Аннотация: Иногда, чтобы разобраться в своей жизни, надо сильно испугаться... Или включить свет...
Да будет свет!
Прежде чем ругать темноту,
надо зажечь свою свечку.
/ Даниил Гранин/
Поздним вечером я возвращалась домой от подруги и мысленно ругала себя: какого черта засиделась в гостях до полуночи! Я не чемпион по восточным единоборствам, который никого не боится, я слабая девушка, которая..., пусть и не пуганая ворона, но куста боится. Да, я трусиха, но стараюсь не выказывать на людях свою трусость, храбрюсь, но не всегда. Сейчас у меня от страха дрожат коленки и зубы стучат. Вероятно, зубы стучат от холода. Опять храбрюсь. Ага, от холода! Боюсь я темноты, и маньяков боюсь.
- Вот же ты, Вика, дурында стоеросовая, - "любовно" обратилась я к себе, пробубнив фразу вслух. Сама испугалась своего голоса, пусть и тихого, полушепота, и завертела головой. Будто бы никого. Будто бы слегка успокоилась.
Ну, чего было засиживаться допоздна?! С Ленкой, моей подругой, всегда так: пока всё не обсудим, не обговорим - не разойдемся. Тем более, давно не виделись - чуть больше недели. Это срок!
Тем для обсуждения накопилось много. Главной темой была беременность моей подруги Ленки. Надо признать, новость оказалась сенсационной. Ленка всегда утверждала, что замуж никогда не выйдет, и детей у нее никогда не будет. Впервые ее заявление я услышала в первом классе общеобразовательной школы, и выслушивала его миллион раз.
Причина ненавидеть мужчин и семейные узы возникла у Ленки не на пустом месте, причиной был ее "дорогой" папаша, не пример для подражания, но не единичный экземпляр. Папашка отбил у дочери естественное желание любой женщины менять свой статус и рожать детей. Ленка почему-то причисляла себя к ракам, хотя по гороскопу была близнецом, и постоянно повторяла: "Мы, раки, не сторонники браков!" По малолетству я не понимала, стеснялась ее спросить, чтобы не сразить наповал своей необразованностью. Глупышкой никогда себя не считала, потому что сколько себя помню читала заумные книжки, в основном энциклопедии, коих у нас дома было в избытке. Напичкалась энциклопедическими знаниями, а элементарно-детские упустила. А надо было читать сказки, или внимательно слушать чтение родителей. Так нет же, я только делала вид, что слушаю, на самом деле, скучала, думала о своем и мечтала о том, когда чтение вслух закончится и я могу, как взрослая, взять в руки толстую книжку... А если бы слушала чтение вслух, то знала бы, что фразу "о раках против браков" Ленка позаимствовала из "Дюймовочки". Позднее, уже в школе, я увлеклась чтением сказок, чем разочаровала родителей, считавших меня вундеркиндом. И в куклы я начала играть в младших классах школы.
Вспомнив о куклах, я вновь вернулась к беременной Ленке, которая скоро родит свою куколку или кукленка.
Конечно можно и без смены статуса рожать детей, эка невидаль - рожать детей вне брака, но Ленка всегда ставила упор на браке, о детях как-то добавляла вскользь, без фанатичной непримиримости. Но я мало обращала внимания на разницу в интонациях. В споры не вступала, потому что верила - это всего лишь слова. Вот придет время и...
Время шло, ускоряя темп по мере взросления. И почему в детстве дни такие длинные, а когда тебе под тридцатник, то дни пролетают со скоростью космической ракеты?! Что же будет дальше?
Мда... Скоро тридцать, а у нас с Ленкой ни мужей, ни детей. Так я думала еще до разговора с подругой.
Ленка придержала новость до вечера. Позвонила мне днем на работу и требовательным голосом произнесла:
- Вика, мне надо с тобой кое-что обсудить. Жду тебя в семь у себя дома.
- Я буду... - пролепетала я в ответ, но Ленке мое обещание было до лампочки: сказано, чтоб была в семь, значит, должна быть в семь. И кому какое дело, что у Вики могут быть свои дела!
Так было всегда: троечница Ленка управляла отличницей Викой. А я подчинялась. Из жалости. У меня были хорошие и заботливые родители, у Ленки - отец-пьянчужка и отстраненная мать, вечно пропадающая на работе. Мать Ленки старалась реже появляться дома, чтобы не попадать под раздачу вечно недовольного мужа-пьяницы, а до Ленки, единственной дочери, ей было мало дела. Наварит борща на неделю и успокоится.
Не скажу, что отец сильно Ленку обижал, больше жаловался на ее непутевую мать, свою жену, награждая преданную работе женщину красочными эпитетами. Ленка вступалась за мать, но чаще убегала из дома. Бродила по улицам или приходила ко мне. Иногда оставалась у меня ночевать, но редко: боялась оставлять отца одного.
В одну из ночевок Ленки вне дома, ее папаша задохнулся дымом - сигарета выпала изо рта, постель начала тлеть, и умер от удушья. Мамаша быстро выскочила замуж за водителя-экспедитора швейной мастерской. Сама она работала там же швеей. После росписи в загсе мать Ленки перебралась к новому мужу, по-прежнему не радовала дочь своими визитами, по-прежнему варила ей борщ на неделю, посчитав свою родительскую миссию выполненной. Ленке в ту пору шел четырнадцатый год.
Оставшись полноправной хозяйкой в квартире, вмиг повзрослевшая Елена Васькина с моей помощью выбросила весь хлам, выдраила двухкомнатную жилплощадь, кое-как ее приукрасила, и зажила самостоятельной жизнью. Другая бы пустилась во все тяжкие - все-таки переходный возраст, но не Ленка...
После работы я купила торт и бутылку вина и отправилась к Васькиной. Она открыла мне дверь с таким видом, будто я приперлась к ней без приглашения в тот самый момент, когда ее молодой человек собрался выдавить из себя долгожданное признание со всеми вытекающими последствиями.
