"Господь знает мысли человеческие, что они суетны."
ПСАЛОМ 93
Не проходит сцены никакого ни светлого в отпертом (по определению ключа заложенного в нас подобия Ему) для нашего уяснения (как любая дверь в мире оказывается открытою для Господа) челе, ни хмурого в ненастном выражении (голубо)ока, с облачными морщинками в уголке горизонта, похожими на отдельные, отвернувшиеся порывом волоски из меха зимующего в наших северных широтах зверя, дня, то и дело щурящегося от солнца или пронизывающего посинелого ветра, дня, который не отозвался бы декартовыми вихрями в человеческой жизни, свободнотекущей (при ходящем с веселостию по небу лице Добра) и сужающейся в нитку (при взмывающем туда на тонкой длинношее из пропастей ада четырехугольном (змее)лице Зла), дня, не отозвавшегося вовне при нашем посредстве будто слаженными в индивидуальную гармонию голосами невидимой подковообразной лиры души, научившейся тонко изогнутой красоте пробившихся через (сосудо- и струно-)сплетения дУхов музыки лилии или аквилегии(1), каждую весну выписываемых Природою по каталогу Райского Сада, любой которой, взятой в единственном экземпляре, не терпящей ни удвоения, ни утроения ни даже в милейший букетик Боттичелли вследствие лелеемой заложенной утонченности, достойнейшее место - в удлиненной белой мраморной кисти итальянской мадонны, пятиперстной, пятиверхушечной, чья глубинная, различимая особенная для нашего чувства мягкость имеет происхождение от полноты милосердия, от проникновения Ее к нам состраданием и добротою Сердца, кисти, как бы скругленной поверх готических, костяного фарфора соединений, вазою поднимающихся ко Своду, перекрученной голубыми жилками кисти, как бы возрастающей с плодовой ветки в изумительную чашу, в Святой Грааль, который есть залог, что "милость и истина сретятся"(2) и что "истина возникнет из земли, и правда приникнет с небес"(3).
Блажен царь Давид, к древу которого двадцать восьмою отраслью привился Святым Духом Сын Человеческий! Хваля однажды Отца словами "да шумит море и что наполняет его"(4), Давид, чрез эту сотворенную субстанцию, неуничтожимую в Абсолюте, чрез свою поэзию понимаемый как Некто, настигнутый приливной волною Вечности, из своего нервного состояния вечного двигателя, навлеченного на самого себя преданностью Всевышнему, вдохновенно черпая породу и черпая, закинул за ограненным самородком в ковчег, содержавший уже многие "смарагдовые печати в золотых оправах" его собственного обретения, -- коими бережно ветхие люди, целеустремленно собравшись в груди и плечах, никак не касаясь запаса сокровищ так сказать во плоти, но исключительно посылом одухотворенного мыслеобращения предавали призрачной почтовой бумаге оттиски с оригиналов благих хвалебных и плачевных псалмов, дабы хлопаньем подоспевших голубиных крыльев те, срываясь с шевелящихся скороговоркою губ, отправлялись лететь в морозное пространство над черными срезами дымовых труб, -- и следующую зеленую песнь "да веселятся многочисленные острова"(5), выманенную ангельской сладкозвучностью предыдущей, как вынырнул бы из одинаковых по росту (и потому как бы образовавших ровную изумрудную щетку) прибрежных плавней, чтобы развернуться в пламя молодого листа.
"Но паче шума вод многих, сильных волн морских, силен в вышних Господь."(6) Нынче привелось мне увидеть на старом и немного широком книжном корешке, щедро обметанном в верхнем и нижнем краях оборванными нитками, имя автора "Тиранта Белого", благородного Жуанота Мартуреля, сплававшего туда и обратно на остров Англия, и погодя соединились предо мною на бумаге в латинскую букву "V", как бы списанную с закаленного железного наконечника стрелы, берущейся сию минуту мною за суммарный вектор фантастического направления, две линии, за одну из коих считаю упоминание о путешествии рыцаря, посвятившего свой роман светлейшему принцу дону Фернандо Португальскому, а за другую - невольно отмечаемое мною изменение в биении пульса при посещении нематериальной области моих рассуждений ниспосылаемым образом Святого Грааля.
