Девять лет Зигги Кук вел добропорядочную семейную жизнь с французской певицей Валери Эдем, но не женился на ней. Уже двое детишек шустро топотали по деревенскому дому в Пьезот-сюр-Мер и его окрестностям, Зигги абсолютно не соблазнял девиц, крайне редко предавался пьянству и курению иван-да-марьи, отовсюду - со съемок, с презентаций, с премьер и награждений - бегом мчался домой, к любимой и детишкам, вызывая злую зависть у женской половины человечества (ибо каждая женщина на планете была уверена, что она лучше, чем Валери, кормила бы Зигги, одевала его, любила его, рожала бы ему лучших детей и т.д.) Но он не женился на своей Вэл! В душах ревнивых поклонниц тлел огонек надежды: вот однажды чудесный, прекраснейший на свете Зигги увидит, с какой грымзой он живет, и снова начнет рыскать по девицам - и у некоторых из малых мира сего снова появится шанс захомутать мужчину своей мечты!
И тут Зигги объявил о скорой женитьбе. Девять лет думал, а на десятый созрел.
Начался всемирный бум, тарарам, хай и ор. Взмыли голоса милых дам, которых хлебом не корми - дай посплетничать о своей сестре. Засуетилась журналистская братия. Такое событие пропустить невозможно! Прячась по придорожным канавам, перелескам и виноградникам, потянулись в Пьезот-сюр-Мер шустрые поджарые люди с фото- и видеокамерами, магнитофонами и микрофонами на телескопических удочках. Точную дату Зигги и Вэл не называли, сказали расплывчато: летом. Поэтому первый десант высадился в июне. Ребята из желтой газеты "Новости с небосклона" вырыли небольшой окопчик возле виллы Кука, забросили на ограду пяток жучков и усадили дежурного у походного пульта. Правда, через два дня провода от микрофонов как бы невзначай оказались перерезаны: садовник подстригал ветки на живой изгороди и ловко чикнул по проводочкам. Дежурный по пульту выписал из редакции беспроволочные радиожучки и прошелся вдоль забора виллы под покровом ночи, небрежно пуляя мелкими камушками и жучками на территорию куковского сада. На следующий день, однако, аппаратура умолкла снова: часть жучков затоптали дети, часть склевали куры, остальное же смыл из шланга тот же самый ушлый садовник. После непродолжительного, но громкого булькания в наушниках дежурного наступила тишина. Следующей ночью, тихо матерясь сквозь зубы, упорный работник желтой прессы брел по чужому саду, щедрым жестом сеятеля рассыпая жучки по газону кинозвезды, но через несколько минут налетел в темноте на незнакомого человека, споро тянувшего через тот же газон какой-то кабель. Разумеется, это был конкурент из еженедельника "С пылу, с жару!" (именно так, с восклицательным знаком). Молча, стиснув зубы - чтобы не услышали хозяева дома или, не дай Бог, их собаки, - труженики пера вцепились друг другу в волосы и покатились по аккуратно подстриженной травке. Некоторое время раздавались только глухие удары и сдавленное шипение. Потом на парадном крыльце хлопнула дверь, и недавние враги бок о бок ринулись за пределы частных владений. Один из них растерял все свои жучки, другой бросил свой кабель. Птицами перепорхнув ограду (довольно высокую), они добежали до захоронки "Новостей с небосклона", втиснулись в окопчик, забаррикадировались маскировочным щитом из хвороста и фальшивого плюща и затеплили потайную лампу.
- Давно ты тут кукуешь? - спросил конкурент из "С пылу, с жару!", вытирая рукавом разбитый нос.
- Да уж пятый день, - отозвался хозяин окопчика, осторожно ощупывая распухшее ухо. - Здоров ты драться, брат... Ладно, давай послушаем, что там делается. - и щелкнул тумблером.
Из наушников раздалось шипение, шуршание, звук падения, затем всемирно известный голос длинно и заковыристо заматерился.
Конкуренты по-братски поделили пару наушников на двоих и замерли, зачарованно слушая.
- Какой идиот бросил тут шланг! - громко сказал Зигги где-то неподалеку от жучков. Некоторое время слышна была невнятная возня, потом снова послышался голос великого человека: - О, да это не шланг... Интересная штука... Вэл, дорогая, зачем ты встала? Но раз уж ты не спишь - принеси с крыльца топорик... Да, этот...
Громкое, отдающее звяком тюканье оповестило о безвременной кончине кабеля.
- Зараза, - сказал корреспондент "С пылу, с жару!". - Мне за кабель главный голову снимет.
- Ладно, - щедро поделился корреспондент "Новостей с небосклона". - Слушай мои жучки, пока я добрый.
К сожалению, раздолбав кабель, Зигги нежно поцеловал свою Вэл (чмоканье было чрезвычайно выразительно) и отправился досматривать сны. До самого утра слушать было нечего.
В восемь по лужайке затопали маленькие ножки, и закемаривших было журналистов разбудил радостный крик из наушников:
- Папа, папа, смотри, какие тут пуговки рассыпаны!
Корреспонденты переглянулись, понимая, что лафы нет и не будет.
- Хм, - сказал голос Зигги, - правда, занятные пуговки... Знаешь, Родди, их очень классно будет долбать молоточком вот на этом камне.
Следующий час в окопчике стоял треск, как от жарящегося попкорна: малыш Родди с упоением долбал молотком драгоценные радиожучки. Затем наступила тишина: прилежный ребенок разыскал в стриженой траве все "пуговки" до единой и все их прикончил.
