|
Под куполом небесной тверди, в поисках скрытого смысла, билась наполненная жизнью птица мира. Она теряла пух и перья, эпизодически кричала: "Аллилуйя"; но не теряла надежды.
- Господи, скажи. А тебе оно надо? Крики её?
- Не крики, а угодные моему слуху восхваления.
- И как долго она будет восхвалять?
- До скончания времён.
- Это долго.
- Долго.
- Она поэтому гадит?
- Не гадит, а серит. Избытками чувств.
На полянке, выходящей на зеркальные воды реки Фисон, окружённой весёлой зеленью плодоносящих кустов и стволами крепкого дерева гофер, находились две аутентичные особи. Видимая разница меж ними заключалась в том, что стоявшая, принявшая классическую позу афинского трибуна, была облачена в свободного покроя одежду, сидевшая же являла полную её противоположность. Раскинув мосластые ноги по траве, она громко чавкала, загребая из поставленного перед ним чана руками, регулярно отрыгивала, попукивала и задавала сакраментальные вопросы на тему бытия и сущего. Выпирающий пузырём живот, с размеренностью автомата двигающиеся от посудины ко рту руки и красный рот, обрамлённый встопорщившейся бородой, маслянисто блестели потёками пищи, коя протекала сквозь пальцы и щели промеж зубов.
- Скажи, господи, правда ли, что я первый?
- Правда. Ты первый и пока живой еврей, которого я вижу перед собой.
По лицу мосластого, от уха до уха, гуляла умиротворённая улыбка желудочно-удовлетворённого чела, пребывающего в режиме поиска верного определения:
- Бла-го-дать, - выдохнул он с облегчением.
- Божия, - дополнил опрятно одетый. Левой рукою он поглаживал правый пейс и умилительно наблюдал за процессом становления жизненной позиции визави. - И, должен заметить, скоро твоему дармоедству наступит кирдык.
- Чан отберёшь?
- Придётся научиться работать, сын мой.
- Ты о чём? О любви к ближнему или о ссудном проценте?
- Существует и другая причина...
В это время неопределённые звуки из глубины Эдемского сада, что напоминали нарастающее приближение средней величины цунами, приняли конкретные очертания. Кто-то лез напролом через иррегулярно расставленные деревья, ломая сучья, обдирая кору и роняя благородные листья. Пёр буром, перемалывая поросль в комбикорма.
- А вот и она. Причина, - пожал плечами стоявший. - Портит исходный материал, предначертанный мною для строительства ковчегов.
Продравшись сквозь последний куст, прихватив по дороге пару плодов, на поляну выбралось некто. И было некто голо, безымянно и суетливо.
Провертев головой из стороны в сторону, оно сфокусировала зрачки на аутентичных, и устремилось навстречу:
- А вы кто это?
- Я Иегова, - представился опрятно одетый, улыбаясь. - Он же Яхве, он же...
- Стоп. Понятно, - кивнуло существо, поднося жёлтый плод ко рту и вгрызаясь в него нетронутым кариесом зубами. Весь интерес сосредоточился на посудине и её содержимом.
- Чего тебе понятно, дитя моё? - с сомнением спросил Иегова.
- Что ты Иегова. А вот он Яхве. Кстати, чего он жрёт?
- Во-первых, не жрёт, а кушает. Употребляет, так сказать. Во-вторых, он не Яхве...
- Но ты сам сказал: "Он же - Яхве".
- Не он, а я. Это такое перечисление.
- Так это число?
- Нет, мужчина. И зовут его Адам.
- Вот опять! Как у вас могу быть разные имена, если у вас по бороде и лысине?
- Я сотворил его по образу своему и подобию.
- На тебе простыня, на нём нет. Не хватило? Или пожадничал?
- Я не... Это хитон, вообще-то.
- Ну, то что он хит и так видно. Даже у меня его нет.
- Это не хит, а одежда. Называется... Впрочем, не важно.
- Так если его снять, вы будете с ним совсем-совсем похожи?
- Эм...
- Так ты ещё и мужчина?
- Не ты, а вы.
- А? Вас всё-таки двое!..
- Божественна! - вмешался Адам, обнаружив паузу между забором пищи и воздуха.
Надкушенный плод повис в воздухе, поддерживаемый неуверенной в дальнейших действиях, руке. Глаза безымянного, загипнотизированные снегоуборочными движениями первого еврея, неохотно перетекли на Иегову:
- Это обо мне? Так я, что-ли, Бог?
- Нет, - продолжая улыбаться, сказал Иегова и моргнул пару раз левым глазом. - Я Бог.
- Ты же Иегова, он же Яхве...
- Бог я!
- Боже мой! Ладно-ладно. Уболтал, языкастый. А я кто?
Адам перестал жевать, икнул, пукнул, наполнив воздух живительным запахом феромонов и сказал веско:
- Ты есть женщина. Ты Ева, жизнеродящая. С моей помощью родишь Каина и Авеля. Потом Каин из зависти к сожжённой овце убьёт Авеля, а Бог его прогонит, чтобы тот женился на невесть ком, помог родить Еноха и начал строить городские поселения в земле Нод на манер рядовой ассирийской архитектуры позднего периода царствования.