Дело плохо, - подумала я, переступив порог негостеприимного дома и всучив Ленке вино и торт.
- Я пить не буду, - сразу предупредила меня подруга и добавила менее уверенно, - и торт есть не буду.
- Надо было прихватить банку с солеными огурцами, - съязвила я, как оказалась, попав в точку.
- Откуда ты знаешь? Я сама только днем узнала, потом тебе позвонила...
- Что я узнала? - делая значительные паузы, вопросила я и на всякий случай поискала глазами стул, чтобы присесть на него, а не рухнуть ниц от сногсшибательной новости.
- То и узнала, - обреченно вздохнула Елена Васькина, пряча глаза.
Я брякнула совсем не то, что поначалу хотела сказать, уточнить для проформы.
- Я думала, ты рассталась... с этим... как его... - запуталась я в многочисленных кавалерах подруги.
- С Виталиком, - услужливо подсказала Ленка.
- С Виталиком, - кивнула я. - Рассталась с ним и хочешь поплакаться мне в жилетку.
- Вот еще! - воинственно заявила подруга, встав в позу сахарницы. - Больно нужно обсуждать с тобой этого олуха! Сто лет он мне сдался!
- А... ребенок... от кого? - дрожащим от волнения голосом поинтересовалась я.
- От Виталика! От кого же еще! - возмутилась Ленка. - Сейчас я с Виталиком встречаюсь... Встречалась...
- Вы расстались? - удивленно вскинула я брови. - Этот гад узнал о ребенке и...
- И ничего не "и", - не дала мне договорить Лена. Я ему вообще не сказала о ребенке. Мы с ним вчера вдрызг разругались. Навсегда. И не надо мне говорить всякую чушь типа - ребенок должен расти в полной семье, у ребенка должен быть отец!
- Должен! И чем тебя не устраивает Виталик в качестве твоего мужа и отца твоего ребенка? Виталик очень хороший.
- Чем же он хороший?!
- Всем! Он не пьет, не курит, спортом занимается, прилично зарабатывает. И пусть он не министр, а всего лишь водитель автобуса, но не место красит человека, а человек место. Ты, тоже скажем, не депутат законодательного собрания, а мастер маникюра. Хороший мастер.
- Вика, причем здесь место, причем здесь хороший, причем здесь зарплата! Я его не люблю!.. Думала, что люблю, но ошибалась, - неуверенно пробормотала подруга, вселив в меня сомнения касательно своего заявления.
- Еще неделю назад ты сходила с ума по своему Виталику, - напомнила я, - и что же случилось вчера? Чем он тебя обидел?
- Достал он своей ревностью! Ревнует меня к каждому телеграфному столбу!
- На то у него есть причины.
- Вика, ты в своем уме?! Я никогда не кручу любовь с двумя сразу, и тебе это хорошо известно. Когда разочаровываюсь в поклоннике, сначала отхожу от предыдущих отношений, и только потом... готова к новым отношениям.
- А старые отношения... хм... держу в уме, на всякий случай.
- Да, я поддерживаю с прежними поклонниками... дружеские отношения, не более того. Мы по телефону общаемся...
- Ага, по телефону, - хмыкнула я. - И бегут они к тебе припрыжку по первому твоему зову - прибить, починить, приклеить. Да, с рукастыми кавалерами тебе, Ленка, всегда везло.
- А тебе с ботаниками.
- Не надо говорить о моих кавалерах во множественном числе. У меня и был-то... один... еще в универе.
- И того кавалера твоя маман выставила за дверь, потому что он "половая тряпка", и ее дочери он не подходит.
- Да, он был бесхарактерным, это правда. Мама поняла это раньше меня.
- Я, конечно, очень уважаю Веру Игнатьевну, но негоже матери лезть в личную жизнь взрослой дочери. Сходила бы ты, Вика, замуж за своего ботаника, а там было бы видно: или жили бы душа в душу или разбежались бы через месяц после свадьбы. Все-таки, какой-никакой, а опыт семейной жизни...
Я не люблю вспоминать свои отношения с бесхарактерным ботаником, поэтому вернула подругу к обсуждению главной новости дня. Естественно, не забыли о ревнивом Виталике, заспорили - надо ему знать о ребенке или не надо, но так не пришли к консенсусу. Я не настаивала на своем мнении - обязан знать, а все потому, что беременных нервировать нельзя. Да и спорить с Ленкой бессмысленно, таких упертых еще поискать. Потом начали вспоминать рассказы знакомых молодых мамочек о родах... Так засиделись до полуночи.
Ленка уговаривала осталась у нее ночевать, но я наотрез отказалась, предпочитала спать в своей кровати. Тогда Ленка решила вызвать для меня такси, я лишь посмеялась - пешим ходом, не спринтерским бегом, до моего дома не более пятнадцати минут, спрашивается, кто согласится меня везти "за тридевять земель"?! Потом обеспокоенная подруга предложила себя в качестве провожатой, я лишь отмахнулась, расцеловалась с ней и поспешила домой.
По дороге к дому все и началось.
Город мирно спал в эту влажную ноябрьскую ночь. Темно-ужасное небо лежало на земле и грозило меня раздавить. Редкие уличные фонари с размытым светом плохо освещали мой путь, поэтому мне приходилось постоянно присматриваться, чтобы ненароком не угодить в лужу.
Я не поняла, когда появился человек-преследователь, потому что была сосредоточена на "минном поле". Запоздало услышала его шаги где-то на половине пути к своему дому. Человек угодил ногой в лужу, чертыхнулся и осекся, будто испугался, что чертыханием выдаст свое присутствие. Именно внезапная тишина, повисшая после прерванного вскрика, испугала меня больше всего. Если бы человек продолжал идти в прежнем темпе, добавил еще пару "ласковых", я бы ничего плохого не подумала, кроме того, что этот человек возвращается домой с работы или от друзей. И точно не ищет приключений.
