Краснер Алексей Витальевич : другие произведения.

Отражение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не особо любил читать истории - путешествия . Если конечно не считать Толкиена с его бесконечной одиссеей. Но порой именно долгий путь приводит нас в такие места, в которой жизнь и твои представления обо всем мгновенно меняется

  Отражение.
  
  1
   Одновременно с полной остановкой поезда Илья соскочил на перрон неизвестной вокзальной станции. Твердое асфальтовое покрытие встретило его армейские ботинки достаточно уверенно и, если можно так сказать, дружелюбно. Люди, высадившиеся вместе с ним на станции, словно в сказке, в считанные минуты растворились на закрытом перроне: кто вошел в одноэтажное здание вокзала, кто исчез в обоих направлениях от путей. Илья аккуратно поставил дорожную сумку на землю рядом с собой и огляделся по сторонам. Поезд с десятью вагонами все также стоял на месте. Людей нигде не было и только ближе к голове состава было видно, как полная проводница вышла покурить на перрон.
   По разговорам поезд на станции будет стоять не больше семи минут, а затем тронется дальше в конечную точку своего пути. Того, с кем должен был выйти на станции Илья не было видно. Это несколько беспокоило Илью, но понимание того, что он не мог упустить своего попутчика, ехавшего в одном из этих вагонов, отрезвляло его мужское логичное мышление. Илья постоял еще несколько минут, но затем медленно пошел к голове состава, изредка вглядываясь в темные окна вагонов. Через сорок метров ему открылся каменный фасад вокзала с треугольной скатной крышей и тремя смешными колоннами советского периода. Смешными они казались именно в своей нелепости поддерживать вход в вокзальное здание, состоящие из одного этажа. "Не хватает только обнаженных атлантов, поддерживающих этот "мощный" вход, - подумал Илья и чуть не произнес свои мысли вслух пустому перрону вокзала. Фронтон вокзального входа венчали почерневшие металлические буквы с названием города: Землегорск-12.
   За спиной Ильи послышалось движение и стук о вагонные ступени. Он развернулся и увидел человека с трудом спускающего на землю чемодан с верхней ступени вагона. Все так же медленно Илья стал направляться к прошедшему мимо минутой назад вагону, внимательно вглядываясь в человека.
   Это была женщина лет пятидесяти, одетая в строгое пальто кирпичного цвета и черных женских сапогах на каблуках. Илья на мгновение представил, как она будет в таком наряде нелепо выглядеть в этой таежной глубинке, учитывая, что еще неизвестно, есть ли в этом городке асфальт. Ее растрепанные, слипшиеся русые локоны волос постоянно мешали, падая прямо на лицо. В ответ она лишь постоянно сдувала их с лица, чтобы свободно видеть. Женщина была немного рассеянной и суетливой, что придавало ей некоторый шарм и сбавляло ее возрасту с десяток лет. Ее растрепанность при аккуратной одежде полностью соответствовала человеку, занимающегося научной деятельностью. Ведь Илье и было указано в директиве сопровождать некого доктора наук. Только вот никто не говорил, что это будет немолодая женщина.
   - Может поможете с чемоданом? - Она посмотрела сверлящим нервным взглядом на Илью. - Это же вы меня сопровождаете? Я правильно говорю?
  Последние слова нервной женщины были произнесены тоном, с которым обращаются либо к непослушным детям, либо к психически нездоровым людям.
  - А что, здесь есть еще кто-то? - Илья улыбнулся и демонстративно осмотрелся вокруг.
  - Ничего смешного не вижу, молодой человек. Идея ехать в разных вагонах, конечно была моей (не могу терпеть в купе еще кого-то). Ну а если уж вы меня сопровождаете, то вы не очень-то и замучились искать меня эти два дня по вагонам. А вы вроде как не просто сопровождающий, а типа обеспечиваете мою безопасность. - Женщина язвительно улыбнулась, сдув прядь светлых волос с лица. - Меня, кстати, Вера Семеновна зовут.
  Илья поставил тяжелый чемодан из черного кожзама весь потертый с торцов на землю и подал руку женщине.
  - Да, вы правы, я не искал вас по вагонам на протяжении всего пути. Так и мой контракт начинается только после того как я прибуду в этот мухосранск, или как его, Землегорск-12? Так что, условия договора я читаю внимательно. - Он опять улыбнулся женщине. - Мое имя - Илья. Будем знакомы.
  Женщина пробормотала себе под нос, что-то о бестактности молодежи и спустилась на землю, опираясь на руку Ильи. Дальше они пошли до входа на вокзал в полном безмолвии. Разговаривать друг с другом никому из них не хотелось. Вера Семеновна мечтала о гостиничном душе и мягкой "человеческой" постели, а Илье хотелось откупорить бутылку местного пива и побыстрее заснуть в номере. Вечер неуклонно приближался к семи часам.
  Пройдя через мрачное помещение вокзала, они вышли на территорию местной привокзальной площади. Людей здесь было немного. Несколько продавцов рядом с торговыми киосками "толкали" местную выпечку в антисанитарных условиях. Пятеро таксистов громко смялись и курили справа от выхода, упершись задами на свои же старенькие японские автомобили. Один из них увидев вышедших на площадь новоприбывших, неспешно направился к Илье с Верой Семеновной. Учитывая, что поезд через город проходил два раза в сутки, приезжающих и отъезжающих естественно было не много. Таксист, не успев что-то доброжелательное сказать гостям города, сразу получил резкие слова от женщины с лохматой копной на голове.
  - Нам в гостиницу "Черный Угол". Наличных нет. Только перевод по телефону.
  Молодой таксист в синем трико из девяностых сморщил лицо и не отвечая ничего молча пригласил недружелюбных гостей к своей ржавенькой белой тойоте. С сумкой на плече и тяжелым чемоданом в правой руке Илья первым направился к автомобилю.
  Такси тронулось с места. Илья в отличие от закрывшей мгновенно глаза попутчицы стал вглядываться в улицы незнакомого городка. В машине заиграл невеселый шансон. Молодой таксист вел автомобиль одной рукой, другой при этом опирался на водительскую дверь с закрытым стеклом.
  На улицах также было немного людей. Вечерних вывесок почти не было. Машина проезжала районы двух и трехэтажных сталинок. Попадались пятиэтажки хрущевской оттепели с ржавыми ограждениями балконов. На что сразу обратил внимание Илья, это на отсутствие детей на улицах, словно весь город был наполнен взрослыми людьми и стариками. Такси проехало мимо полуразваленного местного театра с забитыми на окнах неотесанными досками. Затем позади осталась полупустая базарная площадь и единственный в этом городе большой универмаг. Далее машина несколько минут двигалась вдоль бетонного забора с ромбами. По другую сторону от проезжей части стояли разноплановые грязные дома частного сектора что придавало городу еще более депрессивное настроение. Неожиданно для пассажиров машины таксист заговорил, обращаясь к сидящему на переднем сидении Илье.
  - Первый раз у нас в городе? Вижу, что первый. - Таксист горделиво улыбнулся. Город у нас конечно не такой как вы привыкли видеть.
  - С чего вы решили? - Ответил Илья.
  - Не, ну нет, там супермаркетов и прочего... Короче грязный городишка, где в советское время кроме завода по лесопереработке ничего и не было. Все и жили только этой лесопилкой. Пока в девяносто пятом Ельцин его не продал китайцам, которые развалили его напрочь. Народ и побежал с городка. Мы кстати сейчас вдоль забора этого монстра и едем. - Таксист махнул головой вправо. Все бы так и было, если бы пятнадцать лет назад здесь не построили Институт. Тут и люди стали возвращаться, и всякие фраеры в пиджаках да костюмах появились. В общем, зажил городок прежней жизнью. И воинскую часть здесь поставили. Она то и охраняет этот институт. Походу он тоже...того...
  - Кто он?
  - Ну он - институт. Тоже, военный, по ходу. - Таксист засмеялся и от его смеха машину не на шутку стало бросать из стороны в сторону на полупустой дороге.
  Илья развернул голову в сторону пассажирского сидения. Вера Семеновна открыла глаза от громкого смеха бестактного таксиста и посмотрела сквозь стекло на проносящиеся мимо стволы тополиных деревьев. Сейчас в вечернем свете ее взгляд был уже не такой раздражительный, а только уставший. Профиль ее немолодого лица с растрепанной прической длинных волос смотрелся сейчас достаточно женственно и презентабельно. В какой-то момент Илья осознал, что слишком долго смотрит на попутчицу, уставившуюся в окно автомобиля и развернул голову в противоположную сторону.
  Подъезжая к зданию гостиницы, Вера Семеновна попыталась еще раз закрыть глаза, но сон уже не шел. Тем более, что машину несколько раз подбрасывало на городских дорожных ямах.
   Она оплатила таксисту проезд за двоих, даже не предлагая Илье сделать это же, и они вышли из машины. В небе над городом собирались серьезные тучи и уже начинало сверху капать. От закрывшего неба темно-серого войска туч мерзкое состояние от впечатления города только усилилось. По разбитым бетонным ступеням они поднялись в холл гостиницы.
  Вера Семеновна первой подошла к стойке с молодой девушкой, по всей видимости, единственным администратором в это время суток. Несмотря на убогость внутреннего убранства холла, девушка-администратор была аккуратно одета в строгий женский костюм. Илья вслед за попутчицей протянул свой паспорт девушке и уставился на исполинских размеров картину за спиной администратора. На картине написанной маслом были изображены конные фигуры красноармейцев времен гражданской войны, одетые в полную военную амуницию и уходящие плотным армейским строем в необъятную степь. Плотно прижатые друг к другу фигуры на лошадях выглядели на картине более чем стилизованно.
  Девушка-администратор долго заполняла какие-то данные в компьютере. Через некоторое время она обратилась к Вере Семеновне, почему-то решив, что главной среди двух новых постояльцев была именно она.
  - Вам одну или две комнаты? - Тихим голосом произнесла администратор.
  - Конечно две разные. - Резко ответила Вера Семеновна.
  Девушка в ответ немного смутилась, но потом опять с долей чувства вины обратилась к Вере Семеновне.
  - Видите ли, тут такое дело... Одна из комнат имеет выход окна на стену соседнего здания, там буквально два-три метра. Тут можно окно шторкой задернуть. И там... работает только одна электрическая розетка, но к ней холодильник подсоединен. Вызвали электрика. Ждем. Вот... как-то так... Но можно, если хотите телефон подзарядить, я могу выдать заряженный флэш накопитель. Завтра при выписке сдадите его здесь, на стойке.
  - Ну вода то в номере есть, - громко спросил Илья, - горячая?
  - Да конечно, только со смесителем аккуратнее, он там еле держится. Вызвали сантехника. Ждем.
  - Понятно все с вами. - Усмехаясь на выдохе произнес Илья.
  - Так ну мне естественно, номер с удобствами, а молодому человеку этот - ваш номер с пристрастиями.
  Вера Семеновна опять властно и бесцеремонно распорядилась выбором гостиничных номеров, даже не спрашивая своего спутника. Илья в свою очередь улыбнулся на произнесенное решение спутницы и молча отвернулся в полутемный зал пустого гостиничного холла. За окнами начинался настоящий ливень. Поднялся сильный ветер и по жестяным отливам на оконных проемах ударили тяжелые дождевые капли.
  - Да и еще, - продолжила девушка-администратор, - у нас тут в холе с семи утра можно позавтракать. Так что пожалуйста.
  После того, как администратор выдала ключи от номеров Илья с Верой Семеновной спешно поднялись на второй этаж и пошли по единственному длинному коридору гостиницы. Зеленая ковровая дорожка с красными полосками казалось никогда не закончится. В тот момент, когда Вера Семеновна вставила в замок ключ от номера, Илья поставил рядом с дверью ее тяжелый чемодан и обратился к попутчице.
  - Я все понимаю, Вера Семеновна, но у меня по протоколу есть определенные директивы. Учитывая, что вы будете находится в другом номере, мне необходимо его осмотреть. И потом, вам нельзя выходить из номера не уведомив меня. Затем...
  - Илья, увольте меня от выслушивания ваших силовых инструкций. - Резко оборвала его Вера Семеновна. - Вы кого здесь собрались охранять? Или вы думаете здесь что-то может со мной случится? В этом городе на каждом квадратном метре по фсбэшнику сидит и фсбэшником погоняет. Или вы думаете вот эта милая девушка на стойке администратора не имеет воинского звания? - Она язвительно хмыкнула себе под нос.
  - Ну все-таки... - Хотел продолжить Илья.
  - Завтра в семь тридцать утра жду вас на завтраке.
  - Не рановато-ли?
  - У нас в восемь здесь встреча с координатором, а мне еще хотелось поесть в спокойной обстановке.
  Дверь в номер открылась и Вера Семеновна, наклонив сумку, самостоятельно заволокла чемодан внутрь и посмотрев мраморными взглядом на Илью захлопнула дверь прямо перед его лицом. Он несколько секунд смотрел на полотно закрытую перед ним дверь, а затем поправив на плече дорожную сумку пошел к своему номеру.
  - Сама вежливость и деликатность. - Произнес он вслух пустому гостиничному коридору.
  Когда Илья вошел в комнату номера он включил свет и направился к холодильнику. Внутри было пусто, кроме двух металлических баночек с соком и одной плитки российского шоколада не первой свежести.
  Вот и покушал на ночь глядя. Нет. Ну мухосранск он и есть мухосранск. Идти сейчас искать, где в этом городе можно прилично поесть совсем не хочется.
   За окном гостиничного номера послышался шум. Неожиданно потемнело и начался самый настоящий весенний ливень. Илья достал шоколад из холодильника и запивая баночкой сока съел всю плитку без остатка. Затем он разделся, предварительно выставив на телефоне будильник на половину седьмого и лег спать.
  
