Если бы альбатросы и чайки, сии мелкие и крупные катящиеся по воздушным голубоватым и сероватым скалам жемчужные слезы мирового океана, сии небесные амфибии морского птицеводства Посейдона, оставляли бы на куполе атмосферного стекла как бы окунутого верхним краем в зыблющуюся воду перевернутого вверх дном прозрачного пространственного кубка следы своего полета, то сии были бы как бы инеистые, припорошенные снегом и ледяной стратосферной крошкою надпилы алмазом, закрепленным в оправе, увенчивающей кольцо на длани брата Зевса, ибо запряженная тритонами и дельфинами колесница Посейдона с золотыми дышлами и о двух золотых колесах, бегущая, как если бы сие был воздух, в водяной массе, иногда рывком выбирается на поверхность, как кашалот или полосатик, как бы впрыгивая через колдобины волн на высоту, для того, чтобы нырнуть к замку, песчаные башни какового обсажены водорослями с серебристыми бусинными треками пузырьков воздуха и обжиты винтообразными раковинами, в каковых живущие моллюски либо измеряют стены замка, ползая по вертикалям и по горизонталям, либо прорыхливают концентрические канавки, как в японских садах камней, либо грозят маленькими кулачками из своих раковин вслед морским чертям, то бишь, удильщикам, каковые, во-первых, чересчур уродливы, чересчур плоски, словно бы какой кувшин или посуда глиняная разбилися, а пища, пролежавшая в оных год на донце, сохраняя форму посудины, как бы надсмешкою над гончарным и поварским искусством очутилась на полу кухни, во-вторых, портят оным всю работу, имея обыкновение охотиться, зарывшись в песок, подняв тучи и выбросив наружу как бы светящуюся точку на кончике тросика, каковой растет у удильщиков как бы из расплющенной морды, каковая помимо сего "украшения" обладает пастью как бы в виде крышки чемодана, зевающей на рыбешек от жабр до жабр, рука же Посейдона, сжатая в кулак, успевая взмыть в синь, серость или черноту, в зависимости от того солнце над океаном или облачность, полдень или полночь, как бы отмашкою, сделанною как бы победно по дуге эллипсоида, - ибо влачащие колесницу морские твари уже низринулися, уже помчалися, и воды, словно длинные шелковые ленты, струями обтекают тварям выпученные глаза, крякающие носы дельфинов, словом, сказочные морды, в каковых чудищах как бы есть что-то от красоты коней, в ветер скачущих, бешено как бы продираясь в Эдинбург или в Бристоль, в лентах извивающегося ручьями воздуха, какового раскручивающемуся струению вторит конская грива, каковой как бы какими горными речками обегает ноздри и уши Скадуфаксов, - сиим Цезарем подводного Священного Рима, (отобразившегося, утонувшего в побережной зеленоватой воде), показывая тритонам и дельфинам направление, таковым алмазным перстнем могла бы хрустальный свод испещрить, и, в общем, по счастью, ничего подобного не происходит, ибо, иначе, солнца бы человечеству не только в тогах и сандалиях или в доспехах из дубленой кожи и с нарезанными как бы лапшею стальными пластинами, в сверкающих шлемах с алыми султанами как бы щеткою поставленной над головами конской гривы, с круглыми девятислойными щитами и кто - с мечами и копьями, кто - с луками, а кто - с орлами римского легиона, но и в меховых как бы жилетах до колен из медвежьих шкур, в проймы каковых просунуты могучие ручищи, облаченные в рукава рубах из шкуры нерпы, притом, что и штаны на могучих ногах как бы из шкуры нерпы, кожа каковой, вероятно, пропитана при выделке исландскими скорняками жиром, дабы одежа воинов гнулась при варварском морозе в 30-60®, ибо иной раз такая на Севере, граничащем с бездною Гиннунгагап, царит холодина, что викинги сидят на своих скамьях подобиями седых от покрывших все и вся, - шлемы, щиты, морду дракона на носу, корму и борта судна, белых, колючих, крошечных, снеговых как бы мхов и травок, ослепительных друз хрусталя, с тусклыми отблесками синего металла на недвижных задумавшихся обо всех мирах головах, тысячелетних статуй этаких етунхеймских великанов в вынужденном бездействии в своих драккарах, каковые, вмерзнув, дрейфуют вовсе не ощутимо, как обращение планеты в космосе вокруг Солнца, прямо со льдинами, объединившимися и превратившимися в панцирь норвежского фьорда, притом, что чуть не трескающиеся от мороза весла, все в мерцающей крошке как бы соли, (однако, пресного инея), у оных либо пристроены покуда под сапогами и лавками, либо, будучи застопоренными с помощью железных крючьев на палубе по обоим бортам звонкими лопастями вверх, оскалившимися гребенками длинных деревянных зубов смотрят с кораблем, с мачтою в Вальгаллу, скрытую от смертных за курящимися облачными столбами мерзлого глухого тумана, в каковых сыплются редкие снежные кристаллы, а скальд меж тем поет товарищам об Одине, (каковой провисел, вытянув свободно руки вниз, девять полярных дней вверх тормашками в Пространстве, в каковом земли никакой и в помине не было, на ветке, каковая у оного была единственною опорою под согнутыми коленями, Мирового Древа, ясеня Иггдрасиль), дабы сия жертва, (ибо мудрости приобрести ни за какие сокровища, будь сие хоть все золото мира, нельзя), каковая не по плечу никому из великих героев, то бишь, невообразимая по неописанным ужасам, (ибо в Пространстве летал мировой змей Ёрмунгард, у какового черные крылья с острыми краями как бы раскаленного кинжала, каковой сожрал бы оного, стоило тому сорваться и, стукаясь об другие попадающиеся ветки, начать проваливаться сквозь крону невесть куда, к трем корням, из каковых один, судя по книгам, слепо уползает в Хель мертвых, заштрихованный холодными дождями), с тою, что чувствуется на борту мужественно переносимою суровыми викингами, ну, да, по посинелым лицам сиих, но, в общем, не невыносимо страдающих, -- пел скальд, строго и как бы пронзительно для сердца каждого из викингов подняв тут вверх свой тонкий указательный перст, (когда остальные персты у оного, от среднего до мизинца, шли согнутыми в первом суставе вниз, параллельно распрямленной ладони, а большой перст красной от мороза руки оного, каковая, как бы в виду воспеваемого исландской сагою предпринятого Одином беспримерного религиозного подвижничества, перестала у оного, наконец, не слушаться и дрожать от стужи, выпрямленный и сдвинутый с указательным, соприкасался с согнутым, как было указано, средним), дабы придвинуть сию прямую линию, каковой должно держаться героям и верующим, к переносице вплотную, как бы повторяя металлическую полоску, защищающую нос и межбровье, каковая выковывается в лобовой части шлема, хотя на скальде вместо стального убора была нахлобучена прикрывающая оному как бы стелящиеся зверьми к вискам обе горностаевые бровищи медвежья шапка, каковую, скальд, впрочем, решительно скинул за борт драккара на лед, дабы сверкающие яростью глаза, истинно, думалось сердцам викингов, сущего как бы Одина, о каковом скальд хриплым пением напоминал храбрым, но как бы ушедшим в себя, ибо окоченевшим воинам, глянули оным в души, пусть бы таковые были у оных в пяточных костях, обутых теплыми сапогами с меховыми отворотами, с обрамленного серебряно-лунными космами вдохновенного лица без помех вроде пучков медвежьей шерсти, лезшей оному в очи, -- ежели посмотреть на Одина, тут скандинавов, снискала Одину награду Великой Мудрости, каковой как бы кладезем, как царь Соломон, стал после сего невозможно трудного испытания главный и самый могущественный скандинавский бог), не наигрывая мелодию на рыдающих над сагами о подвигах и предательствах струнами из медвежьих жил, но аккомпанируя себе звоном ломающихся под перстами оного, плохо согреваемыми перчатками из кожи нерпы, каковых сшитые костяными рыбьими иглами концы умно отрезаемы скальдами и скандинавскими лучниками по первый сустав, многих обледенелых, параллельных, расщепляющихся полосок, протянувшихся в деревянной раме музыкального инструмента, падающих на дно драккара кусками голубовато-синих сосулек, и, в общем, никакого солнца, ежели бы амфибии оставляли след полета в воздухе, давно не было бы видать человечеству ни из восточных, ни из западных долин, ни с северных, ни с южных гор за исчерканным крыльями чаек и альбатросов стеклянным пространственным кубком.
Чайки и альбатросы рисовали над северным морем кто - прямые линии, кто виражи, кто - мертвые петли, нижняя отметка каковых обозначалась беззвучным всплеском, но в прозрачном кубке стояла не тишина, а несмолкаемо звучал шум моря, ибо птица, уносившаяся ввысь с серебристой рыбиною в клюве, выхваченной на лету из воды, (качающейся как бы плоскостями дюн, как бы плитами более плотной воды, под каковыми, представлялось бы, что как бы плывут и плывут непрерывными мерными стаями горбатые киты, не показываясь над поверхностью, но подпирая таковые плотнейшие, чем прочая вода, плиты спинами и головами, нарушая, таким образом, покрытие океанической массы так, что плоскости как бы "квадратов" и "прямоугольников" искривляются, морщатся, покрытие вспучивается гигантскими волнами, как бы тащимыми китовыми стаями, но жидкие плиты не расступаются, не сталкиваются, не сокрушают своей геометрии, как бывает на широкой реке в ледоход, как бы над некой решеткою, под каковою менее плотная вода сохраняла бы сплошную бесконечную плоскость, как бы непоколебимую из-за вечного штиля), ибо птица была очень, невероятно мала, летая и кружась над морем, когда, побегИ человек с кормы на нос корабля, помчись с правого борта на левый, - и всё оный узрит в окружности горизонта бьющиеся как бы в край стекла атмосферной чаши волны и отовсюду бесконечно к закругленному вдали горизонту бегущие волны, кто - зависал в высоте белою или коричневою точкою, знаменуя конец фразы из Псалма 45: "Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах, посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей", но и того было мало как бы представлявшей знак препинания птице, ибо, снижаясь с потоком воздуха, амфибия, увеличиваясь, в особенности для испытующего посылаемое Божественным Провидением - человеку взора капитана корабля, высматривающего: самый большой, самый главный изо всех, поставленных на корабле, парус с лазурным пятном с размытыми, как бы акварельными краями в середине, на фоне какового Спас Нерукотворный в золотом сиянии, разливающемся от головы и лица оного, (вышивавшийся два года нитями, окрашенными красками, закупающимися монастырем в торговых рядах Ершалаима, куда ящики с баночками привозили крестоносцы, как бы являясь поставщиками сей драгоценной продукции, изготовляемой в химической лаборатории тамплиеров за толстыми стенами башен монастыря на Мальте, где ученые растирали, создавая не утрачивающие ни люмена цветного света, отражаемого потом веками хоругвями, плащаницами, облачениями служителей, штандартами, знаменами, шатрами, плащом коннетабля, куском льна, в каковой заворачивали меч Святого Георгия, отрезом парчи, каковым накрывали золотой ларец с мощами десницы Святого Апостола Фомы, как бы простоту неверия какового победил Истиною Спаситель, вовне, сии востребованные церковниками и геральдиками препараты, в пыль растения, желтки, минералы и твердые частички, скажем, скорлупки панцирей, когти черепах, раковины, хрящики, усики креветок, визигу, позвонки, головы, чешую, черепа, ребра, панцири, клешни, селезенки, плавники, хвосты, челюсти, жабры обитателей рифов), Спас Нерукотворный был бы божественным вестником, что смертельно раненый король Англии или Франции идет на поправку, или, скажем, патрулирующий акваторию порта серый акулий плавник, либо шею Лох-Несского чудовища, покинувшего Шотландию, ибо прицепивший себе на шлем пальмовую ветку из Палестины рыцарь Этелуин Всякврагпревосходященский метал в сию гигантскую "ящерицу" тяжелые чугунные бронебойные стрелы, китовый фонтан, вверху какового прыгает золотой самородок, землю, в каковой деревья произрастают вверх корнями, в каковых, принимая оные за гнезда, селятся орлы, зеленые саргассовы водоросли, из каковых торчат мачты затопленного судна, на каковых сидят, намертво обкрутившие таковые ногами до белизны отмытые скелеты бедных застрявших в сиих страшных водах мореплавателей, усеянный каплями как бы черный эбонитовый или гематитовый, ограненный кремниевым топором Атлантов Бермудский Треугольник, (в точности понять, из чего оный Атлантами сооружен, нельзя, ибо в оном все суда, рыбы и птицы бесследно исчезают, а в городах и селах, где пропавшие моряки родились, из мэрий и церквей пропадают метрики, словом, как бы тут имеют место быть временнЫе петли, в каковые потом попали тамплиеры, занимавшиеся на круглой площадке, огражденной каменными зубцами, вверху похожей на шахматную ладью каменной астрономической башни мальтийской обсерватории сиим метафизическим форс-мажором, (вырывавшим прибыли из хватких рук судовладельцев и негоциантов и победы на морях у европейских королей и флотоводцев), вооружившись сверкающими старинными астролябиями и сверхточными буссолями и засучив рукава черных монашеских мантий с надетыми поверх оных как бы фартуками от шеи до стоп, по каковым у оных шли белые, византийские по стилю написания тексты Священных Псалмов в каждом из черных полей, на каковые фартук рассекало изображение простого белого голгофского креста, велев тихим голосом судам, составлявшим гордый, с позолотою на мачтах, реях, бушприте, штурвале флот Византийского императора плавать в Атлантическом океане пока исключительно связанною в цепь колонною, буквально, забросив якорь, как бы вроде абордажного крюка, на корму идущего впереди себя корабля, для чего надо было предварительно построиться флоту караваном, ибо Треугольнику явно не по силам похитить, как бы сморгнув из ока императора, целую флотилию и вывалить таковую на Марс или на Юпитер, откудова сию не воротишь, (если не найдется Книга "О великих пирамидах, крылатых сфинксах, скарабеях и маленьком кустике верблюжьей колючки, каковую так и не съел белый верблюд злого кривоного жреца бога Крокодила за то, что таковая вонзилась жрецу в скрюченную стопу"), ранее, чем через тысячу лет, ибо чертежи Генератора анти-Времени только в сей Книге как бы и существуют под видом рецепта Апельсинового варенья после фразы "Quia ex non musico non fit Musicus", что в переводе с латинского, дословно означает: "Не добьешься хорошей музыки от дурного музыканта", а за меньший срок такового Генератора ни тамплиерам, ни госпитальерам, ни францисканцам, ни доминиканцам, окажись в руках оных хоть все астролябии и буссоли мира, не изобрести, токмо погубишь ряд благородных рыцарей тамплиеров, каковые будут требовать от Главы Ордена, дабы оными пальнули из пушек заместо снарядов во другие миры сражаться бок о бок вместе с подданными Византийского императора против марсиан и юпитерианцев за суверенное право возвести монастырь Святого Георгия и на землях, каковые будут отведены марсианскими и юпитерианскими королями в собственность землян с правом владения, освобожденного от уплаты налогов, в течение 1000 лет, (каковые оговаривали себе тамплиеры, мудрящие с астролябиями и буссолями над проектом Генератора), мирно пахать, сеять и жать овес и пшеницу, каковые суда Византийского императора перевозили по договору международной торговли сельхоз.