В статье "Когда началась Блокада" я сказал, что Синявинские высоты достались немцам без боя. При ближайшем рассмотрении всё оказалось не так. Бой был, но результат его такой, что и поныне вспоминать не любят...
4-я бригада Морской Пехоты.
Во второй половине июля 1941 года из личного состава кораблей, учебных отрядов и частей береговой обороны была сформирована 4-я отдельная бригада морской пехоты особого назначения. Бригада состояла из пяти батальонов, танкового батальона, артиллерийского дивизиона, саперной роты и роты связи. Батальоны, численностью до тысячи человек каждый, имели каждый несколько 76-мм орудий, взводы сапёров, химиков и связистов. Командиром бригады был назначен генерал-майор Б. Н. Ненашев. Бригада были направлена на острова Ладожского озера. С одной стороны, часть командования бригады составляли армейские офицеры, имевшие хоть какое-то представление о пехотной тактике. С другой, судя по всему, у рядового состава просто не было времени научиться сухопутным премудростям. Поэтому несмотря на отличное вооружение и высокий боевой дух, боеспособность бригады была под вопросом.
1-й и 2-й батальоны участвовали в конце июля в десанте на острова в Ладожском озере - Лункулансаари и Мантсинсаари. Высадка не удалась, моряки потеряли до половины всего состава, возглавлявший операцию адмирал Трайнин был ранен и в дальнейшем отстранен от должности.
В дальнейшем батальоны бригады (все кроме 4-го) были направлены на Невский Пятачок. Участвовали в боях с первых дней плацдарма - и до зимы, когда обратно было выведено 117 матросов бригады. Остальные там и легли...
А 4-й батальон 2 сентября 1941 года был передан в распоряжение командующего Ладожской флотилией для обороны Шлиссельбурга. 3 сентября батальон был доставлен в Шлиссельбург с острова Валаам. По другим данным, 4-й батальон уже в Шлиссельбурге комплектовался резервистами, курсантами военно-морских училищ и моряками, в том числе, прибывшими с Тихоокеанского флота.
По архивным данным, 4-й батальон бригады был сформирован в составе трёх стрелковых рот, пулеметной роты и артиллерийского взвода. При стрелковых ротах имелись миномётные взводы. Кроме автоматических, полуавтоматических и трёхлинейных винтовок батальон имел 17 пулеметов, 9 батальонных минометов, 3 противотанковые пушки с бронированными тягачами "Комсомолец", ручные гранаты. Командовал батальоном полковник Моисеенко.
По приказанию командующего Ладожской флотилией каперанга Хорошхина моряки выдвинулись из Шлиссельбурга в район села Синявино для занятия обороны. За этот участок тогда отвечало командование 48-й армии. Ну, как отвечало? После поражения под Новгородом генерал Антонюк со штабом отошел на Мгу, потом в Шлиссельбург, потом еще куда-то... Осколки его и без того малочисленной армии - 128 и 310-я дивизия, 1-я горнострелковая бригада, 21-я танковая дивизия без танков - воевали в разных районах сами по себе, без какого бы то ни было вмешательства командарма. А прибывшая под Мгу 1-я дивизия НКВД или упомянутые батальоны 4-й морской бригады ему не подчинялись вообще. То есть генерал, по сути, ничем не командовал, зато посылал наверх бодрые донесения "о выполнении задачи по уничтожению мгинско-шлиссельбургской группировки противника".
Оборона
С другой стороны, и Хорошхин, когда ставил задачу 4-му батальону, не мог знать точно обстановку на суше - поэтому на всякий случай потребовал от моряков сделать всё и сразу, а именно удерживать рубеж от рабочего поселка номер 6, через Синявино и до Гонтовой Липки. Это свыше 10 километров - много даже для дивизии! И при этом еще прикрыть побережье Ладоги, а одну роту оставить в Шлиссельбурге. Слов нет цензурных...