Мне очень хотелось ускорить шаг, а еще лучше - побежать. Но я взяла себя в руки и продолжила ходьбу в прежнем темпе. Хотелось оглянуться, но я не оглядывалась. Хотела позвонить Ленке и услышать ее голос. Сказать ей что-то "домашнее", самоуспокоительное. Но чтобы позвонить, надо замедлить ход, или вообще остановиться, выудить из недр сумочки мобильный телефон...
Что-то не слышно шагов. Может быть, мне почудилось? Нет, не почудилось, сзади явно кто-то идет, а до этого нырнул ногой в лужу и возмутился.... Теперь затаился. Где же он? Не утонул же в луже, в самом деле!
Кажется, я его слышу. Шаркает. Это одинокий старик. У него бессонница, он вышел на прогулку. Без собаки. Один. Если бы была собака, я бы ее услышала.
Я проделала дыхательную гимнастику для успокоения. Гимнастика больше походила на дыхание загнанной лошади. Не отдавая себе отчета, я все же ускорила шаг, страх подгонял.
Как назло, на улице ни одной живой души, не считая любителя ночных приключений, следующего за мной по пятам.
Да, мой дом находится недалеко от дома подруги. Всего-то пятнадцать минут хода, если трусить через сквер. Но по ночам через сквер ходят только любители острых ощущений, я к подобным индивидам не отношусь. Поэтому вдвинулась в обход, и идти мне безопасным путем минут двадцать пять. Васькина этого обстоятельства не учла, а то бы настояла на вызове такси. На такси дорога еще длиннее, потому как на такси по тротуарам и скверам к моему дому не доберешься.
Окна домов не светятся, все нормальные люди мирно почивают в своих постелях, одна я... и маньяк шастаем по улицам. Он-то понятно - работа такая, а я? Мне чего дома не сидится?! Надо было часик посидеть у Ленки и бежать домой, пока некоторые личности на работу не вышли.
Подумав о некоторых личностях, я сделала открытие: не только бандиты и убийцы выходят в "ночную смену", еще и женщины с низкой социальной ответственностью. Тот, что шаркает позади меня, принял меня за такую женщину и раздумывает, как бы ко мне подкатить. А чего раздумывать, подходишь и предлагаешь. В ответ слышишь тарифную ставку за оказание услуг. Могу предположить, для собственного успокоения, что мужчина неопытен в данном вопросе, потому и собирается с мыслями... Неопытен, но обуздан желанием, причем таким бешеным желанием, что ему все равно, кто перед ним - женщина легкого или строгого поведения. Получив резкий отказ, он, чего доброго, набросится и... удовлетворит свое бешеное желание без разрешения. Еще не известно, чем все закончится. В общем, успокоила себя по полной!
А я не позволю ему надругаться над собой! Не позволю и все! Буду бороться за свою честь зубами, когтями, всем чем угодно. Но не позволю! Это я с виду хрупкая фарфорина, а внутри... Увы, проверять пока не довелось. Но раньше до ТАКОГО дело до доходило, потому и опыта борьбы у меня нет, а случится, и я покажу себя с неожиданной стороны. Жить-то хочется... Однако, будет лучше, если обойдусь без проверки собственных сил и возможностей. Как-то жила почти тридцать лет, проживу еще с полвека.
А если заверещать, как испуганный ребенок при виде шприца, то можно всполошить весь жилой квартал, - трезво подумала я. - Кто-нибудь выпадет из сонного царства, заинтересуется, выглянет в окно и припугнет моего потенциального обидчика, который так и останется потенциальным, не претворит в жизнь свое бешеное желание. Мой преследователь сбежит, без всяких сомнений, а я не стану пускаться в объяснения со своим защитником и тоже припущу к своему дому.
Решение меня нисколько не успокоило. Во-первых, я не умею верещать, и никогда не пробовала, а, во-вторых, хорошо же я буду выглядеть, если за мной идет обычный трудяга, погруженный в свои мысли. Вдруг у него сердце больное, а я заверещу, напугаю его, доведу... до крайней черты. Всю оставшуюся жизнь буду себя корить.
Вот так всегда: мне всех жалко, в первую очередь думаю о других, потом о себе... Пусть пугается на здоровье, зато я останусь жива и здорова. Эгоистка.
Эгоисткой я никогда не была, хотя и была единственным любимым ребенком в семье. Такая уж уродилась.
Навострила уши. Тишина, щекочущая нервы. Кажется, сзади никого нет. Мне всё почудилось. Или был человек, угодил ногой в лужу, затем свернул в другую сторону. Или зашел в подъезд. Он уже в своей квартире, ужинает или просто пьет чай, а я накручиваю себя.
Опять ногой шаркнул. Он меня преследует. Если я побегу, он тоже припустит за мной, без труда догонит и... его мечта претворится в жизнь.
Ничего другого в голову не приходит: он сексуальный маньяк, "не озабоченный" мужик. Сейчас набросится на меня, изнасилует и убьет. Была Вика Тимофеева, умница, отличница, нет Вики Тимофеевой. Жаль родителей, одна я у них. И Ленку жаль. Кто ей поможет с малышом? Кто убедит ее воссоединиться с отцом ребенка?.. Жаль, так и не узнаю, кто у Ленки родится.
Спокойствие, только спокойствие, как говорил Карлсон, мужчина в самом расцвете сил. Я никуда не тороплюсь, иду нормальным прогулочным шагом. Только почему-то дыхание в груди сперло. Это от волнения.
Кажется, маньяк тоже ускорил шаг.
Я веду себя омерзительно. Трусость - гадкая черта даже для слабых женщин, надо уметь за себя постоять.
