Аннотация: Любая техника, оставленная без присмотра, грозит многими опасностями. Особенно если эта техника намного сложнее ядерного реактора.
Ренессанс
Деление на ноль.
Хотите поговорить о геометрии, давайте говорить о геометрии! Но прежде, хочу для всех присутствующих не математиков пояснить несколько моментов!
Во-первых! Всякое представление об окружающей реальности субъективно, абсолютно субъективно. Объективность - миф, так как любые объективные данные в итоге для конкретного индивидуума являются субъективными, сформированными в информационном пространстве мозга наблюдателя, а не вне его, и имеющие свои свойства только внутри него. Проще говоря, информация чем-то напоминает вирус, ведь, как и эта вредоносная молекула, она имеет значение только внутри своей информационной системы. А каждая система, как мы знаем, имеет границы применимости, и её реальность зависит от исходных положений. Иными словами, то, что мы знаем о мире, на самом деле это то, что мы воображаем о мире. Что мы представляем, а не что есть на самом деле.
Надеюсь, теперь вы сможете немного понять это самое "Во-вторых"! А именно - объективной реальности нет! Есть только функционирующие системы субъективных данных, базирующихся на первоначальных аксиомах, и их границы зависят от нашего и только нашего восприятия. Помните, как в школе нас учили, что на ноль делить нельзя, а в институте мы спокойно делили и получали соответствующее число?
Теперь переходим к "В-третьих". Если какая-то система построена, например система аксиом и теорем, то при её развитии, она никуда не девается, но обрастает как бы новыми слоями. И так раз за разом... при этом накопленные противоречия не являются ошибками, и исправляются поправочными константами. Нужны примеры такой слоёности? да хотя бы посмотрите на эту книжную полку! Евклидова геометрия - геометрия Лобачевского - Геометрия Мёбиуса и, наконец, наша с вами любимая и ныне обсуждаемая... Геометрия Черенкова.
Кажется, я вас совсем запутал! Попытаюсь объяснить ещё проще. Геометрия Черенкова ни в коем случае не опровергает положения других геометрических систем. Помните границы применения? я уже говорил... Это как в школе, пока мы пользуемся системой рациональных и иррациональных чисел, на ноль делить нельзя. Но теперь мы уже не в школе, а на первом курсе института, и я как ваш научный руководитель заявляю - на ноль делить можно, но в итоге мы получим число...
1952 год. Закрытая лекция "Положения новой геометрии Академика Черенкова. Переоценка существующих теорий в геометрии и значение новой отрасли науки для народного хозяйства СССР".
параграф 2005 - Деление на ноль
Дзззыынь!
Дззззыынь!
Дзззыыы... Аллё! черт! да где же... Дззззз...
Дзззззззыыынь - Иван приподнялся на локте, чтобы дотянуться до трубки. Не получилось, слишком далеко. Вылезать из-под тёплого одеяла совершенно не хотелось, но и тянуться так долго к тумбочке не было никакой возможности. И инженер Ронинов принял промежуточное решение. Спустил на пол левую руку, и подполз к тумбочке, оставив ноги на кровати, а одеяло на спине, - Блин! Ну, алё же!
- Ваня, ты дрыхнешь?
- Ну, так, - посмотрев на часы, - четыре же!
- Ой, правда! а я и не заметил. А ты случайно ничего не заметил?
- А должен?
- На какой улице живёшь?
- Советской.
- В девятиэтажке?
- Ну!
- В окно посмотри!
- Щас... - положил трубку рядом с телефоном, и на четвереньках пополз к окну, попутно кутаясь в одеяло. Подобравшись к месту назначения и подтянувшись на подоконнике, он увидел...
- Мать моя женщина! - одеяло полетело к чёрту. Инженер Ронинов вскочил, как ошпаренный, спотыкаясь и путаясь в скомкавшемся от его дерготни ковре. Он подбежал к телефону.
- Когда это вылезло?
- Ага! Проснулся! Ты у меня спрашиваешь? Самого так же дёрнули! Водитель такси ночью в парк машину гнал и такую херню увидел.
- Да что он там увидеть мог?
- Вот что есь, то и увидел. Сам представь, не было - не было, и на тебе! Наших собирают на месте. Ты ближе всех живёшь, я через полчаса буду.
- Надо что-то придумать, пока народ не проснётся. И так уже, сколько людей это заметили?
- Ну-ну... - на другом конце повесили трубку.
