Крамзин Валерий Владимирович : другие произведения.

Тысяча ступеней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Крамзин Валерий
  Тысяча ступеней
  (фантастический роман)
  Август 1996 - Ноябрь 1997
  
   Глава первая
  
  Это случилось! После долгих уступок, изворотливых действий, попыток спасти шатающийся трон, вынужденно приходится сдаваться.
  На крыльцо заваленного трупами и облитого кровью дворца вышел король Аграна Миблегин I и черным оком из-под густых бровей окинул часть того народа, что взбунтовался против него лишь из-за того, что его на то толкали.
  Этому королю было двадцать восемь лет. Начать править двенадцатью годами ранее, он в последние годы столкнулся с такой вещью как революция. И он был вынужден с нею считаться. Но, ни его трезвый ум, ни решительность, ни дальновидность не могли спасти его от последнего кровопролития.
  И вот он вышел прямо к народу с широко распахнутым камзолом, ничем не защищённый. Народ, ввалившийся на ступени, разом остановился, пики и ружья, направленные на Миблегина I опустились. Все вдруг испытали робость при виде при виде этого высокого и широкоплечего короля - молодого и с благородной внешностью.
   - Вы хотите моей смерти?! Я перед вами! Пусть я исчезну с этого света - по крайней мере, мне уж не придётся отвечать за то, в чём я не виноват и вам не на кого будет свалить причины ваших бед. Видит Бог, я старался быть хорошим королём, но мне был дан не слишком хороший народ.
  Вдруг раздался выстрел. Миблегин I даже не дрогнул. Его толи хотели испугать, то ли рука стрелявшего дрогнула (или ее сбили?), но пуля просвистела рядом с королём. Миблегин I двинулся прямо на пики и к его удивлению народ расступился. Он свободно прошёл через массу толпы. Король выбрался на менее насыщенную народом улицу. Вместе с ним из дворца вышел и остался с ним верный слуга и, пожалуй, более друг - граф Бонье.
  - Отойдите куда-нибудь, ваше величество, чтобы какой-нибудь сумасшедший не убил вас. Поскольку вы с помощью своей твёрдости остались живы, то я постараюсь найти карету.
  Миблегин I отошёл под козырёк одного крыльца и стал дожидаться экипажа, но тут дверь за его спиной открылась, и он чуть не упал внутрь, но его удержали. Миблегин обернулся и увидел высокого мощного юношу. Тот, едва осмотрев его, тут же пышно раскланялся.
   - Я вас узнал, ваше величество. Может, зайдёте в гости? Это, конечно, не пышность дворца, но сейчас, по крайней мере, в моей квартире, нет трупов и нет крови.
  Король посмотрел по сторонам. Графа Бонье нигде не было видно, зато в конце улицы показалась толпа, выкрикивающая угрозы. И король вошел в дом.
  Незнакомец выдвинул стул и предложил королю присесть и едва тот это проделал, сел сам.
   - Вы меня узнали, но, кажется, не очень уважаете.
   - Увы, ваше величество, нравы наших лет испорчены, а каковы они - таково и поведение.
   - Вы философ, причём неизвестный, как многим, так и мне. Не изволите хотя бы представиться?
  Человек, оставаясь сидящим, невозмутимо ответил:
   - Я, государь мой, маг Чарлей или Амрей.
   - Впервые слышу!
   - Естественно! Я до сих пор жил, да и думал жить, в тринадцатом веке! И не просто в тринадцатом веке, а во времени не столь реальном как это.
   - Не слишком вериться в ваш рассказ, дорогой Амрей.
   - Как бы ни мало верилось, ваше величество, но я вам предлагаю переселиться в это время.
   - Ни за что! - раздельно проговорил Миблегин I.
   - Почему?
   - Сейчас я уеду из своей страны неизвестно куда, но надеюсь вернуться. Если же я, если верить вам, попросту сказать исчезну, то я упущу из виду настоящие события.
   - Дорогой сир, не вам препираться. А что вы ответите, позволь я вам из той реальности наблюдать за этой?
   - Поймите и меня, Амрей. Я не хочу вовсе стать мифом, а просто переселиться за границу и спокойно наблюдать за развитием событий.
   - А вы чересчур упрямы, ваше величество. А когда кто-то упрям, то я действую, как сочту нужным!
  Король относился ко всему разговору как к шутке разыгранной кем-то, кто был неудачным шутником.
  Поэтому он сказал:
   - Извините, Амрей, но мне некогда терять с вами время. Мне пора.
  И Миблегин отправился к двери и тут услышал сзади голос мага:
   - За дверью масса народа и я не знаю, поможет ли вам ваша оставшаяся репутация, как защита от смерти. Если вы согласитесь прямо сейчас, то я постараюсь сделать так, чтобы вы исчезли из этого мира.
  Миблегин I представил толпу разъяренных людей кидающихся на него с пиками, палками и топорами, и себя погибающего от мучительной смерти. Миблегин I повернулся к магу и сказал:
   - Чёрт с вами, переправляйте в вашу нереальную страну, но сделайте так, чтобы я мог наблюдать за современными и реальными событиями.
  Король Аграна Миблегин I хотел посмотреть, что случится. Он решил испытать этого хвастуна на прочность.
   - Вот это вот настоящий мужской поступок.
  И при этом слове мага король почувствовал, как он будто бы куда провалился. В сознании понеслись неясные картины, постоянно взрываемые смесью красок. Неожиданно в глазах всё прояснилось, и Миблегин увидел себя на утёсе рядом с морем и шальным взглядом смотрел округ.
  Рядом оказавшийся граф спросил:
   - Что происходит?
   - Революция во времени и пространстве, - мрачно ответил король.
  
   Глава вторая
  
  Угрюмый, запыленный и чуть диковатого вида рыцарь, сидел за одним из столиков и кабатчик Тиус побаивался к нему подходить. К его счастью незнакомый рыцарь не подзывал Тиуса к себе.
  Дверь отворилась, и в нее вошёл так же запыленный путник. Увидев его, рыцарь просветлел в лице.
   - Хозяин, - произнёс вошедший, - вина. И прикажи кому-нибудь накормить моих лошадей.
  Тиус стал выполнять заказ. Вошедший прошёл прямо к столу, за которым сидел рыцарь и, не дожидаясь приглашения, сел.
   - Ты нашёл, что я просил? - спросил рыцарь.
   - Да, - ответил подсевший за столик человек.
   - Он у тебя?
   - Да.
  Тиус поднёс вина и кружки. Рыцарь отлил по кружкам из кувшинчика, и оба встретившихся залпом выпили.
   - Надеюсь, теперь выйдет, и мы посрамим Амрея.
   - Я тоже надеюсь.
  Тут дверь отворилась второй раз за последние несколько минут, и едва поднимая ноги, через порог переступил хилый старец. Борода его и волосы были длинны и до того белы, что, казалось, светились. Старец был одет в потрепанную шубейку. На голову была нахлобучена потрёпанная шапка, на плече висела древняя котомка, в руках посох видавший виды и на ногах стоптанные сапоги. Старец осмотрелся, щурясь со свету, и не рассмотрев свободных мест, кроме как за тем столиком, где сидели два таинственных незнакомца, направился к ним.
  Подойдя, старец спросил:
   - Не разрешите ли мне присесть?
   - Конечно, садитесь, дедушка, - разрешил рыцарь.
   - Ох, спаси вас Господь.
   - Хозяин! Еды старику! - приказал рыцарь.
   - За то, что вы мне делаете, я расскажу вам древнюю легенду.
  Старик, не услышав возражений, начал:
   - Недалеко отсюда есть место под названием Россмузия. Нет там ни лесов, ни полей, ни рек, ни людей, ни животных. Земля там черна и живёт на ней злейший пятнадцатиголовый четырёхкрылый дракон. Истребляет он всякую живность без жалости. А, знаете ли, что давно было на том месте великое государство с большими светлыми городами. И было это государство очень богато и процветающее.
  Но двадцать лет назад, как я и опасался, на день рождения наследника, прибыл злой колдун. Ему не отдали необходимых почестей и колдун, рассердившись, проклял Россмузию и призвал на неё бедствия. И сказал он, что дракон будет вечно преследовать это государство и не даст ему возродиться. Он вложил всю адскую силу в своё сатанинское творение и от того исчез. Бывшие на том празднике добрые маги и волшебники, пытались предотвратить зло, но не смогли одолеть чар. И тогда они собрались с силами и сделали волшебный меч. Но сказали: " Меч поразит дракона, однако один и тот же рыцарь не сможет более обладать им - до того сильно злое колдовство". Царь приказал своим подданным спешно уходить из государства, но дракон не стал ждать. Множество людей погибло, в том числе и последний правитель Россмузии. Хотя часть богатств и были вывезены - от того общине бежавших не удалось утвердиться независимо на чужих землях. С тех пор возникла легенда, что тот, кто убьёт дракона, тот возродит древнее государство во всём прежнем виде. Множество рыцарей пытались убить дракона, но никому этого сделать не удалось.
  Рыцарь изредка кивал головой старцу и когда тот закончил свой рассказ, поднял голову и сказал:
   - Я всё это знаю, старик, и сам пытался это сделать.
   - Ты пытался убить дракона?
   - Я его убил!
   - Ты лжёшь! Если бы ты его убил, то сейчас бы был обладателем великого государства.
   - Нет, я не лгу, старик. Послушай меня.
  Рыцарь уселся удобнее, и, отпив из кружки вина, начал рассказывать.
   - Пару лет назад я очутился здесь не совсем по своей воле. Я также был королем... но не в этом дело. Услышав легенду о Россмузии, я понял, что у меня появился шанс вернуть себе сан короля. Я нашёл меч у одного состарившегося рыцаря. Он был чуть не в себе, но сам звал к себе рыцарей, чтобы отдать кому-нибудь из них волшебный меч. Отдал он его мне и при этом произнёс странное слово - Феникс. Я знаю, что это птица, возрождающаяся из пепла, но не знал чему приписать его. Списав это слово на расстройство его разума, я словно на крыльях полетел к зачарованной стране.
  Не успел я въехать в пределы Россмузии, как услышал шум, и передо мной явилось чудище, ужаснее которого мне не доводилось видеть. Конь боялся его, но, побудив его к смелости похлопыванием руки по шее, я ринулся на чудовище. Оно рычало, пыталось зубами разорвать меня, но его головы встречались с моим мечом. Моего коня дракон ранил укусом. Когда я отрубил последнюю голову, то вонзил меч в сердце чудища и оно, тут же превратившись в прах, рассыпалось вокруг. На мне не было ни пылинки. Я думал, что победил, но тут увидел, как пепел собирается в кучу. Я уже было, хотел рубануть по пеплу, но меч мгновением до этого голубой искрящейся дымкой исчез из руки. Не дожидаясь пока дракон вновь появится, я поспешил ускакать вне пределов Россмузии. Вслед за мной полетел рёв чудовища, но мне он уже не был опасен.
  Рыцарь отпил вина и спросил:
   - Скажи старик, почему в легенде не говорится о бессмертии дракона?
  Старик был поражён до глубины души словами рыцаря и только беспомощно пожал плечами.
   - Это навело меня на мысль, что с другими рыцарями произошло то же самое. И это навело меня на другую мысль - если нельзя убить дракона простой силой - это надо сделать хитростью. Видишь ли, старик, я намереваюсь во второй раз подержать меч.
   - Это невозможно.
   - Скажи, если его будет держать никогда им не владевший, то уйдёт ли меч из рук им владевшего?
  Старик чуть подумал и отрицательно помотал головой.
   - Я знатный рыцарь Парауэл, а это мой оруженосец Рауль.
   - А я Степан Борчаков Матвеев. Эх, если бы у вас было время, я бы рассказал историю моей жизни.
  Парауэл кивнул и сказал:
   - Так вот Рауль нашёл меч. Он и я поедем в Россмузию и там оба возьмемся за меч. Волшебная сила и отвага, вложенная в меч поколениями рыцарей, думаю, убьёт дракона навсегда.
  Степан Матвеев кивнул головой.
   - Возможно, у вас что-нибудь и выйдет, но я хотел бы на это посмотреть.
  Парауэл и Рауль обменялись взглядами.
   - Ну не знаю... - начал было Парауэл.
   - Я вам не помешаю! - решительным жестом прервал его старик. - Мне только бы взглянуть.
  Рыцарь чуть подумал, и кивнул в знак согласия. Все трое поднялись и Парауэл, заплатив, вышел вслед за оруженосцем и стариком. На дворе стояла пасмурная, чисто осенняя погода. Рауль зябко повёл плечами и посмотрел на древнюю одежду Степана Борчакова. Тот же воспринимал состояние погоды без внимания, по привычке.
  Рауль отвязал и привёл со стойла коней. Их было четыре. Два для верховой езды, другие для поклажи, а если уставали первые, то и для смены. Рауль подсадил старика на запасного коня. Парауэл уже сидел в седле. Вскочив на коня, оруженосец двинулся вслед за своим господином.
  Их небольшая группка поехала вперёд и через два часа достигла предела Россмузии. Контраст был велик. На границе жизнь, всякая жизнь, без всякого перехода, оборвалась. Зелёный ковёр травы впереди исчезал. Здесь деревья, зелень. Там обугленная земля насколько хватало взгляда.
   - Запертый волшебниками в границе Россмузии дракон от голода только злеет. Даже малюсенькая букашка поплатится жизнью, залезши за эту черту. Дракон обречен быть вечным и, наверное, не сознавая этого, мучается и исходит злобой ко всему живому.
  Слушая Степана, Парауэл и Рауль слезли с коней. Рауль распахнул плащ и вынул из висящих на поясе ножен меч. Едва он коснулся его, как меч заблестел и заискрился волшебным внутренним светом. Рауль взялся за один край перекладины меча (меч в поручне был формы крестовины), а Парауэл встал рядом, пока не прикасаясь, но готовый в любую секунду схватиться за него. И таким образом они перешли границу Россмузии. Только они это сделали, как раздался ужасный вой, рёв и рыкание вместе такой силы, что кони шарахнулись.
  И Степан Борчаков Матвеев увидел впервые чудище, что уничтожало его государство-родину до праха. Оно было ужасно. Невероятной величины, с огромными, не птичьими крыльями; на четырёх мощных лапах, чудище имело огромное толстобрюхое
   туловище, сверху и с боков прикрытое жёсткими костяными наростами. На хвосте так же были такие наросты - вроде огромных секир. Они явно были остры. Передняя часть туловища была широка, и из неё росло пятнадцать коротких шей. На них были удивительно крупные головы.
  Эти головы обладали длинной пастью уставленной ужасающими клыками, а по бокам голов глубоко сидели пылающие злобой и жаждой мщения глазки. Степан был потрясён видом гадкого зверя.
  Парауэл, увидев, что чудовище достаточно приблизилось, ухватился рукой за меч. Зверь вдруг остановился, словно очарованный и было видно, что он потерял ориентацию. Меч в руках Рауля и Парауэла сам собой поднялся остриём и, вырвавшись из рук с бешеной скоростью, вошёл в тушу чудовища, и скрылся в ней полностью. Меч вонзился в сердце. Парауэл отскочил сам и оттащил Рауля, понимая, что всякое может теперь произойти.
  Из раны хлынула чёрная кровь, и чудовище рухнуло на землю. И едва упав, тут же стало разваливаться на части. За мгновение оно лишилось шкуры, мускулов и иного, и от чудовища остался лишь грандиозный остов белой кости. Остов так и остался лежать. Меч был виден меж рёбер. Ни меч не исчезал, ни чудовище не воскресало.
  Но тут раздался страшный хохот, услышав который Степан сотворил крестное знамение. Над Россмузией висела чёрная туча, и в ней появился лик более тёмный, чем само облако.
  Лик произнёс:
   - Я знал, что рано или поздно Россмузия освободится от моего проклятия. Но знай же - скорее весь мир полетит в тартарары, чем освободитель успеет завладеть своим приобретением.
  Лик захохотал адским смехом, от которого кожу пробрало сильнее мороза.
   - Кто это? - спросил Парауэл.
   - Злой волшебник, - проскрипел Степан.
  Едва он это выговорил, как на просторах Россмузии стало что-то возникать, но это расплылось для них дымкой, так и не успев стать явью. Они исчезли из Россмузии по воле злого колдуна.
  
   Глава третья
  
  Вокруг расстилалась абсолютная пустыня. Бархан на бархане, дюна на дюне. С той поклажей, с которой они сюда переместились, и конями, они были мало приспособлены для подобного путешествия. Вначале перемена оглушила их, но потом Парауэл громко выругался.
   - Ну, Амрей, погоди. Уж ты мне попадёшься на узкой тропке!
   - Вы, достопочтенный рыцарь, сказали - Амрей?
   - Да, чёрт его побери!
   - Вы зря на него сердитесь! Амрей или Чарлей для наших мест просто ученик мага. Он в силе переместить человека с места на место, но не в состоянии сделать ему зла. Видите ли, он не из тех не из тех волшебников, что являются абсолютными, то есть могут делать добро или зло, склоняясь при этом неважно в какую сторону. Амрей располагает способом быстро перенести человека из плохой ситуации, но та обязательно будет не совсем реальной, но не наоборот. Амрей добрый маг, ну разве что у него нет недостатка внушения, то есть он может отказать в исполнении желания, не согласовывающегося с его мировоззрением.
  Парауэл обменялся с Раулем унылым взглядом и тяжко вздохнул.
   - А он нас не может вызволить отсюда?
   - Увы, мой друг, увы! - ответил Степан, перечёркивая слабую надежду. - Нам теперь суждено странствовать где угодно и сколько угодно, из чего я могу вывести для себя мысль: я ещё доживу до пятисотлетия.
   - До пятисотлетия! - воскликнули его вынужденные спутники.
   - Теперь у нас много времени и я, пожалуй, расскажу вам о бедствиях, свалившихся на Россмузию, где я родился. Разрешите мне начать?
  Парауэл взглянул на небо, откуда все нещаднее палило жаром жёлтое солнце, и кивнул.
  Россмузийская повесть
  На троне был безвольный царь Алексей II Победитель. Незадолго до того как он сел на трон по стране прокатилась волна войн с чужаками и меж собой. Тёмное, страшное, смутное было время.
  При отце царя Алексея II Иване был я сильный и богатый вельможа - боярин, что радел не только о своей мошне, но и ради земли Россмузийской. Семнадцать бояр вошли в сговор против меня и ценой невероятной лжи, хитрости и силы вначале ограничили мою власть и богатство. Тут на грех умер царь Иван. После него остался сын Дмитрий - старший, и Алексей - младший. Старший был уже в летах и сильно похож на отца своего нравом и умом, а Алексей был не в отца и не в мать, ибо та хоть горда была и не позволяла собой помыкать. Алексей по своему характеру был тих и безволен, как прадед его Василий II. Меня выкинули из дворца, я едва успел спастись сам. От всех имений осталось немного земли да пять деревенек на ней.
  Когда ж мне исполнилось шестьдесят лет, то задумал я отомстить. В смуте часть бояр умерли, часть пропали, часть были убиты, и от всех осталось пять, которые и вертели, как хотели страной, воруя - только давай.
  Был закон: входящий на царский двор с саблей на боку и ружьём на плече арестовывался, и его допрашивали: зачем вошедший был с оружием. Я решил претерпеть пытки, но оклеветать бояр перед законом. Меня должны были пытать до трёх раз - дознаваясь: правду ли я говорю.
  Одел я свой лучший кафтан, сапоги, казацкую шапку, повесил саблю, с которой служил отечеству, и, взяв ружьё, вошёл на царский двор.
  Только дошёл я до середины двора, как выскочили, откуда-то не возьмись, слуги царские, и схватили меня. Отобрали ружьё и саблю, скрутили руки и отвели в застенок.
   - Специальный человек - пытошник - разложил меня на станке почти голого, а за столом, стоящим с местом пытки, сели судьи писать со слов моих. Я притворился человеком старым, и только мне пригрозили, как я и скажи:
   - Бояре Борозовский, Милюсин, Хвыля, Карабельников и Сутчин подкупили меня, чтоб я к царю вошёл и убил его со всем семейством. Никто тебе, говорят, вреда чинить не будет, никто не заметит, как войдёшь и как выйдешь.
  И тут вижу, испугались судьи мои, велели развязать меня, одели и сказали: иди, уда шёл, а мы тебя не брали в руки, да и вовсе не видали. И понял я грешный, что замысел мой не удался. До того был силен страх перед теми боярами, что позволили они мне делать то, о чём я говорил. Не оставалось мне ничего, как идти к царской палате.
  Пока ноги несли меня к преступлению, и чувствовал я, как за мной следят - пытают, правду ли я сказал; сообразил я тогда, что, убив царя, выставлю на суд народный всех бояр. Ведь именем царским они не смогут более прикрыться в преступлениях, и народ увидит, кто есть причина его бедствий.
  Нащупал я острый кинжал за пазухой и, отворив дверь, вошёл в царские палаты. Всё семейство собралось тут только что обедать, но ещё не расселись. Я спиной чувствовал за собой наблюдение. Подошёл я к царю.
   - Что тебе, холоп! - воскликнул царь.
  Посмотрел я на него, выхватил кинжал, и, сказав "жизнь твоя" - зарезал его. Жена его кинулась ко мне, чтобы удержать, но вместо этого напоролась на нож. Затем, закрыв душу льдом, а, затем, отводя глаза, порезал я трёх детей царских, сына старшего и трёх дочерей. После этого осмотрелся и увидел в люльке младенца. Подошёл я к нему. Рядом с люлькой стояла тумба, а на ней золотая чаша украшенная каменьями. Дверь была сзади меня, и поэтому не видели наблюдатели, что я творил. Взял я из люльки младенца и слегка провёл по материи пелёнок, что прикрывала шею. На ноже сохранилась кровь родителей и брата с сёстрами; так я отстранил нож так, чтоб видно было его, и наклонил остриём вниз, что кровь с него побежала.
  После этого положил я младенца нетронутого в золотую чашу, закрыл со всех сторон скатертью висевшей на тумбе и, взяв подмышку, пошёл. Никого я не встретил и никто меня не остановил. Выйдя из царского двора, ушёл вон из столицы и, проехав к себе в вотчину, поселился в ней и решил воспитывать сына царского как своего и назвал его Василием.
  Немного времени спустя я женился на бездетной вдове - женщине ещё в соку. А по исходу времени в девять месяцев выдали без малого годовалого мальчика за своего родного сына и окрестив его повторно, спокойно мы зажили.
  ---------------------------------------------
  Степан закашлялся. Было сухо и горло его запершило. Пейзаж ничем не изменился. Казалось, даже солнце не сдвинулось с места и беспощадно жгло и жгло.
   - И ты спокойно живёшь с совестью, старик? - спросил Рауль.
  Степан чуть отпил чуть из фляжки и, промочив горло, ответил:
   - Поэтому я и живу долго, что должен ещё при жизни ответить за тот грех, и обречён, в дальнейшем восстанавливать династию Россмузийских царей. Пока ж я этого не сделаю, буду жить, и томиться впредь. А... не как вода!
  Впереди в мареве было видно озеро, окружённое пальмами. Но именно из-за того, что было видно целое озеро, а не жалкий ландшафт оазиса, никто не поверил, но все с надеждой поехали вперёд.
  Вместо пальм были высокие острые скалы, вместо озера солончаковое дно, но в середине был оазис. Клочок, который ветер почти занёс песком. Немного травы, кустарника, и почти в середине, меж камней, лужица. Вода была горьковатой. Однако напились сами и напоили хоть и без охоты пивших лошадей. Решили остаться здесь до сумерек, чтобы ночью продолжить путь. Степан отдохнул и продолжил рассказывать.
  -----------------------------------------------
  Вернувшись к себе, я обошёл все дома крестьян, и спросил чего им надо. У кого был плохой дом - справляли дом, надо корову - давал корову. До смуты проводил такую политику по всей Россмузии, но доделать не успел. Теперь решил попробовать дома. Ведь если не драть семь шкур, а наоборот давать, то и работать крестьянин будет с охотой и платить оброк ему будет чем. Мои крестьяне богатели - не солгу - богател и я. На деньжата прикупил я пару сёл у одного разорившегося помещика и ввёл там такую же систему.
  Год проходил за годом. Сын мой названный рос, и я его учил премудрости житейской. Показывал ему, как хлеб добывается, кем, напутствовал с добром относиться к земле и мужику, что её обрабатывает. Летом, осенью, зимой и весной показывал природы чудеса, растения, птиц и зверей. По весь год различные крестьянские забавы после трудов праведных.
  Не успел я и глазом моргнуть, как сыну Василию исполнилось пятнадцать, ну а мне в это время семьдесят пять! До таких годов я и не думал дожить.
  Но вот в один день заметил я, что сын понурен, невесел, задумчив, на улице чуть ли не сутками пропадает.
  Однажды я подсел к нему и спросил:
   - О чём печаль, Вася?
  Разрыдался он и, проплакавшись, объяснил:
   - Люблю я, батя, девушку из соседнего с нашим селом поместья и она меня, да только не ровня мы. Она боярская дочь, а я сын помещичий!
   - Не грусти, Вася, будет тебе свадьба, вот те свят!
  Перекрестился я, и прежде чем уйти, спросил юнца:
   -Как фамилия боярина?
   - Борозовский, отче.
  Взял я посох и пошёл в гости к старому знакомцу. От давнишнего мятежа остался он один в живых.
  Чуть возвращаюсь. Я ушёл в глубинку Россмузии, и поэтому катастрофы меня не коснулись, но я знал, что творится вообще в отечестве. Пять бояр стали править и вскоре возбудили не токмо в народе, но и средь знатных людей ненависть, и навлекли на себя гнев людской. Из той каши вылез лишь один боярин Борозовский и удрал в глубинку с глаз долой. На трон же Россмузии по решению Земского собора выбран был новый царь к старой династии непричастный. Был я уверен, что сия новая династия вымрет, так как нередко из столицы доносились вести о смерти того иль иного её представителя.
  Терем боярина Борозовского Ивана Евстигнеева стоял недалече и добрался я до него вскоре. Боярину просил доложить, что пришёл Степан Борчаков Матвеев рассказать тайну. Боярин меня принял быстро.
   - Ну что за тайна? - спросил он.
  Это был солидный старик с плешью и высоким лбом, немного полный, с бородой почти седой. Из-под бровей блестели умные глаза. Словно у крестьянина тёмные заскорузлые руки лежали тихо и неподвижно на столе. Вероятно, немного времени тому назад он их отморозил, но не настолько, чтобы они были вовсе мертвы.
   - Честь и хвала дому сему! - поприветствовал я, наперёд крестясь на икону.
   - Не ожидал увидеть тебя, Степан Борчаков. Насолил ты нам хуже некуда.
   - Да, боярин, страшно я вам отомстил - страшнее смерти. Но грех принял. Но пришёл я к тебе не затем, а за невестою!
  Боярин на меня так глаза и выпучил:
   - За невестой. За кого ты хочешь сватать. Не ужель за сына своего, полу холопского? Да я за царевича её отдам!
   - Отдашь за царевича - это точно! - согласился я. - И я тебе в том помогу, вот крест святой!
   - Ты?! - воскликнул он с усмешкой.
   - Я. Только вот нужна мне клятва твоя. Чем поклясться ты можешь? Слушай, боярин, если ценой клятвы сохранишь тайну, быть твоей дочери за царевичем замужем.
   - Какую ж клятву хочешь?
   - Стары мы с тобой, Иван Евстигнеев, потому спрос скоро. Клянись на бумаге спокойствием души своей, что не выдашь тайны.
  Боярин подумал, но решился. Написал бумагу: "Клянусь спокойствием души своей, что не выдам тайны, полученной от Степана Борчакова Матвеева". И подписался, и печать приложил, а затем отдал мне.
  Улыбаясь, сказал ему:
   - Василий то не сын мне, а пасынок. Сын же он царский. Царя Алексея II младший!
  У боярина выпучились глаза.
   - Не видели вы, как я, что сделал. Взял я младенца из колыбели и провел ножом по пеленам лишь, а не убил. Кровь же с ножа была прежних жертв, а не его. Положил я младенца в чашу и унёс. Вы же, думая, что я ограбил царскую комнату, чаши не досмотрели и истинного наследника выпустили.
  Наконец Борозовский, облизнув губы, очнулся и спросил:
   - А правда ли это?
  Я встал на колени перед иконой Господа и, перекрестившись, сказал:
   - Клянусь спасением души!
  Дал я страшную клятву и поверил боярин ей. Если уж такому не верить, то чему? Написал он грамотку: "Отдаю мою дочь Светлану за Василия, сына Степана Матвеева и если случится смерть моя никоим образом препятствий браку не чинить. То моя воля". Подписался и печать поставил, после чего бумагу мне отдал.
   - Случись смерть моя - отдай матери Светланы, да скажи - был в своём уме.
  Договорились о дне свадьбы, и вернулся я домой, и сказал кинувшемуся ко мне Василию:
   - Ей, молодец, гуляй, есть время, а то под венец!
  Василий с трудом поверил своему счастью, лицом просветлел и стал с тех пор радостен.
  -------------------------------------------------
  Стемнело. Все поднялись. Лошадей оседлали, погрузили немногочисленные пожитки и, севши на отдохнувших лошадей, поехали дальше
  Мысль троих спутников выразил Рауль:
   - Должен же быть где-то конец пустыне. У нас она тоже есть, но и хорошей земли много.
  Степан ехал некоторое время, молча посматривая по сторонам. Чем глубже наступала ночь, тем сильнее холодало. Пески не отдавали тепла, но светились. Наступала ночь. Было легче идти лошадям, и Парауэл думал, что они, пожалуй, покроют какое-то расстояние. Было тихо.
  Именно из-за того, что тишина была невыносима, Парауэл попросил старика продолжить рассказ. Он был интересен ему и Раулю.
  -----------------------------------------------------
  Делали всё по чину и чести. Были засланы сваты. Дарили дары. Девушки распускали невесте косы. Боярин Борозовский готовился к свадьбе, я тоже. Все деревни и сёла под моей властью находящиеся вызвались дать складчину, прослышав о предстоящем радостном событии. "Молодой боярин женится!" - говорили мужики. Тех, кто дал деньги, я пригласил на свадьбу, а остальным семьям подарил безделушки и снизил оброк в честь события.
  Кстати, на этот год я собирался отдать мужикам землю и дать волю, а подобное не утаишь... Посему, мужики разорялись. Я же знал, что, обретя свободу, они не уйдут с места, ибо получили землю. Им оставалось лишь платить налог в казну, который платили все, кроме государя и его семьи, а так же его советников.
  Когда мне было почти семьдесят шесть, то привёл я Василия в церковь и там соединил его руку с рукой невесты, чей образ он увидел после трёхнедельной разлуки.
  После необходимого таинства бракосочетания священник объявил:
   - Во имя Отца и Сына и Святаго духа, перед Богом и людьми объявляю вас мужем и женой. Поцелуйтесь дети мои!
  Муж и жена робко поцеловались.
  Едучи обратно домой, я шепнул на ухо Василию:
   - С женой в первый раз смотри, не зачинай, ибо любовь ваша подольше должна выразиться в пламени чувств, а ежели зачнёте, то любовь в себе и страсть придётся тушить, а это для здоровья телесного и душевного вредно. А ещё дам я тебе травы, и пусть перед ночью Светлана выпьет отвара.
  Сын покраснел как маков цвет, но кивнул в знак понимания головой.
  Первую ночь молодых хотели оставить в тереме боярина Борозовского. Но я стал настаивать, чтоб ехать домой. Потом, чтоб не спорить, где молодым жить впредь, построить на границе наших земель терем большой и нём поселить молодых отдельно. Боярин вначале уступил этой просьбе, а потом и другой - чтоб терем строить на равные доли с обеих сторон.
   - Наследство сын мой получил, потому будет недостача моему капиталу после стройки, он мне, дай Бог, поможет.
  Борозовский уступил.
  Были вызваны плотники, был доставлен лес, и терем за два месяца поставили и отделали. Я запустил в терем пёструю кошку и та, обнюхав входную дверь, смело побежала внутрь.
  Поселившись в этом тереме со слугами, служками и няньками Василий и Светлана зажили своим чередом.
  После этого я дал мужикам волю и землю, отчего они полюбили меня.
  Встретившись в очередной раз с сыном, я указал на это:
   - Люби землю и мужиков. Не притесняй их, и они будут любить тебя. Стар я, но буду торговать. У мужика будет много зерна, я куплю дёшево, а продам дороже. Под глубокую старость надо стать купцом.
  Мы чуть поспорили на этот счёт, но сын мне повиновался и отступил от просьб отказаться мне от задуманного и жить с ним. Но после спросил:
   - Отец, от меня требуют повиновения в ещё одном.
   - В чём же?
  Он вновь покраснел как тогда.
   - Боярин хочет внука!
   - А?! Старый проныра! Я тебе скажу, когда время придёт. Пока ж тешься с молодой женой, следуя прежнему совету.
  Я воспользовался терпением Борозовского, желая, чтоб молодость повеселилась, но однажды увидел, что боярину больше невтерпёж иметь внука.
  Жаловался мне:
   - Старый я... А они... Им то что - время терпит... А мне - нет! - и грохал кулаком по столу.
  Тогда я пришёл к сыну.
   - Пора. Поработай-ка ради рождения нового раба Господня.
  Василий в очередной раз покраснел. Но через три месяца выяснилось, что совету моему внял. Мне без малого было восемьдесят лет, когда Светлана подарила миру сына. Окрестили Павлом.
  
   Глава четвёртая
  
   Перед ними оказался высокий, высушенный солнцем, но явно белый мужчина на тщедушной с виду, но сильной лошади, как сам хозяин.
   - Вы заехали в самую глушь. Вблизи нет ни капли воды, и в той стороне, куда вы хотели ехать, её нет на многие мили. Вы тоже потерпели крушение?
  Парауэл потёр нос и ответил:
   - Очень может быть. Если вы можете, то выведите нас отсюда.
   - Могу ли я! Бог свят. Да я лет десять не разговаривал с людьми.
   - Десять лет! - воскликнул Рауль и хотел задать вопрос, но Парауэл его остановил.
   - Десять, юноша! Чарльз Уарт, рад познакомиться. - И мужчина подал руку Парауэлу, широко и приветливо улыбаясь, при этом сверкая на удивление белыми зубами.
   - Парауэл. Это Рауль. А это Степан Борчаков Матвеев.
  Чарльз Уарт удивленно вскинул брови, услышав имена, и спросил:
   - Вы, наверное, французы, а он русский?
  На этот раз удивленно полезли вверх брови у Парауэла:
   - Нет, я чистокровный фрязьниец, а это, насколько я знаю, россмузиец.
   - Фрязьниец и россмузиец! Что за чушь! Таких стран нет на земном шаре. Но до чего похоже на Францию и Россию! Пусть так: кто и откуда мы разберёмся после того, как вы придёте в себя.
  Увеличившаяся группа свернула с прежнего пути, поехав на север. По пути Парауэл кратко рассказал историю Степана.
   - И, похоже, это не всё, - добавил он. - Вот старик очнётся и продолжит рассказ. Он повествует довольно красочно.
   - А сами вы кто?
   - Я? Рыцарь Парауэл с оруженосцем Раулем.
   - А, рыцарь. Из каких времён?
   - Тринадцатый век.
   - Что? Я не верю вам. И не в то, что вы рыцарь, а в то, что вы из тринадцатого века. Судя по вашим словам, этот Степан где-то из шестнадцатого или семнадцатого столетия, вы же не позже чем из восемнадцатого.
   - Если это так, то вы из какого?
   - Из двадцать восьмого!
  Парауэл чуть не свалился в песок.
   - Быть того не может, - заявил он. - Маг Амрей отправлял нас в тринадцатое столетие... А, чёрт!
   - Что?
   - Так ведь другой волшебник нас отправил сюда.
   - Маги, волшебники, века. Ерунда какая-то! Ещё в двадцатом веке было доказано, что магов и волшебников в высоком смысле нет. Есть фокусники и чародеи, строящие свои трюки на обмане зрения. Так же нет машины времени, а слушать о том, чего нет, не хочется.
   - А по мне так нет двадцать восьмого века, - вдруг услышали Чарльз и Парауэл голос Степана. - Грань всему седьмое тысячелетие от сотворения мира!
   - Вы ещё не пережили разве этого? - спросил Чарльз.
   - Когда доблестный Парауэл убил дракона о пятнадцати главах, то наступил шесть тысяч девятьсот девяносто девятый. Как раз было первое сентября.
   - Тогда ваша история не такая как наша, - произнёс Чарльз чуть загадочные для других слова.
  Маленький караван постепенно двигался вперёд и вечером показался оазис. Почуяв воду, кони ободрились и побежали быстрее. Вступили они в оазис уже под ночь. Стало вновь прохладно. Этот оазис был с трёх сторон заграждён скалами, а с четвёртой довольно густой рощей пальм. За ними прятался настоящий Эдем, по сравнению с внешним видом.
   - Это один из двадцати пяти крупнейших оазисов этой планеты.
   - Вы что объездили её или вам кто сказал? - спросил Степан скептически.
   - Я её объехал кругом, вдоль и поперёк и нашёл массу источников питьевой воды разных вкусовых степеней. Но я не нашёл никого, кто мне мог бы об этом сказать.
   - То есть, тут никого нет? - волнуясь, спросил Рауль.
  Чарльз Уарт отрицательно покачал головой и, будто бы желая убить их, сказал:
   - Здесь абсолютная пустыня. Нет большого куска земли, только оазисы. Планета раза в два больше моей родной планеты, но сила тяжести на ней такая же. Воздух разряжен, поэтому такие колебания температур. В ближайшие годы предвижу полное высыхание.
   - С чего это вы взяли? - спросил Парауэл.
   - Когда я разбился на этой планете, здесь было два моря и шесть пресноводных озёр. Сейчас морей нет, одно озеро на самом севере. Оно очень мелкое, вода горьковатая, хотя раньше была вкусная. Да, жаль здесь умирать!
  - Как это!? - на сей раз, воскликнул Рауль. - Бред. Разбился. Да вы целее целого.
   - Разбился не совсем я, а мой космический корабль. Летел по космосу и вдруг - корабль даёт трещину. Хорошо, что корабль упал сюда, а не на соседнюю планету. Там вообще нет ничего. Один песок и вообще нет воздуха. Вам, людям из прошлого, да и кажется из параллельных миров, трудно поверить, что можно летать по космосу. Однако это так. И я это подтверждаю.
  Трое: Парауэл, Рауль и Степан Борчаков Матвеев - первые двое и третий из совсем разных земель, уснули спокойно впервые за двое с половиной суток на совершенно неизвестной планете, Бог знает в каком параллельном мире и неизвестно как далёком будущем.
  
