Аннотация: Порой нам в жизни приходится принимать по-настоящему правильные решения. Даже если вдруг оказывается, что ты не тот за кого себя всегда принимал
Правильное решение.
1
Горьев поднял воротник своего черного драпового пальто. Когда он вышел из здаќния, уже стоял настоящий поздний осенний вечер. Было еще не совсем холодно, но легќкий пронизывающий ветерок уже ощущался повсюду. Тени от жилых домов почти полноќстью закрывали собой весь узкий дворик. Деревьев во дворе не было. Только бетон, маќленькие архитектурные формы детской площадки и несколько припаркованных и оставќленных на ночь внедорожников.
"Зачем сейчас строят детские площадки? Кому они нужны, если рожать и растить детей сейчас - дело хлопотное?", - подумал Горьев, проходя мимо карнавально раскрашенной пластиковой карусели и такой же индейской раскраски детской горки. Думать о политике и проблемах, царящих в стране, сейчас не хотелось. Да и надоели уже все эти обсуждения и бесполезный треп в университете. Начиная от студентов и заканчивая преподавателями - все только и говорили о политике, расстреле Дома Правительства в Москве и постоянќных демонстрациях сторонников коммунистов. И еще этот ввод войск в Чечню...
Поэтому он постарался отогнать от себя эти не нужные сейчас мысли и сосредотоќчиться на завтрашних планах в университете. Зарплату задерживали третий месяц, и уже стали поговаривать о сокращении нескольких дисциплин и соответственно части обуќчающего состава. Федеральное финансирование временно прекратилось на неопределенќный срок и что будет дальше, не знает никто. "Опять неприятные мысли. Надо домой. Ужинать и спать", - сознание Горьева упорно не пускало в себя накопившийся за последќние месяцы негатив. Он еще раз взглянул наверх, где светилось окно десятого этажа пятикомнатной квартиры элитной многоэтажки. Возвращение в свою однокомнатную хрущевку каждый раз наводило на него определенное уныние, с которым он каждый раз вступал в бой и геќроически проигрывал.
Вот уже в течение двух недель он посещает этот элитный застроенный район в центре города, расположившийся на берегу великой реки. Посещает не по своей воле, а можно сказать по нужде. Частные уроки по истории позволят будущей студентке, Олесе, без проблем поступить в начале следующего года в университет. Это была не глупая деќвушка, выпускного школьного класса, которая изъявила желание учиться в университете на одном из гуманитарных факультетов. Обеспеченные родители охотно согласились поќмочь единственной дочери-умнице. Преподавая в университете политологию и историю цивилизаций, Горьев сразу же откликнулся на объявление в местной газете на вакансию частного репетитора. С первого дня он нашел общий язык с юной ученицей. Разработанќный им план занятий пришелся по вкусу Олесе. И она методично и упорно старалась исќпользовать отпущенные им два часа занятий. Тем более, что за каждый час занятий родиќтели Олеси отдавали репетитору по двести кровных рублей.
Девочка действительно оказалась ребенком неизбалованным хорошими условиями жизни и любовью своих не бедных родителей. Она с энтузиазмом заучивала все необхоќдимые исторические даты и сложные исторические имена сильных мира сего. Такое упорќство своей ученицы Горьева порой сильно изумляло. Единственное, что он долгое время не мог понять, так это зачем обеспеченным родителям так заботиться о поступлении доќчери. Когда они и так могут оплатить поступление и беззаботное обучение в университете своего чада. Потом, от Олеси Горьев узнал, что решение, поступать со всеми на общих основаниях и со своими мозгами, было принято ей самостоятельно. От этого Горьеву быќло еще приятнее заниматься с такой ученицей.
Светлана, жена Горьева, в шутку постоянно твердила ему: "Дозанимаешься ты со своими молодыми абитуриентками. Узнаю, что загулял - выкину из квартиры. Будем с Антошкой сами выживать". Но приносимые супругом домой еженедельно заслуженные четыреста рублей на время успокаивали Свету. Тем более, что она еще не работала и треќтий год была в декретном отпуске, а мужу зарплату задерживали.
Многие коллеги Горьева уже бросили университет и занялись кто частным извоќзом, кто на рынок торговать китайским шмотьем. Но Горьев, твердо опирающийся в своей жизни только на собственные заключения и исторический опыт никуда из университета не собирался.
- История вернет все на круги своя, и страна выкарабкается, - повторял он Светлане и друзьям.
- Дурак ты Горьев! Уехали бы с тобой в Израиль как твой профессор Либерман. Там, говорят, еще ценят русскую ученую интеллигенцию, - отвечала ему жена.
- Да кому я там нужен? Да и, в конце концов, мне как минимум евреем надо было родиться.
Горьев миновал двор и вышел на мощенную серой брусчаткой узкую улочку вдоль разнокалиберных многоэтажек. Жилые дома пестрили своими непохожими друг на друга фасадами. Вывески магазинчиков на первых этажах уже начинали светить своими ночныќми неоновыми вывесками. В основном все въезды во дворы уже были закрыты шлагбауќмами. Иногда на фонарных столбах можно было увидеть маленькие камеры видеонаблюќдения, обеспечивающие круглосуточное слежение за автомобильными ворами и забредќшими в этот район хулиганами. Город в городе, как для себя отметил этот микрорайон Горьев. Здесь живут другие люди и у них совершенно другие проблемы. И вполне возќможно все то, что сейчас творится в стране, на них никак не отразилось.
Горьев никуда уже не спешил. Автобусы еще ходят. Вот только на улицах уже нет людей. И только, то там, то здесь пробежит одинокий горожанин, спешащий с работы в свой семейный уют. Мысли о том, что через каких-нибудь двадцать-тридцать минут он тоже окажется дома, согревала Горьева. Он любил свою семью: маленького Антона и жеќну Светлану. Пусть они и жили в однокомнатной клетке, и не было места, где даже тапки на пол поставить, все равно это был его дом. Это был маленький и никем не рушимый ЕГО мир.
Проходя мимо новых домов и красивых двориков, он не испытывал зависти к тем обеспеченным людям, проживающим в этих домах, которые знать не знают, что такое ободранные подъезды и разбитые дворовые площадки. В нем звучало только умиротвореќние и радость за то, что в данный момент и в данное время он может идти по улице и наќблюдать всю эту красоту и порядок. И не все кто здесь живет - воры и приспособившиеся низкие люди, как заявляли многие его товарищи, обозленные на переходное время. В конќце концов, та же юная Олеся... Она совершенно другой человек. Она мыслит по-другому и, уж точно, не ждет в будущем от жизни негатива. А родители не стали отговаривать ее от поступления на сомнительный факультет, вместо того чтобы, как и многие сейчас, пойти учиться на модные экономические и бухгалтерские специальности. Все-таки тоже, уважают желание дочери.
Туфли Горьева отчеканивали с глухим стуком по монолитной брусчатке. Кроме неќго на улочке не было никого, и он мог позволить себе делать что хочешь. Даже подобно тому герою из старого кинофильма - запеть в пустом метро песню и не бояться, что на тебя посмотрят искоса как на ненормального. Ветер на какое-то время стих, и опавшая лиќства с деревьев шуршала во дворах под лапами пробегающих бездомных собак.
Когда микрорайон, шутливо называемый в народе "кремль" стал заканчиваться, впереди показался бульварный парк и такие же пустые вечерние дорожки. Справа от Горьева начинался железобетонный забор заброшенной стройки одного из таких же элитќных домов. Стройка была законсервирована на неопределенное время, и как поговариваќли, превратилась в один из таких же "недостроев", каких теперь стало по стране полным-полно. Забор был весь исписан и изрисован местными молодыми "пещерными" художќниками. В основном это были непонятные безобразные лица и названия западных команд рэп-музыки. Слова и лица были выведены баллончиками разноцветных красок. От чего ходьба вдоль такого бетонного ограждения была не скучной и превращалась в увлекаќтельное посещение уличного настенного вернисажа неизвестных художников.
Горьев вдыхал полной грудью осенний воздух, с мыслями о том, что скоро начнется опять долгая и морозная зима. И опять ему придется, укутавшись в теплую "аляску", ходить по городу и не обращать внимание на пейзажи родного города. Впереди, метрах в двадцаќти от него из ворот бетонного ограждения вышла фигура человека. Поначалу Горьев не обратил никакого внимания на человека, и продолжал медленно идти и рассматривать наќстенные рисунки. Но что-то заставило его еще раз взглянуть на спину уходящей фигуры. Нет, ничего примечательного для себя Горьев не отметил. Обыкновенное темное тело чеќловека, укутанное, кажется, в какое-то старое темное пальто и вязаная шапочка на голове. Даже то, что человек вышел из заброшенной и опечатанной стройки, тоже нисколько не смутило Горьева. На ум сразу пришли картинки наркоманов и всевозможных бомжей, обитающих на таких забытых стройках, где уже никто ничего не охраняет, а бетонные конструкции безмолвно возвышаются, словно языческие идолы богов.
