Ковалёв Максим Владимирович : другие произведения.

Искоренитель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тьма опустилась на город Камеш, отрезав его от прочего мира. Выжить среди поднявшихся из адской Бездны теней поможет лишь твоя собственная стойкость - в магии, в вере и... в человечности.

  Искоренитель
  
  1
  
  Экипаж в последний раз подпрыгнул на неровности дороги и остановился. Сидя в его затенённом нутре, Мирт покосился на застывший профиль Иова Сурового. За всю поездку тот не проронил ни слова, ограничиваясь скупыми жестами. Мысли великих - бремя ничтожных.
  - Пошли, - сказал Искоренитель, сжав древко посоха.
  Кристалл, заключённый в витиеватую корзину навершия, оставался тускл и неотличим от простой стекляшки. Ни единой искры не мелькнуло в его глубине, даже сейчас, когда они прибыли на место. Мирт встрепенулся и первым выбрался наружу придержать дверь. Иов вышел степенно, опираясь на свою палку. Красная окантовка его длиннополого плаща походила на кровоточащую рану.
  - Вещи не забудь.
  Помощник, только неделю как получивший низший первый ранг, о чём свидетельствовала скромная плашка на левом плече форменной куртки, вернулся за походным саквояжем. Между тем у обитых железом ворот указанного в донесении дома остановился ещё один экипаж. Из него шустрыми муравьями высыпали ребята из отдела практической магии.
  Из-за угла показалась шестёрка стражников во главе с усатым офицером. Двое были с арбалетами, остальные с короткими алебардами. Увидев Искоренителя, усач велел своим людям приготовить оружие. Представители Ордена в свою очередь извлекали энергетические аккумы и прочие магические фетиши. Иов стоял неподвижно, взирая на облетающие ветви акации, свешивающиеся из-за каменной ограды. Сухие пальцы скользили по древку посоха, словно по трубке флейты, извлекая беззвучную мелодию. Рыжеватые пряди волос тревожились ветром. Небо выцвело. С каждым днём солнце всё раньше стремилось скрыться за горизонтом, вот и теперь закат подкрался незаметно.
  Мирт топтался рядом. Он наблюдал за одноокой вороной, скачущей у противоположной стороны дороги. Ворона поворачивала голову набок, чтобы видеть здоровым глазом, что находится перед ней. К Мирту была обращена багровая впадина на месте, где должен был находиться её второй глаз. Ворона клюнула, подняла дёргающего лапками жука и заглотила его целиком.
  Формально этот их выезд являлся стандартной проверкой, время от времени проводимой отделом Контроля - искоренителями - совместно с практиками. Все, не имеющие патента на осуществление магической деятельности, подвергались досмотру на незаконное применение артефактов, книг, а также чар и всего им сопутствующего, внесённого в соответствующие Запретные Списки. Как известно, искра Дара распределяется при рождении - то дело случая и семейного наследия. Власть человека здесь ограниченна. А вот установление допустимых границ магического применения уже являлось прерогативой Ордена. И соблюдению закона в данном вопросе уделялось самое пристальное внимание.
  Когорта деревенских ворожей, гадалок, разномастных провидцев, оракулов, ярморочных фокусников, толкователей снов, сомнительных накладывателей не менее сомнительных заговоров, отворотов и приворотов, а также прочей мелкомагической шушеры, не желающей, а по большей части, просто не способной внести должную плату за свою практику, но чья деятельность, так или иначе, была связана с использованием Дара, исчислялась тысячами. Поставить под строгий контроль всех их Орден давно уже не пытался. Усилий это потребовало бы колоссальных, а полезный выход стремился к нулю. Потому чародеям без патента разрешалось невозбранно зарабатывать свои гроши, но на получение более-менее значительного дохода могли рассчитывать лишь дипломированные маги. А чтобы эти самые ворожеи да ведуны, равно как и дипломированные, не заигрывались с Даром, особенно касаемо тех его направлений, что именовались "тёмных", власти оставляли за собой внешний надзор.
  Орден мог закрыть глаза на мелочи, но если кто-то совал нос туда, куда не следовало, нос этот безжалостно обрубался. Истории преступивших Запрет передавались из уст в уста. А их головы насаживались на пики над центральными вратами славного города Камеш. К каждой голове прилагалась табличка с перечнем нарушений, совершённых "чернокнижником".
  ...Офицер кивнул, старший из практиков подтвердил готовность. Приготовления заняли пару минут - народ собрался опытный и знал, что к чему. Повинуясь указке Иова, Мирт извлёк из саквояжа и раздал практикам по брошке в форме четырёхконечной звезды с крупным сапфиром в центре. Нигаторы магии призваны были прикрыть их владельцев от прямого воздействия большинства видов атакующих чар. На всякий случай.
  И вот уже один из стражников толкнул боковую дверку ворот, ведущих на территорию особняка. Та ожидаемо не поддалась. Не сколь ни смутившись, дюжий детина отошёл на шаг и двинул по створке плечом. Запирающая щеколда треснула, рывок и дверь распахнулась. Особо здесь никто не баррикадировался, так что стоило надеяться, что их визит оставался для местных хозяев сюрпризом.
  В открывшийся проход устремились ребята с алебардами, далее арбалетчики и практики. Искоренитель замыкал шествие. Вернее, за ним ещё семенил Мирт.
  От ворот к просторному двухэтажному особняку вела мощёная дорожка, по обеим сторонам которой высилась зелёная ограда. Целый ворох ранних жёлтых листьев устилал давно неметёные камни. Ни садовника, ни прочей прислуги, ни хотя бы дворовых собак их не встречало. "Отмеченный" дом впереди на вид представлялся совершенно безлюдным. По полученным сведениям хозяева всё же находились внутри. Иначе Искоренителю здесь незачем было и появляться.
  Офицер отправил часть своих людей вокруг особняка. Практики столпились у ступеней веранды, примыкающей к передней части дома. Встряхивали ладонями, перекладывая из одной в другую рабочие жезлы со вставками магических аккумов, совмещённых с детекторами астральных колебаний, и косились на Иова. Многие морщили нос. В воздухе смердело чем-то отвратным.
  Искоренитель проследовал мимо всех, постукивая концом посоха по камням дорожке. Смотрел он строго перед собой. Лишь на миг взгляд его сместился влево и снова упёрся в широкие двустворчатые входные двери особняка. Мирт с саквояжем как привязанный двигался следом. Он тоже глянул налево. Там за опорным столбом террасы болтался на верёвке кошачий труп с выпущенными кишками. Десятки чёрных мух облепили свисающие потроха живым покрывалом.
  Иов дёрнул уголком рта. Стражники взялись за ручки дверей и потянули их в стороны. Здесь, в отличие от ворот, оказалось не заперто вовсе.
  Искоренитель первым вступил в затенённое, пахнущее пылью и нечистотами внутреннее пространство дома. Мирт предпочёл бы остаться на улице, но не для того его впервые взяли на выезд. К тому же сзади уже напирали.
  Наружное освещение померкло и их поглотило беззвучье.
  Просторный нижний зал особняка пустовал. Грязный пол, запертые ставнями окна, свисающая с потолочных балок паутина, забывший о растопке зев камина - всё кричало о запущенности. И длилась эта запущенность словно бы многие месяцы, если ни годы. Вот только остатки чьей-то недавней трапезы на столе, а также оплывшие свечи в подсвечниках и нетронутые никакими ворами предметы дорогостоящего убранства свидетельствовали о том, что дом вполне даже обитаем.
  О том же говорил и запах. Отголосок муската с примесью дымных воскурений. От смеси затхлости и вони, составлявших основной дух помещения, с толикой благовоний тянуло блевать. Иов повёл носом и по тому, как вздулись желваки на его скулах, без слов было ясно, что он прекрасно осознавал, к чему всё идёт, и что нечто подобное им и ожидалось.
  - Они наверху, - известил Искоренитель остальных. - Гудят. Уже на последнем издыхании... Мы несколько подзапоздали.
  - Что здесь происходит? - прохрипел офицер. Лицо его раскраснелось, дыхание сделалось сухим и горячим, как при лихорадке. На совместных выездах с практиками, а тем более искоренителями, простые вояки всегда ощущали себя не в своей тарелке. - Вы раньше встречались с таким?
  Иов удостоил его молчаливым кивком.
  Теперь Мирт действительно расслышал за ватной тишиной фоновый гул. Будто кто-то в отдалении беспрерывно тянул одну и ту же низкую басовитую ноту. Так мог бы звучать ветер, бездумно и безжизненно задувающий в каминной трубе. Но если Иов говорил, что это не ветер, значит, так оно и было.
  Искоренитель отдал ряд указаний. Они перестроились. На верхний этаж по изгибающейся дугой лестнице теперь первыми двинулись практики. Рабочие жезлы в их руках наливались потаённым свечением. Далее с оружием наизготовку шли стражники. Иов с помощником вновь замыкали шествие. Новые на вид ступени под их стопами скрипели расшатанными столетними половицами.
  Мирт отметил, что сапфиры в звёздах-нигаторах лучатся колючим сиянием. Кристалл в навершие посоха Искоренителя тоже наливался светом. Багровая искра в его глубине набирала силу, словно её раздувало незримым колдовским ветром. Иов поймал его взгляд. Коротко глянул на кристалл и тот потух, вновь сделавшись всего лишь красивым камнем.
  Горький запах благовоний или чего-то подобного наверху ощущался ещё отчётливее. В воздухе появилась лёгкая дрожь, как в жаркий летний полдень. Першило в горле, воздух с трудом проталкивался в лёгкие, словно ты внезапно сделался совсем больным и едва держался на ногах.
  Они добрались до небольшой пустой площадки второго этажа. Окна и здесь были накрепко забраны. Полумрак разгоняли лишь блеклые солнечные лучи, проникающие внутрь сквозь щели ставен и ложащиеся на пол косыми полосами.
  Один из стражников покачнулся, хватаясь за стену. Мотнул головой, как телёнок. Молодой курносый практик с побледневшей до молочности кожей и родинкой на щеке согнулся в поясе, после чего его вывернуло на узорчатый ковёр вязкой желчью. Глаза его словно подёрнулись масленой плёнкой. Жезлы тревожно пульсировали в полумраке, фиксируя разлитую вокруг них множественную магию. И не надо было быть профессором академии, чтобы понять, что эта магия не относилась к "светлой". Ещё кто-то закашлялся. Гудение осиного улья в ушах нарастало, пробиваясь вглубь черепа, прилив за приливом, отзываясь болезненной вибрацией в зубах, заставляя съёживаться саму душу...
  Иов резко стукнул концом посоха о пол и изрёк Слово.
  Голос грянул приглушённым раскатом. Эхо разнеслось по пустующему пространству дома, тревожа занавеси паутины. Их окатило холодным порывом, морозной волною, что разом выбила из ноздрей прелую вонь. Дурнота отступила, истекла прочь, оставив после себя подспудную тягость. Дрожь перед глазами, впрочем, никуда не делась.
  Они прошли чуть дальше. И упёрлись в очередные двери. Массив морёного дуба с барельефом, изображающим восход чёрного солнца с ликом человека. Гудение исходило из-за этих дверей, там помещался незримый "улей".
  - Быстрее, - велел Искоренитель. - Поток крайне мощный, скоро снова накатит. Входим и сразу ставим "щиты". Если потребуется - "пеленающие" чары. Я направляю, вы подпитываете и... не мешаетесь под ногами.
  Возражений ни от кого не последовало. Стражники разошлись в сторону. Практики подобрались. Давешний здоровяк вновь приготовился поработать взломщиком. Только, как и в случае с входными дверьми в дом, этого не потребовалось. Если запор здесь и использовался, он совсем изгнил и не держал. Створка отворилась с ржавым скрежетом петель.
  Первое, что они ощутили, это поток вибрирующего гудения, что окатил их с ног до головы, пройдя в саму сердцевину костей. Маги и стражники непроизвольно морщились, у многих резко разболелась голова. Затем на незваных гостей пахнуло почти осязаемой волной смрада, состоящего из смеси горьких дымных воскурений, многодневного человеческого пота и мерзости испражнений. В иной ситуации многие согнулись бы в рвотном приступе, но сейчас было не до того. Они работали. И главная часть их работы только начиналась.
  К тому же из зловонного сумрака просторной залы, что находилась за дверьми, на Иова и еже с ним вывалился неизвестный.
  Мирт разглядел лишь тёмный сгорбленный силуэт, в первое мгновение показавшийся ему принадлежащим не человеку, а скорее какому-то зверю. Человекоподобной обезьяне, чьи изображения он видел в одной из книг, повествующей о заморских странах, которую он читал, обучаясь в академии.
  Косматый и грязный как чушка неизвестный прыгнул на Искоренителя, словно только и ждал момента, когда они распахнут двери. В поднятой руке он держал длинный нож. Мирт всё это заметил. Он даже подумал, что ему надлежало бы прикрыть собой начальство. Но кроме как помыслить, ничего более он не сделал. Да того и не требовалось.
  Иов Суровый был готов к неожиданностям.
  Взмах посоха устремился навстречу недочеловеку. Мигнуло белым или это Мирт просто моргнул. Но неизвестный словно налетел на каменную стену. Бессвязный вскрик, и его отшвырнуло в сторону. Следующие за Искоренителем едва успели расступиться, когда безвольное тело распласталось у них под ногами.
  Впереди творилось неведомое, но Мирт не мог не обернуться.
  Это всё же был человек. Одежда его представляла из себя сущее тряпьё. Волосы на голове отросли ниже плеч, ногти затвердели до состояния когтей, а кожу покрывал такой слой грязи, что едва позволял различить черты лица. Что за сумасшествие? Зачем он набросился на них? На что надеялся?
  Изо рта безумца свесился бледный слизень языка. Рука продолжала сжимать не пригодившийся нож. Больше Мирт ничего не рассмотрел. Иов Суровый проследовал внутрь комнаты.
  - Вперёд! - поторопил своих офицер. Практиков подгонять не требовалось.
  Тут уж все прочие мысли окончательно вылетели из головы Мирта.
  Во всём доме царил полумрак, так что глаза успели к нему привыкнуть. В зале, как и повсюду, были плотно занавешены шторы, но здесь имелся свой источник освещения. Колышущийся тяжёлый кобальтовый свет ударил по глазам, мгновенно выбив слёзы, словно резануло чем-то острым. Мирт на мгновение оглох, ослеп и едва не проблевался. Он потерял ориентацию в пространстве. Его зашатало. Не упасть стоило огромных трудов, особенно, когда кто-то пихнул его в спину. Прочие ребята оказались более стойкими, и пока он топтался у порога, уже расходились по комнате.
  Младший помощник проморгался. Сглатывая горькую желчь, доплёлся до стены, привалился к ней плечом, дабы устоять на ногах. И постарался оглядеться.
  В комнате кроме вновь прибывших находилось ещё семь или восемь человек. Они полусидели-полулежали в массивных мягких креслах, расставленных вокруг низкого стола в центре залы, как путники вокруг костра в ночном лесу. Часть лиц Мирт различал смазанными белыми пятнами. От других видел лишь верхушки голов, торчащие над спинками кресел. Все в свободных одеждах наподобие университетских мантий. Возле кресел прямо на полу стояли кувшины и винные бутылки, грязные бокалы, тарелки и чашки, лежали ложки и неряшливые остатки еды. Ближе прочих к Мирту находилось кресло, за которым сидел седобородый старик, показавшийся ему смутно знакомым. На нём был дорогой бархатный камзол, лежащие на коленях скрюченные пальцы рук украшали перстни. Пальцы не двигались - старик был мёртв. На руки можно и не смотреть, ведь на его шее под запрокинутым подбородком был раскрыт второй рот - широкий и бордовый. Разрез, сделанный идеально острым предметом, рассёк трахею. Прежде камзол покойного имел светлый оттенок, теперь же, за исключением рукавов и спины, весь потемнел.
  Но всё это было не столь важно. Как и мерзкий запах благовоний, из-под которых сочился дух нечистот. Как и несмолкающий мучительный гул, издаваемый кем-то из сидящих в креслах, затихающий, когда "гудящий" выбиваясь из сил, и тут же подхватываемый одним из его соседей. Бесконечная песнь, бессвязный молебен, скрепляющая нить, оборвись которая, и тогда всё рухнет, придёт мгновенная смерть и конец всему. Песнь убивала поющих, вытягивая из них жизненные силы. Молебен взывал к неведомому и держал в трансе повиновения.
  Всё это Мирт видел, слышал и обонял. Но в его голове, вытесняя прочее, ширился и властвовал другой образ. Образ того, что располагалось на деревянном столе в центре комнаты, - в центре всеобщего внимания и поклонения. Это была лампа. Старинная медная лампа, в которую заливалось горящее масло, и в чей носик вставлялся фитиль. Подобные вещи привозили из южных стран, где они по большей части и были в ходу. Лампу украшали письмена. В дальнеземельных сказаниях подобные светильники часто наделялись магическими свойствами.
  Здесь магия тоже имела место. Именно лампа и испускала свечение.
  Из её носика исходил поток светящегося синеватого дыма, что растекался по столешнице и обволакивал её зыбкой пеленой. Дрожащие отсветы отбрасывались по тёмным углам залы, танцевали на застывших восковых лицах "гудящих". Дымная пелена опадала на застланный ковром пол, растекалась по всему помещению и обволакивала находящихся в нём призрачным маревом.
  Мирт таращил глаза и не мог двинуться с места. Он, а может лишь его сознание, видело размытые тени, возникающие из полумрака и вновь тонущие в нём. Оскаленные пасти. Огненные взгляды. Отдалённый детский плачь и оборвавший его животный вой. Резкий и леденящий, как удар ножа под рёбра, запах хищника. Зверя. Тот кружил совсем рядом. Выжидал момента, чтобы наброситься на них. Неужели другие этого не ощущали?
  Искоренителю и прочим не было до Мирта и его волнений никакого дела.
  Иов Суровый командовал практиками и стражниками. Сам он при этом не сводил взгляда с центрального стола и чародейского сосуда на нём. К чему бы они ни готовились на этом выезде, фактического сопротивления никто им не оказывал.
  Стражники с перекошенными, то ли от боли, то ли от ярости лицами вставали между кресел. Оружие в их руках просило крови, молило о ней. И лишь непреклонная воля Искоренителя удерживала их от того, чтобы накинуться и разорвать застывшие в коматозном состоянии фигуры на кровавые ошмётки. Тут же были маги, их жезлы светились холодными белыми светом, почти не разгонявшим гнетущее марево. Они тоже жаждали, сами не ведая чего. Действа!.. Практики косились на Иова и ловили малейшее его движение.
  Кристалл в навершии посоха Искоренителя сияет, и он уже не пытается скрыть это. Напротив высоко вздымает посох, словно стремясь озарить его лучами каждого, до кого сможет дотянуться. Стены залы тёмные, словно обугленные. Меж ними рукотворная ночь. Воздух загустевший как желе. Дышать им невозможно. Он не лезет в горло. Они в пещере, нет - в глухой темнице, вернее, подземном каземате.
  - Всех вязать! - голос Искоренителя гремит громовыми раскатами. - Обычные путы и магические. Ошейники - в моей сумке. Мирт - выдай!.. Мирт!
  Один из магов - тот самый, что блевал ранее на лестнице, - падает без чувств. На него не обращаются внимания. Его просто перешагивают.
  Стражники и маги подступают к одеревеневшим фигурам в креслах. Кресел восемь, Мирт сосчитал их. Ему кажется, что кресла покрыты паутиной, а сидящие в них облачены в полупрозрачные коконы, что удерживают их на местах, не позволяя шевелиться. Белёсые сведённые судорогой лица. Вместо части их застывшие маски. Раскрытые провалы ртов: беззвучные и изрыгающие песнь-гудение. Всклокоченные волосы. Выкаченные пустые взоры. Мирт вглядывается в эти лица-маски. Он видит бледную смерть - в её взгляде пропасть... Кто-то встряхивает его, пытаясь привести в чувство. Но прочий мир с его звуками и беготнёй отдаляется на границы зрения.
  - Часть из них мертвы!
  - Вязать всех! - повторяет Иов.
  Надсадный низкий гул накатывает приливом. Его волны бьются о стенки черепа, как о скалистые берега. Мирт сжимает виски ладонями. Он не может выдавить из себя этот гул. Осиный рой залетел к нему в уши, прямо в голову.
  Чей-то хриплый вопль. Вернее, хохот. Женский. Или совсем нечеловеческий. Он зажмуривает крепко-крепко. Он не хочет ничего видеть. Не хочет слышать этот голос. У него с собой нож, спрятанный в кармане. Достать и вонзить в кого-то. Или перерезать себе глотку. Так будет даже лучше. Надо что-то делать. Что-то немедленно делать.
  - Заткните ведьму! - велит Искоренитель. - Выбейте ей зубы!
  Мирт против воли открывает глаза. Стражники и практики повязывают безвольные тела. Лишь в двух местах наблюдается вялое сопротивление. Его без труда преодолевают. Усатый офицер скалит зубы, лупя кулаками сверху вниз.
  - Лампу не погасить, - кашляет кто-то из магов. - Источник неподконтролен!
  Слышится задыхающийся хрип. Ещё крики и топот. Опрокидываются кресла, что-то рвётся с протяжным треском. Мирт видит Искоренителя, подходящего к центральному столу и набрасывающего на стоящую на нём лампу взятое неведомо откуда покрывало.
  И сразу гул обрывается, и гнетущая тягость спадает с плеч.
  Мирт съезжает спиной вдоль скользкой, заплесневелой стены. Он всё также прижимал к себе саквояж, почему-то раскрытый. Если он растерял содержимое, Иов прибьёт его. Он здесь не нужен, его могли вовсе не брать... Грохот ломаемого дерева, звон стекла. Выбивают окно без штор и впускают внутрь поток слепящего света. Синюшная мгла отпрядывает в стороны. Мирт заслоняет глаза.
  Возле него шаги и шум волочимых по полу тел.
  - Аскольд мёртв, - сообщает голос, принадлежащий, если Мирт правильно помнит, старшему из практиков.
  - Всех под арест, - это уже Искоренитель. - Живых и мёртвых. Особенно эту тварь... Здесь всё осмотреть. Требуемое изъять. Прочее опечатать.
  Маги и стражники уходят, и никто не поднимает Мирта, никто не предлагает ему помощь. Он вынужден подниматься сам. Зачем ему чугунная голова?.. Не сразу, но встать удаётся. И тогда его выворачивает. Он ничего не ел со вчерашнего вечера, но чем-то его выворачивает. На одежду и сапоги. Это дарует некоторое облегчение, которого хватает, чтобы выбраться из гнилостного каземата.
  Мирт осознаёт себя, лишь оказавшись на веранде дома. Лёжа на деревянной скамье и жадно хватая прохладный воздух. Он дошёл сюда сам или кто-то довёл его? Впрочем, какая разница.
  Главное, его первый рабочий выезд в магическом контроле закончился.
  
