Аннотация: Первая часть седьмой главы мемуаров беспредельщика, которая покажется вам совершенно не связанной с предыдущими, хотя на самом деле это далеко не так.
***
Я шла из города в деревню. Была осень, и плащ на плечах медленно покрывался мукой - я несла три мешка. Полных. Тропинку развезло от дождей. Мне безумно хотелось превратиться в медведя и почесать когти о ближайшее дерево, но в форме полумедведя муку тащить не так удобно, а перевешивать и привязывать её пока лень. Приятно холодил бок бурдюк свежего пива, и мысль о том, что в деревню Бума я дойду уже после заката, подгоняла ноги по весенней распутице дальше.
Приключения всегда догоняют нас там, где этого меньше всего ждёшь. Сзади раздался частый чавк сапог по свежей грязи. Я не ускорила шага - зачем? Чавк приближался, слышно было, как в метрах семи сзади кто-то часто-часто хватает воздух ртом. Я уловила запах любопытства и заинтересованности.
- Простите пожалуйста, вы друид? - спросил старческий голос прямо за спиной, как только чавк прекратился. Человек, догнавший меня, явно задыхался.
Я повернулась к нему левым боком, так, чтобы было заметно татуировку в форме медвежьего следа на пол-лица, и спокойно сказала:
- Нет, а что?
Длиннобородый старичок в восточной одежде, опирающийся на длинный посох, прямо-таки оторопел.
- Правда? Ой, извините...
- Шутка. Да, я друид, а что случилось?
Мешки, кажется, были довольно тяжёлыми. Говорила я старосте, что одна не попрусь... без толку...
Старик выпрямился, почти перестал хватать воздух ртом, и почти торжественно заявил:
- Не хотите ли вы принять участие в небольшом путешествии? Дело в том, что, - тут он, видимо, заметил деревянное выражение моего лица и начал ускорять речь, - я и моя команда собираемся попробовать воскресить древний и великий город Урех, некогда проклятый демонами. Он появляется в среднем на три дня раз в сто тысяч лет, и на один день раз в сто лет. В команде не хватает только друида и некроманта. Воскресивший Урех, - старик выдохнул. Воздуха не хватило. Продолжил он уже степенно, так как я наконец-то повернулась к нему всем лицом (мешки с мукой окончательно оттягали плечо), - сможет загадать любое желание архангелу, и архангел его исполнит. Кроме того, это будет великое добро!
Я вообще противник всего великого, и на моей морде это, кажется отразилось.
- А я, вроде бы, ничего особо и не желаю...
От старика запахло лёгким отчаянием.
- Поймите, это очень важно!
С другой стороны, демоны и нежить в последнее время обнаглели окончательно. Было бы неплохо приложить к их бокам свои когтистые лапы.
А желание... хм... Что-то часто стало у меня пиво кончаться! О, да, бесконечный бурдюк пива - что может быть лучше!
- Где вы и когда приходить?
Старик просиял.
- Мы остановились тут недалеко, в городе. Увидите караван издалека. Мы уходим завтра днём, можете приходить утром.
- Приду.
И, не прощаясь, я потопала дальше по дороге в деревню. Солнце клонилось к закату. Судя по запаху, ещё минуты три старик стоял на тропинке и смотрел мне вслед.
Мешки безбожно натёрли плечо. Наконец, я не выдержала, сделала импровизированные верёвочные лямки, закрепила их на спине и обернулась-таки полумедведем. Одежда и мешки втянулись в тело под шкурой, и я радостно побежала в сторону родного кочевья.
Не сегодня-завтра оно снимается с места и идёт в южные широты через набитые нежитью леса. А я иду в сторону города Урех. Кстати, интересно, а где этот Урех? Впрочем, какая разница...
