот так тоже можно!
  Катя наблюдала с удивлением: песок в часах не пересыпался из одной части в другую, но стремительно вращался в каждой из стеклянных колбочек. И правда, есть движение! Не такое, как положено, какое-то другое, но есть!
  - Ты мне раньше этот фокус не показывал! И как это понимать?
  Привычным наставительным тоном брат проговорил, что она должна век жить и век учиться, никаких комментариев явлению не дал и, прощаясь, сказал, что это ей домашнее задание, пусть думает.
  
  26. "Кто сегодня мне приснится в пестрой сетке гамака?"
  И весь оставшийся день Катя имела возможность изучать, что происходит, когда ничего не происходит: она сходила в магазин, вычесала собаку, прибралась в доме, аккуратно позвонила всем, кого могло волновать, все ли у нее в порядке, Алешке в первую очередь. Тоскливо послушала голоса с воли, особенно Славкин, пожелав ему ковать победу. Что ж, если вчерашний день оказался не ссылкой, может, есть надежда, что и сегодняшний окажется не заточением? Собирая вместе с тетей клубнику, Катя все еще на что-то надеялась.
  - Да ягод-то нет почти, - удивлялась тетя. - Им еще зреть и зреть. Чего это Алексей меня выдернул?
  - Может, они были, но он их съел? - невинно предположила Катя. - Он же первый вчера приехал.
  - Ладно, на таком солнце быстро будут поспевать...
  После обеда тетя решила прилечь, а Катя, не снимая бейсболки, надетой с утра, побрела в Алешкину комнату: у него там был старый магнитофон, может, найдется, что послушать, или хоть радио попробовать половить. Свой плеер она так неосмотрительно оставила дома. О, да он книжку какую-то забыл! Катя с детства привыкла идти по следам брата, подбирая его книги, пока он играл в теннис или носился с мальчишками - и так прочитала Толкиена, Маркеса, Фаулза, Эко, и залежи всякой фантастики и приключений, и все хрестоматии по русской литературе, заботливо подложенные сыночку мамой - на три года раньше, чем полагалось по школе.
  Но это была явно не Алешкина книжка! "Культура маркетинга". Да ее же Роман мог оставить! Когда ночевал здесь у них, и наверняка в Алешкиной комнате. Катя осторожно полистала. Между страницами заложен диск - ну-ка, что это? Она и не помнила, что Роман включал тогда в машине, какую музыку он слушает... А это не музыка. Аудиокнига - "Дневной дозор". Это они, выходит, синхронно осваивали Лукьяненко! Надо же! Катя представила, как ужасно занятый Роман поздно едет с работы, светлая голова уже утомлена, но, чтобы не терялось время, он слушает бестселлер, желая шагать в ногу со временем...
  Только в этой картине не было положенной трогательности, и вообще, мысли эти совершенно почему-то не цепляли. Катя даже удивилась. Да попади ей раньше эти реликвии! Да она бы и "Дозор" благоговейно переслушала, прежде чем вернуть, и книжку прочла от корки до корки - неважно, о чем там она. Китайскую грамоту бы прочла, и каждая строка китайской грамоты непременно говорила бы ей о нем, и в каждой строке звучала бы музыка...
  Катя запнулась. Это еще что? Она хихикает сама над собой, что ли, словно Алешка какой-нибудь? В чем дело? Она что, не будет читать "Культуру маркетинга"? Катя попыталась вызвать былые чувства и тот затаенный трепет, с каким пушкинская Татьяна в кабинете Евгения пыталась понять своего кумира по книгам и заметкам на полях. Но трепета не было. Катя очень внимательно прислушивалась - только любопытство, и то не очень сильное.
  В легкой панике, что она на глазах лишается любимой сказки на ночь, Катя не стала дальше проверять, работает ли тайный образ, а направилась в сад, к гамаку, и решительно начала читать "Маркетинг". Но и книжка не работала. Книжка совершенно не читалась! Катя долго не хотела сдаваться, но в конце концов слезла с гамака и отнесла ее в комнату - чтобы не запачкать, не дай бог, чужую вещь. И диск заложила на то же место.