  2
  Спускаясь в холл гостиницы Илья был крайне удивлен. За окнами светило утреннее солнце и в холле гостиницы теперь было не так мрачно и депрессивно, как это было вчера вечером при заселении. Хотя мебель и была времен советского периода, но во всем остальном все было достаточно респектабельно. Свет заливал практически весь холл гостиницы, оставляя в тени стойку администратора и часть зала с диванами для посетителей. Илья посмотрел вверх и увидел, что высота зала была более четырех метров. По потолку спускались вниз несколько массивных стильных металлических люстр. В зале стояло несколько столов со стульями для завтраков с разложенными на них столовыми приборами. Все выглядело аккуратно и чисто. Солнечный свет от деревянных отполированных столов слепил глаза. Илье даже пришлось не на шутку зажмурить глаза, проходя по залу.
  За одним из столов сидела женщина, в которой Илья не сразу узнал Веру Семеновну. Она кушала, держа в руках нож с вилкой и изредка поглядывала в окно. На какое-то мгновение Илье показалось, что и выйдя на улицу он уже не увидит темных домов с забытыми жителями и город предстанет перед ним в другом позитивном виде.
  Как и предполагал Илья, в это раннее утро никто не встанет на завтрак, если тут кроме них двоих есть еще постояльцы. Он прошел между столиками и сел напротив Веры Семеновны. Та в свою очередь совершенно спокойно поглощала с тарелки омлет с ветчиной, запивая кружечкой черного кофе. Рядом на столе стояла пустая тарелка (возможно после съеденной каши) и стакан с соком. В этот раз волосы Веры Семеновны были аккуратно уложены в хвост. Ее мраморное лицо воспроизводило спокойствие и умиротворение, никак не похожее на ее вчерашнее раздражение. Илья рассмотрел ее правильные, почти аристократические черты лица с густыми бровями и серыми глазами. Легкая седина в прядях ее волос была почти незаметна. Стройная фигура, видимо поддерживаемая ей на постоянной основе, возможно всегда оценивалась мужчинами ее круга. Красота ее молодости оставалась в ней и демонстрировала свою открытость окружающим. Глядя со стороны можно было представить такую женщину спокойно сидящую в открытом кафе на каком-нибудь тенистом парижском бульваре.
  - Что здесь подают и где можно все это взять? - Обратился Илья к Вере Семеновне.
  - Не спешите, Илья, сейчас к вам подойдут. Меню здесь однотипное, не до выбора.
  И действительно, не успел он осмотреться по сторонам, как перед ним появилась пожилая полная женщина в белом переднике с подносом. Она выставила перед сидящим Ильей, ровно все тоже, что кушала и еще продолжала есть его попутчица. Голодный с вечера Илья начал торопливо есть. Вера Семеновна изредка поглядывала на него, пока он не заметил в ее глазах искру улыбки от созерцания смешного человека быстро поглощающего еду.
  Ну хоть что-то живое есть в этой женщине.
  За окном стали ездить первые автомобили. Город уже не казался таким безлюдным и брошенным. Вскоре Вера Семеновна уже не спеша пила маленькими глотками кофе и была расположена к разговору, который она и начала.
  - Илья, вчера у меня был совершенно разбитый день. Эта дорога (ненавижу железную дорогу), погода эта - депрессивная, гостиница с этими "удобствами"... Короче говоря, я вчера себя повела не совсем правильно по отношению к вам. Я же прекрасно понимаю. Вы силовик, государственник, а тут я со своими бабьими заскоками.
  - Тут вы не правы, - проглатывая очередной кусочек омлета ответил Илья, - я совсем не государственник. А скорее наоборот. У моей частной военной компании заключен договор с государством, и мои услуги телохранителя оплачиваются именно этим государством. А что на счет вчера вечером, так я на вас зла не держу. Мне по долгу службы и не такие выходки приходилось терпеть.
  В этот момент он улыбнулся во весь рот так, что изо рта были видны остатки недоеденной еды, что совсем не смутило ни его ни его собеседницу.
  - И еще, Илья, - продолжила Вера Семеновна, давайте все-таки перейдем на "ты". Так будет проще общаться. Во-вторых, если честно я до сих пор не пойму с какой целью вас ко мне представил Комитет. Охрана мне не особо нужна, и я все-таки привыкла всегда действовать самостоятельно и независимо от всяких директив. Я сейчас о ваших обязанностях по моей безопасной доставке в пункт назначения.
  - Да я все понимаю. Просто давайте... давай попробуем друг другу хотя бы не мешать. Вы будете делать свою работу, а я - свою работу.
  - И еще. Илья. Если уж мы с вами решаем делать каждый свое дело, то у меня небольшая просьба. Даже при том, что вы дали подписку о неразглашении нашей миссии, а вы я так понимаю, ни черта о ней не знаете, прошу во время нашего пути постараться не задавать мне никаких вопросов.
  - А они у меня возникнут?
  - Более чем. Учитывая, что вы производите впечатление здравомыслящего человека со всеми причитающими ему свойствами любопытства.
  - Послушай Вера, при всем уважении к тебе мне необходимо будет знать ровно столько, сколько будет необходимо правильно выполнять свои обязанности. Так что на те вопросы, которые мне придется задавать тебе придется отвечать.
  Она глубоко вздохнула и укоризненно посмотрела на Илью. Ее взгляд выдавал только одно - приятельские отношения у них точно не завяжутся.
  - Ну хоть в одном вы меня услышали. Перейти на "ты" у вас получается очень быстро и спокойно.
  Собеседники допивали кофе, когда неожиданно, возникший из глубины зала к ним подошел мужчина средних лет, одетый в старенькую болоньевую синюю куртку с затертыми рукавами. Его крупное тело и черная неаккуратная борода на лице делала его персонажем детской сказки о гномах и волшебниках. Этот образ венчали огромные толстые очки, едва не падающие с его крупного носа. Он бесцеремонно обратился к Вере Семеновне и Илье предложив им по окончанию чаепития пройти с ним в другую половину холла и разместиться на гостевом диване. Представился он Сергеем. Затем их не дожидаясь мужчина сам пошел в указанное место. Илья с Верой Семеновной встали и пошли вслед за незваным гостем. Вера Семеновна произнесла вслух свои мысли, сделав это так тихо, чтобы бородатый мужчина не смог их услышать.
  - Даааа, не так я себе представляла координатора.
  - А ты думала он будет в черном костюме с галстуком и темных очках? - добавил уже достаточно громко Илья.
  Все трое разместились в самом крайнем углу от входа, столового зала с лобби администратора. Илья с Верой сели на диван, а напротив них в кресле советского образца на тонких ножках сел Сергей. Он суетливо и быстро начал разговор словно куда-то слишком спешил. Закинув одну ногу на другую, он сложил на груди руки и обратился непосредственно к Вере, словно понимая, кто и какую из них несет функцию.
   - Смотрите Вера Семеновна. Расклад такой. Выехать вам надо не позже двенадцати, чтобы хотя бы ближе к восьми вечера быть в Добролюбове. Поэтому Вам нужно сразу после выписки из гостиницы пройти в институт и получить световые карточки. Насколько я помню в Добролюбове их осталось на два-три дня. Вот как раз и пообщаетесь там в институте с Феликсом. Он соскучился по вашему с ним общению. Порой мне кажется у вас с профессором по молодости что-то было. - Сергей сделал короткий смешок. - Уж так он вас ждет.
  - Не думаю, что вас это должно касаться, давайте ближе к делу. - Резко одернула его Вера Семеновна.
  - Ну так вот, - Сергей в двадцать пятый раз поправил на носу свои массивные очки, - вашему молодому попутчику на углу Зеленой и Верховинской необходимо взять из гаража машину. Это в северном направлении четыре квартала от гостиницы, практически под боком. Там я уже всех предупредил. Продукты на всякий случай, вода и прочее, я вчера вечером сложил в багажник. Но надеюсь, что это вам в дороге не понадобится. Скажем так, оно и лучше, если вы этим в пути не воспользуетесь. И вот почему.
  Сергей вытащил из внутреннего кармана свернутую и помятую со всех сторон карту. Затем он разложил ее у себя на коленях и развернул в сторону собеседников. Поперек всей карты размером с развернутую газету красными буквами, стертыми от времени и использования, было написано несколько раз одно слово - "секретно".
  - Ехать вы будете со скоростью не меньше шестидесяти километров. Останавливаться вам в пути не следует. Дорога до Добролюбова грунтовая, а местами голимая земля с травой. Практически весь путь до деревни идет по тайге. - Сергей провел своим толстым указательным пальцем по карте, визуально очерчивая маршрут движения. - Вести машину я так понимаю будете вы молодой человек, а вот следить за маршрутом придется вам, Вера Семеновна. Будете этим...как его...штурманом. - Сергей опять коротко ухмыльнулся, словно произнес что-то остроумное. - В случае если что-то случается в пути с автомобилем, ни в коем случае не останавливайтесь. Машина всегда должна быть в движении. Чтобы не случилось в дороге. Вы меня понимаете, молодой человек? - Он внимательно посмотрел на Илью. - Поймите, это очень важно. От этого зависит ваша безопасность. Это здесь, в Землегорске-12, можно спокойно ходить по улицам хоть днем, хоть ночью и ничего не бояться. Здесь силовиков - хренова гора на каждом углу. А вот в лесу, по дороге - могут и таежные братья встретиться. И тут лучше не останавливаться на их пути, а давить на газ ни смотря ни на что. Даже если колесо пробьете, все равно двигаться надо.
  - А вот в этом месте можно немного поподробнее, уважаемый. - Произнес Илья, внимательно разглядывая карту на коленях собеседника, масштабированную пятью километрами.
  - Конечно этого скорее всего может и не случиться, но надо быть всегда на стороже. Много сейчас, знаете, всякого сброду в тайгу подалось. А особенно пару лет назад, как только про Терру прослышали, так туда в тайгу и ломанулись, многие целыми семьями ушли. Сейчас там несколько кланов обитает, и самые страшные из них это таежные братья. Уж больно часто они на наши обозы до Добролюбово нападают. Жестокие гады. - Сергей опять ухмыльнулся и поправил очки. - И главное, ведь никто из них ничего не понимает в этом, а все лезут туда, словно религию себе какую-то придумали. Было время они из леса в город выходили. Ну там, за провизией или еще за чем. В городе даже комендантский час на две недели объявляли. И было то это, не соврать, в начале прошлого года. Ух. Было время. Собственно, с тех пор в мире только хуже стало. Сейчас вообще не поймешь, чего можно ожидать. С каждым днем все страшнее и страшнее становится. Новости вообще перестал смотреть. Ни сегодня, завтра страшная война разразится или что еще по страшнее. Жуть.
  - Давайте ближе к делу, Сергей. - Остановила его Вера Семеновна, словно об опасностях пути и международной повестке ей совершенно было не интересно слушать.
  - Ну так вот. Доберетесь до Добролюбова. Передадите световые карточки Аксентию Федоровичу, это у них там вроде старосты. Он вас к Терре и приведет.
  Сергей ненадолго замолчал, потом глубоко вздохнул.
  - Господи, столько лет уже работаю, стольким путникам координатором служил, а к Терре так и не прикоснулся ни разу, хоть до Добролюбово здесь от силы километров триста. Мне то уж полгода до пенсии осталось. Вернусь в большой город, там у меня семья, внучки. Вы то сами из большого города приехали? Как там, вообще?
  Не отвечая, на вопросы Сергея, Илья обратился к Вере Семеновне.
  - Ну то что, я единственный здесь ничего не понял из этих бредовых инструкций - это ладно. Но то, что нам сейчас придется разойтись в разные стороны на несколько часов, вы в институт, я за машиной - это совсем не по протоколу. Я не смогу обеспечивать это время твою безопасность.
  - Успокойся, Илья этого и не потребуется. Поверь мне, здесь действительно спокойно. Довезешь меня до деревни, вернешься домой, получишь расчет за проведенную работу и будешь еще удивляться своим легким деньгам.
  Все опять услышали короткий и бессмысленный смешок Сергея. Судя по всему, незнание Ильей сути вопроса касаемо конечного пункта назначения нисколько не удивило координатора. Вероятно, он частенько видел совершенно непонимающих людей.
  - Да и еще, - обратился он к двум своим собеседникам, - поменьше берите с собой вещей, чемоданов и прочего ненужного хлама. Там вам, во-первых, это не понадобится, а во-вторых рядом с Террой все материальное не имеет никакой ценности. Вы это поймете, когда доберетесь.
  На этот раз Илья скосил взгляд на Веру Семеновну и улыбнулся, давая напомнить о ее неподъемном чемодане. Вера не стала отвечать на язвительный взгляд Ильи, а только махнула головой Сергею в ответ. Все трое закончили разговор и встали с дивана и кресла. Напоследок координатор с некой долей сожаления сказал своим собеседникам.
  - Жаль не знаю вашего комитетского задания. Да мне и нельзя об этом спрашивать. Блин, никто из моих подопечных никогда мне не рассказывал. - Почти развернувшись от собеседников, Сергей внезапно развернул в их сторону голову. - Ой, чуть не забыл. Сотовые телефоны там не работают, и как до места доедете, карту сожгите пожалуйста.
  И координатор протянул Илье уже свернутый и помятый со всех сторон бумажный пакет с картой.
  
  3
  Солнце осветило фасады домов и деревья вдоль улицы по которой шел Илья. От вчерашнего ливня остались только мокрый асфальт и сырые газоны с едва пролезшей весенней первой травой. Людей на улицах действительно было не так много, но уже можно было различить тех, кто с утра торопится на работу и тех, для кого похмельное утро наступило совершенно незаметно. Не вооруженным взглядом было видно, что многие квартиры в домах пустуют и там уже давно никто не проживает. Проходя мимо памятника вождю пролетариата, расположенного рядом с административным зданием темно-серого цвета Илья обратил внимание на проезжающую мимо автомашину по сбору бытового мусора. "Значит коммунальщики работают, городок живет сколько бы в нем людей не осталось", - подумал Илья. В его голове продолжал вертеться странный разговор координатора с Верой смысл которого понимали только они.
  В какой-то момент Илья обратил внимание, как уже несколько кварталов за ним на расстоянии тридцати метров идет странный человек маргинальной внешности. С виду это был пожилой измотанный алкоголем человек, наспех одетый в мятый, истрепанный плащ. В ансамбле с синим трико и туфлями весь этот образ напоминал Илье типичного алкаша из детства. Человек не пытался догнать Илью, не выпрашивал мелочь у проходящих мимо, не падал и не останавливался до тех пор, пока не останавливал движение сам Илья. Только после того, как Илья совершенно бесцельно зашел в местную булочную, уже открывшуюся с утра, он заметил, что человек тоже остановился перед входом в магазин, словно тот пес постоянно следовавший за хозяином.
  Пройдя мимо лотков с хлебными изделиями, Илья вышел на улицу и пошел дальше. Человек также продолжил движение за Ильей, держась от него на почтенном расстоянии.
  Вот то, о чем и говорила Вера с координатором - Сергеем. Думаю, что как только я оказался на вокзале за мной, сразу установили слежку. Здесь, я так понимаю, вообще все за всеми следят. И уж тем более за приезжающими с неизвестными миссиями. Только уж выглядит этот следопыт достаточно комично и совсем не скрытно. Дилетант.
  В условленном перекрестке улиц Илья нырнул между двумя пятиэтажками и пошел по темному жилому двору. Пройдя двор он уткнулся в стену железобетонных капитальных гаражей. Даже не задумываясь Илья направился к единственному открытому гаражу, рядом с которым сидя на корточках курил небритый мужчина, постоянно сплевывая прямо перед собой на землю. Одет он был в промасленный комбинезон и явно походил на бывалого автослесаря.
  - Вы за машинкой, забрать? - Мужик встал на ноги и откинул в сторону бычок от сигареты.
  - Ну если здесь больше никто не предлагает, то тогда это я. Машина до Добролюбова доедет? - Спросил Илья в момент, когда мужик стал открывать вторые ворота гаража.
  - Эта машинка и до Питера доедет, если руки из того места растут откуда следует. Я тут с восьми утра сижу жду, чтобы передать авто. Думал еще дольше придется ждать, как чувствовал, что это ты будешь.
  Мужик с металлическим скрипом до упора открыл ворота гаража и затем медленно и аккуратно, вцепившись обеими руками, стал отодвигать брезентовую гаражную штору, прикрепленную к потолку гаража на металлической проволоке. Перед Ильей предстал красно-серый монстр внедорожника, занимающий почти весь гараж. Мужик с гордым видом встал перед машиной, как бы давая право прикоснуться к его "чудо-машине".
  - Вот. Ниссан Сафари девяносто девятого. Коробка. Пришлось немного апгрейдить. На перед поставил амортизаторы Каябовские, по длине где-то на четыре дюйма увеличились в отличие от родных. На задницу уши от Камаза приварил, штатные. Ну еще пришлось, конечно, удлинить тормозные шланги и крестовину поменять. - Он шлепнул рукой по капоту машины, от чего в воздух гаража поднялось облако пыли. - Короче, аппарат к вылету готов!
  - Не хило ты конечно попотел. Вложился. - Совершенно спокойным тоном произнес Илья.
  - Не, ну если комитет платит - я делаю. Мне сказали подготовить к Добролюбову, я сделал.
  Перед машины украшал навесной бампер из толстых никелированных труб прикрепленный к основному бамперу из-за которого скрывались четыре огромных противотуманных фары, заключенные в металлическую сетку.
  - А с противотуманками ты, дорогой мой, не переборщил? - улыбнулся Илья.
  - Ну а что, зато красиво получилось. - Мужик вытащил из нагрудного кармана своего комбинезона смятую пачку с дешевыми сигаретами и закурил одну из них.
  В гараже мгновенно запахло кислым запахом табака. Илия как смог в тесном гараже обошел машину со всех сторон и несколько раз посмотрел под днище автомобиля. Машина после доработки хоть и выглядела сейчас комично с неестественно большим расстоянием до земли, но вполне отвечала своему имени и предназначению. Мужик почти торжественно вручил Илье связку из двух ключей. Потом тихо, слегка наклоняясь к уху Ильи, спросил.
  - Не скажешь, зачем в Добролюбово едете? Да ладно, не отвечай. - Он громко рассмеялся на весь гараж еле удержав губами сигарету в рту. - Никто ж никогда не говорит, зачем туда едет. Я же шучу. Кстати вещи в машине не трогал. Я вообще чужого не беру. Как ваш координатор укомплектовал, так все в целости и лежит в багажнике.
  На машине Илья выехал с гаража и направился к зданию гостиницы, где провел прошлую ночь. Там они с Верой и запланировали встретиться через час. Ни он, ни она другой отправной точки, кроме вокзала и гостиницы в этом городе не знали.
  4
  Здание института выглядело совершенно непримечательно. Это было восьмиэтажный дом-коробка с одинаковыми окнами-глазницами и фасадом, выкрашенным в самый ужасный какой только есть на свете серый цвет. Вера нашла это здание без труда среди стареньких розовых сталинок центральной улицы города. Она поднялась по парадному крыльцу и очутилась перед массивной стеклянной входной дверью. Справа от входа висела небольшая черная табличка с названием написанным золотыми буквами "Научное учреждение 808. Российская академия наук".
  Пройдя в холодный холл института Вера уткнулась в типичный пропускной пункт с турникетом рядом с которым стояли двое крепких мужчин среднего возраста, одетых в строгие костюмы. Она открыла свою женскую сумку, достав из нее пропуск, выполненной на пластиковой карточке белого цвета. Один из мужчин на входе провел предоставленной карточкой по небольшому устройству, стоящему на приставном столике рядом с желтым турникетом. Считав на экране своего мобильного телефона всю необходимую информацию о гостье, он утвердительно махнул головой и приставил маленький круглый ридер к магниту сбоку турникета.
  - Вера Семеновна, не забывайте, что электронный пропуск действует в течении пяти дней. Затем только получать новый в комитете. В институт уже войти будет нельзя. При входе у нас работают сканеры на взрывчатые предметы и тому подобное. Вас они даже не потревожат. А вот на выходе из института обязательный полный досмотр со сканированием. Думаю, это не будет для вас проблемой?
  - Меня инструктировали перед приездом. - Коротко ответила Вера.
  После того как она прошла через проходную Вера поднялась на лифте на пятый этаж здания. По коридору, освещенному яркими светодиодными светильниками она пошла вдоль всей секции, изредка останавливаясь перед табличками на дверях. Люди выходили и заходили в эти двери, проходили по коридору, исчезали в дверях лифта. Жизнь в институте по-настоящему кипела. Она привыкла к такой суете. От этого Вере стало немного спокойнее и тревожные мысли о предстоящей поездке немного отступили.
  Названия кабинетов кричали своими непонятными названиями и вгрызались в мозг безумным слоганами: кафедра когнитивной позитроники, лаборатория проверки случайных матриц, лаборатория по мониторингу и изучению основных выходов, отдел корпускулярной философии. Ниже таблички "Ученый совет по выводам" было выведено время работы - с трех часов ночи до шести утра, ежедневно.
  Она остановилась около входа в учебно-методический кабинет с цифрой восемнадцать. Войдя внутрь Вера оказалась в просторной комнате с кафедральными стульями, столами и исполинских размеров пластиковой демонстрационной доской. Общее убранство напоминало обыкновенный учебный класс высшего учебного заведения. За массивным столом сидел седой худощавый мужчина преклонных лет с ноутбуком. Он был одет в белый халат поверх байковой рубашки и обыкновенных черных джинсов. На макушке его головы от света люминесцентной лампы блестела загорелая лысина. Испещренное морщинами лицо и аккуратно посаженные на горбатом носу очки из тонкой оправы придавали ему вид мудрого и рассудительного человека.
  Когда Вера вошла в комнату он не сразу поднял голову, а только продолжал что-то стучать на своем ноутбуке. Затем он поднял на нее взгляд и несколько секунд оставался в неподвижном состоянии.
  - Здравствуйте Феликс Александрович, - начала Вера, - Не ожидали меня увидеть? А мне координатор сказал, что вы меня ждали. - Вера улыбнулась, обнажив два ряда своих ровных белых зубов. - Чуть ли не любовный роман нам с вами приписывают.
  Мужчина резко встал со стула и бросился к Вере. Схватив ее протянутую руку, он стал нервно, но с радостью трясти ее.
  - Ну, да. Особенно, Верочка, что у нас с тобой разница в двадцать с лишним лет, и еще, ты когда-то была моей лучшей студенткой.
  - Таки самой лучшей? - Засмеялась Вера Семеновна.
  - Нет, кроме смеха, - продолжая жать руку говорил Феликс Александрович, - только тебе, Верочка, удалось чего-то добиться в науке. Тут и спорить не надо. Ладно давай ближе к делу. Знаю у тебя не так много свободного времени. Тебе еще сегодня надо успеть добраться до места.
  Он отпустил покрасневшую руку Веры Семеновны и пригласил ее присесть рядом на стул. Сам расположился на своем привычном месте, закрыл ноутбок и придвинулся к ней ближе, словно от этого в пустой комнате будет лучше слышно собеседника.
  - В третьей лаборатории, это которая на втором этаже, получите чемоданчик с комплектом световых карточек. Перевозить его надобно аккуратно. Хотя, что я говорю. По той разбитой дороге к Добролюбово аккуратно не получится. Но в любом случае постарайтесь его где-нибудь прикрепить, чтобы не болтался. Вроде случаев самопроизвольного взрыва карточки я еще не слышал, но есть правила и их нужно придерживаться. На чемоданчике код сами установите, какой захотите. Ну и сами знаете, что нужно сделать, в случае, если чемоданчик может попасть в третьи руки. Это первое. - Он положил руки на стол ладонями вниз. - Второе. Контакт с Террой вам обеспечен. В общем, что ты так давно ждала осуществиться в ближайшие часы. Я надеюсь. И честно сказать, немного завидую. В то же время не хочу тебя пугать, а только хотелось сказать то, что не скажет тебе ни один человек, ни один координатор. Верочка, будьте предельно аккуратны в общении с Террой. Она очень нестабильна и лучше слушайте. Слушайте и слушайте. Не знаю сколько тебе отвел комитет времени, но запомни одно. Любое ваше движение, слово, или еще что-либо. Все может оказать влияние на нее. Думаю, что Аксентий введет вас в курс дела. Учитывая все то страшное, что сейчас происходит в мире или должно произойти, все это влияние обоюдно направленное и взаимно поглощающее.
  - Я смотрю у вас, Феликс Александрович, новая теория рождается?
  - Нет, упаси Бог. Единственное чем я сейчас занимаюсь, это дописываю очередной труд, который и диссертацией не назовешь, но и для простой научной статьи не годится. Ну и мы с тобой понимаем, что это никто никогда ни в одном научном издании не напечатает. Я вот, что хочу сказать. Тринадцать основных спектральных анализов показывают, что вокруг Терры имеется поле. Свечение. Субстанция. Как ты ее не назови. Да что там говорить, многие очевидцы наблюдали это свечение.
  - Что вы хотите сказать, профессор?
  - Моя статья, труд доказывает влияние Терры на окружающих. Благодать, которую люди ощущают рядом с ней - это не просто так. Это то духовное начало, которое там зародилось и развивалось. Возможно, эта благодать и будет отправной точкой нашего спасения как человеческого вида. Верочка, наступают страшные времена. Страшные и хуже того странные. Об этом сейчас разве, что дурак не говорит. А у нас тут под боком в самом сердце дальневосточной тайги источник спасения находится. И никто об этом не знает и не догадывается.
  - Вы пишете работу о благодати? Я правильно вас поняла?
  - Только не включайте пожалуйста, Верочка, своего критического человека науки. Здесь не все можно объяснить только научными опытами и наблюдениями. Здесь, милая моя, все Очень сложно. Мы уже не один десяток лет наблюдаем и делаем выводы. Сопоставляем, вносим в математические модели данные и выводим предположения, которые подтверждаются тем, что происходит. Но возникает вопрос. Какой смысл проводить очередные подтверждения, если мы не можем не предсказать грядущее, не его изменить. Знаешь, я уже начинаю понемногу понимать сторонников взглядов "черного дня". Я уже начинаю им верить.
  - Не говорите глупости, Феликс Александрович. Вы здравомыслящий человек. Я, конечно, слышала, что в институте идут разработки нейросети, способной математически рассчитать последствия "черного дня". Но ведь это все утопия!
  - Не знаю, не знаю, моя хорошая. Я в последнее время и сам себе уже не верю. Слишком много мы отдали сил изучению этого явления. И с каждым годом возникает только больше вопросов, чем выводов. И выход здесь скорее всего будет только один. - Феликс Александрович задумался, всматриваясь в окно учебного класса.
  - И какой же?
  - Назвать все это чудом и перестать изучать Терру.
  - Позвольте. Вы хотите выбросить на помойку десятилетия работы вашего института, сотен научных работников? Забыть про тома написанных трудов разными людьми?
  - Если грядущее необратимо, то не следует его предотвращать. Надо лишь к нему приготовиться. - Он опять с досадой посмотрел в окно, но потом резко оживился. - Да, кстати, комитет задание еще не передал? Или это будет для тебя командировка с двумя неизвестными?
  - Думаю, что так оно и будет.
  - Ладно, это уже не мое дело. А простое человеческое любопытство.
  Феликс Александрович неожиданно, но аккуратно положил свою ладонь на Верину руку, лежащую на столе.
  - Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, Вера. Честно? Мне уже в печенках сидит этот институт, эти отчеты, этот депрессивный городишко, чтоб ему пусто было, эти ежедневные слежки - из дома на работу, с работы домой, и вся эта непонятная и бесконечная история. Я уже как пять лет, должен быть на заслуженной пенсии. И Бог с ней с подпиской о неразглашении и невыезде за пределы страны. Тьфу на все это. Я готов уже просто, уехать за город, поселиться в дачном домике и ухаживать за клубникой с помидорами, и внучек встречать. Ты еще тот человек, который может обрадовать меня своим появлением в этих холодных стенах. Как хотелось бы напоследок, хоть разок съездить в Боголюбово, прикоснуться к чему-то, чему ты отдал тридцать лет работы, своей жизни. А потом...будь что будет. Уже и помирать не страшно.
  - Да прекратите вы, Феликс Александрович. Вам еще жить и жить. Будет у вас и клубника с помидорами и еще годы счастливой жизни. Поверьте, мне.
  - Да, да, Верочка. - Лицо Феликса мгновенно сделалось грустным и подавленным. - Ваши бы слова, да сами знаете кому в уши.
  
