КАК СЭР ВАРИЙ ГЛОСТЕРСКИЙ ПОМОГ СЭРУ АВРЕЛИЮ КАЛЕДОНСКОМУ
ОТЫСКАТЬ ЗЛОУМЫШЛЕННИКА
Замок состоял из пяти башен, формою напоминающих фигуры шахматных ладей, каковые объединялись между собой посредством почти до самого верха совершенно глухих стен, доходящих до последней, верхней трети зубчатых башен, еще далее возвышавшихся над крытыми галереями, притом, что последние представали для взгляда, брошенного на замок издали, обозначавшимися чередами серых и черных прямоугольников, ибо не застекленными прямоугольными проемами, разделявшимися квадратными колоннами, тянулись внутри стен, являя верхний периметр таковых, обнесших площадь замка, притом можно было обойти весь периметр из конца в конец, вернувшись на то же место, откуда начинался обход, с противоположной стороны, так как внутри башен были предусмотрены специальные коридоры и с обеих сторон по дубовой двери, окованной полосами железа, прибитого стальными болтами, укрепляющими древесину пластинами металла толщиной в четыре дюйма, да, вообще, собственно говоря, самое каменные темно-серые стены представляли из себя огороженное пространство, в каковом были залы с высокими потолками, комнаты и прочие помещения, но, однако, коль скоро стены были глухими, то все сии залы, комнаты и помещения освещались факелами и свечами, зажигавшимися слугами на кованых люстрах, как бы заботливо перенесенных перед надвигающейся на остров Англия суровой зимой под крышу из сада, где прежде произрастали в виде кустов шиповника или барбариса, и почвою корням таковых сделались камень и балочные потолочные перекрытия, так что бывшие растения, будучи затейливою путаницей изогнувшихся на кончиках вверх фонтанов колючих и разнообразнейше облиственных длинных красивых ветвей, так и существовали теперь подвешенными вверх тормашками, и, отсюда, среди шипов и ягод, выточенных из золота, как бы росли указанные восковые свечи, и, помимо факелов и люстр, свечами, в простых серебряных подсвечниках, формою походящих на обыкновенные чайные блюдечки, снабженные незамысловатой ручкою в виде изящно согнутой уплощенной ленты сего благородного металла, все украшение каковой составлял мягкий матовый блеск, свидетельство ежедневной чистки посредством полотняной тряпицы и мельчайшего речного песка.
В отношении положения замка на местности надобно сказать, что сей с трех сторон был надежно охраняем строением скалистого рельефа берега моря, ибо был как бы вынесенным на уступ, сходство какового со сторуким и пятидесятиглавым окаменевшим исполином гекатонхейром помогло бы описать линию побережья столь впечатляюще для воображения, что оказалось бы предпочтительнейшим, чем любая карта старика Геродота или Птолемея, исходившего бы зеленый остров, опираясь на посох в одной руке и держа астролябию в другой, ибо выглядело побережье так, словно бы какой-нибудь из сокрушавших землю, а, равно, и могущественных существ, Эгеон, скажем, или Котт, или Гий, каковые звучные именования, как известно, принадлежали чудовищным созданиям области Эллады, имел намерение вырваться из темницы Тартара, где сии были поставлены самое Зевсом сторожить побежденных титанов, но солнечный свет, упавший на исполина, как бы бегущего навстречу морю, притом что последние слои широкого гранитного занавеса, как бы облепившего гигантскую фигуру, отнеслись назад, к острову, остановил сего навеки на все последующие эпохи, и, если так, то и зеленый травяной плащ, покрывающий поверхность холмов и долин, казался отступившим от гряды скал, в каковых очерчивались осыпающиеся камешками многочисленные головы и конечности наказанного Гелиосом часового Зевса, и, вот, когда с севера, востока и юга в скалы швырялось грязно-белой пеною несметное стадо бушующих далеко внизу под замком волн с синевато-серыми спинами как бы стаи дельфинов, то с запада был каменный перешеек, по каковому была проложена к замку дорога, упиравшаяся в громадные ворота, каковые снаружи усеяны были трехгранными железными шипами, притом устройство ворот также было особенным, ибо сии являли собою как бы лист, составленный из бревен и обитый с обеих сторон стальными листами, и позади сей колоссальной двери в три человеческих роста еще имелась решетка, каковую при необходимости можно было весьма быстро опустить, освободив цепи, посредством каковых двигалась решетка, из вращающихся валов, находящихся в помещениях караульных в стенах справа и слева от входа в замок, и все сие вместе взятое, казалось бы, явственно свидетельствовало о защищенности и неприступности владений рыцаря Аврелия Каледонского, каковой, однако, взойдя в полдень на западную башню в стальном панцире, стоял, завернувшись в баранью доху, нахлобучив на голову высокую медвежью шапку и натянув на руки рукавицы из меха нерпы, ибо погода была чрезвычайно холодная, и на замок мело ледяной крупою, то и дело в беспорядке отскакивающей от стен и царапающей камни зубцов, за каковыми сэр Аврелий худо-бедно прятался от ураганных порывов, высматривая, не появится ли на дороге замерзший, конечно, до костей всадник из Глоустерции, сэр Варий Глостерский, на чью прославленную в королевстве способность производить расследования таинственных происшествий и загадочных исчезновений сэр Аврелий Каледонский возлагал последнюю надежду, отчаявшись