  Что случилось?! Да ничего, поспешно придумала Катя оправдание, просто вчера было много впечатлений, и сегодня голова не работает, надо дать ей передышку. Не стоит думать ни о чем. Лучше пойти в свою комнату, слазить на верхнюю полку под самой крышей, которая вместо шкафа, она туда все закидывает, и достать бадминтон - скоро Светик приедет, а ракетки будут уже наготове.
  Ракетки оказались на месте. Катя даже нашарила несколько воланчиков, у которых не все перья обломаны. И еще что-то рядом лежит... Сегодня день находок! Не веря глазам, Катя вытащила с полки третью часть "Гарри Поттера", самую любимую, "Узника Азкабана". А она-то думала, что потеряла ее, или кто-нибудь взял почитать и не вернул! Смирилась уже. Значит, она здесь зимовала! Наверное, родители прибирались и сунули сюда!
  Катя и ГП росли вместе: когда вышла первая сказка и Гарри было одиннадцать, ей тоже было одиннадцать, а потом двенадцать и тринадцать - тоже вместе, и тем интереснее было читать, она легко могла представить себя в той компании. Правда, потом Гарик начал отставать, а Катя - обгонять в возрасте, и сейчас разрыв еще увеличился. А когда выйдет, наконец, шестая часть, они окончательно перестанут быть ровесниками.
  Но Катя не удержалась, раскрыла найденную книжку, начала читать на ходу - и вот с ней-то с удовольствием и надолго забралась в гамак...
  
  27. "Ни здесь, ни там, - нигде не надо встречи".
  Книга была перечитана, варенье сварено, а тетя уехала рано-рано, чтобы успеть на работу, и Катя решила, что ей тоже пора домой. Бесконечные выходные закончились, запасы собачьего корма - тоже. Арчи сразу приуныл. Ничего, держись! Сейчас купим, и позавтракаешь. Они с пуделем шагали по шишкам к автобусной остановке.
  Но когда в окне автобуса мелькнул старенький ДК, Катя так и прилепилась к стеклу: точно, "Звездные войны" еще идут. Вот что еще надо сделать! Она должна в конце концов посмотреть этот фильм, иначе так и останется чувство незавершенности, иначе, как сейчас, при виде этого клуба так и будет вспоминаться тот ужасный день. Даже в старости, годам к сорока! Правда, денег оставалось не так уж много, на корме для Арчи пришлось сэкономить и взять совсем небольшой пакет. Но на билет хватит!
  Дома Катя извлекла злополучный розовый костюмчик. Идти в клуб согласно той же логике надо было только в нем. Если она сейчас его не наденет, то, кажется, не наденет уже никогда. Пропадать ему, что ли? Не неприятности надо вспоминать, а, например, как она его победительно покупала!
  Конечно, совсем не думать о мстительном неудержимце, который жил где-то в тех местах, она не могла, и зашевелились слабенькие пораженческие мысли - взять с собой в кино кого-нибудь, Славке позвонить, например. Или Свете. Но Катя тут же их отогнала сердито: никто за тебя не победит твои страхи, и хватит цепляться за других.
  Она должна была пойти туда одна! Не вдвоем, не кучей.
  В зале все-таки оказалось неуютно. Катя как можно более непринужденно огляделась - и вдруг заметила... Романа. Он или не он? А кто же еще! Да она его и затылком бы увидела! И опять здесь? А не слишком много совпадений? Ну и что, городок - три кола, два двора, а Роман вообще любит обедать в этих местах, почему бы ему и в кино не сходить?