  Попрощавшись с Феликсом Александровичем, Вера вышла из учебной комнаты и пошла к лифту, чтобы спуститься на второй этаж. Она никогда не замечала за собой ноты сентиментальности, но в этот раз странный комок застрял в ее горле, комок непонятного сожаления и горечи. Ей было жаль этого умного и трудолюбивого человека, ставшего в какой-то период ее жизни не просто старшим наставником, а по-настоящему заменив ей ее покойного отца. В какой-то момент ей показалось, что она видела Феликса Александровича в последний раз.
  В третьей лаборатории Вере Семеновне молодой, но строгий лаборант выдал ей под роспись чемоданчик, выполненный из легкого неизвестного сплава. По середине чемодана-кейса красовались большие вдавленные в корпус цифры - "808". Вера без труда в присутствии лаборанта открыла чемодан. На мягких прямоугольных платформах, выполненных скорее всего из мягкого поролона были закреплены двенадцать шаров серого цвета. Видно было, как внутри за полупрозрачными поверхностями шаров двигалось темная воздушная субстанция. Все это напоминало детские декоративные шары с елочными сюжетами внутри и с кружащимися снежинками заключенными в вакууме.
  Вера пересчитала шары и закрыла металлический чемоданчик. Затем она выставила из шести крутящихся цифр на чемодане дату своего рождения и расписалась в журнале лаборанта о приеме световых карточек в количестве двенадцати штук.
  
  5
  Машина уже около двух часов ехала по грунтовой дорогой. Пейзаж за окном сменился с редких кустарников на густой лес, вместе с дорогой уходящий вглубь сопок. Вера, всегда любившая сидеть на заднем сидении, все-таки после объяснений Ильи села на переднее пассажирское сидение, туго пристегнувшись ремнем безопасности. На плохой дороге все, что находилось на заднем сидении и в багажнике подбрасывало и шевелилось словно живая биомасса за спинами путешественников.
  Илья по заверению координатора держал скорость около пятидесяти пяти километров в час. Напряжение от вождения по неизвестной лесной дороге давало о себе знать. Вера это понимала и старалась не отвлекать Илью от дороги. Лишь один раз, когда они выехали из города, она предложила ему попить заваренный чай из термоса. Но поняв, что это будет невозможно сделать на вечно подпрыгивающем автомобиле, не стала его уговаривать. Ей даже стало немного жаль Илью, что он в отличии от нее терпит определенные лишения и весь сконцентрирован на движении машины.
  На всем протяжении пути, пейзаж был один и тот же. Вернее сказать, его вообще не было. Густой лес, вплотную прижался к извилистой дороге, а возвышающиеся сопки вскоре вообще стали закрывать солнечный свет. Постоянное биение веток о кузов автомобиля начинал раздражать, но поделать ничего нельзя было. Начинал моросить небольшой дождь. Дорога становилась мокрой и на резких поворотах внедорожник резко швыряло в сторону. От этого Илья делал резкие движения рулем в противоположную сторону от заноса и тихо почти не слышно посылал проклятья в пустоту.
  И он и Вера Семеновна все дорогу были поглощены в свои и только свои мысли. Почти не разговаривая они обменивались короткими фразами и знаками. По определенному взгляду с кивком Ильи, она разворачивала карту прямо у себя на коленях и показывала примерное местонахождение автомобиля в пути. Илья короткими взглядами на измятую карту определял, во-первых, оставшееся время в пути, во-вторых понимал предстоящие резкие повороты и спуски с подъемами на самой дороге.
  Ниссан Сафари показывал на уже мокрой дороге настоящие чудеса. Илья даже где-то в глубине поблагодарил рукастого автослесаря, как никогда подготовившего машину к тяжелому путешествию.
  Жаль, что к концу пути, ходовая часть придет в негодность и все труды мужика из того гаража обнулятся. Надеюсь, что на обратный путь в Добролюбове найдется толковый автомеханик, который сможет подшаманить все, что я успею угробить на этом внедорожнике. В конце концов, как говорил тот же мужичек: "комитет за все платит".
  Вера Семеновна смотрела в окно машины, пытаясь хоть как-то разнообразить свое созерцание скучного лесного пейзажа. Сквозь листву и хвою плотно прижатых к дороге деревьев практически ничего не было видеть. Но ожидание увидеть хотя бы подобие лесного дикого зверя не покидало Веру Семеновну. Мысли уносили ее обратно в родной город, университет, где она преподавала и провела там полжизни, с радостями и горестями. Она думала о том, что с ней будет и как она изменится, вернувшись с Добролюбова. И сможет ли она дальше спокойно жить и ходить на работу после того как побывает в самом закрытом от людей месте, в недрах тайги, в месте о котором никто не знает, но хранящем свой секрет.
  Обеденное время прошло незаметно. Вера почувствовало, что от голода и постоянной автомобильной встряски у нее начинает давить боль в висках головы. "Неужели так и начинается укачивание от болтанки с пустым желудком?" - Думала она и в ее сознание начинало проникать скрытое беспокойство. Она понимала, что в таком ухудшающемся состоянии она протянет от силы еще пару часов. Затем в любом случае начнется рвотная реакция.
  Она бегло взглянула на невозмутимое и сосредоточенное лицо Ильи. Несколько раз она была почти готова предложить Илье сделать короткую остановку, чтобы перекусить. Но наказы координатора она помнила не хуже своего напарника. Поэтому каждый раз, отказывала себе в этом желании.
  Впереди на дороге показалась маленькая точка, увеличивающаяся с каждым разом при быстром движении внедорожника. Вначале Илья подумал, что ему показалось. Сквозь морось дождя и постоянно потеющее лобовое стекло было трудно что-то разобрать в ста, ста двадцати метрах на испещренной лужами дороге.
  Только бы это был не камень. Тогда что? Остановка?
  Предмет на узкой дороге все увеличивался и увеличивался. Когда до него оставалось не больше пятидесяти метров он услышал громкий крик в машине, который вывел его из полусонного равновесного состояния многочасовой дороги.
  - Стой! Останови машину, мать твою! - Закричала Вера и стала часто колотить свой рукой по левому плечу Ильи.
  Машина остановилась в пяти метрах от человеческой фигуры одиноко стоящей на мокрой дороге под весенним дождем. Илья поднял ручной тормоз и внимательно стал разглядывать человека, примиряя свои дальнейшие действия. На дороге стояла маленькая девочка лет семи в грязном платьице неопределенного цвета, одетое совсем не по прохладной погоде. Ее взгляд сквозь смоченные дождем волосы устремились прямо на водителя остановившегося внедорожника. Невооруженным взглядом было видно, что на голове девочки, прямо на самой макушке кровоточит открытая рана. Две маленькие струйки крови спокойно скатывались по ее обоим впалым щекам. На ногах девочки были одеты старые истрепанные резиновые сапожки. Все в ней говорило о готовности получить помощь от незнакомцев в автомобиле.
  В отличии от спокойно сидящего на водительском сидении молчаливого Ильи, Вера в течении нескольких секунд схватилась за дверную ручку и выпрыгнула из машины. Брызги грязи разлетелись в разные стороны, стоило ей только коснуться земли. Она побежала к одиноко стоящей перед капотом маленькой девочке.
  - Стой! - Успел крикнуть Илья и отстегнул ремень безопасности, чтобы выйти из машины.
  Вера подбежала к девочке и набросила поверх нее свою походную болоньевую куртку, снятую с себя по пути. Она присела рядом с девочкой и постаралась поймать ее взгляд. Видно было, что девочка уже давно стоит на дороге. Все ее тело дрожало, а из посиневших губ шел пар.
  - Ты кто? Откуда ты здесь? - Стала быстро говорить Вера Семеновна, осматривая кровоточащую рану на голове ребенка. - Ты одна, ты потерялась?!
  Девочка ничего не отвечала, а только безмолвно смотрела на женщину словно находясь не то в шоковом состоянии, не то в состоянии наркотического опьянения. Илья медленными шагами подошел к двум фигурам на дороге лишь один раз взглянув назад на стоящий на дороге Ниссан Сафари с включенными противотуманными фарами и работающим двигателем. Вера, накинув на девочку свою куртку стала резкими движениями растирать сквозь куртку детские плечи. Дождь беспощадно поливал всех троих путников.
  В какой-то момент глаза девочки шевельнулись. Она посмотрела продолжительным взглядом на удивленную Веру Семеновну. Затем произошло то, от чего в сердце Веры закралось недоброе предчувствие, смешанное с нотками панического ужаса. Девочка улыбнулась женщине и развернувшись на девяносто градусов, прижав к себе теплую взрослую болоньевую куртку стала уходить от дороги в сторону лесной тропинки оставляя после себя маленькие следы от резиновых сапог в грязной жиже. Следы от ног мгновенно наполнялись дождевой водой. Справа и слева от машины послышались шелест листвы и ломающихся веточек.
  
  До Ильи начинает доходить весь ужас создавшейся ситуации. Он делает шаг назад вертя по сторонам головой. Но затем он останавливается, понимая, что объект его работы находится прямо перед ним - сидящая на корточках женщина. Он замирает.
  Из леса по обе стороны выходят несколько взрослых людей. Илья насчитывает шесть человек - пятерых мужчин и одну женщину. У троих из них (мужчин) в руках нарезные ружья, у четвертого невысокого мужчины короткоствольный обрез. Все одеты в непромокаемые плащи зеленого цвета, возможно военные плащ-палатки. Один из мужчин явно выделяется из всех. Он высокий, с густой длинной седой бородой и мощным торсом спортивного сложения. Именно он встает между сидящей на корточках Верой и Ильей и обращается к водителю внедорожника.
  - Решим все по-быстрому? Я так понимаю проблемы, вроде дырки в башке никому не нужны? - Мужчина с седой бородой улыбается.
  - Смотря что вы имеете ввиду "по-быстрому"? - Совершенно спокойно отвечает Илья.
  Мужчина с седой бородой напоминает Илье волшебника из трилогии Толкина. Илья отмечает его как главного из этой группы налетчиков. Сзади кто-то сильно бьет в спину Ильи чем-то похожим на ствол ружья. Лицо Ильи искривляется от боли, но сам он остается стоять на одном месте. Развернув голову, он видит перед собой небольшого роста полного мужчину с ружьем в руках и улыбающегося во весь рот. В данном случае ружье в руках такого человека делает его Богом и вершителем всего.
  - А ты че такой смелый? Ты бы, скотина городская, рот свой помыла прежде, чем разговор начинать. Не представляешь, что я могу сделать с твоей бабой после того как хлопну тебя. - Полный мужчина начинает показывать злую и страшную улыбку.
  - Да погоди, ты Плешивый, не кипятись, - говорит мужчина с седой бородой, - парнишка просто не понимает, кто перед ним стоит и что с ним могут сделать. - Седобородый опять обращается к Илье. - Значит слушай меня внимательно юнец. Сейчас мы реквизируем ваше авто со всем, что там находится. Возьмем на часок твою бабенку, пока ты тут подождешь. И потом вы дружненько пешочком дойдете до своего Добролюбова. Если дойдете, конечно. Вы же туда идете? Ах, что я спрашиваю, тут только одна дорога и только до этого места.
  - Нахер его бабу, - слышится женский крик, - берем машину, этих в расход и сваливаем!
  Женщина лет сорока с большим ножом, похожим на большой тесак, мясника, стоит справа от седобородого. Взгляд ее ненавистно сверлит Илью. Она готова вырезать сердце обоим путникам, стоит только отдать ей соответствующий приказ. Седобородый, услышав голос женщины, не отводя взгляда от Ильи, начинает ехидно смеяться.
  - Сестра то моя ревнует к братьям. Ну так мне твоя старая баба тоже не по вкусу. Это не ко мне. Это ты с братанами моими разбираться будешь. А сейчас спокойно, передай мне пожалуйста ключики от машины. Слышал меня?
  - Ничего мы вам не отдадим. Мы едем по заданию комитета. Если с нами что-то случится, вы не представляете, что тогда будет. Национальная гвардия за нами выедет, если только я не сообщу о своем положении через пять минут. - Говорит Вера Семеновна и встает с земли в полный рост, обращаясь к седобородому.
  - Слышь, парень, а баба твоя разговорчивая, смелая. Только мы то здесь совсем не мухоморы лесные, чтобы не понимать, что никто за вами не приедет. И телефон здесь не ловит, и вы не особую важность представляете, раз без охраны и сопровождения по тайге колесите. Вы походу просто кого-то из обслуги меняете в Добролюбове. Правильно говорю? - Лицо седобородого с улыбающегося становится серьезным. - Ты рот то ей прикрой, а не то мой младший брат ей прикроет, и я не буду говорить - чем. Он, смотрю, уж очень этого хотел бы. А? Плешивый?
  - Слушайте, как вас там, таежные братья, давайте поступим так. Вы забираете машину, а женщина вместе со мной пойдет куда шли. Хорошо? У меня есть с собой немного денег, - Илья засовывает руку в нагрудный карман, чтобы извлечь бумажник, - вот... я сейчас дам денег.
  - Руку вытащил, гнида! - Полный невысокий мужчина опять бьет в спину Ильи ствол своего ружья.
  Лицо Илья опять искривляется от боли, но он успевает вытащить из нагрудного кармана куртки кожаный коричневый бумажник. Он демонстративно поднимает руку с бумажником вверх.
  - Вот! Вот здесь деньги. Берите их, машину и мы пойдем.
  - Да кому нужны твои, блять, деньги? - Восклицает полный налетчик, продолжающий тыкать стволом ружья в спину Ильи. - Здесь в тайге деньги ничего не стоят. А вот то, что вы перевозите в своей машинке для Добролюбовских... Вот это нам и нужно.
  - Все равно, возьмите деньги, здесь достаточно...
  Илья разворачивается к полному налетчику и протягивает ему поверх направленного на него ствола ружья бумажник. Дождь поливает всех стоящих перед машиной с новой силой, словно обозначая создавшийся накал ситуации.
  Затем Илья быстрым движением руки бросает бумажник в лицо стоящему перед ним человеку с ружьем, при этом обеими руками обхватывает ствол ружья и притягивает к себе толстяка. Он разворачивает его вместе с направленным вперед ружьем, оказываясь за спиной толстого налетчика. Правая рука ложится на спусковой курок ружья поверх указательного пальца владельца ружья. Илья со всей силой прижимает спину толстяка к себе. На все это у Ильи уходят доли секунды. Не ожидавшие такого резкого поворота собратья остаются в замешательстве, но направив стволы в сторону Ильи начинают открывать огонь из своих ружей. Сквозь тишину леса и шелест падающего дождя раздаются оглушительные выстрелы. Вера садится в грязь закрывая голову обеими руками.
  Прижавшись к спине толстяка-налетчика Илья ощущает, как при каждом выстреле содрогается его тело. Он слышит стоны толстого налетчика, и словно управляя марионеткой, Илья разворачивает тело толстяка перед собой в направление приходящих выстрелов с трех сторон. Поток пуль приходится на тело толстяка. Илья понимает, что он держится за спину уже мертвого человека. С такой же молниеносностью он нажимает на палец лежащий на спусковом курке, мертвого человека, каждый раз разворачивая ствол ружья в сторону противников. Этот танец смерти длится еще несколько секунд, сопровождаемый грохотом, криками и льющейся в дорожную грязь кровь налетчиков.
  В какой-то момент наступает тишина и сквозь пороховой дым, разрезаемый струями дождя, Илья видит следующую картину. На земле лежат четыре мужских тела. Один из мужчин, у которого не было оружия корчится на земле прижимая обе ладони к своему кровавому животу. Он стонет в тишину леса и пытается произносить проклятия. Вера все также съежившись сидит на земле обхватив руками голову. Женщина в зеленом плаще с ножом в руках стоит неподвижно посреди тел. В ее взгляде угадывается удивление, и ужас от осознания произошедшего.
  Илья отбрасывает в сторону мертвое тело застреленного толстяка, успевая перехватить в свои руки его ружье. Неожиданно женщина начинает истошно вопить и бросается с ножом в вытянутой вперед рукой на Илью. Дистанция между ними сокращается до двух метров, и Илья вместо выстрела в сторону обезумевшей женщины принимает другое решение. Он мгновенно разворачивает оружие в другую сторону и обрушивает массивный деревянный приклад ружья в лицо противнику. Женщина падает на землю. На ее лице застывает немое выражение и свернутая вправо челюстная кость. Илья бросает на нее беглый взгляд и устремляется к неподвижно сидящей Вере.
  - Вера вставай! С тобой все в порядке? - Он хватает ее за плечи и подымает с земли, ощупывая все тело в поисках повреждений. -Ты идти можешь? Надо убираться отсюда. Этих братьев здесь судя по всему пруд пруди. Сейчас на выстрелы еще прилетят.
  Илья замечает ничего не выражающий взгляд Веры Семеновны и понимает, что некоторое время она еще будет находится в шоковом состоянии. Он подхватывает ее под руку, не выпуская из рук трофейного ружья, и направляется к своей машине.
  После того как внедорожник трогается с места Илья переключает скорость и давит со всей силы на педаль газа. Машина проезжает по лежащим в грязи телам налетчиков и расплескивая в разные стороны лужи вырывается на лесную дорогу.
  
  Вера не помнила, как снова оказалась на переднем сидении автомобиля пристегнутой ремнем безопасности. Она просто бездумно смотрела в боковое окно машины, наблюдая стремительно проносившийся лес. Казалось, что машина по-настоящему летела по лесной дороге, лишь изредка касаясь колесами выпученных дорожных бугров. В какой-то момент Вера отключилась и погрузилась в сон. В следующий раз, когда она открыла глаза она увидела перед остановившейся машиной освещенную фарами автомобиля стену, занимавшую, казалось, все пространство вокруг.
  