Иван потёр лицо ладонью. Шок слегка отпустил его глотку, дал вздохнуть. Инженер отошёл в комнату, поправил ногой скомкавшийся ковёр на полу, поднял упавшее одеяло и бросил на кровать. Делать, конечно, что-то надо, но что? да и как управится с такой махиной? Это вам не в космос ракетой запулить.
Из окон его крохотной квартиры было прекрасно видно. Они как раз выходили на восточную сторону и смотрели вдоль улиц Советской и Шевченко на белое здание гостиницы Горняк. Строение совсем не старое. Белый силикатный кирпич, постройка конца восьмидесятых. С тех пор, как наступили перестройка и иже с ней, крупных зданий практически и не возводили больше, разве что заканчивали один - другой многоквартирный дом, заложенный и оплаченный ещё до дефолта.
А тут... в общем то... Иван присел на кровать и начал натягивать носки, не сводя глаз с окна. В общем, если подумать, то ничего особо странного в этом здоровяке не было. Если не считать, что он частично залез на здание "Горняка" и подозрительно не имел ни окон, ни дверей, в остальном - такой же точно силикатный кирпич. Правда, строили его гораздо раньше. Начали, кажется в шестьдесят пятом, или шестьдесят первом? Иван точно не помнил, и, натягивая брюки, морщил лоб, в бессильных потугах. Кажется, бывший директор говорил, что сразу после Гагарина. Вот только что он имел в виду? После полёта или после смерти? Так... а у меня остались чистые рубашки? Блин! ладно в футболке пойду... чёрт, а я её вчера порвал гвоздём... А! Свитер надену, видно не будет.
Уже одетый и с сумкой через плечо, Ронинов ещё раз посмотрел в окно. Привычный вид советского городка обогатился новой деталью. Посреди города, частично поглотив фасад гостиницы и угол соседней хрущевской пятиэтажки, в небо вонзилась башня с квадратным основанием. Четыре стены равной ширены, и около пятисот метров в высоту сплошной кирпичной кладки.
Сейчас Ронинов подумал, что зря при строительстве не сделали у этой штуки фальшивые окна. Тогда бы она больше походила бы на нормальный дом, как раз для такого случая. Хотя можно ли назвать нормальным домом стоэтажный небоскрёб? Но видно в пятидесятые, никто и подумать не мог, что такой случай однажды будет иметь место. Кто в те годы мог догадаться, что в девяностые работы благополучно свернуться за отсутствием финансирования, а объект законсервируют, под наблюдением кучки инженеров на зарплате в семь тысяч рублей.
- В самом деле! - подумал Иван, уже замыкая входную дверь на второй оборот, - Как подняли в позапрошлом с шести до семи, так и осталось... А врачам уже восемь сделали... А я из-за семи бумажек должен в четыре... в пол пятого переться на работу! Надо было на бухгалтера поступать, там тоже математика нужна.
Город был непроницаемо тёмен. Почётный караул из уличных фонарей освещал ярко лишь проезжую часть Советской, в то время, как её тротуары надёжно заслонены от света пышными кронами цветущих каштанов.
- Уже середина апреля, - подумал Ронинов, кутаясь в кожаную куртку, мешковатую, совсем не по размеру. Когда деньги обесценивались, бабушка Ивана надёргала вещей, не смотря на размеры. "Не тебе, так детям будет!" - говорила она, тогда,- "Смотри, Внучек, ГДР, сносу не будет!" Хотя ГДР было написано только на нарукавном кармане исключительно для красоты, а на бирке значилось что-то вроде не то Польши, не то Прибалтики. Слишком толстая грубовато выделанная кожа, по началу натирала шею, плечи и манжеты. Да и весила она справно. Так, что когда Иван приходил домой и сбрасывал её с себя, он чуть ли не порхать начинал, от накатывавшей лёгкости. В прочем куртка оказалась действительно не снашиваемой. Он ходил в ней уже девятый год подряд.
Здание "Горняка" находилось в двух кварталах от его дома, и Ронинов шёл не спеша, перешагивая по зебре из широких теней и узких полос света от придорожных фонарей.
Да уж! Но вот соберут они всех и что будет? Никто толком не знает, что делать в таких ситуациях. Никогда не моделировали, не думали... Даже когда консервировали. Остановить то процессы нельзя, или по крайней мере. мы не умеем, а машины то работают, работают до сих пор, и кто его знает, до чего они там доработались, какие изменения, или неполадки получили, и во что вообще это может вылиться. Есть парочка прогнозов... Но как ни старайся, представить, что они как-то хорошо закончатся, ну никак не получается.