  Один или нет? Вот этого она не заметила. Конечно, нет, раздраженно подумала Катя, кто еще, кроме нее, может прийти в кино один. И тут же вяло себе возразила: ну, почему нет, может, в обеденный перерыв... Или - он в отпуске, и пошел в кино с женой - проползла в мозги подлая подсказочка. Алешка же говорил, что "всё нормально".
  Оглянуться еще раз? Взгляды встретятся, ритуальный кивок-улыбочка, и он шепотом в двух словах объяснит жене, что такое Катя: детский сад - штаны на лямках, и вечно в какую-нибудь историю вляпавшись... Катя резко повернулась, свет погас, фильм начался.
  Но когда уже стало вовсю интересно, вдруг выключили звук и объявили, что где-то что-то загорелось и просьба покинуть зал. Пожар. Вот история. Но паники не было, так же, как огня и дыма. Просто все послушно выходили, и всё, а ненужные картинки еще метались по экрану. Катя передвигалась в потоке зрителей, невольно продолжая смотреть кино. Ей совсем не было страшно, оставалось несколько шагов - и всё, она на улице.
  Но в дверях на выходе все-таки начали друг друга немножечко давить. Катю оттеснили в сторону, она никак не решалась ринуться - и тут ощутила на себе взгляд. Точно. Он поодаль. Светлая голова покачивается над всеми прочими. Глядит вперед, в ее сторону. А если бы был не один, глядел бы на спутницу, здраво подумала Катя, одновременно удивляясь, что в такой момент может об этом думать.
  Как энергично лезут зрители к выходу! Какой плотный поток между ней и Романом! Уж гореть, так бы поближе. Всё как-то надежнее. Но вроде бы течение несет его сюда...
  Катя оглядывалась с надеждой, пока вдруг не столкнулась нос к носу с чьим-то безобразно перекошенным лицом. А у нее, интересно, сейчас какое? Она тоже так позорно себя ведет? Бедняга Джим перепугался! Того и гляди задрожит! Ну, ничего, Джиму опасность не грозит, с него, кажется, глаз не спускают.
  Опять пригляд! И вместо того, чтобы задержать шаги и дождаться Романа, Катя их храбро ускорила, нырнула в жерло, оно ее провернуло и выплюнуло на улицу вместе с остальным фаршем. А инерция тащила дальше, вперед и вперед. Ничего, остановиться можно в любой момент.
  Выскочившие на волю зрители, на радостях, что избежали опасности, не сразу расходились, стояли поблизости и оживленно обсуждали происшествие. Это словно заменяло недосмотренное зрелище. Кто-то пытался узнать у работников ДК, которые тоже вышли на улицу, в чем дело, кто-то шептался о возможном террористическом акте. Подъехала пожарная машина, люди в спецодежде заглядывали в клуб, но почему-то не начинали бегать, тянуть брезентовые рукава...
  Катя продолжала перемещаться вместе с теми, кто шел к остановке, рассеянно думая, что вот же какой повод к Роману сейчас подойти. И пожар, вместе пережитый, и еще - его книжка и диск, так и оставшиеся на даче. Но эти мысли текли так же по инерции, как и сама она двигалась в толпе. Мечты, прежде такие яркие, как будто обесцветились - останавливаться было незачем. А забытые вещи и Алешка может вернуть. Надо только ему напомнить.
  Забытые вещи! Славкина бейсболка! Она же так ему и не сказала про нее, и он, наверное, решил, что где-нибудь посеял. И Катя радостно подумала, что сейчас придет домой и сразу позвонит Славке, и скажет про бейсболку, и еще расскажет про культпоход с приключением...
  Это что же - она опять не посмотрела "Звездные войны"?
  
  28. "И дорог мне свободный выбор моих страданий и забот".
  Деньги она все-таки не рассчитала - до приезда родителей оставалась еще неделя, а в сумочке жалко позвякивали несколько железных рублей, и в холодильнике, который казался неисчерпаемым, тоже было пусто. Катя бросила взгляд на статуэтку с человечками - как хорошо Алешка придумал казну! Но они же договорились эти деньги вынимать только вместе. Придется подождать. Только бы он допоздна не задержался, а то закроют все магазины...