  6
  То, что увидел Илья в первые же секунды, ошеломило его, как только он остановил автомобиль. Он не поверил своим глазам и поэтому заглушив мотор внедорожника, вышел из машины. Дождь продолжал лить уже несколько часов подряд.
  Перед ним стояла самая настоящая стена, возвышавшаяся на высоту трех или четырехэтажного дома. Неизвестно было понять из чего она была сложена, но обшита она была разноплановыми кусками листового железа. В том месте, где дорогу обрывал срез стены Илья разглядел очертания исполинских ворот и маленькую коробочку рядом с правосторонней частью ворот. Не обращая внимание, на свою уже совсем мокрую одежду, он медленно подошел к стене. Илья поднял голову вверх, но ничего не увидел наверху стены, только бесконечный поток воды, льющийся с неба. Затем он вплотную приблизился к висящей на стене коробочке. На ней светилась зеленая маленькая лампочка рядом с которой выделялась прямоугольная металлическая кнопка. Без труда можно было понять, что это переговорное устройство с теми, кто находится с другой стороны стены.
  Продолжительно нажав кнопку, он наклонил голову к настенной коробке.
  - Э... Это Илья Ковылев...э...мой регистрационный код сто девяносто пять "эм", "эн". - Четким голосом произнес Илья. - Я сопровождаю Корн Веру Семеновну, по отдельному заданию комитета.
  Некоторое время никто не отвечал, и Илья уже хотел повторить свое заявления, как внезапно цвет лампочки сменился с зеленного на красный. Из коробочки послышался металлический мужской голос.
  - Предъявите идентификационные удостоверения.
  Илья стал разглядывать коробочку, на которой отсутствовали видеокамеры, видео-глазки или тому подобные прорези для сканирования. Удивленный отсутствием таковых, он вернулся к машине и спросил у Веры ее удостоверение-карточку. Вера все также продолжала сидеть в автомобиле в устало-аморфном состоянии. Видимо желание выходить из машины после встречи на дороге с семьей налетчиков на долгое время у нее отпало. После того, как Илья поводил вдоль и поперек ящика с лампочкой своим и Вериным пропусками, несколько минут ничего не происходило. Не было ни сканирующего света, ни звукового сигнала. Опять раздался голос, и лампочка в ящике загорелась красным светом. От неожиданности Илья даже вздрогнул. Массивные ворота со звуком звенящей металлической цепи начали очень медленно разъезжаться в стороны.
  - Проезжайте. Вход будет открытым в течении сорока пяти секунд, сорока четырех секунд, сорока трех...
  Осознав несложный временной принцип прохода, Илья подбежал к машине, завел двигатель и тронулся с места. Перед ним открылся черный тоннель ворот. Сквозь льющийся дождь автомобиль из полутемного вечернего леса въехал в абсолютной мрак прохода через стену. Фары Ниссана осветили внутренний проезд туннеля и открывающиеся ворота с другой стороны стены. Общая ширина стены по примерным подсчетам Ильи составляла более восьми метров. Увиденное его поражало. Весь проход с потолка по стены был выполнен из деревянного бруса, покрытого чем-то жидким черного цвета.
  За пределами стены машину встретили четверо человек в камуфлированной армейской форме с автоматами в руках. Один из них помог путникам выйти из автомобиля, вынести наружу их вещи и представился старшим по ночной смене. Его имя Илья даже не попытался запомнить. Странное чувство продолжало не покидать Илью до момента выезда из леса за стену.
  Хорошо экипированные по-военному люди с оружием взяли вещи Ильи с Верой и молча проводили их дальше. Старший группы пояснил им, что выходить без специальной директивы комитета запрещается, и что общий срок пребывания их в Добролюбово согласно пропускам, не превышает пяти дней. Вдоль заборов и неизвестных каменных построек с очень маленькими окнами они вышли на небольшую площадь.
  - Вот отсюда начинается Добролюбово и заканчивается наша юрисдикция по охране объекта. Да, и ваше ружье, которое мы нашли в машине, мы реквизируем. В деревню с оружием запрещено. - Сказал старший и все четверо откланялись.
  Пройти несколько метров по земле было настоящим благодарственным спасением не только для Веры Семеновны, но и для самого Ильи. Долгое сидение на автомобильном сидении на ухабистой лесной дороге давало о себе знать. С площади путникам открылся прекрасный вид на село, раскинувшееся ниже в распадке двух сопок вокруг небольшого кристально-чистого озера. В деревне присутствовало электрическое освещение, что было совершенно непонятно для такой таежной глуши и хорошо видно по обилию электрических столбов по всей деревни. Множество разноплановых деревянных домиков были хорошо освещены, даже в такое полу сумрачное состояние. Наконец Илья мгновенно осознал то странное чувство, которое он ощутил, как только они оказались по другую сторону стены. От неожиданности своего открытия он даже негромко выругался вслух. Здесь за стеной, где начиналось село Добролюбово, в настоящий момент вообще не было дождя, который был там - за стеной, где-то в другом мире. Илья, конечно, предположил версию о столь стремительно закончившемся ливне, но земля по которой он шел была здесь за стеной абсолютно сухой.
   По дороге, ведущей вниз к деревне Илья увидел человека, идущего им навстречу. В руках у него ничего не было, что было непривычно после стольких встреченных в течении дня людей с огнестрельным оружием в руках. Когда Вера с Ильей сблизились с человеком, тот развел руки в разные стороны, словно доброжелательно встречая гостей и показывая свое гостеприимство и безопасность.
  - Приветствую вас Вера Семеновна и ...
  - Этот молодой человек со мной. И будет здесь со мной до самого конца. - Наконец за несколько последних часов произнесла Вера Семеновна. - Его имя - Илья.
  - Добро пожаловать люди дорогие. - Человек искренне улыбнулся гостям. Меня зовут Аксентий Федорович, можно просто - Аксентий. Я тут что-то вроде "за старшего".
  Это был невысокий пожилой мужчина, худощавого телосложения и с сединой в густой копне волос на голове. Он был одет в потертые не по возрасту джинсы и клетчатую фланелевую рубашку с закатанными по локоть рукавами. Его жилистые руки с ярко выраженными венами на запястьях и мозолями на подушечках пальцев выдавали в нем человека, не брезгающего ручным трудом. Он подавал собой вид доброго человека, к которому по обычаю своему люди тянутся и ищут, если не защиты, то уж точно житейский совет. Аксентий с первых секунд мог расположить к себе людей, даже если в тот момент человек был агрессивен или даже подавлен.
  Теперь втроем с приезжими путниками они не спешно продолжили свой путь по дороге к открывающейся деревне.
  - Я вас конечно ждал пораньше, - продолжал Аксентий, - вижу с вами что-то произошло по дороге? - И он осмотрел с ног до головы мокрую и грязную одежду гостей.
  - Да. Возникли кое-какие сложности по дороге. - Ответил Илья и взглянул на Веру с желанием посмотреть ее реакцию на сказанное.
  - Ну да ладно, не буду задавать лишних вопросов. Вы и так с дороги устали, я вижу. Сразу скажу, со свободными домами у нас не очень. На северной стороне озера есть гостевой двухэтажный дом. Вот он как раз для таких гостей как вы. Сами понимаете место у нас тут не для большого посещения людей. Да и люди в основном только, те, которых комитет одобрил и согласовал. Думаю, возражать не будете? Я имею ввиду, что жить будете вдвоем, там четыре раздельных комнаты. А главное, в доме есть независимая система водоснабжения и биотуалет. - Аксентий усмехнулся. - Для деревни - это великое достижение, знаете-ли.
  - Тут не поспоришь.
  - Так что сейчас с дороги вам лучше отоспаться и отдохнуть. А завтра рано утром я вам уже окрестности покажу и расскажу. У нас здесь деревенька рано просыпается. Да, кстати, я чемоданчик со световыми карточками заберу.
  - Ах конечно, конечно. - Ответила Вера Семеновна.
  Илья передал чемодан Аксентию Федоровичу. Тот аккуратно взял его за ручку, словно боялся уронить или разбить в нем что-то очень хрупкое. Затем он указал им короткий путь к гостевому дому и еще долго стоял и смотрел вслед, уходящим гостям. Дом стоял в стороне от основной деревенской улицы и Илье с Верой пришлось пройти еще около десяти минут чтобы выйти во двор двухэтажного рубленного дома с крыльцом и холодными сенями. Ноги уже не слушались и Вере все время казалось, что стоит ей только присесть в доме, как она моментально погрузится в сон.
  Войдя в дом, они увидели большую кухню-столовую, на столе которой их ждал ужин, накрытый белыми полотенцами. Из супницы по всему дому исходил до сумасшествия вкусный аромат какой-то жидкой еды, возможно горохового супа с копченостями. На столе лежали все необходимые столовый приборы и еще несколько кастрюль с неизвестным вторым блюдом. В отдельном деревянном блюде лежала зелень с помидорами, редисом и другими овощами.
  - Да я б такому старосте памятник при жизни поставил! - Воскликнул Илья и скинув на ходу ботинки уселся за стол.
  Вера Семеновна, увидев такую картину коротко цыкнула языком, но через минуты уселась напротив Ильи за стол. Мыть перед едой руки ни у кого не было ни сил, ни желания. Чувство безраздельного голода охватил обоих путников. Только когда они приступили ко второму блюду, варенному картофелю с куриным жаркое, они оба начали смеяться сами над собой и увиденной ситуацией со стороны. Вспоминать о случившемся на дороге в лесу никто из них не хотел.
  
  7
  С первым лучом света, пробившимся в комнату, Илья открыл глаза. Он с минуту еще лежал на кровати и осматривал внутреннее убранство комнаты, которую так и не успел осмотреть вчера с вечера. В комнате пахло не то елью, не то еще каким-то специфическим древесным запахом, от которого по всему телу разливалась успокоительная истома. Он встал с кровати, оделся и спустившись со второго этажа по деревянной резной винтовой лестнице, вышел через столовую на крыльцо дома.
  Первые лучи солнца уже стали пробиваться из-за сопок, окруживших деревню. Гладь озера заблестела миллионом маленьких солнечных зайчиков от чего Илье даже пришлось слегка прищурить глаза. Вид с крыльца на озеро был ошеломляющим. Подобные виды Илья мог вспомнить разве что на каком-нибудь туристическом плакате или открытке с какими-нибудь швейцарскими лугами. Ярко зеленая зелень леса показывала всем окружающим о возрождении земли после долгой зимней спячки. А черные стволы деревьев, отражающиеся в воде озера, придавали образ бесконечности леса. По всем ощущениям день предстоял быть по весеннему теплым.
  Метрах в ста от дома стояли двое человек. По одежде Илья сообразил, что это были Вера с Аксентием Федоровичем. Они спокойно стояли у озера и разговаривая смотрели на озеро.
  То есть, пока я спал, Аксентий с Верой уже во всю общаются и бродят вдоль озера. Блин. Вера, Вера... Говорил же, без меня никуда одной не ходить. Конечно понимаю, что здесь в деревушке все вроде спокойно, но...
  Илья пошел вдоль озера, находившегося в пятидесяти метрах от входа в дом. Он оглянулся назад чтобы рассмотреть гостевой дом издалека (вечером было не до этого). Красивый дом, сложенный из круглого бруса с большой мансардой на втором этаже и резными ставнями практически на каждом окне дома. Все в нем было сделано с душой и в лучших традициях русской избы. Печь внутри конечно была бутафорская, с камином на первом этаже, но это лишь придавало дому определенный стиль "а-ля домик охотника".
  Так там еще и балкон такой огромный есть? Надо как-нибудь на него выйти. Постоять.
  Когда расстояние до Веры с Аксентием сократилось до метров десяти Илья увидел, как староста что-то держал на вытянутой руке, демонстрируя Вере этот предмет. Его правя рука была направлена в сторону озера. Вера Семеновна внимательно следила за этой немой сценой, ожидая следующие манипуляции от Аксентия. Как только Илья приблизился к ним сзади, Аксентий отвел левую руку в сторону прибывшего и слегка помахал ладонью, давая понять о необходимой тишине. Илья моментально встал рядом с Верой как вкопанный.
  На правой ладони Аксентия в лучах солнца блестел металлическим оттенком совершенно идеальной формы шар. Внутри шара шевелилось что-то темное и непонятное, словно сжатый до малых размеров смерч и зажатый в тесных границах оболочки шара. Через минуту Аксентий, не выпуская с ладони шара, нажал сверху большим пальцем этой же правой руки. Далее черный смерч в шаре стал раскручиваться намного быстрее и в какой-то момент шар расколовшись выпустил вверх светящееся облако неизвестной пыли. Словно миллиарды мелких светлячков светящееся облако увеличилось в диаметре, и наконец эта пыль очень быстро погасла над водой озера. В руке Аксентия уже ничего не находилось, словно и не было никогда. Он опустил руку и развернулся к Вере Семеновне.
  - Вот так примерно это и делается. - С чувством удовлетворения и улыбкой на лице произнес староста.
  - И это все? И в чем же здесь секрет? - Недоуменно обратилась Вера.
  - Нет здесь никакого секрета. Активация световой карточки, или как тут ее называют - Око, происходит с помощью простых манипуляций. Но в полной тишине и при определенно произносимой мантре-коде в этот момент.
  - Но, позвольте, Аксентий Федорович, вы же сейчас молчали.
  - Нет, - еще сильнее улыбнулся староста, - я произносил это слово - вот здесь. - И Аксентий слегка постучал указательным пальцем себе по голове. - Вы теперь первый раз увидели, как активируется Око. Высвободившееся нано-боты сейчас разнесет над всем озером. Но через некоторое время они станут управляемы и из института, в который вы вчера заезжали их можно будет перенести в любое место в Добролюбове. Причем эту процедуру можно делать в любом месте. Я же стараюсь это делать в стороне от людских глаз. Ну, знаете, вопросы там лишние и все такое. Народ у нас в деревне интересный, творческий и в тоже время любопытный до чертиков.
  - Но ведь эти частицы...эти нано-боты...они же не могут долго находится во взвешенном состоянии? Я правильно понимаю?
  - Да, абсолютно, Вера Семеновна. У них есть и свой срок, и он не превышает месяца. Еще есть определенные факторы, влияющие на их перемещение в воздухе. Это и ветер, и солнечные лучи и даже негативная энергия человека. Но, так сложилось, что здесь в Добролюбове погода всегда спокойная и мягкая. Естественно постоянное рассеивание их в этом месте очень сильно влияет и на погоду, и на климат в целом.
  - То-то я заметил, что вчера по приезду дождь как-то внезапно прекратился, стоило нам попасть за стену. - Вставил свою реплику Илья.
  Аксентий Федорович развернулся к Илье.
  - А ведь молодой человек прав. Илья, вас кажется зовут? Причем вы то вообще и не знаете, что это за Око и с чем его едят? А ведь это, молодой человек, гениальное изобретение института. И это изобретение нам здесь очень помогает проводить свою, незримую работу.
  Глаза Веры увеличились, стоило ей посмотреть на правую ладонь Аксентия. Он нервно потирал ее о свое правое бедро немного хмуря при этом лицо. На руке было еле заметное покраснение от нанесенного шаром ожога. Староста, заметив удивление Веры Семеновны постарался опередить ответами ее вопросы.
  - Да, да, да. Есть кое-какие неприятности с этой процедурой. При активации Ока, нано-боты начинают слегка нагреваться при высвобождении. Знаете, словно они чувствуют что-то. Словно они живые организмы. Или это им просто снится. - И Аксентий негромко захихикал. - И ведь в перчатке этого сделать невозможно. Вот в чем перчинка.
  Он подошел вплотную к озеру и пополоскал руку в ледяной воде. Лицо у него при этом выражало блаженство.
  - Вот еще одна причина, почему я стараюсь проводить эту процедуру около нашего деревенского озера. А сейчас, мы немного пройдем по деревне. Покажу вам, где я живу. И кстати сегодня на ужин - милости прошу в гости. Отказы не принимаю. Я, конечно, понимаю, что еду которую готовят и приносят в ваш гостевой домик наши люди - достаточно съедобная, но вы еще просто не знаете какой прекрасный рыбный пирог готовит моя супруга. Таких пирогов, как стряпает моя Сонечка вы в жизни не ели.
  
