На столе стояла кружка. Ничем не примечательная кружка, надо сказать. Виталик налил в неё чёрный чай из заварочника, всыпал, туда тонну сахара и стал долго и звонко размешивать получившуюся кашу изящной серебряной ложечкой. Кружка чуть-чуть подёргивалась. Я перевёл взгляд на содержимое улицы, по дороге скользили запылённые февральским снегом автомобили, стайки пешеходов нервно подёргивались возле светофоров, заполнив нашу и противоположную стороны тротуара, видимо, в ожидании чего-то необычайного, иначе зачем им там дрогнуть - мороз-то приличный. Мне, конечно, было не до мороза. Тридцать семь и семь - "констатировал" градусник: ртутный столбик тускло поблёскивал в свете настольной лампы. Но желание открыть окно и крикнуть - "И чего вы там все вошкаетесь?!" - не оставляло меня.
Наконец Виталик опорожнил кружку, на которой красовалась надпись - "Ручная работа", и не без удовольствия изрёк : "Всё-таки она вертится..."
"Кто?Земля что ли?Так это ещё Галилей говорил." - не без гордости успел вставить я.
"Дурак - ты, какая ещё земля?!" - Виталий с недоумением уставился на меня.
"Ну, эта самая, на которой мы живём..." - прибавил я, потом захотел что-то ещё сказать, но мой друг уже перехватил инициативу:
"Ай, ну, тебя!" - кинул он и продолжил - "Так вот, Ирка-то Соколова всё вертится как ошпаренная возле этого забулдыги из десятого "А", чтоб ему!Я завтра на каток хотел идти, её пригласить, да чего уж теперь...найду и получше...как-нибудь, потом..."
"Да..." - многозначительно вставил я.
"Вот скажи - чего ей не так?" - залебезил Виталя - "Ну, пригласил он её разок в киношку, на какой-то смазливый фильмец, угостил мороженным пару раз, и всё! Поплыла!"
"И не говори!" - резюмировал я, продолжая - "У меня почти также с Наташкой было! Только хочешь чего-нибудь сделать - начинается, то тот, то этот! Понабежало умников! Так и я бы её водил, на прогулки, в театр, ты меня знаешь - что мне жалко?!Ни капельки! А то чего уж теперь - рыбой об лёд, когда за ней этот боксёр увязался!"
"Да..." - на этот раз протянул Виталик.
"Вот что это за дела?! Появилось желание на секцию по гимнастике записаться - тот час - как сговорились - уроками стали грузить, как-будто мы - Ломоносовы как один!" - закладывал я.
"Точно-точно!" - подхватил Виталя - "Я недавно книжку одну задумал почитать - так нет же! Уборка, эта несчастная, свалилась, две недели, поди, прошло, а охота то пропала! Сплошной заговор!"
Я кивал головой, пристально глядя на него. Мы, несколько, поутихли. За окном разносилось жужжание белых пчёл, стремительно проносящихся то вверх, то вниз.
"Может в нас пороху маловато? Недостаточно решительные мы, а?" - задумчиво осведомился Виталий Михайлович, нарушая воцарившееся молчание.
Я парировал : "Отставить упаднические разговорчики! Вон, кружка та же, к примеру, самокритикой не занимается!"
"А что кружка? Посуда посудой..." - пояснил на этот раз Виталя, но меня уже понесло.
"Не скажи - не скажи!" - наставительно тянул я - "Это ведь не просто бокал с ручкой! Видишь, линии, трещинки будто? Вот. А почему - спросишь ты - она всё не развалится?Так я тебе скажу - она лаком покрыта, лаком понимаешь, он её держит там и тут!Ограничивает свободу. Только время-то не обманешь! Держи не держи, а не удержишь! Дай только срок! Понимаешь?"
Он неуверенно качнул головой, потом его лицо просветлело, и он часто закивал.
"Да, ты - голова, Серёга!" - выдал он мне.
"То - то" - сказал я - "Ведь, мы не хуже этой "поделки", нас тоже время высвободит, потом, попозже нужно всего лишь обождать, и спадёт нерешительность, словно её и не было! А пока можно расслабиться и получать удовольствие, как сказал один мудрец!"
"Только ты меня и понимаешь!" - довольно выпалил Виталя.
"На то мы и друзья" - заключил я.
Вскоре Виталику позвонили родители, и он ринулся домой. Я встал у окна, разглядывая скрюченные деревья, слегка припорошенные снегом. Меня снова затянуло в раздумья: "И выдалась же неделька, и простуда эта - ну, ни туда, ни сюда!"
Я подошёл к столу взял в руки злополучную кружку. На миг у меня в голове созрела мысль - "А что если я говорил правду?! Что будет если сейчас расцепить пальцы, тогда не придётся ждать! Сейчас! Всё и сразу! Только пожелай!" У меня перехватило дух - все эти люди и свершения там, и здесь промелькнули в моём сознании. По телу пронеслась дрожь, я испуганно огляделся. Потом пристально посмотрел на предмет в моих руках, будто и не посуда вовсе. "Посуда... И зачем мне её бить? Ещё влетит от мамы..." Кашель прервал мои доводы. Я постучал себя по груди. "Ничего, скоро поправлюсь." Снова гляжу. На этот раз просто кружка - "Хорошо, вот только она треснет, сама расколется, и я обязательно встану, встану и начну, встану и помчусь, только расколись и тогда - обязательно пойду запишусь куда-нибудь, и Наташку приглашу! В филармонию! Точно! Так и сделаю! Только потом, некуда спешить, всё потом, есть ещё и завтра, и послезавтра, ещё, ведь, вся жизнь впереди, некуда спешить..."
Кружка осторожно перекочевала в раковину, аккурат к горе грязной посуды, которую мне надлежало перемыть, до прихода родителей. "Потом, не убежит..." - вслух, зевая, протянул я, затем вошёл в гостиную и растянулся на против включенного телевизора.