Ковалев Александр Сергеевич : другие произведения.

Ты здесь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не свойственная мне лирика. Когда-то давно я поставил как режиссер-самоучка пьесу в детском лагере. Потом решил оформить ее в новеллу. Писал и переписывал 5 лет, потом потерял на компбютере файл, недавно чудом нашел...

АЛЕКСАНДР КОВАЛЁВ

  

ТЫ ЗДЕСЬ...

  
  

1

  
   Она постоянно жила в темноте, и ей казалось, что она - тоже тьма. Если бы кто-то попал в ее мир, то ничего не увидел бы, словно перед глазами все время какой-то темный экран, и ты ничего не можешь сделать, чтобы он пропал. Что за радость - все время жить с темным экраном...А она жила.
   Ее звали Алиса. Она разговаривала сама с собой. Точнее, она говорила для себя, будто не понимая, что ее собеседником будет только тьма.
   - Я никогда не видела своей мамы. Даже когда она умерла. Я никогда не видела мир. Даже когда он превратился в бездну. Я никогда не видела людей. Даже когда они плевали мне в спину. Потому что я слепая, и никому нет до меня никакого дела. Я - никто, я всего только тот темный, неясный, незримый образ, который сама себе ежедневно рисую. Мои глаза - мои руки. Ощущая мир пальцами, я сама создаю свой мир.
   Она даже не знала, что тьма - это тьма, потому что никогда не видела света. Алиса вообще ничего не видела. Никогда.
   Она никогда не видела своей квартиры, но знала ее. Залитая солнечным светом комната из 60-х гг. Железная кровать с тремя матрацами, рядом - старый советский черно-белый телевизор "Рекорд", возле стены - огромный комод, на стене - фотографии. Как всегда посредине комнаты в темных очках сидит она.
   Перед ней лежала фотография матери, по которой она водила пальцами.
   - А знаешь, мама, ты совсем другая здесь, на фотографии. Здесь нет твоих длинных волос, твоих смеющихся глаз, и даже твоих морщин нет. Мне тут так одиноко. Ты была единственным человеком, который любил меня. Ты знаешь, я каждый день вспоминаю, как мы ходили с тобой в парк, а ты мне рассказывала о том, какая я красивая. Ты всегда была моими глазами, ты учила меня верить в то, что я - такая же, как все. А я не такая...
   Алиса водила пальцами фотографии, и темный экран откликнулся. На его фоне возник придуманный Алисой образ матери. Это были всего лишь тонкие линии, превращавшиеся в причудливые геометрические фигуры, из которых каждый день заново рождалась мама Алисы. Она не была похожа на ту, что изображена на фото, она никогда не была одной и той же, но Алиса знала, что здесь, в ее мире мама красивее, моложе, и что она - прежняя.
   Алиса засмеялась:
   - Ты не такая, я всегда тебя обманывала, мама. А ты, конечно, знала об этом? Ты всегда притворялась, что веришь мне, правда? - интонация ее голоса изменилась и появились грустные нотки. - Мама, я не могу без тебя! Ты слышишь меня, мама? - Она кричала, но не слышала себя. - Мама, почему ты молчишь?!
   Алиса встала из-за стола, ощупью пошла по стенке, добралась туда, где висела фотография, и повесила ее на место.
   - Ты видишь, я ничего не поменяла. Мне никогда не нравился твой вкус, но я ничего не поменяла! Ты любила 60-е, ты всегда была старомодной, не хотела ничего менять в своей жизни...
   Мелкими шагами, по стенке она пошла на кухню и стала готовить себе завтрак. Темный экран исчез, и ей стало совсем одиноко. Она резала лук, слезы текли по ее щекам, и вдруг она со злобой вонзила кухонный нож в разделочную доску. Теперь ее все раздражало.
   - Зачем я все это тебе говорю, ты же меня все равно не слышишь. Ведь ты же прекрасно знала, что чудес на свете не бывает. Зачем ты рассказывала мне про какие-то клиники, говорила, что надо только накопить денег, и мне вернут зрение? Мама, я же слепая с рождения, мне никто не поможет. А ты угробила себя ради меня, ради своей фантастической идеи, которую никто и никогда не сможет превратить в реальность, - Алиса рыдала, но уже не от лука, а от пустой, темной жизни.
   Темный экран плакал ей в ответ.
   - Ты надеялась, что и правда найдутся средства вылечить меня... Но для чего? Ведь я привыкла к темноте, здесь даже интересно. У кого еще фантазии так тесно переплетаются с реальным миром. Ведь они не могут мне навредить. Ты знаешь, моя только слепота еще помогает мне не сойти с ума. Я вижу только то, что хочу видеть - в своих мечтах, в своих глупых геометрических рисунках, - она вытерла слезы. - Ты знаешь, я тут стала рисовать. Тебе бы понравилось, что твоя дочь рисует. Ты же всегда хотела, чтобы я была звездой, чтобы вокруг меня были толпы поклонников, чтобы мне дарили цветы, - она с трудом вытащила нож из доски, но тут же ткнула его обратно. - Зачем мне цветы, мама? Я никогда их не увижу. И тебя я никогда не увижу. Я так и не увидела тебя по-настоящему, мама...
  

2

  
   По оживленному зимнему городскому проспекту в толпе прохожих бежал молодой человек и кричал в мобильный телефон:
   - Что ты говоришь? Нет, не смогу. У меня сегодня еще четыре заказа. Да, все четыре ролика - на телевидении. Почему не платят? Я договорился с ними, что за каждый они перечислят... В общем, так, Сергеев, не доставай меня больше своими звонками, я скоро приду, и мы с тобой спокойно все обсудим, понял?
   Его звали Андрей, он занимался рекламным бизнесом в забытом Богом и затерянном в российской глубинке города. Каждый день он бегал из одной фирмы в другую, договаривался о каких-то никому не нужных роликах на телевидении, рекламных блоках на радиостанциях, ужасных рекламных щитах. Зато его партнер по бизнесу Олег Сергеев всю свою сценаристскую работу делал, лежа на диване, попивая пиво и наслаждаясь сигаретным дымом. Андрей всегда злился на Олега, но тот был другом и неплохим сценаристом.
   Андрей вернулся домой только поздно вечером. Каждый день его встречали надоевший старый подъезд в старом доме, сломанный лифт, скрипящие ступени и разбитые лампочки. Ему пришлось подниматься на свой четвертый этаж в полной темноте, и пару раз он даже чуть не сломал себе руку, поскользнувшись в этом вечно черном подъезде на как всегда незамеченной банановой кожуре.
   Кое-как он добрался до своей двери. На пороге стоял не в меру упитанный Сергеев и что-то жевал.
   - Что-то ты припозднился, Андрюша. Обещал в восемь, а сейчас сколько? - ехидно спросил он, дожевывая бутерброд.
   - Ладно, не надоедай, - буркнул Андрей.
   - Что-то случилось? Что-то по работе? - пытаясь придать своему голосу больше сочувствия, спросил Сергеев.
   - Да нет, не по работе. Ольгу встретил, - вздохнул Андрей.
   - Опять поссорились... - понимающе кивнул Олег.
   - Она не может понять, что я... - начал было Андрей и замолчал.
   - Забудь ты про нее. Я тебе когда еще говорил: Андрей, у тебя ничего с ней не выйдет. Я что, был не прав? А, не прав? - Сергеев начинал паясничать.
   - Да не зуди ты, без тебя тошно. Ты был в конторе?
   - Угу.
   - Ну и что?
   - Все о'кей, Андрюха. Еще 5 заказов, бабки - те же. Режиссеры согласны, с налоговой поговорил, все в порядке, - довольный собой, Сергеев погладил живот. - А у тебя как?
   - Нормально. Завтра переведут деньги. Между прочим, не забудь зайти заплатить за квартиру за следующие полгода, - Андрей явно был не в духе.
   - А почему я? - возмутился Сергеев.
   - Потому что твоя очередь, - начинал злиться Андрей. - Я в прошлый раз ему деньги относил, когда ты якобы заболел. Он предупредил, что если мы и в этот раз не заплатим вовремя, больше сдавать нам квартиру он не будет. Понял?
   - Ладно, ладно, схожу, - ответил Олег, лишь бы от него отвязались. - Только ты, в таком случае, возьмешь мой заказ.
   - Что за заказ?
   Олег протянул Андрею визитную карточку:
   - Вот этот сегодня заходил, просил подойти.
   - Где это?
   - Да ты знаешь, там еще подземный переход рядом, - недовольный, что ему опять приходится что-то объяснять, сказал Сергеев. - Выходишь, и сразу напротив - два дома, вот там у них офис. Ну, так что, сходишь?
   - Схожу, схожу. Но не дай Бог ты не заплатишь... - погрозил другу кулаком Андрей.
   - Заплачу, заплачу, успокойся, - передразнил друга Олег. - Ужинать будешь?
   Андрей кивнул, вымыл руки и присоединился к Сергееву. На столе, как всегда, ничего нового - жареная картошка, открытая трехлитровая банка с огурцами, какие-то закуски, полбутылки дорогой водки.
   Андрей выпил стопку водки, занюхал корочкой хлеба, посмотрел на Олега и вдруг спросил:
   - Скажи, Сергеев, а тебе не надоело все?
   - Что - все? - чуть не поперхнулся тот.
   - Ну, все. Работа, бабы, водка вот эта. Нет? - даже ужин не мог вернуть ему настроение.
   - Андрей, с тобой все в порядке. К чему ты начал этот разговор? - нахмурился Олег.
   Андрей раздраженно бросил на стол вилку:
   - Да вот смотрю на тебя, сидишь целыми днями дома, жрешь что-то, водку пьешь...
   - Ты чего опять завелся? - с трудом проглотив огурец, спросил Сергеев. - Что с тобой сегодня, ты можешь мне, в конце концов, объяснить?
   Андрей вышел из-за стола и подошел к окну. На улице было темно, по двору бегали в поисках еды только одинокие бродячие собаки.
   Ничего. Просто у меня на душе - как сейчас за окном: пусто, темно и никакого будущего, - ответил он.
   - Нет, правда, чего ты завелся? - Олег понял, что к чему. Это было уже не в первый раз. - Опять сейчас начнешь меня учить, как жить, начнешь философствовать, и потом всю ночь за водкой будем бегать...
   Андрей вздохнул:
   - Устал я, Олег. Мне уже 30, а у меня ничего нет в этой жизни. Я устал все время чего-то ждать, надеяться на что-то, думать о том, как мне повезло, что я не остался без работы. К черту все, Олег. Чудес не бывает. Чем больше на что-то надеешься, тем хуже тебе самому будет осознавать, что ничего из того, о чем ты думал и чего хотел, никогда не произойдет.
   Олег налил себе водки, выпил, закусил и, не прожевав, произнес:
   - Скажу тебе правду, Андрюха: никогда я тебя не понимал. Ты не можешь жить, как все, что ли? Зачем ты душу себе рвешь, что измениться от твоего ежедневного нытья? Живи ты, как все нормальные люди. Я вот не думаю ни о чем таком, и мне, знаешь ли, легче жить.
   Андрей тоже налил себе, поднял стопку, но тут же поставил ее обратно:
   - Наверно, жизнь кажется легкой только тем, кто умер.
   - Тебе срочно надо жениться, - сказал Сергеев. - И ты сразу же поймешь, как это здорово, когда живешь в арендованной квартире, работаешь не на жену и детей, а только на себя. Когда можешь спокойно пить водку и не бояться жены. Когда, наконец, твой мир превращается в одну большую абстракцию, и тебе на все наплевать, а всем наплевать на тебя.
   - И что, по-твоему, это лучше, когда ты никому не нужен? - спросил Андрей, но Олег ему не ответил.
   Оба выпили.
   - Твоя проблема, Андрей, в том, что ты никогда не был женат. Ты не знаешь, что это значит, когда влюбился, провел ночь с любимой девушкой, через несколько месяцев ты уже в Загсе, а еще через пару месяцев у тебя рождается ребенок. Проходит пара лет, и ты вдруг открываешь для себя, что это была совсем не любовь, и что дочь твоя - вовсе не твоя, и не потому, что у нее другой отец, а потому что она становится для тебя совсем другой. А все из-за жены, - закончил свой монолог Сергеев.
   Потом они долго молчали. Сергеев достал на стол новую бутылку водки, и налил по новой.
   - Любовь, Андрей, злая штуковина, - сказал он. - Сначала она тащит тебя в свои объятия, а затем, вдоволь натешившись над тобой, хоронит в семейной жизни.
   Андрей выпил водку и спросил:
   - Значит, любви нет?
   - Любовь, Андрей, давно уже умерла. Те, у кого ее нет, несчастливы, потому что в их жизни вообще нет никакого смысла. А те, кто познал ее, несчастен вдвойне, потому что смысл появляется, а ты к нему не готов, - Олег поднял стопку, но так и замер с ней.
   - Я пошел спать, - сказал Андрей. - Разбуди, как будешь уходить. И не забудь заплатить.
  