  Аксентий повел гостей от озера вверх к главной и по сути основной улице деревни. Деревянные домики жителей Добролубова выглядели более чем аккуратно. Не было видно покосившихся заборов, одиноко стоящих во дворах надворных туалетов и тому подобного. Проходя вдоль первого появившегося дома Вера обратила внимание на красивые фигуры аистов, выполненных из цельных спиленных стволов берез, обрамлявших входную калитку во внутренний двор. Через невысокий забор был виден одноэтажный дом с искусно выполненными деревянными обрамлениями орнаментов оконной и дверной группы. Конек двухскатной крыши украшала вырезанная из дерева в стилизованном виде фигурка прыгающей кошки. Аксентий Федорович показал в сторону дома рукой и обратился к Вере Семеновне.
  - А вот здесь у нас живет легендарная личность. Пять лет назад к нам переехал. Он художник, наш местный, получается, художник. Там в большом городе он был целым инженером-конструктором в каком-то НИИ. А переехав сюда открыл в себе вот такой вот талант. Причем, самое интересное, никогда нигде не учился и не знал о своих способностях. А тут бац и просветлел, что-ли. Начинал с малого, бегал тут с этюдником по окрестностям, дворики, березки русские писал. А потом серьезно так занялся портретным ремеслом. Так к нему сейчас в Добролюбово целая очередь выстроилась. Вот Соню мою он два дня писал. Всего-лишь два дня, представьте! - Аксентий величественно поднял указательный палец вверх. - Там за его избой двор Марии с двумя ее дочками. Ну вы не подумайте девочки уже взрослые, кому двадцать с гаком, а кому и за тридцать. У первой муж подонок, колотил ее частенько. У второй, Ольги, тоже что-то не вязалось с личной жизнью. А мать их, Мария, уже как десяток лет вдовой ходит. Короче говоря, не везло этим бабам по жизни, уж простите меня Вера Семеновна, никак. А здесь...Пообжились, да занялись ремеслом всяким. И корзины со всякими рисунками из бересты и соломы плетет одна. Вторая занялась вязанием. Всю деревню обшивает. Вот все, что зимой здесь носится все из-под рук старшей Иришки выходит. А Мария сама хлеб печет да сладости всякие делает. Выписал тут год назад ей из города мини пекарню.
  Все трое завернули за угол следующего по счету деревянного дома рядом с которым расположился настоящий колодец с водой, сложенный из бревен.
   - Вот в этом дворе у нас еще один умелец с семьей живет. Имя свое он переделал на Тифона, а настоящее свое уже никто из местных и не помнит. Бывший военный, при хорошей пенсии. Так вот он со своей женой и сыном гончарным делом занимается. Потом обжигает, глазурью цветной свои изделия покрывает. В общем весь цикл гончарного ремесла производит. А в свободное время семья эта всякие искусные предметы лепит, вплоть до детских свистулек. Мы тут раз в год что-то вроде фестиваля солнцестояния устраиваем. Так вот у него на ярмарке такие вещи выставляются, любой бы богатый дом с руками бы оторвал за большие деньги. Только вот в чем петрушка, деньги им особо и не нужны.
  - А этот чей такой скромный домик. - Спросила Вера.
  Почти вплотную к лесу в трехстах метрах стоял двухэтажный деревянный дом. Солнце уже осветило его покрытую металлом крышу. Дом отличался от всех изб своей простотой и аутентичностью. Если бы такой домик стоял в частном секторе какого-нибудь города, он бы слился в общей массе с остальными домами.
  - Где? А вот этот? - Аксентий Федорович даже скривил недовольную гримасу на лице. - Ну...тут особо говорить нечего. Здесь своя история. Живет там некий мужик по имени Анатолий. Болезнь у него какая-то неизлечимая, вроде какой-то вестибулярный синдром прогрессирует из-за доброкачественной опухоли в мозге. Сильные головные боли, головокружения и весь набор симптомов. Так вот, то ли сказал ему кто, то ли сам догадался, но нашел он один способ, чтобы избежать этого недуга. А вернее сказать заморозить его на долгое время. И рецепт его заключается в том, что головные боли прекращаются и мыслить начинаешь яснее только тогда, когда все твое тело находится вниз головой.
  - Как это вниз головой? Недоуменно спросила Вера и остановилась, вглядываясь в темные окна стоящего дома.
  - А вот так вот. Очень просто. В доме этом Анатолий все переделал. Там вообще-то нету второго этажа, как кажется и видится. Это все один высокий этаж. Так вот в доме этом все находится вверх тормашками, вниз, мать его, головой. У Толи там целая система рычагов, механизмов и подвесок, чтобы он мог перемещаться по дому, есть в доме, спать в доме - вверх ногами. В это конечно трудно поверить, но я бы вам не желал такое увидеть воочию. Сцена, я прямо скажу, не из лицеприятных.
  - Это почему же?
  - Ну сами посудите. Попадаете вы в дом, а там от лампочки на полу, до столов и стульев, перевернутых под потолком. Словно попадаешь в какой-то сюрреалистический дом Сальвадора Дали - не больше, не меньше. Картина жуткая, вот никто туда и не ходит, и я вам не советую. Потому он и ведет затворнический образ жизни, почти не выходит из дома. Только так, до сельмага и сразу обратно. Видно больно ему долго по земле ногами ходить. Предлагал ему к нашей травнице Веронике обратиться с недугом, но, черт порхатый, не верит он в эту народную медицину, хоть ты тресни.
  - А этот Анатолий, сам чем-нибудь занимается?
  - Ой, честно не особо отслеживаю его жизнь. Но что-то он там постоянно читает. Ах, голова моя пустая! - Аксентий со всей силы шлепнул себя открытой ладонью по лбу. - Ну да! Он же ведь переводит. Я имею ввиду он переводчик. Заказов у него хоть отбавляй со всей страны привозят. И переводит он практически со всех языков мира, даже языков - уже не существующих. Вот тут не знаю. То ли до приезда сюда у него такой талант был, то ли уже когда здесь обосновался и начал вести свою жизнь вверх ногами. Я бы даже сказал вверхтормашечный образ жизни. - Он сделал небольшую паузу, словно о чем-то подумал. - Ну а с другой стороны, - продолжил Аксентий, - человек он не злой. А если ему от этого недуга легче, что он вниз головой по дому ходит, так пусть себе ходит, добрый человек.
  Они прошли мимо двух нежилых бараков, вероятно разбираемых местным населением на дрова. Далее по улице они вышли к невысокому дому самого старосты, в который он пригласил Веру с Ильей на этот вечер. Сельский магазин, торгующий всем, чем пожелает душа стоял прямо на деревенской площади, если ее так можно было назвать. Из него вышел туркмен, с одетой поверх одежды грязным фартуком. Он махнул Аксентию рукой, приветствуя старосту села.
  - И тебе малэйкум, твой салам. - Ответил, усмехнувшись, Аксентий. - А вообще народ у нас хоть и разный, но рукастый и творчески подкованный. Все, кто сюда приезжает, все они бегут из того мира, который если не сегодня и завтра, то обязательно когда-нибудь рванет. Новостей здесь, слава Богу, никто не читает, не смотрит, да и не зачем это людям. Знать о том, что у вас там происходит, значит нарушить творческий путь, разрушить связь с Богом. У нас здесь даже есть бывший зэк. Неплохой такой мужичек, хоть и болеет постоянно (видать досталось ему там). Он у нас вообще ничем не прославлен и ничего не умеет. Только ходит он по домам, да помогает людям, чем попросят. Кому вскопать что на огороде, кому в доме что поправить. Только денег он за это не берет, люди сами ему дают все необходимое. Так и живет уже третий год здесь. Вот я и думаю, смотря на него. Может в этом и есть вся соль? Может не обязательно в жизни талантами обладать? Если уж ты людям помогаешь безвозмездно, ничего не прося взамен, так в этом и есть твой основной талант и предназначение? А такой талант - дорого стоит, по чище всякого ремесла. Здесь нету места своему тщеславию и удовлетворению.
  - То есть все, кто здесь живет, все занимаются своим любимым делом, ремеслом или еще чем-то любимым. Прямо деревня счастливых каких-то. - Произнес Илья. - А вы то, Аксентий Федорович, чем занимаетесь? Управляете этими счастливцами?
  - Ну, вообще-то, я книгу пишу уже не первый год.
  - Одну книгу?
  - Ну, да, одну. Уже как десятый год пишу. Я что-то вроде местного писателя-летописца. - Аксентия засмеялся.
  - И о чем же, простите спросить? - Произнесла Вера Семеновна.
  Аксентий глубоко вдохнул и медленно спокойно выдохнул.
  - Ну о чем же я могу писать, находясь здесь двадцать четыре часа, в отличие от института? Летопись.
  Сразу за местной площадью шло продолжение улицы, заканчивающейся бесконечным лесом. Но Илья с Верой прекрасно помнят по вчерашнему приезду, что за лесом стоит высокая стена, охраняемая вооруженными людьми. Здесь же из-за высоких крон деревьев края верхнего обреза стены не видно и визуально создается впечатление об отрезанности села тайгой от всего наружного мира.
  - Все, кто приезжает в Добролюбово в нем и остается. Возвращаться в большие города уже никто не хочет. Во-первых, от постоянного ожидания страшных событий, которые могут начаться в любое время. - Продолжил Аксентий Федорович. - А во-вторых, только здесь в Добролюбове можно ощущать себя полноценным человеком и заниматься тем, что приносит радость не только тебе, но и окружающим людям. Нету у тебя творческих задатков, займись чем угодно. Да просто обеспечивай себя. Слава Богу у нас здесь и электричество, и вода - все автономное. Одна проблема, много, а точнее сказать, почти все переправляется сюда по небу вертушками. А иначе нельзя. Лес вокруг кишит всякими преступными элементами, только стена и спасает.
  То тут, то там в домах и во дворах люди начинали чем-то заниматься, шуметь. Не вооруженным взглядом представала картина пробуждения деревни. По дороге проехал один старый японский автомобиль, выпуская после себя клубы черного дыма. Что-то тяжелое звякнуло в кузове этого пикапа, когда он проехал по дорожной ямке. За рулем сидел крупный мужчина с банданой черного цвета на голове. За руль он держался мощными руками и увидев Аксентия молча кивнул головой в кабине своего авто.
  - Вот проехал наш местный кузнец Яков. Вы спросите, а зачем нам в двадцать первом веке кузнец и все такое? Яков довел свое мастерство до определенного совершенства. Вот же смешно сказал - "определенное совершенство". Но это так. У него золотые руки, и в учениках у него помимо своих ребятишек есть еще дюжина желающих поучиться у мастера. Получается у него здесь целая школа по этому мастерству. Кстати он - самый добрый из добряков, каких только вы могли видеть в жизни. Почти все ограды дворов по улице - дело его рук. Короче, люди у на здесь живут интересные. Что там говорить.
  
  8
  На второй день своего пребывания в Добролюбове Илья уже почти полностью освоился. Жизнь тут текла своим неспешным темпом. Пока Вера занималась своими наблюдениями или как она это называла работой, а по вечерам, что-то настукивала в своем ноутбуке Илья был предоставлен сам себе. Находиться рядом со своим "объектом" здесь было не обязательно. В деревне опасность представляла разве, что неудачно спущенная со двора собака.
  Три раза в день на кухню первого этажа приносили еду и аккуратно расставляли на большом столе первого этажа. Это происходило так не заметно, что один раз Илья решил специально дождаться "кормильцев", чтобы наконец посмотреть им в глаза. К своему удивлению это оказались дети. Мальчик лет тринадцати и такого же возраста девочка приносили в тяжелых термосах горячее и также аккуратно расставляли столовые предметы на столе. Дети не испугались Ильи, а только улыбались и продолжали выполнять свои обязанности.
  С тыльной стороны гостевого дома на хозяйственном дворе Илья обнаружил пристроенную баню с прилагающимися к этому всеми атрибутами. Чтобы хоть как-то развлечь себя он несколько часов в день посвящал себя рубке дров из сухих березовых и осиновых чурок. Делал он это с удовольствием предвкушая вечернюю баньку. Спиртное естественно в Добролюбове не завозили, поэтому довольствоваться банным делом вечером приходилось в одиночестве, сразу после того, как мылась Вера Семеновна.
  На ужине, на который их любезно пригласил Аксентий Федорович, они познакомились с супругой старосты, покладистой и хозяйственной женщиной. Стряпня хозяйки дома действительно пришлась по вкусу и Илье, и Вере. Только там, в доме Аксентия и пришлось немного выпить домашнего вина, сделанного самолично старостой из дикого таежного винограда. Аксентий не переставал рассказывать о жителях деревни, каждый раз удивляя гостей все новыми и новыми талантами своих односельчан. Как выяснилось, супруга Аксентия, Нина Аркадьевна, всю жизнь отработала главным технологом на кондитерской фабрике. Отсюда, наверное, и желание вкусно готовить и кормить людей. Ну а когда комитет предложил им переехать в Добролюбово, они с мужем не стали спрашивать разрешения у своих взрослых детей, а распродав все, что было нажито за всю жизнь поехали доживать свою старость в Добролюбово.
  Илья обратил внимание на местную школу в которой училось не более двадцати местных детишек, примерно одинакового подросткового возраста. Экскурсию по ней провел тоже Аксентий. Само здание школы представляло собой обыкновенный жилой дом, чуть больше по площади, чем остальные жилые избы. Школьные занятия проводились три дня в неделю, но шли как правило с девяти утра до самого позднего вечера, с перерывами на обед и ужин. Домашних заданий здесь не задавали. Так называемый директор школы с кричащей фамилией Ворон имел в своем штате всего трех учителей, которые по своей сущности не имели академического педагогического образования, а были неплохими самоучками. И самое главное, все они были мужчинами. Ворон всегда придерживался мнения, что только мужчина воспитает в мальчиках-учениках то, что не даст им женщина и всегда повторял фразу: "настоящий учитель - не тот, кто тебя постоянно воспитывает, а тот, кто помогает тебе стать самим собой". В учебном уставе школы напрочь отсутствовали такие предметы как химия и обществознание, предмет математики был сведен к минимуму. Но в то же время, помимо основных предметов дети обучались таким наукам как метафизика и теология. Большое учебное время отводилось ручному труду и навыкам работы с инструментами. Из того, что удалось понять Илье о принципах работы такой школы это - ничего лишнего, только самое необходимое и прикладное.
  На первый взгляд могло показаться, что жители Добролюбова действительно занимаются только ремеслами, декоративным искусством и прочими "нехлебонасущными" делами. При этом в деревне была теплица и небольшая животноводческая ферма с поросятами и курами. Помимо людей, работающих в этих заведениях на постоянной основе, старостой села по определенным отобранным и согласованным спискам привлекались и сторонние люди, которые две недели в году работали на сезонных работах. Такой подход настоящей коммуны поддерживался не только избранным советом деревни, но стопроцентным населением Добролюбова. В работах на теплицах принимали участие и дети наравне со взрослыми. Распределение выращенных продуктовых ресурсов также распределялось советом деревни.
  Ответственной по теплице была молодая женщина тридцати лет от роду, Вероника Охлопкова. Бывшая школьная учительница, с удовольствием и со всей ответственностью вела все дела, и непосредственно сама работала в теплице. При этом все свое свободное время посвящала сбору в тайге лекарственных трав и корешков. Некоторые из них старалась культивировать и выращивать в домашних тепличных условиях, хотя и не всегда это удавалось. В Добролюбово она приехала восемь лет назад с маниакальным желанием изучать, собирать и лечить земными травами.
  О ней Аксентий рассказал, что где-то там - за стеной, у нее умерла маленькая дочка от болезни, на лечение от которой у нее с мужем не хватило ни денег, ни времени. Муж после этого запил и Вероника, недолго думая, развелась и подала документы в комитет на постоянное место проживания в Добролюбово. Более трех лет ей не давали разрешения, а только крутили в органах с целью узнать - откуда у нее информация о Добролюбове и что здесь находится. Все это время она собирала информацию, много общалась с настоящими и мнимыми травниками, даже работала у одного из них. Вероника оказалась настоящей травницей-целительницей. Народ деревни шел к ней по любому поводу и по любой хвори, иногда даже не понимая о характере недуга и невозможности лечить это травами. Но почти все вылечивались и судя по всему дело было даже не в правильно приготовленном лекарстве и подобранном курсе лечения травами. Сила самовнушения и беспрекословного авторитета Вероники делали свое благое дело.
  Илья все никак не мог понять, что же здесь все-таки не так и чего не хватает в Добролюбове. И только потом в одном из разговоров в семье старосты его супруга как-то произнесла с долей сожаления: "Осталось нам только храм построить, да приход причастить. И счастья большего не надо в жизни". На что Аксентий ей тогда строго ответил: "Не строй, ты баба, семь церквей, роди да пристрой семь детей". Тогда еще Илья не понимал этих слов, а главное не мог понять Аксентия и его не простое отношение к Богу.
  
  9
  Было около пяти часов вечера, когда в дверь кто-то постучался. Вера Семеновна с Ильей сидели на первом этаже гостевого дома. Они собирались пить чай и ожидали, когда чайник залитый доверху издаст свой характерный свист. На обеденном столе дожидалась открытая баночка с грушевым вареньем и тарелка с нарезанным домашним хлебным батоном. Обычно во входную дверь никто никогда не стучал. Персонал гостевого дома всегда заходили и уходили сами, делая это профессионально незаметно. Илья подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Аксентий Федорович. Лицо его было немного взволновано, но по-деловому сосредоточено.
  - Можно войти?
  - Да господь с вами, Аксентий Федорович, вы тут везде хозяева. Не мы. - улыбаясь ответила Вера, сидящая за столом.
  Аксентий вошел в дом и обратился напрямую к Вере Семеновне.
  - Добрый вечер, Вера Семеновна. Извиняюсь за бестактность, но хочу вам предложить пройти со мной туда, ради чего вы сюда и приехали.
  - Сейчас? - Удивленно ответила Вера, привстав со стула.
  - Да. Именно сейчас. Понимаете, сейчас самое благоприятное время. Коридор для контакта выбран оптимально и по времени и по состоянию. Другого момента в ваши пять дней здесь может и не случится. Вам еще повезло, что за такой короткий период институт смог рассчитать и согласовать ваше посещение. У нас будет очень много времени. Это порядка трех часов.
  - ??? - Вера сморщила брови и посмотрела на Аксентия.
  - Да, да. Это очень много времени. Поверьте, мне. Много людей к ней приходят, но, чтобы по три часа быть с ней...это большая удача. Собирайтесь и я вас жду во дворе перед домом. Пару минут вам хватит? Время то золотое, получается. Да, и Илья тоже может пойти с нами. Здесь недалеко, в десяти минутах ходьбы.
  Вера начала собираться, а мужчины вышли из дома во двор. Уже выходя на крыльцо дома, Аксентий тихим голосом, словно их кто-то может подслушивать, обратился к Илье.
  - Я тут не на роком услышал...в общем тут информация дошла, что кто-то день назад отправил на тот свет целую семью лесных братьев. Не подскажите, Илюшенка, не ваших ли это рук дело? Я ничего не хочу сказать, но мне кажется, что легенды о ваших способностях распространяются впереди вас.
  - На то они и легенды, что проверить их никак нельзя. - Ответил Илья и улыбаясь посмотрел на свои наручные часы.
  - Ну да, ну да. Вы правы. Слухи они и остаются слухами.
  