4 сентября 1941 года батальон, в составе двух стрелковых рот, пулемётной роты и артиллерийского взвода, занял оборону на указанном рубеже, ожидая врага с юга, востока и запада. Причём между 1 и 2-й ротой и отдельным отрядом, который занял оборону в районе Гонтовой Липки, разрыв составлял 7 км. Пулемётная рота была рассредоточена повзводно, артиллерийский взвод также был рассредоточен по одному орудию. Помимо рубежа у Синявино, 3-й взвод 1-й роты занимал охранную позицию от деревни Липки между каналами до Рабочего посёлка No 4.
5 сентября к исходу дня штабом Ладожской военной флотилии было получено донесение от командира 4 батальона морской пехоты полковника Моисеенко: "В итоге дня непрерывной бомбардировки 100 бомбардировщиков и 80 истребителей противника части Донскова отходят, нашей авиации нет". Напомним, Донсков не подчинялся на тот момент ни Антонюку, ни Хорошхину. Его начальство сидело в самом Ленинграде.
На следующий день обстановка резко изменилась. 6 сентября после ожесточённой бомбардировки вражеских самолётов и удара со стороны 20-й мотодивизии немцев, 1-я дивизия НКВД и 1-я горно-стрелковая бригада отступили от Мги в разных направлениях. А если без обиняков, то НКВДшники просто бежали, бросив, по словам Донскова, даже "личные вещи". Отличились командир полка майор Жеребцов и его комиссар старший политрук Пьянков. Горнострелковая бригада и бронепоезд No 82 в относительном порядке отошли на восток вдоль железной дороги и заняли оборону у разъезда Михайловский. Как бы то ни было, первый эшелон обороны расступился, и 4-й батальон 4-й отдельной бригады морской пехоты внезапно вошёл в соприкосновение с противником.
6 сентября враг начал наступление на Синявино с бомбёжки. С утра до вечера, как следует из документов 4-го батальона, до 90 самолётов бомбили район обороны батальона. Батальон понёс первые потери. Прямым попаданием бомб были убиты командир взвода Лебедев, краснофлотец Жигалин и другие.
В ночь с 6-го на 7-е сентября батальонный комиссар Горшков побывал в Шлиссельбурге у начальника штаба Ладожской военной флотилии и просил по поручению командования 4-го батальона поддержку авиации и артиллерии. В эту же ночь, воспользовавшись пребыванием в Шлиссельбурге начальника Особого отдела 48-й Армии, он сумел связаться со штабом армии. Со стороны штаба 48-й армии поддержка была обещана, но вовремя не пришла (да и не было у Антонюка ничего), и 4-му батальону пришлось самому обороняться против превосходящих сил противника. Батальон был передан в подчинение полковнику Донскову, потери которого к этому моменту, по данным штаба флотилии, составляли 70% личного состава.
Разгром
7 сентября 1941 года противник подошёл к линии обороны батальона с юго-запада со
стороны Рабочего посёлка No 6, в то время как фронт обороны батальона был обращен строго на юг. Боевые порядки батальона не были вовремя перестроены - миномёты оказались перед пехотой. Сказалась общая беда - необученность моряков сухопутным премудростям. Загнуть открытые фланги - это вроде бы естественное решение, но тут этого не сделали. Упорные бои начались, согласно документам 4-го батальона, в середине дня и продолжались до 17.00. В результате боя батальон потерял значительную часть бойцов и командиров, в том числе трёх командиров рот. Без вести пропали три политрука. Рассредоточенный в обороне на мелкие подразделения, батальон был расчленён противником на две части и разбит. Отдельные группы бойцов отступили в разных направлениях.
Левая группа расчленённого батальона под руководством комиссара батальона К. Р. Георгадзе с боем отошла в район Гонтовой Липки и там заняла оборону. По приказу батальонного комиссара Георгадзе подоспевший сапёрный взвод 533 полка 128-й дивизии заминировал мост через Чёрную речку (тот что позже назовут "Чертовым мостом"). Чуть позже к 120-150 бойцам разных воинских частей, собравшимся к Гонтовой Липке, присоединилась группа краснофлотцев 2-й роты под командой политрука роты Миронова. По пути Миронов присоединил к 18-ти краснофлотцам своей группы бойцов других подразделений, и к моменту прихода к Гонтовой Липке его группа состояла из 62 бойцов. Младший политрук М. М. Тимофеев свидетельствовал, что в район Гонтовой Липки из Синявина отступила группа краснофлотцев в количестве 50-60 человек. Здесь, уже из остатков дивизии НКВД, командирами 4-го батальона были сформированы две стрелковые роты.