продукцией из Колумбии и Аргентины в Испанию и Португалию, как фуражное зерно для королевских конюшен, каковые суда несли на борту перед зловещею переброскою оных, (негуманоидами!), дубиноподобными космическими кочевниками: Ттриу, Ггыуоль и Ннихоуаль в звездных границах Солнечной системы)), или, потом, еще, заряженную электричеством черную тучу с золотым солнцем за оною, когда у длиннобородого рыцаря Нестора Бескорыстного со впалыми щеками и дланями, на каковых были надеты соединенные ювелирным плавлением в полуперчатки мелкие серебряные пластины поверх кистей и по три, скроенных как бы по лекалу ладони, с обратной стороны кистей, причем в каждом из четырех выгнутых над пальцами прямоугольников и над большим пальцем был в виде острой пирамидки вделан драгоценный камень, на правой - алмаз, рубин, изумруд, сапфир и топаз, на левой - хризолит, карбункул, аметист, яхонт и агат, помимо того сверху, в центре каждой перчатки было вставлено по звезде, на правой - из оникса, на левой - из ясписа, как бы о стигматах тощему рыцарю в битвах напоминающих, плывшего на борту "Британника", каковому по достижении 75 лет пришло на ум стать отшельником с Евангелием в руке вместо наточенного меча за поясом вослед за рыцарем графом Гвильемом де Варвиком, разболелись и принялись трещать, как сто тысяч переломленных о колено метел переловленных оным колдунов, суставы, - словом, для взора, высматривающего парус, акулу, чудовище, китовый фонтан, землю, затонувший корабль, Бермудский Треугольник при ухищрении, (от какового капитаны быстро отвыкли, когда некий амбициозный римский понтифик, признавая прерогативу выведения формулы пороха за Китаем как бы кивком головы над своими сложенными в молитвенном жесте ладонями рук, добился, чтобы латиняне, блистательные Медичи, благородные д'Эсте и т.д., (ибо, чем итальянцы, придумавшие превосходную "pasta", каковой годовые запасы выносятся время от времени проветриваться на черепицу палаццо на серебряных подносах мастера Бенвенуто Челлини, не "близнецы с Запада" китайцам, каковые францисканцами и доминиканцами были описаны, как "трудолюбивые люди, сушащие на крышах своих хижин вкусную лапшу"?), все-таки изобрели в пику подданным императоров царств Поднебесной подзорную трубу, ибо, в оную глядя, можно было бы удостоверяться, что со статуями святых, где бы таковые не были с молитвами установлены, все было в порядке), каковое в практическом варианте состояло в наложении одного кулака на другой и приближении таковых к правому или левому оку, в каковые сложенные пальцы, далее, ежели человек по-прежнему ничего не мог достоверно узреть, следовало, во-первых, попробовать полуразжать как бы до просвета, ибо, может, человеку какую-то из рук свела судорога, ось зрения перекрылась кулаком, и оный как бы испытывает взором не море, а лобную кость изнутри собственной головы, во-вторых, попробовать один относительно другого свои кулаки как бы одновременно подкрутить, правый - против часовой стрелки, левый - по часовой, за счет легкого сгибания и разгибания рук в запястьях, к каковому приему рыцарской армейской физ.подготовки на тренировках к кулачным боям, имеющим свой стабильный процент популярности на рыцарских турнирах на острове Англия, каковой вид искусства атаковать и обороняться без оружия не перекинулся с Дуврских скал, (похожих на нижнюю челюсть английского бульдога, каковой, подтянув оную к носу, обвесился брыжами до плечевого пояса и, глухо ворча, как бы некой британской горгульею выдается в пространство, закрывая остров, то бишь, охраняя Собор Английского Королевства на суше и в воздухе), как ковровая дорожка или подвесной мост из переплетенных побегов зеленого плюща, (оживляющего своими гирляндами изумрудных осколков серокаменные глухие стены замков, морщинистые стволы высоких исполинских королевских дубов в пять обхватов, старых вязов и матово-бледных буков, каковых кроны далеки от травы, суровые скалы, в каковых отшельники доказывают житием притчу, что должно всегда молиться и не унывать, развешивая пучки свежесобранных лекарственных трав на сводах своих пещер и шелуша трением ладоней друг об друга над камнем, каковой у оных освещаем с каменной полки масляным светильником, дабы читать Книги Пророков, Царств и Маккавейские, ведь Евангелия, Деяния, Апокалипсис и Соборные Послания Святых Апостолов оные помнят наизусть, вкушать овощи, ягоды и грибы, высохшие букетики душицы, пустырника, крапивки, бессмертника, дабы при любой спешке по зову крестьянских детишек к коклюшному младенчику, бабке, каковой надуло ухо, тятьке с прострелом в пояснице, брату, какового укусила пчела, плававшая в тыквенном соке, в язык, мистеру Таффи Фицпатрику, каковой остановил лошадь, запряженную в телегу молочника, мистера Хэмфри Чичестера, каковою управлял шестилетний сынишка оного, Джарвис Чичестер, и переколотил все налитые молоком и сливками кувшины, в том числе, лондонскую новинку, 12 стеклянных бутылей, в каковых, отдельно составленных в металлическую сетку типа садка для рыб, Джарвис Чичестер вез молочную продукцию в замок рыцаря графа Гвильема де Варвика, причем в кувшинах мистер Таффи шарил рукой, а бутыли смотрел на свет, как бы пытаясь отбраковать те, в каковых были черти, но кончилось тем, что мистер Таффи забраковал всю партию товара с молочной фермы мистера Чичестера, не смотря на швыряние в оного камнями, предпринятое Джарвисом Чичестером, на прыжок Джарвиса Чичестера на шею мистера Таффи с козел телеги мистера Хэмфри Чичестера, хотя Джарвису удалось вырвать у мистера Таффи из головы два пучка волос, и не взирая на подсечку, каковую Джарвис Чичестер мастерски осуществил, когда оного сбросил себе за спину со своей шеи мистер Таффи, ибо Джарвис, мгновенно перекатившись с левого бока, каковым оный ударился об землю, на спину и согнув ноги в коленях, отчаянно ударил мистера Таффи сзади под колени левой и правой ступнями соответственно, меж грязными пальцами каковых у Джарвиса Чичестера торчала солома, каковою был аккуратно переложен товар в телеге, и, в общем, даже укушение мистера Таффи Джарвисом Чичестером в живот, когда мистер Таффи, туповато глядел на две бутыли с белоснежными сливками в своих левой и правой руке, в каковых черти, оказавшись напротив друг друга, показывали друг дружке языки и крутили пальцами у виска, не помогло, ибо мистер Таффи, продолжая держать бутылки за горлышко, поставил руки напротив своего лица, донышки же оных упирались оному в сгибы локтей, и просто замер, ошеломившись, что черти теперь показывали языки и крутили пальцами у виска мистеру Таффи собственной персоной, с чем мистер Таффи выразил категорическое несогласие, разбив бутылки с чертями одну об другую с ревом быка, какового потянули за кольцо, вставленное оному в нос, надеть на спину коричневый холщовый мешок, затягивающийся вверху плетеным шерстяным шнурком, на каковом подвешены две большие сургучные киноварного цвета печати, в первой из каковых был крохотный кусочек чудотворных мощей Святого Пантелеймона Целителя, во второй - золотой ключик от Библии в окладе из золота, хранящейся в Камелоте, каковую вывозили из Камелота в редчайших случаях, к примеру, когда короля ранил герцог Тинтагильский копьем из стали, каковую сицилийский колдун Ферферелло закалял, пронзив полинезийскую лягушку, уругвайскую летучую мышь, лихтенштейнскую водяную крысу, эфиопскую муху Цеце, мексиканскую гремучую змею и бешеного трансильванского кабана, первая - с оттиском герба короля Артура на одной стороне и герба Лондона - на другой, вторая - с надписью "Fugite, partes adversae!", "Сгинь, нечистая сила!", и "Sanctus, Sanctus, Sanctus Dominus, Deus Sabaoth!", "Свят, Свят, Свят Бог, Господь Саваоф!", соответственно, и с двумя накрепко пришитыми к оному сухонькими руками самое легонького отшельника широкими заплечными ремнями, в каковом у оного найдутся и на кашель, и на холеру, и на мозоль, и на бельмо, и на сломанный нос, и на зеленых чертей, и на рану чайная заварочная смесь с чабрецом, имбирным корнем и тертым клыком нарвала, настой зверобоя, донника и опенков на желчи американской шиншиллы, зверобойные ушные капли, ландышевые капли на меду с сотами диких шотландских пчел, тминный бальзам с барсучьим жиром и колючками репейника и куски размером 4в6 дюймов пергамента, на одну сторону каковых напылением нанесен порошок дижонской горчицы двенадцатилетней выдержки, каковою добиваются выветривания воды, уксуса и мыслей французских поваров о себе, как о маститых сбивателей майонезов и бешамелей, отверждения бурого экстракта, каковой разбивают шестнадцатипудовым серебряным крестом прямо в дубовом бочонке в Ирландских утесах с развалинами жилищ друидов, куда святые отцы плавают в лодчонках, правя веслом из священного дуба, дабы пополнить запасы мумие и трилистников, растущих изобильно в Ирландских речных долинах), на Французское королевство, где организаторы, принцы королевской крови, герцоги, графы и бароны, каковым как бы и вытянутую жемчужную серьгу, в голову приходит, на мочку одного уха себе подвесить, и на платок духами прыснуть, и отравленные перчатки врагу поднести, когда англосаксы, ежели и потерпят чего в ухе, так пусть сие будет серое стальное кольцо из разобранной по кусочкам между рыцарями короля Артура переданной сэру Кэю, сенешалю Англии и сэру Бодуину Бретонскому, коннетаблю, а также сэру Ульфиусу, управляющему, и сэру Брастиасу, командиру отряда, стоявшего на границе королевства к северу от Трента, архиепископом Кентерберийским в храме Святого Павла в Лондоне в светлый праздник Рождества Христова кольчуги Святого Иосифа Аримафейского, каковое расплющивают в Лондоне у ювелиров, дабы снабдить гравировкою, скажем, "aut vincere, aut mori", ("или победить, или умереть"), "redivivus et ultor", ("воскресший и мстящий"), "victoribus gloria!", ("слава победителям!"), "Domine, dirige nos", ("Господи, направь нас"), "virtute et constantia", ("доблестью и постоянством"), "ultimatissimum", ("строжайший ультиматум"), "piissimus", ("благочестивейший"), "iussu regis", ("по приказу короля"), "per aspera ad astra", (через тернии к звездам"), и прочие девизы, взывающие и в букве, и в духе удивительного начала Книги Иисуса Навина к славным подвигам, ибо сказано в 1-й главе таковой: "Никто не устоит пред тобою во все дни жизни твоей; и как Я [Господь] был с Моисеем, так буду и с тобою: не отступлю от тебя и не оставлю тебя", что до носовых платков, то таковых у англосаксов никогда не бывало, ибо суконные тряпицы, каковые у рыцарей с ложкою, кружкою, фляжкою воды из святого источника и запасным серебряным гвоздем для подковы были в охотничьих сумках, притороченных к седлам, то сиими рыцари вытирали пот с крупов своих коней, врагов же англосаксы вызывали на бой на турнирах и ничего оным никогда не дарили, равно и рук оным, имея бы на пальце перстень с зубом гадюки, не пожимали, ибо в Книге Иисуса Навина сказано: "и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо ни налево, дабы поступать благоразумно во всех предприятиях твоих", и, вот, кулачный бой, ежели и перекинулся во Францию как вид сражения рыцарей за титул чемпиона турнира, то вовсе не мостом из плюща, а как бы несколькими плетистыми веточками, то бишь, приезжая на французские турниры, англосаксам предоставлялось право биться между собой и с греческими рыцарями, каковые оплетали себе кулаки ремнями из твердой, как алмаз, кожи критских быков, а золотой кубок вручался чемпиону как бы более грубой работы, ибо лучшие мастера гранили бриллианты и рубины для кубков чемпионов в других видах, в общем, организаторы во Французском королевстве сосредоточились, как сомелье, рьяно надегустировавшийся вин на празднике виноделов в Бургундии, каковой как бы тщится обуть сапог из коричневой кожи с обрезанным по прямой линии носом и широким, в три пальца высоты каблуком, (ежели брать мерку по горизонтали, и довольно таки расхлябанным, на голенище какового позади, под коленом, поперечный, начинающий обтрепываться ремешок у оного вдет в фигурную пряжку в виде двух стоящих в полный рост, повернувшись друг к другу спинами, на задних лапах бобров, хвосты каковых образовывают нижнюю планку пряжки, поднятое бобрами на вытянутых вверх лапах бревно - верхнюю планку, а река, текущая как бы между бобрами по вертикали, - среднюю планку, то бишь, как бы перемычку, относительно каковой и застегивается ремешок, и сия фурнитура, как и толстые нитки, каковыми прошит сапог, блестят облезающей позолотою, каковая в основном сохранилась у бобров на задних лапах, на мордах и на бревне), взявшись как бы за ушки такового обеими руками в рукавах из желтой замши, потому как на оном - замшевый камзол канареечного цвета, ну, или желтой тыквы, из каковых на руки французу волнами падают валансьенские кружева белой шелковой пододетой под камзол рубахи, ибо оный стащил сапог у себя с ноги, дабы что-нибудь сделать, что-нибудь яростное, энергическое и харизматическое, сиим и ограничившись, ибо запустить сапогом и вызвать на дуэль - большая разница, а срывание сапога объясниться может вилкою, каковая угодила в оный, упав со стола, дуэль же, еще и сопряженная с опасностию получить ужасную рану, каковая поднимет оного в глазах друзей и знакомых, сделает из сомелье героя, почти человека военного, ибо дуэль - есть добрая французская традиция, каковой нужна добротная рама, золотой багет, скажем, пустынный и гулкий Луврский дворец, где попадается и караул, (каковой, конечно, может увести в Бастилию, ибо дуэли королем запрещены, но, никакого столпотворения в Лувре как бы нет, лишь кое-где рассыпано по гвардейцу навытяжку, каковые головою в шляпе не вертят, а смотрят ничего не выражающим лицом прямо перед собой, ибо французы всегда дерутся, эка невидаль, когда, проткнув друг друга шпагою, все бледные, как смерть, идут искать себе лекаря, иногда как бы теряя сознание и вцепляясь окровавленными пальцами, вынутыми у себя из-за пазухи, в портьеру с геральдическими лилиями королевства, говоря, что у оных просто пустяковая царапина), однако, до щекотания ушей противника сине-стальным острием шпаги и дерганья смерти за усы, до ранения в бок, плечо или ногу или гибели одного или обоих участников, может быть выбран превосходный вариант объявления на условленном месте дерущихся, как ястребы, персон в смысле того, что можно объявиться, скажем, на огромном вороном коне с копытами, на каждом из каковых как бы поместится небольшая