(ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ НА ОСНОВЕ СКАЗКИ "ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ")
Передают еще об удивительном дворце румов в Лабтайте(1), что в Андалусии, что его прочные на вид стены, будучи облицованными сверкающей закаленною плиткою из полированного известняка, выторгованною у народа, снявшего оную с поверхности египетских пирамид комплекса Гизы, якобы подвела внутренность никогда не проверявшихся дворцовых покоев стражею, вооруженной самхарскими копьями(2), ибо запертые на замок на двадцать четыре срока правления царской семьи -- что, видимо, было предусмотрено Провидением, пославшим, как без запинки и в почтительном убеждении сказал бы подданным халифа правоверный, знаменитых двух ангелов Харута и Марута(3) внушить игрою в четыре руки на искусительной магической лютне в необычной послеобеденной грезе, каковая целенаправленно одолела бы сознание одного властного, но постороннего по крови монаршей семье человека, мотив неизбывного воления, лишившись сна и интереса к пище, нарушить дотоле соблюдавшийся двадцатью четырьмя правителями под страхом смерти запрет на доступ внутрь этой благословенной, пленяющей мраморной воздушной резьбою и ограненными каменьями тонкой художественной совокупности кубических и цилиндрических блоков, вдохновляющих поэтов на приношение на пиры ожерелий диковинных сказок и отборных стад арабских стихотворных метров, выкупающих гостей у печалей и горестей, а именно: "тавиль" (долгий), "мадид" (протянутый), "басит" (расширенный), "кАмиль" (совершенный), "вАфир" (изобильный), "хАзажд" (переливчатый), "рЕджез" (дрожащий), "рЕмель" (бегущий), "сарИ" (быстрый), "мУнсарих" (текучий), "хафиф" (легкий), "муджтЕсс" (усеченный), "мутакАриб" (семенящий), -- безлюдные помещения, противостоявшие царапанию и ударению извнутрь в них Узника Времени, (а будь у Оного кости и плоть, то вдобавок притом говорилось бы, что в Его жилах стремящиеся к покою красные кровяные тельца сшибались с шариками субстанции огня), почти что мутировали в арабскую пустыню, ибо весьма и весьма велика была накопленная потенциальность в энергичной росписи на стенах дворца, предупреждавшего развертывание пружины военных событий из его пространства в пространство страны, - а это была красочно изображенная конница Омейядов, покидавшая, однако, штукатурку трансформированною, перемещающейся по залам субстанцией, и те, кто осмеливался вплотную подойти к сокровищнице средиземноморского зодчества, на вратах коей было двадцать четыре висячих замка, пораженно и не сходя уж более с места, покуда их не уводили оттуда под руки слуги, чьи уши были запечатаны воском, внимали стремительно прокатывающимся из конца в конец отзывам колеблющихся ковров келим и шелков ощущаемым ими набегам потустороннего ветра, как бы увлекающего в своем потоке дикие боевые клики и бешеный стук копыт в придачу и еще звук рассекающих нечто (низкие ветки, людей, животных) кривых сабель; и кладка дворца была совершенно изъеденною с изнанки; но, как челюсти за коричневыми сухожилиями щеки мертвого фараона, награжденного долгою жизнью, не досчитываются до десятков зубов, так и этого разрушения никто тогда не заметил, а когда бы эти, осужденные на поражение через предателя клятвы Лабтайта жители в ужасе прочитали, что понаписали им на дворцовой ленте Мебиуса бегающие по ней полчища муравьев и камнеточцев, пробуривших в оной столькие скважины иголочного диаметра, что, будь насекомые хозяевами страны, а в недрах сего шедевра градостроительства была бы нефть, то, точно, иметь им право, взявшись правою и левою конечностями за две травинки, становиться на карту мира, глаза букв коей не закрылись навеки заслугами аль-Мамуна(4), (о котором распространилась весть, что Аристотель во сне обещал ему все прекрасное, имея в виду приобретение знания), совершенного по силе ума халифа города Багдада, сына Харуна ар-Рашида, и укладывать сии рельсы тождества сырьевой гордости земель, соединившие бы на бумаге окрестности Лабтайта и полуостров Аравия.
Когда Тарик-ибн-Зияд(5), который у арабов считается за пятьсот всадников, шел с достоинством по покоям дворца, и в правой руке он сжимал белоснежный, тончайшей выделки носовой платок, как бы сам по себе продолжавший увлеченно играть с золотыми кольцами на пальцах этого человека, взращенного культурой, открытой восприятию "Альмагеста" Птолемея, как бы намекая легким полосканьем уголков в воздухе, движущемся при ходьбе вокруг этого человека, на отсутствие в неодушевленных предметах, привезенных в Лабтайт, в драгоценных и простых предметах, сопровождающих жизнь царственного хозяина, интереса к здешнему, чужеземному обиходу, как бы сообщая обивке мебели, подушкам для сидения, низким столикам и богатым занавесям о заведомой прохладце, каковая в будущем будет снижать значимость их присутствия и без того не ближе, чем в десяти шагах от трона, на которое они могли бы, что-то загадывая, рассчитывать, (какою удивительною ни казалась бы нам подобная заносчивость или, напротив, добротолюбие в вещах, окружающих быт людей), и удивительно это было, когда Тарик-ибн-Зияд медленно и гулко шагал по мозаике холодного каменного пола, дабы передать остановленному здесь пространству дух халифата аль-Валида-ибн-Абд-аль-Мелика; и занавеси на его пути всколыхивались всего два раза, вдыхая и выдыхая, и парадный зал, стены которого, не зная ни отдыха, ни усталости, разбивала копытами очень редко оскальзывающаяся на резких зигзагах арабская конница все двадцать четыре срока правления династии побежденных, дождавшийся освобождения от Узника Времени, приблизился к тому, чтобы принять на свое лицо внешность общего разрушения, потенциальность которого была перекрыта потенциальностью пророчества, запертого в центре мира аль-Андалус(6). Волею Аллаха, свидетельств о встрече военачальника с картиною, на которой, вне всякого сомнения, оный узнал бы себя и своих людей, не сохранилось, и в этом месте рассказа мы прибегаем к словам поэта:
Месяца месяцами сменялись до нас,
Мудрецы мудрецами сменялись до нас.