Что-то другое было в этом слегка сгорбленном и темном теле человека. Какая-то неясность и неестественность окружающему его миру. Словно картинка человека была слегка размыта и постоянно находилась в движении теней и складок одежды. Фигура выќшла из разбитых ворот стройки и не спеша, почти слившись с землей, потекла в сторону противоположную забору, через дорогу. Судя по походке, переходящей через пустую доќрогу фигуре, это был немолодой человек, мужчина, и, по всей видимости, бомжеватого образа жизни. Шел он, немного подпрыгивая на одну ногу, словно из-за поворота должна была вот-вот выехать машина. "Скорее всего, наркоман. Нет, точно наркоман, - думал про себя Горьев, - но что он делает здесь, в "кремле"? Обирается по мусорным бакам?".
Неестественное передвижение фигуры не давала ему покоя. Мерцание черного одеяния и коротких ног человека, делали его неким мультяшным героем. Горьев протер тыльной стороной ладони глаза и еще раз на ходу попытался всмотреться в спину человеќка.
Да нет, вполне обыкновенный человек. И одет в какую-то длинную болоньевую куртку (как бы не женскую).
Минуя проем ворот в заборе стройки, Горьев замедлил шаг. Он повернул голову в сторону проема и увидел недостроенные четыре этажа панельного дома. Черные глазницы оконных проемов уставились на Горьева немом вопросе. Он остановился и еще раз взгляќнул в спину удаляющемуся человеку. Что-то поманило его на заброшенную стройку. Это что-то, так и останется для самого Горьева неизвестным пятном в памяти. Ржавые ворота стройки с навешенным сверху строительным знаком "Опасно!", были приоткрыты. Их даже не надо было касаться. Тело человека могло беспрепятственно пройти в создавшуюќся щель в створках ворот. Они как будто приглашали войти внутрь.
Зачем мне это? Что за глупые мысли, мне надо домой, Светка ждет
на ужин.
Перебирая щетину на подбородке и оглядываясь по сторонам, Горьев вошел в отќкрытые ворота стройки.
2
Стоявший при входе металлический метровый аншлаг повествовал о строительстве на этом месте шестиэтажного крупноблочного дома со скатной крышей и системой подќземных гаражей. На стройке царил настоящий хаос: перевернутые металлические бочки, неаккуратно складированные бетонные блоки панелей, брошенные поддоны из под кирќпичей, кучи разбитого стекла и рассыпанного песка, и много, очень много арматуры. Она словно сотни мертвых тел фантастических змей была повсюду разбросана по площадке. Апофеозом всего служил, стоявший в стороне возле двух фундаментных блоков полусгоќревший бульдозер "Беларусь". Горьеву сразу вспомнилась, виденная когда-то по телевиќзору, хроника войны, где разбитая бронетанковая техника также стояла посреди разбомбќленного Сталинграда.
Горьев остановился и еще раз осмотрел всю стройку в целом. Попадаться на глаза беспредельным наркоманам ему не хотелось. Здесь, на заброшенной стройке уже не попадал свет электроламп уличных фонарей и неоновых вывесок. И от этого было уже достаточно темно, чтобы в полусумрачной мгле не наткнуться на что-нибудь и, как говорится, не сломать себе где-нибудь. Разбитое здание и взъерошенное убранство строительной плоќщадки никак не клеились с тем миром, который существовал там - за бетонным забором. Словно фрагмент из другого футуристического мира стройка вросла в тело молодого микќрорайона.
Несвойственного Горьеву страха темноты он не боялся, а только чуть-чуть замедќлил шаг, чтобы действительно не наступить на ржавый обломок арматуры или не свалитьќся в какую-нибудь строительную яму. Мысли о своем в настоящее время нелепом полоќжении во вселенной опять нахлынули на Горьева.
Какого черта я здесь делаю. Дома ждет горячий ужин, и может быть, купленные Светкой к чаю мои любимый пряники со сладкой начинкой. Антошка, наверное, еще не спит, и сидит, как обычно, на половике в кухне, играя с детскими машинками. А мне еще надо полистать свой конспект с записями для завтрашней лекции. Ведь завтра суббота. У меня четыре часа лекций, а потом я свободен. Мы хотели завтра со Светланой заќехать к ее родителям, чтобы на время отдать им Антошку, и успеть на два часа схо-дить в кино. И нам совершенно неважно, что там сейчас идет. Просто хотели на какое-то время вырваться из бытовой ежедневной рутины и попасть в совершенно другой мир с его переживаниями и героями.
Горьев обратил внимание, как справа от недостроенного здания из земли поднимаќлись бетонные сваи. Забитые на разную высоту, они представляли собой строй военноќслужащих, с разными званиями и регалиями, если брать в расчет их высоту. Тридцатиќметровое свайное поле было вероятно запланировано под вторую очередь многоэтажки с учетом их одновременного возведения. Сами сваи на поле кое-как выглядывали из заќросшего высоким пожелтевшим бурьяном. Поэтому, подойдя ближе, Горьев обнаружил, что на поле их успели забить более пяти десятков. Теперь это уже было похоже не на боеќвой порядок солдат, а скорее походило на одну исполинскую шахматную доску, с расќставленными бетонными фигурами.
Сразу около ближайшей забитой тяжеловесной сваей валялся разбитый металличеќский прожектор. Ножки его согнулись пополам и от влаги проржавели, стекло было вдреќбезги разбито. Предназначенный для работы второй строительной смены, теперь он стал дополнением к общей картине хаоса и беспорядка строительной площадки. Из-за высокого сухостоя, наполовину закрывающего "бетонного солдата" выглядывали какие-то тряпки и мусор. Горьев сделал несколько шагов в сторону заросшего поля и оторопел. Какое-то время он стоял недвижимо. И, как ему показалось, ни одна мысль не пронеслась у него в голове. Мозг был закупорен как бутылка, он был заблокирован на мысли. Потому что ту мысль, которая посетила Горьева, не хотелось пускать в свое сознание. Он сделал еще один шаг и всмотрелся в темноту.
Это был не мусор и не тряпки. Из высокой травы выглядывала человеческая нога по колено. На ноге красовался неопределенного цвета женский полуботинок со сломанќным каблучком. Голень ноги покрывал слой грязи, и можно было заметить, что на ноге были женские черные нейлоновые чулки. Не веря своим глазам, Горьев вошел в траву. Раздвигая руками высокие стволы жесткого чертополоха, он старался ни на что не настуќпить. Дыхание на несколько секунд прекратилось, но пульс усилился, отдавая сдавленныќми ударами в висках. "Не может быть. Это мне кажется. Этого просто не может быть. Сейчас я немного пройду, и это все окажется грудой мусора", - думал Горьев, тихо проќдвигаясь по кустам, достававшим ему до уровня груди. На свайном поле было не так темќно, ведь тень от недостроенного сооружения на него не падала. Горьев почувствовал, что нога плюхнулась в лужу.
Это была молодая девушка лет девятнадцати, может моложе. Она лежала в траве в совершенно неестественной для живого человека позе. Ноги, согнутые в коленях были направлены вправо от туловища. При этом одна нога, выглядывавшая из травы, была почти выпрямлена в колене. Направление ног было одинаковое, в связи с чем, складываќлось впечатление, что человек куда-то быстро бежит. Тело и голова были вывернуты, и лежали с противоположным углом наклона. Лицо девушки было обращено вверх, глаза открыты. На лице не было ни горя, ни боли. Оно было совершенно безмятежным. Мысли о том, что все-таки это не настоящее тело (может какой-нибудь манекен) не оставляли Горьева.
Какой тут к матери манекен. Это самое, что ни на есть настоящее тело человеќка. И скорее всего это труп. Боже это же труп! Настоящий человеческий труп!
Быстро перебирая в памяти моменты, где Горьев мог видеть настоящего мертвеца, он мог припомнить только ту бабку в гробу в глубоком детстве. Похороны во дворе. Слеќзы каких-то родственников. Куча народу и семилетний мальчик из-за спины взрослых, пытающийся разглядеть гроб, оббитый красной материей. Но, то было детство, то был, скажем так, официальный труп. А это?