На меня, трусиху из трусих, отличницу, тихую девочку, не спортсменку, что-то нашло. Сначала я остановилась, потом расправила плечи, вздернула подбородок, и только собралась двинуть дальше походкой манекенщицы, презирающей всех и вся, как мне в спину уперлось что-то острое, и некто хриплым голосом вкрадчиво поинтересовался:
- Жизнь или кошелек?
Я мысленно пересчитала имеющуюся наличность в своем кошельке, вспомнила, что сняла с банковской карты перечисленную накануне зарплату (для кого-то - мизер, для меня, инженера, - кругленькая сумма, которую я собиралась потратить на зимнюю обувь для мамы и себе кое-что купить по мелочи), и самоотверженно решила не расставаться с кошельком.
- Кошелек, - проблеяла я, замерев. Даже не удосужилась повернуть голову, чтобы рассмотреть злодея. Вдруг он примет мой поворот за физический ответ и выстрелит?!
А потом произошло то, чего я никак не ожидала. Куда-то исчезло дуло пистолета, сверлящее мне спину, злодей обнял меня за плечи и прошептал на ухо слишком восторженно для создавшейся ситуации:
- Испугалась?
Мой ответ его не интересовал, он продолжил в прежней восторженной манере:
- Извини меня, любимая. - Видимо, догадался, что извинения в подобном тоне не могут быть приняты, и сконфуженно проговорил, - я очень виноват перед тобой. Обещаю - впредь этого не повторится.
Находясь в цепких объятиях, я судорожно соображала, кто это, терялась в догадках, хотя, догадок было с гулькин нос. Извиняться передо мной мог бесхарактерный ботаник, с которым мы расстались много лет назад, поэтому сразу отвергла его кандидатуру. Отвергла еще и потому, что у него не было причин расшаркиваться, это я дала ему отворот-поворот, он особо не огорчился и быстро выветрился из моей жизни. Другим кандидатом мог быть мой начальник, Эдуард Васильевич Шпунтов, который цеплялся ко мне по любому поводу, попросту говоря - гнобил. Ни за что! Я была девушкой трудолюбивой, ответственной и безответной. Но, как известно, кто везет, на том и едут. За семь лет работы я не услышала от начальника ни одного хорошего слова. Не будет он извиняться передо мной темной ночью, и в дневное время суток тоже не будет, тем более, не назовет любимой. Вывод один - я повстречала сумасшедшего. Этот человек рассорился с девушкой и потерял рассудок. Очень ее любил. И любит. Что-то между ними произошло, разлад вышел, на почве разлада у него "поехала крыша", а мне расхлебывать.
Возможно, я у него не первая жертва. Предполагаю, что названные любимые начинали спорить, что-то объяснять, доказывать, а он... от волнения или нахлынувшего недовольства... их жестко успокоил... навсегда.
Да, ситуация лучше не придумаешь.
Хотела я, как думала раньше, заверещать, но к горлу подступил комок. Но мне удалось вывернуться из объятий, а, чтобы не выдать свое "добросердечное" к нему отношение, тут же схватила его за руки, как будто собиралась сплясать русскую кадриль, выпучила при этом глаза, решив одновременно загипнотизировать (то еще зрелище!), и вдохновенно произнесла:
- Давай обсудим все наши проблемы завтра, я очень устала. - А в голове звучала музыка русской кадрили и невольно вспоминались слова песни. Особенно впечатлили строки: "... но все же непокорная, жива кадриль задорная"... Не слова, а допинг, так необходимый мне в данную минуту для поднятия силы духа.
Я почти приготовилась гордо произвести: "Мне пора, поговорим завтра", сильно надеясь, что никакого завтрашнего разговора не случится, но мое обещание заставит его придержать эмоции и желания, но мой "партнер по русской кадрили", слегка ошалевший от моего упорного взгляда и в связи с этим отпрянувший от меня, но, увы, не сбежавший, завороженно произнес:
- Сейчас мы вернемся домой, я напою тебя чаем, уложу в кровать, буду сидеть рядом и любоваться тобой.
В мои планы не входила ночевка с неизвестными последствиями в незнакомом доме наедине с сумасшедшим.
Пока я раздумывала, чтобы еще трогательно-умное ему сказать, он продолжил уговоры:
- Довольно скитаться тебе по чужим углам, возвращайся домой. Я не буду настаивать... Ни на чем не буду настаивать, пока ты сама не подашь мне знак.
- Я... пока... не готова, - невыразительно промямлила я, растеряв героическую уверенность. - Давай оставим все, как есть. Пока... И я, в свою очередь, обещаю, что... больше не буду настаивать (что за дурость повторять за ним слова!) на окончательном разрыве наших отношений.
- Маша...
- Я не Маша, - автоматически брякнула я, не подумав. Откуда взяться сообразительности, если испуг гасит пожар возмущения и непримиримости, хочется вырваться и бежать сломя голову, разбрызгивая лужи.
Я не вырвалась, не побежала, вновь отругала себя за разговоры до полуночи. Ну, кто заставлял меня засиживаться у Ленки?! Так, не впервой... И возвращение домой всегда проходило без происшествий... Но когда-то должны начаться... сюрпризы и неожиданные встречи с... сумасшедшим, довольно испытывать судьбу. Слишком я была самонадеянной. А все почему? Потому что отгородилась от всех, живу в своем мирке, контактирую с людьми по необходимости, при этом отлично знаю, что эти люди не нанесут мне вреда. Начальник не в счет, но он ограничивается нанесением морального вреда, отсюда у меня душевный дискомфорт и желание закрыться. Там мне кажется. Возможно, причина иная. Но копаться в себе не хочется, чтобы не усугублять...