Правая группа расчленённого 4-го батальона, в основном 1-я рота и химический взвод, отошли в направлении Шлиссельбурга. Командир батальона полковник Моисеенко присоединился к остаткам батальона в Гонтовой Липке через три дня.
В результате боя за Синявино 4-й батальон потерял почти все пулемёты, миномёты, артиллерию, боезапас, продовольствие и медикаменты. Несмотря на утрату важного оборонительного рубежа, потерю всего имущества и значительной части личного состава, ввиду численного и материального превосходства противника в этом бою, комиссар батальона К.Р. Георгадзе так оценил результаты обороны Синявина 7-го сентября 1941 года: "Краснофлотцы дрались храбро. Батальон в основном справился со своей задачей". Ну, а что ему оставалось писать?... Вторит своему командиру в докладной записке младший политрук М. М. Тимофеев: "Бойцы держались стойко и мужественно, отстаивая район обороны". Угу, только вот не отстояли.
Из ЖБД 20-й моторизованной дивизии Вермахта:
1-й батальон 76 пп преодолевает сильное сопротивление противника под Синявино. Погиб командир батальона майор Зикмайер. ... Положение к вечеру: ... Противнику не удалось собрать силы, разбитые в ходе 6.9 и оказать организованное сопротивление. В Синявино и Выборгской Дубровке пока оказывается упорное сопротивление. Противник: 4 бригада морской пехоты.
7 сентября 1941 года 4-й батальон понёс большие потери. Но уточнить их пока не представляется возможным из-за неполноты архивных данных. Вместе с тем, необходимо признать, что многие раненые краснофлотцы могли попасть в руки врага после оставления батальоном Синявина. Из взятых в плен 7-8 сентября 1941 года частями немецкой 20-й моторизованной дивизии 1129-ти человек, согласно документам немецкого 39-го Армейского корпуса, 160 пленных являлись морскими пехотинцами. Немецкий исследователь Герхарт Лозе указывает в своей книге, что при взятии села Синявино 424-м пехотным полком было захвачено 400 пленных.
"Люди врут, обманывают друг друга..."
В ночь на 7 сентября 1941 года командующий Ладожской военной флотилией капитан 1-го ранга Б. В. Хорошхин отдал приказ на непосредственную оборону Шлиссельбурга. Однако кроме 4-го батальона флотилия располагала только стрелковым взводом управления тыла флотилии и сводной командой зенитной батареи (без орудий). 4-й батальон был переподчинён Донскову, но последний не имел связи ни со своими полками, ни, вероятно, со своим штабом, ни с 48-й Армией. 7 сентября 1941 года в 19 ч. 40 мин. Донсков просил командование Ладожской военной флотилии оборону Шлиссельбурга принять на себя. В это время бой шёл уже в районе городского кладбища и угольной пристани. Дивизия Донскова уже не представляла из себя реальной силы, что было, вероятно, очевидным для командования флотилии. Разрозненные части дивизии проходили через город и свободно переправлялись на правый берег.
В этой ситуации у моряков надежда была лишь на 48-ю армию. Командующий 48-й армией генерал-лейтенант М. А. Антонюк в ночь на 7 сентября отдал приказ о выдвижении 741-го полка 128-й стрелковой дивизии к Рабочему Посёлку No 6 и Синявино. Полк должен был занять оборону означенного участка в 5 ч. 00 мин. 7 сентября 1941 года.