Эти мертвые камни у нас под ногами
Прежде были зрачками пленительных глаз.(7)
И был среди воинов Тарика-ибн-Зияда человек по имени Биляль(8), какового он держал подле себя за умение выравнивать в людях подходящими к месту словами столь легко теряемую ими на земле соразмерность ума и глаз; ибо, по-настоящему, в жизни человека горький вкус пищи зависит от способности правильно судить, что есть истина, а что - ложь, и от того, есть ли капля справедливости в жалобах и упреках на бытие порой невоздержанного зрения, происходящих от того, что человек, слишком радуясь или печалясь, смотрит на богатства этого мира, которые если и будут принадлежать ему, то только временно, ибо глазам, в отличие от сердца, почти всегда свойственно заблуждаться.
И когда за занавесями послышался шорох, и они начали сильно надуваться как бы вследствие возникших дуновений из узоров трещин, открывающихся кругом в стенах и углах дворца в Лабтайте, потому что в нем нарастало изменение условий температуры и влажности во всех помещениях, ибо как бы вдруг прекратился смысл их существования, ибо веление Аллаха - участь предопределенная, то два человека из арабов увидели, что вскрылись труды полчищ муравьев и камнеточцев, перерабатывавших арки, и колонны, и ниши, и переходы, и мраморное кружево решеток в песчаную труху, и изъеденные ими стены вокруг начинали терять свою высоту, и каждая из них, оседая, была как бы последний убитый из двадцати четырех царей в раздувающихся мантиях и порфирах, и превосходного качества бадахшанские рубины(9), выторгованные купцами аль-Андалус у ювелиров на восточных базарах, выпадая из мест их закреплений в инкрустациях на стенах, градом катились и прыгали по каменному полу.
И вот когда это было, что Биляль, присутствовавший при этом с Тариком-ибн-Зиядом, воскликнул, что это от Аллаха дар того, кто сказал:
В колодце этого мира существуют оптические иллюзии.
Наименьшая из них заключается в том, камни кажутся золотом.
В фантазиях играющих детей обломки, с которыми они играют,
предстают золотом и богатствами.
Однако алхимия, практикуемая познающими Бога,
обесценивает в их глазах золотые жилы.(10)
03 июля 2015
Примечания:
(1) Лабтайт - вероятно, предместье города Толедо, древней столицы Испании; по легенде, дворец не разрешалось отпирать никому, потому что тогда царство будет завоевано теми, кто нарисован на стенах; и все правители, вступая во власть, вешали на дверь замок "от себя"; см. "Тысяча и одна ночь": Собрание сказок: В 8т., Пер. и комментарии М.Салье, под ред. акад. И Крачковского. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2007.;
(2) самхарские копья - очень прямые, крепкие копья; в Аравию привозились из местности САмхара (Африка);
(3) Харут и Марут - имена двух ангелов, упоминаемых в Коране, сведущих в магии, которою они делятся с людьми, предупреждая, что сие дается им в искушение;
(4) аль-Мамун - (правление 813-833г.г.); при нем - расцвет наук, поэзии, переводов (с сирийского) трудов греков по философии, медицине; прославляем за редкостные и обширные знания, великий труд "Альмагест" Птолемея (сведения о звездах, географические данные) переводился на арабский язык под его надзором; он рассказывал о себе, что ему во сне являлся Аристотель и 70 учеников оного; и т.д.; аль-Мамун вскрывал Великую Пирамиду и его люди сняли всю ценную облицовку, каковую арабы пустили на строительство Аль-Кахира (Каира);
(5) Тарик-ибн-Зияд - стоял во главе немногочисленного войска, осуществившего захват Андалусии; 711-714 г.г. - время занятия Испании арабами, власть которых продлилась до 1492г.;
(6) аль-Андалус - (арабск.) Испания;
(7) см. О.Хайам "Рубайат", стихи 15;
(8) Биляль - имя первого муэззина в мусульманской общине;
(9) бадахшанские рубины - славившиеся когда-то в мусульманском мире рубины из области Бадахшан в верхнем течении Амударьи;
(10) см. Джалал ад-дин Мухаммад Руми "Маснави-йи Манави" ("Поэма о скрытом смысле), Четвертый дафтар, стихи 675; здесь даны в переводе Леонида Тираспольского; см. Джалал ад-Дин Руми "Сокровища вспоминания": Суфийская поэзия /Пер.с англ. - 20е изд., доп. - М.: София, Гелиос, 2002.- 208с., ил.