   Глава пятая
  
  Под утро со стороны скал подул ветер. В оазисе было тихо. Лишь мелкий песок порошил сверху.
  Чарльз заметил:
   - Вот таким вот песочком этот оазис будет стёрт с лица этой планеты.
   - Нам будет трудно дышать, сказал Парауэл.
   - От песка никуда не спрячешься, - сказал им много повидавший на своём веку Чарльз Уарт. - Но нам, всё же, стоит укрыться в небольшой пещерке вон там. - И он указал на северные скалы, в бок которых как раз дул ветер. Все поднялись и, взяв лошадей, пошли вслед за Чарльзом. Пещера оказалась полукруглая, маленькая, но высокая. Лошадей поставили вдоль стен, сами разместились в середине. Из пещеры было видно по колебанию веток пальм противостоящей рощи, что буря разыгралась не на шутку.
   - Это надолго, - словно угадав мысли, ответил на них Чарльз. Он посмотрел на Степана Борчакова и спросил: - Вы вроде бы рассказывали спутникам какую-то историю... Я знаю вкратце начало... Не согласитесь ли продолжить?
  Степан вздохнул, разместился удобнее и, взглянув на песчаный буран, стал повествовать.
  ----------------------------------------------
  Уж совсем немного мне оставалось до восьмидесяти лет, когда моя жена отдала Богу душу. В доме стало мне скучно, и я попросился на жильё к сыну. Тот, ясное дело, принял меня и отвёл мне комнату в тереме ничуть не меньшую моей избы, которую отдал я на днях погоревшему крестьянину. Он со слезами на глазах въезжал в избу, которая имела кой-какую мебелишку, со своим жалким спасённым и обгоревшим скарбом и четырнадцатью душ детей-погодков.
  Прошли последние месяцы, и в тереме шёл пир горой в честь моего юбилея. Через неделю после него, тютелька в тютельку, помер мой сват, царствие ему небесное, Борозовский Иван Евстигнеев. Сразу после этого жена его ушла в монастырь, а поместье, земли и всё, передала во введенье своего зятя, моего сына Василия. По моему совету старый терем был продан ближайшему помещику. Челядь, слуги, няньки были мною пересмотрены. Большую часть из них я лишил службы и разослал по деревням.
  Василий две недели ездил по землям вотчины Борозовских ставшей его собственностью, а, вернувшись, стал активно насаждать тот же порядок, что царил на моих бывших владениях, что по бумагам всё за мной числились, а на самом деле давно представляли собой собственность живших и трудившихся на ней.
  Я сидел в своей комнате и, нацепив на ослабевшие глаза очки в проволочной оправе, считал доход за последние три года и сравнивал с доходами при прежнем строе. Теперь я выгадывал вчетверо более чем когда собирал поборы и оброки. Новая система отношений обогащала мужиков и меня, всё ещё остававшегося главным скупщиком излишек их производства. На деньги, получаемые осенью от торговли, я мог прожить круглый год при условии, что не буду мотом. Я им никогда не был, даже в пору почти полного всемогущества. Сидя, и думая об этом, я услышал звук отворяемой двери. Я обернулся и увидел сына. Лицо его было бледно.
   - Что случилось? - спросил я, снимая очки.
   - Царь помер.
  Я взметнул одну бровь вверх. Но не от удивления, а от восторга.
   - Как? Уже? - насмешливо сказал я. - Он ведь только в прошлом году короновался. Кажется он последний из их династии. Больна она уж квелая. Собирайся, пожалуй, поедем в столицу.
   - Зачем?
   - Не спрашивай, собирайся!
  На другой день прибыли мы в столицу. Ночью выпал снег белый-белый, как чистая скатерть. С самого раннего утречка на лобном месте собралась толпа.
  Вверху, на высоком и большом каменном помосте, к которому вели каменные ступени, стоял тучный человек высокого роста. Шапка его слетела, шуба широко распахнута. Человек, чуть наклонившись к толпе, чуть ли не кричал.
   - Да кому он нужен твой боярин Ризовский. Тьфу! Мой дед его деда гонял за дровами! Какой царь!
  Из толпы слышались крики созвать вселенский собор, земское собрание, сходку, устроить выборы. Человек на это был согласен, но постоянно спорил против тех кандидатов, что выдвигала толпа в цари. Сам он себя не предлагал, ибо по всем статьям, хоть он и хвастал об услужении его предку предка Розовского, он был купцом. Просто этому купцу было не всё равно кто встанет в самом верху Россмузии.
  Люди увидали старика и молодого, невольно уступали им дорогу. Без всякой толчеи мы пробрались к помосту.
   - Пойдём, - сказал я Василию, - помоги мне подняться наверх.
  Василий стал подниматься наверх и подтягивать вслед меня. Люди и купец умолкли, с интересом смотря на это восхождение. Наконец, я оказался наверху площадки.
  Там я приблизился к краю и спросил:
   - Люди! Помните ли вы кто Степана Борчакова Матвеева?
  Из толпы послышался гул. Восклицания подтверждали известность моей личности. Я рухнул на колени и простёр руки к народу.
   - Люди! - возопил я. - Этот человек я! Судите меня, если хотите, но прежде выслушайте!
  Гул повторился, но быстро утих. Все уставились на древнего старика с белой бородой.
   - Клянусь вам, люди! Слушайте: вот ваш царь! - и я перстом указал на Василия, слегка к нему полуобернувшись головой. Воцарилась тишина. - Если не верите мне, то знайте. Вот бумага. Не убивал я младшего сына царя Алексея, а иначе не дал бы знатный боярин страшную клятву сохранить тайну и не выдал бы свою единственную дочь за Василия, будь он мне родным сыном. Люди! Верьте мне - это ваш истинный царь воспитанный мной и сохранённый, и, значит это, что все цари правившие со времён Алексея II самозванцы и от того династия их вымерла!
  Народ взорвался возгласами. Когда шум поутих я, вынул из кармана нож.
   - Вот, - крикнул я, - этим ножом я убил безвольного Алексея и детей его, на нём осталась кровь. Если считаете виновным - убейте!
  С этими словами я бросил нож вниз. Нож со звоном упал на камни. Толпа расступилась, отпрянула. Я склонил голову к помосту, ожидая своей участи.
  И тут услышал голос Василия:
   - Если меня признают царём, то негоже мне начать царствие своё с крови. И посему милую!
  Я почувствовал на своей голове руку Василия. В ней чувствовалась сила.
   - Встань второй отец мой, - и поднял меня.
  Народ взорвался ликованием. Нож обходили стороной. Василий сошёл с помоста и народ, подхватив его, понёс к кремлю. Я спустился, кряхтя, с помоста и подобрал нож.
   - Ты выкрутился, - заметил купец, оставшийся здесь.
   - Я не держусь за жизнь, ибо и без того смерть моя близка. Хочешь, я тебе предложу нож?
  Купец отрицательно покачал головой, и тяжко вздохнув, сказал:
   - Страшно такой нож взять в руки. Видимо тебя простил Бог, если ты его хранишь.
  Он повернулся и пошёл в обратном направлении от того, куда пошла толпа. Я же двинулся за ней. Судьба моя была, видимо, привязана к истинной династии, в чём я теперь не сомневаюсь.
  Василий сделался царём. Положить себе венец на голову он заставил меня. Василий сделался царём и стал именоваться Василий III. Я остался во дворце. Меня назначили чем-то вроде учителя для Павла. Забот у меня прибавилось, так как год спустя у царя появился ещё один сын. Назвали его Дмитрием.
  Когда это произошло, встретился я с Василием III и спросил его:
   - Помнишь, что я тебе сказал, когда ты женился на Светлане?
  Василий стыдливо кивнул.
   - Так изволь, твоё царское величество, вернуться к той политике, а иначе многие сыновья устроят много бед для государства. Хватит для Россмузии двух.
  Царь вновь кивнул, опустив очи долу. После этого я спокойно ушёл от него. Долго потом событий никаких не происходило. Пока однажды...
  -----------------------------------------
  Старик умолк, прислушиваясь. Остальные так же очнулись. Ураган утих. Чарльз Уарт вышел из пещеры и вскоре вернулся.
   - Это оазис уже не даст нам необходимого пропитания. Как это ни ужасно, но надо двигаться к северу. Там расположен оазис нескольких миль в окружности. Вот там нам будет лучше. С хорошими людьми и жить хорошо.
  Рауль вывел лошадей. На них повесили бурдюки к счастью с набранной водой. Когда они проехали мимо источника, то он оказался запорошен песком. Чарльз спешился и, взяв лопату, начал его откапывать.
   - Мы ещё сюда можем вернуться, поэтому я всегда расчищаю источники.
  Рауль и Парауэл помогли Чарльзу в работе. Когда источник был расчищен полностью, они продолжили начатое путешествие. Солнце неземного цвета и размера палило жаром.
   - Ваш рассказ, Степан Матвеев, необычен, - сказал Чарльз. - Мы, земляне моей реальности, предполагали существование параллельных миров, но ваше появление меня в этом убеждает. Вы, дедуля, и вы, Парауэл и Рауль, из разных миров и попали из одного и другой при цепи загадочных мистических событий. В нашем мире чудес подобного образца нет, и в них не верят. Вы бы разрушили это представление - узнай о вас. К сожалению, это маловероятно. Мы на этой планете, наверное, навсегда.
   - Вот чёрт, а! - выругался Рауль. - Попадись мне этот Амрей, я из него душу вытрясу, и никакое колдовство его не спасёт.
   - Не вините Амрея, - Вступился Степан. - Вы столь же виноваты в своём переселении в мой мир, согласившись переселиться, как я виновен в злодействе, обречёно живя на краю жизни множество лет.
  Старик вздохнул.
   - Так вот однажды...
  -----------------------------------
  Однажды на Россмузию с запада напало крупное княжество. Началась война. Россмузия не оправилась от смут, не имела ещё хорошего войска. В общем, армия противника продвигалась на столицу. В одну из ночей я вдруг уснул особенно крепко, и приснилось мне, будто Павел исчез, а Дмитрий стал царём. Я проснулся от ужаса.
  Павел рос умным, сообразительным мальчиком. Я его воспитывал, как и Василия. То же воспитание я производил на Дмитрии. Ног это был злой, своенравный и замкнутый мальчишка. Знания мои он отвергал, а к народу, простым людям, относился с заносчивостью. А тут ещё война. Боясь, что враг придёт к столице, я увёз детей в глубинку к себе на родину в пустующий терем. Здесь я надеялся отсидеться, сберечь детей. Была мысль на вольной природе растопить холодный характер Дмитрия.
  Лето, осень, зиму и вновь лето мы провели здесь. Насколько было слышно, война остановилась. Княжество не имело сил продвинуть войска дальше. Россмузия не имела сил выкинуть врага из государства.
  За год я насмотрелся на Дмитрия. Мне его было жалко. Он не воспринимал красоту природы и был жесток со слугами. На меня кидал злые взгляды и ни в чём не слушался. Я вздыхал и молил Бога, чтобы он оставил Павла и чтоб Дмитрий, вышедший характером в прадеда Ивана, не был на троне россмузийском.
  Этим летом я сделал последнюю попытку. Павлу было восемнадцать. Дмитрию под тринадцать. Я оставил Павла в тереме и повёл Дмитрия гулять.
   - Слушай, дедок, тебе сколь лет? - спросил он неожиданно на все мои разговоры.
   - Девяносто восьмой, - ответил я оторопело.
   - А мне шестнадцать скоро, а потому не ровняй себя и меня. У нас разный возраст и разные мы поколения. Кто ты? Мужик! Убийца деда!
  Дмитрий сорвался в бег. Я, схватившись за резанувшее сердце, посмотрел вслед. Сев на траву я дал себе опомниться. Его последнее замечание было справедливо, но слышать его оказалось больно. Справедливая несправедливость. Я поднялся и еле-еле добрался назад. Когда я взобрался на пригорок, за которым стоял терем, то увидел на его месте пепел. Возле пожарища рыдали люди... А в сторонке стоял Дмитрий, заложив руку за руку. Поза его была гордая и... страшная. Я бросился вниз.
  Собравшиеся возле пожарища свидетели происшествия рассказали, что на терем нагрянуло с тысячу каких-то людей. Они побили стражу, собрали добро и Павла, затем подожгли терем и были таковы. Напавшие были войском врага, понял я. Сердце недобро дрогнуло. Я обернулся к Дмитрию и увидел холодную улыбку на довольном лице. И мне действительно было страшно.
  Вскоре после этого враг ушёл из Россмузии. Мы вернулись в столицу. Василий уже знал. Я ему сообщал о беде.
   - Как же так? - спросил он. Выглядеть он стал лет на шестьдесят.
   - Я неповинен, государь, мой названный сын, - сказал я и полез за ножом в карман. Василий остановил мою руку.
   - Расскажи, почему ты убил отца моего?
   - Давай прежде сядем. Слушай. Дед твой Иван был страшный человек, но я имел к нему подход. Подавлял жажду крови и власти сухими цифрами. Сам знаешь - рабство крестьян бесприбыльно, чем их свобода. Он любил иметь много казны для ведения внешних войн. А так он редко вмешивался в мои дела. Он расширил Россмузию на восток. Затем была война с западом. Она меня и погубила. Война была наихудшей. И это дало нескольким боярам повод для моего устранения. Царь Иван поверил им, а не мне. Я едва остался жив. Но лишился повестей, богатства, многих и многих земель, власти. Но это всё я отдал бы и сам, если бы мне сохранили семью.
   - У тебя была семья?
   - Да. - На глазах у меня появились слёзы. - Жена красавица и трое сыновей. Бояре убили их.
   - Убили?! - ужаснулся Василий.
   - Убили, - подтвердил я. - Уже при Алексее. Началась смута. Ужаснейшие дела пошли по Россмузии. Алексей дрожал. Отрёкся. Но боярам был на руку слабый царь. Уничтожив смуту, после того как они её поощряли, они посадили Алексея вновь на трон. И стали править. Их правление вновь вылилось в смуту. Пришлось умирять аппетит. После всех потрясений осталось пять бояр от всех прежних, кто участвовал в разделе власти. Они и вертели страной как хотели.
  Однажды я вошёл в царский двор. По правилам меня должны были пытать - я вошёл с оружием. Но судьи испугались тех, кого я оговорил. Тех пяти бояр. И послали меня сделать то дело, на которое якобы я шёл. А сказал я, что бояре такие-то взяли меня на службу, чтобы я убил царя и его семью. И идя нетронутым в царские покои, понял я, что месть моя будет тем ужасна, если я убью царя, а не бояр. Тогда народ поймёт от кого идёт зло. Убивая царя, я выгораживал его, показывал, что он не был хозяином в стране. Но я принял грех - убил его детей. Лишь тебя я вынес хитростью. Бояр народ растерзал. Лишь боярин Борозовский унёс ноги.
   - Так, значит, и он убил твоих детей, а я... - Василий посуровел. А я сказал:
   - И думать даже так не смей! Слышишь? Светлана тем менее виновна, что она дочь менее виновного из всех бояр. И думать не смей!
  Василий просветлел.
   - Так-то. Мне жаль Павла. Горечь на душе, словно я потерял родного внука. Но что- же теперь...
  И стали мы жить. Я же наблюдал за Дмитрием, и выходки мне его внушали больший страх, что он был объявлен наследником.
  Как сейчас помню. Вот мне исполнилось сто, сто один, сто два. Сто десять, сто пятнадцать. Дмитрий стал взрослым мужчиной. Василий сильно заболел, и я мучился от этого. Теперь, когда я вспоминаю всё это, то, что мне было восемьдесят лет, я улыбаюсь. Мне кажется, что тогда я был относительно молод.
  Через год Василий умер. Я сидел рядом и смотрел на тело мёртвого владыки. Комната была темна и в ней стояла прохлада. Но, ни холод и тень пространства, а холод и тень ужаса вызывали во мне содрогание.
  Когда Василий успокоился в гробнице, Дмитрий назначил день коронации. На меня он возложил обязанности короновать его. Почему? Да потому что он знал - я менее всего хочу это делать. Но я его через своё нежелание короновал.
  Через неделю я увидел недобрый сон: привиделось, что если я не уйду из царства, то отчизне будет худо. Вещему сну я доверял. Спозаранку одел я сапоги, шубейку и шапку, что ни есть, взял котомку, посох и ушёл из столицы. Меня никто не преследовал. Кормясь от людей - жалели древнего старика, а через месяц ушел из Россмузии.
  На границе встал я на колени и помолился в сторону Родины. Меня увидели несколько человек.
   - Куда ты, деда? - спросили они.
   - Иду искать законного государя Павла Васильевича.
   - Господь с тобой, где ж ты его найдёшь? Да и узнаешь ли? Не видал, небось, его?
   - Видел. Знаете кто я? Степан Борчаков Матвеев.
  И пошёл своей дорогой.
  ---------------------------------------
  Жарко было. Его никто и не просил продолжать. Знали - жарко.
  
   Глава шестая
  
  Долгие часы медленно шли. Небольшой караван продвигался на север. Люди, прищурившись, без охоты пили горячую воду. Она не давала утоления жажды, а лишь ненадолго притупляла это чувство. Марево поднималось от земли, искажая формы и цвет, деформировало пространство. Кони невесело плелись. Горячий воздух душил. Никто не пытался сказать и слова, боясь истратить энергию.
  Вечер, казалось, никогда не наступит. Светило замерло в зените давным-давно, и его там приколотили, словно намертво. Песок. Сыпучий песок под копытами лошадей.
   - Где же промежуточный оазис! - воскликнул Чарльз, когда они взобрались на очередную дюну. - Он был здесь.
   - Сейчас здесь ничего нет, - убежденно проговорил Рауль.
   - Странно, даже деревьев нет, - заметил Чарльз, всмотревшись. - На оазисе стоит дюна.
   - А дальше нет оазиса? - спросил Парауэл.
   - Есть, но в стороне. Если мы уклонимся от нашей цели, то прибудем к месту лишь на сутки позже.
   - Тогда лучше ехать напрямик, - сказал Степан на слова Чарльза.
  Спутники переглянулись и решительно поехали напрямик. Вероятно, вверху песок ещё висел после бури, именно поэтому солнце казалось тусклым. Однако вниз песчаная пыль отчего-то опускаться не спешила. Ехать пока было легко. Степан заметил это и продолжил свой рассказ.
  --------------------------------
  На троне княжества, чуть ранее нападавшего на Россмузию, и звавшегося Лезвия, в то время сидел уже сын того князя, который на нас нападал. Я добирался до столицы княжества почти месяц. Видя старика, люди привечали меня, давали мелкие деньги, а больше - пищу.
  Добравшись до столицы, я стал пробиваться к князю. Видимо до него дошла весть о том, что некий старик добивается видеть его, и любопытство побудило его принять меня.
  Я вошёл в палаты, и, поклонившись князю, подошёл поближе.
   - Князь, - сказал я, - прости, что занимаю твоё время, но я пришёл к тебе узнать, куда делся один юноша. Может, знаешь, что однажды группа от войска твоего покойного отца, царствие ему небесное, ушла в россмузийскую глубинку и, для вида пограбив, захватила наследника престола нашего. Князюшка, смилуйся, отдай Павла!
  И я рухнул на колени. Князь молниеносно подхватил меня под руки и легко поднял.
   - Что вы, дедушка, сядьте.
  Я взглянул на князя. Увидел за его суровой фигурой доброе сердце и жалостливую душу. Он был схож с отцом. Только нос был длиннее, да губы полнее. А так рост, ширина плеч и даже огненно-рыжая шевелюра достались от отца. Всё остальное было материнское. А вот качества, кажется, были собственные.
   - Я был бы рад отдать вам Павла, но я не могу этого сделать. Он потерялся. Поверьте моим словам. Группа, захватившая его, без остановки скакала сюда, к нам, тогда как лизвийские войска ещё какое-то время простояли на земле Россмузии. Здесь же Павла передали помещику Ильвонту. От него Павел через год попал в услужение к графу Перендова, у которого он пробыл десять лет. А потом исчез. Граф сказал, что за день до исчезновения Павел вдруг упал с лестницы и, судя по всему, лишился памяти. Где он сейчас никто не знает.
  Я выслушал князя.
   - Разрешишь ли ты мне искать Павла по твоей стране?
   - Вы немощны, дедушка, - заметил князь.
   - Я уже сорок лет как немощен, а вот дожил до ста шестнадцати. Так-то князь!
  И вновь поклонившись изумлённому князю, вышел вон. Странствия мои по Лизвии длились многие года. В каждом посёлке, а тем более городе, я расспрашивал о Павле, но никто ничего мне не мог ответить. Мне исполнилось сто двадцать, сто тридцать, под сто сороковой добиралось, а я ничего не добился. В Лизвии меня прозвали вечным странником. Я находился в том состоянии физического тела, что, казалось ещё чуть-чуть, и я умру. Грань, отделяющая меня от смерти, была очень тонка, но я, к своему удивлению, её не перешагивал. До сих пор я ещё в том же состоянии.
  Измученный после почти двадцати пяти лет странствий я вернулся в столицу княжества и присел на паперть церкви. Ум и тело у меня изнемогли. Но я представил вдруг Павла и понял, что ему пятьдесят с лихвой. Это меня растревожило, ибо, даже найдя его, он уже, так может быть, не сумеет оставить от себя потомства.
  Я чуть отдохнул, слегка повернул голову и тут же узнал его. Это был высокий, тощий мужчина, узкоплечий с впалыми щеками и глазами. Волосы на голове были коротко острижены, отчего лоб выглядел чрезмерно великим. Павел на лицо был бледен. Тонкое тело и тонкие костлявые руки с длинными, немного искривленными пальцами, что свидетельствовало о тяжёлой работе, что приходилось исполнять Павлу, говорили так же о голоде. Наследник Россмузии давно ничего не ел. Одежонка на нём была не ахти. Лохмотья, заплатка на заплатке.
   - Павел, - позвал я, вставая по россмузийски.
  Его голова непроизвольно дернулась, он обернулся ко мне. Синие глаза приобрели как-то оттенок. Павел кинулся ко мне с криком "Дедушка", упал к моим ногам и прижался всем телом ко мне. Из груди его вылетали ничем не сдерживаемые рыдания и по щекам обильно текли слёзы. Как когда-то в детстве я ласково гладил Павла по голове. Я дал ему вволю выплакаться. Он много страдал.
  Наконец я его поднял и сказал:
   - Ну, полно, полно, внучек. Я за тобой пришёл.
   - Дедушка, ты ещё жив!
   - А как же! Чтоб твой дед умер, не наказав Дмитрия - да ни за что! Пойдём, Павлуша, зайдём к князю. Он добрый человек - даст нам отдых, еду, одежду, а потом, когда мы отправимся домой, и коней. Пойдём, дорогой ты мой.
  Князь принял нас с большой радостью и был приятно изумлён моим появлением.
   - Вы, Степан Матвеев, явно намерены прожить вечность, - в одном разговоре произнес князь.
   - Он частично прав - с тех пор я прожил не одну сотню лет.
  После отдыха я стал прощаться с князем.
   - Степан Матвеев, я предлагаю вам проводить вас с триумфом до самой столицы, узурпатора помогу свергнуть.
  Я покачал отрицательно головой:
   - Наш народ не любит такого. Даже Дмитрия он признает за любимого царя скорей, объявись Павел с чужестранным войском. Россмузийцы не примут того царя, что будет поставлен иностранной волей. Дайте нам лучше сапоги, шапки и шубы, что ни есть. Вот увидите - всё устроится.
  Князь не стал настаивать и, дав прошенные мной вещи, отпустил на Родину.
  Месяц я и Павел не спеша шли в Россмузию. А, едва перейдя рубеж, я каждому встречному говорил:
   - Помнишь ли Степана Борчакова Матвеева? Так это я. Вот веду государя Павла на трон.
  И за нами увязалась целая толпа. К нам по пути присоединялись вооружённые и негодующие люди. Чуть ли не на руках нас двоих донесли до столицы. Под вечер я один из первых вошёл в кремль и проник в царские палаты.
  Дмитрий увидел меня и Павла, а также дышащую гневом толпу. Его лицо искривила гримаса судороги. Венец на нём покосился, он сполз на пол с трона и истерически захохотал. Толпа бросилась к Дмитрию с оружием, желая убить. Но поскольку я находился ближе, то проявил проворство и загородил Дмитрия своим телом.
   - Стойте! Разве не видите, что Дмитрий тронулся умом?! Кто смелый убить с ума сошедшего? Но только пусть у того поднимется рука убить старика. - Я вынул из кармана нож. - Вот нож. На нём сохранились следы крови Алексея II, деда Дмитрия.
  И я бросил под ноги нож. Толпа отшатнулась. Никто из неё не вышел. Я поднял с пола валявшийся венец, бережно отряхнул и сказал:
   - Я короновал Дмитрия, а сейчас говорю: он был на троне самозванством, так как старший его брат Павел был жив. Короновал же я его, имея над собой силу. А теперь признаю это недействительным. Государь наш - Павел!
  ---------------------------------------------
  Степан вздохнул, начало жарить, но он вдруг сказал:
   - Через неделю, как некогда Василия и Дмитрия я короновал Павла. Вскоре он женился на дочери лизвийского князя. Когда тот умер, то Лизвия отошла к Россмузии по причине неимения мужского наследника. Через год на Россмузию с севера напали скандивы, а с запада, вместе с ними заодно, селацыры, тогда овладевшими землями всей Ропевы. Павел так и не успел освободить Россмузию. Но дело продолжил Александр, сын. Он был вторым в браке меж Павлом I и Елизаветой, как крестили перед браком дочь лизвийского князя. Но первый ребёнок, Славней, умер, не достигнув года...
  В Россмузийских городах пятьдесят лет сидели ставленники скандивов и селацыров. Но однажды Александр поссорил их. Скандивы ушли, изрядно поредевшие в численности, после внезапно вспыхнувшей битвы. На родине этим отщепенцам мало что светило, ибо там, в это время, власть взяла земельная буржуазия.
  Селацыры были побиты Александром через месяц. Славная для Россмузии битва состоялась на окраине, на поле, зажатом с двух сторон лесом, а сзади речкой. Победа дала нам свободу. Александр участвовал в битве и был ранен, но прожил ещё два десятка лет. У него был сын Николай и четыре дочери: Елена, Степанида, Любовь и Светлана.
  После освобождения Россмузии, к коей причислялось и княжество, Александр произвёл военную реформу, после которой войско стало армией. Именно с ней Николай I, сын Александра I, помог ближним по крови народам освободиться от многосотлетнего гнёта селацыров. После того, как селацыры потерпели последнее поражение, в Россмузии и вне её пределов, на селацыров поднялась вся Ропева и их, за считанные годы прогнали обратно на восток и в Рафрику.
  Сразу после этих войн Россмузия стала преображаться в прекрасно устроенное государство. Я возложил корону на правнука Павла I, Александра II, у которого на другой год родился сын, названный Павлом, и, когда у того был первый день рождения, случилось худшее.
  Александр II обнаружил кое-где людей умевших творить чудеса...
   - Всё остальное вы знаете. Я же маюсь на свете всего лишь потому, что Павел, сын Александра II, спасся, то есть по жребию, выпавшему мне, должен отыскать его наследников и вновь посадить на трон Россмузии. А до того нет мне успокоения.
  Старик замолчал.
   - Ропева, Рафрика, - произнёс Чарльз. - Если чуть переставить буквы в первом названии и избавиться от "эр" во втором, то получится Европа и Африка. Чудный мир, чудесные события в Россмузии. В течение несколько веков, в два-три, она пережила непоследовательно события имевшие место в России тринадцатого-девятнадцатого веков. Невероятно. Жаль только, что о С. Ш. А. Нет ни слова. Может потому что в моём времени уже нет государств. Или потому что события к Америке вовсе не касались. Что хорошо, так это то, что я чужд идее расового превосходства одного народа над другим. Хоть мои предки и из С. Ш. А., я в том смысле американец, что живу не в Соединённых Штатах Америки, а на континенте Америка.
   - Америка, - пробормотал Парауэл и Степан Борчаков Матвеев. Как люди, свыкшиеся с мыслью о существовании параллельных мирах, они сопоставляли слово "Америка" с тем названием, что носил у них некий континент.
  До обеда они так и не добрались до северного оазиса. После обеда у них кончилась свежая и протухла давно запасённая вода. Час спустя конь под Раулем свалился замертво. Под вечер тоже случилось с конём, на котором сидел Степан. Конь чуть не придавил старика. Степана посадили на лошадь Парауэла, а сам он и Рауль, пошли пешком. Ночью они добрались до крупнейшего оазиса севера. Он был пустынен.
  Посмотрев на дюны, Чарльз сказал:
   - Здесь был невиданной силы ураган. - Посмотрев на спутников, он добавил: - Обратно нам не вернуться. Не дойти и до ближайшего небольшого оазиса. Мы пропали. Если нас не доконает холод, то убьёт жара.
  Степан по православному перекрестился.
  Ночью они не замёрзли. Утро согрело. День застал врасплох. Пала лошадь, отданная Парауэлом Степану, но тот в этот момент на ней не сидел. Отошли от нее на четыре дюны. Решили, чем ждать смерти, попытать счастья и вернуться обратно. Чарльз отдал коня обессилевшему Степану. Медленно передвигавшаяся без коней группа, двинулась обратно.
  Был где-то полдень, когда Степан почувствовал, как под ним закачался конь. Он постарался слезть с него быстрей, но не успел. Нога запуталась в стремени, и его придавило. Второй раз он упал неловко и на сей раз Степан охнул. Ногу явно переломило.
  Парауэл, Рауль и Чарльз поспешили его освободить, но понадобилось немало усилий обессилевших трёх мужчин, чтобы приподнять павшего коня Чарльза и вытащить из-под неё Степана. Нога уже распухла на месте перелома. Ногу зафиксировали подручными средствами.
  Падение произошло на неровном, но большом куске солончака. Когда ногу Степана перевязали, то все услышали гул. Чуть ли не на них опускался большой катер. Подобными были оснащены новейшие космические звездолёты для спуска на планеты и прочие космические тела.
  
   Глава седьмая
  
  Вначале Чарльз не поверил ни ушам, ни глазам, полагая, Что это выдумка воспалённого разума.
   - Что это? - спросил Парауэл. По этому вопросу Чарльз определил, что он не один видит космическое судно.
   - Космический корабль, - объяснил он.
  Шум моторов умолк, шлюз открылся, спустилась лестница, и по ней спустился человек, одетый в ту же форму, что и Чарльз, только в гораздо лучшем состоянии.
   - Витор!
   - Чарльз!
  Это, увидев друг друга вблизи, оба мужчины бросились навстречу и крепко обнялись.
   - Как ты здесь оказался? - спросил Чарльз.
   - У меня тот же вопрос, но постой, кто это с тобой?
   - Ты не поверишь, но они из параллельных миров.
   - Да что ты!
   - Точно. Они сами это подтвердят. Кстати, надо поскорее оказать помощь одному из них. Бедный старик не выдержал бы жизни здесь и тут под ним пал конь и сломал ему ногу.
   - Быстрее пойдём.
  Он быстро подошёл к Степану, Парауэлу и Раулю и мельком взглянул на каждого. Витор вызвал из звездолёта бригаду медиков на специальном, медицинском крейсере. Те вскоре прибыли и осторожно уложив на носилки потерявшего последние силы Степана, унесли.
   - Пойдём и мы, - пригласил Витор.
  Со ступеней Чарльз окинул умиравшую от обезвоживания планету.
   - Здесь я провёл десяток не худших лет моей жизни, - сказал он уже сидя в кают-компании. - Представляешь, Витор: космолётчик, путешественник и исследователь, знаменитый Чарльз Уарт, терпит крушение на планете-пустыне. И из-за чего? Всего лишь вышел из строя двигатель, а система контроля вышла из строя в момент вхождения в атмосферу. Честное слово, только чудом я остался жив. Ещё со мной был неплохой жеребчик. Бедняга, он оказался не то что не вынослив, а стар, чтобы вновь увидеть Землю.
   - А кто вы? - спросил Витор у подобранных им с планеты людей.
   - Я рыцарь Парауэл, а это мой оруженосец и друг Рауль. Здесь где-то у вас находится Степан Борчаков Матвеев.
   - Русский? - удивленно спросил Витор.
   - Нет, россмузиец.
   - Странно.
   - Ничего странного, - вставил Чарльз, потягивая в своё удовольствие кофе. - Я ж тебе говорил.
   - Не верится, Чарли!
   - И вместе с тем это так. Послушай-ка вот...
  И Чарльз вкратце рассказал Россмузийскую историю. Звездолёт меж тем давно покинул пределы орбиты пустынной планеты. Там, где она должна была быть, горела звезда-солнце, вокруг которой вращалась планета - такая же, как и многие другие.
  Витор ничего не сказал в ответ на рассказ. Лишь когда Чарльз, Парауэл и Рауль ушли отдыхать, он протяжно сказал:
   - М-да-а-а!
  Корабль увеличил скорость до 1/10 к световой и теперь летел в космосе выше скорости света, приближаясь к Земле.
  Все новые обитатели отдохнули. Даже Степан, поставленный на ноги успешной операцией доктора Паравика, вышел прогуляться по кораблю. Седой старик, которого встречали члены команды космического корабля "Эролайндж", внушал только почтение и вызывал так много симпатий, что Степан почувствовал себя моложе на пару десятков лет. Прожив несусветное количество лет, он умудрился сохранить все зубы и сейчас всё ещё острым взглядом осматривал столовую "Эролайнджа".
   - На такой пище, - вдруг сказал он, - долго не уедешь. Вкусно, но не сытно. Кто её готовил?
   - Робот-повар, - ответил капитан Витор.
   - Кто?
   - Это такой механизм, - пояснил Чарльз.
   - А, то-то я гадаю, отчего в еде нет чего-то эдакого. Учтите, молодые люди, когда даже в приготовление пищи не вложено творчества, а лишь сухой рецепт, кушанье теряет что-то... нет ощущения сытости.
   - Что же вы предлагаете? - осторожно осведомился Витор.
   - Приставить к готовке пищи человека.
   - То есть оторвать нужного мне человека и поставить у плиты. А если это будет бортмеханик Глинсовски. Или штурмана Полина.
   - А вы не отрывайте. Я готов встать, как это вы говорите, у плиты, - заявил Степан.
   - Вы? - изумились все.
   - Я. А почему бы и нет. Я знаю немало блюд, которые в Россмузии пользовались отменной славой. Взять хоть щи!
   - Всегда мечтал попробовать настоящие русские щи, - обречёно сказал Витор. - Их разучились готовить в современной области называемой Россия. Да, да, знаю, что вы хотите сказать. Вы россмузиец и страна Россмузия. А мне без разницы - сами русские нередко называют себя великоРОССами. Что ж, дедушка, попытайте счастья в кулинарии. Но только до завтра. И помните, что надо прокормить более двух тысяч человек. Не хочу на вверенном мне корабле увидеть голодный бунт.
  Степан не обратил внимания на слова капитана. К ужину весь экипаж "Эролайнджа" ел на первое блюдо борщ, на второе кашу, а на третье пил чай. Как говориться - такого чая не пробовал никто.
  Степан таинственно улыбался. Он вступил в сговор с роботом-поваром. Тот, привычно подчинившись человеку, сказал, что некая машина синтезирует многие пищевые добавки к обычным продуктам. Степан, не очень вдаваясь в незнакомые слова, дал задание роботу "сготовить" лесную траву. Робот, по описанию Степана, воспроизвёл на компьютере не только траву, но и запах. Степан первый распробовал получившееся и признал его пригодным к пище.
  Земля была недалеко. Вкусно поужинав, все спасённые с пустынной планеты, и Витор, сидели в его каюте.
   - А что, Степан Матвеевич, - спросил он, на свой лад, переделывая имя Степана. - Не согласитесь ли вы и оставшиеся трое суток полёта выполнять работу повара, а?
   - Отчего ж нет. Я с удовольствием. А вот робота вы оставьте - я в технике не кумекаю. Да и не поспеть мне без механизмов всех накормить.
  В уме Витор подумал: "До чего же этот старик из иного времени быстро подхватывает новые слова. Так, пожалуй, он однажды переплюнет нашего Валеко, самого любознательного из всей команды".
   Экипаж был самым интернациональным, только вот об этом почему-то никто не догадывался, и потому-то все превосходно относились друг к другу.
   Лишь дежурные остались на посту, а дежурные уже отдыхали, когда приборы зарегистрировали пройденный барьер. Что это был за барьер и откуда он взялся никто не понимал. Но тут на дисплее вырисовалась картина звездного неба.
  - Вызовите астронома Нэдсона, - попросил контролирующий диспетчер Наталья Вашинкова.
  Астронома разбудили. Ещё сонными глазами он посмотрел на монитор, внимательно разглядывая звёзды и их скопления...
   - Что это за созвездие? - не утерпела Наташа.
  Астроном пожал плечами.
  Был разбужен помощник капитана, штурман Полин Михаил Борисович. В былое время его бы назвали белорусом. Но ныне он был землянин средь землян.
   - Куда вы направили корабль, - набросилась на него Наташа.
   - На Землю, - уверенно ответил он.
   - Да? - с иронией спросила Наталья. - А вот Пол Нэдсон не видит никакой земли в этом созвездии.
   - Я вообще не знаю это созвездие, - уточнил Пол.
  Проснувшись совершенно, Полин всмотрелся внимательнее в монитор и быстро стал выяснять у компьютера интересующие его данные.
   - Корабль с курса не сбивался, но тот путь, по которому мы летим, компьютеру неизвестен. И ещё: судя по всему, корабль прошёл какой-то барьер. Он зарегистрирован в памяти компьютера, а это значит, что барьер прозевали. Мы в ином измерении. - Полин посмотрел на окружающих, и, увидев, что его слова произвели долженствующее впечатление на окружающих, добавил: - Надо будить капитана Килси.
  Витор был разбужен. Он чуть подумал и отдал приказание тормозить корабль.
   - Мы не знаем, где находимся, а это чревато неожиданным столкновением с неизвестным телом.
  Были подняты от сна ещё несколько членов команды. Скоростной режим корабля отключили и включили двигатели постепенного торможения.
  Витор около часа разглядывал звёздное небо и вдруг встал. Он прошёл до кают спасённых им людей. Вскоре Парауэл, Рауль, и Степан Матвеевич были разбужены. Вместе с капитаном "Эролайнджа" они прошли в отсек управления.
   - Вы можете сказать: вам знакомы эти звёзды?
  Вначале на звёзды посмотрел Парауэл, потом к нему присоединился Рауль.
   - Нет, - ответили оба.
  Степан дольше вглядывался и, наконец, ответил:
   - Лично я ничего такого не видел. Но когда в Россмузии начались разные чудеса происходить перед самым её закатом, то один волшебник говорил мне: "Знаешь, Степан, есть Небо и Земля, отличные от наших и среди этих Небес и Земель есть одни особенные. Там посреди неба есть созвездие. Будто одна рыба хватает ртом хвост другой, а та у первой. С краю же конь с вихрастой гривой гонится за обнажённой женщиной-кентаврицей, во лбу у которой горит яркая комета. В другой же части можно видеть кувшин с льющейся из него водой, но та как бы бежит словно кипящая". Тогда я не обратил внимания на его слова, но сейчас, глядя в окошко, я увидел посреди неба рыб хватающих друг друга за хвост.
  Все, кто был в отсеке управления, невольно посмотрели в "окно". Посреди "неба" будто и в правду часть звёзд плавно переходила в другую часть звёзд. Причём каждая часть имела форму, напоминающую рыб. Утолщенная часть созвездия раздваивалась и словно заглатывала в себя более тонкую часть последующей "рыбы".
   - Что же это за мир? - спросил Витор.
   - Говорил мне тот же волшебник, - подал голос Степан. - "Много там миров, Степанушка, но, ни воля, ни сила, не смогут удержать кого-либо, иль чего бы на свете от одного пути. А путь тот лежит к огромной планете Аримбла, освещаемой белым солнцем Нрана".
   - Белое солнце? - переспросил Витор. Степан кивнул. Витор посмотрел на монитор. В левом нижнем углу была видна особо яркая точка. - Так это ж красный гигант. Титаническое светило в тысячи раз больше земного Солнца.
   - Точно, - подтвердил Нэдсон. - Даже сверхгигант! В диаметре этой Нраны поместится солнечная система до орбиты Юпитера, а то и Сатурна включительно! Спектр-класс "М". Неплохо, чёрт возьми. Надеюсь, пророчество право и мы попадём не на Нрану, а на Аримблу!
   - Нам нужно приготовить корабль к возможным изменениям силы тяжести. Если планета большая, даже огромная, то надо, прежде всего, позаботиться о безопасности. А то нас сплющит в лепёшку.
  Закипела работа. В моторном отсеке был приготовлен агрегат по выравниванию внутрикорабельной силы тяжести к уровню той, что могла быт на Аримбле.
  "Эролайндж" к этому времени собственную скорость свёл к абсолютному нулю. Более того - торможение продолжалось. Но это не помогало. Со стабильной скоростью в сорок пять космических узлов корабль тащило к гигантской звезде. Даже когда двигатели дали обратный ход, это не изменило ситуации.
   Вскоре можно было видеть (разумеется, через монитор компьютера), что, ну очень большая, планета, вращается в заметном отдалении от ещё большего солнца. Кроме Аримблы в системе Нраны было ещё с десятка полтора планет. Но был ещё вопрос: вокруг кого они вращаются. Вероятно те, что были ближе к Нране, вращались вокруг звезды, а какие были ближе к Аримбле, вращались вокруг планеты. Чем ближе "Эролайндж" приближался к Аримбле, тем больше казалась Нрана. Полин "утешал": "Нрана, на самом деле, гораздо больше, чем нам видно отсюда, издали".
   Через пару бортовых часов компьютер рассмотрел горы, леса, моря и океаны. Причём все они по размеру были больше, чем на Земле.
   Увидев озеро, Наталья Вашинкова пошутила:
  - Наверное, на его площади уместилась бы вся Африка, как остров.
  Незначительно противодействуя силе притяжения планеты, торможение продолжалось. Это делалось затем, чтобы при снижении на поверхность, сила тяжести, будь она даже равной земной, не разбила корабль.
  И вот совсем близко.
  - Запустить тормозные планетарные двигатели и аппарат силы тяжести, - скомандовал капитан Витор Килси. "Эролайндж" медленно спускался на неведомую планету неведомого параллельного мира.
  
