Жили-были старик со старухой - ни бедно, ни богато; и было у них три сына - Фрол, Еремей и Иван Заморыш. Старшие братья в поле исправно работали, а младший Иван недотепой уродился, был слаб в руках и ногах и, у матери на посылках при доме состоя, кое-как по хозяйству управлялся. Но та, видя, что из рук у меньшого все валится, о будущем его житье-бытье часто на завалинке потихоньку плакала. И вот пришло время сыновьям жениться. Оседлали Фрол и Еремей богатырских коней. Проводил обоих своих детей старик до околицы да на поиски невест благословил. Смотрит, а Иван Заморыш на костлявой клячонке, доживающей век, из-за отцовской спины на дорогу шутом гороховым по кривой выезжает, худыми сапожками низко по-над землей чертополох да кудрявые лопухи задевает, чуть не падает, но, хоть криво да косо на тряском седельце сидя, а за братьями, поди ж ты, увязывается. Старик сначала махнул на него рукой, а потом подумал-подумал и перекрестил.
Ехали-ехали братья весь день и заехали под вечер в густой лес. Не успели миновать его из конца в конец, как темнота вокруг упала, а небо частыми звездами занялось, обещая до утра стужей да холодом на землю веять-гореть. Решили они заночевать под могучим раскидистым дубом, а коней пустить пощипать зеленой травы. Притомившиеся Фрол с Еремеем моментально захрапели, а Иван Заморыш слишком по молодости в походе переволновался, и все никак глаз сомкнуть не мог. В полночь прилетели на дуб два ворона, сколько-то покаркали и перешли на человеческий язык. Иван, не зная, спит он или не спит, лежит да слушает в оба уха, о чем птицы между собою разговаривают.
- Хочешь попасть в золотое, попади сначала в серебряное, - молвил один из воронов.
- Хочешь попасть в серебряное, - продолжил второй, - попади сначала в медное.
Тут старший брат Фрол что-то забормотал во сне, а средний брат Еремей сел и кулаками принялся глаза тереть, думая, что уже утро настало, да, не приходя в полную бодрость, повалился опять набок. И нашел на обоих Ивановых братьев прежний крепкий молодецкий сон. Подивился Иван Заморыш со своего места под дубом в корнях загадочным речам воронов, а на небе уже и заря забрезжила, - вот тут он и задремал.
Ясно, что богатыри Фрол да Еремей не захотели с негодным на работу меньшим братом путь дальше держать, по привычке одну обузу в нем видя, - и хил, и слаб, и руки поводьев не держат. Сели они раным-рано на коней и, не разбудив Ивана, уехали. Пусть, думают, испугается и домой к отцу и матери, не солоно хлебавши, возвращается.
Проснулся Иван Заморыш, понял, что братья в него не поверили и связываться с ним по судьбе откровенно не пожелали, но долго расстраиваться об том не стал. Умылся он прохладной водой из ручья, рукавом утерся, влез на клячонку свою костлявую да и едет лесом, в седле перекосясь, за редкую гриву да облезлый хвост попеременно хватаясь. Едет по извилистой тропочке, только вот усидеть хоть сколько-нибудь много верхом не способен и все с седла мешком наземь падает. То в заросли крапивы слева, то в бузинные кусты справа кубарем закатится.
Долго ли коротко Иван путь держит, попадается ему на тропочке маленькая старушка, а на спине у нее большущий короб с грибами, и от тяжелой ноши старушка эта чуть носом в землю не утыкается. Слез как есть куль кулем Иван Заморыш с клячонки и говорит:
- Здорово, бабуля! Давай тебя с коробом твоим до порога доставлю! Ты где живешь-то? Только я коня поведу, а тебя подсажу верхами ехать.
- Здравствуй, Иван Заморыш, - отвечает старушка. - Да тут совсем близко, - а сама останавливается и короб со спины стаскивает.
- Откуда ты мое имя знаешь?
- Мне много чего ведомо, - она отвечает.
Вскоре добрались они до лесной избушки: Иван - с коробом, клячонку в поводу ведя, а старушка - в седле, держась на клячонке чуть получше Заморыша, однако, не свалившись под копыта ни разу. Собрала старушка кое-какой еды на стол, потчует гостя, а он о том, что с ним случилось над тарелкой со щами рассказывает. Насытился Иван Заморыш и говорит:
- Если ты, бабуля, имя мое наперед знала, то, видно, можешь разгадать загадку, о чем это вороны в полночь, пока братья мои спали, на дубе посреди леса разговаривали?