пушка, или, скажем, ежели копыто выдолбить, то можно с оным ходить по воду или, скажем, носить оным из сарая уголь, на коне, как бы отнятом у Люцифера, ибо Люцифер вытаптывал оным пышные поля пшеницы у французских крестьян, косящем черным, как трюфель, выкопанный в корнях дуба, оком, зрачок какового красен, как горячий уголь, ну, то бишь, не из когтей как бы повод коня вырвав, а, подождав, чтобы Враг отлучился, и приманив коня ломтем свежей французской булки из королевской пекарни, сидя на спине у оного как бы не то проворного тяжеловоза, не то демонического рысака, в седле с серебряными стременами, или же вырасти как бы из-под земли у ворот Лувра и далее продвигаться к цели в той же манере, возникая сначала вследствие шумно, как бы медленно, тремя хлопками крыльев вокруг своей груди полетевшего белого, как снег, голубя, шии-ии-хххххх!, шии-ии-ххххххх!, шии-ии-хххххх!, в проеме арки, мимо каковой уже прошел француз, потом, так как замерцал, как месяц из облака, простой и элегантный эфес шпаги без жирно выкованных, толстых серебряных листьев, но! с бриллиантом с ладонь, не особо ограненным, как бы просто геометрическим, плоским, с несколькими гранями по периметру, дабы какие кувыркающиеся от оного снопами цветные искры, свойственные сложной огранке, не взывали к ассоциации хрустальной люстры на потолке, потом, как бы вследствие того, что дуэлянт в простом черном бархатном камзоле, черных штанах, черной шляпе со страусовым черным пером, поперек черенка какового в черненом серебре лежит гигантская черная китайская жемчужина, вошел куда-то там, (тут щелкнуть перстами надо, ибо впереди сомелье как бы бегут по дворцу куницами 100 черных кошек, дабы оных хватило описать ныряние из двери в дверь из дворцового перехода в переход до помещения, в каковое как бы кто налил из пузырька свежих черных чернил или китайской туши, чтобы, пользуясь поговоркою рыцарей англосаксов: "Найти в году день, в каковой рыцарь норманн не поглядит на себя в доспехах в венецианское зеркало, все равно, что искать черную кошку в черной комнате", додуматься как бы до удара лбом о стену воображения сомелье, каковое озадачивает луну, холодно глядящую на сомелье, осветившегося полетевшими из глаз многими искрами, словом, дуэлянт, каковой как бы бодр и принимает за смертельного врага полную луну в одном из Луврских коридоров, понимает, что сие как бы не круглолицый противник, спускающийся на конских вожжах с балкона, дабы перещеголять эффектностию дегустатора Бургундского, снова вкладывает шпагу в ножны, алмаз тяжелый, и эфес стремительно едет вниз, луна бесстрастно плывет из арки в арку, серо-белые облака стоят, как клочья шерсти огромного волка по кличке Шарль, задравшего храброго рыцаря Ринальда Бургундского подле монастыря Дешо и напоминавшего мордою крестьянина Шарля Касселя, каковой пропал на ярмарке зеленщиков в Париже тремя месяцами раньше безвременной кончины рыцаря Ринальда Бургундского, каковое чудовище побеждено рыцарем Винченцио Анконским в родной деревне Шарля Касселя, через каковую пролегал путь на турнир в Париже храброго итальянского рыцаря, какового волка с пробитой алебардой шеей в упор рассматривая, собравшиеся крестьяне все признали в оном по порванному правому уху беднягу Шарля, чья правая ушная раковина была повреждена затянувшею Шарля на дубовый ворот колодезною цепью, каковой колодезь оный чистил, сидя в ведре и обирая грибы, испоганившие сруб, в общем, сомелье идет вперед, страха у оного нет, что кругом - как у негра в желудке, черно, перемена обстановки, появляются зеркала от пола до потолка, в каковых идут в ногу с оным и параллельно оному смертельные враги, подозрения, как кролики, стадом в 100 длинноухих голов прядают прыжками, вырываются вперед, отстающие, белоухие и чернохвостые, путаясь у француза под ногами, говорят, что смертельный враг прихватил корсиканцев, каковые передразнивают сомелье черными жемчужинами, ба!, у оных и алмазы на эфесах, наконец, француз бросается на корсиканца, тот бросается на сомелье, искры из глаз, зеркало - на месте, величиною с дверь, лепнина из чистого золота, 1000 корсиканцев выстроилась в колонну за спиною сомелье, напра-во!, шаг вперед!, корсиканцы отстали, черно, фьюить!, тут надо присвистнуть, ибо все как бы черно, как все сковородки у великана, ни черта, кроме 30-ти пудов золота ни видно, и как бы только внизу у самого пола вспыхивает на секунду серебряное колесико шпоры, ибо в коридоре последней оставалась от канувшего француза левая нога в черной ботфорте, верх загадочности, снова алмаз, так, шпора, правой, левой, правой, левой, ать-два!, эфес блеснул, комментируем шепотом и, крадясь, как крадется француз, ибо корсиканцев как бы комиковать новые зеркала в Лувре продолжили, - идет! - в ужасно черную черноту! (шепотом и страшно артикулируя), (пауза), за огромную дверь в золоте! (шепотом), (пауза), каковое тянет пудов на 30! (шепотом)), тут как бы самое воображение сомелье выливает себе на голову и на шею кувшин ледяной воды, сего кажется оному мало, тогда воображение француза, услужливо подавая оному 15 дополнительных кувшинов ледяной воды, каковыми оный попеременно окатывает себе то голову, то шею, уступает место реальности, праздник виноделов в Бургундии омрачен, вспоминает сомелье через 2 секунды, каковые оный провел, стоя на столе с сорванным сапогом в правой руке, но сии можно назвать спасительными, ибо коричневый сапог ни в кого не полетел, и сомелье, поддев босой ногой вилку, для чего оному пришлось вытянуть пальцы на ноге, как в балете, а затем крючком отогнуть оные вверх на себя, встав на пятку, и, одновременно, перевернув сапог вверх подошвою, дабы трясти над тем местом на столе, с какового оный подбросит вверх вилку, как бы падающую из сапога на стол, с родом любезного поклона изысканного парижанина бургундцам, подбирает сие орудие, насадив перепела, каковому бургундское не повредит, как и говядине, как сию шутливую кулинарную вердикцию пирующие и расценили, с весельем крича, дружно взявши кубки из богемского стекла и подняв с блюда перепелов с помощью вилок: "Bibamus!", ("Выпьем!"), "Bene vobis!", ("За ваше здоровье!"), "Cum Deo!", ("С Богом!"), "Omnes salvos volo!", ("Желаю всем здоровья!"), "Sit saluti!", (На здоровье!"), "Vivat!", ("Да здравствует!"), "Prosit!", ("Да будет во благо!"), "Valeant cure!", ("Прощайте, заботы!"), в общем, что как бы можно было сотворить, когда фехтование не есть выход из ситуации, впрочем, конечно, выход, но каковым как бы не воспользуешься, когда у оного нету нормальной шпаги, ибо бывшая у оного с собою погнулась, когда француз стучал плашмя таковою по бочкам бургундского с виноделен месье Армана де Витри, месье Гаспара Груссе, месье Жана Грималя, месье Реми Боссюэ, рыцаря графа Альдобрандина Тирского, и так далее, -- дабы виночерпий в бордовом жилете с круглым вырезом под горло, надетом на черную рубаху с широкими рукавами, глухом, без застежки спереди, (но зашнуровывающемся золотыми шнурами по обоим бокам снизу доверху, дабы дегустаторам издалека отвсюду был виден герб того или другого представленного на празднике винного производства региона Франции Бургундия, густо вышитый золотом и нитями геральдических красок во всю грудь и во всю спину по оному, и в черных шароварах, подпоясанных бардовым широким атласным поясом, по бокам какового были пришиты по одному спускающемуся книзу прямоугольному полотнищу из той же атласной ткани, длиною до низких сапожек из бардовой ягнячьей кожи и шириною в две ладони, заканчивающиеся у пола большими кистями на обоих углах, каковых кистей утяжелителями были квадратные рубины с четверть ладони, оплетенные золотыми и бардовыми, свитыми в строгий шнурок толстыми нитями, под каковыми прекрасными рубинами каждая бардового цвета кисть, собственно, и располагалась, всегда сохраняя ровное положение, оплетенные же плоские рубины подвешивались сортом драгоценных медальонов за один из углов к углам вышеописанных как бы "полотенец", причем на правом "полотенце" был предусмотрен от пояса до колена глубокий карман под свиток, назначенный для отзывов и ведения записей предварительных заказов на партию бутылок, орлиное или петушиное перо и пузырек чернил, а на левом была поперек пришита вроде ремешка двойная полоска того же атласа, укрепленная серебряной цепочкою, за каковую виночерпий, прохаживающийся с важностию туда и обратно по шести бочкам, выставленным в ряд перед горой прочих бочек, каковые, будучи положенными набок, двумя-тремя этажами как бы говорили о размахе производства бургундского у месье де Витри или месье Груссе, или, скажем, у месье Грималя, или, вот, у месье Боссюэ, или у Альдобрандина Тирского, и так далее, цеплял за длинную ручку ковш из серебра с чеканкою сплошь по оному листьев и кистей винограда), -- наполнил богемский кубок сомелье материалом, с фруктовыми оттенками, танинами, сортами лозы, временем сбора урожая, выдержкою, цветом, ароматом, словом, с букетом и купажом какового сомелье разберется, ибо, когда француз дружелюбно выступил с отрывком из Марлезонского балета, влезши на длинный дубовый стол, стоявший на улице, (какового столешница, покоившаяся, словно гранитная плита, на 44 парах как бы кругло выточенных колонн, увитых выточенными с колоннами из цельного куска дуба виноградными лозами с плодами, была уставлена корзинами фруктов, круассанов и прочей изумительной хлебной выпечкою, каковой твердая корочка была румяною и хрустящею, а мякиш - бел, двухэтажными вазами жирных сыров, туесками из коры дерева с домашним творогом и блюдами из серебра и полированной меди с окороками, в каковых сверкали гигантские острейшие серебряные ножи, каковыми нарезают мясо, нашпигованное дольками чеснока и лавровыми листьями и как бы обернутое розоватым жирком, тончайшими ломтями, каковые как бы расплавляются, как мягчайшие пластинки соленой скандинавской лососины или нежнейшего сыра, ежели оные возложить на куски пышного воздушного хлеба, вырезанного из каравая в один-полтора обхвата для приготовления бутерброда, подобного игрушечной барже, каковой забавляется ребенок очень хорошо обеспеченных родителей, потрескивающего, плющащегося и сыплющегося крошками, ежели оный решаются надкусить, повертевши перед собой на выпрямленных вверх вазочкой или кустом пальцах, (словно съедобный поднос на 6 маленьких кофейных чашечек с блюдечками или блюдо для бисквитного торта, каковым довольно будет, наконец, насытить 12 голодных после уничтожения трех сковородок жареного картофеля и четырех мисок с куриными ножками ребятишек на детских именинах), сие произведение поварского искусства и булочников, ибо бутерброд приготовлен как бы для рыцаря Фальстафа, о каковом говаривали, что оный зело прославился в деревушках в вотчинах Итальянского и Французского королей тем, что, едва появляясь, заставлял свою лошадь искать, где находится пресс для оливок, подсунув оной под нос ветошь, пропитанную маслом, прямо не сходя с седла, а пригнувшись к шее и вытянув руку, к каковой тряпице лошадь поворачивала морду, принюхивалась и, заржав, неторопливой рысью грациозно пробегала деревню насквозь, обращая голову к попадающимся домам и хозяйствам, ибо некоторые занимались разведением птицы или скотоводством, или выращивали томаты, или салат-латук, цикорий или сельдерей, ну, или баклажаны, словом, по старой и мощной как бы серебристо-голубоватой оливе росло у всех, как символ Добра и Мира, а также благосостояния и здоровья членов семьи, у некоторых притом таковая олива росла из крыши дома, как бы для верности, дабы Добро, Мир, Благосостояние и Здоровье никогда семью не покидали, ибо вокруг древа был сколочен обеденный стол, а корни, выпершие из земли над подметенным полом сообразительно были накрыты скамейками, дабы, вдруг бы спотыкаясь, не вредить башмаками оливе, а что до масличных рощ, то таковые процветали на холмистых и гористых солнечных участках в отдалении и, стало быть, посудить по взявшемуся бы откуда обилию деревьев за забором о достаточности запасов масла в дому было затруднительно и безуспешно ввиду того, что сие все были апельсиновые, лимонные, кипарисовые деревья и лавровишневые кусты, покуда лошадь не брала препятствие плетня и не доставляла сэра Фальстафа к сараю, где оный пил оливковое масло первого отжима из железной, покрашенной в зеленый цвет бочки, каковая доходила крестьянам до груди, каковую, наполненную до краев, поднимал своими могучими руками, вытащив из-под каменных канавок пресса, по каковым собирающееся в ручейки масло стекало в оную, когда итальянцы или французы, следившие за работой пресса, взирали на оного либо из углов маслодельни, где сии опирались на свои лопаты и грабли, каковыми подтягивали всюду на полу рассыпанные слоем зеленые оливки к прессу, либо, сидя на бревне, уперев локти в колени и поставив ладони, сдвинутые основаниями и с разведенными в стороны кистями себе под подбородок, ибо: что можно сделать с навестившей деревушку горой, каковая поглощает оливковые реки, а в сие время пегая лошадь рыцаря подбирала с земли упавшие и закатившиеся в траву апельсины за стенами сарая, и, поскольку все безгранично верили в способность рыцаря Фальстафа справиться с барбекю из туши быка, то историю, согласно каковой во время осады крепости "Аметистовый Замок на Десяти Ультрамариновых Вершинах" в Каппадокии, где герцог Умбра Кровавая Рука прятал перламутровый крест на жемчужном ожерелье, каковую святую реликвию оный должен был передать королю Италии, когда рыцарь Тирант Белый бился на смерть за сей крест Фомы Аквинского в Константинополе с рыцарем Рамзесом Египетским и затем вручил оный гонцу, Кровавой Руке, каковой поклялся на Библии, что исполнит поручение, но в Риме кардиналы недоуменно разводили руками, выстроившись, человек 60, в красных мантиях вперемешку со статуями Святых, каковые окружают площадь Святого Петра, когда благородный и храбрый рыцарь Тирант Белый предуведомил Святой Престол, что будет на рассвете проплывать на своем корабле по Тибру и, не желая терять ни секунды драгоценного времени, везя с собою рыцаря Фальстафа на случай, ежели Кровавая Рука драгоценного креста Фомы Аквинского из Константинополя не довез, любезно просит святых отцов рыцарю Тиранту на герцога Умбру как бы пожаловаться, ибо сие не противоречит денному и нощному чтению святыми отцами за погрязшую в бесчестии душу Кровавой Руки молитвы "Ненавидящих и обидящих нас прости...", притом рыцарь Тирант обязательно будет озирать Рим с борта своего корабля, прижав к левому оку два кулака, поставленных один на другой, подкручиванием каковых один относительно другого, оный ручается, что увидит, как комар точит себе нос, муха трет передние лапы, гусеница откусывает от дубового листка, а блоха прыгает, делая сальто, в блошином цирке с ладони на ладонь