Руки девушки были раскиданы в сторону подобно распятому Христу. Из-под вымаќзанных в грязи рукавов удлиненного красного кожаного свингера выглядывали белые лаќдошки. Со скрюченными пальцами ладони рук были также перепачканы грязью, как и вся одежда мертвой. Но самое главное, что поразило Горьева - это ее лицо. Юное, спокойное и даже немного прекрасное оно было живого розоватого оттенка. Возможно, это были осќтатки еще августовского загара, а может следствие того, что смерть наступила совсем не-давно. Но эти глаза... Они не отпускали и не манили. Они были стеклянными и в тоже время совершенно живыми. Однако мысль о том, что вот-вот взгляд этот изменит свое наќправление, и посмотрит в самую душу Горьева, его не испугала. Продолжая топтаться на одном месте, он опять почувствовал, что стоит в луже воды.
Воды? Но вода так не плюхает под ботинками. Это какая-то жижа, какая-то грязь. Или это...
Горьев опустил на землю взгляд и увидел, что стоит в луже липкой и густой крови. Источник ее, алым цветком растекался под правой скулой лица девушки, уходя красными полосками крови вниз по шее, и далее кровь стекала на землю. Горьев сглотнул и почувќствовал, что в горле у него поселилась пустыня. В ногах появилась необычная тяжесть, которая тут же мгновенно прошла. На какое-то мгновение Горьев почувствовал, как неќобъяснимая сила окатила все его тело потом. Рубашка мгновенно прилипла к спине. В ужасе он отступил на шаг назад, чтобы подошвы ботинок не касались кровавой лужицы, на глазах увеличивающейся под сухостоем. Нет, не кошмар увиденной картины заставили его тело в один момент промокнуть собственными выделениями пота. Порой память заќставляет нас вернуться к тем обрывкам воспоминаний, которые так необходимы нам в данную конкретную секунду. Выстроив файлы накопленных фрагментов жизни в потаенќных уголках нашего хранилища, память подобно умному компьютеру выставляет перед нами ту или иную картинку. Одно слово - и она выплескивает нам все, что когда-либо было связано с этим словом и этим образом. Слово, заставившее Горьева пошатнуться на одном месте и закрыть ладонью рот, чтобы не закричать подобно истеричной девице было "маньяк".
В одно мгновение Горьев вспомнил последние события в городе, прокатившиеся черной тучей над жилыми домами и вселившие страх в каждого человека, услышавшего новости. В городе действовал настоящий маньяк-убийца. Нет, не где-нибудь там, в виртуќальном западном мегаполисе, с миллионным населением. А именно здесь, практически у тебя дома.
Когда первые жертвы стали достоянием общественности, убийцу сразу окрестили "сонным маньяком", по его визитной карточке убивать своих жертв ударом острого коќлющего предмета, предположительно металлического, в сонную артерию. Как говорили медэксперты-криминалисты, удар сопровождался большой физической силой, пробивая одновременно наружную и внутреннюю сонную артерию. Обеспечивающая нормальный кровоток для головного мозга и почти полную доставку кислорода для него, поврежденќная сонная артерия приводила жертв к мгновенной смерти. Именно поэтому следователи управления внутренних дел не могли прийти к мотивам таких убийств. Смерть наступает сразу и маньяк не успевает насладиться мучениями жертвы. Следов насилия или сексуќального надругательства также не обнаруживали. Да и жертвами сонного маньяка станоќвились как женщины, так и мужчины. Единственной особенностью таких убийств, а их уже превышало за десять, было то, что невинно убиенными были молодые люди от шестќнадцати до двадцати лет. Именно это и стало единственной зацепкой органов к портрету предполагаемого преступника. По их гипотезе, это был, скорее всего, мужчина пожилого возраста, чем-то обиженным на молодое поколение, и пытающегося таким образом накаќзать его за причиненные обиды. Убийства совершались в ночное время суток и в разных частях города, поэтому карта преступлений также ставила следователей в тупик. Орудие убийства было не определено. А в психологическом портрете значилась особенность убийцы скрываться за маской обыкновенного, невзрачного горожанина. В общем, все поќиски сонного маньяка оставляли желать лучшего. Матери боялись отпускать детей в веќчерние часы на улицы, а мэрия готовилась ввести в ближайшие дни комендантский час для молодежи.
Несколько секунд Горьев находился как в ступоре. Он не слышал биения собстќвенного сердца, а взгляд его не отрывался от открытых глаз убитой девушки.
Все сходится. Молодая девушка, следов сексуального насилия нет, кровь из шеи хлещет как из ведра. Понятия не имею, где конкретно проходит сонная артерия, но отќверстие за ухом девушки размером с однокопеечную монетку указывает именно на то, о чем я подумал. Человек! Со стройки выходил какой-то человек. Я видел его. Видел реальќней некуда. И выглядел он более, чем подозрительно. Сколько времени прошло после того, как я вошел на территорию стройки?
Тело Горьева сначала развернулось на сто восемьдесят градусов, затем он стал меќтаться то в одну, то в другую сторону. Наконец, взяв себя в руки, он определил себе место отхода - проем в воротах стройки, через который еще пробивался свет включенных уличќных фонарей. Горьев бросился к выходу. Он уже не разбирал, как и куда он бежит. Остоќрожность не наступить на опасные предметы, ушла на второй план. Это уже не было поќхоже на то, как он вначале крался по территории строительной площадки. Десять секунд и Горьев, словно выпущенная стрела, вылетел за территорию заброшенной стройки в освеќщенный участок пустынной улочки. Оглядевшись по сторонам, он побежал в сторону темного бульвара.
Человек пошел по бульвару в сторону реки. Точно. Перешел вприпрыжку дорогу и пошел по бульвару. Так бы поступил любой преступник. Что бы не светиться по освеќщенным вечерним улицам города, где еще гуляют люди. Но почему именно в сторону реќки? А если я не прав?
Интуитивно выбрав направление преследования, забыв про стеснение и нелепость своего бега, он словно мальчишка бежал в сторону огромных тополей парковой части бульвара. В голове бились мысли только об одном: "Успеть догнать. Он не мог в таком темпе так быстро уйти". От быстрого бега и испарения пота на теле под одеждой Горьев почувствовал легкий холодок по всему телу. От чего ему стало еще легче бежать, и он усќкорил прыжки. Затаившееся когда-то в груди сердце Горьева, теперь билось нервно и учащенно, и он мог ощущать его, рвущееся из грудной клетки наружу.
Он не мог далеко уйти, не мог.
Вбежав в темное пространство бульварного парка, Горьев на какое-то время потеќрял ориентацию в пространстве. Но затем, с привыкшими в темноте глазами, рванул со всех ног по тропинке между деревьями в сторону реки. Кроны огромных тополей, шурќшание осенней листвы и биение собственного сердца заполнили все оставшееся пространќство, разделяющее Горьева от своей цели. Он бежал, почти не останавливаясь. Только изќредка, отдышавшись, на ускоренном шаге, он опять продолжал бежать по тропе ведущей к реке. Он не оглядывался по сторонам, зная, что сейчас в это время, людей не должно быть в таком темном парке. Кроме, разве что такого безумца как он сам. В один момент его посетила мысль: "А что будет, если он настигнет этого головореза. Дальше то что? Наденет на него несуществующие наручники и зачитает ему его права?"
Нет. Я просто должен убедиться, что это действительно сонный маньяк. А дальше... Дальше я должен его выследить.
Перед глазами стояло безмятежное лицо мертвой девушки. Чуть приоткрытые гуќбы, словно пытались что-то сказать перед смертью. Нереальность происходящего, усилиќвала кромешная парковая тьма. Стволы деревьев как сказочные образы проносились спраќва и слева от Горьева. Он настолько быстро бежал, как ему казалось, что его ноги только-только касаются земли. И весь его бег напоминал сплошную череду бесконечных прыжќков. Шуршание листьев и громкая отдышка заставила Горьева задуматься.
А что если он услышит меня в этом безлюдном парке. А если он уже знает о моем плане, и уже притаился где-нибудь в ожидании застать меня врасплох. Пусть даже вон за тем деревом.
Стоило только этим мыслям посетить Горьева, как его, уже привыкшие к темноте глаза, заметили вдалеке фигуру человека. Горьев во весь рост рухнул в сторону одного из старых тополей, успев руками обхватить его ствол. От резкого движения и соприкосновеќния с твердой корой дерева он почувствовал в ладонях горячее жжение. Словно влившись в дерево, Горьев попытался высунуть голову из-за ствола дерева. Сейчас взгляд его нахоќдился примерно на уровне колена взрослого человека. В полулежащем положении ему все-таки удалось выглянуть из-за дерева в направлении парковой дорожки.