   Глава восьмая
  
  - Воздух стабильный, сила тяжести нормальная, - сообщил Эр Лан. - И это странно
  - Нам ничего не остаётся, как лишь выйти из корабля, - предложил Витор.
  - Как покинуть!? - воскликнул штурман Полин. - "Эролайндж" прекрасный дом. Он имеет вооружение и немало других приспособлений для проживания. Мы можем прожить замкнуто от планеты.
  Между членами экипажа разгорелся спор. Часть стояла за то, чтоб остаться, часть чтобы покинуть корабль. Степан слушал людей, чесал то макушку, то лоб.
  И вдруг в образовавшейся паузе заявил:
  - Вы как хотите, а я не собираюсь сидеть как запертый в Эрондже.
  Степан встал и пошёл к выходу из кают-компании. Парауэл решительно встал и последовал за Степаном. Привязанный скорее дружбой, чем службой, за ним потянулся Рауль.
  - Я тоже не намерен рассиживаться, - решительно сказал Чарльз. Он десяток лет не сидел на месте и чувства перекати-поля остались в нём навсегда.
  - Нам всё равно не поднять эту железку, - заметил Витор и двинулся вслед за Чарльзом.
  - В пути всегда могут пригодиться какие-нибудь знания, - крикнул вслед Валеко, срываясь с места.
  Вслед за ними потянулось несколько человек. В их числе был и Полин, ратовавший за то, чтоб остаться. Было удивительно, что остался бортмеханик Глинсовски. С момента посадки "Эролайнджа" он только и говорил об уходе с корабля. Вероятно, перемена мнения говорила о неуверенности в собственных силах и возможностях. Но именно благодаря тому, что у многих изменилось мнение на сложившуюся ситуацию, в группу, решившихся покинуть корабль, вошли наиболее приспособленные для длительного путешествия люди
   Степан взял с собой неизменный посох, а на плечи повесил старую котомку. Остальные собрались в соответствии своих сил и вкусов. Меж тем один Степан был готов к выходу и, что называется, собрался налегке. Создавалось впечатление, что он выходит не в далёкий путь, а на лёгкую прогулку. У остальных на плечах висели разного размера наполненные рюкзаки. Все надели приспособленные для ходьбы ботинки, а кое-кто взял в руки альпийские палки.
   Степан на них посмотрел с уважением и даже посоветовал остальным.
  - Всегда легче двигаться, опираясь на что-то.
  Из "Эролайнджа" вышло восемнадцать человек. В их числе было три зрелых женщины и одна молодая девушка.
  - Всегда надо разбавлять мужскую компанию женщинами, - заявили они. О трудностях предстоящего пути им было сказано, на что они ответили: - Мы сильные, - и никакие доводы не могли их переубедить.
  Мужчины решили меж собой, не смотря на решительность женщин, оказывать им в пути тайную и явную помощь.
  "Эролайндж" был опущен на небольшую поляну. С трёх сторон она была заперта лесом, а с четвёртой полноводной рекой. За рекой тянулась во все стороны до самого горизонта бесконечная степь. Было решено идти этим берегом вверх по реке.
  Группа быстро достигла леса и стала продвигаться меж ним и рекой. Почти сразу стало ясно, что вблизи реки идти не придётся. Деревья и оплетающие их ветки, крупные побеги травы преграждали путь, поэтому от реки уклонились, но держали направление. Небольшая группа людей до самой ночи петляла по лесу, не упуская из виду реки. Когда наступили сумерки, им посчастливилось - они выбрались на небольшое пространство. Здесь и решили устроиться на отдых в первый раз на этой планете.
  Стало темно. В джунглях возникали отрывистые или длительные звуки, шорохи, шелест листьев. Разведённый костёр лишь слегка разгонял тьму, и от этого пространство вне света казалось ещё страшнее. Отражая слабый свет звёзд, блестела река. Её течение не было слышно. Лишь иногда плескались неведомого вида рыбы. Все молчали, словно боясь нарушить эту тишину и тем вызвать неведомое чудовище. Местное дерево неохотно поддавалось огню, а тот лениво лизал полусырое топливо. Временами сноп искр вырывался из-под палок, озаряя на мгновение верхнюю тьму, и погасал. Сон медленно обволакивал путешественников. Один за другим все уснули...
  ... Эр Лан с испугом проснулся. Дрожь ужаса колотила его. Ему причудилось нечто. Будто его гипнотизирует невидимый и страшно опасный зверь. Неясный, расплывчатый образ хищника, маячил перед глазами. Эр обратил внимание на остальных. Все метались во сне. Лишь Степан Матвеевич лежал плотно свернувшись. Его губы были плотно сжаты, а руки молитвенно сложены. По теням, бегавшим по его лицу, Эр видел, что старик отчаянно борется с видением. Что-то испугало Эра Лана, и он стал торопливо будить спящих друзей. Каждый посыпался с испугом, инстинктивно выставляя руки вперёд, будто защищаясь. Каждый проснувшийся, только взглянув на лицо Эр Лана, тут же спешил будить остальных спящих.
   Во сне Парауэл сполз к воде. Его разбудили после остальных. Рыцарь спешно вскочил и, обведя всех затуманенным взглядом, увидел лежавшего Степана. Парауэл полюбил старика и сейчас спешно бросился к нему. Когда он хотел взять за плечо Степана, дабы разбудить его, то его поразило выражение лица старика. Лицо его было абсолютно спокойно, даже морщины на лбу слегка разгладились.
  - Степан Матвеевич, - ласково потормошил Парауэл. Старик тут же открыл глаза.
  - Вам никогда не приходилось видеть ужасы во сне? - спросил он.
  - Приходилось, - без сомнений сказал Парауэл.
  - А случалось досмотреть сон до конца?
  - Нет.
  - А! Духа не хватает! А я вот сейчас досмотрел. На это надо иметь силу. Да! Увидел я черного бестелесного духа, который спящим людям вселяет ужас, чем гипнотизирует его, а затем пожирает! Да! А я, преисполняясь веры в Господа нашего, выдержал ужас и обратил его вспять.
  - Вы удивительный человек, - промолвила Наталья Вашинкова, только что оправившаяся от шока. - Никому из нас не удалось победить ужас и преодолеть его.
  - Ужас этот живёт на страхе человеческом перед чем-то неизведанным, и победить его можно только положившись на силу Господню.
  - Вам легко говорить, - заметил Витор, сжимая голову руками, - а что делать нам, людям нашего времени, прагматикам и атеистам.
  - А вы подумайте, почему вы такие? Как дошли до этого? Разобравшись же в себе, обратитесь к Господу. Он велик и милосерден. В раю более радостен ему один раскаявшийся грешник, чем десять святых.
  - Это трудно сделать даже мне, - сказал Парауэл. - Раскаяние вещь не мгновенная.
  - Наука дала столько представлений о Боге, что неизвестно: права ли древняя правда, - добавил Чарльз.
  - Никто не требует от вас раскаяния тут же. Господь терпелив в милости своей, - возразил мягко Степан на слова Парауэла. И сказал в ответ Чарльзу: - А Господь скорее не в книгах, не в догадках, и даже не в каменном храме, а в душе человеческой, ибо душа, каждая душа, храм Божий.
  - Как бы вы не спорили, - сказал Михаил Борисович Полин, - нам не заснуть.
  И это признали все. С мучительным ожиданием смотрели на восток, где должны были появиться красные лучи Нраны. Они появились с запада позже на час, относительно восхода Солнца. Мало отдохнувшие путники продолжили путешествие.
  От реки по-прежнему либо уходили, либо приближались вплотную. Однажды между деревьев не оказалось никакого прохода, тогда решили пройти вплотную к реке, но как нарочно именно здесь лес буквально влезал в воду. Кроны деревьев наклонились над медлительной рекой, хватаясь мощными корнями за почву.
  - Джунгли нам здесь не пробить - сплошная стена, - сказал Витор. - Значит будем пробираться здесь.
  Он, да и все, и так стояли на кромке. Благо берег был не обрывистым, а то иначе пришлось бы висеть над рекой. Витор, зацепившись за ветвь, занёс ногу, и, проверяя глубину, сунул альпеншток в воду. Вода тут же забурлила. Витор до того быстро отпрянул, что налетел на сзади себя стоящих. Он взглянул на альпеншток. Между зазубрин было видно что-то белое в виде небольшого шарика.
  - Это не пираньи, это супер-пожиратели, - вывел он, красноречиво показывая повреждённый альпийский посох. Все невольно отпрянули к зарослям.
  - Да, - протянул Парауэл. - Но не стоять женам тут вечность. Всего за пятьдесят метров впереди расстилается вольная степь - там дороги прямее.
  - Вопрос: как нам туда перебраться? - спросил уныло Пол Нэдсон.
  - Это вопрос!
  - Девчата, мужчины в нерешительности! - раздался звонкий голос самой молодой из женской группы - Кати Вейс.
  - Правильно думаешь, Кати, - поддержала Наталья. - Нужен плот.
  - Из дерева, - сомневаясь, произнёс Витор.- Это тоже дерево, - и вновь показал альпеншток.
  - Нельзя испытать и железо, - сказал Рауль. - Прежде чем мы увидим, съедобно ли оно для этих тварей оно утонет. И его у нас мало, чтобы строить мост.
  - Мост? - переспросил Витор. - Мы же говорим о плоте.
  - Я имел в виду мост. Неплохие опоры в дно реки, поверх дерево.
  - Хм, жаль, нет железа
   И все замолчали. И вдруг снизу по течению реки, откуда они шли, послышалось пение:
  Мы построим город голубой
  Для каждого он бывает мечтой,
  Где каждый будет сам собой
  И будет принадлежать лишь той,
  Что он так любит, зная, как любим
  И ею любовью храним.
   Тендерьеори,
   хариори
  И ею любовью храним,
   Хариори,
   тендери
  И ею любовью храним.
   Абсолютно понятная песня в припеве перемежалась непонятными словами, которые были спеты протяжно и чисто. Группа путешественников услышала песню, а вскоре увидела певших.
   Плавно скользя по реке, словно он не плыл вверх по течению, показался огромный, более морской, чем речной, корабль. Борта его были сделаны из материала похожего на пенопласт. Так, по крайней мере, определил Чарльз. Опираясь о борт корабля, стояло несколько певцов. На их цвет сразу обратили внимание все путешественники.
   Во всём облике они походили на людей. Но даже издали можно было заметить их, странно сказать, однообразное изящество. Их лица! Их лица не уступали по голубизне яркому летнему небу. У всех приятные очертания и сочетания высоты лба, величины носа, форм подбородков. И глаза омуты. При всём при этом ни у одного из стоящих не было одинакового цвета волос. Яркие, но нисколько не какофонического цвета, шевелюры.
   Корабль остановился напротив путешественников
  - Привет! - воскликнул один из стоявших на корабле, и все остальные за ним поприветствовали стоявших на берегу.
  - Здравствуйте, - сдержанно ответил Витор, и остальные кивнули головами.
  - Что случилось? - спросил тот же.
  - Застряли, - ответил Витор.
  - В чём же дело?
  - Никак не вылезем!
  - Дерк!
  - Да, ком!
  - Спусти трап.
   Часть фальшборта откинулась, и с корабля был спущен трап.
  - Благодарим, - искренне сказал Витор и взглянул капитану в глаза, и чуть не утонул в них.
  - Рады помочь. Вы, вижу, новички в нашем мире?
  - Да.
  - Тогда понятно. Капитан Врэ.
  - Бывший капитан Витор Килси.
  - Очень приятно! Поехали, ребята!
   Корабль тронулся. Капитан Врэ запел:
   Мы построим город голубой...
   Витор заслушался песни и позабыл спросить, о чём хотел. А о чём хотел спросить? Тоже забыл. По крайней мере, беспокойство, охватившее его за судьбу остальных, временно отступила.
   Они плыли не так уж долго. За небольшим поворотом река раздвинулась и образовала остров. В центре его стоял странный город. На окраине, обращённой к ним, пожилой уже человек обнимал за плечи юношу в окружении людей.
  
   Глава девятая
  
   Путешественники с удивлением разглядывали эту странную картину. На лицах окружавших пару людей проглядывало почтение, смешанное с восхищением.
  - Это наш король Уль, а рядом его сын Пен, - отрекомендовал капитан судна Врэ.
   Путешественники, один за другим, сошли по трапу на сушу. Люди с интересом разглядывали белую кожу прибывших. Король и принц уже разнялись и, держась за руки, подошли к гостям.
  - Рад приветствовать чужеземцев, - приложил ладонь правой руки к груди и слегка поклонился король Уль.
  - Здравствуйте, - за всех ответил Витор.- Мы здесь оказались благодаря вашим подданным. За всех, от нас, приношу им благодарность. Спасибо и вам, ваше величество, за гостеприимные слова.
  - Когда в мой дом приходит мирный человек, дом мой - его дом. Пойдёмте за мной.
   Группа пошла вслед за королём. Чуть впереди его и сзади следовала вооружённая стража. Они прошли по улицам большого селения, дома в котором были одноэтажные, приземисты, выглядывали на улицу окна. По сравнению с современно выглядевшим кораблём, поселение это выглядело так, словно было веков на десять старше.
   Где-то в середине поселения возвышался дворец. Именно возвышался. В нём было два этажа. По высоте можно было сказать, что потолки во "дворце" были высокими. Как и все здания города, строение смотрело окнами на улицу. Но тут окон было больше, а за ними виднелись узорчатые занавески. Порога у дворца не было, зато имелась колоннада из белого, гладко обтёсанного камня, на котором держался балкон. При всём при этом "дворец" был обмазан глиной, словно штукатуркой.
   Король открыл простую деревянную дверь, около которой не оказалось никакого камергера. За дверью открылась взгляду зала.
   Едва войдя в неё, путешественники поразились перемене. Внешний вид и внутренняя обстановка отличались как небо и земля. Металлы, хрусталь, благородный камень, материя - поддавшись фантазии творца, преобразились в чудесные вещи. Мебели было мало, но та, что имелась, свидетельствовала об умении и мастерстве резчиков и умельцев. Далеко, около противоположной стены, в уютной нише, расположился диван. С одной его стороны находилась райская куща, а с другой, небольшой фонтан. Группа необычных животных находилась в середине чаши, что обливалась сверху небольшим, вырывавшимся из центра группы, гейзером.
   Вверху потолок с окраин был окрашен причудливыми расцветками, это сменялось не менее причудливыми картинами, сменялось мозаикой, а к центру потолка вели лучи, смыкавшиеся в точке пересечения. В этом месте был вбит крюк, на котором висела большая люстра.
  - Однако же! - подытожил чувства всех Парауэл.
  - Да, - важно причмокнув, заявил король Уль. - Мы не стараемся вынести свою роскошь за двери и тем самым привлечь своих врагов видом богатств.
  - И как успехи? - поинтересовался Валеко.
  - Вот уже двести лет как мы не воюем!
   Парауэл пожал плечами:
  - Тогда вас завоюет кучка солдат.
  - Не завоюет, - беспечно ответил Уль. - И это подтверждают те двести лет, что мы живём без армии. Надо было бы кому, уже бы давно завоевали.
   Парауэл был не согласен с королём, но промолчал, хотя видел по лицам своих попутчиков сходность со своей точкой мнения.
  - Мой сын проводит вас наверх. После обеда мы поговорим. А пока отдыхайте.
  - Благодарим его величество.
  - Не стоит, - и король удалился.
   Пен повёл их в левое крыло дворца. За ним шёл Парауэл. Он невольно залюбовался юношей. Словно природа, наконец, породила в лице этой расы пропорционального человека. В глазах Парауэла, правда, они обладали, опять-таки, по мнению Парауэла, одним недостатком. У "бедняг" была голубая кожа. Если бы Чарльз узнал об этом, он не преминул бы поведать Парауэлу о расовой дискриминации. Но Парауэл смолчал и тем избавил Чарльза от часа разглагольствований.
  - Вот ваши комнаты, - указал Пен вглубь здания. - Если мужчины согласны разместиться друг с другом, и женщины тоже, то вы поместитесь.
  - Мы дружная компания, - ответил Витор и на правах имеющего звание капитана корабля, стал распоряжаться размещением. Все без возражений приняли Витора в командиры, поэтому всё прошло быстро.
   Парауэла, Рауля и Степана Матвеевича (как прозвали все старика с недавних пор) поселили в одной комнате. Они особо не возражали, ибо каждый считал себя началом всей до сих пор происходящей кутерьмы с переходами через параллельные миры.
  - Эх, - вздохнул Степан. - Когда же мне удастся увидеть мою родину?
  - Знать бы, - ответил Парауэл. - Я тоже скучаю по Аграну.
  - А что случилось с вами, Парауэл. Что такое Агран? Я о таком не слышал и не знаю.
  - Честно говоря, добрый старик, я вовсе не Парауэл. Я король Аграна Миблегин I. У меня в стране произошёл бунт. Очень плохие люди возбудили и настроили против меня мой народ. Я всё делал, чтобы оправдать себя и мне в этом помогали преданные и верные друзья. Но, увы! Всех их я потерял одного за другим. В один миг я повстречал мага Амрея. Он мне предложил переселиться в иное время. И вот я здесь! В принципе я погнался за троном Россмузии, и вот чем это закончилось!
  - Наверное, Россмузией доведётся управлять только истинной династии.
   Рауль, либо точнее, граф Бонье, с интересом слушал столь непохожих людей и вдруг понял! Никогда уже ни в Агране, ни в Россмузии история не вернётся к монархии. Эта мысль повергла в хаос все его представления о вечности и божественности монархии. Перед лицом был факт: монархии обеих стран прервались. Король Аграна остался жить, чтобы подтвердить это! Старик Степан жив, чтобы понять это! Бонье закрыл глаза. Миблегин для него, в образе короля, перестал существовать. Это был Парауэл, с которым он был вровень, которому он был друг!
   В дверь постучали. Рауль очнулся. Внутрь вошёл принц Пен:
  - Прошу отобедать!
   На уровне нового сознания Рауль критически осмотрел отпрыска инопланетной монархии. Принц как принц. Видно лишь, что ему чего-то не хватает, что-то мучает. Надо бы спросить.
   Спустились вниз по той же лестнице. Свернули вправо и прошли в обширную столовую. Длинный стол с чёрными ножками, покрытый белой скатертью с бахромой по краю, был заставлен блюдами. Уж скорее можно было бы обрисовать облик того или иного аримблийского зверя, но сказать, что за блюда стояли на столе так же невозможно как съесть их.
   Вся вышедшая трое суток назад, по земному исчислению, компания из "Эролайнджа" уселась, более-менее одетая по случаю этого торжественного приёма.
  - Танцы будут? - насмешливо спросил Станис у Витора.
  - Танцы будут, - услышав, невозмутимо ответил король.
   А пока, видимо для способствования усвоения пищи, заиграла тихая переливчатая музыка. Под неё-то незнакомая пища была опробована путешественниками. Все блюда нашли замечательными на вкус.
   Затем случились танцы. Мелодии оказались самые экзотические для слуха. Такой вальс в обработке чуть сдвинутого композитора. Танец был что-то вроде вальса в ритме рэпа...
   Для Степана музыка была какофонией, для Парауэла изумляющей, для Чарльза новомодной штучкой, для Станиса нечто вполне приемлемое. Сам король воспринимал музыку естественно.
   Люди постарше, включая Чарльза, не танцевали. Моложе, вроде Станиса "подёргались". После все прошли в другое помещение. Оно полностью было занято креслами.
  - Так, так, и кто же вы? - начал расспрашивать король.
  - Сразу и не скажешь, - ответил Витор. - Некоторые из нас из разных времён и все мы для вас из другого времени. Наш космический корабль направлялся к родной планете, но где-то прошёл неожиданно возникший барьер. Аримбла притянула нас. Так мы здесь оказались.
  - А! Да! Да! Наша планета действительно такая. Она вся наполнена чудесами и с точки зрения разума невозможными вещами. - Король встал и вышел вперёд так, чтобы его было видно. - Вот что я вам расскажу: Аримбла обладает мощной энергетикой. Часть её находится вне границ реальности. Время от времени Аримбла завлекает к себе тех, кто не почувствовал всех прелестей приключений, или тех, кто собрался в одном месте из разных параллельных миров, вроде вас. Мы же знаем, что Аримбла не отпустит вас до тех пор, пока вы вдосталь не хлебнёте разных происшествий. - Король довольно улыбнулся, заметив произведённое впечатление. И ещё довольнее присовокупил: - Насколько известно выбраться с неё не удалось никому.
   Кто-то кашлянул. Это был Степан:
  - Я не собираюсь сидеть на месте. В мои годы повидать мир - великая вещь!
   И вслед за ним согласились многие. В их числе оказались все женщины. А вот четверо мужчин решили остаться.
  - Это хорошо, - сказал Уль. - Обычно на дороге падают хуже приспособленные к тяготам пути. Хорошо когда их побеждает нерешительность в цивилизованном уголке. Значит, остальные дойдут!
  - Отец! - послышался тихий, но звонкий юношеский голос сзади них.
  - Да? - осведомился король у сына.
  - Дозвольте мне уйти с ними.
  - Но между нами всё разъяснено.
  - Неужели я не вижу, отец, что вы не доверяете мне даже после этого случая. Я не могу мучить вас и терзаться самому у меня уже нет сил! Отпустите меня, прошу вас!
   Витор заметил переход с обращения "ты" на "вы".
   Не меняя выражения лица, Уль ответил:
  - Хорошо.
  
   Глава десятая
  
   Так к путешественникам присоединился ещё один человек. Их стало пятнадцать. Сам король Уль проводил их за черту города и сдержанно помахал рукой сыну вслед.
   По планете пошли: Степан Борчаков Матвеев, Парауэл, Рауль, Витор Килси, Михаил Борисович Полин, Пол Нэдсон, Валеко, Наталья Вашинкова, Эр Лан, Станис Лановин, Кати Вейс, Теодора Метьюз, Сара Даулинг, Чарльз Уарт и принц Пен. Некоторым из перечисленных желательно бы было знать причину холодности отношений между сыном и отцом, но никто Пена ни о чём не спросил.
   Идти мимо реки, но в свободной степи было гораздо приятнее и легче, чем пробираться сквозь джунгли. Попутчики переглядывались, глядя на первозданный лес, который с этого берега казался непролазной чащобой, и весело шли по ровному лугу, видевшемуся им широкой лёгкой дорогой.
   Однако степь так же таила свои неприятности. Звезда Нрана обогревала путешественников столь щедро, что время от времени люди чувствовали недомогание. Для того чтобы не упасть в обморок от удара, Пен, знавший о неприятностях, грозящих в степи, предложил надеть на голову что-нибудь из головных уборов, имеющихся у них в наличии. Их захватили не все, поэтому на скорую руку соорудили из кусков материи. Для этого распаковали ноши и из них взяли две рубашки и два платья - женщины возмутились, считая из-за своего меньшинства себя обиженными, но, когда их прелестные головки очутились в безопасности от воздействия красного солнца неким видом платка, то они даже стали благодарить. После этого изобретения от лучей Нраны, поход возобновился.
   Поверхность медленно, но явно повышалась. В первую очередь это выражалось усталостью, начинавшей наваливаться на людей всё сильнее. Решили остановиться тут же, так как места были абсолютно одинаковые и поэтому искать лучшего не стали.
   Разбившись на группы, путешественники разостлали небольшие одеяльца и, разложив на них еду, стали ужинать. Нрана склонилась к восточному горизонту, но от этого её палящие лучи не стали мягче. Даже сквозь одежду Нрана обжигала плечи и спины. Но люди остались на месте. Лишь время от времени передёрнув плечами, они продолжали утолять голод.
   Насытившись, все единодушно решили остановиться на ночлег. Стали размещаться. Неосознанно образовался круг вокруг Пена. Тот не обратил на это ни малейшего внимания.
   Вблизи его ложа разместился, чуть ли не на самой траве, Степан. Он немного поворочался и, почувствовав по своей старости, что ему не уснуть, поднялся на локте и взглянул на лежавшего около него Пена. Тот тоже не спал. Все остальные были ещё либо заняты устройством на ночлег, либо уже уснули.
  - Послушай меня, старика, - сказал Степан. - Обычно рассказ о чём-то тяготеющем над душой помогает облегчить её.
   Степан замолчал, выжидая. Пен повернулся к старику.
  - Меня тяготит не преступление, а отношение отца ко мне.
  - А разве это не одно и то же?
  - Может быть.... Но такой вывод трудно принять. Видите ли, отец долго подозревал меня в бунте против себя, и, я думаю, он и сейчас не уверен в моей невиновности. Всё так перепуталось!.. - громко воскликнул Пен. Несколько человек приподнялись и посмотрели в их сторону. Ни Пен, ни Степан не обратили на них внимания. Молодой принц глубоко переживал, и Степан сильно сочувствовал ему.
  - Хоть моя душа отягощена собственным грехом, юноша, но я хотел бы взять часть твоей боли, если ты позволишь старику взять её.
  - Я вас благодарю за сочувствие и хочу ответить вам откровенностью.
   Юноша-принц на секунду замолчал и начал рассказывать:
  - Я сын отца от первого брака. Он женился в первый раз на знатной девушке из собственного народа, но вскоре разлюбил маму. Она успела принести отцу единственного ребёнка - меня. Неизвестно какие выгоды толкнули его на решительный шаг, но маму он удалил в глушь и сделал невиданную для нашего народа вещь - объявил её не своей женой, а чтобы священники не могли ни в чём его обвинить, сделал себя главой веры. Не скажу, что он деспот, но тут он повёл себя жёстко.
   Вскоре после этого, мама ещё была жива, отец женился вторично. На этот раз на инородке. Хотя она и была обращена в нашу веру, но до сих пор её не совсем восприняли в нашем народе.
   Взяв в жёны Рне, отец долго не имел от неё детей, поэтому я считался наследником. Как было слышно, родственникам мачехи это было не по нраву. Поэтому и свои, и зарубежные врачеватели долго лечили Рне. Лишь когда я стал более-менее взрослым - сейчас мне двадцать один, а тогда было пятнадцать - она родила сына. Для меня наступили тяжёлые времена. Я сам слышал, как отца уговаривали лишить меня ранга наследника и передать право сменить его в будущем на троне более законному сыну. Отец вилял, отшучивался, просто отмалчивался, но в отношении ко мне он сделался холоден, часто на мне срывал злость по поводу моего наследства. Он ещё не мог мне отказать в нём, и всё более тяготился от оказывавшегося на него морального давления, злился на меня за то, что я сам не отказываюсь и не избавляю его от нерешительности и тягости выбора.
   Но происходило худшее. Влияние мачехи усиливалось. При дворе утверждалась новая мода одежды и новая форма поведения. По мере вытеснения местной одежды и местных традиций, появилось много недовольных. Они незаметными тенями шастали по закоулкам дворца и вертелись вокруг меня, нашёптывая в уши невозможные вещи. Мне предложили свергнуть отца. "Пока чужеземцы не утвердились у нас, спаси отечество от поругания", - молили они меня. Их лица расплывались передо мной, и лишь оставался один образ - образ призрака, - льстивого, угодливого и злобного. А я был словно объят туманом. Почти ничего не понимал, не принимал участия в тайных встречах заговорщиков, и лишь иногда от внутреннего ужаса шевелились волосы на голове. До какого-то периода всё казалось мне нереальным. И вдруг я задумался. Меня одолел ужасающий, ничем не прикрытый страх. Я представил любимого мною отца мёртвым и себя, державшего нож, вонзённый ему в сердце. Холод пробежал у меня по спине. Я не мог стать отцеубийцей. Мне не нужен был трон, не нужна была власть, обагрённая свежей, ещё тёплой кровью. Что вызвало во мне шок? Мне сообщили, что отец знает о заговоре, и он отделил свою половину жилых комнат и приказал заколотить одну дверь, а перед другой поставил стражу. Верный слуга спал в ногах кровати отца, а в комнате было оружие. Так вот: заговорщики выбрали следующую ночь для нападения. Они подготовили бумагу с текстом отречения от трона в мою пользу. И они требовали от меня согласия на свои действия, надеясь придать им какую-то законность. "Скажите только "да", ваше высочество, и вам более ничего не нужно делать. Можете остаться здесь или, даже, уехать в своё поместье". А я сидел и не мог сказать ничего. Мой отец никогда слишком не баловал меня своей лаской. Лишь когда-то, помню, забрали меня совсем маленького от матери и его ласковые слова, успокаивающие меня. А затем... Затем что-то произошло. Может быть, он был слишком занят в то время, улаживая дела с северными племенами, ездившими на чудищах. Не знаю, что думать, но я себя чувствовал покинутым и ненужным. В то же время я задумывался о замене Бога на небе - идолом на земле. Отец был монархом светским и духовным. Он стал олицетворением Бога. Мне это казалось богохульством. В моей, ещё детской душе, неизвестно что творилось. Я был раздираем любовью и сомнениями.
   Всё меня давило. Но я не мог стать отцеубийцей. Однако заговорщики, уговаривавшие меня, были неотступны. Уста одного тихо нашёптывали мне в ухо змеиные слова, полные лести, и рассказывали о ситуации в стране. Я боковым взглядом смотрел на него, и мне казалось, что у него раздвоенный язык. В ухе жужжало, и мозг утомлялся, и отуплялся. Было нестерпимо слушать этот голос.
  - Уйдите, - сказал я. Голос затих. Глаза вопросительно уставились на меня. - Делайте, что хотите, - безвольно пробормотал я. Он поклонился, и, буркнув что-то, из чего я разобрал лишь "... величество...", исчез. Я положил руки на голову, стараясь снять отупение, нашедшее на меня.
   Здесь меня и нашёл один из камердинеров отца. "Ваш отец хочет видеть вас, Пен". Сердце моё невольно дрогнуло. "Сейчас". "Да, прямо сейчас". Я с трудом поднялся и поплёлся вслед за камердинером.
   Мне трудно вспоминать свидание с отцом. Знаю лишь, что это было бесконечной мукой и страданием. Отец меня упрекал в непослушании, корил за неправедные дела, и венцом всех его обвинений были слова о заговорщиках. Он просил меня рассказать всё, что я знаю. "Пока не поздно, кайся, и я тебя непременно прощу". Насколько мне тяжко было слушать, настолько тяжко осознавать свою вину. И меж тем холодный, отчуждённый взгляд, не давал мне бухнуться отцу в ноги и просить прощения. Ужас и страх парализовали моё тело.
   Не видя последствий от своих слов, отец нахмурился, и взял со стола бумагу. Вот оно! Во мне всё совсем закоснело. Отец читал о моих провинностях обычным голосом, каким читается простенькая книга. Эта обыденность обвинений, сыпавшихся из уст вроде бы знакомого, родного человека, совсем меня парализовали. "И потому, перечисляя все безобразия сыном моим свершённые, я лишаю его наследства и делаю наследником сына своего Трэ". Иди и не показывайся мне на глаза до моих распоряжений".
   И я ушёл. Но весь день я беспокойно бродил по дворцу... Покой не давали мне обрести произнесённые мною слова. Не стану восхвалять себя, но это были, пожалуй, единственные слова и в правду шедшие против отца. Более ничего я против него не делал. Но зато теперь! Теперь я формально дал согласие на его убийство! Слащавые слова заговорщиков не убедили меня в том, что отец, под давлением силы, откажется от трона и останется, тем самым, жив. Я проклинал себя за малодушие.
   И вдруг! Счастливая мысль пришла мне в голову. Пусть отец что хочет, то и сделает со мной, но я покажусь ему на глаза без разрешения.
   Вечером отец с эскортом уехал куда-то. Заручившись поддержкой преданного мне друга, мы отперли отцовский кабинет и оторвали доски от другой двери так, что она стала открываться. При этом доски оставались на двери, и создавалась иллюзия, что она забита. Эта дверь отворялась вовне. Едва мы проделали всё это, как отец вернулся. До ночи я заручился поддержкой троих солдат. Я их убедил в том, что всё делаю ради блага отца, и дал им клятву в своей правдивости. Они мне поверили, хотя и слышали о моей размолвке с отцом и читали официальную бумагу о лишении меня наследства в пользу брата. После этого мы стали дожидаться начала событий в комнате, прилегающей к кабинету отца. Со стороны якобы забитой двери.
   За полночь началось. С противоположной стороны послышался шум, крики. Потом открылась дверь. Звук шагов внутри кабинета. Приглушённые голоса.
   Тут я раскрыл дверь и со шпагой вступил в кабинет. Все обомлели. Заговорщики держали в руках шпаги, а один бумагу.
   Отец успел сказать слова, больно резанувшие моё сердце:
  - И ты с ними! - но мы уже напали на заговорщиков. Их было семь, нас пять, и потому расправиться с ними было легко. К тому же на шум сбежались стражники и скрутили оставшихся в живых и раненых покушавшихся.
   Отец меня сдержанно похвалил, но я почувствовал по сухости его голоса, что он не доверяет мне. До утра мы сидели в одной из комнат дворца. Она была окружена стражей. Большую часть времени я рассказывал отцу о последних событиях. Рассказ мне плохо удавался, так как отец не проявлял никаких эмоций. Только временами отливающие сталью глаза загорались гневом. Когда я всё ему поведал, опустилась тишина. Тягостное молчание отца давило и угнетало.
   Так прошло несколько часов. Пока не наступил рассвет. Я робко попросил у отца разрешения выйти. Он встал и лёгким движением руки отпустил.
   Я вышел на воздух и вздохнул полной грудью. Показалось, что от свежего воздуха тяжесть с груди спала. Я долго сидел, и теперь ноги сами понесли меня к реке. Я подошёл и сел около реки. Положил руки на колени, а на них оперев голову, и так я просидел пару часов. И вдруг я услышал призыв отца. Я быстро вскочил и побежал в сторону города.
   Отец стоял на площади, окружённый народом. Он подозвал меня и прилюдно сказал, что прощает меня, а затем поднял с колен и поцеловал. Тут появились вы, и знаете, что случилось дальше.
  - Как трогательно, - раздался голос.
   Степан и Пен услышали восклицание и только тут поняли, что Пена слушали все без исключения, а не только Степан.
   Увидев это, Степан сказал:
  - Тем лучше! Откровение хорошо тем, что чем больше людей знают, тем лучше.
   Взбудораженные рассказом Пена люди ещё не скоро заснули. Видимо считая степь неприступной крепостью, охранять лагерь не оставили никого. Так и прошла эта ночь без мер предосторожности.
  
   Глава одиннадцатая
  
   Первым поднялся Степан. Долголетняя привычка, и не особенная сонливость, заставили его проснуться. Он не спеша собрал свои немногочисленные вещи.
   Вслед за ним стали просыпаться остальные. Просыпаться, но не подниматься. Многие предпочитали понежиться. Поднялся Парауэл, Рауль. За ним Чарльз. Словно показывая, что женщине не неисправимые лентяи, поднялись все четыре представительницы этого пола. И уж после них, немного стыдясь своей сонливости, стали подниматься остальные.
   Стоянка путешественников вскоре представляла собой разворошенный муравейник. На кострах что-то варили, пекли, жарили. Витор Килси, бывший капитан "Эролайнджа", заметил фигуру безучастно смотревшего на деятельность других Степана.
  - Степан Матвеевич! А вы, почему не завтракаете?
  - Нет привычки.
  - Но нам предстоит дальний путь и, поэтому, немедленно присоединяйтесь.
  - Ни за что. А, вообще-то, можете не беспокоиться. Я без еды, бывало, проходил сотни вёрст.
   Витор негодующе развёл руками и отстал от старика.
   Управившись с едой, путники довольно быстро собрались. Нрана лишь поднялась над горизонтом. Её лучи цеплялись за ветви деревьев.
   Степь тянулась и тянулась. Путешественники переговаривались между собой, обсуждая происшествия, случившиеся с ними, делясь опасениями и о прочем, что возникает в разговоре и требует выговориться. В хвосте колонны, чуть отстав, шли Станис Лановин и Кати Вейс. Не старше двадцати трёх лет, они, среди людей лет по десять старше, были невольно притянуты друг к другу. В ней Станису нравился небольшой рост, умильно тонкие руки и чистота черт лица. Грация её фигуры восхищала, а заодно требовала отнестись чуть покровительственно. В нём Кати, не последним местом, нравилось лицо. Высокая и широкоплечая фигура, рисовала возможность опереться о твёрдую руку. Между молодыми людьми незаметно возникало чувство. И сейчас Станис развлекал Кати как мог. Она мало улыбалась, а так как в шутках находила следы намёков на любовные признания, то не поднимала на молодого человека глаз, а всё время старалась смотреть по сторонам. Так она заметила парус. Он бы не вызвал изумления, ведь корабль им уже приходилось видеть и даже плыть на нём. Но дело в том, что этот парус показался не с реки, а с суши. От горизонта по степи катились корабли.
   Путешественники воззрились на эту необычную картину. Несколько минут люди безмолвно смотрели как деревянные, настоящие корабли, двигались по степи.
  - У них чёрный флаг! - воскликнула Теодора Метьюз.
   Группа пришла в движение. Витор быстро пошёл вперёд, и все столь же быстро двинулись за ним. Но было уже ясно, что пираты степей преследуют именно их. Ясно было и другое. На открытой местности было невозможно укрыться. Реку, из-за живших в ней существ, так же приходилось отметать как путь к отступлению через неё. Все пятнадцать человек единодушно пожелали оказаться на том берегу, рядом с деревьями. Но, не смотря на безысходность положения, все побежали за Витором, на что-то надеясь.
   Равнина без конца и края стелилась вдаль. Сухопутные корабли неумолимо двигались наперерез. Бег утомил большинство путешественников, и они перешли на шаг. Оказавшиеся чуть впереди группы, вдруг радостно воскликнули. Это привлекло внимание всех отставших. Радость охватила всех. Чуть дальше вверх по течению реки все увидели настоящий мост. И не из лиан и бамбука, а из твёрдого камня. Вид этого моста настолько приободрил путешественников, что они прибавили ходу.
   Но мост оказался дальше, чем рассчитывали все. Его заметили, либо знали о нём, те, кто их преследовал. На кораблях взвились дополнительные паруса, и преследователи с удвоенной скоростью поехали наперерез.
   Мост приближался, но стало ясно, кто достигнет его быстрее. В надежде на спасение многие сбросили с плеч рюкзаки, казавшиеся сейчас непомерно тяжёлыми. Степан, вначале приободрённый видом моста, не отставал от несравненно молодой компании. Но годы его были не те, чтобы бегать наперегонки с ветром. Решив отдаться на милость Божью, он отстал от остальных. Более того, он остановился, и, переведя дух, медленно зашагал вслед. Степан не был образованным человеком, но намётанным глазом он определил расстояние и, сравнив скорость кораблей и людей, вывел, что им никак не достигнуть моста первыми...
   Видимо на кораблях имелись люди тоже умеющие считать. Большинство отстало. Лишь четверо продолжило свой безнадёжный забег. Пол Нэдсон, Полин, Эр Лан и Пен, достигли моста в тот момент, когда с ближайшего корабля спрыгнули люди. В их принадлежности к этой расе было невозможно усомниться, но, видимо, всё на этой планете приобретало необычность. Головы у воинов были выбриты, лишь на макушке оставались густые поросли, схваченные в пучок верёвочкой. Лица до предела заросли бородами. Они были густыми, чуть кудрявыми, но вполне опрятно формы. Талия была обтянута пёстрой шкурой, одним концом перекинутая через плечо.
  Те, кто достигли казавшего им спасительным моста, с затрепетавшим сердцем побежали к нему, и вдруг остановились. На другом конце так же были люди. Эти люди выглядели совершенно иначе. Короткие волосы на голове, бритые лица, яркие одежды, буквально завешенные всевозможными побрякушками и драгоценностями. Эти люди, едва увидев остановившихся на середине моста, надели на головы широкие шляпы, и вышли из-под деревьев на мост навстречу четверым беглецам.
   Меж тем люди с кораблей отсекли проход оставшимся на степном берегу путешественникам, а двое пиратов пошли навстречу людям, вышедшим из леса. При свете Нрана стало очевидно, что кожа у лесных обитателей не белая и не чёрная, и даже не голубая, а зелёная. Обе группы остановились, зажав меж собой Полина, Нэдсона, Лана и Пена, и стали о чём-то оживлённо говорить, жестикулируя. Путешественникам на берегу не было слышно разговора, а тем на мосту хотя и было слышно, но они абсолютно ничего не понимали.
   Группу из оставшихся одиннадцати человек окружили и, чуть оттеснив от моста, стали бдительно стеречь, видимо ожидая исхода переговоров на мосту.
   Там кончилось так. Степные корабельные кочевники повернулись и пошли прочь. Четверых же неудачливых беглецов схватили воины зелёных людей и потащили в лес. Пленники пытались безрезультатно упираться. Все оставшиеся на степном берегу с растерянными, изумлёнными лицами, смотрели на это.
  - Немедленно отпустите нас! - возмутился Витор. - И попросите тех людей отпустить наших друзей. Я требую это во имя закона свободы передвижения!
   Несколько воинов бесстрастно окинули Витора взглядом, и спокойно промолчали.
  - Эх, мне сюда бы хорошее ружьё! - вздохнул Парауэл, окидывая степных кочевников взглядом. Действительно, не было видно, что те были вооружены чем-то иным, кроме копий и сабель.
  - Если они нас рассадят по трюмам кораблей, то нам лучше не сопротивляться, - заметил Степан, которому только что любезно помогли дойти. Его замечание вызвало некоторое негодование среди мужчин. Особенно протестовал Станис Лановин, юноша, обладающий большой физической силой. В этот момент он выглядел настолько мужественно, что Кати им невольно залюбовалась.
   Мужчины уже приняли решение, во что бы то ни стало напасть на стражу, как вдруг властный голос согнал к охране, следившей за путешественниками, дополнительных людей. Группу, уже не помышлявшую о нападении, разделили на три части.
   Степана, Парауэла и Станиса с Витором, отправили на один корабль. Рауля, Чарльза, Валеко - на второй, а женщин - Наталью Вашинкову, Кати Вейс, Теодору Метьюз и Сару Даулинг - в третий.
   Команды сухопутных кораблей развернули их и те, подталкиваемые в паруса ветром, весело покатились по жухлой траве.
  
   Глава двенадцатая
  
   Они очутились в подземной тюрьме. Света тут абсолютно не было и поэтому рассмотреть что-то не представлялось возможным. Твёрдые камни пола не давали возможности чувствовать себя уютно. Он с удовольствием поднялся бы и встал на ноги, но кольца, в которые были закованы его руки, находились около самого пола, так что выше устроиться, чем сидя на корточках, не позволяли. После кое-каких звуков внешнего мира тишина подземелья становилась оглушительной. Поэтому Степан не сразу услышал дыхание рядом с собой.
   - Кто тут? - спросил он.
   - Парауэл.
   - Витор.
   - Станис.
   - Могли бы нас сюда спустить, и не завязывая глаза, - посетовал Степан.
   - Может эта тюрьма не такая как о ней хотят навязать мнение, - предположил дитя своего времени Витор.
   - А эти наручники тоже предположение? - спросил голос Парауэла.
   - Но так иногда делают! - воскликнул Станис, поддерживая Витора. - Например, нас вели в тюрьму, но это вовсе не значит, что нас вели по каким-то ходам, а уж затем вниз. Вполне может быть, что вход в эту подземную темницу в виде конуры, то есть выводит прямо на волю.
   - Довод твой возможен, - заметил Степан. - И если это так... то нам всё равно не освободиться.
   - Отчего же?
   - Руки мои прикованы к стене и, не смотря на твою молодость, Станис, я сомневаюсь, что тебе удастся оторвать кольцо.
   - Я попытаюсь.
   - Попытка, мой юный друг не пытка.
   После этого раздалось яростное сопение, и каждый из трёх других пленников представлял себе усилия Станиса, вздувшиеся мускулы рук и всего тела. Они впрочем, остались безрезультатны.
   И тут раздался чужой голос:
   - Зря стараешься, Станис, послушался бы лучше старшего друга и спокойно отдыхал, чем тратить силу попусту.
   - Кто это? - воскликнули все четверо.
   - Воркус Лэнт, - невозмутимо представился обладатель незнакомого голоса. - Я уже всё перепробовал - ничего не получается.
   - И давно ты здесь, Воркус Лэнт, - спросил Степан.
   - Не так уж давно, но предостаточно, чтобы успеть соскучиться по нормальной еде и нормальному человеческому общению.
   - А что тут?.. - начал и не закончил вопрос Парауэл.
   - Здесь мало и отвратительно плохо кормят пленников, - проговорил Воркус.
   - Неужели степняки поступят так и с женщинами? - негодующе спросил Станис, на секунду представляя Кати в таких нечеловеческих условиях.
   - О, на этот счёт можете не волноваться, - произнёс Воркус Лэнт, прищёлкнув языком. - Женщины здесь ценятся почти на вес золота. Ну, если не на вес, то уж на цену это точно.
   - Что ты этим хочешь сказать, - удивился Степан.
   - Их продадут с торгов по баснословной цене, и, чем женщина красивее, тем выше цена.
   - Ужасно! - возопил Станис.
   - Не скажи, - возразил Воркус Лэнт. - Обычно красотки достаются богатому, но, как обычно, ни на что не способному как мужчина, покупателю.
   - И вы об этом так спокойно говорите! - презрительно фыркнув, воскликнул Станис.
   - А что тут такого? Подобная тема не запрещена и кажется мне вполне естественной.
   - Спасибо за осторожные слова, - поспешно вмешался Витор. - Но вы лучше расскажите нам, потерпевшим крушение на этой загадочной планете, что тут за дела творятся, чёрт побери.
   - А, так вы очередные жертвы Аримблы. Теперь понятно! Ваша тяга к приключениям привела вас сюда. Вот послушайте. Отсюда вам не выбраться до тех пор, пока ряд случайностей не выведет вас с неё. Каждое ваше приключение, любой случай, простая рассказанная история, будет вам помогать. Так что я вам тоже помогу. Есть и иной способ - изо всех сил отрешиться от чувства авантюризма.
   - Что же если кое-кто из нас вовсе не принадлежит к одному и тому же времени и уже испытал приключения?
   - В таком случае вам придётся изведать всё до конца, либо...
   - Либо? - спросили четыре голоса.
   - Либо умереть, что случилось почти со всеми завлечёнными на Аримблу.
   - Тогда мы умрём все, - заявил Витор. - Потому что вся команда "Эролайнджа" и его гости из различных времён. Например, Парауэл находится уже в четвёртом!
   - Вы рыцарь, Парауэл?
   - Нет, в своём времени я был королём под именем МиблегинI, но в результате революции меня сместили с трона. Со мной в мир Степана попал мой близкий соратник, давно скорее друг, граф Бонье.
   - А вы, Степан?
   - Я в своём времени был боярином, убийцей и странником, кем остаюсь до сих пор. С Парауэлом и Раулем я переместился в век Чарльза Уарта, который, наверное, не в этой камере, иначе бы он отозвался, а потом мы попали к Виктору Килси, капитану космического корабля.
   - А космический корабль попал сюда?
   - Да, - ответили пленники. Станис спросил:
   - Скажи Воркус Лэнт, что за народ смуглые степные кочевники и что за народ лесные зелёные люди?
   - Степных кочевников называют народом пардос. С древних времён он занимается пиратством на суше и потому на общий язык всей планеты "пардос" переводится как "пират". У них в глубине степей есть города, там реки, озёра, горы, леса и прочее. Народ многочисленный и поэтому пиратством занимаются лишь жители приграничных земель. Землепашцев и охотников называют "траас", что означает "осевший". Что касается лесных людей, то это неизвестный народ. Говорят они просвещенные, имеют под сводом джунглей города. А что?
   - Они увели наших четырёх друзей, когда они в надежде на спасение побежали на перекинутый через реку мост.
   - Тогда вы можете проститься со своими друзьями. Пеарле уводят пленных глубоко в джунгли и обычно бедолаги до смерти служат своим хозяевам.
   - Мы не можем бросить своих друзей в беде, - пылко заявил Станис, и его сердце ёкнуло при воспоминании о милой Кати.
   - Ты сам освободись, - холодно одёрнул Воркус Лэнт.
   Тут на лестнице послышались шаги. Затем заключенные увидели свет факела. В его свете они увидели пардоса. Он был рослый, атлетически сложенный, примерно лет тридцати пяти.
   - Завяжите им глаза, - сказал он сопровождавшим его воинам, повелительным, знакомым для пленников голосом. - Я Тардос Вэр и советую всем меня слушаться. А! Воркус Лэнт! Ты пойдёшь со всеми, час твой настал.
   - Куда вы нас поведёте? - в волнении спросил Витор.
   Пардос чёрным оком взглянул на него и ответил:
   - Не твоё дело.
   Их отцепили от колец и, завязав глаза, вывели из подземелья. Повязка на глазах Станиса чуть сбилась и то, что он увидел, заставило его сердце усиленно биться. Повязка на глазах Станиса чуть сбилась и то, что он увидел, заставило его сердце усиленно биться. На сей раз он, правда, не увидел Кати. Он увидел простор, а внедалеке небольшой город. Витор был прав: тюрьмы наверняка располагались на отшибе города. Если их вернут в тюрьму, то он что-нибудь прихватит с собой.
   Станиса подтолкнули в спину, и он быстро пошёл направляемый по пути ударами в правое или левое плечо, в зависимости от того, куда его хотели заставить повернуть. Он и сам неплохо рассмотрел путь, но, ни за что бы, ни выдал это Тардосу Вэру своим поведением.
   Их привели в город и втолкнули в какое-то обширное здание. Там пленников подержали под стражей, а затем, подталкивая, провели вверх, где всем сняли повязки.
   Четверо пленников увидели большой зал, вдоль сте6н которого стояли пираты. В центре под балдахином, стоял большой трон, разукрашенный с варварской роскошью. На нём восседал атлетического сложения мужчина. Его чёрная кожа резко контрастировала с белой одеждой. На этом человеке кроме кольца с большим рубином не было никаких украшений. Около трона стояло несколько воинов. Под стальными кирасами играли мощные мускулы. В руках воины держали обнажённые мечи.
   Тардос Вэр поклонился сидящему на троне мужчине и сказал:
   - По вашему приказу я доставил пленников.
   - Ты говорил, что их больше.
   - Сейчас приведут остальных.
   - Я никогда не повелевал приводить к себе пленников, но Тардос обмолвился о вас. Я заинтересовался чужеземцами и вот вы здесь.
   Дверь в зал отворилась и под конвоем в него вошли Чарльз, Рауль и Валеко. Обе группы хотели броситься друг к другу, но путь им преградила стража.
   - Вы не имеете права нас задерживать, - возмутился Витор.
   - Право здесь диктует сильнейший, - снисходительно ответил пиратский повелитель. - Кто не может в бою отстоять свободу, тот становится рабом.
   - Мы не могли себя защитить, - справившись с душащим его гневом, сказал Станис, - но отпустите женщин, они не мужчины и не повинны в своей слабости. Они уйдут обратно, откуда пришли.
   - У нас это не принято, - заявил Тардос Вэр вместо своего повелителя. - Если мужчины не могут защитить не только себя, но и женщин - он не мужчина. Женщина же попадёт к победителю. И им будут предоставлены хорошие условия. Вас же завтра продадут в рабство с невольничьего рынка завтра утром нашим братьям земледельцам. И тебя Воркус вместе с ними, довольно я терпел твои выходки.
   - Если бы у нас было оружие, я бы показал тебе кто из нас мужчина, - гневно сверкнув глазами, сказал Станис, - но мы чужаки на это проклятой планете и не знали о том, что нам грозит в пути. Иначе бы мы захватили с собой оружие, с которым вы не сталкивались за всю свою жизнь.
   -Вот и жалейте теперь остаток дней, - недобро сверкнув глазами, ответил Тардос Вэр.
   - Я не могу быть рабом, - сказал вдруг Парауэл. - У себя дома я был королём. Вы не можете продать меня как безродную скотину.
   Вся компания недоуменно посмотрела на Парауэла. А тот, словно отрешившись от всех, гордо поднял голову.
   Повелитель и Тардос Вэр переглянулись.
   - Нам нет дела до того кем ты был ранее, - произнёс повелитель пиратов. - Но, всё же, учтём это. Я вижу здесь старика. Он никому не понадобится. Ты останешься во дворце вместе с ним.
   Парауэл сдержанно поклонился.
   - Я могу быть хорошим воином, - заметил он.
   - Подумаем, - ответил повелитель, а затем резко сказал: - Остальных увести!
   Перед выходом им завязали глаза. В душе Станиса всё кипело. Он возненавидел главного пардоса, не увидел Кати, проклинал вдруг предавшего Парауэла. С такими чувствами его посадили на землю в прежней тюрьме и приковали руки к кольцам. Где-то вверху что-то стукнуло.
   - Наша единственная надежда сбежать сегодня ночью, - сказал голос Рауля.
   - Как? - страдальчески спросил Станис. - Может, посоветуешь поползать у ног этого пирата, как сделал это твой друг Парауэл?
   - Молчать! - воскликнул Рауль. - Не оскорбляй его!
   - А что? Может быть, ударишь?
   - Не время ссориться, - послышался голос Витора. - Может Парауэл что-то задумал. Нам надо на него положиться.
   - Не надо, - сказал Воркус Лэнт.
   - Почему? - спросил Валеко.
   - Я стянул у стражника ключи от замков на наших цепях, - торжествующе ответил Воркус.
  