уразуметь, кто может бродить по ночам по переходам и галереям, опрокидывая мебель и гася факелы, ибо несмотря на то, что владелец замка предпринимал всяческие усилия, каковые должны были непременно привести оного к поимке злоумышленника, притом среди прочего следует привести вариант действий, когда повсюду на этажах с вечера и до самого утра несли дежурство выставленные сэром Аврелием караульные, находящиеся друг от друга на расстоянии прямой видимости, и еще тот, когда сэр Аврелий собирал всех слуг и вассалов в одном зале, дабы исключить возможность, что безобразничает кто-нибудь из своих, так что все остальные помещения пустовали, покуда подопечные владельца замка не спускали глаз с друг друга, и когда в замок брали взятых взаймы у пастухов пастушьих собак, дабы таковые, ловко охотившиеся на кроликов, взяли след, для чего животных не накормили ужином, пустив бегать, куда заблагорассудится, и, словом, не перечесть ухищрений, измышлявшихся даже вассалами и челядью, да, впрочем, какое сии бесполезные средства имели теперь значение, коли..., - тут сэр Аврелий, поднявший воротник бараньей дохи до ушей, издал некий возглас, явно выразивший радость по поводу того, что оному показалось с западной башни, и, проследив за взором оного, можно было бы и прочим обитателям замка крякнуть бы в предвкушении того, что для оных наступят, наконец, спокойные времена, ибо все измучились от постоянных перестроений и рекогносцировок, направленных на поиски решения задачи, отчего-то неразрешимой, ибо по дороге в направлении замка мчался человек, за плечами какового развевался алый плащ, под каковым имелся род каких-то золотых лат, когда на голову всадника был накручен как бы меховой шарф, и, вот, однако, потом выяснилось, что сэр Варий Глостерский просто обмотал шлем из золота волчьей шкурой, каковую оный бросил, спешившись, на спину своей лошади, ибо полагал, что потная лошадь может простыть в не отапливаемой конюшне.
Когда сэру Варию подали горячего грогу в кубке, из какового поднимался благовонный пар, тот, самое дымившийся не хуже кубка, ибо снег, насыпавшийся на алый плащ, начинал таять, когда сэр Варий Глостерский расположился в Зале Трофеев, где из стен торчали головы медведей и оленей, встав спиной к камину, то сэр Аврелий Каледонский принялся быстро излагать оному суть дела, ибо сэр Варий должен был приступить к расследованию странных беспорядков, в каковых был виновен некто, кого необходимо было изловить, не теряя ни минуты, коль скоро за стенами замка уже засинели ранние зимние сумерки, притом сэр Варий, сделав последний глоток, потряс кубок над кедровыми дровами, весело и звонко трещавшими в камине, и ответил отрицательно на вопрос, не нужны ли оному для сыскной операции вооруженные люди, ибо, как объяснил сэр Варий, быстро пробежав взглядом по лицам вассалов и слуг, каковые хранили на себе весьма кислое выражение, нисколько, видимо, не мечтая о том, чтобы вновь бродить со свечками в темноте и перекликаясь, как в лесу, не имея счастья уйти в свои комнаты и в караульни, народ, хотя, несомненно, преданный и смышленый, имея в своей массе храбрецов с мечами и алебардами, только наследит и сотрет тем самым улики, по каковым сэр Варий Глостерский в два счета отыскал бы злоумышленника, так что оного бдение пойдет насмарку, тогда как завтрашним утром необходимо было бы скакать обратно в Глоустерцию, ибо оного попросили обезвредить похитителя молочных бутылок с порога замка барона, сэра Артемаса Гламоргантского.
Как только в замке были зажжены все свечи и подброшены новые порции дров во все камины, вслед за чем люди разошлись либо отдыхать, либо нести обычный караул у ворот, а сэр Аврелий Каледонский устроился с занимательной книгой в кресле, каковое перетащил от камина к системе медных рожков и молоточков, посредством каковых владелец замка мог потребовать себе обед или кубок вина в любой зал или комнату, ибо металлические трубы пронизывали каменные стены, будучи организованными в переговорный аппарат, вроде того, что используется во флоте на кораблях короля, дабы капитан мог приказать механику в машинном отделении "Полный вперед!" или "Право руля!", не покидая в бурю капитанского мостика, сэр Варий Глостерский, какового шерстяной плащ должен был совершенно высохнуть к раннему утру, дабы вновь прикрывать в путешествии плечи и спину хозяина от снега и ураганных порывов, ибо сэр Варий, следуя доброму совету сэра Аврелия, аккуратно перекинул таковой через чугунную каминную решетку, взяв с серебряного блюда большое яблоко, направился к выходу из Зала Трофеев, по пути оглядывая с любопытством клыки, торчащие из пастей медведей, и глаза оленей, сделанные из полированного, мерцающего искрами пламени, рыжие языки какового метались в камине, ясписа, и откусывая от яблока, каковое, кстати, оному показалось ужасною кислятиной, и посему сэр Варий вышвырнул яблоко в окно и, плюнув откусанный кусок себе в руку, запустил таковым в следующее, дабы руки оного были свободны, когда оному нужно будет вцепиться мертвой хваткой в рукав некоего лица, коли проделки в замке сэра Аврелия Каледонского учиняет человек, а не животное вроде хорька, схоронившегося на зиму в уюте и тепле, где всегда можно поживиться кусочками еды на кухне.