3

  
   Где-то в центре города, в большой квартире, в спальной комнате возле кровати умирающего мужчины сидела его жена. Он был старше ее, болезнь окончательно превратила его в старика. Она тоже сильно постарела за последние месяцы, но даже в горе была привлекательна. Рядом с кроватью стоял столик с подносами, на которых рассыпаны лекарства, возле столика над больным склонился старый торшер, рядом с которым висела икона Богоматери.
   - Я тебя люблю, я очень люблю тебя, Валера, ты поправишься, - говорила женщина стандартные фразы, не понимая, насколько они банальны. - Вот увидишь, обязательно поправишься. Я тебя очень люблю, родной мой, - обливаясь слезами, она целовала лицо мужа. - Помнишь, как мы с тобой гуляли в парке. Как ты впервые сказал мне, что я - самая красивая. А помнишь, как на вокзале я тебе сказала, что вот, сколько красивых женщин вокруг, а ты хоть бы на одну посмотрел. А ты мне ответил, что для тебя существует только одна женщина.
   - Только одна ты, Ольга Алексеевна, - кивнул он. Он всегда называл ее по отчеству. - Мне тогда было почти 40, а тебе всего 20. Я тебе тогда говорил, что не смогу жить без тебя, а теперь видишь - смогу. Смогу умереть без тебя, и твой Бог ничего не сможет сделать, никак не сможет мне помочь.
   - Не говори так, ты же знаешь, что Бог есть, - она вытерла слезы и стала серьезной. - Ты ведь уже был там, ты же видел его.
   - Видел... - улыбнулся он сквозь силу. - Как же ты сможешь без меня?
   - Замолчи, - он начинала сердиться на него. - Не смей даже думать об этом. Если ты не будешь жить, то и я не смогу. Я не смогу каждый день видеть других людей, зная, что тебя нет. Ради чего, ради кого мне тогда жить?
   Он улыбнулся и взял ее ладонь в свою руку:
   - Когда же ты у меня стала такой эгоисткой? Я тебя совсем не узнаю.
   - Узнаешь, Валера, узнаешь, - она впервые улыбнулась за последние несколько дней. Только он мог рассмешить ее. - Ты узнаешь во мне себя, ведь это же ты меня научил быть такой - ты живешь ради меня, а я - ради тебя, и здесь уже ничего не изменишь.
   - Придется изменить, любимая, - ответил он. - Я ЖИЛ ради тебя, а ты все еще живешь ради меня.
   - Перестань сейчас же, - она снова не улыбалась. - Ты здоров. Ты... почти здоров. Уже завтра ты, как обычно встанешь, и побежишь к своим ученикам, будешь опять ставить им двойки, а потом сидеть с ними до позднего вечера, исправляя их вместе с ними.
   - Нет, Оленька, не встану и не побегу, и ты прекрасно об этом знаешь, - он отвернулся. - Такова жизнь. Вернее, такова смерть - одни уходят, а другие остаются, чтобы жить за них. Жить для других.
   - А для кого МНЕ тогда жить, если тебя со мной не будет? - она тоже хотела бы отвернуться, но не могла.
   - Ведь я всегда буду с тобой, Оленька. Все, что бы ты ни делала, делай вместе со мной, делай во имя меня, - он снова повернулся к ней и крепко сжал ее руку. - А теперь дай мне побыть немного одному.
   - Ольга Алексеевна встала и снова залилась слезами:
   - Как скажешь...
   Он закрыл глаза, она отошла к двери, долго стояла в проеме и смотрела на мужа и только потом тихо притворила дверь
   - Прощай, родная моя, - тихо сказал он.
  

4

  
   В квартире Алисы раздался звонок. Алиса в полной темноте услышала его и представила в виде треугольника. Она встала и долго шла на ощупь по квадратным стенкам, по прямоугольному полу к высокой бесформенной двери, за которой обычно ее ждала неизвестность. Треугольник звонил еще два раза, еще настойчивее. Наконец, она, не спрашивая, открыла неизвестность.
   - Что ж так долго, Алиса? - услышала она. Это была соседка, тетя Галя. - Почему не спрашиваешь? Сколько можно тебя предупреждать! - соседка поцеловала Алису в щеку. - А я вот на рынок ходила, молока купила. Хочешь молочка?
   - Нет, тетя Галя, спасибо, - ответила Алиса. - Проходите в комнату.
   Соседка разделась, поставила на ящик возле прихожей свои сумки с молоком и посмотрела на Алису. Она шла по стенке обратно в комнату. Соседка помогла ей дойти и усадила за стол. Села сама, заметила на столе фотографию матери Алисы и тяжело вздохнула.
   - Трудно тебе без матери, - то ли спросила, то ли просто так сказала соседка и тут же продолжила. - Ох, Алиса, мы же с твоей мамой с самого детства вместе росли, учились вместе; а потом, после того, как ты родилась, мы тебе пеленки вместе покупали, купали тебя...
   Алиса улыбалась. Соседка начала говорить без умолка - о своей молодости, о комсомоле, о матери Алисы, о своей матери, о коммунистах, о демократах, о пенсии, о своих внуках... Алиса старалась понять, о чем она говорит, но ей это было не интересно. Она хотела представить себе соседку. Она снова заговорила со своим темным экраном.
   "Интересно, какая она? Двадцать лет я знаю ее, и каждый раз она мне видится новой, какой-то особенной. Наверно, такая же, как мама. Мама, ты все время просила меня, чтобы я рассказала, какими я вижу людей. Ты специально не разрешала мне определять людей руками, трогая их лицо, как это делают другие слепые. Ты всегда заставляла меня думать о них, чтобы я представляла себе их внутренний мир. Ты запрещала мне трогать даже тебя. А я тебя обманывала, подкрадывалась по ночам и изучала каждую линию на твоем лице. Даже не знаю, догадывалась ли ты об этом. Сначала мне это очень нравилось, я не могла дождаться, когда ты заснешь. А потом мне стало интересно открывать тебя каждый день. Я стала учиться узнавать мир через тебя. В каждом твоем слове я находила линии, точки, символы для своего рисунка. Только все это было черно-белым, мама! Понимаешь, черным и белым! Когда я слышу слова "цветной", "цвета", "разноцветный", я готова покончить с собой. Я не знаю мир, и как бы я ни хотела узнать его по-настоящему, мне это никогда не удастся. Потому что он - цветной, а я - черно-белая".
   Алиса услышала соседкин голос:
   -...ты слушаешь меня, Алиса?
   - Да-да, конечно, - поспешила заверить ее девушка. - Что вы говорите?
   - Ты меня не слушала, девочка моя, - разочарованно протянула тетя Галя. - Ладно, пойду я. Жалко, конечно, Валерку, такой хороший мужик был. И Ольга теперь одна. Что делается...
   Соседка ушла, Алиса закрыла за ней дверь, вернулась в комнату и упала вся в слезах на подушку.
  

5

  
   Тетя Галя вернулась домой, поставила продукты в холодильник и тут же ушла. Ее ждала подруга, Ольга Алексеевна. Она жила в доме напротив, но у тети Гали вот уже пять лет не хватало времени или желания зайти к подруге. И только когда она узнала, что у Ольги умер муж, она пошла к ней. Думала, что нужна ей.
   Тетя Галя не узнала квартиру Ольги Алексеевны. Все поглотили траурные тона. Зеркала были завешены, в коридоре были разбросаны вещи, все двери были закрыты. В спальне, на столике возле кровати, где еще недавно лежали таблетки, стояла фотография Валерия Николаевича в траурном обрамлении. В кресле напротив в черном платье сидела Ольга Алексеевна.
   Соседка тетя Галя подсела к ней и стала утешать Ольгу Алексеевну:
   - Ну-ну, будет, Оля. Ну что ты, что ты. Слезами-то, как говорится, горю не поможешь. Он у тебя хороший был, Валера, но что поделаешь. Он ведь сильно болел, Оля, ты же знала это. У него же сердце...
   Ольга Алексеевна, вытирая слезы, посмотрела на подругу и ответила, словно ее не было рядом, и она говорила кому-то несуществующему:
   - Сердце... самое доброе было. Он всю любовь свою ко мне в него вместил..., поэтому и умер так быстро, - она снова заплакала. - А ведь он не только меня одну любил...
   - Что, у него кто-то был? - удивилась тетя Галя.
   - Нет, что ты, никого не было, - слегка улыбнулась Ольга Алексеевна. - Я о его работе. Он же столько лет учил, столько классов выпустил. Они ведь все его были, - она сделала небольшую паузу. - Я поначалу так сильно ревновала... Он, как домой приходил, все время о них, об учениках своих говорил. Ни о чем другом не мог, только дети и дети. Однажды я говорю ему: если ты не перестанешь, я от тебя уйду. А он смеется и говорит: не перестану, ты же знаешь. И не уйдешь ты никуда, я тебя не отпущу. Ну и я смирилась, потом сама сколько раз учеников его чаем поила, конфетами угощала. Хоть бы кто-нибудь сегодня из них на похоронах был. Все о нем забыли.
   Она встала и закурила. Подруга удивилась - Ольга терпеть не могла табачный дым.
   - Всегда говорил мне, что надо жить не для себя, надо жить для других. Он и жил для других. А они жили не для него, - она сжала сигарету в ладони и выбросила ее в окно.
   - Что тут скажешь, - развела руками тетя Галя. То ли от того, что была удивлена курением Ольги, то ли из-за того, что больше ничего умного сказать не могла. - Терпи, Оленька. Теперь терпеть придется. Ну, да ничего. Бог терпел и нам велел. А отчаяние - грех.
   - Бог? - тихо спросила Ольга Алексеевна и вдруг яростно закричала на подругу. - О каком Боге ты говоришь? Я всю жизнь в него верила, всю жизнь!!! А он ничего не сделал, чтобы вернуть его, он убил его.
   - Оля, Оля! Что ты говоришь? - испугалась подруга-соседка.
   - Я просила его, каждый день просила, молилась днями и ночами, и что? - продолжала кричать Ольга Алексеевна. - Чудес не бывает, а я, дура, надеялась.
   - Он тебя испытывает, Оля. Как Иова, - назидательно произнесла тетя Галя.
   Ольга Алексеевна усмехнулась:
   - На кой черт мне его испытания? Что он может мне дать? Ты говоришь про Иова? Твой Бог отбирает жизни у больных и младенцев! Мне не нужен такой Бог, да и не он это. Это наверняка люди придумали для себя Иова, - Ольга Алексеевна в отчаянии ломала пальцы. - Я не хочу Царствия Небесного, если там не будет моего Валеры. А его там не будет, это я точно знаю. Он никогда в Бога не верил, и правильно делал. Если бы Бог был, он бы дал мне сил, и я смогла бы его вылечить. А сколько на земле таких же, как мой Валера, сколько людей страдает. Почему твой Бог им не поможет? Почему ни один человек не в силах им помочь, а?
   - Потому что ни один из них не живет для других, мама, - подруги услышали голос из коридора. В комнату вошел высокий парень в спортивном костюме. Это был Дмитрий, сын Ольги Алексеевны.
   Ольга Алексеевна обняла сына, упала ему на плечо и снова зарыдала:
   - Здравствуй, Димочка. Ты, наконец, приехал... А папы уже нет, не успел ты. Он тебя ждал, думал, что помиритесь с ним. Со всеми вокруг общий язык находил, а с собственным сыном не получалось. Почему ты так поздно?
   Поезда, - просто пожал плечами Дмитрий.
  