  2
  
  Представительства Контроля имелись лишь в крупных поместных городах. В Камеше искоренители, совместно с отделом магической практики и рядом прилагаемых к ним бумагомарательных контор обосновались в старинном особняке, выкупленном Орденом у некогда богатого, а ныне разорившегося дворянского семейства и перестроенным в соответствии со своими нуждами. Особняк стоял в северных предместьях города в окружении обширного и весьма запущенного липового парка. Местные в эти места старались без лишней необходимости не соваться, даже вездесущая ребятня.
  Особняк был трёхэтажный: первый этаж каменный, прочие деревянные. На чердаке со всем комфортом обустроена обсерватория - глава представительства тяготел "к звёздам". Во дворе имелась небольшая конюшня, жилая пристройка и лабораторный флигель. В подвале располагались темницы и допросная. Именно сюда и доставили фанатиков тайного "кружка", как стали именовать задержанных. Сюда же уже следующим утро спускался Иов Суровый со своим помощником.
  - Из восьми человек на момент нашего появления четверо были уже мертвы, - на ходу докладывал Мирт сведения, что удалось выяснить за прошедшие часы. Обучение в Высшей Магической Академии если особо и не раздула искру его Дара, то, по крайней мере, привило выучку к чёткости изложения сведений. - Ещё двое умерли по пути сюда. Как сказал осмотревший их лекарь из городского дома милосердия: "Причиной смертей явилось всеобщее истощение организма". Видимо, они не ели уже несколько дней и ...
  - Лампа выпила их, - заключил Искоренитель. - Но двое уцелели.
  - Да, - подтвердил Мирт, спотыкаясь, но не отставая от начальства, спускающегося по широкой каменной лестнице на подвальный этаж. - Одна из задержанных - хозяйка того особняка. Из благородных, но не местная. Дом был куплен только в этом догу. Из магической семьи и в прошлом году проходила положенную проверку без всяческих нареканий. Сейчас она явно не в себе... И с ней ещё молодая девушка. Кто такая - не известно.
  - Семейный дар - явление нечастое, но многое объясняющее. А касаемо проверки - все они рано или поздно срываются. Такова природа Силы, что питает их, но взамен требует служения себе и служения действенного. Даром в нашем мире ничего не даётся.
  Для освещения подвального этажа на стенах зажгли масленые лампы. Обычно подвал пустовал или же практики приспосабливали его для своих нужд. В здешних камерах на постоянной основе никто не содержался. "Постояльцы" тут появлялись лишь время от времени, и тогда помещение использовалось уже по назначению. Сегодня был именно такой случай.
  Возле лестницы дежурила охрана. Мирт ничуть бы не удивился, застав скучающих ребят за игрой в кости или вовсе спящими. Он даже внутренне напрягся. Но нынче случай действительно был особый, и охрана из двух магов с тремя серебряными плашками на куртках резво вскочила со своей скамейки при появлении Искоренителя. Иов прошёл, не обратив на то внимания. Его выдающийся нос даже не шелохнулся в их сторону, заложенные за спину ладони оставались сцепленными в замок. Сегодня он обходился без посоха, однако в его пальцах что-то было. Что-то наподобие шарика размером с куриное яйцо. Как успел мельком разглядеть Мирт, изготовлен он был из стекла или схожего глянцевитого материала.
  Коридор под низким гулким сводом. Полумрак, перемежаемый светлыми островками вблизи масляных ламп. Эхо шагов по плитам пола - широких и уверенных вместе с мелосеменящими. По сторонам коридора двери из толстых дубовых досок, обитых железными полосами. Часть дверей ведёт в кладовые, часть в каменные мешки темниц. Им нужна та, что в дальнем конце, чуть приоткрытая, из-за которой струится свет и слышится людское присутствие.
  Искоренитель раскрыл дверь и вошёл в допросную. Здесь размещались некие деревянные конструкции, сдвинутые вдоль стен. Лёгкий дымок поднимался над железной жаровней. Решётка тесной камеры, занимавшей один из углов комнаты, была раскрыта. Задержанную вывели и приковали кандалами к специальному столбу в центре, так что она стояла в полный рост с задранными вверх руками. Кандалы сковывали и верхние и нижние конечности, как указывали соответствующие инструкции. Из одежды на ней оставалось прежнее платье, сделавшееся изодранным и изгаженным, в котором её и повязали в особняке. Глубокий вырез выставлял напоказ грудь, о некогда пышной юбке напоминал лишь жалкий обрывок, не способный прикрыть голые ноги. Длинные с заметной сединой волосы спадали на лицо задержанной.
  В комнате горело несколько ламп, дающих достаточно освещения. Здесь дежурили трое практиков. Двое с жезлами, испускающими приглушённое сияние. Одним из них оказался тот самый парень с родинкой на щеке, что упал в обморок у всех на виду. Сейчас он тоже выглядел неважно: сжимал губы в едва различимую полоску, заострившиеся скулы цвели нездоровыми пятнами. Но он старался держаться, дабы не осрамиться ещё больше. Ведь даже у него было две плашки в отличие от Мирта. Главным над практиками состоял седовласый маг в летах с пятью знаками, бывший лишь на одну ступень ниже Иова. На одну ступень по рангу и на целую пропасть по сути.
  Маги столпились вокруг столба, уставившись на прикованную женщину. Вновь вошедших они словно бы не замечали.
  Задержанная переступала с ноги на ногу, позвякивая кандалами. При этом она извивалась, ёрзая задом по столбу, выгибалась вперёд, насколько позволяла длина цепей, и откидывалась назад, изображая бёдрами совершенно определённые движения. Что-то шептала низким бархатистым голосом, почти мурлыча, почти напевая. Резкое движение вперёд и выгиб назад. Бёдра отрываются от столба. Ягодицы напрягаются. Цепи звенят. Вперёд - назад. В постанывающем тягучем ритме. Ещё один рывок и ещё раз... Уже немолодая, но сохранившая привлекательное тело, женщина выставляла его напоказ. Предлагая взять её. Воспользоваться. Поиметь здесь и сейчас, вот так в прикованном виде. Каждому. Снова и снова. Сама жажда этого. Жаждала сбросить остатки платья...
  Иов с преувеличенной резкостью треснул дверь о косяк.
  Мирт вздрогнул, растерянно моргая. От духоты и жара в помещении он разом взопрел. Вздрогнули и маги, только сейчас оглянувшись на них.
  - Го... господин Искоренитель, - выдавил седовласый маг. Чуть трясущаяся ладонь его утёрла рот, потом ощупала что-то вроде амулета на шее. Не зная, что ещё потеребить, он убрал руки в карманы камзола и тут же вынул обратно. Наконец, совладав с собой, произнёс: - Всё приготовлено к допросу.
  Иов Суровый одарил коллегу тяжеловесным взглядом. Искоренитель не являлся главой местного представительства Ордена, но входил в его управляющий совет. На этой недели непосредственный глава отбыл в столицу для секретных переговоров, прихватив с собой ближайших помощников, так что Иов фактически остался полноправным властителем не только местных искоренителей, но и практиков.
  - Разве вам не было указания проявить максимальную осторожность с этой ведьмой? - спросил он.
  - Так точно, - подтвердил седовласый. - Мы всё исполнили... Кандалы и магическая блокировка установлены. Ведьма лишена возможности использовать Дар.
  Один из младших практиков подступил к задержанной и концом жезла отбросил пелену свисающих волос в сторону, так чтобы стал виден узкий кожаный ошейник, опоясывающий её шею. В центре ошейника помещался посверкивающий драгоценный камень. Только тут Мирт взглянул в лицо женщины. И в её глаза. Два тёмных провала воззрились на него с уродливой маски цветом белой, точно брюхо глубоководной рыбы. Это была она - Бледная Смерть. Мирт невольно попятился на несколько шагов.
  Ведьма захохотала.
  Гортанный визг ударил в стены камеры и заметался меж ними, оглушая и замораживая.
  - Я, кажется, велел заткнуть её! - сказал Иов. На него ведьма никакого воздействия оказать не могла. - Почему её зубы ещё на месте?
  Практики замялись, не зная, что именно имеет в виду Искоренитель. Седовласый же, едва сдерживая ярость, выхватил жезл у ближайшего из них и двинул им по лицу задержанной. Хохот захлебнулся булькающими хрипами. Жезл попал ведьме по губам, разбив их. Та выплюнула кровь. Поток матерщины последовал следом. Седовласый замахнулся вновь. Ведьма испуганно дёрнулась, скаля окровавленные зубы словно волчица.
  - Достаточно. - Иов только сейчас перестал сжимать ладони за спиной. Седовласый подчинился, низко поклонившись.
  Иов велел прочим отойти. Взгляд, которым он смотрел на ведьму, скорее мог бы предназначаться какому-нибудь насекомому, наподобие ядовитой уховёртки или таракану, а не живому человеку. Ведьма совершенно безрезультатно буравила Искоренителя ненавидящим взором. Хохотать она более не собиралась.
  - Что ж, приступим, - сказал Иов.
  Кивок Мирту, чтобы тот подал ему стул. Прочие в комнате разошлись в стороны, не представляя, что же последует далее. Искоренитель уселся напротив прикованной к столбу полуобнажённой женщины. Расправил подол камзола. Дёрнул уголком брезгливых губ. И замолчал на некоторое время.
  Только сейчас, приглядевшись внимательнее, Мирт понял, что ведьма всё же была гораздо старше, чем ему даже показалось вначале. Лицо её покрывали извивы морщин. Обрюзглые щёки свисали складками. Во рту не хватало, по меньшей мере, трети зубов, чему седовласый маг отнюдь не был виной. И всё равно от неё словно исходили волны жаркого бесстыдства... Он потупил взгляд.
  Искоренитель откашлялся:
  - Значит, так. Госпожа...
  - Белладонна Голд, - подсказал Мирт, постаравшийся выяснить все возможные сведения о задержанных.
  - Голд. Известная фамилия в узких кругах, - продолжил Иов. - Мне случалось иметь дело с вашим, если я правильно понимаю, дедом. От кого вы, очевидно, и унаследовали весьма и весьма примечательный дар. И следом за которым также ступили не на ту дорожку.
  - Он был велики человеком, допущенным до таких тайн мироздания, что прочим и не снилось! - рявкнула ведьма, дёрнувшись в цепях. - А вы сгноили его в темнице, мрази!
  - Без сомнения. А теперь очередь дошла и до вас.
  В тускловатом масленом свете подвальной камеры камень в ошейнике задержанной полыхнул алой искрой, будто крошечный факел. Младшие практики дёрнулись как ошпаренные. Мирт тоже невольно съёжился. Лишь седовласый маг и сам Иов сохранили прежнее спокойствие.
  - Вы скованны. Ни чары, ни что-либо иное вам уже не помогут. - Искоренитель сцепил ладони в "замок" теперь у себя на коленях. Меж его пальцев зажимался твёрдый шарик. - Только всестороннее сотрудничество может облегчить вашу дальнейшую участь.
  Он вновь выждал паузу.
  В воздухе пахнуло палёной кожей. Ведьма скалилась и что-то шептала сквозь сжатые зубы. Пыталась унять боль от ожога или проклинала их, а может, возносила мольбы своим неведомым покровителям. Иова это интересовало мало. Он глубоко вздохнул.
  - Что ж... Значит, будем действовать в соответствии с порядком инструкции. Госпожа Голд, вы обвиняетесь в недопустимой Орденом магической практике, включающей жертвоприношения, в том числе, человеческие, дьяволопоклонение и ритуальную демонологию. Также в вашем доме был обнаружен ряд артефактов из Запретного Списка. Как то...
  Иов сделал движение в сторону седобородого. Тот мигом подхватил за начальством:
  - Как то: две чаши-аккума типа "кошачий глаз", четыре ритуальных человеческих черепа - детских, две склянки с кровью василиска, десять комплектов пеленающих коконов, иглы-Виши, жало-Шелоб, набор тёмных мощей из более чем полусотни элементов. Так же изъята дюжина полностью или частично запретных трактатов. Кроме того нашлось множество иных, не входящих в Запретный Список, но явно сомнительных в своём происхождении и предназначении предметов. Это только из того, что мы успели разобрать. Местное хранилище Ордена давно не знало столь обширного пополнения... Ну, а вишенкой на торте стала...
  - Благодарю, - кивнул Иов, не столько желая именно отблагодарить, сколько прервать мага. - Список внушительный. Хранение, а тем более использование любого из перечисленных артефактов в самом снисходительном случае карается каторгой. Здесь же целый комплект. И, конечно, мы ещё не упомянули главного - Лампы Альхазреда, безумного фуарлоца. Безумного и крайне опасного... Это даже не Запретный Список, а особое, закрытое к нему приложение. С ним знакома лишь малая толика посвящённых. И мне, признаться, до сведённых судорогой кишок натерпится выяснить, каким же образом эта Лампа оказалась у вас.
  Во всё продолжение его речи прочие в комнате едва ли осмеливались дышать. Мирт так уж точно.
  - Будем говорить или продолжим молчать? - закончил Искоренитель.
  Ведьма зашипела и забилась в кандалах, как будто у неё начался судорожный припадок. Практик с родинкой на щеке дёрнулся к ней, но Иов остановил его порыв взмахом руки, сжимающей шарик.
  - Спокойнее, коллеги. Если не желаете быть удалёнными с допроса.
  - Ничтожные ублюдки! Жополизы имперские! Предатели Дара! - взорвалась ведьма, плюясь и щёлкая остатками зубов. Из разбитых губ с каждым словом брызгала кровь. - Будьте вы прокляты всеми девятью кругами Бездны и её Хозяином. Призываю на ваши головы Его низвергающий взор и его сокрушающую десницу. Взываю к Его милости и молю Его...
  - Заткните её. Ещё разок, - велел Иов.
  Второй практик - не малахольный - вновь использовал детектирующий жезл не по назначению, двинув его нижним концом задержанной под рёбра. Та тяжко выдохнула, и поток проклятий оборвался на полуслове. Дальше от неё исходило лишь сиплое задыхающееся хрипение. Ведьма обвисла на цепях.
  - Продолжим, - произнёс Искоренитель, откинувшись на спинку стула. - Инструменты.
  Мирт поджал пальцы в башмаках. Двое практиков придвинули низкий прямоугольный столик. В это время седовласый прошёл к двустворчатому шкафу у стены. Достал из кармана ключ и отпер дверцы.
  - Какой прикажите подать набор? - спросил он.
  Искоренитель задумался, разглядывая трепыхающуюся в путах ведьму.
  - Первый и третий.
  Седовласый извлёк с полок один небольшой свёрток и деревянный ящик с ручкой, какие используют плотники для хранения рабочих инструментов. Всё это он перенёс на столешницу перед Искоренителем. Малый свёрток был развёрнут так, чтобы его содержимое было хорошо видно задержанной. Масленый свет отразился от аккуратно разложенного на бархатной подложке, каждый в своём кармашке, комплекта игл и буравчиков - от совсем крошечных, толщиной с соломинку, до более массивных - уже с человеческий палец. В деревянном ящике находились грубые инструменты: тиски, клешни, молотки, стамески, пилы и гвозди.
  - Угольки в жаровне раздуты в лучшем виде. Прикажите поднести её ближе? - во взгляде седовласого разгорался азартный блеск.
  - Чуть позже, - распорядился Иов. Он перекатывал шарик из одной ладони в другую, словно малый ребёнок, забавляющийся со своей игрушкой. Что в его отношении выглядело почти невозможным.
  - Твари. - Ведьма совладала с дыханием и вновь могла говорить. Впрочем, норова в её голосе поубавилось. Она покосилась на столешницу и разложенное на ней содержимое. - Вы такие же как мы. Ничем не отличаетесь, хотя и зовёте себя "светлыми". Вы тоже служите Тьме!
  - Никто никогда не называл меня "светлым", - произнёс Иов Суровый. И - о, чудо! - даже улыбнулся самым уголком губ. - Для меня это звучит почти как оскорбление. А на счёт служения... Все мы кому-то служим. Вот только плата за служение с нас взымается разная.
  - Ты подохнешь жуткой смертью Искоренитель! - не унималась ведьма. - Я предвижу это. На тебе проклятья десятка "наших"!
  - Скорее уж сотни. Но то, в основе своей, были мелкие, ничего не значащие сошки - мусор, который я смёл с дороги, дабы он не омрачал взоры добропорядочных граждан. Действительно же крупные рыбы попадаются нечасто... И до чего же приятно бывает побеседовать с ними "по душам", когда подобные встречи всё же случаются.
  Иов перекатил шарик с руки на руку. Цепкий взгляд его не сходил с ведьмы. А та лишь дёргалась в кандалах и бессильно шипела. Прочие молчали.
  - Начнём с игл номер шесть, - изрёк наконец Искоренитель, переложив шарик в левую ладонь и протянув правую к столу.
  Мирт, признаться, опешил. Два вопроса мгновенно возникли в его голове. Неужели Иов самолично собирается допрашивать задержанную "с пристрастием"? И если - "да", то кто ему будет ассистировать? Очевидно, его же помощник, то есть - сам Мирт? Но ведь он не имел ни малейшего представления ни о каких иглах, ни о прочей атрибутике дознавателей. И не хотел иметь!
  К счастью, пока он раскрывал рот в немых вопросах, седовласый маг подошёл к столу, извлёк из разложенного свёртка ту самую иглу номер два и вложил её в ладонь Искоренителя. Этот в процедуре допроса, судя по всему, ориентировался превосходно.
  Мирт выдохнул и облизал сухие губы.
  - Я сдохну! Сдохну! Сдохну! - взвилась ведьма на визг. - Ничего вы от меня не добьётесь. Боль - ничто для меня. Я сама - боль! Я приму её с наслаждением! Мой Повелитель ждёт меня за чертой... Мрази! Жалкое тупое отребье!
  - Ти-и-ише, - произнёс Иов, с преувеличенным вниманием поднеся к глазам тончайшую металлическую иглу. Сам он при этом оставался сидеть на стуле. - Твои слова лишь сотрясают воздух. Побереги силы для криков. Они-то зазвучат для меня как музыка... Нет ничего приятнее для слуха, чем вой расчленяемой заживо ведьмы. Сколько раз я ждал и верил, что тот, кому вы столь самозабвенно поклоняетесь, явится вызволить своих верных слуг. Пусть не лично, но пришлёт кого-то из более мелких приспешников. И ни разу ещё я этого не дождался... Может, с тобой будет иначе?.. Что ж, для разогрева начнём с заурядных игл, только вместо ногтей найдём им иное применение.
  Искоренитель резко поднялся и шагнул к прикованной женщине. Та забилась в путах. Заверещала.
  - Что ты, - укорил Иов. - Говорила же - боль для тебя наслаждение. Я выдам тебе её с достатком.
  - Лампа! - завизжала ведьма, брыкаясь из стороны в сторону. Цепи звенели и натягивались, неспособные вырвать из столба надёжные крепления. Кандалы ободрали кожу задержанной. Вниз по её запястьям потекли кровавые капли. - Дай мне Лампу и ты, Искоренитель, узришь то, чего желал, своими глазами! Если не струсишь.
  Иов замер с рукой, поднятой на уровень лица женщины. Игла была крепко зажата между его большим и указательным пальцами. Он склонил голову на бок, словно старый прислушивающийся к чему-то ворон. Ведьма прекратила дёргаться, прижалась к столбу и взирала на Искоренителя широко распахнутыми глазами. Жалкая грязная старуха, способная вызвать лишь омерзение и ничего более.
  - Допустим, - кивнул Иов, опустив руку с иглой. - Допустим... Принести сюда Лампу из хранилища.
  - Мэтр, разумно ли это?! - вмешался седовласый. Взор его испуганно забегал с Искоренителя на задержанную и обратно. - Нигатор в ошейнике, конечно, является надёжным поглотителем, но всё же...
  - Несите. - Иов обнажил жёлтые зубы в уголке рта. - Всю ответственность я беру на себя. Живо!
  Седовласый ещё помялся, потом кивнул практику, что был постарше. И оба направились из комнаты. По подвальному коридору загрохотали шаги, причём старикан не отставал от молодого.
  Пока ждали их возвращения, в комнате повисла гнетущая тишь. Искоренитель так и стоял подле прикованной ведьмы. Та сипло дышала, обвиснув в цепях. Тощий практик торчал тут же немой тенью. Вцепился ладонями в свой жезл, словно опасаясь, что если не будет их удерживать, то либо начнёт грызть ногти, то ли выкинет ещё какую-нибудь глупость. Мирт покосился на него, почти жалея. Сам он переминался с ноги на ногу, не зная на чём задержать взгляд, - не на полутёмных же углах с разновидными деревянными приспособлениями, распиханными по них, чьё назначение теперь могло быть угадано им почти наверняка. Уж лучше сосредоточиться на своей обувке. Сердце в груди грохотало кузнечным молотом, и неужели никто этого больше не слышал? Он помнил, как влиял на окружающих испускаемый Лампой "дым". Повторения тех ощущений не хотелось. Но кто бы его спрашивал.
  Вернулись практики. Седовласый, мокрый от пота, как упавшая в реку мышь, нёс перед собой громоздкий поднос, на котором находился укрытый тёмной тканью предмет, чьи очертания не оставляли сомнений в том, что он из себя представлял. По его указке второй практик подтащил к Искоренителю круглый столик на высокой резной ножке, смотрящийся посреди окружающей обстановки как нечто совершенно инородное. Седовласый водрузил на него поднос. И сразу отошёл. Одна рука его утирала взопревший лоб, вторая прижималась к груди в области сердца.
  Иов подошёл и плавным движением сбросил с сосуда укрывающую ткань.
  Мирт внутренне подобрался, ожидая... сам не зная чего. То ли того, что, будучи открытой, Лампа вновь сразу же начнёт дымить. То ли... Как бы то ни было, ничего не произошло. Загадочный сосуд выглядел самым обычным светильником, из тех, что на фоне гораздо более удобных масленых фонарей почти повсеместно уже вышли из применения. Из какого он был изготовлен металла? И из металла ли? На вид Лампа казалась вырезанной из цельного куска камня - иссини-чёрного, влажно поблескивающего в падающих на него луча света.
  Мирт перевёл взгляд на ведьму. Натянув до предела путы, та клонилась в сторону стола. Стремясь обнять, ощутить, едва ли ни обнюхать артефакт. Глаза её безумно пучились во впадинах черепа. Разбитые губы шептали что-то неслышное. Камень ошейника пульсировал алым, пресекая любые попытки волшбы со стороны задержанной. Практики тоже видели это, и оставались напряжены как струны.
  - Я не чувствую её! - взвизгнула ведьма. - Она мертва! Вы убили её!
  - Глупости, - отмахнулся Иов. - Она "спит". Вернее "спит" то, что заключено в ней. Нигаторы работают не на тебя одну, дорогуша.
  - Я не чувствую её. Совсем. Это невозможно! Я всегда ощущала её, даже когда... Сними с меня этот чёртов ошейник - я тебе ни какая-то собака!
  Иов засмеялся. Вернее закаркал. Карканье его заскрежетало по углам, отразилось от низкого потолка и царапнуло уши слушающих. За время своей недолгой службы Мирт ещё ни разу не слышал, чтобы старик смеялся. Он никогда ни то, что не шутил или язвил, даже не улыбался - ничего подобного. И вот сейчас всё это было вместе и сразу. Мирт готов был побиться об заклад, что подобного не ожидал никто из практиков. Ведьму смех также словно бы ошарашил.
  - Нет, - засунув руки в карманы плаща, Искоренитель подошёл к задержанной столь близко, что, имей та возможность наклониться ещё немного вперёд, то смогла бы впиться зубами ему в лицо. - Ты пробудешь в ошейнике до скончания своих дней. Именно как собака. Благо дней этих осталось всего ничего.
  - Я должна пробудить Лампу! Без этого ты ничего не получишь!
  Ведьма дёрнулась в цепях. Кандалы с удвоенной силой врезались в кожу, усугубляя раны. Она забилась в припадке, ударяясь затылком о столб так, что каждый в комнате слышал производимые при этом глухие удары. Маги загомонили. Иов пресёк разговоры, подняв вверху руку. Сверкнул гладким боком удерживаемый в ней шарик.
  - Уникальная вещь, - произнёс он, возвращаясь к Лампе на подносе и таким голосом, словно сейчас было самое время для пространных бесед. - Многие из моих коллеги изошли слюной от одного только взгляда на неё... Признаться, прежде о подобном я сам лишь читал в книгах. Ничего схожего в Орден не попадало уже лет сорок, если не больше. Так просто такие вещи не находятся и не всплывают ни с того ни с сего у рядовых "адептов". И потому нам непременно требуется выяснить, откуда у вас эта Лампа... Ты нам расскажешь о том. Обязательно расскажешь, всё до мельчайшей подробности. Иного мы не можем допустить.
  Жезлы практиков пылали, с трудом подавляя буйство магии, того и гляди готовое разразиться сокрушающим вихрем посреди тесной комнатушки. Масляные фонари мерцали под порывами незримых ветров. Кажется, даже земля дрожала под ногами. Конечно, это не так - то дрожали сами их ноги.
  - Вам дали то, о чём вы навряд ли имели хоть сколь-нибудь достаточное представление, - продолжил Иов. Говорил он в полный голос, так, чтобы его слышали все. Палец Искоренителя нацелился на ведьму. - И вы схватились за, как вам виделось, "источник великой мощи", призванный даровать... что? Власть? Победу над Орденом и нами, его скромными, служителями?.. Эта дрянь предназначается для Призыва. Но не тварей из Нижнего Мира - коих часто ошибочно именуют демонами. Нет. Слишком мелкая цель для вас, вы оставили это баловство на откуп неудачливым заклинателями. А сами замахнулись на большее... Вы возомнили о себе. Вы возжелали занять Силу у Иной Стороны. И вам - наивным глупцам - кто-то услужливо открыл туда путь. Тут-то вы и поймались на крючок. Да так, что соскочить с него стало уже невозможно. Лампа затянула вас. Соделала своими безвольными рабами, в самом прямом значении этого слова. Определила вас на заклание... На тебя и твоих дружков, дорогуша, мне плевать, но я должен выяснить, для чего именно вас хотели использовать.
  Ведьма перестала брыкаться в цепях и что-то забубнила на неведомом Мирту языке. Что-то хриплое и тягучее, звучащее надгробными летаниями, отдалёнными громовыми раскатами, стоном земли за миг до катаклизма. Это были заклятья или нечто подобное им. Практики переглядывались, седовласый обильно потел, но никто не произносил ни слова и не двигался с места. На то им не было указаний. Сам Искоренитель оставался спокоен, лишь один его глаз нервно дёргался.
  Что-то происходило, что-то...
  Иов подошёл к столику и поправил Лампу, установив её точно по центру подноса - в самый фокус изображённого на нём геометрического орнамента, образованного пересечением окружностей и остроконечных пиктограмм.
  Ведьма бормотала неведомую скороговорку. Затем начала подвывать. Время шло, но ничего не происходило. Завывания продолжались. Цепи звенели так, что её бешеные рывки того и гляди грозились вырвать крепёжные скобы. Однако ладившие их мастера недаром ели свой хлеб. Никакие даже самые отчаянные потуги не помогли бы задержанной освободиться. Скорей бы она вырвала себе запястья. "Тёмные чары" оставались бесплодны.
  - Нет! Нет! Нет! - наконец прозвучали разборчивые слова, перемежаемые совершенно звериными воплями. - Лампа не отвечает!
  Иов стоял с показной расслабленностью, хотя внутри него всё гудело, в кишках словно помещалась взведённая до предела пружина. Он сказал, что хотел, и теперь наблюдал за реакцией ведьмы.
  Мирт мелко трясся. Воздух трещал от чего-то незримого, что заставляло топорщиться волоски на руках, а пальцы в башмаках поджиматься. Он понимал, что это проявление нервозности, но ничего не мог с собой поделать.
  Ведьма корчилась на столбе, словно её подвергали истязающим пыткам, хотя никто к ней ещё и не подступал. Верещала и к кому-то взывала. Голос звучал неразборчиво, скорее даже не голос, а утробные стоны. Последовало несколько резких толчков. Задержанная рванулась в цепях, не иначе, уже мало что осознавая, кроме собственного неистовства. Молодые практики и Мирт, тем не менее, непроизвольно дёрнулись.
  Цепи выдержали. В отличие от костей.
  Они расслышали отчётливый хруст. Безумная то ли вывихнула себе плечевые суставы, то ли вовсе слома запястья. Руки вывернулись под неестественным углом. Продолжая хрипеть, ведьма обвисла в цепях. Кровавая пена выступали в уголках её искажённого судорогой рта. Что-то влажно чавкнуло. Ведьма замотала поникшей головой. Глаза её закатились мутными бельмами.
  Сначала упало несколько капель, затем закапало сильнее, почти полилось. Кровавый поток истекал изо рта задержанной на камни пола.
  Мирт заскулил. Мир вокруг него начал оплывать размягчённой восковой свечой. Иов глянул выжидающей хищной птицей. В тусклом свете замкнутого каземата в провалах его глазниц остро блеснули искры.
  Ведьма закричала. Остатки сознания ещё сохранялись в ней.
  - Будьте вы прокляты! Да заберёт Хозяин ваши жалкие души! И слуги его пожрут ваши гнилые кишки!.. За меня отомстят! Мы всюду!.. Чёрная метка на вас и ваши дома!.. ААААА... Больно! Убейте меня! Дайте умере...
  Снова хруст костей. Тело ведьмы изламывалось и лопалось. И никто из остолбеневших от подобного зрелища магов до сих пор не притронулся к ней даже пальцем. Крики сменялись бульканьем и бессвязными хрипами.
  - Что с ней? - выдохнул пожилой практик. Его заметно пошатывало.
  Иов снизошёл до пояснения:
  - Другая сторона забирает её. Хозяин пришёл за своей куклой. Теперь он будет забавляться с ней в ином месте.
  - Смерть - это лишь дверь! - взвизгнула ведьма. - Вы падёте!.. Нас много! Так много, что вы не можете и представить!
  - Посмотрим, - ответил Иов. - Подохни уже, наконец. Хватит поганить собою этот мир.
  - АААААА! - ведьма фонтаном выблевала перед собой кровавый поток.
  Мирт не мог более выдержать и качнулся вперёд. В тоже мгновение его оттолкнул в сторону молодой практик. Он прыгнул с вытаращенными глазами, рот разинут в немом вопле.
  Искоренитель ждал этого.
  Старику хватило одного шага, чтобы очутиться возле столика. Тёмным крылом взметнулся рукав плаща. В следующее мгновение голова разогнавшегося практика встретилась с ладонью мага. В ладони лежало серое яйцо. Глухо хлопнуло, словно по лбу парня двинули деревянной колотушкой. Взметнулось туманное облачко, и он повалился навзничь бездыханной колодой. Рабочий жезл откатился в сторону.
  - Вот и славно, - заключил Иов Суровый, склоняясь над распростёршимся телом. - Созрел наконец-то.
  И всё как-то разом утихло.
  Вопли и скулёж оборвались. Пол перестал вздыматься под ногами, а стены ходить волнами. Исчезло жаркое, причиняющее головную боль колыхание воздуха. Будто бы даже посветлело, хотя огня в комнате не прибавилось.
  Прочие маги растерянно моргали. Мирт, мокрый как мышь, дышал и никак не мог отдышаться.
  - Что... - вновь подал голос седобородый. - Вы... Он мёртв?
  - Оглушён, - уточник Искоренитель. - Мёртвый он был бы бесполезен.
  Они прибились. На лицах читалась растерянность. И облегчение. То недоброе, что было в глухой, провонявшей нечистотами и страданием комнатушке, ушло - отпустило их. Все смотрели на неподвижное тело на полу. Один лишь Мирт не сводил глаз с обвисшей в цепях ведьмы, более походившей на окровавленную свиную тушу после частичной разделки, чем на человека.
  Он вздрогнул, когда похожая на птичью лапу рука Искоренителя сжала его плечо. Перевёл на Иова пустой взор. Старик слегка тряхнул его. И улыбнулся. Видимо, эта улыбка была призвана к ободрению. Мирт прежде ни разу не видел, чтобы Иов Суровый улыбался. И лучше бы он не видел подобного и впредь. Это было ненормально. Страшнее, чем обычная напускная мрачность.
  - Он собирался... что? - Седобородый с кряхтением присел возле тела своего молодого подопечного и пощупал пальцами артерию на шеи. - Освободить ведьму? Бессмыслица. Его околдовало...
  - Нет, - отрезал Иов. - Никаких чар. Это было его осмысленное решение.
  - Вы ведь не хотите сказать, что он...
  Искоренитель ответил, но не старику. Он говорил словно бы сам с собой. Жуткая ухмылка вновь скользнула по тонким губам.
  - Ведьма сдохла - жаль. Впрочем, она ничего бы нам не сказала. Тьма свила в ней гнездо уже давно и прочно. Но рыбка клюнула, и её мы уже не упустим.
   Старый практик смотрел на Иова снизу вверх. Растерянность на морщинистом лице делала его похожим на престарелого ребёнка, заглядывающего в рот взрослому, рассказывающему невероятную историю.
  - Он приходит в себя, - заметил второй помощник седобородого.
  - Хорошо, - одобрил Иов. - Нам предстоит долгий разговор.
  Мирт всё смотрел на женщину в цепях, на натёкшую возле столба кровавую лужу. Рядом о чём-то переговаривались. Голоса звучали словно бы издалека, из другой комнаты.
  Потом вернулись крики. Мирт вздрогнул.
  Это начал приходить в себя оглушённый. Застонав, он перекатился со спины на бок, уперевшись ладонью в пол. Седобородый кивнул единственному своему оставшемуся помощнику, чтобы тот помог подняться оглушённому. Помощник не рвался исполнять указание, опасаясь даже прикасаться к тому, с кем так круто обошёлся Искоренитель. Старикан рыкнул что-то недоброе. Помощник скрипнул зубами и склонился над недавним своим товарищем. Не успел он ухватить лежащего за куртку, как того начали бить судороги.
  - Что там ещё? - проворчал Иов.
  Практик перевернул парня обратно на спину и совсем по-бабьи ойкнул.
  На губах оглушённого пузырилась тёмная пена.
  - Что... - Седобородый как обычно ничего не понимал.
  А вот Искоренитель понял всё и сразу.
  - Сволочь! - рявкнул он так, что голос его заметался по каземату испуганной птицей, мигом развеяв остатки заторможенности Мирта.
  Иов упал на колени возле распростёртого тела с закатанными глазами. Попытался разжать челюсти парня, пачкая руки в заливающей подбородок пене. Челюсти были сведены словно створки сработавшего капкана. Тогда Иов резко оттолкнул несчастного и возложил ладони ему на грудь. Парня чуть ли не подбросило в воздух, он что-то невнятно выкрикнул. Продолжая держать ладони у него на груди, Искоренитель склонился ухом к самым его губам.
  - Что вы собирались сделать? - вопросил он, и парня ещё раз подбросило в воздух, выгнув хребет дугой, так что захрустели кости. - Что она поручила тебе?!
  Ответом ему были булькающие стоны, за которыми то ли узнавались, то ли нет обрывистые слова. Затем пена пошла обильнее, прервав всякую речь.
  Остальные истуканами стояли вокруг и глазели на происходящее.
  - Лекаря! - рыкнул им Иов.
  - Лекаря? - переспросил седобородый.
  Искоренитель вновь зарычал, но уже от досады. Отпихнул от себя тело и поднялся на ноги. Пена перестала пузыриться на губах парня, он разом весь расслабился. Лишь на его лице восковой маской застыл мучительный оскал.
  - Мёртв? - словно по дурной привычки спросил седобородый. Растерянность не добавляла старикану значительности.
  - Принял яд, - догадался второй практик. - Он вроде что-то сжимал в ладони и потом положил это себе в рот.
  Иов глядел на вытянувшееся на полу тело. Его настроение не сулило ничего хорошего.
  - Корень Чёрного Анубиса, - всё же пояснил он. - Мы упустили и его!
  Последние слова Искоренитель практически выкрикнул. Сапог пнул мёртвое тело, заставив его колыхнуться. Взгляд, которым маг осмотрел остальных, заставил их отшатнуться, как от внезапно возникшей под ногами гремучей змеи. Они не знали, что сказать. Единственное, о чём подумал Мирт: "Сумел ли Иов вытянуть из парня что-то перед смертью?".
  - Приберитесь здесь и ведите вторую ведьму, - распорядился Искоренитель. Ссутулив плечи, он отошёл в сторону. Мысли его уже отстранились от досадной неудачи и обратились на новую задачу. - Допрос ещё не окончен.
  Седобородый лишь хлопал глазами, а вот его помощник живо подобрался, желая хотя бы на время покинуть каземат, ставший местом разом двух скверных смертей. Пока только двух. И лишь на пути к двери, которая отчего-то оказалась раскрытой, вспоминая, где хранятся вёдра и тряпки, он - а затем и другие - понял, что вместе с ними в комнате находится ещё один человек. Человек этот вошёл неслышно и уже некоторое время наблюдал за происходящим.
  - Жуткое зрелище, - произнёс незнакомец. Облачён он был в серую рясу с широкими, скрывающими кисти рук рукавами, не оставлявшими никакого сомнения в роде его деятельностей. - Но можно ли было обойтись иначе.
  
  3
  
  Иов Суровый несколько мгновений разглядывал монаха. Седобородый заикнулся о том, кто допустил... Но Искоренитель молчал и у его подчинённых хватило ума также сдержать язык за зубами.
  Монах был стар и сутул. Седая борода аккуратно подстрижена, жидкие волосы сцеплены на затылке в короткий хвостик. Слезящиеся глаза излучали сдержанность, как в порывах тела, так и души. Он глубоко вздохнул.
  - Уже прознал, - вместо приветствия изрёк Иов, дёрнув уголком рта. - Хотелось бы знать, каким образом.
  - Все, кому должно, ещё со вчерашнего вечера извещены о столь неординарном событии, как выявление очага истинных дьяволопоклонников в нашем благословенном городе.
  Монах сцепил ладони под рукавами рясы. Он оставался у двери, по-видимому, ожидая позволения пройти в комнату. Искоренитель отвернулся, что и явилось тем самым позволением. Божий служитель приблизился к ним.
  - Подобное имеет непосредственное отношение не только к Ордену, но и к Престолу, - вновь прибывший говорил спокойно, будто читал проповедь. И кровавые лужи ни сколь ни смущали его.
  Мимоходом глянув на трупы, монах обратил свой взор на магов. Мирту показалось, что на нём старик задержался чуть дольше и словно бы кивнул ему. Как выяснилось позже, их гостя звали брат Михаил, но к нему редко кто обращался по имени. Принадлежал он к ордену арсирианцев. С Иовом их связывало давнее знакомство, в том числе по служебным вопросам.
  - По поводу же допусков... - монах воззрился прямо на седобородого, заставив того пойти алыми пятнами, - у меня имеется разрешение присутствовать здесь по интересующему всех нас вопросу со всеми полагающимися резолюциями самых высоких рангов. Иначе никто бы меня сюда не впустил, что верно, то верно.
  Он достал из внутреннего кармана лист, на котором в масленом свете Мирт различил размашистые подписи и внушительные печати. Седобородый поджал губы. Между тем монах без малейшей брезгливости отодвинул свисающие патлы и заглянул в лицо ведьмы. Ещё раз скользнул взглядом по телу на полу, отметил закатившиеся глаза и остатки тёмной пены на подбородке. Ничего не говоря и не расспрашивая, по оставшимся следам он словно из раскрытой книги вычитывал последовательность имевших здесь место событий. Его внимание остановилось на низком столике с водружённым на него причудливым подносом и лампой.
  - У Ордена, равно как и у Престола, имеются законные вопросы, - заметил монах. - Возможно, с божьей помощью мы совместно отыщем на них ответы.
  Искоренитель хмыкнул на это нечто неразборчивое. Остальные продолжали помалкивать. Да и что тут было говорить?
  Арсирианец рассматривал лампу, тонкую вязь знаков на её боках, где из-под слоя копоти пробивался золотистый отлив древней меди. Расшифровать письмена оказалось делом нелёгким, по крайней мере, сделать это сходу они не смогли. Монах не касался лампы, но втянул воздух возле её носика и поморщился. Искоренитель тоже подошёл к столику. К их главному улову в особняке, где обнаружилось оккультное гнездо.
  - Источник Призыва... Я бы как можно скорее уничтожил его, - сказал арсирианец. - Он не способен принести ни добра, ни пользы. Только новые беды.
  - Ты стал провидцем?
  - Здесь не нужен провидческий дар. Я читал про подобные вещи. Наши архивы хранят память многих веков. И многих страшных бед, пережитых нашим миром по его же собственной вине... Это не глупые поклонения козлиным черепам на кладбище в ночь полнолуния или двуглавым лягушкам. Артефакт подлинный. Он действительно связан с той стороной. Их связь ощущается непосредственно.
  - Это наша забота - не ваша, - заметил Искоренитель.
  - Это общая забота, - не согласился монах.
  Двое стариков склонились над лампой, не прикасаясь к ней. Седые волосы и прищуренные взгляды в сетках морщин. Каземат вокруг давил низким сводом, глухой тягостью обстановки. Воздух наполняло усиливающееся зловоние.
  - Впрочем, Престол всецело полагается в этом деле на компетенцию Ордена. Я назначен лишь сторонним наблюдателем и посильным советником, если, конечно, в моём совете возникнет необходимость. Так решено и да будет так. Неисповедимы пути Его.
  - Вот именно, - заключил Иов. А затем, повысив голос, обратился уже к практикам: - Я, кажется, велел убраться здесь и привести вторую задержанную.
  В следующие полчаса в каземате прибавилось народу. Вызвав себе помощников, практики убирали тела. На лица молодых магов при этом лучше было не смотреть. Затем принесли вёдра с водой и тряпки. Всё подтёрли. Иов Суровый велел седобородому также поработать тряпкой, а не стоять истуканом, заставив того побагроветь от прилива гневной крови.
  Наконец комнатушка освободилась, лишние люди ушли и, седобородый с помощником привели в неё скованную по рукам девушку. На шею ей также нацепили ошейник. Искоренитель, монах и переминающийся подле них Мирт ждали их.
  Молодая ведьма крепилась. Голова в обрамлении спутанной копны льняных волос гордо вскинута. Запавшие от продолжавшегося в течение нескольких дней недоедания щёки, обескровленные губы и синяки под глазами. Но даже признаки истощения не могли скрыть, что девчушка - красотка, каких поискать, и явно не из глупых. Она старалась крепиться. Ровно до тех пор, пока не увидела недомытые следы крови на полу и столбе, к которому её подвели. Уборка была проведена поспешно и не слишком усердно.
  Девчушка попыталась высвободиться. Бешено завизжав, рванулась куда-то прочь. Резвости в ней сохранилось предостаточно, так что помощник седобородого на силу её удержал. Затрещало лопнувшее грязное платье. От старика толку почти не было. Иов направил им в помощь Мирта. Пока брыкающуюся кобылку приковывали к цепям, та силилась кусаться и царапать, а когда это не помогло, разразилась мерзостной бранью, желая им сдохнуть под чёрным козлом. На Мирта, придерживающего её с левой стороны, бешеная взирала столь жутко, что ноги у него подкашивались.
  Как бы то ни было, её приковали, и со столба ведьме уже некуда было деться.
  Взопревший седобородый отступил с широченной ухмылкой на лице. Покосился на Иова с собачьей преданностью и бросился к столу у стены.
  - Какой набор прикажите, мэтр? - спросил он, нависая над разложенным инструментарием, что так и не был задействовав с первой задержанной.
  От его слов визги на столбе разом оборвались. Ведьма вытаращилась на них, кровь отхлынула от её лица, сделав его совсем девчоночьим и потерянным.
  - Сразу третий? Или всё же начнём с первого и станем подниматься последовательно? Сперва прижигания, затем иглы под ногти и бурение зубов, а потом уж и... - тараторил старикан. Он оживился, ладони его порхали над острозубыми пилами и щипцами, свёрлами и иглами. Мирту он казался поваром, хозяйничающим на своей кухне, поваром любящим свою работу. Имени седобородого Мирт до сих пор так и не узнал.
  - Пошёл прочь, - повелел Иов Суровый.
  Маг подумал, что ослышался. Обернулся к Искоренителю с застывшей плотоядной улыбкой. В одной руке он держал шило с острым крючком на конце, во второй короткую плеть. Но он не ослышался, и весь вид Искоренителя свидетельствовал о том. Седобородый несколько мгновений взирал на Иова, не понимая, осознавая, надеясь. Смертная злоба передёрнула его физиономию. Скулы затвердели, задёргался уголок глаза.
  - Прочь, - повторил Иов. - Оба прочь. Негаторы оставьте на столе. Когда понадобитесь, я позову.
  Более повторять не потребовалось. Седобородый с помощником отложили рабочие жезлы и покинули каземат, плотно прикрыв за собой дверь. Вести допрос Искоренитель намерился лично. В качестве служки ему вполне мог сгодиться и Мирт.
  Установилась почти полная тишина. Почти умиротворённая.
  Ведьма дёрнулась в цепях, оскалив молодые крепкие зубы. Сколько ей лет? Не больше двадцати. Несчастное проклятое создание.
  - Что ж, преступим. - К столу с инструментарием Иов не пошёл, а, как и в случае с первой задержанной, встал перед столбом, рассматривая девушку. Взгляд его был своего вида пыткой.
  - Приступим, - эхом отозвался монах.
  У Мирта мелькнула мысль, что арсирианец тоже собирается принять непосредственное участие в допросе. Держа ладони спрятанными в рукава рясы, монах следом за Искоренителем приблизился к столбу, но остался всё же на некотором от него отдалении.
  Вторая ведьма была гораздо моложе своей предшественницы и гораздо слабее. Не нужно было иметь огромного опыта в проведении экзекуций, чтобы увидеть это. Как бы она не крепилась, глаза выдавали ужас, что скручивал в эти мгновения её кишки в тугой узел. Ожидание пыток и страданий.
  - Зачем здесь монах? - возопила ведьма срывающимся голосом. Это было первое, что она произнесла после вала проклятий. Ни мольбы о милосердии, ни каких-то признаний, которые от неё наверняка собирался добиваться Искоренитель, пусть тот и не успел ещё начать с ней что-либо делать. - Зачем этот старый аллилуйчик? Орден продался церковникам и теперь лижет им зад?
  Монах улыбнулся. Иов ограничился приподнятой бровью.
  - Не твоего ума дело, - сказал он. Искоренитель сам сходил за низким столиком с металлическим подносом и закопчённой лампой, поднёс их поближе к столбу. - Расскажи мне лучше, дорогуша, про эту вот вещицу. Откуда она у вас взялась? Что и каким образом вы намеривались с её помощью добиться?
  Увидев столик и его содержимое, ведьма уже не сводила с него взгляда. Она подалась вперёд, натянув до предела цепи. Глаза её распахнулись вовсю ширь, сверкнув драгоценными камнями на осунувшемся полотне лица.
  - Давай в начале определимся, чтобы не тратить попусту время. Либо ты честно отвечаешь на мои вопросы, и тогда мы с тобой говорим "по-хорошему". Либо не отвечаешь, и тогда мы сразу переходим к тому, что для тебя будет "плохим", - ещё предложил Иов.
  Он был почти равнодушен и свой вопрос задавал лишь в силу традиционной необходимости, чем в надежде получить определённый ответ. Удивительно, но ведьма заговорила. Не глядя на него - глядя только на столик.
  - Чего мы хотели добиться? Хотели власти. Чего же ещё... Нам было велено провести ритуал и тогда нам обещали помочь.
  - Кто обещал?
  - Не знаю. Меня не допускали до таких сведений. Я только училась у леди Голд, - она давала мне читать книги и я помогала ей в разных ритуальных процедурах.
  - Какой именно вам было велено провести ритуал? Какую роль в нём должна была исполнять лампа? Что должно было произойти в случае успеха?
  Ведьма облизала сухие треснувшие губы. Она почти не моргала, будто боялась, что в тот миг, как веки её сомкнутся, лампа перед ней может исчезнуть.
  - Мне сказали лишь, что ритуал предаст нам силы, - произнесла она не слишком уверенно. - Хозяин явится и дарует нам великую силу. Наши враги будут уничтожены.
  - Явится самолично "Хозяин"? - вставил монах.
  - Он или кто-то из его приближенных слуг. Так сказала леди Голд. Никто её подробно не расспрашивал. Я уж точно... Ничего больше я не знаю.
  Монах и Искоренитель обменялись кислыми взглядами. Мирту подумалось, что ни единому слову девушки они не поверили. А, может, поверили, но хотели добиться от неё большего. И значит, тому, что разложено на столе, всё же предстоит сегодня пойти в дело.
  - В чём была суть проводимого ритуала? - продолжил расспросы монах. Иов тому ни сколь ни возражал.
  - Ритуал проводила леди Голд и один из её друзей, - дыхание у девушки участилось то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от близкого созерцания артефакта. - Сначала всё шло хорошо. Леди Голд воззвала к лампе. Или к кому-то, связанному с ней. Лампа ожила и засветилась. Все мы почувствовали близость чего-то... Не знаю. Чего-то могущественного. Потом леди Голд сказала слово на том незнакомом мне языке, на котором проводила ритуал. И всё рухнуло.
  - Ритуал вышел из-под контроля, - продолжил Иов. - Чары начали совершаться сами по себе, и их действие несколько подзатянулось.
  - Да. Мы не могли прервать потока магии. Лампа "прилепила" нас к себе, словно мух к смоле. Многих она выпила полностью.
  - Каким именно образом лампа должна была передать вам силу? - наседал Иов. Его взгляд сверлил подвешенную на цепях девушку не хуже плотницкого бура.
  - Я не знаю. Всем руководила леди Голд. У неё и спрашивайте, - хмыкнула ведьма.
  - Откуда леди Голд взяла эту лампу? Кто вами руководил помимо неё?
  - Не знаю. Меня в это не посвящали.
  - Что вы намеривались делать, если бы ритуал прошёл успешно? - с каждым новым вопросом Иов Суровый подступал всё ближе к столбу.
  Монах слушал и более не вмешивался. Мирт уставился на плиты пола у себя под ногами, не в силах поднять взгляда.
  - Я не знаю, - выплюнула ведьма. - Вы не ту допрашиваете.
  Запоздалые рыдания сотрясли её. Вытаращенные глаза увлажнились, обезвоженный организм отдавал остатки влаги. Она слабо дёргала закованными руками, заставляя цепи звенеть.
  - В чём заключалась суть ритуала? Какие именно действия вы производили с лампой? - Искоренителя было не разжалобить. Теперь он находился всего в шаге от столба, и, если бы ни цепи, девушка могла бы достать его рукой с отросшими ногтями.
  - Я не знаю!.. Дайте воды. Я умираю от жажды.
  Иов сбавил напор и вздохнул. Отвернулся от задержанной к столу с инструментарием.
  - Меня утомила твоя болтовня. Но делать нечего, придётся нам пойти другим путём, - сказал он спокойно. - Начнём с... да, пожалуй, с первого набора. Будем подниматься последовательно, как советовал один местным знаток. Посмотрим, до какого уровня боли ты дотерпишь, прежде чем запоёшь, пташка. Лично я полагаю, что не выше второго.
  Монах кашлянул, переступив с ноги на ногу. Иов сделал вид, что не заметил того. Он склонился над аккуратно разложенным инструментарием, звякнул чем-то металлическим. Цокнул языком и потянулся за другой вещью. Шмыгающая носом ведьма смотрела на его склонившуюся на столом фигуру. Взгляд её возвращался к лампе и вновь упирался в Искоренителя.
  - Ладно, - промычала девушка. Она облизала губы, пробежала глазами по остальным в комнате, в тщетном поиске надежды. Две мокрые вертикальные дорожки прочертили её грязные щёки. С носа свисали сопли. - Я не могу терпеть боль. Просто не могу... Не надо всего этого... Я не знаю, что именно хотела проделать леди Голд. Не знаю, к кому из Тёмных она взывала. Может, и к самому Хозяину. Я честно не знаю... Я поняла лишь кое-что из начала ритуала. Это я могу показать. Но больше я ничего не знаю... Я умру от пыток очень быстро. Вы убьёте меня, но ничего иного не добьётесь... Не надо, прошу...
  Совершенно спокойное лицо Иова Сурового повернулось к задержанной.
  - Ведьма, что не терпима к боли. Конечно, своей, а не чужой. Возможно, бывает и такое... Говори. Что будет дальше, я решу в зависимости от твоей искренности.
  - Воды, - попросила девушка.
  - Говори.
  Ведьма оскалила зубы. Прикусила нижнюю губу. Взгляд её вернулся к лампе.
  - Словами не смогу объяснить. Только запутаюсь. Я могу показать, что делала леди Голд с лампой.
  - Показывай.
  - Снимите цепи и ошейник.
  - Ошейник снимем, но цепи останутся, - отрезал Иов. Он протянул руку и отстегнул с шеи ведьмы блокирующий артефакт. - В тебе есть Дар. Используй слова и мыслеформы. Я их расшифрую.
  - Так ничего не получится, - затрясла головой ведьма. - Нет-нет... Также нужен жест. Обязательно нужен жест. Мне нужно коснуться лампы.
  - Нет. Я сказал - только речь и мыслеформы. Начинай. Или начну я.
  Взгляд ведьмы метался от лампы к Искоренителю, от него к столу с пыточным инструментарием, куда отправился и её ошейник, и вновь к лампе. Как бегающая по кругу мышь.
  - Я...
  - Начинай!!! - рявкнул Иов так, что монах и Мирт подскочили на месте.
  Пламя в лампах дрогнуло, что-то загудело в ушах, а температура в комнате словно бы разом подскочила. Сделалось душно как в бане. Мирт ощущал, как горячие солёные капли стекают по его лбу, щипля глаза. Он смотрел в пол.
  Ведьма начала говорить. Мирт не знал используемого языка. Произносимые слова показались ему чем-то древним и грузным. Словно перекатывались валуны, извлечённые из глубинных шахт, где они лежали во мраке и недвижности несчётные века. От колдовских формул болезненно заныло в висках. Ощутилась подступающая тошнота. Мирт сглотнул вставшую в горле горечь.
  - Не выходит! - сорвалась на крик ведьма. Всхлипы мешались у неё со стонами. - Не получается! Лампа не отзывается. Она должна отозваться. Что-то мешает ей!
  - Продолжай, - велел Иов. Он больше не кричал, но тон его говорил сам за себя. Искоренитель вглядывался в задержанную столь пристально, точно собирался сожрать её живьём.
  Ведьма пророкотала что-то ещё. Боль в висках запульсировала, углубляясь, ввинчиваясь в мозг прямо сквозь черепную коробку. Мирт прикрыл глаза, шумно дыша через рот. Опустившаяся под его веками тьма тоже пульсировала, вздувалась незримыми тугими пузырями, того и гляди готовыми лопнуть и породить из себя... нечто... нечто отвратное и жуткое. Он весь взмок. Было плохо и хотелось уйти. Или вновь лишиться чувств, как в том доме. Лишь бы не... лишь бы...
  - Я не могу...
  - Продолжай!
  - Лампа не отзывается... Мне больно! Я хочу пить!.. Я не могу... Я откушу себе язык. Я сдохну и ничего вы не успеете сделать!
  Искоренитель взял со стола один из инструментов. Ведьм взвизгнула. Отзываясь на её вопль, звякнули цепи. Рыдания смешались с мольбами. Иов выбрал небольшие клещи, - Мирт не хотел смотреть и знать это, но он взглянул. Подобными клещами можно было вырывать и зубы, и ногти, и много чего ещё.
  - Лишить тебя пары зубов я вполне смогу и сам без помощников.
  - Нет-нет-нет... Я умру!.. Мне больно!.. Кто-нибудь помогите!.. Я не могу! Не могу! Не могу!.. Лампа меня не слышит! Она должна отозваться, но она меня не слышит!
  - Коллега! - это заговорил монах.
  Мирт ощутил рядом с собой движения. Он не осмеливался поднять глаз. Было жарко. И воняло - нечистым телом ведьмы, его собственным потом, горелым маслом в лампах. Но над всем превалировал мерзкий душок страха. Разило жутью, что заполнила каземат, сделала воздух непригодным для дыхания. Жуть туманила разум и подталкивая к совершению ненормального. Комната ходила ходуном, проваливаясь по проклятьям ведьмы в Бездну вместе с ними со всеми.
  - Уйди от меня, тварь! - надрывный визг. - Высвободи лампу!
  - Подождите, - вновь монах. - Ради Бога, позвольте всё же мне...
  - Нет! - Мирт едва узнал голос Иова. - Достаточно ожиданий. Пташка начала петь, так пусть споёт в полный голос.
  Сперва ноги Мирта сделали несколько шагов, и только потом он понял это. Оба старика находились у самого столба. Между Миртом и столиком с резной ножкой, отодвинутым чуть в сторону, никого не было. Он вытянул перед собой руку и просто шёл. Пока не коснулся твёрдого и не опрокинул это.
  Звякнул металл. Задребезжал. Покатился, подпрыгивая. И сразу что-то незримое лопнуло в воздухе, хлестнув раскалённой плетью.
  Мирт обхватил полыхнувшую нестерпимой болью голову и завыл.
  Ведьма закричала на неведомом языке. Безумные вопли её мешались со столь же безумных хохотом, что заметался по глухому каземату, сотрясая камни стен и круша опоры. Ткань бытия разодралась надвое. Мир пошатнулся. Верхние этажи над ними рушились и обращались во прах. Звенели торжествующе цепи. Где-то в отдалении кричали люди. Всё теряло твёрдость, раскалывалось и низвергалось. Они же находились в самом центре этого разрушительного сотрясения.
  Мирт раскрыл налитые кровью глаза. Плиты под ним вздувались волнами, но, согнувшись в три погибели, он умудрялся оставаться на ногах и не падать. Колдовская лампа лежала на полу - из её носика с шипением вырывался поток густого чёрного как смоль дыма.
  Обожгло затылок. Мирт обернулся. Позади него стоял Иов. Это была смерть, что припечатала его как букашку... Но ещё раньше тьма ворвалась в каземат и поглотила их. Мир рухнул окончательно.
  Дымное марево заволокло комнату. Могло показаться, что это дымит жаровня "экзекуторов". Но она тут была ни при чём - подручные Иова не допустили бы такой оплошности. Пахло горелым волосом и чем-то сладким. Отвратно горелым и отвратно приторным. Голова лопалась и в неё вместе с удушливой гарью заползали живые картинки. Мирт видел пылающие леса и в них пылающих зверей, иссохшие моря, чьё оголившееся склизкое дно было устлано конвульсивно дёргающейся задыхающейся рыбой. Земная твердь походила на обгоревшую картошину, только что вытащенную из костра. Запёршаяся корка породы трескалась, открывая провалы в полные багряного пламени бездны. Люди, множества и множества людей стояли на коленях, протягивая скрюченные руки к клубящимся мутью небесам. Кости белели, заметаемые песком, и горы обрушивались грохочущими камнепадами. Гибель и разруха шествовали по миру, подминая его под себя.
  Мирта кто-то толкнул, тем вырвав из видений. Он приподнялся с пола, на который всё же упал, и различил в полумгле Иова Сурового с дымящей лампой в руке. Лицо Искоренителя было остервенело. Мирт закашлял, он не мог дышать, не мог вдохнуть. Перед глазами всё плыло. Ему было плохо, разум обратился в кисель, он умирал... Он вновь упал, ударившись щекой о камень и даже не почувствовал этого. Лишь во рту появился привкус меди. Дымная тяжесть была неподъёмна. Неведомая сила придавил к полу. Она же скрутила его, как прачка скручивает, выжимая, бельё, лишая последних мгновений покоя. Его стаскивало в огненную расщелину, в адское пламя. Кожа горела, он горел.
  Мирт извергнул из себя сегодняшний завтрак, на мгновение вновь приходя в сознание. Его действительно тащило. Но не неведомая сила, а монах-арсирианец. Старик, что чудесным образом сохранял силы двигаться и даже мог влачить за руки бездвижное, похожее на мешок с песком тело Мирта прочь из гибельной западни. Монах кашлял и спотыкался, но не бросал свою ношу.
  Спустя целую вечность или всего минуту, они выбрались в подвальный коридор. Тёмные клубы из каземата уже выплёскивались и сюда, но дышать здесь было всё же возможно. Монах хрипел, согнувшись в поясе. Рядом метались ещё люди. К ним приблизился Иов. Костистая ладонь схватила распростёртого на полу Мирта за шею. Сдавила, выжимая жалкие крохи воздуха, что он только начал втягивать в себя. Мирт слабо задёргался. Монах отбросил руку Искоренителя.
  - Живой он будет ценнее, - сказал божий служитель. - Придушить его ты сможешь в любой момент. Нам нужно понять...
  - Её не заткнуть! - рявкнул ему в лицо Искоренитель. - Я не представляю, к чему это приведёт!
  - Тем более следует его допросить!
  Иов одарил Мирта взглядом, от которого треснул бы и гранитный валун. Спустя мгновение он отвернулся. Кругом нарастал кавардак от всё большего количества сбегающихся на шум практиков. Иов велел всем лишним убираться наверх.
  - Зовите Архистратега! Лишь бы он был в пределах доступности... Поднимайте всех, кого найдёте! - кричал сквозь кашель Искоренитель. Размытая фигура его в полумгле раздавала указания. - Нужно опечатать подвал. Или даже всё здание. Полностью изолировать! Скорее, чёрт вас побери! Скорее!
  Посыльные исчезали один за другим. Брат Михаил вновь поднял свою ношу. Кто-то помог монаху, поддержав ноги Мирта. Они двинулись в путь. Иов Суровый замыкал их шествие. Мага окутывал шлейф золотистых искр, он выкрикивал что-то грозное и повелительное. Дымные клубы взвивались воронками, размётываясь в стороны, и вновь смыкались за ними чернильной стеной. Они отступали.
  - Девушка... - простонал Мирт. - Её тоже... спасти.
  Удивительно, но монах расслышал его:
  - Ей мы уже ничем не поможем. Там теперь господствует Тьма.
  - Я должен...
  - Ты должен был не совершать глупостей, - оборвал его арсирианец. - Зачем ты сбил лампу, парень? Та ведьма вызвала у тебя жалость? Ей ничто не угрожало, мы лишь пугали её. Да, даже если бы к ней применили полный допрос - в ней Тьма. Её уже не вернуть к Свету. Зачем ты сделал это?
  - Тьма... - прошептал Мирт, покачиваясь на чужих руках. Его несли вверх по лестнице прочь из подвала. - Тьма и во мне... Она моя сестра.
  