Деревня Бума - обыкновенная друидская деревня в сердце леса. То, что она представляет собой сейчас - летнее стойбище, отгороженное от одной половины мира рекой, а от второй - чащобой. По деревне в человеческих и животных формах ходят (а иногда и бегают) друиды. Вот у своей землянки сидит шаман - огромный медведь с седеющей шкурой, а по нему катается ребёнок лет восьми - его племянник Орин. Катается как с горки, с холки вниз, и смеётся как сумасшедсший. Шаману всё по барабану. Да, кстати, барабан стоит рядом с ним, а на барабане - чашка полуссохшейся осенней малины. Вот молодые девушки с едва зажившими магическими татуировками купаются в реке нагишом, а из-за кустов за ними следит, облизываясь, молодой серый полуволк - Грюм, парнишка лет семнадцати. Вот у кострища возится Бум, наш огнетехник, в образе полумедведя с подпалённым задом. А вот в центре деревни сидит староста Нек. Он сидит тут целыми днями, то в человеческом, то в полуволчьем облике. Староста непомерно тучен и целиком сед. Он медленно поворачивает голову сначала справа налево, потом слева направо. Под ним уже образовалась хорошо просиженная ямка в земле. Старосте уже за девяносто, и скоро он - по идее - должен скончаться, но Нек не спешит радовать своего преемника.
Я превратилась в человека у кострища, отдала Буму мешки и пошла к центру, морально готовая долго-долго терпеть. Что терпеть? Да как вам сказать...
- Староста! - вдохновенно начала я.
Староста мед-лен-но повернул голову в мою сторону, а потом мед-лен-но и важно кивнул.
- Я ухожу в путешествие.
Староста задумался. В смысле, поднял глаза к небу и не кивал.
- Минимум на неделю.
Староста не кивал.
Не отпускает, зараза.
Теперь мне действительно стало интересно попасть в город Урех. И я пошла на тактическую хитрость.
- У меня в землянке стоит бочка пива.
Староста посмотрел на меня. Его тусклые старческие глаза в сумерках блестнули.
- Если не вернусь через неделю, это - плата деревне за переноску моих вещей на юг. Если не вернусь через полгода - ещё и вещи разбирайте.
Староста кивнул. Целых два раза.
- Ну всё, до утра. Доброй ночи, староста.
Нек медленно повернул голову в другую от меня сторону. Точнее, начал поворачивать. Я выдохнула и направилась в свою землянку.
Вот он, мой родной дом. Мой травяной матрас, моя корзинка с едой, моя бочка с пивом, мой походный мешок, мой барабан. Так выглядит родина практически любого друида. Под потолком висят три жалких пучка сушёной лечебной травы и пучок лёгко-наркотической травяной смеси. По углам катаются клубки свалявшейся медвежьей шерсти и пыли. Какой резон убираться, если всё равно через пару месяцев уходить? Вот и друиды думают, что резона нет.
Перед сном я выпила пару литров пива. Сегодня пара литров примерно равнялась трети бочки.
***
Вула сидела за столом в трактире, пила вино и размышляла. Король некромантов сегодня утром собрал четверых лучших молодых послушников и, по традиции, отправил их на все четыре стороны света за могущественным артефактом. Любым. Вернувшийся в течение двух месяцев с самым лучшим будет удостоин бессмертия.
Бессмертия особенно хочется, когда тебе шестнадцать лет. А Вуле было именно столько.
Грубые доски стола, по счастью, не оставляли заноз, и девушка могла сколько угодно водить по ним указательным пальцем, размышляя. Её белые волосы локонами свисали на лицо, закрывали глаза, мешая думать, и она поминутно была вынуждена их откидывать. В один из таких моментов на глаза Вуле попался старик в восточном тюрбане и халате, сжимающий одной рукой стакан сока, другой - посох, явно мажеский. Старик заинтересованно смотрел на неё и, заметив взгляд, встал из-за стола и подошёл.
- Простите пожалуйста, вы - настоящий пират?
Вула усмехнулась. Она действительно выглядела как пират - в шёлковой рубахе, яром кушаке, высоких сапогах и обтягивающих штанах. Это могло ввести в заблуждение. Если, конечно, не смотреть на стоящий рядом посох с ярким камнем в навершии.