6

  
   По оживленной улице повсюду сновали толпы людей. В общей массе, подняв воротник, навстречу ветру шел Андрей. Он спустился в подземный переход, и сразу же осознал, что людей здесь не меньше, чем наверху. Он пристроился в затылок к какому-то прохожему и пошел вместе с ним в такт ритму толпы. Прошло всего несколько секунд, и он понял, что ему надоело тащиться. Он решил прорваться. По обеим сторонам перехода он заметил нищих, оборванных людей, просящих милостыню. Чуть поодаль стояли старухи с газетами и пирожками, слева торговали картинами слегка нетрезвые художники. По мере приближения к выходу из подземного перехода толпа начала редеть. Люди стали двигаться намного быстрее.
   Андрей ходил через этот переход тысячи раз. Он помнил, что у самого выхода с правой стороны находится городской телефон, с левой обычно сидит безногий ветеран-афганец, читает стихи о войне. Андрей никогда не обращал на афганца никакого внимания, ему нужен был только телефон. Он остановился, набрал знакомый номер и начал говорить. Было плохо слышно, и к тому же оттуда, где обычно сидел афганец, сегодня доносилось пиликанье скрипки. Андрей терпеть не мог скрипку, а сейчас она еще и мешала ему говорить.
  

7

  
   Играла Алиса. Она начала играть в переходах сразу же после смерти матери. Обычно с нее даже "хозяин" не брал мзду, и у Алисы даже появились свои любимые места. Этот переход не был из их числа, она оказалась здесь случайно - перепутала автобусы, но ей было все равно, где играть.
   Музыка жила в ней, проникала сквозь нее и обличалась в те самые рисунки в темноте, которые придумывала Алиса. "Четверть. Четверть. Восьмые. Шестнадцатые. Снова восьмые. Половинка. Четверть с точкой. Восьмые", - Вивальди на фоне стучащих в один такт сапог был ужасен. - "Тише, тише. Как вы все мне надоели. Это же музыка! Моя музыка!!! Это прелюдия, а не марш. Это не марш, слышите?! Четверть с точкой. Восьмые, восьмые. Четверть. Четверть. Кода".
   Тишина. Звон летящих в футляр денег.
   "Спасибо. Спасибо, что замолчали".
   - Спасибо.
   "Еще 2 рубля. Всего 20. Уже вечер, и всего 20. Не хватит даже на то, чтобы домой доехать. Руки совсем замерзли, надо чуть-чуть погреться, а то не смогу играть".
   Она стала играть дальше.
  

8

  
   Андрей еще раз набрал номер и подождал ответа. Он уже почти задубел от холода, а его руки уже с трудом нажимали на кнопки.
   - Ну, где ты, Сергеев. Ну, отвечай же! - в ожидании он повернулся в сторону, откуда доносилась скрипка. Он увидел девушку в темных очках, которая играла на скрипке. Он стал смотреть, как она играет. Впервые скрипка не вызывала у него отвращения. Он еще раз набрал номер, снова повернулся в сторону скрипачки и тут же увидел, как кто-то из прохожих задел ногой футляр из-под скрипки, тот перевернулся, и из него высыпалась вся мелочь. - Девушка!
  

9

  
   Алиса услышала звон рассыпающихся денег, опустилась на корточки, отложила в сторону скрипку и начала собирать высыпавшуюся мелочь.
  

10

  
   Андрей бросил трубку телефона, подбежал к девушке, наклонился и стал помогать собирать монеты.
  

11

  
   Алиса шарила по земле, но несколько монет откатились. Она подалась вперед и вдруг нащупала чью-то руку. Это была рука Андрея.
   - Кто это? Что вам надо? Это мои деньги! - закричала она. Никто из прохожих - она это почувствовала, она умела чувствовать - даже не обернулся на ее крик.
   Андрей тихо, отводя руку, пробормотал:
   - Просто... я хотел вам помочь, вот и все...
   - Что? Но я... - она как-то сразу успокоилась. - Простите я, наверно, обидела вас.
   - В общем, нет... - он поднялся и замолчал. Она тоже молчала. - Я только хотел вам помочь, - он уже собирался уходить.
   Она почувствовала это - она умела чувствовать, - быстро поднялась и сказала:
   - Подождите! - она попыталась отыскать его руку. Теперь она навсегда ее запомнила и даже нарисовала ее в своей темноте. Это была самая красивая фигура в ее неведомом вернисаже. Теперь она узнала бы эту руку из тысячи других. - Постойте, не уходите! - ей наконец-то удалось найти его руку, и она тут же сжала ее своими маленькими ладошками. - Я совсем не хотела вас обидеть. Если вам не трудно, помогите мне, пожалуйста. Понимаете, я тут целый день стою. Замерзла, пальцы совсем окоченели. И так сегодня почти ничего не заработала, а тут еще деньги рассыпались...
   Андрей смотрел на нее. Он тоже невероятно замерз.
   - Вы меня слышите? - заволновалась Алиса. - Вы здесь? Останьтесь, пожалуйста. Одной мне будет очень трудно все здесь собрать.
   Андрей вышел из оцепенения:
   - Да-да, я помогу, конечно, - тут он заметил, что там, куда высыпались деньги, уже ничего нет). - А...
   Андрей и Алиса одновременно опустились на колени. Алиса помнила, куда они скатились и начала искать их в том самом месте. Андрей осторожно достал из своего кармана какие-то мелкие деньги и положил их в футляр.
   Алиса радостно и с удивлением спросила:
   - Вы их уже собрали? Так быстро? - она еще пошарила по земле, нашла футляр и спрятала в него скрипку. - Спасибо вам огромное. Если бы не вы, их бы уже украли. Как мне вас отблагодарить? Даже не знаю...
   - Что вы, не стоит, - он пристально посмотрел на нее. - Я помог вам не для того, чтобы вы были мне что-то должны.
   - Я... я должна хотя бы узнать, кто вы, - Алиса пыталась представить его, но у нее ничего не получалось. Впервые.
   - Меня зовут Андрей, - ответил он. - А вас?
   - Я не об имени, - сказала Алиса. Какие же они, зрячие, недогадливые. - Я хочу узнать, какой вы... ну, какой вы из себя, понимаете? Знаете, обычно я представляю себе того или иного человека, а вот сейчас не могу.
   - Нет ничего проще, - удивился Андрей, взял ее руку и поднес к своему лицу. - Так у вас, кажется, принято?
   "У нас".
   - Нет, что вы, не так, - одернула руку Алиса. - Я не хочу НИКОГО узнавать таким способом. Я никогда так не делаю. Подождите немного, я просто представлю вас. Всего лишь пару секунд.
   Она вдруг замолчала.
   - Скажите что-нибудь, пожалуйста, - через некоторое время попросила она.
   - Что?
   - Что угодно. Вы скажете, и я сразу пойму, какой вы.
   - Я не думаю... - поморщился он. - Вы это в самом деле? Я слышал, что слепые... простите, те, кто не видят, не могут ничего представлять.
   Алиса засмеялась:
   - Я не знаю, могут ОНИ или нет, но я всегда себе представляю тех, с кем общаюсь, с кем говорю. Понимаете, каждое слово имеет свою форму, и по тому, как человек говорит, мне удается при помощи простых линий, точек, фигур построить его образ.
   - Просто невероятно. В самом деле? - Андрей был то ли удивлен, то ли восхищен таким открытием.
   - Да! - ответила она и опустила голову. - Но... почему-то у меня сейчас ничего не получается. Я не знаю, что со мной происходит. Поверьте, это правда. Я могу видеть... Я могу представлять людей, я смогу представить вас, не уходите.
   - Я не ухожу, - он вдруг почувствовал, что даже если захочет, уже не сможет уйти, - мне и самому интересно. Но вы уверены?
   - Не знаю, - пожала плечами она. - Уже не знаю. Мы говорим так долго, а я по-прежнему не могу вас представить. Простите. Я пойду.
   - Подождите, - вдруг закричал Андрей. - Все можно исправить. Дайте мне вашу руку. Может, это и против ваших правил, но нельзя же просто так уйти, - он снова взял ее руку и провел ей по своей щеке.
   Алиса стала ощупывать его, как это делают все незрячие люди:
   - Это... так необычно. Я давно уже никого так не видела. Только маму. Я... - она снова одернула руку и от злости на саму себя процедила сквозь зубы. - У меня ничего не получается. Простите.
   Она слегка оттолкнула Андрея и пошла по стенке перехода к выходу. Он тут же пошел за ней, снова взял ее за руку и шепотом спросил:
   - Но я не понимаю...
   - Чего? Вы? Не? Понимаете? - Алиса отчеканила каждое слово - она начинала злиться.
   - Вы просто хотите уйти? - спросил он ее так громко, что даже прохожие оглянулись. - Я не знаю, что со мной такое, но мне хочется говорить с вами еще и еще, и я просто не могу найти способ, чтобы остановить вас.
   - Алиса отвернулась от него.
   - Давайте, я возьму скрипку, а вы держите меня за рукав, хорошо? Вам куда? - спросил он.
   - Я... Вы... В центр, но как...
   - Вот и хорошо, - обрадовался Андрей и схватил ее скрипку, пойдемте.
   "Кто он?"
   - Как Вас зовут?
   - Как меня зовут? - Алиса словно не понимала, что он спрашивает.
   - Да, как вас зовут?
   - Алиса.
  