  4
  
  Резиденция Ордена горела чёрным пламенем. Гораздо более чёрным и густым, чем мог бы гореть любой другой дом. Пламя было черно как ночь, клубы его походили на волны, что извергались из пылающего источника и водопадом заливали собой небеса. Образовавшуюся "грозовую тучу" ветром сносило в сторону города, где та и расползалась по улицам сернистым вязким туманом.
  В городе выли собаки.
  В "туче" мелькали огнистые росчерки. Своё начало они брали в горниле пожара и миниатюрными кометами разлетались из него во всех направлениях. Полёт каждой из таких "комет" сопровождался звучным хлопком, взмётывающим снопы искр. Колдовские снаряды падали и взрывались тёмными вихрями, прошитыми огненным веревьём. Если они попадали в сооружения, от тех не оставалось и следа. Что это и откуда оно бралось - никто объяснить не мог. Но то, что ничего хорошего, подобное представление не несло было ясно каждому.
  Стоит ли говорить, что город и вся округа стояли на ушах.
  Ещё в самом начале, когда ни о каком большом пожаре речи не шло, а резиденцию Ордена лишь заполоняли поднимающиеся из подвала клубы неведомой субстанции, практики попытались обуздать ситуацию. "Загасить" дымный очаг у них не вышло. Трое магов, попробовавших проникнуть в подвал после того, как Иов и другие покинули его, наглотались "дыма" и потеряли сознание, едва спустившись на цокольный этаж. Их удалось вытянуть. Все трое были без сознания. Двоих позже привели в чувство, но вели они себя неадекватно, порывались куда-то бежать и прятаться, мысли их были несвязны. Один из практиков впал в прострацию. Сидя на земле, он мерно раскачивался и "гудел". Глаза его закатились, ни на какие воздействия по отношению к себе он не реагировал. После этого попыток проникнуть в подвал более не предпринималось.
  А затем "дым" поднялся на верхние этажи, и тогда-то полыхнуло.
  Мирта спас всё тот же арсирианец. Младший помощник теперь лежал под ветвями векового дуба, росшего в парке недалеко от пылающей резиденции. Вокруг него громоздились горы из ящиков с бумагами и разномастной, сваленной как попало утвари, каких-то мешков, стульев и чего-то сразу неузнаваемого, что спешно и хаотично удалось вынести, пока вспыхнувший пожар не охватил всё здание.
  Пожар возник, когда паника только начиналась и некоторые ещё полагали отделаться лёгким испугом. Ничего страшного ведь не случилось, ситуация под контролем. Всего лишь небольшая задымлённость... Загорелось где-то в хранилище артефактов за несколькими запертыми дверьми и металлическими решётками, куда в отличие от воров, "дымные" струи проникли почти беспрепятственно.
  Здесь участь орденской резиденции была решена окончательно.
  Особняк пылал, все три этажа - с подвальных казематов и до астрономической обсерватории на чердаке. С треском взрывалась черепица крыши. Багряно-чёрные трепещущие языки вырывались из окон и облизывали наружные стены. Балки перекрытий обгладывались, истончались и, наконец, ломались под собственным весом, как кости в пасти голодного огненного пса. Закопчённые стены некоторое время ещё держались, но клубящийся пышущий жаром ад внутри них не поддавался никаким чарам огнеборства, что попытались использовать в первые мгновения. Спасения от этой "стихи" не находилось.
  Двое лежали под деревом, одурманенные, надышавшиеся тёмного "дыма", с гудящими от боли висками и горечью во рту. Арсирианец шептал что-то бессвязное и монотонное, похожее на псалмы, возможно, и именно их. Мирта мучили фантомы. Кругом творилась суета. Что успели вынести из здания, то вынесли, теперь же даже приблизиться к пламени на расстояние десятка шагов было невозможно.
  Мирт открыл глаза и поглядел на кружение ветвей дуба у себя над головой. Воздух пах гарью и серой. Желудок подводило, но тот уже опустел, и извергать ему было нечего. Он расслышал шумные глотки - монах приложился к баклаге, проливая воду себе на бороду. Ему тоже порядочно досталось, сказывался и возраст. Но, в общем и целом, в отличие от Мирта тот уже оправлялся от пережитого.
  Местное орденское руководство в этом месяце пребывало с визитом в столице. Исполнять обязанности главы представительства возложили на Иова, как на следующего по рангу, он же и нёс всю ответственность за пожар. Тут уж с какой стороны ни взгляни. Чуть ранее Искоренитель тоже сидел под деревом, приходя в чувство, и к нему как оголтелые подбегали порученцы с докладами и требованиями указаний. Едва ноги начали держать, Иов ушёл заниматься первостепенными делами. Мирт был оставлен под присмотр монаха. Чтобы понять это, его хватило. Впрочем, если бы его бросили в одиночестве, он никуда бы не делся. Он мог лишь лежать и смотреть в небо. Разум его рухнул в Бездну, да так и оставался в ней пленником, лишь временами выныривая в реальность.
  Из особняка вынесли несколько тел, сложив их в стороне и прикрыв сверху то ли прожжённой портьерой, то ли скатертью. Под деревьями в парке, подальше от пожарища, разместили и других пострадавших. Часть их лишь чуть шевелилась, некоторые, повернувшись на бок, выворачивали кишки. Один практик средних лет с остриженными светлыми волосами и двумя плашками на плече оказался под тем же дубом. Сначала он лежал без чувств, затем вроде бы пришёл в себя, сел на землю и начал раскачиваться на месте. Производимое им гудение давило на уши, пробуждая подспудное желание врезать уроду - и посильнее - лишь бы тот заткнулся. Его пробовали успокоить, но тщетно. Помогавший пострадавшим народ разошёлся, и слушать гудения предоставили Мирту с арсирианцем.
  Они слушали. Мирту казалось, что в его заполненной тёмным дымом голове басовито гудит натянутая от уха до уха струна. Незримый мучитель то и тело ударял по ней, порождая раздирающую вибрацию, что убивала тишину. Хотелось плакать. Монах, наконец, поднялся и подошёл к раскачивающемуся практику. Заговорил с ним, встряхнул за плечи. Его не слышали и не слушали. Тогда старик положил ладони на белёсую голову, не иначе как, вознамерившись прочесть молитву. Если бы мог, Мирт бы скептически хмыкнул. Но задумка монаха на удивление сработала. Практик затих и даже перестал качаться. На них обрушилась блаженная тишина - треск пожара, то и дело звучавшие глухие хлопки и многоголосое людское столпотворение сейчас воспринимались именно как тишина. Мирт словно бы даже расслышал тревожное щебетание птиц в кронах деревьев.
  Продлилось это блаженство недолго.
  "Оглушённый" практик открыл закатившиеся глаза. Белки в них исчезли, налитые кровью. Он оскалил зубы и попытался схватить монаха за руку, которой тот придерживал его. Арсирианец лишь чудом успел отпрянуть. Поспешное движение заставило старика споткнуться и упасть за пятую точку. А очухавшийся зубоскал уже вскочил на ноги. Ничего человеческого не было в его взгляде. Лицо сделалось звериной мордой. Кровавые буркала взирали на распростёртого перед ним старика, скрюченные пальцы потянулись к его шеи. Широко раскрытый рот исходил слюной. В глотке безумца клокотало.
  Кто-то это заметил и предупреждающе закричал. Мирт лишь смотрел. Жуткий страх поднялся у него из живота, вытеснив даже тёмную пропасть в мыслях. На зубоскала навалились, попытались образумить. Тот яростно огрызнулся. Щёлкнули капканом сомкнувшиеся челюсти. Удар наотмашь и доброжелатели, взвизгнув, отлетели в сторону. Никто не использовал магию, даже не подумал пустить её в дело. Примитивные инстинкты завладели ими всеми.
  Зубоскал навис над лежащим в траве монахом, что выставил перед собой слабую старческую руку. Слюни падали ему на грудь. Арсирианец протяжно с хрипом втянул в себя воздух.
  Кто-то более решительный обрушил на безумца массивный стул с высокой спинкой. Качественная работа, хороший сорт дерева - такая мебель могла служить десятилетиями. Удар - от страха или по осознанному стремлению - вышел на славу. Послышался хруст. Спинка стула треснула. Одержимый повалился навзничь. Череп его был проломлен. Из открывшегося месива костей и серого губчатого вещества, в который превратился правый висок зубоскала, пульсирующими толчками выбивалась кровь. Он лежал на земле и скрёб её скрюченными пальцами - то были рефлекторные судороги, а может и проявления не получившей выхода голодной животной ярости. Продолжались они весьма долго.
  Арсирианец поднялся и поблагодарил своего спасителя. Мирт взирал на них снизу вверх. Лучше бы этот безумец добрался до шеи - только не старика, а его собственной, и тем освободил от предстоящего. Но этого не случилось, и Мирту оставалось лишь продолжать лежать и таращиться в небо. Тьма и смерть не пожелали забрать его, оставив на растерзание жизни. Он тихо заскулил от отчаяния.
  Суета вокруг пожара всё длилась, накатывая волнами. Из паркового пруда вёдрами таскали воду, силясь сбить пламя. Огонь пылал, даже не думая утихать, напротив - только разгорался и набирал буйства. Глухие взрывы звучали чаще. Зевакам приходилось отходить дальше от огненной топки, прикрывая глаза ладонями. Испятнанное чёрным кляксами небо прорезали алые всполохи - это было даже красиво. Кто-то командовал, тщась навести хоть какой-то порядок. Прибыл отряд городской стражи, ведомый знакомым усатым офицером. Их появление вызвало новый всплеск воплей. Стражники принесли новости. Оказалось, безумство имело место не только у горящей резиденции Ордена. Что-то не поддающееся осмыслению начало происходить и в городе. Туда срочно требовали магов, как будто им здесь не хватало своих проблем.
  Мирт сделал протяжный вдох и ещё более протяжный выдох. Всё в нём размягчилось, сознание на миг уплыло, но силой воли он удержал его. Перевернулся со спины на бок и приподнялся, опираясь дрожащей рукою о дубовый корень.
  В это мгновение всего в дюжине метров от дерева прямо в воздухе раскрылся радужный проём портала. Из вихрящейся воронки, словно через обычный дверной проём шагнул его магичество, милорд-архимаг Маркус Див. Двухсотлетний чаротворец. Один из Заседающих в Высшем Орденском Совете. Затворник. Скиталиц астральных путей. Почти не человек, а скорее сущность, столь превосходящая по своему Дару каждого из них, сколь пусть и жалкий в творении чар Мирт превосходил в данном отношении порхающих по парку воробьёв.
  Внешне, впрочем, разделяющая их пропасть в глаза не бросалась. И если бы не радужные дыры, пронзающие ткань самого бытия, Мирт, как и большинство обывателей, повстречавшись на улице с этим человеком, прошли бы мимо и вовсе не признали архимага. Но Иов Суровый к таким не относился. На правах временного орденского управленца он был тут как тут. Пришедшая подмога для него сейчас становилась спасительным знаком свыше, пусть в чародейских кругах и не приветствовались подобные аллегории. Маги имели краткую беседу, в ходе которой Искоренитель несколько раз упомянул Лампу Альхазреда. Никто сторонний за всё время разговора подойти к ним не осмеливался. Затем архимаг велел Иову и командиру прибывших стражников сосредоточиться на наведении порядка в округе. Сам он двинулся к центральному входу в резиденцию Ордена. Крыша здания, словно в предостережение, как раз с треском просела внутрь, выплеснув из окон ревущие языки пламени.
  Практики и прочий народ отшатывались с пути чародея.
  Маркус Див - человек на вид средних лет, с короткими седыми волосами, болезненно худым лицом и двумя сияющими сапфирами на месте глаз, - поплотнее закутался в простой серый плащ и ступил прямиком в огонь. Багряные вихри, точно разумные твари, накинулись на жертву, саму идущую к ним в пасть. И стекли с неё, как если бы это было уже не пламя, а безобидная туманная влага. Плащ архимага осветился лёгкой серебристой дымкой.
  Мирт видел всё это, застыв в полулежачем положении.
  С западной стороны здания обрушилась часть стены. Огненный шлейф окутал торчащие каминные трубы. Но никто из зевак даже не ахнул по поводу скрывшегося в бушующем пекле человека. О нём волноваться не стоило.
  Появление архимага принесло некое успокоение, что передалось Иову, а от него остальным. Особо впечатлительные ещё кричали и заламывали руки. Таких Искоренитель, ничтоже сумятившись, лупил ладонью по щекам, приводя в чувство. Столь грубый метод оказался вполне действенным. Не потребовалось никаких чар. Поздно было пытаться ещё что-то спасать. Потеряло всякий смысл и таскание воды. Страсти постепенно поулеглись. Переставшее дёргаться тело безумца прикрыли сверху, спрятав малоприятную картину размозжённого черепа. Сделавший это лысый незнакомец отвернулся от трупа и скользнул по лежащему на земле Мирту круглыми совиными глазами. Люди собирались кучками, смотрели на пламя и на смоляную клубящуюся тучу, поднимающуюся от пожарища.
  Иов организовывал две группы практиков. В одну вошли те, кто должен был охранять уцелевшее имущество. В другую - отправляющиеся в Камеш, дабы разобраться с ерундой, что там стряслась. Сам Искоренитель и ещё двое белобородых старцев, одним из которых оказался их знакомый из подвального каземата, намеривались переориентировать воздушные потоки и тем отклонить дымный столб в сторону от города. По крайней мере, попытаться сделать это.
  В воздухе кружились сотни серых "мотыльков". Водили хороводы, взмывали ввысь и испугано разлетались, подчиняясь порывам ветра. Лёгкие мановения разрывали их тончайшие крылья и тогда на землю опускались лишь хлопья грязного пепла. В резиденции Ордена горела библиотека и рабочие архивы. Ржали лошади, вовремя выведенные из конюшни и теперь бесхозно бродящие по парку.
  Вновь что-то грохнуло. Из пожарища, словно из жерла вулкана, вылетело сразу две огнехвостых "кометы", прорезавшие дугой запятнанное чёрным небо. Закопчённые лица зрителей проводили их взглядами в направлении городской окраины.
  От этих взрывов или нет, но отступившая было головная боль вернулась с новой силой. Волосы у него на затылке и на руках встали дыбом, как в детстве от внезапного испуга. Мирт застонал и уткнулся лбом в землю, как когда-то утыкался в плечо отца. Незримый палач саданул его по макушке огромным топором. Череп лопнул ровно посередине, края разлома раскрылись, грозя выплеснуть наружу внутреннее содержимое, обратившееся в горячий кисель. Мирт взмолился, чтобы, если это и случилось, то поскорее, лишь бы боль ушла.
  Некто положил ладони ему на голову. Некто попытался прикрыть трещину в его черепе и тем сохранить ему жизнь. И тогда Мирт познал величайшее чудо, какое ему когда-либо доводилось испытывать в жизни. Не увиденный ранее цветастый порта архимага, ни что-либо ещё не могло сравниться с ним.
  Его череп невероятным образом сросся обратно, вновь сделавшись цельным. Мозги остались на месте, и к ним даже вернулась способность соображать. Сокрушающая боль уменьшилась до обычного состояния. В ушах ещё звенело, крупная испарина выступали на всём теле. Мирт как рыба хватал сухой горький воздух. Его выпученный взгляд блуждал по сторонам.
  - Ну, вот, теперь должно быть полегче, - послышался голос арсирианца. - В чём же ты так замарался, бедное дитя?
  Мирт не ответил. Он распластался на траве, ощущая, как большой близкий жар греет спину. Всполохи огня плясали на бугристом стволе дуба, на траве и на толпящемся повсюду народе. Мирт был обессилен, раздавлен, опустошён. И он страдальчески улыбался, хотя улыбаться ему было совершенно не с чего.
  К ним подошёл Иов Суровый. Искоренитель схватил Мирта за грудки, без видимых усилий вздёрнул с земли и как следует встряхнул.
  - Зачем?! - прохрипел маг. Без всяких пояснений было ясно, о чём он. Мирт глядел в старческое лицо, что прорезали новые глубокие морщины, со следом сажи на щеке. - Я прикрывал нас. Её чары не повредили бы никому, будь она в ошейнике или без него.
  Мирт висел в его хватке безвольной тряпичной куклой.
  К Искоренителю подступил монах, что-то прошептал ему на ухо. Гневности во взгляде старика это, впрочем, не поубавило.
  - Я обманулся на твой счёт. - Иов вновь обращался к Мирту, как будто это имело какое-то значение. - После того, как дёрнулся тот второй... Вы, сволочи, провели меня.
  Напоминание о провале отозвалось в старике нервной судорогой. Он покосился в сторону пожарища. Продолжающей пылать дымной топки, в которой сгинул Маркус Див. Сорганизованные маги уже сомкнули кольцо, пуская в ход вынесенные из огня артефакты и стремясь перенаправить воздушные потоки.
  В этот момент Мирт и ударил.
  Короткий нож появился словно бы из ниоткуда. Он целил в грудь удерживающему его врагу. Многое сегодня обрушилась на старика, но все тяготы не сломили его твёрдости. Ни той показной, что предназначалась для заглядывающего ему в рот молодняка из практиков, а внутренней, составлявшей его суть. Иов Суровый среагировал на удар. Нож лишь разодрал ему одежду, в лучшем случае оцарапал руку, а Мирт уже летел вверх тормашками. От удара воздух вышибло из груди. Но нож остался у него, и он вскочил на ноги... Монах был тут как тут. На удивление ловко выбил оружие и сделал Мирту самую простую подножку, от которой тот уже без сил рухнул на землю. Сколько раз за последний час он поднимался с неё и вновь падал.
  Над ним возник Искоренитель. Меж пальцев занесённого для удара кулака проскальзывала вереница трескучих искр. Тут же стражники с обнажёнными мечами. Седовласый знакомец из подвала с подпалённой и ставшей похожей на мочалку бородой также не мог пройти мимо возникшей заварушки. Арсирианец вскидывает пустые ладони им навстречу. Мирту уже всё равно. Вернее, он желает, чтобы услужливый старикан сгинул прочь и не мешал врагам вымещать ярость от своего поражения. Тогда для него всё это скорее кончится. Он не настолько наивен, чтобы не понимать, что Иов Суровый недаром носил своё прозвище.
  Но на счастье или на беду Мирта вновь спасло явление "высших сил". Из и не думающего утихать пожарища, словно огненный дух из адской Бездны, возвратился его магическая светлость.
  Пламенные языки стекли с архимага рыжими ручьями, не оставив и следа на одежде. Лёгкое дымное курево поднималось над Маркусом Дивом. Взгляд его ещё мгновение сохранял безжизненную серебряность скульптурного изваяния. Но вот он прояснился. Под сторонние вздохи чародей направился к Искоренителю.
  Иов проглотил свою суровость. Голова его против воли чуть втянулась в плечи, спина чуть ссутулилась.
  Архимаг бросил на траву колдовскую лампу. Прожжённая в нескольких местах, покрытая слоем копоти, - древня реликвия сделалась полнейшей рухлядью. Из её носика струился серый дымок, напоминающие теперь скорее дым дотлевающей головни, чем "дыхание" иной стороны.
  - Опасные направления избрали вы для своих экспериментов, - произнёс Маркус Див. - В нашем тихом городе случился Прорыв Тьмы. И кто же активировал его Исток?
  Немигающий взор упал на Иова и не сходил с него, вгоняя голову старика всё глубже в плечи.
  - Это твоя вина Искоренитель - ты допустил ошибку, не просчитал вероятности. Лишь волей случая в это день я оказался в области, ощутившей разрыв реальности... Ты не оправдываешься - это сохраняет тебе честь. И потому тебе и разгребать последствия. Тем более, насколько я понимаю, в ближайшее время помощи нам ждать будет неоткуда.
  - Вы считаете, что Орден и власти не помогут нам? - промямлил Иов.
  - Скорее всего, они объявят полный карантин в округе. И поступят верно. Именно на этом я настаивал в переданном мной сообщении.
  - Для этого могут быть предпосылки?
  Уточнять, что за сообщение и когда его успели передать, Иов не стал.
  - Они уже есть. - Архимаг кивнул на подёрнутое чёрным маревом небо. - Я прикрыл его исток Прорыва - пространственная прореха зашита. Но она существовала более получаса, а значит, последствия не заставят себя ждать.
  - Лампа уничтожена? - Иов смотрел на лежащий у его ног сосуд. Трава вокруг на глазах жухла и серела, словно тоже попала под воздействие огня.
  - Иного способа быстро погасить её я не нашёл. Здесь сохранились лишь остаточные явления... Я хотел бы услышать, откуда у вас взялся сей артефакт. Признаться, прежде я много читал о подобном, но никогда не сталкивался лично.
  Чуть приободрившись от возможности быть полезным, старик пересказал архимагу события предыдущего дня, связанные с арестом сектантов, последовавший за этим допрос, на котором он, Иов, абсолютно всё контролировал вплоть до... вмешательства проникших в их внутреннюю структуру предателей. Что и привело к последствиям, которые они теперь разгребают. И ещё будут разгребать.
  Архимаг обдумывал полученные сведения. Держащийся на отдалении, но внимательно наблюдавший за ними народ не смел прерывать его мысли болтовнёй.
  - Многое проясняется, - наконец заключил Маркус Див. - Искоренитель, ты допустил перенос Истока Тьмы и сопутствующих артефактов в орденское хранилище с его объёмными энергетическим аккумами, астральными проводниками и стабилизаторами. Ты позволил активировать Исток и тем запустить цепную реакцию. Только так прореха меж планами реальности и могла возникнуть. Прореха, достаточно широкая, чтобы через неё прошёл любой желающий. Кто-то спланировал рисковую комбинацию. Кто-то был хорошо осведомлён об имеющимся у здешнего представительства магическом имуществе, в том числе из Запретного Списка. Кто-то использовал тебя Искоренитель.
  Иов исподлобья глянул на так и лежащего без движения Мирта. Тот слушал их разговоры, закусив нижнюю губу. Предателя на время оставили в покое, дав собраться с мыслями. Но вот пробил и его час.
  Маркус Див проследил за взглядом Искоренителя. Заточенное ледяное копьё проломило Мирту грудь, пригвоздив его к земле, заморозило воздух в лёгких, сковало по рукам и ногам, обратив мозг в твердокаменную сосульку.
  - Семейный Дар, - произнёс архимаг, чуть склонив седую голову к плечу. - Скорее провидческий, чем практический. Высокая чувствительность к колебаниям эфира, высокая проводимость, но слабый потенциал чаротворения. Занятное сочетание... Но не слишком. Флюгер, вращаемый магическими потоками. Мальчишка подтолкнул процесс, но далее ведьма замкнула Исток на самоподдержание. И теперь нам остаётся лишь гадать, какими это отзовётся последствиями.
  К Мирту никто не притрагивался, но стоило архимагу отвернуться и тем оборвать между ними связь, как его отбросило в сторону, словно лягнула копытом лошадь. Втягивая со свистом воздух сквозь сузившееся до размеров игольчатого ушка горло, он был способен лишь скрежетать зубами и выгибать дугою хребет.
  - Щенок, за это тебя следует сперва распять, затем сжечь, а обгоревшую плоть перемолоть и развеять по ветру. - Архимаг всматривался в закопчённое гарью небо и словно бы прислушивался к чему-то отдалённому.
  Оставшиеся без резиденции практики и прибывшие стражники готовы были немедля исполнить всё перечисленное, стоило лишь архимагу кивнуть им, давая на то дозволение. Но сейчас Маркуса Дива занимали иные вопросы.
  - Довершай здесь дела, Искоренитель, - велел он Иову. - Ты остаёшься за главного, больше некому. Город и ближайшую округу необходимо тщательно прошерстить. Пусть твои практики берут всё уцелевшее, из относящегося к боевым чарам. Вам предстоит показать своё умение... Я направляюсь к городскому главе, вам окажут всяческую поддержку. Сам я постараюсь быть в наиболее напряжённых местах... Шевелитесь. Каждое мгновение на вес золота.
  Слова архимага ещё звучали в воздухе, а возле него уже раскрылась радужность портала, в которой он и скрылся. Лёгкий хлопок и лишь сизая дымка напоминает о том, что здесь только что свершалась почти что божественная магия. Силы чаротворец не жалел. Золото упущенных мгновений было дороже.
  - Беда в городе!!! - опять крики. Запыхавшийся мужик, не иначе из мастеровых, похоже, бежал всю дорогу. - Кто тут за набольшего? Чего маги-то спят?! Тама сущий ад - демонюги людей рвут прямо посреди улиц!
  Забыв о существовании Мирта, Иов бросился доукомплектовывать боевой отряд. Становилось очевидно, что отряд требовался именно боевой.
  Здание резиденции обращалось в чёрный остов из обгоревших балок и печных труб. После того, как из пожарища вынесли Лампу, а оставшиеся в хранилище артефакты либо разрушились, либо излили заключённую в них силу, напор огня пошёл на убыль. Стропила крыши, а следом и верхние деревянные этажи провалились внутрь. Но каменные стены первого этажа уцелели. Впрочем, толку от них теперь не было никакого. Всё что могло выгореть - выгорело и обратилось в головни да руины, дымящиеся посреди истоптанного, заваленного хламом парка. Но даже тогда в этой груде ещё продолжало что-то взрываться и искрить фейерверками.
  ...Казалось, дыхание уже не восстановится, и он попросту задохнётся, что и явится его издевательской казнью. Но ожидания вновь не оправдались. Перед глазами плавали красные круги. Он был разбит. И зачем-то всё ещё жив.
  Мирт увидел перед своим лицом старые стоптанные сапоги. Он узнал Искоренителя по алой окантовке подола его плаща. Один из этих сапог, словно на голову ядовитой гадюки, опустился на пожранную огнём и неведомо чем ещё чародейскую лампу. Каблук легко проломил истончённый металл, сминая и обращая его во прах. В истории лампы безумного фуарлонца Альхазреда - вполне возможно, что последней из существующих в мире, - была поставлена жирная точка.
  Иов склонился и извлёк из груды трухи небольшой предмет треугольной формы. Держал он его кончиками пальцев. Затем завернул в извлечённый из кармана платок и убрал с глаз окружающих.
  Между тем к Мирту протянулась пара крепких рук. Его подняли с земли, зажали между железными нагрудниками и куда-то поволокли. Про него всё же не забыли.
  