  Все трое стоят перед деревянным одноэтажным домом, типичным для многих домов в деревне, но в отличие от последних он не выглядит таким ухоженным. Деревянный дом настолько старенький, что деревянные брусья стен приобрели с годами черный оттенок. Вера не может поверить сама себе, что находится сейчас в том месте, в которое хотела попасть последние пять лет, а может и вся жизнь вела ее сюда, к дверям этого дома.
  Поднимаясь на маленькое крыльцо на высоте двух ступенек от земли, Вера обращает внимание на отстающую желтую краску на стойках, поддерживающих навес над входным крыльцом. Дверь имеет покрытые ржавчиной петли и дверную ручку в форме цветка, выполненную из потемневшего металла, скорее всего бронзы. Деревянные резные ставни окон имеют также темный оттенок старины. Аксентий делает взмах рукой, давая понять, что дальше он не пойдет. Он разворачивается и уходит прочь. Вера берется за дверную ручку и вместе с Ильей они заходят в дом.
  Первое, что замечает Вера, это свет, льющийся из внутреннего пространства комнаты, в которую они зашли. На улице уже начало темнеть, но в комнате даже нет электрического света. Он исходит изнутри при отсутствии открытого источника, словно этот источник незрим и находится в каждом предмете этой комнаты. Вера прищуривает глаза и видит, что Илья также прикрывает рукой лицо. Через некоторое время она привыкает к этому свету и видит всю комнату целиком. Белая аккуратно сложенная печь, небогатая деревянная мебель - старенькая, но крепкая и надежная. Стол с пятью стульями, шкаф с книгами. На полочках вдоль окна разложены белые кружевные платки. На стене маленькие в темных рамках портреты людей. Все убранство напоминает дом старого человека, проживающего в доме.
  Справа на диванчике в полутора метрах от стола сидит пожилая женщина в идеально голубом платье с белыми вышивками в виде славянской вязи. Вера не может понять сколько лет этой седовласой женщине. Ее пронзительно голубые глаза словно слегка покрывает белая пелена, отчего взгляд женщины кажется еще более таинственным. Возраст женщины определить очень сложно. Ее седые ровные длинные волосы собраны в одну женскую косу. Изящные руки с морщинами лежат на коленях. Она слегка улыбается вошедшим гостям так, словно давно ждала их. От этого взгляда тело Веры замирает, и она не может произнести ни слова. Вся комната на некоторое время опять наполняется внутренним светом, но затем свет ослабевает. Это волновое затухание и проявление света Вера замечает сразу. В комнате очень чисто и неизведанная сила заставляет ее без приглашения сесть на один из стульев напротив старой женщины. Илья подходит к Вере и становится рядом с ней. В сознании Веры проносится поток мыслей с десятками сюжетов из ее собственной жизни. Разочарования, порывы, стремления и обиды проносятся в ее голове бесконечно кружащим потоком.
  - Успокойтесь вы уже, - женщина обращается к Вере, - здесь вы можете себя чувствовать в безопасности, вам ничего не угрожает. - Седовласая женщина тихонько посмеивается. - Меня зовут Любовь Павловна. А как вас зовут мне Аксентий уже сказал. Я хоть и живу долго, но память у меня хорошая. У вас очень красивое имя - Вера. И представьте все думают, что это чисто русское имя. Ан нет, происхождение этого имени идет из Греции, как это не странно. - Женщина разворачивается слева от себя. - Вот мы с Анечкой сидим и ждем, когда же наши гости сегодняшние, придут. А вы все не идете и не идете.
  В какой-то момент Вера от удивления открывает рот. Рядом с седовласой женщиной на диванчике появляется молодая женщина. Вера хочет понять, была ли эта женщина всегда на этом диване, как только они вошли в комнату или она, действительно материализовалась в этот самый момент. И почему, Вера не смогла сразу обратить на нее внимание. Молодая женщина молчит и внимательно всматривается в гостью.
  Вера понимает, что эта молчаливая женщина отвечает за состоянием Любви Павловны, как-то отслеживает, и контролирует гостей этого дома. Вера до сих пор не может понять, почему она сразу не смогла ее увидеть.
  - Это Анечка, - Любовь Павловна продолжает разговаривать с Верой, - моя помощница. Что бы я без нее делала? Бывало плохо станет, знаете сердце там придавит, а Анечка тут как тут. - Седовласая женщина опять начинает заразительно хихикать. - Я вот иногда ее даже не замечаю по дому, где она? Как она? А смотришь, и вот Анечка пряжу мне готовит, вот деточка моя посуду моет, уборкой занимается.
  Бесполезный поток мыслей, проносящийся минуту назад в голове Веры, безвозвратно исчезает. Она осознает, что рядом с этой седовласой женщиной ее мысли начинают волшебным образом структурироваться, а внутреннее равновесие возвращаться. Илья продолжает стоять рядом со стулом, на котором сидит Вера. Судя по всему, садиться он даже не собирается.
  - А вы я смотрю тоже из большого города к нам приехали? Да, вижу по вашим душам, что оттуда. Вы знаете, Вера, уже не знаю даже сколько времени, лет двадцать думаю, вот даже не хочется спрашивать "как там", "что происходит". Мне почему-то вообще это не интересно. И Анечка со мной тоже согласна. Я живу здесь в Добролюбове и придет день я здесь навсегда и лягу в землю. А новости оттуда, с большого мира, мне совершенно не нужны. Ни к чему мне все эти знания и переживания. Ведь правильно же я говорю, Вера? - Любовь Павловна обращается к Вере, которая все равно не собирается (не может) отвечать на вопрос. - У меня тут все есть. И природа наша таежная, и люди наши работящие, добрые. А ведь это самое главное в жизни человека. Я про труд говорю. Ведь только когда человек трудится он и живет по-человечески и может по праву называться человеком. Я не знаю...я человек старый и за всех говорить не могу, но меня всегда в жизни окружали только люди трудолюбивые. И сама я всю жизнь трудилась и другой жизни просто не знаю, слава Богу. Но только понимая, что я занимаюсь трудом, делает меня счастливой женщиной.
  Пока Любовь Павловна продолжает говорить, Илья начинает осматривать светлую комнату. Он видит печку, обрамленную славянскими рельефными глиняными плитками с изображениями растений и волшебных животных. Половые доски в доме вычищены до блеска, что делает их похожими на модную половую ретро-плитку. Вдалеке, в самом углу комнаты стоит массивный предмет, состоящий из десятков деревянных реек и стоек, размером с большой стол.
   - Вот возьмите библию почитайте. Там что говорится про человеческий труд? Что труд этот стал наказанием для Адама и Евы, потому как ослушались они Господа, отца своего, и изгнаны были из Эдема со словами трудиться в поте лица своего до самой смерти, добывая хлеб насущный. А ведь многие так и понимают труд как наказание человеку. Но это не так, и труд - это благодать самая что ни на есть настоящая благодать. Труд, ведь он и пищу для телесного тела дает и душу человека приумножает за счет усердия и потугов старания. Тяжело это осознать человеку, ведь мозг человека только и стремится облегчить свою жизнь, сделать ее комфортной и в итоге бесполезной. Мозг - это враг человеческого духа. - Она разворачивается в сторону молодой женщины, сидящей на диванчике. - Вот и Анечка мне говорит, поменьше работать. Вам, говорит, Любовь Павловна, в вашем возрасте лежать надобно, да отдыхать. А я так не могу, в работе, труде и есть моя жизнь и радость. Я и сейчас продолжаю работать. Видите, вон там, - она указывает на стоящий в дальнем углу дома непонятный деревянный предмет с человеческий рост, - это мой "конек". Так я называю свой ткацкий станок. Помню, когда переехала в Добролюбово, вот в этот самый дом, зашла в избу... а там он стоит, смотрит на меня. Как будто все это время ждал меня. Не знаю, как, но оказалось, что умела я на нем работать. Может из детства меня мать моя или бабка научила, но закупила я тогда ниток на оставшиеся гроши и вот... до сих пор тку. Занимательна работа эта, и как-то успокаивает.
  Илья неспешно подходит в самый дальний угол избы чтобы рассмотреть ткацкий станок. Но кроме нагромождения нитей, деревянных рычажков, стоек не может ничего разобрать в принципе его работы. Он замечает, что в некоторых местах на деревянных рейках станка деревянная структура блестит полированной поверхностью от тысяч прикладываний пальцев человеческих рук. Сотни белых нитей, идущие в нескольких направлениях, застыли на станке словно стройные ряды полков.
  - Анечка мне все предлагала приобрести механический станок, работающий на электричестве. Мол выпишет староста специально для тебя. А я вот не смогу, мне кажется, с механическим. Со своим "коньком" я разговариваю, когда тку. С ним мне теплее и уставать не так тяжело. Вот и отказываюсь я каждый раз от подарков таких.
  В какой-то момент, находящаяся в полном безмолвии, Вера замечает над головой и плечами пожилой женщины легкое дребезжание горячего воздуха и небольшое свечение. Она не может поверить в увиденное, и начинает вертеть головой по сторонам в надежде увидеть тот источник света, который и бросил луч света на свою собеседницу. Ничего не находя по сторонам, она лишь видит возвращающегося к ее стулу Илью. В его взгляде она не замечает даже намека на удивление. Лицо его спокойное и без эмоциональное. Ореол вокруг седовласой женщины становится настолько различим, что теперь Вера, понимает, что это ей не кажется, а происходит на самом деле. В ее голове всплывают образы святых на иконах с изображением световых нимбов над головами.
  - Вы, Вера, все молчите. - Любовь Павловна, улыбаясь, обращается к своей собеседнице, сидящей напротив. - Вы же непросто так ко мне пришли? Вы же, что-то хотели спросить? Я же вижу. Все, кто ко мне идут, все приходят с каким-то вопросом. И вопрос этот обычно касается их жизни. Людей никогда не интересует чужое, их всегда интересует только собственная жизнь с ее суетой, проблемами и бесполезными делами. Они думают, что я ведаю и могу им помочь словом. Но это не так. - Она начинает смеяться. - Вон, Вероника, и та больше пользы людям приносит, чем я. Вероника травами людям хворь выгоняет. Вот уж точно - богоугодное дело. - Лицо седовласой женщины изменяется со смеющегося на очень серьезное. - Ну, Вера, не робейте, задавайте свой вопрос.
  В доме повисает минутная тишина. Вера не отрывает взгляда от пристальных голубых глаз Любовь Павловны. Белая пелена на ее глазах, выглядят необычно странно, хотя и очень похожа на обыкновенную катаракту. Наконец Вера обращается к седовласой женщине, удивляясь своему изменившемуся голосу.
  - У меня вопрос не о моей жизни.
  - Слушаю вас, Вера.
  - Любовь Павловна, - Вера набирает полные легкие воздуха, - скажите...вы знаете сколько вам лет?
  В доме опять воцаряется немая сцена, в которой Вера видит недоуменный взгляд седовласой старой женщины, пытающейся осознать вопрос. Молодая женщина по имени Анна, сидящая рядом на диванчике, неожиданно оживляется. Она с неподдельным укором смотрит на Веру. В ее взгляде помимо раздражения, Вера видит негодование. Заданный ею вопрос по всей видимости входит в список нежелательных и может носить губительные последствия. Затем Анна встает и уходит из комнаты. Вернувшись через несколько минут к диванчику, она уже держит в руках металлический медицинский контейнер. Все это время Любовь Павловна продолжала недоуменно смотреть на собеседницу. Вере кажется, что она видит в глазах пожилой женщины поток слез, готовый в любой момент вырваться наружу.
  - Гости дорогие, - раздается голос молодой женщины, - вы нас извините, но Любовь Павловне пора принимать лекарство. - Она извлекает из металлического контейнера шприц с темной стеклянной бутылочкой. - Принятие лекарства откладывать нельзя. - Анна улыбается Вере неестественной улыбкой.
  - Да Верочка, - включается в разговор Любовь Павловна, - пора мне уже. Видите, и Анечка уже говорит, что пора лекарство принимать. Вы приходите в другой раз. А мы с Анечкой блинов напечем, чай с малиновым вареньем попьем.
  Вера встает со стула и вместе с Ильей, попрощавшись с хозяйкой очага, они выходят из дома в темное прохладное пространство.
  
  10
  На наручных часах просигналил будильник, выставленный на семь утра. Илья по привычке протянул руку к тумбочке рядом с кроватью, чтобы нажать заветную кнопку на часах. Сигнал будильника смолк, и Илья, открыв сонные глаза, перевернулся на другой бок. На соседней подушке лежала Вера. Она спала и ее растрепанные по подушке русые волосы всколыхнули воспоминания о прошедшей ночи.
  Когда они вышли из дома седовласой женщины было уже темно и редкие фонарные столбы светили на улице. Дом с волшебным светом, исходившим от неизвестного источника, все еще стоял перед глазами. Сумбурность мыслей в сознании с которой Илья входил в дом исчезли, как только он увидел пожилую женщину, сидящую на диванчике. И в тот момент как он услышал ее голос все в этом мире для него встало на свои места. По крайней мере так ему тогда показалось, вернее сказать, он был уверен, как никогда не был уверен в себе и своих ориентирах. Покинув светлый дом, эта уверенность в нем сохранилась.
  Они в темноте молча дошли до своего гостевого домика у озера. Открыли дверь и поднялись на второй этаж, чтобы также молча разойтись по своим комнатам. Неизведанные чувства, переполнявшие их от чуда, увиденного в светлом доме, зародились где-то внутри их каждого сознания. Илья не понимал, что с ним происходило, но задавать миллионы вопросов об увиденном в тот момент он не хотел. В какой-то момент он осознал для себя главное в жизни. И это на тот момент было единственное и верное чувство - чувство быстротечности своей молодой жизни. Только одно он понимал в тот момент. Перед ним была красивая женщина с еще нерастраченными чувствами и другого времени у него может не быть.
  Он вошел в комнату к Вере и увидел ее сидящей на постели, уставшей и с неподвижным взглядом. Она уже начала раздеваться сидя на кровати, как ею овладели какие-то мысли. Вера подняла на него глаза и в эту секунду он увидел ее беспомощную и готовую на все чтобы быть с ним в эту секунду. Она протянула ему руки, и он увидел ее красивые тонкие оголенные плечи, которые сразу поманили его. Илья шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.
  Сейчас, утром, он видел ее спящей рядом с ним в одной постели и от одной этой мысли его переполнял еще не понятный ему самому фонтан чувств. Ее красивые и нежные черты лица были в нескольких сантиметрах от Ильи. Он нагнулся и тихо поцеловал ее в губы. Вера открыла сонные глаза и долго смотрела на Илью.
  
  Чайник на плите засвистел и Илья, сняв его стал аккуратно заливать чугунную турку с несколькими опущенными в нее ложками молотого кофе. Кипяток, заполнявший пространство турки, высвободил в пространство утренней комнаты ароматный кофейный запах. За спиной Ильи послышались шлепки босых ног по деревянному полу. Вера, наспех одетая в домашний халат, уже нисколько не смущаясь, прошла по кухне. Не говоря ни слова, она достала две чайные кружки и поставила их на обеденный стол. На столе уже стояли несколько тарелок, накрытых белыми льняными полотенцами. В принесённых утром "невидимыми" работниками тарелках оказались свежеиспеченные и еще теплые блинчики. Поставив на стол турку с кипящим кофе, Илья потянулся за баночкой меда, выставленной из десятков таких же банок на открытой кухонной полке. Вера начала разговор первой.
  - Мне кажется, то, что вчера ночью между нами произошло было следствием нашего посещения того дома. Ты так не думаешь?
  - Вот так ты видишь эту ситуацию? - Илья ухмыльнулся несколько злой усмешкой. - А я думал, что вчера ночью это было и твое решение тоже. Оказывается, во всем виновата старушка в странном доме. Ну оно и понятно, у той старушки и имя то подходящее - Любовь.
  - Илья не злись. Ты много не понимаешь. Просто в другой раз при других обстоятельствах я бы не позволила себе...вот так просто...
  - Просто что? Переспать с командировочным пацаном?
  - Ты меня не так понял, я хотела сказать...ты мне очень нравишься...и...
  Илья со стуком поставил полную кружку на стол с кофе, от чего несколько капель черного напитка вылились на гладь стола. Он встал и пройдя по помещению до окна вернулся опять к столу, за которым сидела Вера.
  - Кажется настал тот момент, когда я уже должен знать, что здесь происходит. - Произнес Илья и посмотрел прямо на Веру. - Мне кажется, что кроме меня здесь все обо всем знают. Рассказывай, что эта за бабулька, божий одуванчик, которая вся светится словно она Будду поцеловала и от присутствия которой у тебя в голове происходит взрыв мыслей каких-то.
  - Значит ты тоже видел этот свет. - Тихо произнесла Вера и опустила взгляд. - Если ты хочешь, я расскажу тебе, по крайней мере то, что известно мне. Ты ошибаешься. Здесь в Добролюбове единицы знают об этом, тот же Аксентий Федорович. Большинство людей сюда приехали, чтобы остаться здесь навсегда. Потому как всем им здесь благодать приходит, как говорит мой бывший преподаватель и друг - Феликс.
  Вера отодвинулась на стуле от обеденного стола, но кружку с ароматным кофе из рук не выпустила. Она еще с минуту собиралась с мыслями, чтобы начать свой рассказ. Было видно, что сделать ей это будет непросто.
   - То, что ее зовут Любовь Павловна, я сама узнала только вчера. Так же, как и ты. Мы называем ее Терра. Даже в информационных файлах о ее жизни, имя ее ни разу не упоминается. Я даже не могу с полным правом называть ее человеком. Хотя эта сущность действительно начинала свой земной путь как человек. Это была обыкновенная деревенская девочка, которая, как и все медленно превращалась в женщину и вела свою непримечательную жизнь в обыкновенной белорусской деревне под названием Шевроки. Она вышла замуж, рожала детей, трудилась, как и все в местном колхозе. Все бы так и происходило, но в сорок третьем году немцы сожгли деревню со всеми ее жителями. На ее глазах погибли трое ее детей, а сама она чудом выжила, пролежав с пулей в животе в болоте почти трое суток. Я не буду сейчас рассказывать о том, как она появилась здесь на Дальнем Востоке в этой забытой Богом деревне. Но именно здесь в Боголюбове с ней начали происходить странные вещи, которые стали замечать окружающие ее люди.
  - Что ты имеешь ввиду под словами "странные вещи"?
  - Дело в том, что Терра является неким отражением всего, что происходит на Земле. И под понятием "везде" я имею ввиду буквально все - от социальных изменений до природных катаклизмов. Скажем так, чтобы с ней не происходило все так или иначе отражается в мировом пространстве, ограниченном нашей планетой. Я понимаю, что тебе сейчас будет трудно в это поверить, но ты постарайся. Тем более, что, когда и как это началось можно говорить долго. Я в своих изучениях беру наиболее удаленную точку отчета от того, что уже многие люди вели наблюдения за Террой. В этой точке было принято решение строить институт в Землегорске-12. И в этой точке уже чуть больше пяти дней у Терры присутствовала сильная зубная боль, связанная с воспалением весьма поздно прорезающегося зуба мудрости. В том далеком ноябре восемьдесят пятого года многие вулканологи следили за приближающейся аномалией в Колумбии уже немолодая Терра отправилась в районную поликлинику. После того, как злосчастный зуб был удален в Колумбии взорвался один из пяти самых мощных вулканов в истории который унес жизни двадцати пяти тысяч человек и его взрыв исчислялся десятью мегатоннами. После этого определенными силами советской страны при поддержке академии наук было принято решение о строительстве института в ближайшем городе от места проживания Терры. Вся суть этого института состоит в изучении этого феномена, а главное в получении дешифратора действий и состояния Терры, с целью прогнозирования событий, происходящих в земной биосфере.
  - То, что ты мне сейчас рассказываешь...это просто похоже на ...
  - Подожди, Илья. Не перебивай. Еще раз повторяю, тебя никто не заставляет поверить моим словам сходу. Но это и есть та реальность, в которой мы находимся. Все, что с ней происходит - от укола швейной иголкой, до эмоционального разговора с человеком, все это отражается в мировом пространстве. Те световые карточки, которые мы сюда привезли являются величайшим изобретением того же института в Землегорске-12. С помощью высвобожденных нано-ботов из этих сложных устройств происходит круглосуточное наблюдение, запись и считывание видео и аудио информации, которая через сотни километров передается в институт. Здесь, в Боголюбове, каждый сантиметр пространства вблизи дома Терры пронизан этими нано-ботами. А уж сам дом внутри кишит миллиардами этих невидимых устройств. Ты думаешь почему там в доме все так светится, словно фосфором натерли каждый клочок воздуха и каждый предмет? А сотовая связь здесь почему не ловит? Здесь все на смерть блокируется нано-ботами. Ради их непрерывной работы блокируется все вокруг. Это незримые нано-боты наблюдают за пространством вокруг нее и самой Террой, чтобы передавать информацию в институт, где несколько десятков ученых занимаются дешифрированием каждого вздоха, каждого движения, каждого произнесенного слова и каждого шага Терры. А вот мой коллега Феликс считает это свечение проявлением благодати и всерьез сейчас пишет научный доклад.
  - Звучит дико и фантастично. Ты уж меня прости, Вера. А сама то Любовь Павловна знает, кто она и что происходит вокруг?
  - Правильный вопрос. Отвечаю. Терра ничего не знает о себе и кем она является. Все эти люди, которые ее окружают, весь этот мир вокруг нее с этой деревней, этими жителями, странной сиделкой и прочим - все это искусственное и служит только наблюдением за ней. Она даже не знает, что вся деревня в целях безопасной работы над ней обнесена огромной стеной. Да и как она может знать? В свои сто тринадцать лет она почти не выходит из дома.
  Вера сделала несколько продолжительных глотков уже остывшего кофе и поставив пустую кружку на стол продолжила.
  Институт - это отдельная тема. Институт - это сердце изучения Терры, ее командный пункт. Сколько теорий и гипотез, и научных открытий было сделано за десятки лет существования института. Вначале подтверждалось учение основой которого было изучение физического тела и внутренних органов Терры. В ней за каждый участок Земли, каждое государство отвечал отдельный орган Терры и состояние этого органа влекло последствия на эти территории земли. Но потом появилась дионическая теория в которой все пространство дома Терры было поделено на зоны, соответствующие земным территориям. Ее передвижение по дому, принятие пищи, работа за ткацким станком каждое ее движение - все отслеживается в режиме настоящего времени. И эта теория тоже имела свое подтверждение. По ее увлечению ткать - вообще целая наука.
  - Подожди. Где здесь роль государства? Они-то там наверху вообще знают об этом? - Илья показал вверх указательный палец правой руки.
  - Тут все сложнее. В советские годы как это и было всегда принято, все было засекречено и люди жили в Землегорске, работали институте Землегорска и умирали в Землегорске. Только потом все это было похерено новой властью и сюда на какое-то время пришли частники поживиться и распродать технологии. Только потом появился некий комитет, который взял под крыло и институт и все его наработки. Секретность объекта была увеличена в десятки раз. Вокруг Терры была выстроена современная деревня, о чем наша бабушка столетняя даже не догадалась. Государство, не найдя никакой выгоды в Терре как-то со временем отошло от этих дел, дав на откуп все научные исследования комитету. Может я чего-то и не знаю, но по крайней мере сейчас всем руководит и все действия согласовываются только с комитетом. Государства во всем мире сейчас заняты совершенно другими проблемами. Все ждут чего-то страшного. Слишком уж быстро мы к этому катимся. И хорошо, что Терра всего этого не знает. Не представляю к каким бы фатальным последствиям привели ее эти знания.
  - И что, действительно все подтверждалось? Я имею ввиду все то, что отражалось в нашей бабушке? И не было никаких сбоев, ошибок?
  - Ну как же не было. Были конечно. Только ошибки эти совершались самими дешифраторами. К примеру, распознав предстоящий карибский кризис и приняв все необходимые меры вплоть до звонка действующему генсеку, был упущен другой случай с предстоящей возможностью развертывания полномасштабной ядерной войны. Я имею ввиду восемьдесят третий год, тогда мы чуть кнопку не нажали, когда произошла ошибка локационного оборудования. А ведь симптомы депрессии в тот момент у Терры были ровно такие же, как и в шестьдесят втором при карибском кризисе, но отсутствовали внешние признаки и предпосылки: никто нигде не размещал ракеты, никакие атомные подводные лодки никуда не отправлялись.
  - Хорошо. У меня другой вопрос. Что будет, если наша бабушка умрет? Об этом я думаю великие умы задумывались. Ведь ее конец может прийти в любой момент. Вообще удивлюсь как она еще жива? Хотя и выглядит она для своих лет достаточно респектабельно. Что тогда?
  - Да. - Вера сделала продолжительную молчаливую паузу. - В этом то и скрыта основная загадка. В институте это понятие носит название "черного дня". Этой проблематикой занимается целая кафедра. Она работает над разработкой математической модели возможных последствий "черного дня". И знаешь, там разные ходят теории.
  - И думаю, что одна из теорий - это то, что ее смерть будет означать апокалипсис. Правильно говорю?
  - И такое там есть. Но модель пока так и не была создана.
  - Ничего не понимаю, - Илья нервно трет рукой волосы на макушке головы, - если все это так серьезно, и если это все правда, и от минутной депрессии этой старой женщины в каком-нибудь европейском государстве могут начаться протесты населения, а от вросшего ногтя на ноге разразится война где-то в Африке или долбанет землетрясение в Сибири, тогда почему бы это не купировать? Не сделать для этого человека идеальные условия существования или что-то в этом роде?
  - Да для Терры и так сделаны идеальные условия в отдельно изолированном месте. Только она в них не нуждается. И события, происходящие с ней, все равно будут проецироваться или отражать то, что будет происходить в мире. Какими бы ничтожными эти события не были. Поэтому, то исходные данные постоянно и меняются и институту приходится создавать новые и новые программы по дешифрированию ее показателей. Сейчас в институте почти закончена разработка нейросети, способной самостоятельно без вмешательства человеческого фактора, только с помощью принесенной информации нано-ботов производить проекции предстоящих событий с восьмидесятипроцентной достоверностью места и времени предстоящего события.
  - Ну ты то, Вера, как сама попала сюда? Ты тоже проходила строгий отбор комитета, чтобы приехать сюда? Зачем тебе все это?
  - Я занимаюсь этим уже чуть меньше пяти лет, и сначала, как и обычный ученый относилась к этому скептически с недоверием. Ведь моему ученому уму подавай логику и нормальные объяснения с выводами, или на худой конец с гипотезами. С Террой про логику надо забыть. Мы изучаем ее поведение, сопоставляем факторы, но мы не можем разгадать ее природу. Что она есть такое и как все это работает - эти вопросы, боюсь, так и останутся без ответа. Чтобы попасть сюда и увидеть объект моего интереса мне пришлось пройти жесткую проверку пока комитет не выдал мне мандат на посещение Добролюбова. Это тебе ничего не надо было проходить. Так у тебя и функции здесь другие. Опять же, все посетители должны подписать определенный договор, в котором для посещения Терры они должны выполнить определенное задание-поручение комитета. А иначе нельзя. Ты просто не вернешься на "большую землю", если не выполнишь условие договора, и всё.
  - Какое задание у тебя?
  - Пока не знаю. Завтра надо будет сходить к стене получить бокс с заданием. Время пришло. Ну...как-то так.
  Илья вышел на крыльцо дома подставив солнцу всего себя. Он вдохнул полной грудью еще прохладный утренний воздух. Рой мыслей, разрывающих голову, крутился в его сознании. Он понимал, что на все его вопросы здесь в Добролюбове никто не ответит. А мыслей и вопросов стало еще больше.
  