Тогда же Антонюк отдал приказ командиру 122-й танковой бригады "выделить в распоряжение командира 741 стрелкового полка 5 пушечных танков, которые прислать Синявино к 5.30 7.9.41". За такие приказы ебанюков вообще убивать надо. Впрочем, и этот приказ так ни до кого не дошел. Судя по всему, генерал просто упражнялся в изящной словесности и даже не заморачивался вопросом, как его гениальные приказы попадут к подчиненным. Никаких средств связи у штаба армии не было еще со времен бегства из-под Новгорода. Даже о расположении собственных сил имелись крайне смутные представления. А уж о действиях противника ит подавно.
Разумеется, 741-й стрелковый полк приказа тоже не получил и так и не оказался в Синявино. А позже в 15 ч. 40 мин. 7 сентября. Антонюк приказывает 128 сд в течение 7 сентября, передать район обороны у Воронова другой дивизии и выступить с наступлением темноты, к рассвету 8 сентября 1941 года сосредоточиться в районе Апраксин Городок, где пополниться и быть готовым к наступлению на Мгу. Одновременно в этом приказе даётся распоряжение 374-му сп 128-й сд. Именно этот полк, а не 741-й сп, должен был теперь "оборонять фронт рабочий посёлок No 6, оз. Синявинское, прочно заняв шоссе у Синявино и лес северо-западнее оз. Синявинское".
Но и эти приказы дошли не до всех и выполнялись с большим запозданием. Более того. "533 сп согласно вашего приказа 7.9.41 г. к 6.00 должен занять Синявино, но не доходя 4 км восточнее Синявино встретился с превосходными силами противника перешёл к обороне с оседланием дороги Путилово-Синявино в районе 2 км сев-зап Гонтовая Липка". Обратите внимание, это уже третий номер полка который якобы должен был занять Синявино (741, 374, 533 !). Так кому, черт возьми, писались эти приказы ?! А впрочем, не всё ли равно ?...
Наконец, оперативная сводка штаба 48-й армии от 8 сентября 1941 года 14.00 гласит: "533 сп с 4.00 выходил на рубеж Синявино, оз. Синявинское. К моменту составления сводки донесений не поступало. До прибытия полка рубеж удерживает отряд морской пехоты". Таким образом, ни один из трёх полков 128-й сд, отправленных приказами 48-й армии для обороны Синявина, туда так и не прибыл. К вечеру 7-го сентября Синявино было потеряно. Но в два часа дня 8 сентября 1941 года штаб 48-й армии ещё не знал о захвате противником Синявина... Так и живем !
2 сентября 1941 года Ставка Верховного главнокомандования выдвинула на мгинское направление 54-ю армию. Однако она не смогла, просто физически не успела предотвратить окружения Ленинграда. Командующий 54-й армией маршал Советского Союза Г. И. Кулик в разговоре с маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым 13 сентября 1941 года так оценил сложившуюся под Шлиссельбургом к 8 сентября 1941 года ситуацию: "Два слова о бывшей 48-й армии. Люди врут, обманывают друг друга. Поэтому захват Шлиссельбурга нужно отнести за счет общего вранья и незнания дел высших начальников, как обстоит дело на месте. И они меня обнадежили, что в этом районе все обстоит благополучно, а я как раз в период, когда армия сосредоточивалась, выехать на место не мог и доверился штабу 48-й армии и его командующему, что они не допустят противника в направлении Шлиссельбург. Я был целиком занят организацией перегруппировки для захвата станции Мга. Я бы мог в этот период бросить одну стрелковую дивизию, которая бы не допустила захвата Шлиссельбурга. Правда, это неприятная история, но я вам хотел доложить точную правду". Блажен кто верует...
Излишне лишний раз говорить, во что обошлись такие вот ошибки. Ленинград оказался в блокаде. Непрерывные попытки прорвать ее стоили многих тысяч жизней - в том числе под теми самыми Синявинскими высотами, которые немцы зубами держали аж до 1944 года. А казалось бы, как легко можно было всё изменить... Увы, мы имеем то, что имеем. :-)
![[]](/img/k/krasilxnikow_o_j/blo2/map-43.jpg)
![[]](/img/k/krasilxnikow_o_j/blo2/ord.jpg)