  5
  
  В следующие дни их вышвырнуло из привычной картины жизни в жуткую фантасмагорию. Врата в Преисподнюю раскрылись прямо посреди Камеша.
  Рассказать о том хоть сколь-нибудь связно навряд ли возможно. Разум каждого из находящихся в городе словно бы прибывал в тумане. В тягучей муторной придавленности. Крик вяз в воздухе, и эхо не возвращало его. Мгновение, и ты уже не помнишь, от чего кричал, отчего топорщатся волосы у тебя на затылке. И кто кричал?.. Взор застит лёгкая, но неотвязная дымка, чуть смазывает очертания предметов, рассеивает внимание. Состояние полудрёмы, когда уже воспринимаешь реальность, но в неё ещё вплетаются отголоски только что пережитого кошмара. Всё кажется не совсем настоящим, не достаточно материальным, готовым в любой момент исказиться, а то и обратиться в туже дымку, что развеется на ветру. И нет уверенности: не спишь ли ты до сих пор, не снится ли тебе происходящее вокруг?.. Не верь глазам своим, как и прочим органам чувств. Не может подобное происходить в яви... Верь глазам своим! Ведь внутреннее чутьё твердит, что всё "взаправду" и, умерев в своей полудрёме, ты умрёшь точно и окончательно. А потому - не стоит слепо таращиться в стену посреди тёмного переулка. Если там чуть ранее и зияло окно в мир твоих потаённых грёз, то теперь оно исчезло. А шорохи за спиной приближаются. Беги! Спасайся! Адское отродье всегда голодно до человеческого мяса, а нюх у них не хуже собачьего.
  Отряды практиков и переданных им в подкрепления стражники, а также нескольких церковников из городского прихода патрулировали улицы Камеша и прилегающие к городу дороги с выселки. Рабочим жезлам, чарам разных мастей, равно как и обычным стрелам с мечами, а там и святой воде - всему нашлось применение в эти страшные дни.
  Кошмарный сон больного сознания - вот что это было и ничто иное.
  Каждые два часа в городскую ратушу, без особого желания, но предоставленную местным главой под штаб чрезвычайного управления являлись посыльные с докладами по текущей обстановке. Иов Суровый принял на себя общее руководство не только орденского представительства, но и городской управы. Выбора у него особого не было. Равно как и времени на сон или иную отвлечённую деятельность.
  В докладах, в частности, сообщалось следующее.
  Церковь Богоматери Всепрощающей, что на Блошином Конце, в одну ночь вся поросла тернием и дикими вьюнами. Стены покрылись сырой плесенью. Окна снаружи сделались мутные и словно закопчённые. Крест накренился.
  Пришедшие на утреннюю службу прихожане обнаружили внутри местного настоятеля - отца Геона. Церковник лежал на полу перед амвоном. Руки его были раскинуты в стороны. На ладонях сквозные раны. Также раны имелись на ступнях. Отец Геон лежал в лужи собственной крови. Пошевелить конечностями он не мог, словно его настиг внезапный и полный паралич, лишь двигал головой из стороны в сторону. Одна половина его лица была сведена судорогой, вторая расслаблена. Глаза смотрели вверх на купол.
  Внутри церкви царил беспорядок. Подсвечники и аналои повалены, равно как и многие иконы. Алтарь, впрочем, разграблен не был. В воздухе ощущался запах застоя и нечистот.
  Отец Геон пребывал в спутанном сознании. Никаких сведений о напавших на церковь, равно как и что-либо о случившемся, добиться от него не удалось. Он лишь шептал о некоем огромном пауке, что ловит души грешников в свою железную сеть. Паук, по утверждению слуги божьего, всё время глядит на него. Ждёт.
  На внутренней стороне церковного купола в полумраке различались некие серебристые нити, натянутые от стены к стене. Выяснить, что это, не удалось.
  Пострадавший был отправлен в городскую лечебницу у Восточного Выезда. Там он вскоре и скончался.
  На следующую ночь церковь на Блошином Конце была сожжена. Причиной погрома явились многочисленные слухи о "проклятом месте" и "нечестивом служителе", появившимися сразу после обнаружения настоятеля.
  Аналогичная участь могла постигнуть и главный городской храм Святого Духа, что на Тележной улице. Но там явившихся поджигателей поджидал отряд стражи. Народ удалось разогнать, хотя без беспорядков и не обошлось. Более того, несколько погромщиков погибли. При этом безумцы лезли на вооружённых вояк с таких исступлением, что буквально сами насаживались на выставленные алебарды.
  За прошедшие дни двадцать два человек были убиты или покончили с собой в домах вокруг центральной рыночной площади. Среди них мужчины и женщины возрастом от шестнадцати до шестидесяти восьми лет. Днём ранее во время пожара на площадь упало несколько "комет", разлетевшихся веером багряных искр. Более часа из ям, образовавшихся на местах падений, исходили густые дымные клубы, вызвавшие рвоту у надышавшихся ими.
  Когда истечение дыма прекратилось, то, по словам очевидцев, повисла гробовая тишь. Люди в близлежащих домах тогда все как один бросили таращиться в окна на "бесовские козни". Большинство просто село на месте и безотчётно уставилось перед собой, словно сомнамбулы. Какие помышления в эти мгновения занимали их головы - неизвестно.
  Но нашлись и те, кто, по словам тех же очевидцев, видели странное.
  Один из мужчин - известный цирюльник, причём в годах - принялся гонять "чёрный собак" по своей комнате. Заверения жены и детей о том, что никаких собак в доме не было, его не убеждали. Также была женщина, которая рыдала и качала на руках своего ребёнка, умершего и похороненного год назад. Ещё некоторые видели "ходячего скелета", другие целое стадо свирепых свиней, бегающих между домами и кусающих всех встречных.
  Относительное затишье на площади длилось недолгого, сменившись периодом бешенства.
  Пожилая женщина вцепилась ногтями и располосовала лицо собственному мужу, обвиняя его в том, что на протяжении многих лет он изменял ей с соседкой. Муж в свою очередь обвинил жену в ведьмовстве и ответил ей кулаками.
  Женщина выпорола двоих своих малолетних детей столь неистово, что использовала для этого сначала розги, а затем и палку от швабры. В результате впавшая в слепое неистовство мать рассекла детям кожу на спине и ягодицах. Сломала несколько костей. На крики сбежались соседи. Женщину удалось оттащить в сторону, но и там она продолжала размахивать палкой, жажда довершить расправу. Угомонить её было невозможно. Пришлось связать, при этом безумная пыталась рвать верёвки зубами. Дети были отправлены в лечебницу.
  Добропорядочный пекарь на Сенной улице. Уважаемый многими человек, глава большой семьи. Лёг вечером со своей супругой спать в обычном порядке. Наутро женщина проснулась в кровати уже со "зверем". "Зверь" имел внешний вид человека - её мужа, но при этом он хрюкал и предпочитал перемещаться на четырёх конечностях. Спрыгнув с кровати, "зверь" в исподнем стал носиться по дому, круша всё на своём пути. Затем набросился на окорок сырого мяса, хранящийся в кладовке. Сожрал всё и испражнился прямо в штаны. Ни жена, ни дети не смогли образумить пекаря. На попытки удержать его силой, тот начинал кусаться. Пришлось набросить ему не шею петлю и свести в хлев, где и запереть. Был вызван лекарь, а также церковник. Когда они вошли в хлев, пекарь был обнаружен совокупляющимся с одной из свиней. Лекарь определил полное умственное помешательство. Церковник настаивал на одержимости. Во избежание ещё больших неприятностей, безумец был оставлен в хлеву, помещённым в отдельный загон.
  Случай с сапожником, держащим лавку у северного края площади. У этого мастера заказывал башмаки с бархатной отделкой сам глава Камеша. По словам близким тот всегда был заядлым матершинником, а тут вовсе забыл все прочие слова, кроме скабрезных. Также начал видеть множество летучих мышей, якобы заполонивших мастерскую и висящих по всему потолку. Никто другой никаких мышей не видел. Через сутки сапожник был найден у себя в комнате под кроватью с перерезанным горлом. На лицо явное самоубийство.
  Имел место случай с женщиной, на которую, по её заверениям, напала "адская псина" с угольно-чёрной шкурой, горящими глазами и серным дымом, исходящим из пасти. "Псина" пыталась вырвать из рук матери ребёнка. Отогнать создание удалось лишь крестному знамению и призыву имени Господнего, услышав кое, та заскулила и зарылась "обратно в землю".
  В городскую управу поступила масса донесений от горожан. По большей части доносы на соседей и родственников о неуплате налогов, мздоимстве, блудодействии, нескольких скрытых убийствах и членовредительстве, а также прочих противозаконных деяниях. Большинство адресов также малообъяснимым образом приходилось на жителей улиц близ центральной площади.
  Помимо указанных - и ряда других - сравнительно небольших происшествий имело место одно массовое и отличающееся совершенно непостижимой нечеловеческой жестокостью.
  Недалеко от центральной площади, там где от неё отходит Складская улица, идущая вдоль городского пруда, имеется тенистый закуток - место под раскидистой кроной векового дуба. Здесь вечно устраивали свои лёжки бродячие собаки, летом кружили полчища плодящегося в заводи комарья, а в сырую погоду поднимался густой зловонный туман. И в те страшные дни именно здесь поселилось истинное Зло.
  Всё началось с пропажи двух женщин, возвращавшихся вечером в день происшествия из гостей и решивших срезать дорогу через малолюдные задворки. На следующее утро отсечённую голову одной из них нашли валяющейся посреди рыночной площади, а голову другой - насаженной на шест, воткнутый в центре крохотного утиного островка посреди пруда.
  Тел обнаружено не было.
  О жутких находках доложили городской страже, но там были заняты выше крыши без того и потому поначалу ничего не предприняли.
  На следующий вечер мимо пруда прогуливалась группа молодых ребят. Под кроной дуба они увидели горящий костёр. Решив, что здесь устроили ночёвку какие-то бродяги, молодёжь решила покуражиться. Вооружившись камнями и палками, безмозглые ухари со звериными воплями двинулись на свет костра.
  Под деревом они увидели некое подобие трона.
  В тени, грубо сколоченное из обломков ветвей, прислонённое к бугристому стволу, располагалось седалище. С его подлокотников свисали многочисленные связки бус и прочих украшений, отражающих алыми бликами свет костра. Ствол дерева над седалищем был утыкан утиными перьями. Земля вокруг выложена гладкими камнями. А на "троне" восседала медведеподобная косматая Тень с единственным багряным оком в центре того, что можно было назвать её "лицом".
  Сжимая в потных ладонях свои палки, молодёжь в первое мгновение проглотила языки.
  Кроме того, у костра, что горел чуть в стороне от дерева, стояло ещё четыре тени. Эти были вполне человеческие, но легче от того не становилось. Тени смотрели в сердце трепещущего пламенного танца. В воздухе разносилось гудение - низкое бессловесное моление одного единственного беспрерывного звука. И сама ночь отзывалась на него звенящей дрожь каждой частицы своей тьмы.
  Затем стоящие у костра обратили внимание на новых гостей. Гудение оборвалось. И тени бросились на молодчиков.
  Вместо камней и палок у них нашлись ножи. Тени не собирались ни пугать, ни куражиться. Тени вонзали ножи в животы и спины оторопевшей молодёжи и проворачивали их внутри. Растерянность от подобного подхода продлилась недолго. Когда осознание реальности происходящего начало доходить до молодчиков, из себя они смогли исторгнуть лишь сдавленные хрипы. Пятеро из шести уже лежали на земле и силились прикрыть ладонями тёплые ручьи, текущие из ран на их плоти. Стенания и слёзы - этим заканчивались жизни несчастливцев. Ножи в руках теней даже теперь продолжали вскрывать им внутренности, вываливая наружу длинные вереницы кишок и расплёскивая потоки крови. Ночь полнили звуки - затихающие стоны, чавканье и мокрые шлепки. Ночь полнили сокровища - разлетающиеся в тёмном воздухе вереницы драгоценных алых капель от двигающихся вверх-вниз обагрённых лезвий. И ещё было тихое потрескивание пламени костра. И заунывное басовитое гудение - возобновившееся молитвопение ночи.
  Только одному из молодняка удалось уйти. Подвывая, скрюченной кособокой походкой с торчащей из спины рукояткой ножа он побежал прочь. Его никто не преследовал. Он собственно и поведал о случившемся.
  Утром на нижних обломанных ветвях старого дуба точно на заострённых пиках торчали пять голов со съехавшими набок ртами и багряными дырами на месте вырезанных глаз. Ещё были следы костра, но никакого древесного трона или кого-то "потустороннего", равно как и тел убитых, найдено не было.
  К ночи у пруда под тенью дерева вновь горел костёр и мёртвые головы, что не стали снимать, слепо взирали на стоящих возле него своими пустыми взглядами. Тьма полнилась гудением.
  Здесь городская стража оказалась начеку. Что объяснялось весьма просто - с ними был Маркус Див. И распоряжения архимага исполнялись беспрекословно, для чего не потребовалось никаких уполномочивающих бумаг.
  Тени у костра вновь выхватили ножи из-под длиннополых одеяний и с прежней молчаливостью двинулись на очередных непрошенных гостей. На этот раз гости не растерялись. Вместо палок у них нашлись алебарды и мечи. С аналогичной же молчаливостью всё это было пущено в дело.
  Вновь брызги крови, недолгие стоны и мокрые чавканья. Расправа заняла не более минуты. Все четыре тени лежали плашмя. В свете принесённых стражниками факелов безликих убийцы обратились обычными горожанами - ремесленниками и торговцами, был даже один молочник с так и надетым под несуразные лохмотья белым фартуком. Теперь они распростёрлись на земле с пронзёнными грудными клетками, раскровавленными черепами и искажёнными в предсмертных судорогах лицами. Мёртвые и совершенно обыденные.
  Из стражей правопорядка ранен оказался один с порезанным предплечьем. Пока перевязывалась его рана, прочие, восстанавливали дыхание и очумело переглядывались, держались подальше от дуба и примыкающего к нему деревянного седалища.
  Непосредственно к дереву подошёл лишь архимаг.
  Горел костёр и древний дуб взирал на них кровавыми взглядами дарованных ему голов. Ночь клубилась, и оборвавшееся гудение словно бы продолжало доноситься откуда-то со стороны приглушённым отзвуком. Всё замерло в ночном мире кроме танца огненных языков костра и порождаемого ими танца фантомов.
  Грузная тень с единственным алым оком в центре овала лица восседала на деревянном троне. Многочисленные тёмные отростки торчали из её украшенного бусами и прочими побрякушками седалища. Два наиболее крупных из них, что могли бы называться "руками", лежали на ещё двух, что могли бы называться согнутыми в коленях "ногами". Беспрестанно колеблющееся по краям алое око глядело прямо перед собой. В нём было лишь холодное пламя в окружении мрака.
  Маркус Див приблизился к Тени.
  Со стороны казалось, что они просто смотрели друг на друга в продолжение нескольким минут. Но с той же стороны любому было понятно, что именно сейчас происходила главная схватка. Украдкой, уголком глаз косясь в том направлении, стражники ощущали, как от разлитого вокруг напряжения дрожат зубы в дёснах. И они боязливо отводили взгляды.
  Тень что-то произнесла. Ночь колыхнулась и навалилась на плечи свинцовой тяжестью. Уши заложило. Тёмная молния обожгла разум.
  Архимаг ответил, проведя перед собой ладонью. Рукотворное солнце воспылало между ним и Тенью. Ночь была сожжена.
  Старый дуб сбрасывал ворохи бурых листьев. Кора его дымилась, дымилась земля. Дымилась одежда Маркуса Дива. Дымились его седые волосы, когда он отошёл от обратившегося в тлеющие головни пустого деревянного седалища.
  Командующий стражниками, осмелев или обезумев от увиденного, обратился к архимагу:
  - Что это... эта... оно...
  - Оно прокляло меня, - коротко хихикнул чародей. - Что бы сиё ни значило. А я благословил его именем Божьим.
  Архимаг прошёл мимо вояк и растворился во мраке.
  ...Сознание мутилось. Не столько от донесений, доставляемых в ратушу стражниками, практиками Ордена и простыми обывателями, сколько от того, что каждый на себе ощущал давление окутавшей город "тёмной пелены".
  Хуже всего прочего был шёпот в голове.
  Сперва он представлялся твоими собственными мыслями - унылыми, мрачными, а потом и пугающими. Мыслями о никчёмности жизни, обречённости существования, в котором подлинное счастье случается лишь в сказках, а в реальности тягость бесконечного выживания, отсутствие семейной нежности, неуважение собственных детей и глупость престарелых никчёмных зажившихся на этом свете родителей. Года идут, а ты ничего не добился. Молодость в прошлом, а старость всё ближе. А дальше что? Пустота - это в лучшем случае. А скорее - бесконечные муки ада. Ведь все смертны и все грешны, нет чистых телом и душой. Удел грешника - ад. Удел каждого. А в нынешние времена ад сам ломится в твою дверь. Смерть бродит под самым боком, собирая обильную дань. Каждый день чья-то смерть отдаётся жуткими слухами, передаваемыми шёпотом в очередях и при случайных встречах. Расправа над матерью-одиночкой, чьи трое малолетних детей остались без малейших средств к существованию. Исчезновение отряда стражников, обходящих ночным дозором улицы, - лишь лужа крови в провонявшем мочой переулке с плавающим в ней клоком выдранным вместе с кожей волос. Жестокая расправа или происки "той стороны"?.. Ещё отдельные части - обрубленные у локтей руки, ступни ног, глазные яблоки и влажные комья внутренних органов, - что находят там и тут по городу, без привязки к остальному телу. И всё это - лишь начало. Лучше уже не будет, только хуже. Подходит очередь умирать не чужим, незнакомым людям, а твоим родным - твоей семье и тебе самому. А как иначе? И стоит ли смирно дожидаться подобного исхода?
  Уже не просто мысли роятся в голове. Чей-то настойчивый шёпот увещает тебя, наставляет и советует. Как избежать страха и всепоглощающей пустоты. За счёт чего можно "откупиться" от них. Или попросту сбежать. Мгновение и не будет тоски, не будет бессонных ночей и волнений, не будет жизненных тягот - есть верный способ сделать так, чтобы ни здесь, ни потом там для тебя ничего не было. Ты погаснешь как задутый огонёк свечи. Куда девается пламя, когда гаснет свеча? Просто исчезает, оставляя после себя лишь быстро рассеивающуюся струйку дыма. Так рассеешься и ты: тело, разум, душа. Ничего и нигде не будет. И это хорошо.
  А ещё хохот среди ночи за окном. Вздёргивает из тягости сна за верёвку прямо на плаху. Ты лежишь, боясь шевельнуться, и смотришь в тёмный потолок. Капли жгучего пота текут по лицу. Нужно дышать, иначе задохнёшься. Но откуда-то - издалека, с улицы, из-за соседской стены, с беззвёздных страшных небес, неведомо откуда, - исходит визгливый шакалий хохот. Не двинуть ни рукой, ни ногой, тебя раздавило и парализовало. Рядом натужно дышат во сне жена и дети. Неужели они не слышат? Захлёбывающийся, визгливый, скрежещущий хохот. Ты смотришь вверх, а твои кишки всё туже стягиваются в холодный клубок. Ни о чём невозможно думать.
  Тени на потолке как от свечей. Но все свечи в доме погашены, тебя окружает мрак. Свечей нет, а тени есть. Тени слышат хохот, дрожат от него.
  Тучи поглотили солнце. Серые давящие дни. Город - это кладбище с надгробьями домов. И под каждым схоронены мертвецы. Такие же как ты. Ходячие мертвецы.
  Ты умер, не заметив того. Это всё объясняет. И всё безразлично.
  
  6
  
  Ужас и гнетущая безысходность продлились семь полных дня. За это время самые слабые покончили с собой, либо впали в полнейшую прострацию ко всему происходящему. Легковозбудимых охватило безумие - таких поубивали обходящие город дозорные отряды из стражи и практиков, некоторых помешанных удалось запереть под замок. Все имевшие место случаи было не пересчитать, но вот ужас начал постепенно отступать, а удушливый полог безнадёги развеиваться.
  Иов Суровый стал главой временного чрезвычайного штаба. Ему вменялось провести расследование причин случившегося "выброса Тьмы". Спасти карьеру Искоренителя это уже не могло, но ему предоставлялся шанс хоть сколько-то реабилитироваться, пока большинство практиков и перешедшая к ним в подчинение городская стража занимались сглаживанием последствий.
  "Темницу", как назвал для себя этот чулан Мирт, в виду уничтожения резиденции Ордена и её чудесного подвала, устроили в пристройке к городской ратуше - глухом, тёмном без окон закутке, вход в который был со двора. Для этого хватило повесить на дверь надёжный замок. Зимой здесь складировали дрова для печей, а летом помещение пустовало. По углам закутка валялись берёзовые паленья, пол был завален обрывками коры, щепками и прочим мусором.
  Иов желал держать предателя поближе к себе.
  Мирта кормили дважды в день. Вместо кровати бросили набитой соломой матрас. За ним выносил ведро с испражнениями пропитого вида старик, приставленный присматривать за безусым преступником. Мирт пару раз пытался заговаривать с бородатым хрычом, но в ответ слышал лишь малоразборчивые бурчания. Он мог бы попытаться побороть его - старикан был хотя и кряжист на вид, и держался с опаской, заходя в пристройку, на что получил должные указания, но и лет ему было явно за пятьдесят.
  Мог бы, если бы ни короткая цепь, прибитая к толстенному брусу стены, на которой его держали, как собаку.
  На третий день заключения, в продолжение которых всем было не до него, Мирта, наконец, посетил Иов на пару со своим дружком-монахом.
  Стоя в полутёмной пристройке с витающей в воздухе пылью, "гости" наскоро рассказали о том безумстве, что все эти дни происходило - и продолжало происходить - в городе. Наиболее яркие подробности Мирт узнал позже, когда остался с арсирианцем один на одни, а пока Иов макнул его, словно нагадившего щенка, в зловонную лужу, одним из главных виновников которой он являлся. Также Искоренитель задался вслух риторическим вопросом, к чему же всё это приведёт? В общем для города и для Мирта в частности.
  Ни к чему хорошему - ясно как день. Но важны детали.
  С ним пытались говорить. Ему рассказывали, его спрашивали. Мирт отмалчивался и даже не вставал со своего матраса. Оставаясь в полулежащем положении, он смотрел снизу вверх на топчущихся перед ним "гостей", крутя на запястье ободравшие кожу кандалы. Он ощущал, как от него разит кислым потом, как смердит от ведра, стоящего в пяти метрах справ. Плевать. Судя по всему, старикана от Ордена и старикана от Престола зловоние также заботило мало.
  Мирта мутило, голова шла кругом.
  Не добившись никаких новых сведений и пока не переходя к пыткам, Иов на время оставил его в покое. Он хотел кое-что показать монаху.
  Искоренитель извлёк из кармана носовой платок и развернул его на ладони, демонстрируя брошь-нигатов и лежащий с ней небольшой треугольный предмет, похожий на черепок от разбитого горшка. Мирт узнал его - именно эта вещь выпала из прогоревшей магической лампы. Тёмный осколок с золотистыми линиями на нём.
  - Что это? - поморщился монах.
  - Почему ты скривился? - вопросом на вопрос ответил Иов.
  - Не знаю... Стало противно, словно ты вдруг решил сунуть мне под нос мёртвую крысу. Почему-то в голове возникла именно такая картина.
  - Эта вещь способна вызвать видения и похуже, - маг тоже кривился, держа осколок на вытянутой руке. - Как думаешь, что это такое? И для чего оно находилось внутри Лампы Альхазреда?
  Арсирианец склонился над предметом, не касаясь его.
  - Внутри лампы, говоришь... Какой-то магический артефакт. Вернее, его часть. Если бы осколок был крупнее, мы могли бы попытаться угадать, какой на нём изображён рисунок.
  - Это их артефакт.
  - Ты показывал его Диву?
  - Ещё нет.
  Некоторое время оба старика молча разглядывали предмет. Затем Иов вновь завернул его в платок вместе с нигатором и убрал в карман. Мирт протяжно втянул в себя воздух, только сейчас поняв, что во всё время их разговора вовсе не дышал.
  Искоренитель перевёл на него взгляд.
  - Лампа уничтожена, - сказал он, - но Тьма остаётся в городе. Она выплеснулась наружу и не желает развеиваться. Её твари продолжают убивать, хотя уже должны были выпасть из нашего бытия восвояси... Законы мироздания непоколебимы. По крайней мере, стоит надеяться, что последние дни этого мира ещё не наступили.
  - Барьеры Творца установлены всему сущему, даже той стороне. Переход между бытийными планами возможен лишь на краткий срок. В любую сторону. Ты сам утверждал мне это... Да, Апокалипсис говорит, что в последние дни Барьеры рухнут и Бездне с её легионами будет позволено вступить в переполнившийся скверною мир, дабы покарать его. Но сейчас Творец ещё с миром, а значит и установленные им скрепы ещё держат. Не какие из прочих признаков покуда не предвещают наступление конца. А значит...
   - Значит, что-то продолжает подпитывать Тьму здесь, на наших улицах.
  - Отсрочить "выпадение" чужаков, как вы это называет, способна лишь магия крови. - Рука арсирианца нырнула в карман и на этот раз вернулась с вереницей чёток, которые он принялся перебирать. - Это тоже было одно из твоих утверждений.
  - Вначале необходимость кровавых гримуаров была безусловна, - согласился Иов. - Но теперь, судя по уменьшившемуся количеству смертей и всем прикидкам, этого было бы мало. Тут нужен тёмных ритуал - подпитывающий Исток, подобный тому, что призвал Тьму к нам. Вернее, нужно его безостановочное поддержание. С задействованием больших объёмов заранее запасённой энергии. И совершаться ритуал должен где-то в пределах города или ближайшей округи.
  - Архимаг ведёт поиск Истока?
  - По мере возможности. Ему приходится распыляться. Он "сшивает разрыв" в пласте реальности, но на месте закрытого почти сразу образуется новый. Пока Исток не будет найден, так и продолжится. - Иов сверлил сидящего на соломенном тюфяке Мирта взглядом хищной птицы, обращённой на лежащую у её лап букашку. - Только то, что Маркус Див нежданно возвратился из своих странствий, до сих пор спасает всех нас от... того, что лучше себе не представлять. Без него имеющиеся в городе силы Ордена, даже в своём полном составе, были бы бессильны. На то и делался расчёт.
  - Ему нужно знать об "осколке".
  - Вероятно. Мне поручено провести расследование и выявить оставшихся участников "кружка" леди Голд. По нашим сведениям часть их не присутствовала в особняке на последнем ритуале. Некоторые из значимых лиц города ведут весьма напористые расспросы среди стражников и даже практиков о случившемся. Все они будут взяты под стражу и допрошены, а в случае обнаружения их причастности к заговорщикам ответят перед Орденом сполна. Никакие индульгенции более не действуют.
  Иов не сводил взгляда с Мирта. Словно что-то решал на его счёт. Также он смотрел на ведьму-крёстную. Мирту не хотелось догадываться о ходе его мыслей.
  Монах мягко, но настойчиво отодвинул Искоренителя в сторону. Присел возле парня на корточки, колени его глухо щёлкнули. Чуть печальное лицо арсирианца скупо улыбнулось, собрав складки морщин на щеках.
  - Я сходил к тебе домой - адрес нашёлся в уцелевших бухгалтерских книгах. Хотел успокоить твоих родителей. Сказать, что в эти дни навалилось столько дел, что ты будешь очень занят, так что даже ночевать придётся на работе.
  Мирт молчал.
  - Но, знаешь, какая странная вышла ситуация? В указанном доме действительно обитает пара стариков. И о них по доброте душевной заботится один "славный молодой человек", которого они называют "сынком". Но живёт он где-то в другом месте. И на самом деле никакой он им не сын, а кто такой, где работает, из какого семейства происходит, они толком не знают. Я сказал им, что ты трудишься в лекарской палате.
  Мирт мог плюнуть в это показушно добренькое лицо и послать его в Бездну.
  Монах вновь изобразил улыбку и отошёл в сторону.
  - Все повинные в прорыве Тьмы должны быть арестованы, - твердил Иов.
  "Тогда заключи в кандалы сам себя", - мог бы сказать Мирт, но он молчал.
  - О твоём участии, пацан, пока известно лишь считанному числу людей. И, чтобы не ходить вокруг да около, я прямо изложу тебе своё предложение.
  Заключённый невольно поднял взгляд, заинтересовавшись.
  - "Разрыв" между пластами реальности - проще говоря, "проход" между нашим миром и не-нашим - не может сохраняться сам по себе столь долгое время. Его должен поддерживать некто, находящийся здесь на нашей стороне... Твари из Бездны пируют на наших улицах. Уже погибли десятки человек - каждый день мы находим обезображенные тела. Перед смертью они претерпели жуткие мучения. Женщины, дети... Практики со стражниками делают, что могут. Но, чтобы остановить это, чтобы спасти людей, сперва требуется надёжно закрыть "разрыв".
  Искоренитель не шагал из стороны в сторону, не вздыхал и не играл эмоциями. Оставаясь на месте, он лишь смотрел на Мирта, произнося свою речь размеренным сухим голосом.
  - Будут ещё более честен - на данный момент ты наша единственная ниточка к обнаружению Истока и другие искать некогда. Если ты поможешь выйти на тех, кто поддерживает "разрыв", ты получишь снисхождение за своё преступление, - закончил он. - Возможно, тебя даже отпустят на свободу.
  И вновь Мирту было что сказать, а вернее спросить. И вновь он смолчал.
  Иов чуть подождал ответа, не дождался и продолжил:
  - Если откажешься говорить, то я сам лично буду выдирать из тебя нужные сведения в этой пыльной дыре. В помощь мне огонь, клещи, ножницы и прочий инвентарь. Я вымараюсь в твоей крови по локти. И в итоге либо добьюсь своего, искалечив тебя, либо не добьюсь - и ты сдохнешь раньше. В моём положении других путей нет, сам понимаешь. Расклад я тебе изложил - простой и понятный. Подумай хорошенько. Даю тебе на это пару минут. Время пошло.
  Мирт не говорил про дешёвые (или нет) запугивания. Не говорил и про молчаливую доблесть мученичества за идею, что прозвучало бы наигранно уже с его стороны. Он молчал. И размышлял. А время истекало на незримых, но совершенно осязаемых часах его жизни.
  - Ладно, - вздохнул Искоренитель. - Тогда приступим.
  В кармане камзола нашлись небольшие щипцы, которые он извлёк. Иов подошёл и ударил его железной рукояткой по лицу. Мирт свалился с матраса. Звякнула цепь. Не успел он втянуть в себя воздух и ощутить во рту медный привкус разбитых губ, как старик с совсем не стариковской силой упёрся коленом ему в шею, пресекая любые попытки сопротивления, а заодно и частично дыхания. Мирт ощутил, как Искоренитель отогнул большой палец его правой руки. Вновь лязгнули кандалы. Неизвестно для чего изначально предназначались те щипцы, но вот для вырывания ногтей они подходили вполне.
  - Сейчас заговоришь, сучий потрох. - Иов сильнее надавил на шею, вовсе перекрыв доступ воздуха. - Хотел увидеть "тёмную сторону" реальности? Теперь не только увидишь, но и ощутишь её на собственной шкуре.
  Мирт сдавлено захрипел.
  Его палец обожгла боль. Он дёрнулся, рискуя сломать шею под коленом старика. Щипцы сорвались. Иов помянул Бездну и вновь навалился на него.
  Мирт мычал обезумевшим телёнком, зажатым в тесном стойле на бойне.
  - Прекратите, - раздался рядом голос монаха. Затем последовала какая-то возня. - Не уподобляйтесь хотя бы вы.
  - Другого пути нет.
  - Это тоже не выход.
  - Проверим и узнаем.
  Получив секундную передышку, Мирт сумел вдохнуть поглубже и завыл:
  - Я не хотел, чтобы вышло так! Никто не говорил, что будет так!.. Если Пастыри и знали, если знала сестра - я про это не знал!.. Я почти ничего не знал... Лучше бы я умер в подвале...
  Теперь он не молчал.
  Его сотрясали рыдания. Они копились все последние дни, набухали и тяжелели где-то в груди. Сжатые, запрятанные, словно их вовсе нет. Но они были и, найдя слабину в панцире, что он пытался надеть на себя, хлынули наружу.
  Исчезло давление на шею. Ободранный палец зудел, под ногтём запеклась кровь. Мирт этого не замечал. Он корчился на полу, расплющенный как таракан. Ничтожный, жалкий слабак.
  - Катастрофа уже случилась, - произнёс арсирианец где-то над ним. - Ошибся и Орден и Престол. Ошиблись и наши недруги. Силы, о которых страшно помыслить, вырвались из повиновения. Да, они никогда и не были в нём на самом деле. Кто-то третий использовал всех нас... Но отчаиваться нельзя. Будем уповать на Бога и заступничество Его. Сами тоже будет делать, что в наших силах.
  Старик приподнял Мирта с пола, привалив спиною к столбу. Убрал с лица грязные сосульки волос. И улыбнулся.
  - Ты должен помочь. Ни Ордену, ни Престолу - простым людям, живущим и умирающим сейчас в этом городе. Надо остановить Смерть... Помоги нам. Пожалуйста.
  Подспудные рыдания ещё сотрясали Мирта. По лицу текли сопли и пот. Хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось перестать быть и чтобы всё это разом закончилось... Хотелось, чтобы его пожалели.
  Он вновь молчал. Но теперь это было иное молчание.
  Когда Искоренитель тоже нагнулся к нему, Мирт вздрогнул. Растрёпанный, с красными от лопнувших сосудов глазами старик коснулся его шеи. На этот раз боли не было. Он застегнул на нём ошейник.
  - Спрячешь под воротник, чтобы никто не видел. Это избавит от соблазна бежать. Также это нигатор магии - обычная процедура.
  Мирт не спорил. Теперь ему хотелось только пить.
  - Там в подвале была твоя сестра? - спросил Иов.
  - Да.
  - Твои настоящие родители тоже в этом замешаны? Они были в том особняке с леди Голд? Они погибли там или были арестованы?
  Мирт помотал головой. Горло совсем пересохло, он с трудом мог говорить:
  - Их там не было. Я думал... боялся... но их там не было.
  - Мы найдём их! - на парня полетела слюна.
  Он прохрипел:
  - Они живут далеко, в другом месте... Наверное, уже переехали и оттуда, раз это случилось. Я не общался с ними семь лет, с тех пор, как поступил в Академию. Потом мне лишь передавали от них послания незнакомые люди, находившие меня. А те старики в городе - я прикрывался ими. Они ни о чём не догадывались. Не трогайте их - они хорошие люди.
  - Семейка дьяволопоклонников!
  - Ты видел прежде "осколок", что выпал из магической лампы? - спросил монах, отстранив Иова в сторону. - Я заметил, как ты на него смотрел.
  Мирт покачал головой.
  - Но ты знал, что нужно делать там в подвале. Сбросил лампу с подноса-нигатора, позволив ведьме активировать чары.
  - Я не знал... я лишь почувствовал это, - Мирт подбирал слова. - Это моё... проявление моих способностей. Я ощущаю течение магии. Словно вижу, как сплетены разные чары... Вижу, но мало на что могу повлиять... Я расскажу, всё что знаю. Поможет это или нет... Только дайте воды.
  Иов вышел из чулана. Скоро он вернулся с кувшином воды. Следом за ним плёлся сторож с миской похлёбки и куском хлеба в руках. За это время монах снял с Мирта кандалы, так что впервые за последние дни он мог свободно пройтись.
  Пока Мирт ел, примостившись на своём матрасе, два старика о чём-то тихо переговаривались. Сторожа отослали сразу же прочь. Судя по кислой роже, он предпочёл бы остаться и поглядеть чего тут делается, но кто бы его спрашивал.
  Затем настало время рассказывать.
  Мирт рассказал про семью, весьма обеспеченную и имеющую вес в своём обществе. У них был Дар. У обоих - отца и матери - впрочем, ничего выдающегося. Магического образования они не имели, но кое-что умели. И кое-чем увлекались. Родители искали связи с иным, когда ещё были бездетны. Вступили в некое тайное общество, общались с "интересными" людьми, особыми наставниками... Мирта с сестрой посветили в семейные дела, когда они стали достаточно взрослыми, чтобы понять. И принять. Их подготавливали к тому исподволь несколько лет... Сестра приняла идею сближения с Тьмой с радостью - по её словам, она всегда ощущала себя не такой, как все. Мирт тоже хотел знать больше о мире, чем преподавалось в школе. К тому же его Дар проявился сильнее родительского, хотя всё же не столь, чтобы хватать звёзды с неба. Но в Академии он отучился - родители устроили его. Затем ему выбили место в отделе Искоренения.
  Он должен был ждать и по возможности подниматься по карьерной лестнице. В нужный момент с ним должны были связаться. Когда они ехали на тот его первый вызов, никто с ним ещё не связывался, он и не подозревал, что всё так быстро... Он даже... А потом, уже в подвале привели сестру. Мирт не сразу узнал её. Если и видел мельком в особняке леди Голд, то не понял этого. Она же, судя по всему, знала, что он будет там.
  - Тебя вели, - заключил монах.
  Иов пожевал губами. Тем, о ком он думал в этот момент, выражение его лица не сулило ничего хорошего. Затем маг оставил их.
  Мирт дожёвывал последний кусок и потирал своё новое украшение на шее.
  - Кто эти существа, что убивают в городе?
  Арсирианец достал из кармана любимые чётки.
  - Исчадия ада. В своём, так сказать, исконном виде.
  Мирту его ответ мало что объяснил. Монах видел это.
  - Это не монстры из Нижнего мира, которых силятся изучать демоногологи. Понятия "демон" здесь применяется лишь постольку-поскольку. Населяющие Нижний мир кроме внешнего вида мало чем отличаются от обычных животных. Просто страшные звери, обитающие "по соседству"... Твоя же родня связалась с гораздо более худшим. И хитроумным.
  Арсирианец смотрел на Мирта, но словно бы мимо него. Может, на кружение пылинок в солнечном луче, пробившемся сквозь щель в кровле.
  - Это враги в основе своей не материальные, а духовные. Враги Божьего замысла, противники Его и нас, как детей Создателя. Истинные демоны... Главное их устремление - извратить и погубить душу человека, напустить страх, отчаяние, безнадёгу. Чтобы люди потеряли человеческий облик в своих мыслях, чувствах и поведении. За этим, как логическое продолжение, последует смерть разума, а затем и тела. В итоге, будет разрушено всё общество... Худшее всегда исходит изнутри. Равно как и лучше тоже - но для лучшего необходимо божественное присутствие.
  - Их можно... победить? Изгнать обратно туда, откуда они пришли?
  Монах пожал плечами:
  - Святые книги говорят, что на это способны искренне верующие. Видимо, что-то могут сделать и маги. Высшие из чародеев обладают почти что сказочной силой. Благо, явившиеся к нам создания, судя по всему, не относятся к сонму наиболее "пагубных". История знает гораздо более жутки случаи взаимодействий с Бездной. Впрочем, нам хватает и того, что есть... Насчёт же победы - как сказал наш Искоренитель, для победы следует обрубить подпитку, что обеспечивается иной стороне кем-то из местных. Для того тебе и сохранили жизнь, предатель.
  Старик вновь улыбнулся. Сухо и коротко. Словно полоснул ножом.
  
  7
  
  Люди пытались бежать из города. Целыми семьями с детьми и скарбом, нагруженным на подводы или ручные тележки. Бежали толпами и поодиночке. Ровно до линии кордонов, выставленный в первые же дни на расстоянии пяти километров от Камеша. Людей разворачивали обратно. Вооружённые солдаты ничего не объясняли, ссылаясь на распоряжение властей. Помимо обычных вояк с копьями и арбалетами в кордонах находились и маги. Нескольких особо буйных горожан, пытавшихся поспорить и надавить на свой аристократический статус, без всяких церемоний угостили дубинками. Проход был закрыт для всех и каждого, невзирая на положение. Прочий народ от нечего делать повёртывал восвояси, убеждая в том же идущих к ним навстречу.
  Многие, однако, отошли от кордонов недалеко.
  Из Камеша вели три большие дороги. И по обочинам каждой в полях и у близлежащих хуторов начали вырастать временные лагеря. Состояли они из палаток и хлипких навесов, а то и примитивных шалашей, сложенных из елового лапника, меж которых разводились костры и свободно бродили собаки и козы. Возвращаться в окутанный Тьмой город народ страшило более нежели солдатские матюги и направленна в грудь острая сталь.
  Конечно, нашлись и желающие прорваться из "окружения" лесами. Кому-то это удалось. Кого-то поймали разъезды. И здесь власти уже проявили показную суровость - нарушители подвергались публичной порке и водворяли обратно. Некоторые вовсе сгинули без вести.
  - Чего они боятся? - Мирт сидел на колченогом табурете, принесённым в его "темницу" и слушал рассказ монаха. - Зачем эти кордоны?
  - Боятся распространения, скажем так, "заразы". - Монах перебирал чётки, прохаживаясь из одного угла закутка в другой. То ли его оставили присматривать за пленником, то ли ему в самом деле больше нечем было заняться. Иов, как ушёл, пока не возвращался. - Думаю, это решение Ордена - и не безосновательное. Предполагается, что народ может вынести из города некое безумство. Уже случались вспышки ничем необоснованной, прямо-таки звериной жестокости от вполне мирных с виду людей, что бежали отсюда в первый день, ещё до того, как власти начали что-либо предпринимать.
  - У них нашли какую-то болезнь?
  - Точно не знаю, до нас доходят лишь краткие сведения и то с запозданием. Но эта "болезнь", скорее всего, тоже будет иметь духовный или проще - душевный характер... Если всё затянется, в следующие недели подойдут войска, прошения о том уже направлены ближайшим лордам и в городские управы. Надеюсь, помощь от Ордена и Престола тоже не заставит себя ждать - в первую очередь людям нужна провизия. Но и здесь торопиться никто не будет, пока не определятся с тем, существует ли эта "болезнь" на самом деле или нет, а если существует - насколько она заразна. Сюда к нам по своей воле никто не рвётся. Так что пока разбираться придётся самим.
  Ошейник сдавливал шею. Мирт ощущал нехватку воздуха. Что было лишь самовнушением. Просто он устал, как же он устал.
  - Чем я могу помочь? Я... я хочу помочь, но как?
  - Это мы скоро выясним, - пообещал монах.
  
