В тяжелых сапогах, в шинели длинной 
   и с неизменным ППШ в руках, 
   он шел и шел: от Бреста - до Берлина. 
   Он порохом - почти насквозь пропах! 
   
   Он мерз в окопах, вяз в слепых болотах, 
   горел в огне, со связками гранат, 
   под танки полз, шел в лоб на самолетах, 
   зубами стиснув хлесткий русский мат. 
   
   Он умирал и снова возрождался, 
   и снова лез в земной, кровавый ад! 
   И, лишь когда Победы Дня дождался, 
   заплакал, обнимая автомат.