12

  
   Ольга Алексеевна ехала в холоднющем троллейбусе. Она сидела и смотрела на дома, машины, проскальзывавшие за окном, на гаишников, разбиравших аварию. Потом ей надоело, она опустила глаза и принялась рассматривать свой сапог.
   - Мам, мам, - рядом с ней дергал высокую женщину за рукав маленький, восьмилетний мальчик. - Мам!
   Мать не обращала на него внимания и продолжала разговаривать с кем-то по мобильнику.
   - Мам, ну мам! - чуть ли не плакал мальчик. Матери было не до него. Тогда ребенок, зная, что получит от матери затрещину, закричал на весь троллейбус. - Ма-а-а-а-м!
   Мать выключила телефон, посмотрела на сына свысока и влепила ему оплеуху:
   - Что ты орешь? Не видишь, что я занята? Стой молча! - приказала она.
   Мальчик заплакал. Пассажиры сделали вид, как будто ничего не случилось, и продолжали по-прежнему смотреть в пол. Все, кроме Ольги Алексеевны, которая неожиданно встретилась взглядами с ребенком. Она все смотрела и смотрела на него, а он - на нее, пока она не поняла, что видит его насквозь.
   - Как тебя зовут? - спросила она у мальчика
   - Виталя, - ответил ребенок.
   - Женщина, не приставайте к ребенку, - услышала она над собой голос занятой матери.
   Ольга Алексеевна нагнулась к коленям и шепотом спросила мальчика:
   - У тебя что-то болит?
   Мальчик кивнул, и ужасная гримаса исказила его лицо.
   - Живот? У тебя болит живот? - спросила Ольга Алексеевна.
   - Да, - прошептал Виталя.
   - Женщина, вы что, русский язык не понимаете? - это опять была мамаша. - Я же вам сказала, чтобы вы не говорили с моим сыном. Дожили, каждая старуха норовит...
   Чего норовила старуха, никто так и не услышал, но с женщиной заговорила сама Ольга Алексеевна:
   - Ему очень тяжело.
   - Спасибо, я знаю, - язвительно отозвалась мать ребенка.
   - Ты отравился? - Ольга Алексеевна снова обратилась к Витале.
   - Да, а откуда вы знаете? - шепотом спросил он.
   - Как вы узнали? - изумилась мамаша.
   - Я не знаю, - пожала плечами Ольга Алексеевна. - Я просто увидела, что ему больно.
   - Что вы сделали? - нахмурилась женщина.
   - Понимаете, я вижу, что ему плохо, - сказала Ольга Алексеевна. - И мне кажется, что я могу ему помочь.
   Она протянула Витале руку:
   - Иди сюда.
   Мать мальчика, одной рукой прижимая сына к себе, а другой - отстраняя Ольгу Алексеевну, посмотрела на нее и провизжала:
   - Вы сумасшедшая?
   - Возможно, - ответила Ольга Алексеевна. - Каждый из нас сумасшедший, иначе нас давно бы выписали с этого света.
   Тут мальчик вырвался из рук матери и подошел к Ольге Алексеевны. Она вдруг заметила, что весь троллейбус ждет, что будет дальше. Закрыв глаза, она приложила к животу ребенка свою руку и сказала ему:
   - А теперь говори: мне не больно, я здоров, у меня больше ничего не болит. Повторяй за мной!
   Мальчик повторил странное заклинание. В троллейбусе воцарилась полная тишина. И тут люди повскакивали со своих мест и стали смотреть на Ольгу Алексеевну. Она упала с сиденья на пол, схватилась за живот, стала корчиться от боли и страшно кричать. Кто-то из мужчин постарался ей помочь, но она оттолкнула его, поднялась и села сама. Зажмурила глаза - боль еще оставалась - и стала долго раскачиваться взад-вперед.
   - Мама, - тихо прозвал мальчик.
   Словно испугавшись, мать оторвала взгляд от Ольги Алексеевны и перевела внимание на сына:
   - А? Что?
   - Мама, у меня все прошло. У меня больше ничего не болит.
   Тишина. Пассажиры не отрывают глаз от мальчика, его матери и Ольги Алексеевны. Пауза тянулась вечно. Троллейбус остановился, но никто не вышел. Ольга Алексеевна, почувствовав, что ее тошнит, подняла голову, посмотрела на всех вокруг и, прикрывая рот, выбежала из троллейбуса. Двери закрылись, и троллейбус поехал дальше по своим делам. Ольга Алексеевна подбежала к первому сугробу, и ее стошнило. Минут через пять, когда ей стало чуть лучше, она, не спеша, пошла к своему дому.
  

13

  
   Она поднялась к себе, открыла дверь и позвала сына:
   - Дима, я дома. Помоги мне с сумками, - но ей никто не ответил. - Дима?
   Ольга Алексеевна разделась, отнесла сумки на кухню, вернулась в гостиную, тяжело вздыхая, взяла с журнального столика фотографию мужа и устало села на диван.
   - Ты уже знаешь, что произошло? Я сама не знаю, как это вышло. Понимаешь, я просто посмотрела на него и увидела, что ему больно. И вдруг поняла, что никто, кроме меня, понимаешь, никто не сможет ему помочь. Как будто кто-то мне подсказал, что я должна сделать. Словно это была не я, а кто-то другой - кто, как настоящий врач знал, что это не просто отравление, а опасная болезнь. Ты меня слушаешь?
   - Он тебя уже не услышит, мама. Он умер, - это был Дмитрий.
   - Значит, ты здесь? Ты подслушивал? - с укоризной спросила она.
   - Перестань, мама. Я только что пришел. Просто ты меня не замечаешь. Ты словно живешь в каком-то другом мире, и в этом мире никого, кроме отца, нет. Да и его там тоже нет. Ты сходишь с ума, мама. Ты всерьез веришь, что ты просто так взяла и кого-то вылечила?
   - Но это было! Было!!! - закричала она.
   - Я сварю тебе кофе, - сказал он и вышел из гостиной.
   Ольга Алексеевна снова взяла фотографию и продолжила:
   - Он мне не верит, Валера. Твой сын мне не верит. Он думает, что я сумасшедшая. Но ты же знаешь, что это не так! Ты же знаешь, что это - правда... Что со мной происходит? Я взяла всю боль этого мальчика себе, и теперь я страдаю, а не он. Я вылечила его. И он теперь здоров, я это чувствую.
   Она замолчала, поставила фотографию обратно, но тут же взяла ее снова:
   - Я знаю, это ты. Ты мне помог это сделать. Ты говорил, что надо жить для других. Ты сам жил для всех, но ты ушел... И теперь я должна нести этот крест... - вдруг она схватилась за живот и упала на пол от резкой боли. - И я буду жить! Я буду жить для них, для всех. Для тех, ради кого ты умер. Ты меня слышишь, Валера? Ты здесь?
   Она захрипела и потеряла сознание.
  

14

  
   Андрей и Олег ужинали на своей грязной кухне. Стол ломился от дорогих салатов, нескольких горячих блюд, разных закусок и десертов. Посредине стола красовались бутылка коньяка и две бутылки водки.
   - Олег, хватит пить, сопьешься, - поморщился Андрей.
   - Да ладно... - Олег отмахнулся, выпил и хмельным голосом продолжил. - Сегодня такой день! Все классно, все здорово. У нас куча денег, и мы с тобой можем позволить себе чуть-чуть расслабиться. Верно? Если бы ты еще сегодня пришел на встречу... Где ты, вообще, был? Мы тебя весь день ждали...
   - Если бы ты знал, Сергеев, какую девушку я сегодня встретил, - мечтательно зажмурил глаза Андрей.
   - О-опять? - начал паясничать Олег. - Слушай, тебе еще не надоело, а?
   - Нет.
   - Нет? - Сергеев закусил огромным огурцом.
   - Нет, ты не понимаешь меня, Олег, - злился Андрей. - Это совсем другое. Это любовь.
   - "Это любовь", - подражая Андрею, Олег встал и начал "плясать". - Про "это любовь" я уже слышал много, много раз. У тебя эта любовь - каждый месяц.
   - Нет, Олег, - грустно сказал Андрей и облокотился на стол. - Я чувствую, что в этот раз все будет по-другому. Она совершенно другая. Она - не как все.
   - Ну что в ней может быть такого, что она такая особенная? - продолжал ехидничать Олег. - У нее какое-нибудь необычное имя? Или она - дочь президента? А!!! Она - негритянка! Да?
   - Она - слепая, - тихо сказал Андрей.
   Олег собирался выпить, но после слов друга тихо поставил стакан на стол:
   - Вот этого я от тебя не ждал. Ты совсем уже - того? От безбабья на калек потянуло? - он почти протрезвел и уже кричал. - Опомнись, Андрюха! Опомнись, парень! Посмотри вокруг себя, - он обвел рукой комнату, - вокруг столько нормальных девчонок, а ты кого нашел?
   Андрей в ярости бросился на Олега, схватил его за рубаху, оттолкнул его с силой к раковине и заорал ему в лицо:
   - ОНА - НОРМАЛЬНАЯ. НОРМАЛЬНАЯ! Понял, ты, ублюдок?!
   Он снова подбежал к Сергееву и снова схватил его. Олег освободился от его рук, в страхе отошел к другой стене и прошептал:
   - Псих ненормальный! - он привел себя в порядок и уже громко сказал. - Лечиться нужно!
   Он налил полный стакан водки, выпил, с грохотом поставил его на стол и вышел. Андрей остыл, выпил чуть-чуть коньяку и отошел к окну. Он долго смотрел на улицу, пытаясь отыскать там неизвестно что, потом допил коньяк, выключил на кухне свет, оделся и ушел из дома.
  

15

  
   Ольга Алексеевна услышала звонок в дверь. Она открыла и увидела на пороге свою подругу Галину.
   - Привет, Оля, - сказала она и начала раздеваться. - Что случилось? Ты звонишь мне посреди ночи, просишь срочно прийти. Ну?
   - У тебя больные почки, правда? - спросила Ольга Алексеевна и, не пригласив подругу, прошла в гостиную.
   - Да. Я уже почти два года, как страдаю, но... - начала тетя Галя и поспешила за подругой.
   - Я и раньше об этом знала, ты мне говорила, а теперь я увидела собственными глазами, - сказала Ольга Алексеевна.
   Тетя Галя в недоумении посмотрела на подругу.
   - Садись. Сейчас я тебе все расскажу, - закурила Ольга Алексеевна. - Сегодня я вылечила мальчика. Просто так, в троллейбусе. Я ехала вместе с ним и увидела, что он болен.
   - Так это была ты? - всплеснула руками подруга.
   Теперь пришел черед удивляться Ольге Алексеевне:
   - Что значит - я?
   Вчера по телевизору одна рассказывала, что неизвестная женщина поводила руками вокруг ее сына и вылечила его. И было это в троллейбусе.
   - Это я, - услышала тетя Галя в ответ.
   - Но как такое может быть?
   - Я не знаю, - Ольга Алексеевна закурила еще одну сигарету. После смерти мужа она дымила, как паровоз. - Я уже думала. Может быть, это Валера помогает мне.
   - Как - помогает? - не поняла подруга.
   - Он перед смертью хотел, чтобы я стала жить для других - чтобы продолжила его дело. Но ведь я не учитель, и, видимо, кто-то там, наверху, решил дать мне силы, чтобы я помогала таким же безнадежно больным, каким был Валера. Я стала видеть боль людей. Мне достаточно посмотреть на человека, и меня словно пронизывает то, чем он болен. Вот сейчас у меня болят почки, потому что я постоянно вижу твою боль.
   - И... и ты можешь меня... вылечить? - взволновалась тетя Галя.
   - Да, - просто ответила ей Ольга Алексеевна. - Подойди ко мне и встань рядом. Теперь ты должна все время повторять про себя, что тебе не больно, что ты здорова, и сама увидишь, тебе станет легче, и ты...
   В это время Ольга Алексеевна поднесла к подруге свои ладони так, как в троллейбусе к мальчику, долго сидела с закрытыми глазами, потом тихо застонала, опустила, устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Подруга долго стояла и молчала, пока, наконец, не произнесла:
   - Ой! Как же это... Оля, Оля!
   - Ну, что? - открыла глаза Ольга Алексеевна. - Как ты себя чувствуешь?
   - Не знаю, - тихо промолвила та. - Но так хорошо мне еще никогда не было. А как ты?
   - Нормально. Только голова побаливает.
   - У меня так же бывает, - принялась успокаивать Ольгу Алексеевну подруга. - Особенно, когда почки болят.
   - Я знаю. Теперь у тебя ничего и никогда не будет болеть, - сказала Ольга Алексеевна и замолчала.
   - Оля, да ты же... Ты же теперь можешь... весь свет... - не унималась тетя Галя.
   - Не могу. Точнее, не смогу, - после долгого молчания произнесла Ольга Алексеевна.
   - Но почему?
   - Во-первых, весь свет - это слишком много, - усмехнулась Ольга Алексеевна. - А во-вторых...
   - Что?
   - Вся боль, которую я изгоняю из других, переходит ко мне. У меня уже второй день болит желудок, а теперь еще и почки.
   - Но как же так... Почему так? Почему это происходит.
   - Наверное, Бог наказал меня не только способностью исцелять, но и принимать боль тех, кого я возвращаю к жизни.
   - Значит, так, - решительно сказала Ольге Алексеевне подруга. - Ты должна все это прекратить.
   - Не смогу, - покачала головой Ольга Алексеевна. - Я должна это делать, понимаешь? Иначе я не смогу жить. Не смогу жить без него.
  