- Нет, я настоящий некромант. Одежда - так, дань увлечению.
Старик, вопреки ожиданию, не смутился, не извинился и не отошёл. Наоборот - в его светлых глазах зажёгся непритворный интерес.
- Скажите, вы не хотели бы присоединиться к моей команде? Дело в том, что мы хотим воскресить Великий Урех...
Интересно, сколько и каких артефактов там можно найти, подумала Вула.
И уже через пять минут она шла в сопровождении Декарда Дейна в сторону стоянки его команды.
Команда остановилась в одноэтажном доме. Декард со всей возможной восточной вежливостью предложил ей располагаться в одной из комнат, спросил, не помешает ли ей то, что здесь же живёт амазонка.
- Нет, отнюдь, - ответила Вула. - Скажите, есть ли у вас книги?
Декард обрадовался.
- Да, конечно, через две двери от вашей - библиотека!
Библиотека, действительно, обнаружилась через две двери. В глаза сразу бросилась лежащая отдельно от остальных стопка книг. При ближайшем рассмотрении книги оказались написаны одним почерком, и каждая из них повествовала о путешествии с приключениями. Кажется, роман с продолжением. Вула взяла один томик в руки.
На улице смеркалось. Вечерело. И юная некромантка уснула при слабом свете свечи в кресле библиотеки, сложив на коленях книгу о походе на Дьябло.
***
Я проснулась довольно рано - в шесть часов утра. От звука рога. Рог висел обычно на шее у шамана, и с его помощью вся деревня Бума вставала вовремя. Я чертыхнулась.
Сегодня надо уходить.
Матрас подо мной был окончательно промят, и уже месяца через два я искренне собиралась делать новый. Правда, собиралась уже месяца четыре. Пошарив в мешке, я вытащила оттуда любимый тяжёлый доспех - мамино наследство - и облачилась в него, тщательно подгоняя друг к другу участки брони. Теперь можно и вымыться наконец-то.
Снаружи деревня оживала. Над огромным кострищем стоял огромный котёл, и в котёл друиды ссыпали свою утреннюю добычу - от ягод до мяса. Я опознала вчерашние мешки с мукой. Надеюсь, хоть у кого-нибудь найдётся соль.
У реки я обернулась медведем и с огромной радостью искупалась. Удовольствие отравляли мелькающие в реке медвежьи и волчьи спины, иными словами, побережье являло собой настоящее друидское засилие.
Может быть, действительно не зря я собираюсь в Урех?
Вымывшись и вылезши из реки, я имела удовольствие наблюдать такую картину: под котлом в костровой яме явно послышалось шевеление, потом треск, и из специально прокопанного отверстия с воплем вылетел Бум с дымящимся задом. Это был ежеутренний ритуал полёта медведя, и он знаменовал собой разжигание костра. Улыбнувшись своим мыслям и воспоминаниям о прошедшей весне, я двинулась в землянку за пожитками, почти собранными. Осталось только запихать в мешок барабан.
Дорога в город была веселее, чем вчерашняя дорога из города. Пахло лесными обитателями и человеческим жильём, шуршали нападавшие за ночь листья, слегка похрустывал под коваными сапогами тонкий ледок. В принципе, без мешков с мукой идти было даже в радость, даже в тяжёлом доспехе. На поясе помимо кошелька с бренными останками денег (снятых с какого-то убитого мной полутрупа. И как они у него оказались?) болталась плетёнка с обедом. Мне отложили с завтрака. Через плечо висел бурдюк с пивом. Пива было литров восемь, и это не могло не радовать. В голове вертелась какая-то дурацкая песенка, но я не могла вспомнить слов и только намурлыкивала. Услышь меня захожий менестрель, он бы позеленел от негодования, но вокруг была только опушка леса, а птицы, как известно, непритязательны.
Действительно, на городской площади стоял караван. Шестеро парней в доспехах грузили на него разные вещи. Я подошла к одному из них и спросила, предварительно подняв забрало:
- Слушай, это вы собираетесь в Урех?
