КАК ДОН БАРТОЛОМЕО ДЕ ВИЛЬЕХО ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОВАЛ В СУДЕ
Стояла тишина, как бы состоявшая из глухих волн. Абсолютно беззвучные волны глухоты создавали ватную хлопковую тишь в ушах, почти что осязаемую. Сущей нелепицей показались бы крик петуха, уханье совы или треск срываемого с ветки лимона, ибо воцарившееся безмолвие поглощало и погребало на дне моря тишины здания, мостовые, изгороди, мраморные статуи и деревья в пышных садах, береговую линию, порт, лодки, железные тумбы, вокруг каковых были намотаны и завязаны морским узлом пеньковые канаты, корабли, горизонт. Словом, было так запредельно тихо, как если бы вконец измучившийся бессонницей и искрутившийся человек, каковому мешает как бы и распахнутое на улицу окно, хотя веки плотно прикрыты, устроившись на другом боку, накрыл бы себе голову выхваченной из-под своего уха, оказавшегося внизу, сто раз поправленной и помятой кулаком подушкой, и прихлопнул для верности сверху ладонью. И, вот, ночь была такая темная, что хоть глаз выколи. Железные уличные одноногие фонари, смотревшие на лепные балконы вторых этажей, за трапециевидными мутными стеклами каковых, не всюду без трещин, горело встрепанное пламя, кое-где гаснувшим маленьким языком, замечаемы были лишь на площади, ибо в прочих местах полагалось ходить с факелом, несомым слугою, или с ручным фонарем в целях экономии городского бюджета.
Дон Бартоломео де Вильехо, облаченный в плотную черную мантию, каковую совсем позабыл скинуть с плеч, дабы повесить на крючок в подсобном помещении, где хранились также высокие колпаки, медный молоток и потрепанные на углах амбарные книги для ведения протоколов заседаний, наконец, вышедши за большую дубовую дверь из здания суда, - а было уже далеко за полночь, - ибо оный брал на себя воистину нелегкий труд председательствовать в инквизиционной комиссии в отсутствие дона Карлоса де Темпранильо, отбывшего в Рим вместе с кардиналом Томасом, какового имя в миру было граф Баттиста де Торквемада, остановился у стены здания, в каковом только что завершилось разбирательство по запутанному делу, не терпевшему отлагательств, нетерпеливо поджидая слугу, запиравшего дверь при помощи огромного бронзового ключа, что тому не удавалось сделать по той причине, что дверь необходимо было со значительной силою тянуть на себя за ручку и, одновременно, поворачивать несколько раз ключ, тогда как смоляной факел слуга пристроил себе в сгиб локтя, освободив вторую, требующуюся для выполнения приема руку, отчего бархатный берет на голове оного находился в опасной близости от огня, заставляя слугу постоянно коситься на факел и как бы по глупости шарахаться в сторону, притом что полыхавшая палка, обкрученная ветошью, естественно, резко отпрыгивала вбок вместе со слугой, что при иных обстоятельствах могло бы вызвать у дона Бартоломео приступ смеха, похожего на шарканье туфель, но, поскольку сей страшно устал, то дурацкие выкрутасы слуги казались теперь дону Бартоломео досадными, и, в конце концов, маркиз, схватив оного за рукав, вытащил у того из скрюченной уже как бы судорогой руки факел, каковое мудрое действие возымело результатом то, что дубовая дверь в здание суда оказалась запертою на нужное число оборотов.
Что же до судебного дела, над каковым раскидывала умом инквизиционная комиссия, то состав такового сводился к принятию решения в отношении птичника крестьянина Хинесильо Пансы, каковой выращивал пестрых кур, когда дон Карлос де Темпранильо издал указ, где четко оговаривалось, что во избежание вселения бесов в домашнюю живность, каковые преимущественно предпочитают, как всем известно, черную масть, но, на всякий случай, дон Карлос по совету кардинала Томаса, то бишь, графа Баттисты де Торквемады, исключил и все оттенки рыжего цвета, пастушьи собаки, крупный, а равно и мелкий скот, а также водоплавающая и прочая вкуснейшая птица, вроде хорошо упитанных кур и жирных индюшек, должны приобретаться для дальнейшего содержания и откармливания зерном на фермах и в хозяйствах для продажи на городских рынках и употребления свежего мяса и яиц в пищу самое производителями сельскохозяйственной продукции, в коровниках, телятниках, овчарнях, на свинарниках и на птичниках непременно белого окраса, притом отдельным пунктом было записано, что то же должно быть действительно и для владельцев лошадей, и, вот, собственно, почему нигде в окрестностях города не попадалась на глаза, скажем, пегая корова или гнедой конь. По словам Хинесильо, каковые едва ли могли быть внесены в судебное дело в качестве смягчающего обстоятельства, по мнению дона Бартоломео де Вильехо и дона Антонио де Севилья, кроме каковых в состав комиссии был включен слуга маркиза, каковой старательно вел, иногда высунув язык и морща лоб, протокол, ибо прочие участники под разными предлогами предпочли трусливо оставаться у себя дома, во-первых, конечно, опасаясь, что дону Карлосу