16

  
   Андрей стоял на лестничной площадке перед квартирой Алисы. Он уже выкурил несколько сигарет, перед ее квартирой валялось пять или шесть окурков. Он несколько раз порывался нажать на звонок, но все время одергивал руку, бросал сигарету, доставал новую и снова закуривал. Наконец, выбросив восьмую сигарету, он набрался смелости и нажал на кнопку звонка.
   Длинная пауза. Наверное, никого нет дома.
   Он собирался уйти, повернулся спиной к двери, и в это время услышал поворот ключа в замке ее двери. Он обернулся и увидел перед собой Алису.
   "Андрей, это ты?"
   - Андрей, это ты?
   Он подошел и взял ее за руку:
   - Я. Но почему ты не спрашиваешь, когда открываешь дверь? Ведь это мог быть кто угодно.
   - Я знаю. Я всегда спрашиваю, - солгала она. - А в этот раз я поняла, что это - ты. Я думала о тебе весь день. Хотела услышать тебя еще раз. Я не могу спать, не могу ни о чем думать. Я думаю только о тебе. Я даже с мамой перестала разговаривать, я говорю только с тобой. Я очень одинока, Андрей, и с тех пор, как ты ушел, мне стало еще хуже. Одиночество совсем уже съело меня. Я больше так не могу. Я не могу, когда никого нет рядом, я не могу, когда вокруг - ни единого голоса. Когда нет тебя. Наверно, это и есть любовь. Я никогда раньше никого не любила, и, конечно, не знаю, она ли это. Но ведь любовь - это то, что каждый раз открывается нам с новой силой. Извини, я говорю всякие глупости. Я не должна была, но... мне показалось, что ты - единственный, кому я могу это сказать. А я хочу сказать, я хочу говорить, говорить и слушать, раз у меня ничего, кроме этого, не осталось. Только так я могу не сойти с ума, только так я могу видеть мир. Я слышу слова, и они становятся для меня глазами... Андрей, ты меня слушаешь, ты меня... слышишь?
   Чем больше Андрей слушал ее сумбурный монолог, тем больше понимал, что действительно влюбился в эту необычную девчонку. Он крепко прижал ее к себе и ответил:
   - Я тебя слышу, слышу, Алиса. И не знаю, что тебе ответить. Все, о чем ты говорила, я собирался сказать тебе. Я никогда не встречал такой, как ты. Знаешь, я поссорился с друзьями, с коллегами, с самим собой. Теперь в моей жизни не существует никого, кроме тебя. Я знаю, это банально, но только банальность по-настоящему и выражает весь смысл любви.
   Они вошли в квартиру. Он помог ей дойти до ее круглого стола, и сам сел напротив. Они сидели и молчали. Он пристально смотрел на нее, а она пыталась представить его.
   "Он. Я знала, что когда-нибудь это случиться, и ОН придет. Мама, ты учила меня не верить в сказки, а сказки есть. Здесь все, как в настоящей сказке. Ты мне говорила, что мечтать о прекрасном принце на белом коне глупо, что все принцы вымерли, и даже последние из них превращаются в грязных мужиков, пьющих пиво, а ОН нашел меня. Только почему я так и не знаю, КАКОЙ ОН? Я представляю его, я слушаю, как он говорит, но у меня ничего не получается. Я не вижу его. Я прикасаюсь к нему, но это словно не он. Но ведь он не такой, как все остальные, он не может быть таким..."
   - О чем ты думаешь? - первым сдался Андрей.
   - О тебе. Я все еще не могу тебя представить, я не могу понять, какой ты.
   - А как ты можешь представлять себе людей, как ты говоришь, в геометрических фигурах, если ты эти самые фигуры никогда не видела?
   - Ты такой смешной... - рассмеялась она. - Я же хожу по полу, передвигаюсь по стенкам, трогаю предметы. Я знаю каждую линию. С самого детства я научилась даже представлять слова, и у меня всегда получалось, а сейчас почему-то я не могу даже отдаленно представить тебя.
   - Наверно, потому что я - не линия, не шар, на квадрат, а человек, - сказал Андрей, расстроенный тем, что он может стать для нее всего-навсего параллелепипедом.
   - А другие, что - просто геометрия, они, по-твоему, не люди? - спросила Алиса.
   - Это так, - ответил он. - Но они для тебя просто движущиеся предметы, наделенные жизнью. Только сейчас я понял, насколько правдивы твои образы. Им не до тебя, они живут своей математической, размеренной жизнью, в которой нет никаких чувств, никаких мыслей, никакого смысла. А у меня все это есть. У меня есть ты, и мне не все равно, какая ты. Поэтому у тебя ничего и не получается. Потому что я - не просто разговаривающий овал, а человек. В том смысле слова, что он - человек, то есть не он один, а кто-то вместе с ним.
   - Как это все странно... - протянула Алиса. Ты вроде и прав, но мне кажется, что это виновата я. Я боюсь, что ты снова уйдешь, и что я снова останусь одна. Уже навсегда. И никто даже не вспомнит обо мне, даже те награжденные жизнью объекты, которые я видела. И тогда темнота и пустота заполнят не только внешний мир, но и всю меня изнутри.
   - Этого не будет, - сказал он и взял ее руку в ладонь. - Больше ничего такого не будет. Теперь ты никогда не будешь одна, и скорее я соглашусь навсегда остаться без внешнего мира, только бы быть с тобой.
   И весело добавил:
   - Поехали завтра за город?
  

17

  
   Перед дверью Ольги Алексеевны несколько дней толпились люди. Они переговаривались друг с другом, обсуждали новую целительницу, таинственные излечения и свои будущие перспективы. Время от времени из квартиры выходили счастливые, здоровые люди.
   Очередной пациент вошел в квартиру и сразу же столкнулся лицом к лицу с Дмитрием. Он посмотрел на него с нескрываемым раздражением и показал ему, чтобы тот прошел в гостиную. В центре комнаты на стуле сидела уставшая Ольга Алексеевна. Она указала ему рукой на диван.
   Сеанс продолжался не более минуты.
   - Дима! - позвала Ольга Алексеевна. - Дима!
   - Что? - вошел в комнату сын.
   - Дима, сходи в магазин, купи мне молока. Я очень хочу молока, - сказала она.
   - Все? - грубо спросил он.
   - Да. И, пожалуйста, быстрее.
   Дмитрий вышел из гостиной и увидел в коридоре, в прихожей несколько человек, которым надоело томиться в подъезде. Ему надо было одеться, но из-за скопления народа не мог протиснуться к вешалке. Наконец, ему это удалось, он набросил на себя какую-то рваную куртку, буквально вывалился из квартиры и сильно хлопнул дверью. Он зашел в ближайший магазин, купил там молоко, пошел обратно, но решил остановиться в кафе.
   Сначала он заказал одну маленькую кружечку пива. Потом еще одну. Потом - еще и еще. Прошло больше часа. Только тогда он пошел домой. Если бы кто-нибудь знал, как надоели ему все эти страдальцы, которые издеваются над матерью. И над ним. Конечно, они взрывают его жизнь, спокойную и размеренную жизнь типичного зануды. Отец всегда был против его пофигизма, поэтому они и ссорились с ним так часто. Ну да ладно, сейчас-то что.
   Он медленно поднялся к себе на этаж, открыл дверь и увидел, что не было ни одного посетителя. Не было и его новых сапог, и материной шапки, которую он привез ей из столицы, и гобеленовой картины перед гостиной. Он бросил пакет с молоком, вбежал в гостиную и увидел, что и здесь никого нет, только его мать лежит без сознания, лицом вниз на полу.
   Мама, что случилось? - он бросился к ней, чтобы как-то помочь. Он перевернул ее и увидел, что она вся поседела, словно ей было за восемьдесят. На лице зияли страшные шрамы, руки почти высохли, кожа на них сморщилась и покрылась черными пятнами.
   - Мама, что они с тобой сделали? - слезы сами потекли из его глаз.
   - Это ты, сынок... - прошептала Ольга Алексеевна, как только пришла в себя. - Я ведь молока просила...
   - Прости, прости меня, я виноват, - он начал целовать ее постаревшее лицо, - но что они с тобой сделал, что произошло?
   - Я их лечила, - начала говорить Ольга Алексеевна, но тут же замолчала, ее прервал удушливый кашель. - Всех до одного вылечила. Но ты же знаешь, вся их боль переходит ко мне. Если так будет продолжаться и дальше, то очень скоро я превращусь в одну огромную болячку, и меня не станет.
   - Мама, ты будешь жить, не смей об этом даже думать, - он поднял ее с пола и усадил в кресло, а сам встал рядом. - Если надо, мы прекратим все эти сеансы исцеления, я никого не буду к тебе пускать. Мы будем жить с тобой, как и прежде.
   - Как прежде, Димочка, уже не получится, - вздохнула Ольга Алексеевна. - Я слишком изменилась. Мне нужно помогать людям. Бог испытывает меня: смогу ли я выдержать, смогу ли вынести всю эту боль, которую передают мне больные люди. Я не смогу отступить...
   Дмитрий больше не мог молчать. У него давно накипело:
   - Для чего нужны все эти жертвы, мама? Ведь если не будет тебя, то уже никто и никого не сможет вылечить. Ты стала слишком любить людей. А они тебя, думаешь, любят? Вспомни отца - он всегда помогал другим, а они довели его. Ты хочешь, чтобы и с тобой сделали то же самое? Люди не любят никого, кроме себя. Если бы мне предложили сейчас вернуть тебе молодость, я бы согласился отдать для тебя часть своей, только бы ты, ты, положившая столько сил для спасения других, была здорова. Потому что я люблю тебя, мама, а они... Они на это не способны. Никто из тех, у кого есть больные родственники и члены семей, не согласились бы отдать что-то свое взамен. Вот так проверяется любовь, мама. И я думаю, что Господь был бы не против, если бы чей-то муж отдал своей больной туберкулезом жене собственные легкие, или старик, у которого преждевременно умирает внучка, согласился бы отправиться в иной мир вместо нее.
   - Это очень трудно, сын... - сказала Ольга Алексеевна.
   - Очень трудно, мама, но только так можно по-настоящему излечить человека. Иначе сегодня ты спасаешь алкоголика от цирроза печени, а завтра он снова напивается.
   - Почему?
   - Да потому что алкоголик - это человек, который верит, что алкоголизма нет, и при этом говорит: "Давайте за это выпьем!". Так продолжается всю жизнь, и он уже никогда не может остановиться. Твой вчерашний, с циррозом, только что сидел со мной в баре и похмелялся. Вчера он на радостях отпраздновал свою новую печень, а сегодня заново ее губит. Что получается, мама - и у тебя теперь цирроз, и у него он снова будет, а смысл? Люди не ценят, не умеют ценить счастье, особенно незаслуженное счастье. Они забывают о тебе; забывают уже тогда, когда выходят от тебя. Они начинают жить новой жизнью, а эта новая жизнь ничем не отличается от старой. Они совершают те же ошибки, они не задумываются ни о прошлом, ни о будущем. Сколько вылеченных тобой спрашивали о твоем здоровье?
   - Никто, - прошептала Ольга Алексеевна.
   - Люди не нуждаются в волшебстве, потому что они не верят в него. Им нет никакого дела до того, что добрый волшебник, который им помог, сам нуждается в волшебстве, зато легко могут обворовать его. Они не понимают, что счастье одного - это всегда несчастье другого. Сколько из них, так же, как и ты, смогли бы отдать себя, чтобы спасти сотни, тысячи других, неизвестных, чужих людей?
   - Что ты предлагаешь? - спросила она.
   - Я ничего не предлагаю, ты все равно сделаешь по-своему. Но я очень хочу, чтобы у меня была одна, но моя мама, а не тысячи здоровых, чужих мне людей, для которых и ты, и я чужие; которые будут счастливы для себя, и никогда даже на секунду не задумаются о цене их счастья. Настоящее счастье надо заслужить, а не хватать его из рук других. То, что ты делаешь, мама - это настоящее чудо, но смогут ли другие, которые не верят в чудеса, сами сотворить его?
   - Может, ты и прав, Дима. Я слишком увлеклась помощью другим, а сама даже не могу помочь тебе, а ведь у тебя... - хотела сказать Ольга Алексеевна, но у нее не хватило сил.
   - Не говори мне, что там у меня, мне это не надо, - перебил ее сын. - Мне нужна только ты, без твоих чудес и исцелений. Разве ты не можешь понять, что тебе нужна помощь от себя самой? Помоги себе, мама. Спаси себя ради меня, ради тех, кто, может, согласиться сам пойти на костер, но избавить любимого человека от мучений. Спаси себя ради жизни, наконец.
   - Помоги мне встать, пожалуйста, - попросила его мать.
   Дмитрий помог матери встать и отвел ее на кухню:
   - Я принесу тебе молока.
   - Не надо. Уже не надо, - сказала Ольга Алексеевна. - Со мной все в порядке. Лучше поставь чайник.
  