Мануэлито Одноногого, каковой подвязывает себе согнутую правую ногу пяткою к бедру, а пустую ниже колена штанину затыкает себе за пояс, изображая инвалида, ибо избегает круглогодично набора в армию короля, ну, словом, историю, в каковой рыцарь Фальстаф, съехавший верхом на своей лошади на берег Тибра по помосту с корабля рыцаря Тиранта Белого, (внявшего пантомиме кардиналов, каковые по тому, как над кораблем взвился флаг с изображением Святого Георгия, поняли, что Тирант готовится наказать герцога Умбру, все стали указательным перстом показывать в направлении Каппадокии), и поскакавший к "Аметистовому Замку на Десяти Ультрамариновых Вершинах", хозяином какового был рыцарь Кровавая Рука, осаждал сию крепость с медною пушкою "Para bellum", на каковой была надпись "Qui desiderat pacem, praeparet bellum", ("Кто хочет мира, пусть готовится к войне"), заставив Кровавую Руку сдаться, ни произведя ни единого выстрела по замку, когда, отлучившись с одиннадцатой вершины, на каковой оный устроил себе лагерь, в ближайшую каппадокийскую деревушку, прихватив с собою ствол "Para bellum", вернулся оттудова с оным, наполненным оливковым маслом, уселся на лафет и со вкусом позавтракал ввиду зловещего чертога пушечными ядрами, каковые запил излюбленным напитком, опрокинув в глотку пользительную чару за здоровье понтифика и короля Италии, что ж, обращаясь к Бургундии, к тому, что было отодвинуто от коричневых сапог сомелье с облезающими барсучьми пряжками, то следовало управиться и с выхватыванием запеченных рулетов из свиной шейки и гусиных паштетов на фоне синевато-черных озер из слив или черных маслин, нарезанных половинками и уложенных плоской стороной вниз, и зеленых замков с башнями, построенных из соцветий брокколи, копченых жирных гусей и бараньих ног, каковые посрезали специально к празднику с веревок на чердаках своих домов мясники, и можно представить, какая сие была красота, ибо дегустация вин проводилась на открытом деревенском воздухе, виноградные лозы вились по деревянным, ромбами, легким, как бы невесомым решеткам, воздушным аркам и каменным стенам, а в резных листьях шуршал легкий ветерок), а гость из Флоренции, каковой, отбросив, вытирая себе лоб белоснежным платком, как бы небрежно и невзначай со своей головы себе за спину черную шляпу с большими полями, каковых самый лишь край был загнут вверх, с низкой и плоской тульей, каковая осталась у оного лежать на лопатках, ибо таковую итальянец надевал, соединяя под подбородком шнурки при помощи серебряного ограничителя в форме креста, что вкупе с кубком в серебряной оправе с рыбою, каковая не совершенно забирала стекло, дабы цвет вина не ускользал от внимательного дегустатора, и с черною мантией и большим крестом на цепи, все - из серебра, задавало тон почтительности, с каковою обыкновенно миряне беседуют с церковнослужителями, тоже сомелье, но с кухни понтифика, сказал, что Марлезонский, там, балет, или не Марлезонский, а ничего нет лучше тарантеллы, то французу и пришлось как бы вывернуть руки своему гневу, призвав бороться с оным как бы равного месье Гневу молодчика, какового зовут месье Срывание Сапога), в общем, таким образом, французские организаторы сосредоточились на проталкивании рыцарской борьбы за одиночное и командное первенство в схватках на шпагах и рапирах, на каковую идею англосаксы, в своем детище кулачного боя души не чающие, взирают с недоумением, ибо, чем, спрашивается, норманнам не угодили мечи, топоры, алебарды и копья, ибо, неужели при таковом разнообразии вариантов, к слову, недюжинной поражающей силы, дабы вооружиться, рыцарям в доспехах надобятся сии как бы чертополоховые шипы, и оным не интересно соревноваться между собою во владении англосаксонской методою убиения врага голыми руками, каковая, и тут круг наших рассуждений как бы логически замыкается на ухищрении, каковое вытеснила подзорная труба, и каковое всплывало в связи с деяниями рыцаря Тиранта Белого, ждавшего сведений о герцоге Умбре Кровавая Рука на борту корабля, как бы есть и была аргумент в пользу того, чтобы кулачной методою ни в коем случае рыцарям, живущим ради приближения времен родного королевства к Золотому Веку Справедливости, не пренебрегать, ибо при испытывании взором глади морей в поисках паруса, плавника акулы, Лох-Несского чудовища, китового фонтана, земли, затонувшего корабля, Бермудского Треугольника, и прочего, и озадачивании себя вопросом, отчего то или другое, или третье, и т.д., как в тумане, рекомендации, сохраняя олимпийское спокойствие, думая о своем девизе, читая "Отче Наш" или насвистывая полковой гимн, пробовать один относительно другого свои кулаки как бы одновременно подкрутить, правый - против часовой стрелки, левый - по часовой, за счет легкого сгибания и разгибания рук в запястьях, может изрядно пособить прием рыцарской армейской физ.подготовки на тренировках к турнирным кулачным боям, к каковому наставники рекомендуют духовно-развитым бойцам, зарекомендовавшим себя в строю хорошими моральными качествами, подступаться путем сознательно-волевого манипулирования мышцами предплечий, каковые прикрепляются к суставам локтевым и лучезапястным, причем тут важно не перестараться и не заработать вывих, настраиваясь на искомое, и, вот, тогда чайка или альбатрос, зависшие белой или коричневой точкою как бы в конце цитаты из 45-го Псалма, каковым и того как бы мало в славословии мира Всевышнему, как оные амфибии висят на восходящих над морем воздушных потоках, разбросавшись крыльями, сии птицы спускаясь с понижениями температур таковых, увеличиваются, в особенности, когда человек глядит на точку высоко в небе над кораблем сквозь надставленные над глазницею кулаки, до большего, что было в точке, как бы превозмогающего невечное, каковое поглотят волны или ударит при столкновении земля, каковое в свой час исчезнет из пространства по слову "прах - к праху", до существа птицы, каковое заключено в символе креста, ибо сказано в Псалме 148: "Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних", и еще сказано: "Хвалите Господа от земли, великие рыбы и все бездны, огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его, горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры, звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые, цари земные и все народы, князья и все судьи земные, юноши и девицы, старцы и отроки да хвалят имя Господа, ибо имя Его единого превознесено, слава Его на земле и на небесах".
Парусное судно "Британник", веявшее величавостью как бы кусочка града, скажем, ратушею, собором, банком, адмиралтейством, ассамблеей, первоочередно, как бы на пробу возведенного на новом месте жителями, освоившими до пяди из определенного проектом под здание деревянного настила из абстракции, каковою до прояснения каждою свежеоструганною гранью дерева стен и стекла окон улиц, площади, пристани, будет казаться, скажем, с макушки высокого древа, с холма, из-под деревянных крыльев, (ремнями крепящихся к спине, каковые застегиваются на груди металлической пряжкою, к каковым подклеены перья, каковые перенесли когда-то через море старого царского изобретателя умных механизмов Дедала), система таковых, как-то целесообразно проброшенных над зыблющейся повсюду под ногами ходящих водою, каковой град бы, задумав поставить дома и переходы на сваях из негниющих стволов лиственницы, люди, потрудившись с молотками и гвоздями, рубанками и фуганками, паклею и мхом, пропиткою и лаком, веревками и скобами, и т.д., в качестве примерного наброска, как архитектура впишется в пейзаж, завершили бы в каждой мимолетной детали, шпангоуте, ванте, стеньге, дабы оный вдохновлял возвести прочие здания, скажем, амбары в озерном порту, сельскохозяйственную биржу, несколько времени назад бросило якорь, подошедши к пенной, в воздушных пузырях, (каковые как бы курсировали вверх-вниз, туда и сюда по эквилибристическом беспрерывном оборачивании во все стороны во всех направлениях, притом тут же качении, верчении и подпрыгивании, словно бы по склону высокого участка из груженой телеги, у каковой соскочило бы с оси колесо, каких малых и больших сферических, плоских, бочкообразных стеклянных емкостей, в каковых оные были бы запаяны), линии бурунов, как бы возмущенных рифами, каковые бы кто тут выставил в волны моря, (так и сяк стремящиеся рифы исключить, то как бы выбрасываясь прыжком грузных голубовато-серых морских слонов, каковые бы, падая поставленными вперед широкой груди своей ластами, должны бы были вбить каменные острые рифы обратно в песок или мелкую гальку, то заводя по дуге на оные гигантскую руку как бы выбирающегося из глубин исполина, с каковой от перстов до плеча сотнями ручейков стекала бы как бы прядями гривы вода, дабы смести рифы, ломая и выворачивая оные, как деревья, то скача из волны в волну, наступая по центру и обоими флангами от горизонта, и, добравшись, наконец, свергаясь по параболе на рифы находящими себе конец рядами стотысячной армии летучих рыб, каковые как бы были б сотворенными из жидкой выскоуглеродистой стали, напичканной режущими, сверлящими гранитный и базальтовый камень кристаллами алмазов), как передовые сторожевые посты, в каковых засели окатываемые неспокойным океаном и, посему, блестящие доспехами воины, дабы при набегании вод на землю, лежащую позади оных через полосу воды залива, (каковая, ежели линия защитников штормовые воды не вовсе остановит, будет прорвавшиеся через рифы колонны утягивать на дно), колоть сии пиками и отталкивать от скал в море баграми словно бы ярящиеся головы подплывающих под поверхностью к башням и выныривающих по грудь и тянущихся руками ухватиться за скалы в подножьях сторожевых башен врагов, за каковые природные укрепления рыбачьи лодки, ищущие в ураган спасения в гавани, пеняли незначительному островку, (каковой рыцарь проскакал бы из конца в конец вдоль и поперек за день, дабы удостовериться, что как бы из-за крошечных кубиков льда в верхних слоях атмосферы или как бы потому, что синий, немного размазанный горизонт, являясь воображаемой окружностью, есть меридиан, на каковом построена горная система воздушных скал, за каковых страшным обрывом, (с края какового хлещет вниз вода как бы хвостами северной пушнины, ежели бы невероятные прозрачные нити, как бы прочнейшие лески были бы скинуты вниз с привязанным на конце хрустальным блоком в полтонны с неких раскручивающихся валов катушек, вокруг каковых бы происходило невероятной интенсивности и мощи ужасающее человека спиралеобразное верчение водяных масс, рухающих тоннами бог знает куда, ибо далеко-далеко внизу постоянно стоит туман, белый, как молоко, каковой сереет, редея, чем выше взгляду от дна подниматься, выше каковой влажной серости, как бы согнутыми прутьями свежесрезанных веток с дерева, растущего у воды, стоят чисто вымытые, как бы улыбкою природы радуги посреди струй водопада, каковые, чем дальше по радиусу спирали от срединных гибких осей брать как бы в фокус зрения, тем более на нити расслаиваются, рассеиваясь в вихри треков крохотных капель, каковые, всверкиваясь, как бы пылинками разбитого молотом алмаза с ладонь величиной, винтообразно, сохраняясь в орбитальном стремлении обегАть сии прозрачные лесы, силою тяготения земли увлекаемы в заволоченную туманом пропасть, в каковой, как и в низвергающихся тонами струях, бушует та же, как бы ревущая всеми глотками мертвецов в скандинавском Хеле вода), напоминающем морскую дамбу или скаты речной плотины, протянулась бездна Гиннунгагап, а на Севере, Юге, Западе и Востоке, всюду в прозрачнейший край как бы стеклянного пространственного кубка, опрокинутого в мировой океан, бьется море, (ибо ни тучи, ни облака, хотя и застилавшие бы от взора синь, лазурь, голубизну дня, сиреневость ли сумерек, иссиня-черную или же глухую черную ночь, солнце или луну и звезды, однако же, ничегошеньки бы осознанию хрустальности как бы сферы, каковая, сверкающая меленькими крупинчатыми искрами и звездами, как бы покоится на ладони сидящего на Престоле Славы Всевышнего, в каковой оболочке заключен подлунный мир, не поставило бы в альтернативу мутного, а пусть бы и белейшего, как бы лучшего английского или китайского фарфорового, ибо в силу таковой иллюминирующей тонко искорками как бы инея ледяной прозрачности шара как бы и обеспечивается Вездесущность и Всеведение Господа в отношении сей населенной человеками, рыбами, зверями, деревьями, травками, муравьями, птицами благословенной по Его Слову Земли)), у диких западных берегов острова Англия, вся крупная растительность какового была ореховые деревья, взращенные из необыкновенного урожая обильного дождями и солнечным теплом лета 12.. года лесного ореха в Камелоте, дабы составить питательную белковую основу рациона ссыльных рыцарей, каковым бы привелось на островке обдумывать в одиночестве свой характер, ибо то, что на сем незаселенном клочке суши не было толком никакого надежного убежища от суровых погодных перипетий и никаких примет или удобств цивилизации, кроме того, что командиром дозволялось взять рыцарю с собою, и что могло бы помочь отчаявшемуся найти под папоротниками орляками в овраге пресную воду или разжечь костер рыцарю выжить в самом крайнем случае, и, в общем, к слову сказать, таковою вещью бывали либо полковой устав, либо Библия, когда от негуманного эксперимента выдавать исправляющемуся деревянную ложку, глиняную миску, серебряный кубок, или шерстяной плащ в армии короля англосаксов отказались, издав, (не пожалев истратить на доброе дело одного из тючка чистых пергаментов, каковые изредка с оказией в лице паломников или рыцарей доставлялись святым отцам из монастыря в Ершалаиме, (где была плита с оттиском ладони Святого Апостола Иоанна Богослова, к каковому прикладывали на сутки сии, отталкивающие, далее, перо, если таковым собирались вывести на пергаменте суетное, не несущее в себе духа Истины изречение), для "Летописной повести о плавании святого Иосифа Аримафейского из Птолемаиды в Британию через о-ва Родос, Патмос, Крит, Мальту и Сицилию и о крещении оным пирата Каруардина в Гибралтарском проливе путем спуска такового на якоре за борт корабля", над каковым трудился в келье за колченогим столом под тетраптихом живой кисти Святого Апостола Луки, изобразившего Святых Петра, Матфея, Марка, Иоанна на доске коричнево-золотой палитры, покрытой темным лаком, в каковом золотые нимбы сияли как бы из темно-коричневой реки ярче лампады, подвешенной монахом на золотых цепях напротив образа, беседующих о Нагорной проповеди, в Гластонберийском монастыре святой отец Ермоген Трентский), соответствующий указ тиражом 1 экземпляр, каковой был выставлен в Камелоте под защитою двух стеклянных пластин, распространявшийся по спискам с такового в военных частях под каллиграфически выведенной полковыми писцами или рыцарями, у каковых был красивый почерк, на обычных пергаментах красными чернилами "шапкою", то бишь, заглавием: "Искоренение уюта в исправительном форте Северные Ореховые Земли Его Величества короля Англии Артура, или о большом вреде ложек, мисок, кубков и плащей", ибо последние были как бы частью деструктивной и умозрительной иллюзии, что, кое-как перебиваясь на островке с орехов, раскалываемых камнем на камне, на воду, зачерпываемую стальным шлемом из вырытой руками в почве ямы, (в каковую с деревьев летели гусеницы, перья, птичий помет, кора, жуки, коконы с какими-то насекомыми внутри, паучьи гнезда с резво выбегающими на свободу паучатами, кузнечики, палочки, сухие водоросли, пушинки, светляки, червяки, ореховые прядильщики, грибницы, зелененькие козявки, бурые ящерицы, птенцы, ракушки, мокрицы, уховертки, сороконожки, короеды, мох, проволочники, мыши-полевки, мухи, болотные скрипсы, слизняки, улитки, древесные лягушки, земляные жабы, цветки вереска, зеленые, желтые или сухие, взметенные из куч под деревьями листья), со столь скудными материальными благами, как ложка, миска, кубок и плащ, оные как бы терпят подвиг христианского подвижничества, в каковом духовном ослеплении никуда в изменении себя не продвигаются, не различая ни в душе своей, ни в характере ростков того злого терния, что по коварному умыслу Сатаны, взрасло, дабы заглушать и притенять хлеб насущный, зернами какового являются притчи Господа нашего Иисуса Христа и прочее, что есть мудрого в Священных Писаниях предков, за каковой сорной травы отделением и выдергиванием рыцари и отправляемы в ссылку, ибо, как бескомпромиссно показало время, одни лишь сии высокодуховные предметы напитывали поля души невещественными микстурами и настоями иссопа, от каковых как бы гибло и сохло терние, и только пшенице Христовой таковые приносили пользу, ибо подобное культивирует подобное.