Между тем незнакомец, назвавший меня Машей, попытался расцепить связку рук и перейти к сближению тел, но я ему этого не позволила. Не думаю, что мои силы превосходили силы противника, просто противник боялся разрушить хрупкий мир, о котором я ему намекнула. При этом он взглянул на меня иначе, чем прежде - его глаза прояснились. Мне показалось, что до этой минуты он спал с открытыми глазами, а сейчас я его разбудила. Надеюсь, прогресс в выздоровлении не замедлит ход, он опомнится, извинится, я с ним расцеплюсь, и он уйдет. Только бы ни рецидив, только бы... Случился, о ужас!
- Маша, я твой Игнаша, - не совсем уверенно признался он, глупо скалясь.
Еще бы знать, в чем он не уверен: в том, что он Игнаша, или в том, что я его Маша.
Меня пробил нервический смех.
- Если бы я назвалась Анфиской, ты бы сказал, что ты Дениска.
Игнаша, или как там его зовут на самом деле, пропустил мои слова мимо ушей. Он нашел себе занятие - сверлил взглядом мой лоб, а конкретно - переносицу. Будто бы примеривался перед выстрелом. Его руки были по-прежнему скованны моими руками. Высвободиться он не пытался.
Я вспомнила о пистолете. Успокоила себя тем, что никакого огнестрельного оружия у него нет, он шутил - сверлил мою спину пальцем. Теперь сверлит взглядом мою переносицу. Лучше бы мы стояли вдали от столба уличного освещения, тогда бы я не видела его лица. Сомнительное сравнение.
- Ну, пошутили и хватит, - вежливо вступила я, освободила его руки и заботливо уложила их вдоль его туловища, понадеявшись, что руки приклеятся к туловищу и не дотянутся до меня. Было бы неплохо, если бы его ноги приклеились к тротуару. - Мне пора, спокойной ночи, - пожелала я и собралась уйти.
Не тут-то было. Игнаша сделал рокировку и перегородил мне дорогу, его руки остались на прежнем месте - вдоль туловища.
- Нет, не хватит, - зловеще произнес он, мгновенно избавившись от раболепия. И прошипел, - ты пойдешь со мной. Мне надоело унижаться и уговаривать. Всему есть предел. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
- Я буду кричать, - предупредила я не слишком отважно.
- Кричи, - согласился он, - я всем расскажу, что моя жена...
- Я тебе не жена, - перебила я его. - Твою жену зовут Маша? Маша! А меня зовут Виктория, фамилия Тимофеева, мне без малого тридцать лет, я не замужем. Съел?! - взвилась я и показала язык. Совсем уж глупо!
- Я еще не сошел с ума, чтобы не узнать свою жену, - констатировал Игнат.
- А я думаю, что... - Я осеклась, не решившись нагрубить человеку не в себе. - Я вот что подумала, Игнат, - протянула я, судорожно соображая, как могу его убедить, что я не его жена Маша. - Наверное, мы с Машей очень похожи. Ты перепутал. Я могу тебе доказать, что я Вика Тимофеева, у меня с собой есть пропуск. Я работаю на предприятии "Рубин".
- Зачем меня за нос водить, - хмыкнул чужой муж. - Это еще одно доказательство, что ты это ты.
- Я чего-то не пойму, - насупилась я.
- Маша, то есть ты работаешь на предприятии "Рубин".
- Ты издеваешься? - задохнулась я от возмущения.
- Это ты издеваешься, - парировал Игнат. - Что ж я свою жену с другой девушкой перепутаю?!
- Уже перепутал, - окончательно осмелела я и задала совсем не нужный при этих обстоятельствах вопрос, зубы заговаривала, раз с гипнозом ничего не вышло. - А сам-то ты где трудишься?
- Маша, это уже не смешно.
- Не я первая начала... веселиться, - набычилась я. - Так где и кем ты работаешь, Игнат... не знаю твоего отчества и фамилии.
- Ну, хорошо же, - обреченно вздохнул молодой мужчина, - начнем все сначала, так даже лучше... Девушка, можно с вами познакомиться? Меня зовут Игнат Борисович Праздников. А вас?
- Виктория Тимофеева. Можно без отчества.
- Маш, ты опять?
- Сколько раз тебе говорить - я не Маша! Можешь меня убить, растерзать, я все равно не стану Машей, твоей женой! - рявкнула я, разбудив дворнягу, спавшую на кучке собранной осенней листвы. Собачка тявкнула, для проформы, чтобы ее не беспокоили, и прикрыла лапой нос.
- Но ты же работаешь на предприятии "Рубин"? - понизив голос, спросил Игнат Праздников, заранее зная ответ, который обязан меня убедить, что я его законная супруга.
- Железная логика, - скривилась я, поглядывая на дворнягу, и зачем-то добавила, повысив голос, - не будите спящую собаку! Так назывался старый фильм по пьесе Джона Пристли, который я никогда не видела, но который обожала моя мама. Мне хотелось призвать собачку в союзники. Но, увы.
- Машенька, я тебя прошу....
- С меня хватит! - прежним вызывающе-громким голосом возмутилась я и пригрозила, - только попробуй пойти за мной!
Собачка завозилась на своем ложе, но не издала ни звука.
- И что будет? - без намека на улыбку поинтересовался Игнат.
- Лучше тебе этого не знать, - с трагизмом предупредила я, попятилась, потом развернулась и застучала каблуками по тротуару.
Перед тем, как скрыться за углом, я все же не сдержалась, повернулась и увидела Игната. Он "приклеился" ногами к влажному тротуару, смотрел мне вслед и осмысливал мою угрозу.
Мне стало его жаль, в голову впорхнула убойная мыслишка - а не вернуться ли мне, не поговорить ли мне с ним по душам. Но я быстро отогнала убийственную мысль прочь, через три минуты уже открывала дверь своей квартиры, а через секунду стояла у окна комнаты, погруженной во тьму, соблюдала конспирацию - не хотела, чтобы меня заметили с улицы. Ждать пришлось недолго. Игнат появился из-за угла. Меня успокоило то, что он не заметил, в какой подъезд я вошла.