- Как не мочь! Разгадать - дело-то простое, - говорит она. - А коли ты мне, Иван, по доброте сердца помощь предложил, когда я тебя даже об ней еще и не спрашивала, то не только вороний грай истолкую, а и научу, как тебе с братьями достойных невест найти. Послушай! Золотое, серебряное да медное царства - это все крепкие народным духом и торговлею приморские города-государства, охраняемые золотым, серебряным да медным идолами, поставленными страшным Змеем, которого давным-давно Иван-царевич в бою за злодейства убил, потому что таскал тот, что ни день, то скотину, то людей к себе в гору и почти до разорения страну довел. А разница между городами еще и в том состоит, что в "медном" - дома и храмы все больше деревянные построены, в "золотом" - каменные, а в "серебряном" - тех и других поровну. Дам я тебе чашку и три металлические иглы в шкатулочке. Ступай на берег моря, забреди по шею, наполни чашку морской водой, повернись лицом к берегу и пусти на воду медную иголку. Она тебе покажет, где вход в заколдованное медное царство, которое стоит, до поры до времени на берегу ни зверю, ни человеку невидимое.
Кроме того, подала старушка Ивану три прута, сделанные под стать царствам. Вдруг видит она, что Заморыш зашатался и прутья на пол со страшным стуком, как карандаши, из хилых рук посыпались. Покачала хозяйка седенькой головой и повела гостя напиться ледяной колодезной воды из бадьи, в которой луна и звезды, несмотря на день, продолжали отражаться-качаться и на внутренних стенках снегом да сахаром оставаться. До вечера выпил Иван бадью до дна и чистым богатырем на извилистую тропу на добром коне выехал, в котором по седлу клячонку свою бывшую, наконец, за поворотом с восхищением признал.
Вот едет-едет похорошевший, потучневший от волшебного питья Иван-богатырь по дремучему лесу, и не замечает, что в седле, как записной витязь, так прямехонько да ладно сидит, как будто, во всю свою жизнь силушкой пахаря на родной земле пропитание отцу, матери и братьям добывал. Скачет-скачет к синему морю меньшой крестьянский сын, - губами шевелит, вспоминая побасенки лесной старушки о первом зачарованном царстве: как он во широком незасеянном поле медный забор издали по особому зеленоватому сиянию увидит, а посередине - кованые ворота с острыми кольями по бокам и на высоком столбе медное идолище сидит; как надо будет схватить идолище за плечи да на железного коня, что к воротам цепью привязан, одним рывком посадить и хлестнуть коня того между ушей медным прутом, чтоб идолище, развернувшись, прочь от царства восвояси удалилось. Скоком-лётом богатырский конь - густые да длинные-предлинные грива да хвост по ветру шалями-вуалями развеваются - к морю бурному, подбирая в прыжках копыта, туча-тучею к белопенным волнам стремительно подбирается. А Иван-богатырь брови широкие хмурит, представляя, как вырвет медный столб из земли и ключ от висячего замка на воротах в яме под ним найдет, как отомкнет тем ключом тяжелые запоры и царство Змеево навсегда расколдует.
Видно, море буйное водяной царь, выпустив левиафанов из клетей прогуляться, раскачивает, - подумал Иван-богатырь. Вошел он в воду по грудь, а море штормит и на берег богатыря заговоренной пеною, сложившейся в сплошной ряд оскаленных лошадиных морд и поднявшихся на дыбы корпусов, зло и настойчиво гонит. "Двум смертям не бывать, а одной не миновать!" Лезет меньшой сын в набегающую волну, мечом пену направо-налево рассекает. Чувствует, что пора чашку с медной иголкой из кармана доставать, а тут волнение на воде неожиданно останавливается. Определил Иван направление, как его старушка научила, и все, что дорогой длинною думал про медное царство, с ним случилось. И выходит к нему навстречу королевна Агафья и на медном подносе две чарки вина с пирогами молодцу, кланяясь, сердечно отведать предлагает. Вспомнил Иван-богатырь, что старушка ему наказывала вместо пирогов да кулебяк хлебушка попросить, а как Агафья голову повернет приказ про хлеб отдать, чарки с вином местами поменять. Так и сделал Иван. Выпила королевна вино и серым зайчишкой обернулась. Схватил Иван зайца за уши, сунул в мешок и быстро к седлу приторочил.