18

  
   Поехать за город не получилось, и Андрей отвел Алису в парк. Было тепло, слегка светило солнце, падал мягкий снег. Андрей и Алиса шли по главной алее, одной рукой он поддерживал ее, а другой отчаянно жестикулировал, все время что-то рассказывая. Они долго шли, пока не остановились возле старого, красивого дерева, на котором еще остались следы изморози. На самых высоких ветках сидели два снегиря.
   - А сейчас? Что сейчас? - спросил голос Алисы из своей темноты.
   - Два снегиря на ветках, - весело ответил он.
   - Расскажи мне о них... вообще, о природе, - попросила она. - Еще, пожалуйста. Мне так нравится, как ты говоришь.
   - Хорошо, - засмеялся он. - Они уселись на с-а-а-а-мых высоких ветках, мерзнут и смотрят на нас.
   - На нас? - в темноте никак нельзя было представить, что на тебя кто-то смотрит.
   - Да, на нас. Наверно, хотят подлететь, погреться, а сами боятся.
   Снегири сорвались с веток, осыпав снегом из-под веток лица влюбленных, и перелетели на другое дерево.
   - Ой, что это? - Алиса смахнула снег со своего лица. - Они улетели?
   Андрей помог ей отряхнуться, наклонился и поцеловал ее. И сразу же ее темнота исчезла, словно она увидела все, но лишь на одну секунду.
   - Они улетели? - спросила она еще раз.
   - Спустились чуть пониже. Клюют что-то...- ответил он.
   - Что можно клевать зимой? - засмеялась она. - Ты меня, как всегда, разыгрываешь, как тогда...
   - Когда?
   - Ну, когда мы собирали в переходе деньги. Их ведь тогда украли, а ты свои положил.
   - Как ты узнала? - удивился он.
   - Очень просто. Каждая монета падает ко мне в футляр со своим звоном. Я точно помню, какие монеты мне бросали, я слышала, как они звенели, а потом в кармане у себя нашла совершенно другие.
   - А почему же ты молчала?
   - Не хотела тебя расстраивать, - улыбнулась Алиса. - Расскажи мне, что они делают сейчас.
   Андрей посмотрел на снегирей, перелетающих с одного дерева на другое. После каждого их взлета с веток красиво падали снежинки. Ветер подхватывал их и рисовал из них в воздухе всяческие фигуры.
   "Боже, ну почему она не видит всей этой красоты!" - подумал он.
   - Ты что молчишь? - спросила Алиса.
   - Ничего, - хмуро ответил он. - Они улетели.
   - Что случилось? Почему ты стал такой грустный? - она сразу же почувствовала.
   Он схватил ее за плечи:
   - Потому что мне очень больно. Больно за тебя. Я бы хотел, чтобы и ты увидела все это, всю эту потрясающую красоту. Но ты не можешь...
   Алиса не ответила.
   - Я столько раз предлагал тебе: давай обратимся в клинику. У меня есть деньги, тебе сделают операцию, ты сможешь видеть, - он снял ее очки и посмотрел ей прямо в глаза, но в них не было ничего.
   - Перестань, - вдруг разозлилась она. - Я не хочу об этом говорить.
   - Но почему? Почему ты все время отказываешься от моей помощи. Я ведь люблю тебя, Алиса. Почему же - нет?
   - То же самое мне говорила моя мама, - Алиса взяла у него очки и нацепила их обратно. - Она всю жизнь копила деньги на операцию, а потом оказалось, что моя слепота никаким операциям не подлежит, и я всегда буду слепой. Тебе придется привыкнуть.
   Он ничего не сказал.
   - Отвези меня домой, Андрей, а потом - уходи, - сказала она.
   - Но я...
   - Ничего не надо говорить. Так будет всем лучше - и тебе, и мне. Я почти поверила в сказку, поверила, что ты - мой принц. А ты оказался обычным человеком, тебе нужна зрячая, а не слепая подруга. Я сама виновата. Не надо было... - она не докончила.
   - Алиса! - крикнул он.
   - Поехали домой! - она тоже начинала кричать. - И, пожалуйста, не говори со мной. Я очень тебя прошу...
  

19

  
   Андрей и Алиса долго стояли перед ее квартирой. Она долго пыталась найти ключ, он попытался помочь ей, но она отталкивала его. Наконец, открыв дверь, Алиса, не говоря ни слова, закрыла ее за собой дверь. Андрей постоял, посмотрел на дверь, потянулся к звонку, но так и не нажал на кнопку. Он сел на ступеньку и закурил.
   Из квартиры напротив вышла соседка Алисы, тетя Галя:
   - Ты что тут сидишь? Алиски, что ли, нет?
   - Меня для нее нет.
   - Поссорились? Что случилось?
   - Да так, сам виноват. Заговорил с ней об ее слепоте. Хотел помочь, в клинику ее какую-нибудь отправить, а она...
   - Это ты зря, - вздохнула соседка и села рядом. - Она разве тебе не говорила, что она слепая от рождения, что ее слепота не лечится, что ей никакая клиника не поможет?
   - Знаю.
   - И она из-за этого на тебя обиделась?
   Андрей утвердительно кивнул.
   - Ну, так, пойдем, я сейчас с ней поговорю, объясню ей все.
   - Не надо. Не ходите к ней. Я сам во всем виноват, - обреченно, сквозь слезы сказал он.
   - Да в чем ты-то виноват? - недоумевала тетя Галя. - Что хотел ей помочь?
   - Она считает, что слепая она мне не нужна. Но ведь я не за это ее полюбил!
   - Ну, так в чем же дело?
   - Не знаю. Знал, так не сидел бы здесь. Ладно, пойду я, - он затушил сигарету, бросил ее и пошел вниз по лестнице.
   - Подожди! - крикнула ему вслед соседка. - У меня есть идея.
   - Что еще? - он повернул голову.
   - У меня знакомая есть. Она лечит одним прикосновением.
   Андрей отрицательно покачал головой и пошел дальше. Она догнала его и схватила за рукав пальто.
   - Правда! Поверь мне, я точно говорю. Смотри, - она вдруг начала крутиться, словно показывая талию, - она и меня вылечила, а ведь у меня двадцать лет почки больные были. А теперь - на, смотри, здорова! Верь мне, она вам поможет, поможет!
   Соседка потащила Андрея за собой:
   - Пойдем ко мне, я тебе адрес дам.
   - Но как я смогу уговорить Алису пойти к этой женщине? - продолжал упираться Андрей.
   - Не беспокойся, я с ней поговорю. Придешь завтра днем, вместе что-нибудь да решим, - утешила она парня.
  