Добравшись до галереи, ведущей в восточную башню, сэр Варий пошел на цыпочках вперед и пару раз отпрянул за каменные колонны, ибо оному виделось, что вблизи дубовой двери как бы происходит маячание человеческой тени, в то же время жалея, что алый шерстяной плащ оставлен внизу, ибо ни в каком проеме не было ни решетки, ни стекла, и под перекрытием коридора крутились снежинки, заметаемые отовсюду и не оседающие без того, чтобы не наброситься, как бы сформировав в воздухе полотенце, на щеку или чело сэра Вария, отчего тот как бы слеп и постоянно утирался тонким рукавом куртки, с каковой снял налокотник и положил в карман кожаных штанов. Отняв в очередной раз абсолютно промокший рукав куртки от глаз, сэр Варий Глостерский прищурился и, повернувшись боком к колонне, попытался слиться со стеной, ибо дубовая дверь, ведущая в башню отворилась и из таковой вышел в галерею, где некстати теперь блестел золотой панцирь на груди сэра Вария, ибо в таковом превосходном доспехе, увы, оный не смог бы ускользнуть от взгляда злоумышленника, ежели бы не мрак, каковой царил в углу стены около колонны, в каковой угол сэр Варий Глостерский весьма поспешно тут же шагнул спиной, суровый рыцарь преклонных лет, необыкновенно высокого росту, одетый в серебряные латы и в серебряном шлеме, закрывающем подбородок, гребень какового от чела до затылка являл собою щетку из конского волоса, притом с плеч оного ниспадала до полу и даже тянулась по плитам за рыцарем зеленая мантия, отороченная полосой золотого шитья, и, вот, сей рыцарь, пройдя мимо незамеченного оным сэра Вария, зашагал к дубовой двери в башню, из каковой ранее выбрался на галерею сэр Варий Глостерский, каковой стал красться за серебряным рыцарем, пытаясь вспомнить, кого таковой сэру Варию напоминал, каковое умственное усилие увенчалось-таки успехом, когда серебряный рыцарь скрылся за дверью в означенную башню, ибо сэр Варий сказал: "Эврика!" по латыни, стукнувшись лбом о закрывшуюся перед оным дверь, и, взглянув на медный рожок, торчащий из колонны около двери, обратился к сэру Аврелию Каледонскому, сидевшему внизу, воспользовавшись удивительной системою переговорного аппарата, с вопросом, не носил ли батюшка оного серебряных лат и зеленой мантии, и, услышав утвердительный ответ от сэра Аврелия, в голосе какового сквозило изумление, продолжил свою погоню на носках сапог, не теряя драгоценного времени на объяснение, и, будучи совершенно, абсолютно правым в своем отношении к таковой ипостаси Бытия, как Время, едва успел заметить, что рыцарь закрывает за собою дубовую дверь в Парадный Зал, в каковом находились различные реликвии семьи сэра Аврелия Каледонского, засим, кинувшись бежать, как молния, сэр Варий в три прыжка очутился перед дверью и открыл таковую, дабы понять, кто является злоумышленником, о поимке какового вел толки сэр Аврелий в пергаментном свитке, отправленном в Глоустерцию с нарочным, дабы сэр Варий, поскакав в замок над морем, всю дорогу провел в размышлении над проблемой, каковую бился разрешить сэр Аврелий Каледонский.
Идя по направлению к стене, расположенной напротив двери в Парадный Зал, рыцарь в серебряных латах как бы специально начал толкать спинки стульев, ронять канделябры и опрокидывать подсвечники, покуда не остановился перед каминною полкою, на каковую сей влез при помощи стула, тут же отброшенного назад ногой в стальном сапоге, дабы шагнуть в золотую раму огромного портрета в полный рост, где рыцарь развернулся и замер, встав на картине спиной к стене, притом шлем, снятый с головы, оный засунул себе под мышку левой руки, когда правую положил на мраморную колонну, доходящую оному до пояса, на каковой разбросанными пребывали луковицы голландских тюльпанов.
Сэр Варий, приблизившись к каминной полке, прочел медную табличку внизу картины. Там значилось: "Благородный рыцарь, сэр Марк Антоний Каледонский".
Сэр Варий Глостерский вытер себе вспотевший лоб рукавом тонкой куртки, и пошел к выходу из Парадного Зала, на ходу поднимая стулья и канделябры, дабы известить сэра Аврелия, что если таковой не пожелает выбросить портрет сэра Марка Антония, то оному не следует больше беспокоиться о том, что в замке будут продолжать падать какие-нибудь предметы, однако, нужно побеспокоиться, чтобы от свечей не произошло пожару.