  11
  Солнце уже клонилось к закату и последние лучи, пробиваясь сквозь сопки еще освещали крыши домов. Илья с Аксентием Федоровичем сидели на открытой веранде рядом с домиком старосты. Заканчивалась вторая бутылка домашнего вина, и невооруженным взглядом было видно, что в отличии от стойкого Ильи язык Аксентия начал сильно заплетаться. Нарезанные овощи и сыр также подошли к концу и Аксентий предложил открыть баночку какой-нибудь консервированной тихоокеанской рыбки, чтобы закончить начатое, закусывая бутербродами с домашним хлебом. Илья высоко над собой поднял бокал с вином словно пытаясь увидеть в нем что-то в лучах уходящего солнца.
  - Вот скажите мне, Аксентий Федорович, здесь в Добролюбове вроде и алкоголь и оружие запрещены, а вы так спокойно виноделием занимаетесь. Это как так?
  - Этим правом, - рассмеялся Аксентий, - то есть привилегией обладаю только я. Этточно. - Произнес Аксентий известную фразу из старого советского фильма. - Винодел из меня, конечно, так себе. Редкостная кислая дрянь получается, но градус по голове в конце рабочего дня бьет. И это главное. - В подтверждении этому он подлил себе еще вина из мутной зеленой бутылки.
  - Вполне себе нормальное вино получается, зря вы так. Мне другое непонятно. Как такой человек как вы, знающий в совершенстве латынь и имеющий ученую степень здесь оказались? Неужели жизнь в деревне лучше московской квартиры где-нибудь на Цветном?
  - Я так понимаю, Илья, ты уже достаточно погружен в это место и что здесь находится.
  - Вы хотели сказать - кто?
  - Нет, Илюшенька. Именно - что. - Аксентий осушив поставил пустой бокал на столик. - я ведь тоже когда-то работал в институте, а начинал, правильно ты сказал, в Москве, в академии наук. Но в жизни наступают когда-нибудь такие времена, что ты должен, не задумываясь просто все перевернуть, изменить, уйти, но главное не сдаться. Именно я так и поступил в начале двухтысячных. Тогда я также как и целый институт занимался изучением Терры, и меня в общем все устраивало. Тогда и советскому правительству было не насрать на то, что происходит в Добролюбове. Может оно ни черта не понимало, но и денег выделяло на изучение этого феномена не малые. Толчком тогда выступила смерть моей двадцатилетней дочери. Мир... Он может перевернуться в одну секунду. И тогда обижаясь на этот мир, будь он неладен, судьбу и Бога мы с супругой сделали все возможное, чтобы переехать сюда навсегда (я так думаю). Теперь я нахожусь двадцать четыре часа бок о бок с предметом моего изучения многие годы. Только сейчас меня уже не интересуют исследования и загадки. Теперь у меня есть общественные обязанности. У меня есть все вот эти люди, за которых я несу ответственность и отвечаю за их комфортное проживание, как бы не странно это звучало для таежного села. Но я здесь счастлив, что не говори. Если цивилизация забрала у меня любимую, и слава Богу не единственную дочь, значит мне не нужна такая цивилизация. - Аксентий выдавил из себя кривую нелепую улыбку.
  - Вы сказали, что Терра - это нечто, и называть ее "кто" никак нельзя. Вы и вправду так считаете?
  - Ну...знаешь, Илья, может я ее и не считаю человеком в том понимании, котором мы привыкли осознавать человека, а скажем называю ее сущностью, но от этого эта сущность не перестает являться личностью. Да! Вот такой парадокс. И неживое может являться личностью. Люди вообще часто ошибаются, приписывая живым понятие личности. Так и с Богом. Мы наделяем его характеристиками личности, а кто сказал, что он ими обладает? И какое ему вообще дело до наших определений?
  - Вы тоже считаете, что эта женщина, в том доме, в котором мы были является отражением Земли-матушки или даже ее полным воплощением?
  - Видите ли, Илья. Тут ведь вот в чем дело. Не факт, что Терра является отражением Земли и всем тем, что происходит с Землей. А что, если Земля является отражением Терры? И тогда все нужно воспринимать с точностью до наоборот. Исходные данные будут совершенно другими. И значит надо искать спасение человечества не в последствиях происходящего с Террой, а заняться ее причинами. Открывая книгу, чтобы прочесть, вы никогда не думали, что возможно, это книга заставила вас взять ее в руки чтобы вы ее открыли и она прочла Вас. Ведь это книга повлияет на ваше состояние, ваши эмоции, и возможно дальнейшие действия в вашей жизни. А вот с книгой не произойдет ничего. Вы на нее никак не повлияете, а она на вас - определенно. Человечество так привыкло мыслить шаблонами, которые само и придумало, что совсем потеряло связь с реальностью и в конце концов довело себя то точки.
  - Вы думаете, что нас скоро ждут не сладкие времена?
  - Не важно, что я считаю. Я вообще не смотрю и даже не пытаюсь узнавать новости из внешнего мира. Но то, что происходит там, за стеной, очень сильно ощущается здесь. И ощущается это не сознанием, и не подсознанием. Мы просто об этом знаем. Другой вопрос, знает ли об этом Терра? Слишком уж люди ее изолировали от мира.
  - Но ведь люди же как-то додумались до теории струн, и теории относительности? Не в этом ли и было нестандартное, или как вы сказали, вне шаблонное мышление?
  - Да, конечно. Только теории так и останутся теориями, а бытие станет таким, что сны покажутся спасением от реальности. - Аксентий взял с подноса последний кусочек сыра и положил его в рот. - А хотите я вам дам пример нестандартного мышления? - Он оживился и показал в улыбке во весь рот все свои белые зубы. - Вот вы считает, что некий живой человек по имени Любовь Павловна обладает сверхспособностью, или если хотите талантом, отображать своими словами, действиями, и состоянием все, что в скором времени произойдет на Земле. У Веры Семеновной тоже есть талант - она добивается того, что хочет. Как-то же она добилась попасть сюда? У вас есть талант убивать людей, и не надо со мной спорить. Я все про вашу поездку сюда знаю. А теперь, как вам такая гипотеза. - Аксентий развалился в кресле и закинул ногу на ногу. - Терра, то есть наша Любовь Павловна, сама влияет на Землю всеми своими действиями, и все, что происходит на Земле - все это результат ее действий. Только время для причин и следствий идут в обратном направлении, в инверсионном течении времени. Говоря проще, не отголоски грядущего на Земле влияют на Терру, а прямые действия Терры влияют на то грядущее, что должно произойти на Земле.
  - Аксентий Федорович, ну мозг можно сломать от того, что вы говорите. Может мы еще бутылочку вашего домашнего откроем, а?
  - Аааа, не понимаете! - Засмеялся Аксентий. - А вот будь здесь Вера Семеновна, она меня если бы не поняла, то хотя бы поспорила со мной. Кстати, где она сейчас?
  - Да вроде собиралась сегодня с утра к стене пойти, задание получить от комитета.
  - Понятно. Значит вы скоро уедете из Добролюбова. - Староста в одно мгновение сделался серьезным, а затем опять улыбнулся во весь рот. - А вот с вином надо б нам, молодой человек, заканчивать. Хорошего по не многу. Да и Нинка моя голову мне отвернет, когда меня пьяненького увидит. Сухой закон в деревне - он, на самом деле, для всех.
  На немного шатающихся ногах Илья вышел из дома старосты, когда в деревне зажглись первые фонари. До гостевого дома у озера он дошел за двадцать минут лишь один раз остановившись в пути чтобы помочиться в кювете сельской дороги подальше от случайных сельских глаз. Мыслей о том, что нано-боты могут видеть все и везде даже не возникали в его сознании.
  Когда Илья вошел в дом, он увидел Веру, сидящую за столом в гостином зале. Поддерживая голову правой рукой, она опиралась локтем о мощный деревянный обеденный стол. Взгляд ее был направлен в одну точку. На столе стоял пластиковый бокс оранжевого цвета размером с небольшую женскую шкатулку для ювелирных украшений. Она медленно посмотрела на Илью, и он увидел в ее глазах слезы отчаяния.
  
  
  У стены Веру встретил грузный мужчина, одетый в привычную камуфляжную форму с автоматом на груди. Его небритая двухдневная щетина и сонные глаза говорили о его скором окончании смены. Еще двое мужчин стоя у входа в стену курили, постоянно о чем-то споря друг с другом. Они также были экипированы по-военному и судя по внешнему виду являлись бывшими ветеранами каких-то боевых действий. Увидев, Веру они поправили свои оружия, висящие на плечах, и отошли от входа в стену.
  Вера вспомнила какой исполинской толщины является стена, когда они проезжали сквозь нее. Теперь она понимала, что внутри стены тоже располагались специальные помещения для ее охранников. Однако посмотреть, всю грандиозность строения ей не удалось. Полный охранник запустил Веру только в предбанник площадью не больше двадцати квадратов. Кроме стола с несколькими высокими сейфами, вероятно для хранения оружия, и большой карты на стене, в комнате ничего не было. Войдя, она бегло осмотрела пожелтевшую карту, на которой отчетливо были выведены контуры стены вокруг населенного пункта. Километры протянувшейся стены с нанесенными на ней блокпостами, проходами, командными пунктами и вертолетными площадками поражали своей грандиозностью.
  Молодой охранник, сидящий внутри, проверил документы и пластиковый пропуск Веры, а затем выдал ей предмет оранжевого цвета, похожий на небольшую коробку с ручкой и закрывающимися металлическими фиксаторами. Вера зачем-то расписалась за получение в специальном старом журнале с мятыми страницами. Ведь предъявления пропуска было достаточно для ее идентификации.
  Она вышла из помещения стены и направилась обратно в Добролюбово. Утро было тихое и в тишине встречающей ее березовой рощицы не было слышно ни птиц, ни шелестения деревьев. Словно даже сама природа ожидала дальнейших действий Веры. Наконец, пройдя площадку перед входом в деревню она увидела несколько жилых домов в которых уже с утра кипела жизнь и были слышны голоса людей. Вере было необходимо наиболее тихое место, где ей бы никто не помешал. Терпеть съедающее ее любопытство она долго не могла. И наконец сойдя с основной улицы она немного углубилась в лес. На поваленном старом дереве, видимо лежавшем здесь уже не первый год, она решила остановиться. Присев на него она еще раз осмотрелась вокруг и не раздумывая открыла большими пальцами обеих рук металлические фиксаторы коробки.
  Сразу сверху в оранжевой коробке лежал формуляр, напечатанный на плотной серой бумаге который Вера сразу взяла в руки. На открывшейся внутренней части крышки коробки был впечатан текст с инструкцией. Вера быстро его прочитала:
  
  После выполнения задания положите текст задания и
  использованные предметы обратно в бокс.
  Для утилизации закройте бокс фиксаторами и несколько раз встряхните. В целях безопасности открывать бокс не рекомендуется! При выезде бокс сдать на пост охраны стены.
  
  Рядом с вдавленным на крышке текстом была наклеена картинка, обозначающая радиационную опасность в виде черного вентилятора из трех лопастей на желтом фоне. Веру несколько удивило такое предупреждение на коробке, сделанной из пластмассы.
  Она бегло пробежалась по тексту формуляра. Перевернула его, посмотрев на обратную чистую сторону. Затем стала внимательно вчитываться в мелко напечатанный текст и с каждым прочтением Вера стала ощущать, как ее ноги стали наливаться неизвестным ей раствором. Один раз она даже слегка потрогала икру своей правой ноги чтобы понять свое странное состояние. Последние строки текста ей дались наиболее тяжело. Их она прочитала чуть больше пяти раз. Когда осознание реальности вернулось, Вера заметила слабую дрожь своих пальцев обеих рук. Она отложила на колено формуляр из плотного картона и заглянув в коробку увидела лежащий на ее дне предмет очень схожий с армейским пистолетом с открытым стволом. Обернутый поролоновым материалом рядом лежала ампула с прозрачной жидкостью.
  Без труда Вера определила лежащий перед ней шприц-пистолет для медицинских инъекций. С глухим стуком она захлопнула оранжевую коробку и закрыла лицо руками. Дрожь от ладоней передалась на ее лицо.
  Просидев в таком положении минут пятнадцать, Вера вышла из леса о неспешно пошла по деревенской дороге домой. Ей не хотелось никого видеть и ни с кем встречаться. Ее мысли были заняты текстом задания, порученным ей комитетом. Желание прийти в гостевой дом, лечь в постель и не просыпаясь забыться заполняло все ее сознание.
  Проходя мимо дома Якова, она услышала легкие на методичные постукивания молотком из кузницы, расположенной в двадцати метрах от избы кузнеца. Кроме этого, рядом с кузницей, напоминавшей поросший травой домик хоббита глухо лаял привязанный на цепи здоровенный пес породы алабай. Собака стояла, максимально оттянув цепь направляя свою неизвестную собачью речь в сторону стука молотка. Через несколько минут из кузницы вышел невысокий жилистый мужчина с двухдневной щетиной на лице. На голове была повязана бандана неопределенного цвета. Он не бы похож на того здоровенного высокого деревенского кузница, коего себе представляла Вера Семеновна. Он, не боясь подошел вплотную к алабаю и обратился к нему как к живому человеку: "Гром, ты можешь потерпеть? Я тоже кушать хочу, я тоже голодный". Голос Якова был настолько вкрадчиво добродушным, что казалось он обращался ко псу, как к своему ребенку. Алабай в ответ встал в полный рост на мощные задние лапы и посмотрел в лицо хозяина, от чего картина представлялась зловещей и неестественной. Затем пес лизнул кузница в щеку и положил голову ему на плечо.
  - Ну? Все, успокоился? - Спокойно продолжил Яков, вытирая рукавом свое облизанное лицо. - Я еще немного поработаю и к тебе вернусь.
  Пес сбросил лапы с человека и уже не гавкая уставился на проходящую вдоль забора Веру. Хозяин пса, также посмотрел в ее сторону и в целях приветствия поднял вверх свою левую руку. Вера механически ответила поклоном Якову и пошла дальше по улице. В ее сознании никак не укладывалось добродушие деревенского кузнеца, смешанное с неразделимым доверием пса-великана и безумием прочитанного ее полчаса назад задания комитета.
  Дойдя до озера, она опустила в воду руки и несколько раз обмыла свое лицо холодной и чистой озерной водой, словно пытаясь смыть с себя только ей видимую грязь стыдливо на нее налипшую.
  
  12
  - Вера, что случилось? - Спокойно спросил Илья.
   Он подошел к сидящей за столом Вере Семеновне и присел прямо перед ней на корточки. Отодвинув в сторону ее спадающие на лицо волосы, он посмотрел прямо ей в глаза. Затем он взял в руки Верины ладони и ощутил легкую дрожь в ее теле. Она продолжала плакать. Только теперь она тоже смотрела на Илью.
   - Успокойся, Вера. Ты вся дрожишь. Рассказывай, что случилось?
   Вера еще долго смотрела заплаканными глазами на Илью. Было видно, что ей не просто говорить о том, что ее беспокоит.
   - Они...они...они хотят, чтобы я убила ее.
   - Подожди, Вера, успокойся. Что-ты такое говоришь? Кто они? - Илья непроизвольно крепче сжал ладони Веры.
   - Они хотят убить ее. Комитет дает мне задание убить ее. Ее - Терру. Ты представляешь? Да ты и не можешь себе этого представить. Они не считают ее живым человеком. Для них она просто объект изучения. Они даже не называют это убийством. Для них это называется - остановить объект "Терра". Комитет считает это необходимым шагом в связи с предстоящим наступлением критической мировой отметки и опережением наступления губительных последствий для человечества. Да они и сами даже не знают, что это критическая отметка и что она означает. В комитете решили, что, устранив Терру они избегают в скором времени предстоящего хаоса. И ведь я была в институте неделю назад. Была! Я бы знала о том, что они что-то дешифрировали и готовится что-то страшное. Я бы это знала!
   - Ты уверена, что это поручение комитета?
   - Вот...вот, - Вера протянула Илье со стола оранжевую пластиковую коробку, - вот пистолет для инъекций, а вот формуляр с поручением.
   Илья взял в руки коробку и увидел ее содержимое. Рядом с медицинским аппаратом в форме пистолета с рукояткой он взял маленькую стеклянную бутылочку, обернутую в поролоновый чехол. На бутылочке он прочитал вслух надпись белыми буквами - "цианид". Затем он взял в руки формуляр напечатанный на толстом картоне и один раз прочитал его про себя. На эти несколько минут его чтения в доме воцарилась тишина. Вера продолжала вытирать рукавами своей кофты мокрое от слез лицо. Наконец, Илья отложил обратно в коробку формуляр и посмотрел на Веру.
   - Мы не обязаны этого делать. И во-вторых, если комитет решил ликвидировать Терру в целях какой-то там безопасности, то почему именно таким способом? Смерть от цианида не такая уж безболезненная и пока она, умирая будет находится в сознании к каким последствиям может это привести в мире только Богу известно. Смерть от цианида, это тебе не палец иголкой уколоть и вызвать землетрясение. Это может разбудить что похуже. И где эти великие институтские теоретики черного дня? То они берегут ее как зеницу ока, то ликвидировать хотят. Идиотизм какой-то...
   - Комитет не берет в расчет теории института и решения, которые он принимает продиктованы даже не государственными людьми. В том договоре, который я подписывала, было указано, что задание комитета выдается гостю и второму лицу, о котором гость не информирован. И в случае невыполнения условий задания, поручение комитета выполняет второе лицо. Понимаешь, о чем я? Из нас двоих вторым лицом можешь быть только ты. Если я не выполню это задание, его должен будешь исполнить ты, Илья. А если уж ты этого не сделаешь, тогда я не могу себе даже представить, на что способен комитет или кого они тогда пришлют вместо меня.
   - Вера, послушай меня, пока я здесь, я не допущу этого.
  Он обнял Веру и сильно прижал ее к себе. Затем Илья помог ей встать и повел на второй этаж в комнату. Поднимаясь по лестнице, он обнаружил куда-то улетучившийся хмель после выпитого вина.
  
