Мама, руки мои белы, пальцы проворны - как у тебя,
Мама, очи мои, не глядя, видят, как нить прядётся.
Мама, я с пяти лет с  веретёнцем, без ниток ни дня,
Скоро вырасту, девой стану и вытку златое Солнце.

Ткацкий станок прост, вот основа,  уток,  отвес,
Прыткий челнок снуёт, повинуясь воле.
Вытку кораблик в море, и, видит великий Зевс, 
Я его Ойкумену правлю  для лучшей доли.

Снился тревожный  сон, дрожь в душе и на сердце камень:
Сломан станок, не нужен.  А я с нитью длинной
Всё-то хожу кругами, кругами, кругами, кругами
Меж  трёх олив.  Всё влачусь с головой повинной.

Темя болит, словно  веретеном била  мойра злая,
Или не мойра - Афина в гневе, она и ткачиха, как мы.  
Мама, за что? Где искусница есть другая,
Ткущая душу, дыхание, слёзы  в меандр каймы?   

Мама, она достаёт меня из петли и сажает в качели из пряжи. 
Говорит, что я преступила... что преступила, боги?
У меня восемь рук,  в каждой, мама, в каждой
Тонкорунная нить, тоньше нет, не ищи на торге.  

Ни о чём я не плачу, женщина. Немота мне наградою. 
Да и ты не ходи страдать к трём оливам  над кручею.
Глянь, Арахна при деле и знает: ей  вечность надобно
Ткать, как то полотно, кругами, кругами,  восемью лапами паучьими.