и дону Баттисте идеальный судебный процесс над крестьянином Хинесильо может видеться по-другому, чем то представляется торопившимся угодить дону Карлосу маркизу и дону Антонио, когда проще и спокойнее было дождаться возвращения дона Карлоса и кардинала, а во-вторых, так как наступило время сбора урожая винограда, каковой многие давили в бочках своими собственными ногами, то, памятуя о том, что настоящее вино годы потом напояет, так сказать, никто не захотел упускать день самоотверженного труда ради того только, чтобы издать вердикт, согласно каковому алькальд должен был бы передушить кур на птичнике Хинесильо Пансы, и, вот, по словам последнего, испокон веку в славном роду Панса никакой другой масти живность отродясь не велась, и как бы некие домашние божки, каковых допрашиваемый Хинесильо всерьез именовал общим названием домового, покровительствовали лишь откорму исключенной пресловутым указом дона Карлоса де Темпранильо породы кур, каковых, как Хинесильо перед Судом торжественно поклялся, попросив подать оному Священное Писание, предусмотрительно держит взаперти, не выпуская ходить и клевать зеленую травку во дворе, притом что в курятник всегда отряжается оным находиться кто-нибудь грамотный из челяди или семьи, дабы вылить ложечку святой воды, попеть благоговейно псалмы и осенить несушек и петуха крестным знамением, и, потом, будучи поставщиком кур для кухонь достойных фамилий в городе, оный никогда не слышал ни слова упрека в свой адрес, куры же поступают в руки поваров и кухарок ощипанными, и ничем не отличаются в таковом виде от тушек кур белой масти.
Как все ловко отвертевшиеся от участия в Суде инквизиции члены комиссии и полагали, дон Бартоломео де Вильехо размашисто подписал приговор и поставил печать, в соответствии с каковым алькальду поручалось произвести на следующее утро экзекуцию над пестрыми курами, содержащимися на птичнике крестьянином Хинесильо Пансой, притом все долгие проволочки, каковые сопутствовали течению заседания, происходили оттого, что дон Бартоломео и дон Антонио то и дело требовали от секретаря Суда, то бишь, слуги дона Бартоломео де Вильехи, дабы сей направил свои стопы в подсобное помещение и вынес оным оттуда, к примеру, том, в каковом имелись страницы с записями по витиеватому делу пастуха Фернандо Гарсиа, каковой пас стадо баранов при помощи белого лохматого пса с бежевым ухом, каковой факт открылся совершенно случайно вследствие полившего дождя, ибо мел, применяемый Фернандо для замаскировывания кусочка бежевой шерсти, неожиданно был водяными каплями смыт с собачьего уха прямо на глазах у дона Карлоса де Темпранильо, каковому стадо мешало проехать по мосту через реку, и дон Карлос принужден был во все сие время глазеть на неловкие попытки пастуха справиться с затором, образовавшимся из грязно-белых баранов перед белоснежным конем дона Карлоса, то, вдобавок, том с пространными материалами по заковыристому случаю свиновода Диего Ногалеса, каковой держал за заслоном из досок в свинарнике коричневую, с большим белым пятном на боку, корову, по словам оного, славившуюся необыкновенно большими и жирными удоями молока, притом сие скверное злоумышление также выплыло наружу по чистой случайности, ведь дон Баттиста де Торквемада был приглашен доном Карлосом де Темпранильо для совершения экскурсии в хозяйство, считавшееся одним из образцовых, и, вот, не прояви дон Карлос неподдельного интереса к поросятам, каковых штук шестнадцать лежали около свиноматки, из каковых оный лично намеревался вблизи выбрать самого крупного, дабы преподнести дону Баттисте в качестве подарка, пообещав свиноводу расплатиться потом, для чего, отважно, вовсе не взирая на протесты испуганного Диего Ногалеса, вошел внутрь загона, где оказался сбитым с ног вскочившей на ноги разъярившейся громадной свиньей, так что повалился спиною на сколоченный из широких досок щит или род стены, каковая, в свою очередь, упала в коровье стойло, о существовании какового дон Карлос даже не подозревал, и так далее, и так далее, и, потом, изрядное количество времени затрачивалось и на следующее: помимо протоколов ранее проходивших в суде разбирательств, дон Карлос и дон Антонио частенько заглядывали в Сборник высказываний и рассуждений дона Баттисты де Торквемады, касавшиихся бесов, Дьявола и прочей нечисти, дабы при посредстве соответствующих строк такового выявить приметы и признаки вселения чертей в скотину и живность, каковая содержалась рядом с (животными и) птицей не белой масти, задавая необходимые вопросы Хинесильо Пансе, каковой принялся чесать в затылке и даже заикаться от страха, припоминая, как ведут себя при питье воды из ведра коровы, и не слышится ли как бы подобия произносимых кем-то слов в мычании таковых, почему слуга дона Карлоса и был отправлен не удовлетворившимися ответами крестьянина участниками комиссии посланцем в жилище такового для обследования на месте скота и птицы.