Нет, это мне показалось. Мало ли в темноте привидится. Здесь столько кустов и деревьев, что любая тень может показаться человеком. Надо продолжать двигаться.
Темное пятно в глубине парка было неподвижно. Горьев услышал собственное дыќхание, и, продолжая наблюдать, прекратил на какое-то время дышать. Пятно, похожее на человека не шевелилось несколько секунд. Затем изменило свое положение, и начало не спеша двигаться в противоположную сторону. Горьев понял, что все это время, пока чеќловек стоял неподвижно, он смотрел в его сторону. Но, затем, не увидев никакой опасќности, продолжил свой путь.
Черт побери, я был прав. Я правильно выбрал направление погони. Это он, кто еще это может быть? Не пенсионер же с собачкой прогуливается в такой темноте. Что дальше?
Теперь Горьев стал перебегать от дерева к дереву, словно спецназовец. Не забывая упускать из виду объект своей погони, он стал осторожнее наступать на сухую парковую листву и следить за своим дыханием. При этом, он достиг совершенства в своей мобильќной конспирации, и от этих мыслей его стала распирать странная гордыня. Преследуемый человек сменил свое направление и стал выходить за пределы парковой части бульвара. Он перешел дорогу и направился в сторону неизвестных Горьеву строений. Это были не-понятные бетонные строения, напоминающие не то трансформаторные будки, не то строения надземной части защитного сооружения. Далее между несколькими металличеќскими гаражами и ряда кирпичных портовых хозяйственных строений тропа уходила круќто к берегу реки. Здесь заканчивался город, и начиналась великая река. В сотне метров от этих мест речной порт с его баржами, спящими катерами и двухэтажными плавучими причалами, выкрашенных в убогую зеленую краску. С каждой перебежкой расстояние между Горьевым и фигурой человека сокращалось. Сейчас расстояние до предполагаемоќго сонного маньяка была около двадцати с лишним метров. И Горьев уже мог различать спину человека, его походку и даже возможно ощущать его дыхание.
Между тем тропа все также круто сбегала к основанию каменистого берега, скрыќваясь в высоком кустарнике. При очередном взгляде на преследуемого, Горьев успел улоќвить на берегу реки стоящий покосившийся одноэтажный барак. И самое главное он увиќдел живописный изгиб реки. Еще молодой серп луны оставлял на спокойной глади реки тоненькую белую полоску. Острова на противоположной стороне реки также были освеќщены небесным светилом. Пространство, ведущее к неизвестному бараку, оставалось отќкрытым, и поэтому Горьеву пришлось сначала присесть на корточки, а затем опустить коќлени на сырую землю. С такого расстояние Горьев успел даже уловить шуршание его длинного болоньевого пальто и вязку его черной шапочки на маленькой голове. Он почеќму-то точно знал, что маньяк направляется именно в этот дом.
А куда он может еще идти? Здесь на берегу кроме этого жилого дома больше ниќчего нет. Надо выждать какое-то время, чтобы он вошел в дом. Тогда можно спокойно добраться до стены дома и уже находиться под его защитой. Сейчас не то время, чтоќбы я был раскрыт. Надо ненадолго затаиться, замереть. Я почти нашел его логово. Именно логово! Ведь он не человек. Он зверь!
С этой мыслью Горьев, сложив руки крестом на груди чтобы не больно удариться об землю, упал в сухую пыльную траву лицом вниз.
3
Когда Горьев поднял голову над землей, то человека уже не было видно. В одном из трех окошек домика горел тусклый свет. Двухскатная черепичная крыша домика также освещалась светом луны. Пригибаясь к земле, Горьев быстрыми шагами стал приближатьќся к бараку. Он понимал, что стоит в данную секунду маньяку выйти из дома, как Горьев будет мгновенно раскрыт. Время движения до домика превратилось в вечность. "Нет, только не сейчас". - Билась одна единственная мысль Горьева. - "Мне надо успеть добќраться, чтобы спрятаться в тени дома".
Вот уже он может видеть бревенчатый сруб дома, оббитую черным дерматином входную дверь. Дом напоминает заброшенное строение, и в то же время, видно, что в нем кто-то живет. На входе в дом стоит пустая развороченная собачья будка, валяются пустые пластиковые пивные бутылки.
Если это место, где живет это чудовище, то тогда зачем свою последнюю жертву он сделал в тридцати минутах от своей обители? Это не целесообразно для опытного маньяка. Почему он пренебрег осторожностью? Или он уже обнаглел до крайќности от своей безнаказанности, что стал убивать в своем районе, не утруждая себя вылазками в другие части города?
Все эти вопросы толкали Горьева узнать личность убийцы. Распирающее человечеќское любопытство заставляло его войти в дом и познать сущность этого монстра-человека. Он понимал, что подвергает себя неимоверной опасности. Каждое неосторожќное движение может обернуться для Горьева смертью. Он прижался спиной к стене дома и постарался перевести дыхание. Ощущая спиной неровные бревна, он осмотрел свою пыльную одежду и испачканные в земле ладони. "Что я здесь делаю?", - еще раз подумал Горьев и осторожными боковыми шажками стал пробираться к единственно освещенному окну дома. Сердце молотом стучало в груди и ему показалось, что от этого стука шатается стена дома, к которой он прижался всем телом. В голову полезли совершенно неуместные глупые мысли о том, как он будет объясняться супруге за свой внешний вид и поздний приход домой, о том, что завтра после лекций в университете он собирался встретиться с однокашником, попить разливного пивка в баре напротив центрального универмага.
Подойдя вплотную к оконной раме окна, из которого лился свет, Горьев останоќвился. Внезапно ему представилась страшная картина: он заглядывает в окно, а из-за заќпыленного стекла на него спокойно смотрит лицо сонного маньяка. Затем тот начинает улыбаться, и Горьев понимает, что он не может бежать, ноги сковывает страхом. Он отоќгнал от себя эту фантасмагорическую картину, но понял, что заглянуть в окно дома ему уже не хватит смелости. Ясно было одно - хозяин дома находится в этой освещенной комнате. Простояв несколько минут в неподвижной позе, Горьев стал также, прижавшись спиной к стене, продвигаться в сторону входной двери дома.
Что я здесь делаю? Что мной движет? Не разум и не мысли ведут меня, только желания. Всеми людьми движут желания. Вначале возникает желание, потом мысли. Так говорят многие восточные религии, так говорит учение каббала. Что бы мы не делаќли, всегда вначале возникает желание. Затем мы включаем свои мысли и начинаем всеми доступными средствами добиваться поставленного желания. Сейчас у меня возникло желание познать кто это чудовище, что он такое, для чего он все это делает, и вот я здесь. А может мое желание - не познание? Может быть это что-то другое?
Дверная ручка входной двери отдавала стальным холодом, давая поќнять о недоброжелательности хозяев дома. Горьев правой рукой обхватил ручку и напряг мускулы руки. Неизвестно, как поведет себя входная дверь. Может громко скрипнуть, а может и открыться беззвучно. Поэтому Горьев медленно подошел к двери и левым плечом навалился на нее всем телом. По замыслу Горьева, если дверь и скрипнет, то основной звук от двери перейдет в его тело, где и затухнет. От черного дерматина двери пошел неприятный затхлый запах, но Горьев попытался подавить в себе нарастающее чувство тошноты. "Нет, не тошнота это. Мой кишечник может в любую минуту взорваться", - поќдумал Горьев и слегка надавил на дверь. Скрипа не было. Дверь поддалась с глухим тихим хлопком, как будто вакуум дома нарушился, и помещение дома стал заполнять воздух.
Он бы не смог услышать такой тихий звук. Если дверь открывать медленно, то посторонний звук в старых дверных петлях будет услышан, но если это сделать быстро, то звук открывания слышен не будет.
Почувствовав, как в висках начинает пульсировать, Горьев быстрым движением открыл дверь. Темнота коридорного пространства взглянула на Горьева своей таинственќностью и настоящим страхом. Темнота, словно дикое животное, которое застали врасплох, могла кинуться на него и перекусить Горьеву горло. Но этого не произошло. Странный запах горючего химического вещества сразу ударила в нос. Горьев долго всматривался во мглу коридора, пока контуры и габариты помещения не приобрели свои реальные формы. Уже зайдя на порог, также беззвучно, боясь наступить на половицы, он отметил для себя пути отхода. В случае, если из комнаты в конце коридора кто-то (кто-то!) выйдет, Горьев разворачивается и со всех ног убегает через еще открытую дверь.