  Тем же днём Иов провёл Мирта во внутренние помещения ратуши, где их ждал разговор с архимагом. Арсирианец ушёл куда-то по своим делам. Мирт уже начал привыкать к нему и предпочёл бы, чтобы вместо Искоренителя рядом был брат Михаил. Его желания ничего не значили.
  - Молчи и отвечай, только если тебя о чём-то спросят, - наставлял его перед встречей Иов.
  Краем глаза Мирт видел, как натянулась жила на шее старика.
  Маркус Див отдыхал в отдельной комнате, ранее принадлежавшей местному градоначальнику, который теперь предпочитал отсиживаться у себя дома, передав всю полноту власти новому чрезвычайному управлению. Задёрнутые шторы на окнах погружали помещение в полумрак. Архимаг полулежал в большом кресле. Рядом на резном столике помещались недопитый бокал вина и раскрытая книга. Худое, словно бы деревянное лицо чародея взирало куда-то в пустоту. Остекленевшие бледно-голубые глаза не мигали.
  Чуть ранее Искоренитель постучал и вошёл в комнату. Мирт вошёл следом. Теперь они застыли у дверей, ожидая, когда на них обратят внимание. Продолжалось это топтание не менее минуты.
  Наконец архимаг перевёл на них взгляд. И привстал в кресле.
  - Проходите, - сказал он, - располагайтесь, где удобнее.
  Иов присел на небольшую скамейку у окна, Мирт остался стоять возле него.
  Ещё некоторое время архимаг разглядывал их с отсутствующим видом. От него не укрылось ни осунувшееся лицо парня со свежими синяками, что прятал за спиной руки с ободранной кожей на запястьях, ни ошейник на шее, выглядывающий из-под ворота рубахи. Возможно, от него не укрылся и шквал разрозненных мыслей, что наполняли голову Мирта свинцовой тяжестью.
  В комнате тишина. Лишь через окна доносятся голоса толпящегося у ратуши народа, но, если не вслушиваться, они скорее напоминают отдалённый шелест. Никого постороннего. Мирт думал, что Иов что-то скажет - тот молчал, и потому он продолжал плавиться под давящим взглядом чародея.
  Его магичество произнёс:
  - То, что церковники именуют Бездной, а Орден старается избегать в своих разговорах, то, что поминает простой народ, перекрещиваясь и отводя от себя дурной сглаз, то, во что некоторые особо "образованные" вовсе не верят, - Оно заявило о себе именно в нашем захолустном городке. Какие у этой Силы цели? Нам ведомы цели глупцов, что открыли Бездне проход в наш мир, - они примитивны. Но чего желает сама Бездна? Не может же она действовать бесцельно, лишь постольку-поскольку? Как некое слепое природное явление. По словам тех же церковников, у этой Силы имеется вполне определённый личностный Хозяин. И у меня нет причин, не доверять данному утверждению... Загвоздка здесь может заключаться в том, что эти цели нам неведомы не по причине нашей неосведомлённости, а по причине их принципиальной непостижимости для людского - и не только людского - разума. Мы - мелкие букашки в мире Сверхсил. И нас вполне бы могли смести как сор с холста истории, но что-то удерживает Высших - Тёмных ли, Светлых ли - от мимолётной расправы. Что-то или кто-то... А, может, наша незначительность как раз и является той неведомой и самой надёжной защитой, что бережёт нас... Подобные умозаключения заставляют меня трепетать, чтобы не скрывалось за ними в реальности. А вас молодой человек?
  Вопрос повис в воздухе. Мирт не сразу понял, что чародей обращается к нему. А поняв, лишь раскрыл рот.
  - Вижу, вы тоже поражены данной возможностью, - заключил Маркус Див. - Мало кто даже из моих высокоучёных собратьев сталкивался с подобным ни то, что лицом к лицу, но хотя бы вскользь. Нам же "повезло"... Как бы то ни было, нам следует что-то предпринимать. Пока мы лишь латаем прорехи. Это позволяет несколько стабилизировать обстановку, но появляются всё новые разрывы. Ткань нашей реальности трещит по швам, как старая мешковина. Ибо возникшая проблема не решается в своей основе.
  - Да, - гаркнул Иов старым вороном. - Мы выявить задержать тех, кто ещё состоял в связи с леди Голд. Для этого есть идеи. От них, возможно, удастся добиться сведений о том, как пресечь появление межпространственных разрывов.
  Архимаг кивнул:
  - Межпространственные разрывы, как совершенно верно с научной точки зрения вы их именуете, по сути своей являются спонтанными порталами, что возникают лишь в самом Камеше и его пригороде. Не далее пяти километров от центральной площади и городской ратуши, где мы с вами сейчас беседуем. Если именно последователи леди Голд продолжают способствовать образованию новых разрывов бытийной структуры, то находиться они должны здесь же в городе.
  Искоренитель чуть помялся и добавил:
  - Мы можем рассчитывать на вашу помощь, в случае обнаружения того... тех, кого разыскиваем.
  - Безусловно. - Седовласый архимаг поднялся с кресла с лёгкостью двадцатилетнего. Ладонь его неведомо откуда извлекла и теперь протягивала Иову вытянутый хрустальный кристалл, словно он только и ждал для этого момента. - Это маяк. Разбей его и призови меня стандартной мыслеформой. Я услышу и явлюсь со всей возможной скоростью. Мне было бы крайне любопытно поплотнее познакомиться с тем, кто владеет магией, не доступной мне самому.
  Передавая кристалл Искоренителю, Маркус Див вновь повернулся к Мирту.
  - Я рассказал, всё, что знал. Честно. Я не знаю, чем ещё помочь, - прошептал предатель, сглатывая и ощущая, как ком проходит под ошейником.
  - Приложи усилия. - Архимаг глядел, чуть склонив голову на бок, не моргая. - Вспоминай: что, где, когда, кто, как. Если всё же передумал самолично заглядывать на иную сторону мироздания.
  Они покинули чародея, чья помощь вновь требовалась в городе. Взамен "темницы" Искоренитель отвёл Мирта в жилую пристройку ратуши, где ему определили угол с кроватью. Ему позволено было отдохнуть и даже без цепи.
  
  На следующий день Иов в сопровождении арсирианца и Мирта, а также полудюжины стражников и двух практиков вновь наведались в особняк леди Голд. Что Искоренитель пытался там ещё обнаружить, он не сказал. Скорее, у него имелась лишь надежда на Мирта, который должен был... Что?
  В этом месте Мирт оказывался второй раз в жизни, считая их прошлый визит со "стандартной проверкой". Запустение здесь воцарилось окончательно и по-хозяйски. Деревья в саду облетели почти полностью, оголив тёмные ветви, хотя в городе осень только вступала в свои права. Хлопала на ветру не закреплённая ставня. Ещё недавно ухоженный особняк потускнел: шелушилась покраска, рассохлись доски веранды, унылая пыльность и серость легли на дом, состарив его разом на десяток лет.
  Вход был опечатан орденской печатью с фениксом-и-жезлом-в-лапах. Но теперь сломанные половинки её мотались по разные стороны от вскрытой двери. Они прошли внутрь. Здесь тоже было лишь запустение. Те, кто залезал в дом, давно ушли отсюда. Стражники перестали дёргаться и забросили свои алебарды на плечи. Практики опустили рабочие жезлы.
  Пока остальные разбредались по особняку, осматривая различные чуланы и закоулки, Иов, монах и Мирт поднялись на второй этаж.
  На этот раз шторы на окнах были раскрыты, блеклый свет освещал внутреннее убранство зала, где проходил Тёмный Ритуал, не трогая тени от мебели по углам. Всё также располагались кресла вокруг массивного стола, некоторые из них были опрокинуты. На столешнице и полу валялась грязная посуда, засохшие остатки еды, брошенные вещи. Клочья пыли свешивались с забытых кубков и покрывали замшелое содержимое тарелок. Под ногами сновали распуганные пришельцами мыши, ставшие единовластными хозяевами проклятого дома. Воздух полнился миазмами разложения.
  Мирт встал около стола, может быть на том самом месте, где стоял в первый раз, осматривая замершие, залипшие, словно мухи в паутине, людские силуэты в креслах. Тогда он страшился самой обстановки этого злого места. А теперь что?
  Он поднял взгляд. Побелённый потолок покрывал слой копоти. Жирной, словно бы образовавшейся не от свечей и... ламп, а от сожжения плоти. Живой и вопящей. Он ощущал запах, пробивающийся сквозь застоявшийся гнилостный дух. Запах мучительной смерти и тёмного дыма... Мирт помотал головой.
  Он пытался что-то почувствовать. Что-то заметить, оттолкнуться мыслью и вдруг понять. В реальности же он стоял на месте и лишь водил глазами по сторонам.
  Взгляд его задержался на стене слева от входа. Прежде там, должно быть, помещались картины в больших рамах. Вероятно, портреты. В первый раз он не обратил на них внимания. Сейчас стена пустовала, а о её содержимом напоминали лишь чуть более светлые прямоугольники на общем фоне драпировки. Картины исчезли, чтобы освободить крепёжные гвозди, что их держали. Шесть гвоздей. Вместо полотен теперь их занимали кошачьи тельца. Четыре серых и два светло-пятнистых. Шёлковые шнуры обвивали тонкие шеи, хвосты свисали вертикально вниз. Трупы одеревенели.
  Иов, бывший на этот раз без своего посоха, и брат Михаил переглянулись. Ребята из стражи с практиками обследовали другие части дома, в зале никого из них не было. А из имевшихся оружием никто не владел. Конечно, Искоренитель вполне мог обойтись одним лишь Даром... В неподъёмном, похожим на холм платяном шкафу, стоявшем возле камина, послышались шорохи. А затем дверцы шкафа распахнулись, и оттуда на них выскочило нечто.
  "Такое уже было", - подумал Мирт.
  Это оказался человек. Вполне обычный, только грязный, обросший как зверь и облачённый в тряпьё. В нечёсаной копне волос и на одежде застряло полно соломы - подстилке, на которой незнакомец спал. Мирт сразу узнал его, хотя ещё и не успел осознать это. Узнал облик, а не лицо - лица как раз почти не было видно из-под маски спёкшейся крови, натёкшей из раны на лбу. На этот раз нападавший был без ножа, но устремления его остались прежними.
  Безумец оттолкнул стоящего ближе других к нему парня, так что тот рухнул на загаженный ковёр, треснувшись головой. Его целью был Иов - статный в своём окантованном алым плаще и спадающими до плеч волосами. Цель осознанной или спонтанной, никто кроме самого безумца бы не ответил.
   Иов ударил магией с той рефлекторной быстротой и отсутствием каких бы то ни было колебаний, что наживается годами вкупе с повышенной самоуверенностью. Безумца отшвырнуло назад и приложило о шкаф, в котором тот прятался. Хрустнули кости, а может только дерево, ведь одну из дверок покосило при ударе.
  Человек поднялся. Взгляд, брошенный им на мага, если бы мог, сжигал бы на месте. Но тут уж на шум вбежали стражники, следом и практики. Замелькали алебарды, но не острия, а пятки древков. Того, впрочем, хватило. Безумца усмирили. Он нечленораздельно хрипел и брыкался на полу, пытался грызть верёвки, которыми его вязали.
  - Ты вроде бы прибил его в прошлый раз? - Монах склонился над обезвреженным. - Или я что-то путаю?
  Иов только дёрнул уголком рта. Он вглядывался в безумца, словно на самом деле желал выяснить, кто же этот человек.
  - Я не ощущаю в нём... ничего, - заключил Искоренитель.
  - Я тоже, - подтвердил арсирианец. - Похоже, это местный сторож. Или он был им когда-то. Пока несколько не повредился рассудком.
  Обессиленный человек на полу обмяк. Вытянулся во весь рост и заскулил.
  Теперь, когда схлынула неразбериха первых мгновений, стало видно, насколько тощ, жалок и ничтожен этот несчастный. Торчащие из-под тряпья руки походили на сухие палки, почти что звериные когти скребли ворс ковра.
  - Я полагаю, его можно отпустить, - сказал неожиданно монах. - Он не способен причинить нам вред. Судя по всему, он лишь пытался "уберечь" доверенное ему имущество от чужаков - то есть, от нас с вами. Это место, вернее, то, что здесь происходило, пленило и его тоже. Но не убило, выпив досуха изнутри, а уподобило завшивевшей сторожевой псине... Ему недолго осталось мучиться.
  - Нет, - отрезал Иов. После чего кивнул прикрывающим носы от вони практикам. - Уведите его и допросите с пристрастием. Потом мне полный отчёт.
  Арсирианец не спорил.
  Стражники выволокли подвывающего безумца из комнаты и суета разом улеглась. Пока Иов замер на месте, то ли погрузившись в свои мысли, то ли пытаясь что-то ощутить в ауре помещения внутренним чутьём, внимание монаха привлекла поднятая им с пола книга. Часть страниц в ней была вырвана. Сама книга смята и потоптана.
  - "Призывы и изгнания" Августа Балабола, - прочёл он название. - Запретный Список номер двадцать один. Проводившие здесь обыск не очень-то усердствовали.
  Иов не ответил, словно бы вовсе не слыша, что ему говорят. Монах заметил, что Искоренитель крутит меж пальцев небольшой тёмный осколок, и больше не обращался к чародею.
  - Ну, а ты что нам поведаешь? - вопросил он Мирта, стоящего в стороне с потерянным видом.
  Мирт глядел на ряд висящих вдоль стены кошачьих тел.
  - Здесь грязь и гниль, - сказал он. - В тот раз было страшно... там была Тьма, но она ушла. Осталась только погань.
  - Здесь проводился Тёмный Ритуал. Кого именно пытались вызвать его участники? Тогда не вышло, но они пытаются сделать это до сих пор? Чего они добиваются, поддерживая разрывы пространства?
  - Я в таком никогда не участвовал! - едва ни выкрикнул Мирт. Одни и те же вопросы по десятку раз. От этого и спятить можно. - Я почти не способен направлять магию. Ни Светлую, ни Тёмную, ни какую-либо иную!.. А здесь - здесь взывали к Бездне. И Бездна ответила. Но теперь здесь лишь грязь. И повсюду в городе грязь.
  - Послед Тьмы сбивает чары поиска. - Иов брезгливо оглядывался, стараясь ни к чему не прикасаться. - Источник разрывов отсюда не отследить. Уходим.
  Искоренитель сунул руку в карман, развернулся и двинулся к выходу. По пути он отшвырнул носком сапога кружевной платок, замаранный кровью или какой-то иной дрянью.
  
  8
  
  Мирт принёс брату Михаилу записку в приходской двор, где тот жил в тесной комнатушке, весьма напоминавшей келью. Да и само здание походило бы скорее на монашеское общежитие, чем на гостиницу, если бы ни десятки книг, свитков и просто отдельных листов бумаги, лежащих здесь везде и всюду. Местный благочинный обладал обширной библиотекой, включавшей в себя не только труды Отцов Церкви, но так же научные и медицинские трактаты, было даже развлекательное чтение. И конечно - исторические труды, что составляло главную страсть (на грани греховности) главы камешской городской епархии.
  Когда Мирт вошёл, монах стоял на приставной лесенке и просматривал книжные корешки на верхней полке длинного шкафа, занимавшего целиком одну из стен библиотечного зала, устроенного на первом этаже главного корпуса. Если арсирианца не было в его комнате, значит с наибольшей вероятностью он находился именно здесь.
  - А-а-а, - протянул монах, - очередная корреспонденция. Что там пишет наш Искоренитель?
  Мирт протянул сложенную вдвое записку. Он мог бы прочесть её по пути, но не сделал этого ни сейчас, ни разу прежде.
  Брат Михаил закончил осмотр книг, разочаровано вздохнул и спустился вниз. Отряхнув пыльные ладони, он принял послание и углубился в чтение. Мирт в это время обозревал книгохранилище.
  - Сколько же здесь книг? - спросил он.
  - Больше трёх тысяч, не считая отдельных рукописей, - пояснил монах, о чём-то раздумывая и комкая бумажку меж пальцев.
  - Что вы искали?
  - Наш общий друг и та книга, что мы нашли в особняке леди Голд, натолкнули меня на одну мысль. Я искал сведения о Тёмной Чаше. Это древнее тайное общество. Слышал о таком? - Монах оставил свои мысли и вернулся к реальности. - Нет? Как утверждает легенда, главным их символом была Чаша, якобы дарованная в незапамятные времена неким Тёмным Божеством своим служителям. Данная Чаша, как водится, должна была вбирать в себя людские страдания и рано или поздно вызвать из Бездны то ли самого Тёмного, то ли кого-то из его жутких слуг. Но, опять-таки, как водится, сыны человеческие в последний момент со всей искренностью покаялись в своих прегрешениях и воззвали к заступничеству Света. Помощь свыше не преминула прийти. Зло было низвергнуто, а его культ рассеян. Чашу разбили. Но, если я правильно помню, уцелевшим фанатикам удалось выкрасть её осколки... Я ведь читал об этих Осколках - как стали именовать себя ушедшие в подполье последователи культа. Только где я про них читал?.. Хочется надеяться, что не в сгоревшем архиве Ордена.
  Мирт замер с отсутствующим видом.
  - Что такое? - поинтересовался монах. - Что тебя насторожило?
  - Осколки - я слышал о них. Родители говорили между собой, а мы с сестрой подслушали, когда были ещё детьми. Они говорили про "осколки", которые когда-нибудь соберутся вновь в целое. Мы сначала подумали, что они имеют в виду разбитую вазу. Только они говорили об "осколках Ночи", а не Чаши. Как может ночь расколоться? - ещё подумал я тогда.
  Монах кивнул и вернулся к своим поискам.
  Мирт ждал ответа на послание, но его, судя по всему, не подразумевалось. Значит, ему следовало возвращаться в ратушу. На цепь, пусть и без самой цепи.
  - Здесь так тихо. Я видел всего несколько человек во дворе - такие молчаливые, в серых рясах. Где все остальные? - Мирт достал с полки увесистый том "Небесной механики" Илуана Горнопольского, раскрыл на случайном изображении: большой круг в центре и вокруг него несколько вложенных одна в другую окружностей с кружками поменьше. Словно кольца на древесном спиле.
  - Молчаливые, молчаливые... это да. А насчёт того, где все - Благочинный служит в городском храме. Народ ищет в церкви опору в эти страшные дни. И мы обязаны её дать. - Монах передвинул лестницу, взявшись за осмотр следующей полки шкафа. - Скажи, ты хотел бы помочь мне в поиске нужных сведений, вместо того, чтобы без толку сидеть в ратуше?
  Мирту сперва показалось, что он ослышался.
  - Да... Да! Я люблю книги, честно говоря. В Академии только тем и занимались, что просиживали штаны в библиотеках. Кому-то это было в тягость, а меня оттуда метлой было не выгнать.
  - Тогда приступай к поискам, - велел монах с высоты. - Я напишу Иову записку, что взял тебя во временные помощники. Отправим отнести её мальчонку с местной кухни.
  Засунув на место "Небесную механику", Мирт разом оживился:
  - А что искать-то?
  Монах свесился с лестницы:
  - Ищи старую книгу. Насколько помню, обложка была обтянута зеленоватой кожей. Называться должна: "Тёмная Чаша" или "Чаша Тёмного Бога", или "Орден Тёмной Чаши" или что-то похожее.
  Мирту было достаточно сведений. Если бы ему велели перебрать все тома в этом книгохранилище, он бы с радостью принял и за это задание. Находиться среди служителей Престола было несравненно лучше, чем при Искоренителе.
  Мирт даже не заметил, как пролетели следующие два часа. Они просмотрели все полки и те тома, что лежали на столах. Заглянули в чулан, где тоже имелись стопки книг. Потом взялись за свитки и отдельные разрозненные рукописи, извлечённые монахом из запираемого на ключ шкафа. Результата в поиске это тоже не принесло. Зато Мирт подержал в своих руках такие кладези знаний как: "Трактат о добром зле и злом добре" Эммануила II Живосожжённого, "Печаль Бога" Ивана Кривого, "Некрономиком" достопамятного фуарлонца Альхазреда, свиток с одобряемыми Престолом заговорами от Зла, "Сомнительные чудеса Святого Грега" Грега Чёрного, "Вселенский Круговорот" Михайло Ломанского и десятки других трактатов, часть из которых прямо-таки просилась в Запретный Список, а то и состояла в нём. Все их он с радостью бы прочёл, если бы ему дали на то дозволение.
  Что ещё интереснее, монах поведал ему кое-что об искоренителях и их охоте на "кружок" леди Голд, к коему волей или неволей принадлежал сам Мирт.
  - Иов разрабатывал эту ловушку несколько лет, - рассказывал арсирианец, сидя за столом и вертя в руках очередной том, уже лишь бы только довести осмотр книгохранилища до конца, а не надеясь ещё что-то найти. - Подозревали, следили и искали пути подхода. Им удалось внедрить в среду местных дьяволопоклонников своего человека. Расчёт был не только на то, чтобы повязать этих глупцов, решивших поиграться с запретным, но, возможно, и выйти на кого-то большего. О том, что у них найдётся Лампа, никто не подозревал. Но даже с учётом этого, план сработал. Ловушка захлопнулась. Так всем казалось. В действительности же у леди Голд и еже с ней тоже имелся план. Со своими "подсадными утками". Им оставалось лишь придумать, как доставить Лампу в закрытое хранилище Ордена и прочесть над ней чары Призыва... Все провели всех, и все были обмануты - восторженные юнцы и старые глупцы. А выиграл от того некто сторонний.
  Мирт отложил свиток с перечнем основных болезней, насылаемых бесами за половое невоздержание. Это была последняя из ещё не осмотренных ими бумаг. Нужной книги в библиотеке приходского двора так и не нашлось.
  Уставшие, надышавшиеся пыли, они оглядывали разочаровавшие их книжные полки. На улице уже смеркалось, протянувшиеся от наборных окон прямоугольники света бледнели, а отбрасываемые шкафами тени напротив набирали густоты. Когда в дверном проёме мелькнул силуэт в серой рясе, Мирт вздрогнул. Силуэт прошёлся вдоль стеллажей, в руках он нёс фолиант в зелёном переплёте. Монах привстал в кресле, в котором сидел.
  Молчаливый чужак протянул ему книгу:
  - Позволено ли мне будет продолжить её чтение завтра?
  - А... "Племя вурдалаков. Мифы и реальность" Конрада Зельца, - узнал арсирианец. - Хорошая работа, хотя выводы, что делает автор, и небесспорны. Берите, только запишитесь у брата Вениамина, он ответственен за здешнюю библиотеку. Он должен быть в скриптории - это дальше по коридору и направо.
  Серорясочник кивнул и двинулся в указанном направлении. Мирт вблизи рассмотрел его безучастное лицо с рассечённой нижней губой, глубокопосаженные глаза, показавшиеся ему весьма печальными. И ещё здоровенный, чуть изогнутый тесак с круглым навершием рукояти и письменами, выбитыми на клинке, что крепился без ножен к простому верёвочному поясу. Ранее виденные им во дворе монахи такого оружия при себе не носили или он не обратил на то внимания.
  - Это ведь... - протянул Мирт, когда серорясочник отошёл подальше и не мог их слышать.
  - Грегорианец, - закончил за него брат Михаил. - Сегодня в город прибыло представительство ордена Святого Грегора Драконоборца. Войны Божьи на земле. Особым разрешением им было дозволено пройти за кордон для оказания нам помощи в борьбе с Тьмой и её тварями. В кои-то веки Орден, Престол и светские власти работают сообща ради общей цели. Это ли ни промысел Божий?
  ...Прошло ещё два дня. Стражникам, действующим вместе с практиками Ордена и грегорианцами, удалось кое-что исправить в городе. А кое-что пошло не в лучшую сторону. Так, были задержаны двое спятивших ремесленников, вдруг обнаруживших у себя задатки тёмного дара и пустивших их в дело по прямому назначению: начальник кузнечного цеха был повешен в собственной мастерской на собственных же кишках. Над его женой и дочерью надругались, после чего разбили им головы кувалдами, тела расчленили выкованными здесь же топорами и разложили в форме пиктограммы, исполнив тем самым на две трети Ритуал Потустороннего Призвания, относящийся к ритуальному Запретному Списку. Оба ремесленника были неграмотны и до того неизменно сплёвывали через левое плечо, если дорогу им перебегала чёрная кошка, особенно в понедельник. Идею расправиться с начальством и всё прочее им прошептал во сне некий голос. Когда несостоявшихся призывателей, вымазанных по уши в крови, выводили из разящего смертью цеха, выложенная посреди пола пиктограмма светилась приглушённым кобальтовым светом.
  В Приречье четыре прачки, в то время как большинство в городе сидело по домам за запертыми дверьми, решили выйти на работу. Однако, вместо стирки белья женщины "завлекли" к себе вдвое большее количество "случайно прохожих" мужчин и устроили свальную оргию прямо на речных подмостках. Стражникам пришлось снимать одержимых блудом друг с друга силой - ни на какие слова и угрозы они не реагировали, лишь огрызались как дикие звери.
  Оба эти случая не удалось скрыть, что стало ещё одной порцией Тьмы, выплеснувшейся на улицы Камеша.
  Шок первых дней, заставлявший людей не казать из дому носа, схлынул. Его подменил страх, затмевающий сознание и выставляющий на поверхность самые глубинные инстинкты: жестокость и стремление выжить любой ценой. Сказывалась постепенно усиливающаяся нехватка продовольствия. Под покровом ночи, а затем и днём люди сбивались в кучки и скрытно о чём-то шептались.
  Иов Суровый читал донесения о происшествиях. Мирту было велено помогать разбирать доставляемые в ратушу бумаги.
  - Если всё так и продолжится, - сказал Искоренитель, - скоро вспыхнет бунт. Никакие страхи и уговоры не сдержат толпу. Начнутся беспорядки и грабежи. Народ ломанётся за кордон - больным себя ведь никто не ощущает. Заразу им разнести не позволят. Кровь польётся рекой.
  ...Когда небо застлало непроглядно-свинцовым покрывалом туч и солнце не могло пробить его, так что даже днём воцарились серые сумерки, а резкие порывы ветра едва не сбивали с ног, никто в городе более не сомневался в том, что истинно близится Конец Света. Народ вновь разошёлся по домам, где трясся от страха и выглядывал в щели окон на жуткую наружность. Притихали хнычущие голодные дети, взрослые бессмысленно таращились в одну точку и могли сидеть так часами. Бездомные псины с поджатыми хвостами забивались в глухие углы и тихо скулили там.
  Ветер гнул деревья, обрывая с них листву. Хлопал оконными ставнями, размётывал по улицам солому и мелкий мусор. В воздухе, давя на душу, сгущалась предгрозовая тяжесть. Хотелось, чтобы скорее ударили молнии и тугие потоки ливня омыли грешную землю, сметя с неё грязь и страх, а, может, и сам город. Если так, то пусть так, лишь бы уже что-то случилось. Но тяжесть в воздухе лишь копилась, нависала и давила. Гроза никак не могла разразиться.
  Пронёсся слух, что солдатам на кордонах велено стрелять из арбалета во всякую замеченную ими подозрительную тень: на дороге, в поле, в лесу. Сперва стрелять, а потом уж разбираться, что это или кто это.
  Мирт сидел на табурете у чёрного входа в ратушу, которым раньше пользовались лишь печники да кухарки. Теперь здесь шастали все, кому ни лень. Правда, сегодня в городе наблюдалось некоторое затишье и к Иову почти не бегали с тревожными донесениями. Мирт кутался от пронизывающего ветра в форменную куртку и смотрел в ближайший проулок. Там в размытом полумраке виднелась чья-то брошенная телега. Улица, на которую выходил проулок, пустовала. Огней никто не зажигал - ещё было рано. На колокольне Святого Духа только отбили три пополудни. Над крышами домов тёмным крестом кружила одинокая ворона.
  Можно было войти внутрь и не мёрзнуть. Можно было прилечь или поискать жратвы, пока все были заняты. Иов с практиками устроили тайное собрание за закрытыми дверьми. Обсуждали ход внутреннего расследования в местном представительстве Ордена. А именно - каким образом к ним проникли предатели и сколько именно их проникло. Двое или больше. Мирт сказал, что про второго парня он не знал. Возможно, ему поверили. По крайней мере, сохранили жизнь. Его ещё надеялись использовать.
  Он мог не иди в ратушу, а, напротив, уйти в город. Хватятся его ни сразу.
  Мизинцем он залез под воротник куртки и оттянул край ошейника. Ощупал закреплённый в нём камень. Прочно закреплённый, с должными чарами.
  Никуда он не пойдёт. Неохота. Он сунул ладони под мышки и скукожился на своём табурете. Небо было как грязное войлочное одеяло. Его бывший "надсмотрщик" прошмыгнул мимо сгорбленной тенью с мешком на загривке. Покосился - "тварь паскудная, из-за тебя все сдохнем" - и скрылся по своим делам.
  Этим утром Искоренитель взял Мирта с собой на очередной вызов.
  Стражники арестовали человека, который зашил в живот своему зятю живую крысу. Зятя он перед этим напоил сонным зельем и старался работать аккуратно, чтобы как можно дольше сохранить ему жизнь. Человек этот был местным лекарем. Уважаемым господином, помогшим появиться на свет изрядной доле жителей Камеша. Немногим ранее он отравил свою семью и, судя по всему, намеривался вылить ещё какую-то гадость в городские источники.
  Погорел душегуб на том, что забыл запереть дверь в свою лавку, где продавал лекарские снадобья. Одна из женщин пришла за слабительной солью и увидела, чем он занят. Тот, в общем-то, и не скрывался. И не побежал догонять вопящую покупательницу. Вместо этого завершил операцию и сел рядом, вытирая тряпицей окровавленные руки и наблюдая за тем, что произойдёт раньше: очухается стонущий в полубредовом состоянии зять или крыса прогрызёт себе выход наружу. Крыса оказалась проворнее.
  В этом положении его и застали явившиеся стражники.
  В последний момент лекарь попытался вырваться, размахивая остро наточенным ланцетом, скаля зубы и попискивая. Одному из стражников пришлось двинуть ему в рожу. Когда прибыл Искоренитель, несчастного уже повязали. Он визжал и пытался забиться в угол. Когда Иов наклонился, желая развернуть его к себе лицом, тот цапнул мага за руку.
  Старик отошёл от потерявшего человеческий облик безумца, пытающегося заползти в узкую щель под шкафом, и отдал короткий приказ стоящему рядом командиру стражников - знакомому усатому офицеру. Голова того была обвязана белой тканью, на щеке красовалась свежая, недавно зашитая рана. Мирт отвлёкся на усача, а когда вернулся к лекарю, тот распластался на полу. Один из вояк вытирал остриё алебарды о его камзол. Лицо у стражника было словно высечено из камня.
  Жену лекаря, его взрослую дочь и двоих её малолетних детей нашли в спальнях на втором этаже, где они жили все вместе. Каждый лежал в своей кровати, будто спал. Заботливый глава семьи предложил им выпить на ночь укрепляющего настоя? Вполне возможно.
  - Девка ещё жива, стонет!
  - На приходской двор её. Там устраивается новый лазарет, - велел Иов. - Остальных на погост.
  В лавке пахло горечью лекарских трав и смертью. Маленькие мёртвые тельца лежали с закрытыми глазами, в своём доме рядом с родителями. Теперь их закопают в холодную кладбищенскую землю, лежать они будут порознь и среди червей.
  Они и десятки других: мужчин, женщин, детей, стариков.
  Их город отдаёт дань земле. Щедрую дань.
  Мирт смотрел на кружку, стоящую на столике возле супружеской кровати, с которой осторожно поднимали женщину в ночной рубашке. Содержимого в кружке осталось ещё с треть, а то и с половину. Прозрачная жидкость походила на воду.
  Он отвернулся с дрожащей нижней челюстью. И встретил нацеленный на него взгляд Иова. Старик ждал... Раскаяния? Некоего искреннего признания? Которого у Мирта не было.
  - Там... у того человека внизу, когда его... у него из спины поднялась струя тёмного дыма. Мне ведь не показалось?
  Иов смотрел молча. Стражники на руках сносили вниз маленькие тела, чтобы потом было сподручнее грузить их на телегу, каждый вечер объезжающую город. Мать вынесли на носилках, сделанных из простыни.
  - Простите меня за всё.
  Старик отвернулся и покинул комнату.
  ...Из ратуши к Мирту вышел арсирианец. Он тоже ждал окончания собрания, а вернее всего, сам участвовал в нём, выступая в роли связующего мостика между представительствами Ордена и Престола в городе. Второго табурета у стены не имелось, и монах просто встал рядом, вложив ладони в широкие рукава рясы.
  - Унылая пора, - произнёс он нараспев, словно начало какого-то псалма. - А унынье один из самых подлых грехов. Подлых в том смысле, что человеку трудно распознать его в себе.
  Мирт хмыкнул:
  - И какое же от него спасение?
  - Покаяние, молитва и любая активная деятельность. Может, хочешь покаяться? Я приму твою исповедь.
  - Может, вы сразу уж и отпоёте меня...
  Небо наваливалось на грешную землю, скрывая её от божьего взора. Или это Бог хоронил их заживо, не давая заразе расползаться по миру. Их как прокажённых заперли в лепрозории. Дальше было лишь постепенно гниение смерти. И небо и люди списали их в Бездну.
  - Совещание, кажется, закончилось, - сказал монах. - Начали расходиться.
  - Вы сами разве не участвовали?
  - Никто не приглашал. Там решают вопросы Ордена. Городом управляют маги, церковь со светскими властями лишь по мере сил пытаются им помогать... Меня вызвал Иов. У него некие срочные новости. Может, знаешь какие?
  Мирт собирался помотать головой, но в этот момент из ратуши высыпали участвовавшие в собрании практики. С тех пор, как начались безрадостные события и глава города отдал ратушу новым властям, самоустранившись при этом, почему-то все предпочитали заходить в неё через заднюю дверь, а не через переднюю.
  Практики - молодые и не очень - знали Мирта. О его роли в происходящем их, если и не оповестили в подробностях (как и обещал Иов), то многое было понятно и так. Да и земля слухами полнится. Парню достались презрительные взгляды. Седобородый маг, столь усердствовавший при допросах задержанных и лишившийся в случившемся пожаре половины своей некогда роскошной бороды, вовсе плюнул ему под ноги.
  Мирту на это тоже было плевать.
  Замыкал общий выход его магичество. Маркус Див за последние дни совсем отощал, словно живущий впроголодь бедняк, хотя Мирт сомневался, что обычная плотская пища имела для таких как он столь уж существенное значение. Глубоко провалившиеся в череп глаза архистратега сверкали. Скуластый, обтянутый серой пергаментной кожей череп обратился на парня. И улыбнулся ему. Может, единственный по настоящему улыбнулся за все эти дни. Вот только от его улыбки бросало в холод. Чародей, стремительно шагая, скрылся из виду, словно растаял в воздухе. Собственно, а почему бы и нет.
  - Выглядишь не очень, - услышал Мирт за своей спиной.
  Обращались не к нему. Брат Михаил говорил с Иовом, также вышедшим проветриться. Оба смотрели вослед исчезнувшему архимагу. Искоренитель сжимал трясущейся рукой брошку-нигатор. От силы сжатия кожа на его пальцах побелела.
  Искоренитель тоже осунулся. Прежде он выглядел статным подтянутым стариком, да - седым и морщинистым, но сохраняющим внутренний стержень, крепкий, как корень железного дерева. Теперь это был просто старик. Давно немытые волосы сыпались перхотью. Глаза обвели чёрные круги, под ними повисли одутловатые складки. Нос заострился, губы сделались восковыми как у мертвеца.
  - Он забрал осколок, - прокаркал Иов. - Не знаю, откуда узнал. Сказал, что ему нужнее...
  Монах причмокнул и воздержался от замечаний.
  Ветер овевал их стылым языком. Мерзкая, высасывающая саму душу серость. День или ночь? Хоть бы кто запалил костры что ли... Неужели они заслужили подобное? Отчего именно их жалкому городку суждено было стать местом прорыва Бездны?
  Мирт ещё больше скукожился, уткнулся локтями в колени, а подбородком в грудь, и закрыл глаза. Крепко, насколько смог. Хотелось уснуть. Надолго - на неделю, на месяц, на год. Чтобы проснуться, а здесь бы уже всё кончилось. Так или иначе, кончилось без него.
  - Шевелись! - бросил Иов задержавшимся возле ратуши практикам. От его окрика Мирт едва не свалился со своего табурета, но глаз не открыл. - К вечеру всё должно быть готово для встречи. Иначе с меня живьём шкуру спустят, но сперва я спущу её с вас.
  