- Он такой умный, да? - восхитилась Ева, начав прозревать и замечать отличия Адама от Иеговы.
Бог обозрел мужчину и заметил:
- Сын мой, не гони лошадей. И поперёд батьки в пекло не лезь.
- Да знаю я, - махнул на него рукой Адам. - Там по сценарию судьбы гад начнёт приставать к моей первой женщине...
- А кто будет второй? - поинтересовалась Ева, садясь на корточки и заглядывая мужчине между ног.
- Господи, - сказал Адам, растопырив пальцы граблями и вычёсывя отруби, застрявшие в бороде. - Твоя задумка из ребра начинает мне нравится. И ход её мыслей начинают течь в нужном направлении. Моя будущая жена начинает постигать основы арифметики Ахмеса.
Прежде чем ответить, Бог с одобрением глянул на выкрашенную голубым небесную твердь, на солнце, прибитое промыслом к зениту, и обернулся к Адаму. Улыбка, выступившая из бороды, обозначила контуры жизнеутверждающего начала.
- Хороша работёнка? - и он кивнул на проплывающее мимо фигурно вырезанное божьим лобзиком облако.
- А это у тебя чаво между ног болтается? - требовательно спросила Ева.
Господь вздрогнул, уронил улыбку, но тут же вернул её на место.
Адам снова икнул, загрёб из чана полную пригорошню биомассы и со счастливым видом начал утрамбовывать ею свой заборный орган. От избытка чувств слёзные железы, не знакомые с критерием мужественности, начали выдавливать наружу нескупые солёные ручейки. Предверие всемирного потопа, как бы проницательно заметил блаженный Августин.
- Шланг, - прохрипел Адам. - Для сброса утилизированной воды из организма. Унифицированное устройство серии ХY. По образу и подобию, сама теперь знаешь Кого. Я, можно сказать, дубль номер один. Мастер-диск. Матрица для дальнейшего тиражирования.
Не в силах оторвать взгляд от устройства серии ХY, Ева округлила глаза до математического совершенства:
- Да? Хм? Почему тогда у меня нет шланга? Зато есть вот это, - и она, подхватив руками розовые, студенисто подрагивающие сиськи, указующие сосками в разные стороны света, потрясла ими для наглядности. - Я что же, неудачный дубль, по-твоему? И зачем мне прямоточный вывод? Если у тебя шланг присутствовал при святом творении, то зачем его удалили у меня? Я что, ущербная? И почему у меня парная серия ХХ. Для чего? С какой целью? Ишь, бороды отрастили. Самые умные?
Адам, не донеся до рта ботву, замер, нарисовал зелёным указательным пальцем соответствующего цвета улыбку и сфокусировал взгляд на Иегове:
- Господи, наставь на путь истинный моё бывшее ребро. Скажи ей, пусть не задаёт столько вопросов, сколько не может пролезть сквозь игольное ушко.
Иегова с новой улыбкой посмотрел на Еву и спросил:
- Женщина, скажи мне, кто я?
- Ты есть Бог.
- Правильно. Адам мне как сын родной. А ты,.. - Иегова поправил сползавшую улыбку. - А ты душа нашего общества. Недостающее звено. Таким образом, могу подтвердить, консенсус соблюдён. Чрезвычайная тройка в сборе.
- Боже, - подняла Ева руку и потрясла недоеденным плодом. - А что такое чрезвычайная?
Иегова подёргал бороду на предмет её прочности и по привычке уже народившегося народа, ответил вопросом на вопрос:
- И почему ты постоянно задаёшь непопулярные вопросы?
- Хочу всё знать.
- Рано. Такую телепередачу ещё не изобрели.
- Господи! Так ты ответишь Еве? - прервал Адам и невинно улыбнулся глазам бога.
Господь взглянул на Еву, вспомнил Лилит и перевёл дух. От греха подальше. Затем огляделся вокруг, на дела свои, и вернулся к баранам. Избранный народ с оптимизмом взирал в будущее.
- Я дам завет вам обоим. Присно и во веки веков, - Иегова ткнул перстом себя в грудь. - Отец. Сын (отеческий взгляд на Адама). И святой Дух (кивок вбок, в сторону женщины) собрались на обсуждение. Повестка дня: раздача тапок, имён и судеб.
- Вопрос первый, - сказал Бог, поплевав на ладони. - Кто у нас в начале списка?
- Гадёныш, - бросил с места Адам. - Я его первым идентифицирую.
- Змеюшка! - выкрикнула Ева и игриво толкнула Адама локтем под ребро.
Однако ребра-то под рукою и не оказалось...
Над макушкой у Иеговы пролетела птица-почтальон и каркнула: "Nevermore".
- Глюк, - подумал Бог. - Нужно исправить.
- Бог, - подумала птица. - Можно оставить.
(C) Yeji Kowach 01.02.09
|