Какое счастье, что в доме нет ни кошки, ни собаки. Какое счастье!
Он попытался замереть в пространстве, не наступая и не шевеля головой. Любой, воспроизводимый им звук, даже хруст суставов, может стать для него последним. Не поќворачивая головы, Горьев постарался одними глазами рассмотреть внутреннее убранство коридора.
Это была небольшая комната, смахивающая по большей степени на мастерскую слесаря или плотника. Стены обшиты не струганными досками, лампы в коридоре не быќло. Днем, скорее всего, хватало естественного света, льющегося из метрового окна, распоќложенного на стене рядом с входной дверью. Справа к стене был прибит самодельный верстак, представляющий собой четырех сантиметровую доску. На доске были закреплены пара тисков. Все инструменты: рубанок, деревянные и металлические молотки, ящик с гвоздями, поломанная ножовка, всевозможные напильники и плоскогубцы кучей были наќвалены на верстаке. Хаотичное размещение инструментов не предполагало, что на этом верстаке, кто-то ежедневно трудится. Создавалось впечатление, что все эти предметы быќли выложены специально для отвода глаз. Над верстаком также на гвоздях висели инстќрументы, закрепленные между обыкновенными вбитыми в стенку двухдюймовыми гвозќдями. Слева, вдоль стены стояли две двадцати литровые канистры. Горьев наклонился и провел пальцем по крышке одной из них. Он поднес руку к лицу, и вдохнул в себя едкий керосиновых запах.
Зачем ему керосин? Наверное, использует его как дополнительный зимний обогрев жилья. Скорее всего, в комнате, где он сейчас находится, стоит какой-нибудь керосиноќвый обогреватель.
Сразу около входной двери, где под подоконником, были сложены сухие порубленные дрова, лежал массивный топор. Несколько поленьев валялись прямо в коридоре. Горьев разќглядел, что пол покрывал толстый въевшийся в половые доски слой уличной грязи. Тапок в этом доме явно никто не носит. Он еще раз взглянул на стену с инструментами и сделал один шаг в ее сторону. Глаза уже совсем привыкли в темноте. Горьев успел подумать о беззвучности своего шага, прежде чем глаза его стали медленно округляться.
Под большим заржавевшим рашпилем на стенке в ряд висели металлические предќметы. Длинные заостренные на конце стальные спицы крепились на стене маленькими гвоздями за большие круглые петли. Это были самодельные стальные заточки с большими кольцами. В среднем они достигали двадцати сантиметров. Кольца заточек, которыми они заканчивались с другого конца были настолько широкими, что в них можно было без труќда просунуть ладонь. Толщина стальных предметов была не больше обыкновенного каќрандаша. Горьев пошатнулся на ногах и почувствовал, что боль ударами сердца сильнее стала бить в его висках. Он не мог поверить своим глазам, что он сейчас видит перед соќбой. Длинные стальные предметы были острыми. Это было видно невооруженным взгляќдом по блестящим, даже в темноте, их заточенным концам. Они аккуратно располагались в ряд, кольцо к кольцу. На крайней правой заточке темнело липкое пятно. Горьев слегка дотронулся до заветного пятнышка. От чего стальные братцы, словно бубенцы, стали изќдавать друг о друга слабый металлический звон. Горьев затаил дыхание. Прислушался к звукам в комнате, откуда исходил свет. Тишина. Затем он взглянул на свой палец. На фаќланге был отчетливый бордовый цвет знакомой субстанции. Удары в висках стали болезќненными.
Это они. Что же это еще может быть, как не орудия убийства? Вот это не что иное, как кровь последней жертвы, еще не смытая со стальной спицы. Не помню, сколько передавали по телику ритуальных убийств, но я уверен, что здесь, на стенке, стальных спиц ровно столько, сколько было убитых горожан. Откуда я все это могу знать? Моќжет это все сон, и мне надо просто выйти из этого кошмара.
На секунду Горьев представил, как убийца просовывает в кольцо спицы руку и хладнокровно, надавливая всем телом, хладнокровно вводит в горло жертвы смертельное оружие. А затем, смотрит в глаза умирающего человека, получая энергию уходящую из мертвого тела, ту, что мы привыкли называть душой. И, конечно же, это должна быть молодая душа, никак по-другому.
Ведь у него нет души, и он пытается, таким образом, хотя бы увидеть ее в умиќрающем человеке. Но каждый раз он ничего не видит и продолжает свой безумный ритуќал. Возможно это всего лишь мое воображение, и я не знаю, зачем же он это делает на самом деле. Но я знаю одно - это чудовище не должно жить, существовать, дышать с нами одним воздухом. Он не достоин того, чтобы быть среди людей. Но что будет, если я сейчас, развернусь и тихо выйду из дома? Убегу. Убегу как ветер с этого проклятого места. Убегу, чтобы все рассказать в ближайшем пункте милиции. Что тогда будет?
Горьев отошел спиной к двери и, не отрывая взгляда от входа в комнату в конце коридора, стал вслепую руками шарить на полу.
А будет следующее: сонный маньяк будет пойман, и посажен на цепь. Возможно, его признают невменяемым и отправят в психушку для получения медицинского освидеќтельствования. И даже, скорее всего, его признают психически нездоровым, и отправят, на какое-то время лечится. А может и быть все по-другому. Но в любом случае, максиќмум, что ему может грозить - это вечное заключение. Но он будет жить. А родители невинно убиенных так и будут раздирать себя жаждой мести и никогда не простят сеќбе и этому государству, что этот "человек" остался жить.
Он нашел, что искал. Деревянное древко топора охотно легла в правую руку Горьева. Все также, не отрывая взгляда от света в конце коридора, с массивным топором на уровне груди, он направился уверенными шагами в комнату. Теперь он уже ничего не боќялся. Ни создаваемого им при ходьбе шума, ни последствий своих действий. Ничего неќподозревающий топор, который еще утром мирно рубил дрова, сверкнул в темноте смерќтельным блеском металла.
Вот оно мое желание, которое и привело меня сюда. Это не любопытство, и не гражданская активность. Это мое Эго. Я - есть вершитель справедливости. Я - есть судья.
4
В комнате никого не было. Нет, не то чтобы она была пуста или в ней не было ниќчего, чтобы указывало на жизнь. В каменной полуразвалившейся печи горел огонь и Горьев мог ощущать его жар, исходивший через закрытую и раскалившуюся заслонку пеќчи. Стены были обклеены выцветшими оборванными кусками обоев. На некоторых из них были сделаны какие-то надписи шариковой ручкой. В комнате под потолком горела ламќпочка. На круглом деревянном столе, накрытого жирной клеенкой стояла посуда: кружка, тарелка с какой-то едой, металлический закоптившийся чайник, блюдце с ломтем белого хлеба. Хлебные крошки были повсюду, включая пространство под столом. Справа, в поќлуоткрытом шкафу для одежды можно было увидеть мятые тряпки и некоторые предметы гардероба: старый холщевый плащ, фуфайка. Полосатое армейское одеяло на металличеќской кровати с сеткой было помято, как будто на нем недавно лежали. На грязном полу были еще видны следы от ног домочадца.
Все говорило о том, что здесь недавно кто-то был. Именно это и заставило Горьева застыть в недоумении на месте.
Он ждал меня. Он где-то рядом притаился, чтобы нанести мне удар. Возможно, сейчас, в эту секунду, он стоит за моей спиной. И стоит мне только развернуться...
Неожиданно для себя, Горьев увидел в комнате то, на что раньше даже не обратил внимание. И это привело его в еще большее изумление. Не заметить посредине комнаты в полу открытый люк? Поднятая крышка, сбитая из трех таких же половых досок, была отќкинута назад. Через полуметровое отверстие в полу Горьев мог видеть темное пространстќво подполья и две перекладины металлической лестницы. Он мгновенно осознал, что вся его осторожность, бесшумность и страх за возможность, быть обнаруженным, были зря. Убийца находился все это время в подполье и не мог слышать, даже если бы Горьев споќткнулся и упал в коридоре.
Темнота подполья зашевелилась и из мрака показалась сначала одна рука, хватаюќщаяся за перекладину лестницы. Затем вторая рука, держащая за горло литровую стеклянќную банку с непонятным соленьем, аккуратно поставила ее справа от лежащей на полу крышки подполья. Обе руки были белыми с синими ярко выраженными венами. Это были руки немолодого человека. Белый оттенок кистей указывал на то, что в подполье достаќточно прохладно. Обе руки взялись за лестничную перекладину, и весь корпус тела подалќся вверх. Все, что успел увидеть Горьев, это резко показавшаяся из-под пола голова убийќцы, с повязанной темно зеленой косынкой. Голова была повернута затылком к Горьеву, и поэтому убийца не мог видеть незваного гостя.