Снова поехал Иван-богатырь к синему морю-океану, а волны по взбешенному морю в снежной пене по краю не лошадьми во весь опор на молодца теперь скачут, а целою конницею богатырской набрасываются, с какою князья варяжские на врагов всегда биться ходили. Еле устоял на ногах Иван, и опять, как по писаному, улеглись воды, когда он, намахавшись на "врага" мечом, за чашкой с серебряной иголкой в карман полез. Вылез Иван на берег, сделал все, как учили его в лесной избушке: идолище серебряное на железного коня рывком усадил, коня между ушей хлестнул прутом серебряным и ключом запоры царства серебряного отомкнул. А когда королевна Марфа на чеканном подносе вино да пироги молодцу, кланяясь, поднесла, улучил Иван минутку, как приказ она хлеб принести отдавала, поменял чарки, и лисицу, в которую обернулась Марфа, скоренько в мешок спрятал.
В третий раз на Ивана-богатыря с моря-океана тучами страшные черные Змеи с белыми крыльями полетели. Так расходились по нему мрачные волны. Пришлось Ивану ползком по дну морскому, перекатываясь на гребне за глотком воздуха, продираться, чтобы положение золотого царства определить. Встает Иван примерно на том месте, где думает, ему воды по шею будет, а его черный Змей, плюясь морской водой, топит и топит. Нет, думает Иван, вдохнув воздуха с превеликим трудом, рано подняться я решил. Снова по песчаному дну червем извивается. На третий раз не промахнулся с расстоянием молодец, сразу с чашкою и золотой иголкою показался над водой коню своему умному и верному, что на скальном берегу, хозяина ожидая, как вихрь, в разные стороны рвался. И все опять повторилось. Ускакало идолище золотое на железном коне восвояси, а навстречу Ивану-богатырю краше предыдущих королевен Марья-королевна, кланяясь и улыбаясь, с золотым подносом, инкрустированном каменьями драгоценными да жемчугом скатным, мелкими шажками плывет, как лебедь белая по хрустальному горному озеру. Вспомнил Иван, что Марью ему надо пуще прочих королевен бояться, потому что из королевен она самая по волшебству быстрая, и чарки поменять ему здесь никак не удастся. "Брось чарку об землю, - наказывала Ивану старушка, - осерчает Марья и ножкой топнет, а ты тем временем платочек шелковый, что я тебе дала, на головушку ей кинь. В нем хоть волшебства никакого и нет, но Марьюшка сама своей волею в горлицу обратится и в платке моем запутается. Ты, Иван, секунды не теряй, завязывай платочек по четырем углам и в мешок так сажай. А как расколдуешь все три царства, ко мне в избушку возвращайся." Сделал Иван все, как научен был, и поехал обратно той же дорогою через дремучий лес.
Едет-едет Иван-богатырь, смотрит избушка лесная на прежнем месте стоит, а во дворе три идолища валяются. Спешился он с коня верного, взял три мешка в одну руку, другой в дверь стучится и заходит. Видит - за столом сидят братья его старшие, Фрол да Еремей и говорят:
- Здорово, брат Иван-богатырь! Давно тут тебя дожидаемся. Старушке не хотели помочь с коробом до дома добраться, в чаще лесной заплутали, целый месяц голодные и оборванные ходили, сырыми грибами да ягодами питались. Не знаем, как потом опять на тропку набрели, а старушка тут как тут на тропинке уже была, и короб у ней лежал опрокинутый, так что грибы кругом рассыпались. Пожалели мы ее, встали оба, присмиревши в лесах, на коленки и давай в траве руками шарить, добычу ее потерянную помогать обратно собирать. А старушка нас за то, что к старости ее уважение мы проявили, к себе домой привела, напоила-накормила и ждать тебя, богатырь, велела с дорогими невестами, за которыми ты для нас на поиски поехал.
- Вот невесты наши, - говорит Иван-богатырь, - и три мешка на стол кладет.
Заходит в дверь старушка и молвит:
- Ну, Иван, давай я их расколдую, - а сама веткой березовой легонько по каждому мешку ударяет.
Глянули братья, а мешков-то и нет. Только стоят у старушки в светлице Агафья-королевна, Марфа-королевна и Марья-королевна. Поклонились братья старушке в пояс, взяли себе по жене и поехали на конях домой за родительским благословением, чтоб по нему и семью строить и царствами своими, торговыми, сильными духом народным государствами по чести и совести с умом управлять. Старшему брату Фролу досталась королевна Марфа с серебряным царством, среднему брату Еремею - королевна Агафья с медным, а Ивану-богатырю - Марьюшка-волшебница и золотое царство впридачу.