Очевидно, что "Британник", паруса какового по выходе из английского порта были нацелены на Гибралтар, не имел намерения ни проскользнуть в бухту залива, (какового слабо плескавшие волны, усмиренные заключением в береговую линию и гряду бурунов, как уже приходилось выше отметить, терпящим бедствие, каковые сиих вод знанием похвастаться и выручить себя не могли, увы, маячили, как яства обжоре в Аду, каковой испытывает муки голода и жажды, стоя по шею в полноводной реке, из каковой не может испить, или, сидя за богатым столом, с какового не властен скушать ни куска мяса, то бишь, как бы нарочно говорили о спокойствии, достичь какового было, что локоть свой укусить), узким проходом между рифами, каковой был известен наведывавшимся в сии неприветливые широты англосаксам, как Пролив Скелетов, (из чего понятно, откуда бы взяться белому "мрамору", щедро устлавшему оного дно, а, вот, что касается разбитых в щепы корпусов погибших кораблей, то тут сказать нужно о сильном подводном течении, как бы избранно уносившем останки того, чем, кроме неблагоприятного ветра, покорители морей были занесены в капкан, из какового ни люди, ни ветрила не сумели вырваться), ни спускать на воду лодку, дабы осуществить какую-нибудь надобность, для каковой довольно отряда, как, например, набрать в опустевшие бочонки воды или зарыть сундук со старинной золотою посудою для богослужений, выкупленной у греческих контрабандистов по переговорам в Константинополе, за каковою бы охотились промышлявшие в водах пираты, и за каковою бы англосаксы возвратились на судне, оснащенном шестьюдесятью пушками. Чайки и альбатросы, или какой другой породы морские птицы, каковых в видимости острова и корабля было несколько, становившихся на крыло в потоках воздуха или отрабатывавших пируэты рыболовов, дел своих не бросили, когда двое рыцарей, раскачав на весу третьего за руки и за ноги, скинули сего, полетевшего в волну перед линией бурунов, за борт "Британника" в тяжелых стальных доспехах, не отправив вослед алебарды, меча и арбалета, каковые остались лежать на палубе. Далее судьбой оного никто на корабле не интересовался, тогда как за оружием к груде как бы отщепенца подходил, дабы очистить от следов оного палубу, четвертый рыцарь, как бы весь черный, (ибо латы на оном были из вороненой стали, а наплечники выдавались в стороны более обыкновенного, являя собою как бы двух черных леопардов, каковые в прыжке, вытянув вперед передние лапы, как бы удалялись от головы рыцаря, и, вот, на панцире имелся еще третий леопард, каковой стоял на задних лапах, как бы сделавших шаг одною ногой, державший в передних лапах раскрутившийся свиток, на каковом был изображен ворон, над головою же хищного зверя была изображена корона, и все сие было искуснейшим литьем, как и шлем, каковой был как бы мордою готовящегося прыгнуть леопарда с прижатыми ушами, каковая лежала на передних лапах, каковые, с наполовину выпущенными когтями, закрывали рыцарю лоб и представляли собою как бы деталь забрала, за каковую стоило рукою в железной перчатке потянуть, и черная решетка опускалась сверху вниз, как бы выезжая изнутри верха шлема, рыцарю на лицо, и тогда получалось, что рыцарь как бы надел голову добытого оным на охоте леопарда, вообще же, вся сия вороненая сталь была столь натерта и наполирована, что во всю ширину всякой детали скользил смутноватый мягкий блик как бы длинного зрачка леопарда), смуглый и мрачный, ведавший арсеналом. Корабль, видимо, завершив миссию, ради каковой отклонился от цели к Северным Ореховым Землям, поставил необходимое количество парусов, и расстояние между "Британником" и островком стало быстро увеличиваться.
Пустое ведро для угля не настолько стремительно пошло бы ко дну, как погружался рыцарь Алоисиус, как бы кипевший пузырями, как ломтик лимона или виноградина в кубке шампанского, ибо, что было воздуха под доспехами и шлемом у оного, - весь побежал нитями к поверхности моря, когда рыцарь, как бы лежа на спине и с немного отстающими руками и ногами, ибо панцирь был тяжелее, при растущем давлении веса увеличивающегося слоя над оным воды, через долгое, долгое время, в каковое у оного жизнь как бы от кружки парного молока, выпитой трехлетним Алойсом с белыми усами от сливок, стоя у ведра с утренним надоем около буренки в коровнике, до подлетания оного, схваченного рыцарями Аркимидизом и Астрофелем за запястья и лодыжки, к мачте - к борту - к мачте - и за борт, проносилась перед глазами, должен был составить компанию костям в Проливе Скелетов, ибо сей парадокс относительности, свойственный Пространству и Времени, при угрозе человеческому существу, перестав дышать, поменяться из человека в призрака, посетил рыцаря Алоисиуса, как бы без образным Цербером у врат в царство Аида. Как бы рывками вертя головою от плеча к плечу и уплывая к скелетам, пока мимо оного как бы росли к небу подводные склоны рифов, на каковых черными гроздьями сидели, запаковавшись в одинаковые жесткие хламиды, мидии, и как бы старались не двигаться, дабы не перепутать щупалец, розоватые и желтоватые актинии, сэр Алоисиус терзался, что обмундирование у оного все равно, что камень, привязанный на шее, или прохудившееся ведро, ибо в рубахе и в штанах, как у оруженосца или конюха, оный добрался бы до рифов и потом до островка вплавь, а в шлеме, как у рыцаря Инграма Вороненая Сталь, оный прошел бы по дну залива, как-нибудь стерпев, что как бы трещит костями мертвых, до берега, ибо хранитель мечей, арбалетов и алебард, происходивший из Озерного Края, и каковому приходилось при военных действиях в своих пенатах пересекать водные препятствия, в том числе как бы и пешком, озаботился тем, чтобы кузнец оному помимо вертикального решетчатого забрала, приделал пластину гибкой и тонкой стали, вроде шторки, каковую подцепив пальцем под когтями лап леопарда у себя на голове, Вороненая Сталь, внимательно присмотревшись со своего брега на другой и как бы приказав себе хорошенько запомнить, откуда оному выйти из воды на сушу, затем вытаскивал на лицо пластину за согнутую вдвое поперечную полоску стали с тонко сходящим как бы на нет краем, покуда не защелкивал сию в паз на своем нашейнике, после чего смело шел в озеро или реку, дыша воздухом, каковой как бы сохранялся в куполе шлема, что снискало сэру Инграму кое-какое количество регалий за передачу развед.данных своему полку под носом у противника, а за захватывающую дух операцию по переправлению камелотского сокола с обмотанным вокруг правой лапы оного и перевязанным кожаным шнурком пергаментом с нотами марша рыцарей норманнов "Гневные трели", (каковые как бы подвохом игрались на английском рожке, выменянном иностранным горнистом у простодушного английского пастуха на 20-ти фунтовую железную цепь с медным крестом, каковую француз объявил веригою из, вообще, четырех тяжестей, носившихся Святым Иосифом Аримафейским, ибо, по словам оного, вторая 20-ти фунтовая цепь великого Святого старца, с золотым крестом, была у понтифика в Риме, третья, 8-ми фунтовая с серебряным крестом, - у короля Византии, и последняя, 8-ми фунтовая, с адамантовым крестом, - у французского короля, по каковому обмену пастух стал обладателем цепей бежавшего из тюрьмы и шлявшегося по болотам с медным крестом на груди каторжника Гнея Квинта Голиафа, как сей представился, не вставая с изумрудно-зеленой кочки в вонючей трясине, на каковой оный лежал на своей широкой спине с закинутыми за голову руками и водрузив босые ноги в порванных кандалах на камень, отдыхая и шевеля пальцами на ступнях, находчивому горнисту, зажавшему себе нос платком под накомарником, каковой смекнул, для чего пригодятся знаки как бы попранного Биллом Бакеттом правосудия англосаксов, ибо на сбитом с кандалов Гнея Квинта норманнским мечом горниста висячем как бы свинцовом замке значились подлинные имя и фамилия самое досрочно освободившего себя от необходимости сидеть на гнилом рационе, каковой Биллу Бакетту власти Камелота положили не накладным для бюджета королевства видеть в тарелке, заключенного, каковой, к слову, как бы и мысли не имел передать англосаксонское железо за просто так явно имевшему планы на кандалы и медный крест норманну, но, встав над оными, вел время, откусывая с пальцев на руках заусенцы, потом, ковыряя под ногтями и, потом, встав на одну ногу, как аист, и подняв подошву другой до колена, вынимая из ступни, покрытой засохшей грязью, как бы занозу, ибо Билл не прервал сиих как бы насущно скрупулезных занятий ни ради кусочка как бы голгофского креста, (сей был щепкою от оглобли), ни для получения святой воды в склянице, в каковую клали перстень Рыбака, то бишь, понтифика, (сия была водою, скопившейся после сильного дождя в следе лошадиного копыта на тропе, начинавшейся от берега Трента и оканчивавшейся в Камелоте), но тут же отступил на шаг назад от кучи железных звеньев, возя по ладоням пучком травы, когда щеголеватый чужеземец, потеряв терпение и исчерпав "святыни", щелкнул холеными тонкими пальцами по синеватому лезвию норманнского меча и приставил Биллу Бакетту к груди над медным крестом острие оного, вытянув вперед руку, засим, чужеземец обвинил Билла в том, что англосаксами руководит "auri sacra fames", ("преступная жажда золота"), в то время как у благородных рыцарей норманнов "plenus sacculus [est] aranearum", ("кошелек полон паутины"), на что Билл Бакетт, решивший, что горнист перешел с английского на французский, сказал: "Вы бы, месье, сказали Гнею Квинту английским языком, что у норманнов совсем нету стали, дабы починить пробитые англосаксонскими рыцарями доспехи", каковым простосердечным словам каторжника Билла горнист противопоставил, за отсутствием кочерги, выдвинутую перед собою левую руку, согнутую под прямым углом в локтевом суставе, так что предплечье горниста от локтя до кулака образовало горизонтальную линию поперек груди Билла, каковою француз заставил Билла ретироваться по колено в болото, каковой оттуда наблюдал, как француз складывает себе в сумку из коричневой замши цепи, являвшиеся собственностью короля Англии, далее же, француз изъял у Билла Бакетта большой медный крест, дотянувшись с изумрудно-зеленой кочки до груди оного опять же левой рукой и сорвав таковой, когда правая, с зажатой в оной рукоятью меча, у француза снова была удерживаема вытянутою впереди себя, немного согнутою в локте, так что острие лезвия чувствительно давило на грудь Биллу, каковой мудро храня молчание, пока француз не удалился, балансируя и прыгая с кочки на кочку, на расстояние десяти метров, как бы помаленьку уже поднимал на болотах крики, в каковых нарастающих воплях как бы за Отечество, средь бела дня разоряемое надушенными стервятниками с носовыми платками, обвязанными кружевом, искусно мешались как бы в шаровую молнию, по пятам преследующую горниста норманнов, эпитеты и пожелания иногда глубокого религиозного и светского содержания: "антихристы", "канальи", "прихвостни Сатаны", "слуги дьявола", "вельзевулы", "лихоимцы", "кровопийцы", "сатрапы", "долой диктатуру норманнов в Англии", "тьфу на вас", "бесы", "ироды", "жрецы Золотого Тельца", "змеюки", "вампиры", "фарисеи", "Иуды", "варвары", "палачи", "Каиафы", и, вот, стало быть, сиим то рожком, добытым путем, как бы не делавшим много чести служивому, (каковой, впрочем, по объявившемся в сумке оного припасце из "кусочка креста" и "святой воды", тут же переопределил горниста как бы из человека военного в продавца "чудес", стало быть, ежели в рыцарской среде пристало рассуждать о чести, то в обществе торговцев чудесами принято поэтизировать "героику" ловкачества), у английского пастуха, норманном и игрались "Гневные трели", каковых звуками отряды армии чужеземцев, попрятавшихся в оврагах, под крутыми берегами рек, взгромоздясь на дубы, поднимались в атаку с целью разделаться с рыцарями и крестьянами англосаксами), и, вот, таким, значит, образом, рыцарь Инграм получил бриллиантовый орден Святого Георгия за остроумную выдумку, благодаря каковой сокол был переправлен частям короля Артура, испытывавшим трудности с опережением удара рыцарей норманнов по англосаксам, с нотами марша на лапе, преданными тончайшему пергаменту, каковой сначала вымачивали, меняя воду в корыте возле колодца, а затем просушивали на солнце, натянув на деревянную рамку, забивая крошечные гвоздики, бисерным почерком менестреля короля Артура Ишмаэла Витии, какового, (облаченного в латы некоего норманна новобранца, сходного, как две капли воды, с Ишмаэлем Витиею по росту и по комплекции, оглушенного кулаком рыцаря Вороненая Сталь, (опустившимся новобранцу сверху на как бы граненый шлем, из под нижнего края какового на лопатки норманну ниспадала частая кольчужная сетка, с острием на макушке, словно кувалда, ибо сей недотепа, ехавший на коне, как бы обвешанном прямоугольными стальными листами, колебавшимися, как листы железа на крыше в ветреную погоду, озираясь по сторонам, плелся