  9
  
  Возможную вспышку бунта власти всё же решили пресечь в зародыше. И опасность заражения не стала тому преградой. Орден выделил за кордон десять опытных практиков, а власти добавили сотню солдат, пригнанных из ближайшего гарнизона. Вереница конных и пеших с факелами и телегами, везущими провиант, вливалась в город Главной дорогой почти что в ночных сумерках, хотя по времени должно было только начать смеркаться.
  Горожане с затаённой надеждой высовывались из окон. Выйти на улицу решились немногие. Но цокот лошадиных копыт, топот ног и людское многоголосье, пляска живого огня на нагрудных панцирях и церковные песнопения монахов, встречающих с хоругвями прибытие подкрепления на центральной городской площади, словно бы принесли с собой порыв свежего воздуха.
  На следующий день объявили о всеобщем крестном ходе в избавление от нападок Тьмы. Людям требовалась надежда, и власти её им давали.
  Мирт присутствовал на крестном ходе вместе с арсирианцем, который попросил его о помощи. Особо рьяной веры у него никогда не имелось. Родители верили в Высшую Силу - Тёмную и Светлую, чьё существование друг без друга было бы невозможно. К пусть извращённой, но всё же вере, они приучали и детей. Неизвестно как сестра, а Мирт считал себя скорее агностиком. В Академии, где над церковниками откровенно посмеивались, его взгляды на религию лишь укрепились.
  Пелись псалмы, развевались хоругви, иконы тускло отсвечивали начищенной медью. Стражники следили за порядком. Тут уж народ покинул дома. Огромная людская масса, шагая плечом к плечу, протянулась по городским улицам. Люди рыдали и обнимались. Благочинный двигался во главе процессии, держа высокий позолоченный крест. Следом за ним несли ковчег с мощами Аввы Усечённого, местного святого, казнённого три сотни лет назад по ложному обвинению в дьяволопоклонничестве, до последнего исповедовавшего священное писание, чья голова продолжала проповедь, даже будучи уже отсечённой от тела и лежащей отдельно в корзине палача. Звонили колокола, читались молитвы. На каждом городском перекрёстке шествие останавливалось, помощники держали крест, церковники и весь люд опускались перед ним на колени. Благочинный возносил мольбы об избавлении от нечистой силы. Людей, дома и дороги окропляли святой водой. Крестный ход продолжался весь день, после чего на центральной площади людям раздавали овощи, хлеб и крупы. Давки избежать не удалось, но обошлось без жертв, лишь десятку человек отдавили рёбра, да поломали пару костей.
  У Мирта с утра во рту не было ни крошки. Он смертельно устал, таская вёдра с освящённой водой. Он опустошился, как те же вёдра. Но есть не хотелось, и спать не хотелось. Хотелось так дальше топать и топать по заученному, и твердить монотонность молитв, произнося которые, в которые он не вникал. Само его тело - или же душа - словно бы не желали возвращаться в прежнюю серую унылость.
  В следующие дни Тьма никуда не развеялись, а происшествия и аресты продолжились. Даже с удвоенной силой. Вновь прибывшие взялись за дело с размахом, на что им, похоже, были выданы все дозволения. Патрули из практиков и солдат обходили улицы, бесцеремонно вламываясь в дома и хватая каждого, кто проявлял хоть какие-то признаки ненормальности. Задержанных сгоняли в большую городскую конюшню, лошадей из которой распихали кого куда. О том, в каких условиях содержались люди и что с ними там делали, ходили самые жуткие слухи.
  Продолжился и розыск оставшихся последователей леди Голд. Был допрошен ряд высокопоставленных персон, но пока безрезультатно. Если кому-то из дьяволопоклонников и удалось скрыться, случившееся перепугало их не менее, чем всех прочих, и они затаились, боясь лишний раз вздохнуть.
  Между тем безумие множилось. В тех ситуациях, где было явно влияние иной стороны и практики ощущали в груди удушливую панику от собственной беспомощности, вызывались грегорианцы. Эти словно вовсе не ведали страхов. Воющие женщины, срывающие с себя одежды, хохочущие дети с окровавленные ртами, всего за одну ночь поросшие шерстью озверевшие люди. Клинки грегорианцев разили без колебаний. После них "следов" потустороннего, как правило, не оставалось, а вот изрубленные тела - да. Подсчёт убитых шёл на сотни.
  На третью ночь после прибытия подкрепления число погибших увеличилось ещё разом на двадцать три человека. Тогда срыву подвергся один из магов - Альбус Волморт - немолодой и обладающий крепким Даром. Дипломированный мэтр был направлен на подавление беспорядков. Прибыв на место, по некоей внутренней убеждённости он возложил на себя миссию по всецелому истреблению того "рассадника Тьмы", в коем оказался. Зло пустило обширные корни: оно было в каждом из жителей Камеша, оно проникла и во вновь прибывших. Зло следовало выкорчевать, пока оно не выплеснулось за кордон. И чем скорее, тем лучше.
  Свою борьбу Альбус Волморт начал с того, что сжёг находящихся с ним в патруле шестерых солдат и ещё одного практика из местных. Затем он подпалил дома на улице, по которой они шли, намереваясь распространить пожар на весь город - ибо очищающее пламя являлось лучшей защитой от всякой Тьмы и скверны. Прибывший на место происшествия второй патруль также был уничтожен, пока пытался разобраться в происходящем.
  Борьба с поджигателем продолжалась всю ночь. Лишь, не иначе как, проведением свыше пожары удалось остановить, пока они не перекинулись на соседние улицы. Самого безумца нашпиговали болтами из арбалетов, пока сразу несколько магов вели с ним чародейские дуэли.
  Блеклая заря с трудом пробилась сквозь пропахшие гарью, задымлённые улицы города, где пепел осыпался с небес серыми хлопьями. Люди с пустыми глазами грузили обгоревшие тела на телеги, пока практики и стражники были вызваны куда-то в другое место.
  - Где архимаг? Где его магическая светлость? - звучало то здесь, то там без ответа.
  Если с этим вопросом лезли к Иову, тот зыркал так, что спрашивающий отскакивал, как ошпаренный. Длиннополый камзол Искоренителя был вымазан в грязи. Глаза его полнились красным из-за лопнувших сосудов и отсутствия нормального сна в продолжение многих дней. Неопрятная пегая щетина покрыла прежде тщательно выбриваемый подбородок.
  Местами ещё дымились угли, рыдающие женщины заливали их водой. Мирт помогал выносить тела из почерневших остовов домов. На прожжённой простыне они снесли очередное тело и уложили его на телегу рядком к другим. Лоскутья одежды, вонь палёных волос. Здесь лежали целые семьи. Помогавший ему мужик утёр грязной рукой пот со лба.
  - Так пойдёт, скоро все передохним - либо чародеи, едрить их в качель, поубивают, либо Бездна приберёт, - высказал он отчётливо витающую в воздухе мысль. - Может, для того и держат кордон, а? Ждут, пока мы того... Господи, помилуй.
  Мужик перекрестился. Мирт всё смотрел на телегу и её содержимое. Затем закашлялся, согнулся в поясе, и его вывернуло жгучей желчью. Дышать было трудно, он оттягивал сколько мог пережимавший шею ошейник и от того только сильнее задыхался.
  ...Знакомый табурет. Привалиться спиной к стене и ни о чём не думать. Холодно. Осень. Лёгкая куртка уже плохо спасает, но можно спрятать руки в подмышки. Опять кашель - дремота отпрянула испуганной птахой, пришлось сгибаться, пережидая приступ. Мирт сплюнул и утёр рот тыльной стороной ладони, оставив на ней красный след.
  Словно вняв его прежним размышлениям, на заднем дворе ратуши теперь жгли костёр. Постоянно прибегающие и убегающие порученцы, солдаты и вышедшие на свой страх на улицу горожане обогревались возле него, обмениваясь последними слухами. За пределами обозначенного живым светом круга продолжала господствовать серая хмарь. В её пелене не без труда различались силуэты домов и привязанных у коновязи лошадей.
  Сейчас у огня тоже толпились, Мирт к ним не подходил. Скукожившись на колченогом табурете, он рассматривал свои испачканные сажей руки. Это была сажа сгоревшего человека - женщины, если он правильно понял. Под грязной кожей угадывались трубки вен, в которых протекала его кровь-водица. В последнюю неделю он исхудал и вены сделались видными, как у старика. И не то, чтобы его не кормили. Он не ел из-за слабости, безвольного унынья, и от того слабел ещё больше. Мыслей о еде почти не было. Как и о холоде.
  Он выдохнул белёсый клуб пара и прислонился затылком к стене. Прикрыл глаза. В полутьме звенели колокола, силясь ободрить град обреченный. Протяжные звуки тонули в окутавшей город хмари, словно в болоте. В подобном беспросветье люди не глядели на небо, а небо не могло увидеть их. Если где-то и существовали Высшие Силы, им были безразличны беды мелких букашек, снующих под их стопами. Мирту тоже было безразлично - он уподобился Богам.
  Некто подошёл и коснулся его плеча. Мирт вздрогнул, выныривая из полудрёмы, в которую успел провалиться, сам не заметив того. Тараща глаза, он увидел рядом арсирианца. Брат Михаил за прошедшие дни, как и они все, осунулся и отпустил короткую неопрятную бородёнку.
  - Я нашёл её, - сообщил ему божий служитель.
  Мирт моргал, плотнее закутываясь в свою одежду.
  - Я про книгу, которую мы искали. "Тёмная Чаша" - так она называется.
  - Вы пришли мне это сообщить? - прокряхтел Мирт.
  - Нет. Вернее, не совсем... Где Маркус Див и Иов?
  - Не знаю.
  Монах на мгновение задумался.
  - И где же была ваша книга? - Мирт спросил, лишь бы что-то спросить, раз уж подремать не дали.
  - Здесь, в ратуше. Если быть точным, я нашёл не саму книгу, а запись о том, что её взяли из приходской библиотеки - взял Маркус Див. За день до того, как я сам решил её поискать... А я, глупец, тогда и не подумал о такой возможности.
  - Архимаг отдал вам книгу?
  Монах смотрел на костёр и обогревающихся возле него. Серый холодный войлок покрывал небо. Не только небо - весь мир. Они им дышали, они пытались в нём двигаться, пытались мыслить. Арсирианец поёжился.
  - Я вошёл к нему в комнату, чтобы спросить про книгу и, если получится, обсудить её содержание. Его магичества на месте не оказалось, но я всё же вошёл. Книга лежала раскрытой на столе. И я принялся там же читать её.
  Мирт приподнял бровь, слушая с возрастающим вниманием.
  - Обстоятельства заставляют нас пренебрегать правилами приличия - так я себя утешаю, - продолжил монах. - Я освежил в памяти сведения об обществе Осколка. Прочёл главу об "открытии Врат". Во главе каждой из ячеек общества стоит Учитель. Его ещё называют Связующим. Во время ритуалов он находится вблизи места "соприкосновения миров", как мы и предполагали. На нём, как на некоем якоре, крепятся "мостки", соединяющие наш бытийный план и иной. Иначе, подчиняясь законам мироздания, эти "мостки" весьма скоро бы истончились и разрушились. Но иное продолжает изливаться в наш мир и вместе с ним приходят его порождения. Вывод здесь может быть лишь один - леди Голд не являлась тем Связующим. Кто бы это ни был, он до сих пор жив и возобновляет прорывы между пластами реальности, сколько бы мы их не закрывали. Если верить книге, он же неким образом "собирает" сочащуюся к нам извне Тьму.
  В ратушу вбежал очередной посыльный. Город бурли, и как быстро бы не увеличивалось число арестованных, не поддающиеся разумному объяснению происшествия продолжали происходить с завидным постоянством. Ни колокольный звон, ни проведённый Крестный Ход, судя по всему, не помогали в отвращении Зла и его тлетворного дыхания.
  - Что значит: "собирает Тьму"? - не понял Мирт.
  - Книга этого не поясняет. Но она утверждает, что когда "излияний Тьмы" соберётся "достаточно" и "Чаша Его Торжества переполнится", это позволит провести окончательный ритуал и открыть Врата в саму Преисподнею. То, что происходит сейчас - это лишь мелкие разрывы пространственной ткани - мышиные норы. Это не их самоцель, а лишь подготовка к главному действу. - Монах достал чётки и теперь разглядывал их, как будто видел впервые. - Ты ведь знаешь, что такое "портал"? Большой портал проложит не узкую щель, а прямой широкий путь на ту сторону. В Апокалипсисе сказано, что это явится одним из шагов, коими наш мир двинется к краю Бездны и рухнет за него.
  Мирт воспринял богословские пояснения без удивления. И даже отсутствие страха, как почти что необходимой реакции в подобных обстоятельствах, не удивляло. Ему лишь стало чуть жаль монаха, который к словам "дьявольской" книги относился, видимо, со всей серьёзностью.
  - Может, и глупость, но по мне, пусть уж произойдёт хоть что-то, лишь бы прекратилась эта безнадёга, - сказал он, глянув на окружающую их мутную хмарь.
  - Ты устал, очень устал и запутался. - Монах сделал движение ладонью, словно хотел погладить Мирта по голове, но в последний момент передумал. - Всем нам требуется мирный отдых. Но нам его не дано.
  - Если бы я мог, я бы сделал всё что угодно, чтобы исправить это. - Мирт дёрнул подбородком в сторону сгрудившихся у костра фигур. - Действительно сделал бы.
  Пальцы монаха задвигались, перебирая бусины чёток. Он прислонился к стене возле Мирта, также смотря на пламя костра. Дрожащее, плюющееся искрами оно тщилось разогнать подступающую хмарь, но его сил хватало лишь на то, чтобы оградить от неё жалкий клочок земли. Совсем стемнело. Где-то там, в невидимом небе невидимое солнце закатывалось за горизонт, унося с собой и то слабое свечение, что всё же просачивалось в мир. Очертания городских строений делались словно бы трафаретными, а затем вовсе растворялись в пустоте.
  - Человек сотворён свободным. Свобода дана человеку великим даром к спасению, но он воспринял её за проклятье. - Арсирианец помолчал, ожидая, не воспротивится ли его слушатель внеурочной проповеди. - Человек повредил свою природу - как учит Церковь, отринул то, что должен был хранить и возжелал того, чего не следовало. Прописные истины, что веками талдычат на каждой службе в каждой церквушке. Толку то... Видимо, все мы - за исключением подлинно святых - таковы, что не способны принять Истину на веру, а должны испытать её правдивость на самих себе через отрицание. В науке это называется "метод от противного"... Лекари, врачуя наши тела, капаются в требухе, что наполняет наше чрево. Маги и умники пытаются копаться во "чреве природы", обещая обогатить каждого несметными дарами, словно царя. И все в один голос обещают победить наши хвори, наши беды, дополнить все недостачи. Жаждут одолеть саму Смерть! Обещают создать Рай Земной здесь и сейчас, и тем окончательно похоронить старую сказку о Рае Небесном за ненадобностью. Работа кипит - копают глубже и настойчивее. А что в итоге?.. Обещания и обещания. Рай Земной отодвигается всё дальше в будущее. Люди всё также мрут: цари, маги, монахи, простолюдины. И что самое смешное, хотя до смеха ли тут, ведь Господь сам повелевал нам построить Царство Небесное не где-то там за облаками, а именно тут, на земле. Мы по заложенному в нас повелению пытаемся исполнить Его волю. Но без Его помощи в том, отвергая Его помощь, сами по себе ничего путного сделать не можем... Новые беды, болезни и страдания - безрадостные и единственные плоды всех наших трудов. И вот мы уже не пытаемся строить Рая Земного, а вынуждены бороться с тем, что взрастили вместо него. Лекари борются - спасибо им за то: давиться соплями или умирать в муках от гнойной гангрены очень уже не хочется. Маги доискиваются до первооснов материи и движущих её сил - и им спасибо за пользу, что они приносят. О вреде же, что зачастую перекрывает всякую пользу, умолчим. Все борются с немощью человеческой, силятся подлатать повреждённую природу. Телесную или в лучшем случае - природу нашего разума. И почти никто не врачует людскую душу, где и сокрыт корень общего повреждения. Не то, что не врачует, а уже отрицает само её существование. Зная о душе, ощущая её скорбь - и страшась того. А потому безумствует и ослепляет себя и других, лишь бы не видеть правды. Да только и слепой имеет душу. А если нет души, то нет и человека.
  Монах неспроста завёл эту беседу. Но пока Мирт не понимал, к чему он подводит. Теребя чётки, арсирианец немного помолчал и продолжил:
  - Я заговариваюсь, вещаю словно с амвона. Но есть вещи, которые необходимо проговаривать вслух и по множеству раз... Если нет души, значит, нет и вожделенной всеми свободной воли. А значит, все люди просто марионетки, что двигаются под действием внешних механических процессов мира и внутренних процессов их тел, - поглощающие еду, спящие, совокупляющиеся, порождающие и убивающие друг друга чурбаны. Но даже тогда - кто запустил эти процессы изначально?.. Само собой произошло, говорят некоторые. А другие им поддакивают. Дескать, за то необозримое время, что существует наш мир, в нём самопроизвольно могло зародиться всё, что угодно. И в каком угодно виде - человек, дескать, это ещё удачное стечение обстоятельств... Идея о бессмысленности первоосновы, её сущностной пустоте пугает. Меня, так уж точно. Бессмысленность порождает отчаяние, отчаяние порождает вседозволенность, а дальше лишь смерть и возврат к той же пустоте... Но ведь остаётся ещё страх, от которого не освободиться по своему желанию, как от "навязываемой" любви, сколь не тщись. Страх заложен в само нутро наших костей. Человек боится смерти. Вопрос смерти - краеугольный, и нет от него волшебного лекарства. До сих пор нет. Я уверен, что и не будет... Страх, что некоторые подменяют эфемерным "поиском смыслов", если не направляет человека к Свету, то неизбежно толкает его во Тьму. Даже в этих слова - предлог "к" возвышает, а "во" погружает и низвергает. Кто бы что не утверждал - человек свободен выбирать. Но всего между двумя полюсами. Вернее, даже одним и его отрицание: идёшь ты к Свету или от Света. Третьего не дано отродясь.
  Мирт уставился перед собой, будто дремал с открытыми глазами. На самом деле он слушал. И понимал. Слова вливались в него точно в пустой сосуд, голову полнил отзвук от их бултыхания.
  - Мрак подменяет смысл сущего с высшей любви Творения на низменное служение. Об этом, если захочешь, мы сможем поговорить в другой раз. Сейчас же ответь сам себе на единственно значимый вопрос, но ответь честно, не обманываясь, ведь никто твоего ответа не услышит. Ты ощущаешь себя живым, мальчик?
  Они смотрели на костёр. Кто-то подбросил дров. Контуры ближайших к ратуше зданий проступили отчётливее, обрисовались смазанным дрожащим свечением. Мирт закашлялся. Приступ накатил внезапно, лёгкие словно пронзило изнутри копьём. Слюни с алыми каплями брызнули наружу. Он упал бы с табурета, если бы брат Михаил ни придержал его.
  - Ты болен. Тебе надо показаться лекарю.
  Мирт прижимал ладонь ко рту, что не унимало кашля. Тот мог прекратиться лишь сам, как и начался. Наконец, это случилось.
  - Вы говорите о страхе, - произнёс он, кое-как восстановив дыхание. - Страх - да, и пустота - да... А насчёт того, ощущаю ли я себя живым? Раньше ощущал, когда думал об этом. Я тоже много читал... Теперь мне всё равно.
  - Если всё равно, то и бессмысленно. Но с другой стороны, если тебе всё равно, значит, ты всё же существуешь здесь и сейчас. Не только твои кишки, мышцы, кости и кожа. Но и что-то помимо них. Твоё внутреннее "я", как бы скверно оно себя не чувствовало, тоже находится здесь. Отрежь от меня руки и ноги, вырви глаза, уши, язык и внутренние органы, сохранив при этом каким-то образом жизнь, я разве исчезну? Нет. Но буду ли я всего лишь этим жалким обрубком плоти и ничем более? Опять нет - я не верю в это. Не могу поверить. Вся моя внутренняя суть противится тому, не принимает это. Я верю в то, что и без малейшего кусочка плоти, я не исчезну бесследно. Останусь в некоем виде, который церковь зовёт душой, и который отрицают материалисты. Пытаются отрицать... Моя душа продолжит существовать вовек, пусть и не здесь, а где-то там. Я знаю это, знаю Истину внутри себя. Сам в себе ношу её доказательство... Вера не убивает Страх, но низвергает его с пьедестала. Дарует надежду во Тьме.
  - Вы тоже всего лишь хотите верить, - хмыкнул Мирт. - Людям нужно во что-то верить, это помогает бороться с бессмыслицей, с той же пустотой. Кто-то верит в Великое, кто-то в Малое. Большинство же просто живёт со страхом и со страхом же умирает. А что будет потом - "за чертой", - то будет потом... Хорошо тем, кто верит. Во что угодно, главное, самозабвенно. Так проще существовать. Такой была моя сестра. По крайней мере, раньше, когда я её знал.
  Монаху всё же удалось разговорить его. Пусть. Самый никчёмный разговор лучше самого возвышенного молчания, особенно, когда тебя грызёт безнадёга.
  - У нас с сестрой были такие шуточные детские споры, - теперь говорил Мирт, а монах слушал. - Я утверждал, что не верю в Бога. А она говорила, что верит. Ведь если есть Хозяин Тьмы, то должен быть и Хозяин Света... Когда уже в сознательном возрасте отец начал брать нас с собой на их собрания, сестра всегда ждала этого с предвкушением. Ничего не понимала, но с открытым ртом слушала всё, о чём там говорили. Мне же больше нравилась "магическая" составляющая - разные фетиши, колдовские книги и церемонии, дым курений, свечи и щекочущее изнутри ощущение близости потустороннего. От прочего же я плакал по ночам. Сестра не плакала никогда... Помню, был один ритуал - последний, перед тем, как я отправился в Академию. Начинаться он должен был в полночь. Сестра даже не подумала ложиться спать. Не спал и я. Родители тогда завязали нам глаза и куда-то повели из дома. Весь ритуал мы оставались слепы, словно плавая во тьме, - должно быть, такой эффект и подразумевался. Там, куда нас привели, было много народу. Помню запах сухого сена. Отец дал нам пить кровь - солёную, густую, мерзкую. Сказал - кровь козья, но я понял, что это не так. Читались песнопения, мы клялись служить... В общем, потом нас отвели обратно домой и только там сняли повязки. Родители отсутствовали всю ночь. Сестра была очень возбуждена, глаза её сверкали, как у кошки. Я ушёл к себе в комнату и сблевал в ведро... Я был рад уехать из дома. Думал, на новом месте будет иначе, будет лучше. Но судьба - или тот, кто ею управляет, - предпочла вернуть всё на круги своя. И это единственная истина, которую я познал.
  - Подожди-ка. - Нитка чёток замерла в руке арсирианца, словно наткнулась на незримую преграду. Монах перевёл взгляд на Мирта. - Я так понимал, что именно леди Голд или кто-то с ней связанный позаботились о том, чтобы после окончания Академии тебя определили в Камеш. Наверняка существовали и более привлекательные места для молодого выпускника, особенно при наличии должной протекции, но им был нужен свой человек в местном представительстве Ордена.
  - Лично с леди Голд я знаком не был, - Мирт сухо сглотнул и пальцем оттянул ошейник. - Видел её всего пару раз на ночных собраниях. Говорю же, мы жили здесь раньше, но не в самом городе, а в пригороде. Потом, когда я уехал, отец с матерью продали дом и переселились ближе к морю. Я же по окончании учёбы, как и было велено в последнем, полученном от них письме, попросился на службу к здешним магам, чтобы иметь возможность присматривать за "пожилыми родителями". Мне поручили сидеть на месте и ждать неведомо чего.
  Чётки в руках монаха возобновили свой бег, прибавив в скорости.
  - Твои родители состояли в ближнем окружении леди Голд?
  - Вероятно... Время от времени они куда-то ездили, с кем-то встречались. Нам говорили, что есть некие Учителя, которые открывают им "истину"... Всё это уже неважно.
  - Может неважно, а может и наоборот... Пошли! - Монах оттолкнулся от стены, сунул чётки в карман рясы и взял Мирта под локоть. - Нужно найти нашего Искоренителя. Дорогу одолеет идущий, а спасение обретёт ищущий. Читал о таком?
  
  10
  
  Чтобы разогнать мрак, взяли факелы. Практики же, выказывая удаль, зажгли огнешары. Предельный настрой и тяжёлые взоры. Ночь только начиналась, а город уже зашёлся в очередной агонии ужаса. Да так, как ещё не случалось прежде.
  Камеш гудел растревоженным ульем. Сложенный множеством голосов, отдалённым лязгом, топотом бегущих ног и лошадиным ржанием гул прокатывался волной из одного его конца в другой. Остающаяся в строю стража с прибывшим подкреплением высыпала на улицы, тщась усмирить нарастающие беспорядки. Церковники служили всенощные. Звон колоколов не умолкал ни на мгновение весь день, так что уже переставал замечаться ухом.
  Пожар начался на западной окраине в районе купеческих складок. Небо в той стороне озарялось алым. Иов направил на тушение огня всех, кого мог, но сам поехал в иное место.
  При себе Искоренитель оставил троих практиков и полудюжину стражников, ведомую знакомым усатым офицером с зашитой щекой. Брат Михаил был налегке. Мирт нёс рабочий саквояж - всё почти также, как и совсем недавно в другой их выезд. Тогда жизнь казалась вполне определённой и вполне ясной. Да - ещё с ними ехали двое грегорианцев. Уже немолодые монахи с бритыми худыми лицами и твёрдыми взглядами, что со своей немногословностью могли сойти за немых. На том, чтобы привлечь их, настоял арсирианец.
  Искоренитель прихватил свой посох, вынесенный из погибшего в пожаре орденского представительства. Практикам заранее были розданы броши-нигаторы и рабочие жезлы, что при необходимости могли сойти как за средство защиты, так и атаки. Иов вручил брошь и Мирту.
  Они промчались по погружённым в сумрак улицам, заставляя шарахаться встречающиеся на дороге тени. За горящими фонарями на козлах экипажей оставались протяжённые шлейфы, словно масленые росчерки на бархатном холсте ночи. Целью их маршрута был небольшой аккуратный дом в пригороде, не так далеко от места, где проживала леди Голд и где она собирала свой "кружок по интересам". Соседние дома прятались за каменными заборами, там заходились в лае сторожевые псы, пылали костры и мелькали вооружённые фигуры. Состоятельные граждане готовились держать оборону в случае, если их жилища прельстят бродящие по улицам толпы. Но нужный особняк был тёмен и, судя по всему, пуст.
  Практики, церковники и вояки выбрались из экипажей. Последние приготовления, и Иов повёл людей.
  "Такое уже было!" - навязчивая мысль не отпускала Мирта.
  Кристалл в навершии посоха Искоренителя пульсировал тягучими багровыми всполохами.
  И снова их никто не встречал. Выбитые входные двери. Снова пыль и запах нечистот, источаемый словно бы самими стенами безлюдного дома. Засохшие цветы в кадках. Пробивающаяся меж досок пола плесень.
  Очередное место скверны.
  Они разбрелись по комнатам, разогнав тишь и оттеснив застоявшийся мрак по углам. Пляска пламени на металле кирас, напряжённые взопревшие лица. Стены с шёлковой обивкой, дорогая резная мебель, махровые ковры. Грохнул, случайно смахнутый с подоконника горшок, покатилось опрокинутое ведро. Шум в дальней комнате, имевшей отдельный выход на улицу. Через него вломилась вторая группа. Её возглавлял Иов. Переступив порог, старик оскалился, сопровождающие его маги подобрались.
  Офицер шагнул к ним из коридора и сообщил, что внутри ни души.
  Дом пустовал, по меньшей мере, несколько недель.
  Солдаты и практики возвращались во двор поостыть на свежем воздухе. Шквал гомона, огня и движения, захлестнувший пустующие комнаты, не задержался в них и откатился, оставив после себя раскрытые двери. Отзвуки его ещё висели в пыльных помещениях, но вот затихли и они. И тогда тишь, и мрак вновь выступили из углов... Иов стоял посреди большой залы, называемой гостиной, опёршись на посох, вперив взгляд в широкое окно, за которым над городом поднималось неурочное зарево. Искоренитель не шевелился. Дышал он с присвистом, ввалившиеся, обведённые чёрными кругами глаза полнила безмерная усталость с толикой безумия.
  Серыми тенями прошли двое грегорианцев. Приготовленные к бою клинки вернулись за вервье их поясов, не найдя себе применения. Цепкие взгляды скользнули по лицам находящихся в зале, задержались на длинном обеденном столе лакированного дерева. Спустя мгновение, ничего не сказав, божьи воины вышли наружу следом за остальными.
  - Наше появление здесь было предвидено, - изрёк очевидное арсирианец, прохаживаясь по гостиной с горящим факелом в руке. Этот тоже вымотался, но не столько от ночной беготни, сколько от несбывшихся ожиданий. Похожий на мшистую кочку коврик был отшвырнут носком сапога подальше в сторону.
  - Да. - Мирт сел на стул, сгорбившись и водрузив локти на столешницу. - Они были здесь не так давно. Если закрыть глаза, кажется, что до сих пор находятся где-то рядом. Словно бы в соседней комнате.
  - Кто "они"?
  - Те, кого мы ищем - мои родители. Там в спальне... пустой флакон из-под розового масла, что всегда использовала мать. Запах ещё можно уловить.
  На столе перед Миртом были уложены в форме четырёхугольного колодца кости. Небольшие белые "палочки", тщательно очищенные, что достигается лишь долгим вывариванием. Ему не хотелось думать, кому эти кости принадлежали ранее. Собаке, пусть будет собаке... Оплывшие свечи в подсвечниках разгоняют сумрак. Кто и когда успел их зажечь? Должно быть брат Михаил - факел его догорел и, чтобы не дымить впустую, был выброшен из комнаты. На столешнице опрокинутая чаша для вина. Рядом грязный нож с махровым облачком плесени на лезвие. Судя по чёрным подпалинам здесь что-то жгли. Посреди горки пепла Мирт различил обугленную и скрюченную, но ещё узнаваемую маленькую... лапку.
  Воняло отвратно, но Мирт устал и хотел посидеть. Глаза были тяжёлые, в груди мокро клокотало. Его знобило. Он не появлялся в этом доме больше шести лет и для чего вернулся теперь?
  Через не зашторенное окно в комнату вливалась ночь - не ночь, но блеклая муть с алыми проблесками в ней. Монах остановился рядом и молча разглядывал содержимое столешницы.
  - Ритуал поклонения. Номер семнадцать Запретного Списка. Часто проводится перед...
  - Перед ритуалом Призыва, - гаркнул Иов. Грохоча посохом, он метнулся к столу, вернее, к сидящему возле него Мирту. Тот непроизвольно дёрнулся, когда похожие на узловатые корни пальцы старика протянулись к его шее. - Снимай!
  Мирт покорно подставил шею и старик, проделав должные манипуляции, отстегнул ошейник. Искоренитель развернул парня лицом к столу, подтолкнул, почти бросив на расставленные на нём ритуальные фетиши.
  - Возьми это, - велел он, указав на обугленную "лапку". - Сосредоточься на этом. Так сосредоточься, как ещё ни разу ни делал в своей поганой жизни. И поведай мне, что задумали те, кто находился здесь. Куда они направились? Я должен это узнать!
  Мирт сглотнул. Ему не хотелось, просто не было сил... Он протянул дрожащую руку и коснулся... словно дотронулся до холодной головёшки. Пальцы испачкались углём. Под углём ощущались остатки былой мягкости. Его замутило. Рвотная горечь поползла вверх по пищеводу. Если бы он съел сегодня хоть что-то, его бы вывернуло, но желудок был пуст, и всё ограничилось жгучей изжогой. Издав сдавленный хрип, он поднёс ближе к глазам "лапку", бедную-бедную "лапку" несчастного существа.
  Комната двинулась с места. Огни свечей расплылись масляными пятнами.
  ...Одноокая ворона сидит на камне и пытается расколоть его своим чёрным клювом. Каждый удар сопровождается глухим звуком, как если бы это был не камень, а древесный пень или глиняный сосуд. Клюв треснул, из-под него сочится кровь, но ворона продолжает долбить. Удар, удар, удар в полнейшей тишине. От камня отваливается кусок, точно сходит часть скорлупы. И в образовавшейся бреши открываются глаза. Мигающие круглые глазки со зрачками-щёлками россыпью икринок покрывают внутреннюю поверхность камня. Ворона хрипло каркает, расправляет крылья и принимается клевать. Глазки лопаются, из них вытекает белёсая сукровица.
  ...Человек тащит цепь. Огромную корабельную цепь. Забросил на плечо и тянет её из болота. Босые ступни вязнут в мокрой жиже, сминая покров мха. Человек падает на колени, поднимается и тянет дальше. Почти неподъёмная, заржавелая, с налипшей ряской цепь. Человек пыхтит, то ли плача, то ли воя. И тянет. Из взбаламученной воды показывается тело, прикованное к цепи. Остов, ещё сохранивший остатки гнилой плоти, кость проглядывала под лопнувшей кожей черепа. Острия рёбер пропороли ошмётки одеяния. Одна из рук отваливается в плечевом суставе и плюхается в воду. Это женщина, если судить по сохранившимся прядям длинных волос. Дёргаясь, сочась зловонной жижей, тело выволакивается на берег. Человек глядит на него через плечо, отворачивается и рычит. Нога поскальзывается, он падает и больно ударяется. Чуть полежав в траве, поднимается и продолжает тянуть, горбясь, упираясь. Цепь лязгает грубыми звеньями. Вот показывается ещё одно тело, почти вовсе скелет - посеревший, покрытый илом. Затем ещё один и ещё. Человек рычит, хрипит, плачет и тащит. Голые израненные ступни вдавливаются в землю, ручейки болотной мути просачиваются меж пальцев.
  ...Мёртвые серые бабочки кружат в неподвижном воздухе, опадая с низкого неба. Ни солнца, ни звёзд. Серые сумерки, серые дома. Серый город с пустыми улицами, по которым бежит бездомная псина. Рёбра торчат пластинами сломанной бочки, продавленный хребет и влачащийся по земле тощий хвост. Псина останавливается у перекрёстков, нюхает землю, словно кого-то выискивает, глухо скалится. Временами город вздрагивает всеми своими зданиями, площадями и дорогами, как если бы совсем рядом на его окраине вышагивал исполинский великан. От этих толчков псина тоже вздрагивает и семенит дальше... В доме с открытым окном сидит мальчик. Сидит один на подоконнике, уперев подбородок в согнутые колени, смотрит на серое небо и падающие с него пепельные лепестки. За стеною в комнате родителей давно установилась тишина. К ним он почти уже перестал прислушиваться. Хуже, что за другой стеною у сестры тоже сделалось тихо. Ни единого шороха. Мальчик хныкает, чувствуя, как что-то мешается в груди. Переводит взгляд вниз и видит замершую на дороге собаку. В первое мгновение он радуется. Псина рычит на него, пригнув низко морду и обнажив стёртые клыки. Город содрогается от очередного толчка. Собака косится себе за спину и скрывается за углом. Мальчик возвращается взглядом к стене, за которой никого нет.
  ...Горит большой костёр, сложенный из соломы и поленьев, и посреди него, привязанный к столбу, горит человек. Человек уже должен быть мёртв. Одежда на нём разлетелась пламенными клочьями, волосы спались, кожа от ног и до пояса обуглилась, облизываемая языками огня. Кожа выше пояса зажарилась до красноты, глаза сварились вкрутую и побелели. Человек должен быть мёртв, но он ещё жив. Он мотает головой и тихо стонет. Стон исходит сквозь запёкшиеся губы. Ноздри его ещё улавливают жуткий и аппетитный запах жареного мяса, пробивающийся сквозь удушливость дыма. Уши ещё слышат треск поленьев внизу под ним. Кровь кипит в венах. Плоть лопается. Он горит и ощущает всю отведённую ему боль. Сознание тонет в багряном омуте, в который его погрузили с головой. Он жаждет смерти, рвётся в её распахнутые объятья. Но ещё он жаждет Слова. Одного единственного. Пусть его никто не услышит за треском пламени, но Слово должно быть произнесено. Складки губ расходятся подобно трещине на хрустящей хлебной корке. Полные жара лёгкие сжимаются. И последний сухой выдох выталкивает Слово наружу... Прости... Рядом пылают другие костры.
  ...Мирт плакал. Ничего не мог с собой поделать. Он думал, что давно стал пустым. Но оказалось, что он полон горькой солёной воды. Слёзы текли безостановочно, как ручьи. Он не мог удержать их, они просто текли, изливались и теперь на самом деле опустошали его.
  Двое стариков стояли рядом и смотрели на него сверху вниз. Они ждали. Объяснений. Подсказок. Того, что могло бы указать им путь, ибо они пребывали в полнейшем тупике. Тупик этот назывался - отчаяние.
  - Люди сгораю как хлеб в печи... - шептал Мирт. - Город вымер, никого нет - только серость... Идёт великан, что сомнёт дома и тех, кто не успел сбежать или кого забыли... Камни треснут, осколки осыплются и откроются глаза, смотрящие с другой стороны... Слепая смерть выклюет их.
  - Он бредит. - Монах склонился над Миртом и потрепал его по плечу. - Очнииись!
  Мирт плакал. Перед ним была текущая вода и огоньки свечей, тонущие в ней. Он не мог очнуться, даже если бы захотел.
  - Бесполезно. - Искоренитель прошёлся по зале, стуча посохом в пол с такой силой, точно стремился проломить доски. Развернувшись у окна, он двинулся в обратную сторону. - Всё бесполезно! Мы лишь тратим здесь время.
  - Знаешь, как иначе выйти на остатки "кружка" леди Голд? - огрызнулся монах. Этот дом, его вонь и гнетущая пустота, следы на столе и погружённый в Долгую Ночь город снаружи смогли вывести из себя даже его.
  - Пацан бесполезен! Или вовсе водит нас за нос, пока его подельники довершают Ритуал... Если этот Ритуал также не является обманом и ширмой, скрывающей нечто совсем иное.
  - Ты полагаешь, книга лжёт? Или что лгу я?
  Старики уставились друг на друга сквозь полумрак комнаты. Рты у обоих дёргались, словно они собирали высказать друг другу многое из накопившегося.
  Вбежал запыхавшийся солдат.
  - Что ещё?! - рявкнул Иов, как если бы его отвлекли от важного действия.
  Порученец струхнул, но проморгался и доложил:
  - В городе новые пожары. И... похоже, бунт всё же начался.
  Солдат замолчал. Двое стариков напряжённо продолжали слушать.
  - Подробности! - велел Иов. - Где стража, где практики?
  - Да... Люди как с цепи сорвались. Похватали, что под руку попалось, и двинулись сами разыскивать ведьм, чернокнижников и разных там... в общем, прислужников Тьмы. Это случилось в трёх местах сразу, как по чьей-то команде. Кого-то уже подожгли - по дурному навету, а, может, и за дело, - порученец глянул на окно. С улицы доносились оживлённые переговоры, там тоже узнали последние новости. - Наш командир велел не препятствовать народу, чтобы не случилось ещё больших беспорядков. Теперь стража ходит вместе с толпой и лишь следит, чтобы вроде как удержать особо ретивых. Церковники тоже там крутятся, помогают по мере сил, - закончил он, кивнув арсирианцу. - Все ждут ваших распоряжений.
  - Никто никого не удержит, - покачал головой монах. - Всё это не просто так. Нас пытаются отвлечь, пускают в ход все средства. Значит, они близки к завершению Ритуала и им незачем более таиться. Надо что-то предпринимать.
  - Что? - Иов смотрел пустым взором самой смерти. Посох ходил ходуном в его руке. Кристалл в навершии наливался тревожным сиянием. На лице старика плясали алые блики.
  - Я не знаю.
  - На крайней случай одобрены... особые меры, - произнёс Искоренитель. - У меня есть бумага, подписанная властями и Орденом. Никто ни при каких обстоятельствах не должен покинуть кордон.
  Монах не нашёлся с ответом. Порученец переводил взгляд с одного говорившего на другого, едва ли не подпрыгивая на месте. Ему хотелось поскорее покинуть этот похожий на затхлый склеп комнату.
  Иов отошёл в угол. Извлёк из внутреннего кармана плаща вытянутый хрустальный кристалл, несколько мгновений пристально вглядывался в его глубину, затем крепко сжал в кулаке. Пока он был занят, монах расспрашивал у порученца подробности. Мирт сидел на стуле и смотрел на разгорающееся за окном зарево.
  - Бездна! - выругался Искоренитель.
  Он ещё постоял, погружённый в свои мысли. Затем бросился к Мирту. Прислонил посох к столу, схватил парня за грудки и принялся трясти.
  - Где они могут быть?! Где?! - он кричал и тряс его, словно щенка.
  - Иов... возьми себя в руки, - попытался вмешаться арсирианец.
  Старик не слышал. Он сдёрнул Мирта с табурета, придвинув к самому своему лицу. Крик сменился змеиным шипением.
  - Куда они ушли? Ты ведь знаешь. Ты продолжаешь прикрывать их, засланная крыса. Мечтаешь утопить весь город в крови, так?
  Мирт ничего не успел поделать, как его швырнули. Он пролетел пару метров и треснулся о стоящий у стены шкаф. Упал на пол и так и остался лежать. Дыхание сбило, он ударился затылком. В голове растекалась тьма, расцвеченная радужными кругами. Хотелось просто умереть.
  Его оставили в покое, пусть и всего лишь на несколько минут.
  Он приподнялся и сел, прислонившись спиной к дверце шкафа. Другая дверца от удара открылась, внутри лежала... Мирт протянул руку и извлёк из шкафа куклу. Простенькую тряпичную куклу, одетую в красное платье. У ней даже имелись соломенные волосы, по большей части измочаленные или вовсе выпавшие. С такими играют деревенские девчонки. Мирт уставился на игрушку, не моргая.
  - Это старая кукла сестры, - сказал он неведомо кому и неведомо зачем. - Сестра продолжала жить здесь всё это время. Я не знал, никогда не видел её в городе. Я думал, она уехала вместе с родителями.
  Иов отдавал распоряжения порученцу. Он глянул на него, явно собираясь убить. Вернее, добить, как только закончит с первостепенными делами.
  Мирт не обратил на то внимания. Ему сделалось всё равно, что происходит вокруг - с ним и с другими. Он был пуст. Им овладело спокойствие, и он просто говорил, что приходило на ум.
  - Не знаю, кто дал ей это куклу, но она полюбила её и всегда таскала с собой, когда была маленькой. Наотрез отказывалась от лучших подарков. Оставила её в своей комнате даже после того, как нас посвятили и детство закончилось.
  Он хмыкнул, выдрал из тряпичной головы соломинку, растёр между пальцев. Лить слёзы он уже не мог, потому начал хихикать. Сдавленно и нездорово.
  Брат Михаил подошёл. Посмотрел на куклу. Иов отдавал распоряжения. Краткие сухие фразы, за которыми крылась та самая Бездна, и от которых солдатик заметно бледнел даже в полумраке комнаты.
  - Подожди, - попросил монах. - Придержи своих вояк. Дай нам ещё полчаса.
  - Зачем? - Посох перестал дрожать в руке Искоренителя. Лицо затвердело, как случалось с ним в ответственные минуты. Он подобрался, готовым к прыжку безжалостным старым лисом.
  - Ещё есть возможность изловить остатки заговорщиков. - Арсирианец подошёл и выглянул в окно. - Стражники здесь?.. Вели им осмотреть ближайшую округу. Пусть ищут большой сеновал или конюшню. Но - если найдут, - чтобы никто туда не совался! Даже близко не подходил, а сразу сообщил... Там могут быть разыскиваемые нами "друзья".
  Искоренитель желал объяснений. Вернее, он уже принял решение и желал немедленно приступить к его исполнению. И очередная задержка ему была не нужна. Её он как раз не желал.
  - Прошу, - попросил монах, чувствуя его раздражительность и упёртость. - Некогда объяснять, каждое мгновение на счету. Дай Богу последнюю возможность спасти всех нас. Всего полчаса - больше не потребуется. А затем действуй.
  Иов поморщился. Презрительно воззрился на сидящего на полу с куклой в руках Мирта, вернулся к монаху. Решение, окончательное решение принято. Так что...
  - Полчаса, - изрёк он. - Затем я рассылаю поручения к страже и практикам. Приказ будет уже не отменить.
  Монах согласно кивнул и опрометью бросился на улицу. Наблюдавший за этой сценой Мирт прежде не подозревал, что в обрюзгшем с годами теле церковника ещё сохранялась подобная резвость.
  Иов, порученец, а за ними и Мирт тоже вышли на улицу. На шее парня вновь был застёгнут ошейник с сапфиром, перетягивающий не только трахею его дыхания, но и "магическую" трахею. Впрочем, от этого словно бы даже стало чуть легче.
  Брат Михаил уже успел раздать указания, и усатый офицер, мало понимая их смысл, тем не менее, отрядил четвёрку своих людей пробежаться по окрестностям. Теперь оставшиеся топтались посреди сада, окружающего бесхозный дом, и глазели на поднимающуюся на городом огненную зарницу. Иов встал в стороне, вновь вглядываясь в хрустальный кристалл.
  "Разведчики" начали возвращаться один за другим, когда истекло отведённое на поиски время. Третий из вернувшихся доложил:
  - Там, дальше на отшибе, - он махнул в сторону полей, примыкающих к городу с юга, - есть большой сарай. Похоже конюшня. Лошадей я, правда, не видал, а двери закрыты, и за них я не совался. Но в оконцах горит свет и внутри полно народу. Слышно: то ли песни поют, то ли молятся. Может, кто из городских решил укрыться от погромов - не знаю. Я сразу сюда воротился, как было велено.
  Иов и монах переглянулись. Арсирианец вопросительно вскинул бровь со злой, совершенно неподобающей человеку его служения ухмылкой. После краткой паузы Искоренитель кивнул.
  