Но он знал, как меня зовут (сама проболталась), поэтому без труда наведет обо мне справки у жильцов дома. На каждый роток не накинешь платок - растрезвонят обо мне без долгих уговоров. Остается надеяться на защиту Маши, супруги Игната, которая тоже работает на одном со мной предприятии "Рубин". Надеюсь, Маша носит фамилию мужа.
Неужели мы с ней так похожи, что нас перепутал ее законный супруг? Или он, действительно, сошел с ума?
Я долго не могла уснуть, все размышляла. К утру пришла к пугающему выводу: вполне возможно, что с Машей произошла трагедия. Игнат от горя сбрендил. Теперь бродит по ночным улицам города, ищет жену Машу, хочет вернуть ее назад...
Игнат просил у нее прощения. И совсем не за то, о чем поначалу подумала я - не за свою измену. Получается, Игнат жестоко расправился с Машей.
Придет же такое в голову! Спи, Вика, спи, у тебя завтра тяжелый день...
Проснувшись, я очень удивилась, что накануне Ленка мне так и не позвонила, не поинтересовалась, как я добралась до дома. И добралась ли, вообще. Подруга называется.
Но я за всеми событиями тоже забыла о подруге.
Загорелась желанием позвонить ей и обо всем рассказать. Позвонила, но делиться новостями не стала: беременных нельзя волновать. Поинтересовалась ее здоровьем и настроением. Ленка сразу призналась, что после моего ухода сразу рухнула на кровать и уснула без задних ног.
- Я так и подумала, потому не стала донимать тебя звонками, - сообразила я на ходу.
- Викуша, у тебя все нормально?
- Все ок! А почему ты спрашиваешь?
- У тебя голос человека, который собирается поднять восстание.
- Да? А ты много раз слышала подобные голоса? Тесно общалась с людьми, готовыми затеять бузу?
- Тесно не общалась, но слышала по телевизору, в новостях, в старых кинофильмах.
- Где там, - отмахнулась Ленка. - С утра уже донимает звонками, - неискренне-возмущенно доложила она, имея в виду, естественно, Виталика, своего бывшего.
- Если ты ему не скажешь, скажу я! Последнее предупреждение!
- Испугала! Я уверена, что ты не будешь вмешиваться.
- Не буду, но совет могу дать, и надеюсь, ты к моему совету прислушаешься...
- Вика, мы вчера уже все обсудили.
Это "вчера" вернуло меня в мрачную действительность непонимания, я быстро распрощалась с подругой, пообещав позвонить ей вечером. Быстро собралась, выпила на ходу кофе и поспешила на работу. Еще не хватало опоздать и порадовать придирчивое руководство, которое спит и видит, как бы меня пропесочить.
В автобусе я размышляла, к кому могу обратиться за информацией о Марии Праздниковой. Разобраться в странностях поведения ее мужа я просто обязана, для своего собственного спокойствия. Очень надеялась, что мои ночные сочинительства окажутся всего лишь бредом человека, получившего стресс.
Я была замкнутым человеком, поэтому круг тесного общения был невелик, и друзья-приятели не слишком отличались от меня: не собирали информацию о коллегах и работниках предприятия, никому "не перемывали кости". Кто же утолит мой внезапный интерес?
Кажется, я знаю, кто. У одной моей коллеги, Ядвиги Земсковой, с которой у нас установились дружеские, более-менее доверительные, отношения, есть двоюродная сестра. Она работает инспектором отдела кадров...
Производственного аврала, свойственного концу года, у меня пока не наблюдалось, чего не скажешь о Ядвиге, но она согласилась уделить мне минутку для разговора. Я лишний раз убедилась, что любопытство в число черт ее характера не входит: она не стала спрашивать, зачем мне информация о Марии Праздниковой. В отличие от Ядвиги я иногда прерывала обет безразличия к чужой жизни и интересовалась жизнью своего шефа, Эдуарда Васильевича Шпунтова. Сама не знаю, зачем мне подробности его личной жизни. Естественно, источником информации была не Ядвига.
Земскова меня выслушала и сделала то, на что я рассчитывала - направила меня к своей родственнице в отдел кадров. Но предупредила:
- Если интересующая тебя особа, действительно, работает на нашем заводе, то ты получишь только сухую информацию о ней. Анкета и все прочее не раскроют тайны "бразильского сериала".
- И что делать? Меня интересует "бразильский сериал", если он конечно имеет место быть.
- Для начала обратись к моей двоюродной сестре для подтверждения - работает на заводе интересующая тебя особа или нет, а потом уж сестрица направит тебя в "справочное бюро". Есть у них одна дамочка - страсть как любит "косточки кому-нибудь перемыть". Были бы уши свободные.
- Проста так, без рекомендации, я к ней не подъеду.
- Сестру попросишь, она даст тебе... хм... рекомендацию.
Я никак не ожидала, что Алевтина Валерьевна, тетка под пятьдесят, приходится моей подруге двоюродной сестрой. Во-первых, значительная разница в возрасте, во-вторых, никакого внешнего сходства: Ядвига тростинка, сестра - дама упитанная, про таких говорят - нарушен обмен веществ. Но лицо у Алевтины миловидное и приветливое.
Я подсела к столу и тихим голосом высказала свою просьбу. Алевтина с заговорщицким видом сообщила, что Ядвига ей звонила и предупредила о моем приходе и моей просьбе, поэтому успела подготовиться. Подсунула мне папку с личным делом Марии Ивановны Праздниковой. Не знаю, постоянно ли загружены папками столы сотрудников отдела кадров, лично мне показалось, что женщина сделала это намеренно, желая скрыть нарушение инструкции. И шепнула мне:
- Поторопись, пока начальник не заглянул в нашу каморку.
Я быстро пробежала глазами несколько листов.