Так незаметно для себя он оказался у основания башни, чуть не влетев с разгону в кирпичную стену. Как и есть, Ронинов оказался первым. Темно, холодно, и ни души вокруг. Но вот на пустой дороге послышалось далёкое урчание двигателя. Оно долго и плавно нарастало, пока в конце улицы не замигали фары. И тогда урчание превратилось в надрывающийся кашляющий рык.
К месту подъехали два уазика, нива и зилок с надписью "Хлеб" на коробке кузова. Но из распахнутых створок кузова на улицу полезли не "булошники". Из машин появились с два десятка крепких молодых людей в штатском и один человек в форме милицейского участкового. Люди разбрелись по округе в кажущемся беспорядке, и расположились здесь так, словно были тут уже давно, и как ни в чем, ни бывало, занимались своими делами. Кто-то полез под капот уазика, собрав возле себя шайку "механиков", кто-то уселся на лавочку с пивом и семечками в руках, и громко смеясь обсуждал вчерашний футбол, кто-то курил у перекрёстка оглядываясь, будто ожидая кого-то, а вот группа из трех парней и двух девушек, словно прогуливаясь по ночному городу надвинулась вплотную на Ронинова, с намерением "по-приставать к загулявшемуся прохожему". Попросили закурить. Инженер поморщившись, достал из сумки удостоверение и протянул предводителю шайки. Верзила, кивнул и продолжил прогулку со своей компанией.
Вскоре его хлопнул по плечу запыхавшийся Кох, отвлекая от грустных мыслей.
- Как оно, Ваня. Ух... с самого Моста бежал!
- Ничего, Шуля. Шуль, ту не знаешь, случаем дождя вечером не было?
- Да нет, а чего бы?
- Да так. Подумал просто. Уж больно на гриб эта штука похожа. Может, она после дождя вылезла.
- Ну-ну! очень смешно! Если бы метастазы после дождя вырастали, у нас бы весь город ими был бы покрыт!
- А ты уверен, что дело обстоит именно так? Или истинному арийцу не престало сомневаться?
- Я смотрю, ты способен с утра генерировать остроты, может попробуешь ради общего блага сгенерировать идею?
- Шульц, пока идея генерируется, сгоняй за кофейком, я тебе денег дам.
- Вот, уже здравая мысль в твою голову пришла. Продолжай в том же духе. Дай ещё полтинник, я себе тоже возьму. Автомат где? На остановке?
- Да. там где ларёк стоит. Увидишь.
Кох отправился к светящейся рекламой коробочке у газетного ларька. А Ронинов, задрав голову, продолжал смотреть вверх, пытаясь найти взглядом край этой громады.
Минут через двадцать возле гостиницы собралась практически вся "контора". Директор Загорулько, схватив "штатского" за рукав, что-то нашёптывал парню на ухо. Штатский раздражённо морщился и махал на Загорулько рукой. Кох, снабдил горячим кофе Ронинова и Ковалёва. Ковалёв притащил свой любимый чемоданчик. И установив его на треноге перед махиной, раскрыл и начал производить над содержимым шаманские манипуляции.
- А у тебя осциллограф инвертирован, - шепнул Ронинов Ковалёву.
- Сам знаю, не лезь, - огрызнулся парнишка, щёлкая тумблерами и вращая регуляторы.
- О реле новое поставил! - опять прошептал Ронинов, заглядывая через плечо, - Где взял?
- Из "Эврики"
- Нафига? Она же ещё рабочая была!
- В каком месте она рабочая?
- Там плату надо было поменять...
- А мне реле нужно было! Всё! Нет твоей Эврики! Отвали уже!
Меж тем небо начинало сереть. Надо было уже что-то предпринять. Предводитель штатских и Загорулько подошли к тройке инженеров.
- Ну и что мы тут имеем? - надменно, с неприязнью проскрипел штатский, словно не ртом говорил, а елозил жестяной банкой.
- Что имеем, то имеем, - философски бросил Ковалёв, не поднимаясь над своей аппаратурой. Ронинов поспешил загородить товарища собой и принять удар штатских людей.
- Мы имеем метастаз первой степени. Пока без осложнений.
- Пока? - жестяную банку словно смяли каблуком.
- Пока, - повторил Ронинов, - Метастаз это признак неконтролируемого процесса, а неконтролируемый процесс, обычно по совместительству, процесс непрогнозируемый.
- Короче, вы не знаете, что это и что с этим делать, - заключил штатский.
- А он не такой глупый, каким кажется, - шепнул Кох на ухо хихикнувшему Ковалёву. И оба сразу сделали вид, что чем-то очень заинтересованы на экранах.