   Глава тринадцатая
  
   Четвёрка, спасшаяся от пиратов степей и так неожиданно попавшая в плен к жителям леса, очнулась после продолжительной потери сознания. В небольшом светлом и сухом помещении. Пол Нэдсон, Михаил Полин, Эр Лан и Пен один за другим пришли в себя. У них остались самые размытые воспоминания о происшедшем, видимо из-за странного сна, и поэтому понадобилось какое-то время, прежде чем пленники очнулись. Их состояние походило на последствия принятия сильного наркотика, некоего снотворного.
   - И попали же мы с вами в переплёт, - сказал Полин, растирая затекшую шею.
   Откуда не возьмись, раздался голос:
   - Не разговаривать!
   - Кто вы, чёрт возьми! - воскликнул Эр Лан.
   - Не разговаривайте, иначе буду вынужден вновь вас усыпить.
   Пленники переглянулись и нашли нужным замолчать. Спать им вовсе не хотелось. Молчаливое ожидание продолжилось недолго. Они дождались. Кое-кого, а не что-то. Вошедший был низок и толст. Его зелёная кожа была бледнее.
   - Я ваш хозяин Вистис.
   - С чего бы?
   - Я здесь задаю вопросы! - кольнув Лана бесцветными глазами, выдохнул Вистис. - Сколько вам лет, какое у вас здоровье?
   - Переживу тебя, - не выдержав, ответил Пен.
   - Сомневаюсь, и буду с тем большим сомнением на это смотреть, если тебя выпорют, как следует, щенок! Отвечайте мне только на вопросы. Любое другое слово и вне зависимости от того, кто произнёс эти слова, все познакомятся с кнутом.
   Воцарилось секундное молчание, а затем Полин нехотя произнёс:
   - Мне сорок два, страдаю одышкой, и, кажется, время от времени барахлит сердце. - Он хотел сказать, что капитан Витор Килси неоднократно пытался списать его с корабля, но ему это, видно к несчастью, не удалось. Но вспомнив о кнуте, вовремя сдержался.
   - Мне тридцать восемь, - ответил Нэдсон. - Иногда болел гриппом.
   - Мне тридцать один, - сообщил Эр Лан. - Страдаю аллергией на пыльцу.
   - Мне двадцать один, - последним из всех ответил Пен. - Ничем не болел.
   Вистис важно покачал обрюзгшей головой и сказал:
   - Это хорошо, что вы ничего не утаили и вместе с тем не сказали ничего лишнего. Это было бы бесполезно, поскольку у нас есть медэсперты. Медицина у нас так же не плоха и любого излечит от недуга. После этого вас отправят на мою плантацию собирать тиро
   - Можно спросить?
   - Ты уже спросил. Спрашивай дальше.
   - Что такое тиро?
   - Уважу твоё любопытство... э, Полин! Тиро - это стелящееся по земле растение. Оно сплетается и очень колючее. Листья тиро остры как бритва, а сок жгуч. Но когда тиро собирают, то из него делают очень многое. В сыром виде это отличная приправа к супам, кашам и тоирикам. Тоирики - это наши питательные и насыщенные витаминами салаты. "Тоир" в переводе с нашего языка - добавки, а окончание означает - приправа. То есть Тоирики - добавка к еде с приправой. Так как это мы давно не употребляем с другой пищей, то она стала отдельным блюдом. Тиро можно жарить, варить, сушить, печь, а если сок выжать и сквасить, то получится хорошее вино. - Вистас язвительно хохотнул и добавил: - На этой работе не выдерживают дольше года.
   Он быстро отвернулся от своих рабов и, сказав несколько слов стоящей у дверей страже, быстро куда-то ушёл.
   - Приятная перспектива! - воскликнул Пен. - Мне, принцу крови, быть рабом.
   - А я хоть и не принц крови, но тоже не хочу становиться таковым, - вздохнул Полин.
   - Надо отсюда бежать, - предложил Нэдсон.
   - С удовольствием, - согласился Лан.
   _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
  
   Наталья Вашинкова о чём-то напева, сидела перед зеркалом и наводила макияж. Всевозможные кисточки, туши, помады, кремы - в изобилии лежали на тумбочке перед ней. Три женщины в лёгких кружевных платьях сидели уже давно, прихорашивая себя, и лишь Кати осталась в том походном костюме, в котором её привели в комнату. Чуть устроившись на стульчике, она не принимала участия в занятии, которым предавались подруги. Задумавшись о чём-то, она не обращала на них никакого внимания.
   - Девочки, - игриво сказала смуглая Теодора Метьюз, - чего это наша Кати такая хмурая?
   - Я думаю, ей не дали какую-нибудь пудру и она обиделась, - поддержала шуточный тон Сара.
   - А я думаю, ей приглянулся тот молодой статный солдат, - предположила Наталья, весело подсмеиваясь.
   - Прекратите! - воскликнула обиженно Кати.
   - Ой, девочки, заговорила!
   - Перестаньте, - повторила Кати. - Вы в плену, а рядитесь как куклы. Неужели вам понравилась роль невольниц?
   - А, по-моему, мы неплохо устроились, - возразила Сара. - Только вспомните, какое нам оказывают преклонение и почтение. Всё к нашим услугам.
   - Всё, но не свобода! - горячо ответила Кати.
   - Лучше такая неволя, чем неудобства на свободе.
   - Так сидите здесь, дурочки, а мне, как только представится возможность, будет милее воля, чем эта, хоть и золотая, но клетка! Как мы, равные мужчинам, обслуживали сложную технику "Эролайнжда", как смело пустились с ними в путь. А теперь...
   - А теперь нам предоставлено всё, а твои мужчины не смогли нас защитить и, наверное, за это уже поплатились. Так им и надо! - сказала Теодора обиженно.
   - Как вы смеете, - бросилась она защищать род мужской, заключающийся в одном образе Станиса. - У них же не было оружия.
   - А хоть бы оно и было! - возразила Наталья. - Что толку. Хотя бы от старого Полина!
   - Вы несправедливы!
   - Девочки, может у нашей Кати остался среди мужчин, кто ей понравился, - точно предположившая много замечавшая Сара.
   - Если это так, то понятна её горячность, - засмеялась Наталья.
   Теодора чуть недовольно посмотрела на неё, но Кати того уже не видела, выбежав в возмущении в отдельную комнату.
   Наталья и Сара пожали плечами, а Теодора назидательно заметила:
   - Не травите вы девочку, или потеряете в ней друга. К тому же - ах! - каждая может влюбиться.
   _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
  
   Сверху спускались. Едва спустившийся вошел в подземелье, его ловко толкнули в бок и тюремщик с проклятием полетел вниз кувырком, выронив факел. Чья-то рука отнесла его вглубь каземата. Огонь вырвал из темноты несколько лиц и небольшую кучу земли. У связанного собственным ремнём тюремщика забрали два ножа. Затем всё вновь погрузилось во мрак.
   Сверху услышали изрыгнутые проклятия тюремщика, и вниз бросилось четверо конвоиров, не совсем понимавших, что случилось с их начальником. Проход был узок, и более одного человека идти не могло. Одного за другим троих постигла участь тюремщика. Последний из них застыл перед входом в подземелье, не решаясь войти и не сообразив попятиться. Это его и погубило. Из темноты появилось лицо молодого парня, и крепкие руки схватили конвоира, прежде чем тот успел выхватить меч. Нападавший человек ненадолго остановил конвоира и этого хватило. Из-за боков юноши появилось еще по паре рук, которые его и потащили внутрь темницы.
   Через какое-то время группа прищуривавшихся от света людей, осторожно вышла из двери прикрывавшей вход вниз. Снаружи они никого не увидели.
   Часть мужчин облачилось в одежды связанных и оставленных в тюрьме охранников, другие остались в своей одежде. Создавалось впечатление, будто вооружённые люди ведут рабов в город.
  
   Глава четырнадцатая
  
   Начальник городской стражи, не моргнув глазом, пропустил воинов и пленников, не усмотрев повода для беспокойства. А причина была - удосужься он внимательнее присмотреться к солдатам, то он не принял бы угольную сажу за истинную черноту кожи. Но он был несколько пьян и очень не внимателен. В этом городе не боялись чужаков, ведь все боялись пиратов и поэтому в городе давно считали, что те, кто входит внутрь, не опасны. Само имя пардос многие века отпугивало кого бы то ни было от безумных предприятий, хотя прошло то время, когда пардос своей многочисленностью наводили ужас. Многие пристепные народы благодарили пардос за то, что они разделились, и кочевников становилось всё меньше. Но теперь в город степных пиратов впервые входила группа смельчаков. Никто из них не сомневался, что женщины, которых они надумали освободить, находятся здесь.
   Станис уверенно вёл своих друзей по улицам незнакомого города. В прошлый раз из-под повязки он увидел массу деталей и сейчас легко вспоминал по ним дорогу. Он уже увидел дворец, но тут его остановили вопросом.
   - Куда идёшь, капитан?
   - По приказу повелителя веду пленных на рынок рабов, - невозмутимо ответил Станис.
   - Так ты идёшь в другую сторону. Надо же идти обратно.
   - Мне рядом кое-что нужно, - ответил навязчивому прохожему находчивый юноша. - Я подумал, что не нарушу приказ, если дам крюк.
   - Ваше дело, смотри со стражниками внимательнее за этими трусами, и доведите их до позорного помоста.
   Станис краем глаза заметил побагровевшее лицо Рауля и, опасаясь выдать себя и других, ударил его в плечо и грубо сказал:
   - Пошёл вперёд. - А прохожему убедительно добавил: - Обязательно доведу.
   На всякий случай он свернул за угол, где вся компания перевела дух. Станис извинился перед Раулем, тот быстро взглянул и что-то буркнул.
   Станис выглянул на намеченный путь. На этот раз никого не было в узком переулочке, и их никто не мог остановить. Они пошли к дворцу, при входе в который ещё надо было проявить изобретательность, ведь здесь их не ждали вообще.
   Стоящая перед входом стража узнала не накрашенных золой пленников, и преградила группе дорогу.
   - Что надо?
   - Повелитель просил вновь привести пленников, - солгал Станис.
   - Я об этом не знаю. Мне не давали приказа пропускать чужаков. - На этот раз один из стражников внимательнее вгляделся в Станиса. Взгляд его стал подозрительнее.
   Станис глянул на Чарльза и Рауля. У них в глазах он прочёл одобрение. Станис секунду сомневался, а затем резко выхватил меч и напал. Их атака была настолько неожиданна, что стражники ничего не успели сделать. Станис впервые убил человека за свою короткую жизнь и в душе поразился своему поступку. Но задуматься над этим ему не дали обстоятельства. Из дворца выскочило ещё несколько солдат привлечённых шумом.
   Рауль увидел, как Станис поразил стражника и оказался около него, завладев мечом. С этой минуты ни один из солдат, выскочивших из дворца, не мог дорого ценить свою жизнь.
   Схватка накалилась. Вооружённые Витор и Чарльз сразу вступили в неё, а остальные постепенно втягивались, по мере того как у них появлялась возможность завладеть оружием. Не смотря на небольшой рост и отсутствие каких-либо навыков во владении мечом, и даже не имея задатков воинственности, Валеко храбро вступил в сражение с одним не слишком крепким стражником. Они скоро оттеснили дворцовую стражу и ворвались в большой зал. Он был пуст. Его быстро преодолели и открыли следующую дверь.
   И невольно были поколеблены духом. В зале находилось много воинов. Этот зал был тем самым, где их принимал повелитель пардосов.
   По счастью внутрь вошли лишь Станис, Витор и Чарльз. Валеко быстро сообразив, успел преградить дорогу всем не загримированным.
   Глава пиратов взглянул на троицу вошедших и ворчливо спросил:
   - Почему вы опоздали, капитан? Кстати, что-то я тебя не припомню. Как тебя зовут?
   К удивлению друзей Станис стал на одно колено и, наклонив вниз голову, произнёс:
   - Прошу прощения за опоздание, но проклятые пленники пытались бежать. Лишь после того как мне и моим солдатам удалось их водворить на место, мы поспешили сюда, уведомленные о большом собрании во дворце. А зовут меня Аробус, и я совсем недавно прибыл с дальней части ваших владений, повелитель.
   Правдивая ложь была произнесена с такой уверенностью и достоинством, что даже повелитель пиратов был приятно поражён, а иначе чем ещё можно объяснить последующее приглашение.
   - Подойди ко мне, Аробус.
   Станис поднялся с колена и быстро прошёл мимо воинов. Настолько быстро, что его неестественная чернота осталась незамеченной. Он оказался около пиратского главаря и, когда тот понял, что к нему приближается чужак, было уже поздно. Станис чётким движением гибкого тела прыгнул к нему, выхватил нож и приставил к шее.
   Несколько воинов сделали движение на помощь своему владыке, но Станис недвусмысленно предупредил:
   - Учтите, я зарежу его, если кто-то двинется с места. Пусть мне потом за это грозит любая кара, но ваш властелин этого не увидит! Друзья, ко мне!
   Тех долго упрашивать было не надо, тем более что они находились в непосредственной близости. Бдительно глядя по сторонам, все остальные прошли к Станису и встали вокруг него и повелителя пиратов.
   - Веди нас к нашим женщинам, пират!
   Попавший в заложники главный пират счёл нужным повиноваться. Прикрывая Станиса "террористы" эскортом, предохраняясь от возможного нападения, двинулись прочь из дворца.
   - Где Парауэл и Степан? - спросил Станис, чуть нажимая остриём ножа на шею заложника.
   - Мы пойдём мимо.
   - Вот что владыка, нам для общения нужно твоё имя, а то из-за сумятицы мы про это как-то позабыли.
   - Сантис Клав, - отрекомендовался тот.
   - Сантис. Почти как Станис. В принципе поменять пару букв...
   - Рад за вас.
   - А я за тебя.
   - Вон та дверь. За ней находятся Степан и Парауэл.
   Дверь снаружи закрывалась на обычный засов. Его просто скинули и открыли дверь. В силу обстоятельств Сантис Клав шёл впереди и оказался на пороге первым. В следующий момент тонкий самодельный нож вошёл без сопротивления в тело владыки пиратов.
   - Что же вы наделали, Парауэл! - воскликнул, хватаясь за голову Чарльз. - Мы теперь отсюда не выберемся
   Парауэл вначале растерялся, затем пришёл в восторг от вида своих попутчиков. И лишь затем сказал:
   - Не беспокойтесь. Труп Сантиса оставим в комнате, а в его одежду нарядим Лановина, который подходит по комплекции.
   - Только что говорил о похожести наших имён. Надеюсь, существующая между нами позволит мне закончить жизнь иначе.
   - Теперь нам придётся побродить по дворцу, - мрачно сказал Рауль.
   - Зачем?
   - Надо найти женщин.
   - Так зачем - они здесь.
   - Здесь? - вырвалось у всех.
   - Здесь. Степан Матвеевич золотые руки. Он смастерил отмычки и сумел обмануть стражей. Я же перед тем узнал, где находятся наши подруги.
   - Россмузия славилась неладно ворами, - послышался старческий голос Степана.
   Все вошли в комнату. С Сантиса Клава сняли верхнюю одежду, на которой почти не было заметно следов крови. На пёстрой одежде она не замечалась; и, приведя её в некоторый порядок, облачили в неё Станиса. Только после этого четырёх чуть недовольных женщин выпустили из отдельной комнаты. Кати увидела и узнала Станиса, зарделась, но более ничем не подала вида.
   К горлу Станиса был поднесен нож, который держал высокорослый Чарльз. Так компания нашла способ выбраться из дворца.
  
   Глава пятнадцатая
  
   Их посадили на востребованный сухопутный корабль. Воркус Лень знал, как управлять им и они быстро покатили по степи, подгоняемые ветром. Город удалялся. Они надеялись, что прежде чем откроется истина, они отъедут далеко.
   В пути Станиса называли Сантисом, то Аробусом. Последнее имя упоминалось столь часто, что Станису надоело поправлять.
   К исходу столь насыщенных дней корабль донёс их до окраины степи. Им удалось немного проехать, но встречавшиеся часто овраги, заставили покинуть столь удобное средство передвижения. Взяв с сухопутного корабля провизию и воду, путешественники вновь пошли пешком.
   - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
  
   Предстоявшее рабство совсем не нравилось Полину, Михаилу, Эру и Пену. Они не спали всю ночь, пака у них не созрел дерзкий, но суливший им освобождение план. На его осуществление понадобилось немного материи.
   Рано утром стражники вошли на стук и не могли поверить своим глазам. Вместо четырёх пленников в комнате находилось двое.
   В помещении стояли сумерки, поэтому стража не заметила, как оставшиеся в домике пленные, странно вытянулись.
   - Где ещё двое?
   - Сбежали, - ответил Пен, хладнокровно. - Они посоветовались со своим ангелом-хранителем и решили не быть рабами. Мы решили тоже исчезнуть.
   Стража всполошилась. В комнату вбежала несколько человек и её стали быстро обыскивать. Некоторые из стражи, до того выхватившие мечи, в пылу обыска, не думая о смысле своих действий, положили свои мечи на пол, обыскивая закоулки обеими руками.
   Лишь двое или трое увидели, да и то онемели от ужаса, как два человека переломились пополам. Они бросились к мечам и, схватив их, пустили в дело. Со стражей быстро покончили. Шум никого не привлёк. Четыре "бунтовщика" переоделись в одежды стражи. Но как сделаться зелёными?
   Надвинув на лица найденные в доме шляпы, и спрятав руки в перчатки, они строем вышли из дома. Его никто не охранял. Либо это проявлялась беспечность, либо пленившие их не сомневались в надёжности стражи.
   Рисковать переправляться на тот берег они не стали. Там они могли с таким же успехом попасть в плен. Все четверо думали, пребывая в уверенности, что их друзья всё ещё в неволе и никогда из неё не выйдут. На самом деле те уже вернули себе свободу. Впрочем, команда, которой удачно руководил Станис, думала аналогично и так же ошибочно.
   Пен, Полин, Нэдсон и Лан двинулись в путь, не зная того, в ту же сторону, как и друзья, спасшиеся от пардосов. Невероятное дело произошло: обе группы (даже три) спаслись из плена и, судя по всему, направлялась навстречу друг другу.
   - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
   На пути группы, бежавшей из рабства от степных пиратов, попалась небольшая роща. Здесь они решили переночевать. В лесе попались какие-то фрукты. Их собрали. Воркус убеждал в их съедобности. Действительно они всем понравились на вкус. В лесу Парауэл и Станис-Аробус добыли дичи. В них обоих проснулся охотничий дух. Когда надо добыть пищу, накормить людей, среди которых есть женщины, то охотник просыпается в каждом.
   За дичью пришлось побегать, покараулить, но итогом стало мясо, зажаренное на костре. Правда с одним "но" - без соли мясо не имело того вкуса как хотелось бы. Но они проголодались настолько сильно, что съели мясо без столь необходимой добавки.
   После этого группа расположилась на отдых, и никто не заметил как отмывшийся Станис и взволнованная Кати исчезли.
   Под одним из деревьев Станис сказал ей:
   - Я тебя люблю.
   Кати взглянула на Станиса и, чуть вздохнув от таких привычных, но не ставших менее нежными слов, ответила:
   - Ах, ты мой Аробусик!
   Поцелуй заглушил все слова.
  
   Глава шестнадцатая
  
   Между степью и горами располагалась сильно пересечённая местность. Поверхность была сильно изрезана оврагами, на дне которых чаще всего те6кли ручьи, небольшие речки. Местами путники выходили к небольшим озёрцам. Тогда мужчины садились рыбачить, добывая рыбу не только для завтрака, обеда или ужина, но и в запас. Чаще всего четвёрка женщин занималась её обработкой. Если же по пути удавалось убить зверя, то Валеко, в прошлом он изучал обо всех способах разделки и копчения, не подпускал к делу никого. Он был один из тех мужчин, что считал, что женщина-повар - это аномалия. Обычно он активно вмешивался в процесс приготовления пищи, но к рыбе в чешуе не прикасался.
   Попав в проходимую ими местность, Валеко с интересом осматривал овраги и объяснял, что тут сильно вымыта почва, и можно осмотреть культурные слои.
   При новой остановке Чарльз обнаружил на дне одного оврага странный камень. Сам он был не очень тяжёл, чуть прозрачен и остр по краю. Валеко осмотрел его и веско сказал:
   - Он похож на земной обсидиан. Им в древности пользовались наши предки. В их руках привязанный к палке камень становился грозным оружием.
   Теодора и Кати слышали этот разговор и более старшая женщина сказала:
   - Надеюсь, здесь нет диких людей.
   Путешественники стали лагерем около подошвы большого горного хребта. Они не знали, что по ту сторону нескольких холмов, рядом с которыми текла та самая река, которой они придерживались в своём пути, расположился другой лагерь.
   Ни те, ни другие группы и не могла предположить, что друзьям, попавшим в плен, удалось освободиться. Более того: никто не думал совершать нападение для освобождения пленников. Парауэл хотел бы освободить Полина и других, но даже он считал подобную вылазку безумной, без знания, куда идти и где искать. Что касается группы, в которой находился Полин, то там только Пен задумывался о судьбе товарищей. Он хотел бы пойти к отцу и попросить у него помощи по розыску и освобождению, но, в тоже время, представлял выражение его лица. Наверняка партия новой королевы с момента его ухода упрочила своё влияние на короля. Поэтому свои мысли он держал про себя, решив положиться на судьбу.
   Так что благодаря сдержанности, возникшей в силу обстоятельств, обе группы не пошли на бесполезный риск. Не зная своих похожих мыслей, оба лагеря утром снялись с места и отправились далее. На их пути встали горы, а река, разделявшая их, была всё уже и стремительнее.
   В середине дня Парауэл, Витор и Станис, отправились на разведку пути, оставив остальных на небольшой пологой площадке. Не зная куда двигаться, отряд решил послать вперёд трёх-четырёх человек.
   Воркус Лэнт так же не знал дальнейшего пути, но превосходно знал, как организовать жизнь лагеря и добывать пищу в этом, казалось бы безжизненном краю. Степан ему стал неплохим помощником, а из Рауля, Чарльза и Валеко получились заядлые рыболовы.
   Витор, Парауэл и Станис взяли с собой в путь оружие и немного еды. Предполагалось, что они пойдут втроём, а затем к лагерю вернётся один из них. Двое же останутся на том месте, где будет найдена дорога или хотя бы проход. Они втроём должны были идти двое суток, а на третьи один из них повернуть назад.
   Трое мужчин с трудом отправились на разведку. Во время первых суток они карабкались вверх, и когда Нрана закатилась за пики гор, мужчины натолкнулись на почти отвесную стену. Становилось так темно, что никто не решился продолжить поход. Зато на следующий день они уже были в пути.
   Около трёх часов понадобилось, чтобы обойти стену. Наступило утро, и в горах было холодно. Поэтому когда обогнули стену, мужчины не сговариваясь, стали стаскивать в кучу куски дерева. Костёр с трудом удалось развести и на нём разогрели пищу и нагрели воду. Подбодрившись таким способом мужчины, продолжили идти.
   Где-то во второй половине дня они вышли с узких тропок на довольно просторное плоскогорье. С этого места Парауэл рассмотрел пройденный путь.
   - Мы шли не слишком лёгким путём, - сказал он. - Посмотрите, отсюда видна наша стоянка. Если идти от неё напрямик, то будет лучшая дорога. Мы же взяли левее. Тогда мы сможем обогнуть стену с другой стороны.
   Витор и Станис, осмотрев указанный маршрут, согласились с Парауэлом. Они запомнили некоторые участки, ориентируясь на которые они могли пройти по местности позже всей группой дальше. Плоскогорье вначале расширилось в долину, где кое-где росли деревья. Зато каких размеров! Это были высокие стройные гиганты. Вероятно, ветры не заглядывали на это плоскогорье из-за окружающих высот и гиганты, превосходно освоившись с холодами, выросли до таких размеров. Далее долина резко суживалась в ущелье. От стены до стены в ряд не смогли бы уместиться более пяти человек.
   - Здесь, - сказал Парауэл, - небольшой отряд хороших воинов мог бы сдержать натиск целой армии.
   Хотя Парауэл произнёс слова тихо, они были отражены горами, и эхо повторило их, сбиваясь и наезжая звук на звук.
   Путники послушали его и Парауэл, в знак молчания, приложил палец к губам. Он знаками показал, что может быть обвал и друзья поняли его.
   Из-за высоты окружающих пиков Нрана скрылась за горизонт быстрее. Разведчики остановились. В ущелье не было никакого дерева. Ночевать в таких условиях было невозможно, поэтому решили вернуться в долину, как вдруг, впереди них на дороге, по которой они шли, послышался звук.
   Парауэл прислушался и после некоторого времени шёпотом сказал:
   - Я недавно говорил об армии. Так я могу поклясться, что нам навстречу идёт армия. Прислушайтесь к равномерному звуку - это наверняка шаги и, если это так, то идущей маршем массы людей.
   - Как же они идут маршем? - спросил, сомневаясь Витор. - Здесь нет ровного места, чтобы идти строевым шагом.
   - Возможно, мы дошли почти до конца ущелья и за ним может быть совсем иной вид.
   - По крайней мере, нам надо бы отступить, - посоветовал Витор.
   - А мне кажется наоборот, - воинственно заявил Станис, вынимая меч.
   Парауэл махнул на него рукой и, заставив вложить меч обратно в ножны, сказал:
   - Я тоже воин, Станис, но нас мало и отступление я не считаю позором. Более того - принять сражение - глупость. Вернёмся скорее в долину, там нам легко будет спрятаться.
   Путники ещё не раскладывались на отдых и сейчас, благодаря этому, без суеты стали возвращаться в долину. По изменению звуков Парауэл определил, что армия (или даже часть её, или просто группа людей) вступила в ущелье, оставив маршевый шаг. Парауэл, Станис и Витор были преследуемы два с половиной часа. Выйдя из ущелья в долину, они вздохнули свободно и поспешили удалиться в сторону. Только они успели отойти вглубь долины, как из ущелья вышла колонна войск. Крайние ряды воинов несли факелы. Огонь ярко освещал большое пространство вокруг.
   Колонна продолжала выходить из ущелья, и войско быстро устраивалось на отдых. Запылали костры. По их многочисленности Парауэл постарался определить численность войска. Небольшой ветер дул в их сторону и доносил запах готовящейся еды. Путники проглотили комок в горле и почувствовали голод. Разводить костёр под боком у большого войска было неразумно. Пришлось утолять голод тем, что не требовало варки или жарки. К исходу ночи они изрядно продрогли. К утру в долину выехал большой обоз. Вероятно, он вёз провизию.
   С наступлением раннего утра, с той стороны, откуда они пришли, Станис заметил какое-то движение. Он положил руку на плечо Парауэла и, когда тот оглянулся в направлении, указанном Станисом, то чуть охнул. Острым взглядом Парауэл рассмотрел доспехи, пики и щиты. Но не это главное. Впереди массы солдат, средь группы ближней к ним, он увидел шедших под охраной Степана, Чарльза, Валеко, Рауля и женщин. Парауэл было схватился за рукоять меча, но одумался и, подозвав знаком товарищей, стал быстро шептать:
   - Захватившие наших друзей и подруг являются враждебными той армии, от которой мы ушли ночью. Я предлагаю: когда начнется сражение, врезаться в ряды войска и освободить наших друзей.
   Станис и Витор горячо поддержали замысел. Они с нетерпением стали ожидать развития событий.
   Средь войска, вышедшего из ущелья, давно увидели врага, строясь в ряды для сражения. По приготовлениям, становилось ясно, что два войска действительно друг другу враги.
   Утро едва рассеяло сумерки, когда войска из ущелья двинулись в атаку. Прозвучал первый удар меча о меч и сражение началось. Парауэл с неослабевающим интересом вглядывался в происходящее. В возбуждении он не заметил, как вышел из укрытия. Но никому не было дела до вдруг появившегося человека.
   Парауэл видел, как ближнее к нему крыло войска из ущелья плохо сдерживает врага. Хоть он и родился в век, когда огнестрельное оружие вошло в полный обиход, Парауэл кое-что понимал в военном деле. По его догадкам войско из долины попытается опрокинуть это крыло и разбить противника с фланга. На месте командующего армией из ущелья Парауэл постарался бы укрепить фланг и усилить атаку с других мест. "Впрочем, - подумал Парауэл, - у полководца может быть свой план". А пока Парауэл присматривался к ходу событий, чтобы суметь освободить попавших в плен. Тех определили ближе к центру войска. Их поставили в тесный круг из охранников и те бдительно за ними смотрели. Явно командующий этого войска думал, что пленники многое значат для кого-то из стана во враждебной армии, решив использовать их по собственному усмотрению. Пленные были действительно дороги, но не командующему войска из ущелья, а Витору и Парауэлу, а особенно Станису. Кати вновь оказалась в чьих-то руках и Станису это никак не нравилось.
   Неожиданно он был привлечён голосом Парауэла. Станис с удивлением посмотрел на него. Парауэл нетерпеливо ходил, постоянно поглядывая на сражение. Ближний к нему фланг сдавал позиции и Парауэл не видел, чтоб к нему шли на выручку, или хотя бы использовали для каких-то целей гибель фланга в пользу цели сражения.
   Парауэл сердито сплюнул, и вдруг сорвавшись с места, бегом помчался в сторону истребляемого фланга. Станис и Витор переглянулись, пожали плечами и побежали вслед за ним. На ходу они вытащили мечи и врезались в строй войска с предгорья.
   В это время из ущелья вылетело несколько десятков всадников. Во главе их был молодой человек в богатой одежде и на горячем жеребце. Он острым взглядом оглядел картины сражения и словно орёл налетел на врага, а именно на того, что атаковал рассыпающийся фланг.
   Парауэл увидел подход резерва и с удвоенной энергией стал крошить врага. Хотя он был более привычен к шпаге и более лёгкому мечу, чем у него был в руке, Парауэл знал цену своей силе и ловкости.
   Конница стала теснить фланг, срывая главную атаку на войско. Приведший её человек осмотрел ещё раз сражение и, заметив трёх человек не в форме его солдат, удивился, но быстро отъехал к центру сражения.
   Вскоре, наверное, благодаря его энергии, войско перестроилось и активно пошло на врага. С этой минуты войско из ущелья стало теснить войско, пришедшее из долины и, в конце концов, опрокинуло его.
   Этой же минуты ждал Парауэл. Он увлёк своих друзей в другую сторону. Воодушевлённые их действиями несколько десятков солдат бросились в ту же сторону.
   В стане, где охранялись пленники, началась паника. Пленники давно увидели Парауэла, Станиса и Витора. Они надеялись на своих товарищей.
   Чарльз и Воркус Лэнт совещались меж собой. Они поняли, что их приняли за лазутчиков из другого войска и что теперь их, за потерей возможности оставлять в плену, убьют. Теперь, когда их скоро могли освободить, эта перспектива никому не нравилась.
   Все мужчины изготовились и дружно набросились на стражу. Солдаты этого не ожидали, полностью увлеченные наблюдением сражения. Степана, по старости оставили при женщинах. Вчетвером им удалось одолеть трёх солдат, сбив тех с ног приёмами бокса, и завладев их оружием, начать обороняться. Они с разных сторон встали вокруг женщин и приготовились сражаться насмерть.
   Но тут, словно бог мщения, как смертный грех, на врага обрушился Станис. Все солдаты, бросившиеся за Парауэлом, добрались до внешних рядов приставленной к друзьям охраны. Стражники повернулись в сторону Чарльза, Валеко, Воркуса, Рауля и обороняющегося пикой Степана. Они не ожидали, что до них так скоро доберутся атакующие. Но они не знали Станиса и его возбуждающее, огненное воздействие любви. Человеческая преграда пала перед ним с помощью других двадцати пяти солдат и Витора с Парауэлом, а так же при участии самих пленённых на заключительном этапе освобождения.
   Местами заляпанный чужой кровью Станис под смущение женщин обнял и поцеловал свою драгоценную Кати.
   Когда происходили все вышеописанные события, командующий узрел возможность полностью разбить врага. Воспользовавшись плодами успеха незнакомой группы и части своих солдат, он приказал решительно ударить по врагу. Сумятица началась до нападения Парауэла и иже с ним, при атаке увеличилась, а к концу приобрела форму повального бегства. В момент, когда Станис столь нежно обнимал свою возлюбленную, от войска, пришедшего с предгорья, мало чего осталось. К группе путешественников, невольно превратившихся в воинов, приблизился на коне командующий войском, вышедшем ночью из ущелья.
  
   Глава семнадцатая
  
   Он не спеша подъехал к ним и в первую очередь, взглянув на Парауэла, а затем уж на всех остальных, спросил:
   - По-моему я вас не знаю. Кто вы?
   - Нет, вы нас не знаете, - ответил Парауэл, поняв, что обращаются лично к нему. - Мы вынужденные путешественники по вашей планете. Наши друзья попали в плен к вашим врагам, поэтому я и двое моих товарищей не сомневаясь, присоединились к вашему войску.
   - Я узнал, что до моего приезда правый фланг был на грани поражения. Я, кажется, обязан вам победой, господа.
  - Это слишком громко звучит и не подходит к тем действиям, что мы сделали, помогая более себе и лишь немного вам. Можно ли мне спросить?
  - Да.
   - Кто вы? С кем сражались?
   - Я король Перогодара Окантион YI (прим. для ред.: шестой). А воюю я с моими непокорными подданными. Сегодня утром я дал крупную последнюю битву, всего лишь на днях изгнав оставшихся врагов за пределы королевства.
   - О, ваше величество, - сдержанно поклонился Парауэл, так как сам являлся королём, хоть и свергнутым с трона. Он подумал, что его жизнь схожа с судьбой Окантиона YI, с тем лишь различием, что Окантион одержал победу.
   - Что же! - произнёс король. - Вы мне помогли. Я прошу оказать мне честь посетить Перогодар. У нас охотно принимают путешественников. Арсло! - обратился он к одному из своих спутников, находившихся рядом с собой. - Распорядись выдать коней нашим гостям.
   Человек короля поклонился
   Войско собралось в обратную дорогу, собирая раненых и хороня мёртвых. А пока группа короля, в которой собрались все путешественники (кроме четвёрки, которую они считали потерянной в джунглях), поехала вслед за правителем Перогодара.
   Они проехали долину, знакомое Станису, Парауэлу и Витору ущелье, а когда выбрались из него, то взору всех предстала цветущая долина. Горы по эту сторону ущелья быстро опускались. Под ними расстилалась самая райская местность. Текли реки, колыхались леса, кустились рощи. Среди всего прочего виднелись уцелевшие замки и дворцы. Вокруг некоторых расположились прелестные окрестности. Прекрасные аллеи, фонтаны, мощеные дорожки. Отсюда, с гор, прекрасно наблюдались города и масса поселений. Не смотря на цветущий вид природы, а может благодаря нему, замечались следы войны.
   - Это Перогодар! - указав на долину рукой, с гордостью воскликнул Окантион YI, и в его двух словах было больше любви к отечеству, чем в длинной патриотической речи. Группа стала спускаться по широкой и хорошей дороге проложенной вниз по склонам гор.
   Кавалькада не спеша миновала все те пейзажи, что ими рассматривались сверху. Король с живостью обращал внимание на запустение и следы прошедшей войны.
   Все путешественники держались рядом с Окантионом YI. За время пути они ни о чём не разговаривали, а лишь отвечали на немногочисленные и случайные вопросы короля. К вечеру они въехали в город, который избежал, судя по процветающему виду, участи прочих разорённых городов округи.
   Один из офицеров короля, по имени де Моникист, отвёл для путешественников места для ночлега в небольшом, но уютном трактире. На другой стороне улицы стоял особняк. Там у почтенной вдовы поместили четырёх женщин.
   - Его величество просит вас утром пожаловать к нему на завтрак в ратушу, - предупредил де Моникист.
   Рауль, прекрасно понимавший в знаках внимания, просил передать королю их благодарность и сказал, что все непременно явятся.
   - Рауль, ты не забыл церемониалов, которые исполнялись при моём дворе, - сказал Парауэл своему другу, когда ушёл офицер.
   - Нам надо бы знать эти правила, - высказал немного тревожащую его мысль Витор Килси. - Я, например, родился в том мире, где не только королей, но и герцогов, баронов и графов не осталось. Что касается президента, то я думаю, он не окружён и десятой долей тех почестей, которые оказывают королю.
   - Хм! - пробурчал Парауэл. - А вы, Степан, что скажете? Знаете вы, что такое этикет?
   - Не знаю, - просто ответил Степан. - Для нас царь был всем. Если он проявлял свою волю - значит, надо было исполнять её. Другое дело, каков царь. Вы знаете одного из них по моему рассказу. Если бы он остался у власти, отчизна погибла бы! Окантион шестой мудрый правитель, любит свою страну и ему надо оказать все знаки почтения. Так любящий сын преклоняется и слушает отца; так и народ, подчинённый своему владыке, если царь справедлив и умён.
   Все выслушали мнение Степана. И в соответствии с этим Рауль дал массу советов каждому, о том, как вести себя на приёме.
   - В принципе нам оказывают огромную честь, - сказал он, - ибо, простите, только я и Парауэл дворяне. Будь вы на Земле в давние времена её исторического развития, вас бы и близко не подпустили к королю и даже дворцу. Здесь же случай позволил нам отличиться, и мы воспользуемся этим. Не может такого быть, чтоб хоть один человек не имел чувства внутреннего достоинства. А именно при имении такового, любой человек может вести себя превосходно на обеде у короля в его присутствии.
   По окончании этого заключительного напутствия все разошлись по комнатам на отдых, после стольких трудных дней испытаний.
   ------------------------------------------
   А в это время Пен, Полин, Нэдсон и Лан добрались до места недавно состоявшегося сражения. Они с опасением преступили границу плато, до этого увидев, как на него ушло многочисленное войско, поэтому двинувшись следом, они ожидали встретить патрули. Но вместо этого их встретила тишина. А дойдя до места битвы, четвёрка увидела могилы тех самых солдат, что повстречали ранее. Армия Окантиона давно снялась с места и ушла. Лишь специальный полк в ущелье остался сооружать непроходимое препятствие. В самом узком месте, от стены до стены ущелья, ими строилась могучая крепость. Окантион не нуждался в землях, лежавших по другую сторону от гор, окружавших его родину, превосходно понимая, что у них есть свой хозяин. Его народ только что избавился от губительной гражданской войны, и он не собирался бросать его на завоевания чужих земель.
   Эр Лан первым нашёл проход в теснину. Они не спеша стали пробираться через ущелье. Тишина, безлюдье и отсутствие зверей или птиц, успокоили их, и поэтому они неожиданно налетели на фундамент возводимой крепости. После битвы строительный полк никого не ждал со стороны предгорья, поэтому появление четырёх человек явилось для них неожиданностью, но их всё, же задержали. Майор, командующий соединением, пытался определить их отношение к разбитому войску, но задержанные полностью отрицали свою причастность. Более того, говорили, что они путешественники только что освободившиеся из рабства. Майор, видя, что наступает ночь, зевал и, столкнувшись с непреклонностью своих пленников, решил их оставить под стражей до утра.
   --------------------------------------------------
   Парауэл на сей раз встал раньше всех. Возможно, предстоящая аудиенция волновала его как короля лишённого тех почестей, о которых говорил граф Бонье и Степан Борчаков Матвеев. Не будет ли приём тягостен ему? Не будут ли ему в зависть оказываемые верноподданнические чувства перогодарцев? Он должен был разобраться в своих чувствах, подготовиться к встрече, быть полным достоинства и вместе с тем любезным.
   В этом состоянии его и застал проснувшийся Рауль. Он понял, какие чувства гнетут его бывшего повелителя и нынешнего друга. Поэтому он не поднялся с постели и зорко смотрел за Чарльзом и Станисом, которых определили на отдых в эту же, довольно просторную, комнату. Степан и Витор располагались в меньшей комнате по соседству.
   Едва настал рассвет, как дверь напротив входа раскрылась. Это был Степан привыкший вставать одновременно с солнцем. Он явно шёл к двери, чтобы разбудить их. Парауэл не слышал ни звука открываемой двери, ни шагов. Он в этот момент был целиком занят собой. Он почти одержал победу над своим высокомерием, впервые столкнувшись с тем, что кто-то будет оказывать королевские почести не ему, а другому.
   Дверь в их комнату открылась, и согласно догадке Рауля, внутрь вошёл Степан. Старик тут же увидел сидящего на стуле Парауэла и по его неподвижной фигуре понял, что тот решает какие-то проблемы, борется внутри себя с собой. Он подошёл к свергнутому королю и тихо произнёс:
   - Моя отчизна лишилась царей, ты же лишился своей отчизны. Ты освободил Россмузию, и по праву будешь обладать ей. Сейчас же стань обычным человеком. Стань дворянином.
   Парауэл очнулся и, посмотрев на старика, с благодарностью ответил:
   - Я чувствую себя хорошо. Спасибо вам за утешение. Будьте спокойны, я не выкажу ничего, что опозорило бы меня и неблаговидного по отношению к нашему монаршему хозяину. Я в гостях. Гость чтит хозяина, а тот гостя. Ничего против этого правила я не сделаю. И ещё. Знаете, Степан, я не уверен, что достоин управлять той чудесной страной, которую вы мне описали, и я на минуту увидел перед собой. Если Господь лишил меня одного королевства, а когда я, казалось, овладел другим, не дал и его, то я думаю это знак. Того, что я не должен более обладать более властью. То путешествие, которое мы вынужденно совершаем, ещё многому нас научит.
   Рауль слушал полную самоотречения и благородства речь Парауэла и вдруг почувствовал себя радостным. Почему?! Он ощутил себя как равный Парауэлу окончательно. Он более не чувствовал себя слугой господина в изгнании. Он стал полностью другом. И только, и всем. Как немало было быть другом - это больше, нежели быть слугой. Если Парауэл никогда более не станет королём, то тем лучше. К тому же, в глубине души, Рауль де Бонье всегда чувствовал, что МиблегинI не слишком хороший правитель, а как Парауэл превосходный рыцарь и друг.
   С этими мыслями Рауль пошевелился и, как человек только что проснувшийся, сладко потянулся. Степан перебудил всех остальных, и они привели себя в порядок. За полчаса до раннего завтрака они пошли к ратуше, по дороге с интересом рассматривая город.
  
