Заречуев кивает и просит Ступицына ехать дальше. Иван Михалыч, помахивая кнутом над хребтом лошаденки, извиняясь за свое невежество, интересуется, что там бормотал Игнатушка про волшебное оружие, попавшее в руки Порфирия Несторыча. Доктор, впервые за день забывший о солнцепеке, посмеивается и говорит:
- Помещик Хвостов выиграл род сего кинжала в карты у меня, как я прежде у генерала в отставке, господина Репина Никанора Петровича, а к генералу сие лезвие как бы индейского народа, возводившего в амазонских джунглях пирамиды, как египетские рабы в пустынях Африки, досталося тем же путем, то бишь, выигрышем у российского дипломата в Испании, князя Башмина Козьмы Павловича.
- Вона как, - крякает возница, шлепая у себя на виске муху, увернувшуюся от кнута, дабы выкусить кусочек кожи у Ивана Михалыча, досадовавшего, что оному ничего неизвестно о мачете было до разговора Заречуева с Игнатом, и не понимая, почему доктор не рассказывает, как народный кинжал вождей аборигенского племени пирамидостроителей появился у испанского посла князя Башмина, ибо доктор замолчал, как будто бы иметь мачете в арсенале российскому гражданину - как бы дело, само собой разумеющееся, даже презаурядное, так что скучно продолжать говорить.
Заборы в Терентьево все немножко косые, все заваливаются на земельные участки, и как бы специально изнутри каждого двора топорщатся свешиваться шатрами груши и яблони, подбирая доски хребтами стволов. Кое у кого деревья вдоль заборов не растут, но тогда обязательно стоит какой-нибудь сарай, хотя бы для инвентаря земледельческого, в каковом гремит бурелом из целых и сломанных черенков лопат, вил, грабель, мотыг, каковых железные части около земли погнуты и перепутаны, когда селянин роется в таковых куче, поглядывая себе под ноги и поднимая взгляд, скользящий по деревянной части вверх, стараясь не потерять как бы нить рассуждения, за каковой черенок следует оному взяться, дабы распутать инструмент. Изба доктора располагается на той же улице, что и дом помещика Хвостова, какового строения явление предугадывается по предыдущему двору егеря Грибова, на чьем заборе сидит курица, у каковой отрастают перья на крыльях, регулярно Грибовым подстригаемых, ибо глупая домашняя птица сия по характеру, откудова-то по теории Дарвина пробудившемуся, четко чует намерение парить в воздухе наподобие голубей, каковых в Терентьево переловил коршун, и теперь напоминает кукушку, выскочившую из механизма ходиков, какового пружина сломалась, посему надобно как бы рукотворно втащить таковую обратно. Однако, егеря дома нет, но, ежели вы думаете, что Грибов ходит с ружьем по лесу, то до того, как выберетесь из-за завесы яблонь, подпирающих забор егеря, ибо тогда вам станет видно крышу дома Порфирия Несторовича.
Телега Ступицына, поднимая пыль, заполняющую дно высохшей лужи, выныривает из слабополощущейся тени яблонь, и доктор садится попрямее, вытягивая шею, повернув голову на дом Хвостова, притом Иван Михалыч, сидящий выше, привстает, подпираемый сиденьем под коленками и держа вожжи в вытянутых руках, как бы ремни и лошаденка закаменели, и на вожжи можно было бы надеяться, дабы не свалиться Ступицыну под телегу, ежели таковую дернет резко на колдобине.
В отсутствие помещика в хозяйстве оного кипит спорая работа. Грибов, вскарабкавшийся на кровельное железо, что-то подымает, пропуская назад, за спину, конец веревки через свое левое плечо, так что сия вытягивается егерем споднизу правого локтя оного, будучи наматываемой на правое предплечье от кисти до локтевого сустава. Заречуеву и Ступицыну видно, наконец, что егерь выбирает аккуратно веревку с привязанной корзиной наподобие короба, чем-то тяжело нагруженной. Оказывается срезанными подсолнухами, подвезенными с поля Хвостова раньше. И то сказать: четвертая часть кровли выложена как бы крупной чешуей, каждая чешуйка - голова подсолнуха.
С двух сторон дом растет по высокой огромной липе, и на каждом дереве по два человека поглощены одинаковым занятием, привязывая металлический тросик, протянутый над крышей посередине ровно, но по высоте несколько наискось, то бишь, не параллельно, видимо из какого-то расчета, о каковом сказать пока ничего определенного невозможно, ибо все до конца не устроено.
Заречуев просит Ивана Михалыча остановиться править, но Ступицын уже сам велит лошаденке замереть. Доктор влезает на мешок с плодами сада возницы, сжимая в руке яблоко, и так оным достигается позиция, откудова Заречуев видит второго работника Хвостова, то бишь, сыны старичка Игната, взрослого мужика, стоящего спиной к забору, из-за какового оному становится видна голова доктора в картузе Ступицына, когда сей малый повертывается узнать, кто швырнул оному в затылок яблоком.
- Харитон Игнатыч, это я в тебя яблоком кинул! - восклицает доктор, когда мужик, голоса какового не слыхать за фоном визга пил и стука топоров, несущегося со двора, командует плотникам прекратить на минуту шуметь, в воцарившемся промежутке тишины. - Прости, любезный, иначе нам с Иваном Михалычем до тебя не докричаться. Что у вас тут происходит? Порфирий Несторович, полагаю, с новой затеей в голове носится по округе. Что тут оный чудит?
- А я почем знаю, господин Заречуев? - ревет басом малый, руки какового вытянуты вверх, ибо Грибов спускает Харитону порожнюю корзину, меж тем как голова мужика повернута совсем в другую сторону от стены дома и глядит на улицу поверх забора.
Егерь с крыши кричит малому, чтобы тот не зевал, а смотрел, куда следует, ибо короб вот-вот упадет в бочку с водой, в каковую стекает в дождь вода по водостоку.
- Грибов! - окликает доктор егеря.
Егерю не до проезжающих, пока Харитон не ловит на руки короба, каковой мужиком начинает немедленно нагружаться подсолнухами, коих гора высится рядышком, так что процесс возобновляется быстро и не зря, ибо на том конце Терентьево, откудова едут Заречуев с возницею, образуется пыльный вихрь, в каковом скачет запряженная парою кляч телега Хвостова, каковою правит Игнат, позадь спины коего высятся холмы все тех же подсолнухов. Егерю с крыши зрится спешка возницы, и Грибов извиняется перед доктором, что оному беседы вести некогда, ибо Порфирий Несторыч как бы обрисовал срок, чтобы урожай был рассортирован у оного во дворе до вечера. Тут же пилы и топоры вгрызаются в стройматериалы, устраивая грохот, от какового закладывает у путешественников уши, ибо, очевидно, что-то сооружается руками мастеровых в те же сжатые сроки.
Заречуев и Ступицын усаживаются на свои места в телеге, каковая трогается не сию минуту, ибо оба, и пассажир, и возница, замирают, первый - с яблоком в руке, поднесенным ко рту, второй - с кнутом, вынутым из-под мышки, глазея, как с того дерева, где тросик закреплен выше, чем на другой стороне, выталкивается рукой работника как бы блок, летящий скатываться по наклону до середины крыши, куда вылез Грибов устроить механизм в сем положении, не отпуская скользить до другого дерева. Доктору приходится напоминать Ивану Михалычу езжать побыстрей, ибо надобно освободить дорогу телеге Игната.