Ронинов вздохнул, и ещё раз посмотрел на громаду башни. Собравшись с мыслями и храбростью, он вновь повернулся к штатскому.
- Товарищ, не знаю, как вас по званию... Товарищ, это свёрнутое пространство, которое почему-то внезапно развернулось. Может, там внутри новая галактика родилась, и ей места в старом мире не хватает. Или может там "большой взрыв" или чёрная дыра. Это как ядерная реакция. Как в Чернобыле. Только там ядерный реактор, а здесь объект из свёрнутого пространства.
- А ты можешь его завернуть обратно? - уже другим голосом спросил штатский, и звуки его речи стали похожи на человеческие.
- Пролитое молоко в кастрюлю с земли не собирают, - Ронинов почесал небритый подбородок, - Это метастаз, я бы предложил его купировать, но...
- Что "но"?
- Думаю, не получится. Эту стену не пробить. Кажется что она девять на девять шириной, но насквозь её не пробьёшь. Точнее, можно и пробурить, но... блин, как бы это объяснить? Короче, если начнём долбить тоннель в одной из стен, он может быть и двенадцать метров, и все сто, и бесконечность. Там внутри от каждой стены идёт бесконечная сплошная кладка, лучами в четыре стороны.
- Я нихрена не понял! - пожал плечами штатский, - Ты можешь русским языком что-либо предложить?
- Подождать.
- Чего подождать?
- Чего-нибудь. Любых изменений.
- И долго?
- Пока они не про...
- Ваня, суда иди! - внезапно закричал Кох. И Ронинов тотчас же метнулся к шаманскому чемоданчику.
- Опа, частота изменилась!
- Ещё как изменилась! Посмотри на гармонии! Если так продолжится...
- Вижу. По синусу совпадут пики!
Штатский испуганно подбежал к инженерам и уставился непонимающими глазами на экранчики приборов, переливающиеся волнистыми линиями синусоид и косинусойд. Но эти скачущие светящиеся на миллиметровке линии ничего ему не объясняли.
- Что? Что это значит?
- Сейчас будет ещё... - шепотом произнес Ронинов и посмотрел на башню. Ни одном из экранчиков, где маркером прямо на стекле было написано sin, внезапно соединились сразу три линии. Пересеклись, соприкоснувшись в самой высокой точке волны. И в это самый момент кирпичная громада вздрогнула и полезла вверх. Она начала расти, стремясь пронзить небо, словно земля вознамерилась изнасиловать его. Башня росла, но при этом, она не вылезала из земли, как могло показаться, а именно роста. Кирпичи в кладке делились надвое, как живые клетки в организме. И это зрелище было жутким.
Рост остановился так же внезапно, как и начался. Люди в штатском забыли о своих ролях, и уставились на невиданное чудовище, нарушавшее законы физики и архитектуры. Но в то время, как все взирали на монстра с суеверным ужасом, Ронинов смотрел на него глазами профессионала, стремясь отыскать хоть что-то. И он это нашёл.
- Вон оно! - радостно закричал инженер, указывая пальцем.
- Что там? - не понимая, спросил штатский.
- Люк! - на высоте двенадцати метров над землёй в кирпичной кладке красовался железный прямоугольный люк из листового железа, на сварных петлях. Дверь, чем-то напоминавшая ворота кооперативных гаражей. Люк находился рядом с окном гостиницы, и не долго думая Иван побежал внутрь. Двое в штатском последовали за ним, чтобы помочь.
Через несколько минут в окне показались головы Ивана, штатских и перепуганного консьержа гостиницы. Вооружившись монтировкой с пожарного щита, Ронинов сбил с люка навесной замок, и распахнул дверцу. Из отверстия, словно кишки из распоротого живота вывалились толстые кабели и пучки проводов, собранные вместе изолентой. В один прыжок Иван очутился у люка и повис на проводах. Подтянулся, перелез внутрь. Теперь из люка торчали одни ноги инженера. Но скоро и их засосало в тёмное нутро. С минуту ничего не происходило. А потом...
Потом башня одномоментно, как резиновая вытянулась вверх, одновременно сужаясь, пока не вытянулась в нитку толщиной с волосок, и исчезла.
- Я так, понимаю, инцидент исчерпан? - спросил предводитель штатских.
- А как же... - промямлил ошеломлённый Шульц Кох, - как же Ваня?
- Это вот этот что ли? - спросил Штатский, - Я так понимаю, награждать будем посмертно? Ну а как погиб... Мы что-нибудь придумаем. Не первый рас же...