Вечером корреспонденты по-пластунски проползли по периметру сада и разложили по земле сверхчувствительные микрофоны, заныканные представителем "С пылу, с жару!". Утром вдоль периметра прошелся все тот же ненавистный садовник, вооруженный лопатой, и тщательно вскопал землю на глубину штыка, похоронив микрофоны. Два из них оказались погребены заживо, но разобрать что-либо сквозь шуршание местных червяков, грызших землю прямо над ухом, было невозможно.
Работник "Новостей с небосклона" позвонил в редакцию и заказал бинокль, его коллега послал sms"ку глухонемому приятелю, умеющему читать по губам. На следующий день глухонемой сидел с биноклем в кроне развесистого дуба и стенографировал все, что успевал разобрать из разговоров обитателей дома. Информация была неизбежно отрывочной - наблюдаемые то и дело отворачивались от наблюдателя, нет чтобы повернуться к биноклю лицом! Но хуже всего, что около полудня солнце сверкнуло в линзах, и следующую фразу Зигги-таки произнес, глядя прямо в глаза глухонемому: "Что-то там блестит! Вэл, где моя духовушка - попробую-ка я пострелять по вспышке!" Несчастный скатился с дуба и замахал руками, показывая, что больше его на это гребаное дерево не то что калачом - акциями "Рено" не заманишь.
Тяжело вздохнув, корреспонденты расшифровали стенограмму и узнали, что Вэл выйдет замуж в шикарном белом платье и что Зигги заказан отпадный фрак. Ни даты события, ни подробностей - увы. С горя сообщили в свои издания про платье и фрак. "На безрыбье и фрак - сенсация, - меланхолично отозвались боссы. - Продолжайте наблюдение".
Тем временем в окрестных холмах усиливалось шевеление замаскированных папарацци. Дядюшка Жак Брасье, опрыскивая свой виноградник, нечаянно отравил двоих фотокорреспондентов и одного оператора телевизионного "Канала 1". Малыш Родди учился стрелять из арбалета, подаренного папочкой, и подстрелил девицу из "Нью-Йорк таймс". Пятеро умников пострадали от игры в разбивание пуговок: накидали в сад жучков, хотя их и предупреждали коллеги; теперь все они были туговаты на оба уха. Старушка Мадлен Роше неполных восьмидесяти лет пошла по грибы в ближайший лесок, наткнулась там на табунок корреспондентов разных изданий и, сослепу решив, что это нехорошие люди, которые сейчас покусятся на ее драгоценную выдержанную девственность, подняла такой шум, что бедняги еле унесли ноги. Словом, в Пьезот-сюр-Мер этим летом было весело.
Журналист из российского издания "Небо в алмазах", юный Васька Кочергин, еще не придумавший себе громкого псевдонима "Клейтон", просиживал штаны в пивнушке напротив местной церкви, надеясь, что однажды мимо него пройдут жених во фраке и невеста в белом - ну, в крайнем случае, проедет лимузин в лентах. По вечерам, когда становилось ясно, что свадьба снова не состоялась, он шел погулять по окрестностям (заметно качаясь после трудового дня), навещал коллег под облюбованными ими кустами и кочками, обменивался информацией ("Ну что у вас? Ничего? и у меня тоже")
Однажды в деревню прибыли Кит Ричардс, Мерилин Мэнсон и Игги Поп. Корреспонденты сошли с ума от восторга. Увы, знаменитые музыканты посидели с Зигги под яблоней, выпили неимоверное количество коллекционного красного вина и укатили. Даже не сыграли ничего и не спели. Судя по перехваченным обрывкам фраз, о свадьбе не было сказано ни слова.
К середине августа отощавшие, оборванные корреспонденты уже откровенно манкировали своими обязанностями. Продрав глаза в своих шалашах и окопах, они бросали ленивые взгляды в свои бинокли и телескопы, убеждались, что невеста в пестрой юбке и футболке, а жених в шортах и драной тельняшке, и заваливались досыпать. Васька не-Клейтон пил горькую с одиннадцати утра, все еще пялясь в окошко, но видел только пляшущих на подоконнике белых мышек. Когда однажды на заднем плане за квартетом мышей, исполнявших танец маленьких лебедей, прошли жених в шортах и тельняшке с невестой в цветастой юбке, Васька даже головы не повернул.
- Вот видишь, дорогая, - сказал Зигги, нежно целуя молодую жену перед алтарем, - я же говорил, что нам удастся устроить тихое венчание без посторонних глаз.
Вечером на видавшем виды "Мерседесе" семейство Куков отбыло в Париж отмечать свадьбу в давным-давно заказанном ресторане. Белое платье и фрак торжественно ехали в багажнике, дожидаясь своего часа.
Кит Ричардс и Игги Поп настраивали гитары, Мерилин Мэнсон сосредоточенно мазал белилами физиономию, друзья юности Зигги Кука - небезызвестные Тоби Гранд и Корби Даллас - распоряжались по части угощений, чудовищно старая, но несгибаемая тетушка Бет Шумахер командовала метрдотелем - и все это было в Париже. Конечно, нашлись ушлые корреспонденты, пронюхавшие про гулянку, но их, разумеется, не пустили на порог.
На Пьезот-сюр-Мер опускался тихий вечер. Васька Кочергин отправился в свой обычный обход. "Ну, что у вас? Ничего? И у меня ничего... хотя погодите... ой!.." Васькины глаза мучительно трезвели, становясь все больше и больше.