Я поежился. С возвращением на Землю вернулось и ощущение холода. Я чертовски замёрз, как бы греховно это не звучало. Начинающийся день еще ничем не выдавал своего присутствия. Город сладко спал в предрассветной неге. Его сон иногда нарушали одинокие такси желтыми птицами лениво проносившиеся по замерзшим улицам. Было темно и тихо.
Как то совсем нереально тихо. Так бывает, когда наблюдаешь за пейзажем из окна - вроде все видно, но ничего не слышишь.
Я сконцентрировался на холодном покалывании в кончиках пальцев, пытаясь понять причину тревоги. Глубоко вдохнул и закрыл глаза, позволяя подсознанию показать мне то, что было скрыто от обычных смертных.
Невидимая пелена тягучими серебристыми каплями стала растекаться в разные стороны, обнажая древнюю каменную стену, окружавшую город. Много веков назад возвели ее для защиты от непрошеных гостей. От земли до небес отражала она набеги пошести во время Великой Бойни. А когда время скорби минуло, много веков после, ею никто не пользовался, и ворота всегда были радушно открыты. Со временем люди забыли о стене и разучились ее видеть. Странные создания...держатся за обиды и забывают все хорошее. Хотя память о плохом тоже со временем исчезает, напоминая о себе в редких ночных кошмарах.
Да-а, натворила ты дел, Ирен. Теперь придётся вспоминать пароли всех десяти границ. Знать бы еще, какая эта по счёту!
Тревога не проходила. Подсознание заставило мысленным взором пробежаться по ближайшим окрестностям. Ага, а вот и причина беспокойства! За мной наблюдали, причём самым нахальным образом. Я облегченно вздохнул и открыл глаза. Попался! В жиденьком пролеске на окраине, на ветке ели, среди пушистых иголок сидела белка, старательно делая вид, что ест шишку. Именно делает вид, потому что шишка, так и оставалась нетронутой. К тому же, порядочные белки спят по ночам и не вылазят из своих гнезд до восхода солнца. Бедняга! Это ж какой, наверное, жор на неё напал не свет не заря! Я поманил белку пальцем.
- Вот же ж ешкин кот! Заметил все-таки! Ишь ты, глазастый! - пронеслось в голове недовольное ворчание. Белка пригладила морду лапой и, деловито опершись о шишку, зычным мужским баском произнесла: "И че вытаращился там! Ходь сюды, раз пришел! Иль мне к тебе скакать ни свет, ни заря!
Я широко улыбнулся: "Тебе-тебе, Пахма, ко мне скакать! Ты на страже, тебе и ворота отворять! Иль не признал, старый хрыч?!
- Ишь ты, раскомандовался! Не про твою честь меня токмо по имени величать, ешшо, гляди, молоко на губах не обсохло! И че встал, как столп? Иди откель пришел, не велено никого в город пушщать. - огрызнулся мне басок с ели.
- Ишь понаехали! Ходют и ходют, как медом намазано, надоели уже...
- Ежели не велено никого пускать, то что ты здесь делаешь, а, Пахма?
- А ты еще постой, как дурень у стены, сам поймешь - белка плюхнулась на ветку, свесив лапы и показала мне шишкой на дальний лес за моей спиной. Я обернулся. Грозовая туча черной непроглядной стеной стремительно надвигалась с севера, растекаясь по земле сизым туманом. По телу пробежала холодная волна, крича о надвигающейся опасности. Я знал, что от неё не спастись и не укрыться - Туча несла смерть. Бесшумно. Неумолимо. Ее клочья накрыли лес и через минуту оттуда, подгоняемые клубами чёрного дыма, понеслись обезумевшие от страха животные. Словно живая, туча гнала их прямо на стену. Едва заметная дрожь под ногами с каждым мгновеньем усиливалась. Рокот все нарастал, как будто взбесившийся океан гнал по земле свои волны.
Пахма встревожился не на шутку: "Ах ты ж, бесово отродье! До чего додумались, ироды! Зверье травить! Жертвой надумали стену брать! Кровушкой невинной! - белка в исступлении заломила лапы, не зная, что делать.
Меня накрыла лавина немой ярости: кровь невинных нарушит узор заклятья и ослабит стену. Еще пара таких атак и граница падет. Люди окажутся в опасности. А с ними и Ирен!
Медлить было нельзя:
- Пахма, ты же дух леса! Отводи зверье! Зови Святобора и Девану! Все войско лесное зови! Скажи: Валентин на заставе - долго не продержится!