20

  
   Звонок. Дверь открыл Дмитрий. На пороге стояли Андрей и Алиса.
   - Это вы? Пойдемте, - сказал Дмитрий.
   Андрей вошел в квартиру и втащил упиравшуюся Алису.
   - Предупреждаю, - сказал он. - Мама очень больна, и я даже не уверен, примет ли она вас, не говоря уже о помощи.
   Он открыл дверь в гостиную и сказал:
   - Мама, к тебе пришли. Те самые.
   Андрей и Алиса вошли к Ольге Алексеевне. Она лежала на диване, прикрывшись пледом. Дмитрий подвел просителей к матери, а сам ушел на кухню.
   - Мне становится все хуже, - прошептала она. - Что вам?
   Андрей собирался ответить, но Ольга Алексеевна остановила его:
   - Сама вижу, - она с трудом встала. - Молодой человек, пойдемте со мной.
   Она отвела Андрея к окну и стала тихо шептать ему на ухо:
   - Молодой человек, вы должны понять - то, о чем вы просите, очень сложно осуществить. Обычно, помогая людям, я принимаю их недуг на себя, а в этой ситуации... я даже не знаю. У меня есть один способ, но подойдет ли он вам?
   - Что за способ? - спросил Андрей.
   - Я верну ей зрение, - почти прошипела она. - Но только если...
   - Если что?
   - Вы должны отдать ей свои глаза, - сказала Ольга Алексеевна и пристально посмотрела на него.
   - Как - отдать? - внутри у него все словно оборвалось.
   - Не в прямом смысле, конечно, - криво усмехнулась Ольга Алексеевна. - Если вы согласитесь отдать ей свое зрение, то, может быть, что-нибудь и получится.
   Она молчала. Она давала ему шанс. Или себе?
   - Вы должны подумать, - наконец сказала она. - Это очень серьезно. Вы станете ей, вы уже ничего больше в своей жизни не увидите, вы сможете только ощущать, как она. Вы готовы к этому?
   - Но я... нет..., нет, я... я не знаю, я не уверен... Но как... - заметался Андрей.
   - Я так и знала, - сухо сказала Ольга Алексеевна. - Мой сын прав. В наше время уже не осталось тех, кто может пожертвовать собой ради любимого человека. Уходите.
   - Она отвернулась от Андрея и села обратно на диван. Андрей, немного постояв, схватил ее за руку:
   - Стойте. Я согласен. Слышите, согласен.
   - Согласен? - это была испуганная Алиса. - На что?
   - Он отдаст тебе свое зрение, девочка, - устало сказала Ольга Алексеевна. - Ты сможешь видеть.
   - А он? - спросила Алиса.
   Ольга Алексеевна отрицательно покачала головой. Алиса этого не увидела, но ее молчание сказало все само за себя.
   - Нет, я так не хочу, не надо! - она бросилась на голос Ольги Алексеевны и схватила ее за руку.
   И тут между ней и целительницей встал Андрей. Он схватил Алису за руку и с силой сжал ее. Обе женщины испугались.
   - Делайте свое дело, - громко сказал он. - Скорее! Я так хочу!!!
   Ольга Алексеевна не колебалась не минуты. Она сразу поняла, что ЭТОТ все равно добьется своего, и ее не удивил его поступок. Она сняла темные очки с глаз Алисы и надела их на глаза Андрея.
   И тут же противный темный экран Алисы стал белым. Она с непривычки зажмурила глаза и закрыла их руками. И тут же разноцветный мир Андрея стал темным экраном, словно кто-то выключил свет.
   Алиса осторожно открыла глаза. Ей не верилось, что она видит. Она даже не знала, что это за краски, где здесь зеленое, а где красное, где желтое, а где сиреневое. Но ей было все равно... Какая разница, как называть цвет, главное, ЧТОБЫ ОН БЫЛ. Пораженная красками окружающего ее мира, она выбежала из гостиной, пронеслась по коридору, выбежала из подъезда на улицу и долго-долго бежала, сама не зная, куда, легко кружась и поднимая руки к солнцу.
   А Андрей с опущенными руками стоял посредине гостиной.
   - Я ничего не вижу. Алиса... Алиса! - позвал он из темноты.
   Она убежала. Ее здесь нет, - бесстрастно ответила Ольга Алексеевна.
   - Как нет?.. Где она? Куда она убежала? - темный экран стал еще темнее и чернее.
   - Тебе лучше знать, - услышал он в ответ.
   Андрей попытался сориентироваться и найти что-нибудь, за что можно схватиться, чтобы можно было идти. У него ничего не получилось, и только с помощью Ольги Алексеевны ему удалось доползти по стенке до коридора.
   - Ты знаешь, куда тебе идти? - спросила она.
   - Нет. То есть да, знаю. К Алисе... - он не знал.
   - У тебя есть ее адрес? Дима! - позвала она.
   - Да? - вышел из кухни ее сын.
   - Дима, отведи его туда, куда он попросит, - сказала она. - И возвращайся поскорее.
   - Хорошо. Я скоро, - ответил Дмитрий.
  

21

  
   Андрей и Дмитрий несколько минут стояли возле двери Алисы. Дмитрий несколько раз нажимал на кнопку звонка, но им так никто и не открыл.
   - Ты точно уверен, что она живет здесь? - спросил Дмитрий.
   - Да, это ее звонок. Ее нет дома? Напротив живет ее соседка, попробуй позвонить ей, - оборванным голосом ответил он.
   Дмитрий позвонил соседке, и тетя Галя сразу же открыла.
   - Вы кто? - спросила она.
   Из-за спины Дмитрия вышел Андрей с темными очками на глазах.
   - Господи! - всплеснула она руками. - Это ты?! Что произошло? Где Алиса?
   - Я не знаю. Теперь она видит, а я нет. Она исчезла, и я не могу ее найти, - он говорил, и словно сам не знал, что он говорит.
   - Ой, да как же так? Как так получилось? Пойдем ко мне, - она провела Андрея к себе и обратилась к Дмитрию. - Спасибо вам, Дима, я позабочусь о нем. Спасибо!
   Дмитрий простился и ушел. Тетя Галя закрыла за ним дверь и обернулась. Осторожно по стенке Андрей пробирался в комнату. Она хотела ему помочь. Но он оттолкнул ее, сам нашел, куда сесть и попросил чашку кофе. Соседка выполнила его просьбу, сделала кофе, и сказала:
   - Ну, давай теперь рассказывай.
  

22

  
   Самый крупный в городе торговый центр!!! Алиса ходила по нему уже несколько часов и не переставала удивляться. Она останавливалась возле каждого прилавка, возле каждой витрины, возле каждого киоска и долго рассматривало всякие безделушки.
   "Боже, Боже мой! - думала она. - Как красиво! Господи, как ты сумел все это создать, и почему ты не дал мне раньше возможности увидеть все это? Как все это великолепие не похоже на мою примитивную геометрию. В каждом цвете, даже в черном, не говоря уже про белый, столько оттенков, столько мысли, столько слов, столько жизни! Как же вы должны быть счастливы, люди, что видите все это! Только теперь я поняла, в чем смысл жизни - видеть мир и радоваться ему. Это твое самое величайшее открытие, Господи, что человек может видеть. Как можно жить без этой ежедневной разноцветной палитры".
   - Девушка! - ее окликнул красивый высокий парень с рацией в руке. Это был начальник секции торгового комплекса.
   - Вы - мне? - удивилась она. Никто никогда не окликал ее просто так.
   - Да, вам. Я наблюдаю за вами уже несколько минут. Вы что-то ищете или просто так сюда пришли?
   - Честное слово, я даже не знаю, что вам ответить. Понимаете, сегодня я впервые в жизни увидела, - улыбнулась она детской, простодушной улыбкой.
   - Увидели наши магазины? - спросил менеджер.
   - Просто увидела, понимаете? - объясняла она, но видела, что он не понимает. - Увидела мир. Мир вообще, цветной мир, живой, разный, понимаете?
   - Не понимаю... - улыбаясь и пожимая плечами, сказал он.
   - А что, что-то не так? - вдруг испугалась Алиса. - Я что-нибудь сделала?
   - Нет, что вы, - успокоил он ее. - Просто я хотел предложить вам поужинать вместе со мной. Какие у вас планы на сегодняшний вечер?
   - Ну...В общем-то, нет... но... - она смутилась. Кто когда приглашал ее куда-то?
   - Тогда я предлагаю вам подождать еще немного, пока я не закончу работать. А пока вы можете пройти в нашу галерею, хорошо? Если я правильно понял, вас интересуют цвета? - хитро посмотрел на нее молодой человек.
   - Да, да, пойдемте, поскорее... - она сама схватила его за руку и потащила за собой.
  

23

   - М-а-а-ма, это я. Ты где? - Дмитрий пришел домой раньше обычного.
   - Я здесь, - услышал он. Голос матери показался ему прежним, ясным и здоровым, - на кухне.
   Дмитрий зашел на кухню, увидел мать и сел прямо на пол.
   - Зачем ты встала, тебе же трудно? - и, помолчав, добавил: - Мама, это ты?
   - Я, конечно, - засмеялась Ольга Алексеевна. - Кто же еще?
   - Ты... ты себя видела? Ты себя в зеркале видела? - дрожащим голосом спросил ее сын.
   - Нет, а что со мной? - испугалась она. - Что случилось?
   - Да ты не переживай, все нормально, все хорошо, не бойся. Пойдем! - он взял ее за руку и повел в прихожую к огромному зеркалу. - Смотри!
   Ольга Алексеевна посмотрела в зеркало и увидела себя, только молодой. Даже моложе своих сорока.
   - Ты снова молодая, мама! Но как это случилось? - не мог прийти в себя ошеломленный Дмитрий.
   Ольга Алексеевна ничего не ответила, ушла в комнату и только спустя час позвала сына:
   - Я знала, что так будет. Когда вы ушли, мне стало так легко, как никогда раньше. Я смогла сама дойти до кухни, сварила себе кофе. Мне стало так хорошо, что я даже выпила чуть-чуть. И я все поняла. Ты сам говорил, помнишь: счастье одного - это всегда несчастье другого. Теперь эта девочка видит, и я снова стала здоровой, но какую цену мы заплатили за наше счастье? Тот парень, который приходил с ней - он отдал ей свое зрение, а сам ослеп на всю жизнь. И я не уверена, что его девушка поймет и оценит его поступок. И она будет сама несчастна. Одна лишь я буду чувствовать себя хорошо: лечить одних за счет других, исцеляя себя, заставляя людей проверять друг друга.
   Она замолчала и вдруг набросилась на него:
   - Зачем ты мне это посоветовал?! Да, теперь мне стало легче, но легче только снаружи, а внутри... Что я наделала, Дима? Что мы с тобой наделали?
   Она снова замолчала, но ненадолго:
   - Он нашел ее? Что ты молчишь? Нет? Я же говорила... Чудес не бывает. Чудо - всего лишь наш вымысел, который мы пытаемся превратить в реальность, не замечая порой, что старый мир, каким бы тяжким он ни был, лучше всяческих чудес.
   - Что ты теперь собираешься делать? - спросил ее сын.
   Ольга Алексеевна покачала головой:
   - Не спрашивай меня об этом сейчас, я не знаю. Я лечу одних людей за счет себя - мне плохо, я лечу их за счет их близких и любимых - мне становится еще хуже. Должно быть, прежде чем исцелять физические недуги у других, мне не мешало бы вылечить свою собственную совесть.
  