Моя ровесница. Не скажу, что одно со мной лицо, но похожа. Даже стрижка такая же, как у меня, ничего выдающегося - волосы до плеч. Замужем за Игнатом Борисовичем Праздниковым. Детей нет. Проживает по адресу...
- Тебе повезло, что эта девушка недавно уволилась, - принимая от меня папку с личным делом, тихо сообщила женщина-инспектор, - а так бы я не смогла тебе помочь. Раз уволилась, тогда что уж...
- Когда уволилась? - ошарашенно протянула я.
- Сейчас я скажу тебе точно... Заявление написано тридцатого сентября, отработала по закону две недели, получила расчет и все дела.
- Уволилась в октябре... Получила расчет... Но как же... - задумчиво протянула я, вовремя прикусив язык.
- Что-то еще?
- Ядвига говорила, что в... "справочном бюро" я могу получить конфиденциальную информацию о Марии.
Женщина улыбнулась и сказала:
- Это тебе надо обратиться к секретарю нашего начальника, к нашей Веруне. - После чего повысила голос и деловито донесла до меня, - чтобы внести изменения в ваше личное дело, вы обязаны принести мне подлинник, а не ксерокопию. - И незаметно подмигнула мне, заметив мое истукано-дебильное состояние. Все-таки, мысленно я была уже в другом месте.
- Я обязательно принесу, - заверила я, отмерев...
Веруня, секретарь начальника отдела кадров крупного предприятия оборонной промышленности, в отсутствии руководителя творчески красила помадой свои ненатурально пухлые губки.
Я с порога выразила свою просьбу, надеясь за мгновенный отклик со стороны Веруни, мечтающей заполучить "свободные уши". Не на ту нарвалась.
- А тебе зачем?
- Очень надо, - проблеяла я, потупившись.
- Э-э-э, так дело не пойдет, - покачала головой Веруня, - информация за информацию.
- Понимаешь, ко мне клеится Игнат Праздников. Вполне себе ничего кадр, но вдруг я случайно узнаю, что у него есть законная супруга. А я, как дура, ему поверила: люблю, хочу жениться, все в таком духе. Вот и подумала, может быть, она ему законная жена только по бумагам, они находятся в процессе развода?
- Почему сама у него не спросишь напрямую? - резонно вопросила Вера, тезка той самой секретарши Веры из комедии "Служебный роман", но ничего общего между ними не было - эта была блондинкой, и рост у нее, больше подходящий для занятий баскетболом. На Веру засматривались все, не только мужчины. Я - не исключение, вот только не знала, кем работает эта "баскетболистка", тем более не знала, что она - "справочное бюро".
- Боюсь, - односложно ответила я на ее вопрос.
- Допустим, я тебе поверила. Но сейчас я очень занята, - подчеркнуто заявила Вера и предложила, - давай встретимся в обеденный перерыв в кафе и поболтаем.
- Очень хорошо, - кивнула я...
В полдень я с досадой взглянула на пластиковый контейнер с моей любимой пшенно-тыквенной кашей и потелепалась в кафе.
В кафе было многолюдно, я выстроилась в очередь с подносом в руках. Вскоре ко мне присоединилась Веруня, тоже с подносом, вклинившись без очереди. Никто не посмел сделать ей замечание.
Когда мы уселись за столик, девушка торжественно заявила:
- Ты - Виктория Тимофеева, работаешь в отделе разработок.
- Что еще тебе удалось обо мне узнать? - беспечно спросила я.
- Ничего достойного моего внимания, - вздохнула Вера. - А вот у Марии Праздниковой жизнь гораздо интереснее, - с восторгом сообщила она, ловко расправляясь с куриной отбивной. - Твоя Маша работала в планово-экономическом. Всё было тихо-мирно до тех пор, пока не закрутила любовь с сопливым мачо. Совсем с дуба рухнула. А потом как в анекдоте: неожиданно домой вернулся муж и застал жену в объятиях любовника.
- Кем он работает? - Вот сдалась мне его профессия! Что она меняет?
- Муж или любовник? - подозрительно глядя на меня, уточнила Вера.
- Муж, - не чувствуя подвоха, ответила я.
- Вика, ты вообще о нем что-то знаешь?
- Я? Так, кое-что, без подробностей, - уклончиво сказала я. - Игнат не любит лишних вопросов.
Вера осудительно покачала головой. Видимо, покорных женщин она презирала.
- Дальнобойщик твой Игнат. Супруга в тот день его не ждала, он должен был вернуться из рейса утром, а он, возьми и нарисуйся на пороге поздним вечером! Вот и я! Вы меня не ждали?! Любовника жены спустил с лестницы, а супруге поставил фингал под глазом, в сердцах в глаз заехал. Всю ночь они ругались, отношения выясняли, потом извинялись друг перед другом, особенно усердствовал несдержанный супруг, который до сего момента сдувал с Маши пылинки.
- Откуда такие сведения?
- От Машиной ближайшей подруги, Юлианы Безугловой, она вместе с Машей в планово-экономическом работает. Мы с Юлианой давно дружим.
- Кажется, я видела Юлиану. Она очень эффектная женщина.
Вера промолчала, по всей видимости не любила, когда в ее присутствии восхваляют чужую красоту.
- Что было дальше? - заискивающе поинтересовалась я, желая загладить свою оплошность. - Праздниковы помирились?
- Ага, помирились! - хмыкнула Вера. - Машка втюрилась в этого сопливого мачо, как пятнадцатилетняя девчонка. Муж обещал обо всем забыть, но Машка собрала утром вещички и ушла. Забежала к Юлиане, всучила ей доверенность на собственное увольнение, поплакала на ее плече, распрощалась и ушла. Юлиана написала за Машу заявление на увольнение, начальник заартачился, потребовал отработать положенные по закону две недели. Юлиана позвонила Маше, та вспомнила, что у нее осталось две недели от отпуска. Удачно всё сложилось. А расчет перевели на банковскую карту. Больше Машу никто не видел, и никакими сведениями о ней не располагает.
