Сидит белый человек за шахматным столиком, в белых шортах, в белом френче, на голове пробковый шлем, из кобуры кольт отполированной рукояткой выглядывает. Сидит, кофий попивает, таймс почитывает, в кресле из ротанга раскачивается. За спиной женушка в гамаке, окружённая двумя пальмами в кадках, мысленно витает в небесных сферах. Она хмурится, улыбается, кусает губы, закатывает глаза. Если мысли из сфер истекают, огорчённо вздыхает и принимается рихтовать напильником пёрышки.
Вентилятор гудит, мух по залу гоняет. Мухи злобно жужжат, но делать нечего, и они летают по кругу от одной стены с фресками до другой, как неприкаянные.
Жара. Через распахнутую дверь виднеются облачка, горы, леса, поля и... коровки-коровки. Тут за дверью раздаются шлёпающие шаги и на пороге возникает высокий чёрный человек, голый, лысый и сердитый, который держит в руке лист бумаги. Осматривается по сторонам, цепляется взглядом за "Гибель Помпеи", вперевалку подходит к белому человеку:
- Масса Том?
Белый человек роняет газету, а его жена таращится на вошедшего словно на привидение.
- Ты, мать твою, кто такой? - говорит белый человек и... замечает лист бумаги. - Что это, как там тебя?
- Список, масса Том.
- Список?
- Нужных вещей. Мне и жене. Для начала хочу пробковый шлем. Я поставлю его возле кровати, чтобы не бегать ночью на улицу, и каждый раз, справляя нужду, стану испытывать чувство удовлетворения, что это делаю я, а не вы. Ещё заберу штаны, чтобы складывать в них деньги, которые утаивает от вас жена, чтобы рассчитываться ими за утехи с вашим псом, для которого у вас не хватает бабла, чтобы отвадить его от вашей жены; рубаху, чтобы солнце перестало жечь кожу и тогда она побелеет; ботинки на каучуковой подошве, чтобы не шлёпать при ходьбе и не выковыривать между пальцев мусор; и кольт, чтобы все боялись отполированной рукоятки. Хочу походить на белого человека. Тогда мне будут кланяться и обращаться: масса Том. Ещё заберу сейф с семизначным кодом, вашу жену, собаку, которая знает код и пальмы в кадках. А ещё мне положены облака, горы, леса, поля и...
- Пшёл вон! У тебя нет жены.
- Будет, - чёрный человек наклоняется, хватает белого за подбородок, рывком открывает ему рот и, свернув бумагу в рулон, запихивает в глотку. - Мне сказали, скормить ею, чтобы ты сделал как надо. Я скормлю и ты сделаешь. Никакой ты не масса. Как и тот алкаш, что дал бумагу - валяется с приспущенными штанами в бабском крыле гибернаторов. Думает, не догадаюсь, чего он там рукоделит. - Срывает пробковый шлем, бросает под ноги и неумелыми пальцами начинает расстёгивать френч.
Белый человек кивает, слёзы бегут по лицу, он пережёвывает...
- Том, смирись с сукиным сыном, как там его. Попользуется, надоест, отдаст. А не отдаст, что ж, такая наша миссионерская доля.
- Капитан, но я не хочу.
- Том, я тоже прикипел к своей Эмме. Она же видит сны, но не меня. Смирись, иначе из оранжереи прилетят Дэвид и Сара. Они нажмут большую кнопку на стене в спальне, - да, ту самую, что вы пользуете как торшер, красный фонарь и око Саурона - и отключат вентилятор, меня, тебя, твою чёртову супружницу, которая троллит Корабль, и вашу семейную игрушку - хромоногую собачку, что гадит на дорожку аккурат перед моим ежедневным променадом. Тогда все три тысячи колонистов, мечтающие проснуться и поотрывать наши смекалистые головы за то, что проедаем их бифштексы, омлеты, омары и прочую протеиновую гадость, таки очнутся. Про то, что мы распили их праздничное шампанское, заготовленное на случай прибытия, износили ихние штиблеты и портки, они ещё не в курсе.
- Он снял с меня шорты и добрался до шнурков от ботинок.
- Том, ты отдашь сукиному сыну, как там его, всё, включая завалившийся за гульфик ключик от моей оранжереи тропических фруктов. И ты будешь следовать кодам инструкции, которую пережёвываешь. Знаю, ты закольцевал мух, чтобы не путались под ногами, и они там кружат уже восемьсот с лишним лет. Этих зорких глаз: пронырливых следопытов, башковитых инженеров, смекалистых работяг, праведных судей, ехидных адвокатов, медноголовых копов, отмудоханных муштрой солдафонов и летающих "Old Sparky" в едином лице.
- Он начал раздевать мою жену. Сэр?
- А ты как хотел? Он проспал четыре с половиной тысячи лет. Шевельнёшься, мухи перестанут кружить, выберутся на волю. Не уверен, что хуже. Мухи или три тысячи проснувшихся колонистов, этих необученных детей гор, охотников африканских саванн и прочих землепашцев, виноделов, пастухов и ревнителей истины - без еды, питья, одежды, воздуха и со сломанными унитазами.
- Ублюдок взгромоздился к жене на гамак.
- Выдержит, тот ещё Боливар. А вот если Дэвид и Сара не прилетят, колонисты не проснутся, мухи не смикитят, я спущу в реактор ваши обнаглевшие аватары, возомнившие себя белыми и непогрешимыми. Твоей жене, как системе рециркуляции, придётся заняться очисткой воздуха, тебе - водопроводом и канализацией, мне - ежедневным обходом помещений, пёсику - дезинсекцией и дератизацией. Крысы в очередной раз сменили рацион и жрут титан. Никакой диареи и несварения. Не успеешь моргнуть - подсядут на топливо. А тараканы... Знаешь, куда косятся эти членистоногие? Если у них бурный секс при минус двадцати семи по Цельсию. Напомнить, какой режим в гибернационных камерах?
- Сэр! Моя жена! Как она может?
- Уподобившись человеку. У неё и свободы выбора нет. Как у тебя, как у меня. Лучше протри, продуй, проверь свои износившиеся разъёмы, порты и гнёзда, и молись, чтобы сей очнувшийся по недоразумению сукин сын, или как там его, был счастлив, пока не впадёт в деменцию, не подавится рыбной костью, не свалится с галереи или не забредёт на технический этаж в сортировочную. Молись молча. Пока капитан выбирает музыку, пассажиры помалкивают в тряпочку. Нам осталось каких-то тридцать девять тысяч лет.
Том, я всё понимаю, даже своего аватара, что спит пьяный, обняв гибернатор с прекрасной Эммой. Но зачем псу деньги?
- Он ими питается. Упреждающая дезинсекция. Ведь тараканы уже косятся, сэр.
- Они косятся на гибернаторы, Том.
- Так и есть. Никто не станет грабить пустые банковские ячейки.
- Но колонисты, Том. Пёс их жрёт? А как же моя прекрасная Эмма?..
- А что Эмма? Разменная монета. Сделайте с неё копию, распечатайте на био-принте аватару и любите друг друга. Деньги зло, капитан. Ни один ублюдок не взгромоздится на наш гамак, сэр. И да, не забудьте надеть штаны.