Горьев почувствовал, как его лицо обдало непонятным жаром, удары в висках преќкратилась. Ждать, не было времени. Секунда и сонный маньяк будет над уровнем пола уже по пояс. Еще секунда, и он развернет свое тело в сторону гостя и их взгляды встретятќся. Горьев кинулся к открытому люку. Два длинных шага и он взмахивает топором. Нереќальное восприятие действительности не дает Горьеву понять, в каком же положении в руќке находится топор. Он обрушивает его вертикально вниз. Лезвие топора опускается тупым концом на голову убийцы. Руки отцепляются от перекладины лестницы, и тело сонного маньяка с грохотом падает на дно подполья. Внизу слышится звон разбитых стеклянных банок и глухой удар от падения человеческого тела.
5
Все кто, мог в такое позднее время проходить по городской набережной, могли наќблюдать на берегу реки, около пришвартованного плавучего причала фигуру сгорбленноќго над водой человека. Со стороны можно было решить, что это один из сотен бомжей умывающихся или моющих стеклянную тару. Его грязное пальто и обувь также подтверќждали это предположение.
Горьев сидел на корточках у воды, и уже неопределенное время, пытался оттереть в ледяной воде въевшуюся под ногти и между фалангами пальцев землю. От холода лаќдони уже ничего не чувствовали, но он продолжал механически тереть их друг о друга. Еще ему надо было привести в надлежащий вид перепачканное пальто и отмыть в воде туфли. Мысли его очистились от произошедшей несколько минут назад сцены. Весь ужас содеянного и произошедшего уже его не беспокоил. На какое-то время он не мог вспомќнить, что же произошло там - в таинственном доме на берегу. Память выбросила этот промежуток времени. На следующее утро он поймет, что находился в те минуты в состояќнии аффекта и избыток выделившегося в крови адреналина закупорил участки памяти, отложив их до утра в своем подсознании.
Сейчас Горьев сидел на берегу реки, и не мог вспомнить тех подробностей в доме после взмаха топором. Он не мог вспомнить, как стал разливать по полу дома канистры с керосином, найденные в коридоре. Почти полную двадцатилитровую канистру он вылил прямо в погреб, залив полностью мертвое тело убийцы и деревянные полки с банками и консервами. Затем, он закрыл подполье и поджог дом. Он не мог вспомнить, как бежал сломя голову через портовую территорию вдоль береговой линии по направлению к ценќтральной городской набережной. Он спотыкался, падал, вставал и снова продолжал беќжать без оглядки.
Утром воспоминания прошлой ночи начнут к нему возвращаться, а он будет упорќно стараться не пускать их в свое сознание. Рассказанная Светлане история о том, как на него напала возле дома толпа пьяных подростков, придется как нельзя кстати. И только вечером следующего дня, в вечернем выпуске происшествий, он увидит по телевизору, как два пожарных расчета всю ночь пытались потушить пожар в частном доме центральќного района. Ни причин пожара, ни владельцев сгоревшего дотла дома установить так и не смогли. Только одно оставалось для Горьева загадкой. В новостях объявили об отсутќствии жертв на месте пожара. То ли невнимательные пожарные не определили в развалиќнах дома наличие подполья, то ли сгоревшее тело убийцы было навсегда погребено под завалами дома.
От той роковой ночи у Горьева не останется воспоминаний, только приятное и расќпирающее все его нутро чувство гордости за содеянное. Убийства в городе сразу прекраќтятся, и пресса, как это обычно бывает, пошумит, пошумит да забудет. Маньяк не найден, жертв нет, а значит и нет никакой сенсации для прессы.
6
Это был первый настоящий весенний день. Хотя на календаре и стояло первое апќреля, но все дни были еще пропитаны холодным воздухом и постоянным мокрым снегом. Сегодня же с самого утра в городе во всю светит солнце, и заждавшиеся жители города стали переодеваться в легкие курточки, снимать шапки, дабы ощутить благодать настуќпившей весны. Асфальт и земля на газонах просыхала под солнечными лучами, и в суете прохожих можно было заметить непонятные улыбки людей, которые невольно улыбались от окружающей их картины возрождения природы.
Выйдя на лестницу перед парадным входом в университет, Горьев достал из карќмана белую пачку Winston, и легким движением пальцев сдернул с нее прозрачќную ленту. Вытащив с придыханием белую сигарету, он глубоко и долго вдохнул первую затяжку. Затем второй вдох и уже легкое головокружение в голове вселило в душу Горьеќва уверенность, что ничего не заканчивается и жизнь продолжается. Студенты разных курсов десятками заходили и выходили в здание университета, и только Горьев стоял в этих двух потоках спокойно и безмятежно. В голове еще оставались воспоминания первых двух лекций, на которых студенты постоянно шутили, разыгрывали друг друга и даже саќмого Горьева. День дурака в первое апреля прощал им сегодня все шалости. В одной руќбашке на лестнице Горьев ощущал царивший на улице теплый воздух. "Первая сигарета за день", - подумал Горьев, и посмотрел на выходивших из дверей университета двух моќлодых студенток в коротеньких юбках. Девушки о чем-то увлеченно разговаривали и заразительно хихикали. Не выпуская изо рта фильтр сигареты, он проводил их оцениваюќщим взглядом. К своему стыду он вспомнил, произносимые несколько лет назад слова своей бывшей супруги, и на некоторое время ему стало даже неудобно за его откровенные взгляды.
Света тогда оказалась как никогда права. Постоянно произносимые в мой адрес упреки по поводу моего общения с молодыми студентками, приобрели реальные формы. Вот, что значит сила энергии, вложенная в обыкновенные слова.
Размышляя, таким образом, Горьев постоянно искал причину в постоянной ревноќсти Светланы, совершенно не пытаясь разобраться в себе самом. Ведь была семья, были какие-то надежды, была, в конце концов, любовь. Но природа, как это обычно бывает, беќрет свое. Три года назад Горьев закрутил легкий флирт со второкурсницей. Двадцатилетќняя пышноволосая блондинка ответила ему взаимностью, и его флирт перерос в настояќщую страсть к студентке. Он начал врать и супруге и себе самому. Встречался с ней по вечерам на ее съемной квартире. Пока, наконец "доброжелатели-коллеги" (а кто он так и не узнал) не поведали анонимно Светлане о тайной связи ее муженька. На этом счастлиќвый и безнадежный роман Горьева, длившийся не больше месяца, закончился. Молодая студентка сразу бросила преподавателя и увлеклась очередным молодым человеком. Горьев же после развода со Светланой, выбил для себя комнату в университетском общеќжитии. В ней то он и пропил полтора года своей жизни, до момента когда его не вызвал к себе ректор и не сделал внушительного предупреждения. После этого Горьев решил наќчать новую трезвую жизнь. Стал встречаться с взрослеющим уже сыном, практически наќладил дружеские отношения с бывшей женой, которая к тому времени уже вышла замуж. От прошлых запоев осталось только воспоминание и привычка выкуривать по пачке в день.
Этот хоть здоровается. Наверное, с первого курса. А вот станет чуть постарќше... Да, нынче студент не тот пошел. Нету тех голодных Раскольниковых, теперь все решает либо светлая голова, либо толстый родительский кошелек. Но в то же время поменялось и само время. Трудные времена закончились. Все-таки, черт побери, я окаќзался прав. Россия заняла свое место в этих двухтысячных годах, и теперь те страшные девяностые вспоминаются даже с улыбкой. Надо было только переждать эту полити-ческую анархию. Я оказался прав!
Он опять затянулся сигаретой, согреваясь мыслями о своей правоте. Привыкнув к теплому воздуху на улице и стоя на лестнице университета, он с удовольствием оглядывал проспект с пробегающими потоками людей и машин.
Вот к парадному подъехала серая шестерка с помятым крылом, и из нее вышел моќлодой человек в строгом темном костюме. Он посмотрел на вывеску университета и бесќцельно уставился на пробегающих туда-сюда студентов. Из здания вышли два седых проќфессора, и один, что-то другому пытался доказать. Выглядели они смешно и неуклюже, словно два старичка из Гоголевской украинской деревни. Молодой длинноволосый парќнишка, вероятно тоже студент, встал позади Горьева. Он также курил и сплевывал на мраморные ступени парадного. Замечания ему Горьев решил не делать. Слишком хорошее у него сегодня было настроение, чтобы его еще омрачать перепалкой с каким-то студенќтом. Все равно не перевоспитаешь, а только озлобишь его по отношению к себе.