  11
  
  Место было выбрано неслучайно. В стороне от лишних глаз и ненужного интереса властей. Возможность собрать толпу людей, а затем набросать охапку соломы и словно бы ничего не было, следы все укрыты.
  Они подходили к сараю с двух сторон - спереди, куда выводили большие двустворчатые ворота, и у задней двери. Две группы по полудюжине теней в каждой, крадущихся в полумраке. Факелы потушили, здесь можно было обойтись без них. В нескольких окнах, проделанных в длинных стенах строения, действительно мелькали огни ламп и хорошо различимые человеческие силуэты. Множество силуэтов.
  Ещё до того, как они разделились, по рукам стали передавать баклагу и прикладываться к ней. Внутри была всего лишь освещённая вода, которую выдал монах. Каждый из солдат не преминул приложиться. И даже один из практиков - смущаясь и косясь на своих сотоварищей, что проверяли собственные защитные средства в виде брошек-аккумов, прицепленных к курткам на груди. Иов пить отказался, но другим не запрещал. Мирт выпил - горло пересохло и ему просто хотелось воды. Была у него и брошь. Был и неизменный саквояж.
  В последний момент Искоренитель раздал из этого саквояжа в каждую из групп по тщательно запечатанному сосуду из алхимического стекла в виде округлых колб. Только вместо жидкости в них заключались туманные сгустки с россыпью плавающих в них золотистых искр. Практики, видимо, хорошо представляя, что это такое, принимали "подарки" с явной опаской.
  Из сарая доносилось низкое гудение, от которого сводило зубы. Ни о каких горожанах, вздумавших переждать в столь странном месте очередную безумную ночку, не могло быть и речи. То же подтверждала горькая вонь, расплывавшаяся в неподвижном стылом воздухе.
  Монах подошёл к Мирту, греющему ладони в подмышках, и прошептал:
  - Береги разум. Лишь ты сам можешь впустить в него Зло. Без твоего дозволения оно не проникнет. Призывай имя Божье себе на помощь.
  - Будешь рядом - ни шагу в сторону, - выдал указания и Иов. Сухие пальцы старика беспокойно скользили по древку посоха. Он чуть повысил голос, обращаясь к остальным: - Действовать быстро и безжалостно. Но сохранить того, кто будет у них за главного, - нам с ним предстоит беседа.
  Других пояснений не потребовалось.
  ...Они вломились одновременно с обоих входов, прикрывая уши. Полетели стеклянные сосуды. От ударов о пол стекло лопнуло с оглушающим хлопком, словно твоей башкой вместо маятника садануло в соборный колокол. Туманные клубы растеклись в стороны и принялись вращаться. Посреди тумана закручивались искрящиеся воронки, в центре которых зияли чёрные дыры. Дыры эти засасывали. Клочья лежащей на полу соломы, мётлы, вилы и скобяная мелочь, разбросанная по углам, - всё тронулось с места, покатилось и поползло, затягиваемое внезапно проникшем в конюшне вихрем. Вот пролетел стрелой витой чёрный подсвечник на тонкой ножке, следом вереницей нож, чаши, разномастные вещи. Чья-то шапка. Одна из женщин - невысокая щуплая старушенция в чепце коротко взвизгнула, взмахнула руками и опрокинулась навзничь. Слетевший чепец открыл длинные пряди, которые поднялись вверх седым вихрем. Старуху тянуло в прожорливую пасть воронки. Та принялась визжать и пытаться зацепиться ногтями за доски пола. Ногти ломались, старуху неостановимо тащило всё дальше. Воронка проглотила пучеглазую ведьму, словно той здесь не было вовсе. Упал ещё кто-то. Вой набирающего силу ветра заглушал бессвязные крики тех, кто сохранил способность слышать.
  Набившийся в постройку народ заметался меж двух выходов, перекрытых туманными вихрями, застигнутой врасплох крысиной стаей.
  Сразу двое, вытолкнутые толпой в опасную близость к воронкам, попали в поле из притяжения и уже не смогли его побороть. Барахтающиеся, цепляющиеся за всё попала фигуры протащило по полу к вихрящимся чёрным пастям. Миг и те бесследно сиганули в туманные омуты.
  От упавших и разбившихся ламп возгорелось пламя. Конюшня была освобождена от стойл и всего прочего, что здесь только бы мешалось - лошадьми внутри давно уже не пахло, пахло иным, - но немного соломы ещё лежало кучами по углам. Одна из таких куч воспламенилась. По воздуху полетели горящие клочья. Заключённый в ловушку народ взвыл пуще прежнего. На ком-то загорелась одежда. Волосы некой полнотелой женщины воспылали огненной короной.
  Осознав, что выхода нет, люди сползались, сбивались в центре помещения, где тяга вихрей не могла повалить их с ног. Человек десять за вычетом уже "утянутых". Преимущественно немолодые, судя по внешнему виду одежд все состоятельные. И одержимые. Широко раскрытые остекленевшие глаза. Оскаленные зубы. Дёрганые движения. И бессвязные выкрики вместо человеческой речи.
  Обе воронки в концах конюшни всосались сами в себя, исчезнув с мокрым хлюпаньем. Люди и предметы, что они поглотили, так же исчезли. Туманные клубы к этому времени успели развеяться. В конюшню вступили солдаты и практики.
  А пожар разгорался и уже перекинулся на стенную балку, грозя доползти до крыши. Волны пышущего жаром воздуха обжигали горло.
  Кто-то из магов выступил вперёд. Взмах жезла, произнесённое слово. Находящиеся в конюшне поморщились от кольнувшей висок иглы магического воздействия. Пламя на стене тоже ощутило его. Словно разом израсходовав всё доступное топливо, огонь начала на глазах угасать. Закопчённую балку покрыл налёт инея, повалили удушливые клубы гари.
  - Все на выход! - рявкнул усатый сержант своим и чужим. - Не дёргаться и не совершать глупых поступков!
  Сбитые в кучу люди переглядывались. Приказ они расслышали, возможно, не слишком чётко - многие ещё держались за звенящие уши, - но смысл сказанного был ясен без слов. Сам за себя говорил вид наставленных на них взведённых арбалетов, вкупе с рабочими жезлами магов, чьё сияние заливало конюшню холодным голубоватым светом вместо погасших по большей части светильников. Во взгляды "заговорщиков" возвращалась разумность.
  - На выход! - повторил вояка. Сам он держал длинный тонкий клинок. Клинок указал на толпу, затем на распахнутые ворота, за которыми лежала ночь.
  Медленно и нерешительно ошарашенные "заговорщики" поплелись на улицу. Седовласые главы уважаемых городских семейств. Леди с опалёнными волосами, содержащая детский приют. Лысый казначей из управы. Пара девушек помоложе. Ещё были менее видные личности с перекошенными лицами, в которые так и хотелось двинуть кулаком, а лучше древком алебарды. Каждому из выходящих вязали за спиной руки и сгоняли в шеренгу. Когда внутри в окружении практиков осталась всего одна женщина, к ней направился Иов, брат Михаил и следом за ними Мирт. Тут же был один из грегорианец с зажжённым факелом и клинком наголо.
  Пространство конюшни опустело, клубы гари вытягивались наружу вместе с людьми. Стало можно оглядеться. Случившийся переполох навёл беспорядок, но, если не считать мелкого мусора, центральная часть помещения осталась расчищенной. Здесь требовалось свободное место.
  На тщательно примятой земле красным и густым была выведена обширная пиктограмма.
  По пяти углам располагались фетиши: рассыпанные сейчас пирамидки костей, погасшие свечи чёрного воска, от которых поднимались тонкие струйки дыма, пахнущие той самой горечью. Имелись положенные чаши с землёй, водой и воздушной пустотой. Бросался в глаза крупный человеческий череп, внутри которого светилась единственная не затухшая свеча, а на поверхности были выведены письмена - явный энергетический аккум и не из слабых.
  Иов пробежался по всему этому добру беглым взглядом, аккуратно переступая кровавые линии. Его сопровождение предпочло остановиться вовне их. Все смотрели в центр пиктограммы. Там на двух деревянных козлах помещался деревянный щит, на котором лежал мертвец. Обнажённый труп женщины, почившей с неделю назад, о чём свидетельствовали пятна разложения на коже и гнилостно-мясная вонь, что вблизи перебивала даже горечь воскурений. Ей вскрыли живот и частично извлекли внутренности, сложив кишки, желудок, железы, печень и почки в некое подобие гнезда. Среди внутренностей помещалась чёрная свеча и оставалось пустое место для чего-то ещё.
  Снаружи конюшни доносились голоса и распоряжения усатого офицера, разбирающегося с задержанными. Внутри же установилась почти давящая после недавнего грохота и беготни тишина.
  - Всё, как по писанному, - проговорил арсирианец. - Классический Призыв высшего уровня. Первая десятка Запрещённых Списков как по артефактам, так и по ритуализации.
  Иов его не слушал. Тяжко опираясь на посох, он сверлил взглядом женщину, оставшуюся стоять у импровизированного "алтаря". Высокая и горделивая. Дорогое вишнёвое платье с белым кружевным воротом и манжетами, роскошное, пусть и весьма потрёпанное. Седые волосы, привычные к причёске, сейчас свисали давно немытой пеленой. Искоренителю она была незнакома. Лет около... если судить по сохранившей стать фигуре, то не более пятидесяти. Но лицо восьмидесятилетней старухи. Бурая, похожая на древесный ствол морщинистая кожа. Хрящеватая коряга носа. Синие губы и глазки-зверьки, прячущиеся в тёмных норах запавших глазниц. Ведьма глянула на Искоренителя и оскалила редкие пеньки на месте передних зубов. В своём платье она походила на обряженную для смеха обезьяну.
  Старуха харкнула под ноги Иову.
  - Явился, ловец, - произнесла она глухо, но вполне разборчиво.
  Искоренитель разглядывал ведьму. Пальцы его скользили по древку посоха, кристалл в навершии переливался глубинным алым огнём. Ведьма скосилась на этот огонь, отвернулась. Взгляд её прошёлся по ряду напряжённо замерших практиков, чуть задержался на монахе, скользнул по грегорианцу и остановился на Мирте.
  Всё это время Мирт стоял, как ушибленный. Он словно бы спал, видел дурной сон и никак не мог проснуться. В руках он держал саквояж, который давно следовало куда-нибудь зашвырнуть, а не таскать с собой.
  - Мой мальчик, - произнесла ведьма, склонив голову на бок и улыбнувшись одними губами. - Ты так вырос. Ты красив и в тебе есть Сила, что я передала тебе.
  Мирт засунул палец под ошейник на шее, который усох и начал душить его. Он смотрел на носки своих башмаков и молчал.
  - Кто это? - спросил Иов с нескрываемым раздражением. - Ты её знаешь?
  - Это моя мать, - сказал Мирт. - Она сильно изменилась с тех пор, как я видел её в последний раз, но это она.
  Когти, растущие у ведьмы вместо ногтей, царапали плечо лежащего на "алтаре" перед ней тела, за которое она держалась как за опору.
  - Изменилась? - переспросила старуха. - Да. Величие, как и всё прочее в нашем мире, требует платы, мой милый. И свою я внесла сполна. Так что и Хозяин отблагодарит меня сполна. Он всё вернёт мне - и красивую внешность и годы, - когда придёт... Тебя тоже ждёт награда, мой милый. Ведь благодаря тебе удалось исполнить то, к чему мы готовились столько лет.
  Мирт помотал головой. Он не мог говорить, только мотал головой из стороны в сторону как баран, которого ведут на убой. Крупные капли пота покрыли его лоб. Он дышал часто и поверхностно. Что-то неладное творилось в желудке и ноги сделались какими-то... какими-то...
  - Они убили твою отважную сестру, замучили насмерть под пытками, но она ничего не сказала этим извергам. Хозяин вернёт и её. Семья вновь будет вместе... Подойди и обними меня, мой мальчик. Мой дорогой Мирт.
  Ведьма вытянула тощие палочки, бывшие её руками в направлении Мирта. Когда она улыбалась, её лицо напоминало привычные черты, что ещё скрывались под уродливой маской.
  Мирт не двинулся с места. Не в силах был бы этого сделать, даже если бы захотел. Его шатало. Какой-то шум появился в ушах. Было жарко, он весь взмок. Ему нужно было... Монах поддержал его под руку. Оттащил чуть в сторону и усадил на лежащий у стены бочонок. Дыша через рот, Мирт смотрел на протянутые к нему руки. Его звали по имени.
  В воздухе мелькнул посох, что, не церемонясь, ударил ведьму в грудь, отшвырнул её от "алтаре" и повалил на земляной пол конюшни. Старуха упала как набитый тряпьём куль. Не давая ей подняться, Искоренитель навис сверху и корзина навершия с кристаллом, оказалась у самого её носа. В глазах ведьмы, как в тёмных бусинах, отразилось магическое пламя, зажёгшее в них по пляшущей искре.
  - Ты у них стала Связующей после Белладонны Голд? - вопросил Иов, сам скалясь и едва ли ни плюясь слюной. Вся его выдержка испарилась в мгновение ока. Рухнула под напором жгучей ярости - чистой и неудержимой. - Я задам тебе вопросы и, если ты не ответишь мне на них, освежую прямо на этом самом месте!
  При падении ведьма прикусила себе язык. Кровавый ручеёк стекал с уголка её рта. Распластавшись на земле, раскинув в стороны руки, она зачарованно взирала на кристалл, словно в пламя опасно близкого факела.
  Искоренитель посчитал молчание за положительный ответ.
  - Что вы задумали в городе?.. Как мне это остановить?
  Ведьма хрипло засмеялась, переведя на него взгляд.
  - Остановить? - вопросила она. - Кого ты собрался останавливать, безумец? Хозяина?
  Её смех перешёл в булькающий гогот. Ведьма не пыталась подняться, дабы случайно не задеть кристалла в посохе.
  - Врата открываются, и Хозяин стоит при пороге. Чаша наполнилась до краёв. Встречайте Его и молите о пощаде! Но вряд ли Он вам её окажет!
  Иов поднёс посох чуть ближе к её лицу. Волосы ведьмы начались свиваться от близкого жара, кожа начала приобретать багровый оттенок. Она оскалилась. Искоренитель оскалился не менее жутко в ответ.
  Арсирианец вмешался в их бессловесные переглядки. Подойдя, он отстранил посох мага, позволив ведьме сделать хриплый вдох.
  - Воззвавшему для окончания ритуала необходима изначальная истинная Тёмная Чаша. "Откроет Путь прямой во Тьму рука, воззвавшая к Ему", - процитировал он из прочитанного в книге. - Ритуал проведёт лишь тот, кто призвал Тьму и закрепил на самом себе связь с Нею. Леди Голд мертва. Ваша Чаша разбита много веков назад. Значит, портал на ту сторону открыт быть не может.
  - Ты читал Книгу, церковник? Похвально. Но всё равно ты глуп, та же как он! - ведьма плюнула кровью в мага. - Разрыв проделан и он сохраняется. Осталось его расширить. Воззвавший к Тьме жив и держит связь.
  - Леди Голд мертва! - повторил Иов. Сейчас старик выглядел ничем не лучше ведьмы. Иссохший полный гнева скелет. Смертельно опасный.
  Ведьма одарила его торжествующим взглядом.
  Искоренитель замахнулся на неё посохом. Монах отступил чуть в сторону, опасаясь и далее мешать ему. Но старик сдержался и сам опустил посох.
  - Ваша Связующая мертва! Я видел, как её дымящиеся внутренности вывернуло наружу, так что её жалкое существо корчилось и молило о пощаде. Тварь обратилась в груду смердящей падала. - Он кивнул на распростёртую на полу ведьму, отступая от неё. - Эта шушера лжёт. В ней нет и половины той силы, что была в её товарке. Та сторона коснулась тебя лишь взглядом, и ты уже едва не скопытилась. Что уж говорить о большем.
  - Если только... - добавил монах, - леди Голд не была вашим Главой и Связующим. Если ни она, то кто?
  Иов от подобного предположения лишь хмыкнул. Но лицо его изменилось. Он вновь обратился на ведьму, надвинулся на неё сокрушающей горой.
  Ведьма широко скалилась, словно её парализовало, и она не могла закрыть пасть. Подобравшись, она села, опёршись на руки. Волосы лезли в лицо, платье сбилось, обнажив тощие ноги в синих прожилках вен. Её распирало безудержное веселье, пережигающее всякий страх.
  - Глава ушёл вместе с верными перед вашим появлением здесь. Хозяин уберёг их. Он унёс Чашу с собой, и он завершит ритуал. Вы опоздали.
  - Чаша была разбита! Это неоспоримый факт! - выкрикнул арсирианец. Голос его звучал не то, чтобы слишком уверено. Взглянуть на Иова он не решился.
  Ведьма не спорила:
  - Истинная Чаша разделилась, так говорит Книга. Но для ритуала достаточно и одной её частицы.
  - У вас нет этой частицы!
  - Наивные глупцы! Вас провели вокруг пальца! Мой мальчик провёл вас!
  Видя растерянность монаха, ведьма начала хохотать. Она вскидывала руки и сотрясалась всем своим тщедушным телом, как уродливая марионетка, которую сумасшедший кукловод беспорядочно дёргает за верёвки. Глаза залила эбонитовая тьма, её бил экстаз.
  - Пламя и кровь!.. Летит Змей, пожирающий плоть!.. Сорок дней и сорок ночей гореть земле и пеплу чадить небо!.. Сокрушены высокие и низкие, смяты стопой Его!.. Мир падёт пред Ним на колени и будет низвержен в Бездну!
  - Убери её! - велел брат Михаил ближайшему практику с жезлом.
  Сам монах прикрыл глаза и отошёл в сторону, шепча молитвы. Он сделал лишь пару шагов, как раздался грохот и вой, заставивший прервать воззвания к Богу. Поняв, что с ней вопрос решён, ведьма бросилась в атаку. Прыгнула прямо с пола как кошка. Иов отлетел в сторону в кучу соломы, его посох покатился по полу. Старик сумел лишь сдавленно выдохнуть. Молодой практик оказался проворнее. Ведьма махнула в его сторону когтистой рукой, тот уклонился. И наставил на неё жезл. Слово было произнесено. Напоённое магией орудие извергло пламя, холодное и синее, как морозный иней. Подобные чары были способны сковать птицу на лету, так что, упав, она раскалывалась на хрупкие ледяные куски. Холодное пламя обожгло ведьму. Кожа её покрылась изморосью, волосы побелели и застыли ломкими патлами. Но сама она не обратилась в недвижимую скульптуру. Изморось треснула вместе с кожей, яростный вопль вырвался изо рта клубами белого пара. Ведьма ринулась на молодого чародея, жезл был выбит. Практик упал, ведьма наскочила на него хищной птицей. Чёрные когти вонзились в грудь, словно стальные пики. Послышался хруст ломаемых рёбер, мокрое чавканье.
  В конюшне поднялся суматошный гвалт. Разом многие пришли в движение. Сверкнула синяя молния, ударившая в стену и взорвавшаяся снопом колючих искр, никому не причинив вреда, лишь заставив втянуть головы в плечи.
  Сидя на ещё дёргающемся теле, ведьма с молниеносной резкостью обернулась к Иову. Заполненные Тьмой глаза расширились, ноздри по-звериному втягивали воздух. Старик только начал подниматься. Вид у него был несколько пришибленный. Арсирианец видел это и ничего не успевал сделать. Мирт тем более. Ведьма приготовилась к прыжку.
  Грегорианец зашёл к ней сбоку. Клинок рассёк воздух. Ведьма прикрылась рукой. Лезвие перерубило локтевой сустав, и обрубок повис на лоскуте кожи. Брызнул кровавый поток. Ещё взмах. Вторая рука метнулась вперёд, выставив когти. Воин Господин отступил, перерубив и эту руку. Верещащая тварь свалилась с тела практика. Всё вокруг заливала тёмная кровь. Грегорианец ударом ноги опрокинул ведьму навзничь и с нескольких замахов отсёк ей голову. Бьющееся в судорогах тело извивалось на земле, рывки его становились всё более редкими.
  Крики и мельтешения разом оборвались, оставив натужное дыхание и растерянные лица. Искоренитель поднимался на ноги, монах шептал молитвы. Грегорианец опустился на колени возле распростёртого практика, подсвечивая себе факелом, осмотрел раны на его груди, заглянул в лицо и перекрестился.
  Смердело мерзостью и кровью.
  Мирт сухо всхлипывал, сидя на своём бочонке. Он не видел, как Иов вперил в него тяжёлый взгляд. Как налился светом изумруд в ошейнике. Мирт ощутил нехватку воздуха, начал судорожно глотать, вцепившись в горло. Но потом ошейник расслабился, и он смог сделать долгий натужный вздох. Возле него стоял монах, протягивая баклагу с водой. Мирт взял и начал пить. Так, сидя без сил, он смотрел, как грегорианец подхватил обезглавленное тело и поволок его следом за Иовом наружу. За телом тянулась тёмно-бордовая полоса. Искоренитель в одной руке нёс посох, в другой за волосы отсечённую голову, с которой капало. Подол его плаща был мокр.
  Когда ведомый монахом Мирт вышел на свежей воздух, Иов заканчивал свою речь перед собравшейся публикой. Тело и голова ведьмы лежали тут же на земле на всеобщем обозрении. "Заговорщики" со связанными за спиной руками отводили взгляды от окровавленного платья, облепившего тощий труп, и затравленно озирались по сторонам. Над трупом в холодном воздухе поднимались клубы испарения.
  Вокруг трещало пламя зажжённых солдатами факелов. Практики погасили свои жезлы. Ветер развевал волосы и забирался под воротник, высасывая тепло, заставляя мелко трястись и ёжиться. Подогнали ближе экипажи. Лошади, чуя близость смерти, беспокойно переступали с ноги на ногу, позвякивая удилами.
  - С каждым поступлю так же, - пообещал Иов. Старик зыркал глазами, посох его указывал то на одного, то на другого в толпе. - Вы меня знаете... Кто был у вас Главой? Куда он отправился из этого места?
  Женщины и мужчины старались не смотреть на Искоренителя, не смотреть на труп перед ними, не смотреть на солдат и практиков вокруг. Головы их вертелись и не могли ни на чём остановиться.
  - Молчите? Напрасно...
  Иов направил навершие посоха на лысого казначея. Несильно пихнул его в грудь. Желчного вида мужичок в добротном камзоле охнул и, удерживая равновесие, попятился на пару шагов назад. Вроде бы ничего не случилось. Но затем казначей завыл, выгибая спину. Кожа на его лице стремительно краснела, начала вздуваться пузырями, как при сильном ожоге, глаза полезли из орбит. Он вопил исходящим из самых глубин тела криком, что взвился в беззвёздное небо. Человек дёрнулся и повалился на землю бездыханным. Из глазниц поднимались струйки дыма, дым исходил также изо рта. Перекошенная гримаса отпечаталась на застывшем лице.
  Все стояли, не шевелясь и словно бы забыв как дышать.
  Практики с солдатами опасливо уставились на Искоренителя. Задержанные пытались отступить от него как можно дальше, но наставленные им в спины острия алебард не позволяли этого сделать.
  - Вопрос всё тот же! - громыхнул Иов. - Кто ваш Глава, ваш Связующий с той стороной? Где он сейчас находится?
  Народ всё же попытался податься в стороны. Кто-то заголосил, когда его кольнули остриём в бок, кому-то заехали древком под рёбра, возвращая в общую шеренгу. Искоренитель подождал, пока колыхание спадёт и поднял посох. Навершие воспылало алым языком. Волна жара обдала всех присутствующих.
  - Мы не знаем его имени, ваше магичество, - протараторил благообразный старикан с красным от холода носом и курчавой белоснежной бородой, являвшийся прежним главой Камеша. Прочие закивали, подтверждая истинность сказанного. - Он никогда не представлялся нам и близко общался лишь с леди Голд, а после того, как её... забрали, с леди Северин, - бывший глава кивнул на окровавленый обрубок тела у ног Искоренителя. - Мы, признаёмся, слушали его. Были даже очарованы тем, о чём он так красноречиво вещал. Но... мы только и могли, что слушать. Даром среди нас никто не владеет, уж Ордену об этом хорошо известно. Мы только слушали и... и помогали финансово.
  - Как он выглядит? - рявкнул Иов, заставив бородача взвизгнуть. - Куда отправился?
  - Он... он - лысый и очень худой. Возраст же... не знаю доподлинно. Не молод, но и не то, чтобы совсем стар. Он прибыл в город недавно, насколько я могу судить. Ни с кем из нас... нашего общества, кроме как на собраниях не общался. Впрочем, также как и леди Северин. Но она-то проживала в городе прежде, до того как сделалась... А касательно того вопроса, куда сей господин отправился - мы этого не знаем. Нас не посвящали в дела, которые леди Голд и эти двое считали...
  - Молчать. - В голове Искоренителя происходила напряжённая мозговая деятельность. Он смотрел в ночь, но что он видел в ней, было ведомо лишь ему одному. Дыхание его курилось паром.
  Брат Михаил подошёл, и они обменялись несколькими быстрыми фразами. Бывший городской глава, воспользовался тем, что про него забыли, отодвинулся подальше от мага за спины своих сотоварищей.
  - Это лишь предположение, - сказал чуть громче монах.
  Иов отмахнулся, взгляд его сделался стеклянным. Замаранной в крови рукой Искоренитель извлёк из кармана плаща кристалл вызова. Вгляделся в него. Зло выругался себе под нос.
  - По-прежнему тишина? - спросил арсирианец.
  - Я могу выяснить его местонахождение.
  - Как?
  - Через "неотложное воззвание".
  Сжав кристалл в кулаке, Иов обратился к своему сопровождению, молчаливым фоном стоящему в стороне. Голос его приобрёл командные нотки:
  - Внимание!.. Арбалетчики, практики - оружие к бою! Сейчас я совершу некоторые манипуляции и сюда магическим образом переместится некий человек. Возможно переместится... Ваша задача немедленно атаковать его. Повторяю - немедленно! В то самое мгновение, как увидите. Все разом!.. Приказ понятен?
  По рядам солдат и магов прошло движение. Поднимались опущенные арбалеты, усач-офицер переложил меч из рабочей руки, стащил перчатку и вернул в неё клинок. Практики, перешёптываясь, вновь активировали жезлы до слепящего сияния. Никто не задавал лишних вопросов. Этой сумасшедшей ночью все лишние вопросы закончились.
  - Это слишком опасно! - прошипел монах, понижая голос, но в установившейся тишине его всё равно услышал каждый. - Мы ни в чём не уверены!
  - Я уверен. - Иов деревенел на глаза. Малейшие движения мышц покинули его лицо. Жесты сделались скупыми, ладонь на древке посоха словно бы срослась с ним. Кристалл в навершии пылал тяжким, давящим на разум окружающих багряным сиянием. - Другого объяснения быть не может.
  Тьма расстилалась вокруг них. Пропитанная кровью и смертью. Откуда-то из отдаления доносился приглушённый расстоянием тревожный гул. Где-то там сотрясался в ужасе Камеш, про который все и думать забыли. Здесь было не лучше. Если ни хуже.
  Искоренитель обозрел своё малое воинство. Все были готовы, все следили за тем, что он станет делать. "Заговорщики" жались друг к другу. Иов ещё раз взглянул на кристалл вызова. И отбросил его в сторону на свободное место. Затем он произнёс Слово. От навершия посоха отделился небольшой огнешар. Слегка потрескивая, пламенно-жёлтая сфера поплыла по воздуху и зависала над лежащим на земле артефактом.
  - Приготовиться! - повторил старик, хотя того и не требовалось.
  Огнешар упал на кристалл и в мгновение разрушил его. Блеснула вспышка. Взвился краткий женский визг. Над разбитым кристаллом поднялись словно бы клубы тумана, среди которых сконцентрировалось некое изображение. Никто, кроме находящегося в непосредственной близости к ним Иова, не разобрал, что это было.
  Истаивали мгновения, и никакой новый человек не объявлялся. Взведённые арбалеты начали подрагивать в напряжённых руках. Переглянулись практики. Бывший городской глава и еже с ним зашептались. Иов стоял как столб, не шелохнувшись, до тех пор, пока налетевший порыв ветра не развеяли туманную мглу. Тогда он опустил низко голову и прикрыл глаза. Сияние посоха, равно как и жезлов у его подчинённых постепенно остывало.
  - Он не ответил и не пришёл, - заключил очевидное монах то ли с облегчением, то ли с расстройством.
  Надо было что-то решать, двигаться дальше. Куда? Очевидно, в город, дабы попытаться унять беспорядки. А, если этого не удастся, то исполнять экстренные меры. На сей счёт временный руководитель местного орденского представительства, а заодно и городской управы выразился однозначно.
  Арсирианец мрачнел и начинал учащённо дышать.
  - Да, - произнёс Иов, отвечая на его вопрос, которого не было. - Но я видел, где он находится.
  - Где же?
  - В резиденции Ордена.
  - На пожарище? - монах нахмурился. - Почему он не отвечает?
  - Потому что, не желает отвечать. - Искоренитель поднял тяжёлый, принявший решение взгляд. Пусть и не то, которого опасался монах. - Потому что сильно занят.
  Зарево пожаров над городом, словно уже наступало утро, хотя время едва перевалило за полночь. Беспрестанно били колокола. Звон их прокатывался над наполненными множеством теней, светом факелов и смятённым движением улицами. Но ни живое пламя, ни церковный благовест не могли прогнать Ночь. Ночь без конца и края. Укрывшую землю, похоронившую её под собой. Лёгшую тяжким покровом на дома и на души. Ночь страха. Ночь свершения и разрешения. Ночь, что только подступала к своему апогею.
  ...Они поехали в экипажах, оставив пару человек разбираться с задержанными. Сейчас было не до этих полоумных. Остановились посреди липового парка под прикрытием деревьев, может и наивно, но надеясь на какую-то внезапность. Треплющиеся ветром, плюющиеся искрами факелы в полумраке. Наливающиеся внутренним свечением рабочие жезлы, броши-нигаторы. Солдаты косились на офицера. Практики на Иова. Грегорианцы молились, целуя набалдашники своих тесаков.
  Искоренитель ограничился прежним указанием бить немедля всякого, на кого он укажет. Сам Иов сохранял каменную невозмутимость. По крайней мере, внешне. Лишь кристалл в навершии посоха сиял чуть неровно, словно и его задувал незримый ветер.
  Они двинулись к пожарищу через парк, окружавший погибшую резиденцию Ордена. Стволы деревьев мелькали возведённой без всякого порядка колоннадой колоссального храма самой природы. Впереди приближался бесформенный тёмный холм с торчащими из него шипами - остатками рухнувших перекрытий верхних этажей и уцелевшими печными трубами. Среди развалин ещё виднелись пугающие синие отсветы - что-то там ещё тлело и спустя неделю после пожара. Как понял Мирт из разговоров, то догорали некие составляющие из погибшего хранилища. Артефакты по причине их частичного или фактически полного разрушения были оставлены окончательно "деактивироваться" на месте, что в сложившейся ситуации представлялось наиболее разумных решением.
  Кто-то даже осенила догадка, что тление этих магических составляющих с выделением заключённой в них Силы и могло, по крайней мере, отчасти явиться тем источником энергии, что поддерживал возникающие Прорывы. Разбираться в том не было ни времени, ни возможности.
  Повинуясь указке офицера, они остановились среди деревьев, вглядываясь в подсвеченную тревожно-синими отблесками ночь. Развалины резиденции громоздились перед ними посреди заваленного обгоревшей рухлядью луга. Воздух полнил запах гари, на язык словно бы ложился привкус пепла и какой-то горечи.
  - Там должны быть сторожа, оставленные отгонять мародёров, - прошептал усач Иову. - Чтобы не случилось какой неприятности, обождём здесь, пока мои люди сходят вперёд и переговорят с ними. Те должны отозваться на условный сигнал.
  Искоренитель велел:
  - Пусть будут осторожны. Если никого не найдут, дальше не соваться.
  Офицер согласно кивнул и отправился отдавать распоряжения. Скоро две тени, низко пригибаясь, ушли вперёд. Спустя минуту из-за деревьев послышался сдвоенный короткий посвист. И тишина.
  Мирт переминался с ноги на ногу. Его бил озноб и подташнивало. Хотелось присесть, а лучше прилечь. Он ограничился тем, что привалился к шершавому стволу дерева и прикрыл глаза. В животе ворочались холодные змеи.
  Вернулся офицер и доложил, что сторожа не отзываются. Но стражники слышали, что на пепелище кто-то переговаривается и один раз мелькнул скрытый фонарь.
  - Это те, кто нам нужен? Те... чернокнижники? - спросил вояка, почёсывая зашитую щёку. - И что им понадобилось среди головёшек? Всё ценное тут погорело, а что осталось - то собрали и вывезли в прошлые дни.
  - Может статься, что не всё, - ответил Искоренитель. - Вперёд. Сначала твои арбалетчики, потом мои практики. Стрелять в любого, кто обнаружится на развалинах... От магического воздействия, буди такое, я вас прикрою.
  Возможность последнего офицеру пришлась не по душе, но от замечаний он воздержался. И они двинулись дальше.
  Солдаты подступали к пожарищу полукольцом. Мирт слышал ещё несколько раз их пересвисты. В голове лежал тяжёлый горячий булыжник, хотелось блевать. Потом что-то коротко щёлкнуло. И ещё раз. В темноте застонали.
  - Подстрелили кого-то, - пояснил офицер.
  Они подождали, пока им разрешили подойти. На земле лежало два тела в добротных высоких сапогах и утеплённых полушубках. На одном под расстёгнутой верхней одеждой была надета белая рубаха, по которой растекалось тёмное пятно от пробившего грудь арбалетного болта. Мирту показалось, что кроме болтов, здесь поработали - вернее, доработали ещё и клинки. На жутких "чернокнижников" эти двое походили мало. Скорее, на немолодых зажиточных торгашей. Вот только вооружённых уменьшенным арбалетом "осой" и весьма внушительными кинжалами.
  Мертвец с "осой" дёрнулся. Окружившие их солдаты матернулись. Кто-то пинком ноги отбросил от него подальше арбалет.
  - Тихо! - гаркнул Иов. - Факел мне.
  Поднесли огонь, осветивший картину скоротечного боя. Белорубашечник был мёртв. А вот его приятель ещё не отдал Богу душу, хотя и ступил на прямой путь в мир иной. Искоренитель склонился над раненым, сунув посох Мирту. Повернул голову мужчины, вглядываясь в лицо. Человек застонал.
  - Где он?
  Раненый стонал, зажимая распоротый живот. Иов встряхнул его, приводя в чувство.
  - Где ваш Связующий? Отвечай, иначе я не дам тебе сдохнуть ещё очень и очень долго. Скажи, и я отпущу тебя.
  Губы раненного задрожали, но говорить он уже не мог. Лишь дёрнул шеей, смещая взгляд. Кровавый ручеёк выступил из уголка его рта. Глаза остекленели, отражая блики факела.
  - Отмучился, - разнёсся шепоток среди столпившихся.
  Мирт ожидал, что Искоренитель будет в ярости из-за того, что не дознался чего хотел. Но Иов уже вернул себе бесчувственное выражение. Проследив за взглядом умершего, он повернулся к пожарищу. Точнее к месту бывшего центрального входа в резиденцию. Входные двери уцелели, но были перекошены упавшей на них сверху балкой. Между створок зияла щель - проход, ведущий в напоённый гарью мрак.
  Трещали факелы, люди переминались над мёртвыми телами. Офицер отправил своих осмотреть местность и выяснить, что случилось со сторожами. Горький ветер качал деревья, срывая с них отжившие листья. Искоренитель думал. Смотрел в одну точку и думал. Никто не смел отвлечь его. Даже арсирианец, что шептал едва слышную молитву. Мирт держал посох, ощущая, как по коже от пальцев и выше разбегаются мурашки покалываний. Дурнота немного отпустила, он спросил воды у ближайшего солдата.
  - Здесь следы, - сказал офицер. - Ведут прямо к пожарищу.
  Иов вздрогнул. Вырвал из рук Мирта посох. Парню показалось, что на него глянула сама смерть - осунувшееся лицо с выступающими скулами и колодцами тьмы во впадинах черепа.
  - Идём и мы туда. - Искоренитель подозвал к себе двоих практиков второго ранга. Монах тоже вызвался идти, как и грегорианцы. Никого из солдат маг с собой не брал, велев им следить за округой. Последним старик указал на Мирта: - Ты тоже с нами.
  - Куда мы идём? - спросил парень.
  - На подвальный этаж.
  Даже в своём нынешнем состоянии Мирт не сдержал возгласа удивления.
  Искоренителя его душевные метания интересовали мало. Старик подошёл к перекошенным дверям резиденции, пригнулся и, подсвечивая себе посохом, первым протиснулся в тёмное нутро развалин. Практики со светящимися жезлами и грегорианцы двинулись за ним. Брат Михаил подтолкнул Мирта вперёд. Уголок его рта дёрнулся в подобие улыбки.
  Каменные стены первого этажа здания частично обвалились под весом верхних деревянных конструкций, но частично и уцелели. Где пригнувшись, где вовсе на карачках, но здесь можно было перемещаться. Поминутно кашляя и сплёвывая набивающуюся в рот гарь, они вереницей пробирались следом за Искоренителем. Среди завалов мерцали маслянистые кобальтовые всполохи, словно под зданием горели торфяные газы. Вот только от них исходил ни жар, а леденящий холод. Что бы ни тлело на пожарище, лазутчики старались держаться от этих огоньков по возможности дальше.
  Главное было беречь голову и ни споткнуться об груды битого кирпича, обломки мебели и обгоревшие фолианты из книгохранилища. В одном месте пришлось перебраться через упавшую балку из-под которой торчала чья-то нога. К запаху гари примешивался отвратный сладко-тухлый душок, но гарь всё же забивала любую вонь. Зал первого этажа, где обычно собирались различные посетители, не был таким уж обширным. Прежде пройти его можно было за два десятка шагов, но Мирту казалось, что они ползли по нему целую вечность, и если бы ни Иов, вряд ли бы кто-то вовсе рискнул сунуться под опасно нависающие развалины. Где-то посреди этой вечности Мирт подобрал обломок закопчённого кирпича величиной с кулак и сунул к себе в карман.
  Произволением судьбы или случая или высших сил, но они преодолели первый этаж резиденции и добрались до спуска в подвал. Перемещаться сразу стало легче. Надёжный фундамент выдержал нагрузку и подземный этаж практически не пострадал от пожара. Да, местами и здесь осыпались стены, а в глубине трещин тлели синие огни. Потолок угрожающе накренился, обещая погрести под собой неосмотрительных глупцов, вздумавших сунуться, куда не просят. Но всё же тут можно было идти в полный рост, а через проломы проникало немного воздуху.
  Вот где следовало устраивать Хранилище, но да задним умом все богаты.
  Зажимая носы, они продвигались вдоль подвального коридора.
  Ещё тела. Двое в форменных куртках с искажёнными в предсмертных муках лицами. Эти, видимо, задохнулись угарным газом, потеряв сознание или попросту не найдя выхода в удушливых клубах. Они обошли их.
  На полу в пыли и гари виднелись следы - свежие или нет, сразу было не разобрать. Кашляя, они шагали дальше. Тут уж было не до скрытности.
  Мирту обнаруженные следы показались вполне свежими, хотя он и не относил себя к сколь-нибудь опытным следопытам. Но тут прошёл ни один человек. А, может, один, но несколько раз. Архимаг Маркус Див был здесь в самый разгар пожара. Был и никого не вынес из пламени, кроме проклятой лампы. Уж он не заблудился бы в здешних проходах ни при какой ситуации.
  Искоренитель довёл их до приоткрытой двери в каземат, где проводились допросы ведьм. И там внутри комнаты горел огонь, доносились приглушённые голоса. Голоса тех, кого они искали.
  Иов бросил на своё воинство короткий взгляд. Перехватив удобнее посох, он вошёл в каземат. Остальные ввалились следом.
  И замерли у двери.
  Мирту было плохо видно из-за спин стоящих впереди. Но вот народ расступился чуть в стороны, и он разглядел в полумраке, освещённом рабочими жезлами и вставленным в скобу стены факелом, человека. Человек стоял на коленях возле пыточного столба, на котором висело почерневшее тело его сестры. Глаза человека были крепко сомкнуты.
  Худощавый с короткими седыми волосами, в лёгком плаще и склонённой к груди головой. Человек находился к ним в пол-оборота - это был архистратег Маркус Див. Он словно застыл на месте или уснул в столь неудобном положении.
  Нависающее над ним мёртвое тело шевелилось. Краткие судороги пробегали по рукам и ногам, заставляя вздрагивать патлы волос. Мёртвое тело с запёкшейся кожей позвякивало цепями. Труп поднял голову, и высасывающая саму душу Бездна взглянула на них единственной уцелевшей глазницей.
  Мирту казалось, что он находится в некой пещере - тёмной закопчённой пещере с низким сводом, до сих пор заполненной дымом, чьи полупрозрачные шлейфы колыхались в воздухе. Запах гари забивал ноздри, во рту першило от сухости пепла. Резкая боль скрутила низ живота, словно его полоснули ножом. Мирт прикрыл глаза, надеясь прогнать наваждение.
  Наваждение никуда не делось - уже как несколько недель покойная сестра взирала на него со своего столба. Один глаз вытек на щёку бурым сгустком. Кожа местами прогорела до костей, большая часть волос опалилась. И сделавший это жар исходил изнутри, а не снаружи. Что не мешало сестре ухмыляться полной острых клыков пастью. Мирт пошатнулся и упал бы, если бы его ни придержали за локоть.
  Рядом раздались рвотные звуки, кого-то из практиков выворачивало на пол.
  Ещё Мирт расслышал шёпот молитвы. Брат Михаил призывал имя Божье. Грегорианцы собрались шагнуть вперёд со своими тесаками, но монах удержал их.
  Вперёд выступил Иов Суровый. Посох сиял в руке Искоренителя грозной звездой навершия, наставленной на коленопреклонённого чародея. Маркус Див никак не среагировал на появление новых людей. Сглатывая сухую горечь, Мирт подумал, что Иов собирается ударить его Даром - в спину, куда угодно, даже не окрикнув. Старик велел им бить, не раздумывая, всякого, кого они увидят среди развалин пожарища. Они увидели - и именно того, кого искали. Вот только не летели огнешары и не трещали порождаемые магией молнии. Да и сам Иов смотрел сейчас не на архимага, а мимо него.
  В комнате находился ещё один человек, стоящий чуть в отдалении от столба.
  Другие, может, увидели его сразу, но Мирт только теперь.
  Если архимаг был просто худощав, то этот более походил на ходячий скелет, чем на человека. Полностью лысый череп. Выпирающие скулы и столь запавшие щёки, что зубы различались сквозь обтянувший их серый пергамент кожи. Сколько ему лет определить на вид было невозможно - что тридцать, что семьдесят. Скелет был облачён в тёмную мантию, делающую его вовсе подобным бесплотному духу. Круглые на-выкати глаза, похожие на вставленные в глазницы стеклянные шары, взирали на Искоренителя и пришедших с ним с удивлением, но без какого-либо страха. В этих глазах плескалось безумие, а чего бояться безумию?
  - Кто ты? - гаркнул Иов, почти срываясь на крик, хотя в подвале, если не считать тяжёлого дыхания людей и сторонних шорохов, установилась тишина.
  Скелет вытаращился на него. В сухих ветвях рук он держал каменную чашу с инкрустацией дорогими камнями, что отражали свет факела и рабочих жезлов, подмигивая кроваво-красными, золотисто-жёлтыми и свинцово-синими искрами.
  - Прибыла подмога, - произнёс незнакомец столь глухим и низким голосом, словно ветер прошелестел в старом пустом колодце. - Поздно спохватились... Она уже испила Чашу Бога. Причастилась.
  И он рассмеялся. Всё тем же шуршащим змеиным шелестом. У него отсутствовали зубы, был лишь провал рта в обрамлении иссохшихся губ.
  Тело на столбе скалило клыки, косясь на них исподлобья. Бездна взирали на людей и те отводили взгляды, не в силах выдержать её напора. Никто не смел ничего сказать. Не смел продвинуться от входа ещё хотя бы немного вперёд. Мирта зажали со всех сторон, его окружало тягостное частое дыхание.
  Говорил лишь Искоренитель:
  - Маркус! Что здесь происходит? Останови это!
  Светящееся навершие магического посоха перемещалось с тела на столбе на незнакомца, на архимага, туда и обратно, не зная на ком остановиться.
  - Он не может, - прошелестел скелет, кивнув на коленопреклонённую фигуру.
  - Что ты с ним сделал?
  - Что я сделал с архимагом? Что любой из присутствующих смог бы с ним сделать против его воли? Наш общий друг всего лишь захотел взглянуть на подлинную Тьму... Теперь он муха в паутине, из которой не выбраться. Тьма пожирает его. И кто мы такие, чтобы препятствовать Ей?
  - Кто ты? - Иов направил посох на говорившего.
  Незнакомец поднял перед собой пустую чашу. Близость архимага и того, что некогда было мёртвой ведьмой, равно как и возможность быть испепелённым на месте ничуть не беспокоили его. Объяснять что-либо он не собирался.
  - Это мой отец. Насколько я могу его узнать.
  Мирт протиснулся ближе к Иову. На него смотрели так, будто он некстати пошутил.
  - Мирт? - пригляделся к нему скелет. - Ты подрос. И изменился.
  - Ты тоже изменился, отец... Ты болен. Тебя забирает Тьма.
  Безумец улыбнулся пустыми дёснами, подошёл и коснулся плеча архимага:
  - Тьма заберёт всех нас рано или поздно. Как уже забрала твою сестру. - Бездна в глазах ведьмы обратилась на скелета и тот потупил взор. - Мы все будем Её. Вот только я отдаюсь Ей по собственной воле. Когда Хозяин войдёт в этот мир широкими вратами, мне вручат плётку надзирателя. И это я погоню ваше стенающее стадо прямиком в адское пекло. Стоит мне произнести Призыв и легионы Тьмы слетятся на мой зов!
  - Подождём с призывами, - сказал Иов. - Я лишь хочу понять, что здесь происходит.
  - Глупец. Тебе уже не надо ничего понимать. Скоро всё закончится... Да и кто способен понять Хозяина? Ты?
  - Возможно и я. Говори. Пока говоришь, ты будешь жить.
  Дабы доказать правдивость своих слов, маг отвёл посох и, не глядя, передал его себе за спину. Прямо в руки Мирту.
  Шелестящий смех, сухой и безжизненный:
  - Сын, ты внёс свою лепту. Брось эту палку. Подойди и насладись победой. Они ничем более не могут нам помешать.
  Никто не удерживал Мирта, но он не сдвинулся с места. Скелет на это лишь дёрнул щекой. А у Мирта плыло перед глазами. Тяжёлый молот в голове силился раздробить изнутри черепную коробку. Из носа текло. Он утёрся - на тыльной стороне ладони красный след. Этого не заметили, всё внимание забирал на себя скелет. У Мирта язык не поворачивался назвать его отцом. Он помнил отца тихим, всегда немного отстранённым, другим... Скелет снова говорил с Иовом. Об архимаге. Маркус Див с закрытыми глазами продолжал своё "поклонение" прикованной на столбе сущности. Тяжёлый дух гнили ударил в нос - почему тот не ощущался раньше? Мирта замутило, блевать было нечем, и он изверг из себя горькую желчь, согнувшись и сплёвывая в сторону.
  - Архимаг сам вышел на меня, уж не знаю как, - скелет рассказывал охотно. Никакие угрозы не были тому причиной. Время играло на его стороне. - Он пожелал встретиться, но не для того, чтобы остановить нас. Он хотел сам поучаствовать в ритуале! Приобщиться к неведомому... Без Осколка ритуал был невозможен. На то, что кто-то догадается извлечь его из Лампы, и он пропадёт из поля нашего внимания, мы не рассчитывали. Осколок должен был оставаться вблизи места Призыва и будущих Врат, когда им придёт срок открыться. Но его унесли с пожарища - мы нашли лишь остатки Лампы... Дни Удержания сменялись. Чаша наполнилась до краёв. А все попытки отыскать Осколок были безрезультатны... Признаться, позорное отчаяние сковало меня. Но Хозяин устроил всё наилучшим образом. Осколок принесли и передали мне из рук в руки. Теперь он на своём месте.
  Скелет кивнул на тело в цепях. Бездна взирала на застывшего у её ног, чуть слышно постанывающего архимага. Только сейчас Мирт заметил во лбу сес... тела небольшой предмет. Тот был вплавлен в плоть. В тусклом освещении казалось, что предмет этот светится, как неяркий уголь в пепле костра. Кожа вблизи него опалилась.
  - Он даже принёс с собой Книгу, - скелет указал на стол, где так и лежали аккуратно разложенные наборы "инструментов". Рядом покоился потрёпанный фолиант в кожаном переплёте, который наверняка узнал арсирианец. Туда же Связующий поставил чашу с каменьями. - Глупый кусок мёртвого мяса. Я помню наизусть каждую её строку!
  - Я убил твою жену, - сказал Иов, делая шаг к фанатику. - Сперва ей отрубили обе руки, а затем и голову. Я наслаждался стенаниями этой ведьмы.
  Скелет беззубо улыбнулся ему:
  - Значит, моя милая, уже ждёт меня на той стороне. Скоро она вернётся сюда вместе с Хозяином. Все приготовления завершены. Ощутите...
  Иов бросился на него с голыми руками. Старик яростно взревел. От прежней выдержки не осталось и следа. Прочие сперва шарахнулись от внезапности, даже грегорианцы, но почти сразу устремились за Искоренителем.
  Подвальная комната с трудом могла вместить такое столпотворение.
  Они кинулись... и словно наткнулись на незримую стену, остановившую их порыв. Стеной этой стала поднятая вверх рука Маркуса Дива. Архимаг не открывал глаз и не вставал с колен, сознание его - в основе своей - продолжало витать в неведомых далях, но часть разума следила за происходящим вокруг и теперь посчитала нужным вмешаться.
  - Стойте, - произнёс архимаг тихо, но так, что его услышал каждый. - Если моя связь с ней прервётся, портал откроется в то же мгновение... Прочь!
  Иов и остальные растерялись.
  Даже скелет выпучил зенки, пытаясь осознать значение сказанного. Вдруг он вытаращился ещё больше и резко обернулся к сущности у столба.
  Опалённое тело ведьмы тряслось.
  В замкнутом пространстве поднялся ветер. Свечение посоха, что так и держал Мирт, замерцало. Практики с криками побросали на пол свои жезлы - от них исходило шипение, как от раскалённых в кузнечном горне заготовок. Но вместо жара трещала изморось, белым узором намерзающая на резных рукоятях. Пахнуло жуткой тухлятиной. Мирту "изнутри" ударило по голове.
  По углам зашевелились тени. Каземат пришёл в движение, как если бы руины резиденции в этот самый момент решили окончательно обрушиться и покончить со всеми ними. Что-то заскребло в полумраке. Бредящее сознание рисовало выгнутые хребты, оскаленные пасти и приглушённое звериное сопение. Неровные приближающиеся шаги. Присутствие той стороны. Совсем рядом. За стеной. Ещё ближе. За незримой истончённой пеленой, разделяющей слои пространственного бытия...
  Посох Искоренителя плевался искрами, что жалили кожу подобно осам. Но странным образом это и удерживало сознание Мирта от падения в подступившую Бездну. Он вцепился в свою опору, словно утопающий в обломок мачты во время кораблекрушения. Он хрипел сквозь сжатые зубы, но стоял на ногах и смотрел на столб. На то нечто, что находилось на столбе. Противоестественное в своей непринадлежности этому миру. Отторгаемое глубинными инстинктами, самим физическим и душевным восприятием, ибо природа этого чужда их миру. Несовместима с ним. Непереносима. И от того столь жутка и столь притягательна... Звёздная бесконечность небес тёмной зимней ночью. Глубина непроглядной пропасти, когда стоишь на самом её краю. Взгляд только что умершего человека, смотрящий на тебя и вглубь тебя.
  - Свершилось! - провозгласил скелет.
  ...Архистратег велел остановиться - и Иов подчинился. Велел уйти прочь - и Иов ослушался. Маркус Див пребывал то ли в незримом противостоянии с Тьмой, то ли уже у неё в плену. И если последнее верно, то кто мог гарантировать, что слова, произнесённые гортанью мага, являлись повелением, отданным его же свободной волью?.. Тёмный Ритуал не был завершён. Иначе фанатики немедля погрузили бы мир во мрак. Но что-то или кто-то до сих пор препятствовал им это сделать. И если этот кто-то - Маркус Дис, то игнорирование его приказа являлось...
  Взгляд старика бегал из стороны в сторону, как у заигранной в угол собаки. Он ощущал позади присутствие своего малого воинства. Все смотрели на него и ждали его решения. А его первый порыв перегорал в сухой пепел, которого без того с избытком хватало вокруг.
  - Я не знаю, что делать, - прошептал Иов.
  - Я тоже, - отозвался рядом монах.
  Стоящий всего в пяти шагах от них тощий тип вскинул вверх руки и, словно церковник перед алтарём, повторил:
   - Свершилось!
  ...Держа правую руку в кармане куртки, Мирт почти насильно всунул напитанный магией посох кому-то из практиков. А сам направился к столбу.
  Сущность в цепях вскинула голову и взглянула прямо на него.
  Мирт смотрел на сестру - и та сторона смотрела на него. Он провалился в пропасть, в распахнувшуюся космическую тьму. Он шёл. Маркус Див был перед ним. И отец, что, видя его движение, развернулся - нет, не желая обнять, но позволяя встать рядом и разделить триумф. Безумие в его глазах торжествовало. Мирт замер над погружённым в транс архимагом. Склонённая седая голова была на уровне его пояса.
  Он вынул из кармана обломок кирпича. Неровный и покрытый сажей. Иов с братом Михаилом видели это. Монах всё понял и хотел остановить его - для этого ещё удалось бы выкроить мгновение. Но ему мешал стоящий между ними Искоренитель. Иов, всё видя, не шевелился. Не мог заставить себя двинуть даже малейшей мышцей. Нижняя челюсть его отвисла и съехала на сторону, как просевшая створка двери. Слишком старая, слишком уставшая, чтобы и дальше исполнять своё предназначение. Всё было слишком, давно уже слишком.
  Мирт сделал ещё шаг, замахнулся и ударил в висок.
  Тело рухнуло, задев по пути столешницу, опрокинув на пол инструментарий, драгоценную чашу и книгу. Выпал из ослабевшей руки и обломок кирпича. Мирт смотрел в единственный глаз сущности на столбе. Обволакивающая Тьма, что подалась на миг, когда он ударил, вновь набросилась на него чёрным вороном, чьи крылья заслонили собою весь мир.
  - Привет, - произнёс Мирт немеющими губами.
  Сестра улыбнулась ему. Почти как раньше, только в её улыбке было слишком много зубов.
  Тьма хохотала. Извиваясь в цепях, она раскачивалась из стороны в сторону. Чешуйки пепла срывались с запёкшейся кожи и повисали в воздухе серой завесой. Ведьма укрывалась ею словно пеленами. В сердцевине пепельной Тьмы вспыхнула багряная лампада. В её отсветах лёгшая на пол алая линия отсвечивала рубином и старым вином.
  Находящиеся в подземелье ощутили нарастающую дрожь. Дрожали камни фундамента, дрожали ещё уцелевшие перекрытия. Дрожь исходила от окутавшегося серым шлейфом столба, передавалась полу и дальше - стенам, предметам, людям. Вибрации нарастали. От них ломило зубы, а кости, казалось, расщеплялись внутри тел. Люди падали, сжимая головы ладонями. Кровь хлынула носом, из ушей и глаз. Сгустившийся как кисель воздух завыл.
  Таящиеся по углам тени бросились в атаку.
  В сдвинувшемся, точно бы смазанном полумраке завязался бой.
  Тени - одни размытые как кляксы, другие в форменных куртках с бляшками на левом плече - приближались, выползая из отдалённых скрытых закоулков. Им заступили путь практики. Коридоры подземелья прорезали серебристые молнии. Смрадный воздух наполнили запахи грозы. Брошки-аккумы наливались свечением, впитывая разлитую повсюду магию. Грегорианцы сшиблись в ближнем бою. Обгорелые мертвяки, бывшие сотрудники Ордена, с прожжёнными до дыр щеками и в драных одеждах шагали прямо под тесаки. Никаких попыток увернуться, лишь протянутые вперёд руки с удлинившимися как пики когтями. Мертвяки атаковали в молчании и молчаливые же падали на плиты пола, порубленные, но всё ещё дёргающиеся и силящиеся дотянуться до живых. Отсечённая голова покатилась капустным вилком. Отсечённые конечности. Внутренности, вывалившиеся из развороченных грудных клеток. Крики боли - значит, мёртвое всё же добралось до живого. Ветер треплет волосы, горячий как из кузнечного горна. Тьма колышется. Пятна света мечутся в ней, неспособные отбросить накатывающую волнами хмарь. Теснота глухого пространства, в которой бьёшь то ли чужих, то ли уже своих. И нет выхода из западни. Вой. Волки наступают. Волки Тьмы, что первыми выползли из адской гиены, предвосхищая появление своих ещё более жутких последователей.
  Тьма хохотала, сгущаясь в нечто клубящееся и осязаемое. И злая лампада в её сердцевине разгоралась всё ярче. Уже не малый огонёк, а вертикальная расщелина - трещина в пласте реальности. Раскрывающийся огненный глаз Бездны.
  Монах потряс Иова за плечо. Тот потеряно оглянулся.
  - Борись! - призвал его арсирианец.
  В каземате становилось нечем дышать, и народ выбрался в подвальные коридоры, где и происходили схватки с мёртвыми. Сам брат Михаил оставался в "пыточной". Прикрывая лицо от закручивающегося посреди комнаты воющего вихря, он пробился к обездвиженному Мирту, обхватил его поперёк туловища и поволок наружу. Спиной врезался в Иова, что так и торчал на месте.
  - Не слушай Её! Не пускай в себя!
  Иов покачал головой. Руки его висели плетьми. Плечи сгорбились. В глазах наворачивались жалкие стариковские слёзы.
  "Ты Мой, - шептала Тьма ему в ухо тихо и нежно, почти интимно. - Все вы Мои дети. Придите и Я приласкаю вас... Оставьте боль и тягость. Я здесь. Я утешу... Умри. Это легко".
  - Нет, нет, нет, - беззвучно твердил старик.
  Волоча за собой Мирта, монах принялся пихать Иова локтём, заставляя двинуться к выходу. Рядом возник один из грегорианцев. Лицо в крови - своей или чужой. Тесак в руке. Взгляд выкаченный, но сохраняющий осмысленность и предлагающий помощь.
  - Другого возьми! - велел ему брат Михаил.
  Грегорианец подступил к вихрю и коленопреклонённой фигуре перед ним. Монах коротко глянул на них. На миг он забыл, где находится и что делает.
  Огненная трещина между мирами протянулась от пола и почти до потолка комнаты. Она не только вытягивалась, но и расширялась. Это был дверной проём. Проход в иное. Там, за ним бушевали протуберанцы исполинского чадного пламени. Там метались несметные полчища теней. Оттуда исходил горячий смрад и клубы серы. Там уже стояли при пороге.
  Мир дрожал. Мир раскалывался. Мир сотрясали предсмертные судороги.
  - Боже Милостивый, - прошептал монах, задыхаясь в зловонных испарениях, - отчего Ты оставил нас...
  Перед Огненным Проёмом поднялся человеческий силуэт.
  Жалкая щепка на пути сокрушительного пламени, что спалит её мимоходом. Но эта щепка раскинула в стороны руки. И призвала Слово.
  Навстречу багряному валу хлынул Свет. Родившийся из точки, он набрал силу горного потока в период полноводья. Потока сметающего всё на своём пути. Ломающего сваи мостов и выворачивающего гранитные глыбы. Поток Света столкнулся со смрадным жаром. Столкнулся и остановил его. Противоборство их длилось и длилось. А затем пламя дрогнуло, и Свет погнал его в противоположную сторону. Свет ворвался в проём портала. Свет затопил его. По краям проёма ещё угадывались очертания цепей и закованной в них фигуры. Свет выжег их. Выжег тени и кляксы, как лекарь прижигает уже начавшие необратимо разлагаться ткани организма, чтобы сохранить жизнь прочим его частям. Свет ударил, и разошедшиеся края проёма начали сходиться, сомкнулись, спеклись и спаялись - пусть уродливо набухшим кровоточащим рубцом, но смертельная рана закрылась.
  Свет погас. В подвальном пространстве опустилась кромешная темнота.
  Развалины резиденции сотрясались. Проседали державшиеся до этого участки фундамента, рухнувшая масса продавливала их. Языки синеватого пламени вырывались то здесь, то там, озаряя осеннюю ночь признанными огнями. Наверху в висящем над городом покрывале туч что-то глухо стонало и перекатывалось. Застоявшийся воздух давил незримой тяжестью.
  Когда из покосившейся дыры в нагромождении руин вывалились люди - вымазанные сажей, жадно хватающие воздух раскрытыми ртами, - вывалились и тут же рухнули на землю, сторожившие пожарище солдаты приняли их за адских исчадий и едва не нашпиговали арбалетными болтами. Усатый офицер в последний момент удержал особо ретивых.
  - Где остальные? - спрашивал он, склоняясь над вернувшимися. - Что там у вас произошло? Всё тряслось и выло, и... Мы тут от страха в штаны наложили!
  Ему не отвечали. Люди лежали вповалку и просто пытались отдышаться. Их взгляды ещё плохо различали действительность, в них ещё бушевали всполохи огня и извивались изломанные тени под низкими глухими сводами.
  Над липовым парком горланили птицы. Несчётные стаи их кружили над деревьями живой беспокойной воронкой. Дальше в городе выли собаки. Они тоже чувствовали. Пошатывающиеся солдаты бродили с факелами в полумраке. Людей мутило, но оставить пост было нельзя. Тлеющие и поминутно проваливающиеся сами в себя развалины требовали присмотра.
  Мирт открыл глаза. Земля под ним содрогалась в постепенно затихающих глубинных судорогах. Его тормошили, давали пить воду. А в мире царила ночь. Самая обыкновенная, та, что приходит за солнечным днём и после которой вновь наступает день. Установленный божественной волей должный порядок. Он был разбит и бессилен, он ничего не ощущал, уподобился поваленному плашмя деревянному истукану. Истукан смотрел ввысь. И там, выше древесных крон, выше птичьих стай, выше застлавшего небо покрова туч, в открывшихся разрывах этого покрова, там сияли звёзды. Прорезавшие вселенскую тьму искры неугасимого изначального пламени.
  Он закрыл глаза, но звёзды сияли и под сомкнутыми веками.
  