- Ага, - довольно беззаботно сказал он.
- Где этот, старик в тюрбане?
- Декард? А, он в доме, - махнул в сторону дома парень и вернулся к затягиванию ремня на повозке.
Я вошла в одноэтажный дом и прислушалась. В трех комнатах явно храпели. Причём на двери одной из них красовалась свежая, очень красочная надпись "Декард - идиот". На четвёртой комнате был символ в виде развёрнутой книги. Вероятно, библиотека.
Я превратилась в медведя и принюхалась. Отовсюду пахло спокойствием, и только от бегающих туда-сюда парней в доспехах - весельем. В одной комнате спали, судя по запаху, двое, один из которых был давешним стариком. Декардом. Второй пах несвежими сапогами и храпел. В другой комнате спала девушка и тоже храпела. Ещё одна девушка спала в библиотеке. Из третьей комнаты с храпом пахло мужчиной и чем-то свежим, почти ветром, но не ветром. Почесав лапой затылок, я сделала то, что обычно делает друид, когда ему скучно - начала точить когти о косяк входной двери. Постепенно войдя во вкус, я прошлась спиной по шершавой стене, потом опять драла косяк, - в общем, каждый сам себе развлекалово.
Вула проснулась от каких-то непонятных звуков, похожих не то на рёв, не то на стон наслаждения. Вокруг неё уже не было книг, осталась только та, которую она держала в руках. Недоумённо осмотревшись, она встала с кресла, отодвинув невесть откуда взявшийся плед, взяла прислонённый к креслу посох и вышла.
Общая зала была почти пуста, и только об косяк тёрлось огромное существо ростом чуть ниже человеческого, похожее на вставшего на задние лапы медведя, но не настолько массивное, хотя шерсть была явно медвежьей, а из рук (да, именно рук, а не лап) росли явно медвежьи когти. Видимо, именно он был источником звуков. Из трёх комнат полумедведю вторил храп.
Существо у косяка обернулось и низким, но, кажется женским голосом сказало:
- Привет. Вы идёте в Урех?
- Привет. Вы идёте в Урех? - спросила я у симпатичной стройной девушки в пиратском костюме, с посохом в одной руке и книгой в другой, которая явно вышла из двери в библиотеку. От неё пахло лёгким удивлением.
- Видимо, да.
- Хорошо. Я с вами.
Я опять обернулась и продолжила драть когтями косяк. Косяк поддавался медленно, дерево, видимо, было молодым и прочным. Половина удовольствия - когда дерёшь когтями дерево.
Судя по звукам, девушка вошла в одну из комнат.
Вскоре прекратился громкий храп в комнате с надписью "Декард - идиот". Я обернулась на дверь, почёсывая спину об косяк входной. Через некоторое время из-за двери боком выбрался огромный, весь в шрамах варвар с двумя топорами за поясом штанов. Больше на нём ничего не было. Теперь из-за двери явственно слышался тонкий, подскуливающий храп. Видимо, Декардовский.
- Доброе утро, - обратилась я к варвару. - Слушай, когда вы едете в Урех?
- Когда Декард проснётся, - добродушно осклабился варвар. - Привет.
Он казался ещё более примитивным, чем я.
Варвар (видимо, по нужде) двинулся на двор. Мне стало скучно, и, обратившись обратно в человека, я сняла с плеча бурдюк пива. Потом обратилась в полумедведя. Потом села на пол и, выдернув зубами пробку, принялась опустошать бурдюк на пару литров.
В комнате, где лежали вещи Вулы, спала на одной из кроватей нагишом рыжеволосая девушка. Рядом с кроватью стояли доспехи и копьё. Вула некоторое время простояла у окна, потом посидела на кровати. Девушка заливисто похрапывала. Желание досыпать куда-то исчезло. Кроме того, исчез громкий мужской храп за стеной. А потом и звук истязаемого когтями косяка. А через некоторое время раздался лязг, грохот и ругань.