   Глава восемнадцатая
  
   Приглашённые на приём вельможи ели суп, гремя ложками о тарелки. Путешественники сидели по обе стороны от короля и немного стеснялись. Даже Парауэл не знал о чём говорить.
   Король чуть улыбнулся.
   - Господа, я хочу угостить вас отличной дичиной. Мясо нежное и не слишком жирное. Мой повар клялся, что зажарена она будет при всём старании. Ну а так как дичь не идёт без вина, то я приказал принести из моих личных запасов. У моего вина отличный вкус, хочу вас заверить.
   - Мы благодарны его величеству, - поклонился Парауэл, привстав. Он видел, как при словах Окантиона YI произошло лёгкое оживление. Видимо король сказал и сделал что-то, что от него редко было ожидать услышать.
   На стол вскоре поставили целиком зажаренного и нафаршированного кабана. Он словно царь был окружён по периметру блюда перепелами.
   - Предлагаю вам, Парауэл, как оказавшему мне помощь в затруднительной ситуации, первому приступить к разделке этой славной дичи.
   Парауэл с готовностью встал и, взяв в руку острый нож, отрезал самый нежный кусок и, положив его в тарелку, преподнес Окантиону. Тот с выраженным вниманием принял и, окинув взглядом, знаком предложил оделить себя и своих друзей.
   Парауэл не стыдясь, разделил кабана, как ему заблагорассудилось. Не отказал он и себе, отрезав почти столько же, как и королю. Тот одобрительно закивал.
   Принесли вино. Слуга налил королю и путешественникам из первой бутылки.
   - Я поднимаю этот бокал за здоровье моих гостей за моих гостей.
   - А я за короля Окантиона шестого! - ответил Парауэл. Когда он выпил первый глоток, то чуть не раскрыл рта. Вино имело совершенно непередаваемый вкус. Оно было более чем превосходно. Он предложил выпить за превосходное вино.
   Разговор пошёл оживлённее. Придворные заговорили о разных вещах и стали сыпать шутками. Заключительная часть завтрака прошла весело.
   После завершения Окантион YI спросил о дальнейших намерениях.
   - Собираетесь ли вы отправиться далее или, может, останетесь у меня?
   Путешественники переглянулись и, увидев решимость на лицах друг друга, молчанием предоставили ответить Парауэлу, который и сказал:
   - Ваше величество, Перогодар отличное место для жизни и в другом случае каждый из нас мог бы здесь навсегда остаться. Но сейчас каждый из нас мечтает увидеть Родину.
   - Ваше желание понятно и похвально, и я бы перестал уважать вас, если бы вы остались здесь, - ответил Окантион, окинув взором этих решительных людей. - Я дам вам снаряжение и провизию. Если уж вы действительно хотите увидеть нашу планету, то для сокращения пути вам надо двигаться к горам. Там есть перевал, в его середине он проходит через пещеру. В ней ест короткий мост. Почему-то предки прозвали его Тёмным.
   - Благодарим ваше величество, - за всех ответил Парауэл.
   Тут в конце сада показался небольшой отряд. От него отделился один человек, вероятно офицер, и быстро подошел к Окантиону. Заинтересованные путешественники остались на месте, выжидая, что скажет подошедший офицер королю.
   - Ваше величество, - заявил тот, преклонив колено, - вчера со стороны предгорья к строящейся в ущелье крепости подошли четыре подозрительные личности. Оставленный вами наблюдателем за ходом стройки майор де Фрем задержал их и попытался выяснить кто они. Несмотря на подозрения, арестованные отрицали, что они имеют отношение к разгромленной армии. Майор отправил нас к вам, решив, что вы, сир, скорее разберётесь в этом деле.
   Король выслушал офицера и спросил:
   - Где арестованные?
   - Здесь, ваше величество, - указал офицер вглубь сада.
   - Пусть их подведут. Я их сам допрошу.
   Офицер поднял руку и знаком приказал своим идти к нему. Путешественники, с интересом наблюдая за происходящей сценой, всмотрелись в группу, приближающуюся к ним. Средь них прошёл шёпот. К своему глубокому изумлению они узнали в арестованных своих друзей - Полина, Пена, Лана и Нэдсона. Парауэл решительно обратился к королю.
   - Ваше величество...- начал, было, он, но был остановлен нетерпеливым жестом Окантиона. Парауэл на время замолчал, решив вмешаться в решительную минуту.
   Арестованные тоже узнали тех, с кем их разлучили несколько суток назад. Увидев их не под стражей, а свободными, они преисполнились надежды.
   - Кто вы такие, откуда? - спросил король, с изумлением рассматривая Пена, как впрочем, ранее смотрел на Воркуса Лэнта.
   - Мы мирные путешественники, - за всех ответил Михаил Борисович Полин. - Нас неизвестно за что задержали и предъявили совсем несуразные обвинения. Пусть они подтвердят...
   - Пусты обвинения, выдвинутые против вас, или правдивы, выяснится позже, а пока лучше подумать и сказать правду.
   Король заложил руки за спину и стал ходить на короткие расстояния. Как государь он до конца был обязан более верить своим подчинённым, чем неизвестным людям.
   - Но я уверяю вас... - продолжал оправдываться Полин, бросая умоляющие взгляды своим друзьям, как-никак стоящим около короля.
   - Увести их до выяснения обстоятельств, - приказал тот резко. Он явно не желал слушать протестов арестованных.
   Но тут вступился Парауэл.
   - Ваше величество, я могу поручиться за этих людей.
   Король удивился и посмотрел на него не без подозрения.
   - Как? За незнакомых вам людей?
   - Нет, ваше величество! Эти люди знакомы нам всем, а тем более их знает командир Витор Килси.
   - Вы знакомы? - с недоверием произнёс король.
   - Да.
   - Пусть так, но я не понимаю...
   - Ваше величество не понимает, почему мы разделились? - спросил Парауэл и после того как Окантион YI кивнул, он ответил: - За теми горами, откуда пришли мы все, нас разделил случай. Нас взяли в плен пардосы, пираты степей, а их лесные, зелёные люди. Как сейчас мы с радостью видим, они бежали, так же как и мы.
   - Допустим, но кто может поручиться, что во время, когда вы были разделены, они не приняли сторону мятежников?
   - Этого не может быть, ваше величество. Они шли тем берегом реки. И ещё, мы уйдём вместе, и не мы, ни они, уже никогда не попадутся вам на глаза, ваше величество.
   - Но я не могу просто так отпустить их. Откуда я знаю, может, они всё же выведывают в пользу не совсем уничтоженных мятежников и не выявленных подданных внутри королевства, которые до сих пор возмущаются против своего законного владыки.
   Парауэл вздохнул. В этом соре он увидел ещё одну сторону характера короля Перогодара Окантиона YI. Он не любил неповиновение и был жесток с провинившимися людьми. По своему характеру проявляя ещё и упрямство. К стыду своему Парауэл увидел в поведении короля черту своего характера. Даже в последние дни своего правления он оставался непреклонен, упрям, глуп, наконец, ибо не желал слушать ничьих советов, поступая в заносчивости порой наперекор.
   Поэтому сейчас он, не совладав с собой, выпалил:
   - Я даю вам слово короля!
   - А я слово принца, - послышался голос пленённого Пена.
   - Вы король, Парауэл? - удивился и в очередной раз Окантион взглянул на человека с голубой кожей, добавил: - А вы принц? Извольте поинтересоваться, каких это государств?
   - Я король, вернее был им, Аграна. Это государство находится не в вашем времени.
   - А я принц государства на этой планете, хотя вы и не знаете о существовании такого, - ответил Пен.
   - Отпустите их, ваше величество, - попросил Парауэл, - и мы уйдём прямо сейчас.
   Король несколько минут подумал и тихо кивнул головой в знак согласия. С этого мгновения, это почувствовали как путешественники, так и Окантион, дружеские отношения, установившиеся между ними, исчезли. Они заменились правилами официального гостеприимства. Даже если бы они теперь остались, их только бы терпели.
   Обе группы тотчас бросились навстречу друг другу, с восторгом обнимаясь. Окантион YI, недовольный тем, что его вынудили уступить, быстро ушёл, и это произвело тяжёлое впечатление на чувства путешественников возникшие к этой стране и этому человеку, волею судьбы, ставшему её правителем в довольно раннем возрасте.
   Не желая более отягощать своим присутствием короля, они лишь дождались, когда им будет выдано обещанное снаряжение и пища, после чего спешно покинули столицу Перогодара, направляясь к указанным горам и находящемуся там перевалу.
  
   Глава девятнадцатая
  
  До гор путь был лёгким. Подъём в горы оказался трудным. Путешественникам с трудом удалось преодолеть подъём. Холод на вершине затруднял восхождение, ведь, кроме Степана, никто не попадал в мороз. Степан стал первым советчиком. Еще перед горами он говорил:
   - Теперь нам пригодится тёплая одежда. В горах мы будем питаться только горячей пищей. Но этого будет мало. Надо следить за собой, тогда никакой мороз не будет страшен. Особенно опасен мороз на остановках, когда человек перестаёт двигаться. Тут надо быть внимательным к себе и другим.
   Они присматривали друг за другом. Степан не давал долго спать в палатках, порой спасая от переохлаждения. Так он увидел Станиса. Тот хлопотал около своей Кати. У неё замёрзли пальцы, и Станис пытался отогреть их дыханием и теплом своих рук. Степан покачал головой и, подойдя к ним, взял пригоршню снега и стал безжалостно тереть им руки Кати.
   - Что вы делаете! - накинулся на него Станис, но Степан оттолкнул одной рукой юношу и, удержав руки Кати, продолжал оттирать. Затем он надел на её руки тёплые перчатки и велел спрятать руки в карманы.
   - Немного будет холодно, - сказал он, - но, ни в коем случае, не вынимай руки из карманов. Спустя время снег отогреет их лучше всякого тепла, и они сами по себе запылают.
   Кати недоверчиво отнеслась к словам старика, но выполнила его указания и к её изумлению руки у неё не только согрелись, но и на самом деле запылали огнём.
   Степан поучал:
   - Иногда растиранием можно спасти человека от смерти. Но конечно лучше использовать спирт или водку.
   Почти все видели, а остальные вскоре узнали о случае с Кати и потому всё время пути многие постоянно растирали снегом руки, а то и лицо, потом заворачиваясь в шарф по самые глаза.
   Группа пробиралась цепочкой по узкой тропе. С одной её стороны возвышалась неимоверная круча, а с другой стороны, за небольшими валунами, пропасть. Вероятно, прошедший некогда обвал засыпал часть тропы. Путешественники натолкнулись на груду камней занесенных снегом. Обойти их было нельзя. Перелезть так же, - впереди над тропой гора нависала карнизом. Завал находился перед ним, перекрывая путь. Его общая протяженность не превышала пяти метров, и в небольшое отверстие Станис рассмотрел, что далее чисто и путь выходить вплотную к перевалу. Ничего не оставалось, как только разгрести завал, чем путешественники занялись немедля. Они решили убрать часть камней, как раз столько, чтобы можно было пролезть человеку с поклажей.
   Работа быстро продвигалась до тех пор, пока не остался один, довольно большой камень. Хоть на него навалилось сразу несколько человек, он не пожелал сдвинуться даже на миллиметр.
   Пришлось медленно, без нетерпения, выбирать мелкие камни, небольшими лопатками откидывать землю и снег из-под мешающего им камня с той стороны, в которую его хотели сдвинуть, чтобы свалить в пропасть. Наконец камень покосился. С его пути убрали несколько средних по размеру камней, а затем мужчины навалились на валун и скинули его с тропинки.
   Валун секунду стоял, а потом с грохотом покатился и, сорвавшись с тропы, улетел вниз, через, какое-то время, с глухим звуком рухнув на камни. Звук падения отозвался громким эхом по горам и вызвал сотрясение в воздухе. Откуда-то сверху послышался небольшой гул, быстро перешедший в сильный грохот.
   - Обвал! - воскликнул Станис. Он осмотрелся кругом. - Этот карниз почти целиком перекрывает тропинку, выступая над пропастью. Скорее туда!
   Путешественники стали быстро переправляться через расчищенное место и, торопясь укрыться, подхватывали на руки женщин. Они едва успели укрыться под карнизом, как с глухим грохотом вниз ринулся снег и лёд.
   Когда стихия прошла буквально над их головами, путешественники с облегчением вздохнули и поспешили выбраться с тропинки на перевал. Здесь наклон горы был не столь велик, как над тропинкой и поэтому бояться обвала было уже нечего. К тому же горные пики остались в стороне, а в этом месте путешественники почти достигли вершины.
   За пару сотен метром тропа вверх прерывалась почти отвесной стеной и нырнула прямо внутрь горы. Судя по рассказу Окантиона YI, естественная пещера прорезала насквозь гору и служила продолжением тропы. Было ещё светло, когда путешественники достигли входа в пещеру. Они достали из поклажи долго хранимые факелы и, вступив в пещеру, зажгли их.
   Осветился прямой проход. По сторонам гранитные скалы, словно колонны, подпирали свод, невидимый снизу. Природа соорудила естественную галерею, не уступающую творению рук человеческих. Здесь не надо было искать проход через пещеру, а он сам предлагал пуститься по нему.
   В пещере не было ни ветра, ни мороза, поэтому им здесь показалось теплее. Тут можно было по-настоящему передохнуть. Факелы были достаточно просмолены, чтобы решиться на длительную передышку, при этом, не рискуя остаться без огня.
   Путники расположились, и стали готовиться отоспаться вдоволь, как вдруг стену словно раскрыли. Из пылающей полосы, которая постоянно вибрировала, показалась рука, и в пещеру вошёл человек.
   Путешественники затаили дыхание и не смели оторвать глаза от происходящего. Что это? Что несёт с собой это событие, какое приключение?
   Некто, появившийся в пещере, наконец-то вышел к ним.
   - Всё-таки я вас нашёл!
   - Волшебник Чарлей! - раздался изумлённый голос Парауэла.
   - Да - это я! А вы думали кто?
  
   Глава двадцатая
  
   Глаза Парауэла сузились. Он нервно дёрнул плечом и переспросил:
   - Так ты не вытащишь нас отсюда?
   - Нет, - подтвердил Чарлей.
   - По крайне мере теперь и ты в плену планеты.
   - Да, я теперь почти в такой же ситуации, что и вы. С той конечно оговоркой, что я и здесь остаюсь волшебником.
   - И это хорошо, - сказал Станис, оглашая тишину пещеры громкостью своего голоса. - Будет легче преодолевать препятствия.
   Когда эхо замерло, Станис почувствовал укоризненные воры.
   - Не надо шуметь там, где шум от голоса слишком громкий, а часто и опасный, - предостерёг Чарлей.
   - Не понимаю, - не сдался Станис, - какая опасность нас может здесь подстерегать?
   - Не в ком-то дело, а в чём-то. Вполне может рухнуть потолок пещеры.
   Это были заключительные слова. Долгий день и давно наступившая ночь уже сморила некоторых путешественников. Стали укладываться и остальные, выделив Чарлею плащ, чтобы он мог закутаться от прохлады.
   Ночь прошла спокойно. Лишь кое-где капала влага с висящих сосулек. За пределами галерей было много белеющих сталагмитов и сталактитов. Капание не только не мешало, но, насколько это возможно, убаюкивало.
   Неизвестно сколько времени они проспали, но остановившиеся в пещере не имели представления о времени вообще. Первым очнулся Степан с чувством нехватки чего-то. Про себя он рассудил, что достаточно долго отдыхал и подумал о других. Он решил разбудить их. Никто не протестовал против его действий. Более того, казалось, что все просыпаются с облегчением.
   А Теодора Метьюз даже пожаловалась:
   - Я совсем не выспалась. Сон не добавил мне бодрости. Я нисколько не отдохнула.
   На её слова откликнулись остальные женщины и часть мужчин. Остальные решили промолчать, то ли не желая сгущать краски, то ли боясь признать ещё более тяжёлое чувство. Без особой суеты они собрали вещи. По виду и вялости, проявляемой при этом, было понятно, что люди действительно не отдохнули.
   Через час с четвертью, в отрезке пути они не произнесли ни одного слова, они дошли до упомянутого Окантионом YI моста.
   Это действительно был мост. Глубокая и широкая расселина разделяла пещеру надвое. В глубине как казалось, некто вздыхает, или на самом деле бежал подземный поток воды.
   Путешественники остановились перед этой природной аркой. Мост был довольно длинным, выгнутым вверх, шириной шага в три, не более. Почему-то все не решались пересечь мост. Путники переглядывались друг с другом, но никто ничего не сказал.
   Тут Станис решительно подошёл к любимой Кати и, взяв её за руку, решительно потянул за собой. Та инстинктивно подалась назад, но ноги, уступая воле Станиса, несли её за ним. Любовь и какая-то абсолютная уверенность в силе Станиса предала Кати решимости. Она уверенно пошла рядом с ним, но едва ступила на мост, крепче вцепилась в руку Станиса и испуганно закрыла глаза. Она боялась открыть их и взглянуть в бездну. А Станис, которому она так беззаветно вручила себя, уверенно шагнул на мост и так же уверенно прошагал его, не взглянув ни разу не только вниз, но и по сторонам. Он пошёл смело вперёд и своей целеустремленностью добился нужной цели. Они оказались на том краю расселины.
   Парауэл, увидев всё это, дёрнул плечом, словно подбадривая себя, мол, что это я, рыцарь, и боюсь? Он подхватил под руку Сару Даулинг и прошёл с ней почти так же решительно, как предыдущая пара, по этому, неизвестно почему, внушающему подозрения и даже боязнь, мосту.
   Вслед за ними двинулась остальная группа, уверовавшая в беспочвенность своих опасений.
   Они дошли до середины, как вдруг Степан охнул и, схватившись за бок, упал на колено. Все остановились. Степан и Чарлей замыкали шествие, поэтому последний, тут же, как упал старик, оказался рядом. Наталья Вашинкова исполняла на "Эролайндже, кроме функций контролирующего ночного диспетчера, обязанности доктора, а вернее врача терапевта.
   Она быстро подошла к Степану. Наталья считала пульс и после недолгого колебания легко надавила на правый бок Степана. Тот ещё раз охнул.
   - Аппендицит, - изрекла Наталья.
   Все мрачно переглянулись. Подобная ненадобность организма во времена Чарльза и Витора вообще атрофировалась у человека, а если и встречалась, то имелась какая угодно процентная гарантия, что человек останется здоров на всю жизнь и никогда не вспомнит о реликтовом органе внутри своего тела. Здесь, в другом времени, без необходимых условий и инструмента Степан оказался перед очевидной смертью.
   Но тут Степан, видимо превозмогая боль, вскричал:
   - Чего вы стоите? Бегите на ту сторону немедля! Спасайтесь!
   И до того был чудовищен его крик, что группа, остановившаяся на мосту, пришла в волнение и откатилась на сторону, где уже стояли Станис, Кати, Парауэл и Сара. Даже Наталья дрогнула и, вспомнив свою нерешительность, охватившую её перед мостом, попятилась.
   - Осторожно! - крикнуло сразу несколько голосов. И вовремя. Ещё бы полшага и Наталья улетела бы в пропасть. Она испуганно отшатнулась от края и бегом побежала прочь с моста. Чарлей всё ещё придерживал Степана.
   - Беги, - рявкнул на него Степан.
   Чарлей что-то хотел возразить. В этот миг Наталья как раз добежала до своих друзей, но прежде чем она оторвала ногу от моста, из глубины расселины вознёсся наверх поистине рёв.
   Все перешедшие мост в ужасе отпрянули вглубь пещеры, но любопытство остановило их от дальнейшего бегства.
   А на мосту происходило вот что.
   Услышав рёв, Степан рухнул грудью вниз и возопил:
   - Господи, воля твоя, смилуйся!
   - Что это? - выпучив глаза, спросил Чарлей.
   - Ты волшебник, воспользуйся силой, переданной тебе, не... не пусти его к ним, - задыхаясь, сказал Степан.
   - Что это? - повторил свой вопрос Чарлей.
   - Древний Ужас, известный первобытному человеку. Оно воплощение всех страхов и каждый видит его по-своему.
   - Откуда вы это знаете? - спросил Чарлей, почувствовав смутное беспокойство.
   - Спаси их, ты можешь одолеть дух! - произнёс Степан угасающим голосом, казалось пригвождённый к мосту.
   И тут из бездны вынырнуло нечто. Оно имело расплывчатые, но одновременно вполне определённые очертания. Рёв, издаваемый чудовищем, заставил всех содрогнуться от замогильного страха.
   Чарлей вскинул руки, этим древним, как мир, жестом защищая себя и пуская в ход волшебство. Атмосфера ощутимо наэлектризовалась. Сразу стало чувствительно, что идёт незримый поединок. Дух терял окраску и форму, но продолжал оставаться собой.
   Тут Степан набрался сил и крикнул:
   - Да бегите же!
   Эти слова словно подхлестнули. Кроме Станиса и произвольно оставшейся на месте Кати, все сорвались с места и поспешили убраться прочь. А оставшаяся пара ощутила себя под защитой невидимой и могущественной силы. Страшное видение и борьба с ним, казалось нисколько не пугала их.
   Степан увидел это. Улыбка, победоносная и одновременно радостно-торжественная придала ему сил. Локтём он приподнял своё немощное тело и, обращаясь к духу, олицетворяющему древний ужас, произнёс:
   - Любовь сильнее любого волшебства, сильнее страха и печалей. Нет крепче её вещества в природе, или которое только изобрели люди. И склоняться перед ней существа, страшащие нас. Осенится то чувство сенью Господней. Аминь!
   Столь неожиданно вырвавшиеся сильные слова из уст старика, который, вроде бы, никогда не был грамотен, может, были и неуместны, но поднялись из самых глубин его души и произвели потрясающее действие. Свидетелями этого чуда стали Станис и Кати.
   Древний Ужас дрогнул и стал оседать вниз в бездну. Туда его толкала могучая сила волшебства Чарлея. Но, всё же, основная сила исходила от Кати и Станиса - их любви.
   Казалось, облик духа преломляется. Но чудовище предприняло попытку освобождения. Оно рванулось вверх, но не рассчитало сил. Больно уязвлённое на ментальном уровне чудовище страшно заревело. Показалось, что ушные перепонки не выдержат этого, но они выдержали. Не выдержал мост.
   Чудовище уже рухнуло вниз, но его последний крик вызвал сильное эхо, которое тряхнуло мост до основания. Всеемте с частью моста вслед за чудовищем, низвергнутым в бездну несколько секунд назад, вниз упал Чарлей.
   Степан чудом зацепился за край моста и повис. Станис сорвался с места и безрассудно бросился на помощь к старику. Тот увидел это и пробормотал:
   - Поздно. Храни вас Господь.
   Станис подобрался к краю, уцепившись за который висел Степан. Но прежде чем он успел схватить Степана за руку, тот сорвался и беззвучно улетел вниз. Он был мёртв до того мгновения, когда пальцы разжались.
   Станис остался лежать на мосту, с рукой, протянутой в бездну. Самые противоречивые чувства одолевали его. Он закусил губу так больно как мог, чувствуя, что слёзы навернулись на глаза.
   Он почувствовал слабое прикосновение. Он вскинул голову и увидел Кати.
   Станис поднялся и как маленький мальчик последовал за ней.
   Через десять минут они увидели свет, через минуту дошли до входа, а ещё через некоторое время послышался глухой звук. Это рухнули остатки Тёмного моста.
  
   Глава двадцать первая
  
   Нужно представить себе в каком состоянии духа пребывали путешественники после происшедшего. Даже Парауэл, невзлюбивший Чарлея после всего, что он пообещал для него сделать и не смог, сейчас горько жалел о его участи. А трагическая, и вполне таинственная смерть Степана, вовсе выбила почву из-под ног. Они долго не могли собраться с силами и обрести четкость в избрании дальнейшего движения по планете. Им явно не хватало энергии для дальнейших странствий и тем не мене они продолжали спуск с гор.
   А внизу расстилался самый привлекательный пейзаж. Богатая, яркая растительность щедро покрывала землю. Живописные леса покрывали большие участки. Даже сверху, ещё не ступив на неё, они понимали, как плодородна почва. Видна была река бравшая начало с этих же гор, и, набирая силу, она терялась где-то за горизонтом. За ближайшим лесом раскинулось обширное озеро. Противоположного берега не было видно, но целиком был виден скалистый, поросший стройными соснами, остров.
   Но они не могли смотреть на этот пейзаж и не чувствовали никакого облегчения в открывшихся красотах. Мрачные, мало разговаривающие, они за пять с половиной дней спустились с большой высоты. По молчаливому согласию друг друга они разбили, прежде чем идти дальше, лагерь у подножия.
   Жизнь взяла верх. После нескольких трудностей - путешественники едва не заблудились в лесу, при обходе озера едва унесли ноги из преградившего путь болота и, наконец, общими усилиями переправившись через реку, которую они видели несколькими днями ранее с вершины горы,- так вот, после этих трудностей они значительно повеселели. Мрачные мысли развеялись и почти забылись такие же воспоминания.
   После ещё нескольких дней пути путешественники вышли на широкий тракт. Дорога уходила туда, откуда они пришли, но и уходила в другую сторону, куда они решили пойти.
   Идти по твёрдой дороге было неизмеримо легче для изрядно уставших людей. К тому же через некоторое расстояние им на отшибе попался настоящий колодец. Давно привыкнув таскать с собой запасы воды, которые они набирали из рек, они с радостью напились свежей воды, и наполнили полученные в Перогодаре ёмкости.
   Значительно взбодрившиеся путешественники продолжили свой путь. Совершенно неожиданно они по дороге набрели на трактир. Он сначала показался крошечной точкой, куском камня, валуном, а уж потом приобрёл черты строения.
   Они гурьбой вошли в трактир, радуясь мысли о предстоящем отдыхе, и замерли на пороге.
   Посреди обеденного зала стоял огромный стол, а на нем был водружён гроб. В гробу лежал непомерно толстый человек. Не смотря на тщательность убранства одежды, было видно, что покойник претерпел ужасные муки перед смертью. Парауэл и Рауль перекрестились и, невольно заразившись благочестием, перекрестились женщины, в том числе и Кати, а следом за ней и Станис. Хотя он врятли подозревал, что он делает. Всё было бы ничего, но, ни около гроба, ни в трактире, не было слышно ни шороха, ни звука.
   Тут послышался тихий, но как всегда картавый голос Валеко:
   - Если его кто-то одел, то этот кто-то где-то есть.
   - Ёмкое замечание, - улыбнулся Витор, он- то знал лучше других Валеко, и, помня, что тот, конечно, обладал многими знаниями, но говорун он был никуда не годный.
   Едва Витор одобрил Валеко, как откуда-то послышались тяжёлые шаги. Шли явно снизу, причём от каждого шага скрипело и надсадно жаловалось дерево, из которого построили лестницу. Неожиданно из неприметной двери сбоку от лестницы ведущей наверх вышла дородная женщина с большой корзиной всевозможных продуктов.
   Увидев гостей, женщина поставила корзину на пол и, подойдя к путешественникам, горестно всплеснула руками:
   - Ах, господа! Какое несчастье! На белом свете стало невозможно жить. Если бы эта дорога не была так важна, мы бы никогда на свете не стали строить здесь нашу гостиную. Кто бы мог подумать, что здесь, на этой мирной дороге, заведутся разбойники! Вот и мой бедный муж, - женщина на секунду прервалась, взглянула на покойника, горестно вздохнула и продолжила, будто не останавливалась: -...пал их жертвой. Бедный Жак! Уже никому нельзя без опасения продвигаться по дороге. Они прячутся в лесу, в трёх милях отсюда - какой ужас! Вот и те господа едва спаслись от них в нашей гостиной. А мой бедный Жак, - взгляд и вздох, - как настоящий лев сражался за гостей против разбойников. А молодая леди так переживает до сих пор...
   - Позвольте, - мягко перебил Витор, - здесь есть гости?
   - Да, конечно. До последней возможности, что есть у бедной вдовы, - всхлипнула она, - буду принимать посетителей. Те господа наверху. Вы, наверное, тоже сбежали от разбойников, бедняжки. У молодых леди такой замученный вид, да и вы, господа, не в лучшей форме. Позвольте вас проводить.
   Безо всякого умолку болтающая трактирщица затихла и пошла к лестнице. Путешественники двинулись за ней. Не смотря на присутствие покойника, они почувствовали всю комичность ситуации. Трактирщица если и чувствовала что-то по отношению к своему погибшему мужу, то только не скорбь. Её преувеличенно-хвалебные или выражавшие горе слова относились к ней самой, чем к "бедному Жаку".
   Но едва она стала подниматься на второй этаж трактира, из неё вновь потекли слова:
   - Ах, мой бедный Жак! Если бы у нас были дети, то они, как любящие чада, похоронили бы тебя с честью. А я одна! Кто тебе выроет могилу и опустит гроб с твоим прахом?
   Под причитания трактирщица поднималась на второй этаж и открыла несколько комнат.
   - Будьте уверены, господа, - в заключение сказала она, - хотя меня постигло несчастье, я обслужу вас достойно, как при Жаке, я обслуживала всех господ и дам.
   И гордо подняв голову, трактирщица, так ей по крайне мере показалось самой, как истая королева удалилась.
   Её новые гости полностью выслушали все сказанные ею слова. По всему трактирщица относилась к той породе людей, которые ради пары фраз скажут целую сотню. Их тем бесполезнее прерывать, что это только ухудшит положение собеседника и он услышит вдвое, а то и того больше, чем он бы услышал ранее.
   Путешественники и путешественники стояли в дверях, слушая трактирщицу, но, едва та ушла, громко рассмеялись.
   На шум ближайшая к ним дверь открылась, и из неё вышел пожилой, начавший седеть мужчина среднего роста и телосложения. Он оглянулся сначала в сторону лестницы, явно опасаясь, а уж затем посмотрел в их сторону. Увидев новых гостей трактирщицы, мужчина всем видом выдал облегчение.
   - Здравствуйте, - любезно сказал он.- Мы соседи. Я Гарнед де Барнс.
   К Гарнеду де Барнсу вышел Парауэл и, пожав его руку, сказал:
   - Приятно видеть нового человека после стольких дней странствования. Мы путешественники. Я Парауэл, а с остальными вы постепенно перезнакомитесь сами.
   - Конечно, - подтвердил де Барнс.
   - Я наслышан от неугомонной трактирщицы, что на вас и ваших спутников напали разбойники?
   - О, да! Ужасно, ужасные люди!
  - Я хотел бы, чтобы вы нам рассказали, как это произошло.
   Де Барнс с недоумением посмотрел на Парауэла и поэтому тот поспешил пояснить.
   - Я спрашиваю вас не из праздного любопытства. Видите ли, мы не совсем обычные люди. Мы пленники Аримблы и любой рассказ, как нам сказали, поможет нам быстрее с неё выбраться. К тому же, кажется, мы держим путь в ту же сторону, где вы повстречали разбойников и поэтому любые сведения о них могут нам пригодиться.
   Де Барнс закивал в знак понимания головой.
   - Очень, очень хорошо. Теперь я понимаю. Я охотно всё вам расскажу. Но у меня есть условие...
   - Если оно выполнимо, то...
   - Прекрасно! Оно более чем выполнимо. - Де Барнс перешёл на полушёпот. - Видите ли, хотя разбойники и напали на нас, им не удалось обнаружить и отобрать кое-какие драгоценности. С ними мне, во что бы то ни стало нужно попасть в Орингасир. Это по дороге, что и вам. Как я понял, вам всё равно куда идти?
   - Я думаю, мы поладим, - улыбнулся Парауэл в знак согласия.
   - Вот и отлично. А рассказ я вам поведаю внизу, за обедом. А пока лучше вам и мне отдохнуть. Знаете, слишком много переживаний за последние дни отразились на мне утомляюще.
   - До встречи, - согласился Парауэл.
   Но не успел он отойти от двери, как раздался легкий топот ног, и в проёме появилась очаровательная девушка лет двадцати. Яркие волосы, которые кудряшками стекались на плечи и грудь обрамляли прелестное лицо. Из-под длинных ресниц блестели тёмные глаза. Брови дугой, румяные щёки и чуть пухленькие губы, всё, в общем, придавало девушке пленительный вид.
   - С кем ты разговариваешь, папа? - спросило это создание звонким голосом.
   - С сеньором путешественником. Мы только что порешили встретиться за обедом, а пока передохнуть.
   Парауэл почти не слышал слов де Барнса. Едва сказочная девушка выскочила в проём, он превратился в соляной столб и не мог оторвать взгляда от неё. Сердце Парауэла затрепетало и стало с перебоями стучать, в начавшей неравномерно вздыматься груди.
   А девушка озорно посмотрела на Парауэла и спросила:
   - Как зовут сеньора? Ведь мне можно с ним познакомиться, правда, папа?
   - Конечно, дитя моё.
   - Так как вас зовут, сеньор?
   - Па... Парауэл, - облизнув губы, через силу ответил он.
   - А! Сеньор путешествует инкогнито?
   - Дочь моя, ты спрашиваешь о неудобных вещах!
   Парауэл преодолел накатывающую валами робость и, обретя некое подобие равновесия, ответил:
   - Отчего же. Да, моё настоящее имя не Парауэл, но оно вам ничего не скажет. Но клянусь вам честью оно не замарано преступлением или предательством.
   - Я вам охотно верю, сеньор Парауэл. А меня зовут Белинда де Барнс. - И отвесив грациозный реверанс, она быстро юркнула в номер.
   - До обеда, - сказал де Барнс.
   - До обеда, - сказал Парауэл и с трудом заставил себя отойти от двери, за которой скрылось существо, оказавшее на него сильное воздействие. Это походило на безумную любовь. Парауэл едва в один счёт не забыл кто он и откуда, как оказался здесь и куда идёт. Его помыслы почти целиком сосредоточились на Белинде де Барнс.
   Тщетно в комнате он старался уснуть и отдохнуть до обеда. Неотвязный образ преследовал его и он не мог дождаться, когда наступит назначенное время. Его уже нисколько не интересовал рассказ де Барнса, сколько он желал увидеть его дочь.
   С такими муками Парауэл провел время до обеда. А меж тем его состояние бросилось в глаза. И конечно, прежде всего, Станису, по уши влюбленного в свою Кати, и кати так же влюблённую в Станиса. Ещё это заметили Полин, Валеко и Воркус Лэнт. Заметил среди прочих и сам отец Белинды - Гарнед де Барнс. К обеду о явно вспыхнувшей любви Парауэла знали все. Полин и Валеко не могли утаить рвавшуюся из них новость, и они поспешили сообщить о своих соображениях и догадках всем.
  