в хвосте военной колонны, как бы сие была не вылазка французов на северо-запад Английского королевства, а прогулка в Булонском лесу с корзинкою для пикника)), рыцари норманны приняли за своего, как бы не успев выучить внешности оплошавшего новобранца, ибо французский язык Ишмаэля Витии не уступал родной английской речи, а, равно, и крючковатый нос не казался бледной копией шнобелей норманнских рыцарей, хотя оный не был таковым от рождения, но сломан менестрелем короля Крадилманса Мармадьюком Медвеухом, (занявшем почетное второе место, впрочем, вместе с девяносто восемью прочими участниками, в состязании на достойнейшее и приятнейшее для слуха изложение в куплетах боя рыцаря Ланселота Озерного с драконом Геронтиусом, ибо король Крадилманс пригрозил Мармадьюку послать оного пасти свиней при проигрыше, и, вот, поскольку, во-первых, менестрель грубого и резкого короля Крадилманса не читал истории Камелота, где описано, каковым оружием был убит старый дракон Геронтиус, полагая, что, как бы разве надо над сиим упущением думать, когда драконов сражают мечами и в редчайших эпизодах войн племени людей с племенем драконов калеными стрелами, и, во-вторых, что было уж промахом так промахом, за каковой менестреля чуть было вовсе не отстранили от соревнования, однако, просто посмеялись, Мармадьюк Медвеух случайно положил свои искажавшие историю Камелота слова на музыку, каковая была широко известным на острове Англия сочинением менестреля короля Франции, воспевшего, ха-ха, подвиг норманнского рыцаря Ферниваля, каковой, якобы, одержал победу над англосаксами, украв у английских крестьян коричневые куртки и зеленые шляпы йоменов, отняв вилы и притворившись, что оные сметают сено в стога на полях, когда, на самом деле, подданные короля Артура за день до нападения убрали с сиих полей картофель, а норманны метали в кучи сухую картофельную ботву), а что до похвальной выдумки сэра Инграма, то, ввиду перестрелок норманнов и англосаксов, из-за каковых, кстати, сократилось поголовье диких уток, обитавших в Озерном краю, рыцари Английской короны камелотским соколом не могли рисковать, во-первых, не желая охотничьей птице доли утки, во-вторых, дабы не провалить миссии, что вызвало к жизни решение отправить Вороненую Сталь перейти озеро как бы вброд, то бишь, пересечь таковое по дну с мотком двойной веревки в руке, каковых начало будет привязано к разным колышкам, вбитым в берег, занятый англосаксами, каковую рыцарь Инграм, по ходу аккуратно разматывая, как бы дотянет до берега, по каковому бродят как бы специально разрознившиеся, дабы англосаксы оных не разглядели в надставленные друг над другом кулаки - стоящими кучно, да еще с полощущимися на ветру над полками стягами короля Франции и штандартами с золотыми лилиями, части рыцарей норманнов, где Вороненая Сталь найдет абсолютно как бы спокойно сидящего в седле на той самой лошади оглушенного оным самим новобранца, на каковой болтаются прямоугольные куски стальной брони, англосаксонского лазутчика Ишмаэлю Витию, прекрасно говорящего на языке врага, владеющего нотной грамотой и одетого норманном, у какового на левой руке будет сидеть сокол, каковую птицу рыцарь Инграм пересадит на лист тонкой стали, изогнутою формою как бы повторяющий по периметру нашейник Вороненой Стали, дабы, накрыв и защелкнув сокола как бы в сорт клетки, куполом каковой выступит шлем рыцаря с опущенной вниз из-под когтей под головою леопарда пластиною, то бишь, сокол как бы под водою не задохнется, и, вот, последнее, что надо было сделать, - привязать второй конец первой веревки, принесенной с собою рыцарем на норманнский берег, к стальной петле, каковая была предусмотрена на пластине для транспортировки птицы по песчаному дну озера, обратно же свой шлем, (без какового рыцарю пришлось бы бродить по оккупированному берегу, рискуя попасть в плен к норманнам, ибо, увы, кроме английского, сэр Инграм бегло говорил по-гречески и отлично на латыни, когда во французском как бы не разбирался), рыцарь вернул бы себе назад, скручивая конец второй веревки снова в моток, как только бы сию на англосаксонском берегу дернули, что, в общем, и было осуществлено, ибо Вороненая Сталь во второй раз перешел вброд, то бишь, по дну, озеро, где рыцаря дождались коннетабль с соколом на левой руке и сенешаль со шкатулкою, в каковой, когда откинули крышку из красного дерева, инкрустированную 20-тью породами дерева в форме звезды, засверкал при свете луны как бы брызнувшими вверх и застывшими сферою над алой бархатной обивкою лучами бриллиантовый орден Святого Георгия.
Спрут, восемью конечностями опутавший донную скалу, каковая верхушкою, не равною с выступающими в воздушную среду рифами, меж каковыми как бы родом замысловатого растительного узора на шкуре Океана разбились на группы контуры как бы серебристого тавра изменяющихся листьев и плодов, в каковые сообщались буруны, ревущие в плотности водяными массами и шипящие лопающимися пузырями, не догадывалась, что на свете есть другая стихия, кроме морской воды, ибо и в отливы над оною громоздились слоями волны, созерцавший первобытные сны, в каковых на планете тоже ничего не было, помимо моря с акулами, вяло крутящими хвостовым плавником, ихтиозаврами, чьи голубовато-зеленые, изогнутые, как бы лебединые, шеи с затупленными мордами рептилий, высунувшиеся над поверхностью при луне, выделялись над частью океана, где оные сгрудились стаею, словно бы прообразом будущего каменноугольного леса исполинских плаунов, движущимися по илу перебежками чудовищными серо-металлическими трилобитами, и тому подобными пращурами флоры и фауны, вздрогнул, отвлекшись от своей всегда одинаковой дремы на рыцаря Алоисиуса, каковой мысленно как бы попрощался с солнечным светом, становившимся рассеивающимися в воде, слабеющими из-за возрастающего расстояния точками, каковые все словно бы пленкою марева или стайкою мошек висели и дрожали где-то высоко вверху, ибо ничто уже, казалось, не оборатило бы процесса улетучивания световых корпускул от лица, от точки пространства, падающего с рыцарем на дно, а, в общем, как бы из жизни тонущего в Проливе Скелетов рыцаря вспять. Существо сие было гигантским, как английский корабль "Британник", белые паруса какового облачком как бы туманца, поднявшегося над булькнувшим в чашку горячего чая кусочком рафинада, или кубиком сахара, чудом пребывающем на плаву, перемещались к Гибралтару, какового не было видно из-за линии горизонта. Однако, сталью рыцарских доспехов никакой спрут в морях, как бы велик и голоден оный не был, не питался, и, как бы кто и раньше пытался подавать чудовищу обед, от какового оное бы маялось потом несварением, спрут, обвивший рыцаря Алоисиуса два раза поперек туловища и прижатых по бокам оного обеих рук щупальцем, похожим на канат толщиной в четыре руки, как бы покрутив и помотав рыцаря сей странною, как бы уродливо длинною рукою без пальцев над Проливом, под водою какового оный как бы перекидывался обезьяною со скалы на скалу, перетекая свободными щупальцами и мантиею головы по камням, наконец, просочился в залив, над уровнем серовато-голубой глади какового чудовищным монстром, казалось, вытеснилось воды метра на два, и взметнул в воздух вслед за щупальцем, в каковом, зажмурившись, летал рыцарь, другие четыре или пять своих конечностей, каковые, вразнобой скручиваясь, разворачиваясь и бросаясь в разные стороны, как бы ловили над заливом что-нибудь незримое или помогали бы спруту размахиваться, ибо рыцаря Алоисиуса морская тварь пустила лететь взапуски с чайками, метавшимися над бухтою, в каковой как бы взбесились рыбы, потревоженные спрутом, в рощу тенистых ореховых деревьев, зеленевшую, как бы отступивши от берега на бросок копья. Рыцарь Алоисиус, какового падение как бы из зенита на остров было смягчено купами растительности, посудил, что иной бы, скажем, рыцарь Аркимидиз, каковой плавал, как дельфин или пелопоннесская утка, вероятно, освобождался бы от шлема, наручей и панциря, (когда Алоисиус шел камнем к костям на дне), дабы вынырнуть, жадно глотая воздух, возле рифа с уступами, куда на руках и ногах, как паук, вскарабкавшись, рыцарь Аркимидиз после думал бы переплыть расстояние до острова, встав на край, вытянувшись в струну налегке, в рубахе и штанах, подняв вытянутые руки и прыгнув как бы острыми ладонями в залив, как бы сие были соревнования по прыжкам со скал Дувра в Ла-Манш, оставив последнее железо, скажем, поножи, наколенники или нашейник, на скале, когда у рыцаря Алоисиуса, начать с того, что шлем, что панцирь, а от той или другой обузы избавиться под водой, у-уу, н-да, быстрее присоединиться к скелетам, ибо у оного в шлеме обычно застревает подбородок, а панцирь, замков как бы не имеющий, стаскивается через голову, закончить же следует тем, что плавать оный не такой мастер, чтобы перемахнуть залив, но, если подготовленному рыцарю Аркимидизу была бы как бы благоприятная звезда не утопнуть в море, как топор или алебарда, то оного водный путь мог завершиться в желудке у громадного спрута, ибо, ежели у рыцаря Алоисиуса не было шанса выплыть, то оного как бы худшие, чем у рыцаря Аркимидиза, стальные доспехи, спасли рыцаря Алоисиуса от удавления в кольцах морского чудовища, и, в общем, как бы рыцарь Алоисиус был почти что как бы еще в одном усилии разума, чтобы подытожить происшедшее тем, что жизнь ли, смерть ли человека - все в руках Господа, но не тут-то было, ибо двое головорезов Боб Утконос и Хью Ехидна, каковых в деревушке, (куда за оливковым маслом ездил на лошади, нюх каковой был острее, чем у собаки, рыцарь Фальстаф, осаждавший "Аметистовый Замок на Десяти Ультрамариновых Вершинах", за стенами какового прятался граф Умбра Кровавая Рука), подосланных Кровавою Рукою, дабы сии Утконос и Ехидна, когда могущий рыцарь Фальстаф поднесет себе ко рту бочку с оливковым маслом, как кубок бургундского вина, выскочили бы из-за пресса для оливок и надели бы сию рыцарю на голову, в каковом напитке оный бы по их милости захлебнулся, рыцарь встретил первого - кляпом, намоченным в масле первого отжима, вытащенным оным из-под лошадиной морды, а второго - большой и грязной сырой картофелиною, каковую рыцарь, мгновенно вырвав куст из каппадокийской земли, применил, как кляп, а затем, привязав сиих спинами друг ко дружке, другим концом веревки приторочил к своему седлу, дабы разбойники бежали, один - левым, а второй - правым боком, позади лошади рыцаря до одиннадцатой вершины, на каковой герой затеял завтракать ввиду глазевшего на оного с башни своего Аметистового Замка графа Умбры, по капитуляции каковой Кровавой Руки рыцарь Фальстаф отвез Боба Утконоса и Хью Ехидну на корабле рыцаря Тиранта Белого, шедшем в Английский Дувр, прозывавшемся "Ковчег Завета", в пустынный форт, - из какового недавно вернули в Камелот рыцаря Фортунанта Мышеразводященского, каковой отвыкал на острове от мании покупать на полковое жалованье муку, каковая зараза напала на оного в Египте, где рыцарь Фортунат в течение полутора месяцев пересекал с легионом англосаксов пустыню Сахара, питаясь (вместе с лошадьми), по примеру сарацин, исключительно сладкими тунисскими финиками и топленым маслом, причем сей поход удался англосаксам как раз благодаря мудрому житию арабов в гармонии с природою, о каковой легионеры короля Артура говорили в английских графствах, попросив кубок холодной родниковой воды, в двух словах: "солнце, пески", или в трех: "солнце, пески, верблюды", ну, если в четырех, то к трем, "солнце", "пески", "верблюды", добавляли "колодец", ежели в пяти словах, то к "солнцу", "пескам", "верблюдам" и "колодцу" присоединяли "кофе", каковой тоже как бы был зерном, то бишь, произращен природою, - Северные Ореховые Земли, с носа какового корабля, качающегося на якоре перед линий бурунов, благородный рыцарь Тирант, скрестив руки на груди, смотрел, как рыцарь Фальстаф, стоя в лодке, каковая как бы влачилась гребцами по Проливу Скелетов, притом, что левой рукою оный за воротник держал Боба Утконоса, а правою - за шею Хью Ехидну, каковой оторвал себе воротник, выкручиваясь из рук рыцаря Фальстафа, переправлял подручных Кровавой Руки на остров, вплоть до того легендарного шага, каковой рыцарь Фальстаф сделал с носа лодки на песчаный берег, как бы кто оному подставил сходни, или бы по воздуху можно было без труда ступать, или бы залив вовремя присел, а берег подпрыгнул и стал бы вровень с носом причалившей лодки, перекинув Боба Утконоса, как мешок, через плечо себе за спину, а Хью Ехидну, не ослабляя хватки, приподняв над бортом, примерно как рвут в озерах кувшинки, то бишь, крепко сжав стебель точно под чашечкою цветка и рванув из ила на дне, ежели круглую голову Ехидны на длинной шее вокруг каковой рыцарь Фальстаф почти сомкнул железные пальцы таковою картиною воображение не откажется до головки кувшинки как бы возвеличить, ибо, создав растение, ил как бы выиграл приз ребячьей, человеческой радости, словом, как бы счастья того, кто собирал с лодки кувшинки, а, выпестовав Хью Ехидну, Каппадокия выдавила сего как бы прыща из своей земли, далее же, рыцарь Тирант надставил один свой кулак над другим и приложил оба кулака к левому оку, дабы видеть, подкручивая сию оптику легким сгибом в запястьях, как добрый рыцарь Фальстаф, не спуская Утконоса и Ехидну на берег, дойдет до большого орехового дерева и привяжет сиих к стволу оного с двух противоположных сторон, дабы Боб и Хью друг друга не видели, обойдя дерево с веревкою 10 раз, и оставит сиих Левую и Правую Руку графа Умбры в форте ожесточаться или очищаться, тут как бы не в уме человека планировать, что Бобу Утконосу и Хью Ехидне уготовано было переживать на островке волею Провидения, однако, точно известно было, что ни рыцарь Фальстаф, ни рыцарь Тирант Белый за оными никогда не приплывут, к графу же Умбре, каковой был доставлен рыцарем Фальстафом, у какового поверх лат был накинут на плечи темно-зеленый плащ, а над стальным шлемом колыхался султан из черных, отливающих зеленым, страусовых перьев, как бы сочетающихся с черною, вспыхивающею зелеными ореолами такого же, как бы удваивающего, вроде второй радуги над первою, как бы зыбкого отображения вблизи, в воздухе, оторочкою, сделанною как бы из длинной, нанизанной пучками грубого волоса на суровую нить, шерсти выносливого тибетского яка, черного покрывала, усеянного вышитыми по нём мелкими пучками трилистников, расположившихся в черном поле в шахматном порядке, спускающегося ниже серо-стальных простых походных стремян, перекинутого через лошадиный круп, на каковом покрывале сверху было темно-коричневое, из толстой буйволовой кожи, седло рыцаря Фальстафа, широкие ремни какового были продеты сквозь особые как бы петлеобразные прорези в покрывале, отделанные зелеными кожаными как бы кантами, из "Аметистового