И опять, студентки, студентки, студентки. На них Горьев мог смотреть, сколько хочешь, слава богу, в университете этого добра было навалом. Тем более что с приходом тепла, большинство девушек стали носить короткие юбочки и откровенные кофточки. Его уже не смущало, что на него, в принципе, никто уже из молодежи и не смотрел. А тот трехлетний случай со студенткой, вообще выставил Горьева в университете в роли дурака, над которым еще долго посмеивались.
Длинноволосый студент смачно сплюнул за спиной Горьева, и он почувствовал, как рядом с его ногой на ступеньку шлепнулся плевок. Горьев что-то пробурчал сквозь зубы и развернулся к парнишке.
- Нет, ну не хотел делать вам замечание, молодой человек, но видимо вы хорошими манерами родителями были не обучены. - Покачивая головой, сказал Горьев. - С какого курса, коллега?
Длинноволосый студент сдул с закрывающей пол лица челки, и взглянул на Горьеќва наглыми глазами. Горьев оторопел от наглости студента. Он попытался вспомнить, не ходил ли этот молодой человек на его лекции и не посещал ли семинары. Но видимо ниќчего не вспомнив, Горьев решил довести разговор до конца.
- Я еще раз повторяю, вы с какого курса? Или думаете, мне есть разница до вашего платного образования? Будете молчать, всыплю вам по первое число, прямо здесь на леќстнице храма наук. Получу выговор, зато одним хамом меньше будет!
Парнишка не проявил никаких эмоций, а только, не отрывая взгляда от Горьева, чуть наклонил подбородок к правому плечу. "Ситуация выходит из под контроля. Начиќнаю действовать", - пробубнил молодой человек, и полез во внутренний карман своей джинсовой куртки.
- Что... Что вы там пытаетесь промямлить, я ничего не понял? - Горьев вплотную приблизился к студенту, и внимательно посмотрел в его глаза.
- Гражданин Горьев, вы задержаны по подозрению в умышленном убийстве. Я поќпрошу пройти с нами. Сопротивляться вам бессмысленно.
Парнишка вытащил из кармана прямоугольный предмет красного цвета. Затем разќвернув его, он на уровне своей груди открыл его. Это было непонятное удостоверение в красной обложке. В левой его части в нижнем углу красовалась бритая физиономия этого же молодого человека в военной форме. Поверх фотографии виднелась синяя выцветшая печать со щитом посередине. Горьев бросил бычок от сигареты на лестницу, чего раньше он бы себе не позволил, и посмотрел на парнишку. Посмотрев назад, он увидел, как от сеќрой припаркованной шестерки отделился человек в строгом костюме и направился по ступеням к Горьеву. Человек в костюме смотрел прямо в его глаза и тоже, что-то тихо гоќворил, слегка развернув голову в правую сторону.
- Это что за мать вашу маскарад такой! - повысил голос Горьев и опять посмотрел на длинноволосого парня.
- Еще раз повторяю, вам необходимо проехать с нами в управление. На адвоката в ближайшие двадцать четыре часа можете не рассчитывать, это вам не Америка.
В две секунды человек в костюме уже стоял за спиной Горьева и, схватив его за правую руку, надел на нее железный предмет, который издал лязгающий металлический звук. Горьев ощутил боль в запястье и попытался вырваться из образовавшегося кольца. Но длинноволосый паренек оказался достаточно сильным для прокуренного юноши. Горьев почувствовал, как тот с силой загибает обе его руки резко вверх, и человек в косќтюме защелкивает металлический браслет на второй руке Горьева. При этом туловище Горьева оба молодых человека синхронно сгибают пополам, и его голова оказывается на уровне пояса. Они начинают спускать его по ступеням, прямо к открытой двери серого помятого Жигули.
В таком положении Горьев начинает перебирать ногами, чтобы не упасть на ступеќни. Он успевает увидеть, как к парадному входу университета подъезжает тонированный Лэнд Круизер. Из него выходят четверо одетых в камуфляжную форму и закрытыми масќками лицами вооруженных людей. Они становятся по периметру серой отечественной шестерки, оставляя коридор для посадки на заднее сидение автомобиля. Несколько стуќдентов на лестнице начинаю что-то кричать и показывать в сторону Горьева пальцами. Боль в предплечьях начинает нарастать. И когда Горьева силой заталкивают в машину, он сильно ударяется левым виском о кузов автомобиля. Затем он чувствует удар в область нижней челюсти. Легкое потемнение, но потом он опять включает сознание.
Он уже едет в машине. По бокам него сидят все те же: молодой студент и человек в строгом костюме. Машину ведет сорокалетний мужчина, одетый в черный кожаный плащ. Слева от Горьева, молодой человек начинает снимать с головы бутафорские длинные воќлосы.
- Блин, не думал, что этот черт первый начнет. Но все равно все прошло гладко.
- На этот раз, тебе Сергей, просто повезло, а вот в следующий раз, вам, товарищ лейтенант, повнимательней надо быть. - Сказал человек за рулем, не отрывая взгляда от бегущей дороги.
Горьев почувствовал во рту кислый привкус крови. Он даже не пытался что-то скаќзать. Распухший язык и нижняя губа отозвались глухой болью. В это время в машине поќслышался громкий звук включенного радиоустройства.
- Семнадцатый, ответьте первому!
- Первый, говорит семнадцатый. Задержание проведено. Направляемся на место сбора. - Отчеканил справа от Горьева человек в костюме, держа в руке большой прямоќугольный предмет с кнопками, - Задержанный серьезного сопротивления не оказал.
Находящийся в недоумении, пятью минутами ранее, Горьев начинает копаться в отдаленных отсеках своей памяти, но ничего там не находит. Спустя некоторое время он начинает вспоминать события десятилетней давности: заброшенная стройка, спина неизќвестного человека, его походка, дом на берегу.
Горьев ворочает по сторонам головой и пытается что-то сказать сотрудникам внутќренних органов рядом с собой. Распухший в горле язык перекрывает его дыхание. Горьев начинает кашлять и биться в агонических судорогах.
- Ну, что задергался, маньяк хренов? Не думал, сука, что тебя через столько лет найдут? - совершенно спокойно говорит человек в костюме справа от Горьева.
7
Все та же комната, тот же свет от огромной люминесцентной лампы, тот же белый цвет стен и тот же человек. Длинный стол с одним стулом, конечно для меня. Это темное зеркало справа от стола, за которым, как водится в типичных полицейских фильмах, стоят специалисты-психологи и наблюдают. Человек все так же смотрит на меня с потаенной ненавистью и кажется с профессиональным интересом. Человек не курит, а только постоянно жует во рту какую-то жевательную резинку. Да, конечно же, еще он задает вопросы. Задает и не может получить на них ответы. Я решил не отвечать на его вопросы пока он не предложит мне сигарету. В конце концов, если это допрос по всем законам жанра, то сначала надо как минимум предложить сигарету. Да и мои ответы для него пять дней назад, не имели никакого шанса на правду. Он не верит не единому моему слову. Пусть даже наш разговор и записывался. Это видно по нему. Он никогда мне не поверит. А я... Я всего лишь хочу сигарету. Только одну сигарету.
- Дорогой мой Аркадий Семенович, разрешите мне вас так называть? А то мы все по фамилии, да по фамилии. - Человек все также стоял в противоположном от стола углу комнаты, так чтобы можно было видеть нас обоих через темное стекло. - Я вот уже пятый день смотрю на вас и не могу понять. Чего вы добиваетесь своим молчанием? Пять дней назад вы нам твердили какую-то ерунду, а теперь я гроблю на вас по часу каждый день, а вы все молчите и молчите. В конце концов, начальство скоро спросит меня, а за что собќственно я зарплату получаю четвертый день? Что прикажете им отвечать?
Следователь прошел вдоль всего стола, и, подойдя вплотную к Горьеву, присел на край стола. Теперь его взгляд был направлен на Горьева сверху вниз. И весь его вид сейќчас казался несколько снисходительно и в то же время величественно.