   Глава двадцать вторая
  
   Трактирщица, которая называлась мадам Дюро, не досаждала своей трескотнёй. Какая-то часть обеда прошли принуждённо, натянуто. Все присутствующие за столом обращали внимание на смущёние и нерешительность Парауэла, которому пища не лезла в горло. Правда Белинда за столом отсутствовала и все чувствовали, что Парауэл хочет и не может заставить себя спросить о причине её отсутствия.
   Несколько сдвинутых столов не только поместили всю путешествующую компанию, но и де Барнса с его тремя спутниками. Один был толстый, лысоватый, некрасивый, но добродушный и подшучивавший сам над собой Джой Варес. Второй, средних лет человек, угловатых форм и несколько противный на вид, но вместе с тем отрекомендовавшийся как Шарло де Консор, был граф, чем и гордился. И третьим, наконец, был молодой, красивый и статный юноша, приходившийся, оказалось, кузеном Белинды - Тейбери де Залин-Барнс. Видимо Тейбери оставил за собой имя матери, но и не отказался от отцовской фамилии, хотя она звучала странновато при произношении, как имя честного дворянина.
   Присутствие за столом спутников де Барнса повлияло на решительность Парауэла, поэтому он молчал и с мучительностью делал вид, что ест.
   Часть разговора Парауэла и их нового знакомого при первой встрече, особенно о разбойниках, не ускользнула от внимания Рауля, поэтому он теперь прервал тягостное молчание и вежливо обратился к Гарнеду де Барнсу.
   - Господин де Барнс, мне неудобно обращаться к вам с этой просьбой, особенно видя вашу нерасположенность к некоторым из нас, всё-таки рассказать историю о нападении на вас разбойников.
   - Ничего. Рауль, да? Как, Рауль де?..
   - Просто Рауль.
   - Хорошо. Так вот! Ничего, ничего, я охотно начну рассказ, чтобы рассеять поселившуюся около нашего стола тоску.
   С чего начать? Ага! Видите ли, дамы и господа, я, мой компаньон, мой племянник, моя дочь и наши слуги, в сопровождении нескольких солдат, отправились из Перогодара с очередной торговой миссией в Орингасир. А надо вам сказать, и это удивительно (!), что Перогодар и Орингасир совершенно отличаются по своему устройству. Если Перогодар являет собой процветающую монархию (да будет долго жить Его Величество Окантион YI), то Орингасир это совершенно потрясающая страна. Она достигла удивительного развития. Представляете себе: дороги там покрыты каким-то твёрдым веществом, дома, я считал сам, достигают тридцати и свыше этажей! Люди ездят не на конях, а в каких-то хитроумных металлических коробках на колёсах из мягкой, но прочной материи. Более того, я своими глазами видел, как по воздуху у них летают такие же железные машины, и по воде плавают так же железные, а не деревянные корабли.
   Каждый раз как я отправляюсь в Орингасир по поручению Его Величества Окантиона YI, я внутренне трепещу, ибо я форменным образом попадаю в совершенно иной мир. Слава Богу, ничего, кроме торговых отношений, которые у нас достигли невиданного масштаба, у нас нет никаких связей. Что ещё удивительнее - власти Орингасира не пытаются сделать Перогодар таким же как и их страна, хотя при их уровне развития, да простит мне Его Величество Окантион YI, они имеют все средства к захвату.
   Вот я вам описал то место, куда ежемесячно отправляюсь в путь.
   - Значит, была дорога, по которой мы не пошли, а двинулись через горы, - отметил Витор.
   - Вы шли через горы? - удивился де Барнс.
   - Да, - подтвердил Витор.- Этот путь, как наиболее короткий, нам порекомендовал король Перогодара Окантион YI
   - Вы видели Его Величество?!- восторженно воскликнул де Барнс.
   - Мы даже помогли ему. Особенно Парауэл.
   - Тогда позвольте выразить восхищение вам и особую благодарность вам, Парауэл. За ваше здоровье!
   Де Барнс встал и стоя выпил. Вслед за ними встали и выпили его компаньоны и племянник.
   Тут, видимо увидев, что представляется удобный случай, Парауэл спросил:
   - Кстати, что-то я не вижу вашу дочь. Почему она не спустилась с вами?
   Вопреки вопросу Парауэла де Барнс не потерял появившееся почтение и благодушно ответил:
   - Право, ей не стоит находиться в обществе зрелых мужчин.
  - Но тут есть и дамы, - возразил задетый сказанным Станис, обращая, а вернее напоминая де Барнсу, не забывать о присутствующих Саре, Теодоре, Наталье и, особенно, Кати.
   - Да! Прошу дам простить мою забывчивость. Просто моя дочь не захотела спуститься. - Де Барнс торопливо сел и поспешил вернуть разговор на оставленный рассказ.
   Его быстрый переход обратно на тему рассказа не ускользнул от присутствующих, но все с интересом стали слушать продолжение.
   - Я вам обрисовал, как я появляюсь в этих местах, а теперь расскажу, как произошёл случай с разбойниками.
   С указанными мной ранее людьми мы ехали по этой дороге. Внедалеке отсюда трасса проложена через густой, большой лес. Края эти с давних времён славились дурно, но с тех пор как Окантион YI, да будет он славен, рассеял одну за другой шайки восставших внутри Перогодара, леса эти наполнились всевозможным отребьям из разных слоёв общества под предводительством бандитов-герцогов. Яснее ясного, на все действия, что исходят от Окантиона YI, и производимые во благо Перогодара, они имеют свои намерения.
   В таких условиях я отправился в Орингасир. Свою дочь и племянника я взял с собой, чтобы не только показать чудеса чужой страны, но и устроить их учиться к какому-нибудь преподавателю, поселив и отдав под присмотр к почтенной семье. А без скромности сказать надо, что я имею средства устроить и дать образование, с позволения сказать, обоих своих детей.
   Наше путешествие было благополучно до упомянутого леса. Но едва мы въехали в него, как раздался лихой свист и не успел никто ничего предпринять, как на нас напали. Сразу было убито несколько слуг и двое из пяти солдат.
   К счастью мы оправились от внезапности нападения. К чести всех оставшихся, а особо моего племянника Тейбери, все дрались как львы.
   Всячески оберегая дорогую Белинду, мы отступили под напором превосходящих сил, но отбили лошадей и спаслись на них, приехав к этому трактиру, где мы ранее останавливались.
   Хозяин трактира, месье Жак, поспешил нас принять.
   К несчастью разбойники решили нас преследовать. У нас же остался лишь один раненый слуга, вывезенный Тейбери на лошади. Поэтому я сказал месье Жаку: "Месье Жак, я заплачу какие угодно деньги, только помогите нам", на что он нам ответил: "Да я, скорее, останусь без штанов, продам последнюю рубаху, чем возьму от вас деньги, за дело, за которое я сам радею. Да знаете ли вы, сеньор, что я самый первый, кто больше всех ненавидит этих разбойников и бандитов". Мы решили сообща отбиться от нападения. Оно вскоре воспоследовало.
   Надо отдать должное Жаку. Он упорно защищал вместе с нами свой трактир. Бандиты уже отходили, как вдруг один из них прорвался, схватил Жака и, приставив клинок к его горлу, утащил его с собой. Я и Тейбери потом нашли его тело растерзанным и принесли к мадам Дюро. Вплоть до вашего прихода мы опасались нового нападения, но теперь, когда нас, мужчин, стало больше, нам нечего бояться.
   - Хм, - сказал Станис. - Вот мы уйдём, а что же станет с хозяйкой?
   Вопрос повис в воздухе. Об этом никто не задумывался, а, тем не менее, из-за своего мужа, вернее его действий, мадам Дюро попадала в весьма опасное положение.
   - Будем прямы, - продолжал Станис, - ни оставаться здесь, ни уйти мы не можем.
   - Что же делать? - растерянно спросил Пол Нэдсон.
   - Есть только один выход.
   Все глянули на Станиса.
   - Её стоит отправить в Перогодар. Сейчас мы позовём мадам Дюро и спросим кое о чём.
   Мадам позвали.
   - Мадам Дюро,- начал допрос Станис, - вы, случайно, родом не из Перогодара?
   - Да, сударь, я оттуда родом. Мы с бедным Жаком познакомились там. Мои и его...
   - Мадам Дюро, у вас есть там родственники?
   - У меня была сестра, а у бедного Жака мать, брат и сестра. Ещё...
   - Мадам Дюро, мы находимся в сложном положении в отношении к вам.
   - Какое положение? - растеряла мадам весь словарный запас.
   - Вы должны понять, что после того как мы уйдём от вас, то вы останетесь без всякой защиты.
   - И чего?
   - Мы вам предлагаем собрать всё самое необходимое и отъехать к родственникам в Перогодар.
   - Я не могу! - взбунтовалась мадам Дюро. - Здесь мой трактир (она даже забыла сказать гостиная), здесь моё имущество, здесь тело моего бедного Жака!
   - Уверяю вас, тело мы похороним, а мёртвым не сделают ничего, что с ними уже произошло, а вот живые могут пострадать.
   И тут Гарнед де Барнс веско добавил:
   - Я дам вам за всё двести пятьдесят золотых монет.
   - О, Боже! - воскликнула мадам.
   Сумма, названная де Барнсом, явно произвела ощутимое впечатление и превзошла все ожидания, которые только могла бы иметь мадам Дюро, вздумай она продавать свой трактир. К тому же на горизонте, а то и ближе, маячила смерть, а мадам любила жить и вовсе уж не держалась за тело "бедного" Жака.
   - Мне надо подумать, что взять...
   - Быстрее собирайтесь, - прервал её в очередной раз Станис. - Всё, что вы возьмёте, должно уместиться в возке, который я заметил во дворе. Думаю, несколько лошадей нам не понадобятся, и они прибавятся к цене трактира и имущества.
   Мадам Дюро охнула и, не смотря на свои тяжеловесные телеса, выпорхнула из столовой.
   - Думаю, проблема решена.
   Обед быстро закончили.
   Чуть позже были готовы к выезду. Никто из мужчин, хоть и решительно настроенных на случай нападения, не хотел дожидаться разбойников.
   Через пару часов мадам Дюро возвышалась на возке, всё же переполненном лишними вещами. Ей было отсчитано двести пятьдесят золотых монет. Её пышная фигура ещё долго маячила на дороге, пока не пропала за горизонтом. Мужчины выполнили своё слово в отношении захоронения тела Жака. И только после этого расширившая свою численность компания двинулась в путь.
   Парауэл сказал, глядя на Белинду:
   - Мы поступили бы неразумно, пойдя по дороге. Я предлагаю идти мимо. При удаче мы можем если не обойти, то пройти сквозь лес, что значительно спокойнее, чем продвигаться по этой трассе.
   Парауэл не хотел идти на рожон. И, хотя все предполагали, какими мотивами вызвано это предложение, всё же согласились с ним, понимая, что тут он прав. Дорогу оставили далеко в стороне. Гарнед де Барнс показал, что если двигаться круче к северу, то лес будет обязательно обойдён. На его мнение в этой части пути полностью положились, так как из-за частых путешествий де Барнс очень хорошо знал эти места.
   - Когда-то здесь не было этой дороги, - говорил он, - и приходилось ходить где угодно. Я предпочитал в обход.
   Глава двадцать третья
  
   Они шли по широкой тропе, проложенной в лесе. Стволы деревьев стояли вплотную к тропе, а кое-где кроны так наклонились друг к другу, что получалась арка. Густая листва смягчала жару дня. Тропа была без ухабов - ей явно часто пользовались. Дождей давно не было, и теперь взбитая ногами слегка поднималась пыль. И меж тем, хотя ничто не предвещало угрозы, никто не был расслаблен. Женщин поместили в центр группы. Наиболее воинственный из мужчин, Станис Лановин. Он бряцает прицепленным к поясу мечом и вспоминает, что ему уже приходилось применять его.
   После него воинственность проявляет Тейбери де Залин-Барнс, который время от времени кидает несколько мрачноватый взор на кузину Белинду, вообще единственную ехавшую на лошади. Других лошадей не было. Та о чём-то разговаривает с остальными женщинами и, кажется, не разделяет их возмущение самоуправством мужчин, заградивших собой их по кругу. Мужчины применили все имеющиеся средства, чтобы заставить четырёх эмансипированных женщин, примириться с мыслью об их пассивном положении при путешествии через лес. Граф Шарло де Консор, недовольный пешим способом путешествия, Гарнед де Барнс и его компаньон Джой Варес негодуют на поведение земных женщин и ставят в пример послушную Белинду е её подругу, дочь достопочтенного друга и компаньона.
   Так, в буквальном смысле, идёт или продолжается для других это путешествие. Ноги почти неслышно переступают по земле, бряцает оружие, шепчутся Кати с Белиндой, а остальные слушают их и пересмеиваются, бросая взгляды на Станиса и Тейбери, идущих спереди. Причём под этим видом разглядывания других, одна из женщин смотрит не на них, а на Парауэла, идущего с левого края тропы.
   Лес пронизан перекличкой и разноголосицей птиц. Многие поют своими голосами, некоторые своими и передразнивают. Вот раздаётся пронзительный и неприятный скрежет, а минуту спустя лёгкая трель.
   - Клянусь душой! - воскликнул Гарнед де Барнс.- Но я почти уверен, что пела одна и та же птица.
   Действительно, как в скрежете, так и в трели есть неуловимое сходство. Возможно, де Барнс прав - может звук принадлежит одному и тому же певцу. Но выяснить это нет ни времени, ни желания и, не в последнюю очередь, возможности. Среди них нет ни одного зоолога, тем более страстно увлечённого и готового броситься очертя голову в лес для выяснения того кто именно пел.
   Раздаются голоса птиц. Гарнед де Барнс слушает их и вдруг слышит не совсем птичий напев. Он поднимает в знак внимания руку. Все останавливаются, а так как никто ничего не слышит, то все ожидают вердикта Гарнеда де Барнса, который внимательно и с пониманием внимал звукам, исходящим из леса.
   Наконец он тихо сказал:
   - Честное слово, но мне показалось, что одна трель не птичья. Но постойте, постойте!.. Вот опять.
   К общему голосу присоединяется другой, то его слышат все, но они не могут определить птичье это пение или это что-то ещё.
   - Это разбойники, - по голосу де Барнса можно определить, что он практически убеждён в этом.- Приготовимся на всякий случай к обороне. - Он вынул меч, и все мужчины последовали его примеру. - Может быть, я не прав... но дай то Бог!
   По совету Парауэла Белинда спешилась на случай нападения, поскольку животное могло испугаться малейшего звука и понести девушку вглубь леса прямо в лапы разбойников. Всё внимание сосредоточено. Группа медленно движется по тропе. Тут раздаётся явственный человеческий свист и с криком из леса на путников набросились разбойники. Вооруженные чем придётся и одетые во что попало люди. Весь образ разбойников воплотился в них. Все бородатые, волосатые, грязные, с искажёнными, нет, не лицами, рожами.
   Один из них, вооружённый тесаком набросился на Михаила Полина. Штурман "Эролайнджа" никогда не обладал особой смелостью. Но инстинкт самосохранения заставил его поднять меч и принять удар тесака на него. Возможно, он бы так и остался лежать в этом безвестном лесу, не подоспей ему на помощь Тейбери. Юноша выхватил из ножен простую шпагу и пребольно, но не смертельно уколол бородача в бок. Тот рявкнул и озверел. Увидев Тейбери со шпагой в руке и поняв, что именно он причинил ему боль, он забыл о Полине и с рёвом бросился атаковать Залин-Барнса.
   Проворный юноша легко отошёл в сторону и хладнокровно проткнул бородача насквозь. Тот секунду стоял, и недоумение не успело сойти с его лица, когда он замертво рухнул на землю.
   А сражение шло полным ходом. Путешественники отважно сражались, образуя круговую оборону от яростно осаждавшего их ряды противника. Они не переставали продвигаться по тропе всё дальше и дальше.
   Тропа позади них была усеяна трупами и ранеными бандитами, но удивительное дело - ни один путешественник не был даже ранен. Не раз, казалось, тот или иной из них находился на грани гибели, но другой вовремя приходил на помощь. Среди них уже установилось чувство солидарности и дружественности. Поэтому-то наседавшему противнику никак не удавалось расстроить ряды обороняющейся группы.
   Разбойники теряли людей, а путешественники медленно продолжали движение. Либо теперь разбойники выпустят их, либо они и сами теперь уйдут. Наверное, всем им запомнились слова короля пиратов, что сила и оружие решают дело о свободе человека. Побывав в роли пленных, обречённых на рабство, они поняли это.
   Что касается Гарнеда де Барнса, его спутников и Пена, то эти люди выросли и прожили в этой дикой, но такой удивительной местности и кому как не им было знать об обычаях, распространённых здесь.
   Раздался резкий свист. Нападавшие откатились во все стороны и заняли выжидательную позицию. Путешественники отошли ещё чуть дальше по тропе и замерли, боясь подвоха.
   Из леса вышел человек. Он разительно отличался от всех других нападавших. Высокий рост, горделивая осанка, тщательное бритое лицо и красивая, чистая одежда, выдавали в нем человека другого круга, не просто бандита с большой дороги, но и дворянина.
   Гарнед де Барнс ахнул и сказал:
   - Господь свят! Даенго де Ланса, вы ещё живы!? И у вас хватает совести опуститься до уровня этих мужланов!
   - Не оскорбляйте моих подчинённых, Гарнед де Барнс, а то поплатитесь!
   - Это ваши люди поплатились за нападение на нас, и им будет ещё хуже, поверьте моему слову, - холодно ответил де Барнс и указал рукой на тропу, усеянную трупами и ранеными.
   - Вам повезло, Гарнед де Барнс, и уже во второй раз, но надеюсь, что скоро мы встретимся вновь.
   - И не мечтайте! Я потому и иду в Орингасир, что буду просить власти этого могущественного государства очистить эти места от таких бандитов как ты. К сожалению, Его Величество Окантион YI растратил свою армию на подавление мятежа поднятого тобой, Даенго де Ланса, а то он сам бы занялся этим.
   - Уходим, - с выражением каменного лица ответил главарь приказом своим бандитам на слова де Барнса.- Я всё же надеюсь свидеться.
   - Обязательно, когда ты будешь восходить на эшафот, презренный изменник, негодяй и убийца!
   Де Ланса дрогнул всем телом, но не повернулся к ним и удалился в лес.
   - Вы сурово разговаривали с этим де Ланса, - заметила Кати.
   - Моя дочь отчасти знает, почему я так веду с ним.
   Витор Килси немного подумал и сказал:
   - Месье де Барнс, я хочу попросить вас рассказать нас, как только мы выйдем из леса, историю этого де Ланса. Это послужит нам и скрасит поход.
   Гарнед де Барнс чуть кивнул. По-прежнему сохраняя осторожность, путешественники двинулись далее. Через полтора часа ничего не случилось, и они вышли за пределы леса.
   Отойдя от него на значительное расстояние, Витор осмелился напомнить де Барнсу об обещании.
   Тот некоторое время молчал, а затем чуть с недовольство сказал:
   - Вы, видимо, не дворянин и поэтому я прощаю вам это напоминание. Через некоторое время я и без него бы начал.
   - Прошу простить меня. Я действительно не дворянин, но, кроме Парауэла, Рауля и Пена, в нашей группе все не дворяне. Я не имею в виду вас и ваших спутников, а так же вашу дочь. Просто мы достаточно отдалились от леса, и я подумал...
   - Не оправдывайтесь, - прервал поток его слов де Барнс. - Что касаемо дворянства моих спутников, я это к слову, то Джой Варес не совсем дворянин, а если быть точным, то вовсе не дворян.
   И так! Даенго де Ланса родился в богатой и очень знатной семье. Он родился год в год и месяц в месяц с королём Окантионом YI. Окантион YI рано вступил на престол своих предков из-за того, что возмущение феодалов против королевской власти привело к гибели его отца, Окантиона Y. Даенго де Ланса так же из-за гибели своих родителей рано получил доступ к богатству и открывшему многие двери титулу.
   Но насколько по-разному распорядились монарх и подданный своими наследствами! С первых лет своего правления Окантион стал бороться против феодального распада королевства и гордых повелителей отдельных земель. А де Ланса, привыкнув к роскоши и самовластью в своих землях, стал предаваться порокам. Он не щадил стыдливость девушек и не мало родителей вынуждены были претерпеть горе из-за того, что их дочь провела ночь с Даенго. К сожалению, юноша обладал яркой внешностью, а обладая ещё и богатством, не отказывал себе в блестящих нарядах. Наряду с внешность её полной противоположностью был его ум. Он был хитёр как сто бесов. Он вырос лживым, коварным и задиристым. И всё это скрывалось под маской безупречного светского щеголя.
   Почему Даенго де Ланса стал таким? Надо принять во внимание обретённую свободу, власть, оказавшуюся в его руках, и, главное, деньги. Но одновременно с тем среда, куда он попал. У Даенго был один лишь родственник - яростный защитник строя, феодал со всеми замашками, дальний дядя по материнской линии - Лиадор де Вастс да Риц. Именно к нему в десятилетнем возрасте попал на воспитание Даенго.
   Уже через четыре года, исключая разницу в возрасте, невозможно было различить. Но сыграло завидное положение де Ланса перед Вастс да Рицем. Дядя не обладал ни землями, ни значительным титулом, ни большим богатством. Поэтому Даенго, все четыре года запоминая поучения дяди, никогда об этом не забывал. Поэтому когда дядя попытался пожить за счет своего племянника, у того, в свою очередь, разыгралась хоть малолетняя, но разнузданная вседозволенность и проснулась, потаканиями Лиадора, плоть де Ланса. Он ушёл от дяди и переселился в столицу, поселившись у давшего кров какого-то дворянина.
   К этому времени Окантион YI уже правил Перогодаром. Его борьба только начиналась, а людей, недовольных его политикой нашлось множество. И тот дворянин, у которого де Ланса поселился, и другие представители знати, приходившие к нему, ненавидели Окантиона YI, пытавшегося отобрать присвоенную ими власть. Они мечтали свергнуть его с престола.
   В Даенго заронили множество недоброкачественных зёрен на его проросшее плевелами поле. Он и до того свыкся с мыслью о полном самовластье в своих землях, так что угроза потерять право свободно распоряжаться на них, еще толком и не попользовавшись этими правами, сделали его непримиримым врагом нового короля.
   Около пятнадцати лет от роду он ринулся в своё имение и зажил там на широкую ногу. Все окрестные феодалы ездили к нему в гости, и он сам отвечал им визитами. В то же время его роскошная карета регулярно посещала столицу. Он не отставал в роскоши от столичных ренегатов, поучаствовав в их заговорах и интригах.
   Ещё когда он был пятнадцатилетним, никто не смотрел на него как на мальчика. А если кто-то на это осмеливался намекнуть, то ни женщина, ни тем более мужчина, не избегали его мести.
   К восемнадцати годам он подготовил заговор, а год спустя им был спровоцирован открытый мятеж против Окантиона YI, вынудив того преступить грань указов и начать гражданскую войну, так противную его натуре.
   Партии феодалов повезло лишь дважды. Но народ Перогодара, словно чувствуя, что помощь королю избавит его от многих тягот, взялся за оружие. Затем одну победу за другой стал одерживать Окантион YI.
   Вернусь чуть назад. За полторы недели до мятежа этот двуличный, или даже более того, змий, Даенго де Ланса, посетил мой дом.
   Лично я всегда непререкаемо ставил над собой королевскую власть. Наш род де Барнс верно служил королям Перогодара. Те земли, что владел мой род, не имел ни суда, и своей монеты. Даже монашеский орден был подчинён не нам, а королю. В наших владениях не было налога за проезд по земле и платы за переправу по мосту, не было закона подбирать упавшее с воза в пользу владельца земли и мы не обдирали крестьян дочиста. До недавних времён в Перогодаре жило лишь несколько семей издавна придерживающихся таких же традиций.
   Де Лансу привели к нам наши друзья. Тибальд де Нуазей, представитель одного из упомянутых семейств и его сын Валес, привели де Ланса к нам. Ни я, ни моя семья, никогда не знали его родителей, тем более его самого. Мы держались подальше от родовитых феодалов, и поэтому никто не знал о характере де Ланса.
   Несколько дней он посещал нас. Я составил о нём самое прекрасное мнение. Я однажды заметил, что после ухода де Лансы, моя дочь стала задумчива и мечтательна, что, вообще-то свойственно юному возрасту, от которого она и сейчас недалеко ушла. Когда это повторилось после очередного посещения Даенго, я поговорил с дочерью. Белинда призналась мне, что он ей не безразличен. По его собственным словам я знал, что он богат и знатен и поэтому признание дочери не испугало меня. Честно говоря, я ожидал предложения о браке. Меня не смущало старшинство Даенго в четыре года. В конце концов, с самим замужеством можно было потерпеть хотя бы пару лет.
   За пару суток до мятежа ко мне пожаловал дальний родственник по моей линии. Де Календца, так звали гостя, много путешествовал по свету. Он впервые и рассказал мне слухи о готовящемся мятеже. Но они были так подробны, что я ужаснулся и поехал после обеда к королю.
   Когда я передал через слуг о важности моего визита, Окантион YI беспрепятственно меня принял. Когда я передал рассказ, то оказалось, что король уже кое-что знал, но ему недоставало сведений для ареста ярых заговорщиков в столице. Теперь же он решил той же ночью произвести аресты. Успокоенный я вернулся от Его Величества домой. Де Календца всё ещё был у меня и Белинда, в моё отсутствие со служанками составила ему компанию, как радушная хозяйка, предложив ему кров на ночь.
   Незадолго до обеда, на следующий день, служанка доложила мне об очередном приезде Даенго де Лансы. На этот раз он очень просил его принять. Я подумал, что это насчёт моей дочери и охотно принял его у себя в кабинете.
   И действительно - речь пошла о Белинде. Даенго со всем пылом, это я потом узнал его способности к притворству, признался в любви к моей дочери и просил её руки. Я уже хотел ответить согласием, думая о хорошей партии и намереваясь уговориться о сроках обручения и женитьбы, как вдруг в кабинет ворвался разъярённый де Календца.
   - Негодяй! - закричал он. - И ты здесь! Человек без стыда и совести! Да как ты смел нарушить покой этой семьи!?
   Я не понимал своего родственника и неожиданно в висящем напротив зеркале увидел, как правильные черты лица Даенго де Ланса исказила судорога злобы и ненависти. Из-под плаща, в котором он пожаловал ко мне, он выхватил пистолет и, прежде чем я успел шевельнуться, выстрелил в сторону де Календцы. Тот схватился за живот, а пол около него обагрился кровью.
   На звук выстрела в кабинет вбежали слуги, а затем вбежала Белинда. Она с ужасом на лице увидела потрясшую её картину.
   На полу стонал и корчился от боли де Календца, меня, сидевшего с бледным лицом, в полуобороте к двери, и де Лансу, с пистолетом в руке, лицо которого, помимо злобы и ненависти, выражало теперь наслаждение от только что содеянного преступления.
   Кабинет находился на первом этаже, невысоко над землей. Де Ланса бросился к окну и, выбив своим телом раму, исчез, сбежав по улице. Его не смогли тогда поймать, и это отразилось в целом ряде бедствий, обрушившихся на нашу несчастную отчизну.
   Де Календца, не смотря на своё здоровье и отчаянную борьбу врачей, скончался через четверо суток. Он к счастью был в бреду и так и не узнал, что натворил его давнишний враг. А моя дочь, после этого случая, преисполнилась презрения к Даенго де Ланса.
   Гарнед де Барнс тяжко вздохнул.
   - Возможно, вмешательство де Календца подтолкнуло де Ланса к дальнейшим поступкам, - послышался голос Эр Лана, любившего изучать психологию и разбиравшегося в причинно-следственных поступках людей.
   Может рассказ о юноше де Ланса, ставшем разбойником, был бы продолжен далее, но тут путешественники вышли на вершину холма. С него им предстала картина города, лежавшего перед их взором.
   - Не может быть! - у Чарльза Уарта даже голос сел от волнения.
  
   Глава двадцать четвёртая
  
   Целую неделю понадобилось путешественникам, чтобы обжиться в Каврнитоде, столице Орингасира - в высшей степени цивилизованной стране. Все путешественники отдыхали. Что касается Гарнеда де Барнс, его дочери и спутников, то де Барнс был принят президентом Орингасира на третьи сутки, так как де Барнс был уполномоченным послом.
   Президент Ойлеке Дарьент пообещал предоставить помощь Перогодару и уверил представителя государства - Гарнеда де Барнс - в том, что она последует незамедлительно. Через сутки, водворив Белинду и Тейбери в учебное заведение, де Барнс занялся торговыми делами, а закончив их, он в сопровождении охраны отбыл на родину.
   Несколькими часами позже, из Каврнитода выехала сильно вооружённая спецгруппа, отряженная уничтожить банду де Лансы и другие группы разбойников.
   Орингасир являлся преинтереснейшей страной и столица её - Каврнитод - выражала это. Красивые современные здания различной конструкции, перемежались с островками растительности. Деревья, а особо в центре столицы, росли вдоль дорог, около различного предназначения сооружений стояла если не аллея, то хотя бы несколько деревьев в окружении клумб цветов. Возле некоторых строений, в окружении цветов и деревьев, располагался фонтан. В самом городе имелось несколько крупных, весьма красиво выполненных фонтанных устройств с фигурами, каскадные фонтаны. На территории Каврнитода росло несколько парков и подъезды к ним оформлялись в виде аллей.
   Давным-давно Орингасир забыл всякое воспоминание об автомобилях эпохи поршня и бензина. Наземным транспортом пользовались всё менее и менее людей. Почти все летали по воздуху. Одноместные, двухместные и многоместные глиссеры заполнили воздушное пространство. Небольшой чувствительный мозг, контролировал полёт, и никогда не происходило столкновений.
   Путешественникам дали полную волю действий, и они разбрелись кто куда.
   Один из них, а именно Валеко, тяготимый жаждой узнать как можно больше о стране, выбрал себе книги, отыскав обширный библиотечный фонд. На земле он привык к старым печатным книгам, и поэтому когда он приоткрыл дверь в местное книгохранилище, у него перехватило дух.
   Длинный ряд стеллажей в глубине здания и одиночные столики вблизи них. За столиками, погружаясь в чтение книг, сидела в основном молодежь. Как понял Валеко - это были студенты.
   Здесь находилась одна из тех библиотек, где читатель сам шёл в нужный сектор. Сейчас Валеко интересовал поздний период истории Орингасира и он с увлечением окунулся в поиски.
   Пока путешественники, действительно нуждавшиеся в этом, отдыхали, Валеко день за днём проводил в читальном зале, став его принадлежностью. Валеко находил успокоение за чтением и говорил, что только так он способен предаться досугу.
   Остальные предпочитали развлечения. Рауль, Чарльз Уарт, Витор Килси, Полин, Нэдсон, Эр Лан, Наталья Вашинкова, Теодора Метьюз - все они, вместе и врозь, различными группами, а иногда и в одиночку, искали развлечений на стадионах, в театре или кино, часто занимались спортом, играя в теннис или гольф за пределами Каврнитода, а иногда устраивали пикники.
   Лишь две пары не участвовали в активном отдыхе. Станис Лановин и Кати Вейс уже перестали быть сенсацией. Их устойчивое друг к другу чувство накрепко связало их. В среде путешественников предполагалось, что здесь, в Каврнитоде, они могут пожениться, хотя формальность подобного рода перестала быть обязательной на Земле. С этими двумя всё было ясно.
   Более занимала другая пара. Меж делом заметили у Сары Даулинг кое-какие чувства к Парауэлу. Красота Сары бросалась в глаза и, как женщина, по мнению подруг, вполне могла подойти в пару к королю. Сара всё чаще краснела при встрече с Парауэлом, и терялась, когда кто-либо заставал их вдвоём, пусть даже они беседовали на пустяшные темы. Однако за те дни, что они вместе провели в городе, по тому как они пропадали вдвоём на прогулках, стало ясно, что между ними установилось взаимопонимание.
   Парауэл пришёл к этим отношениям непросто. Большинство путешественников стали свидетелями его внутренней борьбы. Он с трудом выкинул из головы Белинду де Барнс. Вытравить её образ помогли случайные слова Рауля, когда Гарнед отдавал свою дочь в какое-то учебное заведение. Рауль сказал: "Теперь мы врятли когда-нибудь ещё увидим их". Тогда Парауэл впервые осознал, что он не имеет права добиваться расположения Белинды. Он не мог остаться на планете, вообще сидеть на месте. Взять с собой в путь хрупкую девушку, привыкшую к комфорту и подвергнуть её немыслимым испытаниям, было бы преступлением. Давно зародившееся чувство Сары по отношению к нему постепенно становилось явным. Теодора вовсе напрямую указала на это, жёстко сказав: "Ты зря мечтаешь о юных девушках, у которых ветер в голове. Рядом с тобой находится более подходящая тебе по возрасту умная и красивая женщина. Обрати лучше на неё внимание, и ты врятли когда-нибудь пожалеешь о своём выборе". Частые прогулки в одиночестве охладили его голову. К некоторому удивлению Парауэл заметил, что чувства к Белинде де Барнс развеялись как наваждение и он обнаружил, что Сара не так уж безразлична ему как казалось ранее. Более чем друг и попутчик в путешествии, о котором нужно позаботиться. Поскольку Сара стала инициатором их общения, то он ухватился за эту возможность и попытался узнать её поближе. Довольно скоро Парауэл ощутил, насколько близка ему эта женщина. Ответив Саре на выражаемое поступками и несмелыми словами чувство, он сделал её счастливой женщиной и сам почувствовал как отмякает. Это принесло лишь облегчение. Изменения в Парауэле увидел, прежде всего, его близко и давно знавший Рауль.
   Все виды отдыха продолжались едва ли не месяц. Казалось, все забыли о возвращении домой, в своё время. И действительно - Орингасир служил неплохим местом для проживания, а Каврнитод отвечал всем вкусам и запросам. Со временем они бы смогли адаптироваться в нём, найти работу и место в жизни. Наряду со столицей в Орингасире было несколько десятков крупных городов, жизнь в которых столь же уютна, как и в столице. Они могли поселиться, где угодно.
   И всё же Парауэлу требовался какой-то срок, чтобы окончательно обдумать всё. Путь его вывел к зданию библиотеки, где, как всегда, занимался чтением Валеко. Парауэл увидел среднего возраста человека, который торопливо поднимался по ступенькам лестницы к двери. Это был высокий, широкоплечий мужчина. Строгие черты лица усиливались воинственным и сильным подбородком. Губы упрямо сжаты под носом, который немного не подходил к остальному лицу, так как был, не смотря на хищный вид, чуть мясист. Волосы незнакомца посеребрила ранняя седина. Парауэл потому обратил внимания на незнакомца, что он, неловко ступив на ступеньку, споткнулся. Мужчина удержал равновесие, но полдюжины книг разлетелись в стороны из рук, которыми он взмахнул, чтобы не упасть. Парауэл тут же подошёл и, подобрав одну из книг, подал незнакомцу.
   - Благодарю! - сухо сказал тот.
   - Будьте осторожны впредь, - предупредил Парауэл.
   Незнакомец кивнул и вдруг, перебирая книги, стал озираться.
   - Вы что-то потеряли? - Спросил Парауэл.
   - Да, - рассеянно ответил мужчина, резко обретя подвижность, спросил: - Не могли бы вы мне помочь мне найти книгу с точно такой же обложкой, как на этих пяти?
   Парауэл согласился:
   - Конечно, могу.
   Ища книгу, мужчина говорил:
   - Это очень ценный экземпляр и мне его неохотно дали на дом. Если я его не верну, мне порядком достанется от хранителя библиотеки.
   Но как они не обшаривали ближние кусты и не осматривали лестницу, книгу не удалось найти. Парауэл выразил своё сожаление, но незнакомец ничего не сказал и мужественно пошёл в библиотеку.
   Парауэл ещё немного посмотрел вокруг, но вспомнив, что его ждёт Сара, удалился, напрочь забыв растеряху-мужчину.
   Примерно через полчаса из библиотеки вышли двое мужчин. Они о чём-то разговаривали. В одном узнавался Валеко, со своим коротким ростом и темноватым лицом, в другом, намного выше ростом Валеко, незнакомец, тридцать минут назад потерявший книгу.
   - Мы ещё поспорим о Вуэгале Завоевателе, Валеко!
   - И я вам докажу, что его войны нисколько не приблизили, а наоборот, отодвинули развитие Орингасира, Вэрдлак Скатагеви!
   - Посмотрим, посмотрим! А пока мне пора идти, дела!
   Валеко дружелюбно кивнул, и полной грудью вдохнул чистый воздух, пьянящий, как бы впитывая гордость оттого, что он практически выиграл спор, затеянный им с незнакомым до того человеком.
   Валеко медленно спускался вниз, вертя головой по сторонам, обошёл огромную каменную урну, заросшую с одной стороны густой травой, и уж зашагал к гостинице, как с ходу остановился и медленно пятясь, вернулся назад. При этом он, конечно, походил на человека находящегося не в своём уме. Но он сделал это не зря. Так и есть! Из травы выглядывал угол толстой книги. Тиснение на углу корешка чуть блестело. Валеко подошёл и подобрал книгу.
   Засунув её подмышку, он весело продолжил свой путь. Если бы он знал, какой переворот случится в их судьбах по вине этой книги, он возможно никогда бы не взял её.
  
   Глава двадцать пятая
  
   Все путешественники мирно обедали, когда в столовую гостиницу вихрем ворвался Валеко, вызывая недоумение и неодобрение. Высоко держа какую-то книгу над собой, он потрясал ей.
   Не обратив внимания на жесты Витора, призывающего к спокойствию, Валеко громко прокричал:
   - У нас есть возможность вернуться в наше время! И вот вам доказательство.
   И он с шумом опустил книгу на стол, которую, по описанию, тут же узнал Парауэл.
   - К югу от Орингасира, - сказал Валеко, усаживаясь, - есть земля, называемая Никомея. Это не государство, а песчаный клочок земли, площадью во многие тысячи квадратных километров. На земле Никомеи никто не живёт более трёх сотен лет. Когда-то Никомея была густонаселённой и плодородной местностью. Орингасир сто пятьдесят лет, за исключением коротких промежутков, выдерживал агрессию воинственных царей Никомеи. А затем что-то произошло. Никомея стала превращаться в пустыню, народ, в поисках лучших мест, покинул её. В землях Никомеи жарко и сухо, практически ничего не растёт и даже кочевники с востока не решаются заселить её просторы. В Никомее остались развалины древнейших городов. И среди них я нашёл Дубултинар. Он упомянут лишь однажды, да и то в связи с упадком Никомеи. В книге говориться, что Дубултинар был проклятым городом и в нём ещё до общего упадка государства сто лет как никто не жил, кроме диких зверей.
   Хотя его местонахождение затерялось, однако предполагаемые места, где он мог бы стоять, обходили стороной. В конце книги написано, что в проклятом городе жил человек, умевший повелевать временем и, якобы это он уничтожил Никомею. Там же приведен ряд странных происшествий, которые с позиции нашего времени можно трактовать как путешествия во времени и по параллельному пространству. В последних строчках есть намёк на существование мифа о каком-то камне времени. К сожалению, сам миф в книге отсутствует и его содержание считается утраченным.
   - Что ж, - сказал Парауэл. - Ты рано радуешься! Ничего толком неизвестно. Содержание мифа пропало, город тоже. Страна пропала! Кстати, где ты взял эту книгу?
   - Нашёл около библиотеки в кустах рядом с лестницей, сбоку от кадки. А что?
   - Просто я знаю того, кто обрадуется находке этой книги, и скажете тебе спасибо.
   - Может тот человек знает больше, чем мы? - предположил Витор.
   - Мы это выясним, когда я найду его.
   Валеко задумчиво произнёс:
   - А это, случайно, не высокий, чуть с проседью волос, весьма с колоритным лицом мужчина лет около сорока?
   - Совершенно верно! - лицо у Парауэла вытянулось в изумлении.
   - Тогда я знаю, как зовут его. Скатагеви Вэрдлак показался мне приятным человеком, и, я думаю, он нам что-нибудь расскажет.
   - Как? Как вы сказали? - спросила Наталья Вашинкова.
   - Что я сказал, - не понял Валеко.
   - Как зовут этого человека?
   - Скатагеви Вэрдлак. А что?
   - Ничего. Странное имя.
   - По-моему имена тут у всех странные. Но это на наш слух, а для них это звучит обыденно.
   Наталья пожала плечами, чем-то несогласная со словами Валеко и отвернулась от него.
   После доклада Валеко и небольшого спора, говорить стало не о чем. Обед закончился тихо.
   На следующий день в поисках Скатагеви Парауэл пришёл вместе с Валеко к библиотеке. Валеко рассказал ему о знакомстве с Скатагеви, которое возникло на почве общей увлечённости историей. В свою очередь Парауэл поведал о своёй встрече с ним.
   Вэрдлака Скатагеви Парауэл нашёл чуть позже в парке. Он оставил Валеко в библиотеке искать миф о загадочном камне и заодно поджидать Вэрдлака там, а сам взял книгу и оправился искать его.
   Когда он увидел Скатагеви в ближайшем к библиотеке парке, Парауэл прояснился в чертах лица. Подойдя к нему, он сел рядом на скамейку. Скатагеви не обращал на него внимания, целиком уйдя в чтение какой-то книги.
   - А вы зря меня не замечаете, - сказал Парауэл, - и тем более, потому что нашлась ваша книга.
   Скатагеви вздрогнул.
   - Где она? - хриплым голосом спросил он как-то весь вытянувшись и весь напрягшись.
   - Вот!
   Вэрдлак немедленно забрал книгу у Парауэла. Но он видел, как не терпится тому открыть её. И вместе с тем ему что-то мешает это сделать. Это выражалось едва заметным дрожанием пальцев.
   Вэрдлак всё же быстро пролистал её, а затем неожиданно спросил:
   - Книгу кто-нибудь читал?
   - Да, тот, кто нашёл.
   - То есть вы?
   - Нет не я, но ваш новый знакомый.
   - Кто?
   - Тот мужчина, с которым вы спорили в день потери книги. Валеко.
   - Где он её обнаружил?
   - Около каменной кадки. Я её только сейчас осматривал и убедился, что мы могли не найти книгу из-за высокой травы и куста.
   - Кто ещё читал её?
   - Никто, но все знают о её содержании, так как Валеко пересказал нам.
   - Кто - все?
   - Мои друзья.
   - И много их?
   - Включая меня, пятнадцать.
   - Много у вас друзей.
   - Да, нас свело время. Мы из разных параллельных времён и путешествуем здесь, по Аримбле.
   Вэрдлак кинул обеспокоенный, заинтересованный и в то же время пронизывающий взгляд и если бы Парауэлу довелось увидеть его, то ему стало бы внутренне некомфортно.
   Парауэл встрепенулся:
   - Вы так много задали мне вопросов, а ведь мне поручили тоже кое-что узнать.
   - Что?
   - Может, вы знаете что-то, по поводу того, что написано в книге?
   - Например, не известно ли вам, что произошло с Никомеей, где находится Дубултинар, что такое камень, или, цел ли миф.
   - Мне известно не более того, что написано в этой книге. Вообще, я считаю упоминание о камне, как упоминание о несметных сокровищах, выдумкой поздних переписчиков.
   При этих словах в глазах Вэрдлака зажёгся хищный огонёк и, хотя он пропал мгновенно, Парауэл заметил это, и легкая дрожь пронзила его тело.
   Вэрдлак встал:
   - А миф, - сказал он, - не более чем миф. Даже если он существует на бумаге, в чём я глубоко сомневаюсь, он едва ли может быть правдивым. Извините меня, мне нужно работать.
   Парауэл встал со скамейки и нехотя пожал руку Вэрдлака и как-то с тягостным взглядом проводил его удаляющуюся по аллее фигуру, гордо вышагивавшую с необычайной стремительностью и целеустремленностью.
   А тем временем Валеко разговаривал в центральном историческом музее, куда его направили, с хранителем по поводу мифа о камне.
   Хранитель говорил:
   - Ко мне с вопросом о нём обращаются впервые. Честно говоря - это странно, ведь этот запись этого мифа у нас храниться и его содержание обсуждают в научных кругах не первый десяток лет.
   - Что же это за миф?
   - В нём говориться, что в храме Дубултинара, на подставке из цельного куска гранита, стоит камень времени. Если быть точным - не камень, а кристалл. Судя по описанию в документе, он весьма массивен, где-то около четырёх кубических метров. С помощью этого кристалла, через него, можно проникнуть вдоль течения существующего времени и в параллельное пространство-время. Ещё упомянуто, что в тайниках храма спрятаны несметные сокровища. Замечу кое-что ещё. Для того чтобы открыть доступ в кристалл нужен ключ. Какого он вида и где он, неизвестно - об этом миф умалчивает.
   - Скажите, а нельзя ли мне поискать по этому вопросу документы?
   - Конечно, в любое время. У нас открыт доступ к интерактивному порталу, куда занесены все фонды и малейшие документы.
   - И ещё?
   - Да, слушаю вас?
   - Не обращался ли к вам с подобным запросом, как и я, некий Скатагеви Вэрдлак?
   - А вы что, его где-то видели?
   - Да, здесь в Каврнитоде. А в чём дело?
   - Скажу я вам, совсем страх потерял человек!
   - Как это понимать - потерял страх?
   - А вы, разве не знаете?
   - Что я могу знать!? - потеряв терпение, возмутился Валеко, наслушавшись полунамёков.
   - Дорогой мой посетитель! Вэрдлак Скатагеви государственный преступник и его разыскивают по всему Орингасиру!
   Валеко онемел.
  