- Никому не позвонила ни разу? - округлила я глаза от удивления. Ночные сочинительства находили косвенное подтверждение.
- Возможно, кому-то и звонила, но ни мужу, ни Юлиане с тех пор точно не звонила. Муж себе места не находит, переживает, как бы с ней чего не случилось.
- Бесится от ревности. И не верит, что Маша счастлива с новым избранником. Вот и весь сказ.
Взгляд Веры мне не понравился. Вера пропустила мои слова мимо ушей и продолжила как ни в чем ни бывало:
- Юлиана много раз пыталась ей дозвониться, но телефон Маши выключен.
- В их последнюю встречу Мария не делилась своими планами?
- Сказала, что они покидают город, Игнат не даст им жизни. А куда именно отправляются, не сказала.
- Маша выглядела счастливой женщиной? - задала я неожиданный вопрос.
Вера посмотрела на меня с уважением и сразу пояснила:
- Вопрос не в бровь, а в глаз. Вика, как бы ты выглядела, если бы сбылась твоя заветная мечта - ты ушла от ненавистного мужа к любимому человеку?
- Мне сложно ответить: у меня нет ни мужа, ни любимого человека.
- Так уж и нет любимого человека? - не поверила Вера, а я зарделась, как распаренное на солнцепеке яблоко. - Понятно, - протянула она, криво улыбнувшись. - Но чисто теоретически?
- Парила над землей от счастья, если бы любимый человек... хотя бы... оказал мне знак внимания. Что уж говорить о предложении жить вместе, пусть без официального оформления брака. Тогда бы просто сошла с ума.
- Верю. Сама такая. И в этом нет ничего удивительного.
- А Мария?
- Мария была подавленной. Можно подумать, ее тянули к любовнику на аркане, это была не ее инициатива.
- Резкие перемены в жизни не всем даются легко, - рассудительно заметила я. - А что Игнат? Он ограничился душевными переживаниями или все-таки пытался отыскать беглянку?
- Игнат нашел себе другую, - констатировала Вера.
Мне хватило ума не поинтересоваться, кто эта другая.
- Между нами нет ничего серьезного, - проблеяла я, потупив взор.
- И не надо! - выпалила Вера. - Вы с Игнатом совершенно не подходите друг другу... Извини. Решать тебе. - Как ни в чем ни бывало Вера вернулась к моему вопросу о поисках Игнатом пропавшей супруги. - Праздников пошел в полицию, написал заявление.
- На этом всё? Никаких новостей о Маше?
- Кое-что случилось. Как-то Игнату позвонили из полиции и пригласили на опознание...
- Ох!
- Экая ты, Вика, впечатлительная особа... В общем, в одном поселке, что неподалеку от города, сгорел заброшенный дом. При разборе завалов на пепелище был обнаружен труп женщины.
- Почему именно Игната пригласили на опознание? Неужели... у него одного жена... пропала? - глупо пялясь на Веру, сбивчиво спросила я.
- Экспертиза установила приблизительный возраст погибшей женщины, рост, что-то еще. И ты права - в нашей области, что удивительно, в розыске находилась лишь одна молодая женщина, Мария Праздникова. Вот и вызвали ее мужа для опознания. Но разве он смог опознать... то, что осталось от некогда живого человека.
- Можно провести экспертизу ДНК. Или по зубам определить. Взять рентгеновские снимки из стоматологической клиники, где она лечилась, - показала я свою эрудицию в вопросах судебно-криминалистической экспертизы.
- У Маши вообще не было родственников, она детдомовская. Так что экспертизу ДНК провести невозможно.
- Да, прям, - продолжила умничать я, - в квартире Праздниковых могли остаться личные вещи Марии: зубная щетка или расческа. По вещам можно установить, обнаружен труп Марии или другой женщины...
- Бомжихи какой-нибудь, - хмыкнула Вера. Видимо, ей не очень нравилась моя ученость, которую она не могла перебить. - Ты думаешь, полиция будет рыть носом землю? Больше им делать нечего, как искать сбежавшую жену. Поверь мне, полиция спустит дело на тормозах.
- Почему?
- Не верят они, что с Машей случилась трагедия. Жена сбежала от мужа и где-то скрывается. Рано или поздно объявится...
- Думаешь объявится?
- Обязательно, когда понадобятся какие-то документы. Мария ушла из дома с небольшим набором вещей, прихватила только паспорт, все другие документы дома остались. Сама об этом печалилась подруге в последнюю встречу. А Юлиана, недолго думая, предложила ей одуматься, ведь Игнат - сущее золото, а не муж.
Услышав слово "золото", я задала неожиданный вопрос:
- Свои украшения Маша прихватила с собой? Или у нее кроме обручального кольца ничего не было? Жмотом оказался любящий супруг.
- Обручальное кольцо Мария дома оставила, показательно положила его на видное место - мол, всё, развод и девичья фамилия. А цацки у нее были. Не скажу, чтобы много, но кое-что. Даже брюлики, муж подарил на тридцатилетие. Мария не погнушалась прихватить подарки мужа с собой.
- Вера, еще вопрос: после того, как Маша виделась с Юлианой, она домой не забегала? Мало ли зачем, вдруг забыла какую-то дорогую сердцу вещь? Или за теми же документами?
- Понимаю - ты намекаешь на то, что муж так "обрадовался" ее возвращению, что не сдержался и... прибил? Избавился от трупа, а потом пошел в полицию, чтобы снять с себя подозрения? Тут и сгоревший труп пригодился... Слушай, вдруг сгоревшая женщина и вправду при жизни звалась Марией Праздниковой?
- Вера, что-то мы не о том...
- О том, не о том, а человек исчез почти два месяца назад и не дает о себе знать. Купается в море счастья? Не поверю!