Вула выглянула в коридор. На полу у входной двери сидел давешний полумедведь и что-то пил из бурдюка, зажимая горлышко зубами и наклоняя бурдюк когтистыми лапами. Увидев Вулу, он перестал пить и кивнул на дверь, на которой (она только сейчас заметила) было большими буквами красной краской написано "Декард - идиот". За дверью громыхало и раздавалась какая-то вполголоса ругань. Потом старческий голос громко и капризно крикнул:
- Нилигон!!!
Никто не отозвался.
Из-за двери вышел Декард в одних подштанниках, пытающийся освободить свою голову от огромного тяжёлого шлема. Храп в обеих комнатах прекратился.
- Доброе утро, Декард, - прорычал-проговорил полумедведь. - С пробуждением.
Декард наконец стащил шлем.
- Доброе утро, - поздоровалась с ним Вула.
Декард посмотрел на свои подштанники (не первой свежести) и покраснел.
- А, здравствуйте, доброе утро, - обернулся он к Вуле. Потом повернулся к полумедведю: - Вы - тот вчерашний друид?
- Ага, - кивнул полумедведь и на глазах начал меняться. Шерсть втянулась, когти втянулись, морда уплощилась и через каких-то полминуты на полу сидела женщина в тяжёлом доспехе и с мешком за плечами. Она сняла шлем и приторочила его к поясу.
Вула с любопытством рассматривала друида. Раньше ей не доводилось их видеть, да и много ли увидишь за шестнадцать лет?
Друиду было где-то между двадцатью и тридцатью, она была коротко стрижена, вся левая половина лица была покрыта красивой татуировкой в форме медвежьего следа. Сложение тела установить не удалось - доспехи. Но вообще весь друидский вид знаменовал собой безразличие.
- Меня зовут Тенда, - сказала друид. - Скоро выходим?
- Да, скоро, - сказал Декард и, на ходу впрыгивая в невесть откуда взявшиеся шаровары, поспешил к выходу.
- Декард, а нет ли у вас ванны? - обратилась к нему Вула.
- Да-да, конечно, вот здесь, - махнул он на одну из дверей и, справившись наконец с шароварами, вылетел на площадь, крича: "Нилигон! Нилигон, скотина!"
- Спасибо, - сказала ему в спину Вула и пошла мыться.
Девушка в пиратском костюме сказала вышедшему Декарду спасибо и направилась в указанную дверь. Она выглядела абсолютно спокойной, хотя я знала, что ей любопытно. Меня выручает нюх - я всегда знаю, что действительно чувствуют люди. Например, Декард сейчас абсолютно взбешён. Из комнат, где только что храпели, вырывается запах явного веселья, а со двора пахнет злорадством. Видимо, Нилигон - это тот здоровый варвар, который вышел из комнаты минут на двадцать раньше, и, видимо, злорадствует именно он.
Я закрыла бурдюк пробкой, повесила его на плечо, и, обернувшись снова полумедведем, продолжила раздолбание косяка.
Через некоторое время вошёл Нилигон, и, корча из себя виноватого (на самом деле его разбирал смех) направился в комнату. Ещё через минуту к той же двери подошёл Декард и наконец-то увидел надпись. Теперь запах негодования и праведного гнева был так силён, что неопытному друиду мог отшибить нюх на пару часов. Завопив что-то на неизвестном мне диалекте, он ворвался в комнату. Там ругань на неизвестном диалекте продолжилась. Только иногда раздавался голос варвара, произносящий каждый раз с одной и той же оправдывающейся интонацией: "А что Нилигон? Я вообще не при чём..."
Он врал.
Вошла - со двора - хрупкая девушка в чёрном, с чёрными волосами до пояса и шрамом через всё лицо. Я обратилась в человека (надо же хотя бы по отношению к кому-то проявить вежливость!) и поздоровалась.