   Глава двадцать шестая
  
   С трудом верилось в весть, принесённую Валеко, но Парауэл сходил в отделение полиции и убедился сам в правдивости сведений.
   - Таким образом, хитрый преступник ищет камень, или, как нам известно, кристалл времени. Зачем он ему - непонятно, но нам он необходим. С его помощью мы можем вернуться в наше время.
   Парауэл, чуть мрачноватый оттого, что он не разобрался в человеке, выслушал Витора и сказал:
   - Я не собираюсь возвращаться в своё время. Я разочаровался в своей эпохе, и мне понравилось быть простым человеком, не обязанным решать неподъёмные задачи.
   - И я бы остался здесь, - сказал мечтательно Рауль.
   - Я так же не прочь остаться, - согласился Пол Нэдсон. Все знали, что на Земле его никто не ждал, и это была основная причина, по которой он в свои годы трепался на космических кораблях.
   Витор пожал плечами:
   - Вы как пожелаете. Кто хочет отправиться с нами, того прошу это сделать. Кто без нас - тот без нас. Но, когда мы доберёмся до кристалла времени, мне бы хотелось вспомнить об оставшемся экипаже "Эролайнджа".
   - Если планета позволит нам забрать их, то мы обязаны сделать это в ближайшие сроки, - поддержала Витора Теодора Метьюз.
   - Если же мы не сможем забрать их с планеты, - заметил Полин, - то мы просто не можем оставить их в тех ужасных условиях и перевезти в Орингасир.
   - Из всего сказанного вытекает, что нам нужна поддержка властей, - подвёл итог Витор.
   - Я пойду на приём к мэру Задуале Краньону, - предложил Парауэл.
   - У вас лучше всех получится переговорить с ним, - согласился Витор.
   - Тогда нам нечего больше обсуждать.
   Путешественники разошлись и весь день отдыхали. Парауэла одели в лучшую одежду, и он утром, осведомившись у метрдотеля, где находится мэрия, вышел из здания гостиницы. Увидев такси, он остановил его и, хотя у него не было денег, попросил отвезти к мэрии. Парауэл, толком не знавший Каврнитод, не знал, куда его везут, но был уверен, что в указанном направлении.
   На одном из перекрёстков, согласно правилу движения, водитель остановился и тут же откуда-то вынырнули два здоровенных типа и, открыв двери с обеих сторон, сжали Парауэла широкими плечами.
   - В чём дело?! - воскликнул он.
   - Тебе скажут об этом, - ответил водитель, - а пока лучше помолчать.
   Один из типов вытащил оружие и сунул под нос. Хотя Парауэл был родом из такого века, где подобная система оружия была неизвестна, однако пулевые пистолеты уже изобрели, и он не был настолько глуп, чтобы не понять, что держит в своей руке бандит. Парауэл нашёл нужным ничего не предпринимать до подходящего момента.
   Машина проехала часть города и завернула за угол здания. Впереди были массивные металлические ворота, которые моментально открылись, как только автомобиль появился перед ними. Автомобиль въехал в мощёный кирпичом двор, огороженный высокими каменными стенами. Машина остановилась. Из дверей дома на веранду вышел высокий человек, в котором Парауэл узнал Вэрдлака Скатагеви.
   - Вытаскивайте его сюда, - приказал он своим подручным, незнакомым Парауэлу, резким и грубым голосом, который конечно больше шёл ему и отображал ту истинную суть, которая являлась истинной личиной этого страшного человека.
   Через час неизвестный посыльный просунул конверт без всяких подписей под дверь комнаты Валеко и Рауля. Их не было, но через пять минут вернулся с обеда Рауль и первое, что он увидел, открыв дверь, был конверт.
   Рауль, ещё не обеспокоенный, подобрал его с пола. Конверт не был запечатан. Он вынул из него бумагу и тут же узнал почерк Парауэла. В записке было несколько строчек: "Со мной произошла неприятна история, но пока повода для тревоги нет. Дело в том, что я попал в руки Скатагеви. Он почему-то уверен, что ключ к кристаллу времени у нас. Он разрешил мне написать эти строки взамен на то, чтобы я предупредил вас о том, чтобы вы меня не искали и не пытались узнать, где я нахожусь. Всё будет хорошо...". Затем шли три слова на родном языке Парауэла и Рауля. Слова были неразборчивы. Было ясно, что Парауэл написал их, не смотря на давление извне. Часть письма оторвали - видимо Парауэл написал более этих трёх строк. Но и эти слова частично зачеркнули. Однако и через эти зачёркивания можно было разобрать: "...берегите Сару... Опасаюсь...". Из этого следовало, что Парауэл беспокоится за безопасностью своей невесты.
   Рауль тут же бросился вон из комнаты и стал собирать друзей и подруг. Когда письмо огласили, его содержание вызвало негодование.
   - Этот Вэрдлак негодяй! - взорвался Эр Лан.
   - Это не открытие, - заметил в ответ Станис, хоть и побагровевший от душащего его гнева, но держащий себя в руках.
   - Теперь наша миссия должна быть следующей - стереть в порошок этого Скатагеви! - вывел Витор. - И мы все должны идти к Задуале Краньону. Так нас вернее примут и не смогут переловить поодиночке. Саре лучше пойти с нами. Мы должны сохранить её ради спокойствия Парауэла.
   - Да, - согласилась Наталья Вашинкова, - иногда люди крепче стен и дверей, при обеспечении сохранности других людей.
   Путешественники быстро собрались и тесной ватагой двинулись в путь. Они не рискнули расстаться и проехать путь мелкими группами на такси. Они дождались общественного транспорта и на нём добрались до мэрии.
   Спаянные испытаниями на одном пути, одними лишениями, они теперь собрались как никогда. Путешественники вошли в здание мэрии и стали требовать у секретаря, чтобы их принял мэр Каврнитода Задуале Краньон.
   На их требование секретарь поднялся и исчез минут на десять. Когда он вернулся, лицо его выражало удивление. Оно же проявилось в следующей фразе:
   - Мэр примет вас сейчас без предварительной записи.
   Когда путешественники вошли в обширный кабинет мэра, то они увидели перед собой ещё молодого человека крепкого телосложения, с решительным выражением лица. Умными, пронизывающими глазами, он осмотрел группу, чуть ли не ворвавшуюся к нему в кабинет.
   - Чем могу помочь? - поинтересовался мэр ровным, крепким голосом.
   Путешественники условились, что их будет представлять Рауль. Он вышел к столу и без приглашения сел.
   - Должно быть, вы знаете, кто мы, и излишне говорить, какой путь, откуда, и как прошли мы. У нас есть к вам одно предложение и одно требование. Они оба тесно переплетены друг с другом, но так как предложение родилось ранее требования, то я с него начну.
   Рауль вздохнул и стал говорить далее:
   - Прибыв к вам не по собственной воле, а по воле обстоятельств и дорог, мы наконец то оказались в удобной обстановке и отдохнули. Ряд случайностей позволил нам узнать об исчезнувшей стране и её столице, в которой, якобы, есть кристалл времени. Узнали мы так же, что им интересуется Вэрдлак Скатагеви (Рауль жестом оборвал готовое сорваться восклицание мэра). Наш друг Парауэл ехал к вам с предложением финансировать нашу экспедицию в Дубултинар. Мы хотим вернуться в наше время. Но Парауэл не добрался до вас, и тут идёт наше требование: найти место, куда увезли нашего друга и схватить этого мерзкого негодяя Скатагеви!
   Мэр вздохнул в манере Рауля и, пожав плечами, сказал:
   - Если бы вы знали, как ваше требование согласуется с моим желанием. Но, увы! Вот уже многие годы тюрьма Гвен-Сиенс исстрадалась из-за отсутствия в её стенах Вэрдлака Скатагеви.
   - Прошу прощения, - выдвинулся вперёд Витор Килси. - Рауль некоторым образом сподвижник Парауэла и они из одного времени. Увлекшись рассказом, он позабыл ещё об одном. Рауль - ты забыл попросить мэра об "Эролайндже".
   Рауль смутился, а Задуале Краньон громко расхохотался.
   - Так попросите об этом сейчас, - превозмогая смех, сказал мэр.
   Витор, видя, что Рауль не может сказать ни слова, объяснил:
   - "Эролайндж" - это огромный пассажирский корабль. К счастью так получилось, что его притянуло к Аримбле без единого пассажира. Мы лишь подобрали с одной пустынной планеты Парауэла, Рауля, долго пребывавшего там Чарльза Уарта и Степана Борчакова Матвеева, который погиб здесь, на этой планете. Уже вместе мы попали на Аримблу. "Эролайндж" застрял отсюда хоть и далеко, где-то в границах родины Пена, но мы просим вам перевезти экипаж с неподвижного корабля, ибо, боюсь, что продукты у них уже на исходе, а по тем местам бродит какое-то чудовище, которое уже навело на нас много страха.
   - Я готов помочь экипажу вашего корабля и даже подготовить экспедицию в целом мифический город, но найти вашего друга Парауэла, да притом в лапах Скатагеви, почти невозможно.
   Тишина, накрывшая кабинет, разорвалась словами Сары Даулинг:
   - А я уверена, что Парауэл выберется из ловушки!
   Эта фраза несколько смягчила впечатление от малоутешительных слов мэра, касающихся Парауэла, и путешественники обсудили сроки подготовки выхода экспедиции в район исчезнувшего государства Никомея. Условились, что экспедиция отправиться в путь только после прибытия экипажа "Эролайнджа". Во главе группы отряда должен был полететь Витор. Мэр пообещал сформировать отряд в ближайшие два дня. Эти два дня выделялись на сборы и для полиции Каврнитода, так как Задуале Краньон всё же решил прощупать пару мест в городе, где мог бы находиться Скатагеви и Парауэл.
   Меж тем Парауэл сидел в подвале дома, и был прикован к стене обычной цепью. Цепь замыкалась на шее кольцом и закрыто на какой-то новейший замок. Длина цепи давала какую-то волю передвижения, но не давала добраться до двери и высоко располагавшегося под потолком небольшого окошка, зарешеченного толстыми прутьями. Стекло в окошке отсутствовало, и поэтому был слышен шум листвы. Окошко находилось на одном уровне с землёй и выходило в сад, огороженный той же высокой каменной стеной. Зданий, похожих на это, на окраине Каврнитода стояло тысячи. Они не походили друг на друга, но случайно бы прошедший по улице путник, подумал бы, что он внутри лабиринта, так как все дома ограждались каменными стенами, прерываемыми лишь для того, чтобы замениться металлом ворот. Все эти стены возвели ещё в те времена, когда Каврнитод не был центром культурной, высоко-цивилизованной страны и к нему время от времени прорывались кочевники с юга и рыцари с севера, дикари с востока и утончённые садисты с запада. Орингасир расцвёл, а стены, а стены Каврнитода остались и за ними обыватели предпочитали вести интимную, супружескую, служебную, тайную, деловую и просто простую жизнь.
   Парауэл, сидя на полу, размышлял о перипетиях истории, а где-то в уголку мозга измышлял планы бегства.
  
   Глава двадцать седьмая
  
   Для удобства дальнейшей подготовки к экспедиции путешественники переселились в один из городов Орингасира. Близ границы с пустынным районом, на территории которого некогда располагалось государство Никомея. Теперь же на всех атласах и картах местность называлась полупустыней Наймен.
   Задуале Краньон прислал в город депешу с просьбой о содействии и средства на подготовку сбора путешественников в дорогу. Не смотря на всю предстоящую опасность и непредвиденные обстоятельства, мужчины решили взять с собой женщин, посчитав их около себя в большей безопасности, что вызвало бурю протеста, так как женщины, вне зависимости от желания и мнения мужчин, решили пойти вместе с ними.
   Труднее всего было определить направление движения. Дубултинар не существовал ни на одной современной карте вот уже многие столетия, а старинные карты частью не сохранились, а оставшиеся не совпадали. Их привёз Айхау Дингчи, специалист по истории.
   - Эти карты составлялись сообразно представлению древних о планете. Практически все местности, нарисованные на них, не имеют ничего общего с теми расстояниями и расположением точек, что есть на самом деле. Используя старинную карту окрестностей Каврнитода и составленную с применением средств аэронавтики, мы наложили новый масштаб на карту старого. Когда нам это удалось, то выяснилось, что Каврнитод стоял десятью километрами юго-западнее, чем было на самом деле. Такие же искажения есть на сохранившихся картах Никомеи.
   Айхау Дингчи развернул несколько карт, прямо на полу скрепив углы булавками - всё равно это были копии, а не исторические реликвии.
   - Всего карт Никомеи сохранилось шестнадцать. Дубултинар был указан лишь на пяти. Одиннадцать карт я привёз в отдельном атласе, а с Дубултинаром на этих копиях, которые вы теперь рассматриваете. По-моему даже неискушённый взгляд найдёт отличия во всех пяти картах, и главное из них в том, что Дубултинар ни на одной из них не стоит в одной и той же точке. Причём, я уверен, настоящее местонахождение Дубултинара, не сходится ни с одной из этих карт. Очевидно лишь одно - где и быть расположению Дубултинара, так это в дельте реки Хури. Почему? Бывшее государство Никомея - это сплошной песок, камень, возможно от развалин городов, колючки, редкая растительность и мало деревьев. Над всей этой территорией в своё время производилась картографическая съёмка и никаких городов не обнаружено. Но!.. Благодаря съёмке мы знаем истинный размер того или иного участка земли и всей полупустыни Наймен. Истинный масштаб наложен на атлас этих карт, и теперь мы сместили большинство точек к их истинному месторасположению. Конечно, убедиться в этом мы не можем, поскольку, возможно кроме Дубултинара, ни один город или населённый пункт, указанные на древних картах, не уцелел.
   Айхау Дингчи чуть передохнул.
   - Почти разрезая полупустыню, по Наймену течёт река Хури. Она начинается на отрогах северных гор Дунглая и поэтому ей оказались не страшны пески и сухой климат Наймена. В принципе Орингасир планирует в ближайшие годы начать заселение береговых полос вдоль берегов Хури, земля там плодородна, и признана годной для земледелия. А близкая и полноводная река способна прокормить немногочисленное для поры освоения население.
   Река Хури течёт на юг и, что интересно, чуть далее середины по течению, начинает обрастать лесом, а вот к дельте... дельта у Хури весьма обширна и вся заросла настоящими джунглями.
   - Простите, вы говорите о речной дельте. Значит, рядом с Орингасиром есть море? - спросил Чарльз Уарт.
   - Не море, а океан и часть территории нашего государства выходит на его берега.
   - Тогда, я думаю, нам будет удобнее начать наше путешествие именно с берегов океана внутрь дельты Хури.
   Айхау Дингчи пожал плечами:
   - Вообще-то мы может предоставить более лёгкий способ передвижения. Хури не мелкая река, по ней можно плыть. Катер для реки вполне подойдёт. Если же у вас нет человека, умеющего управлять катером, то я могу представить команду из пяти человек. Уверяю - это будут люди, способные помочь, а не помешать.
   Путешественники переглянулись.
   - Способ передвижения, предложенный вами, хорош и мы не имеем ничего против того, чтобы продолжить путь на катере.
   - Что ж, значит договорились! Вылет на побережье океана завтра. Все запасы будут доставлены до места назначения уже сегодня.
   Все зашевелились, предчувствуя большое путешествие. Но где-то в душе...
  
   Глава двадцать восьмая
  
   Пока происходило вышеописанное, Витор со спасательной группой прибыл к месту вынужденной посадки "Эролайнджа". Даже странно казалось увидеть этот навсегда неподвижный корабль космоса вновь. Сверху он показался Витору в полном порядке, но, уже приземлившись, он увидел довольно чёткие следы, говорившие яснее ясного о разных бедах, выпавших на долю корабля.
   За довольно продолжительный срок земля под массивным весом "Эролайнджа" просела, и он сейчас стоял боком. Причём хвост задрался вверх, а входной шлюз удобно опустился наравне с землёй. Во многих местах корабль был побит, поцарапан чудовищными когтями, оставившими внушительные вмятины, кое-где замечались сквозные дыры. Большие иллюминаторы, через которые пассажиры любили смотреть в космос, отсутствовали полностью, а комнаты, которые выводили к иллюминаторам, задраены изнури корабля и, видимо, не зря, так как они оказались ужасно изуродованы, словно в них одновременно бесилось по десятку разъярённых слонов.
   На шум от вертолёта никто не вышел из корабля. У Витора ёкнуло сердце. Он долго и тщетно стучал в дверь шлюза. Ясно слышалось, как в ответ гулко отдавался звук практически по всему кораблю, словно в пустой консервной банке.
   - Ломайте, - сказал он, наконец.
   Не с помощью подручных средств, а весьма современными орудиями дверь шлюза пала. Витор несмело заглянул внутрь. Всё входное помещение было завалено мусором - банками, тряпками, стеклом, кусками железа и другим хламом. Даже попахивало нечистотами. Витор поморщился и, пройдя через коридор, оказался перед отсеком с жилыми помещениями. Он находился в приёмном зале, в котором принимали пассажиров для распределения по каютам. Выглядел он ужасно. Если бы Витор удалось найти хоть бы одну целую вещь - он бы несказанно удивился. Пол был усыпан разломанными и разбитыми вещами, заляпан грязью и кое-где кровью. Опасения Витора усилились.
   Он нехотя продвигался по кораблю и везде находил следы разрухи. Ни в жилых помещениях, ни в гостиной, ни в залах, ни на рабочих местах никого не было. Казалось, ужасный смерч ворвался внутрь "Эролайнджа" и, сокрушив всё внутри его, унёс членов экипажа.
   Витор вошёл в комнату управления кораблём. Даже если бы теперь планета отпустила корабль, его нельзя было бы поднять. Комната управления фактически исчезла. Перевернута вся: железо, провода, металлоконструкции, в хаосе перемешались в кучи. Из комнаты вела сквозная дыра во внешний мир, хотя комнату от него отделяли шесть помещений и четыре коридора, а так же внешняя обшивка и коммуникации меж ней и внутренней. Витор прошёл через дыру, заглядывая в помещения корабля, и везде видел следы бедствий. Через отверстие он выглянул наружу и посмотрел вниз. И тут же отпрянул назад. Его едва не вырвало. Хотя Витор увидел это всего лишь на секунду, чудовищный образ навсегда запечатлелся в его памяти.
   Внизу располагалось логово. И сам хозяин лежал сейчас там, основательно истерзанный червями и падальщиками. Внизу лежало чудовище, возможно, то самое, что одним своим присутствием вызвало в них ужас. Безобразие этого чудовища было неописуемо. Оно лежало там, внизу, видимо убитое одним из членов экипажа, в окружении человеческих останков.
   Витор оставил надежду найти кого-либо и, не сдерживая себя, поплёлся назад, к выходу, спотыкаясь о хлам. И вдруг он услышал едва различимый стон. Не будь внутри корабля подобной тишины, его нельзя было бы услышать, но сейчас он был слышен явственно. Стон раздавался из одной из кают. Витор поспешил туда и остановился на пороге комнаты. На него был направлен бластер.
   Прямо на полу, в углу комнаты, лежал на тюфяке с тряпьем под головой искалеченный человек. Его ноги развалились, источенные червями, а страшная маска, вместо лица вызывала неописуемую рвоту. Витора всё же вырвало.
   - Кто здесь? - спросил живой мертвец.
   - Витор Килси, бывший командир этого корабля.
   - А! - протянул ещё могущий претендовать на название человека полутруп. - Витор! Ты не узнаёшь меня? Хотя откуда!.. Я Сан де Гуин.
   - "Китаец"!
   - Точно, капитан, "китаец".
   - Что тут произошло, Сан?
   - Вам этого лучше не знать, капитан.
   Пересилив себя, Витор подошёл к полутрупу и, взяв кусок чистой тряпки, закрыл верхнюю часть лица Сан де Гуина, а куском одеяла его истлевшие ноги.
   - Мне это нужно, - строго сказал он, - рассказывай!
   Челюсть Сана непроизвольно сжалась, но он сказал:
   - Хорошо, как хотите, капитан. После того, как вы ушли от нас, жизнь поначалу баловала нас. Мы превратили "Эролайндж" в биологический сад и даже получили урожай фруктов и овощей. Мы, мужчины, делали регулярные рейды в джунгли и возвращались с богатой добычей дичи. Большую часть мяса различных животных мы потребляли, экспериментируя на добровольцах, поскольку у добычи не было сходства с земными видами.
   Так прошло какое-то время, пока однажды ночью все не вскочили с поднявшимися от ужаса волосами. С этого мгновения всё у нас пошло из рук вон плохо. Страх постоянно держал нас под контролем и не отпускал. Чудовищное напряжение нервов привело к тому, что нарушилась психика и многие сошли с ума. Именно тогда начались погромы на "Эрорлайндже".
   Но главное было впереди. Неизвестное нечто, душившее нас страхом, обосновалось рядом и постоянно держало на грани нервного срыва. Чудовище скреблось и билось в корабль ногами и таким образом однажды прорвалось внутрь через иллюминаторы. Вместе с ним к нам пожаловали твари поменьше, то ли дети, то ли сородичи более мелкого вида. Большинство разрушений произведено ими.
   Надо сказать под этот шумок несколько десятков человек ушли с корабля, а я до сих пор не помню, как нам удалось избавиться от чудовищ. Врезалась в память картина: Бернуин Раин заманивает собой большое чудовище и выводит его из корабля. Бернуин погиб в его когтях, но из "Эролайнджа" чудовище вышло. Тогда его не удалось подстрелить, и оно быстро исчезло с останками Бернуина в лесу.
   После исчезновения чудовища мы несколько суток ходили как неживые и что-то механически делали. Страх отпустил, но его место заняло ещё что-то, неизведанное. У нас массово происходили психические срывы. Только за первую неделю у нас обнаружилось десять человек с маниакальными расстройствами. Внутри корабля начался кошмар. Несколько групп решились уйти - неизвестно, где они сейчас и живы ли вообще те люди. Вдобавок ко всему у нас началась странная болезнь. У человека краснели участки кожи, покрывались волдырями, набухали гноем и прорывались. Никакие средства не помогали заживанию гнойников. Они потихоньку расползались по всему телу, покрывались коркой, а когда та отваливалась, под ней уже ничего не было, кроме червей. Многие умерли от болезни и, в конце концов, заметили, что заболевают и умирают те на кого попала слюна чудовища, а брызгало оно ею направо и налево. В панике и попытке остановить зверя, слюну просто стирали рукой. После выводов мы пришли к заключению, что мало, кто из нас не заражён. Я был одним из редких счастливчиков.
   На корабле остался костяк здравомыслящих людей и вдвое больше тех, которые либо ничего не соображали, либо были во власти психического расстройства с маниакальным синдромом. На каждого из группы приходилось по два-три маньяка. Так оно и получилось. Часть людей, не смотря на то, что они держались вместе, погибла от рук маньяков.
   А затем вернулось чудовище, и кошмар начался заново. Ночью он был особенно страшен. Чудище ходило по отсечённым от основных помещений корабля комнатам и переборкам жутко скреблось в непроницаемые двери. В такие минуты все мысли вылетали из головы, и ты не мог оторвать взгляда от двери, ожидая, что та, разорванная когтями, пропустит кошмар и смерть.
   Не посчитайте меня хвастуном, капитан. Однажды я собрался с духом, и стал выслеживать чудовище. Трое суток мы играли в кошки-мышки и, наконец, в комнате управления столкнулись лицом к морде. Я подавил в себе страх и чудовище гулко заревело. Я поднял пистолет и выстрелил в него. Луч бластера попал в чудовище, но этого оказалось мало. Вот тут оно оплевало меня с головы до ног, а я тогда был в одних шортах и рубашке с длинными рукавами. В тот момент я понял, что я труп и нажал на спусковой крючок ещё раз. Чудовище страшно взбесилось. Хвостом оно откинуло меня на лестницу, а само долго носилось, ломая всё вокруг себя. Хвост из-за этого попал в распределительный щит. Энергия пробила его до последней клеточки. Оно взвизгнуло и, не помня себя от боли пробило стены и даже обшивку, рухнуло вниз, в своё логово. Я едва выбрался с лестницы, поскольку у неё не осталось низа, и, выбравшись из путаницы проводов, пошёл к краю корабля. Чудовище ещё шевелилось и глухо рычало. Я его добил.
   Куда делся оставшийся экипаж, я не знаю, так как ослеп на третьи сутки. До этого я притащил сюда консервы и остатки фруктов, а так же тюфяк. Один лишь раз я слышал чьи-то шаги. Так как на моё требование отозваться не откликнулись, я выстрелил. Не знаю, кто это был и попал ли я, но до вашего прихода, капитан, я более никого не слышал.
   Витор с тяжестью на душе выслушал весь полный ужаса и неземных страданий рассказ Сан де Гуина.
   - Мы спасём тебя, "китаец".
   - Мне конец, - "китаец" вытянулся всем телом и внутри него что-то противно забулькало.
   - Отойдите, - крикнул он.
   Витор вскочил и испуганно отошёл назад к двери, сбив с ног входящего человека. Когда они встали с пола и отошли, один из членов спасательной группы сказал ему:
   - Господин Килси, мы будем проводить спасательную операцию?
   - А? Что? - не понял вопроса Витор. Он всё ещё находился под впечатлением от вида тела Сан де Гуина, изрыгавшего кровь из всех отверстий и пор.
   - Спасать кого-то будем? - переспросили его. Солдат округлил глаза, увидев бившегося в агонии Сана, и, поёжившись, добавил: - Что-то мне не по себе, и ребята жалуются, что их будто кто за горло хватает холодной лапой.
  - Летим отсюда, - приказал Витор, услышав, что затих, возможно, последний свидетель разыгравшейся катастрофы.
   - А как же...
   - Здесь некого спасать, - оборвал его Витор.
   Как только можно быстрее они покинули "Эролайндж", или вернее то, что от него осталось, ставшие могилой паре сотен человек. Они сели в вертолёт и покинули гиблое место. Вслед им донёсся ужасный вой и холодные мурашки забегали у всех по вдруг ставшей холодной спине.
   ------------------------------------------------------
   Парауэл мало надеялся на своё предупреждение, отправленное друзьям. Под издевательский хохот подручных, Скатагеви отрезал то, что было можно от написанного Парауэлом, а ту часть, что посчитал невозможным отрезать, Скатагеви перечеркнул вдоль и поперёк, крест-накрест. Однако Парауэл решил похоронить надежду в последнюю очередь. Если друзья разберут написанные второпях слова, хотя бы частично, они догадаются хранить Сару пуще собственного глаза. Парауэл прекрасно понимал, что они будут хранить её по причине того, что между Сарой и им - Парауэлом - кое-что случилось, но он знал и ещё одну причину. Ключ, открывающий доступ внутрь кристалла действительно был у Сары! Как он попал к ней, а тем более в параллельное время, оставалось загадкой для Парауэла, но он почему-то подозревал, что Скатагеви знает на неё ответ. К счастью Скатагеви не догадывался, что он именно у Сары, хотя и уверен, что он находится у кого-то из путешественников. Но и без того угроза, висевшая над Сарой, была нешуточная. Дело в том, что Скатагеви решил с помощью Сары руководить Парауэлом, а этого исхода ему как раз и не хотелось. Пока Сара на свободе, у него развязаны руки, и он мог что-то сделать. Попадись же Сара в руки Вэрдлака и Парауэл действительно мог стать бездушным орудием в планах хитрого негодяя. Тогда бы он предал и убил любого из группы, привёл, по малейшему намёку всех к гибели.
   Дверь с шумом и скрипом отворилась. Один охранник остался наверху, другой спустился вниз, в подвал. Освободив шею Парауэла от надоевшего ошейника, он застегнул наручники.
   - Пошли, - сказал он, легко подтолкнув.
   Парауэла привели в кабинет Скатагеви. Тот вольготно развалился в мягком кресле и, увидев своего пленника, встряхнулся, изобразив радушие и радость на лице. Он сказал:
   - Как я рад снова вас видеть. К сожалению, у меня это последняя встреча с вами. Как говориться, пора и честь знать! Ваши друзья не вняли предупреждению и всё же ищут вас. Везде бродит полиция и это нехорошо.
   Парауэл непонимающе пожал плечами:
   - А я тут причём? Может ищют не меня, а вас.
   - Всё может быть, да, всё может... Кстати, вы хорошо поспали, хорошо пообедали?
   - Благодарю за хлеб, за соль и воду включительно.
   - Вот это похвально! За выраженную благодарность я вас, пожалуй, отпущу к вашим друзьям. Знаете ли, хлопот с вами, деньги на еду тратишь, нервы треплешь, а толку... - ноль!
   - Зачем же было меня похищать?
   - Кого похищать? - искренне удивился Скатагеви: - Вас? Почему же, мы вас культурно пригласили в гости, дали пищу и ночлег.
   - Ну, ещё бы! - усмехнулся Парауэл.
   - И того, право! - кивнул Вэрдлак, будто бы не замечая интонации в голосе пленника. - Таким образом, мы обоюдно пришли к согласию. Сейчас вам завяжут глаза и выведут. Этого дома вы никогда не найдёте. Вы всё же, может быть, скажете, где ключ от кристалла времени?
   - Был у меня, но я так вкусно ел, что заодно разгрыз и его! - съязвил Парауэл.
   - Ах, как нехорошо! - сокрушённо вздохнул Вэрдлак и, не доиграв дурашливую роль, всерьез закончил: - Послушайте, вы, шут гороховый! Вас оставили в живых лишь из-за того, что нам не нужен лишний шум. Известно, что даже верёвка издаёт его, не говоря о топоре и тем более пуле. Сейчас в моих интересах, чтобы меня перестали разыскивать, а этого не произойдёт, пока вы у меня. Но я предупреждаю - держитесь! Как только силы закона и государства окажутся далеко, вступят в игру мои закон и сила. А Дубултинар так далеко от Орингасира и в некотором смысле ближе ко мне. Ведите его отсюда!
   Парауэлу завязали глаза и через некоторое время вышвырнули из автомобиля. Когда автомобиль с Парауэлом выезжал из ворот, во двор приземлилось небольшое летательное средство, типа мини-вертолёта. В него быстро сели пять человек. Машина быстро взлетела и унеслась в неизвестном направлении. Не более чем через минуту к дому подъехали и подлетели машины полиции, но было уже поздно - птичка уже улетела.
   А Парауэл вскоре оказался у друзей и думал о том, что оставил его Скатагеви в живых совсем по другой причине, чем те, что назвал.
   Появлению Парауэла очень обрадовались, ведь, учитывая срок выхода в дорогу, они уже не надеялись его увидеть. Теперь же расспрашивали, обнимали, а потом оставили наедине с Сарой.
   Через полчаса приземлился на аэротакси, хмурый и, чуть постаревший, Витор.
   - Как прошла миссия? - неуверенно спросил его Нэдсон.
   - Никак.
   - То есть? - не понял Пол.
   - "Эролайнджа" и его экипажа больше нет, - и, как бы говоря, что разговор окончен, ушёл.
   - Что-то случилось, - задумчиво произнёс Михаил Борисович Полин.
   - О чём трудно говорить, - согласился Нэдсон, и остальные были такого же мнения.
   Когда Парауэл вышел с Сарой к ним и услышал об этом, он сказал:
   - Думаю оставаться на одном месте на Аримбле более опасно, чем бродить по ней. Путешествие не увеличивает, а уменьшает риск быть вычеркнутым из жизни.
   - Завтра наше путешествие продолжится, - сказал Станис.
   - Каким-то оно будет? - не у всех, а у себя спросил Парауэл, вспомнил угрозу Скатагеви и глянул Саре на шею. Там висел на тонкой цепочке небольшой медальон. По уверениям Сары ей его подарила мама, а ей её мама, и так неизвестно до какого колена. На внешних сторонах медальона ничего не было. Он был совершенно ровный, а вот внутри содержалось неизвестно что. Медальон должен был раскрываться, но все попытки сделать это, ни к чему не приводили.
   Парауэл практически был уверен, что медальон, или находящееся в нём, и есть ключ к кристаллу времени, так как сам Скатагеви, выпытывая у него, описал Парауэлу его вид. Еще тогда он понял, что речь идёт о медальоне Сары. Он ничего не сказал Скатагеви. Предпочёл он промолчать и сейчас.
   Глава двадцать девятая
  
   Всё приготовили. Быстрый полёт перенёс их к берегу океана. Кое-кто из путешественников никогда не видел океана и поэтому вид, открывшийся им, потрясал.
   Бесконечный водный простор до самого горизонта искрился под лучами Нраны чуть ли не всеми цветами радуги. Лёгкие буруны разбивали поверхность. С океана несло свежестью, солью и чувствовалась его могучая сила.
   Прыгая на бурунах, недалеко стоял небольшой катер. От него только что отошла небольшая лодка. Казалось, она вот-вот перевернётся на волнах, но та уверенно держалась на поверхности воды, приближаясь к берегу.
   - Пожалуй, нас не смогут переправить одновременно, - заметил Витор.
   - Значит, вначале отправим женщин, Нэдсона и Полина, - решил Парауэл.
   Все согласились. Они стояли на берегу практически ни с чем. В Каврнитоде запрещалось носить оружие, и поэтому половина мужчин не имела его. Лишь наиболее дальновидные, вроде Парауэла, Рауля и Станиса, перед отправкой вытащили мечи из-под кроватей. Остальные вообще забыли о безопасности. Витор, например, считал, что люди, готовившие экспедицию, позаботились приготовить оружие. А пол Нэдсон уверял всех, что им теперь ничто не угрожает.
   Лодка уткнулась в берег. Из неё выскочило два дюжих парня. Один из них остался у лодки, а другой подошёл к путешественникам.
   - Матрос Хэк! - представился он. - Начинаем переправляться?
   - Да, - ответил Витор. - И вот вам первые пассажиры.
   Хэк удивлённо посмотрел в сторону, указанную Витором и увидел четырёх, не сказать что ослепительно красивых, но всё же, привлекательных женщин.
   Он смущённо отвёл глаза и сказал:
   - Вообще-то капитан не любит, когда у него на борту женщина, а тем более нескольких.
   - На этот раз ему придётся позабыть о своём суеверии, - улыбнулся Рауль.
   Хэк глянул на него:
  - Это не моё дело, но, лучше, если первым на палубу взойдёт мужчина.
   - Об этом мы подумали - с вами поплывут двое.
   - И это к лучшему, - заверил просветлевший в лице матрос.
   Когда лодка отплыла, Парауэл сказал:
   - Странного капитана нам удружили.
   - Возможно это выдумка матроса, - предположил Чарльз Уарт. - Иногда бывает, что начальник относится к постороннему ему человеку более терпимо, чем к подчинённому, в случае, если подчинённый не удовледотворяет требованиям начальника.
   - Увидим, - заключил Парауэл.
   Вскоре лодка вернулась. Она забрала с собой Витора, Рауля, Пена, Валеко и Воркуса Лэнта. На берегу остался Парауэл, Станис, Чарльз Уарт и Эр Лан. Только он не был вооружён.
   Именно об этом он и поинтересовался:
   - Вы считаете, что нам понадобится оружие?
   - Хотелось бы верить, что нет, - ответил Парауэл.
   - А всё-таки?
   - Оно может понадобиться.
   - На корабле есть более современное оружие, чем меч.
   Станис громко хмыкнул:
   - Да вы знаете, что говорите! Лично я не смогу применить огнестрельное, или тем более лучевое оружие, против стрелы и меча.
   Эр Лан, как бы прощая его неопытность в житейских делах, взглянул на него и поучающее сказал:
   - Мы попадём в такую ситуацию, при которой использование современного оружия спасёт нам жизнь. Живя в Каврнитоде, вы могли обратить внимание, что там цивилизация продвинулась далее в развитии после эпохи меча. Наш противник может быть вооружён чем-то поубойнее стрелы.
   - Мы можем это проверить, - сказал Чарльз и указал на грунтовую дорогу, по которой их привезли из аэропорта ближайшего к побережью города. По дороге почему-то скакала на конях группа людей. С такого расстояния рассмотреть, кто они такие, не представлялось возможным. Оставшиеся дожидаться возвращения лодки невольно посмотрели на океан. Та уже отплыла от катера. Однако из-за начавшегося волнения океана ею управляли с величайшим трудом, и оставалось неизвестно, - доберётся ли до них лодка первой или доскачет странная группа.
   - Интересно, чего нам ждать? - сам у себя спросил Парауэл в задумчивости.
   Откуда-то взялось нетерпение. Даже непонятно, чего больше хотелось: чтобы подплыла скорее лодка или прискакала группа всадников. Лодка вроде бы оказывалась к берегу ближе, но скорость коней компенсировала расстояние.
   - Хотел бы я иметь под рукой хороший электронный бинокль! - воскликнул Станис.
   Парауэл медленно полуобернулся к нему и мягко возразил:
   - Зачем же! - Лицо его приобрело каменное выражение, и он твёрдо сказал: - В отличие от вас, Станис, я находился в руках Скатагеви и знаю кое-кого из людей его шайки. Зрение у меня не лучше вашего, но я сразу узнал третьего от левого края ездока. Присмотритесь. Даже на таком расстоянии можно заметить его долговязость. У него одна особенность - одна нога короче другой. Его прозвали "Кен-накрен".
   - И что это значит для нас? - спросил Эр Лан, поглядывая в разные стороны.
   - Да ничего, - удивил Парауэл. - Да, да! Если это посланные Скатагеви люди, то они опоздали к нашему отправлению и не успели сказать нам "прощайте" и "счастливого пути".
   - Возможно, но мы здесь!
   - Ну и что?
   - Как что?! Скатагеви может выместить злобу на нас, когда его люди схватят нас и приволокут к нему, привязав ногами за хвосты коней.- Вот когда, и Эр Лан победоносно посмотрел на Станиса, - нам бы понадобилось современное оружие.
   - Оно нам не нужно, - заметил Чарльз, понимая, в чём корень спокойствия Парауэла.
   Лодка уткнулась в песчаный берег, а конная группа остановилась совсем неподалёку. Наездники о чем-то между собой спорили, что было ясно по резким, выразительным жестам рук.
   - Надо убираться отсюда, - сказал вполне рассудительно Чарльз Уарт и поспешил навстречу Хэку, который вышел из лодки на берег.
   Ни Парауэл, ни даже Станис, чей характер, за время путешествия по Аримбле, стал горячим, не возражали против слов Чарльза. Эр Лан им был даже рад. Вёсла двух матросом дружно шлёпнула о воду и лодка, ежеминутно по нескольку раз подбрасываемая на волнах, отошла от берега к скакавшему на волнах катеру.
   Как видели из лодки, конная группа повернула назад и уже не спеша скрылась за небольшими холмами, перед которыми был каменисто-песчаный пляж.
   Странное появление группы бандитов именно на лошадях и их остановка невдалеке от берега, то, что они не стали нападать, - всё это осталось тайной.
  
   Глава тридцатая
  
   Парауэл повернулся от борта и сказал:
   - Это была лишь первая проба.
   - Ты подозреваешь, что это были люди Скатагеви? - спросил Витор.
   - Я уверен в этом, узнав одного из подручных Вэрдлака.
   - Нам предстоит опасное дело, - заметил пол Нэдсон. - Почему бы нам не попытаться подумать о примерном развитии событий?
   - Это затруднительно, - засомневался Эр Лан.
   - Эр Лан прав, - сказал Станис. - Ничего толком предположить нельзя, но в одном я точно уверен: Скатагеви не отстанет от нас.
   Все согласились с ним.
   - О чём разговор? - раздался чужой голос.
   Они обратили внимание, что к ним подошёл высокий широкоплечий мужчина. Он не был стар, но седина уже густо пробила слегка рыжеватые волосы. Мужчина носил совсем рыжие усы и имел строгий вид.
   - Вы, видимо, капитан этого катера? - предположил Витор.
   - Да, я капитан Дарьент.
   - Дарьент? - переспросил Витор. - Но разве...
   - Этому удивляются все, кому не лень. Я лишь однофамилец нашего президента. Разве у вас не бывает однофамильцев?
   - Бывают.
   - Так о чём разговор?
   - О происшествии на берегу.
   - А что там случилось?
   - Можно сказать ничего, если исключить то обстоятельство, что за нами начали гнаться.
   - Разве? Я ничего не видел.
   - Ваш матрос Хэк может это подтвердить.
   - Хэк? Этот прощелыга?
   Путешественники переглянулись.
   - Вы нам не верите?
   - Вам? Верю. Отчего же не верить? А кто гнался?
   - Люди Вердлака Скатагеви, - ответил за Витора Парауэл, пристально наблюдая за реакцией капитана. Тот не смутился.
   - Что ему надо от вас?
   - Сущая безделица - мы сами.
   - Хм, - буркнул капитан и отошёл от них.
   - Наш капитан куда как странен, - сказал Парауэл.
   Путешественники ещё чуть постояли около борта, а затем разошлись по своим каютам. Едва последний из них скрылся с палубы вдоль борта прошёл капитан Дарьент и задумчиво посмотрел на скрывшийся вдалеке берег.
   Парауэл, Рауль, Чарльз и Станис ужинали в своей каюте. Ужин шёл неторопливо и без слов.
   Когда он подходил к концу из-под одной из кроватей послышался голос:
   - Нет, я так больше не могу!
   Друзья изумились, услышав голос. Из-под кровати, чихая, вылез весь пыльный Тейбери де Залин-Барнс собственной персоной.
   Он смущенно посмотрел на мужчин и сказал:
   - Не разрешите ли вы мне закусить?
   Парауэл гулко засмеялся и остальные вторили ему. Им хотелось расспросить Тейбери, но прежде они дали ему поесть.
   Когда достойный кузен милой Белинды де Барнс насытился, Парауэл испытующе произнёс:
   - Н-н-у!
   - Что? - беззаботно осведомился Тейбери.
   - Нам интересно как ты сюда пробрался и зачем?
   - Это просто, - ответил Тейбери, выйдя за дверь и там рукой выбивая пыль из штанов. - Мне не по душе книжное учение. Рыцарю более приличествует сражаться, чем разбираться в азбуке и счёте. Грамота - удел монахов, короля и женщин!
   - С этим ясно, а дальше?
   - Я узнал о вашем путешествии и решил попытать счастья в поисках сокровищ. Я проник на это судно, неся тюк с провизией, и остался тут.
   - К нам прибыло, - вздохнул Парауэл.
   - Это ещё не всё, - самодовольно добавил Тейбери. - Мне доподлинно известно, что Даенго де Ланса присоединился к банде Вэрдлака Скатагеви, но его я лично не знаю, и вошёл ему в доверие. Даенго страстно хочет отомстить за нанесённое оскорбление, а ещё более за проигранный бой... А классно мы их тогда сделали, - без связи сказал Тейбери, ввернув расхожие городские слова.
   - Не хватало нам этого Скатагеви, - пробурчал Чарльз.
   - Да, - согласился Рауль, - де Ланса такой же отпетый разбойник, как и Вэрдлак.
   - Ты принёс нам важную новость, - сказал Парауэл, и, заметив, как Тейбери надулся от гордости, досказал: - ... и поэтому мы не станем отправлять тебя назад.
   Едва он успел сказать эти слова, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался Витор.
   - На нас нападают, а вы тут чай пьёте!
   Он мимоходом заметил Тейбери, но в пылу даже не удивился его присутствию. Друзья тут же вскочили на ноги, вновь готовые сражаться за свою свободу и жизнь. Тейбери некстати полез под кровать и Парауэл уже собрался промолвить: "трус", когда он вылез обратно с измазанными пылью локтями, но довольный, держа в руках меч.
   - Это дело, - кивнул Парауэл в одобрении, мысленно прося прощения у Тейбери за чуть не сорвавшееся обидное слово. Все вышли из комнаты.
   Уже стемнело. Они увидели впереди качающийся на волнах катер, а перед ним второй . Оба чужих катера стояли неподвижно. Видимо люди, находившиеся на них, совещались.
   Парауэл увидел капитана Дарьента.
   - Скажите, мы сможем от них уйти?
   - Нет, - почему-то с раздражением ответил капитан. - Мой катер не быстроходен и, вдобавок, стар. Наверное, как я сам. Для путешествия он ещё годится, но для гонок - нет.
   - Тогда нам придётся вступить в бой
   - Удачи, - бросил капитан несколько странно прозвучавшее в его устах пожелание.
   В глазах Парауэла что-то мелькнуло и тут же погасло. Он решил попозже разобраться с мотивами поведения капитана.
   Их катер попытался обойти два впереди стоящие, но они легко пресекли эти попытки. И вновь остановились невдалеке. Становилось ясно, что эти два катера задерживают их и с них никто не собирается нападать. Тогда Парауэл потребовал от капитана идти к устью Хури, не смотря на противодействие заграждения. К его удивлению капитан не отказал. Катер устремился вперёд. Подстерегавшие их передвижение по реке катера мгновенно отреагировали. Постепенно они затерли их катер с двух сторон и этим вынудили остановиться. Парауэл увидел выгоду в этом положении. Он сам, Чарльз, Валеко, оказавшийся с мечом, и Тейбери перескочили через вплотную расположенные борта на левый катер, а Рауль, Станис, Пен и Воркус Лэнт на расположенный с правой стороны.
   Обе группы тихо пробирались в темноте по катерам. Все мужчины уже убивали в сражении с Даенго и ранее, приняв участие в битве на стороне короля Перогадара Окантиона YI, поэтому в такой ответственный момент ни у кого не дрогнула рука. Враги просчитались.
   А на палубе своего катера капитан Дарьент, заломив руки, смотрел, к врагам путешественников спешат другие катера. Он часто всматривался в очертания катеров, затёрших его судно, и его лицо омрачалось, когда время от времени раздавался стон.
   Группы, проникнувшие на катера противника, заметили помощь и поспешили разомкнуть блокировку своего судна. В переделке легко ранило Станиса и несколько серьёзнее Валеко. Незадолго до приближения вражеского подкрепления, а в этом не приходилось сомневаться - что оно вражеское; катера разомкнули. Одним управлял Пен, другим Чарльз. На помощь к врагу спешили ещё два катера. У путешественников добавилось два. Они связались по рации и решили пожертвовать обоими захваченными суднами, ради спасения корабля Дарьента и избавления от преследования бандитов Скатагеви. На захваченных катерах отсутствовало всякое оружие. У них так же не было серьёзного оружия. Решили идти на таран. И при выполнении этого манёвра не надо было рисковать жизнями. На катерах стояли компьютеры, которые водили их по радару на автопилоте. Пен и Чарльз знали управление и как настроить компьютеры на выполнение задач. Они же сами пересели в лодки и решили перерубить верёвки в последний момент.
   На палубе своего катера капитан Дарьент с тревогой следил за развернувшимися событиями. Он сжимал кисти в кулаки, тёр лоб и хватался за виски. Вдруг он поднялся на небольшой командный мостик и приказал:
   - Хэк, пушку!
   - Пушку? - удивился матрос.
   - Быс-с-стро! - непререкаемо заявил командир.
   Хэк юркнул вниз и через минуту вынес с ещё одним матросом небольшую пушку. Он установил её наверху мостика, и какое-то время присоединял к ней провода, выведенные из штурвальной рубки.
   - Разбудить Робэка!
   - Есть!
   Через минуту появился Робэк. Черноволосый, высокий, узкоплечий юноша с длинными и тощими ногами.
   - Уничтожить, - приказал капитан, указывая на катера.
  - Но, капитан...
   - Я сказал, уничтожить!
   - Как хотите, но потом...
   - Я расхлебаю эту кашу. - Он вздохнул и про себя добавил: - "Надеюсь".
   Робэк сначала навёл прицел на один катер, потом на другой. Два луча, две вспышки и два оглушительных грохота. Оставшиеся на корабле Дарьента путешественники выбежали на палубу. Какие-то два катера плыли им навстречу.
   - Что это значит? - спросил Витор.
   - Это конец! - ответил капитан и повесил голову. Оставшиеся всемером путешественники поняли его слова впрямую. У Витора дрогнуло сердце, и он заподозрил недобрые намерения по отношению к себе и своим друзьям. Он с диким воплем набросился на капитана. И хотя на его корабле остались мало дееспособные мужчины и женщины, но даже вмешательство команды не спасла капитана от участи быть связанным. При этом женщины проявили жесткую агрессию, угрожая команде катера где-то припасёнными небольшими, но острыми мечами.
   Всех пятерых членов команды усадили рядом.
   - Когда к нам приплывут, мы прикроемся вами, - пригрозил Витор.
   Вскоре катера подплыли к судну Дарьента. Семеро путешественников зашли внутрь каюты и закрылись телами капитана и четырёх матросов.
   С катеров упали крюки, и судна вновь встали впритирку. Приготовившиеся обороняться, не видели, кто спрыгнул с левого борта. Но правый был освещён фонарём и они увидели, как высаживаются Парауэл, Чарльз, Валеко, держащийся за Тейбери.
   Парауэл посмотрел на связанную команду катера и спрятавшихся за их телами друзей.
   - А мы, увидев уничтожение кораблей противника, отказались от плана тарана и Пен с Чарльзом отменили команды, отданные компьютерам.
   Когда Дарьента развязали, Парауэл сказал:
   - Извините моих попутчиков, капитан. К сожалению, они вас не так поняли. Да и я подозревал вас.
   Дарьент кивнул в знак понимания.
   - Моё поведение показалось вам странным. А между тем оно для меня естественно и совершенно противоположно тому мнению, чем вы обо мне составили. Вот послушайте- ка вы мою историю и тогда вам всё станет ясно.
   Когда-то у меня была девушка, по имени Руэфраст. Красивая, но как я понимаю теперь кокетливая и легкомысленная. Но я был в неё безумно влюблён и я ничего не замечал. До сих пор остатки этого пыла не погасли в моём сердце.
   Однажды я встретил на своём пути юношу что-то около пятнадцати лет и, будучи сам не осень стар, сдружился с ним. Этого юношу звали Вэрдлак Скатагеви, и я его с тех пор ненавижу всей душой. Он неведомыми путями закружил голову Руэфраст и увёл её от меня. А она даже дразнила меня этим. С того времени я не слишком уважаю женщин. Тем не менее, я женился и у нас родился ребёнок. Вэрдлак вмешался и тут. Оболгал меня перед женой, и та умерла в мучениях, а дочь стала находиться в постоянной опасности. Вэрдлак умело шантажирует меня, угрожая её безопасности, и я не могу противостоять. Сегодня мне стало хуже всего. Она осталась одна. А тут, на честных людей, объявлена целая охота. Я не выдержал. Теперь неизвестно, что будет. Если Вэрдлак узнает о том, что я натворил для помощи вам, мая дочь может погибнуть.
   Скупая слеза сбежала из глаз Дарьента.
   Парауэл нахмурился.
   - У вас есть в поклаже что-нибудь, с помощью чего мы могли бы связаться с Кавнитодом?
   - Конечно, - кивнул в унынии капитан и тихо позвал: - Хэк!
   - Да, сэр?
   - Мобильный видеофон.
   - Есть!
   Через минуту Витор набрал номер. На экране небольшого монитора появился Задуале Краньон.
   - О, как я рад вас видеть! Как дела? Как...
   - Нет времени, господин мэр! - оборвал его Парауэл. - Вы должны, во что бы то ни стало, защитить дочь нашего капитана...- Парауэл посмотрел на него и быстро осведомился: - Как вас зовут по имени?
   - Оландр, - подсказал тот.
   - Оландра Дарьента.
   Мэр видимо утратил нить разговора и произнёс:
   - Дарьент? Но у президента нет дочери!
   - Я говорю вам не о президенте Орингасира, а о капитане нашего катера. Его дочь в опасности. За ней охотится Вэрдлак Скатагеви. Срочно примите меры.
   Задуале Краньон посерьёзнел:
   - Я немедленно свяжусь с соответствующими структурами.- И экран погас.
   - Надеюсь, всё обойдётся, - сказал Парауэл.
   - Хорошо бы, - ответил капитан, немного просветлев. - Я вступил в прямую схватку с настоящим оборотнем, и теперь буду биться с ним до своей или до его смерти!
  