Белка подскочила как ужаленная и начала прытко спускаться с ели на ходу трансформируясь, перерождаясь в другое, более грозное животное. И вот уже, наперерез обезумевшему стаду, через пролесок скакал огромный тур с золотыми рогами. Он натужно ревел и что есть мочи бил о землю копытами, вырывая целые глыбы. Бегущие в первых рядах олени, признали в нем вожака и без промедления сменили курс, уводя за собой и всю остальную живность. Испуганные животные уносились вдоль стены под защиту синеющих вдалеке гор.
Но часть зверья уже не могла выбраться. Плененные, не разбирая дороги и не видя преграды, они неслись мне навстречу. Их тела оседлали Оплетаи. Жуткие создания с половиной тела и длинными щупальцами вместо конечностей. Словно силками они обвивали животных, вгрызались в их мех, пролезали под кожу и на ходу пили кровь, не давая несчастным ни остановиться, ни умереть. Завидев меня, оплетаи зашипели. В их жилах проснулся древний голод. Ибо моя кровь для них была слаще всего на свете. Неудержимая, всепоглощающая жажда завладела всем их существом, лишая рассудка. Покидая свои жертвы, кровопийцы сливались в пары и, терзаемые голодом, летели ко мне, прогрызая себе дорогу сквозь тела своих соплеменников. Вскоре снег превратился в алый ковёр из крови и растерзанных тел.
Чёрная туча стремительно приближалась. Я старался не смотреть на неё, сконцентрировавшись на сведенных вместе ладонях и вычитывая заклинания. Нанизывая, словно бусины, одно на другое, я выплетал защиту, способную хоть на время остановить монстров. Дремлющая энергия во мне нехотя поднималась, окутывая все тело. Но ее было явно недостаточно, чтобы остановить пошесть. У меня было слишком мало позитивных воспоминаний, чтобы создать щит, способный укрыть всю стену. Я должен вспомнить что-то хорошее, что-то, что поможет зажечь пламя... Сознание не слушалось, уступая место панике. Я уже чувствовал смрад исходящий от оплетай, почти ощущал их щупальца на своем теле... Ну же, Валентин, неужели не осталось ничего, что приносило тебе радость?! Я сжал челюсти от бессильной злобы. Монстры уже почти достигли стены...И вдруг я услышал музыку, ту, что мне играли Посланники в лифте. Поднимаясь из глубин памяти Мелодия крепла, наполняя меня решимостью и силой. Энергия бурлила и просилась наружу.
И я позволил ей выйти. Позволил заполнить меня полностью и руководить мной. Я расправил крылья и развел в стороны руки. Пламя ширилось, выпуская снопы искр. Словно живые раскрывали они свои лепестки, переплетаясь друг с другом, вырисовывая диковинный узор и соединяясь в гигантский пылающий купол. Он пульсировал, разрастался и вскоре укрыл собой все пространство от земли до неба. Но даже пламя не могло остановить яростного голода оплетай. Первая нахлынувшая волна заставила меня буквально слиться со стеной. Я видел их так близко. Безумные ищущие глаза и оскаленные в ярости пасти. Они не видели меня под куполом, но чувствовали запах моей крови и это приводило их в еще большее бешенство. В яростном исступлении оплетаи не замечали, как от прикосновения к куполу загораются их тела. Они корчились в агонии, но терзающий голод был сильнее. Это он гнал все новые и новые волны оплетай в атаку, в надежде пробить мою защиту и повредить купол. Удары с каждой минутой становились все мощнее и яростней. Небо и земля стали кроваво-черными от пепла и вспыхивающих яркими факелами тел. Удивительно, но бешенство оплетай делало меня только сильнее. Ярость противника вызвала дикий всплеск адреналина и радостного предвкушения. Я снова был на своем месте и в своей стихии! Я менялся, перерождался и становился еще большим монстром, чем они. Во мне просыпалось Нечто... давно забытое. Сдерживать переполняющую меня энергию стало бессмысленно.
Я закричал, и вместе с криком из моего горла полыхнуло белоснежное пламя, сметая все на своем пути. Я видел, как оно разрастается во мне, как сам я превращаюсь в огненный столп, как обращаются в пепел мои противники, как загорается пролесок.
Я не слышал криков или шума, лишь все нарастающую мелодию посланников. Краем глаза я видел, как ко мне спешат на помощь, прикрываясь щитами от яркого света, но мое тело уже не повиновалось мне. Это был не я...Свет становился ярче...
- Стой! Остановись, прошу тебя! Не надо! - словно легким холодным бризом обдул далекий шепот. Монстр внутри меня затих и прислушался, улавливая знакомые и такие родные нотки в голосе. Словно преданный пес, он повиновался и вытянув лапы, зевнул, гася пламя и внутри, и снаружи. Мелодия пела все тише и тише, и как колыбельная, возвращаясь в глубины подсознания, увлекала меня за собой. Я медленно опускался, погружаясь в ночь. В темное спокойное беспамятство...