- Привет, - сказала она и склонила голову набок, изучая меня. Любопытства в ней не было. Ей было скучно. - Ты новый друид?
- Да.
- Угу, - она прошлась по зале, всматриваясь в каждую дверь. По ней прошла волна иронии, когда она увидела надпись "Декард идиот" и послушала ругань. И наконец прошла волна любопытства, когда услышала плеск воды из комнаты с ванной. Потом - волна настороженности. Потом она исподтишка кинула на меня косой взгляд.
Я демонстративно отвернулась. А когда повернулась - её уже не было в зале.
Теперь стало окончательно скучно. Я обратилась в медведя и вышла на улицу.
Вула с удовольствием плескалась в деревянной бадейке, когда за её спиной раздался мягкий женский голос:
- Привет.
Вула обернулась. Никого не было. Тот же голос незамедлил раздаться от подоконника:
- Ты - новый некромант?
Вула ещё раз обернулась. На подоконнике сидела девушка в чёрном со шрамом на лице и с любопытством её разглядывала, совершенно не стесняясь. Вуле вдруг стало забавно.
- Да. Меня зовут Вула.
- А меня - Алра, - девушка на подоконнике наклонила голову. Теперь она пробежалась глазами по телу Вулы сверху вниз и обратно снизу вверх, потом, глядя ей прямо в глаза, поменяла позу - развалилась на подоконнике полусидя, поставила на него под углом ногу и закинула на неё руки. - Я уже несколько лет путешествую с Декардом и ребятами. Уверена, тебе с нами понравится.
- Мне тоже так кажется, - улыбнулась Вула. Вода в ванной начала остывать, и она вышла из неё. Алра протянула ей невесть откуда вынутое полотенце и помогла вытереться. И всё это - без единого слова.
"Забавно", - подумала Вула. "И интересно", - подумала она ещё через минуту, одеваясь.
Когда она повернулась в сторону, где стояла Алра, там уже не было никого. И никого не было во всей комнате.
"И странно", - подумала она, берясь за посох.
На дворе недалеко от повозок стояло чучело из дерева, и вокруг него прыгал воин в сияющих чуть ли не первородным светом доспехах, пытаясь поразить его посильнее. Я подошла на четырёх лапах поближе и, остановившись за спиной воина, от которого пахло сосредоточенностью, пожелала ему доброго утра. Хотя солнце явно стояло уже в полудне.
Он обернулся. В обеих руках его поблескивали так же начищенные, как доспехи, клинки.
- Доброе утро. Вы, как я погляжу, наш новый друид? - спросил он, улыбаясь. От него пахло добром и дружелюбием, и совсем немного - светом.
- Да. Меня зовут Тенда.
- Я - Опал, паладин, - он ещё раз улыбнулся. Лицо у него было красивое, правильной формы, и зубы идеально ровные.
Когда-то отец рассказывал мне о паладинах. Они - фанатики добра и справедливости. У них множество самых разных запретов, но при этом они обычно интересные люди. Посмотрим. Проверим.
- Мы скоро тронемся с места?
- Да, довольно-таки скоро. И через неделю уже будем в Урехе. Он появится через неделю.
Опал был сама услужливость.
- Спасибо, - прорычала я как можно более вежливо. - А в чём поедем?
- Вот на этих двух повозках, - он кивнул в сторону двух передних из семи, стоящих в караване.
Повозки были крытые, с дверьми с обеих сторон, и довольно высокие. Я забралась под одну из них и, обернувшись человеком, развернула узел с едой. Потом, обернувшись полумедведем, погрузила в него морду.
Через какое-то время к повозке подошли кованые сапоги, открылась дверь, и повозка над моей головой просела. Потом подошли мягкие сапоги с загнутыми носами. Повозка прогнулась ещё сильнее. На дворе стоял гомон голосов. К повозке подошли ярко начищенные кованые сапоги. Стук двери. Повозка просела. Потом - зелёные кожаные сапоги.
Не дожидаясь, пока меня придавит повозкой окончательно, я выгнула спину и приподняла её над землёй.