Представимте, что некто хозяин, будучи запертым в сыром подземелье собственного поместья, сидит на каменном полу, прислонившись спиной, несколько опавшей (в свалившемся на него несчастии) в годами выработавшейся осанке английского джентльмена, к стене, с влажными кудрями на высоком алебастровом лбе, лишившимися подвижности, оживлявшей раньше обычную строгость лица, оттого, что оказались частию прилипшими к его выпуклости, и при том еще, что глаза почудились бы нам дважды или трижды обведенными кругами тушующего карандаша, как это было бы на выставленном впереди рассказываемой сцены наброске с усмотренной мастером под завесою пальто и шляпы человеческой натуры, поверяемой бумаге в опережение готовящегося сюжета картины, художником, наметившим заполнить разнотемными тенями впадины фронтальной части черепа. Процедура тщательного удаления ежеутренним цирюльником (со щек и подбородка узника) растительности помогла его голове на нашем рисунке еще сохранить пропитавшее ее свойство аристократизма и образованности, чему я бы сегодня придал особое значение, ведь прибранность, как будто совершенно не поддерживаемая мрачной, удручающей обстановкою, улавливалась как невнятное качество, почти как благоухание, сквозь условия плохой видимости, прописанные камере, бывшей всего лишь складским помещением в ряду остальных стоящего по колено в земле здания, как выразился со звучащим в голосе удовлетворением одушевленной корабельной рынды, отсчитавшей число ударов к обеду, первый его владелец, гордый этой крепостию Атланта, превзошедшей хозяйский каламбур буквально по-миссионерски принятым к исполнению торжественным бременем архитектурного символизма, ибо сохранялось в течение нескольких веков видимою с окрестных холмов чередою кубов и цилиндров, надетых словно увеличенные детские игрушечные ведерки в песочнице на зигзагообразные и винтовые лестницы, ибо сутью поместья было воспроизведение каменной фразою истории Иакова с фигурировавшей в ней лестницей, ведущей на небо. Где-то, в скольких-то метрах по вертикали над заключенным, в известковой складке, которую он полагает существующею на высоте, захваченной тьмою, атаковавшей потолок с разбитыми лампочками, живут, должно быть, как закрытые во сне глаза, длинные, имеющие вид поперечных бойниц окна, функционально приспособленные впускать дневной СВЕТ, встречаемый нами лишь иногда как бы в обличьи рыбака с удочкою, заброшенной в ручей возможностей глашатая Бога, приобретаемых рукоположением в сан космического апостола в начале, в день первый, - что далеко впереди его (СВЕТА) приоритетного на земле закона делать предметы видимыми при удалении темноты, - в море возможностей королевского алхимика, чьи интонационные пассы как бы размывают предметные очертания ювелирных украшений, сверканием коих, по словам индуистов, добивается нашего гипноза мир, до чистого в веществе золота, и это получается подобно тому, как кольцо молитвы за себя напрасно ждет своей очереди быть телеграфированным Отцу в почтовом отделении, ибо сотруднику правилами запрещено принимать к обработке тексты, если в них просят за меньшее (кольцА), а не за Израиль (который весь золото). И лучи в закатное время поступают в камеру с запада, и их оформление разрезом бойниц в прямоугольник позволяет увидеть застекленный глазами купол храмочеловека, который не пробужденной к Свету частию, продолжающейся ниже скул, как бы растворен карандашными точками в серый лист, копирующий гравюру Альбрехта Дюрера "Меланхолия" или "Рыцарь и смерть".
Если человек, заключенный в подвале, не молится, то либо он спит, либо бродит по своему поместью, каковое он, открывая себя, восстановил до мельчайших подробностей в своей собственной голове, беспрепятственный доступ в которую для снятия общей копии мыслей имеют сотрудники астрального телеграфа Акаши божественные липики(7), ибо как бы ни казалась сложна или проста, хороша или плоха нам собственная жизнедеятельность, липик об этом не судит, а лишь записывает за нами ВСЕ для прямой передачи Богу, не выражая личного мнения, ибо так судил ему Господь.
Случилось бы мне сделать моментальный снимок визуализированного этим человеком пространства, и я бы не нашел никакой разницы с картинкою, каковую бы наблюдал, сними я крышу с реального его поместья или нарежь здание ломтями, вертикально опуская плоскость хлебного ножа, столь натренировался умственною практикой его мозг, задавшийся вопросом: почему боцман Эго поднял на корабле бунт и переместил капитана, обладающего природой Будды, в трюм, где шныряют по мешкам и бочонкам крысы?
Однако же, выводя итог из нашего за узником наблюдения, и я здесь сужу по явственно светлеющей на гравюре голове, что надо ожидать, что теперь этот храмочеловек уже доведен своими небесполезными размышлениями в одиночестве до того состояния, когда он позаботится, чтобы не проморгать дарованного шанса вернуть гарпун родового поместья, верховенство духочеловека в себе, потерянного вместе с линем, скользнувшим из рук вон, когда в бытность свою действующим капитаном, он, прыгая с борта "Испаньолы" на швыряемый волнами вельбот, безуспешно, словно в глубоком сне, преследовал на нем левиафана земных сокровищ. Ибо он, воспряв духом, подобно натертому тканью солнцедышащему янтарю, сообщающему заряженным частицам притяжение к планете своего существа окаменевшей сосновой смолы, вослед за Иаковом и Богом Иакова, слышу, восклицает: "Вот я!" плевелам страха, языкам пламени гнева, сорной траве алчности, ядовитым шипам мщения, и так далее, ибо они выступили против него как бы кровными частями его, как бы десятью братьями(8), взревновавшими Сына к Отцу, как бы десятью необработанными участками земли Египетской, и каковые приневолил его Бог, вознегодовавший за нерадение о духе, очистить в самом себе и исправить.
26-27 февраля 2015
Примечания:
(1) аквилегия = водосбор; изогнутая в лепестках лилия изображается на картинах приносимою рукой архангела Гавриила Деве Марии в сценах Благовещения; водосбор, известный изящнейшими и сложными очертаниями самое цветка, встречался мне где-то на картине, изображающей мадонну, которая держала одиночную его веточку;
(2),(3) см. Псалом 84;
(4) см. Псалом 95;
(5) см. Псалом 96;
(6) см. Псалом 92;
(7) липики = (санскр. lipikas) Небесные рекордисты, "писцы", те, кто ведут учет каждого слова и деяния, сказанного или совершенного человеком, находящимся на этой земле. Как учит оккультизм, они суть посредники кармы - закона воздаяния; См. Блаватская Е.П., Теософский словарь. - М.: Изд-во Эксмо, 2004. - 640с., илл. (Великие посвященные).;
(8) см. "Пятикнижие Моисея", "Бытие"; Иосиф, проданный десятью своими братьями в Египет любимый сын Иакова, которому Бог нарек имя Израиль.