  12
  
  Набухавшая в продолжение многих дней страшная гроза так и прошла без грома и молний. Поднявшийся северный ветер разорвал в клочья хмарь над Камешем. Спала нависавшая над городом стопа великана, что так и не совершил рокового шага. Ещё до конца не осознавая своего спасения, мир встрепенулся. Сбросил оковы отчаяния и попытался вернуться к привычному существованию.
  Осенние дни побежали друг за другом, словно спеша наверстать упущенное в прошедший период забвения. Уже остывающее солнце играло золотом на желтеющей листве деревьев, серебрилось росой на траве по утрам.
  Властьимущие вступили в Камеш спустя три дня после повторного сотрясания на развалинах резиденции Ордена, когда с уверенностью стало ясно, что худшее тем или иным образом миновало, и карантин может быть снят. Представители Ордена и светские власти, уполномоченные послы Святого Престола и вооружённые отряды солдат наполнили город многолюдным деятельным столпотворением.
  Иов был отстранён от управления.
  Ходили слухи об арестах и новом внутреннем расследовании. Вернувшемуся главе орденского представительства как-то удалось смягчить разбирательства и избежать крайних мер. В том ему помогли, что не удивительно, учитывая, сколько среди дьяволопоклонников затесалось представителей целого ряда известных фамилий. Ситуация всё же была из ряда вон выходящая, и именно магам удалось её разрешить с "приемлемым ущербом". Что особо подчёркивалось в отсылаемых на самый верх донесениях. Бывшего Искоренителя понизили до второго ранга, но оставили в структуре Ордена. Седобородый коллега, носивший три плашки, при встрече пренебрежительно поглядывал на Иова и выдавал ему поручение за поручением. Старик исполнял их молча. Плечи его поникли то ли от неумелых поклонов, то ли от груза прожитых лет.
  Имевшие место события назвали Большим Одержанием.
  Что же по итогу: наименование было дано, подробные рапорты, много что описывающие, но мало что объясняющие, составлены, отредактированы и подшиты в соответствующие дела. Секретные к ним приложения, в несколько большей степени объясняющие суть произошедшего, заперты в надёжных хранилищах, как Ордена, так и Святого Престола. Похоронные телеги ночам выезжали из Камеша в направлении ближайшего леса. Но вот иссякла и их скорбная вереница. Улицы вымели. Завалы на наиболее значимых перекрёстках и на центральной площади разобрали. Местами начался ремонт. Семьям погибших выплатили какие-то деньги. Наиболее отметившихся среди бунтовщиков изловили и сослали на каторгу.
  Страсти понемногу поулеглись.
  Ожидали приезда кого-то из высоких лордов, представляющих самого Императора, с официальной проверкой. Он же должен был председательствовать на предстоящем большом суде вместе со специальным орденским уполномоченным и архиепископом сьенским.
  Суд... Суд призван был решить сразу несколько задач. Во-первых и главных, унять людские страхи и показать силу властей, которые всё держат под своим твёрдым контролем. Собственно, и всегда держали, а имевшие место "беспорядки" явились следствием некомпетентности, за которую виновники понесли самые строгие взыскания. Во-вторых, явить единство Ордена и Святого Престола, что хранят нематериальные сферы, как духовного, так и магического планов под неусыпным надзором. Собственно, и всегда хранили, а имевшие место "прорывы" явились следствием дьявольских козней, с коими удалось совладать в возможно короткие сроки. Происки той стороны пресечены в корне, все тёмные сущности изгнаны обратно в Бездну, и Божья благодать вновь осияла смиренных детей Его. И в-третьих, преступники - мерзкие дьяволопоклонники, устроившие в их тихом городе свой кровавый шабаш, должны были понести заслуженное наказание.
  Суд состоялся ровно через месяц. Обвинительный приговор со всеми подробностями выявленных преступлений против Бога и людей зачитывался во всеуслышание тремя поочерёдно сменявшимися глашатаями в продолжение двух часов на битком набитой городской площади. В центре её в это время заканчивались последние приготовления для массовой экзекуции изловленных ведьм и ведунов. Приговор всем участникам запрещённого "общества" был вынесен смертный.
  Судебная комиссия повелела привести приговор в исполнение.
  Тринадцать осужденных со всем жарок ранее принесли детальную исповедь, всецело сознавшись в совершённых грехах, вымаливая себе снисхождения. В последнем было отказано. Людское множество ждало другого.
  Преступников привязали каждого к своему столбу, обложенному кучей дров и вязанками соломы. Мужчины и женщины - большинство почтеннейшие в недавнем прошлом жители Камеша. Сейчас в них летели камни и гнилые овощи, проклятья и пожелания передавать привет их хозяину в огненной Бездне.
  Колокола пробили полдень. Костры воспылали.
  Вместе с преступниками сжигался и их колдовской инвентарь, включавший так же страшную Адскую Книгу, с помощью которой заговорщики вступили в связь с той стороной. По слухам совершенно целый экземпляр данного сочинительства, изъятый дома у одного из фанатиков, был передан то ли Ордену, то ли Святому Престолу для подробного изучения.
  Солома занялась, и пламя резво перекинулось на политые маслом дрова. А затем и выше. Толпа на площади взвыла злобным зверем. Взвыли и охваченные огнём фигуры на столбах. Чёрный дым вперемешку с человеческими воскурениями вознёсся к небесам.
  Расплата. Возмездие. Справедливость.
  Мирт пребывал в гуще толпы. В отличие от прочих он не рвал глотку в бессвязных криках, но смотрел, не отводя глаз. Уши его слышали и ноздри обоняли. Соседи поджимали со всех сторон, людская масса колыхалась, подступая ближе к месту казни и откатываясь обратно, опалённая жарким дыханием костров. Если бы не плотность окружения Мирт свалился бы наземь, но живое море удерживало его на поверхности, не давая пойти ко дну. Это было возмездие. Частица возмездия. Прочее ожидало впереди, растянутое на многие годы его жизни.
  Безликие обугленные тени выбирались из пропитанных магическим жаром подвалов, сходили с погребальных костров и затягивались в незримую, но совершенно реальную огненную трещину, что зияла теперь в его груди. Он видел их, они видели его. Звали его - своего побратима, своего изменника, своего палача, - дабы увлечь за собой. Пусть не сейчас, но потом.
  В этом была расплата. В этом была справедливость.
  К одному из столбов была привязана мать. В некогда роскошном, а теперь изорванном и замызганном платье. Он отчётливо видел её лицо даже в пламени и дыму, что застлали дёргающееся в предсмертных судорогах тело. Слышал обращённые к нему мольбы и проклятья. Всего лишь голос одной из теней, грызущей изнутри душу.
  Когда всё было кончено, пламя костров опало, и в центре площади остались лишь груды дымящихся головней, удовлетворённая толпа начал расходиться. Стало просторнее, и в этом просторе Мирт ещё долго оставался на месте. Выставленная для соблюдения порядка стража собралась в стороне, обсуждая прошедшую казнь, и не препятствовала последним зевакам набираться впечатлений. Мирт поднял с мостовой обгоревший обрывок кружева. Подошёл и вернул его в огонь.
  Голова Белладонны Голд, сохранённая до времени в меду, а так же головы её ближайших подручных, часть из которых была снятые с обгорелых тел, насадили на пики над центральными вратами Камеша. Под каждой повесили табличку с надписью: "Чернокнижник и приспешник Дьявола". Там головы и провисели до конца года, взирая пустыми глазницами на проходящий под ними народ, пока птицы не очистили с них плоть до белых костяков.
  ...Завалы на месте бывшей резиденции Ордена начали разбирать сразу после суда. Синеватые языки тлеющих магических "остатков" ещё пробивались сквозь обугленные балки и трещины проседающего фундамента, но работы всё же велись. Их целью было добраться до подвальных помещений. Из-под завалов извлекли магический посох с разбитым кристаллом навершия. Подняли изъеденные пламенем и разложением тела восьми практиков и одного грегорианца с намертво зажатым в окостеневшей руке тесаком. Все мёртвые была захоронены обычным порядком. Что удалось обнаружить сверх того, витающие по городу слухи умалчивали.
  Последние новости Мирту рассказал брат Михаил. Встреча с ним состоялась в липовом парке. Усатый офицер, так и продолжавший отвечать за охрану пожарища, пропустил их к развалинам. Сюда же должен был подойти и Иов.
  Очередной вечер и ветер. Шелест сиротливо оголённых ветвей. Бег облаков в вышине. Трепещущие в полумраке отсветы костров. Звёзд сегодня не будет.
  - Разрешение о твоём выезде вместе со мною одобрено, - сказал монах, грея ладони в рукавах рясы. - Иов умолчал о некоторых подробностях твоего участия в... произошедшем. Для прочих ты был околдован ведьмой и не контролировал свои поступки. Так что все вопросы к тебе сняты - ты свободен.
  - Мне следует поблагодарить его. - Мирт смотрел на пожарище, подёрнутое дымной пеленой. Уже не столь плотной как в прошлые дни, но ещё не развеявшейся до конца. С мерцающими тут и там кобальтовыми проблесками. Вечерняя прохлада прибила дым к земле сгущающимся влажным туманом.
  - Поблагодари. Даже если он не подаст виду, ему будет приятно. А заодно попрощайся. Не знаю, когда Небеса доведут нам свидеться вновь.
  - Куда вы меня повезёте?
  - Вижу, ты представляешь предстоящую поездку своего рода тюремным этапированием. Но это не так. Хотя в Центральной Канцелярии тебе, как и мне, предстоит ещё один подробный допрос. Этого не избежать. Нам надо будет подумать, как лучше изложить необходимые сведения.
  - Центральная Канцелярия? Мы едим в столицу?
  - Не совсем, но недалеко от неё. Место очень спокойно, полное духовности. Тебе там понравится.
  Мирт полагал, что навряд ли, но его мнение мало кого интересовали, в том числе и его самого. Он передёрнул плечами в своей прожжённой и залатанной куртке. С каждым днём всё явственнее холодало. И почему монах выбрал для встречи именно это место?
  - Я хотел сказать тебе, - арсирианец словно прочёл его мысли, - что, когда пробились через завалы на подвальный этаж, там нашли тела погибших. Обычные тела в разной степени сохранности, без каких бы то ни было изменений. Тёмная сила ушла отсюда... Хотя нашли и не всех.
  Мирт перевёл на церковника непонимающий взгляд.
  - Твоя сестра... её останки были на месте - трогать их пока не решились. А вот твоего отца обнаружить не удалось. Как и Осколка, - монах чуть замялся. - Назначенная проводить расследование комиссия полагает, что часть "общества" леди Голд могла уцелеть... Иов считает, что Осколок - своего рода крючок, на который эти безумцы ловят сами себя. Тьма рано или поздно всех их утянет в Бездну. Наш друг теперь знает их след и полагает, что сумеет выследить фанатиков. Это стало его миссией - искоренить Орден Чаши... Да поможет ему Господь-Бог.
  - А что архимаг?
  Мимо прошли двое солдат с кислыми физиономиями. Должно быть, тоже ощущали подспудную муторность, накатывающую вблизи пожарища. Говорили, что развалины продолжат догорать ещё ни одну неделю. Да и потом это место надолго останется "проклятым". Для своего размещения Ордена уже подыскивал новую резиденцию.
  - Архистратег потерян. Его душу забрала иная сторона, бросив здесь пустую телесную оболочку. Орден взял эту оболочку на содержание. Некоторые, впрочем, надеются, что Маркус Див ещё сумеет вернуться. И поведает о том, где бы он ни прибывал.
  Всё решено - не ими, но за них. Иов так и не появился. О чём ещё говорить? Но они стояли, мёрзли и не уходили. В почти полной темноте Мирта покачивало. Он следил за синим бликами, что вырывались из-под нагромождения горелых балок. Видел один из языков и пытался предугадать, где полыхнёт следующий. Там внизу продолжало тлеть. Там, где осталась сестра... Может, и ему сейчас следовало быть вместе с ней - покоиться под курганом развалин, присыпанным тёплым пеплом, пока колдовское пламя обгладывало его кости. Тогда бы он уже познал истину.
  Монах потрепал парня по волосам, где среди каштановых вихрей легла приметная седая прядь.
  - Идём. Нужно собирать вещи. Завтра нас ждёт дорога.
  
  2023
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"