Свернув с площади на улицу, вымощенную камнем, ведущую к дому, при свете факела, каковой слуга держал высоко над головой, дон Бартоломео де Вильехо в черной судейской мантии, но без высокого колпака, задумчиво прошествовал до палаццо дона Карлоса де Темпранильо, каковой находился в сие время в Риме, и еще раз свернул за угол, дабы проследовать остаток пути до белого особняка с колоннами, разумеется, что принадлежавшего славному и достойному благородному семейству де Вильехо, и тут у слуги погас чадивший и ослабевавший в пламени факел в руках, так что дон Бартоломео, сразу велев слуге остановиться, замер и прислушался, ибо иначе стук каблуков сапог обоих, раздававшийся в черноте и тишине ночи, не позволил бы оному тонко различить, не крался ли осторожно всю дорогу от площади за судьею крестьянин Хинесильо Панса, каковой вряд ли со спокойствием отнесся к приговору, вынесенному инквизиционной комиссией.
Здания из белого камня и мраморные фигуры в богатых домах знатных родов слабо маячили посреди листьев, выглядящих черными и таинственными, ибо ветки как бы шевелились и постукивали сыплющим звуком об стены и окна и окаменевшие неживые фигуры людей и богов, а что до угла дома, возле какового застыли в полной неподвижности и тишине и до того молчавшие дон Бартоломео де Вильехо и слуга оного, то сей поднимался своими тремя этажами наподобие величественной каррарской скалы, и, вот, вдоль такового протягивалась с крыши и до уровня колен дона Бартоломео жестяная водосточная труба, над каковою ярко светился тонкий серп месяца, какового сияния стало хватать, чтобы опять увидеть мостовую, и дон Бартоломео, выглянувший назад за угол, дабы убедиться, что за оным вслед не идет на цыпочках Хинесильо Панса, пошел вперед не то чтобы смелым, но твердым шагом, ориентируясь на следующее здание, как бы растущее навстречу, белеющее контурами крыши и балконом с резными мраморными решетками довольно высоко над землей, ибо напротив окон первого этажа боковой стены, видимой от другого здания дону Бартоломео, перпендикулярно выходящей к улице из темноты, разрослись кусты, как бы стерев основание особняка, и как бы тщательно вырезанный из золотой бумаги ножницами серп землепашцев снова висел над водосточной трубой, переместившись в другое место на небе, словно бы для освещения пути маркиза де Вильехо, каковой обегал взором очертания строения, начинавшего как бы истаивать в темноте, как бы для того чтобы дон Бартоломео озаботился, чтобы не погас вслед за факелом и месяц, и когда судья подошел вплотную к потемневшему, но белому все ж таки зданию, то, стоя снова около водосточной трубы, запрокинул голову, но вместо ожидавшихся оным вверху над крышей клубящихся туч нашел бледнеющую полоску сохранявшегося над жестянкою месяца, как бы едва цеплявшегося за синевато-черный бархатный небосвод, ибо в следующую минуту дон Бартоломео де Вильехо с ужасом заметил, что месяц возьми да и свались в водосточную трубу.
Усталость от ведения допроса крестьянина Хинесильо Пансы то сказалась или штудирование Сборника дона Баттисты де Торквемады, но дон Бартоломео де Вильехо несколько бессмысленным образом долго таращился себе под ноги возле особняка как бы в надежде, что месяц вывалится на мостовую из другого конца трубы, а между тем падающий с ног от изнеможения вследствие ведения записей и похода к жилищу обвиненного в пособничестве бесам крестьянина слуга маркиза де Вильехо, засыпающий, буквально, на ходу, присел, то бишь, практически, упал, на каменную часть ограждения особняка подперев кулаком голову, не смея плестись вперед к дому семейства де Вильехо без приказа дона Бартоломео, и посему слугу не обескуражило повеление хозяина взобраться по корявому стволу низкорослого дерева до балкона на втором этаже, и, далее, на крышу, дабы оторвать водосточную трубу от стены, каковую следовало доставить немедленно к дому семейства Вильехо, ибо по возвращении из Рима дон Карлос де Темпранильо и дон Баттиста де Торквемада изгонят из трубы черта, спрятавшегося в таковой с месяцем под мышкой, и, в общем, как бы видя какой тяжелый сон или находясь в полубессознательном состоянии бедный слуга дона Бартоломео де Вильехо полез через ограду, дабы выполнить указание маркиза.
Поскольку стояла глубокая ночь, то дон Хуан де Вальядолид, являвшийся владельцем особняка, с угла какового дон Бартоломео вдвоем со слугой сдернули водосточную трубу, приложив недюжинную силу к указанному жестяному предмету: первый - оставаясь на мостовой, второй - стоя на крыше, и просто не могший не услышать грохота, хотя и находился в дальней части здания, схватив со стола серебряный подсвечник, пошел, миновав коридор, устланный ковром, в халате, не надев на ноги обуви, к окну в одной из зал на другой стороне, откуда, тихо растворив раму, высунулся наружу, дабы засвидетельствовать после перед своими домашними, что видел своими собственными глазами, как маркиз де Вильехо несет с кем-то водосточную трубу, висевшую на углу особняка благородного семейства де Вальядолид, удаляясь по мостовой по направлению к своему жилищу.