  Она вернулась словно из дальнего странствия. В ее комнате было так мирно, так спокойно, желтая собака на картине так уютно спала, и маленькие томики стихов лежали по-прежнему. Катя, как всегда, уселась на подоконник и не удержалась - протянула руку, раскрыла наугад. "Слишком розовой и юной я была для Вас"... "Я Вас люблю всю жизнь и каждый час. Но мне не надо Ваших губ и глаз"... Она и не заметила, как мысли перескочили с привычной колеи, и она видела уже другое лицо. "И страшно ее угадать в еще незнакомой улыбке"...
  Хлопнула входная дверь. Катя выглянула в прихожую: брат стоял у книжных стеллажей и смотрел на статуэтку с человечками.
  - А я тебя жду! - радостно воскликнула она. - У меня деньги кончились!
  - И у меня деньги кончились. Представляешь? - как-то озадаченно проговорил Алешка, словно сам не понимал, как это оно так получилось. Он-то гардероб не обновлял!
  У них одновременно зазвонили мобильники.
  - Твою сестру по телевизору показывают! Ты дома? Включай местный канал! - кричал Денис.
  - Тебя показывают по телевизору!- кричал Славка. - Ты где? Ты жива?
  Брат и сестра кинулись к телевизору. Шел репортаж о пожарной тревоге в родниковском клубе, показывали толпу растерянных зрителей, выходящих в боковые двери, среди них мелькала Катя в своем заметном костюмчике.
  - Чего тебя туда понесло?- уставился на нее Алешка. - Чего ж тебе дома-то не сидится?!
  В голосе его был уже настоящий гнев, но Катя не обращала на него никакого внимания и говорила с трубкой:
  - Да я уже дома давно... Ну, кто же мог знать заранее? Я ведь этот фильм тогда так и не посмотрела - и вот опять не посмотрела! Такая ерунда... А когда? Хорошо, давай завтра! Я и кепку твою верну, ты ведь ее уже похоронил?.. А как тренировки? Слушай, перезвони мне лучше на городской телефон.
  Алексей, наконец, осознал, что его бедовая Катька уже не там, а здесь, и с ней ничего не случилось.
  - Ну, чего ты орешь? - успокоительным голосом сказала она ему, отключая мобильник. - Там Роман тоже был, и вообще все нормально, ничего страшного. Слышишь, говорят?
  Телеведущий приставал к человеку в погонах, а тот, разводя руками, объяснял, что загорелась всего-навсего мусорная урна, куда, скорее всего, кто-то бросил непогашенный окурок. Сотрудники ДК вполне могли бы сами с ней справиться - огнетушители висят, где положено, но они растерялись, перестраховались, вызвали пожарных, а зрителей поспешили вывести на улицу. Но это же лучше, рассудительно добавил начальник, чем недооценить опасность. Главное - никто не пострадал.
  - Мы сейчас пострадаем! Магазины сейчас закроют! - торопила Катя. - Деньги вынимай! Есть совсем же нечего - кроме собачьего корма! И его мало!
  Алексей, не торопясь, достал деньги "на всякий случай", пересчитал:
  - На неделю хватит. Да не дергайся, супермаркет на площади - до одиннадцати. Сейчас вместе пойдем. Лучше накупить на все деньги еды, а то еще опять на черте что потратим.
  И как бы между прочим предложил, явно имея в виду не продовольственную проблему:
  - Слушай, Кать. Может, родителям, когда они вернутся, ничего не говорить? Чего их пугать-то.
  И Катя согласилась искренне:
  - Конечно, не будем. Ничего же не случилось!
  
  Опубликовано в 2006 г. (Издательство "Амадеус", серия "Дорога домой" http://www.amadeus-russia.ru)
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"