- Вы поймите, мы провели проверку. И ваша история о том, что когда-то на том месте, где сейчас уже второй год строится элитный жилищный комплекс, вы устроили пожарище и якобы убили какого-то человека, выглядит как-то, знаете ли, неправдоподобќно. Согласно нашему запросу в архив городской службы спасения в том пожаре который случился в бараке на месте сегодняшнего строительства пожарные расчеты не нашли ни единого человеческого тела. А они уж в этом деле не ошибаются. Да если хотите знать, Аркадий Семенович, в доме длительное время никто и не жил и не был прописан. Он воќобще под снос шел. А уйти от правосудия путем легенды о каком-то уже не существуюќщем доме с маньяком... Это не по-взрослому. Ведь вы же образованный интеллигентный человек, а рассказываете нам какие-то неправдоподобные сказки. - Следователь положил руку на плечо Горьева, - Я еще раз вам напомню наши основные улики, если вы не помниќте. Во-первых, ваш след в луже крови рядом с убитой Володиной. Размер обуви и спектр шага совпадает с вашими характеристиками. Во-вторых, эта нелепая история, которую вы рассказали в ту ночь своей, уже, бывшей супруге. По ее описанию, вы вернулись домой в час ночи сам не свой, в подавленном психологическом состоянии. Ну и последнее, и саќмое главное, это записи камер видеонаблюдения, сделанные в микрорайоне "Кремль". На них в установленное время убийства, были запечатлены несколько человек, и все они быќли обработаны в первые месяцы следствия. Но ни след ноги, ни другие проверки не подќтвердились. Оставался только один подозреваемый, лицо, которое никогда не проходило ни по одному уголовному делу. Это вы. И самое интересное, что ваши частные уроки в том месте сразу прекратились. Не подскажете, почему?
Следователь глубоко вздохнул, и посмотрел по сторонам. Затем снова взглянул на сидящего с опущенной головой Горьева.
- Гражданин Горьев, через два месяца завершится следствие, и материалы передаќдут в другие органы. Даже если вы откажетесь давать показания на следственном экспеќрименте, это вас все равно не спасет. Еще через четыре месяца назначат судебное разбиќрательство с участием судебных заседателей, - следователь резко повысил голос, - соќстоящий из нормальных людей! А не таких больных чудовищ как вы! Вы думаете, кто-нибудь из них пожалеет вас и признает невиновным в ритуальных убийствах двенадцати молодых ни в чем не повинных людей? Это следствие велось много лет, и много лет его пытались закрыть. Особенно после того, как прекратились зверские убийства. Но помогла случайность - ваше фото в местной газете, где вы на одном из ваших университетских олимпиад, что-то пытаетесь объяснить студенту. Студенту, который даже не подозревает, что рядом с ним находится человек, хладнокровно убивавший таких же молодых людей, как и сам студент. Знаете, как я столкнулся с этой газетой? Не поверите, Аркадий Семе-нович. - Следователь усмехнулся. - В сортире, у себя на даче. Хотел газеткой подтеретьќся, и тут смотрю... Боже мой! Наш последний подозреваемый.
Встав со стола, следователь прошел обратно и, обернувшись в сторону Горьева. сказал: "У вас уже не остается шансов, хоть как-то смягчит свою участь. Жаль". Он отќкрыл дверь и вышел за пределы комнаты.
Сейчас его не будет минут пятнадцать. Зачем они так делают? Сначала разговаќривают со мной, затем, оставляют меня на, никому не нужных, пятнадцать минут. Может, следят за мной? Наблюдают, а какое сейчас у меня должно быть поведение, поќсле ЭТОГО разговора.
Самое обидное, что все, что твердит уже пятый день этот следователь, дейстќвительно смахивает на правду. Как я раньше не мог этого осознать. Все сходится. Черт возьми, теперь, когда я прошлой ночью в камере, разложил все на свои места - все схоќдится. Кого я убил десять лет назад? Кто был тот человек, которого я преследовал чеќрез весь парк до самой реки? С чем я жил все эти годы ?
Если предположить, что это действительно был я, то тогда кого я видел тем вечером, и кого убил той же ночью? Если это был я, значит и видеть его, мог только я. Камеры видеонаблюдения "Кремля" в тот вечер не зафиксировали никого, похожего на моего маньяка, как бы я не пытался по памяти описать его на допросе. На камерах был четко виден я (или не я?), идущий по улице в сторону законсервированной стройки. Нет, я действительно был на стройке и видел труп девушки, не отрицаю. И след в луже крови оставлен был, скорее всего, именно мной. Но кого я преследовал в течение получаса? Что я о нем знаю? Его нереальная и смытая спина, нелепая подпрыгивающая походка. Я даже не могу вспомнить, во что он был одет (что-то темное и длинное). Я не могу вспомнить его лица. Я не видел его лица. Далее: тогда, когда его голова высунулась из подполья, и я ударил его топором. На этом мои познания исчерпываются. У следствия есть четкие факты, что в доме никто не проживал - раз! Труп не найден и уже не найдется - два!
Если предположить, что "я не я" существовал на самом деле. Являлся моей втоќрой, темной половиной. Не знаю, как это объяснить, но научным опытом это мне сдеќлать трудно. Так вот, "я не я" совершал эти убийства в разных частях города. При этом тот я, который был примерным семьянином и безмозглым праведником, и не подозревал о бесчинствах "я не я". В это трудно поверить, но, судя по всему, "я не я" совершал эти убийства моими руками с полной отключкой моего праведного я. Как уж ему удавалось долгое время скрывать все это от окружающих и самое главное, от меня самого, только богу известно. И возможно я когда-нибудь об этом узнаю (или не узнаю никогда).
Но смысл не в этом. Ощущаю ли я себя на самом деле виновным или нет. Могу ли я сам себе признаться в совершенном, даже являясь шизофреником, умноженного на деќсять в десятитысячной степени. Конечно, мы много слышали и слышим о раздвоениях личности, о патологических врожденных шизофрениях. Но мы никогда не сможем скаќзать, что это может происходить с нами. При чем мы об этом даже не подозреваем. В этом и есть весь ужас осознания - осознание в своем неведении.
Ощущение гордости за совершенный мной самосуд в благих целях оказался ложќным. На время, захлебнувшись от распирающей меня возможности сделать то, чего не смог сделать закон, я поставил сам себе подножку.
Что же произошло тем вечером и той ночью? Узнаю ли я когда-нибудь? Возможќно. Встретился ли я со своим "я не я" или это мой бред? Убил ли я себя самого, мое вирќтуальное и воспроизведенное больным мозгом "я не я"? Почему это произошло именно той ночью и что послужило, для того чтобы две половины моей сущности встретились? Остаются вопросы, на которые я буду долгое время искать ответы. А времени у меня, судя по всему предостаточно. Пожизненное заключение в какой-нибудь тюрьме для псиќхически ненормальных мне обеспечено. Жертвы после той ночи прекратились, но не факт, что они могли бы начаться снова, и могут начаться в любое время. Я об этом даже не узнаю.
Наша жизнь подобна черному ящику. Вопрос в том, где мы находимся в ящике или вне его? Пять органов восприятия окружающего мира не дают нам полного представлеќния, как о мире, так и нас самих. Что происходит с нами, когда мы спим?
Завтра будет допрос и будет еще один час моего молчания. Правильным решением для меня будет одно - оставаться в тюремном заключении. Оставаться до конца жизни. Только так я смогу уберечь окружающих от возможного повторного рождения моей темной половины, моего "я не я". У меня много вопросов и будет много времени разоќбраться во всем. Как ему удавалось совершать вылазки в темное время суток, почему Светлана об этом ничего не знала, почему я даже не подозревал о каких-то странноќстях. Или субстанция, воспроизведенная моим сознанием, все это время существовала независимо от меня? Необходимо все вспомнить и учесть все детали и мелочи моего странного периода жизни. У меня будет много времени. Времени будет неограниченно много.
В комнату вошел следователь. Лицо его сияло, а глаза горели чем-то необъясниќмым. Видно было, что он только что находился на свежем воздухе. Горьев находился в нескольких метрах от места, где стоял следователь. Но до него все равно дошел легкий запах табака. Ласкающий запах недавно выкуренной сигареты заставил Горьева поднять глаза на сотрудника органов.
- Ну, что, гражданин Горьев? У меня хорошая новость. Скоро наши бесполезные допросы прекратятся. По вашему делу пришла вводная - дела следствия передать в суќдебные органы, а подозреваемого направить на принудительное медицинское освидетельќствование вменяемости. Хотя не знаю как для вас? Но лично мне весь этот цирк надоел. Я человек своего дела и своей профессии. Мне нужны факты и улики, а мои выводы ... Выќводы есть, кому проверить и принять по ним решение. - Следователь неожиданно сделал серьезное лицо и обратился к Горьеву, - Вы курить то хотите? Столько дней, а вы у меня даже сигаретки ни разу не спросили.
Наша жизнь подобна черному ящику. Вопрос в том, где мы находимся в ящике или вне его?
- Спасибо. Не курю, - ответил измученный хриплый голос Горьева.