24

  
   Соседка Алисы довела Андрея под руку до его собственной квартиры.
   - Ключи-то хоть есть? - спросила она.
   - Есть, - он достал ключи. - Спасибо вам, что выслушали, что помогли дойти до дома. Спасибо за все.
   - Да ладно... что там... - сказала она.
   - Вы плачете? - спросил Андрей.
   Тетя Галя быстро вытерла слезы и ответила:
   - Нет, нет.
   - Плачете, - сказал Андрей из своей темноты. - Я слышу, я чувствую. Теперь я чувствую, как когда-то чувствовала Алиса. Теперь я ощущаю каждый звук, каждое слово. Вот только у меня не получается преобразовывать их в образы. Она так делала. Может быть, потом...
   Соседка Алисы не выдержала и залилась слезами:
   - Как она могла так поступить с тобой... Как только она посмела...
   - Не осуждайте ее, - сказал Андрей. - Она по-своему права. Я был ей нужен только в ее невидимом мире, где она даже не могла представить меня. Она, со своими потрясающими способностями видеть через общение, никак не могла понять, какой я. Теперь даже если она увидит или услышит меня, то уже не сможет узнать. Теперь глаза заменят ей слова, ей не надо будет больше прислушиваться к каждому звуку, чтобы увидеть человека. Она сама сможет его увидеть и расскажет о нем больше, чем он знает о себе.
   - Я все равно найду ее. Я скажу ей... - не унималась соседка, - она должна понять... она должна увидеть тебя...
   - Нет, ничего у вас не выйдет. Вы не сможете отыскать ее, да и ни к чему. Она теперь уже не сможет жить прежней жизнью. Вы, я, ее мама - все мы остались для нее в той, слепой жизни, которую она даже не вспомнит. А вы разве не так бы поступили? Каждый из нас, чуть только у него в жизни что-то меняется, старается изменить и себя, и свое существование, чтобы освободиться от ненужных воспоминаний, которые мешают новой, счастливой для него одного жизни событий. И тогда соблазн предать так близок, что не воспользоваться им просто невозможно. Привилегия предавать дана каждому человеку, но только друзья пользуются ей чаще других, - он вздохнул и добавил. - Я любил ее, любил впервые в жизни по-настоящему. И только поэтому сделал этот шаг. Она будет счастлива...
   - Нет, не будет, без тебя не будет... - кричала тетя Галя.
   - Она будет счастлива. И ее счастья мне будет достаточно, чтобы пережить эту темноту. Где бы она ни была, с кем бы она ни была, только ради нее я буду жить.
   - Что за бред! А ты сам будешь счастлив? Сейчас в тебе говорит любовь, но она пройдет. Всякая любовь рано или поздно проходит, и будешь ли ты счастлив тогда?
   Андрей молча зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. Соседка ушла. Андрей разделся и уже по привычке по стенке пошел в комнату. Там он набил не одну шишку, пока не нашел диван.
   "Никогда раньше не думал, что слепым так трудно передвигаться. Одно дело - помогать им это делать, не зная, каково это - не видеть, и совсем другое - самому стать слепым и, ничего не умея в этом мире, пытаться оправдать себя своей неуклюжестью".
   Андрей нашел диван и рухнул на него.
   "И что теперь? Чего ты добился? Зачем ты это сделал? Ты даже не думал о том, что такое - стать слепым. Стать слепым добровольно, когда все вокруг тебя становится темным и даже ты сам - никто. Когда нет ни рук, ни ног... ничего. Когда весь твой мир - пустота и единственным смыслом в нем становится примитивная геометрия? Ты думал, ты - герой, а на самом деле оказался трусом и глупцом. Трусом - потому что вовремя не испугался, а глупцом - потому что так и не осознал своей трусости".
   Вдруг в его темном экране щелкнул дверной замок. Потом чьи-то тяжелые шаги начали бухать по полу. Это был Олег.
   - Ты вернулся... - сказал он и облокотился на косяк. - Наконец-то, а то я думал, с ума сойду. Где ты был и зачем ты напялил на себя эти дурацкие, темные женские очки?
   - Все слепые носят темные очки, - ответил Андрей туда, где был голос.
   - Ну и причем здесь ты? Ты решил стать похожим на свою слепую?
   - Боюсь, что я стал слишком похож на нее. Я слепой, Олег, - Андрей говорил очень тихо. В нем не было уже той взрывной экспрессии, к которой привык Сергеев.
   - Я вижу. Ты даже не смотришь на меня. Я здесь, справа, - сказал он.
   - Ты что, не понял? Я - слепой. Слепой. Я ничего не вижу.
   Олег подошел к Андрею, снял очки и увидел бессмысленный, отстраненный взгляд. Он помахал перед его лицом рукой и услышал:
   - Пожалуйста, Олег, не размахивай возле меня своими лапами. Я слепой, но я чувствую. Ты все еще не веришь мне.?
   - Уже верю, - отошел от него Олег. - Но ничего не пойму.
   - И не поймешь, - Андрей снова надел очки. - Да тебе и не надо...
  

25

  
   В центре города шла презентация нового магазина моды. Как всегда - множество богатых, красиво одетых людей, банкиры, бизнесмены, братки. Подходила к концу демонстрация лучших образцов. По подиуму ходили одетые по последнему слову моды девушки из модельного агентства. Конферансье представлял каждую из них. После каждого прохода собравшиеся на презентации аплодировали моделям, а директор магазина дарил каждой девушке какой-нибудь приз.
   Оставалась последняя красавица. Конферансье словно надулся от торжественности момента, он был готов смаковать каждое слово:
   - А теперь наша новая, но уже достаточно известная в определенных кругах модель, покорившая всех истинных поклонников женской красоты. Встречайте, Алисия!!!
   По подиуму, освещенная множеством разноцветных прожекторов, в великолепном белоснежном свадебном платье парила Алиса. Зал неистовствовал. К ногам Алисы летели сотни букетов, розы облепили и ослепили ее. Вспышки фотоаппаратов приятно били по глазам. Мужчины один за другим выкрикивали какие-то комплименты. Она всего этого словно не замечала. Она - в свете! Нет, не в богемном, в настоящем, живом!!!
   Конферансье продолжал блистать красноречием:
   - Алисия! Лучшая модель этого месяца! От нашего магазина вам вручается набор лучшей косметики из Парижа. Пожалуйста! - он подал Алисе руку, она спускается с подиума, и конферансье вручил ей приз.
   - Поприветствуем еще раз! Алисия!!!
   Алиса под несмолкающие аплодисменты раскланивалась несколько минут, и как только она оказалась одна, тут же со всех сторон ее окружили поклонники. Она обменялась с каждым парой реплик, о чем-то посмялась вместе с ними, дала несколько автографов, приняла еще несколько букетов и подарков.
   Слово взял директор магазина:
   - Дамы и господа! Наша несравненная Алисия так очаровала одного из наших будущих клиентов, что он просит разрешения подарить еще один невероятно дорогой подарок, - шквал аплодисментов. Помощник директора вынес скрипичный футляр, инкрустированный золотом. - Это скрипка одного из лучших мастеров Италии эпохи позднего Ренессанса...
   Алиса вздрогнула. И вспомнила. И, не слушая, о чем говорят конферансье и директор магазина, вдруг бросила на пол все свои цветы, ленты и подарки. Ей сунули в руки скрипку, но дорогая скрипка упала и разбилась. Алиса выбежала из магазина.
   - Алисия? - крикнула в недоумении вся толпа, но она их не слышала.
   Она была на улице и бегала по грязной улице в своем ослепительном платье. Собравшиеся прильнули к окнам витрин и смотрели на нее. Она, словно сумасшедшая, бегала туда-сюда, падая, вставая и снова падая, слезы текли по ее лицу, с ресниц стекала ручьями тушь, она вытирала ее грязными руками, и сама становилась все больше похожа на деревенскую дурнушку из французских романов, чем на красавицу-модель.
   - Что она там кричит? - спросил директор магазина.
   - Она еще что-то кричит? - недовольно фыркнула какая-то мадам с пекинесом на руках.
   - Да!
   Помощник директора отпрянул от витрины и вышел на улицу. Алиса сидела в грязной луже, смешанной со снегом, молотила по ней руками в кружевах и, что есть силы, выкрикивала одно лишь слово:
   - Андрей!
  

26

  
   Алиса идет по промерзшему городу в толпе людей, кутаясь в свое старое пальто. Она просто идет вперед, не сворачивая, и смотрит, не отрываясь, на линию горизонта. Кто-то обгоняет ее, кого-то обгоняет она. Постепенно она сливается с потоком людей. Внезапно она останавливается и поворачивает голову направо. В этот момент один из прохожих натыкается на нее.
   Он пристально смотрит ей в лицо:
   - Девушка, вы что? Нельзя же так резко останавливаться. Я из-за вас чуть ногу не сломал! Девушка, вы меня слышите? (Алиса смотрит куда-то в одну точку в сторону подземного перехода, а прохожий машет перед ее лицом руками) Девушка, что с вами? Вы что - слепая?
   - Слепая... - отвечает она.
   - Сумасшедшая какая-то... - слышится в ответ.
   Алиса начинает идти быстрее и быстрее, ее шаг постепенно перерастает в бег. Она уже бежит к переходу. Ее пальто распахивается, шарф развевается на ветру, она поскальзывается, встает и бежит дальше. До перехода остается 10 метров. Перед самым переходом она замирает и медленно идет вниз. Она спускается в переход, начинает всматриваться в каждого, кто стоит возле стен, следует через весь переход, но ничего не находит. Разочарованная Алиса в слезах выходит из перехода и видит слепого нищего, который сидит возле универмага на противоположной стороне улицы. Она бежит на красный свет, мимо нее проносятся на бешеной скорости машины, она добегает до универмага, подлетает к нищему, падает на колени и начинает трясти его за плечи.
   - Андрей!
   - Какой еще Андрей?! Чего тебе надо? Это мое место, я за него плачу, пошла вон, шалава!
   Алиса встает, отряхивается, бросает нищему какую-то мелочь, подходит к витрине магазина, прислоняется к ней лицом и плачет. Через несколько минут она приходит в себя, застегивает пальто и, закрыв глаза, тихим шагом идет дальше по улице. Она идет в полной темноте, чувствуя, как и раньше, только стук чужих сапог. Она на кого-то натыкается и, не открывая глаз, слышит голос:
   - Осторожнее, пожалуйста!
   - Это ты, Андрей?
   - Алиса?
   - Да, да, Андрей, это я! Прости меня! Прости меня, если можешь, прости, Андрей! Я виновата, я очень виновата перед тобой. Ты... Ты... Я боялась за тебя. У думала, что ты умер... Ведь я знаю, что такое быть слепой, я знаю, что это такое, когда вокруг тебя ничего и никого нет. Когда каждый день сходишь с ума и думаешь о самоубийстве, и не делаешь этого только потому, что там, за гранью жизни, свет для тебя останется таким же темным. Прости меня! Я совсем забыла о тебе. Но ты знаешь, я увидела мир, увидела его ярким, разноцветным, живым. И мне тогда казалось, что все это было создано специально для меня, только скрывалось долгие годы, чтобы поразить меня своим великолепием. А потом, когда в этом мире рядом не оказалось тебя, все его краски превратились для меня в один черно-белый мир. Почему ты молчишь, Андрей? Ответь мне, пожалуйста!
   - Я долго пытался снова представить тебя. Новую тебя. Старые образы стали страшным темным воспоминанием, в котором нас с тобой уже не было. Я пытался научиться видеть, как ты - через звуки, но у меня ничего не получалось. Я не мог увидеть мир даже на ощупь. А сегодня я увидел тебя. Я увидел, и я вижу тебя. Потому что ты здесь...
   Алиса проснулась. Андрей исчез.
  

27

  
   Андрей проснулся. Алиса исчезла.
   Вчера он заснул прямо на кухне, и теперь отовсюду воняло водкой. В бутылке еще что-то оставалось, а закуски не было. Но она уже давно была ему не нужна.
   Он по привычке разговаривал сам с собой. Точнее, он говорил для себя, будто не понимая, что его собеседником будет только тьма.
   - Знаешь, Алиса, мы, мужики, слабее женщин. Мы спасаем себя водкой и думаем, что после нее или мир станет лучше, или мы - чище. Не происходит ни того, ни другого. Мир равен нашему похмелью, нам это кажется ужасным, и мы снова стараемся залить его водкой. И все - выхода нет. Алиса, у меня ничего не получается, я так и не сумел стать слепым. У меня не получается видеть мир через звуки, а все слова, которые я слышу, становятся для меня такой путаницей, что мне хочется стать еще и глухим. Я потерял работу, уже два месяца мне не на что жить, я перебиваюсь с корки на корку. Олег вернулся к жене, твоя соседка была пару раз, теперь и ее нет. У меня осталась только ты, я все равно живу только тобой. Потому что единственное, что я вижу каждую секунду - это ты. Мне повезло - у меня остались воспоминания о том, живом мире. Я знаю, как и что выглядит, но от осознания того, что больше я никогда не смогу увидеть все это, становится еще тяжелее. У меня осталась ты, твой образ, который у меня не сможет отнять никакая слепота и никакой темной бездне не поглотить тебя. Я буду ждать тебя, Алиса. Буду ждать тебя днями и ночами, хотя в моем мире они уже давно стали близнецами. Буду ждать тебя сейчас и всегда, хотя каждый день мне кажется вечностью. Буду ждать тебя, хотя теперь ожидание и есть ты. Потому что ты здесь.
   Звонок в дверь.
   - Ты здесь?

2001-2005 гг.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   33
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"