   Глава тридцать первая
  
   Ночью катер вплыл в устье Хури.
   - Нам придётся значительно проплутать, прежде чем мы найдём хотя бы камень от Дубултинара, - сказал Оландр Дарьент.
   - Мы обеспечены горючим? - поинтересовался Парауэл.
   - Да, конечно. Однако не думали ли вы, что Дубултинар стоит не около реки, а где-то в джунглях?
   - Думал. И это меня беспокоит. Ведь если Дубултинар располагается в глубине джунглей, нам придётся оставить катер и большинство вещей, а самое главное - променять спокойное место на неизвестные угрозы в лесу.
   - Я готов расстаться с катером. Хоть я на нём проплавал не один год - он всего лишь арендован у государства и так стар, что ныне оно не рассердиться на потерю такого имущества. Я с готовностью буду сопровождать вас к Дубултинару, не смотря на опасности джунглей и происки Скатагеви, - и капитан ударил кулаком по ладони другой руки.
   - Вы наш друг, капитан! - обрадовано воскликнул Парауэл, видя такое волнение капитана за почти чуждое ему дело.
   Катер вплыл в реку Хури. Течение в устье почти не ощущалось. Моторы почти без усилий толкали катер вверх по течению. Оба её берега густо заросли деревьями, которые были густо обмотаны лианами. Снизу рос густой подлесок: высокая трава, молодые деревца, кустарник и папоротник.
   - Глядя отсюда трудно поверить, что можно пройти в такой гуще зарослей.- Поделился своим впечатлением Чарльз Уарт.
   Стоявший рядом с ним Станис ничего не сказал в ответ, помня, что тот очень долгое время прожил на почти безлесной планете, и поэтому большая скученность деревьев казалась ему непроходимой.
   К ним подошли капитан и Парауэл.
   - Это всего лишь один из рукавов Хури, - предупредил капитан. - Их шесть. Однако если предполагать, что цивилизация на месте Наймена существовала в действительности, то два входа в реку не годятся для регулярного судоходства. К чему строить город на реке, если нельзя ей воспользоваться. Один из рукавов весь в подводных камнях и мелях. Он абсолютно непроходим. Второй заболочен. В принципе это часть другого входа, но река там разлилась и заросла густой осокой и камышом. Там едва ли найдётся проход для простой лодки. Тот вход когда-то отделялся от соседнего рукава узкой каменистой полосой, но, как я сказал, река разлилась и, в принципе два протока, стали одним. Мы сейчас плывём по центральному проходу. Гдё-то на его берегу мог стоять Дубултинар.
   После этого разговора прошли целые сутки, но очертания берега не изменились. Было решено плыть далее вверх по реке ещё трое суток, а если ничего найдено не будет, то тогда вернуться к развилке. По словам капитана для этого не требовалось возвращаться к океану.
   - До неё доплывали многие, но решиться на дальнейший путь не мог никто. Говорят, дальше по течению происходят странные дела.
   - А вы сами плавали здесь? - Спросил Валеко.
   - Нет, никогда. Всё, что я знаю об устье Хури, я узнал от других. Кстати говоря, несколько исследователей пытались проникнуть дальше развилки.
   - И что?
   - Никто из них не вернулся.- Капитан заложил руки за спину. Его каменное лицо обагрил закат Нраны, этого солнца планеты Аримблы.
   Проши ещё сутки. Катер пересёк черту, за которой находилось неизвестно что.
   Джунгли немного поредели. Встречались даже просветы, а один раз они увидели большую поляну. Это был настоящий пляж. Путешественники хотели высадиться на него, но во время замера дна матрос Хэк, сидевший на вёслах в лодке, забавляясь, запустил на пляж мощным взмахом руки пустую консервную банку. Она упала далеко от берега, но, не пролежав и несколько секунд, вдруг провалилась в образовавшуюся яму. Банку кто-то схватил и утащил. Хэк поспешно отплыл на середину реки, назад к катеру.
   Глядя на играющий золотом пляж, капитан сказал:
   - Смертельные пески. Опасное место.
   - Надо быть внимательнее, - заметил Рауль.
   Вечером, в каюту-столовую залетел Робэк, прервав мирный ужин.
   - Идите, посмотрите на это, капитан.
   Из-за стола встал не только Дарьент, но и все ужинавшие вместе с ним. Едва успев выйти из каюты, они поразились необычностью происходившего действа.
   Всё небо переливалось золотом. На землю падали синие, красные, жёлтые и зелёные волны света. Соприкасаясь с лесом, водой, катером, - они преображались. Лёгкими брызгами растекались, переливаясь и смешиваясь в цветовой гармонии, искрясь и светясь изнутри. Река слегка пенилась, смешиваясь с цветной волной, шедшей с неба. Её воды отливали всеми красками, в плавном переходе от светло-синего цвета, которые переходили в тона тёмно-голубого.
   Ещё более удивительная метаморфоза произошло с Пеном. Он имел голубую кожу и сейчас открытые части тела как бы поплыли лёгкой рябью. Пигментация кожи менялась, как и всё вокруг. Белокожие увидели, как их руки становятся то ослепительно белыми, то темнеют, золотясь, словно от загара. А кожа Воркуса Лэнта посерела, как идут облака по серому небу, так и у него она стала расплываться, засветилась в некоторых местах синевой неба и вновь стала тёмной.
   - Невероятно, - выдохнул Валеко. Как учёный, он поразился наблюдаемым феноменам, которые он отнёс к атмосферным явлениям. - Здесь очень высокое магнитное поле.
   - Ты думаешь это от камня? - спросил Витор.
   - Я не думал об этом, но теперь, когда ты сказал, в этом почти не стоит сомневаться. Лучи звезды попадают на его грани и только от этого могут рождаться световые искажения в атмосфере.
   Стояло безветрие. Цветовые экспрессии практически не влияли на прозрачность воздуха. Явственно был слышен шелест крыльев какой-то летательной машины. Шум доносился от устья Хури.
   Оландр Дарьент услышал его одним из первых.
   - Хэк!
   - Да, сэр?!
   - Бинокль.
   - Есть, сэр!
   Вскоре капитан смотрел в сторону доносящегося шума. Бинокль, оборудованный лазерным увеличителем и фотокамерой, имел функцию просматривать очень дальние расстояния. Этот бинокль был последней разработкой военной промышленности Орингасира и находился в числе вещей включённых в список необходимых принадлежностей, выданных для нужд экспедиции.
   Он опустил бинокль и спокойно произнёс:
   - Это Скатагеви.
   Парауэл, Станис, Рауль, Тейбери, Пен, Воркус, Чарльз - не испугались этого сообщения, но внутренне напряглись, готовясь дать отпор. Остальные приняли данный факт по-своему. Например Витор знал, что он приложит все силы, лишь бы справиться с приближающимся врагом, однако он не испытывал особого мужества. Полин и Нэдсон выглядели готовыми действовать и в то же время неуверенными. Женщины восприняли надвигающиеся события мужественно, но внутренне боролись со страхом. Сквозь шум лопастей доносился не один звук, а несколько. Капитан это объяснил:
   - Летит не один, а четыре вертокрыла.
   Эти машины представляли собой купол, при посадке выпускающий три опоры, с четырьмя лопастями. Купол был из бронированного стекла и выдерживал средней мощности лазерный или бластерный огонь; либо взрыв мощной гранаты, а то и мины. Они оборудовались компьютерной системой. Она могла уклонить вертокрыл от выстрела и вместе с тем обеспечить прицельную стрельбу. Машины стояли на службе у армии Орингасира и попадали сложными путями махинаций к мафии.
   - Что ж! Встретим гостей! Так. В трюме лежит оружие. Хэк! Покажи им склад. Распечатайте ящик с оружием и парочку с боеприпасами. Робэк!
   - Да, сэр?
   - Подключай пушку.
   - Есть!
   Закипела работа. Вертокрылы уже настигли катер, когда первый луч был послан в не прошеных гостей. Передний вертокрыл от него увильнул.
   - Выстрелим одновременно, - предложил Станис. - Не только в саму машину, но и в зону предполагаемого виража.
   - Верная мысль, - поддержал капитан.
   Произвели залп. Каким-то чудом передняя машина спаслась, но следующая чуть за ней, метнулась, но попала в зону обстрела. Купол с оглушительным треском разорвался. Отдельные части машины и их раскидало в разные стороны. Винт подбросило и он, отлетев в сторону, мазанул одной лопастью по-другому вертокрылу. Стекло выдержало мощный удар, но если бы выпала минутка присмотреться, то в месте удара можно было бы заметить сеть тонких и едва заметных трещин.
   Два вертокрыла отреагировали почти в тот же момент. Один за другим упругие лучи ударили в палубу. Один луч отрезал верхнюю часть надпалубных построек. Другой попал в моторное отделение и повредил двигатель. Катер остановился, став превосходной мишенью. Снизу выскочил один из матросов, механик Лурк. Он обратился к капитану:
   - Сэр, отремонтировать катер в боевых условиях невозможно. Требуется несколько часов только на разборку двигателя и обнаружение повреждённых частей.
   Как бы перечёркивая небольшие шансы для сохранения плавучести, ещё один луч попал в центр судна и что-то воспламенил там.
   - Общая тревога! Отвечать сильным огнём!
   Произвели ещё три залпа, но безрезультатно. Компьютеры на оставшихся машинах словно воспользовались неудачей своего "коллеги" и уводили машины от выстрелов. Меж тем катер был подбит ещё в нескольких местах, и образовалась течь.
   - Шлюпку на воду, - объявил капитан.
   Стали перебираться на заросший джунглями, но теперь спасительный берег. Оставшиеся на катере путешественники и члены команды грузили наиболее нужные вещи, или пытались подстрелить вертокрылы. Машины уходили от огня, ответными выстрелами нанося всё более ощутимый ущерб катеру. Он стал тонуть.
   Часть людей и груза уже находились на берегу, когда искра проскочила на бак с горючим. Капля, висевшая на основании крана, затрещала. Шланг слегка обожгло. Этого оказалось достаточно, чтобы под давлением через крошечные трещины просочилось горючее. Началось горение.
   Лодка в последний раз двигалась к берегу. Чтобы хоть как-то спастись на ней, раскрыли вогнутое зеркало. Оно спасало от косых и скользящих лучей. Капитан Оландр Дарьент сидел на корме шлюпки. Он вынул из кармана пистолет пулевого типа. Капитан стал присматриваться за движением вертокрылов. Вдруг его рука дрогнула и взметнулась вверх. Один за другим прозвучали четыре выстрела.
   Две пули прошли мимо цели. Одна из машин уклонилась от третьей, но третья и четвёртая ударили в стекло задней машины. От удара третьей пули мелкие трещины, полученные лопастью погибшего вертокрыла, увеличились и покрыли большую часть купола, а четвёртая пуля пробила стекло. Кусок купола разлетелся с большой силой. Осколки несколько раз поразили лётчика, в том числе в грудь и глаз. Машина потеряла управление. Прежде чем второй пилот успел принять управление на себя, в машину ударил неизвестно откуда взявшийся ветер. Её кувыркнуло в воздухе, и машина упала в реку.
   Ветер был вызван неестественной причиной. Горение на катере разрослось. Он почти утонул, но баки ещё не погрузились, когда огонь сделал своё дело. Огромной силы взрыв потряс судно. Вся оставшаяся над водой часть разлетелась на куски. Взрывная волна ударила в вертокрыл и потопила его. Какая-то балка, на которой белая краска до конца не обгорела, отлетела, и по непонятной траектории крутясь, и вращаясь, одним концом глубоко вошла в днище одного из двух оставшихся вертокрылов. Лопасти мгновенно заклинило, а затем раздался взрыв, разнесший вертокрыл на куски. Под звуки этих событий шлюпка доплыла до берега и группа путешественников и команда Дарьента исчезла в прибрежных зарослях. Оставшийся целым вертокрыл немного обстрелял берег, а затем взял направление вглубь джунглей.
   Путешественники попрятались во время обстрела, но Полину луч, всё же, отсек ступню правой ноги. Он дико взвыл от резкой, непереносимой боли. Кровь не хлестанула, а лишь слегка выступила из обнажившихся сосудов. Торчал обрубок кости: он был белый и ровный. Витор был ближе всех и видел, что произошло с Михаилом Полиным, и тут же поспешил к нему. Когда он был уже около Полина, последний выстрел с вертокрыла отсёк ему самому под самое основание мизинец на левой руке. Как и при ранении Полина, шок не дал крови возможности хлестануть вон из тела. И Витора, и Михаила Борисовича чуть позже перевязывал Рауль.
  
   Глава тридцать вторая
  
   Путешественники поразились до самой глубины душ, когда деревья расступились, и они увидели ступенчатую полуразрушенную стену. Она ступенями поднималась вверх, высоко над кронами деревьев. Стена была полуразрушена, ступени во многих местах провалились, поросли травой и тонкими деревцами, которых уже опутали лианы. Почти весь камень пестрел лишайниками. В основании стена нигде не была пробита насквозь. Насколько хватало взгляда, и позволяли джунгли, стена уходила вправо и влево всё дальше и дальше. Все поняли, что гораздо проще подняться на неё, чем тщетно искать в ней проход, даром тратя время и силы.
   Путешественники достаточно измучились недельным походом по джунглям. Насекомые, звери, - досаждали и угрожали им. Деревья, земля, растения: подстерегали их ловушками. В сооружённых носилках несли не только Полина; у него рана не только не заживала, но и обильно кровоточила и гноилась - он почти потерял силы; но и несли вывихнувшую левую ногу Теодору Метьюз, а так же подхватившего какое-то заболевание и серьёзно заболевшего Эр Лана. Поэтому появление чего-то похожего на крепостную стену Дубултинара, вдохнула в них новые силы.
   Прежде всего, отдохнув и подкрепившись, прежние и новые путешественники, стали подниматься по ненадёжным ступеням. Многочисленные, а вернее бесчисленные, лишаи разъели камень, чуть ранее раскаченный временем и погодой. Трава и деревья с лианами, потихоньку пробили камень, закрывая его понемногу слоем мусора, превращавшегося в условиях джунглей, от комплексного воздействия погоды - в землю. Взбираться наверх оказалось непросто. Минуя непроходимые участки и обходя даже те, где казалось можно идти - ощупывали палками. Камень иной раз разваливался под весом человека. А один раз часть ступеней провалилась вниз, когда Парауэл тронул камни перед собой. Перед стеной путешественники появились чуть ранее полудня. Вечер их застал недалеко от вершины. Решили, не смотря на соблазн, остаться на месте, чем рисковать своими жизнями на шатких и скользких ступенях.
   Валеко очистил кусок ветчины от покрывшего его слоя ржавчины и плесени, чуть откусил, и, прожевав, сказал:
   - Под нами осталось восемьсот девяносто семь ступеней. Я готов поспорить, что над нами ещё сто. Естественно я не считал тех трёх, на которых мы сидим.
   - Тысяча ступеней? - скептически скривив губы, спросил Витор, страдая от незаживающей раны.
   - Тысяча ступеней, - подтвердил Валеко.
   Ночью внизу шныряли хищники, орали звери, и визжала от смертельного ужаса пойманная в когти и зубы добыча. К ним не приближался никто. Едва встала Нрана, как поднялись и путешественники. До самого обеда они с упрямством преодолевали ступени. И вот, когда они поднялись на тысячную, то...
   То увидели узкий, с широкими пролётами мост, ведущий вниз, в темноту джунглей. Сверху они увидели зияющие дыры, в полотне моста, сквозь которые виднелись деревья. Конструкция выглядела весьма шаткой.
   Парауэл посмотрел на мост:
   - Пошли? У нас нет выбора, - и первым вступил на него.
   Он тут же исчез из вида остальных. Мост остался тот же, но Парауэла на нём не было. Сара кинулась вслед.
   Парауэл!!! - закричала она... и столкнулась с ним.
   - Пошли, - повторил он в спокойствии. - Там город.
   Путешественники один за другим пересекли барьер. За ним находились те же джунгли, тот же шаткий мост, но внизу, устремляясь к небу, белел и искрился шпиль какого-то здания.
  
   Глава тридцать третья
  
   Они спускались по мосту, обходя зияющие отверстия, стараясь не наступать на трещины. Им даже два раза пришлось перепрыгнуть провалы. Первый был шириной где-то с полметра, второй почти метровый. Сами по себе они сделали это без особых проблем. А вот с неподвижными участниками похода пришлось повозиться. Пригодился опыт Оландра Дарьента. Капитан и матросы, применив смекалку верёвки, перенесли через расселину носилки неподвижного Михаила Полина, находившегося в полубреду. Затем более менее реагировавшего Лана и Теодору, чей вывих не проходил. Впереди всех шли Парауэл и Станис. Они, словно ищейки, выискивали подозрительные малейшие места и советовали обходить их по более надёжным местам. Они практически миновали мост, когда откуда-то послышался знакомый звук. Все одновременно опознали в нём шум крыльев вертокрыла.
   Машины вынырнула откуда-то из-за деревьев. Пилот то ли ждал путешественников, то ли среагировал, но тут же последовал выстрел.
   - Бежим. В джунглях нас не увидят, - принял верное решение Парауэл, понимая, что на открытом месте они служат отличной мишенью.
   Лучи били почти по пятам. Кажется, пилот вертокрыла просто забавлялся. Один луч наискось срезал вершину огромного дерева. Мощная крона и приличная часть ствола, весь обвитый лианами и какими-то наростами, рухнуло на мост.
   Сначала показалось, что ничего не произойдёт, но потом создалось такое впечатление, что мост как будто просел как человек, просевший под упавшей тяжестью, а затем пересиливает силу тяжести и вновь выпрямляется. С мостом произошло примерно тоже. Он просел, а потом выпрямился. Но здесь создалась иллюзия, которую путешественники не уловили. Когда мост ушёл из-под их ног они мягко пролетели за ним. Мост слегка подняло, и тут же часть колонн подломилась под ним. Под тяжестью место, на которое упала часть дерева, провалилась и мост пронзила лёгкая судорога. На нём лёгкими морщинами разошлись новые трещины. Затем какой-то неуловимый момент оставалось спокойно, а затем та часть, которую они прошли, поколебалась и поползла на ту часть, что была под ними и впереди. Плиты стали наползать друг на друга и толкнули сохранившую устойчивость часть моста, а затем рухнули вниз, увлекая крайние пролёты. Падая, каменное полотно ещё более продвинулось вперёд и словно секира подрубило множество колонн. Остаток моста дрогнул как великан, у которого отрубили ноги.
   Когда мост пополз, Станис крикнул:
   - Бежим!
   Край был не очень далеко, но времени совсем не осталось. Подрубив колонны, мост дрогнул и повалил путешественников. Кати перевернулась и слетела в отверстие. Она лишь в последний миг уцепилась руками за край.
   - Прыгайте на деревья! - закричал Парауэл, увидев, как мост проседает, вот-вот готовый увлечь их вниз.
   Тяжелее всего пришлось Полину, ставшего неподвижным. Если Теодора Метьюз преодолевая боль, как-то сумела спастись, а Эр Лан при всей своей болезни проявил максимум спокойствия и сноровки, то Полина просто закинули на макушку первого попавшегося дерева, надеясь на случай, который при благоприятном исходе спас бы его от неминуемой гибели. Большего для него никто сделать не мог.
   Все последовали совету Парауэла, кроме Станиса. Он ухватил Кати за руки и нечеловеческим усилием буквально выдернул её наверх. Они сорвались с места и бегом пустились прочь. Словно разъярённая акула-людоед за ними гналась пропасть.
   Станис увидел вблизи раскидистое дерево.
   - Бежим к нему.
   Они с разгону прыгнули на него и уцепились за ветви. Станис протянул руку Кати, и та судорожно вцепилась в неё. У неё была беззвучная истерика.
   - Всё хорошо, любимая.
   Мост рухнул, и клубы пыли поднимались к небу. Вертокрыла нигде не было видно.
  
   Глава тридцать четвёртая
  
   Изрядно поцарапанные, помятые и кое-где побитые, но всё же, целые и невредимые путешественники спустились с деревьев. Эр слез сам. На удивление - Теодора тоже. Оказалось, при ударе о дерево вывих вошёл на место, хотя до этого всё знающий Валеко безуспешно пытался вправить его. А вот Полина нашли в плачевном состоянии. Провалившись сквозь ветви и не сумев зацепиться из-за своей слабости ни за одну из них, он рухнул до самой земли. Даже широкие носилки не задержали его полёта. Он лежал в обломках веток дерева. Сук пронзил его бок слева под самые рёбра. Полин судорожно дышал. Он слабо улыбнулся, увидев своих друзей и знакомых.
   - Похоже, отбегался я по Аримбле.
   - Мы постараемся помочь, - попытался приободрить его Парауэл, осматривая его новую рану.
   Мужчины начали сооружать новые носилки, а Витор и Валеко совещались с Сарой и Теодорой по поводу сука. Он, при первом взгляде, не повредил внутренних органов, но оставалось только догадываться о степени повреждений и строить самые разные планы относительно того - перенесёт или нет довольно немолодой Полин процедуру изъятия сука. И дальнейшие, связанные с перевозкой и транспортировкой, действия.
   - Сук нам придётся вынуть, - сказала Сара, иначе просто не остановить кровотечения и не перевязать раны. Он вскоре истечет кровью. Учитывая его предыдущее ранение, это вызовет быструю смерть.
   Часть людей отвернулось, когда Парауэл рванул из тела Полина сук. Резкий вскрик пронёсся по джунглям, а сам пациент потерял сознание. В дело пошли приготовленные полосы материи. Витор туго-натуго бинтовал жуткую щель. Рауль покачивал головой.
   Он шепнул Воркусу:
   - Он не протянет больше двух часов.
   Отдохнув немного, они двинулись к мелькавшему средь деревьев шпилю здания.
   Рядом раздался слащавый зевок, перешедший в ворчание, а затем и в рычание, а затем и в рычание. Откуда-то из-под лиан вышла, потягиваясь, большая пятнистая кошка. От земного типа хищников отряда кошачьих она практически не отличалась. Вероятно, только бы учёный заметил нехарактерные для кошек глаза. У неё было белое пространство вокруг зрачка как у человека. Однако путешественникам некогда и не к чему было различия земных и аримблийских кошек. Уже то, что оба вида - хищники, казалось достаточным. Рауль быстро выхватил пистолет, и, прежде чем кошка бросилась на Станиса, шедшего во главе отряда, выстрелил. Хищник растянулся на месте.
   - Спасибо, Рауль, - поблагодарил чуть опешивший Станис.
   - Ничего, не стоит благодарностей.
   Они подошли поближе.
   - Какая прекрасная шкура, - хоть и побаиваясь, но пересилив себя, потрогала шкуру убитой кошки Теодора Метьюз.
   - Я когда-то читал книгу, где рассказывается, как поступать со шкурками хищников.
   - Может, ты её попробуешь снять? - поинтересовалась Сара.
   - Да, - неуверенно ответил Валеко. - Пожалуй.
   - Ой, милый Валеко, сделай это, пожалуйста, - попросила Теодора.
   - Я попробую. Если только остальные не будут против этого.
   - Они не будут, не правда ли, Сара, - улыбнулась Кати.
   Хоть Валеко и выразил сомнение, он стал довольно сноровисто снимать шкуру.
   - К сожалению, сейчас мне её нечем обработать, - сказал он, закончив работать. - Наверное, эта шкура пропадёт даром.
   - У меня осталось длинное полотно материи, - сообщила Наталья Вашинкова. - Может быть, её приложить с внутренней стороны шкуры и скатать?
   - Давайте.
   Шкуру взялась нести Теодора.
   - Я настояла, я и возьму на себя этот груз.
   Заодно передохнув, путешественники вновь пустились в путь. Тем более что конечная цель пути маячила перед глазами.
   Полчаса спустя им стали попадаться камни, основания разрушенных зданий, части стен жилищ. Буйная растительность уже давно покрыла камни, и теперь следить за собой приходилось с удвоенным вниманием, ведь тут можно было подвернуть ноги, а то и сломать их. Стоило поставить ногу не туда, и ещё один пострадавший появился бы в их рядах.
   Осторожно пробираясь сквозь завалы путешественники добрались до почти целой части крепостной стены. Судя по всему ту часть города, что они прошли, можно было назвать предместьем. За стеной был сам город.
   Но они не успели в него войти. Откуда-то блеснул луч и, пролетев совсем рядом, в дребезги разнёс часть верха сохранившейся стены. Путешественники поспешили укрыться. Они долго не могли понять, откуда их атакуют. Наконец Парауэл снарядил Чарльза, Пена, Рауля, Тейбери и Витора идти направо, а Станиса с командой Оландра Дарьента - налево. Он поручил им пробраться под прикрытием камней, найти проломы в стене и заглянуть за неё, а там поступить в соответствии с обстановкой. Он сам, женщины, Пол Нэдсон, под прикрытием камней лежавший Полин, Эр Лан, а так же Воркус Лэнт остались на месте и стали по возможности отстреливаться, пока не видя противника.
   Спустя какое-то время обе группы нашли проломы, и перешли стену. Двигаясь вдоль неё, но уже с внутренней стороны, они вскоре заметили врага. Пятерых человек Вэрдлака Скатагеви. Очень хорошо устроившись между сохранившихся зубцов стены, они обстреливали путешественников, сами находясь почти в полной безопасности. Их снизу представлялось не так-то просто обнаружить.
   Тут их и застали два отряда. Путешественники с двух сторон напали на врага. Тот, видимо, совсем не ожидал нападения. Двоих сразу убили. Остальные оказались не между двух, а между трёх огней.
   Когда Парауэл услышал, как нападают его разведчики, то он немного подождал - пока враг совсем отвлечётся от него. Тогда он выглянул из-за укрытия и, наконец, смог точно определить, где противник засел. После этого он подал знак идти вперёд. От камня к камню они продвинулись к гнезду противника и накрыли его с третьей стороны.
   Два оставшихся бандита уже решили сдаться, когда откуда-то вылетел вертокрыл. Несколько выстрелами пилот разогнал путешественников и завис над стеной. Пилот решил подобрать подручных Скатагеви. Время от времени он успевал стрелять.
   Парауэл прицелился в вертокрыл. Тот выстрелил. Парауэл заметил, как с левой стороны от него скорчился человек. Парауэл выстрелил. Грохот сотряс воздух. Куски машины разлетелись во все стороны. Взрывом снесло часть стены. Когда пыль сошла, Парауэл посмотрел налево. Посреди голого места лежал пробитый выстрелом насквозь в живот Пол Нэдсон. Он действительно остался на этой планете навсегда.
   Путешественники собрались и мужчины, сменяя друг друга, вырыли могилу. В неё положили Пола Нэдсона и накрыли его тело большой шкурой кошки. После того как земля была засыпана, небольшой холмик обложили камнями от мостовой бывшей площади.
   - Как жаль, - сказал Витор. - Он почти закончил своё путешествие.
   - Он его закончил, - возразил Парауэл.
   Подобрав Полина, они пошли дальше.
  
   Глава тридцать пятая
  
   Очередной завал был пройден, и им предстала огромных размеров башня. Прямо перед ними вход в башню закрывали огромные ворота. С каким-то внутренним трепетом путешественники подошли к ним.
   Ворота выглядели абсолютно гладкими, сделанные из какого-то незнакомого металла. Чуть выше человеческого роста, посреди ворот, имелось небольшое углубление.
   - Ничего себе! - восхитился Чарльз.
   Он был прав. Посреди почти совсем разрушенного города стояла совсем сохранившаяся башня выглядела впечатляюще.
   - Отойдём и выстрелим, - предложил Витор Килси.
   Все отошли. В залпе по воротам не участвовал один Парауэл. Лучи как искры отлетели от ворот, не причинив им ни малейшего вреда.
   - Это нечто! - воскликнул вновь Чарльз.
   - Повторим, - сказал Витор.
   - Не стоит, - сказал им Парауэл. - Сара.
   - Да?!
   - Дай, пожалуйста, твой медальон.
   - Сейчас, по-моему, не время обмениваться вещами, - возмутился Витор.
   - Спокойно, - попросил Парауэл.
   Сара сняла медальон с шеи и протянула его Парауэлу и только теперь спросила:
   - Зачем он тебе?
   - Сейчас узнаешь. И все вы увидите.
   Он подошёл к воротам и раскрыл медальон. Внутри лежало что-то вроде ключика. С одного конца он был тоньше и имел небольшую крестовину. Если присмотреться, то можно было бы заметить небольшие зазубрины на тонкой части предмета.
   Когда он поднял руку с ключиком, то его роста как раз хватило для того чтобы дотянуться до углубления в двери. Парауэл вставил ключ, чуть нажал и повернул его направо. Что-то тихо щёлкнуло, и дверь стала тихо отрываться. Их взгляду предстал большой зал. По полу стелился толстый слой пыли и мелкого камня. В углах висела паутина и груды камней. Напротив входа располагался проход внутрь башни.
   - Когда меня расспрашивал Скатагеви, - объяснил Парауэл, видя недоумение своих друзей и спутников, - то он описал мне ключ. Сара показывала мне медальон чуть ранее, и поэтому я узнал, как выглядит ключ. Но Скатагеви был неправ: ключ не от камня, иначе кристалла времени, а от ворот башни. Сам же медальон можно открыть только когда его обладатель стоит около ворот.
   - Вот и прекрасно, - раздался жуткий, холодный и, главное, до боли знакомый голос.
   Все обернулись назад. Да - это действительно был Скатагеви с тремя своими подручными. Пистолеты в их руках были точно направлены на путешественников. Сопротивляться не имело смысла.
  
   Глава тридцать шестая
  
   - Так что? Продолжим путешествие? - саркастическим тоном предложил Вэрдлак. - Или, может, вы устали и желаете отдохнуть? Могу это вам позволить. Насовсем! Вперёд, мне хочется посмотреть на вас, когда вы станете свидетелями как я стану повелителем времени.
   - Какая фраза! - фыркнула Теодора.
   - Стараюсь, дорогая.
   Они под конвоем Скатагеви и остатков его банды шли по коридору. В нём было так же всё запущено, как и в зале, но и вдобавок чуть сыровато.
   - А эта башня больше, чем я думал, - сказал Скатагеви.
   - Вот я хотела бы знать: чем именно ты думал, - заметила Теодора.
   - О, вы шутите. Прекрасно. Обожаю юмор. Загробный.
   Коридор тут прервался, и они вышли в огромную залу. Запустение кругом говорило о длительном отсутствии здесь людей. Было сырее, чем в коридоре и даже росли лианы, пробившиеся из-под камней. Сверху, сквозь шпиль, оказавшийся изнутри прозрачным, падали солнечные лучи.
   Они падали прямо на ромбовидный кристаллический камень. Он поддерживался в вертикальном положении драгоценным подхватом с длинными зубцами, обхватывавшими грани до середины. Подхват покоился на массивном, квадратном, чёрном камне.
   - Вот он. Мой!
   Вэрдлак Скатагеви подошёл к камню.
   - Прощайте. А, впрочем, до свидания!
   - Нет! - воскликнула Наталья Вашинкова и бросилась на Вэрдлака.
   Она вцепилась в него. Вэрдлак не сумел сразу освободиться от неё.
   - Помогите же мне!
   Охранявшие путешественников люди допустили ошибку. Они сразу все бросились выполнять приказ. Это пришлось кстати. Все мужчины преисполнились решимости. Они сзади схватили врагов. Завязалась борьба.
   Вэрдлак с трудом оторвал от себя Наталью, медленно достал бластер и, ухмыляясь, наставил на Наталью. Та замерла в мгновенно парализовавшем её ужасе. Короткий луч отрезал голову. Тело обмякло. Скатагеви выпустил из своих рук труп.
   - Всем стоять! - заорал он.
   Борьба тут же прекратилась. Правда, двое бандитов оказались мертвы. Но те путешественники, что не участвовали в борьбе, видели конец постигший Наталью. Воркус Лэнт даже бросился к ней на помощь, но не успел. А на женщин её гибель произвела шоковое впечатление.
   - Прекрасно, прекрасно! - похвалил Вэрдлак, ухмыляясь действительно по сатанински. - А теперь прощайте. Кстати, отомсти за своих ребят. Когда меня не будет здесь, убей всех этих путешественников. Бывайте!
   Вэрдлак шагнул к камню. Все замерли. Он прикоснулся рукой к одной из граней. Свет пронзил всё его тело и как показывают в мультиках - просветил его скелет. Какая-то сила скрутила его тело. Пошла противная вонь горелого человеческого тела. Все услышали противный хруст ломающихся костей. Вэрдлака сжало в тугой комок и поглотило что-то чёрное. Путешественники видели его глаза. В них до конца сохранялась жизнь. Он всё чувствовал до последнего. И даже увидел, что находится по другую сторону жизни. Это был стоящий конец самого ужасного преступника планеты.
   - Я бы не хотел так кончить, - в довершение всего они услышали голос, а затем раздались два выстрела испугавшие путешественников.
   Они повернулись.
   - Де Ланса! - изумился Тейбери.
   - Да - это я, де Ланса.
   Глава тридцать седьмая
  
   - Я был преисполнен злобы, после встречи с вами не той поистине узкой дорожке и поэтому решил отомстить. Я проследовал за вами в Орингасир и в столицу его Каврнитод. Похищение Парауэла организовано и осуществлено мной. Но затем... хм. Я стал свидетелем таких сумасшествий Вэрдлака Скатагеви, что я стал задумываться. Сначала я хотел сразу с ним порвать. "Я свободный разбойник", - сказал я ему. Что я после этого испытал от него лучше не вспоминать, но я явно подвергся воздействию чёрной магии. Я едва избавился от чар. После этого я постарался уйти в тень, и мне это удалось с тем меньшим трудом - ведь Скатагеви считал, что я под его властью.
   Ужасы, которые мне приходилось увидеть, отвратили меня от планов Скатагеви и от него самого и заставили меня ещё основательнее задуматься о себе, о своих действиях, о своей совести. Я не участвовал в дальнейшем вашем преследовании, но, к сожалению, не мог вам помочь. Когда на моих глазах убили вашу подругу, то я внутренне пожелал Вэрдлаку смерти и совсем отказался от планов мести. Более того, я прошу у вас всех прощения.
   Де Ланса вздохнул и опустил голову на грудь. Его лицо осветилось изнутри огнём очищения.
   Путешественников потряс рассказ и ещё более поворот де Лансы в лучшую сторону.
   - Надо похоронить Наталью возле Пола Нэдсона, - с тяжестью в голосе сказал Парауэл.
   - Вам надо покинуть этот мир, - сказал в ответ строгий, но в чём-то добрый голос.
   Неожиданности уже не шокировали. Около кристалла времени ниоткуда взявшись, стоял глубокий старец. Густые серебреные волосы, борода белее снега по грудь. В чистой длинной рубахе он чем-то напоминал Степана Борчакова Матвеева.
   - Кто вы? - спросил Парауэл.
   - Не важно. Для вас важен другой смысл: надо покинуть этот мир. Все, кто заходят сюда, должны уйти в своё время. Чем ближе спасение, чем ближе окончание путешествия, тем больше Аримбла собирает жертв. Спасайте себя.
   - Но как? Ведь наш враг погиб из-за кристалла ужасной смертью, - возразил Станис.
   - Злодеи никогда не получали у нас проход во времени. Но добрые, прошедшие испытание люди, раскаявшиеся, - старик почему-то взглянул на Даенго де Лансу, - пройдут через кристалл. Быстрее. Вы чувствуете, как пахнет воздух, каков свет, как везде распространяется тревога? Это идут новые испытания. На этот раз они будут сверхъестественными. Вам их не выдержать.
   - Должны уйти и жители планеты? - спросил Пен.
   - Да.
   - О, нет, моя дочь! - воскликнул Оландр Дарьент и один из его матросов хмыкнул.
   - Вам придётся уйти.
   Старик подошел к камню и стукнул по нему посохом. Кристалл брызнул светом. Перед путешественниками упал особо сильный сноп
   - Откройтесь врата:
   Я времени дверь открою
   И дам пройти,
   Я волю вольную даю
   Повелевая дать пути.
  
   Я разверстаю эту дверь -
   Идите без страха вперёд.
   О, путник времени, поверь -
   Оно домой тебя ведёт.
   Идите!
   Путешественники один за другим стали входить и исчезать в ореоле света. Полина внесли Рауль и Тейбери. Последним вошел на мост света Парауэл.
   - Спасибо!
   - Быстрее, - ответил старик.
   Парауэл исчез. Свет от кристалла погас. Кто-то, или уж скорее что-то, заревело, грозно, но бессильно.
   - Опоздал!
  
   Глава тридцать восьмая
  
  Они расстались. Каждый нашёл свой путь в жизни. Две пары влюблённых: Парауэл и Сара, Станис и Кати - поженились.
   ... Экипаж небольшого исследовательского корабля, в котором находились Рауль и Чарльз, пролетал случайно над той планетой, где их когда-то подобрал "Эролайндж". Приборы зафиксировали наличие жизни на поверхности.
   - Не могу поверить! - сказал Чарльз Уарт.
   Они спустились. Посреди дюны они нашли двух: примерно двенадцатилетнего юношу и восьмилетнюю девочку. Они навещали ими спасённых детей, вернувшись на землю, и поправившийся юноша рассказал им совершенно невероятную историю.
   - Я и моя сестра Лэрри гуляли в саду у себя дома на Венере. Она гуляла, а я срезал розы для украшения стола. И вдруг всё осветилось ярким светом. Я увидел древнего старика, стоящего около большого кристалла.
   Он сказал:
   - Я стар и мне нужна смена. Именно ты встретишь тех, кто тебе всё объяснит.
   Мы неделю спустя летели с сестрой на одну из тех планет, где организуют отдых для детей. Корабль сломался. Мы с сестрой спали и про нас почему-то забыли, когда прилетели спасатели. Корабль дрейфовал, и его притягивала к себе звезда, в системе которой обращалась пустынная планета. Я нашёл возможность отстрелиться на планету в спасательной капсуле. Мы прожили на ней почти три недели.
   - Да, - сказал Чарльз. - Думаю, вы последние кто сумел выжить на этой планете. Маловероятно, чтобы это удастся кому-то ещё.
   - Я ещё, кстати, не окончил рассказ, - заметил юноша, которого, как ни странно, звали Аробус, - имя, которое кратковременно носил Станис.
   - Да, да, - заинтересовался Рауль.
   - Когда я находился в обмороке, мне вдруг представилась лестница - временная лестница. Один её край был в хаосе, другой - в вечности. И вот, сколько у лестницы имелось ступеней, столько параллельных миров. И кажется мне, что ступеней тех - ТЫСЯЧА.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"