Замка на десяти Ультрамариновых Вершинах" в черной карете с красными коронами над дверцами, каковую рыцарь Фальстаф велел кузнецу укрепить снаружи, прибив на стенки кареты кованые калитки из сада графа Умбры, в Рим, где Кровавая Рука был взят в оцепление кардиналами в алых шелковых мантиях на площади Святого Петра, покуда в круг не вошел в тиаре понтифик с перстнем Рыбака на пальце, -- от какового каппадокиец, как бы послушавший-послушавший Святого Апостола Матфея, сказавшего: "Не можете служить Богу и маммоне [то бишь, божку Богатства]", и выбравший земные блага, как оный граф Умбра Бога как бы никогда ни в чем, ни в солнце, ни в дожде, ни в снеге, ни в море, ни в костре Сущего не видал, и, щипля пальцами воздух в храме, никакого Ангела из аромата горящих восковых свечей за белое перо в огромном крыле не извлек, как бы таковой за воздушными какими шкафами в простенке между прочими прозрачными шкафами тщательно как-нибудь, закрутившись, как светящийся столб в пустыне, в таковые бриллиантовые крыла, скрывался, не мог глаз отвести, -- и не забрал у графа Умбры ларец с перламутровым крестом на жемчужном ожерелье, принадлежавший Фоме Аквинскому, каковые алые мантии затем роем окружили понтифика, как бы отгородив собою оного от Умбры Кровавой Руки, как бы предоставленной теперь в длани рыцарю Фальстафу вдругорядь, каковой посадил оного под арест в одно из помещений сырого каменного здания, соединявшегося подземным ходом в рост человека, (по каковому выходили сражаться колонны рабов Священного Рима, стучащие мечами о щиты отряды Цезаря, каковым выводили золотистых львов в железных ошейниках на стальных цепях, каковые другим концом крепились на металлическое кольцо, как бы бежавшее по тросу, когда хищник, огрызаясь, трусИл на арену), с Колизеем, в каковом дому поселяли во время проведения Игр в прошлом гладиаторов, окна какового были забраны продольными решетками, и, в общем, графу Умбре в голову уже снова приходили, словно посланцы бдительного, как дятел на сосне зимой, Дьявола, планы стяжания книги Нового Завета, в том числе Евангелий, Деяний и Апокалипсиса Святого Апостола Иоанна Богослова в серебряном окладе с четырьмя смарагдовыми геммами по углам, на каковых были вырезаны греческими умельцами изображения символов евангелистов, то бишь, двух животных, орла и человека, и четок из коралловых бусин, каковые были явлены Франциску Ассизскому чудом, первое - как бы стоящим на волне, когда Святой произносил проповедь чайкам и альбатросам с пирса во время крестового похода, в каковом оный участвовал, в Александрии Египетской, едва оный сказал: "Слава Тебе, Господи, слава Тебе!", вторые - как бы упавшими оному из клюва птицы на запястье руки, поднятой для осенения себя крестным знамением по обретению сей Книги Завета нисколько не пострадавшею от влаги с поверхности морской воды в светло сверкающем серебре, не тронутом чернотой, о каковых двух истинных реликвиях, недавно отбитых в Карфагене у рыцаря Аврелия Язычника, какового святые отцы лечили зверобоем и тысячелистником от загноившейся раны, в "благодарность" ограбившего монастырь в Апеннинах на горе Альверно в Италии, рыцарем Тирантом Белым, каковому сей Язычник вдребезги, как фарфоровое блюдо, разбил дубовый щит, (каковой рыцарю Тиранту Белому подсунули на севере в долине Нила в замке "Золотая Пирамида", как главный приз за убедительную победу на дамасских бело-синих кривых мечах в Африканском Турнире, с улыбкою предложив испытать таковой в Карфагене, куда Тиран спешил, оставив на хранение в арсенале радушного хозяина замка, башни какового все имели крыши в форме египетских пирамид, причем таковые по углам снабжены были фигурами фараонов Тутанхамона, Рамзеса, Хеопса, Эхнатона и так далее, каковые, наравне с подпираемыми сиими статуями крышами, были покрыты от пят до высоких головных уборов и тронов, на каковых сии восседали со знаками царской власти, византийским сусальным золотом, темнолицего, с низко, как бы от жары и усталости нависавшими на большие, как тунисские финики, глаза тяжелыми веками, рыцаря Ксенофонта Эфесского, каковой был, по стечению устроенных заговорщиками обстоятельств, никем иным, как сводным братом рыцаря Аврелия, собственный девятислойный щит рыцаря Тиранта Белого из бычьих кож, перемеженных стальными пластинами), когда рыцарь Тирант мечом рассек обидчика монахов надвое, то бишь, от плеча до седла, и, вот, стало быть, Кровавой Руке донесли о Завете и четках Святого Франциска в темницу, из каковой граф Умбра, кстати, оскалив зубы и взявшись руками за прутья решетки, прижав злющее лицо, взирал на улицу, где под окном и объявились бандиты с как бы обветренными рожами контрабандистов, Джироламо Гиена и Карлито Шакал, оба - в коротковатых свободного кроя хлопчатых штанах песочного цвета, меж нижним краем каковых и сандалетами маячили весьма красные щиколотки как бы древками флагов некоего итальянского морского общества контрабандистов, скажем, "Тибрские дожи", или "Сиракузские висельники", или "Генуэзские короли", ветхие полотнища каковых перепутал свежий утренний бриз, оба - в песочных оттенков широких куртках, в каковых дули не мешающие оным, очевидно, вечные сквозняки, из просторных и не достающих до кистей рукавов каковых продолжали свое существование на свободе чрезвычайно красные запястья, все в цыпках и в разной свежести ссадинах, как, впрочем, и тыльные стороны ладоней, некоторые из каковых полосатых, как бы снесенных неструганными досками, и как бы с оторванными лоскутками кожи ран, заработанных Гиеною и Шакалом то ли в пьяной драке, то ли при разгрузке низко сидевшей в воде лодки с товаром, каковой оные провозили, не уплатив пошлины в казну Его Величества короля Италии, как бы едва прекратили кровоточить, оба приложившие к своим ртам как бы рупором ладони, ибо Кровавая Рука так зверски скрежетал своими крупными, как у лошади, широкими на жевательной поверхности и редкими, ослепительной белизны соды зубами, (что в омут души оного понтифик своею глубокою сосредоточенностью на краеугольном камне религии, Учителе и Пастыре Иисусе Христе, как бы сунул кукиш для охолонения разыгравшихся на дне в чехарду сребролюбивых бесов, покрытых кабаньей шерстью, расплодившихся в оном у графа Умбры, с какового блеснуло и стукнуло крестом по поросячьим рыльцам сокровище перстня Рыбака, ибо на сей съезжал постоянно большой алый рукав шелковой мантии, но, вскидыванием крышки ларца, прикладыванием реликвии как бы вознесенными с торжественностью вверх и потом ко лбу обеими руками, обхватившими перламутровый крест, когда жемчужное ожерелье, как бы смешавшись с четками понтифика, лежало у оного как бы тяжестью и неотступностью трудов Фомы Аквинского, свершенных оным с Божьей помощью во славу и утверждение на восточных и западных землях Святой Церкви, на локтях, или величественным и, одновременно, как бы простым крестным знамением, каковым понтифик благословил скромно и благочинно стоявшего, (сняв с главы шлем и положив сей себе как бы на левый локоть, отведенный вбок), поодаль, за кругом расступившихся ради сего момента на минуту кардиналов, стерегших Кровавую Руку и оберегавших от Умбры понтифика, рыцаря Фальстафа, державшего правой рукой за повод лошадь, за подвиг христианина, рукав, от перстня к запястью опять возвращаемый, (каковое видение изымавшего дрожащею дланью из ларца бесценный перламутровый крест на жемчужном ожерелье Фомы Аквинского понтифика, как бы весьма изнуряло потом в заключении Кровавую Руку многозначительно поднесенным к носу оного золотым кукишем, каковой детали как бы золотой статуи понтифика оный силился мозгами, но не мог от запястья ни отвинтить, ни отгрызть)), что Джироламо Гиене и Карлито Шакалу, (сбывших как-то кусок стены с фрескою первых христиан из разрушенного африканскими слонами, каковые привлекались преторианцами для сокрушения прочной каменной кладки, храма в Антиохии, изображавшею, как Иисус переходит по воде в бурю Геннисаретское озеро, торговцам древностями, как бы не интересующимся происхождением манускриптов, статуй и церковной утвари, и, каковых избегая и далее иметь в невыгодных для своих сомнительных предприятий посредниках, чаявших переключиться на сулящую не то, чтоб уж золотые горы, но как бы искомое воровское житие работу на сидящего за решеткою в Риме Кровавую Руку, не столько богатого, как Крез, покупщика, сколько самое взбалмошного главаря, каковой возьмет, словно лошадь рыцаря Фальстафа, каковой поднесли к ноздрям тряпку с оливковым маслом, пустившаяся рысью к прессу для оливок, след имущества, каковым при жизни распоряжался Святой Франциск Ассизский), сложно было регулировать свои расстроенные дикими воплями в грозу и ливень, каковые прогнозы избирались для ввоза фальшивого золота, мраморных скульптур "Фидия", изготовлявшихся из гипса в мастерской "Новые греческие интерьеры" в Далмации, торфа с английских болот в бочках, на днищах каковых красовались отпечатки петушиных лап, каковые Джироламо Гиеною и Карлито Шакалом, кравшими на такой случай птицу из птичника и потом, перед отплытием, варившими из оной в ведре прозрачный бульон с кольцами лука, выдавались за иероглифы "китайский порох", и т.д. в Итальянское королевство, с морских валов, на каковых бешено крутилась захлестываемая водами лодчонка контрабандистов, задрав головы вверх к приближающимся, как айсберги, к своим подельникам судам дерзких пиратов с улыбающимися с мачт, как сама смерть, черными "Веселыми Роджерами", голосовые агрегаты таким образом, дабы слова "смарагд", "серебряный оклад", "Франциск Ассизский", "коралловые четки", не коснувшись слуха римлян, проникли в слух графа Умбры, и, в общем, не без пособничества, как бывает в таких делах, Дьявола, Кровавая Рука, какового кривые серебристые ручейки как бы злых слез стекали в обход гримасы к оскаленному рту, как бы описывая сию грушу, надутую щеками как бы сумасшедшего смеха, отпущенный страшною судорогою из-за креста Фомы Аквинского и перстня Рыбака, как бы перенаправил ужасный взгляд с Неба на контрабандистов из "Генуэзских королей", или "Сиракузских висельников", или "Тибрских дожей", графу было как бы до самой маленькой и кривой свечки в люстре, кто, там, такие глупейшие дурни из дурней, тупые бараны, красношеи и горлопаны, короткоштанные капустные слизни, вонючки Джироламо Гиена и Карлито Шакал, каковые снабдили Кровавую Руку сведениями, каковые, ежели допустить такой каламбур, вели к тому, чтобы, в оправдание и освежение прозвища, помочь рукам каппадокийца обагриться кровью из ран рыцаря Тиранта Белого, ежели граф Умбра пустится за оным, уплывшим, как и рыцарь Фальстаф, на корабле "Ковчег Завета" к Северным Ореховым Землям, (о чем поведал рыцарь Фальстаф понтифику после церемонии передачи креста, (каковой граф Умбра, клявшийся рыцарю Тиранту сослужить службу верного посыльного крестоносцев, не показав и носа в Риме, схоронил, было, в "Аметистовом Замке на Десяти Ультрамариновых Вершинах"), в краткой беседе возле кареты, глядя на Его Святейшество и, в то же время, ходя деловито вокруг черной кареты и дергая как бы для верности за железные прутья поочередно кованые садовые калитки, начав с прибитой поверх окна дверцы, до каковой кардиналы препроводили Кровавую Руку, когда понтифик в благоговении и с обретенной реликвиею удалялся на 5 минут во дворец, дабы спрятать ларец в тайник где-то в галереях Архива, покуда алчного графа Умбру не посадят под надежный замок, от какового единственный ключ кинут в жерло Везувия, или не депортируют в Испанию, откуда на Кровавую Руку поступают жалобы каретника, с каковым каппадокиец не рассчитался за лаковую черную карету, обитую изнутри фиолетовым бархатом, с лиловыми велюровыми шторами, вышитыми, каждая, десятью золотыми коронами размером 3в3 дюйма, украшенными, каждая, вверху чистой воды аметистом 0,5в0,5 дюйма, и с родом ламбрекенов, отороченных золотой бахромой, витые с лиловою нитью шнуры каковой оканчиваются, каждый, аметистовою бусиною 0,3в0,3 дюйма, нависающих как бы кругом изнутри на две ладони ниже крыши, в том числе, над дверцами, вообще же, повторяющих как бы потолок кареты, и с пурпурного цвета китайскою красивою перламутровою мозаикою в виде руки на черной лаковой крыше, и с перламутровыми, также пурпурного цвета, ручками дверец, причем в оправе из золота, и с четырьмя вделанными в углы кареты как бы колоннами из пурпурного перламутра, оправленного в золотые как бы гильзы с прорезями, дабы был всюду виден перламутр, надставленными, каждый, отлитою из чистого золота рукою, в каковой карете разъезжавший по Каппадокии граф Умбра и был доставлен в Рим, а также протесты N1 и N2 святой инквизиции, пеняющей Итальянскому королю за излишнюю мягкость, проявленную по отношению к Кровавой Руке, какового, (неоднократно покусительствовавшегося на исключительное право церковнонаследования монашескими орденами, монастырями, обителями, храмами, и т.п. личного во временной жизни на земле имущества и отыскавшихся по божьему волеизволению мощей перешедших в жизнь вечную Святых Господа, о каковых в Святом Писании сказано, что сии не увидят тления, богоносных старцев, столпов христианства, и т.