Аннотация: Иногда красавица ночь может окзаться весьма щедрой на исполнение желанных грез.
Тени нежности.
Удивительной выдалась нынешняя ночь - домой совсем не хочется. Вот бродить бы с радостью, лепить разные геометрические шаги и оставлять туфельные оттиски на влажной, жирной земле. А что меня ждет там, впереди? Легче не думать - идти. Парит золотокрылый мотылек. Видать, уловил вдали поблескивающие пятнышки света. Они манят звездной дорожкой, растекаются курчавыми дымчатыми туманами. Все зовут крылатую бабочку полетать над освещенными дорогами, похвастаться своим переливчатым кисейным нарядом среди крошечных, невзрачных букашек.
Хочется найти подобный свет, но чтоб манил великолепием единственную меня. Пускай он будет нежно-зеленым, цветом неувядших хвоинок и распустившихся почек. Ночь! И все же ночь какая прекрасная!!. На небе новым прожектором светит круглый лунный блин. Бледно-желтый он и этим цветом напоминает лимонное золото - тонкое добротное богатство. А на луне темные точки, будто выпачкалась в ночную сажу перед своим выступлением под куполом небесной арены. Может, она до того прозрачна, что сквозь нее проходят блики безбрежного сонного царства? Уж стали проглядываться звездочки-клипсы. Рассыпались, точно ночной чародей поспешил осчастливить людей своим желанным визитом и по давней своей привычке многое терять обронил несметные множества крошек-светил. И очень красиво вышло! Да, бывает поспешное дело очень ценным подарком для немногих и необычным явлением для большинства. Кругом все сияет радостью и понятно, что не час для томной печали. Ночь тоже понимает, кротко спускается на почвенную твердь и дарит многое для услады человека.
Вот я. Иду, а ни о чем не думается, лишь переменно гляжу с земли на небо, дивлюсь роскоши двух отличных по происхождению пространств. Мягко ходит повелительница поздних часов, заглядывает в искристые разно-колерные глаза домов и посылает крепкий сон уставшим жильцам. Она укрывает теплым валяным одеялом пеструю ленту цветочных клумб, рослые деревья-здоровяки, простирающие длинные пальцы к необхватному простору, а бульвары делает дикими и пустыми. Все меняется в темных сумерках: недвижимое, словно сковано железными цепями, тихое, беспробудное, надевает маски для кинофильма после двенадцати - все просто не узнаваемо. Ласковая ночная рука поглаживает ветки плакучей ивы, жалеет. В ответ на оказанные нежности зеленые листья издают гулкий шорох. Что же они? Сердятся? Разве написано в природных законах, чтобы на добрые действия дурно отзывались? Не понимают - малы, не осознали заботы.
Шаги становятся замедленней и чуть тяжелее. Добралась ночка, пожалуй, и до меня. Ну, что же ты, категорично не любишь бодрствующих прохожих и стремишься приклеить им чувство утомления? Смилуйся как исключение, а? Не знаю, вряд ли услышала. Стало черней, словно некая сила удерживает сомкнутыми глаза. Злодейка, опять вылила бочонок сажи. Уж не стало видно широкого бульвара. Вблизи пожужжала одинокая машина. И этому механизму с колесами не спится, она без сна, никто не подарил ей хорошую порцию съестного горючего. Хлопотный оказался день у половины населенного человечества. Именно в эти минуты хорошо бы забыть о передрягах, полететь бы мне в плоские иссиня-черные пространства и разрезать острием крыльев бисквитную мякоть небесного торта с ватагами серебристых изюминок, повидаться бы с верными ночными спутницами неспящей королевы. Однако ж, надобно отыскать тот зеленый свет моих ночных грез.
Стайками стали разлетаться реально воплотившиеся огоньки. А неразлучно горели так ярко и ослепительно! Неужто ты, темная ночная подружка, решительно выказала жалость к моим требованиям? Смиренно благодарю.
Южные светляки то вертелись, создавая вид светового пучка прыгающего карманного фонарика, то разлетались в потайные укрытия, разочаровывая ликующие от счастья глаза. Интересно было наблюдать за неожиданными переменами.
На недосягаемой небесной широте довольно шагает новый день по проторенной розовой дорожке с апельсиновыми краями, усеянной облачками-перышками. Это и предвещает угасанию ночного фильма, который станет экранизироваться лишь через дюжину часов и неменьшую долю торопливых секунд.