Дверь резко отворилась и, впустив пучок ослепительного солнца, рев стадиона и огромную потную окровавленную фигуру, тут же со стуком захлопнулась.
- Молодец, Старк, здорово ты его! - раздались голоса вокруг, и несколько рук по сложившемуся обычаю потянулись к молодому усталому гладиатору, чтобы пожать его руки, похлопать его по спине, груди и не раненому плечу.
- Да, славный был бой! - с улыбкой отвечал на приветствия Старк, проходя в свой угол и по пути снимая шлем правой рукой, на которой не хватало мизинца.
И вдруг он заметил отведенный в сторону взгляд.
- Э, Марк, а ты не хочешь меня поздравить? - обратился он к сутулому старику, который, казалось, совсем не разделял всеобщей радости - ведь в моей победе есть и твоя доля. Я дрался, как ты учил, и не раз твои приемы спасали мне жизнь. Ну же, хлопни меня по спине, ткни кулаком в грудь и скажи, ты славный парень, Старк.
- Мне не с чем тебя поздравить, Старк, ты убил человека - негромко ответил старик - ты убийца - и после его слов внезапно воцарилась тишина.
- Что ты сказал? Я убил человека? Ребята, вы слышали? Я убил человека! - Старк громко захохотал, но его почему-то никто не поддержал.
Все смотрели на старика. Он стоял перед Старком, уже не пряча взор, а спокойно глядя ему в глаза и слегка выпрямив свою сгорбленную спину. Оказывается, он был со Старком почти одного роста и, наверное, если бы не висящая плетью правая рука, да отсутствие глаза на изуродованном лице, он не уступил бы Старку в поединке.
Ребята любили и уважали Марка. Он давно уже не дрался из-за своего увечья, но его теплые слова и дельные советы давно стали необходимостью для каждого парня, выдержавшего хотя бы три боя. Все знали, что старик слов на ветер не бросает, но такое они слышали впервые.
Старк ничуть не смутился тем, что хохотал один и продолжал:
- А что же я должен был сделать, а? Может быть, принести ему его меч и повернуться задом? - Старк окинул взглядом окруживших его гладиаторов и, остановившись на старике, вдруг замолк.
Старик молча смотрел на него, и в его взгляде не было ни насмешки, ни осуждения, не было ничего такого, чему надо было противостоять. Это был друг. И Старк умолк. Старик помолчал немного, а потом сказал:
- Плохо не то, что ты его убил. Мы убиваем почти каждый день. Мы не можем не убивать, такова наша судьба, и мы не властны над ней. Это наша работа, но все же мы люди, и если у нас такая работа, это не значит, что мы не должны оставаться людьми. А ты убил с радостью, ты убил с наслаждением.
Старик отошел от стены и, сделав несколько шагов, вдруг сел на стоявший на полу чурбан. Все поняли, что сейчас начнется рассказ и, потихоньку окружив старика, стали усаживаться кто куда. Только Старк продолжал стоять на том же месте, лишь слегка повернув голову в его сторону.
- Когда-то я тоже был молодым и быстрым - начал Марк свой рассказ - и мне посчастливилось встретиться с Флавием. Вы, наверное, слышали о нем. Это был самый искусный боец во всей округе. Я был тогда учеником и не должен был участвовать в боях. Правда, я был лучшим учеником. Наверное, поэтому мне и повезло.
Перед самыми боями Проктор, который должен был драться с Флавием, повздорил с одним из наших парней и тут же заколол его, но и сам успел получить удар под ребро. Эдитор не мог выпустить на арену раненого гладиатора, а заменить было некем, и его взор упал на нас - кучку мальчишек, сидевших в углу.
- Ну, кто из вас самый ловкий?
Я был повыше ростом, и он выбрал меня. Все конечно понимали, что меня ждет смерть. Понимал и я. Драться с Флавием было не под силу многим опытным бойцам, не то что мальчишке. Хотя я был верткий, да и удар у меня был уже не плох. Конечно, я не надеялся свалить Флавия, но все-таки, вдруг повезет.
С первых минут боя я понял, что передо мной железная стена. Я едва успевал отражать удар за ударом. И удары эти были могучие. Когда я оправился после первого потрясения, я рассмотрел лицо Флавия, и меня удивило, что на этом лице немолодого человека не было той гримасы то ли гнева, то ли ужаса, какая бывает на лице дерущегося. Он просто работал и делал это хорошо. Только моя верткость спасала меня от его сокрушительного натиска. А может быть, он работал для публики, ведь заколи он меня сразу, не на что было бы смотреть. Так или иначе, но некоторое время я держался, а потом стал выдыхаться. Руки поднимались все тяжелее, прыжки стали медленнее и появились первые царапины. Я понял, что конец мой близок и боялся даже взглянуть в лицо Флавия, чтобы не потерять последние силы.
И вот во время бокового маха я присел не достаточно быстро и получил удар в голову, от которого погнулся мой шлем, а я на несколько мгновений потерял сознание. Когда я очнулся, я услышал рев стадиона и увидел над собой занесенный меч и Флавия, который бросил взгляд на меня и повернулся к главной трибуне, ожидая решения.
Об этом быстром взгляде я потом вспоминал много раз, но даже теперь я не знаю, как о нем рассказать. Это не был взгляд человека, упоенного боем и жаждущего крови. Он вообще ничего не жаждал. Он просто делал свое дело. И я вдруг перестал бояться. Не то чтобы у меня появилась надежда на спасение, нет, но прошел тот ужас, что охватил меня, когда я увидел занесенный над собой меч, хотя я прекрасно знал, что публика не любит поднимать пальцы вверх.
И действительно, повернув голову в сторону главной трибуны, я увидел опущенные руки. До сих пор не могу понять, почему я был так спокоен. Я даже не поднял руки, прося о пощаде. Флавий снова повернулся ко мне, рванул меня за плечо, и я почувствовал резкую боль в животе...
То, что он сделал, понял только эдитор. Он-то и распорядился притащить меня обратно под трибуну, а не бросить львам.
Флавий перед тем как ударить быстро повернул меня боком. Вся сила его удара ушла в песок, а мне лишь разрезало живот. Рана была не опасна, хотя крови было много. На трибунах ничего не поняли, так быстро и искусно все было сделано. А через мгновение мое окровавленное тело лежало на песке, а Флавий, подняв руки, праздновал победу, но я этого уже не видел.
Я не знаю, с кем потом дрался Флавий, победил ли его кто-нибудь. Я знаю наверняка, что он заколол многих славных парней, но его я бы никогда не назвал убийцей. Вот так.
Рассказ был закончен, но некоторое время все продолжали сидеть. Марк встал первым и медленно побрел к двери. Ребята тоже стали потихоньку вставать.
- Ну и история! Спасибо тебе, Марк - раздавались голоса, и несколько рук в знак благодарности протянулись к старику. Среди прочих Марк увидел на своем плече и руку с обрубленным мизинцем.