Из повозки (видимо, через окно) свесилось мужское лицо, раньше мною не виденное, смуглое, обветренное. От него пахло чем-то непонятным, явно не эмоцией, не состоянием, но чем-то близким к этому.
- Медведь, - сказал он, глядя на меня.
- Человек, - сказала я, глядя на него, и выбираясь из-под повозки. Вытискиваясь.
Вытеснилась.
- А, это друид, - сказал он, втягиваясь обратно в окно. - Слушай, твоё место оборудовано в соседней повозке.
- Ага. Угу. Оскорбил друида, - прорычала я шуточно и направилась вдоль каравана дальше.
Когда Вула вышла из ванной, она застала довольно оригинальную картину.
Декард, уже полностью одетый, стоял у своей двери рядом с облачённым в тяжёлую броню варваром. Вула опознала шлем, который утром доставил старику массу неприятностей. В руках маг держал баночку с краской, а варвар сжимал кисточку, и медленно писал на верхней части двери "Декард - идиот". Буквы получались больше и значительно кривее, чем те, которые остались с утра. Декард посмотрел на них внимательно, потом отобрал у варвара кисточку и написал под утренней надписью слово "Декард". Почерк был идентичный.
Маг посмотрел на варвара. Варвар сказал:
- Нет, ну я же говорил, что я тут не при чём!
- Чтоб я ещё раз соблазнился твоей настойкой! - вполголоса прошипел Декард. - Марш на двор, чтобы глаза мои тебя не видели!
Теперь Вула поняла, почему ещё утром надпись на двери показалась ей вдвойне странной. Она была выведена тем же почерком, что и каждая буква, каждое слово книги, которую она читала вчера. И, чтобы проверить догадку, она направилась за книгой в свою комнату.
Книга лежала на кровати. На другой кровати сидела уже одетая амазонка и завязывала правый наруч.
- Доброе утро, - кивнула она Вуле. - Ты - наш новый некромант?
- Да, - ответила Вула рассеянно и взялась за книгу.
Первый абзац гласил: "Я, недостойный Ваш слуга из рода Вижири, волею судеб получил командование над небольшим отрядом искателей приключений и приверженцев великого добра, столь загнанного и обиженного в нашем мире. Эта книга повествует о том, как у Лут Голейна обрели мы новых товарищей, и о том, как почти добрались до логова Дьябло, но судьба оказалась хитрее нас".
- Я смотрю, ты добралась до Декардовых книг? - амазонка поднялась с кровати и оперлась на копьё.
- Да, - Вула подняла глаза от книги. - Так это что, всё случилось на самом деле?
- Угу, Декард описывает каждое наше приключение с незапамятных времён. Правда здорово?
- Да, пожалуй здорово...
- Ладно, я пойду умоюсь, а то скоро уезжать. Встретимся в повозке!
Амазонка легкой походкой, покачивая бёдрами, вышла в зал. Вула с книгой в руках последовала туда же, правда, на пороге передумала, достала из-под кровати свой походный мешок и забросила его на плечи. В мешок она бросила книгу с намерением дочитать по дороге. И уже после этого вышла.
Декард стоял у своей двери с тряпкой и ведром и почти безуспешно пытался замыть надписи. За его спиной стоял паладин в сияющих доспехах и, явно ехидно, указывал на особо неотмытые участки. В центре зала полукругом стояли шестеро парней в доспехах, которых, видимо, инструктировал среднего роста мужчина - тоже в доспехах. Он явно был у них старшим. Его доспех был украшен зелёным узором, и глаза казались изумрудными. На поясе висели ножны с мечом.
Вула вышла во двор. Двор - вчера в сумерках она этого не заметила - оказался небольшой площадью. В центре площади стоял караван из семи повозок, две из которых - передние - явно предназначались для людей. Они были полностью закрыты, с дверьми и окнами с обеих сторон. Вула откинула со лба волосы и решительно направилась ко второй повозке.