  13
  Дверь открывается. Илья выходит на крыльцо дома. Стоит густой туман, который по мере рассеивания из густого белого перевоплощается в серый. Он медленно спускается с крыльца и наконец становится обеими ногами на землю. В воздухе чувствуется запах гари и сгоревшего древесного угля. Наконец туман почти рассеивается и перед Ильей предстает ужасающая картина.
  Перед ним простирается выжженный лес. От стоявших одиноких черных стволов еще исходит дымок. Сопки, окаймляющие деревню, стоят абсолютно голыми без единого дерева. Цвет их черный словно кто-то решил раскрасить природу в цвет, не имея под рукой других оттенков красок. Создается впечатление, что деревья в лесу не просто сгорели. Сгорели и их упавшие на землю стволы с ветвями. По всей видимости пожар длился не один день и Илья созерцает картину последствий пожара через несколько дней. Почему-то ему сразу становится понятной причина исполинского пожара.
  Это произошло мгновенно и это был огромный взрыв, произошедший не здесь, а за много, много километров отсюда. Или даже это был не один взрыв.
  Небо заполнено густыми дымовыми тучами. Только на горизонте между сопками пробивается бордовое зарево от непонятного источника, находящегося где-то очень далеко на земле. Птиц не слышно, как и не слышно других звуков. Природа как будто умерла вместе со сгоревшим таежным лесом. Илья продолжает идти в сторону сгоревшего леса. В том месте, где должно было начинаться озеро, он видит высохшую темно-коричневую землю. Он подходит еще ближе. По всей углубленной яме, некогда служившей руслом озера можно наблюдать белые скрюченные тела рыб. Они не двигаются, но Илья понимает, что они умерли от кипящей некогда воде в озере. Он продолжает идти по берегу мертвого озера в сторону сгоревшего леса.
  В какой-то момент он понимает, что ему необходимо обернуться, чтобы увидеть всю картину целиком, и чтобы осознать весь масштаб бедствия. Он со страхом разворачивается в сторону деревни и не видит домов. Деревянные строения отсутствуют. Вместо них стоят обуглившиеся печи домов уходя вверх в молитвах своими почерневшими от огня трубами. В голове встают сюрреалистичные картинки сгоревшей деревни времен отечественной войны. Он не видит гостевого дома, из которого минуту назад выходил наружу, а видит лишь дверь, почерневшую от копоти из которой выходил.
  Илья продолжает идти к лесу вдоль озера. В том месте, где начинается стоявший некогда густой лес он видит белую фигуру человека. Илья пытается всмотреться в нее, но не может разобрать кто это стоит. Почему-то возникает непреодолимое желание дойти до человека, чтобы понять кто это. Ускоряя шаг, Илья через несколько минут доходит до человека. Постоянный запах гари начинает раздражать желудок и у него начинают появляться непроизвольные рвотные рефлексы.
  Перед ним стоит женщина, одетая в белую женскую нижнюю рубаху до земли. Она поднимает глаза и смотрит на подошедшего к ней Илью. В ее взгляде он узнает Любовь Павловну. Только сейчас перед ним стоит более молодая с густыми черными волосами (вместо седых) женщина средних лет. Ее карие глаза смотрят на Илью, и он невольно вспоминает те почти бесцветные глаза, пораженные катарактой. Молодая Любовь Павловна обеими руками держится за свой живот словно пытаясь что-то скрыть и с плотно закрытым ртом обращается к Илье.
  Это говорит не она. Это говорят ее мысли.
  - Мои доченьки, мои маленькие доченьки. Они сгорели, мои маленькие девочки, мои маленькие...
  Любовь Павловна слегка ослабляет хватку рук на своем животе, и Илья видит, как сквозь белую ткань рубахи проступает алая кровь. Пятно на рубахе увеличивается, и Любовь Павловна уже не может закрыть его своими маленькими женскими ладошками. Ее пальцы также становятся красными от крови и сквозь сомкнутые губы женщины Илья продолжает слышать ее стоны о своих невинных умерших детях. Из глаз Любовь Павловны начинают течь слезы.
  
  
  Он открывает глаза и пытается вспомнить, действительно ли он спал ночью, но воспоминание о сновидении означает, что все-таки ночью было время, когда его сознание было отключено. Ни он, ни Вера долго не могли заснуть этой ночью. Илья пытался успокоить Веру всю ночь обнимая ее спину и прижимая к себе, но получалось у него это безрезультатно. Странный сон, который он увидел в полудреме ослабил контроль над неспящей Верой.
  На постели лежит только Илья. Он резко поднимается и пытается прислушаться к звукам пустого гостевого дома. Ничего не слышно. Хотя нет. Он различает какие-то голоса на первом этаже дома, исходящие из гостиного зала. Это голоса двух людей, очень знакомых. Илья одевает футболку и застегивает джинсы. На некоторое время он опять застывает посреди комнаты, чтобы вслушаться в звуки дома. Наконец он отчетливо слышит голос Веры и еще какого-то незнакомого (знакомого?) человека. В тот момент, когда он различает в голосе Веры агрессивный тон, он выходит из комнаты и быстрым шагом спускается с лестницы.
  Возле большого обеденного стола стоит Вера. Спиной к спустившемуся со второго этажа Илье стоит мужская знакомая фигура. На столе, ближе к Илье, располагается все та же оранжевая пластиковая коробка. Илья видит Веру, стоящую по другую сторону стола, агрессивно опираясь обеими руками на край стола. Илья подходит к столу, и не вмешиваясь в происходящее, наблюдает словесную перепалку двух людей - Веры с Аксентием Федоровичем.
  - Вы бы, Вера Семеновна, не были так категоричны. Ваш мандат пребывания в Добролюбово уже как день назад закончился, и если вы не желаете выполнить задание, то это ваша проблема. Вы хотите поставить крест на себе и своей карьере? Да ради Бога, пожалуйста. Это ваша жизнь. Но уверяю вас, комитет это вам не простит. - Аксентий Федорович, увидев Илью поворачивает в его сторону голову. - А вы своему молодому человеку не рассказывали о последствиях невыполнения задания, прописанные в вашем с комитетом контракте? Дак вы поведайте ему об этом. Может он постарается вас переубедить от ошибки.
  На лице Веры вспыхивает немая растерянность от сказанных Аксентием слов. Илья это сразу замечает.
  - Если вам плевать на вашу жизнь, - продолжает Аксентий, - то мою губить не надо! Я по гроб жизни обязан комитету за то, что живу здесь со своей женой и ни на что это не променяю.
  - Я не буду, еще раз повторяю, выполнять задание и вам не позволю! Не для этого я сюда приехала! - Громким утвердительным тоном отвечает Вера.
  - Вы что, совсем не понимаете? Комитет никогда не ошибался, и если пришло время - значит оно пришло! Ни сегодня, завтра мир рухнет в труху, а вы здесь про мораль мне будете рассказывать?
  - Вы, что, действительно не понимаете, что Любовь Павловна живой человек? - Вмешивается в разговор Илья.
  Аксентий переключается на Илью, который уже давно стоит и слушает перепалку двух людей. Он протягивает руку в сторону Ильи, стоящего в нескольких метрах от него, и тычет в пустое пространство указательным пальцем.
  - Вы бы, Илюшенька, не лезли ни в свое дело. Ваше дело здесь заканчивается, а мне тут еще жить и жить. И Терра уже давно не человек и таковым не является. Сами подумайте, в ее возрасте люди уже умирают, а она живехонька, живее нас живых. Это ж бред какой-то. Ее можно назвать явлением, можно назвать чудом, можно назвать духом, но уж точно не человеком. Отдайте мне уже этот чертов чемоданчик, и разбирайтесь с комитетом сами. - Он указывает на мирно стоящий на противоположной стороне большого стола оранжевую коробку.
  - Аааа, теперь понятно, кто здесь второе лицо для выполнения задания, а я уж грешным делом и правда подумал, что мне здесь комитет свою миссию прописал. Вам же сказали, - спокойно говорит Илья, - ничего мы вам не дадим. Чем быстрее вы отсюда уйдете, тем лучше.
  Илья подходит к столу и берет одной рукой оранжевый ящик и прижимает его к груди. Потом он делает шаг в сторону Аксентия и неожиданно замирает на месте. Быстрым движением староста вытаскивает спрятанный под рубахой металлический предмет и направляет его в сторону Ильи. Между ними остается не больше двух метров. Увидев выставленный в сторону Ильи пистолет, Вера негромко вскрикивает и резко одергивает руки от стола. Илья в свою очередь узнает направленный на него пистолет Макарова с выдавленной на пластиковой накладке рукоятки пятиконечной звездой.
  - Стойте, Илья, где стоите! - Выкрикивает Аксентий, снимая большим пальцем пистолет с предохранителя. - О ваших умениях расправляться с вооруженными людьми я наслышан. Поэтому еще один шаг, и я буду вынужден стрелять! Я не буду больше предупреждать! Только один шаг... только один шаг...
  На лице Аксентия появляется пульсирующая кровяная вена, проходящая по его шее. Всем своим видом он дает понять серьезность своих намерений. Илья старается не шевелится, боковым зрением замечая страх, застывший на Верином лице.
  - Вера, не бойся, отойди в сторону, но только не бойся. - Все тем же спокойным тоном говорит Илья. - Я вижу кроме виноделия старосте еще и оружие можно здесь иметь? Неплохие преференции. Сейчас я протяну вам чемоданчик, и вы спокойно выйдете из дома. Лады? - Обращается он уже к Аксентию. Вот смотрите...
  - Даже не думайте, молодой человек. Знаю я ваши уловки спецназовские. Просто поставьте его на стол и поднимайтесь с Верой Семеновной наверх. Я возьму чемоданчик и больше мы с вами не увидимся. Надеюсь, никогда. Это место, оно не ваше. Возвращайтесь в свой большой город. Там ваше место. А я здесь, сейчас сделаю все, чтобы этот мир не рухнул...
  - В труху. - Заканчивает Илья слова старосты.
  Илья не пытается дослушать Аксентия, понимая, что надо действовать решительно и быстро. Он выпрямляет руку, с прижатой к груди пластиковой коробкой. Оранжевый предмет летит в сторону Аксентия, попадая углом коробки в лицо старосте. В комнате раздается выстрел, который непроизвольно делает Аксентий. Он отбрасывает пистолет, закрывает лицо руками и падает вниз. Коробка падает рядом с ним рассыпая все содержимое по деревянному полу. Вера кричит во весь дом. Илья в долю секунды оказывается рядом с лежащим на полу старостой. Он мгновенно отбрасывает ногой, лежащий пистолет, который скользив по полу пропадает где-то под кухонным шкафом. В воздухе еще чувствуется запах пороховых газов. Аксентий лежа на полу пытается закрыться от возможных ударов нападающего, но вместо этого Илья обращается к Вере.
  - Ты в порядке? Все, не бойся! Все закончилось!
  Вера бросается в сторону Ильи, стоящего над старостой. Она обнимает его за шею и целует. Аксентий отползает от них по полу к противоположной стене, продолжая держать одной рукой за лицо. Сквозь его пальцы просачивается кровь в месте рассеченной брови старосты.
  - Я...я не хотел...я не хотел так. - Бормочет Аксентий лежа на полу.
  - С тобой точно все в порядке? - Взволнованно спрашивает Веру Илья.
  Вера выдавливает из себя кривую улыбку, но затем ее лицо меняется. Она отстраняется от Ильи и смотрит уже не на него. Тревожное лицо Ильи не меняется. Он недоуменно смотрит сначала на удивленную Веру, а затем на то место куда направлен ее взгляд.
  На правом верхнем боку своего живота Илья наблюдает медленно расползающееся бордовое пятно. Он ощупывает свою спину, и затем осматривает свою руку. На ладони остается липкое кровяное пятно. Илья опять смотрит на Веру, на ладонь и снова на Веру. Ноги его подкашиваются, и он оседает на пол. Взгляд его обретает оттенок безразличия. Вера, осознавая, что перед ней рана от пулевого ранения приходит в ужас и садится рядом с Ильей на пол. Обеими руками она пытается бесполезно закрыть источающую кровью рану. Тяжелое дыхание Ильи и всхлипы Веры прерывает голос Аксентия.
  - Господи, что же я наделал. Господи, прости меня. Я...я все исправлю. Я сейчас все исправлю.
   - Илья, не отключайся, прошу тебя, миленький. Смотри на меня. - Рыдает Вера и пытается приподнять склоненную вниз голову Ильи.
  Староста подползает к спине Веры и начинает трясти ее за плечи.
  - Я все исправлю. Я позову Веронику...она...она такое с травами творит. Она поднимет его на ноги. Потерпите минутку, я быстро. Только не умирайте, я прошу!
  Староста, шатаясь поднимается на ноги и выбегает из дома. Открытая дверь с хлопком закрывается, запуская в дом свежий утренний воздух улицы. В пустом доме на полу первого этажа остаются только Вера и Илья. Кровь заполняет пространство деревянного пола вокруг обоих фигур, сидящих на полу. Руки Веры почти по локоть перепачканы кровью, но она продолжает их прижимать к животу Ильи. Его глаза то закрываются, то снова резко открываются, пытаясь поймать взгляд Веры.
  - Илюша, родненький, не умирай. Смотри на меня и только на меня. Сейчас придёт Вероника. Помнишь такую? Она знахарка. Она тебя подлечит. Ты главное держись...
  - Подожди, - пытается с тяжелым дыханием сказать Илья, - кровь...она черная. Понимаешь? Здесь травки не помогут. Да и до городской больницы, где что-то можно сделать я... уже не доеду. Думаю, печень мне задело...
  В сознании Ильи проносятся обрывки недавно увиденного ночного сна с женщиной, одетой в белую рубаху, прижимающей руки к своему животу, из которого бесконечно сочится алая кровь. Он знает эту молодую женщину, но уже не может вспомнить ее имени. Она что-то говорит ему только при этом ее рот закрыт, а из глаз текут слезы.
  Вера отпускает руки от раны Ильи и прижимается лбом к его груди. Дом наполняется женским стоном.
  
  14
  Когда открылась дверь, картина, которую увидел Аксентий практически не изменилась. На полу сидела Вера Семеновна, которая держала на своих коленях поникшую голову Ильи, тело которого распласталось на полу в неестественной форме. Пол вокруг двух этих человеческих фигур блестел от залитой крови. Вера не подняла взгляда на вошедших. Ее растрепанные волосы закрывали ее лицо и лицо Ильи.
  В дом вошла немолодая женщина, одетая в темно зеленый плащ с аккуратно перевязанными на голове рыжими волосами темно-коричневой лентой. Она строгим и деловым взглядом осмотрела обстановку, подошла к обеденному столу, поставив на стул тяжелую дорожную сумку из плетенного льна. Вслед за ней зашел Аксентий. На его правой брови оставался след от запекшейся крови. Он был напуган и даже не попытался приблизится к сидящим на полу людям. Вместо этого он закрыл за собой дверь и всем своим телом вжался спиной к стене напротив обеденного стола. Руки его тряслись, и он что-то постоянно повторял шепотом.
  Женщина подошла к двум фигурам на полу и присев на корточки перед ними внимательно посмотрела на лежащего с закрытыми глазами Илью. Пощупав его запястье правой руки, она провела рукой по тому месту, где уже почти не текла кровь. За спиной послышался хриплый прерывистый голос старосты.
  - Что...что там Вероника?
  Молчание.
  - Вероника, не молчи, пожалуйста скажи что-нибудь. - Повторял хрипеть Аксентий.
  Женщина встала на ноги и не отрывая взгляда от сидящей в немой позе на полу Веры с головой Ильи на коленях задумчиво провела ладонью по своему подбородку.
  - Не знаю. Не знаю. Жизнь его еще не отпускает, но это ненадолго. - Она еще раз раздраженно погладила свой подбородок. - Думаю здесь может помочь только "земной корень". Думаю, это единственное средство, которое сможет дать хоть какой-то шанс.
  - Что еще за земной корень такой. - Прохрипел Аксентий.
  - Земной корень может помочь только мертвой плоти. Живому он будет только ядом. Земной корень не от растения или дерева. Его родит сама земля и найти его практически невозможно. Но однажды мне удалось это сделать. А здесь я вижу - жизни скоро не будет. Я никогда еще его не использовала, но понимаю, что другого варианта у нас нету.
  Вероника встала и подошла к стулу на которой стояла ее принесенная дорожная сумка. Она что-то долго в ней перебирала, но затем вынула из нее темную колбу размером с ладонь, плотно закрытую деревянной пробкой. Подойдя к Вере с Ильей, она опять присела на колени рядом с телом Ильи, дыхания которого уже не было слышно. Поставив колбу, она положила руки на живот Ильи попыталась двумя большими пальцами рук раздвинуть образовавшееся от пулевого ранения отверстие. Кровь из отверстия уже не поступала, и Вероника со всей своей силой развела в плоти Ильи отверстие до размеров пятикопеечной монеты советского образца. Наблюдавший все это со стороны сверху Аксентий еще сильнее вжался спиной в стену за собой, словно этим самым избегая заполнившего его ужаса. Вера продолжала сидеть в немом взгляде рассматривая закрытые веки Ильи.
  Женщина взяла с пола темную колбу и аккуратно открыв пробку мгновенно запрокинула ее над открывшемся отверстием с запекшейся кровью с правой стороны на животе Ильи. Из горлышка колбы стала медленно выливаться вязкая белая молочная жидкость, полностью заполняя кровавое отверстие. Густая молочная жидкость вскоре заполнила все отверстие и стала растекаться по животу Ильи. Воздух в доме наполнился неизвестным пряным ароматом, смешанным с запахом, напоминающим запах свежевспаханной земли.
   В какой-то момент молочная жидкость в отверстии раны начала кипеть словно молоко, закипающее на электроплите. Долго сидящая без движения Вера, посмотрела на легкий дымок, исходивший из раны на животе Ильи, и наконец подняла взгляд на сидящую рядом с ней женщину.
  
  
  Оконные шторы еле колышутся от поступающего в комнату теплого воздуха. Через открытое окно Илья видит сопки, покрытые зеленым лесом. За окном слышится далекий лай собаки деревенского кузнеца. Он начинает ощущать свое тело и пытается его ощупывать руками. Лежа в горизонтальном положении на кровати, Илья дотягивается руками до своих ног. В какой-то момент он испытывает легкую ноющую боль с правой верхней стороны живота и потрогав в том месте он ощущает пальцами рук бинтовую повязку, туго повязанную вокруг всего туловища от пояса до груди.
  Илья поворачивает голову влево и видит на соседней подушке спящую полностью одетую Веру. Ее лицо со спутанными русыми волосами и закрытыми во сне глазами кажется ему самым прекрасным, что он может увидеть в эту минуту своего пробуждения. На ее спящем лице застыло состояние покоя. Он опять смотрит в окно, за которым светит теплое и яркое солнце.
  Здесь всегда светит солнце и почти никогда не бывает осадков словно чья-то незримая рука разгоняет тучи над этим местом. Рядом с ним спит прекрасная женщина, а за окном светит солнце и слышен лай собаки.
  Мир еще не рухнул в труху.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"