д.), согласно 1-му документу, следовало, крепко связавши оному руки асбестовою несгораемою веревкою, другим концом привязавши к хвосту гигантской огненной саламандры, (выращиванием каковых магических созданий под землей испанские монахи занялись, дабы сии поджигали бы костры, накидываясь на вязанки и самого сырого хвороста в самую что ни на есть промозглую погоду, с тех пор, как в Испанию воротился рыцарь Алонсо Кастильский, сопровождавший архиепископа Турпина Реймского в индийском походе, каковой повелел рыцарю наловить детенышей сиих магических созданий в Гуджарате, о ту пору случайно вывевшихся у парсов в каком-то невообразимом количестве, так что те только рады были избавиться хотя бы и от 10-ти особей, предоставив Турпину сосуды из горного хрусталя, типа квадратных банок, стенки каковых, в прочной оплетке из асбестовой соломки, снаружи покрывали толстые чугунные листы, притом, что и закрывались сии сосуды чугунными крышками на петлях из того же материала, и, вот, помимо удивительных банок, архиепископ получил от парсов платформу из чугуна на восьми небольших колесах, каковая, ежели б не конструкция платформы в виде решетки с 10-тью квадратными просветами в 2 ряда, то бишь, по 5 гнезд с каждой стороны, разделенных как бы стенками из циновок, благодаря каковым создавались отделения для 10-банок, за неудачею стронуть сию с места, скорее всего, была бы брошена нехотя, хотя и с большим сожалением Турпином и рыцарем Алонсо Кастильским, полностью готовою для транспортировки, не помогли б даже гуджаратские гнедые тяжеловозы, каковых косматые гривы были черны, как уголь, равно и хвосты, каковые, напрасно потрудившиеся и покрытые ожогами, поскакали бы к океану, архиепископ - думая о монастырях в безлюдных местах, где святые отцы частенько мерзнут в сырых каменных стенах, едят сырые овощи и не имеют на чем испечь себе хлебов, а рыцарь - хмуро размышляя о том, из чего бы и как соорудить катапульту, дабы обстреливать огненными шарами как бы свернувшихся, как ежи, саламандр корабли пиратов, замки врагов Испанского короля и армию неподозревающего о таковом новейшем вооружении противника), и, в общем, да, выпустить Кровавую Руку бежать по металлической трубе из Саламанки к Мадриду, каковой огнеупорный проход, оканчивающийся на центральной площади столицы, - куда Главный Судья собирал подданных Испанского короля, звоня в колокол, дабы зачитать приговоры пиратам и разбойникам, поставив сиих лицом к хворосту и сучьям, в каковую кучу горожане и нарочно приехавшие в Мадрид крестьяне потом кидали треуголки, шапки, шляпы, сапоги, башмаки и сандалии негодяев, дабы сии глядели на то, как огромные саламандры стремительно расправляются с головными уборами и обувью, в каковых пираты и разбойники чинили беды и зло, и каковые вещички оным более как бы не понадобятся, ибо славный король Испании сыт по горло слезами неповинных испанцев, (что как бы есть метафорическое выражение, означающее, что терпению пришел конец, ибо испанцы, ежели оным подкладывали свинью, смотрели столь яростно, что в гордых очах у оных происходило как бы мелькание кинжала, каковым каталонцы, или, скажем, андалузцы крутили и водили перед носом врага в приемах национального боевого искусства), и, съев грушу и яблоко, отрезая кусочки фруктов кинжалом, вытерши тщательно пальцы льняной салфеткой, быстро подписал приказ всех вздернуть, - как бы печной полукруглой заслонкою, поднимаемою вверх, рыцари короля прокопали от питомника опасных заморских существ поначалу, как внушительную траншею, и, укрепив стенки и дно каменными блоками, по каковым проложили сию трубу из заклепанных листов стали толщиною в 10 дюймов, покрыли ход листами чугуна, на каковые потом навалили сверху земли, вынутой при рытье траншеи, когда, согласно 2-му документу, Риму задавался вопрос, как понтифик и кардиналы посмотрят на то, чтобы вместо того, чтобы графа Умбру запихивать в трубу, привязанным к хвосту гигантской саламандры, дабы затем отсечь асбестовую веревку, когда горящая саламандра выскочит на центральную площадь Мадрида, заслонкою, точно рассчитав, чтобы сия упала перед немного поджаренным, насмерть перепуганным и побитым об стенки трубы Кровавой Рукою, а доставить преступника в лаковой карете в Мадрид, где и скормить негодяя самому крупному экземпляру из саламандр, выращенных монахами в Саламанке), и, вот, стало быть, длани Кровавой Руки как бы тянуло к тому, дабы обагриться кровью рыцаря Тиранта Белого, как бы надувшего графа Умбру, когда, конечно, рыцарь Тирант, равно как и рыцарь Фальстаф просто восстановили справедливость, а в намерении надуть понтифика, кардиналов, рыцаря Тиранта Белого и рыцаря Фальстафа упорствовал Кровавая Рука, принявшийся бредить о погоне за кораблем "Ковчег Завета", отплывшим к "Северным Ореховым Землям, где у англосаксонских рыцарей был исправительный форт, и, по-видимому, по высадке некоего преступника в оном, - (заметим, что об истинной участи негодяев Боба Утконоса и Хью Ехидны рыцарь Фальстаф Кровавую Руку в известие и не думал ставить, отчего бессовестный каппадокиец, как обычно водится между подобными оному людьми, плохо судивший рыцаря Фальстафа по себе, то бишь, обвиняя благородных рыцарей Фальстафа и Тиранта в алчности и коварстве, присущих оному, Кровавая Рука считал Утконоса и Ехидну погибшими в Каппадокии, (когда оных, перекинутыми через седло коня, взятого из конюшни в "Аметистовом Замке на Десяти Ультрамириновых Вершинах", рыцарь доставил в Рим наряду с зарешеченной садовыми калитками каретою, в каковой ехал под конвоем рыцаря граф Умбра с ларцом для понтифика), от меча рыцаря Фальстафа, ибо граф Умбра с Бобом и Хью поступил бы, на месте рыцаря Фальстафа, именно в соответствии с вердиктом, каковой оный приписал незлобивому рыцарю Фальстафу), - продолжал размышления граф Умбра, или забирании из оного какого-нибудь исправившегося рыцаря, Тирант и Фальстаф продолжили бы путь к острову Англия, собираясь наведаться к королю Артуру, и везя, вероятно, Книгу и ларец с коралловыми четками Святого Франциска Ассизского главе рыцарей Круглого Стола, к каковому мыслительному процессу надобно прибавить, что графа Умбру Провидение, во-первых, оградило от Джироламо Гиены и Карлито Шакала, ибо контрабандисты, побеседовав, так сказать, с заключенным, (ведь Кровавая Рука пока что не разговаривал, когда сии по недоумию ждали, кстати, совершенно напрасно, требования графа, чтобы оному передали напильник, запеченный в каравае хлеба, или, к примеру, чтобы Гиена и Шакал, переодевшись монахами нищенствующего ордена, как бы явились бы "исповедовать" каппадокийца, а сами же оглушили бы гвардейца, стоящего на часах около камеры Кровавой Руки, с каковым бесчувственным часовым граф Умбра поменявшийся бы одеждою и заперший гвардейца в камере, был бы как бы выведен на свободу и счастливо утек бы с "монахами", Гиеною и Шакалом, как заботливый "часовой", каковой как бы отправился бы препроводить "монахов" до монастыря, далее же, сия троица нашла бы корабль и полетела бы на парусах за "Ковчегом Завета"), удалились к своей лодке, собираясь объявиться на следующее утро под окошком, из какового оным виднелась улыбка Кровавой Руки, (представлявшего, как Книга Нового Завета в серебряном окладе и с четырьмя смарагдовыми геммами по углам, символы каковых указывали на Святых Апостолов, евангелистов Матфея, Марка, Луку и Иоанна, а также коралловые четки, принадлежавшие Святому Франциску Ассизскому, перекочевывают графу Умбре в собственные руки, да, с каковых отерты капли крови рыцаря Тиранта Белого и рыцаря Фальстафа), ибо контрабандисты должны были забрать с пиратского корабля еще один кусок стены разрушенного преторианскими слонами Антиохийского храма с остатками фрески первых христиан, (темою каковой было чудо воскрешения Лазаря, и где Иисус выводил из гробов сего доброго человека, каковой был мертв уже четыре дня, спеленутого от стоп до головы белыми погребальными полотнищами, и, вот, даже с подвязанною челюстью, словом, в точности, как написано в Святом Евангелии, а свидетели чуда возвращения Лазаря к жизни художником были изображены либо как бы павшими ниц перед Христом, либо воздевшими вытянутые как бы к Святому Престолу Всевышнего руки, какового как бы обитель в Небе, ладони каковых были разжаты, а пальцы растопырены и устремлены как бы лучами вверх, ибо сие как бы говорило, по замыслу художника, что не осталось никаких как бы сомнений, каковые как бы вроде сжатых в кулаках малых синиц прежде отделяли людей от Веры в то, что все и вся находится в Божьей воле и происходит с Божьего соизволения, и что как бы благодать урожая и сытости, равно и жизнь тоже есть Божья милость, каковая может быть отнята при небрежении заповедями и дарована народу, трудящемуся во славу Господа), каковую деталь храма Джироламо Гиена и Карлито Шакал договорились обменять на средний серебряный слиток у торговцев древностями, в последний как бы раз таская на себе каменные плиты, ибо теперь сии, мечтали оные, как бы будут руководимы Кровавой Рукой, интересующимся тонкими драгоценными реликвиями, однако же, разразившаяся ночью небывалая буря, под покровом каковой контрабандисты свершали обыкновенно свои тайные незаконные операции, скрыла лодчонку "Генуэзских королей", (или "Сиракузских висельников", или "Тибрских дожей"), за высокою волной от как бы наседавшего на волны пиратского корабля, и пустившего суденышко ко дну, а Джироламо Гиену и Карлито Шакала - кормить морских рыб, во-вторых, понтифик распорядился депортировать Кровавую Руку в Испанское королевство, как бы мудро посоветовав святой инквизиции, чтобы графа Умбру приобщили к общественно-полезному труду, если Кровавая Рука не рассчитается в Мадриде с каретником за черную лаковую карету, инкрустированную пурпурного цвета перламутром, обитую изнутри лиловым или фиолетовым бархатом, расшитым золотыми коронами, и за золотые детали и за камни аметиста, каковыми насыщено сие вычурное транспортное средство, причем обязанностью графа Умбры понтифик рекомендовал избрать заготовление вязанок хвороста для больших костров на центральной площади Мадрида, каковые Кровавая Рука должен был укладывать самостоятельно в пирамиды, и, вот, как бы лазание графа по сиим вязанкам, каковые будут ломаться и трещать прутьями, следовало заканчивать неожиданным для работника поднятием заслонки трубы, из какового хода, как раз домчавшаяся из Саламанки до Мадрида, вырывалась бы саламандра, словом, понтифик как бы был противником казни сего, у какового был все-таки изъят крест Фомы Аквинского, но желал, чтобы, чудом спасаясь от магического существа, Кровавая Рука всякий раз благодарил Бога за то, что остался жив, и, в общем, как бы предоставив графу Умбре проходить в Испанском королевстве заслуженные мытарства, нашему повествованию пора как бы вспомнить о рыцаре Алоисиусе, какового в железных доспехах выбросил спрут на купы деревьев островка, где находился форт "Северные Ореховые Земли", ибо было ранее сказано, что рыцарь Алоисиус, какового спасли от удавления спрутом латы, был почти что как бы еще в одном усилии разума, чтобы подытожить происшедшее тем, что жизнь ли, смерть ли человека - все в руках Господа, но не таков был сей ссыльный, чтобы двое прятавшиеся в кустах папоротника головорезов Боб Утконос и Хью Ехидна, каковым доставило забот отвязываться от огромного дерева, когда островок покинул благородный рыцарь Фальстаф, (как добрый христианин, уповавший на то, что подручные графа Умбры, сидя на скудном пайке из воды и орехов, переберут поступки, составившие безвозвратный путь оных в пустынь, из какового изгнания сиими будут ежедневно извлекаемы неприятные уроки, притом, что у оных нет и толики духовной силы христианского учения, каковая поддерживает святых отцов, решающих жить в затворе), услышали сентенцию, несущую смысл, почерпнутый из Священного Писания, каковая прозвучала бы сиим в уши, как Глас Божий, каковым звуком Утконос и Ехидна были бы заново крещены в Веру, увы, ибо рыцарь Алоисиус, пребывавший в скудости души, бывшею источником нарциссизма, каковой порок англосаксы рыцарь Аркимидиз, рыцарь Астрофель и рыцарь Инграм Вороненая Сталь отправили рыцаря Алоисиуса в форте исправлять, самое следуя теперь на "Британнике" к Гибралтару, меж тем начал, выдергивая зеленые ореховые ветки и листья из-под своих стальных лат, бесконечный монолог, в каковом как бы сам себе оный перечислял и даже как бы напевал на мотив популярной песни "Слава храброму королю Артуру" свои прекрасные качества: мужественный и решительный вид, орлиный взор, ловкость, с каковою оный преодолел опасные рифы и буруны, смертельный Пролив Скелетов и широкий и глубокий залив островка, (ибо, рыцарь Алоисиус вмешательством ума в события, с оным происходящие, всегда умудрялся восхититься тем, сколь оный ловок, героичен, храбр, мудр, находчив, дерзок, деликатен, добр, непримирим, скромен, величествен, бодр, прыток, остроумен, быстр, жизнерадостен, талантлив, благороден, силен, прыгуч, изобретателен, пытлив, поэтичен, красноречив, прозорлив, обаятелен, удачлив, и так далее), а затем, бормоча свое имя, то бишь, "Алоисиус", "Алоисус", рыцарь побрел к заливу, надоумив как бы Боба Утконоса и Хью Ехидну, чтобы сии, болтая о том, как оные в два счета справились с веревкою рыцаря Фальстафа, и какие у оных крепкие головы и цепкие пальцы на руках и ногах, ибо сие объясняет, что оные владеют искусством лазать за орехами, как обезьяны, приступили к бормотанию своих имен, каковыми, несомненно, могли назвать только замечательных людей, вглядывание же, каждого, в отражения своих рож в воде залива, по дурному примеру рыцаря Алоисиуса, каковой взлохматил себе прическу и сам себе в воде улыбнулся, никакой особой радости Бобу Утконосу и Хью Ехидне не доставило, посему сии, очнувшись от наваждения, выпрямились, ибо ранее глазели на себя в воду, как бы полуприсев и опершись ладонями себе на колени, подбадривая друг дружку толканием плеч, меж тем, как руки у оных были засунуты в карманы, пошли к рыцарю Алоисиусу, выпучившему на оных глаза, ибо сей полагал, что остров необитаем, дабы отобрать у рыцаря побольше стальных доспехов, каковыми Утконос и Ехидна собирались выкопать родник в овраге, засыпанной прошлогодней листвой, ибо в коалицию по выживанию в пУстыни головорезы с рыцарем вступать не хотели.
К слову сказать, "Британник", спустя год пришедший из Гибралтара к бурунам, -- на борту какового ненадолго появлялся рыцарь Инграм Вороненая Сталь, приставивший к левому оку два надставленных один над другим кулака, дабы взглянуть, как продвигаются у ссыльного рыцаря Алоисуса дела с исправлением нарциссизма, нашедший рыцаря задумчиво глядящим в лунку воды, каковую оный огородил камешками от залива, из каковой на рыцаря Алоисиуса смотрела рыбка, внимающая по утрам рассказу рыцаря о том, как оный, будучи выброшен за руки и за ноги с корабля в буруны, не растерявшись, перевернулся в воде и пошел ко дну как бы "солдатиком", где и стоял, стуча мечом о щит, покуда, приманенный шумом и блеском лат, на него не бросился гигантский спрут, тыкая каковому куда попало в бока, рыцарь Алоисиус заставил тупое чудовище пересечь Пролив Скелетов и, раскрутив над волнами, кинуть защитника Английской короны на островок, -- поставив недостающие паруса, поплыл к зеленому острову Англия, не подняв на борт похудевших и как бы с недостающими зубами головорезов Боба Утконоса и Хью Ехидну, возненавидевших к сему моменту орехи, хотя таковые вовсю кричали: "Да здравствует английский король Артур!" с плота, изготовленного из стволов ореховых деревьев, ибо рыцари Аркимидиз и рыцарь Астрофель, углядевшие сквозь приставленные к своим зорким очам кулаки, что веслами у сиих служат рыцарские доспехи, стали готовить чугунную пушку, дабы подбить лжецов, но пушку опередил рыцарь Вороненая Сталь, открыв огонь из арбалета по подручным Кровавой Руки, о присутствии каковых в Северных ореховых землях рыцаря Инграма предуведомили, послав камелотского сокола с борта "Ковчега завета", рыцарь Тристан Белый и рыцарь Фальстаф, каковые возили в Английское королевство Книгу Нового Завета и четки Святого Франциска Ассизского, дабы славный король Артур, а также настоятели храма Святого Георгия, Кентерберийского Собора и Собора Святого Павла могли прикоснуться к реликвиям дрожащими руками и провести чтения в частях рыцарей англосаксов, и каковых корабль уже затерялся где-то в Атлантическом океане.