Там было изначально четыре удобных сиденья с подлокотниками, два у одной стенки и два у другой. Одно из сидений было переделано - каким-то образом укреплено и расширено. На нём с лёгкостью поместился бы свернувшийся калачиком медведь. "Вероятно, друидское", - решила Вула.
Наискосок от друидского кресла сидела Алра и что-то писала в дорожную книжечку. Она подняла глаза на Вулу и улыбнулась ей.
- Садись, - предложила Алра, показывая на место рядом с собой.
- Спасибо.
Вула села. Алра не обратила на неё особого внимания, опять углубилась в свои записи. Юная некромантка продолжила читать записки Декарда. Да, старик писал действительно интересно. Да и перепитии, в которые попадали искатели приключений, отличались лихостью сюжета.
Через некоторое время в повозку влезла амазонка. Они с Алрой пожелали друг другу доброго утра, потом амазонка села на оставшееся человеческое кресло и тоже что-то открыла читать.
Минут через двадцать повозка резко просела на один бок. Потом дверь открылась, и в неё втиснулась друид в форме полумедведя. Морда её выражала недовольство, которое, впрочем, сменилось обычным для неё равнодушием, когда она увидела медвежью лежанку. "Кажется, Тенда", - вспомнила Вула.
Тенда приземлилась на лежанку и задремала. А скоро караван тронулся.
Когда я проснулась в повозке, было часа три дня. В окне мелькали подсвеченные солнцем золотые и алые деревья. Рядом со мной сидела амазонка и тоже дремала. Напротив девушка с белыми волосами и девушка в чёрном играли в шахматы. Я обернулась человеком, сняла с плеча бурдюк и принялась пить пиво. Примерно литра два.
Когда бурдюк кончился, опять стало скучно. Я заоборачивалась, потом высунула голову в окно. По лбу шандарахнуло веткой.
Ай.
Ворча что-то про дивные леса, я втянулась обратно. От девушек, сидящих напротив, пахло азартом и - от той, которая в чёрном, - неподдельным интересом. Кроме того, она пахла ферромонами недвусмысленного содержания. Тоже мне, Лут Голейн... Я обернулась медведем и принялась медленно и раздумчиво царапать когтем своё имя на стенке повозки.
Когда оставалось буквально две буквы, амазонка (проснувшаяся уже минут пять как и заглядывающая мне через плечо) достала из висящего на подлокотнике колчана стрелу и доцарапала две буквы в полминуты. Я посмотрела на неё неодобрительно.
- Спасибо, конечно, но я пыталась убить как можно больше времени.
Амазонка виновато улыбнулась (хотя ей не было ни совестно, ни неловко) и полезла в свой мешок. Она копалась там довольно долго. "Пиво", - подумала я, но пивом и не пахло.
Девушки напротив окончили партию и о чём-то болтали. Кажется, о курении. Я поморщилась. Табак очень здорово отбивает нюх, а когда запах - твоё второе зрение, без него становится не по себе.
Амазонка достала из рюкзака деревянные дощечки.
- Вот, смотри, на дощечках надо написать имя и возраст. Это такие... охранительные.
Я почесала когтем затылок и взяла дощечки. От них пахло клёном.
- Ладно. Как тебя зовут?
- Дания, - она замялась. Запахло неловкостью, - а возраст я потом сама напишу.
Я взялась царапать. Да-ни-я. Не подумайте, на самом деле я пишу быстро. Но на самом деле времени девать совершенно некуда.
Девушку в чёрном звали Алра, и ей оказалось девятнадцать. Девушку с белыми волосами - Вула, шестнадцать. Я представилась Алре и Дании.
- Так, теперь наши мальчики, - улыбнулась Дания. - Декард Дейн, двести сорок семь. Нилигон, тридцать шесть. Опал, двадцать четыре. А вот как зовут лидера наёмников, я не помню.
Я царапала букву за буквой. И цифры. И чувствовала себя довольно стрёмно. В том смысле, что больше делать было совершенно нечего.